Почти достойная замена (джен)

Леонардо

Обратный путь домой показался мне чересчур длинным, хоть и передвигался я быстрее обычного. Один. В груди кипело раздражение, придавая силы и резкости движениям. Она не захотела меня выслушать и сбежала. Снова. Панцирь, да сколько можно? Разве не я только что вытащил ее из этой заварушки… не послушав братьев, между прочим? Не я помог справиться со Стокманом?.. ну, ладно, честно говоря, помощь не очень-то ей и требовалась. Но все же… Мог и пройти мимо. Или… нет, не мог.

Прыжок, оказавшийся слишком сильным для небольшого промежутка. Неловко приземлившись, я кубарем покатился по крыше, едва не слетев с нее под конец. Кто-то еще называется ниндзя! Надеюсь, я не перебудил весь дом, впрочем, тут только чердак. А значит, лишь кошки да голуби. Некому увидеть, некому услышать. И понять тоже.

Как всегда. Братья… ну, ладно, к их насмешкам я давно привык. Раф без них дня прожить не может, да и Майки не сильно от него отстает. Учитель… он тоже не обрадуется моей инициативе. Хотя и старался я для него. Впрочем… кого я обманываю? И для себя тоже. Я более, чем кто бы то ни было, кроме учителя, должно быть, хочу, чтобы Караи присоединилась к нам. Чтобы поняла наконец, что мы ей не враги. Что это Шредер пытается нас уничтожить, не гнушаясь никакими подлостями, а мы лишь защищаемся. Он одержим своей местью, не жалея никого и ничего. Неужели он и правда послал Стокмана за Караи? Не верится даже. Нет, он способен, конечно, и на много большее. Но Стокман? Довольно глупый выбор. С ним даже Майки в одиночку справился бы. Если только это не ловушка.

Интересно, удалось ли Майку на этот раз удержать беглеца? Тоже не сильно верится, хотя все может быть. Он все-таки ниндзя, хоть и младший, и довольно силен. Внимательности бы ему еще побольше… но тут уж ничего не попишешь. Что есть, как говорится. И все же, надеюсь, у него получилось. Тогда я вытряхну всю правду из этого насекомого, чего бы это ни стоило. И про Эйприл… о которой, стыд сказать, я почти позабыл. И — главное — почему он напал на Караи. И, может, тогда определюсь наконец, что же мне делать.

Караи долго думать не стала. Просто в самый неожиданный момент она вдруг подпрыгнула, цепляясь за пожарную лестницу, и стремительно, как умела, скрылась из виду, не дослушав меня до конца. И оставив последнее слово за собой, как настоящая девчонка. Какая же она все-таки упрямая! И в кого только?

Почему, ну почему она так упрямо не желает мне… нам верить? Ладно бы раньше, после того злосчастного нападения на Шредера. План был глупый и к тому же оттолкнул ее от нас. Настолько, что она даже поверила, что мастер Сплинтер (воистину бред!) погубил ее мать. Даже сейчас при воспоминании об этом гнев вспыхивает в моей крови. Но тогда мы были врагами, пусть невольно, но сейчас, когда она знает правду, когда видела ее своими глазами… почему?

Никогда я не смогу этого понять. Она же сама сбежала от Шредера и готова жить даже на улице, в своей банде. Значит, больше ему не верит. Есть за что, без сомнения. Но мы… мы же ей ничего не сделали. Почему она так упорно отворачивается и не желает нас услышать? Почему?..

Этот вопрос, помнится, я задал вчера вечером мастеру. Просто не осталось больше сил носить это в себе, братья же все равно бы ничего не поняли. Отец должен понять. Он умный и всегда все понимал лучше нас. Наверняка он объяснит мне, что к чему. Но на этот раз даже Сплинтер озадачил меня.

«Есть правда, которую лучше не знать, сын мой», — ответил он после продолжительного молчания, потирая бородку. А я… я застыл в недоумении, едва не открыв рот. То есть как это? Вы точно ничего не путаете, отец? Разве не правда — самое важное в жизни, не ей стоит руководствоваться при принятии решений? Разве она не лучше самой сладкой лжи?

Помнится, я рискнул задать этот вопрос Сплинтеру. И заранее поежился, не зная, какой окажется реакция на эти слова. Порой уроки учителя были неожиданны и даже болезненны.

Обошлось. Сплинтер помолчал еще немного, глядя в угол. Затем сложил руки на коленях.

— Представь себя на ее месте, сын мой, — наконец отозвался сэнсэй. — Только по-настоящему.

Я честно попытался. И… не смог. Потому что я — это я, и не могу понять порой даже Майки. Но Караи — дело особое. И я попробовал еще раз. И еще…

— Поступим проще, — рука учителя легла на мое плечо и крепко сжала его. — Представь, что я сказал тебе такую правду. О том, что твой отец — Шредер.

Я поперхнулся воздухом от такого предположения и даже закашлялся. Нет, такую дикость я не могу себе даже представить. Даже увидеть в кошмарном сне. Такого просто не может быть. Никогда…

— Она тоже так думала, — правильно понял смятение в моих глазах Сплинтер и прищурился. — И все-таки представь. Что у меня есть доказательства. Что ты не похож на своих братьев. Что я нашел тебя отдельно. Что воспитывал особым образом. Представь.

Я снова попытался. В глазах помутнело. В мире нет ничего невозможного, говорил однажды отец. И Донателло. А значит, может случиться все, что угодно. Все, что угодно. Но это…

— Поверишь? — долетел до моего сознания голос учителя. Я поднял на него слезящиеся глаза и… впервые в жизни не знал, что ответить…