Тайны Тёмного Лорда (гет)

Лес все редел, и мало-помалу торжествующая процессия вошла во двор Хогвартса. Беллатриса и другие сторонники с молчаливым благоговением слушали, как Темный Лорд в очередной раз обратился к Хогвартсу. Его голос был усилен магией и разносился далеко вокруг.

— Гарри Поттер мертв. Он был убит при попытке к бегству, пытаясь спасти свою жизнь, пока вы погибали за него. — Волдеморт явно наслаждался этой ложью, считая, что сейчас она не только оправдана, но и необходима. Ему недостаточно было просто лишить врага жизни, но для полной победы над ним нужно было уничтожить саму память о Гарри Поттере в головах его сторонников, причем, на этот раз без всякой магии. Так они быстрее подчиняться и признают его власть. Покорность будет настоящей, а не сотворенной с помощью заклятия подчинения. — Мы принесли вам тело, чтобы вы убедились, что ваш герой мертв. Битва выиграна. Вы потеряли половину бойцов. Мои Пожиратели превосходят вас числом, а мальчика, который выжил, больше нет. Воевать дальше не имеет смысла. Всякий, кто продолжит сопротивление, будь то мужчина, женщина или ребенок, будет убит и то же случится с членами его семьи. Выходите из замка, преклоните предо мной колени, и я пощажу вас. Ваши родители и дети, ваши братья и сестры будут жить, все будет прощено, и вместе мы приступим к строительству нового мира.

Из замка не донеслось ни звука.

— За мной, — приказал Волдеморт. Он шел с Нагайной на плечах, сняв со змеи защитную сферу. За ним шагали Пожиратели. Подойдя к дверям школы все выстроились в шеренгу. Наконец, двери распахнулись, и послышался отчаянный крик Минервы Макгоннагал.

— Нет!

Услышав его, Беллатриса расхохоталась во все горло. Ведьма помнила, что о ней говорил милорд, когда Снегг рассказал ему о взбунтовавшемся Хогвартсе, и потому наслаждалась отчаянием декана Гриффиндора. Потом и вся толпа уцелевших стала выкрикивать проклятия Пожирателям смерти.

Неожиданно послышался крик, кто-то вырвался из толпы и выстрелил в Темного Лорда. Однако в этот же момент из Бузинной палочки посыпались искры разоружающего заклятья, и смельчак упал на землю.

— И кто же это? — спросил Волдеморт своим мягким змеиным голосом. Кто сам вызвался продемонстрировать, что бывает, когда пытаешься продолжить проигранную битву?

Беллатриса залилась счастливым смехом.

— Это Невилл Долгопупс, повелитель. Мальчишка, который доставлял Кэрроу столько неприятностей. Сын мракоборцев, помните?

Волдеморт, конечно, помнил, какой зуб Белла имела на все семейство. Тут ему в голову пришла идея: а что, если не убивать мальчишку, а заставить служить ведьме, отдав ей в пажи для каких-нибудь унизительных поручений. Кроме того, колдун увидел в этом хорошую возможность дать шанс всем недоумкам добровольно признать его власть.

— Ах, да, припоминаю. — Волдеморт взглянул сверху вниз на безоружного Невилла, отчаянно пытавшегося подняться на ноги. — Но ты ведь чистой крови, мой храбрый мальчик? — обратился он к Невиллу, который стоял теперь к нему лицом.

— А если и так — что из этого? — громко ответил Невилл.

«Ого, а в мальчишке и в самом деле что-то есть. Не каждый мой пожиратель может так смело смотреть мне в глаза, да еще будучи при этом обезоружен. Неплохо бы за него взяться! Однако, если он и дальше продолжит дерзить, то, Мерлином клянусь, он за это жестоко поплатиться! Тогда и другим не повадно будет проявлять непокорство.» — подумал чародей.

— Ты проявил отвагу и мужество, и в тебе течет благородная кровь. Ты будешь отменным Пожирателем смерти. Нам нужны такие, как ты, Невилл Долгопупс!

— Скорее в аду станет холодно, чем я к вам перейду! — сказал Невилл.

— Что же, — ласково отвечал Волдеморт, и в его шелковом голосе было больше угрозы, чем в самом мощном проклятии. Действительно, после такого ответа тот небольшой запас терпения, которое Темный Лорд был готов проявить, вконец истощился. — Раз таков твой выбор, Долгопупс, вернемся к первоначальному плану. На твою голову пусть падет.

Взмах волшебной палочки, и из разбитого окна вылетела старая и потертая Распределяющая шляпа.

— В школе Хогвартс больше не будет распределения. Факультеты отменяются. Эмблема, герб и цвета моего благородного предка Салазара Слизерина обязательны для всех. Понятно, Невилл Долгопупс!

«Свершилось, наконец! Наследник исполнил то, что было заповедано ему прародителем, и дух некогда изгнанного из школы величайшего Основателя вернется в Хогвартс! Осталась небольшая формальность. Сейчас и эта гадкая шляпа, которая когда-то посмела усомниться в моей принадлежности к Слизерину, получит то, что заслужила.» — внутренне ликовал Темный Лорд.

Волдеморт направил палочку на Невилла, и тот застыл, словно окаменев. Маг нахлобучил на него шляпу так, что она закрыла глаза.

— Невилл сейчас наглядно покажет вам, что будет со всяким, у кого достанет глупости мне сопротивляться. — сказал Волдеморт.

«Нужно преподать всем этим глупцам урок, ведь оказанную им милость они явно не оценили, а хорошего обращения не поняли. Значит, поймут плохое!» — решил колдун и взмахнул волшебной палочкой. Распределяющая шляпа тут же вспыхнула ярким пламенем. Страшный крик разорвал предрассветный полумрак.

И тут неожиданно произошло несколько вещей. Раздался топот нескольких сотен ног, и к Хогвартсу со стороны Хогсмида ринулась толпа волшебников, которых, по-видимому, кто-то призвал на помощь. Вся деревня, не иначе. В то же время в небе откуда ни возьмись появились гиппогрифы, бросились на великанов, выклевывая им глаза. Труп Поттера куда-то исчез. И в довершении всего из леса выскочило стадо кентавров с луками в руках и принялись осыпать Пожирателей смерти дождем стрел, внося сумятицу и хаос. Теснимые с трех сторон сторонники Темного Лорда, которых к тому же ненароком давили ногами ослепленные и обезумевшие от боли великаны, дрогнули и стали отступать в Большой зал. Но даже во всей этой воцарившейся в стане Волдеморта неразберихе взоры сражающихся привлекла яркая серебристая вспышка. Темный Лорд своими глазами видел, как мальчишка Долгопупс каким-то образом сумел освободиться от обездвиживающего заклинания, сбросить с головы горящую шляпу и вытянуть из нее сверкающий меч Гордика Гриффиндора, который редкий раз является самым достойным гриффиндорцам. В воздухе сверкнуло острое лезвие и одним махом снесло голову Нагайне, которая как раз уже успела подползти к горящему заживо мальчишке, увидев в нем лакомый завтрак. Голова змеи взлетела вверх, а потом тотчас же брякнулась на землю к ногам Волдеморта. Гримаса гнева и злобы исказила лицо Волдеморта, но его яростный крик утонул в шуме битвы.

В довершении всего в Большом зале кинулись сражаться даже служившие в Хогвартсе эльфы-домовики, держа в руках ножи и топоры для мяса. Голос их предводителя перекрывал даже царивший здесь шум.

— На битву! Все на битву! Бей Темного Лорда!

Куда ни глянь, Пожиратели смерти отступали, подавленные численным превосходством противника, сражаемые несущимися отовсюду заклятьями, стрелами из луков кентавров, корчившиеся от втыкающихся в ноги ножей. Гибли и защитники Хогвартса от темных проклятий, которые бросали в них слуги Волдемота. И над всем этим в воздухе, наполненном неимоверным напряжением, шумом сражения, стонами раненых и умирающих, безраздельной царицей ликовала смерть, правящая свой кровавый бал и собирающая в эту ночь небывало обильную жатву.

Волдеморт был в самой гуще схватки. Лицо его выглядело холодным и сосредоточенным, когда колдун швырял в противников страшные заклятья и попутно раздавал указания сторонникам. Одни только красные глаза горели холодной злобой при виде как Макрейна, одного из немногих Пожирателей, оставшихся со времени первой войны, швырнул этот недочародей Хагрид, так что пожиратель пролетел через весь зал и, врезавшись в противоположную стену, мешком упал на пол. А когда Антонин Долохов пал от руки одного их школьных преподавателей, то в Темном Лорде вскипел гнев. Однако при всем этом колдун все же считал себя победителем, раз Гарри Поттер, единственная угроза, наконец-то мертв. В конце концов у него еще оставалось предостаточно слуг, которые не принимали участия в этом сражении, а уж околдованных Империусом пешек было еще больше. Эти глупцы еще пожалеют о том, что имели глупость взбунтоваться против самого Темного Лорда! Но, в то же время, когда Волдеморт понял, что лишился своих крестражей, то жажда жизни забурлила в нем как никогда раньше, с небывалой силой. Он хотел выжить любой ценой, и потому сейчас черный маг был особенно страшен, подобно смертоносному вихрю, сметая все на своем пути и чиня гибель любому, кому не посчастливилось оказаться у него на пути. Темный Лорд бился уже не только за власть и бессмертие, но и за саму жизнь, и не только за жизнь, но и за счастье, которое она теперь сулила ему. С яростным остервенением дикого зверя Волдеморт метал направо и налево Смертельные проклятья, даже не разбирая лиц тех, в кого они летели. Кудри, черные блестящие кудри, высокая упругая грудь и нежная шея затмевали взор. Руки вновь жаждали прикоснуться к шелковистой коже и податливому телу, а головокружительные пьянящие поцелуи так и горели на тонких бескровных губах. И плевать колдун хотел, что те, кого он с такой легкостью убивал, тоже хотят жить и также страстно желают быть счастливыми. Один из сильнейших чародеев мира, познавший черную, да и не только, магию так глубоко, как мало кто познавал, все же не мог постичь простую истину, что свое счастье и любовь невозможно построить на чужой крови и смертях. То чувство, которое Волдеморт теперь испытывал к Беллатрисе, не касалось больше никого другого, ну, разве что Дельфини. Сконцентрированное, по сути, на одном человеке, оно не смирило непомерную гордыню колдуна, не потушило яростное пламя его гнева, не заставило отказаться от мести недругам, и, увы, не вызвало ни капли раскаяния.

Через какое-то время колдун увидел, что бьется совсем один, сторонники его убиты, либо в плену, а большинство врагов предпочли ретироваться, выстроившись вдоль стен, предпочтя роль наблюдателей. И только трое продолжали схватку, безуспешно пытаясь атаковать и нанести последний удар: Минерва Макгоннагал, Слизнорт и мракоборец Кингсли. Боковым зрением он увидел Беллатрису, единственную из Пожирателей, которая еще продолжала борьбу в нескольких шагах от своего повелителя и супруга, как и он безумная от злобной ярости и граничащей с благоговением любви. Одного мимолетного взгляда на Беллу было достаточно, чтобы понять: ведьма пребывала в своей стихии, и в ожесточенной битве чувствовала себя как рыба в воде. Ее глаза горели фанатичным огнем, смуглые щеки раскраснелись, черные кудри развевались во все стороны от рвущейся наружу магии колдуньи, а тисовая палочка то и дело взлетала в ее руке и без перерыва вспыхивала искрами всевозможных цветов, смотря по тому, какое заклинание творила ее хозяйка. Беллатриса тоже сражалась с тремя противницами за раз. Одной из ее соперниц оказалась та самая полоумная Лавгуд. У другой были рыжие волосы, без слов говорившие о ее принадлежности к семье Уизли, этим предателям чистой крови, а третья — та самая грязнокровка, которую вместе с Поттером доставили в поместье Малфоев. Волдеморт с удовлетворением отметил, что даже втроем они не могли одолеть его неподражаемую валькирию, которая как раз метнула очередное смертельное проклятье, пролетевшее совсем рядом с рыжей. И в этот момент к сражающимся женщинам кинулась сама мать многочисленного выводка, скидывая на ходу мантию.

— Не тронь мою дочь, мерзавка! — исступленно крикнула она.

Беллатриса резко повернулась и расхохоталась при виде новой противницы.

— С дороги! — крикнула миссис Уизли, выхватывая палочку и бросаясь в бой. От всегда добродушной волшебницы, внимательной и заботливой со своими домашними, не осталось и следа. Сейчас она казалась просто неузнаваемой. Это была до предела разъяренная тигрица, уже потерявшая одно детище, и теперь с остервенением защищающая других, готовая за них кому угодно перегрызть глотку. Она надвигалась молча, но неотвратимо как грозовая туча, а горящие гневом глаза метали молнии. Волшебная палочка миссис Уизли, которой она много лет пользовалась в основном по хозяйству, теперь хлестала и крутилась в ее руках. Улыбка на лице Беллатрисы сменилась злобной гримасой. Потоки пламени лились с обеих палочек, пол под ногами волшебниц раскалился и покрылся трещинами, обе дрались не на жизнь, а на смерть.

— Что станется с твоими детьми, когда я тебя убью? — дразнила Беллатриса противницу, чтобы лишить ее всякого самообладания и сосредоточенности, необходимых в битве, а сама в то же время ловко уворачивалась от заклинаний, которые пускала в нее Молли. — Когда мамочка отправится вслед за Фреддичкой?

— Ты больше никогда не тронешь наших детей! — выкрикнула миссис Уизли.

Беллатриса рассмеялась исступленным и таким неуместным сейчас смехом. И тут только до Волдеморта, так и продолжавшего сражаться со своими противниками, дошло, что может сейчас произойти. Он почувствовал, как гнев, исходивший от Молли Уизли, окатил и его пламенной волной. Сейчас даже разъяренная Белла казалась просто расшалившимся ребенком по сравнению со своей взбеленившейся противницей.

— Осторожно, Белла! — хотел было крикнуть он, но леденящая рука ужаса от предчувствия неминуемой неотвратимой беды сжало его горло, и изо рта у него не вырвалось ни звука.

Темный Лорд видел, как миссис Уизли метнула очередное заклинание, как оно летит прямо в грудь Беллатрисе, а та почему-то все хохочет и хохочет вместо того, чтобы увернуться или отбить. Волдеморт почувствовал, как невероятно мощный, подобный многотонной бомбе, поток магической энергии от гнева и страха выплеснулся наружу.

— Прочь! — прошипел маг сквозь зубы, как змея, но никто этого не услышал.

Макгоннагал, Слизнорт и Кингсли немедленно отлетели в стороны, вертясь в воздухе, точно сухие листья, но в этот же миг заклятье Молли пронеслось под вытянутой рукой Беллатрисы и ударило ее в грудь. Злорадная улыбка замерла на губах ведьмы, еще мгновение она понимала, что случилось, а потом медленно опрокинулась навзничь.