Зелёный Цветок (гет)

Necessity is the mother of invention.

Необходимость – мать изобретательности.

Все долго обсуждали слова Лилиэн. Гномы предлагали искать камень в дуплах деревьев в лесу вокруг города, утверждая, что круглый и блестящий он мог быть утащен какой-нибудь птицей, принявшей его за яйцо.

– Какой же должна быть эта ваша птица? – недоумевал Гэндальф, предлагая в свою очередь обыскивать вершины развалин в поисках орлиных гнёзд. – Такой крупный камень могли унести только орлы, уж поверьте мне на слово!

Лаилот вспомнил о встречавшихся ему во время поисков гнёздах озёрных птиц, но Гэндальф и гномы даже слышать не хотели его версию о катящемся под уклон камне, нашедшем пристанище где-нибудь в топком берегу…

Лили сидела грустная – она понимала, что её помощь совсем не облегчила поиски, а скорее даже запутала их ещё больше.

* * *

Сентябрь близился к концу, а отчаянные поиски не давали результата. Ночи становились всё холоднее, озеро всё чаще покрывалось густым холодным туманом. Он клубился, а казалось, что внутри него бродят тени – озеро действительно оправдывало своё название.

Лили с каждым днём становилась всё грустнее. Гномы обыскали все ближние лесочки. Гэндальф ежедневно возвращался весь пыльный, в его плаще появлялись всё новые дыры. И только Лай не унывал, он, как мог, поддерживал сестру и каждый вечер говорил, что уверен – завтра он найдёт нужное гнездо – оно в следующей заводи.

Пошли разговоры про обратный путь. Гэндальф собирался построить лодку и вместе с хоббитами спуститься на ней по Брендивину до Хоббитании, а там – ему направо, а им налево – пусть возвращаются домой по прямой хорошей дороге Восточного тракта к Заветри. Гномам доставалась повозка, на которой они собирались продолжить путь, цель которого держали в тайне.

Уже заканчивали лодку, и отъезд был назначен на 3-е октября, если не пойдёт дождь. И тут произошли события, перевернувшие все планы…

День уже клонился к вечеру, когда Лаилот решил обследовать ещё один очередной выступ речной косы на отмели между озером и рекой. Густой туман не рассеивался весь день, и теперь Лай шёл вперёд по узкому гребню косы, покрытому сочной травой, почти наугад. Лягушки то и дело выскакивали у него из-под ног и плюхались в воду, покрытую туманной дымкой. Когда он дошёл до конца косы, уже стали сгущаться сумерки. Однако, не смотря на это, Лай различил впереди, там, где вода обступала узкую полоску суши с трёх сторон, маленький островок посреди тумана.

Это был один из сотен таких же островков, встречающихся ему в последнее время. Но всё же он чем-то отличался. Вглядевшись в уже почти непроницаемую темноту, Лай понял, что берега островка были необычно высоки – выше, чем середина острова, и весь он напоминал больше продолговатое блюдо с бортиками.

Несколькими прыжками Лай достиг островка, стал его осматривать и заметил что-то белое, как будто тускло светившееся в свете восходящей луны. Подойдя поближе, он поднял небольшой белый шар. «А вот и яйцо! – подумал Лай. – Значит, я нашёл гнездо… хотя, откуда яйца осенью?..» Он не успел додумать свою мысль, как толчок сзади по ногам подкосил его колени, и он стал падать назад навзничь, хватаясь беспомощно за воздух. Руки наконец упёрлись в землю, и он понял, что лежит на спине на самом краю островка, а руки его барахтаются в озёрном иле уже под водой. Ему совсем не хотелось нырять головой в воду, поэтому он извернулся на бок, подтянулся и сел.

Вокруг было темно и тихо. Только чуть плескалась вода о края островка… «Фу ты, чего испугался? – рассердился сам на себя Лай. – Просто поскользнулся, немудрено в такой-то сырости… Впрочем, – огоньком согрела его приятная мысль, – пора показать им всем, что Лаилот тоже бывает прав!» Он побежал обратно по узкой косе, не обращая внимания даже на то, что наступал не всегда на твёрдую землю, а временами шлёпал и прямо по воде.

Запыхавшись, он вывалился из тумана прямо на площадку перед костром

– Я нашёл гнездо! – выпалил он. – Там, на косе! На речной отмели. Вот!

Без лишних разговоров он решил сразу предъявить доказательство – яйцо. Как же удивился Лай, и не только он, когда в его испачканной илом руке в свете костра засверкал белый идеальный шар размером чуть больше голубиного яйца…

Гэндальф привстал, гномы подались назад, а Лили засветилась от радости.

– Нимфелос… – тихо выдохнули оба гнома разом и переглянулись.

– Жемчужина Тингола? – удивился маг. – Откуда ты взял её?

– Нашёл в гнезде… Я думал – это яйцо… – и сам удивился Лай.

А Лили просто залюбовалась красотой сияния жемчужины…

– А что такое эта Нимфелос? – спросила она.

– Посмотри на луну, – показал в её сторону Нойн, – Мы называем её Великой Матерью Нимфелос…

Мягкий лунный свет переливался и искрился в темноте, отражаясь в совершенной округлости небольшого белого шара. Надо сказать, что луна и её свет всегда были чем-то необыкновенным для гномов, ведь именно они придумали специальные чернила для лунных рун, показывающиеся только в свете луны. Это потому, что ночное светило было создано когда-то не без помощи этих маленьких горных работяг.