Тайны Тёмного Лорда (гет)

Тем временем на смену весне неожиданно подкралось лето. Все текло своим чередом, ничего не изменилось в жизни приюта и его обитателей, а Том только дивился, как это мир не перевернулся. Учебный год закончился, и Реддл в очередной раз стал первым учеником, хоть этот факт и оставил его равнодушным.

В последний учебный день довольная миссис Коул сообщила сиротам, что в этом году они поедут на лето не просто за город, а на побережье, и средства для этого благодаря стараниям почившего священника и доктора имелись. Такова была его последняя воля, чтобы дети побывали на море для укрепления их здоровья. Естественно, что предстоящая поездка и сборы к ней служили основными темами разговоров.

В назначенный день к зданию приюта подъехали несколько автобусов, в которые немедленно забрались вместе со своими пожитками дети и сопровождающие их взрослые. Все за исключением угрюмого и равнодушного ко всему Тома были очень довольны, если не сказать счастливы. Реддлу же казалось, что он просто плывет по воле какого-то очень сильного и непреодолимого течения, а в конце его ожидает гибельный водоворот. В руках мальчик держал небольшой сверток с вещами, а в них была спрятана бесценная и все еще пустая книжечка в твердом переплете с черными корочками.

Спустя несколько часов езды прибыли на место — небольшую прибрежную деревню, где помимо домов местных жителей было построено и довольно скромное жилье для приезжих, которым оно сдавалось в аренду на время отдыха.

Месяц, который сироты провели на побережье показался им поистине незабываемым. Чистый свежий воздух, легкое дуновение морского ветерка действовали на детей просто волшебным образом, хотя в остальном их жизнь и распорядок почти не изменились. Питание, как и всегда было хоть и достаточным, но весьма скромным: овсяная каша, тушеные овощи или какая-нибудь отварная крупа с небольшим количеством мяса или рыбы, иногда фрукты. В общем, ничего такого, что могло бы доставить ребенку радость. Ну а какой-нибудь сладкий десерт- шоколадные конфеты, леденцы или печенье — были привилегией лишь воскресных дней. И то без гарантии. Но воспитанники приюта все равно были безмерно рады смене обстановки и, как следствие, новым впечатлениям. После завтрака все отправлялись на побережье играть в незамысловатые игры: догонялки, жмурки, ну или с мячом, ведь разнообразие игрушек не было знакомо никому из сирот. Если позволяла погода, то купались под присмотром взрослых. К большому удовольствию медсестры Марты за все время отдыха никто из детей ни разу не заболел, напротив, личики многих из них зарумянились и покрылись загаром, глаза блестели, светились весельем, которого не разделял только один ребенок — Том Марволо Реддл. Он как прежде держался особняком, игры не только не прельщали, но и раздражали его. Уголки губ опустились и совсем никак не улыбались. Мальчик часто старался улизнуть с галичного пляжа, облюбованного детворой в качестве места для игр. Ему больше было по нраву бродить по большим валунам на крутом берегу, об который с шумом ударялись волны, перебалтываясь с морской пеной. Суровый пейзаж находил какой-то отклик в его душе. В некоторых местах массивные камни громоздились один на другой, образуя столь отвесные кручи, что спуск вниз был бы весьма трудным и опасным занятием. Один раз Том неловко поскользнулся и, сорвавшись, полетел вниз, но не только не разбился, но и не получил ни единого синяка или ссадины. В первое мгновение мальчик испытал вполне понятный в такой ситуации страх и зажмурил глаза. А когда спустя миг снова открыл их, то немало изумился, увидев, что завис прямо в воздухе между небом и водой. Несколько минут Том так и не пошевелился, но потом все же решился раскинуть руки и взмахнул ими как принято у птиц. Мальчик стал поворачиваться вправо и влево, а потом, наклонившись вперед и отведя руки за спину, плавно приземлился на берег. Затем попробовал взлететь снова, но на этот раз потерпел неудачу. Реддл стал оглядываться вокруг, прикидывая, где бы удобнее и безопаснее подняться наверх, но тут его внимание привлекли несколько камней, которые образовывали как бы свод арки. Был отлив, уровень воды постепенно понижался, и взору Тома открылось большое темное отверстие, очевидно, вход в какую-нибудь подземную пещеру. Движимый любопытством, мальчик вошел туда и при слабом свете, который пробивался снаружи через вход, увидел, что это и в самом деле огромная пещера. Посередине было большое озеро, а в самом его центре возвышался маленький островок. Том потрогал рукой воду, которая оказалась ледяной.

Через какое-то время вышедший из пещеры мальчик необыкновенно быстро и проворно взбирался наверх. Взлететь снова у него не получилось, но тем не менее Реддл делал неестественно длинные прыжки, притом едва прикасаясь ногами к земле, чтобы оттолкнуться. Весь оставшейся день подросток пребывал в восторженном состоянии от произошедшего с ним во время падения чуда. Правда, внешне это почти никак не проявлялось, и лицо Тома было таким же спокойным и ко всему безразличным.

С весны Реддл почти ни с кем не общался, довольствуясь лишь самыми необходимыми короткими фразами и разговорами. И то, только в том случае, если в этом была крайняя необходимость. Подросток упорно не желал сходиться ни с кем из детей. Естественно, он прихватил с собой пару книг из библиотеки, чтобы хоть как-то отвлечься. На сей раз это оказался роман А. Дюма “Граф Монте-Кристо”. Тому нравилось, как главный герой дождался-таки своего часа, обрел свободу и изощренно отомстил своим недругам, проявляя при этом недюжинное терпение и даже изменив имя. Однако у несговорчивости Реддла с остальными ребятами была и еще одна причина помимо занимательного чтения: мальчик нашел себе других собеседников. В своих одиноких прогулках Том, бывало, уходил от берега на несколько километров. Там уже не было камней, зато можно было погулять по лугам и небольшим рощицам деревьев. И среди их обитателей были уже полюбившиеся Тому чешуйчатые пресмыкающиеся. Змеи и здесь с удовольствием приползали к нему, шипели и все без исключения, даже хоть и не смертельно ядовитые, но все же опасные гадюки, заявляли о своей преданности и покорности. Они обвивались вокруг рук и ног Тома и часто заползали к нему на плечи в знак дружбы.

Отдых воспитанников на побережье был в самом разгаре. В одно утро Том проснулся рано, как, впрочем, и всегда. Выйдя из спальни, которую разделял с несколькими детьми, мальчик уселся в коридоре на подоконнике с книгой в руках напротив двери в столовую в ожидании завтрака. Но не успел он погрузиться в чтение, как услышал голоса. Деннис Бишоп и восьмилетняя Эмми Бенсон, младшая сестра ненавистного Энтони, похоже, тоже вскочили спозаранку и теперь спокойно шли по коридору, весело хихикая в предвкушении очередного погожего дня, игр на свежем воздухе и купания в море. Примечательно, что Эмми в приюте никто никогда не обижал. Напротив, по меркам ее ровесников девочка всю свою жизнь в благотворительном заведении каталась как сыр в масле. Сперва она находилась под защитой брата, который был старше ее лет на десять и оказался в приюте уже будучи почти подростком. Потом после его гибели Эмми снова повезло, потому как под крылышко ее взяли Стаббс и Бишоп в память о старшем заводиле. Не знала она недостатка во вкусностях и игрушках, отобранных старшими покровителями у других детей. Вот и сейчас Бишоп весело рассказывал младшей подружке о ее брате и о том, что теперь вот на смену ему пришел Билли, а затем придет и его, Бишопа, черед.

Смотря на этих ребят, Том чувствовал, как в его груди все сильнее и сильнее разгораются злоба и зависть. Он ненавидел их уже за то, что у них есть возможность весело болтать и смеяться, играть и съездить, пусть и раз в год за город или даже на море, в то время как ни Мэри, ни Доброделова уже не было на этой земле, а вся их доля — тесный и угрюмый приют. Реддл и сам до умопомрачения боялся оказаться там же, ничего не казалось ему страшнее. В жизнь после смерти не смотря на все уроки Доброделова мальчик всерьез не верил.

К тому же Том до сих пор не мог забыть, что это именно Деннис Бишоп рассказал Билли о Нагайне, а Эмми — сестра, родная сестра ненавистного Бенсона, ставшего причиной гибели Мэри! А раз связана с его врагом узами крови, значит такой же враг. Однако при всей буре, которая сейчас бушевала в сердце Реддла, лицо его оставалось совершенно спокойным. Мальчик уже хорошо умел скрывать свои эмоции и чувства. Жгучая ненависть питала холодную злобу, а она, в свою очередь, породила желание поквитаться за все. Мозг Тома сейчас работал с необычайной ясностью, четко и точно, как хорошие швейцарские часы. И в голове подростка довольно быстро родился план, который хоть сейчас можно было приводить в исполнение. Но прошло несколько минут, прежде чем Реддл на это решился, и потому он медлил и не показывался на глаза тем, кого считал своими недругами. Но за это короткое время в душе ребенка успела совершиться настоящая битва. Умом он понимал, что собирается совершить совсем неблаговидный поступок, и потому неизбежно просыпающаяся в такие моменты совесть предостерегала и удерживала от зла, не позволяя ступить на гиблый путь. Однако Том старательно глушил в себе ее голос. Ему уже случалось чинить другим неприятности и забирать у обидчика что-то для него ценное в качестве трофея. Возможно, ему даже довелось стать причиной смерти другого человека, но и здесь изворотливый ум находил оправдание: ты, ведь, не хотел этого и невольно накликал беду. Ну а то, что твои слова все-таки исполнились, то в этом не твоя воля и не твоя вина. Значит, Бенсон это вполне заслужил. Он просто тварь, из-за которой не стоит терзаться раскаянием. Но то, что сейчас замыслил Том, не шло ни в какое сравнение ни с отбиранием трофеев, ни с другими мелкими пакостями. На несколько секунд у Тома в мыслях мелькнуло лицо Доброделова и вместе с ним вопрос: а что бы он сказал, узнав о намерении своего подопечного? Но добродетельного наставника уже не было рядом с почти что преступником.

— Нельзя! Нельзя! Остановись! — железно запрещала совесть.

— Почему? — резонно вопрошал ее Реддл. — Почему им — Бенсону, Стаббсу, Бишопу — можно, а мне нельзя? Я ничем не хуже, даже напротив, лучше их! Могу такое, чего никто из них не может, и все произошедшее со мной на берегу это доказывает! Потому имею право! Не я первый это затеял, а Бишоп и Бенсон должны хоть в малой степени заплатить за все, если уж нельзя заставить их отвечать по полной программе. А жаль!

— Не тебе их судить! — снова заговорил внутренний голос.

— В конце концов не жизни же я их лишать собрался в отместку. Но пусть эта пигалица тоже почувствует тот ужас, который, должно быть, пережила Мэри, когда убегала от этих мерзавцев и споткнулась на роковой для нее лестнице! Совесть, чего ты хочешь от меня? — прошептал Реддл. — Нет смысла рядиться в непорочного ангела, если уж попал в ад! С волками жить — по волчьи выть, иначе сгрызут и даже не поперхнуться!

Тут Том спрыгнул с подоконника и неожиданно предстал перед Эмми и Деннисом.

— Ну, здравствуй, Бишоп! — Ухмыльнулся он. — Привет, Бенсое!

— Реддл? — в один голос удивленно воскликнули Деннис и Эмми. — Что тебе нужно? — Насторожился мальчик.

— Всего лишь побеседовать с вами. — Многозначительно отозвался Том, сверля ребят недобрым взглядом.

— Не станем мы с тобой разговаривать, урод! — огрызнулся Бишоп. — Катись отсюда!

— Нет, вы будете разговаривать со мной! — повелительно и властно воскликнул Реддл, глядя в глаза Деннису, а потом Эмми. Это снова было сказано в форме приказа так же, как он велел собеседникам говорить правду, и Том вложил в него всю волю, какую смог. Он снова чувствовал, как внутри него, в голове, в крови снова бурлит эта уже знакомая и странная сила и наполняет голос, выплескивается наружу через слова и взгляд. Эффект от произнесенной фразы оказался просто ошеломительным даже для самого Тома. И Деннис, и Эмми стояли словно зачарованные будто под воздействием гипноза, хотя о нем Реддл даже никогда не слышал и уж тем более не учился. Том злорадно усмехнулся и с торжеством посмотрел на тех, к кому его начавшее ожесточаться сердце пылало неугасимой злобой, и кого он сейчас держал в своей власти. Ребята очень походили на птичек, готовых даже против воли идти прямо в пасть к змее.

— Хорошо, Том! — покорно сбавил тон Деннис, а Эмми и вовсе просто молчала. Оба смотрели на Реддла с недоумением и каким-то мистическим страхом. — О чем ты хочешь поговорить с нами?

— Не здесь! — отрезал Том. — Идите за мной!

Реддл поспешно направился к выходу, и дети последовали за ним, даже не отдавая себе отчета в том, что делают. Все трое миновали обычное место для игр сирот на берегу моря. Когда они проходили по лужайке, Эмми услышала нечто странное, не то шелест, не то шипение. Взглянув на Реддла, она обомлела: его губы издавали эти самые звуки.

— Что ты говоришь, Том? — испуганно спросила она.

— Ничего! — последовал холодный ответ.— Скоро узнаешь, а пока помолчи! — зловеще добавил Реддл, глядя на девочку повелительным сверлящим взглядом. Эмми послушно умолкла.

Том вел шедших за ним детей мимо каменных валунов. Вскоре вся троица вышла на крутой морской берег, и Реддл приказал Эмми и Бенсону спускаться вниз. Они, не взирая н охвативший их страх, покорились. Наконец, все оказались у подземного грота, вход в который сейчас не был затоплен, так как прилив еще не начался.

— Хочу вам кое-что показать! Заходите внутрь и посмотрите, что я нашел. — Дети посмотрели на Реддла бессмысленным покорным взглядом, переглянулись между собой и зашли в пещеру.

Но не успели они это сделать, как следом за ними в грот стала заползать длинная и довольно толстая, очевидно, совсем уже взрослая гадюка. За ней другая, и третья. Змеи все прибывали. И хотя эти гады и не были смертельно ядовитыми, но все это полчище чешуйчатых шипящих пресмыкающихся так сильно напугало детей, что они в ужасе бросились вглубь грота и оказались у подземного озера. А змеи ползли и ползли за ними. Еще больше Эмми и Деннис были напуганы тем, что твари полностью подчинялись Реддлу. Том как-то разговаривает с ними, шипит точь-в-точь как они, при этом явно науськивает животных. Оба дико завизжали и полезли в холодную воду. Змеи последовали за ними. Эмми, которая не умела плавать и была уже по грудь в воде, залилась слезами, а Деннис судорожно греб руками и отталкивался ногами, заплыв на глубину. Впрочем, ему от этого пользы было мало, потому что змеи всюду следовали за ним, а когда холодная вода начала сводить руки и ноги, то Бишоп почел за благо держаться поближе к берегу, где можно было хотя бы встать на дно.

— Страшно, да, Бенсон? — мстительно злорадствовал Реддл. — А ей тоже было страшно!

— Том, пожалуйста, не надо! — Рыдала девочка.

— А Мэри тоже просила! — С мрачным торжеством изрек Реддл. — А твой братец ее послушал, а? Так с какой стати я должен тебя слушать?

— Но я здесь не при чем, Том!

— А что, Бишоп? — Обратился он уже к Деннису. — Пришло время расплатиться за Нагайну. Ее собратья сгорают от нетерпения.

Мальчик ничего не сказал в ответ, а Реддл смеялся над их отчаянием, упиваясь своей местью, жалея только о том, что нельзя воздать этим отродьям все положенное, и что придется все же ограничиться одним лишь запугиванием да купанием в холодной воде. Ведь в приюте и так наверняка будет переполох. Заходить в мести дальше было нельзя и опасно, как бы ни хотелось. Наконец, Том велел змеям оставить своих жертв. Изворотливые пресмыкающиеся беспрекословно починились, а Эмми и Деннис, наконец, вылезли из воды и без сил опустились на каменный пол пещеры, дрожа и стуча зубами от холода и страха.

Наконец, Деннис опомнился и, с вызовом глядя на Тома и змей, воскликнул.

— Ты ответишь за это, Реддл! Я все расскажу миссис Коул, и она велит наказать тебя. — Том лишь криво усмехнулся.

— Неужели? В самом деле расскажешь? — Пристально глядя в глаза собеседнику, иронизировал Реддл. — Ну, что же, милости прошу, говори. Вот только вряд ли директриса, да и вообще все взрослые поверят в тот бред, который ты им поведаешь. Меня все-таки никто не считает здесь за дрессировщика, а уж слова о том, что я командую змеями, покажутся полной чушью. После них начальство тебя в желтый дом запрет.

Воцарилось молчание. Действительно, против таких аргументов возражать было трудно. Наконец, Том заговорил.

— Ну что расселись? Пора назад!

Дети машинально, как заводные куклы, поднялись и последовали к выходу из пещеры, а рядом с ними ползло множество змей, правда, они уже не нападали. Когда все трое оказались на берегу, Реддл благоразумно счел, что не стоит заставлять этих двоих взбираться на крутой утес по мокрым камням. К месту, где были размещены на отдых сироты, ребята вышли другой обходной дорогой. Все время пути их обдавал свежий морской ветер, поэтому мокрая одежда и даже сандалии быстро высыхали.

Еще на подходе к морю, где обычно играли воспитанники, Том, Деннис и Эмми заметили снующих туда-сюда обеспокоенных взрослых, в том числе и директора.

— Их нигде нет, миссис Коул!

— Что еще за напасть! Куда они могли подеваться? — Отвечала директриса нервным встревоженным голосом.

— Мы здесь, миссис Коул! — Невозмутимо отозвался Том так, что ни один нерв не дрожал на лице.

— Реддл! — вскрикнула директор. — Что ты опять творишь, негодник? Снова из-за тебя сыр-бор! Сейчас же отвечай, где вы были все это время? Уже скоро обед!

— Мы гуляли, миссис Коул. Всего лишь осматривали окрестности. Я нашел на берегу вход в подземную пещеру и показал ее Эмми и Деннису.

— Ах, гуляли! — Запальчиво кричала директриса. — Мало того, что сам шляешься, Бог весть где, так еще и других за собой тащишь. Что ты им сделал? — Миссис Коул смерила пристальным взглядом Бишопа и Бенсон, которые до сих пор молчали и выглядели напуганными, точно кролики, и до невозможности потерянными. Она присела на корточки так, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с детскими, положила ладони им на плечи и ласково спросила.

— Что произошло? Деннис?

— Ничего, миссис Коул. Мы просто гуляли и осматривали пещеру. Все хорошо.

Том брезгливо скривил губы, видя обеспокоенность директрисы, причем больше даже не детьми, а своим местом. После случая с Мэри, женщина в самом деле стала уделять больше внимания тому, какие у воспитанников взаимоотношения и просила других работников приюта внимательно следить, чтобы разногласия детей не доходили до открытых конфликтов и тем более драк и травли.

— Эмми, милая, может быть, тебе есть, что сказать? — Продолжала допытываться миссис Коул. — Скажи, не бойся! Реддл вас как-то обидел?

— Нет. — тихо отвечала девочка. — Он ничего нам не сделал.

— Тогда в чем дело? Почему вы такие пришибленные?

— Так! — мялась Эмми.

— В пещере было довольно темно, да и спуск к ней крутой. — Спокойно вставил свои слова Том. — Вероятно, это и напугало их.

— Я не с тобой разговариваю, Реддл! — Раздраженно отозвалась миссис Коул. — Ей Богу, с тобой одна только головная боль и никакого толку. Зачем ты повел их в эту пресловутую пещеру, а? Ну все, мое терпение лопнуло. Марта, позови немедленно мисс Круэл, пусть захватит розги. Деннис, Эмми, ступайте обедать! Голодные небось! — Молчащие как рыбы воспитанники быстро ушли. Посудомойка в сопровождении медсестры пришла довольно быстро, держа в руках несколько розог. Миссис Коул велела Тому снять рубашку и ложиться на скамью. Мальчишка вроде бы покорно исполнил приказ, но его темно-серые глаза при этом странно заблестели. Мисс Круэл так и не удалось выпороть Реддла, потому что все розги сломались. Видевшие это женщины недоуменно и со страхом переглянулись, а потом все втроем сверлили глазами этого странного мальчишку.

— Вот дрянь! — Не удержалась директриса. — Марш немедленно в свою комнату и до конца недели не смей выходить из нее даже в столовую. Еду тебе будут передавать через дверь и раз в сутки водить до отхожего места. Все понятно?

Том ничего не сказал на это, а только высокомерно кивнул. Раз в сутки какая-нибудь работница приносила ему в комнату хлеб и воду сразу на сутки. Никому не хотелось ходить к мальчишке три раза в день и возиться с его едой, поэтому ни о каком горячем не шло и речи. По сути, одиночество и даже питание впроголодь не особенно удручало Тома. Он спокойно мог скоротать время за чтением. Но кроме этого занятия, Реддл, конечно же, размышлял и о том, что сделал в пещере. Раскаяния в содеянном он ни капли не испытывал. С тех пор, как Том начал открывать в себе разные странные способности, то перестал быть жертвой насмешек и поколачиваний от местных заводил. Если проводить параллель с миром животных, то мальчику вполне удалось отвоевать себе жизненно необходимую территорию, место под солнцем. Но в этот день Том перешел такую границу, за которой жертва сама превращается в мучителя. Начало происходить то, от чего предостерегал Доброделов. Однако Реддла это уже не волновало, ведь перед тем, как поступить подобным образом, он заставил замолчать свою совесть, словно засунул ей в рот кляп. Кроме того, роль мучителя пришлась ему куда больше по нраву, чем положение жертвы, а третьего мальчик не видел. В конце концов, оказалось куда проще причинять боль другому, чем терпеть ее самому.