Белая овца (гет)

Черный камень коридора, по которому он шел, оказался прикрыт красным ковром, множеством драпировок мягких цветов, картинами и фотографиями, а также бесчисленными факелами. Несмотря на темное небо за окнами башни Салем и царившую там атмосферу мрачности, внутри было светло и уютно.

"Это место оказалось совсем не таким, каким я его себе представлял".

— Я тоже ожидал увидеть здесь совсем иное, Оскар, — кивнул Озпин. — Но должен сказать, что Салем никогда не любила... чересчур простые условия жизни. Она всегда заставляла своих созданий обеспечивать ей комфорт и удовлетворять любую ее потребность... Ох, сколько же у нее было этих самых потребностей...

"Пожалуйста, не надо вспоминать о них в таких подробностях".

Озпин усмехнулся.

— Какой же ты еще все-таки невинный.

"Просто мне не хочется представлять себе, как чем-то подобным занимается кто-то настолько старый".

— Когда-нибудь ты тоже станешь старым.

"Ты ведь сейчас имел в виду 'мы'?"

Озпин слегка нахмурился.

— Возможно. Но если бы существовал какой-нибудь способ тебя освободить-...

"То ты бы им тут же воспользовался. Я это знаю и верю тебе".

— Неделю назад всё было иначе.

"Неделю назад ты был совершенно другим человеком".

— Не совсем так. Просто я... серьезно ошибался. — Заблудился в собственных планах и не сумел найти оттуда никакого выхода. — Именно таким я когда-то и был, но позволил себе измениться. И уж точно не могу сказать, что эти изменения оказались к лучшему.

"Ну, как раз поэтому мы здесь и оказались. Чтобы всё исправить".

Исправить настолько, насколько это вообще теперь было возможным.

Озпин вздохнул, далеко не в первый раз пожелав, чтобы Боги в свое время просто оставили его мертвым. Или чтобы он сам сначала поговорил с Салем, а не молча попытался увести у нее детей. Возможно, тогда бы ничего особенно страшного и не произошло.

Сколько же Озпин совершил ошибок и какое огромное количество сожалений из-за этого испытал.

"Эй", — окликнул его Оскар, то ли прочитав мысли, то ли ощутив эмоции. — "Хватит уже. Разве Николас не говорил, чтобы ты больше не жил прошлым? Да, ты многое сделал не так, но постоянные сожаления ничего не исправят".

— Да, конечно. Ты прав, прости. — Получать выговор от ребенка оказалось чем-то новым и весьма познавательным. — Старикам вообще свойственно перебирать свои воспоминания. Когда-нибудь ты тоже это поймешь.

Оскар хотел было что-то ему ответить, но промолчал, потому что им на глаза попался усатый мужчина, стоявший около двери в конце коридора.

Артур Воттс являлся известным врагом, а также опасным и разыскиваемым преступником. Вот только Озпин никак не ожидал увидеть его в фартуке и с метелкой из перьев в руках, да еще и с настолько усталым выражением лица, словно ему приходилось работать по дому весь день напролет.

— Озпин, — поприветствовал его Воттс. — Или все-таки Озма?

— Любой вариант вполне приемлем.

— Хм, — зевнул Воттс. — Моя Королева находится внутри вместе с Королем. Он пожелал пойти туда и заранее ее успокоить, чтобы не случилось никаких неприятностей. С тобой, разумеется. Можешь заходить, но советую вести себя с ней крайне вежливо, чтобы мне потом не пришлось отчищать твои останки с ковра.

— Это было бы не в моих интересах.

— Вот и хорошо. Тогда входи.

За дверью оказалась небольшая библиотека с пылавшим в камине огнем и висевшей над ним картиной, изображавшей бледную женщину и светловолосого мужчину в окружении их детей. В его памяти всплыло очень похожее полотно, на котором вместо мальчика и семи девочек были нарисованы четыре их дочки. Но уже через секунду это воспоминание разлетелось на очень острые осколки, поскольку на этой картине рядом с ней был изображен совсем не он.

В кресле возле камина сидела Салем, скрестив ноги и глядя на Озпина. Ее спокойное лицо заставило его задержать дыхание. Темные вены, обычно окружавшие ее глаза, исчезли, и несмотря на сильную бледность, она вполне могла сойти за обычного человека.

"И ты ее бросил?" — возмутился Оскар. — "Ты что, совсем с ума сошел?"

"Сейчас неподходящее время для того, чтобы поддаваться гормонам, Оскар".

"Знаю, но... но такая красотка..."

"Я думал, что тебя больше интересует мисс Роуз?"

"Да, но ты ведь сам мне запретил даже просто смотреть в сторону тех, кому еще не исполнилось двадцать пять лет".

"Это так, Оскар. И причина для подобного шага имеется весьма серьезная..."

"Потому что у тебя на них не стоит..."

"Потому что несмотря на пребывание в столь юном теле, мой разум очень стар. И я не собираюсь что-либо делать с теми, кого воспринимаю несовершеннолетними".

Внутренний диалог вряд ли длился дольше пары секунд, но судя по нетерпеливому рычанию Салем, это было на целых две секунды больше необходимого.

— Озма... — произнесла она, настолько сильно сжав ножку бокала с вином, что та хрустнула.

Возможно, Салем сделала бы и что-нибудь еще, но сидевший рядом Николас положил ей на колено ладонь, тем самым заметно ее успокоив. Она вновь откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

Озпин ощутил вспышку ревности. Когда-то очень давно на месте Николаса находился именно он, и воспоминания об этом всё еще ранили его.

— Салем, — поприветствовал ее Озпин.

Та открыла свои красные глаза и некоторое время на него смотрела. Даже как будто бы сквозь него — прямо на того человека, которым он когда-то являлся. В ее взгляде было куда меньше боли, чем ожидал Озпин, и даже до сих пор имевшаяся там оказалась приглушена и практически исцелена, так что оставался лишь гнев.

В отличие от него самого, Салем постаралась начать жизнь с чистого листа, вновь рискнув испытать на себе любовь и счастье.

— Николас рассказал мне о том, как ты пришел к нему и нашим дочерям. Тебе повезло, он дождался того момента, когда все они благополучно вернулись в башню, чтобы сообщить мне об этом, иначе я лично явилась бы в Вейл, чтобы размазать тебя и тех, кто оказался бы рядом с тобой.

— Милая, — прошептал Николас.

— Хватит пытаться меня успокоить. Этот человек уже попробовал один раз увести у меня дочерей и несет прямую ответственность за их смерть. А о твоем наказании, муж мой, мы поговорим немного позже.

Николас Арк никак не отреагировал на полученный выговор, что являлось признаком либо дисциплины, либо глупости, либо склонности к мазохизму. Возможно, даже всего и сразу, если Озпин правильно интерпретировал едва заметное возбуждение, появившееся у него на лице.

"А вот об этом мне знать было совсем не обязательно..." — простонал Оскар.

"Успокойся. В столь мелких и безобидных причудах нет совершенно ничего постыдного".

Озпин откашлялся и поспешил собраться с мыслями.

Первым его порывом было сказать, что их дочерей убила именно Салем, поскольку ее версия событий вызывала у него немалую боль. Но это привело бы их лишь к еще одному спору и принесло бы им обоим еще больше страданий.

Да и не так уж она оказалась неправа. Озпин и в самом деле попытался увести у нее дочерей и ответственность за их смерть нес самую что ни на есть прямую.

Они были слишком маленькими, чтобы понять, что именно тогда происходило. Он и сам не помнил, что конкретно собирался им сказать, когда они осознали бы, что их родители разошлись навсегда.

Наверное, теперь ему это уже никогда не узнать.

— Я совершил множество ошибок, Салем.

— Это ты еще слишком мягко выразился, — прошипела в ответ та.

— И они заключаются в том, что я стал искать собственный путь, — продолжил Озпин. — Я совершенно позабыл о том, что мы с тобой являлись парой. Тебя никогда нельзя было обвинить в неразумности. Может быть в упрямстве, но уж точно не в глупости.

— Твоя лесть не вернет мне обратно наших детей.

— Нет, не вернет. Их вообще уже ничто не в силах вернуть, — вздохнул он, опускаясь на мягкий диван. Когда Николас предложил ему бокал вина, Озпин вежливо отказался. — Наши дети, наши красавицы-дочери теперь мертвы. Не проходит и дня, чтобы меня не терзали сожаления об этом. Иногда их смерть снится мне по ночам.

Лицо Салем исказилось от боли.

— Я не желала, чтобы так получилось... — прошептала она.

— Не желала, — кивнул Озпин. — Как и я. У нас имелись разногласия насчет выбора дальнейшего пути. Ты хотела уничтожить остатки человечества. Заменить их нами.

— А люди желали моей смерти!

— Нет. Это Боги желали твоей смерти, а не люди. И не я. Мне никогда не хотелось принимать их условий. Потому-то я и рассказал тебе об их словах — чтобы между нами не осталось никаких секретов. Делать что-либо для них я не собирался.

Салем пораженно уставилась на него.

— Тогда почему?...

— Как я уже сказал, это была ошибка. Очень глупая ошибка, — произнес Озпин, стиснув зубы и отведя от нее взгляд. — Когда я всё тебе рассказал, ты впала в ярость и выразила желание уничтожить человечество. Скорее всего, ты отреагировала излишне эмоционально, но вместо того, чтобы попытаться тебя успокоить, я забрал дочерей и ушел. Это была моя ошибка. Следовало поговорить с тобой. Каким бы ни вышел наш разговор, мне... нам не нужно было вмешивать в него их.

И всё же Озпин оказался виноват в произошедшем гораздо сильнее, чем Салем. Ей в тот момент владели гнев, боль и страх, чего никак нельзя было сказать о нем самом. Им следовало просто поговорить.

— Я боялась того, что сказали Боги, — произнесла она.

— А я позволил их словам затуманить мой разум сомнениями, — признался Озпин. — И в итоге мы заняли как раз те места, которые они нам отвели.

Салем слегка прищурилась.

— Ты считаешь, что во всем виноваты именно Боги?

— Я не знаю.

— Зато я знаю, — произнес Николас, сжимая ладонь Салем. — Если позволите, то ваша трагедия возникла в результате недопонимания. Никому из вас не хотелось, чтобы в ходе вашей ссоры пострадали дети. Из известной мне информации я могу сделать вывод, что больше всех тут виноваты именно Боги.

— Но ведь как раз я обманула Бога Тьмы, — заметила Салем.

— Это же Бог, — фыркнул Николас. — Если он позволил себя обмануть, то это его проблемы. Ты была женщиной, горевавшей о смерти своего возлюбленного. Боги сами разрешили людям приходить к ним с просьбами. Разумеется, Бог Света имел полное право отказать тебе в исполнении твоего желания, но никто не запрещал попытать удачи у Бога Тьмы.

— Насколько я понимаю, наказание последовало не за дважды загаданное желание, — сказал Озпин, — а за вызванный этим конфликт между Богами.

Николас слегка приподнял бровь.

— А она их что, заставляла драться? Может быть, стравливала друг с другом? Бог Тьмы пожелал тебя оживить, а Бог Света оказался недоволен подобным решением. Салем в их конфликте вообще не участвовала. К драке они перешли сами. Но честно говоря, включать в свои разборки посторонних им всё же не стоило, — произнес он, наклонившись немного вперед. — В некотором роде вы являлись их детьми, так что вся эта ситуация мало чем отличалась от вашей собственной. Вот только вы осознали свою вину, в то время как Боги спокойно переложили ее с себя на вас.

— Я подговорила Королевства напасть на Братьев, — сказала Салем.

— После того как Боги прокляли тебя на вечное существование и невозможность воссоединиться с любимым. Кроме того, они вернули его к жизни, а затем раз за разом убивали прямо у тебя на глазах. Неужели после чего-то подобного они ожидали благодарности? — воздел руки Николас. — Ты собрала армию, что оказалось бы попросту невозможным, если бы все их любили и уважали, но они уничтожили человечество, лишили его остатки магии и сказали, что разочарованы. Разочарованы твоей неправильной реакцией на устроенную ими пытку и наложенное на тебя проклятье. Это больше всего напоминает ребенка, который посреди игры забирает свой мячик, потому что начинает проигрывать.

— Если ты пытаешься убедить меня в том, что Боги далеко не так идеальны, как им самим кажется, то тратишь время зря, — сказал Озпин. — Любое уважение к ним я уже давным-давно утратил.

— А я их и вовсе ненавижу, — кивнула Салем.

— Тогда, может быть, хватит плясать под их дудку, а? — спросил Николас, снова беря жену за руку. — Они разрушили вам жизнь и продолжали делать это в течение долгих столетий. Но сейчас у вас появился шанс оставить всё позади и просто начать жить дальше. Разве оно того не стоит, Салем? Разве тебе не хочется плюнуть им в лица?

Та вздохнула.

— Ты всегда знал, как меня убедить...

Озпин усмехнулся.

— А я бы не пришел сюда, если бы не желал так поступить. Более того — я начну первым.

Он поднялся на ноги и откашлялся.

— Салем, я хочу извиниться перед тобой за то, что подвел и тебя, и нашу семью. Мне нужно было поговорить с тобой, рассказать всю правду гораздо раньше и больше верить в тебя.

Она заметно напряглась, стараясь не смотреть Озпину в глаза.

— Милая? — окликнул ее Николас.

— Я... ладно, — вздохнула Салем, тоже поднимаясь на ноги. — Я принимаю твои извинения и тоже прошу прощения. Это не вернет нам наших детей, но ты об этом уже говорил. Мне не стоило настолько сильно сердиться и предлагать всяческие глупости вроде окончательного уничтожения человечества. Ничего такого я делать больше не собираюсь.

Озпин почувствовал, как с его плеч свалился немалый груз. Разумеется, это было всего лишь метафорой, но ощущался этот груз так, словно являлся самым что ни на есть физическим и действительно существовал в реальности.

Впервые за многие сотни лет он засмеялся — не просто вежливо хихикнул, а именно весело рассмеялся.

— Но должна сказать, что Николас гораздо лучше тебя в постели.

Смех тут же затих.

— Тебе обязательно нужно было об этом говорить?

— Не забывай, Озма, что последнее слово всегда должно оставаться за мной.

Озпин устало потер переносицу.

— Ладно. Наверное, я это заслужил. Но что мы станем делать теперь, когда нам больше нет никакой нужды сражаться друг с другом?

— Можешь делать всё что захочешь, Озма. Мой сын выразил желание занять мое место, так что я с радостью уступлю ему трон. Земли Гриммов вновь открываются миру, и объем предстоящей работы просто ошеломляет. Вот только у меня нет ни сил, ни терпения вновь заниматься чем-то подобным.

— Как и у меня, — поспешил вставить Озпин на тот случай, если Салем намекала на помощь ее сыну с его стороны. — Мне кажется, что мистер Арк отлично справляется со всеми делами. Да и окружают его весьма неглупые и всегда готовые поддержать все его начинания люди. Честно говоря, я просто не представляю, чем мне теперь заняться. Пожалуй, просто позволю Оскару жить так, как он пожелает. Хотя с этим проклятьем, которое лежит на нас обоих...

— Цикл будет продолжаться и дальше. Мой муж состарится и умрет, а я — нет. Затем начнут уходить мои дети и внуки. Теперь я понимаю, что люди не созданы для того, чтобы жить вечно... — тут Салем слегка прищурилась. — А вот чего я не понимаю, так это причин существования проклятья. Оно ведь должно было держаться до тех пор, пока я не осознаю и не приму предназначения жизни и смерти. Но разве это не произошло, когда я попыталась убить себя, прыгнув в то болото? Или сейчас, когда мне хочется состариться и умереть вместе с Николасом?

Если кто-то из них и ожидал вспышки магической энергии от снятого проклятья, то наверняка остался разочарованным. Кроме сброшенного с плеч груза, Озпин никаких изменений в себе так и не заметил. Да и раз уж он не являлся в полной мере живым, но до сих пор еще не умер, то проклятье наверняка продолжало действовать.

— Я... я не знаю, как оно вообще работает, — честно признался Озпин. — Когда Боги его наложили, я ожидал, что оно пропадет в тот момент, когда ты всё осознаешь.

— Именно об этом я и говорила, — кивнула Салем.

— Может быть, существует какое-то другое условие? — предположил Николас.

— Разумеется, существует, иначе проклятье уже было бы снято, — хмыкнул Озпин.

— Ты в этом уверен?

— Проверять нечто подобное я бы не рискнул, — пожал он плечами. — Если только ты не хочешь попытаться убить кого-нибудь из нас прямо здесь и сейчас. Но тогда подумай об Оскаре.

"Да", — отозвался тот. — "Пожалуйста, не надо забывать обо мне..."

— Нет, мы не будем никого убивать, — произнес Николас. — Существует еще как минимум один способ убедиться в его наличие или отсутствии.

И Озпин, и Салем недоуменно посмотрели на Николаса.

* * *

— Как это типично, — усмехнулась Синдер. — Дарить подарок, а потом просить вернуть его обратно.

— Сестра, — одернул ее Жон. — Веди себя хорошо.

— Я никогда не вела себя хорошо, Жон. И хорошей тоже никогда не была.

— Наверное, именно поэтому Эмеральд теперь служит Вайсс, а не тебе.

— Пожалуйста, не приплетайте меня сюда, — тут же впала в панику упомянутая им девушка.

— А Меркури сейчас работает вместе с Вельвет, — добавила Руби.

У Жона имелось некоторое представление о том, как именно Меркури 'работал' с Вельвет, но поправлять Руби он не стал. Услышав рассказ Пирры о встрече с этой парочкой, Жон мог лишь пожелать им счастья.

— И с Меркури, и с Эмеральд я разберусь как-нибудь потом, — произнесла Синдер, заставив вновь упомянутую девушку нервно сглотнуть, а Вайсс — закрыть ее собой от возможной угрозы. — Что же касается Реликвии Знания... то тут выбор остается за тобой. Я вообще не понимаю, что именно здесь делаю. Уж точно не переворачиваю мир вверх тормашками.

— Твое предназначение — сидеть с детьми, — сказал Тириан. — Когда у принца с принцессой они появятся, то ты, Синдер, будешь с ними нянчиться. Вечно.

— Придуши себя своим хвостом и сдохни в муках.

Жон посмотрел на Янг, которая закатила глаза и что-то пробормотала о том, что его дядя оказался еще хуже ее собственного. Что же касалось просьбы Озпина, то она просто пожала плечами и добавила, что он должен был решать это сам.

— Нам вообще для чего-нибудь нужна эта Реликвия? — спросил Жон у остальных.

— Сомневаюсь, — ответил ему Сан. — С Королевствами мы уже разобрались, и теперь там всё идет своим ходом. А для заключения мира в Атласе нужно всего лишь немного подождать, чтобы это не выглядело слишком уж подозрительно.

— Менаджери с нами, а Белый Клык разоружается и интегрируется в правительственные структуры, — добавила Блейк. — Сиенна создает из них силы правопорядка. И еще она зачем-то попросила прислать ей Рена.

— Только через мой труп, — радостно заявила Нора.

— Они правы, — кивнула Пирра. — Вчера нам так и не удалось придумать ни одного подходящего вопроса. Не знаю, как насчет тебя, но у меня здесь ничего с тех пор не изменилось. Разве что спросить про единорога.

Нора уже начала открывать рот, чтобы что-то сказать, но ее опередила Блейк:

— Нет, плохая Нора.

Жон кивнул, давая понять, что услышал их, а затем посмотрел на оставшихся.

Руби с Реном лишь пожали плечами, в то время как Вайсс играла в гляделки с Синдер, поводом для которых на этот раз послужила Эмеральд. Илия просто скучала.

Реликвия Знания являлась бесценным подарком, но чем-либо помочь им в их деле была не в состоянии. Разумеется, соблазн сохранить на потом один ответ оказался очень велик, но в нем нуждался не только Озпин. Он требовался еще и его матери, а также Оскару.

— Вы хотите узнать, как вам с моей мамой умереть? — еще раз уточнил Жон, чтобы точно не возникло никаких недопониманий. — Вон та часть насчет мамы мне ни капельки не нравится.

— Не как умереть, — возразил ему Озпин и, дождавшись кивка Салем, продолжил: — Мы хотим узнать, как снять наложенное на нас проклятье. Это позволит нам когда-нибудь умереть, но не убьет нас прямо сейчас.

— Точно?..

— Ну, некоторый риск тут, конечно же, присутствует, поскольку никто из нас не знает, как именно оно работает.

— Это наше решение, Жон, — сказала Салем. — Я превратилась в чудовище, когда потеряла первого мужа, и не хочу, чтобы всё повторилось вновь. И тем более не желаю смотреть на то, как стареют и умирают мои дети. Я этого просто не выдержу, а Озма не может снова и снова отнимать чужие жизни. Это просто нечестно по отношению к нам.

Жон ощутил себя совершенно беспомощным. Эту проблему никак не мог решить ни какой-нибудь государственный переворот, ни вовремя вставленная капелька правды.

— Но вы уверены в том, что зададите правильный вопрос? — поинтересовалась Руби. — Синдер говорила, что этот дух может выворачивать слова наизнанку.

— Это не совсем так. Джинн вынуждена отвечать только правду. Проблема обычно заключена в самом вопросе. Если он глупый или неправильно сформулирован, то Джинн — хочет она того или нет — выдаст неполный ответ.

— То есть она все-таки не дура? — уточнил Сан.

Озпин усмехнулся.

— Уверен, что какой-нибудь впустую потративший свой вопрос человек обозвал бы ее и как-нибудь похуже, но ее вины в этом нет. Джинн ограничена тремя ответами в столетие. Иногда она сама желает рассказать что-либо еще, но от этого ее частенько удерживает ограничение.

— И какой же вопрос вы хотите ей задать? — поинтересовался Жон.

— 'Какие действия нам необходимо предпринять, чтобы снять с себя наложенное на нас Богами проклятье?' — озвучил его Озпин. — Если оно уже снято тем, что Салем выполнила условие Бога Света, то Джинн либо скажет, что никакого проклятья на нас нет, либо ответит, что нам ничего делать не требуется. Если же оно всё еще остается, то мы узнаем, как именно его снять. При помощи одного единственного вопроса мы получим или подтверждение, или действующий метод.

— А если она просто повторит, что маме нужно осознать важность и необходимость смерти?

— В вопросе упоминаются действия во множественном числе, мистер Арк, — улыбнулся Озпин. — То есть Джинн будет вынуждена раскрыть их все, если они так или иначе относятся к процессу снятия проклятья. Даже если это окажется принятие Салем необходимости смерти, то Джинн расскажет, как именно ей стоит добиваться нужного результата.

— Но это не убьет маму?

— Знание о том, как снять проклятье, не равносильно его немедленному применению, — пояснил Озпин. — К примеру, если в качестве ответа мы получим какие-то волшебные слова, которые нужно будет произнести, чтобы умереть, то именно Салем станет решать, когда окончится ее жизнь.

Та положила ладонь Жону на плечо. Он погладил ее по руке и закрыл глаза.

В конце концов, это и в самом деле нужно было решать не ему. Да и смертным приговором для матери их вопрос тоже не являлся.

Никакого другого выбора у него и не имелось.

Янг взяла его за вторую руку, пытаясь передать всё то душевное тепло, которое только могла.

— Ладно, берите Реликвию.

Салем улыбнулась.

— Жон...

— Благодарю, мистер Арк, — слегка поклонился Озпин, принимая лампу. Если он и заметил нежелание Жона ее отдавать, то как-либо комментировать это не стал. — Поступая так, вы — по крайней мере, в моих глазах — доказываете, что будете замечательным правителем.

Комплимент его настроение ничуть не улучшил, в отличие от державшей за руку Янг и обнявшей сзади Руби. Жон позволил себе немного расслабиться, принимая их поддержку.

Это было правильное решение, пусть боль от его принятия ничуть не ослабевала.

— Сделаем это здесь? — спросил Николас.

— Прямо сейчас? — с ужасом уточнил Жон.

— Это всего лишь один единственный вопрос, сынок. Мы не собираемся ничего предпринимать — только выясним, как именно нам нужно снимать проклятье.

Все отошли к стенам, оставляя в центре помещения Озпина, Николаса и Салем.

Озпин хотел было что-то произнести, но затем посмотрел на Салем и протянул ей Реликвию.

— Я? — удивленно спросила та.

— Сдается мне, что так будет лучше для всех. После долгих столетий нахождения взаперти и бесконечных ответов на мои вопросы, как мне кажется, Джинн меня несколько недолюбливает. И мне бы не хотелось рисковать этой попыткой, сразу же портя ей настроение.

Салем кивнула, забирая у него лампу. Осмотревшись по сторонам и убедившись в том, что всё было в полном порядке, она вытянула ее перед собой.

— Джинн, дух Реликвии Знания. Я призываю тебя.

Лампа затряслась — не вырываясь из рук, а как будто бы пробуждаясь. Бирюзовая субстанция начала вытекать наружу, создавая рядом с Салем голубую женскую фигуру с несколько более темными волосами того же цвета, заостренными кончиками ушей и золотыми украшениями на этих самых ушах, шее и талии. Кроме всего этого, она оказалась совершенно голой.

— Кхем, — послышалось со стороны Янг, после чего ему в бок прилетел ее локоть.

— Я-я вовсе не пялился.

— Ну конечно.

Джинн с любопытством посмотрела на них, явно услышав их диалог. Жон слегка покраснел и отвел взгляд в сторону, а она со смехом повернулась к той, кто ее и вызвал.

— Так-так-так, в кои-то веки меня призвал не старик. Как интересно. Неужели одинокая девочка из высокой башни все-таки одержала победу? Пожалуй, нет. Здесь скрыто нечто большее, чем может показаться на первый взгляд.

— И ты уже знаешь, что именно тут происходит, Джинн, — произнес Озпин, а затем добавил, обращаясь к остальным: — Будьте крайне аккуратны со словами рядом с ней. Она может ответить на любой случайный вопрос.

— Ты говоришь это так, будто я пыталась тебя обмануть. Моей функцией и является ответ на вопросы. Я для этого создана и могу контролировать данный процесс ничуть не лучше, чем ты сам. На самом деле, у вас всех куда больше свободы и возможности выбирать, чем у меня.

— Не у всех, — возразила ей Салем.

Джинн посмотрела ей прямо в глаза.

— Да, не у всех. Кое-кого из вас лишили этого права. Но ты продолжай, более не одинокая женщина. Задавай свой вопрос, и я на него отвечу. Хотя ты уже не являешься человеком, но когда-то была им, так что я не стану тебе мешать спрашивать.

— Спасибо, — сказала Салем, сделав глубокий вдох, а затем посмотрев на Озпина, Николаса и, наконец, на Жона. Решительно кивнув, она вновь повернулась к терпеливо ожидавшей Джинн. — Мой вопрос состоит в следующем: 'Какие мы с Озпином должны предпринять действия, чтобы снять наложенное на нас Богами проклятье?'

Джинн весело улыбнулась.

— Два вопроса, замаскированные под один. Сразу же видна работа старика.

— Если ты и в самом деле являешься духом Знания, то должна была узнать об этом вопросе еще до того, как мы его задали. И тебе всё равно нужно будет на него ответить.

— Это так. Проклятье до сих пор существует — это ответ на подразумевавшийся, но так и не озвученный вопрос. Я могу вам его сказать, потому что это важно для понимания ответа на тот, который вы задали. Твое осознание необходимости смерти проклятье не сняло.

И Салем, и Озпин выглядели шокированными.

— Н-но ты же сама сейчас подтвердила, что я выполнила условия, названные Богом Света. Проклятье должно было исчезнуть.

— Бог Света легко может менять условия по собственному желанию. Это не договор между равными, так что никакого выбора у тебя всё равно нет.

— Вы выдаете очень много информации, — сказала Вайсс. — Я думала, что вы ответите лишь на один вопрос.

— Я могу ответить на три вопроса, используя силу Знания, но в остальном ничто не мешает мне выдавать какую-нибудь информацию, — улыбнулась Джинн. — Например, мое имя, что тоже могло бы послужить ответом на вопрос: 'Как тебя зовут?' Я могу сообщить человеку, сколько именно у него осталось этих самых ответов, не засчитывая что-то подобное за один из вопросов. Точно так же я могу что-нибудь обсудить, если пожелаю. Как видите, ничего из этого не является откровением для старика и больше не одинокой женщины. Но именно я решаю, кому и сколько информации выдам. К примеру, я знаю о намерениях Салем, ее самых тайных желаниях, и поскольку меня создали для помощи человечеству, очень рада тому, что они совпадают с моим предназначением.

Салем всё еще выглядела шокированной, но все-таки сумела прошептать:

— Спасибо. Но тогда, пожалуйста, скажи, как мне добиться снятия проклятья?

— Ты уже задала этот вопрос, так что я всё равно обязана на него ответить. Наложенное на вас проклятье Бога Света способен снять лишь сам Бог Света. И до тех пор вам с Озмой предстоят лишь бесконечные страдания.

Улыбка Джинн стала сочувственной и печальной.

— Чтобы снять проклятье, вам необходимо собрать все Реликвии и вновь призвать Богов.

— Нет, — прошептал Озпин.

— Это... это просто нечестно, — прохрипела Салем. — Я сделала то, что он от меня хотел. Я всё осознала...

— Мне жаль, — сказала Джинн. — Правда жаль.

Николас подхватил и обнял Салем, не дав ей упасть. Озпина никто ловить не стал, так что он рухнул на колени и начал заметно дрожать.

— Мама! — воскликнул Жон, бросившись к ней.

— Я-я в порядке, — отозвалась Салем, хотя это явно оказалось не так. Она с горечью рассмеялась. — Как же давно это было. Я... мы думали... Впрочем, неважно. Боги просто играли нами в свои игры, как делали это всегда. Не удивлюсь, если Бог Света потребует от меня пасть ниц перед ним. Совсем не удивлюсь.

— Но риски, — сказал Озпин. — Они-...

— Слишком велики, — кивнула Салем. — Тут я согласна. Даже если и не для всех, то для моей семьи точно. Думаю, нам придется продолжать существовать и дальше. Я выдержу... даже после смерти Николаса и моих детей. Я продолжу их дело, и память о них станет меня в этом поддерживать.

Янг подошла к ней.

— Вы вот так вот запросто возьмете и сдадитесь?!

— Вы кое-чего не понимаете, мисс Сяо-Лонг, — произнес Озпин. — Когда Боги ушли, то дали нам возможность призвать их обратно при помощи Реликвий. И будучи призванными, они в последний раз проведут суд над человечеством. Если им что-то не понравится, то всех вас истребят. Но даже если человечество пройдет их испытание, то они уничтожат нас с Салем и все следы ее существования, включая детей.

— Ч-что? — воскликнула Янг, посмотрев на Жона. — Но почему?!

— У них очень строгие правила. В Салем есть сила Бога Тьмы, как и в ее детях, пусть и в меньшей степени. А Гриммы являются его созданиями, которых он здесь оставил, а Салем выпустила на свободу. Бог Света никогда не позволит им бродить по Ремнанту.

— И он их всех убьет? — возмутилась Руби. — Но за что? Они же ни в чем не виноваты.

— Бог Света выдернул меня из посмертия, после чего дал задание убить женщину, которую я любил. Они уничтожили сотни тысяч человек за решение нескольких правителей присоединиться к Салем в ее нападении на них. Они назвали нас 'неудачей' и ушли из разгромленного ими мира, обрекая множество ни в чем не повинных людей на смерть. Боги вообще очень редко поступают честно.

— Озма уже давно не принадлежит миру живых, так что Бог Света точно избавится от него, — произнесла Джинн. — И хотя я не знаю будущего, но могу сказать, что предположение насчет уничтожения детей Салем вполне правдоподобно.

— Но... это же неправильно...

— У Богов есть свое видение Ремнанта. Любой, кто с ними не согласен, ошибается.

— Даже если уничтожение Жона и его сестер является очевиднейшей несправедливостью? — спросила Вайсс.

— Они — Боги. Если чье-то мнение отличается от их, то этот человек ошибается, — печально улыбнулась Джинн. — И дело тут вовсе не в справедливости или чьих-то мольбах. Просто они являются Богами и поступают так, как им хочется. Убивают, проклинают и возвращают обратно к жизни. Вы для них всего лишь игрушки.

— Но мы же заключили с Гриммами мир, — возразила ей Блейк. — Это ведь гораздо лучше, чем существование одного только человечества.

— Но это не соответствует тому, что задумывали Боги, — ответила ей Джинн. — Как и, должна добавить, наличие на Ремнанте фавнов.

Блейк пораженно уставилась на нее, а Сан с Илией явно встревожились.

— Они что, намерены уничтожить целую расу?! — спросила Вайсс, едва сдерживая охватившую ее ярость.

— Этого я не знаю. Даже если бы у вас оставался вопрос, то я не смогла бы на него ответить, поскольку он касается будущего. Могу лишь сказать, что ни фавнов, ни Гриммов, появившихся тут в результате действий Салем, в планах Богов не было. Они создали лишь человечество и ничего более.

— И вот поэтому их ни в коем случае нельзя сюда возвращать, — сказала Салем. — Ремнант до сих пор обходился без них, а после заключения мира между Гриммами и человечеством в их присутствии тем более не нуждается. С ними станет только хуже. Я... со мной всё будет в порядке. Вечность... я найду способ совладать с собой.

— Как и я, — надтреснутым голосом произнес Озпин. — Прости, Оскар, но я не могу-... Ты понимаешь? Да, наверное.

Он вновь поднялся на ноги, а его лицо исказилось от отчаяния.

— Я должен извиниться перед всеми вами и в особенности перед тобой, Джинн. Твой ответ на вопрос нам не помог, так что... просто забудьте обо всем. Сосредоточьтесь на заключении мира и спокойно живите дальше.

Озпин посмотрел на Салем, которая уткнулась лицом в плечо Николаса.

— Мы с ней... выдержим. Как держались всегда.

* * *

Само собой, взрослые вскоре покинули комнату, чтобы попытаться оправиться от неприятных известий. Жон вместе с остальными молча проводил их взглядами. Даже Тириан не осмелился нарушить тишину, видя состояние Салем и Озпина. Джинн всё еще парила в нескольких дюймах над полом, а ее лицо выражало раскаяние той, кому довелось принести плохие новости.

— Нельзя оставлять это так... — внезапно сказала Нора.

— И что же мы можем сделать? — поинтересовался у нее Рен. — Ты сама их слышала. Боги станут судить человечество, но мы потеряем всё даже в том случае, если их вердикт окажется в нашу пользу. Салем с Озпином исчезнут, но также имеется огромный риск полного уничтожения фавнов и всех тех, кто хоть как-то связан с Гриммами.

— Но это ведь не точно? — спросила Эмеральд, посмотрев на Джинн. — Правда?

— Я не могу сказать что-либо о будущем наверняка, — отозвалась та. — Но у меня есть возможность сделать предположение, основываясь на знании о прошлом. Именно поэтому я имею право отвечать на подобные вопросы.

— Потому что чисто технически вы ни на какой вопрос не отвечаете, — кивнула Пирра.

— Да. Прямо сейчас я знаю обо всем этом не больше вашего.

— Но вы сказали, что ваше предназначение заключается в помощи человечеству, — напомнила Блейк. — Неужели фавны не заслуживают этой помощи?

— Сложно сказать что-либо наверняка. В те времена никаких фавнов на Ремнанте не существовало. Если Боги вернутся, то могут признать вас частью человечества и включить в свои планы.

— А могут и не признать?

— Да.

— И точно не признают ни меня, ни моих сестер, — добавил Жон.

— Вот в этом я полностью уверена. Бог Света был очень строг в том, насколько тесно Бог Тьмы мог взаимодействовать с миром. Гриммы никогда не являлись частью его планов, а ты — полугримм, — произнесла Джинн, посмотрев на Янг. — И ты тоже.

— Инь, — выдохнула та, схватившись за руку.

— Они еще и Янг собираются убить?! — тут же взвыла Руби.

— И Синдер, — кивнул Жон. — А также Тириана, Воттса, Хазела и множество других людей.

Вновь наступила полная тишина. Никто не знал ни что тут требовалось сказать, ни как именно было возможно всё это предотвратить. Они лишь молча переглядывались, гадая о том, кого из них уничтожат вернувшиеся Боги. Жона, Янг, может быть, Блейк, Сана и Илию.

— Наверное, Озпин все-таки прав, — наконец произнесла Вайсс. — Мне тяжело с этим смириться, но скорее всего, нам стоит всё оставить как есть.

— И позволить Салем с Озпином страдать вечно?

— Это не идеальное решение, но его альтернативой является конец мира. По крайней мере, известного нам мира.

— Но разве оставив всё как есть, мы не придем к тому же самому? — спросила Руби. — Может быть, не при нашей жизни, но рано или поздно они не выдержат и всё начнут сначала. Или кто-то из них пожелает призвать Богов, чтобы прекратить эту пытку. Мы можем притвориться, что это не наша проблема, но она ведь всё равно никуда не исчезнет.

— О! — воскликнул Тириан. — У меня есть одна идея.

— Убить их? — усмехнулась Вайсс. — Спасибо, конечно, но я сомневаюсь, что это вообще возможно.

— Некоторые шансы на успех все-таки имеются, — произнес Рен.

Все замерли, а Вайсс даже слегка прищурилась.

— Поясни.

— Судя по известной нам информации, Салем попросила Бога Тьмы воскресить Озпина, но появился Бог Света, и у них завязалась схватка. Это правда? — уточнил он, посмотрев на Джинн.

— Да.

— Но если бы оба Бога были неуязвимыми, то никакого смысла в их драке бы не имелось. И раз уж они бились друг с другом, то наверняка надеялись все-таки победить. То есть Бог Света может убить Бога Тьмы и наоборот.

— По вполне понятным причинам у меня нет никакой информации о том, как именно следует убивать Богов, но предположение звучит весьма правдоподобно, — сказала Джинн.

— Ага. Богов убивают Боги, — кивнула Янг. — Или их сила.

— В Жоне заключена часть силы Бога Тьмы. И если я правильно помню, то Озпин как-то раз упоминал о том, что серебряные глаза Руби содержат в себе силу Бога Света. Но даже если это не так, то она точно есть в Реликвиях.

— Но это предположение основывается на огромном количестве допущений, — заметила Янг. — Что случится, если Бог Света сможет просто впитать в себя свою силу из Реликвий, например, щелчком пальцев?

— Тогда мир окажется обречен — то есть ничего не поменяется. Но я предлагаю вовсе не пытаться их убить. Это будет запасным вариантом. Я хочу попробовать с ними договориться, — пояснил Рен, вновь посмотрев на Джинн. — Салем с Озпином утверждали, что Боги принимали просьбы.

— Прошения, — поправила его та.

— Да, прошения, хоть и не всегда их исполняли, — продолжил Рен, дождавшись кивка Джинн. — Это означает, что Боги — по крайней мере, Бог Света — должны как минимум выслушать наше прошение снять проклятье с Салем и Озпина.

— Должны выслушать, — кивнул Жон. — А если не станут это делать или попытаются уничтожить мир, то мы будем вынуждены с ними сражаться.

— Это запасной план.

— Запасной или нет, но ради своих целей мы поставим под угрозу всех, — произнес Жон. — Я больше кого бы то ни было еще хочу помочь маме, но не ценой уничтожения всего мира в случае нашего поражения. Если бы опасность грозила только мне, то я бы согласился, но не хочу рисковать моими сестрами и целой расой фавнов.

— Они всё равно погибнут, если мы ничего не предпримем, — возразила ему Руби. — Как я уже говорила, пусть и не при нашей жизни, но рано или поздно всё вернется к тому, с чего началось. Вот только тогда рядом уже не будет никого из нас, чтобы всё это исправить. У нас есть шанс договориться с Богами. Джинн, они станут нас слушать?

Та покачала головой.

— Понятия не имею. Не стоит принимать это решение на основе моих знаний.

— Понимаю. Но как считаешь ты сама, созданная Богом Света, он выслушает нас?

Джинн вздохнула.

— Я уверена, что ваше прошение он выслушает. Но вот о том, согласится ли с ним, сказать ничего не могу.

— Риск очень велик, — повторил Жон.

— Но альтернативой является повторение истории, — возразила Пирра. — Как и сказала Руби, пусть не в наше время, но Салем вновь предстоит пережить всё то же самое, что уже один раз толкнуло ее на этот путь. Возможно, она продержится поколение, два или даже три, но проигнорировав эту проблему, мы просто переложим ее на плечи наших детей или внуков.

— И у них уже может не найтись достаточных ресурсов для ее решения, — добавил Рен. — У нас есть не только мы сами, но и Салем с Озпином, которые по силе приближаются к Богам. У нас имеются Гриммы, не говоря уже об Айронвуде, Синдер, Тириане и даже девах, которых тоже можно уговорить принять во всем этом участие. У нас есть доступ к Реликвиям, поскольку нам ничто не мешает забрать их из Вейла и Вакуо. Да и Айронвуд наверняка отдаст свою, если поведать ему подробности.

— Более высоких шансов на успех у нас уже никогда не будет, — кивнула Руби. — Да, это очень опасно, но проблему необходимо как-то решить. Что, если Богам надоест ждать и они сами сюда явятся?

— Если они так поступят, — ответила ей Джинн, — то человечество будет признано 'неудачей'.

Жон поежился под направленными на него взглядами. Он понятия не имел, почему принятие окончательного решения все свалили именно на него, но это оказалось так. И хуже того — Янг сжала его руку, выражая свою поддержку. Вот только поддержку чего? Призыва Богов и риска уничтожения всего мира?

— Мы даже не знаем, возможно ли это, — сказал он.

— Зато мы знаем, что существование разумных Гриммов или заключение с ними мира невозможно, — произнесла Янг.

— И Белый Клык никогда не сложит оружие, — добавила Блейк. — Мы уже делали то, что всеми считалось невозможным, и сделаем это вновь.

Жон прикусил губу.

"Реми?"

"Всё и так уже висит на волоске", — отозвался тот. — "Мы не можем просто проигнорировать проблему. Я ничуть не хочу умирать, но и оставить всё как есть посоветовать тоже не могу. Сейчас наиболее удачный момент для попытки ее решения, потому что твоя мать может вновь сорваться через какую-нибудь пару сотен лет".

Салем действительно могла не выдержать. Жон уже знал, какой эффект оказывала на нее скорбь в совокупности с воздействием силы Бога Тьмы.

Озпин не сумеет удерживать ее вечно, даже если предположить, что он сам не сорвется. А зная о том, где именно находились Реликвии, ему было вполне по силам собрать их вместе и призвать Богов.

— Синдер, Тириан...

Первая встрепенулась, а второй улыбнулся.

— Да, мой принц?

— Отправляйтесь в Вакуо и заберите оттуда Реликвию Разрушения. Вайсс, свяжись с генералом Айронвудом и расскажи ему о том, что именно тут происходит. Пусть он знает весь риск и всё то, что поставлено на кон. Поддержать нас и передать нам Реликвию Созидания генерал должен исключительно добровольно.

Жон не был до конца уверен в том, что Айронвуд станет это делать, но в данный момент шансы на его присоединение к ним оказались весьма высоки. Он уже знал часть правды благодаря Озпину, и армия Атласа вполне могла захотеть принять участие в этом деле. В конце концов, Айронвуд никогда не страдал от политической близорукости.

— А что насчет Реликвии Выбора? — поинтересовалась Руби.

— Здесь всё окажется немного сложнее, но, может быть, это и к лучшему. — Их безумный план будет оценен свежим взглядом со стороны, а сам Жон сможет переложить с себя хотя бы часть ответственности. — Поскольку это была твоя идея, то с ее воплощением поможешь мне именно ты.

Руби нервно сглотнула.

— Нам понадобится убедить Озпина и мою маму в нашей правоте. Я знаю, что мы всё это затеяли ради них, но не стану ничего предпринимать без их разрешения. Если Боги откажутся нас слушать, то в бою нам очень пригодится их сила.

И вряд ли можно было сказать, что Жон так уж горел желанием начинать подобный разговор.

— Но сначала сосредоточимся на остальных Реликвиях. Нет смысла ни о чем с ними разговаривать, если Айронвуд откажется с нами сотрудничать, или Синдер с Тирианом не сумеют отыскать деву Лета. И еще я поговорю с сестрами... Всё это напрямую касается и их тоже.