Слизеринец (гет)

— Малфой! Ну Ма-алфой! — ныли шедшие следом за Драко две старшекурсницы. — Ну что тебе стоит? Ну, научи, а?

Сам того не ожидая, Драко оказался весьма популярен на Слизерине, да и не только. Стоило разойтись по школе слухам, как на него началась настоящая охота! Такие вот сцены повторялись с завидной регулярностью. Старшекурсники, причем обоих полов, оказались какими-то озабоченными и назойливо-любопытными.

— Ладно, — сдался терпевший приставания целую неделю Малфой, сворачивая в пустой кабинет. Там он быстро показал жест палочкой и разъяснил возбужденным красоткам звучание чар.

— Только на мне тренироваться не нужно, — поспешно заявил он, увидев изучающие взгляды. — Да с дементорами, если вдруг на эксперименты потянет, будьте поосторожнее. С ударением не напутайте! Оказаться с кляпом во рту — это полбеды! А вот дементор-эксгибиционист рядом — это уже, по-моему, перебор. Этого вы можете и не пережить!

Оставив озадаченных старшекурсниц, он выскочил в коридор и, широко улыбаясь, припустил к кабинету ЗОТИ. Профессор Люпин обещал показать сегодня нечто любопытное.

Когда он подошел к кабинету, то, как и обычно, застал там лишь слизеринцев. Гриффиндорцы начали прибывать минут за пять до начала занятий, а последние подошли уже после появления профессора. Видимо, показывали этим свою львиную независимость.

— Оставьте ваши вещи здесь, — заявил Люпин, проведя перекличку. — С собой возьмите только волшебные палочки. Сегодня у нас будет практическое занятие.

Через несколько минут переговаривающаяся толпа ввалилась вслед за профессором в учительскую. В следующее мгновение установилась мертвая тишина. Ученики замолчали потому, что увидели сидящего за одним из столов профессора Снейпа. Он что-то быстро и сосредоточенно писал. Люпин же растерянно пялился в пустой угол. Затем он повернулся к Снейпу и спросил:

— А где?

— Что где? — поднял на него глаза Снейп, отодвигая какой-то пергамент и положив перо.

— Шкаф где? — трагическим голосом вопросил Люпин, озираясь.

— Это такой большой, деревянный, накрепко закрытый и с боггартом внутри? — с серьезной миной поинтересовался Снейп, вызвав улыбку у Драко, уже сообразившего, что крестный издевается.

— Ну да! — Люпин требовательно уставился на Снейпа.

— Так Хагрид заходил, — пожал тот плечами с невинным видом.

— И что?

— А ему какой-то «добрый человек» напомнил об интересных свойствах боггартов.

— И?

— Что и? — вспыхнул Снейп, заставив Люпина отшатнуться. — Теперь этот здоровенный идиот пытается научиться бояться женщин!

Ученики зафыркали и закашляли, скрывая смех. Профессор Люпин шагнул к выходу, но был остановлен фразой Снейпа.

— А я бы на твоем месте этого не делал, — Северус кивнул на приоткрытое окно, откуда доносились далекие азартные вопли. — Лесник уже пьян. И я думаю, что у бедного боггарта сегодня свой боггарт появится! Или ты того же хочешь? Тогда иди, только учеников здесь оставь. Им моральные травмы, я так думаю, не нужны.

Пришлось тащиться в кабинет ЗОТИ и слушать скучную лекцию о келпи. Как ни любопытно было Драко посмотреть, что там Хагрид творит с боггартом, но осторожность победила, да и Филч с профессорами бдели, перекрыв выходы. А вот бледные гриффиндорцы, часть окон из башни которых выходила как раз на Запретный Лес и хижину лесника, следующим утром рассказывали, что видели, как Хагрид вечером поймал любопытного дементора, ухватив его за голову и втянув в открытое окно, в которое тот заглянул. Назад, по крайней мере до темноты, тварь не появлялась. И отчего-то после этого дементоры стали далеко облетать «гостеприимную» хижину и ее обитателя. Как то разом поубавилось и учеников, желающих понаблюдать за Хагридом, так сказать, в естественной среде обитания.

После этого происшествия жизнь потекла спокойно и размеренно. Драко снова с головой погрузился в учебу, помимо анимагии и окклюменции осторожно пытаясь освоить полученные от немца знания. Вот только большинство из них были для него пока слишком затратными и опасными. Но были и интересные приобретения — например, у Драко проявились зачатки легилименции, которая Малфоям и Блэкам традиционно не давалась. Нет, он не стал лазить в головы однокурсников или профессоров. Опасно это было, да и не нужна была Драко слава легилимента. Нет, он просто стал ощущать фон эмоций, испытываемых окружающими.

Вырвало его из замкнутого круга повседневности происшествие, отправившее его на больничную койку. В тот день ничего не предвещало беды. Слизеринцы вместе с гриффиндорцами пришли на урок Ухода за магическими существами. Драко мучило любопытство. Дело в том, что неожиданно уволился старый и всеми любимый профессор Кетлберн, а директор, не сумев быстро найти ему адекватную замену, велел пока вести этот предмет Рубеусу Хагриду!

— Так, все собрались? — начал речь «профессор» Хагрид, стоявший на опушке леса. — Ага! Так это, вы пока здесь побудьте, а я, значитца, их сейчас приведу!

И лесник бегом скрылся в Запретном Лесу. Только в этот момент у Драко появилось нехорошее предчувствие.

Вернулся Хагрид несколько минут спустя. Он тащил за собой пару упирающихся гиппогрифов. Они мотали орлиными головами, клекотали и упирались как только могли. Увы, против великана, даже карликового, они ничего поделать были не в состоянии, а сбежать мешали цепи, охватывающие их шеи и тела, словно шлейки декоративных маггловских собачек.

— Вот! — радостно выдохнул мелкий великан. — Знакомьтесь, дети. Это гиппогрифы! Гиппогрифы — это ученики. Их клевать нельзя!

При этом он потряс перед мордами полулошадей-полуптиц огромным волосатым кулаком, заставив тварей присесть на задние ноги и попытаться отползти назад в таком положении.

— Эта. Ага! Гиппогрифы очень гордые создания, — Хагрид говорил это, привязывая цепи к здоровенному пню, что торчал из травы рядом. — И чтобы, значитца, поладить с ними, надо подойти и вежливо поклониться, вот как я!

И он поклонился, заставив «гордых» созданий испуганно захрапеть и снова попробовать отползти.

— А они должны поклониться в ответ.

Не дождавшись ответных поклонов, лесник нахмурился и отступил на несколько шагов.

— Если гиппогрифы не кланяются в ответ, то лучше отойти, — продолжил он свою лекцию. Ну, кто готов попробовать?

Все ученики, кроме замешкавшегося Поттера, дружно сделали шаг назад. Лесник обернулся и расплылся в широченной улыбке.

— Гарри! Я знал, что ты такой же храбрый, как твой отец! Ну, подойди сюда.

Поттер медленно, словно поднимаясь на эшафот, сделал несколько шагов вперед на подгибающихся и дрожащих ногах. Лопатообразная пятерня лесника опустилась ему на голову и ободряюще растрепала волосы.

— Ну, давай, — произнес Хагрид. — Я это… Рядом буду!

Поттер сглотнул и сделал еще один шаг по направлению к ближайшему гиппогрифу. Тот настороженно следил за ним совсем не добрыми глазами. Поттер приблизился еще на полшажка и поклонился. В этот момент Хагрид сколотил такую зверскую рожу, что закивали оба испуганных гиппогрифа. Все-таки эти создания были отнюдь не безмозглыми.

— Теперь ты можешь посидеть на Клювокрыле, — заявил Хагрид и, подхватив не успевшего ничего сообразить Поттера, водрузил его на спину ближайшему присевшему от испуга монстру. Гарри испуганно вцепился в перья на шее твари. Гиппогриф злобно заклокотал. Лесник немедленно сунул ему под нос волосатый кулак.

— Они не любят, когда их хватают за перья, — пояснил он паникующему Поттеру. И в этот момент со стороны хижины к гиппогрифам с громким лаем бросился огромный пес Хагрида по имени Клык. Видимо, он только что вернулся с очередного обхода своих владений и только теперь увидел гиппогрифов. Это стало последней каплей. Оба полуконя-полуорла разом дернулись, натягивая цепи. Пень, на проверку оказавшийся трухлявым, рассыпался. Свободный от груза на спине гиппогриф метнулся в лес. А второй, с Поттером, вскинул крылья, видимо, готовясь взлететь, и бросился прочь от мешавших ему деревьев, далеко распростерших могучие ветви. Как на грех, на его пути оказалась толпа учеников, которые в ужасе кинулись врассыпную. Хагрид, метнувшийся в попытке поймать своенравную тварь, промахнулся и упустил цепь.

Драко же увидел замершую на пути монстра Панси, видимо, парализованную страхом! Одним броском быстрый и ловкий Малфой закрыл девочку собой, за что и поплатился, получив в спину сильнейший удар когтистой лапой. Он уже не видел, как скатился со спины гиппогрифа и бросился к нему Поттер. Как, звеня цепями, взлетела тварь. Как заплакала Панси. Как подхватили его самого огромные руки лесника.

* * *

Услышавший от немедленно доложивших ему слизеринцев о происшествии, Северус схватил походную аптечку, которую он не использовал со времен войны с Тем-Кого-Нельзя-Называть, и кинулся в Больничное крыло. Он знал, как сложно лечить раны, нанесенные магическими существами. Как правило, они очень долго не зарастали. Примером тому был профессор Кетлберн, весь покрытый шрамами и вынужденный пользоваться магическими протезами руки и ноги.

У дверей Больничного крыла дежурили Панси Паркинсон и Грейнджер с Поттером. Не обратив внимания на их вопросы и просьбы, Снейп ворвался в царство колдомедицины. Он застал Поппи Помфри, колдомедика школы, с покрытыми кровью крестника руками. Она быстро зашивала ужасные раны от когтей, поминутно поливая их кровоостанавливающим зельем. Вот только кровотечение, хоть и замедлялось, но ненадолго. Раны покрывали всю правую часть спины. Сам Драко лежал на столе на животе в полностью обнаженном виде и пребывал без сознания.

Недолго думая, Снейп плюхнул аптечку, представлявшую собой небольшой саквояж, на ближайшую койку, раскрыл и начал призывать из ее безразмерных недр флакон за флаконом. Это были зелья, сваренные им собственноручно. Многие из них были на крови самого Драко. Зная неугомонную натуру мальчишки, Снейп давно подстраховался практически на любой случай. И травма, нанесенная магическим существом, была в этом длинном списке. Кровь в ране, которую полил зельем Северус, запузырилась и перестала сочиться. Очищающие чары открыли обнаженные концы сломанных ребер. Ими немедленно занялась мадам Помфри, пользуясь чарами и доработанными Северусом зельями, которые он ей своевременно подавал. Теперь дело пошло на лад.

* * *

Драко пришел в себя ночью. Открыв глаза он обвел взглядом знакомое помещение. Как и следовало ожидать — Больничное крыло. Он лежал на животе. Спину пронзала сильная боль. Что ж, оставалось только терпеть. Неожиданно рядом послышался вздох. Драко, стараясь не заорать от боли, повернул голову и обнаружил в кресле у своей койки спящего крестного. Тот сидел, вытянув ноги и свесив голову на грудь. Рядом с ним, на маленьком столике, стоял саквояж, в который Северус не позволял крестнику сунуть любопытный нос, несмотря на все просьбы. Драко лишь знал, что в нем хранится запас зелий, скопленный Снейпом за годы их варки. Слабо улыбнувшись, Драко долго смотрел на крестного. Смотрел, пока не закрылись глаза и он не провалился в сон. А утром у его койки уже дежурила Панси. Когда Драко открыл глаза, она едва не утопила его в словесном потоке, сопровождаемом слезами и радостными улыбками. Ее душевные излияния прервала мадам Помфри, пригрозив выгнать, если та не будет соблюдать тишину. Но едва он выпил зелья и бульон, а грозный колдомедик удалилась, как Панси вывалила на него все свежие новости. Оказывается, он бы в беспамятстве двое суток. А директор не пустил в школу его, Драко, родителей, за что разъяренная Нарцисса Малфой едва его не прокляла! Люциус едва смог ее успокоить, и сейчас, насколько знала девочка, старший Малфой ставил на уши министерство, дойдя до самого Фаджа, а заодно и попечительский совет.

Глаза Драко слегка прищурились. Прощать Хагрида он не собирался. А тут еще и Дамблдор. Что ж, будет и у него, Драко, праздник! Но для этого нужно было поправиться.

Но несмотря на все свое желание поскорее прийти в норму, он провалялся на больничной койке аж полтора месяца. И это время вынужденного безделья принесло ему новые неприятности и проблемы. Началось с того, что Северус Снейп углядел на его груди Гриммову печать. Что Драко мог ему ответить? Да ничего. А откровенно лгать не хотелось. Поэтому он просто попросил крестного не расспрашивать его по этому поводу и родителям ничего не говорить.

Второй проблемой был Поттер. Точнее, то, что отчего-то изменилось его отношение к Драко. Малфой вдруг ни с того ни с сего оказался у него виноват во всех грехах! Мало того, он начал дружить с Роном Уизли! Этого Драко понять не мог, пока не вспомнил, что директор-то великолепный менталист!

Затем как-то вечером в Больничное крыло тайно пробралась Грейнджер. Как оказалось изменилась память и у нее! Как и когда это произошло, она не помнила. Вот только Гермиона, предупрежденная когда-то Драко о менталистах в школе, вела дневник, где записывала все важные события и мысли. Благодаря ему она и нашла несоответствие в восприятии действительности. В итоге Драко обзавелся первым вассалом, а Гермиона — хитрым амулетом защиты разума из коллекции Блэков, который создавал имитацию сознания человека и подсовывал менталисту заранее отобранные воспоминания. И скромненьким колечком для распознавания вредоносных зелий. А также Грейнджер получила задание шпионить за Поттером. Не нравились Драко эти игры директора. Очень не нравились! Причем Дамблдору не мешал даже раздутый Малфоями скандал!

Еще одной новостью было появление в Хогвартсе Сириуса Блэка! Этот предатель пытался проникнуть в гостиную Гриффиндора, видимо, для того, чтобы дождаться Поттера и закончить начатое. Но ему помешала Полная Дама, за что он изрезал ножом холст ее картины.

В итоге вышедший из Больничного крыла Малфой не знал, за что хвататься! Плюнув, он решил развеяться и посетить квиддичный матч. Играли Хаффлпафф с Гриффиндором. Но и здесь его подстерегали неприятности. Для начала испортилась погода. Драко сидел в плаще и под защитой чар, а ветер свистел вокруг и нес густой снег с дождем. Небо закрывали тяжелые низкие тучи. Игроки носились в этой мокрой снежной круговерти, словно призраки. Было неприятно и неинтересно. Драко сидел уже из чистого упрямства, когда случилось ЭТО! Из снежной круговерти внезапно вынырнула туча дементоров и кинулась к гриффиндорской трибуне. Дети бросились кто куда. Вскочивший на ноги Драко увидел, как твари окружили выскочившего на поле Поттера! Тот, закрываясь руками, бежал к трибуне преподавателей. А те замерли и даже не пытались что-либо наколдовать! И Северуса на матче не было! Драко приготовился сотворить хотя бы огонь, как вдруг Поттер запнулся и упал! И именно в этот момент откуда-то снизу, из-под слизеринской трибуны, послышался громкий треск лопающегося дерева и пьяный вопль.

— Ми… милашки! — и на поле вылез вусмерть пьяный Хагрид! — Зачем в… — он громко икнул и продолжил, впрочем, быстро перебирая ногами и приближаясь к кружащей стае, причем земля так и норовила выскочить у него из под ног. — Ам ме… Елкий Гарри? Й… Йа же лучше!

Он на бегу ухватил одного нерасторопного дементора за край балахона и, зажав брыкающегося монстра под мышкой, принялся свободной рукой ловить еще одного. Но те, узрев, наконец, пьяного лесника, брызнули в разные стороны, причем пытались помогать себе даже руками, отчаянно загребая воздух. Рубеус остановился, разочарованно проводил их глазами и склонился, прислушиваясь к шипению копошащегося в его лапище монстра.

— Не, не понимаю! — вполне внятно выдал он и замотал лохматой головой, подтверждая. Почесал шею под бородой, затем затылок. И тут его, видимо, осенило! Он приподнял дементора, пощупал тощее тело, при этом выдавив с писком из того весь воздух, и выдал: — Та ты ж голо… Дная! О!

В следующее мгновение в засипевшую пасть дементора, разинутую во всю ширь от невозможности вдохнуть, воткнулось горлышко бутылки с огневиски, а когда она опустела, и фирменный Хагридов кекс.

Драко аж передернуло. Виски он пробовал. И долго плевался после первого же глотка, искренне не понимая, что отец в нем находит приятного? А об этих кексах ему рассказывал Поттер, имевший несчастье ими угоститься. С его слов Драко знал, что мягкости этим шедеврам кулинарии, причем очень вкусно пахнувшим, не добавляло и часовое вымачивание в чае. А у дементора, насколько он помнил, и зубов-то не было.

— Хагрид! Отпусти дементора! — разнесся над квиддичным полем усиленный чарами голос Дамблдора.

— Не-не-не! — замотал головой лесник, при этом прижав добычу к груди так, что Драко увидел выкатывающиеся гляделки несчастного дементора, у которого, вероятно, хрустели ребра, заозирался и кинулся в сторону своей хижины. И лишь когда лесник унес свою вяло сопротивляющуюся жертву, начали спускаться с трибун взрослые маги. Причем следом за Хагридом не пошел никто. Гарри Поттера осмотрели и отправили в Больничное крыло. А Драко задался вопросом — стоит ли мстить глупому леснику? Ведь тот только что, сам того не замечая, спас Поттера.

Декабрь пролетел как-то совершенно незаметно, и вот уже вновь стучали колеса Хогвартс-экспресса. Драко снова смотрел в окно, отрешившись от разговоров в купе. Теперь его противником стал Альбус Дамблдор, а это было ой как серьезно. В его случае у Малфоя был шанс нанести только один-единственный удар. Второй попытки такой противник просто не даст сделать. Вот Драко и прикидывал — стоят ли козни директора этой самой попытки или еще нет? Слишком уж разные у них были «весовые» категории.

Встречал Драко отец. Он стоял в том же самом месте на перроне, что и в прошлый раз. Маму Драко увидел уже дома. Она была бледной, но казалось, что светится изнутри от счастья.

— У тебя будет братик или сестра, — шепнул ему отец. — Если, конечно, ничего не случится.

Вот это была новость так новость! То-то мама стала отдавать предпочтение нарядам свободного кроя. Теперь Драко стала понятно и ее желание проклясть директора при попытке родителей навестить его, Драко. Он читал о том, какими неуравновешенными становятся беременные женщины. Как оказалось, будущему ребенку уже пять месяцев! Тут Драко вдруг вспомнил о безымянных, но запечатанных ячейках в родовом склепе и обеспокоился не на шутку. Содержимым тех ячеек могли быть только дети, еще не имевшие имен! А значит, что? Правильно! Действовало родовое проклятие, и женщины рода Малфой рожали мертвых детей! Или просто не могли их доносить до срока, и случался выкидыш. С этим следовало что-то делать. Драко поужинал, поделился школьными новостями, избегая проблем, и ушел к себе, отдыхать. Вот только обо сне и речи не было. Драко лежал на кровати и раздумывал о том, что он может предпринять в этой ситуации, и приходил к единственному выводу, что необходимо маму переправлять в дом рода Блэк. Их алтарь не был отравлен родовым проклятием, подобным Малфоевскому — свое было, но иное, — а мама все-таки Блэк по крови. Блэки же всегда были плодовиты. А чтобы магия рода Блэк не отвергла дитя, в котором крови рода было так мало, придется ему, Драко, провести соответствующий обряд, благо тот не требовал жертвы. Значит — решено! Уснул он весьма довольным.

— Отец! — чуть забрезжил рассвет, Драко уже был на ногах и застал Люциуса еще до его отбытия по делам. — Нужно поговорить.

Внимательно всмотревшись в лицо сына, Люциус кивнул и пошел в кабинет. Драко был серьезен, а значит, разговор предстоял непростой. В кабинете он уселся в свое кресло, предложив остальные сыну на выбор. Однако тот остался на ногах. Он в свою очередь внимательно изучал лицо отца.

— Что находится в склепе в безымянных ячейках? — спросил Драко, желая удостовериться в правоте своих вчерашних раздумий и рассуждений. Отец замялся.

— Мне нужна правда, — продолжил Драко. — От этого многое зависит.

— Дети, — подтвердил его опасения старший Малфой. То, как при этих словах потухли его глаза и опустились уголки губ, сказало Драко многое. Вероятно там, в склепе, уже лежал брат или сестра Драко. Что ж, в его силах было попытаться предотвратить новую смерть, а вот долг Уизли значительно вырос. Ведь это их проклятие убивало нерожденных Малфоев!

— Я могу попытаться спасти того, кого носит мама, — глядя отцу в глаза, заявил он. — Но мне потребуется от вас обоих слово, что ни один человек не узнает о той тайне, что я вам открою.

Люциус утвердительно кивнул. «Что за тайны могли быть у мальчишки?» — вероятно, думал он.

— От соблюдения твоего обещания, отец, будет зависеть моя, да и ваши жизни тоже, — продолжил Драко, и начал расстегивать на груди халат, в котором был. Не успел Люциус что-либо сказать, как его глаза остановились на черном отпечатке собачьей лапы, четко видимом на бледной коже сына.

— Что ЭТО? — подскочил он и бросился к сыну.

— Это печать Гримма, отец, — все так же спокойно ответил ему Драко. — Я принял род Блэк!

— Но… — Люциус схватился за голову. Он вероятно, как и сам Драко, понимал, насколько опасно это наследство. Ведь Блэков планомерно истребляли на протяжении полувека!

— О том, что я принял род, знают пока лишь два моих личных домовика и ты, — ответил Драко на незаданный вопрос. — И да, я, помимо принятия рода, провел и ритуал сокрытия.

Услышав это, Люциус выдохнул с явным облегчением и отвесил Драко легкий подзатыльник.

— За что? — изобразил обиду тот.

— За то, что рисковал жизнью, — ответил отец, затем хитро прищурился, явно что-то прикидывая.

— Деньги Блэков пока трогать нельзя! — обломал его Драко, уже догадавшийся о направлении мыслей отца. Раскрывать то, что часть денег хранится в тайниках, он не видел необходимости. — Пока никому не известно о появлении наследника Рода, пусть так и будет. А гоблинов можно и подкупить, сам знаешь. Поэтому-то я и связался именно с ритуалом.

К Нарциссе они отправились уже оба. Впрочем, уговорить ее удалось легко. Терять ребенка она не желала абсолютно. Вскоре, воспользовавшись доставкой домовик-экспресс, из-за того, что каминные перемещения, что весьма вероятно, отслеживало министерство, они оказались на Гриммо. И оба взрослых пораженно замерли, удивляясь тому, насколько преобразился дом с момента их последнего визита сюда. Родовой особняк Блэков запомнился им мрачным и негостеприимным. Теперь он был светлым, сиял чистотой и новыми обоями с частью мебели. А уж когда Нарцисса увидела помолодевшего Кричера.

— Располагайтесь, — Драко широким жестом обвел дом. — Только комнаты главы рода и наследника, как и алтарный зал, останутся вам недоступны, уж извините. Допуск для ваших домовиков я дам, но командовать здесь всем по-прежнему будет Кричер.

Оставив родителей устраиваться, Драко внес в список исключений для защиты их домовиков и отправился готовить алтарный зал. Тянуть с ритуалом не стоило. Когда пару часов спустя он привел маму, вокруг алтаря был отсыпан охрой магический круг. Он был разомкнут как раз напротив входа. К разрыву примыкал еще один круг, куда меньшего, всего лишь метрового диаметра. Он алтарь не опоясывал, да и вовсе его не касался. Туда-то и провел Драко маму, не отпуская ее руки. Отпустил он ее только после того, как она оказалась в круге. Нарцисса, как и сам Драко, была босиком, а ее тело скрывал длинный домотканый балахон, сшитый когда-то кем-то из Блэков. Подхватив лежавший рядом мешочек с охрой, Драко замкнул меньший круг. Затем, проверив наличие ножа, он сам проскользнул в большой круг и замкнул его за собой, быстро прочел фразу-активатор, и оба круга полыхнули багровым. После он подошел к алтарному камню и, вытащив нож левой рукой, полоснул им по правой ладони. Подождав, пока кровь заполнит ладонь, сложенную чашей, Драко плеснул кровью в сторону матери. Струйки крови стекли на пол по прозрачному куполу, окружавшему ее, и смешались с охрой. Затем он положил окровавленную ладонь на алтарь и заговорил.

— Я Драко Люциус Блэк-Малфой, наследник рода Блэк по крови и воле Покровителя, беру под защиту Рода эту женщину и ее нерожденное дитя. Пусть будет с ними благословение великого Гримма! С ней — до рождения ребенка. С ребенком — до его совершеннолетия!