Белая овца (гет)

Если бы подобная возможность подвернулась ей немного раньше, то Руби просто скакала бы от радости. Теперь же ее одолевали сильные сомнения. Встретившись взглядом со своим другом, она тут же отвернулась, ощутив знакомую пульсацию в своих глазах. Если Жон... ну, если это действительно было правдой, а не результатом того, что девочка окончательно сошла с ума, то кем тогда являлась его мать? С кем именно Руби сейчас собиралась общаться?

С другой стороны, какие-то выводы делать было еще слишком рано, и так просто отказаться от этого разговора она не могла. Тем более, этот конкретный вывод был таким, что и сама девочка в него не очень-то и верила.

Она подошла к нужному терминалу и, прикусив свою губу, взглянула на его пустой экран.

— Слишком большое расстояние, чтобы установить канал для передачи видеоинформации, — произнес Жон. Но это объяснение ничуть не способствовало спокойствию Руби — она все же надеялась увидеть совершенно обычную женщину в каком-нибудь домашнем платье, фартуке и с целым подносом только что приготовленного печенья. А вот пустота с иногда появлявшимися на мониторе мутными пятнами лишь подстегивала ее паранойю.

Девочка заставила себя улыбнуться, застенчиво помахав терминалу рукой.

— З-здравствуйте.

— Она такая милая, — послышался в ответ голос матери Жона. — Полностью одобряю твой выбор.

Это было странно. В обычной ситуации Руби поспорила бы насчет подобных слов, но имелось в ее интонациях что-то такое, что полностью отбивало желание как-либо возражать. Эта женщина не просто назвала ее милой, но заявила об этом с такой убежденностью, будто теперь все, кто сомневался в этом факте, с этого мгновения становились опасными преступниками.

Она явно умела добиваться абсолютно всего, чего только желала, и в этом сильно напоминала Вайсс, но куда более взрослую, опытную и уверенную в себе.

— Рада с вами познакомиться, мама Жона, — улыбнулась девочка. — Меня зовут Руби Роуз.

— Да, я знаю о тебе. Как и о твоей сестре, а также о том, что между ней и моим сыном есть определенные отношения. Хм... Ты, похоже, немного нервничаешь. Что-то случилось?

Ну, как бы это сказать... ее собеседница то ли была, то ли не была тем, чего вообще не могло существовать. По крайней мере, если судить по реакции глаз девочки на самого Жона. Это как если бы весь мир начал рушиться — тогда бы она примерно так же занервничала.

— Руби довольно застенчивая, — пришел ей на помощь Жон.

— Я уверена, что она сама способна за себя говорить, сын мой.

— Да, я очень застенчивая, — повторила эту удобную отговорку девочка.

Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь громким сопением какой-то гигантской собаки по ту сторону канала связи. Или чего-то еще, очень на нее похожего.

— Жон, почему бы тебе не дать нам с твоей подругой немного поговорить наедине? Нам, как двум женщинам, найдется о чем поболтать.

Парень сложил свои руки на груди.

— Я бы предпочел никуда не уходить.

— Ох, какого же бесчувственного чурбана я вырастила. Вот уж позор на мою голову, — голос его матери был настолько насмешливым, что Руби словно наяву увидела, как та закатила свои глаза. — Обещаю, что не буду рассказывать ей про тебя никаких забавных историй. Этого достаточно?

— Я думаю-...

— Иди сверкай глазами куда-нибудь в другое место, Жон. А нам с Руби дай уже спокойно поговорить.

Он явно не хотел оставлять их одних, упрямо уставившись в монитор. Но женщина все равно легко победила в этом молчаливом противостоянии, заставив своего сына отступить.

— Только не делай ничего странного, мам. Пожалуйста...

— Понятия не имею, о чем ты вообще говоришь. Я всего лишь самая обычная женщина, желающая немного пообщаться с подругой своего сына. Что тут может быть странного?

Возможно, то, что интонации ее голоса почему-то очень пугали Руби? А может быть, в этом был виноват тот факт, что девочка оставалась наедине с совершенно незнакомым ей человеком. Или даже не человеком. Вообще-то, обычно с новыми людьми ее знакомила именно Янг. И так было еще до того, как глаза Руби начали довольно странно себя вести.

Жон не стал больше спорить со своей матерью, с хмурым видом отойдя в сторону. Он дошел почти что до охранников у дверей, а затем встал так, чтобы не слышать их разговора, и больше не отводил от девочки своего сердитого взгляда.

Вот почему ее друг сердился именно на Руби, хотя все это было вовсе не ее виной?!

— Ага, так намного лучше, — произнесла мама Жона.

— Подождите, вы что, видели, как он ушел?

— Конечно. Это с моей стороны сигнал плохой, а с вашей видеопоток спокойно проходит.

Руби хотела было заметить, что связь работала совсем не так, но не стала этого делать. В конце концов, она просто боялась того, что могла увидеть на экране. Или это снова разыгралась ее паранойя?

— Ты чем-то взволнована, моя дорогая? Что-то случилось? — поинтересовалась женщина. — Если ты беспокоишься о том, что сказал Жон, то не стоит так волноваться. Я вовсе не собираюсь высовываться из терминала и затаскивать тебя внутрь.

Лучше бы последней части этой фразы и вовсе не было.

— А зачем вы желали со мной поговорить? — спросила Руби.

— Назовем это материнской заботой о благополучии своего сына. Мне бы очень хотелось узнать, как он устроился в Биконе. А вытащить эту информацию из него самого — это все равно, что попытаться ощипать Невермора. Ты вот, например, знаешь о том, что сегодня он мне позвонил в первый раз за все это время?

Наверное, об этом можно было догадаться и раньше. В конце концов, Жон ведь сбежал из дома, чтобы сюда поступить. А это предполагало, что он пошел против воли своей матери. И возможно, мысли о своей собственной заставляли Руби испытывать к женщине какую-то странную симпатию.

Впрочем, она прекрасно понимала, что даже будь Саммер жива, то это абсолютно ничего не изменило бы в ее нынешних чувствах. Девочка отлично помнила, что именно они с Янг отвечали на все вопросы своего отца. Вряд ли ему хоть раз удалось добиться от них чего-то большего, чем общие слова о том, что у них все было в порядке.

Кто вообще рассказывал собственным родителям о своих школьных проблемах?

— Эм, у Жона все хорошо, миссис-...

— Пожалуйста, зови меня просто Салем.

Салем? Это было довольно странное имя.

— Эм, ладно. В общем, у него все в порядке. Жон завел себе множество друзей и даже начал встречаться с моей сестрой Янг. И он вовсе не ищет себе каких-либо неприятностей... ну, по крайней мере, делает это не специально. Еще у него не слишком высокие оценки в классе боевой подготовки, но зато это более чем компенсируется его прекрасным знанием истории. Доктор Ублек даже утверждает, что Жон — это один из самых лучших его студентов за все те годы, что он преподавал этот предмет.

— Правда? — радостно воскликнула Салем. — О, это так мило. Надо будет что-нибудь подарить этому учителю. Возможно, совмещу это с поркой своего сына за все те проблемы, что он мне доставил!

Последняя часть фразы сопровождалась таким звериным рычанием, что содрогнувшаяся до глубины души Руби раз и навсегда решила для себя не пытаться вставать между Жоном и его матерью.

— Ч-что за проблемы? — вопреки своей собственной осторожности все же спросила девочка.

— О, не стоит об этом волноваться. Лучше расскажи мне, что там за неприятности были у моего сына. Он же не занимался ничем опасным, правда?

Это зависело от того, что именно в этом случае нужно было считать опасным.

— Нет, ничего опасного, — решила не слишком сильно вдаваться в подробности Руби. — Он лишь подвергся нападению Гриммов, которые попытались его похитить.

Девочка ожидала вздохов ужаса, но ничего подобного не последовало. Женщина вообще никак не отреагировала на эту новость.

— Больше с ним ничего не происходило?

— А разве с Жоном должно было случиться что-то еще?

— Не знаю, — вздохнула Салем. — Мой сын всегда был беспокойным ребенком — никогда не хотел делать то, что от него требовалось, а желал лишь 'завести себе друзей' и 'стать самым настоящим Охотником'.

Она произнесла это таким тоном, будто была об этой профессии не слишком высокого мнения. И хотя обычно Руби моментально бросилась бы на защиту рода деятельности абсолютно всех членов своей семьи, но только не в разговоре с матерью Жона. И уж точно не тогда, когда она все еще пребывала в сомнениях относительно того, кем или даже чем могла быть эта женщина.

— Жон сказал мне, что сбежал из дома, — призналась девочка.

— Да, этот упрямец именно так и поступил. Скорее всего, этим он пошел в своего отца.

Который, если Руби правильно помнила, оказался похищен и заперт в подземелье. Боги, с тем, о чем говорили ей ее глаза, когда-то рассказанная Жоном история насчет этих конкурировавших друг с другом компаний становилась куда более понятной. Кто еще стал бы сражаться с Охотником? И на чью вообще территорию этот самый Охотник мог попытаться проникнуть?

— Получается, что мой сын тебе доверяет, раз уж столько всего рассказал о себе.

Руби испытала самое настоящее удивление.

— Вы действительно так считаете?

— Я это знаю, моя дорогая. Далеко не из-за каждого своего знакомого он стал бы так со мной спорить. Скорее всего, ты очень ему важна.

Девочка вновь посмотрела в сторону Жона, почувствовав в глазах уже почти привычную пульсацию. Это напомнило ей о том, что казалось просто невероятным в самом начале их разговора, но становилось все более и более очевидным с каждой прошедшей минутой.

Но если это действительно было правдой, то что должна была делать сама Руби?

Если Жон... если он являлся Хентаклем...

Работа Охотницы заключалась в убийстве Гриммов. И если ей не хватало своих собственных сил, то следовало предупредить Озпина или кого бы то ни было еще из находившихся у власти людей, чтобы они убили монстра за нее. Но это означало, что девочка потеряет своего друга. Он окажется мертв. Янг будет просто раздавлена, как и все остальные его друзья... как и сама Руби. Но... но что ей тогда нужно было делать?

Кроме того, если Жон действительно являлся Хентаклем, то с кем тогда она сейчас разговаривала?!

— Я совсем не уверена в том, что он так уж мне доверяет, — прошептала девочка, погрузившись в собственные мысли.

— Почему ты так решила?

— Н-ну, если бы Жон действительно мне доверял, то между нами не имелось бы абсолютно никаких тайн, — Руби только сейчас пришло в голову, что подобные признания перед этой женщиной — если ее вообще можно было считать женщиной — являлись далеко не самым безопасным занятием.

— И ты полагаешь, что он от тебя что-то скрывает?

Девочка немного нервно кивнула.

— А ты сама сообщаешь ему абсолютно обо всем? — спросила Салем, получив в ответ лишь неловкое молчание. — Тайны будут всегда вставать между людьми. Конечно, между мной и моим мужем их нет, но мы с ним уже очень давно женаты. Все же наши отношения сильно отличаются от того, что существует между тобой и Жоном. Но если это не так, то, наверное, самое время сказать мне об этом.

И хуже всего оказалось то, что женщина заинтересовано замолчала, словно ее фраза не была шуткой.

— М-мы с ним не женаты! — воскликнула Руби, заметно покраснев.

— Тогда не стоит и ожидать, что тебе будут открыты абсолютно все его тайны. Но это вовсе не говорит о том, что вы друг другу не важны. Я знаю, что ты очень много значишь для него, и смею надеяться, что мой сын тебе тоже небезразличен.

— Может быть... — пробормотала девочка.

— Так в чем же тогда состоит проблема? Если вы оба друг другу небезразличны, то разве может хоть какое-то отличие встать между вами?

— Но что, если оно будет слишком велико?

— Дорогая моя, если бы я верила в подобные глупости, то никогда бы не сошлась со своим мужем, и у меня бы точно не было целых восемь детей, — хмыкнула Салем. — Прописные истины люди придумали лишь для того, чтобы хоть как-то ограничить самих себя. И вместо тупого повторения чьих-то там слов, почему бы тебе не попытаться составить по этому вопросу свое собственное мнение?

Руби хотела возразить, что все было совсем не так, но что-то не давало ей это сделать. В ней зародились некоторые сомнения.

— Ну а если ты желаешь просто покувыркаться с моим сыном, то я ничуть не возражаю.

Сомнения тут же исчезли, сменившись чем-то куда более привычным.

— Нет-нет-нет, между нами ничего такого нет!

— Но могло бы быть.

— Ля-ля-ля, я ничего не слышу!

Салем рассмеялась в ответ, но Руби никак не удавалось взять себя в руки и перестать наконец краснеть. Нет, правда — разве мама Жона не понимала, что он уже встречался с Янг? Зачем она вообще делала девочке подобные намеки?

— Можешь уже позвать моего сына, чтобы он присоединился к нам, — сказала Салем. — Даже не сомневаюсь в том, что Жон сейчас не находит себе места, опасаясь того, что я перегружу твой разум различной ерундой.

Кивнув, Руби все же не стала спешить выполнять эту просьбу, прекрасно понимая, что другого шанса у нее просто не будет.

— Что вы вообще такое?

— Мать.

Странным образом этого ответа оказалось вполне достаточно. Вернувшийся Жон посмотрел на терминал с некоторым подозрением, но все же немного расслабился, когда девочка не стала ничего говорить или делать.

— Ты в порядке, Руби?

— Да, со мной все нормально.

— Как слаба твоя вера в меня, сын мой. Ну что же, я получила именно то, чего желала, пусть даже мне и хотелось бы общаться с тобой несколько чаще. Потом кто-нибудь из твоих дядей передаст тебе то, что ты просил. Рада была с тобой познакомиться, Руби. И не забывай, пожалуйста, что я тебе сказала.

Эм, а что именно она сейчас имела в виду? То, что следовало принимать решения самостоятельное, или то, что ей нужно было покувыркаться с Жоном? Но девочка вовсе не горела желанием уточнять этот вопрос. Сам парень уже успел попрощаться со своей матерью, а экран окончательно погас, оставляя их наедине друг с другом.

— Извини за все это, — сказал Жон. — Мама... она желает знать каждую мелочь о моих делах.

Разве не все матери были такими? Конечно, Руби не слишком хорошо помнила свою собственную, но ей очень хотелось бы думать, что Саммер оказалась бы именно такой. Как, например, тот же Тайянг. Подобное сравнение вернуло девочке исчезнувшие было сомнения. Мать Жона оказалась просто матерью. Это являлось хотя и вполне очевидным, но почему-то очень важным фактом. Ее действия ничем не отличались от того, что делала бы на ее месте любая другая мать.

Но когда Руби смотрела в глаза Жону, в ее собственных появлялось такая знакомая пульсация и жжение. Даже не боль, а просто какое-то раздражение — как будто кто-то, спрятавшийся там, страстно желал навредить парню. Усилием воли девочка заставила это чувство исчезнуть, сменившись небольшим дискомфортом.

С чего это ее глаза теперь будут решать, с кем ей дружить? Какое они вообще имели право так поступать? Она вовсе не являлась каким-то там древним воином. Она была Руби Роуз. Дискомфорт никуда не делся, но стал заметно меньше — достаточно, чтобы можно было просто не обращать на него никакого внимания. По крайней мере, пока.

— Ты хотела о чем-то у меня спросить? — напомнил ей Жон. — Ты же поэтому пришла сюда вместе со мной?

Это было так, но теперь все старые вопросы уже утратили свою актуальность. Зато появился один новый.

— Мы же с тобой друзья?

Жон уставился на девочку.

— Что это вообще был за вопрос?!

— Не знаю. Просто-... — она замолчала, немного напрягшись, когда внезапно оказалась в объятьях парня. Но паника быстро улеглась, позволив Руби расслабиться.

— Мы с тобой друзья, — твердо произнес Жон. — Ты — самая первая моя подруга в Биконе. Лучшая моя подруга. И я не хочу, чтобы ты испытывала в этом хоть какие-то сомнения.

Девочка всхлипнула, а ее руки обвились вокруг парня.

— Ладно, неважно...

Может быть... может быть, ей стоило просто притвориться, что абсолютно ничего не изменилось? Возможно, ей нужно было немного больше доверять своему лучшему другу. Покрепче сжав Жона в своих объятьях, Руби решила никогда его не отпускать.

Ну, по крайней мере, до тех пор, пока один из охранников не покашлял рядом с ними.

* * *

Наконец наступил первый день Фестиваля.

Если бы Блейк была до конца честна хотя бы с самой собой, то не стала бы отрицать того факта, что ждала его с нетерпением. Бои начнутся лишь завтра, а сегодня планировались церемония открытия, карнавал и прочие радости жизни, включавшие в себя государственный выходной, что позволял людям как следует отпраздновать это событие. Кроме того, у студентов отсутствовали занятия, что давало ей прекрасную возможность найти какой-нибудь тихий уголок и устроиться там с какой-нибудь интересной книгой, чем она сейчас, собственно, и занималась.

Библиотекарша проговорилась, что конкретно эту книгу о Гриммах уже читал кое-кто из команды Блейк. И этот факт вызывал у девушки некоторые вопросы, не говоря уже о простом любопытстве. Речь могла идти только о Рене, поскольку Нору Гриммы никогда не интересовали, а Янг никак нельзя было упрекнуть в том, что она вообще хоть раз посещала библиотеку в каких-либо образовательных целях.

Итак, Рен тоже читал книги о Гриммах, но никому об этом не рассказывал, что оказалось весьма интересной новостью. И больше всего Блейк волновал вопрос, не было ли это как-то связано с тем, что с ним делала та женская версия Хентакля? И что об этом думал сам Рен?

Нора, похоже, тогда так ничего и не заметила. Ну, или просто поспешила выкинуть подобные воспоминания из своей головы. Но Блейк видела абсолютно все, поскольку первой оказалась в той комнате. И вопреки тому, что вопила ее напарница, речь там шла вовсе не о спасении жизни Рена.

Скорее уж, следовало говорить о защите его невинности.

Впрочем, это все равно не являлось той причиной, по которой девушка сейчас читала подобную литературу — причем так, чтобы об этом никто не узнал. Блейк слышала о существовании различных извращенцев — один страшнее другого — и совсем не хотела, чтобы кто-то, случайно заметивший ее за чтением книги с названием 'Вопросы размножения Гриммов', пришел к абсолютно неверным выводам.

Да, девушка легко могла представить себе лицо той же Норы при известии, что ее напарница проявляла интерес к теме половой жизни каких-нибудь Беовульфов. Блейк передернуло. Покачав головой, она продолжила чтение, продираясь сквозь самые безумные теории туда, где хоть что-то говорилось о новейших поколениях Гриммов и их возможностях.

Все живые существа испытывают потребность в размножении — то есть передачи своего наследия потомству. Люди же стали тем редким исключением, что отдает предпочтение получению удовольствия от самого процесса, лишь изредка прибегая к основной функции этого природного механизма. Так что же на этот счет можно сказать о Гриммах? Имеют ли они необходимый для подобного типа размножения функционал, и если да, то как именно все это у них устроено? Пока что не имеется ни единого доказательства того, что у Гриммов вообще бывают детеныши. Но всем нам прекрасно известно о том, что они все же могут со временем расти и развиваться, а чудовища относительно небольших размеров иногда встречаются в наших лесах. Так что Гриммы либо должны иметь возможность размножаться, либо их численность пополняется из какого-то другого источника.

Разумеется, отсутствие каких бы то ни было свидетельств существования детенышей вовсе не означает отсутствия этих самых детенышей. Возможно, что все те, кто все же смогли их увидеть, не сумели выжить и рассказать нам об этом. Или же подобные инкубаторы просто находятся на каких-то недоступных людям территориях. А если учесть ту опасность, что представляют для человечества все новые и новые поколения чудовищ, то очень даже вероятно, что все более-менее уязвимые места подобного рода оказались давным-давно уничтоженными Охотниками. Поэтому весьма возможно, что в наши дни Гриммы действуют по точно такому же принципу, что и некоторые виды рыб, каждый год отправляющиеся на нерест в одну и ту же местность.

Вздохнув, Блейк перевернула страницу. Это все, конечно же, было очень интересно, и имейся у нее чуть больше времени, девушка наверняка изучила бы этот вопрос немного подробнее, но сейчас она искала несколько другое. Такое, о чем вряд ли говорилось в этой книге.

Могли ли люди и Гриммы порождать своего рода гибридов?

Именно ими, похоже, и являлись Хентакль и эта его женская версия. Разумеется, тут мог иметь место совсем другой механизм их появления на свет, никак не связанный с тем, как это делали другие млекопитающие, но их сходство с людьми были слишком уж очевидно. Если только Хентакль не является своего рода паразитом, управлявшим телом своей жертвы. Впрочем, в этом Блейк сильно сомневалась, потому что тогда Рен тоже оказался бы заражен.

Хотя... Нет. Никто не смог бы так хорошо изобразить это страдание по утрам, когда Нора требовала от него блинчиков. Ни один Гримм не сумел бы выдать такую смесь гнева, раздражения и невероятного спокойствия одновременно.

И все же эта женская версия Хентакля с ним целовалась, причем по-настоящему. Блейк видела немало целомудренных поцелуйчиков и даже сама принимала участие в некоторых из них, но это?.. Рену очень повезло, что Нора так ничего и не заметила.

А еще это существо его похитило, что говорило о довольно высоком уровне планирования своих действий. Итак, женская версия Хентакля — надо будет придумать ей какое-нибудь подходящее имя — выкрала Рена из Бикона, намереваясь с ним... что-то сделать.

Щеки Блейк немного покраснели, а она сама осмотрела библиотеку поверх своей книги. К счастью, никто не обращал на нее никакого внимания. Отлично.

Кхем...

Но если это существо поступило именно так, то не значило ли это, что настоящий Хентакль имел точно такие же намерения? Ходили некоторые слухи о его отношениях с Романом, и несколько недель назад они сами что-то такое наблюдали — в тот самый раз, когда столкнулись с ним в доках. Кроме того, он что-то собирался сделать с Баном (или как там звали этого сталкера).

А еще Хентакль взял в заложницы Руби. Но Блейк все же сомневалась в том, что он хотел что-то сотворить с девочкой, поскольку слишком уж быстро ее отпустил. Нет, ему нужна была вовсе не Руби. Единственной девушкой, к которой Хентакль продемонстрировал хоть какой-то интерес, оказалась... ну...

Оказалась она сама.

— Он даже напал на двух членов Белого Клыка, чтобы меня защитить, — прошептала Блейк. А это была именно ее защита, если судить по его же собственным словам и пылавшему в нем тогда гневу... И тому, как Хентакль шел к ней, а затем прижимал к контейнеру, пока... ну, пока Роман не оказался в беде, заставив Гримма бросится ему на помощь.

Но что именно Хентакль собирался с ней сделать? Неужели один лишь внешний вид Блейк вызывал в нем какое-то первобытное желание? Некоторые больные на голову расисты и подсевшие на порно идиоты утверждали, будто у фавнов существовала некая 'течка' — в качестве еще одного 'доказательства' того, что они ничем не отличались от животных. Но могло ли так случиться, что нечто подобное было у Хентакля и других Гриммов его вида? Чего бы там ни говорили различные дегенераты, фавны все же не являлись наполовину животными — тут все было гораздо сложнее. Но тот же Хентакль мог действительно оказаться полугриммом-получеловеком, что дало бы ему некоторые возможности и тех, и других.

И если Фемтакль решила как-то соблазнить Рена, то не значило ли это, что Хентакль пытался что-то подобное проделать и с самой Блейк?

Она припомнила, что уже видела что-то такое в своих книгах, пусть там и была всего лишь выдумка. Или должна была быть выдумка. Боги, девушка и читала-то это всего лишь пару раз... ну, четыре, а может быть, и пять, если быть до конца честной.

— Это какое-то безумие, — прошептала она.

— О чем это ты? — спросила у нее Нора.

Блейк захлопнула свою книгу с такой силой, что сама себе прищемила палец. Но даже это не помешало ей натянуть на лицо самое невинное выражение, на которое она только была способна.

— Ни о чем!

— Все это довольно подозрительно, — заметила Янг.

— Что? Да ничего подобного, — все трое ее товарищей по команде сейчас стояли перед Блейк, причем обе девушки смотрели на нее с некоторым любопытством, а вот взгляд парня уперся именно в ее книгу. Но сама Блейк была рада завести себе хотя бы одного союзника, пусть даже его содействие и придется выбивать при помощи шантажа. — Я всего лишь читала. В этом нет абсолютно ничего необычного. А вот что действительно подозрительно, так это то, что вы с Норой вообще оказались рядом с библиотекой. Что вы здесь забыли?

— Тебя, — усмехнулась Янг. — И чего бы ты там ни думала, но я все же умею читать.

— Уметь и читать — это совершенно разные вещи.

— Ага, как, например, библиотека и Фестиваль, — улыбнулась Нора.

Блейк уставилась на нее.

— Что?

— Фестиваль, — медленно, словно для ребенка с задержкой в умственном развитии, повторила девушка. — Тут расположена библиотека, а там проходит Фестиваль. И ты сидишь именно в библиотеке, хотя могла бы пойти на Фестиваль со своей крутой командой и самой лучшей на свете напарницей.

У Блейк ушла пара секунд на то, чтобы понять, о чем вообще сейчас говорила Нора. Но за это время ее подруги уже успели зайти с разных сторон и подхватить девушку под руки.

— Что это вы делаете? — прошипела она.

— Ведем тебя на Фестиваль, конечно же, — рассмеялась Нора. — А как ты думаешь, что еще мы можем делать?

— Совершать большую ошибку.

— Да? Странно, но мне так не кажется, — пожала плечами ее напарница. — Впрочем, время нас рассудит.

Колокольчик на шее Блейк звенел практически не переставая, пока Янг с Норой тащили ее из библиотеки. Чуть задержавшийся Рен подобрал оставшуюся на столе книгу, а затем последовал за своей командой.

— Фестиваль Вайтела бывает лишь раз в два года, Блеки, — сказала Нора. — И ты не можешь все это время прятаться в библиотеке.

— Спорим, что могу, — прошипела та, чувствуя себя так, словно была какой-то маленькой девочкой, которую родители тащили на экскурсию. И это ощущение лишь усилилось, когда ее засунули в Быкоглав, курсировавший между Академией и стадионом Согласия. — По крайней мере, мне кажется, что это утверждение стоит проверить.

— Когда я стала твоим партнером, то дала обещание помочь тебе вылезти из своей раковины, — вздохнула Нора, словно и вправду что-то вспоминая. — И сегодня наконец настал день, чтобы его исполнить.

— Кому ты вообще его дала? Лично я ничего подобного у тебя не просила!

— Эм... мистеру Варежке.

— Тому самому Урсе, которого ты заездила до смерти? — уточнил Рен.

— Да. Но мне кажется, он не стал бы возражать против того, чтобы его смерть помогла одной застенчивой деве наконец покинуть свою раковину.

Вздохнув, Блейк решила не сопротивляться своей напарнице, когда та вытащила ее из Быкоглава и потянула в сторону разноцветных навесов и прилавков. Рен с Янг последовали за ними, явно наслаждаясь ее страданиями. Всего несколько месяцев назад она назвала бы идиотом любого, кто сказал бы, что ее будет таскать за собой какая-то там девушка. Блейк никогда не боялась дать понять кому бы то ни было, что ее не устраивала подобная компания. К сожалению, Нора ничуть не боялась дать понять ей самой, что ее абсолютно не волновало чье бы то ни было мнение по этому вопросу.

— Разве мы не должны сейчас тренироваться? — чувствуя подступавшее к ней отчаяние, спросила девушка. Даже спарринг казался ей в этот момент гораздо милее, чем шумная толпа визжавших детей и раздраженных этим взрослых.

— Мы и так уже тренируемся несколько дней подряд, — заметил Рен. — Нам надо немного передохнуть.

Предатель! Он сделал это только потому, что Нора сейчас уделяла свое внимание именно Блейк, а не ему самому. Она зашипела в его сторону, но Рен совсем не спешил к ней приближаться. Тогда девушка посмотрела на Янг в поисках хоть какой-нибудь поддержки.

— Тебе нужно больше общаться с другими людьми.

Сплошное предательство.

— Идем, Блейк. Тебе все равно больше нечем заняться, поэтому мы проведем сегодняшний день в качестве команды. Считай это испытанием своих сил.

— Что считать-то? Все эти глупые ярмарочные игры?

— К-конечно, — чуть запнулась Янг, но все же сумела довольно быстро взять себя в руки. — Это хороший способ проверить свои меткость и скорость реакции.

— А нам вообще разрешено принимать в них участие? Мне кажется несколько нечестным, что обученные Охотники и Охотницы соревнуются с маленькими детьми за плюшевые игрушки. Есть ли в этом хоть какой-то смысл?

— Абсолютно никакого, — радостно согласилась с ней Нора. — Поэтому мы будем соревноваться лишь друг с другом.

Блейк прищурилась.

— Поясни-ка, кто это 'мы'.

— Ты и я.

— Не интересует.

— Что, струсила?

Девушка закатила свои глаза. Ей же было уже не шесть лет, чтобы вестись на подобные подначки.

— Да, струсила. Могу я теперь в ужасе забиться обратно в библиотеку?

— Нет!

— А жаль...

Несмотря на все свое недовольство, Блейк вовсе не спешила вырываться и куда-то там убегать. Ей действительно нечем было заняться в Академии, а книги вполне могли немного подождать. И она вовсе не испытывала отвращения при мысли о веселье, пусть даже такая огромная толпа немало раздражала девушку. Слишком уж много народу собралось на не такой уж и большой территории. Причем создавалось ощущение, что все свои хорошие манеры эти люди в обязательном порядке сдавали на входе, теперь безжалостно толкаясь и пихаясь, а вместо нормальных извинений тупо тыкали пальцами в сторону какого-нибудь очередного фейерверка или пролетавшего мимо воздушного шарика.

Честно говоря, Блейк никак не могла дождаться начала турнира. По крайней мере, бои ей сейчас казались чем-то знакомым и чуть ли не родным, а арена стала бы прекрасной проверкой ее способностей.

Если, конечно, им не придется выступать против команды WJRP. Нет, разумеется, для противодействия Пирре ими было составлено немало планов, но та все еще оставалась фаворитом этого состязания.

Кстати, о команде WJRP...

— Удивительно, что ты сегодня не пошла на свидание с Жоном, Янг. Разве это стало бы не идеальным поводом для чего-то подобного?

— Я бы пошла, если бы сумела его найти, — призналась та. — Но Вайсс сказала, что он встал очень рано утром и куда-то ушел тренироваться.

— И все еще не вернулся?

Янг пожала своими плечами.

— Когда я спрашивала, он отсутствовал всего лишь полтора часа. Так что, может быть, уже и вернулся. Не знаю, я просто не стала его дожидаться.

— Какая все-таки страстная у вас любовь.

— Заткнись, — рассмеялась Янг. — Я предпочитаю иметь определенный уровень свободы и потому ничуть не возражаю, что он занимается какими-то своими делами. Не можем же мы проводить друг с другом абсолютно все доступное нам время.

— Что, даже не возникло и мысли о том, что он ушел на встречу с какой-нибудь своей любовницей? — усмехнулась Блейк.

— Нет, потому что я ему доверяю. И то, что Жон отправился утром в лес, вовсе не означает, что у него там назначено свидание с какой-то любовницей.

* * *

— Сосредоточься!

— Я и так сосредоточен.

— Тогда сосредоточься еще сильнее, — хмуро произнесла Синдер, сложив руки под своей грудью и прислонившись к дереву. Она сейчас была одета не в свое обычное красное платье и даже не в школьную форму Бикона, а в наряд, состоявший из кожаной жилетки коричневого цвета и целой кучи бинтов. Девушка как раз перехватила взгляд Жона. — Чего это ты так на меня уставился?

— Ты не ранена?

— Что?

— Ну, все эти бинты, — пояснил он. — С тобой что-то случилось?

— Это всего лишь маскировка, придурок.

— Но зачем тебе вообще понадобилось маскироваться? Если никто не видел твоего лица, то точно не сумеет тебя опознать, какой бы наряд ты ни надела. Так что могла бы просто ходить в своем обычном платье.

Синдер замерла, явно пытаясь подобрать хоть какой-нибудь ответ. И то, что она об этом как-то не задумывалась, вовсе не означало, что девушка была хоть капельку благодарна Жону за подобные комментарии.

— Заткнись и сосредоточься! Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы тратить свое время на бесполезную болтовню вместо похода на Фестиваль.

— Я и не знал, что тебе нравятся подобные мероприятия.

— Они мне и не нравятся.

— Тогда зачем-...

— Меньше разговоров, больше концентрации! Если хочешь научиться управлять своей другой частью, то приложи к этому хоть какие-нибудь усилия. Попробуй ощутить то, что чувствовал в тот раз, когда утратил над собой контроль.

— Я плохо это помню.

— Да во имя же... — вздохнула Синдер. — Ладно, я справлюсь. У меня все получится. Нет никаких причин для раздражения. Я абсолютно спокойна.

Жон удивленно моргнул.

— Ты что, разговариваешь сама с со-...

— Заткнись! — рявкнула девушка. Жон решил не напоминать ей о том, что это было вовсе не то спокойствие, о котором она только что говорила. — Твоя внутренняя сущность дает о себе знать только в том случае, когда тебя захлестывают негативные эмоции. Возможно, именно так проявляется инстинкт, свойственный всем Гриммам.

— То есть мне нужно этого избегать?

— Это попросту невозможно. Люди являются прямо-таки ходячими генераторами подобных эмоций. А если учесть, сколько всего их соберется на Фестиваль Вайтела, то ты никак не сумеешь этого избежать. Поэтому тебе все же потребуется научиться полностью себя контролировать до начала турнира.

— Но он же начинается уже завтра...

— Вот и сосредоточься. Ты все равно не сможешь избавиться от своей собственной части, так что попробуй ей управлять. И первым шагом на этом пути станет злость. Давай, разозлись на меня.

Жон напряг свои мускулы и уставился на девушку, заставив ее печально вздохнуть.

— Не могу. У меня не получается просто так разозлиться.

— Представь себе что-нибудь кошмарное. А еще лучше — вспомни это.

— Как мама поймала меня за чтением под одеялом?

Синдер приложила ладонь к своему лицу.

— Насколько же ты все-таки избалован, — вновь вздохнула она. — Скорее всего, у тебя даже нет ни одной моральной травмы. Счастливчик. Ладно, попробуем кое-что другое.

Девушка приняла боевую стойку, встав к Жону в полразворота и чуть выставив вперед одну руку.

— Я на тебя сейчас нападу, так что защищайся.

Ее кулак тут же врезался в его щеку.

— Ай!

— Защищайся! — рявкнула Синдер, а затем нанесла удар ногой с разворота. Несколько месяцев назад эта атака наверняка бы достигла своей цели, но многочисленные тренировки с Вайсс все-таки сделали свое дело. Парень пригнулся, пропуская удар над своей головой, и потянулся к мечу, но, чуть замявшись, решил его все же не использовать.

Из-за этого он не успел отреагировать на атаку каблуком в плечо и тут же оказался на траве.

— Почему ты не достал свое оружие?

— Мы слишком далеко от любой возможной помощи, — объяснил свои действия Жон, отплевавшись наконец от грязи. — Мне бы не хотелось случайно тебя поранить.

— Мне кажется, что ты уже позабыл, чем именно мы тут занимаемся, — сказала Синдер, нанося все еще не поднявшемуся на ноги парню удар ногой. Тот успел заблокировать его скрещенными руками, но его все равно отбросило в сторону. Несколько раз перекатившись, Жон убрал голову из того места, куда опустился ее каблук.

— А чем мы тут занимаемся? Разве это не спарринг?

Зарычав, Синдер бросилась к нему, нанося целую серию быстрых ударов. Парень принял их на предплечья, отвечая одним своим — просто для того, чтобы немного прощупать ее оборону. Разумеется, это абсолютно ничего не дало. Все же девушка являлась мастером рукопашного боя, а он сам — всего лишь любителем. Она перехватила его руку за запястье и, вывернув ее, прижала к своему колену, грозя сломать.

— Я сдаюсь, — крикнул Жон, хлопая по земле ладонью другой руки.

Синдер замерла, а затем давление на кость стало постепенно нарастать.

— Кто тебе сказал, что я вообще приму твое поражение? Вырывайся.

— Н-не могу.

— Тогда лишишься своей руки.

Тон ее голоса немного испугал Жона. Он вновь попробовал освободиться, но девушка держала его очень крепко, а плечо просто стонало от боли. Тогда парень потянулся вглубь себя.

Превращение произошло мгновенно, изменяя его кожу, волосы и глаза. Вынырнувшие из его тела щупальца заставили Синдер отшатнуться. Жон поднялся на ноги, потирая свою освобожденную из захвата руку.

— Отлично, — произнесла девушка. — А теперь посмотрим, сможешь ли ты им управлять.

Жон замер.

— Кем управлять?

— Ты... — вздохнула Синдер, опуская руки. — Ты что, специально превратился? Идиот. Ты должен был разозлиться и утратить над собой контроль, а затем кинуться на того, кто пытался причинить тебе боль. Ладно, отменяй свое превращение, пока этого никто не увидел.

Она подождала, пока парень не выполнил ее инструкции.

— Так тоже ничего не получается. Ты просто не в состоянии выдать нужные мне злость и ярость.

— Я не могу на тебя разозлиться, — вздохнул Жон.

— Хм. Думаю, это вполне понятно. В конце концов, я помогала тебя растить, не говоря уже о том, сколько времени мы провели вместе. Возможно, ты уже просто инстинктивно не способен на меня напасть, — пожала плечами Синдер, явно ничуть не расстроенная данным фактом. — Рада, что ты так ко мне относишься, но это делает нашу тренировку совершенно бесполезной.

Проклятье. Не то, чтобы Жон совсем не пытался разозлиться, но у него просто не получалось это сделать. Когда он столкнулся с людьми Айронвуда, сражавшимися с бойцами Белого Клыка, там имелось целых две люто ненавидящих друг друга стороны. И угрозы жизни его сестре — его маленькой Лаванде — тоже оказалось вполне достаточно, чтобы ринуться ей на помощь — пусть даже и пришлось драться со своими собственными друзьями.

— Извини, но я не могу на тебя как следует разозлиться. По крайней мере, до такой степени, чтобы утратить над собой контроль.

Для этого требовалось что-то большее, чем просто какое-то мелкое раздражение. И то, что Синдер побила его во время их спарринга, абсолютно ничего не меняло в данной ситуации.

— Тогда мы вряд ли сможем что-то с этим поделать. Фестиваль Вайтела не отменить — он слишком важен.

Что-то в ее голосе показалось Жону странным.

— Он важен и для тебя тоже?

— Для людей Вейла, — отмахнулась от него Синдер. — Меня он не особо интересует.

— Тогда зачем ты появилась в Биконе?

— Чтобы присмотреть за тобой. Или это ты тоже забыл?

Нет, Жон ничего не забыл. И уж точно он помнил о том, что перевод ее команды из Хейвена на время Фестиваля Вайтела должен был состояться и без его участия во всех этих событиях. Единственной деталью, что изменилась с его побегом, стала школа, которую собиралась представлять на турнире Синдер. Жон пока еще не получил обещанной ему информации, но она ему вовсе и не требовалась для того, чтобы понять, что здесь все было не так уж и просто.

— Ты обещала, что не станешь вредить моим друзьям.

Девушка вздохнула.

— Да. Но почему ты все время напоминаешь мне об этом?

— Я просто хочу убедиться в том, что ты этого не забыла. Ты же все-таки дала мне обещание.

— Мне прекрасно известно об этом факте, — сложила свои руки под грудью Синдер. — И еще мне кажется, что ты ведешь себя просто глупо.

Она подождала возражений со стороны Жона, но их так и не последовало.

— Я уважаю наше соглашение и не стану лично вредить никому из твоих друзей. К тому же постараюсь избежать того, чтобы они как-либо пострадали в ходе достижения моих целей. В общем, я не буду специально наносить им какого-либо урона, но не могу гарантировать им полной безопасности, особенно если они ринутся в самую гущу событий.

Большинство людей, знай они о Синдер Фолл, не стали бы рассматривать ее слово в качестве каких-либо гарантий. Но в его случае ситуация была абсолютно другой. Да — она легко бы солгала или как-либо еще нарушила любое соглашение, если бы точно знала, что ей за это ничего не будет. Но девушка была слишком осторожной, а последствия нарушения данного Жону слова не заставили бы себя долго ждать. Особенно если бы об этом узнала Салем.

— Спасибо, Синдер. И еще я хотел поблагодарить тебя за то, что ты все же попыталась мне помочь. Это очень многое для меня значит.

— Что это на тебя нашло? — сердито посмотрела она на приближавшегося к ней парня. — Что ты-?.. Назад! Даже не думай об этом!

Разумеется, его это ничуть не остановило. Перепачканный в грязи Жон крепко обнял девушку. Это было очень похоже на то, что он испытал, когда однажды попытался обнять Борбатаска. Ну, по крайней мере, укусы, пинки и рычание почти ничем не отличались.

— Спасибо тебе, Синдер! — вновь поблагодарил ее парень, не обращая никакого внимания на яростные удары и грязные ругательства. — Ты самая лучшая старшая сестра на свете, и я очень сильно тебя люблю.

Девушка замерла.

— Просто... не делай ничего плохого, ладно? Мне бы очень не хотелось сражаться против тебя.

— Так тебя волнует именно это? — поинтересовалась она, чуть расслабившись в его объятьях и едва слышно вздохнув. — Какой же ты все-таки идиот. Произойдет именно то, что и должно произойти, но между нами это абсолютно ничего не изменит. Ты останешься принцем Гриммов, а я — Синдер Фолл. И будем ли мы сражаться вместе или же друг с другом, но нашей судьбы нам не избежать.

— Ты и судьба, — рассмеялся парень. — Никогда этого не понимал. Но как бы там ни было, я заметил, что ты уже перестала вырываться. Неужели тебе все-таки нравятся мои объятья?

Девушка тут же прищурилась, а ее колено нанесло удар в пах Жону. Тот рухнул лицом в грязь, а сама Синдер, высоко подняв свою голову, пошла по направлению к Академии.

"Мило", — прокомментировал эту картину Реми. — "Очень мило".