Частная жизнь в эпоху Волдеморта (джен)

Решено было начать с юга пылающего континента. Во Франции у Фламеля еще сохранились какие-то контакты. Еще жива была прежняя верхушка, к чьему властолюбию и попранной национальной гордости можно было обращаться. Долгие часы скользких разговоров, лести, посулов, намеков на влияние и возможности, которыми Дамблдор на самом деле не обладал, и на силы, которые на самом деле за ним не стояли. На помощь Британии здесь хотели бы надеяться, и Дамблдлор потратил портал на то, чтобы вернуться в Англию, уламывать Визенгамот и министра. Высокое собрание заслушало яростное выступление Дамблдора и после непродолжительного бесплодного обсуждения перешло к прениям об импорте яда тропических животных. Министр после долгого разговора на повышенных тонах аннулировал разрешение пользоваться дипломатическим портальным коридором, добытое Международной конфедерацией. Дамблдор аппарировал обратно на континент, совершив тем самым мелкое правонарушение и крупный прорыв в пространственной магии. Теперь его положение было еще более шатким, чем вначале: стало окончательно ясно, что верхушка магической Британии не поможет ему не только в миссии, в успехе которой Альбус все больше сомневался, но и в случае его собственного ареста.

На побережье открылось отделение Венского кружка психической магии. На церемонию приехал из нынешней метрополии глава кружка и вдовец его основательницы Адельфрид Клингер. В холле большого помпезного здания с глупыми колоннами висел огромный портрет Геллерта. В осторожной речи Клингера Дамблдор насчитал четыре льстивых упоминания Гриндельвальда. После торжественной части Дамблдору передали приглашение на частную встречу.

Адельфрид Клингер сидел с напряженной улыбкой, нервно отхлебывая по полглотка из бокала. Глава местного филиала отпускал дежурные реплики.

— Как вам понравилась церемония? — спросил он, не глядя на Дамблдора. Тот повернулся к Клингеру:

— Вы упомянули о превосходстве методов, позволяющих полностью контролировать движения души, над теми, что предоставляют место случайности. Но ведь, насколько знаю, в работах Лютхильды Клингер убедительно доказывается как раз обратное?

Лицо Адельфрида дернулось и снова застыло.

— Идет время, и мы не можем себе позволить стоять на месте. Я как никто высоко ценю свершения дорогой Лютхильды, но никому не удавалось быть всегда правым, — бесцветным тоном ответил он.

Никто из собеседников не был настроен на разговор. Похоже, они ждали чего-то — может быть, момента, когда можно будет украдкой обменяться парой реплик с наименьшим риском прослушки; или появления кого-то нового. Когда в зал вошли двое мужчин с одинаковой выправкой, Дамблдор наконец понял. Пустяки, всего двоим стражникам его не одолеть, подумал Альбус, поднимаясь, хватая палочку — и чувствуя, как плохо повинуется тело, медленно движется рука и мимо пролетает его заклятье. Сзади появились еще молодчики. Дамблдор посмотрел на сотрапезников. Он не брал в рот ничего, что не ели другие. Но, видно, статисты хорошо сыграли свои роли. Адельфрид механически поставил бокал на стол.

В камере не было окон, единственный источник света — тусклый круг на стене — мерцал сутки напролет. Палочку у Дамблдора отобрали сразу. Конечно, он мог колдовать и без нее, но всякие приятные мелочи вроде счета дней пришлось оставить. Пока что все силы уходили на то, чтобы определить, какими чарами охраняется тюрьма. Еда появлялась в стенном ящике и, если ее не забрать, вскорости исчезала. Дамблдор пришел к выводу, что камера находится глубоко под землей. Никто не допрашивал его, и после того, как узник оказался в заключении, он ни разу не видел человеческого лица, не слышал человеческого голоса. Время проходило монотонно, не занятое ничем — и, лишенная внешней канвы событий, вся незаметная раньше изнанка души и памяти будто выпячивалась наружу, занимала внимание, заполняла пространство камеры. Ариана, школа, забытые недоделанные дела, брошенные начинания. Дамблдор классифицировал их, составлял планы. Продолжал поиск слабых мест в обороне тюрьмы, но уже не так сосредоточенно, как вначале. Дамблдор не знал, почему его оставили в живых. Возможно, пролив еще защищает Британию от вторжения, и Гриндельвальд не хочет обострять отношения без нужды.

Удар в стену был как пробуждающие чары. Через дверцу ящика для еды просунулась голова молодой девушки:

— Живы там? Забирайтесь сюда, скорее. Держите палочку.

Дамблдор в оцепенении смотрел, как расширяется отверстие в стенном ящике. Потом опомнился и последовал за девушкой. Она накинула на них обоих какие-то скрывающие чары.

— Кто вы?

— Ульрика, — ответила девушка. — Нам удалось разбить охранные заклинания, но не знаю, как быстро это обнаружат. Так что лучше не болтать зря, беречь силы.

Они поднимались вертикально по длинной висячей лестнице. Девушка пропустила Дамблдора вперед.

— Чего вы от меня хотите? — все-таки спросил он.

— Какой же вы беспокойный, — буркнула девушка и замолчала.

Дальше лезли молча, пока земля не дрогнула и лаз не начал сужаться.

— Попались! Нас сейчас затрет тут! — с ужасом воскликнула девушка.

Дамблдор вытянул руки, удерживая смыкающуюся массу земли:

— Тут где-нибудь есть полости, пещеры, заброшенные помещения?

Ульрика взмахнула палочкой, и их подбросило вверх. Дамблдор уцепился за каменную кладку и втащил девушку за собой. Лаз сузился, видимо, до первоначальных размеров. На ладони Ульрики вспыхнули и опали огненные буквы: «Нас засекли. Не двигайтесь с места, и, РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, не колдуйте! Наши отвлекут их и дадут знать, когда путь будет открыт. Ждите».

Девушка убедилась, что Дамблдор прочитал послание, потом на цыпочках обследовала помещение.

— Воздуха, по крайней мере, должно хватить, — шепотом доложила она.

Сначала беглецы сидели на земле, ожидая знака. Несколько раз они чувствовали вокруг поисковые чары, но, видимо, подпольщики разработали хорошую маскировку. Потом Дамблдор проголодался.

— Еды у нас нет?

— Может, летучая мышь залетит, — неуверенно ответила девушка. — Вода есть. Около литра. Будем экономить.

— Что ж, полагаю, теперь у вас есть время рассказать, что вы затеяли и чего от меня хотите. И где мы находимся.

— В Германии.

— Так это был знаменитый Нурменгард?

— Нет, — покачала головой Ульрика. — Но здесь тоже хорошая охрана.

— Вы знаете, кто я?

— Думаю, да, — с тихим смешком ответила девушка. — Вы человек Николя. Вас прислали с дипломатической целью. Вы провалились, но власти не могли арестовать вас без подавляющего зелья, и даже под ним понадобилось пятеро опытных бойцов, чтобы вас одолеть. Надеюсь, у вас больше нет настроения заниматься глупостями?

— Так чего вы хотите? — вновь спросил Дамблдор.

— Лучше поставить вопрос по-другому. Вы пошли на изрядный риск. Чего хотели вы?

— Свергнуть нынешний режим. Вернуть мирную безопасную жизнь.

— Отлично. Лучший способ это сделать — устранить Гриндельвальда. Думаю, ваших способностей хватит.

— Я никогда не убивал людей, — ответил Дамблдор.

— А я частенько, — буднично сказала девушка. — Когда-то надо начинать.

Дамблдор замолчал. Ощупал рукой пол, лег. Когда он проснулся, вокруг была та же темнота. Откуда-то сбоку доносилось ровное дыхание, девушка, видно, спала. Голод ощущался уже привычно, размазанно, а вот от жажды во рту пересохло.

— Ульрика?

Она завозилась:

— Что вам?

— Нет ли воды?

Девушка подползла поближе, нащупала его руку, всунула фляжку:

— Осторожно, не пролейте ничего! Не глотайте сразу, держите во рту как можно дольше, смачивайте его изнутри.

— Спасибо, — сказал Дамблдор наконец. — Жаль, не видно, сколько еще остается.

— На ощупь можно узнать, снаружи есть шкала. Это хорошая фляжка. Сняла с одного… Воды еще много.

Дамблдор замолчал — если слишком много говорить, опять захочется пить. Тишина была давящая. Потом раздалось какое-то шуршание.

— Тут мокрицы. Хотите поесть?

— Что? — содрогнулся Дамблдор.

— В них, по идее, должно быть много влаги.

— Благодарю, но вынужден отказаться. Боюсь, меня стошнит, что ускорит обезвоживание.

— Ладно вам, — сказала Ульрика. — Такой же белок, как в мясе. Я ела насекомых, и ничего, не тошнило. Нам нужно продержаться не так долго. Ребята нас должны вытащить. Глупо будет загнуться до тех пор. Все будет хорошо.

В следующее пробуждение Дамблдор ни о чем не разговаривал с товаркой по несчастью. Еще через раз отхлебнул воды и ощупал шкалу.

— Ульрика, вы совсем не пьете?

— Конечно, пью, — поспешно сказала она.

— Я вылью, если вы не будете пить, — твердо заявил Дамблдор.

— Да нет же, я пью, — с досадой пробормотала девушка. — К тому же, тут, видно, не так глубоко. Я нашла в земле древесные корни, в них есть немного влаги.

Проснувшись, Дамблдор увидел какие-то неясные фигуры, движение, свет. Он решил, что пришла помощь. Потом догадался, что это порождения фантазии. Галлюцинации от голода и жажды, что ли. Он попытался найти глазами Ульрику, но беглецов и помещения, в котором они застряли, не было видно в призрачном свете.

Потом он проснулся от вскрика.

— Что это было? — сдавленно спросила Ульрика. — Грушевый сад…

— И женщина, прививающая черенки? — с мгновенной уверенностью продолжил Дамблдор.

— Да… наверное, да.

— Вам снились недавно дети в развалинах каменного дома?

— Не помню, — Ульрика вздрогнула. — Что это значит?

— По-моему, тут можно видеть сны другого человека.

— О Мерлин, нет! — в голосе Ульрики послышалась паника. Девушка застонала. — Это ад…

— Успокойтесь, — мягко заговорил Дамблдор. — Это просто сны. Они нам не могут причинить вреда. Можно постараться не спать, пока не выйдем отсюда. Все будет хорошо.

— Если не спать, будет хотеться есть и пить, — угрюмо сказала девушка. Вскоре донеслись едва слышные всхлипывания.

— Успокойтесь, Ульрика. Вам будет легче, если я вас возьму за руку?

— Нет, — пробормотала девушка. — Я сейчас… я сама…

— Выпейте воды.

На этот раз она не сопротивлялась.

— Спасибо, — прошла, казалось, вечность. — Извините, что я так расклеилась. Но вы обо мне не беспокойтесь. Я средненько колдую, если что, меня будет кем заменить. Это вы сильный маг. Если повезет, вам будет под силу убить… его. Так что важно, чтобы вы выжили.

Ему снился старый сад, но в таком неземном освещении, какого Дамблдор никогда не видел. Это было сияющее счастье, застывшее совершенство. И прекрасное существо протянуло ему плод, пронизанный таким же светом. Только что-то неправильное было в облике существа.

— Почему у тебя есть руки и ноги? — спросил Дамблдор. — Ведь ты же змей…

— Это метафора, дорогой мой, — снисходительно ответил собеседник.

На этот раз Дамблдора разбудила Ульрика.

— Вы знали его! — воскликнула девушка. — Господина Гриндельвальда.

— Очень давно. Почти полвека назад.

— Мы можем как-нибудь выбраться отсюда сами? — заговорила Ульрика спустя долгое время. — На тот случай, если у ребят не получится. У вас впечатляющие магические способности.

— Можно попробовать, — с сомнением произнес Дамблдор. — Но тогда лучше бы не затягивать, чем дольше я голодаю, тем меньше сил остается.

— Добьем фляжку — и пойдем, — решила Ульрика. — Чем дальше, тем меньше я надеюсь, что нам помогут.