Неосторожная (гет)

Корабль команды Мугивары всегда выглядел очень красиво, а все благодаря мандаринам.

Раскидистые деревья занимали много места на судне тысяч солнц и немало в сердце Нами.

Вряд ли бы кто рискнул сказать хоть что-то негативное на этот счет, ведь ссориться со вздорной по характеру штурманом и набираться пожизненных долгов не каждому хотелось. Но напомнить про упирающиеся чуть ли не во флаг ветки старался каждый.

Порой Нами задумывалась, что мандарины и правда разрослись. Подобные мысли приходили в голову, когда девушка даже с помощью стремянки едва подрезала сухие ветви или пыталась полить успевшую подсохнуть почву. Ростом рыжая не могла похвастаться, поэтому она умасливала помочь Зоро, говоря ему, что на следующем острове она выделит приличный бюджет на выпивку. Отказать такому предложению он не мог. А если и отказывался, у штурмана всегда была Робин с ее чудесной силой фрукта.

В привычный день, когда распалившееся солнце нещадно пекло, помочь Нами было некому. И девушка решила управиться самостоятельно: она поставила стремянку, чтобы позаботиться о мандаринах. Прохладу, которую все так и жаждали, дарил едва заметный бриз.

Накама по палубе не разгуливали, предпочитая прятаться в каютах или же занимать очередь в охлаждающую ванну.

Один только капитан по старой привычке, когда еще команда путешествовала вместе с Мери, восседал на львиной голове Санни.

Нами, иногда поглядывая на уже стягивающего рубаху, но не покидающего пост капитана, беззаботно улыбалась. Монки не изменял привычкам, даже при таком пекле.

Мигом легкий, блаженный ветер и слегка покачивающие волны сменились на бушующие приливы и жесткие, хлещущие порывы.

Нами и не поняла, что перестала ощущать под ногами твердую поверхность. Качка усилилась, отчего стремянка была опрокинута вместе со штурманом. Неужели девушка так увлеклась, что не заметила изменений в погоде?

Оглушительный визг раздался под темными небесами, как в паутине, затянутыми молниями. Длинные рыжие локоны подхватывали ледяные порывы ветра. Нами телом как будто ощущала в щепки разбитую палубу. Как частицы досок будут вонзаться в нежную кожу, раздирая ее до крови. Сердце забилось в агонии и выдавало свои стуки так глухо, словно откуда-то из-под желудка. Противный ком слез забился в горле, и дышать стало совсем нечем.

— Луффи!

И все страхи исчезли так быстро, как появились. Стоит его только позвать, как он появляется. Всегда. В любой опасной ситуации хочется звать лишь Луффи. Будто он единственный способен разогнать образовавшуюся тьму.

Его крепкие руки держали Нами, ограждая от всех опасностей. Его улыбка заставляла расслабиться. Его появление спасло ее.

В то время как остальные все еще заняты своими делами, именно от его объятий сейчас сердце колотится не от страха, а от волнения.

— Ты такая неосторожная, Нами! — с неким восторгом произнес Монки. Всегда даже такие серьезные вещи из его уст звучат как-то легко. Словно проблемы вовсе не было.

«Неосторожная». Это слово эхом билось в сознании. Ведь сравнительно недавно Нами слышала такое обращение, когда была еще неумелой воровкой. Когда замечали с утащенным из книжного магазина учебником. Нами любила читать, но не было возможности купить книги. Когда впервые утащила кошелек, и ее не заругали. Сделали предупреждение. Когда так же свалилась с мандаринового дерева, когда вместе с Ноджико хотела помочь Бельмере.

Слезы совсем незаметно подступили к карим глазам. Странно, но и плакала Нами чаще всего рядом с Луффи. Неужели где-то в душе она признавала капитана надежным и сильным настолько, чтобы довериться?

— А еще глупая, — захохотал Луффи, завидев у испуганной накама слезы.

К чему ей плакать? Все же хорошо.

Вот именно из-за таких случаев Нами не выпустит мысли о надежном и сильном капитане наружу. Ведь была создана некая атмосфера уединения. Где друг друга понимали только он и она. Но это же Луффи. Он подобного не понимает, а, быть может, о таком даже не задумывается.

Наверное, Нами и правда неосторожная, раз допускала подобные мысли.

В Новом Мире было лето, царствовал июль, и сам океан благосклонно относился к плывущим по его водам пиратам Соломенной шляпы. Чисто логически, штурман должен был быть доволен. Но эту должность занимала девушка, а что касается девушек, ими не всегда руководит один рассудок.

Нами волновал не легкий бриз и не солнце, запечатлевшее брызги моря солеными кристаллами на древесине Санни Го. Она была взбешена, доведена до исступления и стояла у края борта, вцепившись в него ноготками, чтобы точно так же не вонзить их в тушки команды. Зачем ей руководило данное желание? Да затем же, зачем и в тот момент, когда она додумалась сомкнуть ряд зубов на ухе бестолкового Монки Ди!

Штурман тогда сидела рядом с перетирающим травы Чоппером, и его умиротворение передавалось подруге. Нами, прикрыв глаза, млела и радовалась мирным часам. Однако долго таковым время быть не могло в принципе, и Нами пришлось сощуриться и присмотреться, почему ее капитан горланит, а Брук скандирует про трусики минков. Когда навигатор вспомнила, что на корабле, кроме нее, была еще одна девушка, она тут же подорвалась с места и побежала вдвое быстрее обычного.

В двух шагах от ведущих в трюм дверей стояла разношерстная компания из обретенных на острове Зоя товарищей, одна из которых укусила Луффи за ухо и явно не собиралась отпускать, другой частью были Брук, тянущий свои белоснежные фаланги к краю юбки крольчихи, и пострадавший капитан. Музыкант получил по кистям климатактом, Морковка была оттащена товарищами, а Монки Ди еще долго потирал растянутое ухо и ворчал про голодных кроликов. Чуть позднее подоспел Чоппер и стал искать доктора для капитана, пока не вспомнил про себя.

А Нами не могла забыть вида укушенного Луффи. Он выглядел так необычно, взросло и просто не в стиле их родного Монки Ди, что штурману и самой захотелось повторить за Морковкой. Ее лицо уже покраснело, однако мысли не спешили улетучиваться. Зато вот сумерки сгущались, и никто бы ее не увидел за малой пакостью. Нами не смогла удержаться и направилась в мужскую каюту, где ранее скрылся капитан.

Створки дверей тихо скрипнули и затворились, придерживаемые нежной девичьей ладонью. Девушка перебиралась на цыпочках, чтобы, не дай Бог, не скрипнули звучные половицы. Луффи слегка качался в гамаке, но добраться до него уже было делом сложным. Нами наловчилась и запрыгнула к парню. Темные волосы Монки Ди закрывали все лицо. Девушке пришлось, затаив дыхание, отодвигать пряди в сторону. Она приближалась все ближе и смогла подцепить плоть губами, а затем уже и куснуть. Только когда Луффи раскрыл глаза, Нами поняла всю двусмысленность ситуации.

Монки Ди не кричал, как это было ранее.

— Нами, ты собралась меня съесть? — прошептал Луффи. Девушка аж выпустила его ухо изо рта от неловкости. — Да, без Санджи тяжко приходится, но я же приготовил столько похлебки! Тебе не хватило?

— Идиот, — шикнула девушка. — Я уж думала, ты скажешь, что тебе было больно или еще что, а ты опять про еду.

— Так мне и не было.

— А чего от Морковки так разорался? — Нами уже возмутилась и едва не перевернула гамак, да и говорила громче, едва смогла вспомнить, что надо быть тише.

— Укуси этими зубищами, посмотрю, как ты закричишь, — Луффи захохотал, а она смутилась. Он ни слова не сказал про Нами, будто ничего вовсе не было. Но было, еще как было! И ей понравилось касаться Монки Ди, что бесило, очень сильно доставало и расковыривало изнутри, как червь какой плод.

И Нами укусила его сильнее прежнего, причем навалилась с таким напором, что едва не перевернула их обоих. Но опрокинуть Луффи ей удалось. Надо же было тогда зайти чересчур разговорчивому Пекомсу...

— Прошу прощения, — воскликнул минк из семейства кошачьих.

— Они же меня не так поймут! — воскликнула девушка и собралась выпутаться из резиновых пут ног и рук капитана, но это было делом крайней сложности, и она свалилась обратно.

Луффи был горячим, мягким, а желание встать еще раз — вялым, неохотным, зато покидало Нами крайне быстро. Девушка взглянула на капитана с мученическим выражением. Где-то в глубине души она признала, что сейчас не хочет от него уходить. Ей было неловко, он — глядел с хитринкой.

— Не поймут, что у тебя ужасно огромный аппетит, и тебе не хватило кучи-малы? — ей вдруг захотелось его ударить, но сеть из длинных и цепких рук опутала ее. — Или что тебе нравится сидеть в чужих каютах?

Она сидела рядом с ним, дыхание стало вдруг горячим. Отвечать не было ни желания, ни резона, впрочем, как и идти куда-то. И Нами осталась.

Но вот вечное смущение после сыграло с ней злую шутку. На следующее утро с лица девушки не сходили ни глупая улыбка, ни румянец на щеках.

Ее рыжие локоны тоже сыграли роль, когда команда обсудила произошедшее и выпила за счастье капитана и его покусанную мочку уха. Навигатор очень походила на корнеплод, и что Пекомс, что Брук тянули нараспев:

— Морко-овка-са-ан!

Нами даже не могла видеть этот рыжий овощ в холодильнике. Стоило ей взять морковь, как проходящие рядом товарищи гаденько хихикали. Навигатор очень жалела, что рядом не было сестрицы Робин, и радовалась отсутствию языкастых Усоппа и Зоро. Она хотела бы пожалеть, что пошла на поводу у мимолетного желания, но не могла. И сквозь маску злобы пробивалась, будто луч солнца, улыбка. Все-таки девушка была безумно счастлива, и ни одна негативная мысль не могла перебить этот настрой.

Нами отошла от края борта Санни Го. Бить никого не хотелось. Только обнимать и кружить в танце.

Примечания:

Морковка — персонаж из новой арки. Человекоподобная крольчиха. Это, собственно, все, что вам надо знать, если вы не читали мангу.

Жара продолжала радовать Монки Ди. Свесив язык, он шагал по палубе, обвеваясь собственной футболкой. Нырнул бы он в океан, не боясь пойти ко дну. Приходилось ему лить на себя пресную воду, радуясь мгновенному облегчению. Но такая погода была лучше слякотной осени, решил Луффи и направился к опутанному цепями морозильнику. Санджи готовил мороженое для Нами и Робин. Только капитана это ни капли не волновало.

Паренек был доволен, что заметно охладел, а Санджи еще и не успел заметить проказы. Ну, а как начнет кричать и пытаться замахнуться ногой, он может еще и битву устроить. Перспективы радовали Луффи, и он заметил, что сейчас ему все же скучно.

А скука в паре с Монки Ди становилась оружием массового уничтожения ну хотя бы нервов. Накама Мугивары, как никто другой, знали, как он может достать и какие проблемы учинить. На этот раз рок судьбы обратился против штурмана корабля тысяч солнц.

Чем она заслужила такую проблему, как ее капитан, Нами никак не могла взять в толк. И пыталась скрыть расчерченную карту, над которой корпела всю ночь. Только Луффи окружал ее со всех сторон. Навигатор хотела скормить его морскому королю, когда баночка с тушью накренилась из-за того, как он мельтешил.

— Ну-ка сел! — совсем не по-девичьи гаркнула навигатор. Луффи вытянулся как по струнке, заняв гамак Нами. Но надолго его не хватило, он снова стал ошиваться рядом с ней.

— Ух ты, рисуешь новую карту, Нами? — восторженно завопил Монки Ди, как только девушка убрала локоть с надписи «Дресс Роуз».

— «Да ты что?» — хотела передразнить его Нами, но явно не сумела бы обойти его в умении корчить гримасы и повторить этот тон было сложно. Так голосил один только он. — Именно, — холодно заявила она, стараясь своими скупыми ответами отвадить надоеду. Но ее план был заведомо провален. Луффи продолжил кружить вокруг нее, спрашивая про странные для него числа и пометки. Нами взвыла.

— А запишешь, как мы Дофламинго уделали? — предложил он, искренне считая свои замечания дельными.

— Я — картограф. Нужен писатель — иди и ищи, ты же любишь приглашать всех в команду. Вот он тебе все и напишет.

— Ты дуешься на меня, Нами, — заявил Луффи, нависнув над ней. — А я тебе помогаю. Никто тебя не веселит, когда ты рисуешь карты, — от своеобразной заботы штурман смутилась, но настаивала на своем.

— Сестренка Робин очень увлекательно молчит во время чтения. Ты бы поучился, цены бы тебе не было, — улыбнулась девушка, смотря на капитана. Ей нравилось быть с ним. Да, он раздражал, надоедал, отвлекал от важных мыслей. Но не было в ее жизни человека, сидеть с которым оказалось бы столь уютно и непривычно тепло.

— Вот пусть Робин тебе так помогает, а я могу заправить перо чернилами!..

Увлекшаяся мыслями, Нами не сразу поняла значения его слов. Ну а потом было поздно. Она как по кадрам видела, как баночка опрокидывалась и разливала темное и не смывающееся содержимое по бумаге.

От справедливого удара с правого кулака Монки Ди даже не уворачивался. Знал, что если после этого она его догонит, то задаст трепку похуже.

После этого она его даже на порог не пускала. Даже взгляд «я — самый добрый в мире капитан» не спасал.

Нами сидела под ведущей в женскую каюту дверью и думала, как извиниться перед Луффи. Как-то не вовремя она вспомнила, что увидела старую, неверную даже карту и решила подправить пару деталей, а новую убрала в шкаф еще двумя часами ранее. Сказалась бессонная ночь.

— «Может, подыскать ему в накама писателя, что будет бегать за ним и записывать все его героические подвиги?» — подумывала девушка, понимая, что простить его так просто будет как-то неправильно.

А Луффи в это время уже пошел разбирать вместе с Робин будущий план действий. Она умная, она подскажет, так считал капитан, не подозревая, что ему и делать-то ничего не нужно.

Поразмыслив, Нами решила ничего не говорить. Так он хоть унялся. Довольная решением, девушка еще не догадывалась, что Нико решила почитать Луффи одну сцену из приключенческого романа. Штурман уже почти скрылась в ванной комнате, когда Монки Ди проскользил по начищенной палубе с розой в зубах к ее ногам.

— Пфекфрафная дама прафтит меня?

Захохотавшая Нами ну никак не была ожидаемым эффектом для Луффи. Совсем не тем. Но она выглядела довольной, и это осчастливило парня.

Солнце все еще палило, отдавая все свое тепло, соленые волны разбивались о Санни, а Нами говорила с Робин, пока Санджи настиг Луффи. Все шло своим чередом и радовало своего рода спокойствием.

Примечания:

Это был фанфик «Сундук богатств», который я начисто переписала. Вышло не намного лучше. Но все же.

Нами — трусиха, но, когда Луффи угрожает опасность или враг смотрит ему прямо в глаза, она не смеет бояться.

Сейчас, в битве с Большой мамочкой она гордо распрямляет плечи и не показывает, как ей трудно выносить на себе тяжесть цепей, как холодно от сырых стен тюрьмы, что невыносимо от того, что она не в силах помочь Монки Ди.

Нами страшно. Но только не сейчас. Не когда она нужна Луффи сильной.

Она говорит: «Эй, совсем дурак?», когда он сворачивает себе руки, чтобы сбежать из плена Мамочки и сдержать данное Санджи слово. Нами из последних сил держится, только бы не закричать изо всех сил. Монки пытается разорвать цепи и не щадит своего тела.

Нами не удерживается от пинка, но закусывает губу, и ей удается сдержать слезы отчаяния.

Луффи не должен почувствовать ее истинных чувств, считает штурман, и говорит много и ни о чем.

Она действительно сильная, и ее капитан признает это. Только по-прежнему упирается, стараясь не слушать ее, не сдаться и встретиться с Санджи. Охранников же он намерено игнорирует, пропускает мимо внимания их гогот.

— Ты справишься, Луффи, — назидательно, медленно и четко говорит Нами. Да, ей трудно и страшно, она против его затеи, но не даст и шанса марионеткам йонко насмехаться над ними.

Она даже готова сказать ему: «Продолжай», только бы согнать его гнетущую ауру.

Нами сдерживается и удерживает свои кулаки у холодных камней стены. Были бы они свободны, начистила бы она этому носителю «Ди» вечно довольное лицо. А сейчас она собирает в себе все силы и утверждает, что доверяет ему.

И их свобода нереально близко.

Нами любит лето. Жаркое, знойное, выбивающее пот до последней капли и превращающее рот в пустыню. Она любит солнце и сухой, но при этом мягкий и прогретый ветер. Да, после всегда бывает гроза, но ничто из этого не отнять из сердца штурмана.

И ей бывает так странно замечать за собой, что и колючие снежинки, и индевелые перила Санни Го тоже становятся любимыми.

Все из-за Луффи, этого самого молодого капитана проклятого поколения. Нет, не физически, душой. Находятся юнцы, отшвартовавшие от родного дома, не успев утереть молока с уст. И никто из них не сравнится с этим улыбающимся мальчуганом, подкрадывающимся к Нами со спины.

— Парный ангел! — заливается смехом носитель инициала «Ди» и опрокидывает своего штурмана, попрошу заметить, в короткой юбочке и тонкой куртке, в сугроб.

Нами тепло и даже весело. Ей не удается подавить порывы похихикать вслед за Луффи, чтобы хорошенько его отчитать. Она натягивает шапку до самых мочек ушей, обвязывается шарфом и уходит от него подальше. Монки словно и не замечает — несется устроить пятьсот шестьдесят четвертый раунд с Усоппом по лепке снежных фигур.

Его щеки красные, и глаза-угольки оказываются как нельзя кстати. Луффи напоминает огонь в камине, и рыжая бестия ничего не может поделать, только пьет чай с Робин.

Череда зимних забав продолжается. Монки вырывается из каюты, и до жути необычно, что не сразу за мясом. Хватает снежок, формирует шар и попадает в плечо Нами.

И она оборачивается, кажется, со скрипом. Настолько страшно и медленно.

— Тебе бы попросить у Чоппера чего, совсем с шеей плохо, — и не разберешь, смеется или беспокоится больше. А Нами все двигается на него. — Ой, я, это, на кухню пойду, там Санджи нужно помочь с портящейся едой!..

Последние слова он уже выкрикивает, потому что девушка хватается за его красную жилетку. Он вышел из каюты прямо в обычной одежде, не удосужившись напялить хотя бы плед.

— Совсем страх потерял? — Нами редко гаркает, обычно все ее видят мило воркующей, любезной, если дело не заходит о долгах, разумеется. Но тут ей удается заставить грозу Маринфорда вжаться в пол и что-то блеять о мясе и бегстве. — У меня страх-перед-грозной-Нами, — пытается он спародировать Усоппа, а тот скандирует и белыми флагами машет, говоря улепетывать.

И насколько быстро они оба отходят от этих ролей, тоже удивительно.

Луффи смеется, когда Нами насильно обвязывает его шарфом и говорит, что на улице холодно. Он нарочно выворачивается весь, заставляя подругу покрываться красными пятнами от злости.

Он смеется, даже когда его настигает жар и сносит с ног не вылеченная простуда. Чоппер охает, что не досмотрел, а Нами старается поглумиться, мол, вот, не послушал ее, теперь отдувается пусть.

Но так трудно смеяться, когда тебе в ответ заразно улыбаются и наперебой хохочут.

Нами возмущает эта возможность Луффи есть и не толстеть. Тогда как ей приходится перебиваться птичьими порциями и постоянно следить за собой.

— Метаболизм как у черта! — возмущается штурман, глядя на поглощающего огромные окороки Луффи.

— Потому мужчины раньше и умирают, такова их природа, — Робин улыбается, несмотря на то, что говорит страшные вещи. Такое подвластно людям ее возраста или просто мудрым? Нами не понимает, ей вот страшно.

— Тогда сколько же проживет Луффи? — срывается с уст Нами раньше, чем ее разуму представляется Санни Го, да и весь мир без этого чудаковатого мальчишки.

— Мало, — пораздумав, отвечает Нико, и даже ей, такой удрученной жизненной опытом, не удается скрыть горечи. — Треть жизни он уже отдал, прежде чем попал на стол мистера хирурга, и куда больше частей — в битвах. Ты ведь знаешь, чем грозят ему Гиры? А чем обернется звание Короля?

Робин не хочет ранить подругу, но та должна знать, на что идет. В глазах цвета мускатного ореха горечь, сильнее, чем от выдержанного вина. И букет ее ярче вкуса любого напитка. Нами не хочется верить, но признает правоту Нико и хочется ей упираться, говорить, как он еще всю их команду, Маринфорд и целый мир переживает, но не выходит.

И отчаяние льется по горлу, образуя в аорте такой ком, что сердце едва движимо.

— Что же делать, сестрица Робин? — слезы совсем непроизвольные. Штурман утирает их кулачками, так походя на ребенка, что Робин кажется не старшей сестрой, а матерью. Она целует сухими губами ее мокрые щеки, проводит теплыми ладонями, такими, что все чувства сквозят, по рыжим волосам и крепко обнимает. Археолог все еще улыбается.

— Жить, что же еще.

Истина проста. Истина в вине. Но она так ошеломляет девушку, что она почти и не слышит слов подруги:

— In vino veritas. .

— А в чем же тогда жизнь? — все больше беря роль дитя, вопрошает девушка.

— В мгновениях счастья, любви, каждой минуте смеха. Не бойся, Нами. Жить совсем не страшно, даже если чувствуешь поблизости смерть. Посмотри на нашего капитана, он ведь всегда смел.

Слезы застывают смоляными каплями в глазах. Нами поражено наблюдает за Монки Ди. Он перестает быть мальчишкой-с-глазами-угольками. Это мужчина, идущий против судьбы, смелый настолько, сколько раз бросал вызов.

Ее вопросы, того ли она любит, затихают. Может, и не зря вспыхнули в ее груди бурные и неуловимые чувства?

Нами теряется и не знает, как с ними жить. Робин улыбается, а глупые придирки к Луффи кажутся несущественными.

А еще она жутко зависима целью подтвердить свои догадки. Хотя истина в вине, в ней самой. Она давно знает ответ, не готова признаться и зажить полной жизнью.

— Да я мертва по сравнению с ним, сестрица Робин, — Нико кивает.

— Как и все мы. Но он вдыхает в нас жизнь. И мы распустимся вовсе не тихой камелией, — Робин улыбается, и Нами хочется тоже, но груз еще не отпускает. — Сильнее о-ханами.

— И твоего ля Флёр?

— Забудь о моем фрукте, он меркнет с нашей жизнью.

Ком проталкивается внутрь и рассасывается кровью. Штурман Мугивар дышит полной грудью и, утыкаясь носом в плечо подруги, едва шепчет:

— Но мне ведь не хватает одного пункта, чтобы все это случилось.

— Нет, у тебя есть любовь, — и заверения Нико правдивы, Нами снова едва соглашается. — И у меня однажды будет, когда ты бросишь букет.

Щеки штурмана ярче померанца, а с ореховых глаз спадает пелена грусти и наивности. Она все знает, все признала. Только станет ли легче?

— А до свадьбы никого не полюбишь? — станет. Нами уже хитро улыбается и готова посплетничать. Улыбка Робин неизменна, но не взгляд. Он искрит бирюзой, и величайший археолог готова ответить.

Только любопытный нос капитана встревает.

— Расскажи-расскажи, Робин, — канючит Луффи. Нами в диссонансе. Все еще не верится, как эти две личности умещаются в теле Монки.

— Я люблю Нами, — и не лукавит ведь. Действительно с теплотой целует.

— Нэ? — возмущается он. Сердце девушки замирает в предвкушении последующих слов. — Я думал, ты настоящий секрет раскроешь.

И снова разочарование, но в этот раз Нами готова перетерпеть тысячи таких, только бы добиться истины. Однажды она раскроет ее и свои чувства. А пока смеется и норовит поддеть Луффи, говоря, что с ним им не о чем разговаривать.

И признает, что готова жить. Даже если придется коротать век за них двоих.

Примечания:

Внимание! Спойлер! *которому сто лет в обед, ну да ладно*

Рейджи Винсмок — старшая сестра Санджи. Драббл основывается на том моменте в сюжете, когда Рейджи спасла Луффи, дальше — следует моя выдумка.

Есть у меня дурная привычка придумывать сюжеты с теми героями, которые только мелькают в сюжете. Не обессудьте.

Это был самостоятельный фанфик «Самый изощренный яд — твои слова», но здесь он стал смотреться органичнее и больше не одинок на моем профиле.)

Ветер был северо-западный, порывистый и колкий, под стать представительнице семьи Санджи. Он срывал мандариновые листья с Санни Го и уносил прочь вместе с ее надеждами, убеждениями, мыслями. Нами не верила, что губ ее капитана коснется красивая женщина. Уж точно не такая. Не знатная, стоящая чего-то в Новом мире, не обольстительница, не сестра Санджи. А она впилась в Луффи, как назло, будто бы для того, чтобы разбить осколки спокойствия и показать: Монки Ди — мужчина. Черт побери, это чертово убеждение по-прежнему не укладывалось в голове.

Она просто избавила его от яда, конечно, что еще ей может быть надо! Не хватило лишить накама.

— Этот вид яда — мой любимый, — облизнулась светловолосая и стерла тонким пальцем нить слюны с точеных губ.

Она нервировала штурмана, да так, что в кончиках пальцев покалывало.

— Как скоро вы планируете покинуть наш корабль? — нетерпеливо и будто бы вежливо поинтересовалась пиратка худшего поколения, ритмично топая по палубе.

Это было не похоже на Нами. Она была кошкой: ловкой, проворной, точной — кралась тихо, крала бесшумно, говорила мягко. А сейчас словно стала обладательницей еще и кошачьего языка, всего шершавого и колючего. Но Рейджи это позабавило.

— Подумываю остаться: кормят вкусно, и внимания в достатке.

Нами едва не вскипела. Чувство собственничества рвало изнутри. Это их корабль, Мугивар. Не особенной семейки.

— Больше мы травиться не собираемся, и Вам в пору собраться на борт.

— Да? А я считаю, что за вашей командой остался долг. За спасение Мугивары Луффи. Не находите, что одного поцелуя для платы мало?

От этой женщины не исходила Воля, но веяло ужасной аурой, отчего ноги навигатора норовили подкоситься. Однако смотреть ей в синие глаза она не переставала.

— Мы в расчете. Как бы Вам доплачивать не пришлось, контакты с будущим Королем пиратов — развлечение не дешевое. Вам денег-то хватит? — но это был далеко не тот случай, где она собиралась наживаться. Не на Луффи. Не на том, чтобы видеть, как она вытягивает из него яд, слизывая убийственные капли с его рта.

И откуда бралась смелость? Страх появился с запозданием, тогда тонкие пальцы аристократки впились в лицо Нами. Она цинично осматривала ее лицо, не увидела ничего интересного в карей радужке и гипнотизировала взглядом девичьи губы. Нами была готова поклясться, что ощутила жжение. И эта мысль забилась в угол, вместе с наивностью навигатора. Язык Винсмок вторгся в рот пиратки. Пальцы сжимали скулы и помогли углубить поцелуй. Рейджи целовала жадно, глубоко, так, как если бы тянулась до гланд. И когда отпустила, Нами никак не могла отдышаться.

— Горче твоих слов мне не доводилось пробовать, а язычок на редкость ядовитый. Ты вкусная, Мугивара.

И опять этот циничный жест пальцами, стирающий с губ следы. Ее мало волновала скашивающая с ног волна королевской Воли, она устояла, тогда как Нами окончательно потеряла равновесие и упала в руки отошедшего от отравления Луффи.

— За вами долг, — заверил капитан. А Винсмок, казалось, было все равно. Она шла в своем медленном, размеренном темпе, слегка покачивая бедрами. И уже у края их корабля грациозно прыгнула.

— За такой яд вам можно и простить что-нибудь. Океан не безграничный, свидимся, сочтемся.

Она поставила точку, но был ли это конец для Нами или же Луффи? Скорее — ворох вопросов и возмущений. Но они забыли о них, стоило Бруку сказать о косвенном поцелуе капитана и навигатора.

— Неправда! — фыркнула Нами и, громко хлопнув дверью, скрылась в каюте.

Санни Го отдалялся от корабля Винсмоков. Луффи не понимал буйства подруги. Ветер сменил направление и нес с собой перемены. В водах Гранд Лайн точно что-то произойдет. И штурман почувствует, как только успокоится сердце.

Что уж точно необходимо знать о Нами: она не прощает.

Она не обижается по пустякам и не таит обиды, ревностные глупости не трогают ее сердца, а долги она записывает и выдает людям с чеком и космическими процентами, появляющимися так же внезапно, как шторм в Новом мире.

Но обиды. Те, глубокие, пустившие корни, которые пытаются вытащить, разбередив душу, и отмазаться единственным «Прости», она не умеет отпускать.

Слишком много боли и слез они забирают и вносят в жизнь, эти обиды преследуют после.

А если уж они касаются Луффи, навигатор и вовсе остервенело и со всей твердостью, на какую способна, цедит:

— Не-прощу-думай-что-хочешь, — и все одним словом, не размениваясь на чувства и навязанную вежливость. — Могу только терпеть.

И ей все равно, накама это или еще кто. Единственный человек, кому она способна даровать прощение — сестрица Робин. Но она предана капитану и готова жизнью за него лечь, защищать в любом споре и лишь иногда шутить над ним. Вот только как: по-доброму, как по-матерински, ведь была обременена опытом.

Великовозрастный ребенок не то, что умеет прощать, для него это само собой разумеющееся. И, кажется, Нами таит обиду за двоих.

— Дурак ты, Луффи, — бурчит девушка, видя, как он легко и панибратски, чуть ли не под ручку шествует к запасам рома с бывшими врагами. — И ни капли самосохранения нет!

— А давай к нам в команду, газовый оссан! — перекрикивает ее Монки Ди и смеется так заразно, что опять-таки не слышит ее «это-же-черт-побери-прислужник-треклятого-Дофламинго-противоМамочкиной-революциии-вообще-тот-еще-предатель», разносится над синим небом только его громкое: — Дерешиши.

Она не забывает и не теряет осторожности, следит за каждым шагом Луффи, их попойками и, держа кружку рома в руке, не сводит взгляда под названием «я тебя сожгу, есчо». И, когда все теряют нить разума, подходит к Цезарю и по-змеиному шипит:

— Я же тебя изведу, только попробуй предать, ни один газ не спасет, — и болезнь «я боюсь рыжей ведьмы» становится эпидемией, поскольку болеет ей не один Усопп.

Утром следующего дня с настроения Нами сходят тучи, а Клаун, клацая зубами и пытаясь привычно улыбаться, лебезит, что не подходит Мугиварам. Но против Луффи не попрешь, даже веское слово Джимбея легче пера.

Нами наливает ром с бочки и вновь сверлит взглядом. Цезарь едва не клянется, что дыры на халате не от реактивов после эксперимента, проведенного на пару с Чоппером, а от навигатора. Ребята смеются, а Робин подсаживается к Нами. Снова эти семейные разговоры.

— Не все скрывались, как это было с нами, — мягко льется ее голос. — Твои переживания оправданы, только вот наш капитан привык жить открыто, так, чтобы весь мир знал о его планах и подвигах. Сумей это принять, нам есть чему поучиться, не все умеют давать второй шанс.

— Его второй шанс дается постоянно отпетым убийцам, он у него уже тысячный какой-то выходит, сестрица. Так он точно до старости не доживет.

— Морщин не увидит, — улыбается Нико Робин.

А Клаун, меж тем, изобрел с Чоппером новые реактивы для ее климатакта, и Нами, скрепя зубы, постаралась поверить.

— Сердце Вашего верного слуги разбито, Нами-суан, — голосил кок, так и не добившись хоть капли теплоты в ее взгляде.

— Мне-коктейль-с-тремя-кубиками-льда, — и опять на выдохе, словно одно слово говорит.

Монки Ди заливается смехом, наблюдая за ползающим на коленях Санджи. Кладя ладонь на девичье плечо, трещит:

— Да прости ты его, что тебе стоит. Я сразу все забыл, а ты как всю жизнь собираешься кукситься.

— Кукситься? Кукситься! Да я такое ему до последнего выпавшего волоска припоминать буду! И счет за моральный ущерб еще предоставлю, не наготовит на столько белли. Не прощу, как он с тобой поступил.

И Нами не забыть того, как он ее притянул за руки и столкнул лбами.

— То наши дела, мужские. А я говорю: прости.

— А вот и не буду, — заикалась на каждом слове навигатор, медленно отползала в сторону каюты и хлопнула дверью за собой, успела только услышать «Во смешная». — Сам идиот, — и затворила дверь заново, еще крепче ударив ей по косякам.

Такой взрослый и сильный, Монки Ди волновал ее душу. Нами не прощала серьезных обид, тех, что горькие и не желают стираться из памяти. Но ничего не может с собой поделать, кроме как нарезать кривые части карт и громко возмущаться, что такой олух не может вести Санни Го, что, будь его воля, весь Дозор бы с собой сдружил, еще бы Акаину за штурвал поставил, и разбрасывала листы в воздух.

— Разозлил ты ее, капитан-сан, — лукаво улыбнулась Робин и наколдованным Ля Флер подтолкнула его в женскую каюту. И дверь никак не раскрывалась из-за лепестковых ладоней, плотно держащих древесину.

— С окна брошусь, — голосила навигатор, пока голоса не стихли, как и громкий смех Луффи.

— Коварная женщина, — бросил мечник, прикрывая обратно глаза и погружаясь в дрему.

Нико только улыбнулась, ведь нужно было научить подругу забывать о былом. А то, что сейчас Нами не вспоминала о Цезаре, и думать не приходилось.

Примечания:

Может быть чууууууууточку спойлеров, но вы делайте вид, что не видели. Если кому интересно, здесь упоминается немного 857 главы.

Нами до чертиков ревнует Луффи. Когда ему надо наладить отношения с Амазон Лили — это все идея Джинбея, хочет усилить власть Монки, — он отсылает приглашение королеве острова.

И мчится на корабль тысяч солнц эта самая правительница с реактивной скоростью, точно оседлала гигантского кальмара. А по прибытии то и дело старается обнять Луффи, говорит с ним мягко и лебезит, прося угоститься ее дарами. У штурмана зубная эмаль стирается от того, как она сжимает челюсти.

Со всеми остальными эта Боа холодна и едва на плечи ногу не запрокидывает, лишь бы показать, как она готова их придавить в случае чего, при Монки Ди же тает.

У нее и имя мощное, думается Нами. Хэнкок. Х-э-н-к-о-к.

Она и красивее, признает Нами, опуская взгляд карих глаз. Эта женщина уверена в себе, глаза ее ясные, синие и не сравнятся с ее привычными.

Хэнкок сильнее и Шичибукай. Нами забывает о собственной смелости, о том, каким умелым картографом является и как подчиняет погоду.

Она всерьез думает, что с такой, как Боа, не потягается, сил хватает только сверлить взглядом и изнывать от гадкого чувства.

У нее и имя мощное, думается Нами. Хэнкок. Х-э-н-к-о-к.

Только шутка в том, что Луффи его не запоминает.

— Бок... Хэбок... Кок?..

Усопп покатывается со смеху, и его улыбки и ужимки, где он вторит за капитаном, отчего-то греют штурману душу.

— Хэй, Нами, чего грустишь? Давай-ка к нам!

Нами переглядывается с этой Боа, и взгляд королевы Амазонии забитый, лишь на миг отражает ущемленную гордость. Эта женщина с сильным именем снова надевает личину правительницы, как бы говоря:

«Ты выиграла лишь сейчас».

Нами обнимает капитана, виснет на нем и оттягивает веко, показав при этом сопернице высунутый язык. Луффи со смеху покатывается и повторяет. Хэнкок действительно проигрывает.

Хэнкок вскоре покидает Саузенд Санни, и она совсем не рада подписанному соглашению. Нами остается. Она подле Луффи, и ей не надо пересекать океан, чтобы оказаться рядом с ним.

У Нами имя простое и слабенькое совсем, страха не внушит. Однако что-то подсказывает девушке, что Монки Ди помнит его и говорит с теплом вовсе не из-за этого.

У Нами нет фамилии. Она не взяла имени Бельмере. Зато, как и любая девушка, не раз в своей жизни примерялась к фамилиям тех, кто ей нравился.

Были в ее жизни короткие и головокружительные влюбленности, после которых она радостно шептала: «Нами Тодзё, Нами Арисава, Нами Накимура» и сотни других — не ее вовсе — имен.

Это была одна маленькая радость, когда она еще ходила под флагом Арлонга и промышляла воровством. Знакомства были короткие, но яркие. Мальчишки, именно мальчишки, а не мальки рыболюдей производили на нее огромное впечатление, а эмоции, оседавшие на губах, впитывались в сердце.

И Нами рассказывала об этом Ноджико во времена, когда для счастья хватало их троих: Бельмере, Ноджико и ее самой, маленькой воровки книг. Говорила взахлеб и, стирая слезы, после того, как раскрылись ее мотивы быть помощницей Арлонга и как унес ее под свои паруса Луффи, писала сейчас, закрывшись в каюте Саузенд Санни.

Изменилось одно: теперь она писала об одной фамилии, только ее примеряла. А Ноджико быстро и оперативно присылала ответы с альбатросом их родного острова. Нами, не задумываясь, гладила оперение птицы, читая написанные сестрой строки.

Навигатор писала ей много и ни о чем, чтобы разбавить текст и отвлечь от сути, однако Ноджико была прозорливой:

— «Не спеши становиться Монки Ди Нами, успеется еще. Побудь Мугиварой и насладись гордым именем команды Вашего бравого капитана. И когда это ты успела приноровиться к женским мечтам? Платья никогда не были апогеем твоих планов, тем более белые».

Нами и фамилии своей команды примеряла, они ведь ей тоже нравились, да и трудно помыслить иначе. И Ророноа, и все гадала над фамилией Санджи, а потом только отплевывалась, и остановилась на Робин.

— Сестрица, я хочу быть Нико, как ты, — улыбалась она подруге, и ну точно ребенок, кто взгляни на это чистое, безо всяких помыслов лицо.

— Не стоит. Фамилия эта гиблая. Я одна осталась носить ее. Останься, как вся наша семья, Мугиварой. Это имя куда более славное.

И сплелись слова ее названных сестер. Нами улыбалась, считала их правыми и писала ответ Ноджико. Только вот никто же не запрещал мечтаний, где она — Монки Ди Нами?..

Нами настигают сотни переживаний и волнений, как только голова не лопнет.

Одним спокойным вечерком, пока увлеченная книгой Робин тихо шелестела листьями, навигатор Мугивар начинает представлять, что было бы, не встреться они с Луффи или не будь он мужчиной.

Что за девчонкой был бы ее вздорный, казалось бы, капитан? Вольной и беспрекословной, такой же живой и слишком активной.

Полюбила бы ее Нами, наплевав на все? Она воображает, как ее глаза-угольки обрамлены ресницами, какие чувственные и натурального цвета губы... Как она выбивает в драке зубы, свистит Санджи налить побольше молока, и с ней снова все в порядке.

Нами трясет головой, ее рыжие локоны мечутся по нежному лицу, красному от смеха.

Нико лукаво улыбается, смотря на подругу, но не вмешивается.

Мысли навигатора забиты размышлениями, какая эта Луффи? Женственная? Точеная ли у нее фигура, есть ли красивые формы или она по-прежнему как мальчишка?

Представлений у Нами — целый океан.

И себя рядом с ней она пытается представить, что будет делать с ней, раз она — девушка. А еще воображает, есть ли шансы, ведь на такую Королеву пиратов весь мир обратил бы внимание.

Нами снова трудно вообразить, что она может конкурировать. Но на этот раз мысленно проигрывает не Хэнкок вовсе, а таким пиратам, как Трафальгар. Ему Монки жизнью обязана. Что бы держало ее рядом с Нами?

Девушка забывается и хочет представить какую-то сцену. Например, как ее целуют. И не знает, что глаза ее мечтательные и цвета янтаря.

Не спешит выходить на палубу и игнорирует обед. Сидит безвылазно и все представляет, закутавшись от переизбытка чувств в покрывало. Лежи она гамаке, перевернула бы сотни раз.

А она сидит над своим столом и цепляет пальчиками мягкую ткань.

В мыслях ее только Луффи. Образы смешанные, и парень, и девушка. Все это месиво чувств с ума сводит.

Ей все равно, на самом деле, уже, каким будет Луффи. Она влюбленно и ропотно представляет поцелуи без оболочки, только с комком чувств и эмоций, всеми качествами ее капитана. И становится не так уж важно, девушка это или еще кто.

И когда в каюту заходит кок с подносом, заботясь о Нами, она только швыряет в него подушкой и грозно шипит, как обиженная кошка. Санджи не замечает красных щек. Робин только улыбается и затворяет двери.

Она-то знает, что однажды весна в сердце ее подруги перестанет быть промерзшей и пустой, с наледью снега и по-настоящему расцветет.

А пока расцветает ее ля Флёр, оставляющий едва заметный поцелуй на щеке.

Нами нравятся фотокарточки, поверхность их чаще глянцевая, чем матовая, и пальцы скользят по изображению. Она может часами перебирать альбомы и переставлять фото, как ей сейчас кажется нужным.

Но до чего же приятно держать картины, рисунки хотя бы, чувствуя текстуру красок и всю палитру чувств художника. Это до того будоражит, что она оказывается одурманена желанием получить общую с Луффи картину.

Монки Ди так и не находит в команду художника, но Мугивары все равно больше не та кучка детишек. Они — большая дружная семья, включая их альянс. Но творческие способности Усоппа все же не поддаются сомнениям. И Нами начинает активную тактику, чтобы канонир сдался. Тот соглашается, огласив ценой свой долг. Нами согласно кивает, Усопп пожимает руку, а навигатор уверенно шепчет:

— Тебе останется всего лишь вернуть набежавшие проценты, — парень только и заливает про аллергию на ведьм, когда Нами приступает к самой сложной части операции: усадить спокойно Луффи на несколько часов.

Преисполненная затей девушка и не мыслит о проигрыше и наглым образом отворяет дверь в мужскую каюту, выуживает Монки. Сразу ей не удается. Он увиливает и обвивается вокруг ее тела, пока навигатор не предпринимает экстренные меры: схватить капитана за ухо и потащить.

Усопп уже нетерпеливо топчет ногой, он стоит у мольберта и ненавязчиво помешивает кистью краску.

Нами врывается резко, и Муза творца упорхает со скоростью плывущего рыбочеловека. Канонир тешится тем, что останется должен девушке сравнительно малую сумму, и творит по необходимости.

Рычать ему самому не приходится, все делает Нами, то и дело отвешивает затрещины и натягивает нервные улыбки, а Луффи все норовит удрать.

— Ну посиди ради меня! — не выдерживает девушка, кладет ему руку на колено и придавливает, не давая елозить, точно ребенку.

Как ни странно, он успокаивается. Навигатор полна непонимания, и теперь ей самой не сидится на месте. Она даже нервничает, что могло утихомирить главного дебошира Нового мира?

И она только было гаркает, чего это Луффи поднимается, как он натягивает улыбку до ушей.

— Как чего? Усопп закончил с рисунком!

Нами только пораженно подымается следом, чтобы посмотреть итог творения.

Она остается не просто довольной, Нами прямо сырой холст к груди прижать хочет. Но ей удается сдержать порыв, и она просто несется с изображением в каюту.

У Нами нет такой большой рамки, но она берет гвозди и молоток Усоппа и приколачивает картину просто к стене.

Она перебирает фотографии и смотрит на картину. Первое их совместное изображение до больного давит на сердце теплом.

Нами не надо слов, чтобы хвастаться. Всем и без того ясно, как девушка дорожит своими сокровищами, не имеющими ценности для других.

Однажды, во время исследования одной из земель, когда-то принадлежавших Большой Мамочке, где трава сахарная и даже животные — сладости, Нами настигает одна ошеломляющая догадка.

Девушка следит за предметом своей головоломки и поверить не может. Она была уверена, что в их команде только один топографический кретин.

Оказывается, два.

Понять это несложно: Луффи идет, куда в голову взбредет. Единственное отличие от Зоро в том, что ходит он не кругами, а напрямик. Условия экспериментального острова позволяют Монки прогрызать себе путь. Что капитан не пользуется ни ориентирами, ни логикой становится ясно в первые же минуты наблюдения.

Но в чем состоит интерес, помощи он все же просит. Громко, шумно, истинно в его репертуаре:

— Нами! Нам куда?

Правда, догадывается об этом после трехчасового бесцельного блуждания. Надо признать, наедается он при такой прогулке до того плотно, что не просит у Санджи добавки на обеде.

А как его скорый метаболизм справляется с калориями, вновь выпрыгивает с борта, избегая цивилизованного способа спуститься на берег. В этот раз прихватывает с собой Нами, а не просто дает ходить ей рядом и разглядывать необычные деревья.

Девушка обескуражена и, честно, успевает помыслить о романтической прогулке, что Монки Ди хочет провести с ней время, и просто расплывается от того, что он уверенно тащит ее за руку.

Жаль, мечтания имеют обыкновение устроить подлянки.

— Нами, тянучки на западе? Лог-Пос уже настроился на карамель или, да, точно, он уже должен показать, где пальмы из жвачки!

И совершенно не понимает, почему его навигатор не разделяет его запала и такая красная. Но что Луффи знает точно: занесенный над головой климатакт не сулит добра и сыпавшихся из призванных туч конфет.

Парнишка ловко обвивает ее руку, тешится свойством своего Дьявольского Фрукта и сжимает Нами. Сердце ее трепыхается в разы чаще.

— Ну не злись, я же поделюсь...

Было присмиревшая девушка умудряется вспылить настолько, что ловко выпутывается из той резиновой пружинки и таки уходит прочь.

— Стой! А шоколадные крокодилы, а пастбище сахарных страусов и леденцовое озеро? Ты мне нужна, Нами!

Несмотря на то, что она знатно зла, последние слова капитана заставляют ее остановиться, и Нами и впрямь замирает.

Ворчит, что если надо, он и так учует, и просто следует за ним.

О чем она могла только мечтать? Это же Луффи. Да, повзрослевший и вызывающий не смех, как раньше, а возбуждение, но все же Луффи. Он изменился за годы плавания, стал серьезнее, одолел множество врагов и не меньше людей сподвиг на свершение великих дел. Только проблема в том, что он — великовозрастный мальчишка, в душе которого игры одни. Нами не исключала, что и она для него остается забавой.

Дивный остров увлекает капитана куда сильнее, чем она, думает Нами, окунает ладони в водоем с густым какао и подносит ко рту. Но ее буквально налету перехватывает Луффи и ловко опустошает содержимое рук.

Нами не знает, злиться ли ей. Только ощущение его губ на собственных пальцах с ума сводит, ноги подкашивается, а он, довольно улыбаясь, говорит, что ей не следует пить неизвестные сладости, у него желудок хотя бы на порядок крепче.

— Ага, халвяная зебра зефирками нагадила, — толком не соображая, язвит навигатор Мугивар.

Монки хохотом заливается, пугая сладкую живность во всей округе, а вот Нами не до смеха. Она совершенно без понятия, как это воспринять. Намек это или забота в стиле Луффи, может, вовсе нежелание марать собственные руки. Нами не знает. Только глупая — влюбленная — улыбка вновь не сходит с лица.

Состав команды долгое время оставался неизменным. Нами уже не помыслит Санни без Френки или Брука. Но ведь было время, когда и самого Санни не было, тогда кучка пиратов была редкой и рассекала воды на Мерри, еще раньше — на суденышке безымянном.

И девушка никак не отвыкнет от того, что она — и штурман, и картограф, и казначей. Все эти занятия любы сердцу и не собираются переходить в другие руки.

Она недоверчиво осматривает новых пиратов, отошедших от альянса и попросившихся поближе к Луффи. Недоверия в ее взгляде хоть черпаком выливай — слишком много. Она шипит и едва не царапает, стоит кому-то предложить помощь.

— Вот еще! Сама справлюсь, — ворчит Нами и убирает очередные слишком длинные ручонки подальше от ее журнала с расписками и набросанными за пару минут планами на месяц, куда придется потратиться. — И так вас черт прокормишь, еще и к деньгам суются.

Ей все равно, что она дерзит людям, за чьи головы обещана награда, едва помещающаяся в одной строке поисковой листовки. Почему-то уверена, что ее и пальцем не тронут, а если кто и осмелится поднять руку — окажется вовлечен в драку с капитаном.

Она — собственница до такой степени, что ревнует буквально все: их родной корабль, свои вещи, друзей и, конечно, свое значимое место. Нами не доверяет незнакомцам и не позволяет себе слишком быстро подпускать их к себе. Пусть Луффи и распахивает душу каждому встречному, она не такая. Отучена.

Горький опыт прошлого дает о себе знать скверным настроением. Штурман часто язвит, много ругается и с боем отстаивает свою точку зрения.

И даже если это робкое «Позволь помочь», она прожигает говорящего взглядом и угрожающе громко дышит.

— Нами, а ты на ежа похожа, — смеется Луффи, замечая такую картину. Правда, успевает с таким же гоготом ускакать от нее и не получить затрещины.

За нее беспокоится команда. И только один человек предпринимает меры. Девушка напрочь забывает о дежурстве на вороньем гнезде, потому, когда Ророноа говорит ей, что пора приниматься за работу, Нами вновь ворчит проклятия.

— Да что с тобой?! — Зоро не тот, кто станет юлить. Он горланит громко и смотрит ей прямо в глаза. Катаны покачиваются на поясе из-за активной жестикуляции руками.

Ророноа тащит ее точно провинившегося котенка — за шкирку — и даже не думает слушать.

— Ты совсем на гормонах помешалась. Кто о влиянии Луффи думать будет? Ты одна не вытянешь его в короли, нужны люди. И ты их гонишь с корабля, идиотка!

Нами чувствует удар. Ее не били, но невидимый след ладони алеет на щеке. Она раскрывает глаза, как будто ей действительно прилетело чем. И смотрит на Ророноа. Хоть тот и смыкает брови и губы, не зол по-настоящему.

— Просто думаешь, другой казначей тебе долг простит. Даже не надейся, — подмигивает она и жестом показывает, что ее руки требуют денег.

Но на следующий день она уже терпимее относится к остальным. Да, пусть жизнь ее потрепала, и она долго искала пристанище, это не повод держаться мертвой хваткой. Монки Ди все равно на ее стороне. Тепло разливается медом на душе.

Нами боится быть слабой. Чувство беспомощности выводит нервы до предела.

В большинстве случаев она просто наблюдала за тем, как Луффи били. Осознает она это после стычки Мугивары с Кидом. Юстас заключил альянс и в течение долгого времени досаждал Кайдо. Из проклятого поколения, в конце концов. Признать в нем достойного противника в борьбе за корону оказалось до невозможного просто.

Нами понимает, что глаза ее — стеклянные пустышки, когда оседает на колени и просто смотрит на атаки Кида. Желание броситься на него и разорвать клокочет в груди, доводит до кипения, но остается внутри и оседает горьким конденсатом на сердце.

Беспомощна. Слаба. Ничего не может против пирата. Ноги тяжелые. И она действует против своего осознания ситуации, хватая климатакт со всей яростью. Она не может сидеть, когда Луффи грозит опасность.

Останавливает ее даже не Юстас. Дружки его. Атака штормом сбивает их с ног, но далее металл, направленный Кидом, рассекает ей бровь, и старпом оттаскивает ее прочь. Санджи бросается отомстить, а Нами брыкается в хватке Зоро и Усоппа.

— Страх потеряла?! — шипит канонир. — Это же Юстас! Ладно, против остальных перла, но тогда ты хоть грани знала.

— Нет этих граней, — кричит она и бьет ногами друзей, рвется к Монки, не видит самой битвы, того, как спокойно колышется крона мандаринов, не успокаивает аромат дома. — Пустите же!

— Женщине не место в разборках капитанов, — сухо отрезает Ророноа и наблюдает за полыхающей ногой кока, поставленной на горло напавшему на меллорин пирату. Винсмок выдыхает дым тому в лицо, и исходящая от него угроза затыкает остальных.

— Ему королем надо стать, но и жить тоже! — Нами кричит, ей до больного страшно от сыпящихся песком сил. Ветер уносит их, и она совсем пуста. — Я даже помочь не могу.

— Вот именно! — галдят одновременно мужчины. Зоро замечает, как она перестает трепыхаться, точно смирилась, и отпускает. — Вот что ты сделаешь?

А девушка пользуется спокойствием и вырывается, оставив в руках канонира и старпома кардиган. На тонкой ее майке грязные следы, оставленные палубой. Она не смотрит, бежит. Ноги ослабевают, глаза смыкаются. Нами так и не освоила воли, и она ее и обездвиживает. Зоро только хмыкает на возмущения Санджи.

Юстас покидает город, в котором они с Монки Ди столкнулись. Поверженный, он не скрывает своих намерений столкнуться с Луффи в дальнейшем.

Все спокойно выдыхают. Грудная клетка Нами остается натянутой тетивой, и она почти не спит.

Близ оказывается Дресс Роуз. Вновь эта страна дарит им Дьявольский Плод. Покинувший мир фруктовик оставил в память о себе свои силы, а добродушный король Рику с улыбкой вручает его давнему другу. Ребекка нарочно называет его именем гладиатора, и в целом когда-то плененная земля принимает его радостно.

Нами улыбается, когда Виола зовет их с Робин и Морковкой по магазинам, не скрывает радости, когда хлебнувший у алтаря горя Винсмок преклоняет колено перед дочерью короля. Не слышит слов о горячей любви местных дам и шуточек влюбленных. Город почти пленит ее.

Но ее сердце занято противоборствующими силами: бескрайней любовью к близким, к Луффи и смертной тоской из-за собственной слабости.

Нами улыбается и продолжает принимать дары Дресс Роуз, счастлива тишине и миру, отсутствию выстрелов и живых игрушек.

Но она сама беспокойна настолько, что на целый континент хватит.

И когда на их корабле появляется фрукт, неизвестный по свойствам, этой ночью не смыкает глаз.

Читающая на посту Робин не разрушает молчания глубокой ночи и лишь пристально следит за подругой, не скрывая беспокойства. Но не встревает. Больше же никто не видит, как штурман крадется, тихо ступая по деревянному и скрипящему полу.

Стол прямо перед девушкой, на нем клетка. Отпереть замок шпилькой не составляет труда.

Ананас со скрюченной спиралями зеленью и шкуркой манит могуществом. Нами со слезами хватает его пальцами и вгрызается в мякоть.

Укус не горче положения и слабости. Нами норовит проглотить, запив своей же слезой.

Только рой мыслей отвлекает до того, что она не только забывает о ночных зажорах Монки, но и не слышит, как он хлопает дверью, по-хозяйски шлепая к холодильнику.

Парень не разменивается на глупые вопросы в стиле: «Намичтожетыэтоделаешь?». Луффи вырывает из рук навигатора плод и сует себе в рот. Когда он кусает, девушка вынимает ананасоподобный фрукт. Руки ее искусаны.

— Идиот, ты же не Тич, — льются слезы от страха, но она не забывает о попытках спасти Монки.

— Тебе нельзя!..

Нами плавает ловче рыбы, и она готова распроститься с этим даром, только чтобы суметь постоять за Луффи.

Их противостояние бессмысленное. Нами слабее Луффи физически, местами морально, но не в желании уберечь. И лишь в этом они с Монки, пожалуй, могут посоревноваться.

Грохот на кухне колоссальный. Вцепившаяся в друг друга пара раскидывает кухонную утварь, оказываются в кокосовой стружке, разливают друг на друга ледяную воду. Но ничего из этого не помогает их разлепить. Шум кок, благо, не слышит, оказываясь и сам неплохим нарушителем тишины.

Ророноа раскидывает их обоих. Ворчит, что ведьма совсем сбрендила и на Монки влияет. Нами плачет и яростно рвется отобрать Дьявольский Фрукт, царапает руки Зоро, смотрит злобно. Не помогает.

Луффи никто не держит, и он срывает пластырь с рыжей брови. Рассеченная рана обнажена, сразу после открывается душа.

— Я тебя, дурень, защитить хотела. Даже плод этот горький готова съесть, а ты останавливаешь. Думаешь, я остановлюсь так просто?..

Всхлипывания мешают говорить дальше, и потом уже ни Зоро, ни Луффи не разбирают ее слов.

— Тебе этого и не надо, — он редко серьезен. — Разве не видела, какой я сильный? Сам за себя постою. А ты меня столько раз в воде выручала, что остальное — ерунда!

Обычно он распинается перед врагами или заблудшими овцами. Она сама себя овцой почувствовала, слыша его слова.

— Тебя и Зоро спасти может, — рыдает Нами, тянется отобрать источник силы. Но Луффи не дает. Зоро заверяет, что специально не станет выручать капитана. — Что ты еще прикажешь мне сделать?

— Оставаться собой.

Улыбка Луффи совсем добивает Нами, после она не знает, что ей делать. Пустота на месте беспомощности не спешит зарастать и зияет сквозной дырой.

Он кладет локоть ей на голову и протягивает кружку эля.

Они все трое садятся на пол и пьют, говоря по душам. Нами узнает, что Луффи не дают жить Акаину и Тич. Из-за них погиб Эйс. У Зоро проблемы, не знает, куда двигаться дальше.

И Нами едва не сбалтывает, что любит Луффи. Подобная осечка заставляет ее покраснеть и сделать вид, что виной алкоголь.

Заставший их с утра кок добр к ним лишь из-за штурмана. Плод бесследно исчезает.

Пока Нами насмехается над тем, как Луффи съел что-то не то, замечает недомогание собственного организма, а на следующий день ее уже одолевают жар и озноб.

Болезни будоражат рассудок, распутывают запутанные нити воспоминаний. Она предстает перед далеким и, как ей казалось, забытым прошлым, где Бельмере учит ее ходить, а потом вся жизнь на катушку наматывается. Тоска по матери сжимает сердце тяжелыми путами, Чоппер, качая головой, говорит, что от лихорадки у Нами тахикардия.

Штурман вспоминает в безрассудстве своем, как корабли Арлонга захватывают ее родину, как ее талант создавать карты и гордость матери заинтересовывают пирата. Запах мандаринов белладонной отдает во рту, на деле — с губ стекает суспензия, данная Тони-Тони.

Луффи недовольно качает головой, делая непомерно широкие шаги вокруг ее кровати, нарезает круги и громко сопит от чрезмерной мозговой деятельности. Он-то недолго болеет, уже может спокойно есть и, пользуясь такой возможностью, наедается в женской каюте до отвала притащенной им же пищей.

Чоппер разрывается между болезненной девушкой и желанием остановить капитана, жующего как не в себя. И нет замечаний Нами, что ничего с ним не станет.

Робин уже заверила врача, что будет делать подруге спиртовое обтирание и менять повязки, как свесившаяся рука штурмана схватывает снующего Монки за лодыжку.

— Луффи... — жарко выдыхает она иссохшими губами. — Деревня Кокояси... На моей родине остались карты. В этих картах жизнь моей матери, я должна забрать их!

Сил в ее тельце немного, однако она крепко сжимает плоть Луффи, и вокруг ее пальцев темнеют синяки. Монки наблюдает за ней пристально, видит, как она, раскидывая простыни, продвигается наружу, смотрит, как рвется изменить курс, как руки ее, слабые от болезни, неотрывны от штурвала. Капитан следует за ней медленно и размеренно, держит в одной руке недоеденное мясо, другой хватает ее и тащит, не давая намокнуть на палубе, где хлещет ливень и бьет осколками лед. Капризный Новый Мир, не менее непредсказуемая погода. И Нами, тяжело дыша, предсказывает следующие аномалии, сбивается и вновь говорит о родной деревне.

Голос девушки едва слышный, и она просто жарко дышит ему в шею. Пылающая слеза капает ему за ворот.

— Мы вернем их, — голос Монки временами грозный и угрожающий, когда она так собой рискует. Сейчас же твердый и стоящий на своем. На его заверения девушка успокаивается, обмякает в руках капитана и смыкает веки.

Вновь одолевают видения. Что корабль разрезает водную гладь, Луффи вновь в обломках офиса Арлонга. А просыпается от нежной руки Ноджико на своей голове и заботливой улыбки.

На стенах ее каюты цветными кнопками прикреплены карты, нарисованные еще совсем девчонкой. Робин рассматривает их с неподдельным интересом.

— А талант у тебя, должно быть, врожденный, — заключает она с улыбкой.

— Губительный, — отрицательно качая головой, шепчет Нами и утыкается сестре в грудь.

На полу сопит Монки с заразительной улыбкой и довольным видом. Ноджико глядит на него, окликает Нами и тычет пальцем.

— Прекрасный, дурочка, если такие великие люди готовы пересечь половину мира по одной твоей просьбе. Так нарисуй ради него все континенты и что нам только даровано Ками с такой точностью, на какую одна ты способна.

Щеки Нами расплываются красным, когда она видит Монки Ди таким уставшим, но преисполненным собственной затеей. Она осознает, что будь на его месте, черта с два бы так поступила.

А Луффи — да. Еще и поздравляет с выздоровлением. Нами вновь плачет, но уже сжав его в объятьях.

Память о Бельмере жива, пока он такой же храбрый и безрассудный, пока карты ее целы, пока сестра рядом и гладит по длинным ее волосам.

Запах цитрусовых в этот день особенно сильный. И она чуть ли не душит Луффи, всего пропахшего морской солью и мандаринами. Он привычно смеется.

Примечания:

Сегодня мой День рождения, и мне захотелось после всех поздравлений и подарков приняться за написание. Это, правда, то, что дарит мне реальное удовольствие.)

Надеюсь, глава вам понравится.) с:

У Нами руки ловкие, пальцы мягкие, движения плавные. Кисти проворные и непоколебимые, касаются сочной доли и смыкаются кулаком, сок стекает поверх обтянутых кожей вен.

От нее пахнет цитрусами, солнце припекает, и аромат донельзя привлекателен.

Но Луффи не обращает внимания. Ведь эта самая соблазнительница украла его начищенный мандарин. У него. У Монки Ди. Украсть еду. Да где такое видано?

— Нэ? — горланит капитан, снося все на своем пути, пока девушка грациозно увиливает и только хвостом не трясет. Мугивара надувается, точно индюк, и в этот раз сторожит фрукты в разы сильнее. Только отвлекается на пылающий на тарелке стейк, как в этот раз Нами уводит уже два плода.

Порывы ветра разносят гастрономически великолепные запахи, и желудки команды сводит. Отобедать не выходит — дверь на кухню забарикадирована, а выломать ее Санджи не может по одной простой причине. Прижимает ее своим телом нерадивая штурман. Она было поплетется крабом к каюте, как Монки ловко обходит ее и цепляет вездесущими ручищами. Нами отбивается климатактом, вобравшим мандариновую натуру, и Луффи от таких ударов лишь сильнее раззадорен — не может же он забыть, что его обделили едой. Это в его привычках таскать порции, но никак не Нами.

Нами может обвести вокруг пальца бандита, унести сокровища и любоваться блеском золота на солнце. Эта хитрая девушка дает в долг, в проценты не забирая разве что душу. С чего бы вдруг ей таскать цитрусовые дольки?

Но она уверенно продолжала это делать, и вот нарвалась. Луффи хватает ее за запястье и смотрит угольками этими своими ей в глаза. Неотрывно, опасно со стороны. Кок надрывается и угрожает лишить капитана добавки, но его ничто не останавливает, и, что интереснее, Нами не отводит взгляда.

— Это моя еда, — заверяет он. Медленно и точно. Он делится всем и отрывает куски не от одной библикарты, от сердца в том числе. Он не простой паренек, главный кандидат в короли. Но не может простить ей мандарина. — Почему ты крадешь?

— Потому, что кошкам свойственно поступать как вздумается, — выдыхает она своим фруктовым дыханием. — А я от своего звания пока не отступалась.

Он выпускает ее и открывает дверь Санджи. Серьезный вид сменяется радостно-беззаботным, и все, казалось бы, забывается.

Но вечером Нами ловит рукой со следами его пальцев на запястье чистый оранжевый шар.

— И я не следую правилам, — говорит он ей перед тем как принять пост. Не дойдя лишь пару метров до львиной головы, с которой прыгал на гнездо, он смотрит на нее и просто смеется, говоря это.

— Будто когда-либо следовал, — тень девичьей улыбки поглощает ночь, как и заливистый смех Монки.

Принимает-таки, что она — кошка, что привыкла воровать, более того — мирится. И ей так и хочется вильнуть хвостом, но она только смотрит взглядом, полного знания обо всем, так походя на Робин.

Примечания:

У меня 17 новых идей, ребят. Я просто в шоке, ибо накануне сессия. Но я все равно рада и постараюсь по мере возможностей исполнять задумки. Так что знайте, что фф не забыт.)

Луффи приходит в голову отличная, как ему кажется, идея. Нами хватается за макушку, ворчит и даже пытается спихнуть его хиленькую удочку в океан.

Не выходит.

Монки с ужасным упорством продолжает приманивать Морского Короля хлебушком. Сколько штурман ни сетует и ни старается резко сменить курс, результат не дает о себе знать.

А капитан впервые проявляет стоическое терпение и не кемарит днем, буравит взглядом водную гладь и будто не замечает, сколько оттенков она сменяет за это время.

Стоит отметить, ослом называют не его одного, Нами в придачу, что никак не отвяжется.

Когда штурман понимает, что идти против этого упрямца дело крайне глупое и, в общем-то, бесполезное, идет на крайние меры.

Она только манит окороком у кромки воды, как на нее нацеливаются несколько чудищ сразу. И если Морские Короли кажутся карасиками, проголодавшийся Луффи с горящими глазами и острой ухмылкой вызывает разряд по всему позвоночному столбу. Мясо летит в воздух, девушка бежит прочь, снедаемая ужасом, а капитан безжалостно уничтожает приманку и начинает глодать сырое мясо отбитого зверя.

Санджи лупасит Луффи ботинком и безуспешно тянет улов на кухню, отцепиться от Монки до конца не выходит, он остается на хвосте, который кок, не раздумывая, отрезает. И продолжает нарезать Короля уже относительно спокойно.

Перекусивший капитан восстанавливает ясность ума и легкость мысли. Нами высовывает нос из каюты и, видя цель, спешит к ней.

Она уже не отчитывает его, а сразу и в лоб спрашивает:

— Да откуда у тебя такая идиотская идея ловли?

— От деды.

Где-то в Новом Мире Монки ди Гарп чихает и рассыпает пачку чипсов, пока Сенгоку потешается над ним и спокойно поглощает снеки. Им неведомо, что творит одна команда пиратов, отошли от дел, отдыхая в свое удовольствие. Может, оно им и в пользу, чего-то не знать.

Луффи находит забавным то, что некоторые его накама до неприличного пугливы. И травит байки о призраках команды Летучего Голландца, припоминая при этом истории, которые ему рассказывали Эйс и Сабо, когда-то вызывая у него дикий блеск в глазах и неудержимый смех. Чоппера, Усоппа и Нами ждали встающие дыбом волосы.

И если Усопп вскоре стал отмахиваться, лепетать про болезнь «Боюсь-всяких-небылиц», Чоппер, впервые проявив хитрость, заявил, что его надо лечить, Нами в команде главных трусов осталась одна.

Штурман Мугивар шагает по палубе на цыпочках, чтобы из-за угла вдруг не выскочил Монки, продолжив рассказывать, как гниющие глазницы прозябали внутри черепа юнги, который вовремя не предупредил канонира, и корабль не успел отбиться. Девушка затыкает уши, громко насчитывает Луффи проценты и старается как можно скорее сбежать.

Чувство стыда притупляется ощущением ужасной беспомощности, неделей позже, когда капитан все не унимается — бессмысленной яростью.

Нами выкидывает лучшие во всем свете беруши, данные Усоппом. Все равно помогали слабо, и Луффи удавалось их перекричать. Она знала слабое место Монки Ди. Все знают. Она не спешит отбросить преимущество в сторону, наоборот, с радостью пользуется.

Нами почти не дрожит, когда за обеденным столом к ней подлетает друг и кладет локоть на плечо, самозабвенно говоря:

— Так вот, я не досказал... — и его пыл девушка с радостью прерывает, однако не сумев забрать стейка, что он поглощает.

— А знаешь что, Луффи? — штурман старательно нагоняет на парня страх, ее радужка даже отливает блестящим серебром, на глаза налегают тени, а рот вытягивается по слогам, так, что Луффи следит за каждым словом. — В дни ужасающего голода, царившего даже на изобилирующих землях Нового Мира, по водам Гранд Лайн поставляли человечину. И вот это мясо, что ты только что съел, — она тыкает в него пальцами, проводит ими по волокнам, и отводит руку, — тоже могло быть когда-то человеком.

Монки не отвечает, схватывает ее за кисть, и игравшая до этого Нами, пугается куда сильнее, чем от баек. На ее лице настоящий ужас, и она не сдерживает писк, когда Луффи плотоядно слизывает мясной сок, собранный пальцами Нами.

Ее медные волосы едва не покрываются наледью инея, когда после всего этого Монки Ди от души смеется.

— Не, ну это совсем древняя история. Нашла что вспомнить.

Для него это обычный жест. Мол, ты трогаешь мое мясо, я просто доедаю то, что принадлежит мне. Для Нами ни черта все не просто. Она раскрывает широко рот, точно рыба, и реакция эта подходит еще и к тому, что Луффи ее за пояс затыкает.

Штурман надувается. Обидно, что не выходит напугать капитана, однако ей удается отвадить его рассказывать про Голландца.

И снова он трогает ее пальцы. Сердце от воспоминаний дрожит. Мугивары продолжают подшучивать. Внешний мир не останавливается, как ее внутренний. А Луффи будто бы все нипочем. Иногда ей хочется знать, что же у этого мальчишки в голове.

Перед кораблем, рассекающим бессердечные гребни волн Гранд Лайн златовласой гривой льва, предстает проблема: мало того, что нужно пересечь бурный пролив, так и сине-белые флаги флота колышут небо.

Власть Акаину ослабла, решается вопрос, достойный ли он адмирал. И в свете этих событий Гарп вновь взбирается на борт, которому отдал душу, и дышит приносящим определенную боль соленым воздухом. Кажется, кристаллы царапают ему легкие, а он лишь сильнее вдыхает.

И именно он предстает перед Мугиварами. В шутку велит подчиненным пульнуть ядром. Железная тяга сокращает разделяющие его и корабль Санни Го мили, приземляется на деревянную поверхность возле травы, укрывающей корни мандаринов. Усопп дребезжит от страха, горланит, раздирая язык до мякоти, а зоркий глаз Зоро подмечает: фальшивка.

— Стой, — говорит он канониру, и точным ударом катаны рассекает шар, из него вываливается записка, которую он подает проходящей Нико.

— Нас ждут в гости, — улыбаясь, произносит она.

Луффи переполняет истинная радость, а фальшивой от него, кажется, и не увидишь. Трап скрепляет их корабли.

Нами чувствует неладное. Что-то не дает ей быть одинаково счастливой с Монки.

На сердце скребут кошки, девушка усмехается, не зря ее самой так прозвали. И ступает вслед за командой, хотя так и хочется остановиться в любой момент, прикрыться тем, что надо стеречь Санни, но ноги продолжают шаг.

Семейство Монки воссоединяется шумно, алкоголь льется рекой. Нами не лезет в эпицентр, садится рядом с пьющим первее всех Зоро, прикрывшим глаза. Он млеет от таких событий, в словах его рычание удовольствия, когда он произносит тост за капитана. Рядом примостилась Робин на сплетенном из ладоней Ля Флёр кресле и, глядя так понимающе, мастерит такой же для подруги.

Нами неспокойно даже после несчетно выпитых кружек эля. Спирт не будоражит кровь, не сглаживает натянутые нервы и не дает расслабить грудь, стойкую и чуть не бездыханную от напряжения, точно тетива.

День норовит закончиться. Штурман наблюдает за темнеющим небом. Ей не хочется отдыхать и веселиться.

Луффи не отходит далеко от деда, все говорит с ним, и голос его, в отличие от почти не пьянеющей Нами, выдает, что алкоголь взял верх над разумом.

— Я же вас мальчишками помню, — говорит Гарп, — жаль, не взял вас под опеку. Вырасти вы не у разбойницы, а у служителей закона, Эйс был бы жив. Я ведь обещание Роджеру дал, и перед смертью смотрел на то, как поблекли яркие веснушки Эйса, понимал, что ничего не могу. Тогда бы лучше сам загремел в Импел Даун, но отпустил его. Тяжело...

— На твоем сердце камень, — произносит Луффи твердо, несмотря на опьянение. — А в моем — пусто. Меня на ноги поставили, привели в порядок, но не могу отпустить гада Акаину. Пусть даже его под зад выгонят из дозорных, не прощу.

Нами впервые отвлекается и видит, что обычные угольки Монки становятся темнее ночи. Глаза его то ли от обиды, то ли от эля, наливаются кровью. Ей больно смотреть на него, но она не решается подойти, оборачивается на Робин в лице поддержки, а ее простыл след, как и части накам. Но с ними все в порядке, раз сила Фрукта все еще поддерживается в форме кресла.

Вновь обращает внимание на семью Монки. Гарп будто не слышит внука, и все говорит о своих ошибках:

— Из-за меня ты и с Шанксом связался. Грязный черт. Вокруг тебя рыжие, сгубившие вас троих. Бездушные они, понимаешь?

И только порвавшаяся к капитану Нами останавливается. Шаг ее замирает. Пятка так и застывает в воздухе, а носок предательски дрожит, заставляя половицы скрипеть.

Луффи оборачивается и резко начинает сверлить взором Гарпа. Мужчина хватается слишком сильно за соломенную шляпу.

— И даже от короля шляпу отдал... Мальчишка!..

— Шанкс ради меня потерял руку, никак не душу! — надрывает он голос, злость сочится в нем. — И моя накама лучше многих.

Из камбуза раскрывается дверь, выглядывает начесанная в афро голова Сенгоку.

— Да что вы развели склоки, чертовы носители инициала? — он хохочет, изменившийся от общения с Гарпом. Пьет пиво и держит за пазухой пакетик снеков.

По румяным щекам Нами катятся слезы.

— Рыжий — это всего лишь пигмент, не обремененный ничем больше! — крикнула, переполненная эмоциями девушка. — Лучше бы вы позаботились о состоянии Луффи. Ему больно, а Вы о себе заботились, не то сделали, видишь ли. Он вырос прекрасным человеком!

Сенгоку утаскивает Гарпа в каюту. Большинство дозорных лежат на палубе, вдзрыг пьяные. Им не до этого. И только Нами с толикой тоски смотрит на Луффи.

— Он не со зла, — непривычно тихо произносит Монки Ди, сгребая пятерней провалившуюся солому.

— Это все алкоголь, — поддакивает Нами и позволяет своему капитану положить ее голову ему на плечо.

— Глупости это все про рыжих, — хохочет он, найдя в себе силы, слово исток их бескрайний. — Может, черт черный, как я? Получается, я без души?

— Если уж душа есть у живого скелета, почему ее не должно быть у тебя? — впервые за встречу с Гарпом она позволяет себе расслабиться и улыбается.

Видел бы кто, как эти двое обнимаются и как Нами не хочется отстраняться от Луффи.

Понимал ли он в тот момент сказанных слов? Ведь камень свалился с ее сердца, она не ожидала, что Луффи примет удар на себя. Даже если всегда так делал, она не перестает удивляться.

Примечания:

Возможен ООС Гарпа и Сенгоку, не исключаю, что мало кто ждал несколько измененных глав, да и мне стоит извиниться за продолжительное отсутствие.

Но на то есть причины, оглашать я их с вашего позволения все-таки не буду.

Как смогу написать следующую главу — тайна семи морей; пока тянется сессия.

Уф, вроде обо всем оповестила-предупредила. Жду ваших откликов, мне важно знать, читабельна ли глава в отличие от более легких предыдущих.

Попойка заканчивается так, как обычно заканчиваются попойки. Люди расходятся, а осадок откровений остается вместе с кислым привкусом алкоголя во рту. Дозорные отчаливают, Гарп мнется, а потом громко извиняется перед внуком. Коби, переминаясь между чувством долга и нескрываемым почтением к капитану Мугивар, все же по-дружески переговаривается с Луффи до отъезда.

— Смотри, сдержи обещание, — смеется Луффи, но это не насмешка, скорее дружеский жест. Подчиненный Гарпа, смущаясь, заявляет, что не собирается проигрывать.

Так они и расходятся. Младший Монки не держит зла, прощается по-хорошему, собирает всех накама и спешит напиться сока со льдом. Остается лишь брешь в шляпе.

— Что, сушняк пронял? — хихикает Нами, перебирая сундучок с булавками. На самом деле, мелочей там такое разнообразие, что и сама девушка не скажет обо всем содержимом, но подушечку она вынимает вполне уверенно.

Игла сверкает в ее пальцах, нить продевается сквозь ушко. Луффи послушно складывает шляпу на стол.

Парень который раз убеждается: не зря она воровка. Ее тонкие пальцы ловко управляются с соломинками, прилаживая их к основе. Нить скользит, который раз спасая реликвию от того, чтобы развалиться.

Нами в такие моменты действительно заставляет Монки Ди считать ее невероятной. Нами этого знать не знает, но вот неотрывные взгляды игнорирует с трудом. Так и хочется самодовольно улыбнуться и сказать: «Все это внимание лишь для меня». Нами тешит эго и едва сдерживается.

Луффи сидит и неотрывно смотрит, как Нами чинит его шляпу.

За временем никто не следит, но уже достаточно скоро Нами нахлобучивает шляпу поверх черных локонов. Глядит ему в глаза, не убирая ладони с головы.

— Эх, вот кто без меня еще будет этим заниматься?

— А ты всегда будешь со мной, — невозмутимо заявляет капитан.

Нами смущается и сдвигает наследие Роджера на черные глаза-угольки, скрывая этот прямой и проницательный взгляд.

— Ну тебя.

Нами уходит на камбуз. Вслед ей доносится «Хэй, ты куда?» и «Что я такого сказал?», «Ты за мясом? ».

— Я с нормальным человеком поговорить иду, — бурчит Нами, удаляясь все быстрее.

— Прекрасная меллорин, Вы заболели? — но отчего-то чрезмерная забота ее только больше смущает, и она просто мчится в женскую каюту, а из-за прыжка в гамак закручивает его так, что Робин приходится поймать его выращенными из пола руками.

— Сестрица Робин, ну почему так трудно?..

Нами кажется, скоро она не сможет просто разговаривать с Луффи, не ища романтический подтекст. И это пугает.

Примечания:

Прошу в мою группу: http://vk.com/club86351311

Здесь вы можете предложить мне какую-то идею, подкрепить это дело артом или же последить за новостями. Добро пожаловать.) ~

Мугивары продолжают бороздить Гранд Лайн, исследуя каждый уголок диковинного мира, и порой они забывают о том, что все пираты гонятся за Ван Пис. Этой команде важно знать, что их цели как никогда близки.

Для Луффи, помимо основной цели, появляется новый горизонт. Говорят, на северо-западе от их нынешнего местоположения в трех часах плавания есть рынок, где промышляют Ден-Ден Муши, показывающими фильмы.

Для Луффи упустить возможность посмотреть нечто увлекательное было бы хуже оскорбления. Санни несется к цели, тогда как Нами цедит сквозь зубы ориентиры, а Луффи раскручивает штурвал до предела.

— Ты куда несешься? — ворчит Нами, пытаясь удержаться. Ее босоножки с каблуками не лучшие тому помощники, плюнув на все, она кидает обувью в нерадивого капитана.

— Больно ващет! — потирает он плечо, мало-мальски вырулив Санни Го.

Когда корабль твердо встает на воду и не совершает дичайшие пируэты, штурман спешит расправиться с Монки Ди. А ему срочно приходит идея использовать с помощью Френки ускорение.

Не успевает Нами нагнать обидчика и добавить пару воспитательных тумаков, чтобы наверняка дошло, кола уже поднимает корабль над кромкой волн и сокращает расстояние.

Нами с трудом поднимается с борта, когда Санни плюхается, потянув за собой плащ прозрачных брызг.

— Ненавижу тебя, Луффи, — Нами остается только чертыхаться и завязывать босоножки на лодыжках.

С местью она не спешит, размеренно шествует к обширному рынку Ден-Ден Муши.

Их там огромное количество: улитки видеосвязи, голосовые, музыкальные, игровые, Нами осматривается, громит продавцов в пух и прах. Нужный ей прилавок оказывается уже атакован Луффи и ребятами. Поэтому она не спешит купить нужный ей аппарат и пока доводит до истерики мужчину, самого напросившегося:

— Девушка, хотите, скидку сделаю?

Ей только и оставалось сверкнуть глазами, неловко замяться и мягко и плавно произнести:

— Разумеется.

Луффи тащит в охапке хмурых улиток, домики которых скручены в черную ленту кадров, одна даже сидит на макушке, из-за чего шляпа висит на шнурке. Рядом идет не менее угрюмый Зоро, которого капитан не отпускает до бара и алкогольной лавки, дабы запастись бочками спиртного, а только продолжает нагружать фильмами.

Пораженный торговец держит пару оставшихся Ден-Ден Муши наперевес с золотом, оставленным Мугиварой.

— Что у вас в ассортименте? — спрашивает заветно Нами, хоть ее цепкий взгляд и видит оставшуюся на прилавке табличку жанров. И мужчина уже жадно предвкушает, как расправится с товаром, не представляя, что Кошка-воровка не только заплатит гроши, но и свои родные, отданные Луффи белли отсудит.

Нами возвращается ловко и так, что ее почти не замечают. Есть на корабле человек, мимо внимания которого не уходит ничего.

Успевает услышать речь, что сегодня они смотрят поимку опаснейших преступников, и посмеяться от души тоже успевает. Ребята безмятежно идут за покупками с пустыми руками, пока Нами спешит к Робин.

— Сестрица Робин, есть одно дело…

Луффи зажевывает от накативших эмоций платок и так и тянет его на себя, чтобы хоть как-то унять слезы. Джесс никак не могла получить расположения Ника, а теперь они женились. Рядом в три ручья рыдает Френки, поодаль, прислонившись к стене, дремлет Зоро, изредка слушая происходящее. Усопп громче всех ругает недогадливого героя.

А Нами остается топать ногами, громко возмущаясь и высказывая все подруге: «Я думала, они беситься будут, а не взахлеб смотреть комедию! Только зря тебя потревожила, чтобы спрятать их боевики».

Штурман супится. Так себе месть выходит. Робин не говорит ничего по делу, только снова вскользь, снова афоризмы и возвышенность. Какая тут может быть высота слога, если дело касается твердолобого и идущего тараном Монки Ди?

С одним Нами соглашается: ей надо проветриться. И нет ничего лучше, чем покружиться по пустой корме, а после прижаться к борту и дышать солью, разносимой ветром, слышать волны, ласкающие древесину Санни, и наблюдать за едва проступающими на небе звездами.

Луффи подходит бесцеремонно, однако Нами не отшатывается и даже не вздрагивает, когда он касается ее прохладных плеч жгущими, точно нагретый прибрежный песок пальцами, и поворачивает девушку к себе.

— Ну и чего ты ушла? Там самое интересное началось! Когда рассыпали рис, набросились голуби, утащили фату, и оказалось… — в процессе разговора он кладет руки на перила, оказываясь позади Нами, не давая ей никуда деться. И слушать она, разумеется, перестает.

— Однажды я тоже стану чьей-то женой, — говорит Нами, чувствуя, как прожигает щеки, что каждое слово дается с трудом.

Они с Луффи стоят у края борта, а взгляды устремлены вдаль. У Монки Ди из-за задумчивости, а Нами просто не может смотреть на него в такой ситуации.

— Станешь, — отвечает он ей. — В чем проблемы? Все когда-то становятся чьими-то женами и мужьями.

Нами выскальзывает из порочного кольца, образуемого длинными резиновыми ручищами, и ложится под мандариновые ветви.

— Э, стой, выходит, я буду чьим-то мужем? — в голосе его искреннее непонимание и такая абсурдность, что Нами и не знает, озвучивать ли ей свою первую попавшуюся мысль «Все же надеюсь, что моим». И не пугают тяготы. Особенно после того, как протянутая через борт конечность тянет штурмана за воротник в каюту, где идет фильм, парнишка заливает ей о том, что друзьям надо отвечать, когда задают вопросы, и что она может замерзнуть.

Примечания:

Скоро экзамен, а я вдруг решила дописать черновики. Есть еще шесть начатых плюс больше десятка не напечатанных. Могу принять и ваши какие-то идеи, для этого есть группа, тут могу забыть или потерять.) с':

Спасибо, что ждете.)

Нами читает много книг. Среди научной литературы и профессиональной находятся и те издания, что пудрят голову и заставляют поплыть румянцем, прикрыть глаза, чувствуя, как трепещут веки, как часто вздымается грудь.

И во всех, как написанных от одной руки, заключается один смысл: «Надо быть ну прям девочкой-девочкой».

Нами едва не поперхнулась, когда Робин согласилась и сказала, что такая тактика имеет место быть, умолчав лишь про то, что Луффи не тот человек, кого могут удивить манеры и женственность образа. Нико считает, что подруга должна сама осознать и прийти к выводу, и продолжает молча наблюдать.

Нами ворошит копну одежды. Знай штурман о существовании отпаривателя, не пожалела бы на его покупку денег, потому что процессия под названием «достань-вещь-погладь-выкинь-найди-другую-примерь» длится чертову вечность. Ничего не подходит, а раскаленный металл противно ворчит от попадания влаги и норовит оставить на память прижженное пятно.

Пытка оканчивается победой Нами и триумфальной стопкой одежды, лежащей на пуфе. Жесткий отсев проходит не так много вещей, лишь те, что на две с половиной ладони выше колена. Такие, конечно, стыдно носить. Но далеко не это страшит Нами.

Чтобы взволновать чувства Луффи, она решается стать мягче характером и оставить весь жаргон. Вот это-то и страшно. Как ей обойтись без пинка климатактом или поучительной оплеухи? Кто будет таскать капитана за ухо? И как корабль останется цел без ее указок?

Все это давит на штурмана, но она пересиливает себя и обещает с завтрашним выходом на палубу предстать самой что ни на есть девушкой. А пока ложится спать, проговаривая во сне все слова вежливости и учтивости.

В первый день Нами появляется в раздутых шортах с акцентом рисунка на ягодицах. Никто ничего не говорит, Монки по-прежнему спокоен, и до вечера девушка ходит раздосадованной.

После надевает платье, подол которого ветер в силах задрать до ее рыжей макушки. Усопп тактично — и крайне смело с его стороны — подмечает, что ей стоит его поправить и не опускать одежду так сильно ниже плеч.

Потом — облегающие бриджи со змеиным узором, показывающим всю стройность ног, и топ с вырезом. Канонир уже не рискует что-либо сказать, ведь тактичное предложение из уст Нами его пугает куда сильнее проклятий.

Дальше короткая юбка и какой-то модный с якобы необходимыми отверстиями свитер. И как по кругу, где каждое утро девушка стыдится сильнее прежнего, но не дожидается ничего.

С каждым разом Нами надевает юбки все короче и почти отказывается от джинсов, она деланно прыгает Луффи на колени от страха, вцепляется в плечо и визжит, как простые девчонки. Только ее капитан знает, что никакая она не простая, иначе бы не могла смело его ударить и броситься в бой на защиту команды.

Реакция Монки Ди похожа на ту, где он смотрит на нее как на дуру и чуть ли не басом выдает: «Эй, Нами, ты чего? Да у тебя же кинтама из чугуна, не чуди».

От этой непробиваемости и красноречивых взглядов хочется взбеситься и ударить его, но Нами понимает, что так только закрепит в Луффи уверенность в своих чрезмерных силах.

Вместо этого она глупо смеется, натягивает слащавую улыбочку и говорит так мягко, что закономерно слышит:

— Нами, ты так улыбаешься только продавцам. Ты что-то хочешь у меня выпросить? — на то, как он красноречиво выворачивает карманы, девушке удается сдержаться и продолжить строить из себя женственную особу, которой необходимо наличие сильного плеча на случай обморока.

Но Монки Ди продолжает молча твердить о кинтама, а однажды все-таки озвучивает, и тогда-то Нами вскипает.

— Сам ты с чугунными яйцами! Достал, девушка я! Сиськи есть, если не видно — могу лицом ткнуть. А своими в доску считай Зоро и Санджи! — слова, что кок тоже хочет удостовериться в ее гендерной принадлежности, не долетают целиком, прерванные злобным и стреляющим молниями взглядом.

— Вот это Нами! А то строила тут фифу, — корчится капитан.

И до Нами вдруг доходит. Луффи не читает романов, и нет у него никаких идеальных образов дам. Зато он свято уверен в том, что, как бы ни была напугана его штурман, будет стоять на своем и выстоит против любой бури, что ее крепкое словцо всегда в тему. И для него этого вполне достаточно, и никакая юбка и повадки не переубедят его.

Нами появляется на следующий день в шароварах и простенькой майке, соглашаясь пойти с Луффи порыбачить.

И в этом куда больше радости, чем от ношения неудобных вещей.

Примечания:

*кинтама — яйца. Те самые.

Приходит пора заняться мандаринами. Нами предварительно ловит Робин, прося подержать стремянку, и проверяет давление, соизмеряя все с собственными ощущениями. Гранд Лайн тих и игрив, не желает устроить Нами падение.

Только тогда известная на весь мир воровка взбирается на ступени, осматривая ветви. Секатор лежит в кармане ее фартука, и девушке ничего не стоит ловко срезать сухие части деревьев.

Проходящий по палубе Луффи даже останавливается и удлиняет ноги, чтобы рассмотреть все сам. Ловкие руки штурмана позволяют листьям изумрудным дождем сыпать, покрывая палубу тонким ковром.

— Сугой! — только и тянет восхищенный Монки. Не ожидающая такого подвоха Нами оступается, но на сей раз рука Ля Флёр схватывает ее за лодыжку.

Нами с ее сердцем, норовящим пробить грудную клетку насквозь, надо отдышаться, прежде чем набрать нужное количество воздуха и добиться максимально громкого крика на своего капитана.

Хохоча, он увиливает от Нами и норовит поддеть длиннющими руками.

— Тебе бы сражаться ножницами, как этот, ну, накама оссана-обаачан, — он фигурно изображает сначала силуэт прически революционера, а потом грузно подмигивает, как королева Окам с ее длинными ресницами.

И пока Робин культурно прикрывает ладошкой рот и тихо смеется, Санджи на кухне отчего-то становится плохо. Он ведь даже не слышал самого имени, а от упоминания становится хуже. Винсмок наливает сердечные капли и клянет человека, поминающего самого дьявола во плоти.

Нами закатывает глаза. Луффи продолжает изображать, как бы его штурман могла кромсать врагов, добавляя восхищенные комментарии.

— А он такой «бам», а ты его «чирк», а по-отом!..

— А потом ты сматываешь свои макаронины в нашу с сестрицей палубу, залезаешь своими вездесущими ручонками на крайнюю сверху полку моего шкафа и несешь бутылек, который там стоит.

— Так нечестно, Нами, отрываешь меня, — ворчит Монки Ди, однако все же слушает ее и скрывается за дверью.

— Штурману стало настолько плохо от фантазии своего капитана, что ей надо пригубить? — смеясь, спрашивает Нико.

— Вообще-то лишним не было бы. Но это всего лишь средство для лучшего роста растений и единственный способ отвлечь Луффи, пока я не закончила работу.

— Коварные женщины, — ворчит сонный Зоро. — Недаром пиратки.

Нами впервые не спешит с ним спорить и подмигивает подруге.

Луффи же в это время ждал провал с огромной, нет, гигантской, аки король морских королей, буквы.

Монки Ди никогда не подозревал, что шкаф может представлять опасность покруче Маринфорда. И против этого врага он ничего не мог сделать.

Всего лишь отворил створку — видимо, неправильно как-то, Нами ведь ни разу подобного не испытывала, — и на него обрушился шквал из одежды. Луффи торчал из нее даже не как утопающий, а как живая вермишель с его-то длиннющими конечностями.

Но как только Монки увеличивал размер рук или же ног, он лишь больше путался в ворохе свитеров, юбок, брюк и платьев.

Ему оставалось лишь одно — взять треклятый бутылек и потребовать с Нами капитуляцию из Свитербурга.

Нами не сразу понимает, отчего слышит настолько громкий смех Усоппа, как и то, что могло заставить Робин не просто скрывать улыбку ладонью, но и действительно засмеяться.

Но когда Нами оборачивается, главная мумия на всю пиратскую эру ставит вопросы на свои места.

— Мне жарко, Нами, — говорит разноцветный шар, высунув язык.

— Знаешь, я даже не удивлена, — говорит Нами, спускаясь со стремянки. Она устремляется к Монки и тянет за один только шарф из Арабасты, а распутывает все слои. Луффи обессиленно и крайне радостно валится на палубу.

— После такого надо и поесть, — улыбается Луффи. Веселая все-таки, на его взгляд, вышла заварушка. Только его ловит за ухо штурман.

— Уж кто-кто, а ты всегда успеешь брюхо набить. Неси все назад. И давай что просили.

Нами не улавливает в том, что Луффи подчиняется с первого раза, подвох сразу. У нее есть работа, в конце концов, мандарины сами о себе не позаботятся, и воровка спешит обработать листья и добавить средство в воду для полива.

После ее ждет коктейль от пришедшего в себя Санджи, пересчет финансов. И переодеться она идет ближе к вечеру, когда ее нынешний наряд уже не годен к ношению после работы.

Нами кладет комбинезон и фартук в корзину для белья и только после этого проходит к шкафу.

Сидящая за письмом к товарищам из революционной армии Робин лишь изредка поглядывает, что делает подруга.

И надо было ей вовремя обернуться, чтобы увидеть, как только прикоснувшаяся к двери Нами ощутила, что та пружинит, и оказывается погребена под собственной одеждой.

— Попроси идиота, — грозно шепчет Нами, а жующий радостно мясо Луффи отчего-то не перестает икать.

Что Луффи постоянно в движении, его генератор здоровья и бьющей ключом жизни, но также и функции находить себе кучу проблем.

Для капитана Мугивар сидеть на месте неестественно, неправильно, да и что-то сразу начинает колоть в пятой точке.

Для Монки Ди проще запрыгнуть в гущу событий, а потом разгребать последствия, при этом затянув и своих накама. Исключительной обаятельностью он заслуживает понимания, прощения и всех благ.

Однако, например, Нами еще долго может ему все припоминать. Луффи кажутся смешными ее ругательства, нарочитое злое выражение лица и надутая губа. Поэтому среди всей команды он, разумеется, достает ее первее всех.

— На-ами, ты водишь, — заразительно смеется он, глядя на нее более лукаво, чем самый хитрый кот. Нами раздумывает всего с секунду, а потом уже бежит вслед за капитаном.

— Позвольте и мне поучаствовать, я подам Вам ладонь, если Вы оступитесь, хотя у меня и нет пальцев, хо-хо-хо, — заливает Брук, ловко лавируя между двумя великовозрастными детьми.

— Лучше загони Луффи в угол, — запыхавшись, весело произносит Нами, практически наступая на пятки Монки.

— А ничё, что я все слышу? — горланит Луффи, разворачивается и оттягивает веко, из-за чего врезается в стену камбуза.

Нами пытается подавить хохот. Не выходит. Смешки так и рвутся из уст, даже когда она поглаживает Монки по голове.

— Знаешь, тут роль играет возраст, мы вот с Бруком умнее, так нелепо неосторожно не поступаем.

— Тоже мне баа-чан*, — ворчит Луффи. — Между нами год разницы. Это ладно Брук — оссан*. А ты явно не сыпешь песком.

— А тебе хоть и двадцать два, все такой же непроходимый тупица!

Ее критичное суждение в адрес капитана разносится по всему Санни Го. Луффи таращит свои угольки и приглядывается. Стыд еще не настигает, потому, нагнувшись, Нами принимает вызов в гляделках. И выигрывает. Но когда разгибается за ненадобностью смотреть так близко на лежащего Луффи, в ее суставах раздается типичный треск.

Тут Луффи, заливаясь смехом, признает, что между ними все же есть разница. И продолжает смеяться, называя Нами старушкой, даже после того, как видит ее горящие глаза и несулящую добра ухмылку.

Теперь суставы хрустят еще и у Монки Ди, когда он пытается вновь погнаться за Нами.

— Я и не знала, что у нас такой древний капитан, — деланно прижимает ладошки к лицу штурман и, веселясь, виляет от Луффи.

Они оба — дети, даже если с момента их знакомства они выросли. В душе ничего не изменилось.

Казалось бы, наконец-то вышло солнце, и пора бы радоваться. Однако настигшая вмиг жара не вызывает ни у кого восторга.

Чоппер наперевес с Луффи сигают в воду и вымаливают лишние кубики льда у Санджи.

На этом проблемы не заканчиваются. Ну, как впоследствии открывается.

Монки Ди все больше и больше хмурится, и вовсе не от катящегося градом пота.

Никто не знает, как спастись от зноя. Радостной выглядит одна Робин, подставляющая солнцу лицо и ласково жмурящаяся, точно кошка.

Зоро режет арбузы, устроив из этого целое шоу. И даже увлеченный представлением, капитан выдает свое недовольство.

— Ну что не так? — спрашивает, наконец, Усопп. — Сейчас же можно вдоволь плавать. А... Точно. Ты дуешься, потому что фруктовик. Ну ничего, великий капитан Усопп-н подставит тебе свое могучее и дружеское плечо!

— Да не, — кривится Луффи. Пришвартованный Санни легонько покачивается, хоть и протаранил песчаный берег. Это должно успокаивать и звать на приключения, но Монки Ди остается сосредоточенным.

— Отказываешься от игр? — глаза канонира предательски расширяются, лицо полно ужаса. — Чоппер, нам капитана подменили. Лечи!

Луффи хохочет с реакции друга, однако складка со лба не исчезает.

Что могло повергнуть его в задумчивость, не говорит даже знающий его лучше всех Зоро.

— Это ненадолго, — заверяет он размеренно и со знанием дела. — До ближайшего дождя.

Философские мысли из уст Зоро окончательно будоражат Мугивар, и им только и остается, что внимательно следить, не слушая Санджи, что им обоим темечко напекло.

Робин с любопытством наблюдает за складывающимися на корабле событиями и потягивает прохладный ананасовый сок.

Санни Го затихает, ребята разбредаются по рынку города.

На борту остаются Зоро, Нами и Луффи.

Положение особо не меняется. Одетая в один лишь купальник Нами решает, что лучше ей пока проверить паруса и подлатать, если есть необходимость.

Ей свищут матросы и прибрежные торговцы.

— Хотите пялиться — платите, — категорично заявляет девушка. И видя чисто похотливые взгляды, напускает на проходимцев ледяной дождь.

Луффи это веселит, вся серьезность пропадает. Однако так просто он это дело не оставляет и спрыгивает с корабля.

Штурман поглядывает одним глазком, а после отвлекается на дело.

Возвращается Монки Ди уже к ночи, когда остальные растягиваются на спальных местах.

Нами еще не спится. Увидев капитана, она с любопытством осматривает его широкие ладони, держащие нечто небольшое.

Луффи опустошает их, и монеты золотыми каплями ударяются о древесину.

А сам парнишка повязывает на ее бедра фиолетовое парео, Нами не особо и упирается, но выходит, что дышит ему на тело.

Это настолько близко и чуточку неправильно, что Нами хочется до него дотронуться.

— Теперь на тебя никто не будет пялиться. А эти белли выбило из их карманов, — улыбается он, растягивая щеки.

— Моим дождем ли?

— Моим фруктом, есессно, — и громко смеется, не боясь разбудить свою команду.

Он поднимает монеты и наполняет ее карманы так, что они едва не сыпятся. А еще щелкает по носу.

— Ходи приличнее, — заявляет он и скрывается за дверью каюты.

Нами единственная точно понимает причину недовольства Монки Ди. И наверняка может сказать, что завтра ее капитан снова будет лучиться улыбками, которые сверкают ярче солнца.

А еще теперь знает одно: в Луффи тоже играет собственничество, даже если как к накама. Это знание все равно как будто говорит девушке: «Все не впустую».

Примечания:

Не забываем заходить в группу, здесь всем рады: http://vk.com/club86351311

Нами надоедает опека Санджи. Она вроде и привычная, а моментами приедается. Это как чрезмерное внимание поклонников: сначала тешишь эго, а потом спешишь прочь избавиться.

При этом штурман не желает действительно лишить кока места на корабле, но, бывает, изредка надевает его пропахший сигаретами и специями фартук и просит освободить камбуз.

В такие дни она не только радуется. Еще и бывает так, что припирается Зоро просить алкоголь или настигает Луффи, не давая проходу.

— Ты же мясо готовишь, да? Мя-ясо? Мяско? Кучу уток? Огромного бизона? Морского короля? В меню ведь есть мясо?

И эти казусы слегка снижают ее желание самовыразиться как женщине и ловко крутить ножом, разделывая продукты.

Потому, что ловко поставить блок, как Санджи, у нее не выходит, и Монки Ди то и дело тащит у нее ингридиенты главного блюда.

Находящийся на креплении климатакт предупреждающе охлаждает его ляжку, когда Нами совершает оборот тазом, так как руки заняты.

Намеков Луффи не понимает.

Впрочем, стоило запомнить.

Тогда она захватывает его локтем, а другой рукой, пусть и всей в соусе Нами тянется к нему и зловеще спрашивает:

— А знаешь, как фига кусается?

— Ой-ой-ой, Н-а-м-и! — горланит он громко и пятится, а потом старается проскользнуть мимо и утащить всю доску с едой. Тогда-то и подставляет предплечье, куда девичьи пальцы и упоенно впиваются. Кожа реагирует мгновенным покраснением, а Монки постанывает так, что щеки Нами щиплет от жара.

Но отпустить его просто так она не может и до последнего отбивает результат своих трудов.

Луффи, честно говоря, жульничает. Ну куда Нами поспеть за фруктовиком? Но она решается — либо так, либо у нее не выйдет ничего.

Она с разбегу прыгает на Луффи. И уже хочется, как когда-то, укусить, но она сдерживается, и без того ситуация двусмысленная. Монки брыкается, точно зверь, таранит ее по всей кухне. Нами остается только одно — она налегает на Луффи.

Тогда парочка падает, задевая верхнюю полку, откуда на черноволосую макушку сыпется белый порошок.

— Сладенький, — заключает Нами, прежде чем в камбуз залетает разъяренный Винсмок.

Больше Нами не позволяется показывать свои кулинарные навыки. По крайней мере, пока на борту капитан.

— Меня Санджи обеда лишил, — ворчит капитан о произволе.

— Ничего, у тебя на волосах ванильный сахар, подкрепишься.

Монки Ди, конечно, нравятся шутки Нами, но не вой желудка.

Примечания:

Не забываем проверять обновления и следить за интересностями: http://vk.com/club86351311

Луффи размыкает глаза, и перед ним открывается небо. Лазурное полотно манит своим величием и долгим расстоянием. Он подымает руку к нему, и контур ладони обдает солнечным светом.

Он подымался к небесам, брал кучевые в ладони, переминал, точно сладкую вату, и от одного его смеха искрами облако рассыпалось, исчезая с ветром.

Луффи смотрит на небо, а в глазах грузные, вскипевшие словно в чане слезы, не торопящиеся скатиться по щекам.

Воспоминание о том, как он оказался здесь, давит к прогретой земле.

А еще Луффи чувствует на себе немного насмешливый, но бесконечно добрый и мудрый взгляд Рейли. Монки Ди знает: этот великий мужчина хочет ему помочь, и паренек закрывает глаза, позабыв, зачем он здесь. Но правая рука Роджера не может позволить хранить в себе скопление ядовитых стрел, отравляющих сознание. Рано или поздно они выстрелят, и тогда мальчишка с амбициями будущего короля может пасть. И он выводит его на воспоминание.

— Плаха, — говорит он своим плавным голосом, тон уже налажен за столько лет жизни. Луффи дребезжит, точно оказывается под атакой. Рейли только переводит взгляд. У него самого в голове его верный друг и капитан, смеющийся в лицо судьбе и смерти, шагавших за ними по пятам и сумевшими-таки дотянуться костлявыми пальцами.

— Брат, — ассоциации душат их обоих, сердца одинаково страдают.

— Смерть, — только один от упавших секир стражи, другой — лавы, прошедшей по аорте, и руки, прошедшей насквозь грудной клетки.

И им обоим становится плохо. Только Луффи задыхается в истерике, давится слезами и жует землю от горя, а Рейли затягивается сигаретой. Он свое отгоревал. Нужно и мальчишке выпустить пар. Рыдать и горько взывать к мертвым. Это помогает, пусть и разворачивает наизнанку.

Мужчина степенно вдыхает серебряный дым. Потом подносит сигарету, прикусывает фильтр, делает вдох, и бумага с табаком сгорает. Сгорает и истязающий тело Луффи.

Рейли, как юнцу, хочется беспечно поднять его, отряхнуть, прижать к груди и похлопать добродушно по лопаткам со словами «Ну-ну, будет тебе». Но от этого будет хуже. Слова утешения сковывают тисками и разливают по телу желчь, так, что хочет изрыгать из себя горечь, но она лишь хуже забивается в тебя, а ты ничего не можешь сделать.

Рейли сидит у ног безнадежно лежащего Луффи с широко открытыми глазами. Шок и боль повергли его. Но это пройдет. Это временно.

Луффи приходит в себя не скоро. Небо смешивается с ветвями деревьев, летящими птицами. Плохо.

Ему видится Эйс, что-то говорит Сабо. А потом появляется команда. Что с ними?

— Оссан, — язык едва шевелится и бьется о зубы и небо как в агонии. Но он продолжает говорить, бросает свой первый вызов, и этим дает понять: не сдался. — Ладно со мной медведь ошибся, а что с ребятами? Он бы не лоханулся столько раз подряд.

— Медведь не самое аккуратное животное, Луффи.

Монки Ди вздыхает, широко раздувая грудь. Он слышал об этом от деда, Дадан и братьев. Только человек на стороне Дозора должен быть осторожен. Это понятно, не надо быть гением.

Луффи желает верить, что друзья живы. Он велел им собраться. И против его слова они не пойдут, сама смерть им не помешает.

Луффи помнит, как друзья один за другим исчезали под действием лапы Кумы. Кто знает, специально он их разлучил, считая, что так Мугивары растеряют силы, или действительно ошибся с ним одним?

Луффи помнит, к нему тянет ладонь Нами, а он не успевает вытянуть ее из лап опасности, и других не успел. Но ведь остальные не кричали душераздирающе его имя и не рвались в попытке найти в нем защиту, пытаясь схватить хотя бы за кончики пальцев.

— Плачь, мальчик, не сдерживайся, — мудро повелевает Рейли, склоняет голову с серебряными волосами и улыбается. Жизнь жестока. Нужно давать отпор, и то, что Монки Ди кричит во весь голос, тоже противодействие.

Примечания:

Экстра написана в честь 69 подписчика в группе: http://vk.com/club86351311

Не забудьте заходить и подписываться, на 100 подписчика вновь разыграю драббл или экстру — зависит от того, что пожелаете именно вы.) с:

Когда Нами говорят, что ее душа отдана дьяволу, она смеется в лицо. Из нее самой выйдет чертовка хоть куда, а вот душа ее всецело принадлежит литературе. Трудно выразить словами, с какой нежностью она касается что новых, что ветхих листов, и с какой страстью набирает стопки книг.

Наверное, потому она так сильно любит и Робин. Ведь дитя Охары зачастую делится с ней томиками и рассказывает о редких книгах, которых нет возможности прочитать.

Штурман Мугивар отчетливо помнит, как обкрадывала библиотеки, и отчего-то лишь этот факт, связанный с изданиями, скребет по сердцу.

Нами неуклонно меняется, и порой она замечает лишь сам результат, до дикого удивляясь, как что-то могло пройти мимо ее внимания.

Так она окончательно и бесповоротно принимает, что той девочки-котенка больше нет, и она — настоящая воровка.

Нет больше объяснений и способа оправдаться, почему она, попадая в книжную лавку тянет кисть к полке не затем, чтобы посмотреть книгу. И без того ясно: хочет умыкнуть.

Следом приходит чувство собственного возраста. Ей не хочется красть рукописи и мемуары, как впрочем и любую литературу. Данный вид искусства недостоин, в ее глазах и разуме они слишком велики, и пальцы жжет от соприкосновения с переплетом.

Она перебирает белли в руках, проворно считает и, в конце концов, вручает их ему в руки.

— Нэ? И почему ты не можешь сходить и купить?

Луффи смотрит на нее вот уже не меньше семи минут. Штурман злится, хоть и не старается показать этого. Монки Ди не понимает мотивов, когда надо быть скрытным и делать что-либо, не имея яркой идеи. Нами отсчитывает, глубоко вдыхает и пересиливает собственное нежелание бередить неприятные душевные ощущения.

— Я могу не удержаться и украсть, а книги стоят того, чтобы отдавать за них деньги.

Нами понимает, что Луффи странным образом всегда определяет искренность поступков и нечистоту мотивов. Потому решила говорить правду. Все равно, хоть шутя, хоть играючи, уличит.

И признается.

— Меня ловили за руку, но ни слова не говорили. Каждый человек, живущий в Кокояси, знал ценность книгам. Они прекрасны, Луффи, даже ты должен оценить их значимость. Мне кажется, если я украду их, потеряю нечто важное. А это малоприятно.

— Да понял я. Я думал, ты скажешь, какие именно тебе купить. Вон уже сколько жду, пока ты выговоришься.

И улыбается, зная, что теперь ей легче жить без этого груза. Желания ворчать на капитана не было. Девушка тоже непроизвольно радуется и ничего не может поделать. Считает глупым и, смеясь над собственной противоречивостью, тянет уголки губ все шире.

Примечания:

Жду вас в группе. Здесь вы можете не только занять свободное время, но и написать мне в лс группы, возможно, ваша идея отлично вклинится в сюжет, и я напишу по ней.

Недавно проходила лотерея с розыгрышами драббла\экстры. Повторю на 100 подписчика, не упускайте шанс, ребята.)

https://vk.com/dur_ot_mur

Стычки Зоро и Нами часты, не являются чем-то необычным и давно не вызывают удивленных взглядов. Разве что из камбуза вырывается кок, и тогда уже начинаются распри заклятых друзей.

Ророноа верит штурману меньше, чем верил каждому новому накама. Мечник точно знает: она хитра, обходится со всеми, трется, и вот уже оказывается в доверии. Такие, как она, оказываются причинами рухнувших империй. Зоро вспоминает обломки цивилизации шандийцев и уже представляет, как какая-то рыжая девица обводит людей вокруг пальца, а с разумом владыки обходится ловчее, чем с бусинами чёток. И, глядя на Нами, точно уверен, что она является реинкарнацией такой вот проходимицы, что однажды Санни потонет из-за нее, стоит ей найти нечто более выгодное.

Зоро бьется с ней спина к спине лишь потому, что точно знает — она не даст себе умереть, а это значит, что ему пока ничего не грозит. Нами может продать их, но сама не пойдет в костлявые руки, отсечет их молниями и побежит дальше, больше нет такой воровки, а Нами точно не погибнет, зная, что в мире осталась хоть одна золотая монета.

Его не переубеждают ее поступки и выказанная преданность, когда она не единожды обманывала других, чтобы уберечь команду. Зоро непреклонен. В этой женщине есть место злу и лжи. И пока остальные беспрекословно следуют ее воле, он даже во сне не отпускает комка предубеждений.

Зоро редко говорит обо всех своих мыслях Луффи. У него есть неизменное правило: нельзя даже словом обидеть его накама. Пусть Зоро и самый первый, тот, что ближе, является правой рукой и тем, кто не пожалеет жизни ради Монки Ди. Луффи непреклонен.

Ророноа, видя, как плутовка выуживает из капитана очередную и превалирующую долю сокровищ, скалит зубы и даже жалеет, что больше не охотник на пиратов. Нами он бы сдал правительству бесплатно, довольствуясь моральным удовлетворением. Он считает, что женщины не должны быть такими. Им не пристало пользоваться телом, дабы вводить в заблуждение врагов, им не нужно громко смеяться, точно монеты перезваниваются при ударе друг об друга, и наверняка нельзя становиться обузой, сунувшись к врагу.

Он почти ненавидит Нами. Такие люди испортили его жизнь и подвели к смерти, где и явился паренек с горящими глазами, подставил под пули грудь и спас его.

Зоро не позволит Луффи умереть, и он переступает все запреты капитана. Долгий разговор не спешит заканчиваться, все больше становясь монологом. Монки Ди не отвечает, а с каждым разом, как Ророноа не может высказаться и взахлеб продолжает говорить, мрачнеет все сильнее.

Его голос громкий, гортанный и попросту настолько мужской, что тон, само собой, излишне низок. А еще слышен даже за дверью каюты.

По чисто кошачьему любопытству, проходящая мимо Нами остановилась, услышав, как Зоро зовет Луффи, а после закрывает дверь. Подкралась на цыпочках и стала слушать. Будь у нее способности Робин, она обязательно бы вырастила уши на всем корабле. А так ей приходилось сгибаться сначала для того, чтобы никто не заметил, после — от неизбежно настигающих эмоций, с которыми она не могла справиться. Да, она знала, что собачится с мечником не просто так, но она все же могла назвать его другом, пусть и через плотно сжатые зубы и так, чтобы сам он не услышал. Но услышанного она и представить не могла.

Меж тем стены продолжали отражать вибрации его голоса. Монки Ди не подымал на Ророноа глаз и все не начинал говорить.

Нами не боится клеветы. Все сказанное Зоро не сказать что не имеет почвы, но все же не оправдано. Они — единая команда больше пяти лет. Какие тайны и тем более ненависть могли остаться? Штурман ведь уже жертвовала собой и даже ни разу не уходила, как сестрица Робин. Только прикинулась, что все еще в команде Арлонга, но и то хотела их спасти и отвадить как можно дальше. Неужели мечника не тронуло даже то, как после она полоснула метку бывшего босса, а после переиначила ее?

Или он вовсе никогда не относился к ней хорошо? Нами была растеряна.

Она больше не боялась лжи и клеветы. Принимала все в свой адрес с ухмылкой, азартно говоря, что это они еще преуменьшили ее достоинства. Всегда так было. Лишь изредка она выходила из себя и бесновалась, но лишь потому, что задели по самому больному. Но разве Зоро не взрослый мужчина, которому необходимо это понимать?

Нами и сейчас бы улыбалась этой тираде. После постаралась бы забыть, а слезы проглотить вне внимания ее, казалось бы, накама. Только она не могла сдержаться в те моменты, когда лгали Луффи. Кокояси закалила ее характер, она все легко выдерживает. Но зайти сейчас к своему улыбчивому капитану не могла. Руки мелко дрожали при попытке воспроизвести этот разговор, а рот немел.

Сердце ее пропускает удар при первых раскатах голоса Луффи. Он точно гром. Четкий, ясный, а после раскатывается по всему Санни Го, оставляя шумные отголоски в голове.

Второй — от осознания, что Монки Ди безоговорочно ей верит и потому, что Ророноа утихомиривается.

Третий — по вине Робин.

Она появляется подле нее с грациозностью длинноногой серны, подол платья ненавязчиво струится, а моментом позднее по воле Ля Флёр тяжелая дверь отворяется, руки вырастают на шее мечника, готовые сделать что угодно — как свернуть шею, так и защекотать до предсмертной агонии. Но шаловливость в натуре Робин решает все куда легче. Она щипает несчастного Ророноа, ладонь звонко шлепает по ягодицам, даже хакама не спасает.

В этот день Нами четко слышит слова лишь двух людей. И если сказанное Луффи знакомо и уже не раз мазало медом на душе, игривая речь Нико приводит в чувства:

— Не обижайте моих друзей, мечник-сан. Стены этого корабля точно и наверняка имеют уши, — и невинно улыбается, видя, что из ее ловушки он никак не в состоянии выбраться.

Штурман позднее, лежа в гамаке подле подруги, понимает, что даже не злится. И обида гаснет прежде, чем разгорается огромным огнем в груди. Они с Зоро преследуют одну цель: уберечь Луффи. И однажды Ророноа тоже это поймет.

Примечания:

Осталось написать не так много — восемь глав плюс расположить уже четыре написанные. К чему я веду? Если хотите увидеть еще что-то, что я не учитываю, либо получить в подарок драббл/экстру, приходите в мою группу.)

На сотого участника будут призы, так что запаситесь терпением, нам нужно еще 25 человек до розыгрыша. А еще припасите идеи, ибо я постараюсь их исполнить. Жду вас здесь: https://vk.com/dur_ot_mur ~

Сколько бы сильно ни доверяли друг другу Луффи и Нами, между ними все же существуют границы, о чем им нельзя заговаривать.

Они, естественно, не оформляли пакт и не оговаривали вслух. Просто сложилось интуитивное понятие, какая тема была наиболее больной и била навзничь, после чего царила мертвенная тишина.

Они точно усвоили, что Нами не спрашивает о его семье, как Луффи понял, что не стоит говорить о ее. Но при этом они могли выговориться, когда боль переполняла и требовалось высказаться.

Обычно это бывало после попоек. Алкоголь всегда способствовал ослаблению языков и барьеров разума. Тогда Нами, прислонив голову к плечу Монки Ди, слушала его сбивчивые рассказы, тихие и скорее нервные смешки и старалась внимать, не роняя слезы.

— У нас было лучшее во всем мире убежище! Дом на дереве, куда мы тащили все-все интересное, — и в мыслях девушки рисуется хлам и металлолом, однако и чувствует, как им дорожат мальчишки. — У нас был склад с едой. Какие бы замки Сабо ни изобретал и ни ставил, мы с Эйсом всегда оставляли пустые полки. Ох и ругался он тогда! А мы смеялись до того сильно, что от усталости валились спать прямо на доски, ничего не стелили. Да и некогда было. А Сабо дулся. Он тогда еще был только другом Эйса и не сразу стал играть вместе со мной. Но потом первый побежал тащить тяжеленную бутыль саке. Дадан ругалась и стреляла из пушек в воздух. Всех голубей перепугала, а нам все нипочем. Так всегда было. И хоть старушка изображала из себя только разбойницу, все мы трое знали: она плакала, когда мы попадали в передряги. Но она никогда сильно не была такой злой, когда на корабль Сабо обрушилась атака, — рассказ становится тише, Нами поднимает взгляд на Луффи, он же продолжает говорить, не замечая, как его накама приподнимается и вновь кладет ему на плечо щеку. — Дадан звонила деду по Ден-Ден Муши. Я впервые видел, как она расклеилась. Да что там, я впервые видел у нее платок! Но я точно не забуду, как она вцеплялась в него, забывая про слезы. Дед молчал. Она все плакала и ругала его на чем свет стоит. А после всякий раз запрещала нам говорить, что мы станем пиратами. Мы же, дети, хотели приключений. И если бы не сестренка Макино и Шанкс, может, мы бы и впрямь не выбрались с острова. Хотя Эйс отправился значительно раньше меня и умыкнул прямо из-под носа Дадан, ты бы его видела!.. — тон его скачет от восторженного до столь тихого и раненного, что Нами едва сдерживает ладонь, стремящуюся лечь ему на плечо.

Штурман Мугивар никогда не напивается, сколько бы ни выпила. Она выработала реакцию организма. Допусти она оплошность хоть раз в команде Арлонга, ее бы изнасиловали. И кому, как ни Нами, прекрасно это знать.

Ее внимание становилось легче от выпитого, не было сплошь куском натянутой проволоки, которую не распутать. Но она никогда не забывалась до конца.

— Я помню все о Бельмере. Мне кажется, дети не должны знать, как их держат за ладони и учат делать первые шаги. А я помню. У Бельмере были сухие и шершавые руки. Она не рассказывала, но мы с Ноджико находили ее фотографии, где она в форме Маринфорда держит оружие. Мне кажется, оно оставляет именно такие следы, — умалчивает, что и душевным ранам, не видимым глазу, тоже было место. — Она будила меня по утрам с самой искрящейся улыбкой. Закуривала сигарету и по привычке подходила с ней к нам. Запах табака до сих могу узнать, и никто такого не курит. Немного напоминает порох. Такое чувство, будто у нее эти сигареты от Дозорных были. Я помню, как она была не самой ловкой женщиной, когда дело касалось утвари, но я не видела человека, столь проворного, когда дело касалось мандаринов. Она и удивительно подвязывала деревья, и невероятно раскрывала их кожицу, что запах мог растравить аппетит, и иногда жонглировала ими, чтобы вызвать улыбку. Мне не забыть ее поцелуи в висок. Каждый раз как в последний целовала. С такой тоской. А еще я помню, как она падала от выстрела пистолета. Она не хотела, чтобы я шла с Арлонгом, мне все равно пришлось подчиниться, даже после ее смерти, — она ненадолго замолкает, осмысливая все, чем уже успела поделиться, и думает, стоит ли добавлять. Слова же слетают с губ как не нарочно, но Нами считает, что все же правильно.

— Иногда я думаю, что мне стоило сразу высунуться и пойти. Тогда у Ноджико была бы мать. Меня она вряд ли бы простила за службу у акулы, но я бы хоть знала, что все хорошо, что сейчас она стоит в саду, распахнув рубашку от жары, и улыбается сестре, закусив фильтр сигареты. Что дома пахнет ее прошлым — порохом — и настоящим — мандаринами.

Луффи сгребает ее в охапку, из-за чего щека Нами прислоняется уже к груди. И никто не видит их за мачтой. Черный бархат неба скрывает сплошной тенью, звезды не достаточно ярки, чтобы дать света и чтобы отвлекаться на них.

На корме льется саке и поет Брук, а Нами вдыхает запах ночи. Порох настигает воспоминанием. Только это не Бельмере, а ее капитан, полезший сегодня, проиграв жеребьевку, чистить пушки, и проигнорировал существование шомпола.

Нами горестно смеется и сжимает кулачки на его красной рубашке. Не клетчатая, как у матери, оно и лучше.

Луффи кладет подбородок ей на голову. Ее рыжие локоны мягкие и ненавязчиво щекочут шею. Ему несколько проще от осознания, что не он один пережил потерю близких. Эль остается послевкусием на языке, поэтому он, почти не дыша, касается сухими губами девичьего виска. Слышит биение пульса, громыхающего выстрелами. И держит крепко-крепко.

А делилась переживаниями с Монки Ди лишь по той причине, чтобы поддержать. Она никогда и никогда и никому чужому не говорила о личной боли из-за алкоголя.

Оставалось понять, знал ли это сам Луффи. Хотя как Нами это скрывала, и так ясно. Пожалуй, столь же сильно, как красноту своего лица.

Капитан не поцеловал ее отчаянно. Но оно было и к лучшему — не на прощание.

Примечания:

Осталось 11 глав в общем счете. Их количество может колебаться, зависит от того, подкинете вы мне идею или нет. Ну, и не загадаете ли в скорой лотерее экстру. Подробнее в группе: https://vk.com/dur_ot_mur

Но и после этого у меня будет работа по ЛуНе. Если быть точнее, это будет кроссовер, горячий и с рейтингом, прошу заметить.) ;3

Всю ночь Нами лежала в одной позе. Приходит она к такому выводу, проснувшись в кольце рук Луффи. Девушка проводит ладонью по щеке и замечает, что воротник алой рубашки оставил на коже след. Смотрящие в разные стороны полосы наверняка выглядят смешно, но подрывается штурман с места вовсе не из-за этого.

Слышит голоса накама, чудится, что про них двоих, свернувшихся клубочков, и будто даже раздается смех. Но окончательно вскакивает не из-за этого.

На палубе из бодрствующих только Френки и Робин. Нами ловко поправляет мятый подол платья и крадется кругом, чтобы не было заметно, что она лежала за основанием мачты. Издалека плохо видно и слышно тоже так себе, потому девушка делает еще один круг, оказываясь уже на траве под мандариновой кроной. Балкон, на котором находится Нами, расположен аккурат над товарищами. Она готова высунуться от любопытства, останавливает риск свалиться им на головы. Поэтому придерживает пыл.

— Сегодня все долго спят, не считаете, киборг-сан? — Робин утонченно держит чашку чая. Казалось, манеры были при ней и вчера. Нами бы запомнила, не окажись вечеринка настолько неожиданно законченной, что она до сих пор не верит в поцелуй. Возможно, подруга и массивную деревянную кружку, доверху полную эля, держала так же.

— Все просто супер-лентяи! — радостно заверяет Френки, вертя головой во все стороны. Нами инстинктивно нагибается, сливаясь с листвой. Быть замеченной не входит в ее планы. — Нико, скажи, у тебя совсем не болит голова? — воображение Нами дает буйство красок, и она начинает представлять, что это делает ее сестрица, чтобы напороться на выводы инженера, как оказывается поставлена в тупик. Ей уже хочется попросить прощения: — Ты же и саке с Бруком пила. Неужели похмелье обошло стороной?

— Так и есть, — улыбается Робин и оглядывается на мерно качающиеся волны, обволакивающие погруженного в воду Санни. Взгляд голубых глаз становится сосредоточенным, и Френки тоже приглядывается. Нами из-за листьев и ребят-то едва видно, поэтому ей остается только слушать. — Могу я одолжить трубу?

— Видишь, кто приближается? — штурман напрягается. Только было успела порадоваться хорошей погоде, как вдруг появляется какое-то судно. Робин молчит, настраивая изображение. Нами уже хочется выпрыгнуть, взобраться по канатам в воронье гнездо и самой глянуть. Но точно опровергая необходимость ее действий, Нико, сомневаясь, заговаривает:

— Это точно не Маринфорд — они плавают флотом. И не пираты, флаг нейтральный. Должно быть, у нас гости, — Нами даже удивляется, почему подруга столь радостна и отчего вдруг голос стал тверже?

Становится понятно не сразу. Сначала Нами выходит из укрытия, потом начинает поливать деревья, точно недавно проснулась и вспомнила об обязанностях. Лейка норовит выпасть из пальцев. Мысли сосредоточены на точке в океане, все такой же мелкой и не желающей увеличиваться. Нами не видит, кто плывет. Но раз Робин говорит про гостей с улыбкой, это точно не враги.

До конца не понимает, кто же это, штурман до той поры, как трап уверенно не опускается на Санни Го. Тогда Нико здоровается с высоким блондином, пожимает его ладонь. Нами пытается узнать человека, увиденного единожды. Точно судьба решает пошутить, является тот, о ком они вчера говорили с Луффи. С одной оговоркой: взрослый и ширит в улыбке все целые зубы.

Следом с корабля, как выяснилось, революционеров вприпрыжку спрыгивает девушка, не стесняясь того, что одета в способную задраться юбку, и что на ней ботфорты, прыгать на которых тоже не особо удобно.

Потом появляется взрослый рыбочеловек. Видеть эту расу Нами не столь приятно, но она старается настроить себя на дружеский лад. И льет воду как можно дольше, не глядя на остальную вереницу людей.

Шум постепенно разливается по Санни, и Мугивары подымаются с борта. Один Зоро еще греет палубу, пока не слышит разливающееся по чарам саке. Революционеры переговариваются меж собой, иногда говорят с командой. И Нами находит в себе силы спуститься.

Она оглядывается вокруг. Проснулся даже Луффи и уже наскочил на брата с возмущением, что тот покинул Дресс Роуз, не простившись. Сабо улыбается, поправляет шляпу и до последнего не признает вину.

— Так было надо, — назидательно говорит он, и Монки Ди загорается интересом.

— А что такого могло произойти?

— Зна-аешь, мир полон приключений...

Луффи едва не смотрит брату в рот, внимая каждому вылетевшему слову. Нами прислоняется спиной к шезлонгу, потягивая из трубочки принесенный Санджи коктейль.

Девушка не против компании гостей, со всеми старается быть вежливой и то и дело бросает взгляды на сидящих рядом парней.

Нами поняла одно важное изменение в себе: она не ревнует всех.

Спокойна отнеслась к Коале, радостно набросившейся на Робин. На теплые взгляды своей подруги к этой девчонке-революционерке. И с трепетом наблюдала, как Сабо с видом старшего и познавшего мир брата просто радостно сидит рядом с Луффи, подперев щеку и изредка вставляя слова в восхищенный монолог Монки Ди.

Встреча с революционерами ее не то чтобы не впечатлила. Но она жаждала большего. Слух, нагревший ухо, но все же слабый породил в ее разуме червоточину. Нами слышала, что предводитель революционной армии — отец Луффи, и ей хотелось, чтобы они встретились, хоть и боялась, что этот Драгон может увести сына как бойца, отнять у них — у нее, хорошо, — этот комок непосредственности с ярко горящими угольями глаз.

Нами видит, как Коала заснула на груди Робин, как свернулся калачиком капитан Мугивар за столом. Пожалуй, один он так может. И переглядывается с Сабо.

— Не уйдешь в этот раз? — и почти не шепчет уже, а только шевелит губами.

— Пожалуй, задержусь, а то Луффи опять накопит столько историй, что его сморит от рассказа.

Он тепло улыбается, взгляд масляный от того, что счастливый. Светлые кудри падают на вобравшее тепло солнца лицо.

Он красивый.

Только совсем не похож на Луффи, даже если улыбка такая же широкая.

— Он скучал, — соглашается она, уважает его выбор и благодарит. Сабо удивлен ее словами, а потом усмехается, опустив на мгновение взгляд. Зажимом пальцев приподнимает шляпу и глядит о-т-к-р-о-в-е-н-н-о.

— Так вот почему столько его рассказов было о тебе.

Нами в очередной раз убедилась: ревнует она одного Луффи. И снова в сомнениях: неужели брат Монки Ди говорил то, о чем все ее мысли. Разум отказывался верить.

Примечания:

Осталось 10 глав в общем счете. Их количество может колебаться, зависит от того, подкинете вы мне идею или нет. Ну, и не загадаете ли в скорой лотерее экстру. Подробнее в группе: https://vk.com/dur_ot_mur

Но и после этого у меня будет работа по ЛуНе. Если быть точнее это будет кроссовер, горячий и с рейтингом, прошу заметить.) ;3

Нами радостно и легко. Сабо еще не покинул борт Санни Го, веселится с Луффи и по прихоти брата готовит ему пищу с помощью Мера-Мера. Ну как сказать готовит. Скорее коптит и добавляет огоньку, только чтобы великовозрастное дитя радостно хохотало.

Монки Ди тоже хочется удивить Сабо. Девушка видит это по его потугам, взглядам и тому, что он едва не раздевает Френки, чтобы показать все его способности. Так он проходится по всем Мугиварам. Интеллигентно выглядящий в сюртуке уже почти мужчина с поистине актерским мастерством каждый раз удивляется, но даже это не позволяет утихомирить паренька с глазами-угольками.

И именно ими он, загоревшись очередной идеей, подлетает к Нами и волочит по палубе, пока не доводит до Сабо.

— Кароч, штука такая, — уверенно заводит Луффи, обходя их обоих с невероятно деловым видом. Нами закатывает глаза, но все же поглядывает, что тот задумал. — Ее нельзя перепить! — и весьма бестактно тычет пальцем в сторону собственного штурмана.

— Да неужели? Прелюбопытно, — тянет Сабо, и Нами против воли гордо выпрямляется. Даже позабыла, как давилась смехом, когда Луффи презентовал бывшему товарищу Робин возможности Ля Флёр. Коала ходит по всему кораблю, разглядывая диковинное судно. Но тут останавливается и подлетает, едва не снеся всех с пути.

— Да ну. Покажи!

Луффи только не расширяет в гордости грудь, когда со всей мощи легких зовет Санджи и Зоро принести выпить и начать эксперимент.

Интуиция Нами подсказывает, что последствия будут те еще. Но она уверенно поднимает бокал, не слышит, что он вредит меллорин, и с задором выпивает эль. Будь на разливе саке, штурман бы пожалела всю компанию, присватавшуюся к принесенным бочкам алкоголя.

Первым не выдерживает Сабо и отставляет бокал в сторону:

— Извините, ребят, если я выпью слишком много, могу устроить не самое удачное файер-шоу.

Чуть позднее громко, едва не разбив стакан, когда ставит его на стол, выпадает из соревнования Коала. Она не комментирует, просто не может избавиться от икоты и тычет пальчиком в грудь Сабо на каждую его издевку и смешки.

Следующим отказывается от выпивки Санджи и просто кривится:

— Знаете, Виола-чан не одобрит, если при следующей высадке я в неподобающем виде взгляну на меллорин. А она из той страны, где ревнующая женщина в праве убивать.

Луффи просто разваливается теплым телом на полу и наблюдает, как Зоро уже готов пить с самого бочонка и лишь на секунду прикрывает глаза:

— А все же было бы интересно тебя перепить, — заснув с кружкой в руке, заключает Луффи. Он почти в ее ногах. И кого еще следовало прозвать кошкой?

Нами просто отказывается пить. И смотрит на Зоро с усмешкой.

— Ты победил.

— Такой ценой это хуже проигрыша. Разливай.

Девушка смеется и вновь берется за эль. Этой ночью они с Ророноа не спят и выговаривают все друг другу в лицо. Так лучше понять друг друга, чем сдерживать обиды.

Алкоголь все никак не заканчивается, а девичьим ногам невероятно тепло для ночи, ведь их лозой обвивают руки резинового человека.

Примечания:

Нет же ничего криминального в том, что я тут еще немного пейрингов развела?) Во всяком случае, текст уже написан, так что остается увидеть ваш отклик.)

Не забываем! Осталось 9 глав в общем счете. Их количество может колебаться, зависит от того, подкинете вы мне идею или нет. Ну, и не загадаете ли в скорой лотерее экстру. Подробнее в группе: https://vk.com/dur_ot_mur

Но и после этого у меня будет работа по ЛуНе. Если быть точнее это будет кроссовер, горячий и с рейтингом, прошу заметить.) ;3

Когда Нами утром выходит на палубу, замечает уже проснувшуюся Робин. Она беседует с Сабо и Коалой. Штурману кажется, подруге не доставало товарищей из революционной армии. В ее жизни было слишком мало хороших людей и очень много отвратительных, оттого она так и ценит общение с каждым, кто достойно к ней относится.

Сабо точно и наверняка считается с ее мнением и опытом. А Коала радостно виснет на руках, так что выводы просятся сами.

Они гостят вот уже четвертый день, думает Нами. Не то чтобы она считала, просто два корабля, пришвартованные у берега на такой срок, точно вызовут реакцию даже у нейтральной территории.

Точно сошлись на том же, ребята начинают обсуждать покупки. Сабо хмурится, недовольство вызвали мальчишки из его команды, и он что-то говорит об отплытии. Разумно, думается Нами, и она уже спокойно идет в камбуз.

Луффи залетает немногим позднее того, как Санджи лукаво сделал подруге комплимент и поставил тарелку с завтраком. Причем это неполная характеристика, ведь он еще и сметает все на своем пути и даже пытается пристроиться к порции девушки. Она только спокойно поднимает тарелку, увернувшись от длинных рук.

Он что-то восторженно вещает о брате. Трудно разобрать все слова, учитывая, как усердно капитан жует. Одна мысль ясна, потому что произносит Монки уже с пустым ртом:

— Я иду с Сабо покупать еду! — восторженный одним представлением о покупках, он так же стремительно исчезает, как появился. Нами спокойно ставит тарелку в мойку.

На рыночных рядах шумно и жарко. Луффи с горящими глазами бросается скупать все мало-мальские безделицы, не позабыв о пропитании. За ним не уследить, но он то и дело подлетает к брату и бежит, завидев что-то удивительное. Коала напевает мелодию и озорно прыгает рядом с другом. Со стороны Сабо никак не кажется революционером, исключительно воспитателем двоих детей, несмотря на то, что обоим больше двадцати. Нами недовольно плетется позади. Она совсем не выспалась из-за спора с Зоро и толком не помнила, сколько времени провела в кровати. Под утро они оба отставили кружки, решив, что все это глупости. Но последствия были не самые приятные — бессонная ночь сыграла злую шутку, девушка была крайне ворчливой и то и дело супилась. Даже привычно радостные занятия покупками и разорением продавцов не привлекали.

Луффи о чем-то шутит, суетится между рядами, а шпажки с такояки уже полностью заполняют даже его длиннющие руки.

Сабо отвечает Коале, не сильно вдаваясь в разговор. В моменты необходимости отвлекается и говорит уже с торговцами.

— Слушай, Сабо, — плестись Нами определенно надоедает, да и набралось вопросов, пока они теснились среди людей. Революционер оборачивается, показывая все свое внимание. — А почему вы пошли вдвоем с Коалой? Разве для оснащения провизией целого корабля не нужно больше людей? Тем более состав команды позволяет еще кого-то.

— У нас же уже все есть, — заставляет он ее опешить, еще и улыбается совершенно спокойно. — Точнее, есть все, кроме того, что некоторые раззявы не позаботились посмотреть на второй стороне списка. А что касается рабочей силы, со мной мастер рыбокаратэ.

— Я не раб тебе какой-нибудь! — надувается Коала. А Сабо, по непонятной для Нами причине, сжимается, точно разговор зашел не в самое удачное русло.

— В общем, мы очень даже справимся, — заверяет ее блондин. И театрально снимает шляпу, обращаясь к подруге.

Нами вспоминается, как года два назад Луффи проехался на коленках по палубе с розой в зубах. Похоже, братья напоминали друг друга безо всяких условностей на то, что были названными.

Чисто человеческий интерес одолевает воровку. Действительно ли революционеры имеют дружески-деловые отношения?

И любопытство готово переступить грани такта и осторожности, являясь до того сильным. Нами уже намеревается посплетничать с ребятами и поставить их в неловкую ситуацию, как слышит крик Луффи и пораженно поднимает взгляд.

— Э-э-эй, Нами! — даже не огласи он ее имя, девушка узнала бы Монки. Больно горластый и радостный.

Расстояние, составляющее три торговых ряда, Луффи пересекает со свойственной ему ловкостью. Ладони уже свободны, а вокруг рта провокационно остаются крошки кляра. Штурман не сразу понимает, в чем, собственно, дело. Но догадок — вагон. Ведущее предположение, что он нашел акцию, где надо есть на скорость, а иначе платить, и теперь за ним гонится не готовый к такой прожорливости хозяин заведения. Но в ту же долю секунды паренек начинает чем-то трясти, перекатывая предмет между пальцев. Точный взгляд воровки делает наметку: золото. И уже в подтверждение Луффи спешит водрузить несколько золотых браслетов на запястье девушки. Те перекатываются аж до самого локтя. А Мугивара долго хлопает руками перед глазами своего штурмана, чтобы избавить ту от мыслей от белли, ну, и от изображения валюты, рисовавшегося в глазах.

— Ты сделал своей девушке подарок? — улыбчиво интересуется Коала, поглядывая между делом в пакеты, висящие на руке Луффи.

— Нэ? — тянут они оба, а Нами даже выходит из денежных мечтаний, переглядываются между собой. Хохочущая революционерка еще не представляет, что Нами будет всю дорогу ставить ее в неловкое положение — а Сабо так, излишки производства.

— Давно встречаетесь? А Драгон-сан в курсе? Ой, на службе ведь, наверное, и нельзя… Детей когда заведете? Немолодые уже, потом что, одни останетесь?..

Заткнуть изобилующий вопросами фонтан кажется невозможно. Есть один способ, и Коала производит его в действие. А раздраженная еще с утра Нами и не против поцапаться.

— И чего не поделили? Хорошо же общались, — дивится Луффи. — Ну что, — задает он вопрос краснющему брату, — ты что, действительно станешь мужем? И как это, не страшно?

Без того странно видеть вечно собранного до последней мысли и жабо революционера настолько потерянным, смущенным и лишенным дара речи. Прежней собранности хватает лишь на то, чтобы заткнуть брату рот ладонью. Позабыв, что он больно кусается.

* * *

— То есть вы разгромили базар, заморозили его, смели приемами рыбокаратэ, подожгли и съели все, что не попало в огонь? — уточняет Зоро, когда спустя час после решения проведать запоздавших товарищей, находит их. — Нет, ну насчет тебя, ведьма, я и не сомневался.

— То есть объевший город Луффи тебя удивил? — возмущается Нами, прекращая всякие попытки пригладить волосы. — И мы же вроде решили, что теперь друзья?!

— Только за чоко саке, женщина, не ожидай большего. И вообще, нам пора сматываться. Я уже чувствую вселенское чувство справедливости, значит где-то поблизости помощница Смокера. На этом пепелище только лекций и не хватало.

Бегут они со смехом. Нами даже, хохоча, подхватывает Коалу под локоть и заговорщически подмигивает, шепча, чтобы та призналась, действительно ли встречается с Сабо.

— С чувством вы нас, конечно, проводили, — усмехается Сабо, уже завидев свой и брата корабли, и просит смущенную Коалу ускориться.

Мугивары прыгают на корабль и тоже спешат отчалить.

Уже когда берег расплывается в синих красках океана, Нами открывает сундук в женской каюте. В нем полно украшений, но ничего более ценного, чем полученное сегодня.

Сокровища собирались быстро и всегда кипой. Слишком много поклонников, желающих заполучить себе пиратку. Нами же не обращает внимания, притворно улыбается и забирает подарки. Будь необходимость, она все это продаст и получит кучу денег. Но даже в моменты ужасающего голода не готова отдать браслетов.

— Ребята, сувениры с острова! — горланит Луффи, и Нами понимает, что Монки достаточно заботливый, чтобы подумать о своей команде.

Примечания:

Это должна была быть веселая и нерейтинговая часть. Ну вот честно.

Не забывайте заходить в группу, там будет лотерея: https://vk.com/dur_ot_mur ~

О пиратах говорят многое. Слухи, давние и поросшие небылицами, имеют место быть даже в цветущую эру властителей морей.

К примеру, Нами очень много слышит сплетен в баре, куда отправляется первым делом после осмотра новой земли. Стрелка ее Этернал Поса дребезжит, точно возмущена сильнее самой девушки. Это какая здесь должна быть глухомань, чтобы пиратов до сих пор считали лишь грязными мужланами с устойчивыми похмельем, недотрахом и перегаром?

Впрочем, Нами лишь закатывает глаза при виде Санджи, перепачканного после разделки рыбы, но уже воодушевленного, что по слухам поблизости имеются нераздельные купальни.

— Ты же помнишь наказ Виолы, Санджи-кун? — как бы невзначай, заводит разговор Нами, подпиливая ногти и не глядя на кока. И так с уверенностью может сказать: сейчас он сглатывает слюну, переводит дыхание и разворачивается обратно в камбуз.

— Естественно, Нами-суан, — говорит он с улыбкой, на всякий случай заперев дверь.

Запах морепродуктов постепенно пропадает, но мысли все больше сосредотачиваются на горячей воде. Доказано — Нами читала, — что источники омолаживают и подтягивают кожу. Немного расслабиться не было бы лишним, отмечает штурман, и идет звать сначала Робин и Морковку, а потом и остальных в купальни.

Девушки находятся в каюте. Судя по всему, минк решила-таки исполнить просьбу Нико перебрать содержимое полок и косметичек. Оно того и впрямь стоило. Но штурман никак не ожидала, что в их паре квадратных метров может быть столько разных мелочей.

Стараясь не разглядывать вещи, а это было сложно, Нами заговорила, все время косясь на пол.

Точно выйдя из транса, она вспоминает, что нужно еще и мужскую половину позвать.

Самым рассудительным в команде можно назвать Джинбея и не ошибиться. Только найти его трудно.

Нами надеется, что он на корабле. И это единственный рыбочеловек, чье присутствие на борту Санни Го, не только не отягощает, но и радует.

Девушка относится к нему невероятно тепло. Оплот спокойствия и рассудительности, он не раз выручал ее в спорах, где Луффи не хотел слушать и нес откровенную чушь.

Вот и сейчас девушке хотелось бы, чтобы он ее поддержал, собрал остальных, помыться и отдохнуть никому не помешает.

Воин моря находится за чайным столом, обустроенным возле мандаринового сада. Сидящий рядом Брук подливает чай, и даже жаль прерывать их светскую беседу, но затягивать Нами никогда не любила.

— Джинбей-сан, пока мы пережидаем адаптацию Поса, хочется побывать на источниках. Не устроите сбор ребят? — он, как взрослый и воспитанный мужчина, тактично прерывает разговор с накама и с задумчивостью оглядывает Нами. От такого взгляда хочется набраться как можно больше доводов своей правоты.

— Хорошо, к вечеру мы будем готовы, Нами.

— А можно мне перемыть старые косточки рядом с вами, Нами-сан? — допытывается Брук, и до того велика разница между тем, каким он был пару минут назад. Потом хохочет: — Хотя в этом нет необходимости, мне же достаточно лишь пить молоко, хохохо.

Глаз штурмана дергается. Сама она тоже рвется отвесить скелету подзатыльника, но удается сдержаться и молча уйти.

Стоит солнцу сесть за горизонт, как Луффи вприпрыжку гоняется по палубе, припевая, что увидит гейзеры. Чем его приманили, было нетрудно догадаться. Лишать капитана надежды никто не спешил. Нами нетерпеливо перехватывает банные принадлежности и подглядывает по сторонам. Остальные задерживались. Странно. Ведь Робин точно была готова.

Ожидание не оказывается чрезмерно долгим. Не учитывая, сколько команда ждала пробуждения Зоро. Он уже поспешил остаться на корабле досматривать сон, как Брук услужливо выгнал его, заверив, что и сам не прочь остаться.

Домыслы остаются домыслами. Пираты давно уже стали цивилизованными, а вот источники имели нехилую такую стену, ограждающую беззаботных дам от очень озабоченных мужчин. Брук как догадался, думает Нами, стоя около входа в источники. Собственно, больше и не о чем думать — подруга общается с регистратором, должно быть, вежлива, как всегда. Трудно сказать наверняка — Нами стоит слишком далеко, чтобы голос Нико донесся до нее.

И только на ум приходит забавная шутка, как местные служанки берут их под руки и поочередно ведут в уделенные номера.

Нами замечает позади идущую Робин. Подруга загадочно улыбается, к этому проявлению эмоций она уже приучена, даже нисколько не удивляется, и оборачивается раньше, чем рассмотреть смешинки в проникновенных и излишне мудрых синих глазах.

После Нами слышит затворенную дверь и продолжает держать вещи. Стоит так какое-то время, а потом замечает шкафчик, куда все можно сложить.

Белье соскальзывает по загорелым ногам. Волосы медью рассыпаются по карамельной спине, скрывая выступающие лопатки.

Темные соски сжаты светлой тканью предназначенного для купания полотенца и крепким движением ладоней.

Только после Нами следует к звукам воды.

Бассейн прозрачный, но из-за того, что бурлящий и окружен паром, видимость плохая. Нами спокойно снимает полотенца и шагает в воду, чувствуя накатившую разом усталость.

В тот же миг сквозняк проходится по ягодицам точно шлепком, и в воду ядром запрыгивает тело.

Не Робин, понимает девушка, но похоже на Морковку. Нами приглядывается и видит черную смоляную макушку.

Это Луффи.

Нами давит крик еще в зачатке. Бить тоже не спешит — Луффи и так пытается не пойти ко дну, благо, высота воды всего-ничего, да и не соленая.

Нами хочется хотя бы прикрыть тело полотенцем, но ей тяжело двинуться. Страх овладевает разумом. У нее не бывает судорог. Она в воде чувствует себя лучше, чем на суше, быстро плавает и получила шутливое прозвище русалки. А еще по дурости укусила Дьявольский Фрукт. Но разве у нее есть сила?

Мысли тянут ко дну, и Нами спешит прояснить разум. Есть более весомые причины потерять голову — на расстоянии вытянутой руки находится Монки, и его поджарое тело может прикрыть только пар.

— Нами, а ты чего здесь? — вопит Луффи, вдруг заметив соседку. Девушка цыкает. Заметь их кто вместе, не избежать издевок. А еще, когда молчал, он куда лучше представлялся ей в мыслях. — Ты бы оделась, — ворчит он, по-детски прикрывая глаза ненадежной пятерней.

— Могла бы — не торчала бы голышом. А ты чего красный? Сам рассказывал, что на Амазон Лили видел сотни едва прикрытых девушек, да я сама сколько раз видела, что ты не умеешь смущаться. Или погоди, — Нами открывает от удивления рот, — ты стесняешься только меня?

— Вот еще, — нехотя бубнит Монки, проглядывая сквозь пальцы и покрываясь новым слоем алого.

— А давай проверим? Подойди ближе.

Нами уверена: у Луффи больше сил, и он точно может двигаться. Он идет, не отнимая рук от глаз.

— «Нашел что прикрывать», — нервно усмехается девушка. С каждым шагом, будоражащим воду, ее сердце стремительно падает вниз.

Она уже начинает жалеть, что затеяла все это, когда он оказывается напротив. Но тянется к нему, убирает ладони, вжавшись в них своими маленькими в сравнении пальцами, и даже по ним пробегает сердечная дробь.

— Тогда ты поцеловал меня, невежливо будет не ответить, — Монки Ди, как порядочная барышня, жмурится и пытается сжать губы.

Нами это не останавливает, она касается губами каемки его рта нежными и невесомыми поцелуями. Луффи непроизвольно начинает смотреть лишь на нее. Не опускается ниже, глядит точно в глаза. Такой потерянный и удивленный. Точно до последнего не хочет отпускать своего детства и взрослеть. Но желание разомкнуть губы сильнее, и он сминает ее, нежные, как лепестки, уста.

Нами придыхает. Слишком долго мечтала, чтобы теперь происходящее казалось слишком реалистичным сном. И она хочет наслаждаться грёзой, так удачно ворвавшейся к ней.

Они даже не успевают удивляться, отчего языки такие влажные и не мягкие, как кажется, ведь с упором поглаживают друг друга, чуть давят, и от этого лишь сильнее распаляются.

— Нами, ты готова ответить за мой первый поцелуй? — пытается посмеяться Луффи, но выходит как-то глухо и приглушенно. Не об этом он думает, и затуманенные глаза Нами подтверждают: она тоже слишком далека от размышлений. Монки слишком близко, они прижаты друг к другу, тела покрыты кондесатом, а в легких жаркий пар, и душит нечто, ранее не получавшее внимания. — У тебя соски твердые и упираются.

Обычно за такие слова Нами бы вспылила, а после подарила комплект тумаков, еще и по акции добавила бы. Но сейчас она слишком размягченная и лишена всякой воли. Движения даются нелегко, но она провокационно прижимается к его груди и смотрит, точно хитрая кошка, исподлобья. Целует ярёмную впадину, лижет ключицы и слегка касается зубами его плеч, после проходится ниже.

Нами не понимает, куда делось ее собственное стеснение. Возможно, еще год назад сгинуло рыбкой в Олл Блю в ожидании, когда же Нами сделает хоть какой-то шаг.

Монки тяжело дышит и борется с самим собой. Даже он точно и наверняка понимает: назад пути нет.

Луффи кладет ладонь ей на плечи, спускается пальцами, оглаживая лопатки, и подхватывает девичье тело, посадив Нами на бортик.

Тягучий узел вяжет внутри Нами, думая, что это конец. Не может ведь такого быть.

Небывалая радость разливается по телу со звенящей от температуры кровью. Луффи целует ее голени, обводит языком кожу и пальцами раскрывает половые губы. Указательный потирает клитор, средний — вход в лоно. Нами рвано глотает влажный воздух. Язык шествует по бедрам, сводя Нами с ума от возбуждения. Оно копится комом в груди и вот-вот готово сорваться, бухнуть вниз... Рвется последняя ниточка, и девушка сладостно стонет. Луффи проходит языком, оставляет нити слюны и пробует на вкус свои движения. Грудь Нами высоко вздымается. Тяжело дышать. Взгляд опускается вниз.

И разумно решает, что стоит отплатить.

Она вбирает головку члена в рот, пытаясь распробовать, перекатывает языком. Поняв, что с ней ничего не случится, начинает заходить глубже.

Луффи оседает в воду и сгребает выстилающие дно камни пальцами. Откуда такая слабость? От воды или от желания поскорее прижать Нами к себе? От непонимания он запрокидывает голову и раскрывает рот, пытаясь хотя бы нормально дышать. Но сумбур продолжает копиться и, кажется, только упивается, проходя который круг по телу. Луффи хочется выплеснуть эмоции, громко кричать, творить глупости, но весь его центр ощущений сосредоточен на языке его штурмана, обволакивающем член.

Нами не спешит заканчивать так быстро, потому отстраняется и проходится отросшими ноготками по телу Луффи. Задевает даже соски, ухмыляется и все медлит.

Они оба погрязли в похоти и желании друг друга.

Это ведь неверно? Друзья, верные накама не сливаются телами и не жаждут довести до потери пульса, не кидают обухом в воду и не вдалбливаются в тела?

Друзья не трахаются так, что никакие стены не спасают, а желание сродни отчаянию?

И, должно быть, не теряют окончательное понимание, что чувствуют?

Пар клубится над головами. Нами и Луффи поднимают взгляд. Она мылит его тело, точно вспомнив, зачем они сюда пришли.

Монки Ди как вперил глаза в стену, разделяющие номера, так и не отпускает.

— Как думаешь, это ошибка, что мы оказались здесь вдвоем? — Нами и сама думала об этом. Но услышать это сейчас от Луффи, когда сердце еще беспорядочно колотится, не была готова.

— Я знаю, что произошедшее после для меня не ошибка, — говорит она, и уже хочется вывалить всю информацию, но что-то не дает и крепко держит. — Я не жалею, что отдалась тебе.

На лице Луффи появляется привычная задушевная улыбка, и он смеется.

— Мне тоже понравилось, — но за этим остается что-то еще. В его обычно ярких глазах есть тень, не высказанные слова. Но если в случае Нами ясно, что она скрывает, то в его — нет.

Они выходят из купален, когда остальные уже вернулись на корабль.

Тишина не глушит дорогу до Санни. Луффи рассказывает что-то беспорядочно, что окончательно дает поверить: ему тоже нелегко это далось. Кажется, сейчас он пытается примириться с окончательной потерей детства. Теперь будет трудно оставаться неунывающим мальчишкой в соломенной шляпе, но неизменная улыбка успокаивает.

Нами обессиленно падает на постель. Вот и отдохнула называется.

Нами кажется, она исчерпала все свои запасы решимости за один раз. Она редко выходит из каюты и не проходит на палубу, если не оглянется по всем сторонам и не шикнет подруге: «Сестрица, там точно никого нет? Чего смеешься? А то я не знаю, что ты подсматриваешь».

Только после заверений Робин она высовывает нос и идет есть. Потом прыгает в кровать, натягивает плетеный плед до самой рыжей макушки и готова взвыть. Так стыдно не было и за всю жизнь. Хотя она нередко могла шутливо заигрывать с мужчинами, показывая свое внешнее превосходство, но то шутливо, и никогда не было места поцелуям, горячим прикосновениям… От одних воспоминаний тело начинает гореть, и Нами действительно воет.

Груша из рук Ля Флёр отскакивает от ударов Морковки. Она мигом отвлекается, приглядывается к накама. Минк запрыгивает к подруге и трется щекой.

— Ты сейчас была так похожа на Ванду! — восхищенно говорит она. — А из-за закрытого лица и не узнать, только глаза из плетения выглядывают. И то они у вас обеих карие, — продолжает играться с Нами, не слыша смешков Робин, пока она не оглашает комментарий вслух.

— Боюсь, причины быть похожими разнятся, — разливаясь перезвоном смеха от криков: «Сестрица!». — Тебе пора бы выбраться. Или ты собираешься пропустить коронование нашего капитана?

— Вот нужно будет, и пропущу, — важно заявляет Нами и поддается объятиям крольчихи, а после хитро кутает в плед, чтобы избежать укусов. Плавали — знаем. — Вообще, ему до короля еще — ого-го.

— Но и ты не спешишь покинуть каюту...

Доводы подруги медленно ползут в сторону Нами. Осознавать их не хочется, как и признавать правоту.

Ей стоит вернуть расположение духа, но для этого нужно сделать нечто безумное. Вариант встречи с Луффи она сразу отметает, значит, остаются деньги.

Нами уже прорабатывает план опустошить казну ближайшего королевства, как Нико вновь подает голос:

— Капитан взял курс на казино.

В азартных играх Робин толк знала. Сказывалась дружба с известной воровкой и не стоило забывать о работе в Барок Воркс, звание Оллсандей и обольщение посетителей, дабы те потеряли бдительность. Она и Крокодайла помнит. Не забудет падения и восстания при помощи Луффи, как ворвалась на Санни...

Нами понимает ее улыбку иначе, что не ускользает от внимания, и хочется пожурить, посмеяться. Только Нами резко подрывается, оставив Морковку на кровати, и бодрыми шагами пересекает каюту, дойдя до шкафа, откуда интуитивно вынимает платье, о котором забыла на долгие три года.

— Ты сегодня так и припоминаешь мне о доме! — возмущается Морковка. — Тебе такими темпами придется взять курс на Зоя*.

— У меня сегодня другие планы, — в их накама что-то меняется: возвращаются хищные искры в глазах, полных расчета, и проявляется предвкушающая улыбка. Робин перекидывает ногу на ногу, пока думает о своем, и тоже встает с места.

— Будет разумным нам всем хорошо выглядеть: так проще сбить с толку крупье.

Морковка восхищенно вьется вокруг подруг, спрашивая, что ей лучше надеть, пока не доводит Нами до головокружения.

Тем временем, Усопп поднимается по канатам к вороньему гнезду, чтобы проверить, нет ли поблизости врагов.

А на палубе разговаривают Зоро и Луффи. Мечник оказывается вновь хмурым и недовольным. Мало того, что его капитан за весь день ничего не учудил, так вдруг заявляет, что Нами сегодня руководит всем процессом в казино.

— Какого черта? Ты не понимаешь, что нас из-за этой ведьмы выпрут?

— Я понимаю только то, что никто другой из команды не добивается выигрыша, как Нами. И ты расслабься, можешь спокойно играть, никто не запрещает.

— Ты сам сказал, что она будет главной, Луффи, ты меня за дурака держишь.

— У нее будет основная масса денег. Но остальное у нас.

Добиваться что-либо от Монки Ророноа с каждым разом считает все более глупой затеей, но он никак не ожидал, что и Усопп поддержит!

— «Касаемо обдурить кого-то, она — лучшая, просто признай это», — нет, вот так и сказал, что даже захотелось согласиться. Плюнув на все, Зоро отправился спать.

Жизнь на корабле же не собирается уменьшаться ни на йоту, все уже давно привыкли к замечаниям Ророноа, и никто не собирался отменять свои планы.

Нами же только приободрилась и дожидалась знака от подруги, когда корабль настигнет цели. Благо, руководство и курс на себя взял Луффи, поэтому штурман мало переживает о том, что Санни может сбиться. В конце концов, там полно взрослых людей и даже один формально неживой, она может и позволить себе отдых.

Так Нами и думает. Думает. Хорошо, пытается себя убедить, насильно представляя, что все хорошо. На самом деле, она взвинчена, но выйти не может, точно ноги оказались примагничены.

Девушки молча наблюдают за терзаниями Нами. Хоть Морковка и пытается подластиться, Робин только качает головой. Не время.

Время приходит с наступлением ночи, когда небо черное-черное, а звезды ясные, только заглушены светом яркого города, известного как сплошной игровой центр.

Нами первой вылетает с корабля, едва Френки ставит трап. Не успевает осмотреться, а уже на входе в казино невольно анализирует: не бывает сплошь веселья. И против воли вспоминается страна, полная улыбок и счастья — с виду, разумеется, — потому не ослабляет хватки, хоть и играет как в последний раз.

Такая отдача ведет к полному отстранению. Но оружие холодит бедро. Длинный вырез не раскрывает готовность воровки отбиться в случае необходимости. При виде нее крупье кланяются. Должно быть, листовки с ее изображением, а также лихая слава настигли и здесь. Что же, тогда они будут биться с ней до последнего, желая обдурить. Нами принимает такую ставку.

Азарт кружит голову, кость перекатывается гранями, люди кричат и ставят ставки на рыжую девушку и последнего не разбитого в прах крупье. Рядом с ней уже стоят мешки, наполненные выигрышем. А еще команда, готовая отбиваться от охраны. Только вот не узнать мальчишку Монки Ди было бы слишком позорно, и держатель казино отпускает их, кивает в знаке охране. Разве трудно казино набрать новый оборот? Простофиль полон мир.

Кость показывает шесть.

Нами широко улыбается и хватает последний улов. Радость расплывается в ее теле теплом. И деньги приводят ее в чувства, дарят смелость и безмятежность.

— Как прошел день, Луффи? — спокойно спрашивает она, подмигнув капитану.

— Ты отлично справилась, — смеется он в ответ.

Все, казалось бы, встает на круги своя. Только сегодня Нами не прячется в каюте. Даже больше — не появляется в ней до самого утра.

— Это Нами так помогло казино? — спрашивает Морковка, тоскливо оглядывая пустующую кровать. Уголки губ Нико игриво подымаются в положительном ключе.

Примечания:

*Зоя — если кто не знает, остров минков, откуда родом Морковка. Есть иные версии звучания, но я их как-то не запомнила.

Немного разговорная глава. Ибо мы подползаем к концу фф. Остается не так много. Экстру можете получить в подарок в скорой лотерее либо подсказать идею в сообщениях группы. Если заинтересуюсь, могу написать.) ~

Не забываем о лотерее и всей информации, которая появляется в группе: https://vk.com/dur_ot_mur

Победить может любой вступивший. Да прибудет с вами Фортуна.) с:

Нами замечает, что на корабле творятся престранные вещи, изменения появились и среди самих Мугивар.

Робин смыкает веки, когда бьют Зоро, и дает ля Флёр сжать шею обидчика. Когда опасность грозит Нико, приходит пора Ророноа скалиться, надевая бандану.

И память услужливо рычит голосом правой руки капитана:

— «Она же женщина».

Память губами Энеля улыбается, память падает женским телом о землю.

И в памяти начинается вихрь катан.

Нами на деле неловко, но теперь ведь приходит осознание мудрости Робин, того, почему она участливо подсказывает что делать, а почему учтиво молчит и не подает виду, что где-то рядом. Хотя, беря во внимание, какая археолог мудрая, не стоит удивляться, найдя синие глаза на палубе или бестелесные уши.

Догадки, лишенные настоящей почвы и твердого согласия, гложат Нами. Она обходит подругу кругами, вьется вокруг лежака, где Нико читает.

— Сестрица Робин! — было возмущается Нами, но на деле выходит, что хнычет. — Почему мне ничего не сказала? Мы же с тобой лучшие подруги, а ты скрывала от меня.

— О чем ты, Нами? Я о многом не говорю. Уточни, — Робин улыбается, не показывает удивления или того, что застигнута врасплох. Она мягка, как обычно, и штурман становится покладистой точно дитя.

— Почему ты не рассказала, что любишь его?

— Если ты о капитане, то, Нами, я действительно люблю его.

Девушка трепещет, грудь ее колет, и от резкого поворота головы рыжая прядь взметается на ветру как яркая молния.

О чем она? Нико любит Луффи, и сейчас говорит об этом, потому что неправильно понимает слова Нами? Что за глупости? Отчего же она помогает ей? Неужели чтобы поглумиться? Нами старается не показаться ущемленной, но следующие слова выбивают слезы, как и полное поражение от собственных мыслей.

— Мы все одинаково его любим, он дает нам надежду, тогда как мир разуверил в светлом будущем. И нет ничего удивительного в том, что я его люблю. Я этого и не скрываю, не от тебя.

— Сестрица Робин, — острые фаланги стирают щеки докрасна. — Что ты такое говоришь? Я уже испугалась, что ты любишь его как женщина.

— Для этого у него есть ты, — улыбнулась она теплее, отложив книгу, а сейчас притягивает медную макушку к себе на колени и перебирает пряди. Нами поворачивается и смотрит в синие глаза подруги.

— Сестрица, а для тебя ведь есть Зоро?

Нами все же удается удивить Нико. Взгляд ее становится шире обычного, зрачки на мгновение замирают, а миг спустя глаза кажутся по-доброму лукавыми.

— Мое сердце раздано во всех отношениях. Тебе как сестре и верной подруге, Луффи — как капитану, команде — как семье. И, ты права, Зоро — как мужчине.

Щеки Нами расцвели нежными розами, а взгляд и улыбка понежнели.

— Надеюсь, у тебя все проще.

— Да, Нами. Потому и хочу помочь тебе. Ты заслуживаешь.

Днями спустя, когда Усопп и Френки отправятся за провизией, Нами направит Зоро купить бочонки эля и рома. К удивлению Ророноа, она выделяет ему деньги, не говоря ни слова о процентах. Он оказывается удивлен настолько, что за всю дорогу не плутает.

— «Когда я успел стать ей лучшим другом, что она дает мне деньги с нулевыми процентами?».

Примечания:

Еще более разговорная глава, чем прежде.) сх

Зато под конец я оставила кое-что интересное.)

Опять-таки помним о группе и о лотерее, там сейчас проходит опрос насчет подарков: https://vk.com/dur_ot_mur

Так легко Нами за всю жизнь не было. Не беря в расчет юность, проведенную в рыбной клетке — она априори противила счастью и всему светлому, — а с того времени, как она благополучно воровала и вляпалась в чувства, адресованные ее капитану. Но и ее беззаботное детство с Белльмере тоже не было таким.

Трудно точно описать, что происходит с Нами. В ее душе кучевые облака перятся сильнее обычного и пронизаны золотыми нитями солнца, тем самым даря белоснежной вате отблески желтых оттенков. А Нами и цвет золота — уже по определению счастливый дуэт.

Она тянется на шезлонге и игриво наблюдает за тем, как Луффи гонится за Чоппером и спрашивает про олениху с Зоя. Шутя, конечно. Но, пожалуй, одна Нами точно и наверняка знает: сейчас он лишь прикидывается тем ребенком, каким был какие-то недели назад. Сейчас он возмужал, его не сравнить с тем мальчишкой с глазами-угольками, ведь сейчас Луффи оставляет это воспоминание глубоко в душе. Какая она у него, представляет Нами, заглядываясь на настоящие небеса и вспоминая людей, живущих по ту сторону горизонта, для которых солнце — добродушный рыжий сосед, а небеса как море.

Сегодня душно, и ее пот солеными каплями остается на загорелой коже. Монки Ди подкрадывается и схватывает каплю пальцем.

— Она как маленькая улитка, — смеется. Может, ей только кажется, что он изменился? Хотя взгляд стал строже, этого не скрыть, и так трудно не сравнивать с изображением Роджера в книгах.

— Водная улитка? Они, конечно, склизкие, но это как назвать искру уткой, — Луффи хохочет, и штурман не разбирает, это так от ее выражения лица и голоса или же от самих слов? Он не объясняет и подхватывает бразды над новой игрой в свои руки.

— Нет, огнем должна быть обезьяна!

— «Вот Сабо-то порадуется», — фыркает про себя штурман, но не упускает возможности поддеть: — Давай еще объедини обезьяну с каким-нибудь животным.

И Луффи, конечно, не остается безмолвным. Нами даже не удивляется, а после сама оказывается до того вовлечена, что от динозавра-дикобраза-лягуха их отвлекает каштан, пущенный Усоппом из рогатки.

— Эй, ребят, во-первых, самый грозный зверь на Гранд Лайн — это бесстрашный, великолепный, самый неотразимый...

— Идите есть, — гаркает Санджи, слыша даже из камбуза речь хвастливого накама, не давая назвать прозвище «Согекинг».

Даже пусть и была прервана, пусть и препиралась, Нами счастлива и глотает это чувство с завидной жадностью. Чтобы наверняка распробовать.

Примечания:

Мы подбираемся к финалу. Вы эе помните о лотерее, обойдемся без ссылки?)

Нами вдыхает воздух, пытаясь вспомнить, каково это быть беззаботной. Ох, эти времена, когда не надо было следить за переполохом на судне величавого корабля с головой льва на корме, мнимая свобода, воровство... Ладно, до команды Мугивары все же было хуже.

Но чуточку да спокойнее.

Ведь тогда она не была женщиной короля пиратов и даже не подписалась на то, чтобы быть его штурманом, тем более не ввязалась во все приключения, доведшие до Рафтеля.

Каково было увидеть, что мечты твоих накама сбываются? Нами точно не скажет, ее уже успела прийти в действие куда раньше. Теперь она куда больше заботится о Робин, несущей груз знаний тысячелетий, но все такой же легко улыбающейся.

Нами не понимает, как так можно.

Серьезно, как так можно? Ребята исполнили мечты своей жизни, и теперь неизвестно, куда им двигаться дальше.

Возмужавший (и все еще трусливый) Усопп гордо встретил отца, выпятив грудь, точно вдохнул литра четыре воздуха, а после записал все впечатления на звуковую ракушку и отправил с пеликаном Кайе. Робин собрала крупицы истории воедино и считалась единственным в своем роде археологом. Френки изобрел столько всего. Чоппер изучил множество болезней, и так с каждым. Только Джинбей все еще рад быть советником Луффи, а Брук тешится мыслью о встрече с ждавшим его столько лет другом. Но то на обратном пути по миру, и ждать осталось недолго.

Нами глядит в прошлое и понимает, что и изобразить Гранд Лайн ей под силу, как и все земли, касающиеся мирового океана. А что потом?

Ей хочется забыться, перестать думать. Только причин отвлечься не так уж много — только если на письмо Виви. Она первой пожелала поздравить Монки Ди. После можно было посмеяться над звонком Ден-Ден Муши, когда звонивший Гарп горланил так, точно силился пробить все доски на корабле. Да, можно отбирать письма от всех друзей и альянса, хохотать над подчиненными и фан-клубом Луффи. Но все это немного мелочно.

И даже несколько смешно, что забывается Нами от покупки морской свинки.

— Ну она же морская — значит, ей есть место на корабле, — заявляет штурман, опуская на палубе пузырь, в котором она ловко рассекает по судну.

— Не поспоришь, — смеется Джинбей, пока остальные хватают еду с тарелкой и силятся накормить животное.

Нами ревностно отбивается, повторяет за продавцами, что нельзя так усердствовать, когда кормишь свинку, но в итоге сдается и умиляется с раздувающихся во время поглощения еды щек.

Что сказать, не потребовалось и месяца, чтобы такое внимание сказалось внешне на новом питомце. Он все больше и больше напоминал Нами зверей, живущих в Арабасте, и сладостными воспоминаниями навевал о почти правящей принцессе Нефертари.

— Это уже капибара, а не морская свинка, Нами, — точно подмечает Робин, напомнив той забывшееся название. Подруга гордо кивает. Пусть капибара, главное, отвлечься помогла.

Нами даже забывает, что завтра ее ждет встреча с королями, щекочет мягкую шею любимца. А с утра потрясенно бежит за рвущимся Луффи. Немудрено, ведь и он теперь коронован.

Она бежит, натягивая левую босоножку, и оглядывается на идущую следом Робин. Хоть какая-то поддержка на сегодня.

Оглядывает здание, куда следуют остальные приглашенные, и замечает подругу. Она холодно оглядывает их обеих и цедит:

— Мисс Оллсандей, — точно не видит стоящую прямо перед ней Нами. Нико лукаво подмечает:

— Стали ли Вы дальновиднее, мисс Вэнсдей?

Молчаливая перепалка с характерным вперившимся взглядом Виви в Робин готовится затянуться вплоть до того момента, как Луффи растягивает руки и не тащит их всех в зал.

— Время кучи-малы.

Нами только закатывает глаза. Она-то думала, у нее единственный ребенок в окружении, и тот, казалось, исправился. Ошибалась, как же она ошибалась. И теперь отвлечься существенно не на что, кроме как на украшения, сверкающие на королях. Нами улыбается. Не зря пришла. Нашла свое неизменное успокоение.

Примечания:

Тот момент, когда хочешь включить больше намеков/интересностей/всех идей, и выходит реально куча-мала.) сх

Простите, я пытаюсь писать интересно, но выходит дебош посильнее, чем в моей голове.)

Не забывайте про группу, ребятки, там идет голосование, в ходе которого выяснятся подарочки для лотереи. Выиграть может каждый.)

*ссылочка в описании, всех ждем* ~

Нами предчувствует бурю, сомневаясь, что дело лишь в погоде. Предчувствие давно дало понять, бедствия бывают не только в сгущающихся тучах, искрящих молниях, но и в жизни. Беспокойство не дает быть отвлеченной на радости происходящего. Нами ворчит на саму себя: вот не живется ей спокойно, все хочется найти повод для переживаний.

Девушка закусывает губу и ходит по палубе, не находя успокоения. Морская свинка катится в уже новом, куда более крупном шаре за ней.

Зрелище крайне залипательное, и Нами ворчит на Усоппа и Чоппера, неотрывно следящих за ней. В самом деле, она взвинчена до предела, а им все развлечения нужны. Штурман все больше напоминает чашу с закипающей водой.

Что-то тяжелое грядет, а больше никто не чувствует. Даже шрамы Зоро не ноют, хотя его поджарое тело испещрено ими. Спит себе спокойно, и лепестки Ля Флёр исчезают дымкой.

Когда на спине чувствуется жжение от теплой и родной ладони, Нами щурится от радости, и тревога отступает. Однако штурман уверена, чувство еще даст о себе знать. Так просто эмоции, а тем более предвещающие, не исчезают.

Голос Луффи завораживает, и Нами как пьяна, но внемлет каждому слову, усмехается над шутками о загипнотизированном Усоппе, пока он с не озвученного позволения гладит морскую свинку.

Она не хочет его тревожить, пытается отвлечься и поговорить о чем-то другом. Даже когда он был мальчишкой, тревожные вести пробуждали в его чертах лица серьезность и тревожность, что же до нынешнего времени, Нами совершенно потеряна.

Вдруг улыбается и загадочно тянет:

— А у меня есть тайна, только такая, какой не делятся.

Монки Ди широко улыбается в ответ, молча кивает, как бы говоря, что не обязательно говорить. Ожидавшая того, что капитан будет выпытывать, Нами шокирована. А он вдруг отвечает.

— Ничего, еще поделишься, — и прикосновение пальцев все сильнее жжет. Даже через ткань. Губы непроизвольно движутся в ритме нетерпимого шепота.

— Я любила тебя с тех самых пор, как ступила на Гоинг Мерри.

Луффи теряется, краснеет не хуже своего брата и накрывает макушку Нами любимой шляпой. Только так хватает духу мямлить, что именно после такого ожидания она и посягнула на его честь, достоинство и невинность.

Страх вытесняется злобой. Только так можно избавиться от чувств.

Рявкающей оскорбления Нами не до переживаний, ей еще настучать по одной голове надо. Но это не значит, что беда обойдет стороной.

Примечания:

Да, я устала напоминать, но проголосовало за вычетом админов 9 человек. Бегите в группу, становитесь участниками, пока лето не закончилось. Тогда смело получите от меня и Просто Гостья плюшки вовремя и без опозданий.

100 подписчику подарю что-то на его выбор стопроцентно, остальным нескольким людям (решается ходом голосования, сколько будет призовых мест и какие именно подарки) выпадет рандомно.

Все зависит от вас.)

И отзовитесь в комментариях, а то у меня подозрения, что я опять сливаю конец. *уже как классика для моих миди работ* сх

Нами обещала наставнику однажды вернуться, если он попросит, и записка, доставленная кучевым облаком, появилась. Профессор Харедас писал, что совсем плох, и он хотел бы увидеть ученицу, пока находится в здравом уме.

— Езжай, чего думать, — заявил ей капитан. — Пока оссан* еще зовет, надо прийти в гости, а мы справимся, — и улыбался искренне и неподдельно, в грудине Нами бушевал ураган, а утихомириться мог только от таких чистых эмоций. Но что-то не давало покоя.

— Мне кажется, это ловушка, — она имела ввиду карту неизведанной земли, найденную ею же самой во время плавания. В бутылке. Как в сказках. Только в сказки Нами предпочитала не верить — больно потом состыковывать с реальностью.

— И что? — простодушно протянул Луффи. — Значит, надерем тому, кто ее подкинул, зад.

— Тебе лишь бы подраться, — фыркнула штурман и, кажется, все меньше собиралась куда-либо. Отпускать ребят одних ей совершенно не хотелось. Найдут самый эпицентр опасностей. Монки пожурил ее, и, насупившись, Нами брякнула: — Слово капитана — закон, — и направилась к хорошо известному небесному острову.

Старик добродушно хлопает ее по плечу, когда она ступает на Погодию, не выпуская из рук Ден-Ден Муши. Он действительно плох, вид ветхий и куда более дряхлый, чем когда-либо ранее.

— Мы стареем раньше, — понимающе кивает он, тряся белесой бородой.

Они гуляют по острову, и все здесь Нами знакомо. За два года она исследовала все, что только возможно, даже то, что могла бы прибрать к рукам. Нами усмехается, вспоминая, как наивны жители и как легко ее простили, словно девчонку, утащившую книгу.

Ее чувства противоречивы. Ей бы надо горевать, что это последние минуты с учителем, а она невероятно спокойна, беседует с ним и предается воспоминаниям. Устройство транслирует все происходящее на Санни Го. Спокойствие кажется наигранным, в море оно — сущий враг. Ее интуиция сплетается в тугой клубок, разрывая от напряжения нити. Грядет опасность.

Нами садится за стол, прежде чем наливает чай, и ухаживает за стариком. Он стар, приходит запоздалое осознание: руки — как пергамент, скрученный в форме кистей. Мужчина совсем слабый, и даже поднимает чашку не сразу.

Штурману хочется плакать и одновременно тепло на душе: он уже старый настолько, что застиг несколько великих эр и не боится умереть. Просто хотел проститься со ставшей ему близкой девчонкой.

Нами думается, будь у нее родной дедушка, он был бы именно таким. Но только она — сирота, а вместо семьи — жители Кокояси и команда.

Она скромно улыбается, когда он напоминает об обучении, и мысленно причисляет Харедаса к близким людям.

Уют и тишину разрезают крики. Пугливое сердце падает навзничь. Ден-Ден Муши вещает нападение кораблей Акаину.

— Ну здравствуй, новый Роджер. Но куда приятнее проститься.

Лава обволакивает Санни Го, будто сжирает, и слезы Нами электризуются от того, как она сжимает климатакт. Разряд проходится по лицу, щелкнув щеку как плетью. Нами не замечает ожога. Небеса заволакивает голубая искрящаяся паутина. Население Погодии сбегает прочь с площади, а Нами отбивает каблуками по дорожкам. В итоге она скидывает босоножки и бежит под слова адмирала Дозора: «Вы проиграли, Мугивары».

Она не смотрит на табло, мысленно высчитывает координаты и бежит в центр управления, где ее климатакт реагирует на все автоматы усиления и управления погодой. Все молнии, бегущие по Погодии, скапливаются вокруг Нами, проходят по ее телу, оставляя метки ожогов, волосы электризуются, она старается не заплакать, чтобы наверняка не сгореть.

— Умрите, шавки! — клокочет торжеством Акаину.

И Нами отпускает вереницу молний, стаей окружающих шаровые, спрятанные в центре. Нами наверняка знает, что не ошиблась с направлением. Она не чувствует себя ни Зевсом, ни Энелем, ее сил едва хватает, чтобы упасть на бок. И она молится настоящим богам — не себе, подделке, — чтобы ее команда выжила.

Сознание возвращается резко и быстро. В центре управления рычаги и искусственные тучи, ни одного человека. Штурман нащупывает климатакт и шатается в сторону дома старика, подбирает по дороге обувь. Отворив дверь, она видит улыбку на его мертвенно-бледном лице.

И Нами громко рыдает, срывая голос, размазывает сажу с щек и дальше по шее.

Связь с Ден-Ден Муши обрывается.

Девушка кладет цветы на наскоро сделанную могилу и спешит к Санни.

Еще издалека видно черный дым. Нами надевает маску и очки, благодарит капитана местного разлива и за километр до нужного ей места справляет лодку. Вода здесь мутная.

Беспокойство наяривает многотысячный круг по ее брюшине. Нами даже представить не может, что ей делать, пострадай Мугивары.

Она доплывает точно по координатам. И как будто ошибается. Нами не узнает Санни Го. Золотая голова Санни обуглена. Борт весь в канифоли, закрыт в янтарную магму и не возвышаются ее мандарины, не пахнет цитрусами. Только копотью.

И рядом, на соседнем корабле, за которым вереница подобных, такая же янтарная статуя. Только изображающая Акаину. Только из магмы, а не смолы, как могло показаться. Судна-призраки, сожженные ее яростью, были не развеянным пеплом.

— Ребята! — и голос ее полон безнадеги.

Она ждет. И ожидание это губит, саднит хуже дождя из осколков. И хоть внешне ран не видно, Нами едва стоит на покачивающейся лодке. Дрожит она или вода, Нами не может понять.

Вот только крыша магмы обваливается. Следом за ней — слой из Ля Флёр.

И восстают из пепла они. Ее родные и дорогие сердцу пираты. Потрепанные, но живые.

Луффи вылетает, отскакивая своим Гому-Гому от палубы, ей навстречу.

Нами не сдерживается, падает навзничь.

— Это ты его убила?! — спрашивает он, говорит громче обычного, и она дрожит. Луффи хмур, это нормально в таких условиях, но для Нами это по-настоящему неправильно.

— Прости меня. Я не должна была вмешиваться в твои личные дела, это ты должен был с ним разобраться. Но я не могла дать вам умереть!

— Нами... Я против убийств, человек заслуживает жить. Вот ударить — да, могу.

— Что же ты тогда думаешь насчет произошедшего? — спрашивает девушка, зажмурившись от страха, предчувствий и воображения, не дающего спокойно вздохнуть от одной мысли, что он сейчас отвернется.

— Это было слишком... Круто! Надо было видеть, как молнии облетели Акаину, он был весь в лаве, когда они его ударили. Он только так изжарился.

Нами не верит.

— То есть ты не считаешь, что я виновата?

Луффи просто загребает ее в охапку.

— Ду-урочка! — слышит она его смех, щекочущий шею.

Небо рассеивается, ветер разносит пепел кораблей. А впереди — море.

Примечания:

Вот и та самая глава, спойлер к которой я кидала в группу. И, да, ребят, я снова о своем: го в группу, я вас жду с распростертыми объятиями, вкусностями и лотереей.

Победитель сможет заказать мини или экстру к этому или любому фф. В принципе, можете и просто так писать в личку группы. Кидать арты/что-то предлагать. Я быстро вдохновляюсь, возможно, вы хотите увидеть что-то в моем исполнении — пожалуйста, пробуйте, вдруг я возьмусь?)

Остается последняя глава, она же экстра и небольшой кроссовер. Это как преддверие перед основной кроссоверной работой с рейтингом, где будет и ЛуНа. Буду ждать вас и там, спасибо, мои прекрасные читатели, за ваши внимание и отклик. Отзывы теплят душу старушки Нару.) с:

*оссан — старик.

Разве команда Мугивары могла исчерпать свои приключения? Не после свержения жесткого главнокомандующего и смены власти, где к ногам Тенрьюбито перестали падать ниц, а короли оказались равны с тем, кто покорил Гранд Лайн и отыскал Рафтель.

— Эти воды не похожи ни на одни, что я видел. И рыба другая, но это не Олл Блю. Где мы, Нами-суан?

Хоть Санджи после влияния Виолы и сумел разговаривать с другими девушками нормально, и иногда даже сражался (отбивался, правда, и ни разу не бил), никак не мог отвязаться от этих вычурных обращений. Нами кривится, но признает незнание.

Она действительно впервые видит летающую над водой рыбу, как и не читала о землях, предстающих глазам. Ласкающая плод в своих руках Робин переглядывается с Нами, и не надо давним подругам слов, чтобы понять друг друга: Гранд Лайн таил куда больше тайн, чем они могли представить.

Не скрывающий восторга Луффи нехотя думает, жаль, что Роджер не узнал об этих водах, здесь не видать Маринфорда, они были бы счастливы здесь с Эйсом, но признает, что лишился бы всего, что имел, без Эры Пиратов.

Он видит диковинных зверей, а еще пролетающего кота с белоснежными крыльями, который комком валится на палубу.

— Айя, больно! — то, что он умеет говорить, кажется, после навыков полета не должно приводить к ступору. Но каждый оглядывает незваных гостей — еще и розоволосого мальчишку в красной накидке, которого сморила морская болезнь. Чоппер подходит ближе всех, точно позабыл о трусливости, и отлетает к противоположному борту, когда кот вперивает в него взгляд. — А ты еще кто? Я таких уродцев не видал.

Луффи хлопает незнакомца по плечу и велит ребятам остановиться около берега, когда корма касается мели, он вытаскивает паренька наружу. И он как оживает — начинает носиться по песку и извергать огоньки изо рта при криках, что выжил.

Нами не выдерживает первой. Остальные хохочут, а привычно наводящая контакты Робин укачивает сына.

— Нам хотелось бы узнать координаты. Как скоро настроится наш Лог Пос, как называются ваши земли и почему в водах нет ни одного корабля? — Нами не особо хочется раскрывать своей полной неосведомленности, но незнакомец не кажется шибко умным, да и он один — в случае опасности можно положиться на ребят.

— Вы что, впервые в Фиоре? — дивится паренек, улыбаясь до больного знакомо: так широко и искренне. — Спасибо, что спасли. Терпеть не могу транспорт.

— А что насчет Лог Поса? — штурман никак не хочет зацикливаться на странном названии, терзающим не только слух, но и сознание. На удивленный взгляд и склоненную голову она нетерпеливо тычет ноготком по стеклу прибора. — Мне важно знать, как долго мы здесь пробудем.

— Впервые вижу, — и вновь лыбится. Нами нехотя понимает, что жизнь ее свела с еще одним великовозрастным дитя.

С борта Санни Го разносится ругань. Как оказывается, кота называют иксидом, а кличут Хеппи, а еще он, несмотря на говорящее многое имя, достаточно скверен характером и задирист. Чоппер же не стал долго терпеть насмешек, и теперь кот летит со всей мощи перьев, крича что-то, что он похож на какую-то пантеру и у всех животных есть сила, но только не у него.

Нами в конец путается, а ребята доверчиво прислушиваются к россказням мальчишки с весенним именем. Она глядит на этого Нацу и понять не может, отчего он чем-то да отличается от Луффи. Такое чувство, что он куда старше и лишь прикидывается дурачком. Но все же идет следом, ведь ее мужчина жмет ему руку и теперь на пару с ним беседует о какой-то там своре магов.

Слишком много неизвестных, а она, как картограф и как женщина в первую очередь, старается уменьшить количество иксов в уравнении.

Первый решается при разговоре с мастером этой гильдии. Он говорит о порталах и о том, что людей нередко забрасывает в иные измерения. У Нами кружится голова, причем совсем не так, как месяцами ранее у сестренки Робин.

Черт, не надо быть гением, чтобы понять, что перед ними новые земли, а спешить вернуть их в устоявшийся пиратский океан никто не спешит.

Приходится закусить губу, сосредоточиться и постараться быть столь же спокойной, что и Луффи. А еще отвлекаться на разговоры с магами.

Радует, что они хотя бы добрые и подозрительно приветливые. Нет, Нами даже в этом видела подвох. Почему подружка огненного мага улыбается и с краснотой лица рассказывает о том, что он — убийца драконов и владеет огненной магией? Как эти два факта вообще совместимы?

Но улыбается в ответ, кивает, а еще усмехается с того, как Нацу, сам того не понимая, флиртует с этой девчушкой.

— Простите, что не представилась, мое имя Люси.

И продолжает рассказывать уже о своей магии. Нами, кажется, знает, как усмирить этот поток льющейся информации.

— Ну и как давно вы с Нацу встречаетесь?

А способ, придуманный еще для Коалы, по-прежнему бесспорно действенный. К слову, они с Луффи ездили выбивать у Гарпа и Драгона благословение для нее и Сабо. Нами предвкушает путешествия в этом мире. И видит в глазах накама тот же блеск. Что же, зато по возвращении их мир не успеет им до старости наскучить.

Какие только острова не попадались Мугиварам, не перечесть, но целый континент магов сумел их удивить. И они спешат удивить их в ответ.

Примечания:

На этом Нару, рыдая, хочет удалиться, поставив статус «завершен», но не может уйти, не наболтав кучу всего. Слушайте, дорогие.)

Для начала хочу сказать, что этот статус ничего не должен вам говорить. Я в любой момент могу завалиться и что-то добавить. Просто сейчас надо заниматься другими работами, в том числе и по ЛуНе. Как и говорила ранее, это будет кроссовер, но скорее в стиле ориджинала, поэтому все незнакомые вам фэндомы не должны вас пугать, я вас жду.)

Спасибо, повторно говорю, ну да ладно, за все ваши отзывы, лайки, сборники. И особенно за поиски по названию. Это прям как мед на мое избитое жизнью сердечко.

Ну и как старушке, мне положено много повторяться. Пожалуйста, я всех вас жду в группе, потому что хочу порадовать подарочками. Вступайте, там куча вкусностей, и до розыгрыша вам не будет скучно, уж мы со вторым админом постараемся.) с:

Вот такая светлая нота для временного прощания. Если захотите еще что-то от меня прочесть — вдохновляйте артами в лс группы.)

Глядя на Нами, не видевшие в жизни барометра маги с уверенностью заявляют миллиметраж ртутного интервала. Дистанционно вверить данные о широте и долготе, как и о мастерстве воссоздания карт не выходило. Не все с первого вздоха могли прознать о надвигающейся грозе, и только в щемящей духоте предполагали о сыплющихся молниях с самого неба.

Пираты, сами того не замечая, подминали сотканный из чистого эфира мирок под себя, предъявляя свои требования к жизни. Новая эра грозила возникнуть не только в Новом мире, оставленном на плечи Марко. Умалчивая про не шибко надежные и горящие не всегда исправно руки Сабо.

Луффи более чем прекрасно осознавал, что отдых, кратный пяти хотя бы единожды, они могут себе позволить без всякого зазрения совести. Так команда не разойдется по швам от приятного разочарования: мечты исполнены. Магические будни, совершенно новые люди, все это могло ковать им характер и взгляд на происходящее.

Никто не тосковал. Там, за брешью двух реальностей, пропустившей корабль, оставались разве Ноджико, минки и Кокоро. Каждый из них, особенно бабуля, были слишком крепкими родственниками, способными пережить всех и вся. Тревоги не зарождалось. Санджи задумывался, что там с Рейджи, но сердце его успокаивалось: она справилась в самый трудный период.

В конце концов, каждый Мугивара пришел к мысли, что несколько лет можно переждать.

— Да где это видано! Мир, полный чудищ, — успокоить Усоппа не удавалось. Паника накладывалась на его кипу писем к Кае. Он всерьез беспокоился, что запомнить все свои злоключения не сумеет, и на какой-то момент память сжалится над ним, затерев детали.

Люси что-то импонировало в образе Усоппа. Быть может, то, что она сама трусила, только всегда прятала это глубоко внутри и так смело не заявляла во всеуслышание. Или ее привлекла вся эта лиричность и, в общем-то, добрый подход ко всем. Но она наверняка прониклась его любовью на расстоянии.

Девушке нравились Мугивары, их рассказы об океанах. Как они облекали прошлое в слова, и выдыхаемый воздух становился грузными тучами. А их лица не так уж часто сменяли мимику. Хартфилия без дополнительного объяснения чувствовала, какая их реальность жестокая, и Фиор становился сказочным замком из зефира и сахарной ваты, весь в блестках.

Поэтому ее так завлекало и манило к жизненным метаморфозам, ужасным, но в процессе создающим прекрасные души ее новых товарищей. Она жадно и, даже чувствуя, как бестактно, узнавала подробности их жизней. Не могла оторваться.

— И… какая цена этого укуса? — уточняет Люси, видя зияющий рубец на некогда пропавшем плоде ананаса.

— Заплывая на самое дно, мои ноги немеют.

* * *

Зевс, напитанный молниями Лаксаса, всегда довольно заверял, что разницы в лакриме и разреженном небе нет, чем заполучил уважение Райджиншу. Правда, что он говорит про климатакт в точности то же, ему прощается только так.

Кэррот в лице Лисанны находила желаемого товарища: ну вот ведь не отличишь от минка. Только может становиться человеком. В полнолуние совершенно управляема. И несколько остерегается перенятого от капитана напора в желании скорее подружиться.

* * *

Призраки прошлого наседали на Луффи. Он припоминал, как на территории Кайдо, успел поверить в гибель своей команды. Тогда будущий король пиратов почувствовал собственную вину, сумел распознать тяж вины и впервые покаялся в неаккуратности действий. Его вероломные шаги по Вано пробудили дракона, хотя позднее Робин шутила про древние сказания мёртвого языка, предубеждающие, что покой спящего легендарного зверя не тревожат.

Луффи не всё понимал сразу. К нему приходило позднее, облаками былого, а после сорока и вовсе обвалится потолком, если вдруг не явится новый мир.

* * *

— Мы с ним не раз добирались до дна, — говорит как-то Нами. Люси вслушивается в ее голос и представляет пенистые воды океана, о котором столько слышала из уст пиратки.

— А что там, на дне?

— Разбитые мечты объединяются с надеждой. Она дает возрождение и новую жизнь, когда Луффи вновь вдыхает воздуха.

* * *

Их миры переплетались. Магия окутывала шрамы, драмы вымывались. Сердца бились. И слезы непрошено выступали при виде ребенка Робин в их команде.

Они набирались душевных и моральных сил, прежде чем вернуться в свой дом.

Примечания:

Я долго думала, как бы оформить пост-слово к истории Нами. Мне не хотелось полноценного кроссовера, но пара идей осталась, все маленькие и не прям сюжетки.

Вы можете ознакомиться с этой работой по Луффи/Нами: https://ficbook.net/readfic/6873931