Неосторожная (гет)

Нами возмущает эта возможность Луффи есть и не толстеть. Тогда как ей приходится перебиваться птичьими порциями и постоянно следить за собой.

— Метаболизм как у черта! — возмущается штурман, глядя на поглощающего огромные окороки Луффи.

— Потому мужчины раньше и умирают, такова их природа, — Робин улыбается, несмотря на то, что говорит страшные вещи. Такое подвластно людям ее возраста или просто мудрым? Нами не понимает, ей вот страшно.

— Тогда сколько же проживет Луффи? — срывается с уст Нами раньше, чем ее разуму представляется Санни Го, да и весь мир без этого чудаковатого мальчишки.

— Мало, — пораздумав, отвечает Нико, и даже ей, такой удрученной жизненной опытом, не удается скрыть горечи. — Треть жизни он уже отдал, прежде чем попал на стол мистера хирурга, и куда больше частей — в битвах. Ты ведь знаешь, чем грозят ему Гиры? А чем обернется звание Короля?

Робин не хочет ранить подругу, но та должна знать, на что идет. В глазах цвета мускатного ореха горечь, сильнее, чем от выдержанного вина. И букет ее ярче вкуса любого напитка. Нами не хочется верить, но признает правоту Нико и хочется ей упираться, говорить, как он еще всю их команду, Маринфорд и целый мир переживает, но не выходит.

И отчаяние льется по горлу, образуя в аорте такой ком, что сердце едва движимо.

— Что же делать, сестрица Робин? — слезы совсем непроизвольные. Штурман утирает их кулачками, так походя на ребенка, что Робин кажется не старшей сестрой, а матерью. Она целует сухими губами ее мокрые щеки, проводит теплыми ладонями, такими, что все чувства сквозят, по рыжим волосам и крепко обнимает. Археолог все еще улыбается.

— Жить, что же еще.

Истина проста. Истина в вине. Но она так ошеломляет девушку, что она почти и не слышит слов подруги:

— In vino veritas. .

— А в чем же тогда жизнь? — все больше беря роль дитя, вопрошает девушка.

— В мгновениях счастья, любви, каждой минуте смеха. Не бойся, Нами. Жить совсем не страшно, даже если чувствуешь поблизости смерть. Посмотри на нашего капитана, он ведь всегда смел.

Слезы застывают смоляными каплями в глазах. Нами поражено наблюдает за Монки Ди. Он перестает быть мальчишкой-с-глазами-угольками. Это мужчина, идущий против судьбы, смелый настолько, сколько раз бросал вызов.

Ее вопросы, того ли она любит, затихают. Может, и не зря вспыхнули в ее груди бурные и неуловимые чувства?

Нами теряется и не знает, как с ними жить. Робин улыбается, а глупые придирки к Луффи кажутся несущественными.

А еще она жутко зависима целью подтвердить свои догадки. Хотя истина в вине, в ней самой. Она давно знает ответ, не готова признаться и зажить полной жизнью.

— Да я мертва по сравнению с ним, сестрица Робин, — Нико кивает.

— Как и все мы. Но он вдыхает в нас жизнь. И мы распустимся вовсе не тихой камелией, — Робин улыбается, и Нами хочется тоже, но груз еще не отпускает. — Сильнее о-ханами.

— И твоего ля Флёр?

— Забудь о моем фрукте, он меркнет с нашей жизнью.

Ком проталкивается внутрь и рассасывается кровью. Штурман Мугивар дышит полной грудью и, утыкаясь носом в плечо подруги, едва шепчет:

— Но мне ведь не хватает одного пункта, чтобы все это случилось.

— Нет, у тебя есть любовь, — и заверения Нико правдивы, Нами снова едва соглашается. — И у меня однажды будет, когда ты бросишь букет.

Щеки штурмана ярче померанца, а с ореховых глаз спадает пелена грусти и наивности. Она все знает, все признала. Только станет ли легче?

— А до свадьбы никого не полюбишь? — станет. Нами уже хитро улыбается и готова посплетничать. Улыбка Робин неизменна, но не взгляд. Он искрит бирюзой, и величайший археолог готова ответить.

Только любопытный нос капитана встревает.

— Расскажи-расскажи, Робин, — канючит Луффи. Нами в диссонансе. Все еще не верится, как эти две личности умещаются в теле Монки.

— Я люблю Нами, — и не лукавит ведь. Действительно с теплотой целует.

— Нэ? — возмущается он. Сердце девушки замирает в предвкушении последующих слов. — Я думал, ты настоящий секрет раскроешь.

И снова разочарование, но в этот раз Нами готова перетерпеть тысячи таких, только бы добиться истины. Однажды она раскроет ее и свои чувства. А пока смеется и норовит поддеть Луффи, говоря, что с ним им не о чем разговаривать.

И признает, что готова жить. Даже если придется коротать век за них двоих.