Слизеринец (гет)

И вновь знакомое купе. Драко лежал на скамейке, устроив голову на коленях Панси, и думал. Точнее говоря, он подводил итоги прошедшего учебного года. Что ж, год, в целом, был весьма интересным и продуктивным. Он существенно продвинулся в анимагии и окклюменции, узнал много нового и интересного.

Мама родила крепенького мальчишку, которого назвали Регулусом, в память о младшем из братьев Блэк, которого Нарцисса искренне любила. Они так и жили в особняке Блэков, пока не рискуя возвращаться в менор Малфоев.

Значительно укрепились отношения с Ноттом, Буллстроуд и Пьюси. Шла активная переписка с Тонкс, Маркусом Флинтом и Грэхемом Монтегю. Братья Криви задумались о вассалитете. Значительно улучшились отношения с хаффлпаффцами, прознавшими об его участии в поисках вражины и дружно возненавидевшими Уизли. Исключения делалось лишь для близнецов. Многим нравились их шутки. Седрик и вовсе подозревал Малфоя в уничтожении монстра. По школе до сих пор ходили упорные слухи о василиске. Правда, в этих слухах победу над ним приписывали Поттеру, и тот даже не сопротивлялся. Драко подозревал, что и эта часть воспоминаний Поттера была сильно искажена.

Как это ни странно, частым гостем в общежитии Слизерина стала Луна Лавгуд. Ее взяли под свое покровительство слизеринки во главе с Паэнси. Когда некоторые равенкловки попробовали поиздеваться над несколько странной девочкой — на них немедленно обрушилась месть быстро прознавших об этом змеек. В общем, и для женской половины учащихся этот год был весьма занимательным.

А вот с Поттером, увы, вновь наладить отношения не получалось. Гарри в отношении Малфоя стал полностью неадекватен. Это заметили многие слизеринцы и хаффлпаффцы. Даже Лонгботтом подходил с вопросами! Но что Драко мог сделать? Увы, мозги Поттеру теперь промывали регулярно. И стоял за всем этим никто иной, как Альбус Дамблдор! Что ж, счет к нему рос с каждым днем. Драко затаился и, как настоящая змея, ждал возможности для удара. Да, директор стал для него новой целью. Сильной и в данный момент неуязвимой, но целью. А ждать Драко умел.

Неясной оставалась и ситуация с Гермионой Грейнджер. Почему-то в министерстве отец наткнулся на сопротивление в вопросе об опекунстве над ней. Ему не отказывали напрямую, но и дело с мертвой точки сдвинуть пока не удавалось. У отца создалось такое впечатление, что с опекой над Гермионой дело нечисто. Казалось, что этот вопрос кто-то, облеченный немалой властью и влиянием, желает решить тихо и в свою пользу. Ну-ну! Чтоб Малфои упустили что-то, что уже считали своим? Самому Люциусу эта магглорожденная, конечно, была не нужна от слова совсем, но она принесла вассальные клятвы сыну! И старший Малфой, что называется, закусил удила! Драко не сомневался — отец добьется своего, и Грейнджер, по решению министерства пока оставшаяся в школе, обретет, наконец, узаконенное покровительство его семьи. Требовалось лишь время. Да он и сам не собирался оставаться в стороне. Нанятый аврор уже рыл носом землю по поводу гибели родителей Грейнджер.

Пальчики Панси, любившей перебирать роскошные волосы Малфоя, и стук колес сделали свое дело, и он как-то незаметно уснул.

Отец, встречавший его на перроне, был хмур и раздражен. Лишь когда, обменявшись приветствиями со всеми желающими, они переместились домой, Драко смог узнать причину такого его настроения. А узнав, тоже стал хмур. На опекунство над Грейнджер, оказывается, претендовал никто иной, как Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор! А так как Малфой успел дойти до Фаджа и м-м, заинтересовать его, то и обтяпать делишки тайно у директора не вышло, но он принялся готовить внеочередное заседание Визенгамота! Дело с вассалитетом Грейнджер прямо на глазах приобретало негативный оттенок. Моментально обдумав ситуацию, Драко упрямо сжал челюсти. Отказаться от вассала он не мог! Как не мог он и позволить кому-либо, включая директора, как бы силен и влиятелен тот ни был, навредить Гермионе из-за невмешательства Малфоев. После такого влияние семьи Малфой значительно упало бы! Допустить этого Драко не мог. А вступая в противостояние с Дамблдором, они подвергали семью нешуточной опасности. Понимал ситуацию и Люциус. Поэтому Драко было запрещено покидать пределы защищенных территорий Блэков или Малфоев. Мама тоже была лишена свободы перемещений, но она и так не отходила от мелкого.

Кстати, о нем! У Регулуса на груди, как и у самого Драко, чернел след собачьей лапы. А в остальном это был типичный Малфой — такой же светловолосый и сероглазый. У Драко, смотревшего, как мама нежно воркует над смеющимся младенцем, тянувшим к ней ручки, в душе даже шевельнулась ревность! Ведь раньше мама принадлежала ему и только ему! Но он быстро задавил недостойные чувства. Ведь этот младенец тоже принадлежал ему, Драко Люциусу Малфою! Как и мама с отцом! А то, что они сейчас уделяли малышу больше внимания — так он нуждался в этом куда сильнее Драко, тем более что у самого, ныне уже не младшего, Малфоя, появились неотложные дела! Требовалось срочно связаться с Гермионой и предупредить ее о том, что готовилось. Ну и нужно было, чтобы она срочно написала несколько писем, а для этого требовалось подготовить черновики. Пускать дело на самотек Драко не собирался. Он прекрасно знал, как происходят суды и заседания Визенгамота — отец часто рассказывал ему об этом, да и читать приходилось. Нужно было помешать Дамблдору обтяпать дело малым, лояльным составом.

* * *

Гермиона встала, едва забрезжил рассвет. Сегодня ей не спалось. Даже любимые книги не приносили облегчения. Да и не могла она сосредоточиться на их прочтении. Наступило одиннадцатое июля — день, когда должна была решиться ее судьба. Гермиона еще раз перечитала письмо Малфоя, вчера доставленное Добби. Драко писал, что с их стороны все готово и они сделают все возможное и невозможное для того, чтобы опеку над ней отдали Малфоям. Вот только, несмотря на все его уверения, она боялась того, что им не удастся одолеть директора в этом противостоянии. Увы, она прекрасно понимала, с каким динозавром политики и интриг Малфоям предстояло иметь дело. Впрочем, не могли этого не знать и они. Не зря Драко задействовал все доступные ему рычаги и ресурсы, попросив ее написать те письма. Они были адресованы многим уважаемым магам и содержали просьбы поучаствовать в ее судьбе. Малфои стремились не допустить рассмотрения этого дела узким кругом Визенгамота, лояльным Дамблдору.

Грейнджер промучилась до девяти часов. За это время она даже не прикоснулась к завтраку, принесенному одним из хогвартских домовиков. Ровно в девять в дверь ее комнаты постучали. Она знала, кто это. В министерство ее должен был сопровождать декан Слизерина Северус Снейп. Декан Гриффиндора Минерва МакГонагалл еще в конце июня отбыла из школы и уехала к родне, где проводила каждое лето. Ради своей подопечной старая кошка не собиралась менять своих планов! Гермиона горько жалела, что не послушала Распределяющую Шляпу и не распределилась на Равенкло. Маленький профессор Флитвик готов был защищать своих воронят палочкой и секирой, которую, как ученики видели не раз, он иногда любовно правил и точил. У барсуков тоже был хороший декан. С Помоной Спраут и директор неохотно связывался — и это многие видели. И даже мрачный и вечно злой Снейп защищал своих змеек! И не только защищал, но еще и дополнительно учил! Впрочем, это делали и остальные деканы. Только Гриффиндору с деканом не повезло. От Минервы МакГонагалл львята никогда не видели ни ласки, ни заботы, ни дополнительных занятий.

Как она и ожидала — за дверью обнаружился угрюмый Снейп, в своей неизменной черной одежде.

— Вы готовы, мисс Грейнджер? — поинтересовался он и получил утвердительный кивок. Голос ей отчего-то отказал.

— Следуйте за мной, — равнодушно бросил он, развернулся и неспешно зашагал на выход из общежития. Гермиона поспешила следом.

В министерство они перенеслись из кабинета профессора через камин. Гермионе впервые пришлось пользоваться данным средством передвижения, поэтому, прибыв на место, на ногах удержаться она не смогла и рухнула на пол. Появившийся следом Снейп помог ей подняться, чего признаться, она, зная его негативное отношение к гриффиндорцам, совсем не ожидала. А то, что он еще и почистил ее испачканную одежду, помогло ей удержать непрошеные слезы.

Нет, Драко, конечно, говорил ей, что она может обращаться к Снейпу при необходимости, однако доброго отношения от него она все равно не ожидала. И только проморгавшись от набежавших слез, она смогла обратить внимание на то место, где они оказались.

Холл министерства магии был огромен и богато украшен. Куполообразный потолок покоился на античного вида колоннах, украшенных золотым растительным литьем и орнаментом. С потолка на толстой цепи свисала гигантская роскошная люстра, на которой сияло множество магических свечей. Магические светильники были и в держателях на колоннах и на стенах. В самой середине холла в воздух били струи большого фонтана. И он был выполнен из золота! В его центре на своеобразном пьедестале стояла статуя Мерлина, вскинувшего вверх магический посох, выполненная в полный рост. А вокруг него расположились домовик, кентавр, гоблин и русалка. По бортику бассейна фонтана среди растительного орнамента были видны многочисленные фигурки волшебных существ. Гермиона разглядела дракона, мантикору и акромантула. Ее исследования, из-за которых она и о неприятностях забыла, были прерваны молодым мужским голосом, пригласившим господ магов пройти на регистрацию палочек. Вздрогнув, она закрутила головой и между ближайших колонн увидела стол, за которым сидел молодой маг в алой мантии аврора. Северус Снейп уже стоял рядом с этим столом, а аврор проводил какие-то манипуляции с его палочкой. Гермиона поспешно подошла и подала свой магический инструмент освободившемуся магу. Тот быстро что-то пробормотал, взмахнул своей палочкой и, нанизав на металлическую спицу стоявшую торчком какой-то бумажный талон, вернул ей ее инструмент.

В нишах за колоннами обнаружились многочисленные лифты. Когда они оказались в кабинке одного, Грейнджер поразило количество кнопок — их было никак не меньше сорока. Еще непривычнее было то, что лифт быстро пошел вниз! Она следила, как вспыхивают кнопки этажей. Пятый. Седьмой. Двадцать второй. Тридцать первый! На нем бесшумно опускавшаяся кабинка замерла, двери открылись, и они вышли в длинный коридор. Гермиону удивила и свежесть воздуха. Она подспудно ожидала почувствовать затхлость подземелья. Вдоль коридора, по которому они шли, располагалось множество дверей, но Снейп уверенно шагал к двустворчатой двери в самом его конце. У этих дверей сидели на стульях два недовольных аврора, которые проверили их данные в объемистом журнале. Видимо, списки допущенных на заседание людей были составлены заранее и никого лишнего в зал попросту не пропустили бы.

Сам зал был большим и круглым, с очень высоким потолком. Гермионе он напомнил амфитеатры древних римлян. Та же площадка в центре. Те же возвышавшиеся над ней трибуны. На них уже расположилось множество магов. Некоторых из них Гермиона узнала. Да и сложно было не узнать Августу Лонгботтом, уже сварливо переругивавшуюся с каким-то полным магом. Или отца Луны, Ксенофилиуса Лавгуда. Присутствовали здесь и рыжие Уизли, Молли с Артуром. И Амелия Боунс. И Амос Диггори. Но большая часть магов была Гермионе не знакома.

Северус Снейп провел ее на «арену» и усадил на стоявший там стул. Сам он черной статуей замер рядом, как полномочный представитель школы, на попечении которой пока была Грейнджер.

А ее внимание с профессора уже переключилось на появившихся Малфоев. По рядам магов прошел недоуменный гул. Люциус привел на это заседание сына! Зачем?

Драко, как и его отец, был одет в черную и, даже на неискушенный взгляд, дорогую мантию. Под ней виднелась ослепительно-белая рубашка. Как и отец, он невозмутимо и молча проследовал на отведенное ему место, уселся и замер беловолосой статуэткой, прекрасной, но равнодушной.

Постепенно заполнялись пустые места. Заседание было назначено на десять часов. Без одной минуты десять в зал вошел Альбус Дамблдор, своей бородатой персоной. Глаза, которыми он обвел практически полный зал, явственно сверкнули неудовольствием. Впрочем, это длилось всего мгновение и едва ли было замечено многими. Едва он занял свое место, как поднялся министр магии Корнелиус Фадж.

— Здравствуйте, — начал он. — Всем нам известна причина нынешнего внеочередного собрания, как и то, что наш уважаемый председатель является лицом заинтересованным. Поэтому заседание будет вести глава отдела правопорядка — Амелия Боунс!

Сделав это заявление, вызвавшее повторное недовольство Дамблдора — тот, видимо, рассчитывал на другую кандидатуру, — министр облегченно уместил свой зад обратно в кресло, а по его губам пробежала усмешка. И она тоже не укрылась от взгляда Грейнджер, как и косой взгляд, быстро брошенный Фаджем в сторону Дамблдора.

«Сделал гадость — сердцу радость!» — пронеслось в голове Гермионы, и она поразилась тому, какая ерунда лезет в голову в такой момент. Задумавшись, она пропустила вступительные слова Амелии Боунс. Опомнилась она, услышав.

— На опекунство над девочкой претендуют Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор и Люциус Абраксас Малфой.

По залу прокатился недоуменный гул, и Грейнджер прекрасно поняла это недоумение. В том, что на грязнокровку претендовал Дамблдор, никто не мог бы усмотреть ничего необычного. Старик славился своим магглолюбием. А вот от Малфоев такого не ожидали совершенно! Однако факт оставался фактом, и присутствующие принялись переговариваться с соседями и гадать, в чем именно состоит выгода Люциуса? Зачем ему эта грязнокровая девчонка?

От обиды на это прозвище, которое до нее доносилось не раз, несмотря на то, что было произнесено шепотом, и осознания того, что практически все здесь считают ее человеком низшего сорта, как она и читала в книге Темного Лорда, на ее глазах выступили слезы. Гермиона вновь перестала вслушиваться в речи присутствующих. Лишь изредка ее слух выхватывал отдельные фразы. Директор Дамблдор вещал что-то о добре и зле, о том, как хорошо ей будет под его надежной опекой и прочее, прочее, прочее. Он напомнил присутствующим магам о том, что Люциус Малфой был Упивающимся Смертью, пусть суд и признал, что не по своей воле.

Малфой тоже разливался соловьем, парируя обвинения и наветы, описывая условия, в которых Грейнджер будет жить, и то, что может дать ей его семья.

Так продолжалось довольно долго. Устав от переживаний, Гермиона принялась следить за Драко Малфоем. Она видела, с каким вниманием тот следил за дискуссией и лицами присутствующих магов. Видела она и то, как постепенно мрачнело его лицо. Вот, во время очередной речи Дамблдора, он обернулся к отцу и что-то прошептал тому на ухо, а из кармана мантии в руки Люциуса перешел скрученный в трубочку свиток пергамента. Старший Малфой быстро ознакомился с его содержимым и о чем-то спросил сына. Тот ответил. После этого Люциус вновь поднял руку, привлекая к себе внимание. Грейнджер во все глаза уставилась на него, понимая, что вот-вот решится ее судьба!

— Уважаемые дамы и господа, — заговорил Люциус. — Разрешите привести последние доводы, которые помогут вам разрешить колебания и решить, в чьи руки вручить опекунство над этой юной мисс. Итак…

Он осмотрел притихший зал и настороженного Дамблдора. Чета Уизли и вовсе сверлила его ненавидящими взглядами.

— Девочка является вассалом моего сына, и,исходя из этого. семья Малфой ответственна за ее судьбу!

Тишина в зале стала едва ли не абсолютной. А Малфой продолжал.

— Что такое магический вассалитет, подкрепленный клятвами с обеих сторон, мне, я так думаю, рассказывать не нужно? Как и способы проверки моих слов.

Услышав одобрительный гул, он кивнул и продолжил:

— Кто лучше позаботится о вассале, чем его сюзерен?

Тут он сделал небольшую паузу, давая магам осознать услышанное.

— Кроме того, в результате небольшого расследования, проведенного по моей просьбе одним из сотрудников отдела правопорядка, выявлено, что в июне сего года имущество, принадлежащее теперь этой юной волшебнице, несколько сократилось в количестве! А именно, некими магами была незаконно присвоена и продана клиника, которая принадлежала родителям мисс Грейнджер. Описание этих рыжих магов уже есть в Аврорате!

При этом он ехидно покосился на Уизли. В зале поднялся недовольный гул. Многие не видели ничего предосудительного в том, чтобы наживаться за счет магглов, но девчонка, пусть и магглорожденная, но ведьма! А безнаказанно обирать население магического мира, к которому Грейнджер с некоторых пор принадлежала, не позволялось никому! Ну, если удавалось сей факт доказать. То, что Люциус Малфой практически открыто назвал Уизли ворами, многих позабавило.

— Какое отношение это имеет к вопросу об опеке? — донесся вопрос кого-то из министерских прихлебателей. — И где доказательства?

— Отношение? — спросил старший Малфой, и тут же ответил: — Непосредственное! Нужно быстрее определиться с опекуном! Иначе у бедной девочки и наследства-то от родителей не останется! Что до доказательств. Память магглам была затерта весьма небрежно, что и позволило ее восстановить в Мунго.

Гул стал угрожающим, а на Уизли скрестилось множество презрительных взглядов. Даже Дамблдор недовольно покосился на них, плотно сжав губы. Уизли были его сторонниками — это было известно всем!

Гермиона, онемев от известия, смотрела на рыжую чету полными слез глазами. Не успели похоронить ее родителей, как они… Они…

— Свидетели ждут за дверью, как и авроры! — перекрывая усиливающийся гул и ее мечущиеся мысли, договорил Люциус Малфой и опустился в свое кресло. Теперь большая часть магов была на его стороне!

* * *

Северус Снейп тоже внимательно следил за своим крестником. Он тоже не понимал — зачем Люциусу понадобилось тащить Драко на заседание Визенгамота. По крайней мере, до некоторых пор. От его взгляда не укрылись перепады настроении крестника, которого он знал куда как хорошо. Он видел, что тот, как впрочем, и сам Люциус, осознает, что чаша весов склоняется в пользу Альбуса Дамблдора. Видел, как мрачнеет Драко, и как он, крайне неохотно, передает отцу какой-то свиток и поясняет детали.

Да, удар вышел весьма сокрушительным! Северус проследил взглядом за тем, как, после недолгого разбирательства, авроры уводят из зала Артура Уизли, а орущая Молли бежит следом. Не укрылась от взгляда Снейпа и ненависть, на мгновение мелькнувшая на лице Дамблдора, посмотревшего на Малфоев, и то, что Драко оставался недоволен и хмур. Да, тот, несомненно, осознавал, недовольство какого врага вызвала его семья! Оттого-то и не было у него радости, несмотря на выигранный, по сути, суд. Теперь, когда ближайших сторонников Дамблдора поймали на воровстве у сироты, симпатии магов склонились в пользу Малфоев. Дело осталось за малым — дождаться результатов голосования.

* * *

Драко лежал в кровати в своей комнате Малфой-менора и смотрел в потолок. В комнате было темно, как, впрочем, и на улице. Время уже приближалось к полуночи, а юному Малфою не спалось. Да, опекунство над Грейнджер его семья получила, и это было единственным плюсом в данной ситуации. Минусов же хватало! Первым из них было то, что они навлекли на семью неудовольствие Дамблдора, а в то, что старик оставит подобное без последствий, Драко не верил. Значит, стоило ждать неприятностей.

Старого аврора, которого звали Фредерик Вэйн, нашел для Драко Грэхем Монтегю, который после окончания Хогвартса устроился работать в министерство магии, в отдел международного магического сотрудничества. Что ж, Вэйн вскоре отправится на пенсию, и деньги, выплаченные ему за то, что он должен был порыть носом землю вокруг семейки Грейнджер, придутся весьма кстати. А работу свою тот выполнил весьма хорошо, и забывать этого Драко не собирался. В том, что Вэйна вскоре уволят, сомнений у Малфоя тоже не было. Дамблдор был злопамятен. Но такой человек, как этот старый аврор, еще мог пригодиться!

Жаль. Очень жаль, что пришлось приоткрыть перед Дамблдором свои карты. Ну, некоторую их часть. С этой мыслью Драко и уснул.

* * *

Не спала и Гермиона Грейнджер. Она находилась в выделенной ей комнате Малфой-менора, лежала на великолепной кровати и тоже смотрела в потолок, но по ее лицу текли слезы.

— Мама, — шептали ее губы. — Папа.

* * *

Люциус Малфой с Северусом Снейпом сидели в беседке в саду менора и пили великолепное вино. Ночь была тихой и ясной. Они сидели молча, наслаждаясь этой тишиной и покоем, как и много раз ранее. В жаровне тихо потрескивали угли. В воздухе еще витал запах великолепного жареного мяса. Им вдвоем было хорошо и уютно. А проблемы? Пусть они подождут хотя бы до утра.

* * *

Встал Драко поздно, практически к обеду. Быстро приведя себя в порядок, он отправился на поиски своего первого вассала. Беспокоить Добби не хотелось. Домовик наверняка спал в это время. Что ж, этим ушастым созданиям тоже нужен был отдых. А при отсутствии всезнающего домовика Гермиону придется поискать самому. Впрочем, когда никто не отозвался на стук в дверь ее апартаментов, Драко уже догадывался, где она могла быть. Конечно же, в библиотеке, в основную часть которой она получила допуск. Так и оказалось. Он нашел Грейнджер уткнувшейся в книгу. Причем в книгу по окклюменции. Бросив взгляд на название, Драко хмыкнул и после недолгих поисков положил перед зачитавшейся и так и не заметившей его Гермионой другую книгу, в которой все было разжевано более доходчиво. Грэйнджер вздрогнула и подняла на него глаза. Выглядела она скверно. Видно было, что спала совсем недолго. Глаза лихорадочно горели, а тени под глазами были такие, словно она перенесла длительную болезнь!

— Вот что, — сказал он. — Я думал показать тебе менор, но вижу, что вчерашнее не прошло бесследно. Давай так, сейчас идем обедать, затем ты отправишься спать. А книги отсюда можешь взять в свои комнаты.

Он подумал мгновение.

— Элли, — позвал он и приказал появившейся домовичке: — Это Гермиона Грейнджер, мой вассал. Отныне ты будешь присматривать и ухаживать за ней. И первое, что ты сделаешь, — принеси в ее комнату зелье сна без сновидений.

Когда Элли, одетая в подобие тоги голубого цвета, исчезла, он обратился уже к Грейнджер.

— Зови ее, если тебе что-то понадобится.

Дождавшись кивка, он повел Гермиону на обед. Прием пищи прошел в молчании. Каждый из них думал о своем. После приема пищи Грейнджер отправилась спать, как и потребовал Драко. Похоже, она и не настроена была перечить. Видимо, усталость и нервная перегрузка сделали свое дело, и Грэйнджер, чувствуя сильную усталость, благоразумно решила последовать словам Малфоя.

А вот самому Драко было о чем поразмыслить. Его паранойя буквально вопила о скорых неприятностях! Не давало покоя ощущение надвигающейся беды. Вот только он никак не мог сообразить, откуда, собственно, ждать удара. По его просьбе даже отец теперь передвигался только с полным комплектом защитных артефактов, а также в сопровождении верного домовика. Морни готов был жизнь отдать за своего хозяина. И все равно Драко чувствовал, что чего-то он не учел. Что-то просмотрел. Снова и снова он мысленно перебирал различные варианты нападения на себя и членов своей семьи и не находил причин для паники. Но все равно что-то было не так!

Он обосновался в кресле на улице и напряженно размышлял, не обращая внимания на роющихся в траве и земле неподалеку отцовских павлинов. Потратив какое-то время на бесплодные думы, он решил зайти с другой стороны и, шепча под нос, задал себе простой вопрос:

— А кому, собственно, мешают Малфои?

И сам же на него ответил.

— Дамблдору с его прихлебателями и Уизли, что тоже входят в эту компанию. Значит, удара нужно ждать именно с этой стороны. Причем Артур и Уильям Уизли, его старший сын, что работал в Гриннготтс взломщиком чар, сейчас содержались в камерах при Аврорате и были пока не опасны. Чарли Уизли — еще один взрослый братец, находился в Румынии, где работал в питомнике драконов. Значит, у Уизли пока связаны руки, хотя спиной к ним лучше не поворачиваться. Остается директор. Это мастер интриг, причем он практически никогда не действует своими руками. Отсюда следует что? Правильно! Нужно ждать какой-то подлости со стороны. А где это может произойти? В меноре? Едва ли кто-то станет ломиться сквозь его защиту, а добровольно мы никого не пустим. В министерстве, где часто бывает отец? И снова маловероятно! Там всегда слишком много свидетелей и авроров. Нет гарантий, что кто-то не вмешается. И где тогда гарантированно можно нас подловить?

Так, так, так! — зашептал Драко после непродолжительной паузы. — Похоже, что-то может произойти на чемпионате мира по квиддичу, куда отец уже взял билеты! Только там кто-то посторонний может рассчитывать застать нас на незащищенной территории, да еще и всей семьей! Информация про рождение ребенка пока не стала общественным достоянием, соответственно, то, что мама будет сидеть дома, никому не известно. А ведь билетов отец взял три! И это зафиксировано в министерстве. Зачем три? Так один брался в запас — например, для Снейпа, если тот решит развеяться, выбравшись из лаборатории. На Грейнджер тогда, в ноябре, отец и не рассчитывал. Он тогда вообще не знал о ее существовании. Значит, чемпионат? Похоже, что да! Толпа? Увы, толпа не помеха, а если ее еще и пугнуть хорошенько, чтобы начала паниковать…

Но и отцу расслабляться нельзя. Его смерть практически гарантированно выведет Малфоев из всех политических и прочих раскладов.

Ну что ж, нужно принимать меры. А на чемпионат лучше вообще не ходить!

Дождавшись отца, Драко рассказал ему о своих предчувствиях и опасениях. Люциус внимательно выслушал, затем потрепал Драко по шевелюре и заявил:

— Я тоже думал об этом. Более того, я пришел к тем же выводам, что и ты. Вот только есть кое-что, о чем ты не знаешь. О твоей Гермионе начались пересуды в обществе — поэтому нам нужно появиться с ней на каком-то мероприятии в ближайшее время. Это нужно для подтверждения ее нового статуса. Но это мелочи. Мы могли бы даже прием организовать, но на чемпионате не появляться. Увы, мне необходимово время чемпионата быть на виду. Готовится что-то очень нехорошее! Кто-то вербует отбросы Лютного для какой-то акции во время чемпионата, и, кажется, мне, что это будет очередная резонансная провокация против чистокровных родов. Плохо то, что мы пока не можем ничего предпринять. Деталей никто не знает. Остается только один выход — быть на виду! Да и вида нельзя показывать, что я что-то знаю.

— А если во Францию уехать? — поинтересовался Драко.

— И это, увы, не выход, — огорченно отозвался отец. — Ты же знаешь о нашем «правосудии» с Дамблдором во главе. Эта бородатая сволочь нас бы без суда в Азкабан упекла, будь ее воля! Меня спасает только то, что многие влиятельные люди кормятся из моих рук. Если они не будут видеть меня во время проведения этой провокации — могут и не спасти. Даже если я буду во Франции. Увы, Драко, наш суд — самый «гуманный» суд в мире. Со временем разберутся, конечно. Вот только поцелуй дементора — событие, не имеющее обратного хода. А Дамблдору-то что, заявит с виноватым видом — ошибся, мол, видимо, стар становлюсь. Но вы же простите всеобщего дедушку? — Люциус помолчал немного и продолжил: — А во время чемпионата мы будем в министерской ложе. Там есть возможность воспользоваться портключом. О нем я позабочусь. Мы покинем трибуны с его помощью сразу по окончании игры. Да и охрана там будет.

Отец шагнул в сторону своих комнат, но вдруг замер и обернулся.

— Да, чуть не забыл. Домовики там не смогут перемещаться, да и большая часть их возможностей будет заблокирована. Так что своих Добби и Кричера на чемпионат не тащи. Для них это очень сильный стресс.

Сказав это, Люциус ушел. А Драко едва не выругался вслух! Это ж натуральная, хм, филейная часть! Да еще и немытая! Надеяться на портключи? Ну-ну! А то он, Драко, не знает, что их достаточно легко блокируют все кому не лень! Надеяться на охрану министра? Десять раз ХА! Если авроры и будут кого защищать — так только этого самого министра. И примазаться не удастся. Домовиков не будет. Сильных артефактов брать нельзя. И что остается? Палочка, с которой он пока не соперник для тренированного взрослого мага?

Отца понять он мог. Закончить жизнь в объятиях дементора… Едва ли во всей Англии найдется хоть один идиот, мечтающий об этом. Вывести Грейнджер в свет тоже дело нужное. Вот только надеяться на портключи глупо. Нужно придумать еще пару-тройку вариантов для эвакуации. Мало ли что там, на этом мордредовом чемпионате может произойти! Кроме того, это отцу нельзя отходить от министра, но не ему, Драко! Значит что? Правильно! Думать, думать и еще раз думать!