Зелёный Цветок (гет)

The early bird catches the worm.

Ранняя птичка ловит червяка.

Утро белым пушистым котёнком играло с солнечным зайчиком на стене. Лили открыла глаза. Она в кровати. Как давно она не спала в кровати? Даже не припомнить. Только тот, кто много дней делил свой сон с травой, землёй или ковриком на дне повозки может понять, как чудесно просыпаться на белых простынях!

Она спустила ноги с кровати, и босые ступни утонули в пушистой мягкой шкуре. Мех щекотал между пальцами и был тёплый, словно шкура всё ещё была живая.

В комнате было тепло, и Лили казалось, что раздвинув шторы, она увидит зелёные лужайки в росе. Тем больше ошеломила её картина за окном:

И отроги гор, и уходящая за горизонт долина были светлы словно небеса — ковёр первого снега превратил серость в великолепие. Вчерашние нищие — ивы, протягивавшие по ветру ветки в немой мольбе, сейчас кутались в пышные белые шубы. Облысевшие терновые кусты оделись в нарядные шапки, словно связанные из пушистой белой шерсти с вкраплениями синих ягод, ставших такими яркими на фоне снега. Но красивее всех стали горы, ослепительно блиставшие бриллиантами своих белых покрывал в утренних лучах.

Снег! Снег! Хотелось, как в детстве разбудить брата и бежать во двор, валяться в пушистом снегу, дурачиться и смеяться до боли в животе! Но было понятно, что всё это невозвратимо далёкая роскошь — как снежные алмазы, таявшие на ладошке — такие прекрасные, и такие невечные.

Лили оделась и вышла в гостиную. Она покрутилась перед большим зеркалом. Подумала про вчерашнее «утро вечера мудренее». Однако никакие «мудрые» мысли с утра не появлялись в голове. "Странно, но в камине лежат вчерашние дрова. Если только не нашлось точно такого же бревна с сучком, напомнившем ей вчера голову дракона… да нет, это — то же самое бревно… Дракон…" — и неприятный тяжёлый осадок с примесью скребущего сердце страха стал заволакивать все приятные чувства, пробуждённые утром… Через противное тёмное скользкое болото тягучего беспокойства пробился маленький белый росток: «Почему так тепло, если камин не топили?» Эта мысль показалась спасением, и радостно ухватившись за неё, Лили побежала будить Лая.

Немного покидавшись подушками, они вместе побежали будить Нойна. А тот уже давно был на ногах и работал в маленькой кузне в подвале дворца. Вместе с ним ловко орудовал молотом и щипцами молодой гном: если верить тому, что гномы живут по триста лет, то ему на вид было не больше ста. Лили сразу бросилось в глаза, что он чем-то отличался от других гномов — то ли светлой рыжеватой бородкой, то ли ясными серыми глазами.

Нойн представил им своего помощника как двоюродного кузена по материнской линии. Звал он его Илифан — по-гномьи это значит Сероглазый.

— Ты видел, какая красота на улице? — обратилась Лили к Нойну.

— Нет, я встал до рассвета — руки соскучились по молоту.

— Там выпал снег! Снег! Такой белый и пушистый! — от избытка радости Лили закружилась на месте как снежинка, спускающаяся с неба в тихую погоду. — Вот только не пойму, — остановившись, она склонила голову набок, словно хотела рассмотреть возникший в голове вопрос с какой-нибудь другой стороны, — почему в замке тепло, если на улице зима, а камин не топят?

Вместо Нойна ей ответил внимательно рассматривающий гостей из полутёмного угла кузни Илифан:

— Мы обогреваем свои жилища не дровами — иначе мы скормили бы печкам весь окрестный лес. Все дома — и подземные, и надземные греет Горячая Река Талинала — вода из подземных источников. Она протекает по трубам в полах и стенах, а затем уходит из города.

Его светлые лучистые глаза на миг встретились с глазами Лили. Ей вдруг захотелось убежать и спрятаться, но её глаза никак не отрывались от этого серого взгляда, а ноги стали ватными и приросли к полу. Спас её брат:

— Вот это да! — громко восхитился он, и Лили шмыгнула за его спину от непонятного тревожного чувства. — Если бы у моего папаши было такое чудо, то он обязательно построил бы теплицу, и не одну!

— А что такое теплица? — поинтересовался Нойн.

— Обычно это маленький сарайчик с пропускающей свет крышей из тонкой кожи или бычьих пузырей. В ней подращивают сеянцы, чтобы раньше получить урожай. А с вашим стеклом я бы построил теплицу большой и светлой.

— А с горячей водой она даже зимой смогла бы кормить вас, — добавила Лили, выглянув из-за Лая.

* * *

Затем хоббиты отправились проведать своих лошадок. Конюшня оказалась полупустой. Лошадей кормили сеном. «Видно овса у них нет», — подумал Лай. Он пошёл осмотреть другие загоны для животных, пока Лили причёсывала своих любимчиков пони.

С первого взгляда было заметно, что гномы мало что понимают в разведении лошадей и коров, и ещё меньше в свиноводстве и птицеводстве. А вот коз у них было много. Эти неприхотливые животные почти весь год сами обеспечивали себя пищей и кровом, а с ними главное — не дать им разбежаться по окрестным горам.

А когда Лай увидел овец, то сердце его упало — таких жалких и несчастных, ободранных и худых, он ещё не видел! Он сразу же с тоской вспомнил своих кругленьких и пушистых хоббитских барашков, которых всех в стаде знал по именам. Как они там? Кто их пасёт? Кто знает их любимые холмы и овражки? И Лай решил, что ради памяти о своих овечках, сделает и из этих бедняг таких же красавиц и умниц, что были у него дома.

Надо было возвращаться и готовиться к пиру. Королевские портные принесли им костюмы. Хоббиты примерили их и отложили в сторону — в этих нарядах они и сами себя не узнали. Обилие золотой парчи и бархата очень смущало глаз и сковывало движения. Всё-таки им была по душе одежда попроще — в ней и приятнее, и спокойнее.