Чаровница (джен)

Воняло гарью, кровью и чем-то — чему Локи не мог дать названия… Через грохот взрывов прорывались звук выстрелов винтовки Зимнего Солдата и постоянный звон щита. Магия развернулась смертоносными лепестками вокруг хрупкой на вид фигурки и, будто этой защиты недостаточно, суперсолдат с глазами цвета самого ясного неба постоянно был рядом, и темные эльфы летали сломанным куклами за одну попытку подойти к Аморе.

Звездоглазый не спешил проявляться. Пехоту Малекита успешно косили, словно колосья на жатве, суперсолдаты и Чаровница. Забавно перепуганная Чаровница, словно впервые оказавшаяся среди настоящего побоища, где каждый мечтает оторвать ее белокурую головку. Локи оценил ее несомненно талантливую игру. Амора так показательно боялась, что оба модификанта, не отходя далеко, прикрывали ее.

Поражаться, что стерва осталась стервой, у него было время, потому что Малекит Проклятый не являлся лично, а отправлял своих солдат на убой. Однако, быть может, его мысли о привычном лицемерии Аморы были лишь одной стороной монеты? Чаровница не могла быть растерянной в бою, потому что ей доводилось сражаться и не раз, а тут…

Локи подбросил камень в воздух и поймал его.

Амора была такой, будто это ее первый открытый бой лицом к лицу с врагами. Тогда, быть может, если ведьма не лицемерит и не использует ярко видную любому опытному воину уязвимость только для того, чтобы ее защищали столь яростно, то растерянность новобранца, впервые попавшего в самое пекло, правдива.

Сын Фригг, царевич Асгарда и законный король Йотунхейма наконец увидел очевидное и назвал себя идиотом, хотя обычно берег это слово для брата.

Значит, эта Амора не та, которую он знал и использовал.

Локи, как бусины на нити, перебирал воспоминания, замечая перемены, которые до этого легкомысленно отнёс к женским капризам. Та Чаровница, воспитанная для одной цели не имела такой силы и стойкости, не была равнодушна к Тору, который прежде был для нее и небесами, и звездами, и светом мира.

Звездоглазого озарило: беспокойство о нем; попытки помочь, когда он узнал, кто ему Один, и направить его бешеную ярость в относительно безопасное русло; забота о благе Асгарда, который прежняя Амора готова была сжечь за один благосклонный взгляд Тора, и знание о будущем — она не изменилась, она стала другой, причем буквально. А он действительно идиот, раз ничего не замечал! Самонадеянный глупец, ослепленный гордыней и убежденный в том, что ученице не дано превзойти учителя, видевший в её изменениях только боль сердца, разбитого пренебрежением Тора, и ничего более.

В небе появился джет, открывший огонь по наступающим эльфам. Локи заметил красную вспышку — человека в Железной броне. Помнится, со Старком они не очень удачно поговорили. Звездоглазого оправдывало только то, что после “гостеприимства” Таноса он был не в себе.

Появление Старка наконец сподвигло Малекита сделать что-то большее, чем пассивное наблюдение за поэтапным уничтожением остатков его подданных. И эльфа тут сложно было винить — Железный Человек был яркой и раздражающей по всем параметрам целью. А еще его “птичка” протаранила последний вражеский корабль, и темные эльфы лишились какой бы то ни было поддержки с воздуха.

Старк смел огнем задние ряды эльфов, и скоро остались только трупы. Именно этот момент Малекит выбрал, чтобы появиться перед землянами в сопровождении измененных.

Портреты давнего врага Асгарда, которые Локи видел в дворцовых архивах, верно передавали гордое презрение, казалось бы, навечно застывшее на чеканных чертах лица правителя темных эльфов.

Локи качнул головой. Старк завис в воздухе на Аморой и Роджерсом, прикрывая их от возможной опасности. Чаровница подняла тонкие руки вверх, и между её ладоней сформировался шар энергии. Она явно решила, что лучше бы царю эльфов до них с суперсолдатом не добраться. Однако Звездоглазый хотел взять Малекита живым. У него к нему были вопросы.

— Отдайте мне Эфир, и я отпущу вас живыми.

— Ушастик, — голос Старка, усиленный его костюмом, отдавал весельем напополам с сарказмом, — ты в меньшинстве, и я знаю о чем говорю. Не так ли, Кэп?

— Так. — Роджерс обвел расчётливым взглядом высокие, гротескно уродливые фигуры монстров, сопровождающих куда более щуплого эльфа, и решил, что сразиться с ними будет интересно. — У вас не осталось кораблей, чтобы бежать, и солдат, кроме этих. Вы же были военачальником, оцените расстановку сил.

— Люди, — процедил царь Свартальвхейма с невыразимым презрением. — Что вам известно о силе и о войне?

— Более чем достаточно, Ваше Величество, можете мне поверить. И сожгу вас и ваших монстров без колебаний, — звонко вмешалась Амора, опуская руки и демонстрируя яростный вихрь силы, что сдерживали две тонкие ладони.

— Если бы я слушал угрозы асов…

— То проявил благоразумие и правил бы родным миром. — Звездоглазый соткался за спиной Малекита и сжал стальными пальцами его горло, утягивая в портал, и оставляя Амору и мидгарцев разбираться с мелочёвкой.

Их выбросило на пол внутри бункера, как Локи и рассчитывал, — достаточно далеко от Зимнего Солдата и уединенно, чтобы Малекит ответил ему. Правда, тот пырнул его ножом в руку, и даже наруч, выкованный в царских кузницах, не остановил темную сталь кинжала эльфа. Локи ощутил боль, по рукаву и запястью потекло что-то теплое — его кровь, а пальцы свело. Пришлось разжать их и откатиться от Малекита.

— Одинсон…

Звездоглазый поднял окровавленную руку, прерывая обвинительную речь.

— Скорее, сын Фригг. Это то родство, что я признаю, будь так любезен, называй меня правильно.

Малекит моргнул. Тысячелетиями он ждал этого часа… Но в самом дурном сне не мог предвидеть, что будет спорить с асом из-за его родства с потомком Бера. Локи, сын Лафея, подтвердил свою репутацию плута и то, что в отличие от прочих детей Одина у мальчишки было собственное мнение. Вот только Малекиту это было неинтересно.

— Мертвецу все равно как зваться, царевич. Я тебя убью.

Локи захохотал. С его опущенной руки на пол упала крупная капля крови и превратила пыль в грязь. Он моргнул, и кровь исчезла. Звездоглазый не собирался разбрасываться жидкостью, в которой течет его жизнь и магия. В глазах заплясало пламя магии.

— О, Ваше Величество, знали бы вы, сколько раз мне это обещали, но вот он я — жив и даже относительно цел и невредим!

Если Танос чему-то и научил Локи, так это тому, что у подлости нет границ.

Малекита окружили тысячи и тысячи бледных лиц. Он выставил нож перед собой, пытаясь защититься… Но от кого? Женщины, дети, мужчины — все те, кого он послал на смерть и бросил умирать, пообещав новую вселенную лишь для них — темных эльфов. Царь видел свой народ, что был истреблен почти под корень из-за его гордыни и алчности, жажды абсолютной тьмы и власти, что она сулила.

Его не зря прозвали Богом тысячи обличий.

Пока Малекит пытался оправдаться и вырваться из плена собственных же призраков, Локи выжег яд из раны и залечил ее, не полностью, но так, чтобы не залить кровью все вокруг. Он вытащил стилет, обошел темного эльфа и всадил лезвие ему в позвоночник, обездвижив врага навсегда.

Одно дело драться с ним, когда он был под чужим контролем, или прикидывался хорошим братом для Тора… Но они с Малекитом, к его несчастью, здесь одни. Локи устал от некоторой части своих масок. Одобрение Одина ему больше не нужно, матушка не осудит, а Тор со своими карикатурными понятиями о чести может идти к Суртуру под хвост.

— А, теперь поговорим по душам. Джеймс, не хотите ли практику по применению Эфира на живом подопытном?

— Меня послала Амора. — Зимний бережно забросил винтовку за спину. — Она беспокоилась.

Трогательно… Но опрометчиво отправлять за ним именно носителя Эфира. А если бы Малекит стоял над его хладным трупом, то это была бы ошибка. Правда, Локи отметил еще одно отличие между Аморами. Та, которую он знал с юности, и чью одержимость Тором подпитывал, не беспокоилась ни о ком, кроме себя, и, быть может, объекта своей любви. Хотя Тору это “беспокойство” выходило боком.

— Мило. Но у меня допрос. Поможешь? Я слышал, ты мастер.

Амора и ее тайны подождут. Хотя Звездоглазый предвкушал ее реакцию на истину, что бросит ей в лицо. Это в какой-то степени удовлетворит его эго, однако Локи желал откровенности и знаний, который хранились в этой чудной золотой головке, которые позволяли Аморе их спасать и удачно парировать удары судьбы.

— Обмен опытом: я — в живодерстве для стимуляции речевых центров, ты — в управлении хренью во мне?

Солдат осмотрел парализованного темного эльфа, как кусок мяса, прикидывая, с какой стороны начать. Серые с серебристым проблеском изменчивые, обманчиво прозрачные глаза блеснули багровым. Он смирился с Эфиром внутри себя, но не сказать, что был рад, учитывая беспокойство Стива.

— Это не хрень, Джеймс, а камень бесконечности. У вас, мидгарцев нового века, похоже, не осталось уважения ни к чему на свете, — шутливо попенял суперсолдату трикстер и повернулся к Малекиту с вопросом: — Давай начнем с основного: зачем успешному правителю следовать безумной цели? Темная Вселенная? Судя по хроникам, ты был очень умен, поэтому, серьезно?

— Может, охренел от чувства собственной значимости вот и понесло?

Локи хмыкнул, выражая свое отношения к предельно простой версии суперсолдата. Нет, все намного сложнее. Он это чувствовал и собирался добиться от Малекита правды.