Чаровница (джен)

Один расслабился когда распахнулись двойные двери за спиной сына, жены и приемыша. Вошли стражи в полной броне и собранный Тюр, чья рука лежала на рукояти меча. Для этого сына верность трону не была пустым звуком. И, главное, он знал свое место и не смел задавать вопросы царю. Один приблизил его к себе, словно чувствовал, что его предадут.

Доля царя тяжела, те кто стоят на самой вершине как правило одиноки. Но ему казалось, он обрел семью… А на деле, пригрел змея на груди, который отравил и прекрасную Фриггу, и Тора — любимого сына — единственного, кого Один видел своим преемником, провозгласил наследником и дождался в ответ того, что тот пришел во главе врагов. Иначе его поступок самому себе сын Бора объяснить не мог. Звездоглазый, конечно, играл наивным Тором и жаждал свержения Одина, только просчитался.

— Арестовать их.

— Матушку тоже?

Один метнул в Тюра один единственный взгляд, и тот склонился. Синий плащ стекал с плеч, серебряные львиные головы на наплечниках сияли. Он был идеален, как всегда, само воплощение послушного орудия в умелых руках полководца. Если Тор не образумится, придется, скрепя сердце, вырвать любовь к нему из сердца и сделать Тюра наследником. Но Асгардом не может править ведомый дурак, позволяющий своей слепой любви к отродью вести его к измене.

Воины двинулись вперёд по знаку Тюра. Локи укрыл мать за своей спиной и решил, что один не-брат явно растерял и так ограниченный запас ума, раз идет против Тора и него одновременно. Решение Одина Звездоглазого лично не поразило. Вполне в его духе — за правду обвинить в измене. Но он не позволит бросить маму в казематы, и сам там сидеть не собирался. И, судя по тому, как безмятежные до этого небеса Асгарда расколола лиловая в сердцевине молния, Тор тоже сдаваться на милость Всеотца не планировал.

Конечно, сомнительно, что благородный братец понимал, что “милости” от Одина как раз таки не дождешься. Однако Тор так же знал, что “папа” козел лживый и как царь сейчас не справедлив. В общем, повторял все те же ошибки, что и с Хелой. Им бы еще не закончить точно так же, как сестрица. С Всеотца станется засунуть их в ту же дыру и забыть.

— Любой, кто двинется в сторону царицы и моего брата, умрет. — Тор произнес это, не скрывая стальной решимости в голосе. Громовержец. — Отец, не ожидал от тебя такого вероломства. Не ты ли вещал, что царь должен уметь признавать свои ошибки?

Локи усмехнулся, оценив, сколько отборного, тщательно выверенного яда было в голосе Тора, и с уважением посмотрел на его широкую спину и золотые косы. Кажется братик взрослеет и правда об Одине вбила ему, как говорят смертные, “розовые очки стеклами внутрь”.

— Один, не дури, — подала голос Фригга, не выходя из-за спины Звездоглазого. — Тюр, не смей, сын.

Стражи, чьи лица не угадывались за боевыми масками, тоже замерли. Слово царицы в Асгарде было законом, даже Один замолкал, когда говорила его супруга. То, что сейчас происходило, было немыслимым.

— Жена, я услышал сегодня достаточно. Женщине не пристало перечить царю. — Один встал, и острый конец Гунгнира указал на Локи. — Взять его!

Тор чудом успел ударить по копью, уводя огненный луч от брата, а затем удар Гунгнира встретил уже Мьёльнир. Древко из ветви Иггдрасиля задрожало в руках царя. Один попробовал придавить сына чистой силой, но его самого едва не отбросило в сторону — так полыхнуло. Всеотец был вынужден вогнать Гунгир в мрамор пола, чтобы его не бросило в стену.

Часть стражей уже лежала, дымясь от попавших в них молний. Рукоять молота ударила в затылок Тюра, меч которого был окрашен кровью, льющейся из раны на боку Тора — его доспехи были пробиты. Всеотец заскрипел зубами, поняв, что Локи, тварь, защитил брата. Он знал, что Тор взбунтуется и укрыл его своей коварной сетью чар, отсекая любую возможность угомонить его без жертв.

Чем дальше заходил заговор, тем яснее Один видел во всем руку Звездоглазого — чтоб разорвало этих льстивых скальдов, прозвавших так полукровку! По его знаку стражи, что были на ногах, прикрывшись щитами, начали теснить Тора. А сам Всеотец пошел прямиком к тому, кому дал дом, свое имя и положение, намереваясь убить.

Локи нарушил их договор. Сам виноват… И лишил его Фригги и Тора.

За измену своему царю одна кара — смерть. Только марать трон судом над злоязыким сыном Лафея и шлюхи Один не желал. Нет, он не сделает своим врагам такого подарка, не позволит трепать свое имя на каждом углу. Локи умрет здесь и сейчас.

Чего Один не учел в своих раскладах, так это свою жену.

Фригга не плакала, когда один ее сын попытался убить другого. Хотя по справедливости Тор только оборонялся и сделал больно Тюру лишь в конце, чтобы обезвредить его. То, что Один натравил одного ее ребенка на другого, Фригга ему простить не могла. Она и так на слишком многое закрывала глаза, любя супруга, а в начале опасаясь, потому что ее положение не было прочным.

Когда Тора от них оттеснили, а Один пошел на Локи с намерением убить… Она почувствовала, как ее самый любимый сын приготовился к бою не на жизнь, а на смерть. Ей не нужно было прозревать грядущие, чтобы знать, что один останется стоять, а второй падет навсегда.

Один не смотрел себе за спину, а шел к цели, к ненавистному Локи.

Фригга магией подняла стул, на котором до этого сидел муж, и опустила ему же на голову. Черепа у асов крепкие, на зависть многим. Фригга знала, что Одина точно не убьет, просто отправит в мир грез и сильной головной боли. На звук падения царственно тела обернулись все.

Фригга погладила Локи по плечу и, выйдя вперед, обошла тела стражей и отмела треснувшие кресло со своего пути. Потом легко подняла Гунгнир, сжала горячее древко в тонких, изящных пальцах, и копье покорилось, озарив зал золотой вспышкой.

— Хватит, дети. Локи, доставь Тюра в лазарет, будь добр. Тор, возьми отца и отнеси его в мои комнаты. — В мягком, нежном голосе царице забренчала сталь. — Ему стоит отдохнуть. А после я поговорю с ним так, что он меня услышит.

— Мама, ты великолепна.

Фригга улыбнулась сияющему Локи, умилившись тому, какой же он ребёнок — невероятно умный, невообразимо талантливый, но все же для нее навсегда ее маленький мальчик. Ее царевич…

Тор подошел и обнял её.

— Мама, спасибо, я не хотел никого убивать. Пришлю стражу, и всех пострадавших оттащим в лазарет. Эй, вы, кто на ногах, берите товарищей, чего встали? — приказал он, повернувшись к стражам.

И тогда только Фригга заметила, что сын ранен. Злость на мужа возросла стократно. Ее рука легла на бок сына, и исцеляющая магия полилась потоком, залечивая длинный порез. С Тюром она поговорит после, отдельно. Только вот одно Фригга знала четко: ее супругу больше не править. Не после всего этого.

Локи магией поднял Тюра, и брезгливый взгляд ее любимца многое сказал Фригге. Локи никогда не простит Тюру сегодняшнего. Он и так едва терпел остальных братьев, кроме Тора… А теперь станет ещё более настороженным. Фригга сжала копье покрепче и расправила плечи. Сын редко проявлял агрессию первым и не стремился ее огорчать.

Тор взял Одина на руки и встал, дожидаясь ее.

— Сын, ты понимаешь, что царем тебе теперь быть?

Тор посмотрел на нее с тоской.

— Хела — старшая сестра. Если я сяду на трон, то рано или поздно начнётся война за власть.

Фригга согласно кивнула, удивляясь, что ее горячий сын подумал о таком. Этот вопрос они попробуют решить. Она спросит совета у Локи и остальных сыновей. Но пока надо дождаться, когда супруг придет в себя, и показать насколько она в гневе. Заставить Одина прозреть. Если он на сие окажется не способен, то не быть им женатыми. Сыновья ее поддержат, брат, в крайнем случае, даст убежище. Она не готова еще одну вечность терпеть выходки мужа, который думал только о себе.

— Мама, не обижайся, но я останусь при вашем разговоре. — Тор выглядел решительным и явно готов был игнорировать любые возражения. Значит, он больше не верил отцу.

“Что же ты наделал, Один? Стоила ли этого твоя власть?” — Фригга ощутила, как на ее плечи рухнул мир, но она должна была устоять ради детей