Частная жизнь в эпоху Волдеморта (джен)

В чаще Альбуса уже ждали. Мягко ступая, подошла серая кобылица, но не та, что беседовала с ним когда-то, и сердце мага кольнула мимолетная печаль: он знал, что Пандора больше не выйдет из леса.

— Доброй ночи, Эхо.

Кентаврица склонила голову.

— Доброй ночи.

— Я соболезную…

— Не надо, — прервала она. — Я… благодарю.

— Не стоит благодарности, — вежливо отозвался Альбус. Из-за деревьев выступил белоснежный жеребенок, теперь уже подросток. Они сдержанно поздоровались.

— Итак, проклятие Тиресия…

— Я бы не стал называть его проклиятием, — возразил Альбус. — Всего лишь общение с людьми. Это не так уж страшно.

— Отец Флоренца в самом деле восходит к семени Тиресия, — подавленно заметила Эхо. — Мы не думали об этом раньше. В своих прогнозах мы предпочитаем сосредоточиваться на общих судьбах, а не чьих-то личных бедах. Но теперь…

— Нет причин отчаиваться, — мягко успокоил Альбус. — Пандора доверяла мне, и вы…

— Она говорила, что не доверяет, — с усилием перебила Эхо. — Простите. Но это неважно. С доверием или без, вы единственный, к кому я могу обратиться.

Когда она скрылась, юный кентавр и старый волшебник постояли молча, глядя друг на друга. Первым нарушил тишину Флоренц:

— Нет никакого проклятия Тиресия, — интонация была неясная, не то вопрос, не то утверждение.

— Вероятнее всего, — склонил голову Альбус.

— Но вы не скажете этого моей сестре, — высказал Флоренц следующую догадку.

— Как и вы. Свои проклятия мы сотворяем сами, — непонятно ответил маг.

— Вижу, между наукой людей и кентавров есть сходство… Итак, вы покажете мне человеческую магию?

— Я не могу учить вас заклинаниям, это противозаконно. Но я расскажу многое, что поможет понимать людей.

— Вы можете воскрешать мертвых? — не слушая, перебил Флоренц. Дыхание Дамблдора болезненно перехватило. Знак Даров Смерти как живой встал перед глазами.

— Вот ради чего ты затеял свою игру? — тихо спросил маг. — Изучил историю, подобрал некое проклятие, ради смягчения последствий которого просто необходимо связаться с волшебниками…

— Вы согласились помочь мне.

— Нет, — сдавленно ответил маг. — Не в этом. Я тоже оплакиваю Пандору. Но тебе придется примириться с ее утратой. Разве мудрость кентавров не говорит тебе того же самого?

— Мудрость кентавров, — с досадой передернул плечами Флоренц. — Она не дает того, что мне нужно. Я пошел на запретные сношения с людьми не ради разрешенной мудрости. Вы, люди, нарушаете законы природы. Раньше мне внушали к этому отвращение, но теперь я его отбросил.

— Но к иной мудрости ты пока не готов, — маг уже вернул самообладание.

— Пока? — жеребенок вскинул голову.

— К слову о проклятии Тиресия…

— Несуществующем, — неуверенно перебил Флоренц.

— Знаком ли тебе парадокс Эдипа?

— Может быть, под другим названием?.. — осторожно предположил жеребенок.

— Может быть, — улыбку Альбуса скрыла темнота. — Парадокс состоит в том, что изречение пророчества о будущих событиях может формировать те самые будущие события.

— То есть… То, что Эхо попыталась уберечь меня от последствий общения с людьми, и сделало возможным это общение?..

— Допустимый пример, — спокойно заметил маг.

-

— Я чувствую себя Шахерезадой, — тихо сказал Альбус.

— Забавная аналогия, Альби, — с непонятным выражением произнес Фламель.

— Надеюсь, пока дело дойдет до тысяча первой ночи, юношеская скорбь утихнет и уступит место здравому смыслу.

— А ты окажешься лукавым исцелителем, мошенником из милосердия и лгуном ради большего блага, — улыбнулся француз.

Альбус отвернулся. Ради большего блага. Всё объединилось сегодня, чтобы напоминать ему о прошлом.

-

Девлин Уайтхорн нахмурился: Хэмиш опаздывал. Блистательный капитан Стресморских сорок недавно стал главой отдела магических игр в Министерстве, и почти сразу связался с Уайтхорном, передав, что неплохо бы потолковать о делах.

— Привет. Извиняюсь, что заставил ждать, — Хэмиш Макферлен непринужденно опустился в кресло. Смена статуса на его внешности не сказалась. Все тот же бесшабашный стиль, брюки из зеленой кожи и щегольская куртка. И деловые встречи назначает в кабаках, а не в министерском кабинете.

— Ничего, ничего. Неплохое местечко, — Девлин обвел взглядом бар.

— Да, здесь вечером будет концерт «Визга баньши», я вам не сказал? — рассеянно спросил Хэмиш. — Могу, наверное, вас протащить…

— Да нет, не надо, мистер Макферлен…

— Только без «мистеров»; Хэмиш, можно просто Хэм!

— Спасибо, Хэмиш, — Девлин улыбнулся. Квиддичный напор спортсмена никуда не делся. — Но на концерт я остаться не смогу, жена ждет.

— Ок, дело ваше, — Макферлен развалился в кресле, бегло проглядев меню. — Так насчет метел.

Девлин подался вперед.

— Мы больше десяти лет проигрываем Кубок мира!

— Да, второй Глиннис Грифитс пока не видно, — вздохнул Девлин. — Как она в пятьдесят третьем!.. я-то тогда не смотрел, только потом достал запись…

— Да бывали и получше ловцы, — с оттенком ревности сказал Хэмиш. — Но ладно, хрен с ними. Я, когда узнал про вашу метлу, сразу подумал: «Вот чего не хватает нашим ребятам!». Только возможностей у меня не было. Национальной сборной занимается Министерство. Я потолковал, конечно, с Асмусом, но толку что-то не было видно. А потом вот, видите, я дорвался до руля, — Хэмиш жизнерадостно оскалился. — И хочу всю сборную оснастить "Нимбусами".

— А дадут вам финансирование? — осторожно спросил Девлин.

— Пробиваю, — спортсмен опрокинул в горло добрых полстакана огневиски, не поперхнувшись. — Какая ваша цена?

Девлин запнулся, соображая. Партия не слишком большая. А вот как бы этот фанатик британского квиддича не пробил также запрет на продажу метел за границу — командам конкурентов. И дальше, обсуждая цену, в голове уже прикидывал вероятность провести такой запрет и пути, какими можно было бы его обойти.

-

Явь

или сон

или стон

стен

но пробужденье

грозит

всем

Ноэми Риджбит сидела на высоком барном стуле, в стратегической позиции в самом углу зала, чтобы уберечься от беснующейся толпы. Фанаты выкрикивали слова песни в унисон с вокалистом. По большей части молодые ребята и девчонки, но не только, в баре Ноэми заметила Макферлена, бывшего игрока в квиддич, а ныне начальника министерского отдела, и даже, с изумлением — Мадженту Комсток. Знаменитой художнице перевалило за семьдесят. Пользоваться косметическими чарами она считала ниже своего достоинства и величаво носила свои морщины и старческие пятна. И невероятные композиции из тканей, дерева, стекла в качестве одежды и украшений. Ноэми вспомнила Боудику Берк, тоже величественную старуху, но в совсем другом, устрашающе респектабельном стиле.

Боудику журналистка считала чудовищем за ее потогонные фабрики, а Маджента однажды, возмутившись последней статьей Ноэми, прислала ей драже из патоки глумошмеля. Ноэми даже не сразу поняла оскорбительный намек, а потом вспомнила, что в годы молодости Мадженты этими драже, вызывающими меланхолию, благородных дам лечили от истерии.

Да, ни одну из двоих Ноэми не любила, и все-таки их существование, независимость, видимость подавали какую-то странную надежду… Надежду на то, что жизнь не заканчивается с молодостью. Журналистка уставилась в стакан с виски. Наверное, старость — это когда входят в фавор звезды, которые уже моложе тебя… Тем не менее, она любила «Визг баньши». Любила, когда они только начали всходить на небосклон британской музыкальной сцены. Сейчас-то уже накопились противоречия, вопросы и претензии. Да и усталость, сказать честно. В начале концерта Ноэми была захвачена общим движением, сосредоточена на музыке, а сейчас мысли вернулись к недописанной статьей об импорте транспортных средств, свистопляске с таможенными пошлинами, и последние песни прошли для нее фоном. Музыка уже умолкла, но толпа все ходила ходуном, и Ноэми посидела еще немного, чтобы переждать давку. Потом прошла в служебное помещение, где лежали вещи музыкантов, а теперь и сами музыканты спасались от поклонников.

— Привет, дорогая, — Дэвид просиял и обнял ее, вокалист Моррен прохладно кивнул и сразу отвернулся.

— Куда сейчас? Можно к тебе?

— Давай, — кивнула Ноэми. — Но если ты будешь еще час собираться, скажи, я лучше дома подожду.

— Нет-нет, я быстро.

Дэвид упаковал свою флейту, распрощался с остальными музыкантами, и через минуту вылез из камина вслед за подругой.

— Не боишься, что слухи пойдут? — спросил он. — Представляешь статеечку в «Ведьмином досуге», Кителер расстарается…

— Ну что ты. Для «Ведьмина досуга» меня не существует. Агнеса не станет делать рекламу врагу. Что нового у тебя?

— Да что. Как обычно, ругаюсь с Мо. Вчера сидели, придумывали номера для новой программы. Ну и внезапно ощутили непримиримые стилистические противоречия.

— Драться хоть не стали?

— Меня все больше интересуют социальные вопросы, — отмахнувшись от вопроса, продолжал Дэйв, — а Моррена, как ты знаешь, нет. Мы созданы для чистого искусства! Творцы слишком, понимаешь ли, одарены небесами, чтобы обращать внимание на какие-то жалкие подробности жизни простых людей…

— Ну да, — кивнула Ноэми.

— «Маленькую птичку» раскритиковал — да что это такое, да там упоминается существование Министерства магии, да это же какая-то журналистика вместо искусства… Здесь, думаю, камень в твой огород, — пояснил Дэйв.

— Наверное, — Ноэми лениво перебирала его волосы. — И что, я коварная матрона, соблазнившая наивного мальчика?

— Конечно. А между тем, пока мы пели «Кровь Бодрода» в «Трехногом звере», в толпе избили компанию гоблинов. И, представь, он и не подумал бы останавливать концерт, если бы я не заставил.

Ноэми отстранилась:

— Ничего себе! И я об этом слышу только сейчас!

— Ты была в отлучке, а потом я забыл, новые дела…

— Ладно, неважно. Не оправдывайся. Все равно статью с таким поводом нигде бы не взяли. И что, он считает, что поведение публики вас не касается?

— В клубе были вышибалы. Моррен считает, следить за безопасностью — их дело.

— Великолепно, — саркастически сказала Ноэми. — Но вполне предсказуемо. Люди, которые хотят не иметь политической позиции, быть выше политики, обычно и скатываются к тупо реакционной позиции — вернее, это она и есть с самого начала. Мы отказываемся видеть социальные проблемы, это для нас слишком низко. Жизнь тех, кто от этих проблем страдает, тоже, видимо, расположена слишком низко, чтобы наши великолепные интеллектуалы могли ее разглядеть.

— Угу. И главное, — Дэйв вскочил и принялся ходить взад-вперед по комнате, — ну хорошо, не подходят ему мои идеи, не хочет он такого петь — пусть не поет! Я уже готов был бы отдельно выступать…

— Вот это новость. Раньше ты не говорил. Без сопровождения?

— Ну, найти певца, например, или певицу, и я с флейтой… Или еще как-нибудь. Так он и на это не согласен!

— Не доставайся же ты никому? — хмыкнула Ноэми. — Может, он ко мне не только по идеологическим причинам ревнует? Он к тебе никогда не подкатывал, а, пчелка моя?

— Да нет, — махнул рукой музыкант, не разделил шутку. — Он просто тиран в творческом смысле.

— Да, — сказала она немного погодя, — вот и я стала встречаться с мужчиной помладше. Прямо как Агнеса.

— И как, нравится? — на ухо прошептал Дэйв. — Есть в этом что-то?..

— Конечно, нравится… но не из-за возраста.

— Да у нас и нет большой разницы. Тридцать три и двадцать восемь…

— Тридцать четыре.

— Неважно, но это не тридцать и семнадцать. Так что нет, ты не как Агнеса Кителер. Ты не ищешь игрушки.

— Спасибо, — хмыкнула Ноэми, — хоть тебе и не обязательно кидаться произносить адвокатские речи каждый раз…

— Я не ради… Я сказал то, что думаю.

— Кстати, ты покупал когда-нибудь проституток?

— Что это за «кстати»? — Дэйв приподнялся, опершись на локоть. — Нет, никогда. Зачем тебе?

— Столкнулась недавно… черт, с чего начать… в общем, я думаю над идеей статьи на эту тему.

— Так с чем столкнулась?

— А, да так. Кстати, я видела на концерте сегодня Мадженту Комсток.

Дэйв принял перемену темы. С Ноэми так бывало, она по работе много чего видела и слышала, и в интимных разговорах иногда, расслабившись, не сразу решала, о чем стоит рассказывать, о чем нет.

— Да, она уже однажды была.

— О, так она ваша постоянная фанатка? — засмеялась Ноэми. — Бабушка-групи.

— У нее есть свои причуды. Мы — одна из них. То есть Моррен, вероятно. Он обладает своеобразным магнетическим воздействием на людей…

— Он просто красивый, — фыркнула Ноэми. — Пусть Маджента его поимеет, тогда я прощу, что он тебя давит.

— Да какая тебя сегодня муха укусила? — проворчал Дэйв. — То у Мо со мной что-то, то его миссис Комсток трахнет. Я начну думать, что ты сама на него положила глаз.

— Просто рядом с тобой мои мысли сползают в эротическое русло, — Ноэми прикусила ему ухо. — Ты на меня оказываешь своеобразное магнетическое воздействие, так и знай.