Паутина света. Книга 3 (гет)

10.

Вот кажется — летние каникулы такие дли-и-и-инные! Ага, щас! Фактически, осталось три недели — и «здравствуй, школьные деньки»! “В первый раз в выпускной класс”, хех.

Учитывая, что в школу в этот раз вместе с нами идет не только Сидзука, но и целая толпень «разновозрастных» учеников Тенгу мы, в итоге, решили устроить общий “день закупок” заранее: пока какая-нибудь очередная хрень не произошла. Мероприятие было четко распланировано — куда там тем “боевым операциям”, что проводились при моем участии. Разве что приснопамятное “кино про котенка-на-дереве”: как и там, тут в роли организующего начала поработала Канаме. Потому, проснувшись утром, я уже четко знал, что буду делать буквально по минутам: умывание, завтрак, короткая поездка школьным, то есть клановым, автобусом… До “светлого” момента, когда за мной и Химари заявится Сидзука, оставалось еще почти двадцать минут, потому я позволил себе понежится на футоне: два фигуристых женских тела создавали неповторимый комфорт. Химари спала как убитая — с тренировки она возвращалась под утро, и проскальзывала под одеяло — я обычно и не просыпался. Тем более, проблемы с местом больше не было — кровать после того случая мы разобрали, и устроили в комнате тра… спальное место “как все” — расстилали на полу футоны. Я, если работал, в комнате работал за столом, а Агехе все равно пофиг, где валяться с ноутом днем. Химари же по пол дня проводила в школе Тенгу — восстанавливала боевые навыки… и, мне казалось, она немного меня стеснялась “после того самого”. Что, впрочем, не мешало кошке объявить себя моей “тенью” — это позволяло ей для самой себя быть рядом со мной на “законных основаниях”, если я покидал дом не на продолжающиеся “амулетные изыскания”, а по другим делам: по крайне мере, я так расшифровал ее поведение для себя — и Хироэ тоже. В работу тех тараканов, что заменяют бакэнеко мозги, я старался не лезть: во-первых, ей в себя тоже придти надо, а во-вторых ей действительно так легче. Правда, пару раз расчетливо “ловил” девушку в коридоре второго этажа и целовал: на всякий случай, а то начнет считать, что “а может, я ошиблась в том, что было”. Тараканы сознания — такие насекомые… и у меня тоже:

Это произошло после событий в ДРЦ: моя жизнь опять неслась комом и кувырком, не давая “голову поднять”: причем виноваты были даже не столько “обычные” неприятности, сколько рывком изменившееся семейное положение. Честно, не ожидал — я, и вдруг — отец! Поверьте, это… очень волнительно! Если сначала мне удавалось воспринимать этот факт отстранено: ну, еще один фактор в куче событий, то утром, после второй ночи с Агехой (третьей, если по абсолютному счету), до меня, что называется, “дошло”. Может, тому виной ростовое зеркало, которое мы купили в спальню буквально на следующий же день: хиноенме его здорово не хватало, да и я получил возможность “почувствовать себя настоящим мужиком” вешая неудобный параллелепипед на стену. Вот в этом зеркале на второе утро я и увидел себя — на фоне спящей девушки, и вдруг осознал, КАК мы с ней выглядим со стороны.

Наверно, европеец мог дать мне и тринадцать на внешний вид, возможно, даже четырнадцать. Или десять — “все узкоглазые на одно лицо”. Рост у японцев между детьми и взрослыми варьирует меньше — из-за более низкого среднего роста вообще. Меньше разницы в сантиметрах. Что касается младшей жены — ей можно было дать от восемнадцати до двадцати двух (скорее первое, если она одевалась “как обычно”). Я не привык воспринимать себя ребенком — себя я отчетливо помнил “взрослым”, и, естественно, чувствовал себя на свой “взрослый” возраст — стандартный фокус подсознания. Так худая девушка может считать — и чувствовать! — себя толстой, а низкий лысоватый “мачо” — неотразимым сердцеедом, снисходящим до восторженных дам у его ног. Даже отражение в зеркале меня не смущало — я давно его “не видел”, обращая внимание в основном на порядок в одежде, прическу и так далее. Кстати, одежда меня тоже привычно “вводила в заблуждение”: школьная форма Торью, в целом для мальчиков напоминала классический костюм: включая даже шейный платок безо всяких детских “резиночек под воротник”. Детская же одежда в Японии в большом ассортименте тоже сделана “под взрослую”, причем так, что оставшиеся по смутным воспоминаниям моего первого детства нарочито-яркие и характерные по покрою вещи для этой “категории граждан” из России казались на фоне этих вещей “серьезными”. Нет, ну правда — все эти шортики, рубашечки и (о ужас! даже для мальчиков!) чулочки создавали впечатление скорее косплея, и в повседневке практически не носились. Так что не удивительно, что застегивая перед зеркалом привычные пуговицы рубашки или затягивая узел галстука я не испытывал каждый раз когнитивный диссонанс “я ребенок”. Можно считать, я про это вообще забыл — “встроенная” вежливость общения с любыми недостаточно знакомыми людьми окончательно нивелировала раздницу. Ни разу я не слышал никаких “ути-пути, малыш!”, что с гарантией получил бы от первого попавшегося мужчины в метро в Москве, попади я туда “как есть”, и обратись серьезно и “по взрослому” к ближайшему мужчине средних лет. А тут -”Амакава-сан” или даже “Амакава-доно” от тех, кто в курсе. Добавить к этому, что демонам плевать на внешний вид — слишком этот параметр варьирует независимо от личной силы — и получим то, что получилось...

И вот — я внезапно “прозрел”! Так бывает, когда нервная разрядка проходит, да еще и буйный фонтан гормонов наконец-то приутих, после второй ночи подряд… “Старшая сестра” — это, пожалуй, было более-менее подходящей социальной ролью, если смотреть на нашу пару со стороны. Низкорослая Агеха была выше меня где-то на пол головы — это ладно (в постели, кстати, такое различие только больше заводило — это был интересный опыт!). Но вот вполне оформившаяся красота девушки на фоне моего откровенно детского сложения (естественно, я спал не одетым!)... это разрывало шаблон только так!

“Как она со мной… таким.. может вообще?” — это был далеко не единственный вопрос, в тот момент моя голова была наполнена не менее, чем десятком подобных. Хорошо, хиноенма крепко спала — а то с меня сталось бы спросить это вслух. А так — я отошел к компьютерному креслу, присел, взялся руками за виски и принялся… наверно, это называется, “переживать”. Мое неожиданное отцовство заставило меня — и совершенно логично, — сломать свой собственный, выстроенный и запланированный шаблон поведения: вопрос о том, что мать моего ребенка может быть где-то вдали от меня для меня даже не стоял. Особенно в свете только что пережитого “приключения”... Принятие же Агехи в семью было однозначным “переключателем”: теперь “играть в гарем” со своим директоратом я больше не мог. Или настоящая семья — или извините-чисто-рабочие-отношения с перспективой постепенного отдаления от правления кланом. Возможно, сработала фишка возраста: биологически я был младшего подросткового возраста, самое время для начала воинствующего максимализма. Впрочем, то же можно сказать и о девочках: триггер “или да, или нет” даже не подвергался сомнению. Фактически, я (Хироэ меня поддержала) заставил выбирать Ю и Кузаки “вот прям счас”, таким образом, фактически, лишив их выбора. И сломав напрочь их “обычную жизнь”.

Я помню, как в манге “оригинальный” Юто говорил перед грядущей схваткой с парой Шутен-Кьюби, что дорожит своими “обычными деньками”, я только посмеялся — ага, очередной штамп манги. Какая, к черту, “обычная жизнь”, когда у тебя под боком пара демонов и колдунья? Н-да, я СИЛЬНО недооценил инерцию человеческого мышления — и свою тоже. В тот момент “самобичевания” до меня с предельной четкостью дошло, что “вписав” в состав клановой верхушки этих двоих, я тем же росчерком кисти вычеркнул их нафиг из состава “граждан государства”, как ни глупо-пафосно это звучит. Отныне у них не было своей жизни — и своей старой семьи, считай, тоже не было: оставшиеся “снаружи” просто не поймут и не примут, почему девушка должна строго отдать свое предпочтение кому-то одному, до конца. Получив в замен статус даже не жены, а наложницы. Внутри клана, как и положено “корпорации”, пусть даже и семейной, уже начали действовать натуральные “свои законы”, где мои директора становились совсем реальными “старшими женами”, и, видимо, главами и родоначальницами собственных “родов клана Амакава”, и это было реально круто. Но для людей “снаружи” это выглядело как то, что девушка отказывалась от нормальной карьеры, губила фактически таким образом свою судьбу, лишая себя нормального выбора. А ведь мир не ограничивается пространством “внутри клана” — он большой, и рано или поздно до этих неглупых, в общем-то людей, дойдет, на что они “подписались”. Это я всегда буду смотреть на мир “изнутри” клановой структуры, просто потому, что центр клана — это я. Или вот Хироэ — то, что Канаме все делает совершенно осознано, оценив различные вероятности, я не сомневался. Вот уж кто-кто не пропадет, если клан Амакава дискредитирует себя и сойдет со сцены — так это она… Так, стоп! Это что еще за мысли?!

Проклятая неуверенность в себе сыграла со мной злую штуку: найдя лазейку в виде “ты ей не пара” (совершенно стандартную, надо сказать), подсознание, последние месяцы… а может, даже и годы, находящееся под постоянным прессом “задавленных” эмоций, начало раскручивать маховик депрессии, подсовывая все новые “факты” таким образом, что бы максимально расшатать то состояние “спокойствия”, которого я достиг после возвращения в Такамию с женой. Подсознание тоже можно понять — у него программа, а биопрограмма говорит о том, что переосмысление опыта через эмоциональный шторм нужно проводить тогда, когда смертельных опасностей нет.. и вообще на горизонте спокойно: как раз так я подумал, проснувшись с утра: “наконец-то нормальное лето”. Какое счастье, что тот урезанный курс “психологии” что нам читали половину семестра, я все-таки прослушал достаточно внимательно: мне было интересно, и многое стало тогда “откровением”. Вот и сейчас, “свалившись” в медитацию, которая отрезала от сознания набирающий силу эмоциональный шторм, выпущенный из “подвала разума”, я понял, что со мной происходит… и стал искать аргументы, что бы “заткнуть” брешь в своей уверенности в себе. Именно эта абстрактная “я не справлюсь”, составленная из “потому что в обществе так принято испокон веков” дестабилизировала всю “пирамиду” планов и действий: ведь мой клан — это я. Что-то вроде того, что пятилетнему мне “там” мать или бабушка сказала, что я “ничего не могу сделать, потому что ребенок”, и я запомнил. Никакие аргументы типа “я-попаданец” или “на самом деле мне тридцать с гаком” не помогали, разбиваясь о внутреннюю уверенность в том, что “детям не место”. И никакие прошлые успехи, в числе которых переговоры с Региональным Директором Комитета и магом из разведки флота РФ, не срабатывали. “Взрослые просто над тобой посмеялись, за глаза” и “использовали ребенка в своих целях” — вот и все, что истерично орало мне подсознание в ответ. И, знаете, где я нашел нужный кирпич к этой стене? О, да! Это была та самая ненавистная “классическая японская литература”, предмет, к которому в школе я относился с большой долей иронии. Однако, “ненужных знаний не бывает”. ТРИ! Я сходу вспомнил три аналогичных случая, где “молодой самурай”, а, фактически ребенок лет одиннадцати-тринадцати от роду, оставшись сиротой, принимал дела рода/семьи, и ЖЕНИЛСЯ (это, конечно, было политическое действо) — причем дети и сопутствующие проблемы не заставляли себя ждать. Конечно, для детей рассказы и повести были адаптированы… но разглядеть, что по крайне мере за двумя случаями был именно вариант “породнился с родами А, В, С, что бы пойти против сильного рода D” был именно полигамный вариант было не слишком сложно.

Я не знаю, что за метафорические тараканы живут в наших с вами головах, люди, но это СРАБОТАЛО. Осознание того, что на самом деле вековые традиции за мой вариант (и не еб… волнует, что там за прогиб сделало правительство, насаждая европейский вариант семьи и брака после Войны на Море), а “общественное мнение” в данном случае ошибается, тут же вернуло мне прежнюю самоуверенность — да еще и в увеличенном количестве. И, понимая, что строго говоря, ни на “общественную мораль”, ни на “мифы и легенды”, перевранные раза три-четыре при переписывании, опираться при построении рассуждений нельзя… я все равно был совершенно уверен, что поступаю правильно. Иррационально, эмоционально — уверен!

А что до внешнего мира, неправильно оценивающего статус моих старших жен… то тут решение совсем простое: нужно побольше этого “внешнего мира” захапать под себя. Стать стандартом, стать призмой, через которую будут смотреть. Никто же не считает, что актриса-любовница какого-нибудь “младшего Рокфеллера” выбрала себе “ужасную судьбу” (и мало ли, что там говорят толстые тетки по кухням — зависть, она такая!) . Понятно, что брак такого человека будет политически угодным семье, да и любовниц он меняет раз в месяц: все равно. А я поступил честно и в рамках своей текущей культуры — да я вообще молодец и “облико морале”!

Я перестал наконец нежится, прижимаясь то к одной “грелке”, то к другой: все равно сони даже не реагировали, и аккуратно приподнялся на локтях, заглядывая в зеркало. Какой вид! Я самодовольно ухмыльнулся своему отражению и подмигнул: некоторые победы над собой — они значительнее многих “внешних”! Правда, я бы уверен: вспоминая свое отражение сейчас, лет через десять, наверняка, буду видеть там подтянутого подростка лет шестнадцати, как минимум: подсознание не дремлет. То есть, как раз дремлет — и не надо его будить!