Тайны Тёмного Лорда (гет)

Неделя радости до дня рождения и такая же неделя после него пролетели как один миг. Это были лучшие дни за все время, что Том прожил в приюте. Однако они очень быстро закончились и больше не повторились.

Через наделю в приют вернулся Энтони Бенсон — семнадцатилетний парень, который через несколько месяцев должен был навсегда покинуть благотворительное заведение. С тринадцатилетнего возраста на протяжении трех лет он терроризировал весь приют еще до того, как подрос Билли Стаббс. Но в шестнадцать лет он сколотил настоящую шайку, в которую входили малолетние хулиганы и отщепенцы всех мастей, шушара из соседних дворов. Все они именовали себя “художниками”. И если бы кто спросил их о роде занятий, то они бы сказали, что зарабатывают “росписью сумок и карманов” на рынках, в магазинчиках, трамваях и автобусах, в общем там, где много людей, и потому легче всего кого-нибудь обчистить. Впрочем, иногда они бывали смелее, промышляя уже в безлюдных переулках, подкарауливая одиноких прохожих. С этих пор Энтони меньше интересовался приютскими, и они вздохнули с облегчением, а уж когда в один день его неожиданно нашли у ворот приюта побитым до полусмерти, со сломанными ребрами и руками, то радости большинства воспитанников не было предела. По- видимому, главарь оказался через чур уж алчным и потому не смог договориться со своими же подельниками и поделить с ними наворованные деньги. Тогда члены шайки решили взять силой то, в чем Бенсон отказывал их просьбам, а за одно и выбрать нового начальника. Когда вылеченный и озлобленный своей неудачей Бенсон вернулся в приют, то снова взялся тиранить воспитанников. При этом он усвоил урок, договорившись со Стаббсом, и даже объединил с ним усилия. Все это вызвало страх и переполох у ребят помладше, а также у девушек — ровесниц горе-ворам. Теперь ни одна из них не чувствовала себя в безопасности. Одна лишь Мэри мало о чем задумывалась, ведь до того, как попасть в приют она росла в среде родных, в любви, и поэтому даже не представляла, на что порой способны человеческие подлость и злоба. Она по своей наивности не придавала значения тому, что говорили об Энтони Бенсоне. А между тем именно эта девушка и привлекла внимание самого что ни на есть хищника в человеческом обличии. Уже с первых дней после возвращения в приют Бенсон пытался охаживать Мери, чтобы добиться ее расположения. Однако его грубые неумелые попытки ухаживания не производили на девушку никакого впечатления. Мэри мягко, но неуклонно давала понять, что у них нет ничего общего, и ответить на его чувства она ну никак не может. Уязвленный ее отказом Бенсон решил тогда действовать по-другому.

Том все никак не мог уснуть в эту ночь, хоть и пробовал глубоко спокойно дышать, расслабиться, закрыв глаза, и даже считать овец, перепрыгивающих через барьер. За окном был сильный ветер, и мокрый снег с дождем колотил в них. Погода днем испортилась, и это почему-то казалось мальчику плохим предзнаменованием. На небе, таком ясном последнюю неделю, теперь снова плыли мрачные тучи, заслонив собой солнце. Все тело Тома охватило странное напряжение, нервы были натянуты как струна от непонятной тревоги, заполняющей душу и особенно пугающей от того, что ее причина была неясна. Однако как ни пытался мальчик себя успокоить, чувство это все росло и прямо-таки подмывало выйти из своей каморки, хотя такое и было запрещено правилами приюта.

В конце концов, Том не удержался, открыл дверь и, оказавшись в длинном коридоре, молча пошел по нему, подчиняясь какому-то странному неведомому наитию. Вскоре он миновал все левое крыло, которое занимали мальчики, и вышел к лестнице, за клеткой которой уже начиналось правое крыло для девочек. И тут мальчик услышал голоса.

— Ну вот, все из-за тебя, придурок! Неужели не мог удержать девчонку? Все дело мне испортил! — донесся до слуха Тома недовольный бас.

— Да откуда мне было знать, что эта тихоня будет так вырываться, как будто мы ее прикончить задумали! — огрызнулся сообщник.

— Поговори мне еще! — снова пригрозил грубый голос.

— Ну что ты, Энтони! — сразу сбавил тон собеседник. — Я просто хотел сказать, что дура она. Вот и все! Сама бы потом тебе спасибо сказала.

— Ладно уж! — снисходительно ответил Бенсон. — Ты, Билли, лучше скажи, что теперь делать-то?

— Да то же, что и хотел. Или передумал?

— Да не больно-то мне по вкусу, чтобы она колодой без чувств лежала. Уж лучше бы вырывалась и брыкалась. — Послышался ехидный смешок. — Даже интересней бы вышло. Эх ты! При своих последних словах Бенсон внезапно замолчал, похоже, начал напряженно вслушиваться.

— По-моему, тут кто-то есть. — неуверенно сказал он.

— В самом деле? — в голосе Стаббса послышался страх. — Тогда сматываемся отсюда!

Том слышал, как оба вскочили и со всех ног бросились вверх по лестнице. Они пробежали совсем рядом со спрятавшемся в углу мальчишкой, но не заметили его. Том же, в свою очередь, не помня себя, бросился сбегать с лестницы. Внутри у него все дрожало от ужаса, ведь из слов Бенсона и Стаббса мальчик слишком хорошо понял, о ком говорили эти верзилы, и каковы были их намерения. Том щелкнул выключателем, и холл озарился тусклым светом, который давал небольшой светильник под потолком.

На полу прямо рядом с лестничным пролетом лежала без сознания молодая девушка. На ней был надет халат поверх ночной рубашки. Руки и ноги были покрыты синяками от ушибов, вызванных падением. Приподняв ее голову, Том ощутил на своей ладони что-то влажное и липкое, а посмотрев на нее, увидел красное пятно. От страха и от предчувствия чего-то ужасного зубы мальчика застучали, а руки и ноги начали дрожать. Том немедленно вскочил и стрелой бросился в приютский лазарет. Достигнув нужной двери, мальчик что есть мочи забарабанил в нее руками. Щелкнул замок, и на пороге показалась заспанная медсестра Марта, которая как раз дежурила в эту ночь и, по-видимому, спокойно дремала за столиком.

— Реддл? — недоумевала она, обведя мальчика внимательным строгим взглядом. — Что тебе нужно? — сердито спросила она, глядя сверху вниз на собеседника.

— Беда, миссис Крайн — закричал Том. — Мэри! Мэри Лайт! Там, на лестнице… Идемте скорее!

Медсестра молча последовала за Томом, едва поспевая за практически бегущим мальчишкой. Вообще-то, Реддлу Марта не доверяла, как и все в приюте, но сейчас, видя в каком волнении пребывает этот мрачный нелюдимый, никогда не плакавший ребенок, поверила сразу.

Том с напряжение следил за каждым движением Марты, когда она стала осматривать бесчувственную Мэри, взяла за руку, пощупав пульс, отвела веко. При этом лицо женщины все больше хмурилось.

— Ну что? — нетерпеливо воскликнул Том.

— Не мешай, Реддл! — процедила Марта сквозь зубы.

— Она что, умрет? — взвизгнул мальчишка. — Говорите правду! — пристально, не мигая глядя на собеседницу, проговорил Том, и слова эти снова звучали как приказ.

— Не знаю, Том. — Растерянно отозвалась помрачневшая Марта. — Но дело дрянь! Тут вдруг она встрепенулась.

— Беги за Доброделовым, мальчик! Тут недалеко. — Тихо попросила медсестра. — А я дам знать миссис Коул. Но сначала помоги мне.

Марта и Том подняли Мэри и аккуратно уложили ее на диван. Потом мальчик бросился к выходу, лишь сунув ноги в башмаки, даже не надев пальто и не обращая внимания на крики женщины. Наконец, она нагнала его у самых дверей и сунула в руки одежду, сердито говоря, что ей не доставит особого удовольствия возиться с ним, когда он простынет этой зимней ночью. Том внимательно глянул на нее и сказал, торопливо накидывая пальто.

— Да ладно вам, миссис Крайн! Я ведь уже давно во власти такой зимней ночи! — И побежал в темноту прочь из дома, оставив на пороге огорошенную этими странными словами Марту.

— А мальчишка-то и впрямь вот в такую пору родился! — вспомнила медсестра.

Том тем временем быстро бежал по ночным улицам и переулкам, пока не достиг приходской церкви. Он с трудом протиснулся между прутьями ограды и, не разбирая дороги напрямик, устремился к маленькому флигельку, где и жил Доброделов. Сначала мальчик поколотил было в дверь, но когда никто не открыл, стал громко стучать в окно, в котором подобно надежде зажегся свет. Через минуту на пороге дома показался священник, который держал в руках свою медицинскую сумку. Ему было не привыкать к таким вот поздним визитам, потому и держал все необходимое наготове. Увидев Тома, прибежавшего среди ночи, Доброделов, ни слова не говоря, последовал за ним. По пути он расспросил воспитанника обо всем, что произошло, и ребенок поведал ему и о Мэри, и о тех, кто, похоже, стал виновником произошедшего с ней несчастья. Очевидно, мерзавцы под каким-нибудь предлогом выманили добрую и слишком доверчивую девушку из ее комнаты и хотели с ней позабавится. Однако против всякого ожидания жертве удалось вырваться, но в темноте она споткнулась на лестнице, упав очень неудачно, сильно ударившись головой.

Когда доктор и мальчик вошли в холл, то увидели там уже не только медсестру, но и директрису. Доброделов аккуратно отнес Мэри в ее комнату и, кликнув Марту, плотно закрыл дверь. Миссис Коул и Том остались в коридоре.

— Реддл, может расскажешь все-таки, что здесь произошло? Что ты сделал с Мэри? Марта рассказала мне, как ты вломился в лазарет сам не свой.

— Это не я, миссис Коул! — объяснял Том.

— А кто же, интересно? — съязвила она.

— Бенсон и Стаббс! — в голосе мальчика послышалась злоба. — Я услышал голоса и поэтому вышел в коридор среди ночи. Том соврал, решив не рассказывать про свои дурные предчувствия, вытолкавшие его за дверь. Директриса и без того настороженно к нему относится, смотрит так, как будто перед ней зверь неизвестный, но с виду опасный.

— Когда пришел к лестнице, то Мэри уже упала, а эти двое сетовали на несостоявшееся развлечение. Потом они, похоже, услышали мои шаги и убежали.

Миссис Коул побледнела, и на лице у нее были написаны сильное напряжение и страх.

— Том, — Тон директрисы стал просительным и мягким. Она уже очень давно не обращалась к нему по имени. — Я думаю не стоит пока, да и потом об этом распространяться. Понимаешь, у нашего приюта могут быть большие проблемы, бесконечные комиссии, проверки и все такое. Штрафы наложат, обдерут нас как липок. Пусть уж лучше думают, что это несчастный случай. От твоего рассказа никому пользы не будет. — многозначительно добавила миссис Коул. — Ну а Бенсон нас все равно скоро покинет, как только ему восемнадцать исполнится.

— Вы хотите все замять, да? — огрызнулся Том. Потому что не у приюта, а у вас будут проблемы за такой крупный недосмотр. Да Бенсон с самого первого дня как вернулся, положил на нее глаз. Но вы в последнее время только в бутылку с джинном смотрите!

— Прикуси свой поганый язык, стервец! — прошипела директриса. — А то устрою тебе сладкую жизнь!

— Только попробуйте! — Глаза мальчика гневно сверкнули, а на лице появилась хищная гримасса, похожая на звериный оскал.

Миссис Коул отшатнулась, испытывая поистине мистический страх перед этим непонятным странным мальчишкой. Через несколько секунд она снова заговорила, но уже опять просительным и даже ласковым голосом.

— Том, дорогой, но они ведь не сделали с ней того…э-э-э в чем ты их обвиняешь. И с лестницы не толкали. Что если ты не так понял их слова?

— Он все правильно понял, дорогая миссис Коул! — послышался голос священника-доктора.

Том глянул него и не поверил своим глазам: лицо сделалось суровым, глаза смотрели с непривычной строгостью, а мягкий голос, оказывается, мог быть и твердым как сталь.

— Мэри пришла в себя, и как только очнулась, сразу же рассказала, что с ней случилось, потому как очень боится за других девушек. С вашей стороны, миссис Коул, было бы непростительной ошибкой подвергать опасности честь и жизнь воспитанниц. А сейчас позвольте мне пройти к телефону и связаться с сотрудниками главной городской больницы. Благо, там у меня есть очень хорошие знакомые доктора. Необходимо отправить туда Мэри как можно скорее. Может, еще не поздно… Также я приглашу и полицию.

Директриса и медсестра не осмелились возражать, а Том умоляюще посмотрел на священника.

— Пожалуйста! — дрожащим голосом проговорил мальчик. — Позвольте мне зайти к ней.

Доброделов подумал несколько секунд и согласился.

— Хорошо, только недолго, Том. — И мальчик сразу же открыл дверь в комнату. Бледная Мэри неподвижно лежала на кровати, ее тонкие ручки покоились поверх одеяла, а голова была забинтована. Том легонько взял ладонь девушки в свою и тихо позвал.

— Мэри! — На удивление, она сразу открыла глаза.

— А, здравствуй, Том! — послышался слабый голос. — Хорошо, что ты пришел, и я могу попрощаться с тобой.

— Попрощаться? — со страхом спросил мальчик. — Куда это ты собралась? Ты непременно поправишься! Должна поправиться, слышишь?

— Я отправляюсь в далекое, но очень счастливое путешествие, мой дорогой друг. Скоро увижу маму, папу и брата. — С улыбкой сказала девушка, в то время как глаза у нее уже не сияли.

— А меня, своего друга, значит, бросаешь, да? — С отчаянием и обидой вскричал мальчик.

— Не расстраивайся, Том, и не сердись! На твоем жизненном пути, я знаю, встретиться человек, который будет тебе куда ближе меня. Сумей только узнать его, да не просмотри!

Боль, которой Тому еще не доводилось испытывать, и невероятное отчаяние охватили одиннадцатилетнего подростка. В душе воцарился такой смертный холод, что он обжигал сильнее огня. Чувство это все росло и, казалось, что разорвет изнутри. Но на счастье Тома оно нашло спасительный для мальчика выход и полилось из темно-серых глаз.

— Прощай! — чуть слышно прошептал Том и отвернулся, не в силах больше смотреть на, без сомнения, умирающую подругу. “Предательница! Предательница!” — стучала в голове одна мысль. “Вот и заводи друзей, когда даже лучшим из них, оказывается, нельзя верить. Даже они могут оставить”.

Не помня себя, Том вышел обратно в коридор.

— Реддл, ты что, ревешь что ли? — изумилась Марта, глядя на подростка пристальным взглядом, как будто увидела его впервые.

— Том, — Тон медсестры смягчился. Она осторожно похлопала мальчика по спине и, обхватив за плечи, подвела к ближайшему стулу. — Подожди, пожалуйста! Миссис Коул и святой отец пошли встречать врачей и полицию. Расскажешь все, что тебе известно.

Том лишь одеревенело кивнул, потому как язык его не слушался. Потом он все же поведал прибывшим стражам порядка о случившемся, после чего с трудом доплелся до своей каморки и рухнул на узкую кровать, застланную тонким одеялом.

Через три дня Мэри все-таки умерла, не смотря на все усилия врачей. После того, как это известие достигло ушей Тома, то он последующие двое суток не выходил из своей комнаты, позабыв о еде и воде, ничком лежа на кровати. На третий день, когда должны были состояться похороны, мальчик спустился в холл. Увидев посередине гроб, ребенок в страхе шарахнулся и, поспешно выскочив на крыльцо, стал напряженно всматриваться в простиравшуюся перед ним длинную улицу. Вскоре показался человек, которого Том с таким нетерпением ждал. Это был Доброделов, явившийся в приют, чтобы прочесть молитвы. Едва подойдя к крыльцу, священник наткнулся на Тома, руки которого были с силой сжаты в кулаки, а выражение лица сделалось каким-то хищным, и во взгляде была жесткость. Слезы уже не текли. Похоже, Том за эти два дня выплакал все, что было положено за свои одиннадцать лет. Глаза были сухие и горели недобрым огнем.

— Почему? — Не поприветствовав, резко в лоб спросил он священника.

Доброделов пристально посмотрел на мальчика и ответил.

— Пойдем к тебе, Том. Там и поговорим.

Когда оба оказались в каморке мальчика, священник спокойно обратился к нему.

— Итак, Том, что же ты хотел у меня узнать? Я постараюсь тебе ответить.

— Да уж, сделайте милость! — съязвил подросток. — Не знаете ли, почему это Бенсон до сих пор живой, а? — злобно спросил Том. — Ему все, значит, что с гуся вода, а удел Мэри — деревянный ящик?

— Мэри отошла ко Господу, как ты знаешь, а Бенсон будет наказан за свой поступок. Его непременно осудят.

— Осудят? — вскричал мальчишка. — Наказан? Заключение вы считаете для него достаточным наказанием? Да чтоб он сдох, тварь! — Том задыхался от ярости. — Пусть ему там кирпич на башку свалится. Да Мэри стоила миллиона таких, как он. И я, между прочим, тоже. Не собираюсь я подставлять вторую щеку, знаете ли! И где эта ваша справедливость?

Пока Реддл заходился гневным криком, Доброделов смотрел на него долгим и очень внимательным взглядом. Ему в своей жизни уже приходилось слышать подобные измышления от взрослых людей. А сейчас они слетали с губ одиннадцатилетнего мальчишки. Однако он заговорил с Томом совсем не как с ребенком и таким же строгим стальным голосом, какой подростку уже довелось слышать, когда священник недавно обращался к миссис Коул. Это был словно набатный колокол, упорно пытавшейся дозвониться до ума, сердца и совести Тома, но мальчик не желал внимать, хоть умело это скрывал.

— Ты на ложном пути, Том! — строго и в то же время встревоженно заговорил Доброделов. — И я очень хочу, чтобы ты сейчас, а не когда будет поздно, понял: твоя гордыня и желание мести погубят тебя, мальчик! Заведут в такие гиблые дебри, о которых даже помыслить страшно. Отвечая злом на зло, ты рискуешь стать много хуже того, кому мстишь. А тот, кто не прощает других, сам не может рассчитывать на милость. Подумай хорошенько обо всем, а мне пора. Меня зовет мой долг.

Тут Доброделов встал и направился к двери, провожаемый угрюмым взглядом мальчика. Было совершенно ясно, что спасительные предостерегающие слова прошли мимо его ушей.