Зелёный Цветок (гет)

Don’t cross the bridges before you come to them.

Всему свой черёд.

Тем временем дорога стала петляя взбираться на возвышенность. От синих Гор видны остались лишь вершины, сверкавшие на рассвете древними снегами. И тут вдруг дорога оборвалась — они вышли на очень крутой берег реки. Все уже так привыкли полагаться на надёжность тракта, что теперь стояли на обрыве ошеломлённые.

Лили уже давно казалось, что по ночам горы, словно кошка на охоте, тихонечко крадучись подползают к ним, с каждым утром становясь всё ближе и ближе. А вот сейчас они словно сделали огромный прыжок навстречу путникам и снова застыли, будто и не были никогда живыми. Теперь можно было разглядеть всю их красоту и величие: и ослепительные шапки вершин, и каменистые отроги, и плотно охвативший подножие лес. И всё это было синим. Горы действительно были глубокого синего цвета, даже лес у их основания казался окутанным синей дымкой. И такой прозрачный воздух вокруг! И множество паутинок, парящих в нём предупреждали, что эти дни — последние тёплые дни в году… А впереди простиралась золотоковыльная степь, и виднелось продолжение дороги, уходящее по ней до самых гор. Остатки разрушенного каменного моста всё ещё виднелись по берегам, и огромные каменные «быки», на которых когда-то покоились его перекрытия, ещё украшали собой реку. Они разрезали водный поток на отдельные струи и вспенивали их, противостоя натиску воды.

И только все трое подумали о том, как же спуститься вниз и отыскать брод, как услышали за спиной знакомый голос. Вернее, сначала из повозки раздалось громкое кряхтение, а потом оттуда вылез Нойн собственной персоной живой и здоровый. «Да это же река Луна! Синяя река! Как я погляжу, дела у вас идут неплохо», — прохрипел он вместо приветствия, и все бросились к нему обнимать и твердить наперебой о том, как они рады, что гном наконец-то очнулся.

Солнце уже коснулось вершин Синих Гор. Все поиски пути сами собой отложились на завтра. А друзья, каковыми теперь считаем их не только мы с вами, долго просидели в ту ночь у радостно поддерживающего разговор своим весёлым треском костра. И никак не могли они наговориться и нарадоваться.

Хоббиты восхищались, каким крепким, бодрым, поздоровевшим выглядел гном. Нойн же в свою очередь уверял их, что они очень повзрослели. Особенно большое впечатление на него оказала Лили. Её внезапно расцветшая красота теперь так смущала Нойна, что он даже иногда краснел, встречаясь с ней взглядом. Так иногда бывает, когда долго не видишься с какой-нибудь знакомой девочкой, а потом встретишь её, а вместо смешной и нескладной девчонки увидишь вдруг прекрасную милую девушку — просто волшебство какое-то!

На рассказы обо всём случившемся ещё со времени стоянки в Аннуминосе ушла почти вся ночь. И лишь говорить о Нейне избегали — знали, как больно ранит Нойна в самое сердце чувство вины перед братом. Наутро Нойн обещал показать им и спуск, и брод, о котором знал по рассказам отца.

* * *

Утром начался мелкий моросящий дождик, и, хоть он и был несильный, но, как это бывает поздней осенью, всё сразу же промокло, и под ногами зачавкало.

В двух лигах выше по течению они отыскали спуск с крутого отвесного берега реки Луны. Он представлял собой врезанную глубоко в берег каменную лестницу с невысокими, но длинными и широкими ступенями. Эти ступени были полукруглыми, и вся лестница была похожа на очень сильно сдвинутую стопку монет. Зачем нужна была именно такая форма, путники могли только гадать. Нойн, называвший это место Старым Бродом, рассказал о том, что спуск строили не гномы, а кто-то задолго до них. Однако гномы пользовались Старым Бродом, пока не построили мост и дорогу. А вот прочие народы даже не подозревали о его существовании.

За долгие века бездействия лестница оказалась полузасыпанной землёй, так что только края ступеней виднелись, обозначая полукруги по всей её длине. Когда-то по этому спуску могли пройти шесть лошадей в ряд, а теперь края его осыпались и заросли кустарником. Чем дальше продвигались друзья, тем темнее становилось от поднимающихся всё выше справа и слева каменистых откосов и густых кустов, почти смыкавшихся у них над головой. Лишь узкая полоска тускло-серого неба с тяжёлыми низкими тучами освещала им путь.

В самом конце спуска справа в отвесной стене прохода среди свисающих спутанных корней и кустов зияла круглая чёрная дыра. Что это? Пещера? Или нора? Было решено оставить коней у мелкого брода на водопой и исследовать находку.

Никто не хотел оставаться с повозкой: гном утверждал, что исследование пещер и подземелий — это дело гномов, хоббиты вместе возражали, что норы-то — это их родная стихия, а маг ни за что не хотел отпускать их всех ни на шаг от себя. Итак, пошли все вместе.

Пещера сразу показалась им обитаемой: ровные стены, никакого сора и каменистой осыпи на полу — пол был чистый и гладкий, почти отполированный. Гэндальф шёл впереди широкими шагами, лишь слегка наклонив вперёд голову, освещая путь своим посохом, излучавшим неяркий синеватый свет. За ним следовал гном с топором наготове. Замыкали отряд хоббиты, взявшись за руки, они вертели головами по сторонам, внимательно разглядывая стены и свод. Ясно было, что эту пещеру не промыла вода, но и на дело рук человека или гнома она не была похожа.