Зелёный Цветок (гет)

Don`t strike a man when he is down.

Лежачего не бьют.

Увидев брата, Лили вскочила и бросилась ему на шею. Она и плакала, и что-то быстро говорила, и тянула его к Нойну, но Лай ничего не мог понять из её бессвязной речи. Сзади зашуршала под ногами листва, и из-за спины Лая появился Гэндальф.

– Ну и мастер же ты бегать по лесам… – пыхтел маг, — …а-а, вот и пропажа! Что это с Нойном?..

Гэндальф склонился над гномом, ощупывая его осторожно, и обнаружил под рваной в клочья одеждой глубокие раны, закрытые повязками и свежими лекарственными травами.

– На него кто-то напал?

Лили вцепилась в брата и всё бормотала навзрыд, захлёбываясь слезами. Гэндальф встал, подошёл к ней, обнял за плечи, рывком оторвал от Лая, развернул лицом к себе и стал трясти.

– Лили, скажи, что случилось? Успокойся и скажи! – тут он возвысил голос и сказал самым своим грозным тоном: – «Отвечай!»

Лили как будто опомнилась, её сознание вернулось из далёкого страшного места. Она тихо сказала: «Нойн умирает. На нас напал медведь. Нойн защитил меня. Я собрала травы, какие только могла, но боюсь, что раны его слишком глубоки…» Она опустила голову и вновь тихо заплакала.

Лай, всю дорогу думавший, что при встрече с гномом если не разорвёт его, то, по крайней мере, вцепится ему в горло, теперь был совсем растерян. От былой злости не осталось и следа. Гном лежал перед ним беспомощный и жалкий – он недавно в болотах потерял младшего брата, а теперь и сам растерзан зверем. Он защитил Лили от страшной смерти, и Лаилот мгновенно простил все страхи, невзгоды и трудности дороги, причинённые ему. Его обиды были несравнимы с потерями Нойна.

Соорудили носилки и перенесли гнома в повозку. Развели огонь, и Гэндальф долго колдовал над какой-то жидкостью, а Лили и Лай по его поручению разыскивали в лесу хорошо им известные травы и корешки, ещё не отмершие на зиму. Затем, остудив свой отвар, маг ещё долго возился с ранами Нойна, который то тихо стонал, то впадал в забытьё.

Спустилась ночь. За ужином маг и хоббит стали спорить, кто из них первым заступит в дозор. Лай говорил, что моложе и не так сильно устал. А Гэндальф утверждал, что хоббит, валящийся с ног, уснёт, не пройдёт и часа. Лили решила их спор. Она сказала, что всё равно не сможет заснуть, и поэтому пусть они оба отправляются в повозку на ночлег. Возразить ей не посмели ни брат, ни друг. Они даже не стали расспрашивать её о произошедшем в подробностях. Решили, что она расскажет всё сама, когда сможет.

Всю ночь Лили просидела у костра. Нет, она не думала ни о каких диких зверях, не боялась никаких нападений, не вздрагивала на шорохи и звуки ночного леса. Ей было спокойно так, как будто она принцесса, сидящая в высокой неприступной башне и знающая, что внизу её охраняет целое войско стражи.

Только радости не было в её душе, зато была решимость. Решимость ещё большая, чем та, которую она проявила при встрече с магом на вершине Заветри. Из-за той решимости хоббиты покинули дом, из-за этой, Лили знала об этом, могут больше не вернуться назад…

* * *

Однако, оставим Лилиэн у костра наедине с её мыслями, и поведаем читателю о тех событиях, что Лили сама скоро откроет брату и Гэндальфу.