Дети проходных дворов (джен)

Сверре всё ещё остаётся главным фокусом для внимания Веста. Особенно когда он выясняет, что они со Сверре, вообще-то, практически соседи. И особенно после того, как Сверре всё-таки показывает, что именно он умеет.

— Это чашка, — говорит Сверре, перекатывая в пальцах хрупкую фарфоровую лилию. — И она хочет быть цветком. Ну, настоящим, в смысле. С цветами у меня лучше всего получается, смотри.

И накрывает чашку ладонями — совсем как тогда, с розами. И легко улыбается чему-то своему, как будто это не отнимает у него ни капельки сил. А когда Весту надоедает пялиться на космос в глазах Сверре, он переводит взгляд вниз — и едва ли не вздрагивает, потому что из ладоней Сверре смотрит живая белая лилия, всё ещё ужасно хрупкая, но точно живая — даже пахнет, кажется, как настоящая.

И Сверре негромко смеётся, как будто сам удивлён. И ставит — ну, выходит, кладёт — многострадальную чашку-лилию в пиалу с водой.

— Знаешь, что это такое? — спрашивает он, как будто действительно не знает сам.

— Ну... — неуверенно бормочет Вест. — Ты возвращаешь истинный облик вещам?

— Почти, — мягко поправляет Сверре, присаживаясь на соседний стул. — С истинным обликом ты не ошибся. Но только когда истинный совпадает с желаемым. И не обязательно вещам, существам тоже.

И Вест вздрагивает. Потому что именно это ему было нужно практически всю его сознательную жизнь — с тех пор, как он увидел в зеркале своё чёртово отражение.

Но на незаданный вопрос Сверре только головой качает:

— Я не смогу.

— Почему?

— Ты не так сильно этого хочешь, — пожимает плечами этот невероятный парень, как будто говорит что-то само собой разумеющееся. — Я бы сказал, что ты не знаешь, чего именно хочешь и так ли сильно, чтобы пытаться что-то делать. К тому же, это опасно. Я уже...

Вест знает, что если Сверре не хочет говорить — ничто в мире не может его заставить. Но ещё Вест кожей чувствует холод и боль, исходящие от этих слов — и поэтому бросается вперёд слепо, напролом, не зная конечной цели, просто чтобы этот потрясающий парень больше никогда в жизни не испытывал боль.

— Ты уже — что?

— Сейчас не время, — коротко бросает Сверре и отворачивается. — И вообще, дай пройти.

* * *

Конечно, Вест чувствует вину. Поэтому следующий раз осмеливается — идиотское слово, но ситуацию отражает идеально — заговорить со Сверре только через две недели, целых две недели молчания. Да и то только потому, что часом ранее самолично наблюдает катастрофу, волчий выводок на самых обычных собачьих поводках в центре города; не знай он Тори, подумал бы, что это розыгрыш.

К сожалению, это не так. Зато у Веста, в отличие от остальных, есть абсолютно точный и правильный вариант решения этой идиотской подставы. Имя ему Сверре, разумеется.

И поэтому Вест весь день работает как на иголках, старательно оттягивая момент, когда придётся объяснять и уговаривать. Или оправдываться. Или ещё дьявол знает что делать, только бы он действительно согласился, потому что так важно, как сейчас, согласие ещё никогда не было.

Вот только "как на иголках" в один не слишком-то прекрасный момент превращается из фразеологизма во вполне себе реальную угрозу — потому что Вест, задумавшись, роняет очередную вазу с очередными розами, ловит цветы на лету, сильно сжимая в руках; конечно, крупными острыми шипами протыкает кожу на ладони.

Конечно, в этот момент заходит Сверре. Дежавю какое-то, честное слово.

— Ты это специально? — тихо спрашивает он, пока на ощупь заклеивает цветными пластырями Вестову руку. — Мог бы просто... В смысле, я же не думал, что ты...

— Полагаешь, я такой дурак, чтобы сделать это специально? — хмыкает Вест, и паника сразу куда-то девается. Зато остаётся мучительное чувство вины: и надо было всего-то заговорить с ним раньше, и не пришлось бы терять целых четырнадцать дней просто так. Жизнь быстро заканчивается, это Вест знает как мало кто другой.

— Кто тебя знает, — отвечает Сверре абсолютно серьёзным голосом, и Вест сначала даже верит — пока не замечает приподнятый уголок его рта. Вот же зараза. — То есть это действительно случайность, и ты не сделал это, чтобы я обратил на тебя внимание?

Вдох. Выдох. И шаг, не буквальный, конечно, как в ледяную воду: согласится или откажется?

— Вообще-то, — осторожно и издалека начинает Вест, стараясь подбирать как можно более короткие формулировки. — У меня действительно есть некоторая проблема...

Сверре слушает очень внимательно, как только он умеет. И рукой, которую коллега почему-то всё ещё держит ладонями, Вест чувствует, как сильно у Сверре дрожат пальцы.

— Ты ведь помнишь, что я могу помочь только тем, кто сам этого хочет? — коротко уточняет он, когда Вест наконец выдыхает. — И если кому-то из них не хочется... Я пробовал. Против воли не выходит никогда.

Вест медленно кивает, боясь спугнуть удачу. И сразу же спохватывается: иногда очень трудно сразу вспомнить, что Сверре не видит.

— Да. То есть ты поможешь?

— Конечно, — серьёзно отвечает этот потрясающий парень. — Не думаю, что я имею моральное право отказаться.