Чаровница (джен)

Семейных завтраков, обедов и ужинов Локи избегал по вполне понятным причинам. Нет, нервировать одним своими видом Одина и не-братьев было не самым скучным занятием, просто бесполезным. К тому же он избегал провоцировать новые конфликты внутри царской семьи — сейчас ни ему, ни Асгарду это не нужно. Локи теперь относился спокойно к необходимости быть одиночкой, потому что понял: он не хуже других и не отвержен, нет, он другой — лучше бестолковых неидеальных потомков царя.

Стать своим после пережитого Звездоглазый не стремился. Ему это было не нужно. Его семья: мама и Тор. Остальные могли жить, стараться победить в крысиных бегах за любовь Всеотца и умирать, это его больше не касалось. Осознав, что хочет что-то большее, чем любовь аса, который никогда не был ему отцом, и лучше, чем чужой трон, Локи — успокоился. На самом деле его амбиции теперь простирались гораздо дальше.

Однако о двух важных людях он бы предпочел позаботиться, поэтому оставался в Асгарде. Заключил союз с Одином и планировал свою месть Таносу. Прощать он не научился. И если строить свой мир, то завершив дела здесь.

Он спокойно позавтракал у себя, затем, пройдя сквозь сад, нашел брата на тренировочной площадке. Локи резко остановился, плащ взметнулся за его спиной и опал на мелкие камни. Князь был удивлен, потому что Тор внял его совету и, кажется, тоже пропустил завтрак, потому что тренировался владеть своим теперь, действительно своим оружием. Воздух вокруг разнесенной фактически в пыль квадратной площадки для тренировок был насыщен озоном и крошечными молниями. А Тор все не унимался, взаимодействуя с Мьёльниром на другом уровне.

Локи приложил палец губам — он подозревал, что братец был берсерком. Боевая ярость сына Одина действительно впечатляла своей разрушительной мощью. Но то, что Звездоглазый видел сейчас, было иным — Тор упивался возросшей силой, однако контроль не терял. Не сердце звезды сдерживало неистовую силу брата, как раньше направляя и ведя за собой. Нет, теперь именно Тор был тем, кто держал свои эмоции и Мьёльнир под полным контролем.

Зрелище Локи порадовало, потому что таким и должен быть будущий царь. Братец стал более опасной версией самого себя. Учитывая воистину ужасное и неопределенное будущее, нарисованное Аморой, такой Тор превратился в полезного союзника. И еще одна мелочь: Локи хотел быть уверенным, что при самом плохом раскладе брат выживет и убережет их маму. После того что ему довелось пережить в плену у безумного титана, Локи прозрел и понял, что тоже очень даже смертен, поэтому не зарекался от худших вариантов.

— Брат, — позвал Локи.

Тор остановился, опустил молот и откинув волосы, прилипшие к мокрому лбу, помахал ему рукой. Через глубокие воронки, оставленные молниями, пробираться на другой край площадки было бы долго, поэтому он взлетел. Приземлился рядом и жестом отогнал спешивших к нему слуг с полотенцами, кувшином и тазом для умывания. Посмотрел на стены дворца; на прислужников, замерших статуями самим себе, и качнул головой.

У Локи дрогнули губы, ничего он собой поделать не мог, потому что храбрый, бесхитростный Тор, который беспокоится о том, что их разговор могут подслушать, это почти дико. Он щелкнул пальцами, и брат перестал напоминать мокрую обезьяну, и исчез запах пота. Полноценного купания эта временная мера не заменит, но можно будет говорить с Тором, не зажимая нос. А говорить брат хотел.

— Спасибо! — Тор стиснул его в объятиях и тут же отпустил. — Я не понимал, чего лишался, не владея Мьельниром полностью. Благодарю за этот дар, брат.

Локи хмыкнул, смотря на склоненную перед ним золотистую макушку. Торжества он почему-то не чувствовал совсем, хотя раньше воображал свое ликование, вкус победы когда увидит признавшего его заслуги брата. Да, Тор набрался мозгов непонятно откуда и совести, чтобы сказать спасибо за оказанную помощь. Вот это было интереснее: понять, как брат так быстро изменился и почему, а не мнимое чувство возвышения над Тором.

— Топай в купальни и приводи себя в порядок. Ты мне нужен.

Тор на него посмотрел, кивнул и через полчаса обещал быть готовым. Локи вообще опешил, потому что Тор просто соглашался, не задавая вопросов и не требуя объяснений. Ладно, один раз, когда он вломился к нему утром, но постоянно?! Локи хотел узнать: какая муха Тора, ради костей Имира, покусала, что он такой покладистый стал?

Было, конечно, приятно, что его ценят и не пытаются спорить, однако Локи к такому отношению не привык, поэтому подозревал всякое разное. О чем и собирался спросить Тора без привычных хитрых игр. Тор был не в состоянии понять красоту интриги или оценить тонкие манипуляции, а вот на вопрос в лоб постарается ответить. Поэтому Звездоглазый не собирался тратить время на мишуру ради мишуры. Слишком многое стояло на кону.

Локи отправился в беседку, чтобы не мешать уборке тренировочной площадки, развороченной Тором в одиночку. Всеотцу наверняка уже донесли о том, как его наследник развлекался все утро. И Звездоглазый гадал: вызовет ли их царь на ковер, чтобы прояснить — почему Тор так усилился, или спустит ситуацию, как говорят мидгардцы, на тормозах? От того как поступит Один, многое зависело, потому что если не будет никакой реакции на действия Тора и его участие во всем, то некоторые придворные группировки решат, что царь слабеет.

Звездоглазый отпил чая и мечтательно прикрыл глаза, слушая щебет птиц.

Было прекрасно вообразить, как он отступает в сторону и отдает Одина на растерзание интриганам его же двора. А сам только присматривает за Тором и любуется тем, как Всеотец дряхлеет, и его власть слабеет. Как утратившего силу льва рвут на части шакалы, которых Один сам и взрастил. Но смута сейчас не ко времени. Сие невозможно. Локи нужен сильный Асгард, значит, трон Одина не то что зашататься не может, а не должен даже покачнуться.

Если Один сам не пошевелится, Локи придется вмешаться самому, отвлечься от основных планов на придворные дрязги. Отрывать головы и утихомиривать фронду при дворе. Следить, чтобы у Тора не появились конкуренты, на которых сделают ставку недовольные… И самое противное — пытаться научить брата этим играм, без которых тот не выживет на троне.

— Локи, я готов. Куда мы?

— Нам нужно к маме, но прежде, — Звездоглазый наливает брату кубок вина и кивает головой, — сядь, поговорим.

Алый плащ стекал с гордых плеч, волосы убраны в две косы, заплетённые от висков. Красавец, герой, любимец народа, золотой принц… Раньше понимание этого отдавало мутной волной злости, как из сгнившего болотца внутри; душила завистью — и заставляло доказывать, что он не хуже. Сейчас была только тихая ирония и беззлобное осознание всех недостатков брата.

Тор это Тор. Они просто очень разные, но этот героический недоросль все равно родной — это понимание никакого отторжения не вызывало. Взгляд Локи чуть потеплел и Тор, заметив это, улыбнулся брату. Звездоглазый закатил глаза — радостный щенок, да и только. Плюс в том, что у матушки будет меньше тревог, когда она поймет, что они помирились действительно по-настоящему. И ради этого он готов потерпеть восторженность брата.

— Почему ты со всем соглашаешься, Тор? Ответь, что за приступ покладистости? Еще немного и я подумаю, что тебя прокляли.

— Да ну тебя — попробовал было отмахнуться наследник Золотого трона, но, напоровшись на взгляд брата, остановил себя. Уж точно не зря скальды прозвали Локи Звездоглазым. Прекрасные глаза… Но когда брат не в духе, это колкая и режущая звездная бездна вовсе не милосердная, а подавляющая. Тор отбросил дурачество. Он хотел, чтобы брат ему поверил? Так у всего есть цена, изволь ее платить, сын Одина. — Потому что ты мой брат, и после того, как я чуть тебя не потерял, для меня многое изменилось, Локи. Я хочу снова заслужить твое доверие, которое так глупо потерял.

— Я тебя услышал. — Внутри что-то дрогнуло самую малость, но Локи остался спокоен. Внешне, во всяком случае. — Спасибо за откровенность брат.

Тор не стал возмущаться, требовать откровенность в ответ на свою… И это убедило Звездоглазого, что в брате что-то меняется. Будет интересно наблюдать за этими переменами и их итогом. Потому что впервые на его памяти Тор, отчаянный до тупости сорвиголова, стремился что-то поменять в самом себе, а не мнил себя живой безупречностью

Локи встал.

— Идем, нужно к маме. И будь добр: кивай в нужных местах и не думай взрываться.

— Локи, что случилось?

Говорить о наличии у него старшей сестры на главной аллее было неразумно. Пусть в покоях матушки проорется и поможет Одина к стенке прижать. Так что Локи доводил его до точки кипения. Да, он коварный и вообще сволочь.

Что там у Аморы, интересно?