Зелёный Цветок (гет)

Fortune favours the brave.

Храбрым счастье помогает.

Весь следующий день они провели в трактире. Гномы давали отдых лошадям: у них было целых пять пони и один маленький ослик с ужасно грустными глазами. А Гэндальф словно давал хоббитам ещё один шанс передумать и вернуться домой, пока ещё недалеко ушли.

К вечеру всё было готово: провизия закуплена, хоббиты обзавелись дорожной одеждой, одеялами и даже маленькой подушкой для Лили.

В путь отправились ранним утром ещё до света, а когда рассвело, миновали перекрёсток дорог, свернув на север, поднялись на пригорок, и тут Лай и Лили даже приостановили пони.

Какая красота открывалась вокруг! Справа заканчивался высокий дремучий лес – птицы в нём пели утреннюю песню, приветствуя солнце. Влево уходила дорога на Хоббитон, за которой поднимались зелёные ровные холмы – такие ровные, как будто их насыпали люди. А впереди лежал прямой путь, проходящий через поля и маленькие деревни людей и хоббитов, живущих За Рекой. И такая благодать разливалась вокруг! Всё тянулось к солнцу, всё радовалось его лучам. И предстоящий путь казался увлекательным и вовсе не трудным.

Предчувствия не обманули путников. Всю дорогу до Форноста им сопутствовала хорошая погода. Выехав из Пригорья восьмого августа, они прибыли в Северную Крепость – так переводится название Форноста с языка нуменорцев – утром шестнадцатого.

Когда мы отправляемся в путь, с нами происходят удивительные перемены. Уютный дом, наполненный такими необходимыми вещами, словно сам заставляет нас стягивать в него всё более и более необходимые вещи. И кажется, что этому потоку не будет конца, что именно в этом благоустройстве и состоит смысл нашего существования.

А вот окажешься посреди пути с одной котомкой за плечами, и весь мир вдруг переворачивается. И центральное место в нём вдруг занимаешь ты сам и те, кто с тобой сейчас. И все такие необходимые вчера вещи затягивает какой-то пеленой не-столь-необходимости, укрывает туманом забвения. Ты идёшь по своему пути налегке, оставив груз меркантильности где-то дома, далеко за спиной. И вдыхаешь полной грудью свободу жёсткого ночлега и лёгкого голода, переполняешься радостью полного ощущения жизни, словно черпаешь её теперь полной мерой, а не цедишь через мелкое сито, отмеряя драгоценные капли.

Всю эту неделю в пути хоббиты были просто счастливы: завораживающий душу ежеминутно меняющийся пейзаж, прекрасная компания и хорошая еда. Эти приключения не шли ни в какое сравнение с пикниками на вершине Заветри! Гномы были весёлые и разговорчивые. Они рассказывали истории о своих подземельях, о битвах далёких времён. Песни у них были все сплошь героические или шутливые. Караван шёл себе вперёд, делая остановки когда вздумается. Гномы явно никуда не торопились, а, может быть, просто не торопили своих спутников. Так или иначе, разговоры каким-то образом, случайно или намеренно, затронули цель путешествия Гэндальфа, Лая и Лили – Аннуминос. Гномы называли его Оплотом Запада и стали сокрушаться, что этот, некогда великолепный город, ныне погиб и заброшен, а дорога к нему зарастает кустами и лесом.

– По этому тракту ещё мой дед хаживал в гости к нашим родичам из Синих Гор, – грустно заметил Нейн, – а теперь без гномьего топора там хода нет…

– А ты знаешь, где пролегает дорога? – заинтересовался Гэндальф.

При этих словах Нейн и Нойн переглянулись, и Лили показалось, что они вдвоём приняли какое-то одно общее решение.

– Мы можем проводить вас, если вы задержитесь в Форносте на пару недель, пока мы не распродадим наш товар, – пообещал Нейн, загадочно улыбнувшись. Нойн при этом внимательно рассматривал какую-то корявую ветку, прежде чем бросить её в костёр.

– И вы не спрашиваете, зачем нам надо в Аннуминос? – удивился Гэндальф и захохотал, а гномы при этом смутились, спрятали взоры, упёрли их в землю. – Как не похоже на вас, Нейн и Нойн – сыновья Глейна! Ха-ха!

Смущение Нойна перешло в гнев. Он побагровел и выпалил запальчиво:

– Дети Махала не страдают любопытством, подобно эльфам! Нам хватает благоразумия не расспрашивать друзей о тайнах.

– Вот здесь вы молодцы! – одобрительно похлопал его по плечу Гэндальф. – Скромность – украшение гномов! – в его голосе не было ни нотки фальши или насмешки, и гномы быстро успокоились.

Лили и Лай всё время пути держали открытыми глаза и уши: столько историй, дивных баллад и всевозможных песен они не слышали никогда. А сами мало что могли рассказать – разве что видения Лили, но про них никто не спрашивал, а Гэндальф даже поглядывал на неё как-то особенно, если она начинала рассказ о доме. Но тут Лили не выдержала:

– Тебя, Нойн, ведь назвали в честь великого предка? – спросила она. – В честь одного из Семи Королей?

– Да, – ошарашено оглянулся на неё Нойн, – но откуда…

– Я видела его!

Вокруг костра повисла тишина. Гэндальф уставился на огонь, и отблески пламени плясали на его лице и фигуре. Лили сейчас смотрела на него, и ей казалось, что он двигается в каком-то странном танце и вот-вот запоёт или произнесёт заклинание. Но он молчал. Молчали и гномы, и Лили чувствовала, как они сверлят её глазами, недоумевая, шутит ли она или говорит всерьёз. А Лай, как ни странно, был спокоен, и даже смутная радость поднималась в его душе: «Ну вот, теперь и гномы узнают, что хоббиты не так-то просты, как все про них думают…»