О полезных демонах, рыжих кошках и настоящих именах (джен)

Обед для графа Дугалса демон сервировал в большой столовой, за столом, на котором можно было играть в регби. На белоснежной хрустящей скатерти лежало, поблёскивая, столовое серебро, у каждого из трёх накрытых мест высилась пирамида фарфоровых тарелок. В хрустальных бокалах отражались лучи заходящего солнца.

Пока обед ещё не был подан, все втроём, граф Фантомхайв, граф Дугалс и Джеймс, сидели в курительной комнате и вели беседу.

— Прошу прощения за скромный приём, граф. Дела вынуждают меня находиться в Лондоне. В противном случае, разумеется, я пригласил бы вас в поместье семьи Фантомхайв.

Граф Дугалс, молодой мужчина с пшеничными волосами и густыми бакенбардами на тон темнее, покуривая толстую сигару, заверил, что его всё устраивает.

— Но, конечно, я желал бы однажды посетить ваше поместье! О нём ходят самые невероятные слухи.

— О моём поместье? Что за вздор?

— Одни говорят, что у вас там пропадают люди. Другие — что вам прислуживает джинн из арабских сказок, — старший граф рассмеялся. — Я, по правде говоря, в слухи не верю, но взглянуть любопытно.

— Что ж, возможно, и доведётся, — пожал плечами Фантомхайв, — но уверяю, ничего удивительного вы не найдёте. Разве что сносный обед, запущенный сад и Себастьяна. Ни убийц, ни джиннов.

Если доктор Эванс вызывал как минимум уважение и приязнь, Джеймс Эванс скорее раздражал взрослых людей. Дугалс поглядывал на него с заметным недовольством, словно подразумевая: «Мало мне несовершеннолетнего графа, так ещё и дружок у него — такой же молокосос!»

И кто бы стал его винить, учитывая, что разговор планировался деловой?

Поэтому Джеймс старался не встревать, не привлекать внимания и готовился осторожно коснуться сознания Дугалса. Позволить себе такую же промашку, как с баронессой Сесил, он просто не мог.

Маггл или волшебник? В арсенале Джеймса не было ни одного заклинания для проверки. По правде говоря, обычно никому не требовалось это прояснять — не так уж часто волшебники встречались за пределами своего сообщества, закрытого и консервативного. А уж туда маггл никак попасть бы не сумел.

Ну не тащить же Дугалса к «Дырявому котлу»?

Идея, пришедшая в голову, однозначно отдавала душевной болезнью. И всё же, отойдя к окну, Джеймс как можно незаметнее достал палочку и создал Патронуса.

Магглы не видят Патронусов. И ни один волшебник даже с великолепным самообладанием не сможет проигнорировать появление перед носом огромного светящегося оленя.

Граф Дугалс и бровью не повёл, поэтому Джеймс, вернувшись в кресло, мягко, но настойчиво попытался проникнуть в его голову.

И почти не удивился, обнаружив там точно такой же непроницаемый щит. Возможно, умелый легиллимент сковырнул бы его, только Джеймс таковым не был. И он сомневался, что даже лучшие мастера этого тонкого искусства смогли бы сломать щит таким образом, чтобы человек ничего не заметил. Вторжение в сознание — это больно.

— Такая же защита, — шепнул Джеймс маленькому графу на ухо, когда они переходили из курительной комнаты в столовую и рассаживались по местам.

Маленький граф посмотрел на Дугалса с мрачным предвкушением, будто мысленно уже препарировал его труп. Или, вероятнее, воображал, как по приказу ручной волшебник вскрывает содержимое его головы.

Себастьян расстарался, как всегда. И, хитрец, умудрился в разнообразное меню запихнуть сдобные булочки, которые таяли во рту, два вида пудинга и рассыпчатый пирог с почками.

— Какой крепкий чай ты заварил сегодня, Себастьян!

— Вам нравится, милорд? Это ирландская смесь, действительно, более крепкая и купажированная, чем вы привыкли.

— Резковато, но мне, пожалуй, по вкусу. А вам, граф?

Дугалс оказался сбит с толку громким и очень настойчивым вопросом. Да и Джеймс не мог бы точно сказать, почему в словах о чае он ощущает такую агрессию.

— Да, да, — быстро нашёлся Дугалс, — недурно. Ваш парень умеет заваривать чай. Моему олуху у него бы поучиться.

— Ничего особенного, я не стал бы держать при себе неумелого слугу.

Мальчик поставил локоть на стол, сделал скучающее лицо и вдруг спросил:

— Вы знакомы с баронессой Сесил?

— Что?

— Баронесса Сесил. Вдова барона Сесила, того самого, который…

— Ах, да. Я встречал баронессу. Но к чему вы спрашиваете? Не хотите же вы сказать, что она тоже собирается вложиться в наше с вами маленькое предприятие?

— Едва ли, баронесса не интересуется бизнесом. Собственно, — граф соединил шпилем маленькие ладони, — она более ничем не интересуется. Баронесса мертва.

Барон закаменел, а Джеймс стиснул зубы. Они так не договаривались! Впрочем, они не договаривались вовсе — два одиночки, привыкшие действовать самостоятельно.

— Давно это случилось?

Дугалс подался вперёд.

— Недавно. Сегодня утром её люди похитили меня, что плохо сказалось на здоровье баронессы.

— Вы… — Дугалс поднялся из-за стола и опёрся кулаками о скатерть, — угрожаете мне? На основании того, что я имел несчастье знать эту сумасшедшую?

— Разве я вам угрожал?

— Простите, граф, — Себастьян поклонился Дугалсу, — мой господин ни в коем случае не угрожал вам. Но вам придётся рассказать всё, что вы знаете о ней, если хотите выйти живым из дома. Это я вам угрожаю, как видите, разница крайне велика.

И продемонстрировал милейшую улыбочку. С этим пора было что-то делать.

— Погодите, — Джеймс встал. — Давайте никто никому не будет угрожать? Граф, — он обернулся к Дугалсу, прошёл вдоль стола к нему и остановился в метре, — известно, что вместе с баронессой Сесил, бароном Фейрфаксом и мистером Эштоном вы состоите в некой организации. Не пытайтесь отрицать очевидное. Всё, что мы хотим знать…

Граф выпрямился, нависая над Джеймсом во весь немалый рост, заставляя чувствовать себя маленьким и незначительным.

— Двое мальчишек! Хотят они знать! Хотите — так я скажу, — он махнул рукой, сбрасывая на пол приборы. Сервиз разбился с грохотом, чайная ложка с мелким серебряным звоном проскакала по мраморному полу. — Я вам скажу, тебе, граф Недомерок, и тебе, молокосос. Я всегда был против того, чтобы трогать детей, я сам отец. А потому повторю, однажды и внятно. То, чем занимаются взрослые люди, вас не касается! Не суйтесь, может, проживёте подольше.

— Это бы сработало, — тихо произнёс граф, — непременно, вот только со своим предупреждением вы опоздали, граф Дугалс. Вам следовало озвучивать его два с половиной года назад, когда я ещё был ребёнком. Впрочем, ты, может, и не помнишь. Тебя не было с остальными в ту ночь…

Покрасневшее было лицо Дугалса стало стремительно бледнеть, на висках у бакенбард выступили капельки пота.

— Я понимаю, мальчик. Я знаю, кто ты и что пережил. Поверь, я был против. Считал и считаю до сих пор, что в том ритуале не было никакого смысла. Поэтому и не пошёл. А они просто сгорели в итоге, так ничего и не добившись.

— Ну почему же, — граф осклабился, — кое-чего они добились. Например, сумели призвать весьма могущественного демона. Себастьян… Я хочу, чтобы наш гость говорил.

— Ваше желание — закон для меня, милорд, — почтительно отозвался Себастьян.

Он не поменял форму. Но всё же что-то неуловимое, фальшиво-человеческое в нём пропало. Зубная боль, про которую Джеймс почти забыл, вернулась с новой силой. Демон медленно снял правую перчатку, повернул руку тыльной стороной и показал светящуюся фиолетово-флуоресцентным цветом печать.

— Ваши друзья призвали демона, — вкрадчиво прошептал он, — и я пришёл. Но их души были такими пресными, такими скучными, в отличие от души моего господина. Она сияет в темноте. От такого невозможно отказаться.

Неотвратимо, медленно он наступал, а Дугалс пятился, по-настоящему испуганный.

— Я заключил контракт с моим господином. Однажды его душа станет моей. Но не раньше, чем он осуществит месть тем, кто уничтожил его семью. О, я так люблю истории про месть! И так вышло, граф, что вы — одна маленькая ступенька на пути к этой мести. Неужели вы думаете, что мой господин споткнётся о неё? Конечно, нет. Я же рядом.

Дугалс упёрся спиной в стену, Себастьян оказался совсем близко к нему. И Джеймс рявкнул:

— Ну, хватит!

— Я, кажется, отдал приказ, Себастьян. Почему ты остановился?

— Кому ты служишь? — прошипел демон на ухо Дугалсу.

Джеймс поднял палочку.

— Не могу я сказать! — взвыл Дугалс. — Клятва убьёт меня прежде, чем я даже подумаю о его имени!

— Его! — довольно заметил граф. — Это мужчина.

— Пожалуйста…

Дугалса начала колотить дрожь, вызванная одновременно и страхом смерти, и удушающей близостью Себастьяна.

— Граф Фантомхайв! Сиэль, чёрт тебя дери! Остановись!

Мальчик повернулся, блеснул синим глазом.

— Не переживай, Джеймс. Себастьян знает своё дело.

— Если сейчас он продолжит, я выйду из игры.

Мальчик замер. Себастьян остановился, и даже пугающая аура слегка притихла.

— Я нужен тебе, Сиэль. Прямо сейчас — очень нужен, где ещё ты найдёшь волшебника-союзника?

Каждое слово, срывающееся с языка, вызывало у Джеймса отвращение к самому себе. Но другого пути он не видел. Только начать сотрудничать, договариваться и действовать сообща, а не тянуть одеяло в разные стороны.

— Но запугивание и пытки — не мои методы. Я прошу, Сиэль… Дай мне возможность поговорить с графом Дугалсом.

Он ожидал отказа. Горькое разочарование уже подкралось, ощущалось на языке, отдавалось в чувствительную точку между лопатками, холодило пальцы.

— Пусть так… Джеймс. Себастьян, оставь его.

Дугалс стёк по стене, даже не пытаясь удержаться на ногах. Джеймс подошёл к нему, сел на корточки рядом и сказал:

— Я не позволю клятве убить вас. Я смогу остановиться.

— Как я ненавижу вашу волшебную братию, — прошептал Дугалс бессильно.

Джеймс ответил:

— Легиллименс.

Границы клятвы шпарили красным. Джеймс ощущал их, но понимал, что если хотя бы заденет по краю — убьёт Дугалса. Он напоминал самому себе альпиниста, ползущего над пропастью по узкому выступу. Под ногами крошились воображаемые камни, страховка ощущалась ужасно ненадёжной. Но всё же он продвигался шаг за шагом, отодвигая в сторону ненужные ему личные воспоминания.

Почти все лица и имена скрывались под жгучей завесой. И всё-таки Джеймс улавливал обрывки. Тёмная гостиная. Подсвечен особенно ярко портрет молодого человека с густыми каштановыми волосами и маленькими усами, одетого в красный мундир с золотыми цепями на груди. Лиц людей не рассмотреть, но внимание привлекают маленькие руки женщины в чёрном. Руки что-то пишут в небольшой книжке.

Холмистая местность, ощущение резкого ветра в лицо и медовый запах луговых цветов.

Другая тёмная комната, люди собрались за круглым столом, в центре которого начерчена пентаграмма. Чей-то шёпот: «Это нас убьёт!»

Письма на плотной белой бумаге, восковые печати. Дым сигар в гостиной клуба. Смех и истерические рыдания.

Собранные в низкий хвост белые волосы, опускающиеся на белый фрак.

Джеймс вынырнул на поверхность, бережно удерживая в памяти детали. Граф тяжело дышал, словно пробежал только что огромную дистанцию.

Обернувшись на Сиэля, Джеймс начал описывать увиденное по порядку, почти не надеясь на успех. Но с каждым словом мальчик делался всё мрачнее.

— Этот человек связан с королевой. И он брал Дугалса с собой. Это большая честь… Ты, разумеется, описываешь портрет принца Альберта, я тоже видел его в гостиной у Её Величества. Она часто пишет что-то. В маленьких книжечках. Холмы и цветы — несомненно, окрестности замка Балморал. А блондин, который носит белый фрак, пожалуй, один на всю Британию, и его имя — лорд Эш. Что ещё?

Больше ничего. Любые попытки выхватить больше деталей не давали никакого результата. Клятва надёжно запечатывала тайны. И, выдохшись, Джеймс коснулся палочкой виска графа Дугалса и произнёс:

— Обливиэйт.

Этот вечер он никогда не вспомнит. Может, ментальные заклинания у Джеймса выходили не слишком изящными, зато убойно-мощными.