Эта тайна (гет)

Это была самая идиотская мысль, когда-либо приходившая в голову Гарри Поттера.

Зачем он только решил проявить чертово геройство, предложив на этот раз самому броситься в пекло?! Вернее, прокрасться в кабинет Снейпа и обшарить его личное хранилище ингредиентов. Впечатление, что ли, хотел произвести?! Надо было не спорить и отправить сюда Гермиону. Рон бы его вразумил, но они не общались уже месяц.

А теперь Гарри в полной растерянности смотрел на ряды неподписанных банок, флаконов, склянок и коробочек. Бедняга понятия не имел, как выглядит этот чертов порошок, и от манящих чар толку не было. Кроме того, они с Гермионой вообще не были уверены, справятся ли с рецептом. Ох, Гермиона… Она сейчас ждала где-то в коридоре и, похоже, самым логичным было бы отправиться за ней и поменяться ролями.

Гарри накинул мантию-невидимку и взялся за дверную ручку, как вдруг услышал шум в классе зельеварения. Кто-то вошел, нисколько не скрывая своего присутствия. Значит, это не Гермиона. Гарри замер.

Звуки, доносившиеся из-за двери, показались парню довольно странными, словно кто-то беззвучно боролся. И их явно было двое! Дальше послышался женский смех, звонкий и задорный. Чей, Гарри понять не смог, но открывать дверь побоялся.

— Чертовка, ну у тебя и мысли! — зато эти слова совершенно точно произнес профессор Снейп.

Гарри Поттер ушам не верил. За дверью был Снейп. С женщиной. И, судя по звукам, они все-таки не дрались, а увлеченно занимались чем-то совсем противоположным. Гарри подумал, что если он сейчас приоткроет дверь и прошмыгнет наружу, его не заметят. С другой стороны, если Снейп поймает свидетеля в такой момент, то в лучшем случае Гарри станет мальчиком со множеством шрамов, а в худшем — завтра первокурсники, сами того не подозревая, будут варить зелья из его внутренних органов. Нет, лучше переждать тут.

Прислушавшись к звукам (и женским стонам!), Гарри понял, что сцена в классе была жаркой. О, это, видимо, упал стул. Или стол… Женщина снова засмеялась. Гарри обреченно опустился на пол, прислонившись спиной к стене, и подумал, что нет на свете более неудачливого человека, чем он сам. Ему нравилась Чжоу, а он не мог с ней даже толком заговорить. Не то что поцеловать… В то время как даже у самого мерзкого человека во всем замке, оказывается, имелась личная жизнь, и грохот опрокидываемой мебели подсказывал, что довольно бурная. Что он там вообще с ней делал?! Перестановку в классе?! И кто там, кстати?! Может, Снейп кого-то Амортенцией опоил? Гарри поморщился, оглянулся, но через стену увидеть, конечно, не смог.

Где-то в коридоре его ждала Гермиона… Если бы он достал этот чертов порошок, они бы уже варили вдвоем в туалете плаксы Миртл зелье, и у него появился бы шанс против дракона… Но нет, он был вынужден сидеть на холодном полу, слушая, как Снейп занимается с кем-то сексом.

Гарри думал, что Гермиона, наверное, испугалась, увидев профессора зельеварения с женщиной, и убежала. Ладно, придется посидеть тут.

Теперь из-за стены раздавались ритмичные стоны и скрипы, значит, действие перешло, наконец, в кульминационную стадию.

Тут в дверь постучали. Все звуки резко прекратились. Гарри тоже встрепенулся и прижал ухо к стене. Несколько секунд в классе что-то происходило. Потом послышались шаги. Снейп, видимо, подошел к двери.

— Мисс Грейнджер? — ледяным тоном сказал профессор. — Минус десять баллов с Гриффиндора за нахождение вне гостиной факультета после отбоя.

— Извините, профессор… — промямлила Гермиона. — Я подумала, что, кажется, забыла свои конспекты утром в классе… а без них я не смогу подготовить… — дальше она совсем тихо что-то пробормотала (Гарри разобрать ее слова не смог) и, видимо, прошмыгнула в класс, потому что Снейп буквально завопил:

— Стоять!

Гарри не понимал, что происходит за дверью. Только предполагал, что Гермиона, скорее всего, хотела предпринять какой-то отвлекающий маневр, чтобы позволить ему выскользнуть отсюда, но где-то просчиталась.

— Ой… — пискнула она. — Доброй ночи, профессор Синистра…

— Доброй-доброй! Где ты забыла конспект, деточка? — ответила женщина, и Гарри действительно признал голос профессора астрономии. С ума сойти! Он аж рот открыл от изумления.

— Мисс Грейнджер, во-первых, я не разрешал вам заходить в класс. Но раз уж вы имели наглость войти, то прекратите ползать под столами. Разговаривать с преподавателем нужно стоя и глядя в глаза!.. Превосходно. Значит, так называемая лучшая ученица своего курса шляется по школе после отбоя в компании мальчиков!

В помещении повисла продолжительная пауза, которую нарушила профессор астрономии…

— Северус, а почему…

— Помолчите, профессор Синистра, — грубо перебил ее Снейп. — С вами я закончу позже.

— Хм, может мне тогда вообще уйти? — с явным раздражением сказала астрономичка.

— Что? Куда? Стоять! — рявкнул Снейп.

— Вы забываетесь, профессор Снейп! Вы не со школьницей разговариваете, — не унималась Синистра.

— Так, Грейнджер, — прошипел Снейп. — Вон отсюда! И не вздумайте шляться по школе. Если через три минуты вас не будет в гостиной вашего факультета, то гарантирую, что вы об этом пожалеете.

Гермиона выскочила из класса. Дверь снова захлопнулась. Гарри едва не простонал в голос — надежда выбраться отсюда исчезла вместе с подругой.

— Извини, — неожиданно сказал Снейп. Гарри чуть не закашлялся от шока. — Ты не представляешь, как меня все это выводит из себя.

— Ну что такое? — судя по тону, Аврора удивительно быстро простила Снейпа за грубость. — Что ты там увидел-то? Ты же в голову ей полез, я права?

Гарри нервно сглотнул. Она намекала на то, что Снейп действительно умеет читать мысли??? Такие слухи ходили, но в их правдивость верилось с трудом. Вот так «приятный» сюрприз…

— Она искала Поттера. Ты отвлекла, и я не понял зачем, и, собственно, куда он делся.

— Ну, тогда ничего удивительного, — Аврора обняла любовника. — Он же ей нравится.

Гарри уже и пошевелиться боялся. Он нравится Гермионе?! Вот это новости! Одна неожиданнее другой!

— С чего ты взяла? — Снейпа это известие тоже, похоже, удивило.

— Ну, мне так кажется! Я же женщина, я такие вещи подмечаю. Это до мужчин не доходит, пока вас длинным носом прямо не ткнешь, что вы кому-то очень нравитесь! — она поцеловала Снейпа в губы, но потом продолжила. — И дело даже не в том, что они втроем вечно не разлей вода. Хотя, последнее время этот рыжий, кажется, отдельно ходит. Смотрит она на Поттера с нежностью и восхищением… я это на занятиях давно заметила.

— Целая школа учеников, а все восхищаются этим идиотом со шрамом.

— Ну почему сразу все? Я восхищаюсь идиотом с длинным носом.

Гарри изобразил рвотный рефлекс. Ему было противно это слушать.

— Учись она на моем факультете, я бы им вообще запретил общаться, — Снейп все еще был раздражен, но присутствие профессора Синистры его явно успокаивало.

— Она бы, к счастью, никогда не попала на твой факультет.

— Уверена? — как-то странно спросил Снейп.

— Она же маглорожденная.

— Уверена? — повторил Снейп еще более гадким тоном.

Они замолчали, переглядываясь. Аврора усиленно пыталась заглянуть ему в глаза, но Снейп отворачивался.

— Чего ты добиваешься? — в конце концов мягко спросил он. — Ты не владеешь легилименцией.

— Зато я вижу, когда тебя что-то сильно беспокоит, — она погладила его по щеке. — Что не так с этой девочкой, что ты заводишься с пол-оборота?

Снейп молчал, а она стала пропускать между пальцев его спутанные волосы. Видимо, это ему нравилось, потому что через какое-то время он окончательно оттаял и сказал:

— Хочешь, я тебя шокирую?

Гарри, который за этот вечер потрясений отхватил столько, что еще на четыре года в Хогвартсе хватит, даже не напрягся, ожидая, что Снейп выдаст какую-нибудь мерзкую интимную подробность.

— Всегда хочу! — задорно ответила молоденькая учительница.

— Я не то имел в виду, — Снейп тоже улыбнулся. — Хотя, может, после моего признания ты уже и не захочешь.

— Северус, не томи. Сказал Авада, говори Кедавра!

Снейп снова выдержал паузу, словно оценивая ее готовность принять информацию. А потом очень спокойно сказал.

— Она — моя дочь.

В классе повисла звенящая тишина. Гарри Поттер за дверью, кажется, и вовсе перестал дышать.

— Шутишь! — все-таки отреагировала профессор Синистра.

— Я серьезно.

— Может, ты еще и женат?

— Нет, — усмехнулся Снейп. — Я не настолько подлец.

— Да, ты само очарование! — Аврора улыбнулась и продолжила ласково гладить его по плечам. — Ребенка сделал, а не женился. Конечно, не подлец!

— Я относительно тебя сейчас сказал, дурочка, — Аврора не сразу поняла, что он имел в виду, но когда догадалась, то просияла и в очередной раз поцеловала. — Но это правда.

— А она… в курсе? — с некоторым сомнением спросила женщина. Видимо, ей верилось в это, как и Поттеру, с трудом.

— Нет, конечно. У нее есть семья. Родители. Никто не в курсе. Тебе первой за пятнадцать лет рассказал.

— Я польщена… — уже серьезнее сказала она. — Но как так вышло? Если ты, конечно, не разыгрываешь меня.

— Не поверишь, я даже не могу сказать тебе, что случайно, — интриговал Снейп. — Это еще до Хогвартса произошло. Я тогда устроился работать в одну лабораторию при… кхм… аптеке. Владелец работал и с магами, и с маглами, делая на этом очень приличные деньги, хотя бизнес был полулегальный с обеих сторон. Ну, и однажды туда зашла магла. Она подбирала оборудование для своего медицинского кабинета. Ужасная зануда. Владелец так устал с ней препираться, что в итоге спихнул ее на меня. Ну… чтобы я ее выпроводил…

— И ты, я так понимаю, удачно выпроводил, — все-таки поддела Снейпа собеседница.

— Аврора, мне было девятнадцать лет! Я и сам не очень понял, как через четверть часа оказался у нее дома в спальне. Что еще парню в этом возрасте надо? Она была старше и напирала. А я к тому же был тогда не сильно смелым с женщинами.

— Был?! — усмехнулась Аврора. — Я тебя почти год соблазняла! Пока прямым текстом не сказала, что к чему!

— Ну вот видишь. Значит, я мало изменился. Так мы и встречались с ней какое-то время исключительно ради секса. Говорить с ней было не о чем. Даже вкусы у нее были настолько поверхностные, что и уцепиться не за что. А потом она внезапно прекратила отношения. Я не стал настаивать, в общем-то, мне было на нее плевать. Но через полгода мы случайно столкнулись на улице. Она была в положении. Помню, я даже не испугался, я испытал потрясение: надо же было что-то делать. Я подошел к ней, а она посмотрела мне в глаза и сделала вид, что не знает.

— А ты уверен, что это от тебя? — с подозрением спросила Аврора.

— Да, легилименцию я тогда уже освоил. Больше у нее никого тогда не было. Она, оказывается, и в аптеку ту не случайно зашла. Ей какая-то соседка натрепала, что там работает парень, одинокий и умный. Дело сделать будет не сложно, а наследственность в плане мозгов у ребенка будет хорошая. А что я внешне так себе, так и она была далеко не красавица.

Профессор Синистра потрясенно смотрела на любовника.

— Мерлин, то есть тобой фактически грубо воспользовались и после выкинули из жизни?!

— Ну, не так уж и грубо… — улыбнулся Снейп. — Но было неприятно, конечно. Потом я все думал, что у нее ведь наверняка родится волшебник. Но узнать это я не смог. Она переехала, не оставив никому адреса. А дальше мне было уже не до того.

Они какое-то время молчали.

— А ты уверен, что это она?

— Абсолютно. Я как неладное почувствовал в тот год, когда Грейнджер поступила. Правда, я не знал, кто это из них. Но год рождения-то я знаю, ребенок должен был как раз попасть в Хогвартс. Я тогда специально на свой кабинет поставил защиту, которая пропустила бы только кровного родственника. Так она и зашла! Прямо во время занятия не побоялась! — Аврора пораженно качала головой, а Поттер за стенкой с ужасом сопоставлял слова профессора и детали их приключений с Гермионой и Роном… — Я даже проверил, что ей было надо. Она Оборотное зелье варить надумала. На втором курсе! И знаешь, она пристойно справилась. Я каждый день проверял. Придраться было не к чему!

— Ты не думал ей сказать? — серьезно спросила Синистра.

— Нет, конечно. Зачем?.. У нее нормальная семья. Мать ее замуж потом все-таки вышла. Девочка, правда, не в курсе, что отец ей не родной, но отношения вроде нормальные.

В классе снова стало тихо. Гарри Поттер был в таком шоке, что и мыслей в голове не было.

— Слушай, а сам ты как к ней?

— Не знаю, Аврора. Не понимаю. Но не приглядывать за ней не могу. И Поттера раздавлю, если только попробует что-то…

Договорить ему профессор астрономии, однако, не дала, еще раз поцеловав.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что никто больше не должен об этом знать?

— Мог бы и не уточнять, — она ласково улыбнулась и после паузы добавила. — Давай уже переберемся в спальню, пока сюда еще кто-нибудь не вломился.

И они ушли. А Гарри Поттер так и сидел в темноте и тишине, боясь пошевелиться.

Сколько времени Гарри просидел там под мантией-невидимкой, он не знал. В голове гудело. Наверное, давно можно было покинуть укрытие, но парень просто не мог подняться и выйти.

Слоняться по школе было опасно — Филч. В Гриффиндорской гостиной наверняка торчали близнецы — точно пристанут с какой-нибудь ерундой. В спальне в блаженном неведении похрапывал Рон — видеть или даже слышать «друга» ему было тяжело.

Гарри Поттеру хотелось побыть одному. Хотя еще больше ему хотелось поговорить с кем-нибудь близким о том, что он узнал. Но парень понимал, что это будет последним, что он сделает. Даже Сириусу написать обо всем этом он не мог, ведь услышанное касалось не его лично, а двух других людей. Пусть даже одного из них Гарри практически ненавидел.

Поэтому юный гриффиндорец так и продолжал мерзнуть в холодном подземелье и напряженно думать.

Гермиона была дочерью Снейпа. Это означало, что ее всю жизнь обманывали собственные родители. А ему-то казалось, что детство подруги было едва ли не идеальным! Да… Наверное, оно даже было счастливым, только построенным-то на лжи. А ложь Гарри Поттер терпеть не мог. Его самого одиннадцать лет обманывали родственники, рассказывая гадости о погибших родителях. Поэтому, с одной стороны, парень чувствовал, что Гермиона должна узнать правду. Это будет справедливо. Тем более, он — ее друг. Значит, он должен быть с ней честен. Но с другой стороны… Каково ей будет после этого? Одно дело, когда тебе говорят: эй, твои родители не разбились пьяными на тачке, а погибли в войне с темным волшебником! Другое дело, если любишь отца с матерью, и они у тебя совершенно нормальные, и тут тебе заявляют, что…

Гарри тяжело вздохнул. Нет, эту тайну ему, похоже, придется хранить всю жизнь.

Потом он подумал о Снейпе. Того ведь тоже обманули. Рассказанная история казалась ему ужасно несправедливой, хотя четырнадцатилетнему парню сложно было не отвлекаться на мысли о непосредственном процессе зачатия. Но, тем не менее, Гарри даже не предполагал, что подобные случаи вообще возможны. Когда дома, на Тисовой улице, прямо при нем, естественно, чопорные подруги тети Петуньи обсуждали чьи-то похождения с залетом, виноватым всегда представлялся мужчина.

Гарри и не помышлял, что когда-либо почувствует такое, но ему было жаль Снейпа. Никто не имеет права использовать другого человека! Пусть даже такого ужасного.

Его размышления прервал едва слышный скрип — дверь в хранилище приоткрылась.

— Гарри? — шепотом спросила Гермиона, крадучись проходя в помещение. — Люмос!

Парень уставился на нее так, словно впервые увидел. Даже мантию-невидимку не догадался скинуть. Как она умудрилась так бесшумно пробраться в класс? Ее только скрип двери и выдал. Сам-то он, когда заходил, чуть не зацепил мантией большую банку с какими-то сушеными жуками…

— Ты тут? — настороженно спросила Гермиона.

— Да! — Гарри опомнился и выпутался из мантии. — Извини, я…

— Господи, как хорошо, что я тебя нашла! — затараторила девочка. — Прости, пожалуйста, что я не смогла! Я так переживала! Я хотела тебя предупредить, но они появились как из ниоткуда! Я должна была…

— Все в порядке! — Гарри встал и снова приоткрыл дверь. — Пошли отсюда.

— Погоди! Ты нашел?

Ох, из-за всего этого Гарри напрочь забыл о том, зачем они сюда пробрались. После услышанного он уже и не вспоминал о драконах.

— Нет, но это была идиотская идея. Акцио тут не работает. А… Снейп нас убьет, если догадается, что мы сюда вломились.

Однако Гермиона уже рванула к полкам. Она жадно осматривала содержимое полок, то и дело приподнимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть на самые верхние. И Гарри внезапно понял: дело было не только в их дурацком плане сварить это проклятое зелье. Ее в принципе искренне увлекало все то, чем был заставлен кабинет Снейпа. Так было всегда, но сейчас осознание этого факта почему-то придавало образу Гермионы новые краски.

— Пошли, а не то они еще вернутся! — и Гарри первым вышел в пустой класс, боясь собственных мыслей. Пока Гермиона мешкала, он оглядел привычное помещение. Черт, два стола действительно были сдвинуты с привычных мест, да и стулья стояли где попало. Парень попытался отогнать не самую приятную эротическую фантазию о том, что здесь происходило, но в силу возраста не смог. К счастью, раздосадованная подруга все-таки вышла из хранилища. Судя по ее виду, она тоже ничего не нашла.

— Слушай, а что здесь профессор Синистра ночью делала?

— Они тут… э-э-э…— Гарри еще раз глянул на очевидное место преступления, — астрономию обсуждали. Думаю, они могут вернуться сюда в любой момент. Надо уходить.

Гарри не знал, почему он соврал, но сказать правду было выше его сил.

— А, ну понятно! Есть же зелья, для приготовления которых необходимо сверяться с лунным календарем или положением определенных звезд.

— Но мы такого еще не проходили. Ни по зельям, ни по астрономии, — как-то странно проговорил Гарри.

— Ну и что. Я еще на первом курсе про это читала. Это же так интересно! Ладно… Давай! — и она уставилась на его мантию. Парень опять тормозил. — Гарри! Ты же не хочешь попасться Филчу?

Гарри кивнул и накинул на них отцовскую мантию.

— Гарри, иди сюда ближе! Ноги же видно будет!

Гермиона была права. Они миллион раз ходили по школе под его мантией, тесно прижавшись друг к другу, и ничего такого в этом не было! Но сейчас ему было почему-то неловко касаться ее. «Да он же ей нравится!» Так сказала астрономичка? А что, если это тоже правда? Гарри посмотрел на подругу. Гермиона, чувствуя, что приятель ведет себя как-то странно, тоже посмотрела на него, — ее лицо было совсем близко, — и встревоженно прошептала:

— Гарри, все в порядке?

—Да… — было темно, но даже в полумраке парень изумился, какие у нее, оказывается, большие и выразительные глаза. Интересно только, в кого, если ее мать «тоже не красавица». Ведь Гермиона — действительно вполне симпатичная девчонка…

И он ей нравится.

— Тогда пошли! — и она взяла Гарри за руку, решив, что друг перенервничал.

Ее ладонь была такой теплой и нежной. Гарри в ответ чуть сжал ее руку, и они двинулись к гриффиндорской башне. Гермиона шепотом бубнила про то, чем можно заменить недостающий ингредиент. Но Гарри с трудом улавливал нить ее рассуждений. Нет, о драконах он подумает завтра. На сегодня ему хватит. Он шел и думал, что его пальцы начали предательски потеть. Вдруг ей это неприятно? Но как убрать руку, если девушка сама ее взяла? Что, если он ей действительно нравится?

— Гарри! — Гермиона остановилась. — Ты слышишь?

— Что?

— Тихо! — кажется, за углом кто-то шел, шаркая ногами. — Бежим! Это точно Филч! Сюда!

Девушка потянула его куда-то в сторону и затолкнула в крошечную кладовую, заваленную швабрами и ведрами. Тут было еще теснее, чем в той кладовке, где Рита Скитер брала у него интервью около месяца назад. Вернее, тут вообще не было места.

— Гермиона, мне кажется, что прятаться от завхоза в чулане с метлами — не очень хорошая идея.

— Я же не знала, что здесь! — испуганно прошептала девушка.

— Так, погоди… — Гарри осмотрелся и, заметив древко сломанной швабры, пропихнул его в дверную ручку, заблокировав таким образом вход.

— Ты гений, Гарри! Против этого даже Алохомора не сработает! — восторженно прошептала Гермиона и беззвучно чмокнула его в щеку. Ее губы обожгли кожу. Хотя она делала так иногда и раньше, и ничего такого… Но сейчас, прижимаясь к ней в тесном чулане, Гарри совсем иначе воспринимал все привычные действия своей однокурсницы.

Мимо по коридору кто-то прошел. Гермиона задержала дыхание. Гарри понял это по тому, как приподнялась ее грудь, еще сильнее вжимая его в стену. Парень вспомнил о сцене в кабинете зельеварения… Боже… Конечно, он ничего не видел, но с воображением у него было не так уж и туго… А тут еще Гермиона снова подняла на него свои огромные глаза. Ох… Гарри представил, что было бы, застукай их тут Снейп…

— Все, пошли, — скомандовала Гермиона.

Больше приключений по пути в красную гостиную с ними, к счастью, не случилось, и ребята устало разбрелись по своим спальням. Гарри задернул полог и рухнул на кровать, но уснуть не мог. Он был слишком перевозбужден. В голове то звучали слова Снейпа о том, что он спал с миссис Грейнджер, то Гермиона брала Гарри за руку и, кажется, хотела поцеловать вовсе не в щеку, то профессор Синистра громко стонала в какой-то невероятной позе на столе, в конце концов ее стоны перешли в рык дракона, и Гарри провалился в беспокойный сон.

— Гарри! Гарри, просыпайся! Пора на завтрак! — он открыл глаза и совершенно четко увидел над собой встревоженное лицо Гермионы (он даже очки перед сном не снял, забыл). Ее пышные кудрявые волосы очень красиво свисали вниз… Гарри шустро согнул ноги в коленках. — Я так и знала, что ты проспишь! Пошли, одевайся, — и она выскочила из спальни мальчиков.

Проследив, что она точно ушла, Гарри сел на кровати и протер очки. Увы, события минувшей ночи не были сном.

В Большой зал они спустились вместе, и, конечно же, Гарри первым делом уставился на учительский стол… Снейп испепелял его взглядом. Гарри тут же отвернулся, не зная, может ли он читать мысли на таком расстоянии. Аппетита не было, и Гарри принялся задумчиво ковырять вилкой в полупустой тарелке. Сокурсники его все еще игнорировали. Рядом, наворачивая сосиски, Рон рассказывал Симусу, как чуть не сбил с ног Флер Делакур. Гермиона наклонилась и тихо сказала:

— Гарри, я понимаю, что ты переживаешь из-за испытания, но тебе надо питаться! А мы обязательно что-нибудь еще придумаем!

Знала бы она, что так выбило Гарри из колеи. Он улыбнулся ей и снова посмотрел в направлении учительского стола. Но тут заметил, как в зал вошла профессор астрономии. Аврора Синистра тоже опоздала на завтрак. Высокая стройная женщина легкой походкой продефилировала по залу — распахнутая мантия с переливающимися звездами развевалась позади нее, открывая узкое приталенное платье с высоким разрезом сбоку. Кажется, на долю секунды в этом разрезе мелькнула ажурная резинка чулок… Гарри Поттер моргнул. Возможно, он сам додумал эту деталь. В принципе, неудивительно после вчерашнего… Она обернулась в его сторону, но посмотрела куда-то мимо. Шея… какая же у нее была красивая длинная шея. Мальчик сглотнул. С ним творилась какая-то невообразимая ерунда.

— Привет, Гарри! — парень вздрогнул и разлил стакан тыквенного сока себе на брюки. Это была Чжоу. Китаянка улыбнулась и, не дожидаясь, когда он сможет ответить, направилась к выходу.

А Гарри снова посмотрел на профессора астрономии.

Вот она подошла к учительскому столу, но не с ближнего конца к своему месту, а с дальнего. С того, где сидел Снейп рядом с Каркаровым. Видимо, она хотела поздороваться с коллегами. Точно… поприветствовала каждого. А еще она едва заметно коснулась рукой плеча Снейпа. Он никак не отреагировал, но, когда она отдалилась на шаг, одарил ее убийственным взглядом. И Гарри догадался, что инициатива скрывать их роман исходила от него.

Черт возьми, ничего подобного Гарри раньше не замечал! Словно, узнав эту тайну, у него открылись глаза на то, что происходило вокруг.

— Гарри, я кое-что вспомнила! — воскликнула Гермиона, отвлекая его от слежки. Он, как под гипнозом, обернулся. — Я хочу это быстренько проверить! До зелий еще двадцать минут, я успею! Встретимся у класса! — и она рванула с места, конечно же, в библиотеку… А Гарри смотрел ей вслед. Ее распущенные каштановые волосы так мило колыхались в такт решительным шагам, что хотелось бежать за ней не то что к мадам Пинс, да хоть к самому Снейпу.

Аврора Синистра ходила между партами, то и дело заглядывая в карты звездного неба, которые заполняли учащиеся. Конечно, давать незапланированную теоретическую контрольную накануне первого состязания — не самое мудрое решение, но уж больно ей не хотелось читать лекцию согласно учебному плану. Все равно у всех ребят в Хогвартсе только Турнир Трех Волшебников на уме — ничего же не усвоят. Да и у нее голова была забита совсем не работой. А за отчетностью в школе все равно никто, считай, не следил.

— Умница, Гермиона, — сказала профессор, склонившись над девочкой, чтобы заглянуть в ее записи. Гриффиндорка подняла сосредоточенный взгляд на преподавательницу. Нет, Грейнджер совершенно не похожа на Северуса. Ни единой чертой. Ни в фас, ни в профиль. Аврора Синистра улыбнулась девочке. — Молодец.

Сидящий рядом с Гермионой Гарри Поттер тоже посмотрел на астрономичку, вернее, прямо в ее треугольное декольте. Мантию она не застегивала, похоже, из принципа. Аврора сделала вид, что ничего не заметила, выпрямилась и обошла стол, чтобы глянуть и в его писанину.

— Вот здесь неверно… — мягко сказала женщина, указав пальцем. — И тут тоже… Хм… И здесь.

Гарри с трудом удавалось не коситься в сторону ее груди. А тут еще едва заметный сладкий аромат духов…

— И здесь неправильно. Гарри, я бы освободила вас от занятия, но, боюсь, что в таком случае вы будете только сильнее переживать. Однако, если вы чувствуете, что для вас лучше, скажем, прогуляться или… — она понизила голос, — полетать на метле, я не буду возражать.

В учительской уже неделю обсуждали, как мальчик со шрамом может победить дракона, и ей хотелось подсказать.

— Поттер, пользуйся возможностью подышать свежим воздухом перед смертью, — зловеще прошептал Малфой.

— Минус четыре балла со Слизерина за перешептывания во время контрольной и… еще минус три балла за бестактные слова в адрес вашего сокурсника.

Симус Финниган довольно хмыкнул. Драко поджал губы. А Гарри тем временем призадумался, почему профессор астрономии сняла такое странное количество баллов. Со Слизерина вообще довольно редко снимали баллы. Дисциплина в плане поведения и выполнения заданий у них, как назло, была отличная.

Учительница снова посмотрела на Гермиону. Первые два дня после признания Снейпа женщина ходила в блаженном восторге от откровений любовника, то и дело вспоминая и представляя себе детали этой альковной истории. Однако, когда первое впечатление притупилось, ее накрыли сомнения: зачем Северус рассказал ей об этом? Это было категорически не похоже на человека, с которым она спала уже два года. Да из него клещами ничего не вытянешь! Сколько она пыталась, а?! И в ответ вечно: «Я не хочу об этом говорить. Эта тема тебя не касается. Давай не будем обсуждать детали моей биографии» — и так далее. Он даже метку свою умудрялся скрывать от нее почти три месяца, несмотря на регулярные ночевки в ее комнатах. А тут выдал такое.

Соврал? Да запросто. Но опять-таки, зачем?

Аврора, прищурившись, еще раз посмотрела на девочку. С другой стороны, Гермиона действительно лучшая на курсе. Голова у нее светлая, а Снейп, конечно, очень мозговитая сволочь.

Гермиона тем временем придвинулась к мальчику и заглянула в его карту.

— Гарри, может тебе и правда лучше погулять? А контрольную потом перепишешь, раз уж предложили. Тут все равно столько ошибок, что ничего хорошего ты за нее не получишь, — прошептала отличница.

Аврора Синистра, обладая очень тонким слухом, разобрала каждое слово и едва заметно покачала головой. Ну и вредная же зануда эта Грейнджер. Она на месте девочки просто выправила бы парню все ошибки. Ну что ей жалко, что ли? А он бы ее потом на руках носил. Все равно, на кой-ему сдалась эта астрономия? Такое поведение, конечно, было в духе Снейпа. Неужели его гены?!

Гарри, видимо, подумал о том же самом, с тоской посмотрев на Гермиону, но не ушел. Ему не хотелось выделяться. Все сидят, и он сидит.

Профессор астрономии вернулась за свой стол и сняла очки. Она была катастрофически близорука. Но надевала их только в самых крайних случаях. Даже передвигаться по замку Аврора предпочитала строго знакомыми, заученными маршрутами, желательно в светлое время суток. Вечером, в сумерках, это было ощутимо неприятнее, но собственная привлекательность была для нее ценнее комфорта. А очки, особенно в сочетании с пучком, профессору Синистре категорически не шли, моментально делая из нее эдакую классическую училку. Четко Аврора Синистра видела только свои звезды через стекла огромных телескопов. Этот мир пленял ее красотой. Все остальное можно было воспринимать и иначе, на слух, например.

В общем-то, именно близорукость и привела к тому, что она застряла в Хогвартсе.

Дамблдор нанял ее за год до поступления Гарри Поттера. Авроре тогда исполнилось двадцать девять, и она успела остыть после довольно бурного романа с французским астрономом.

На Хогвартс молодая женщина возлагала большие надежды. Сама она получила частично домашнее образование, только последние курсы отучившись в Шармбатоне. Однако новая работа скорее разочаровала. Первый же педсовет поверг молодую волшебницу в уныние — коллектив представился ей сборищем крайне сомнительных престарелых личностей, включая и вовсе нелюдей. Хотя как следует рассмотреть ей удалось только Помону Спраут, которая сидела слева от нее, и Сибиллу Трелони по другую сторону. Но если деканша Пуффендуя, несмотря на помятую мантию в каких-то колючках и сухоцветах из теплиц, произвела на Аврору довольно приятное впечатление, то прорицательница откровенно ужаснула. И не только тем, что она носила огромные несуразные очки.

— Ваш предмет тесно связан с моим, хоть и не так тонок, дорогая моя, — напыщенно произнесла Сибилла и в доверительном жесте накрыла руку новой коллеги своей. Синистра покосилась на жуткие безвкусные кольца и ужасный, едва ли не обгрызенный маникюр. В другой руке прорицательница, видимо, для поддержания имиджа, держала шар, заполненный дымом. Зачем она притащилась с ним в учительскую, никто не знал.

— Главное, что он не так мутен, как ваш… хм… шар.

Сибилла, видимо, оскорбилась и продолжила трагическим голосом.

— О, милочка! Вы недооцениваете эту вещь. Она показывает мне, что вас ждут серьезные опасности, берегитесь мучительной смерти в стенах вашего нового дома!

— Не переживайте, — шепнула Помона Спраут. — Сибилла каждый год предсказывает массу смертей как учителям, так и ученикам. Это ее хобби.

— И что, всех хоронят прямо в Хогвартсе? — шутливо спросила Аврора. — Я так понимаю, что работа здесь пожизненная? — и она глянула на покачивающийся под потолком призрак профессора истории магии.

— Профессор Синистра, — очень официально обратилась Минерва, видимо, чтобы перевести тему. — Альбус предупредил, что вы несколько лет прожили во Франции. Я, признаюсь, не знаю царящих там нравов. Но вас ведь предупредили о том, что в Хогвартсе принято ходить в мантиях?

— Что вы имеете в виду? — делано удивилась Аврора, одернув приталенный пиджак с глубоким декольте.

— Профессор МакГонагалл намекает, что на нашем уютном кладбище имеется некоторый дресс-код, — послышалось откуда-то со стороны черного пятна в дальнем углу учительской.

— А он касается всех или только штатного могильщика? — ответила Аврора черному пятну.

— Если это был камень в мой огород, то мой вид вполне соответствует занимаемой должности, — послышалось все с того же края. Кто это был, Аврора рассмотреть не могла, но голос и манера речи у этого человека были эффектными. — Видите ли, предполагается, что вы будете преподавать, в том числе у пятнадцатилетних подростков. К сожалению, живых и ожидаемо озабоченных.

Мантию пришлось все-таки заказать. Авроре Синистре это встало поперек горла. Внешность у нее была самая обыкновенная, даже довольно блеклая. Ее спасало только приобретенное во Франции умение одеваться, подчеркивая свои достоинства. А тут на тебе… прячь все под бесформенным балахоном.

Черным пятном, как позже объяснила Помона, был профессор зельеварения. Рассмотреть его Авроре не удавалось примерно полгода, хотя и так было ясно, что личность он не из приятных. Снейп цеплялся ко всем, но самые гадкие отношения у него были с деканом Гриффиндора. Впрочем, со стороны было заметно, что виноваты оба. Минерва не особо уважала слишком молодого коллегу: еще недавно у нее за партой сидел, а теперь выступать смеет.

В конце концов, Авроре пришлось надеть очки и подойти ближе, так как ее не на шутку интриговал, увы, единственный молодой мужчина этого заведения.

Улучив момент, когда черное пятно растеклось по креслу рядом со стопкой журналов, профессор астрономии двинулась прямо к цели. Она нацепила очки и, наклонившись за нижним из журналов, глянула на мужчину. Разочарование было колоссальным: тот был откровенно страшный и очень неухоженный. Тридцать лет?! За собой следит на уровне прыщавого подростка, а значит, уже не изменится.

Безнадежен.

Это был конец без намека на начало.

Аврора выпрямилась, Снейп тоже встал.

— А вам, Аврора, очень идут очки, — с ядом процедил Слизеринский декан. — Надевайте их почаще, так ведь лучше видно. Не правда ли?

И, резко развернувшись, он вышел из учительской. Аврора стояла некоторое время в задумчивости, а потом подошла к Чарити Бербидж, копавшейся в магловских журналах, кажется, начала прошлого века.

— Слушай, можно я задам странный вопрос? — Синистра подсела к ней. Чарити поправила очки (ну просто клуб очкастых дур, а не коллектив) и заинтересованно кивнула. — У меня по выражению лица сильно видно, что я думаю?

Чарити задумалась, рассматривая коллегу.

— Да нет, у тебя обычно такой отстраненный вид, будто ты вообще где-то не здесь, а рядом со своими звездами, — профессор магловедения отличалась бульварной романтичностью, но догадку Авроры подтвердила. «Черное пятно» умело читать мысли.

После этого инцидента Аврора к Снейпу больше не подходила. Издалека общаться с ним было явно приятнее, да и безопаснее. Тем временем она занялась изучением Хогсмида. Увы, это оказалась милая деревенька пенсионеров и школьников. Людей среднего возраста тут практически не было, а уж холостых мужчин и подавно. Дотянув до конца учебного года, она решила уволиться. Как бы ни был красив замок, ей хотелось устроить личную жизнь. Она разослала резюме в пару мест, но ответа не получила. Зато директор Хогвартса прознал о ее попытках сменить работу и прилично поднял жалование. «Еще год», — подумала Аврора. Максимум. Тем более, на должность преподавателя ЗОТИ планировался кто-то новый, по слухам, молодой и неженатый.

Квиррелл оказался заикой, от которого разило чесноком. Рассмотреть его даже не захотелось. Тем более, Снейп на каждом педсовете так ядовито клевал бедолагу своим бархатным голосом, что… она решила дать прежней идее второй шанс. Очки Аврора, правда, больше не надевала, боясь отрезвляющего разочарования.

Однако Снейпа не цепляли никакие намеки. Да и точек соприкосновения с ним было немного. Зато корреспонденцию он получал регулярно. Это она заметила. В отличие от ученической почты, письма учителям доставляли домовые эльфы, причем строго в учительскую. Авроре пришлось выписать себе пару профессиональных изданий, чтобы заиметь повод покопаться в россыпи писем. По очевидной «ошибке» схватив конверт для Снейпа, она изумилась. Он переписывался со знакомым ей астрономом из Лондона.

— Мне кажется, вы сослепу перепутали конверты, Аврора, — вот он этот дивный голос, и черт с ним с тем, что лицо поцелуя дементора просит. Аврора не стала оборачиваться, просто положила конверт на место и взяла свой.

— Ошиблась. А потом увидела знакомое имя. Не думала, что вы на связи с моими коллегами.

— Мне нужны кое-какие расчеты для курсовых проектов старшекурсников, — выпускников у него было немного, и, видимо, занимался он с ними как следует.

Тут она эффектно оглянулась и посмотрела своими близорукими глазами прямо на него, ни о чем таком предусмотрительно не думая.

— Могли бы и ко мне обратиться.

— К астроному, который дальше своего носа не видит? — негромко переспросил Снейп. О том, что у Авроры слабое зрение, не догадывался никто из ее коллег.

— С профессиональными навыками у меня проблем нет, — так же негромко ответила женщина. — И мне даже несколько обидно, если не сказать больше, что вы пользуетесь услугами стороннего человека, хотя в школе есть штатный сотрудник.

Снейп удивленно приподнял бровь и на следующий же день щедро завалил ее работой.

Однако дальше этого не пошло. Они стали частенько встречаться, обсуждать профессиональные моменты. Она даже привлекла его к совместным наблюдениям. Ночью. Под звездами. На астрономической башне. И ничего.

К концу года Аврора невыносимо устала от «бессмысленной» дополнительной нагрузки и пошла ва-банк. Все равно, фактически, она уже отчаялась и планировала увольняться.

— Скажите, вы правда ничего не понимаете, или я вам просто не нравлюсь?

Снейп уставился на нее: о том, что Синистра ищет любовника, он, конечно, знал, но его-то она уже давно списала со счетов, рассмотрев вблизи. Аврора приподняла брови, мимикой повторив свой вопрос, — он не реагировал. Молодая женщина развернулась и ушла.

Нет — так нет.

После отбоя в ее дверь постучали. Она не рассчитывала на гостей, поставив крест на своей затее, поэтому так и открыла дверь: в халате из ванной комнаты и очках. На лицо была густо намазана какая-то косметическая дрянь. На пороге стоял Снейп.

— Надеюсь, теперь я все правильно понял, — и, не дожидаясь приглашения, он шагнул к женщине. Причем понял он все настолько верно, что первым делом снял с нее очки. А после для надежности погасил свет.

Она бы сказала, что Снейп ничего не представлял из себя в постели, но то, что он сделал языком до основного действа, было прекрасно. Потом в кромешной темноте он оделся и ушел к себе.

На следующий день Слизерин совершенно незаслуженно лишился двух баллов, а о любой потере очков декану перед ужином отчитывались старосты. Причину штрафных санкций от профессора Синистры шестикурсники внятно сформулировать не смогли. И после отбоя Снейп отправился разбираться лично. Вопреки ожиданиям, вместо претензий в эту ночь он получил ответный комплимент. А вскоре и остальное вышло на должный уровень.

Увольняться профессор астрономии передумала.

Довольно скоро Аврора Синистра убедилась, что мастер зелий жульничал. Пользуясь слепотой любовницы, он нагло лез ей в мысли, а после делал вид, что угадывает ее желания. Аврора этим, правда, ловко пользовалась, фактически диктуя, что хочет. Ей даже начало казаться, что с ним легко, как с наивным ребенком. Снейп-то был не в курсе, что она догадалась про легилименцию. По крайней мере, так считала Аврора… И ей ужасно нравилась эта игра.

Только по прошествии трех месяцев случай вынудил Синистру зажечь свет в присутствии Снейпа в своей кровати. Не успел ли он сбежать или решил, что пора раскрыть карты — неизвестно. Вернувшись в постель, она заметила татуировку на руке и даже потянулась за очками.

— Это то, что я думаю?

— Да.

Синистра молчала несколько секунд, оценивая «сокровище», которое заполучила. Возможно, расскажи она о своих планах Помоне или Минерве, ее бы предупредили, наверняка кто-то из сплетниц знал. Но Аврора почти ни с кем не общалась и уж тем более не делилась планами на личную жизнь. Оставаясь в очках, она посмотрела Снейпу в лицо, во второй раз отметив отталкивающие черты и неухоженные волосы. Он был напряжен, этого нельзя было не заметить. Похоже, переживал в ожидании ее вердикта. Может быть, даже ожидал, что его выставят за дверь. Женщину это тронуло.

— Дамблдор в курсе?

Услышать такой вопрос Снейп не думал.

— Да, в курсе.

Аврора перевела дыхание, медленно сняла очки и опустилась на подушку. В конце концов, какая уже разница.

И теперь, после нескольких лет отношений, Аврору сводило с ума, зачем, зачем он вдруг рассказал ей про Грейнджер.

Гермиона Грейнджер с ужасом ждала начала первого испытания. Она свято верила, что никому не дадут погибнуть, ведь Дамблдор сидел совсем рядом, а мадам Помфри творит чудеса с травмами. Но ей все равно было страшно.

Она тренировала Гарри весь вечер и добрую половину ночи, а ведь Акцио — это элементарное заклинание! «Нет, ну правда же! Надо просто представить, что очень хочешь, чтобы какая-то вещь оказалась у тебя в руках, и сказать «Акцио!», — повторяла она снова и снова.

И тут Гермионе прямо в руки прилетел блокнот, в который близнецы Уизли записывали ставки на победу или проигрыш участников Турнира. Ее ужасно раздражало поведение этих двоих, и когда она мысленно проговаривала про себя все, сказанное Гарри накануне, то сверлила глазами Джорджа. А тот как раз отмечал очередную ставку. Близнецы испуганно переглянулись, думая, что это кто-то из учителей. Но поблизости ходил только Аластор Грюм, которому на рыжих было глубоко плевать. Старик, стуча протезом, нарезал круги вдоль арены. Остальные преподаватели сидели в ложе.

— Гермиона Грейнджер, — начал подскочивший к ней слева Фред. — Если хочешь сделать ставку, так и скажи!

— Незачем тренировать на нас школьную программу четвертого курса, — шепнул ей на ухо Джордж.

В глубине души оба они опасались отличницы, зная, что Грейнджер может настучать МакГонагалл. Поэтому говорили Уизли с девочкой осторожно, стараясь не перегибать палку.

Гермиона заглянула в блокнот. В криво расчерченной таблице было несколько граф и список имен. Больше всего участников тотализатора поставили, судя по записям, на то, что один из драконов сорвется с цепи и сожрет Снейпа.

Гермиона захлопнула блокнот и ткнула им Фреда в живот.

— Ну вы и придурки!

Близнецы сразу же опасливо отошли подальше. А девочка уставилась на свои руки. Палочка-то была в сумке! Как она это сделала?! Это же невозможно! Беспалочковые Манящие чары? Невербальное беспалочковое Акцио?! Такого они не проходили! Она хотела попробовать еще раз, но тут трибуны загудели! На арене показался Седрик…

Тем временем в зоне, где сидели преподаватели, наоборот, все притихли, напряженно следя за действиями смазливого пуффендуйца.

— Как Альбус это разрешил! Я не понимаю! — воскликнула добрая и прямолинейная Помона Спраут. — Это смертоубийство!

— Престиж, я полагаю, — проговорил усиленно вытягивающий шею Флитвик. — О Хогвартсе сейчас пишут во всех магических изданиях на континенте. Это дорогого стоит.

— Надеюсь, это позволит директору наконец нанять адекватного специалиста по ЗОТИ, — вступила в диалог Синистра. Снейп недолюбливал Грюма, и Аврора, соответственно, тоже. Место отставного аврора на трибуне ожидаемо пустовало. В компании давно работающих вместе людей он держался обособленно. Влиться в коллектив новому преподавателю защиты явно не удалось.

— Старшие курсы почти поголовно в восторге от Аластора, — без энтузиазма сказала Минерва.

— И жаждут, чтобы их научили не только противостоять Империо, но и самостоятельно накладывать эти чары, — вставил Снейп.

— Ну что вы такое говорите, Северус. Это все-таки непростительные заклятия, — очень назидательно сказала декан Гриффиндора.

— И что? Думаете, это их смущает? — усмехнулся Снейп. — Скорее, наоборот. Тем более, сверху им дали явный сигнал: применять это можно.

— Что вы имеете в виду? — Минерва даже чуть повысила голос, до нее действительно не доходило. Зато Флитвик многозначительно оглянулся на Снейпа.

— А ведь вы правы, — задумчиво проговорила профессор нумерологии. — Сколько раз он за урок повторил заклинание, демонстрируя действие на каждом школьнике?

Снейп многозначительно закивал, приподняв бровь.

— Так может, с Альбусом это обсудить? — не на шутку заволновалась Помона.

Снейп театрально вздохнул.

— Нашего уважаемого директора мало занимает учебный процесс, столь далекий от проблем равновесия Зла и Добра во Вселенной.

Трибуны взорвались аплодисментами — Сердик заполучил яйцо.

Гермиона облегченно прикрыла глаза. Первый справился.

На арену вышла Флер. Рон даже рот разинул, гриффиндорка это заметила и брезгливо поморщилась. Француженка раздражала Грейнджер, как и всю женскую часть Хогвартса.

— Что она делает? — недоуменно спросила Чарити, поправляя очки.

— Распускает флюиды, — усмехнулся Снейп.

— Смотрите-ка, даже наш Аластор оживился, — с иронией сказала Помона. Надушенная французская делегация подбешивала даже ее. — Кажется, еще немного, и он к ней на арену залезет.

— Да, Аластор ведет себя странно, — не удержалась Минерва.

— Пенсионер, а туда же, — не особо тактично фыркнула Септима Вектор. — Неужели даже на мужчин его возраста это действует?!

Зрители взвыли: дракон подпалил и без того короткую юбку чемпионки. А Грюм, и вправду, вскарабкался-таки со своим протезом на край арены.

— Красавица и чудовище. Классика жанра, — проговорила Аврора, хотя сидела она без очков.

А Снейп, пользуясь шумом, обернулся к Синистре, которая сидела как раз позади него, и негромко сказал:

— Вы крайне неделикатны, Аврора.

Женщина наклонилась вперед и тихо прошептала ему на ухо:

— То, что вы проделывали вчера у меня в спальне, тоже было крайне неделикатно.

На этот раз Снейп не обернулся, а только чуть повернул к ней голову:

— И я вполне могу это повторить, если будете нарываться, Аврора.

— Слизерин лишится всех очков! Это тянет уже не на семь баллов, а на верную двадцатку.

Снейп скривил губы.

Тут голос Людо Бэгмена возвестил о том, что на арену выходит Крам.

Рон аж подпрыгнул от восторга. Он даже забыл, что болеет за Хогвартс. Гермиона искренне переживала за всех участников Турнира, хотя этот угрюмый и такой неповоротливый на земле парень ей не особо нравился, но зла она никому не желала.

— Ну, за этого буйвола я не волнуюсь! — расслабленно заявил Флитвик.

— Ему, между прочим, всего семнадцать, Филиус! — укоризненно пожурила коллегу Помона. — Совсем ребенок еще!

— Вы дракона сейчас имели в виду? — пошутил Снейп, у которого настроение было явно хорошее. Флитвик растянул губы в улыбке, что делало его очень похожим на гоблинов в Гринготтсе.

— Северус, проявите хоть немного сопереживания, — сказала Минерва. — Эти твари могут сильно покалечить любого из участников!

— Уж скорее боггарт проявит сочувствие, чем Северус, — ехидно вставила со второго ряда Аврора.

Снейп напыщенно грозно обернулся, взглядом намекая, что за такие слова будет даже не «двадцатка».

— Аврора, милая, а вы злая! — игриво начал Флитвик. — Отсядьте от Северуса, он на вас, видимо, тоже своими флюидами влияет.

— Так рядом с вами же занято было! Вон вы в каком цветнике! — намекнула она на Чарити и Сибиллу, сидящую практически в трансе.

На то, что Аврора постоянно кокетничала с мужчинами, никто уже и внимания не обращал. А Снейпу, похоже, было все равно.

Гул затих, Поттер вышел на арену. Гермиона аж подскочила на своем месте.

— Молния, Молния! Скажи «Акцио, Молния», Гарри! — бубнила она.

— Тихо ты! — шикнул на нее Рон. — А то сама сейчас Молнию и призовешь сюда к нам!

Гермиона испуганно оглянулась на приятеля. Вряд ли он заметил, что произошло с блокнотом близнецов, просто случайно брякнул в тему. Был у него такой талант. Но тут со стороны замка на арену действительно примчалась метла.

— Ах! — непроизвольно воскликнула Гермиона, когда Гарри ловко вскочил на Молнию и взмыл вверх. Летал он как бог. Смотреть на это без замирания сердца было невозможно, но одно дело — уворачиваться от бладжера, пусть и заколдованного, другое — выписывать пируэты вокруг огромной огнедышащей твари!

В ложе учителей все молча следили за виражами Поттера.

— Разобьется! — не выдержала Чарити.

— Зато публика будет счастлива, — зло бросил Снейп.

— Что вы такое говорите, Северус! — возмутилась декан Пуффендуя.

— Северус выдает желаемое за действительное, — поддела любовника Аврора.

— Отнюдь, — буднично сказал Снейп, не спуская, однако, глаз с Поттера. — Ужасное притягивает взгляд. В этом смысл зрелищных развлечений на грани жизни и смерти. Я не спорю, что они, — декан Слизерина указал пальцем в сторону зрительских трибун, — по большей части не желают Поттеру даже поражения. Многие из них даже искренне переживают за мальчишку, но в глубине души все именно этого и ждут, что он разобьется в лепешку, прямо на метле сгорит в пламени дракона, размозжит свою очкастую голову о…

— Северус, хватит! — вспылила Минерва. — Иногда вы забываетесь!

Их спор прервали громкие аплодисменты. Гарри Поттер триумфально закончил свое испытание.

Гермиона обессиленно опустилась на свое место и закрыла лицо руками. Эти минуты тянулись бесконечно. Она была готова променять что угодно на то, чтобы Гарри уцелел. Рон сидел рядом тоже ощутимо подавленный.

— Пошли, — опомнилась через какое-то время девочка. — Нам надо к Гарри.

И она схватила Рона за руку, словно и забыв, что он бойкотирует лучшего друга. Какой же ерундой была эта их глупая ссора на фоне того, что пережил Гарри! Ей хотелось скорее увидеть друга, крепко обнять и пообещать, что теперь все будет хорошо!

Сам Гарри после окончания первого испытания, да еще и такого эффектного, чувствовал, что ему море по колено. Все страхи, терзавшие его несколько минут назад, были позабыты, состязание с драконом превратилось в увлекательное приключение. И вот уже лучший друг снова рядом, и девушка, которой он нравится, крепко обнимает их обоих. Если бы так было всегда! Хотя, наверное, логичнее было бы, чтобы Рон просто стоял рядом плечо к плечу, как брат, которого у него никогда не было. А Гермиона так бы и льнула.

Впрочем, о девушке чемпион скоро позабыл. Гарри праздновал свою победу над венгерской хвосторогой, кажется, несколько дней. А Гермиона, прячась в тени всеобщего веселья, усиленно пыталась призывать предметы без помощи волшебной палочки. Но ничего не выходило. Она подумывала уже сходить к МакГонагалл, но интуиция удерживала ее от этого шага. Однако поговорить с кем-то об этом девочке было жизненно необходимо.

Она даже впервые позавидовала Гарри, ведь у него был какой-никакой родственник-волшебник. Конечно, проку от Сириуса было как от козла молока, но все же лучше, чем ничего. И Гермиона решила рассказать обо всем Гарри. Причем желательно не в присутствии Рона. Ей было неприятно скрывать что-то от одного из друзей, но для Рона это вряд ли стало бы лишним поводом для радости.

Гермиона представила себе реакцию Рона: ну конечно! Сначала он воскликнет: «Вау! Беспалочковая магия! Это круто!». Потом он попытается сам, у него, естественно, ничего не выйдет, и Рон обозлится. Сначала надуется и будет несколько дней издеваться, что у нее больше не выходит. А если выйдет, то обзовет заучкой.

«Нет, посвящать в это Рона нельзя», — заключила Гермиона и стала выгадывать момент, чтобы переговорить с Гарри. Но случай все не представлялся. Видимо, парни так соскучились друг по другу, что всюду ходили парой. Гермиону даже то и дело тянуло пошутить, что и на Рождественском балу Гарри, видимо, собирается вальсировать с Роном.

МакГонагалл на днях огорошила всех новостью о празднике. В первое мгновение Гермиона даже представила, как она так и входит в Большой зал в прекрасном бальном платье под руки с Гарри и Роном. Потом она осознала, что это, увы, невозможно, и придется выбрать кого-то одного!

Кого же?

Гарри или Рон?

Рон или Гарри?

Вопрос оказался трудным, ей нравились оба. Рон был веселый, простой и крайне положительный, Гарри — маленько трагичный, умный и смелый. А еще он был не так очевиден, как Рон. Было в Гарри Поттере что-то такое, чего Гермиона не могла понять. Видимо, сказывалась разница в детстве. Но выбрать стоило все же Рона, ведь Гарри не на шутку нравился Джинни — единственной девочке, которую Гермиона могла, пусть и с натяжкой, назвать своей подругой. Ох, как все было сложно! Это вам не задачки по нумерологии щелкать!

И Гермиона, окончательно запутавшись в чувствах, решила положиться на судьбу: кто из них первый ее пригласит, с тем она и отправится на бал…

Но ни Рон, ни Гарри инициативы так и не проявили. Дни шли, а они так и ходили едва ли не за ручку и даже начали к ее ужасу обсуждать, кого из девчонок можно пригласить на бал! К счастью, когда она в очередной раз ушла заедать разочарование книгами, к ней внезапно подошел неказистый болгарский чемпион. Гермиона даже сходу не поняла, что ему нужно. До уборной, что ли, просит проводить? А когда он все-таки смог связать пять слов, то страшно обрадовалась. Это было спасение!

— Гарри! — Гермиона буквально схватила его за рукав и потащила в сторону, пока Рон завис около охмурявшей кого-то из когтевранцев Флер. — Мне очень надо с тобой поговорить!

У Гарри внутри все похолодело. Последние дни он так радовался примирению с Роном, что совершенно позабыл про Гермиону! А сейчас она смотрела на него так сосредоточенно… что парень догадался: она хочет пригласить его на бал! Идиот, почему ему самому не пришло это в голову?! Это же было очевидно!

— Давай! — сдавленно сказал Гарри. — Я согласен.

— Не здесь! Пошли в туалет Плаксы Миртл или в какой-нибудь пустой класс. В гостиной и спальнях сейчас обязательно кто-то да есть… Гарри, ты в порядке? Ты чего на меня так смотришь?

Гермиона прищурилась, пожалев, что не умеет читать мысли. Друг вел себя странно уже не первый день. «Если быть точной, — рассуждала про себя Грейнджер, — то он ведет себя подозрительно с тех пор, как три часа просидел в кладовой Снейпа». В какой-то момент у нее даже мелькнула мысль, не надышался ли он там чего. Но проверить это было никак нельзя. Только если в лоб спросить у профессора Снейпа. Этот вариант она, кстати, не исключала. Месяц, даже два месяца отработок не так уж страшны, по сравнению с помутнением рассудка у близкого друга. Тем более, чистосердечное признание наверняка избавит их от исключения из школы, а остальное можно перетерпеть. Не такой уж он ужасный, этот профессор Снейп.

— А попробуй еще раз! — предложил Гарри, через четверть часа стоя с Гермионой посреди туалета Плаксы Миртл. Она рассказала ему о случившемся во время Турнира. Гарри выслушал ее очень внимательно.

— Миллион раз пробовала! Не выходит. АКЦИО РЮКЗАК! Вот видишь? Ничего… Но я не вру, правда! — Гермиона переживала. — Это точно была беспалочковая магия, но, видимо, я случайно попала во все правила, раз тогда вышло. А так как я не знаю этих правил, то и повторить не могу.

— А в библ…

— Нет. Я не нашла ни единого пособия! Единственное упоминание было о том, что беспалочковая магия характерна для древних времен, поэтому иногда эти способности проявляются в семьях чистокровных волшебников. И никогда не встречаются у маглорожденных… Я хотела поговорить с профессором МакГонагалл, но так как у меня больше ни разу не вышло… — девочку убивало то, что у нее что-то не получается. — Но я не вру! Ты мне веришь? — почти с отчаянием спросила Гермиона.

Конечно, Гарри ей верил. Он сразу догадался откуда росли корни этих способностей, — кто ж чистокровнее декана Слизерина! М-да, спрашивать явно стоило не у МакГонагалл… Ладно, об этом он подумает позже.

— Верю. Ты очень талантливая, — серьезно сказал парень.

Гермиона покраснела. Этот комплимент был для нее самым желанным.

— Послушай, я могу написать Сириусу! Хочешь? Не упоминая, что это ты…

Гермиона энергично закивала. Сириус был как раз из чистокровной семьи.

— Только Рону, думаю, говорить пока не нужно.

Гарри понимающе кивнул.

— Ну ладно. Тогда пошли! — и она выскочила из туалета. Тут Гарри сообразил, что ведь так и не пригласил ее на бал. А когда теперь сможет, никто не знает… Рон-то все время поблизости. Хотя какое Рону дело? Он на Гермиону и не смотрит… вроде как.

Гарри обреченно смотрел на темно-коричневую густую жижу в своем котле. По рецепту зелье должно было вот-вот стать прозрачным и источать легкое перламутровое сияние, но интуиция подсказывала, что это варево не спасет даже Гермиона Грейнджер… Тем не менее, парень продолжил переводить школьные ингредиенты в ожидании конца контрольной по противоядиям. Гарри отсчитал шесть сушеных лапок какого-то несчастного насекомого и брезгливо пустил их в дело. Зелье булькнуло, проглотив подкормку, и окрасилось в грязно-фиолетовый цвет.

Захотелось в сердцах плюнуть в котел — жижа еще раз булькнула, словно пытаясь плюнуть в ответ. Гарри с досадой вздохнул, обреченно откинулся на спинку стула и, убрав руки в карманы, стал глазеть по сторонам.

Рядом Рон и вовсе разговаривал со своим противоядием. Гарри чуть приподнялся, чтобы заглянуть другу в котел. Точно. Там, кажется, тоже зарождалась инопланетная жизнь темно-зеленого цвета.

За соседним столом сопел над котлом совершенно белый Невилл. Видимо, он переживал, что Снейп после занятия, как и обещал, отравит его, а затем предложит выпить собственное зелье. Вдалеке Драко едва ли не щипал Паркинсон за задницу. За поясницу, на самом деле, но это так близко… Снейп, что характерно, проделок слизеринцев не замечал.

Гарри отвернулся. С другой стороны сидела Гермиона. Она увлеченно работала. Глаза горели, волосы спутались и торчали едва ли не дыбом, но ей это даже шло — такая настоящая колдунья из детских книжек, только очень хорошенькая и юная. Девушка хмурилась, сосредоточенно высчитывая движения палочкой. Такая хрупкая кисть, нежные тонкие пальцы и уверенные четкие движения. Парень засмотрелся… В голове мелькнула безумная мысль: а что если спросить ее про бал прямо сейчас?

Гермиона почувствовала его взгляд и посмотрела на приятеля, кивнув: что, мол, случилось? Гарри помотал головой — «ничего» — и, сам не зная почему, улыбнулся ей. Девочка тут же опустила взгляд на тетрадь с записями. Смутилась. А потом снова посмотрела на Гарри и тоже улыбнулась в ответ. У Гарри на душе потеплело. Так они и улыбались друг другу какое-то время. Но вскоре неземную магию разрушил Рон, толкнув друга под локоть.

— Спроси у нее, чего надо добавить, чтобы это стало светлым… — прошептал приятель. Зелье Рона совсем потемнело и начало попахивать гнилью.

— Сам спроси, если тебе надо, — буркнул Гарри. Ему стало стыдно и за себя, и за свою бездарность в зельях, и даже за лучшего друга. Вон у нее как хорошо получилось, а им вечно, что ли, помощи просить?

Гарри снова посмотрел на Гермиону, но она уже вернулась к заданию и больше не улыбалась ему. Неожиданно он поймал себя на мысли, какая же она все-таки красивая. Очень красивая! В мягком перламутровом блеске, исходившем от зелья, ее лицо, склоненное над котлом, словно светилось. Кожа казалась такой ровной и светлой, что хотелось прикоснуться к ней.

Снейп направление его взгляда, похоже, отследил.

— Минус два балла с Гриффиндора, мисс Грейнджер, — Гермиона аж подпрыгнула от неожиданности. Это было возмутительно несправедливо! За что?! На красно-золотом факультете, кажется, только у нее и вышло пристойное противоядие, уж на вид так точно. Но Снейп продолжил. — Не трясите головой над котлом, если не хотите чтобы зелье стало ядом с индивидуальной направленностью на вас лично. Волосы надо либо собирать, либо следить за ними во время работы.

«Кто бы говорил, — подумал Гарри, ему стало нестерпимо обидно за Гермиону. — У этого урода они едва ли не дно котла подметают, когда он туда нос сует».

Рон, видимо, подумал о том же, потому что даже разинул рот сказать, но Гарри успел пнуть его под столом ногой. К ним направлялся Снейп, которому, похоже, было безумно жаль, что нельзя назначать отработки за прочитанные мысли.

— А вам, Поттер, лучше не отвлекаться. Иначе я действительно предложу испытать результат ваших сегодняшних трудов, скажем, на Уизли, — Рон сглотнул и опасливо покосился на друга. Снейп тем временем склонился к Гарри. Их лица были теперь настолько близко, что парень боялся дышать. Крючковатый нос Снейпа практически уперся в него, так что Гарри мог рассмотреть каждую пору на его коже нездорового бледного цвета.

— То, что вы с чужой подсказки прошли первое испытание, не делает из вас героя, Поттер, — прошипел Снейп. — Или вы уже забыли о том, что не сами додумались до такого эффектного решения? Возомнили себя звездой, которой все сходит с рук? Вы можете дать хоть сотню интервью, но это не прибавит вам ни ума, ни достоинства. Вы все еще бездарный, заносчивый мальчишка, который…

К счастью, тираду Снейпа прервал неожиданный стук в дверь. Гарри вздрогнул. Снейп выпрямился и направился к выходу. А Гарри прикрыл глаза, чувствуя, как злость поднимается откуда-то из груди и буквально разливается по венам. От сочувствия, которое парень испытывал к преподавателю пару недель назад, не осталось и следа. Только чистая ненависть, причем явно взаимная.

Снейп с минуту говорил с посетителем через дверь, а потом пропустил гостью в класс. Аврора Синистра зашла, пряча очки в карман мантии.

Поттер отвернулся, поморщившись: сейчас опять начнется… А женщина, как назло, проходя мимо, фамильярно потрепала его по плечу. Гарри рефлекторно оглянулся на нее, но, видимо, она сделала это машинально. Ее внимание было полностью поглощено профессором зельеварения. Они остановились у его стола и негромко о чем-то говорили. Лица Снейпа Гарри не видел — тот, к счастью, стоял к нему спиной. Зато Авроре Синистре с трудом удавалось постоянно не улыбаться собеседнику.

Возможно, раньше Гарри не придал бы этому значения. Подумаешь, стоят коллеги, разговаривают. Но теперь — нет… За все три с половиной года в Хогвартсе он не припоминал, чтобы профессор Синистра на кого-либо так смотрела. Было очевидно, что Снейп ей очень нравился. И Гарри не мог понять чем. Как этот неприятный, злой и мстительный, мелочный человек мог нравиться женщине?! Нравиться должны другие. Красивые, как его крестный Сириус Блэк. Интеллигентные, как профессор Люпин, которого Снейп, кстати, и выжил из Хогвартса, чего Гарри до сих пор не мог ему простить. Добрые, как мистер Уизли. Благородные, как Джеймс Поттер. Увы, Гарри ничего не знал о своем отце, но в том, что Джеймс был прекрасным человеком, парень не сомневался. Снейп не обладал ни одним из этих качеств, но Синистра смотрела на него так, словно никого больше и не существовало.

— Напоминаю, до конца занятия десять минут. Значит, через девять минут образцы ваших противоядий должны быть на моем столе, — звучно сказал Снейп, обернувшись к классу. — Однако, если результат ваших стараний похож на ту неизвестную науке субстанцию, что плещется в котле Поттера, не утруждайте себя лишними телодвижениями.

Гарри стиснул зубы, проглотив очередное оскорбление, и еще раз глянул на астрономичку.

Она, надев очки, смотрела на Гермиону.

Аврора Синистра зацепила Снейпа с первого взгляда. Он изучающе смотрел на нее на первом летнем педсовете и думал, что, кажется, в жизни еще не встречал такой идиотки. Как можно быть слепой курицей и не носить очки? Это против всякой логики. Стеснялась она, что ли? Да вроде самая обычная женщина, что в очках, что без — никакой разницы. Потом, когда он докопался до истинных мотивов, которые немного отличались от банального стеснения, то и вовсе приравнял Аврору Синистру к Сивилле Трелони с уровнем интеллекта амебы.

Он не понимал, как можно быть настолько озабоченной собственной привлекательностью. Это ведь ощутимо мешало ей жить, хоть она и приспособилась. То, что в основе пирамиды ее базовых потребностей было желание устроить личную жизнь, Снейп презирал. Пока… не почувствовал, что молоденькая коллега недвусмысленно заинтересовалась им самим.

Никаких действий она не предпринимала, возможно, еще сама не осознавая, но, будучи опытным легилиментом, Снейп все сразу понял. Она ловила его слова, выделяя их из общего гула разговоров в учительской. При этом в ее мыслях он всегда видел себя как расплывчатую тень. Снейп и сам не заметил, как стал подыгрывать, нарочно в присутствии Авроры ядовито поддевая коллег. Актеру ведь нужен зритель, а его выступления явно приходились ей по душе. Она давилась смешками, а он и рад стараться. Так впервые за почти тридцать лет Северус Снейп начал заигрывать с женщиной.

Игра была забавной и приносила удовольствие, пока она не решилась, наконец, подойти и рассмотреть его… То, что он увидел тогда в ее глазах, было соизмеримо размашистой пощечине посреди Большого зала прямо во время обеда на глазах у всего Хогвартса. Он-то уже возомнил, что дурочка влюбилась. Оценила его гениальные мозги, искрометные остроты и прочие таланты. А она мордой ткнула в очевидные недостатки. Хотя, на самом деле, Аврора не подумала, увы, ничего, что не соответствовало бы неприятной правде. Тем было обиднее, и больше в ее мысли он не лез — себе дороже.

Поэтому то, что в следующем году она фактически напросилась работать с ним задаром, показалось странным. Снейп ее мысли не забыл и от души завалил заданиями. Ему не нужно было столько наблюдений и расчетов, но хотелось хоть как-то отомстить за уязвленное самолюбие. Тогда он и понял удивительное: Аврора каким-то образом догадалась о том, что он — легилимент. Никто в школе, кроме Дамблдора, не знал, а она раскусила! И это при том, что они между собой и не разговаривали-то. Рано он записал ее в дурочки.

Снейпу даже стало неудобно за то, что он повесил на нее совершенно бессмысленную работу, но признаться было ниже собственного достоинства. Поэтому когда она попросила помочь, пришлось согласиться.

Он видел, что теперь уже она заигрывает с ним, но не принимал это всерьез. Похоже, у нее в принципе был такой стиль общения с мужчинами. Даже с теми, которые ее вообще никак не интересовали.

Прямой вопрос застал его врасплох.

Идти к ней или нет — он сомневался до последней секунды. Вдруг он все-таки не так ее понял. Хотя что там можно было не так понять?! Спросив, она разве что не разделась.

С другой стороны, давило то, сколько лет у него не было женщины. Да и в юности… много их, что ли, было?! Аврора и сама не могла никого найти почти два года, но до этого крутила страстный роман с каким-то французом — она часто думала о бывшем любовнике, когда устроилась в Хогвартс — так что со Снейпом ее практически гарантировано ждало разочарование. Поэтому в ту первую ночь он выложился по полной. Но, все равно боясь прочитать в ее мыслях досаду, сразу же ушел. Вышло не очень красиво, но иначе не хватило смелости. Одно дело рисковать своей жизнью, экспериментируя с запретными разделами магии и зельеварения, другое — посмотреть в глаза женщине, с которой переспал, боясь, что ей не понравилось.

Но она все простила. И стала его учить, молчаливо объясняя в мыслях, что хочет, и как это надо сделать. Снейп слушался. В конце концов, к нему за всю жизнь никто не относился так терпеливо, пусть она и была уверена, что он таким образом хочет произвести впечатление.

Потом она простила ему темную метку. Хотя он совершенно точно видел, что первым ее порывом было сбежать в чем мать родила — выгонять Пожирателя Смерти страшно, убьет еще. Но она взяла себя в руки и успокоилась. В конце концов, в ее постели он был просто мужчиной, который нравился ей все больше. И нравился именно тем, чем и хотел нравиться — своим умом и талантами.

Аврора затеяла эту странную игру со снятием баллов. Сначала в шутку, а потом уже пошла на принцип. Снейп поставил условие держать их отношения в тайне, — ее это устроило, роман с Пожирателем Смерти (бывшим или нет — не так уж и принципиально) ничего хорошего не сулил. Но все равно ей нужно было хоть какое-то признание значимости их связи. Ну а единственное, к чему Северус относился с трепетом, был его факультет. И она нещадно отнимала баллы у Слизерина в соответствии с тем, насколько хороша была ночь. Оказалось, что престиж родного факультета не имеет такого уж принципиального значения.

Снейп не любил ее, но уважал и ценил. Вместе им было хорошо. Хотя ни один, ни другая не видели совместного будущего.

Профессор астрономии, наконец, отвела томный взгляд от Снейпа и заметила, что на нее пялился один из учеников. Она мягко улыбнулась Гарри и подмигнула — парень был ей симпатичен, хотя любовника и корежило от одного упоминания Поттера. Следом за Авророй обернулся и Снейп. Гарри мгновенно опустил взгляд и стал переливать зелье во флакон. Оно не удалось, но ему вдруг стало все равно, что за это поставит Снейп. Его волновало другое.

Гарри подождал, пока Гермиона отнесет свой образец, и только потом поплелся к учительскому столу — даже ставить свое позорное зелье рядом с тем, что получилось у нее, было стыдно. Профессор астрономии еще раз улыбнулась ему, и Гарри понял, что надо действовать. Почему-то Аврора Синистра сработала для него как катализатор.

Гермиона успела выскочить из класса, и Гарри помчался за ней, впервые позабыв о Роне. Надо было сейчас, прямо сейчас спросить ее про бал! Он догнал ее только в конце коридора. Но девушка уже прыгнула на ступеньку, и лестница тронулась вверх, перенося ее к следующему пролету. А Гарри так и стоял перед пропастью, глядя, как она отдаляется. Он догонит ее, обязательно догонит и скажет… Но тут позади послышался подозрительный шум. Гарри оглянулся: Джинни и Невилл вели под руки невменяемого Рона. Лучший друг что-то бубнил про Флер, а Джинни скомандовала отконвоировать брата в гостиную, он совсем рехнулся на почве этой дуры.

Когда последний ученик вышел из класса, Снейп ленивым взмахом руки захлопнул дверь, запечатав ее заклинанием, и посмотрел на Аврору.

— Я начинаю жалеть, что рассказал тебе, — Аврора попыталась сделать вид, что не понимает, но Снейп только поморщился, глядя на ее бездарные попытки изобразить невинность. — Думаешь, я не понял, что ты пришла проследить, как я веду занятие у Грейнджер?

— Я соскучилась. Ты не заходил три дня, — увернулась Аврора, тем более, что это тоже было правдой.

— Настроения не было, — ответил Снейп. Удивительно, но и это тоже было правдой. Отчасти.

— Извини, если я не вовремя, но мне как-то мало просто наблюдать за тем, как ты делаешь вид, что ешь в Большом зале, — Снейп смерил ее недовольным взглядом. Он знал, что она следила за ним, раз за ужином даже очки напялила, чтоб рассмотреть.

— Я не нуждаюсь в твоей опеке, — раздраженно бросил он.

— Да не собираюсь я тебя опекать. Я только сказала, что вижу, ты переживаешь… и мне не по себе от этого. Но я так соскучилась, что не могу уже.

За три года она привыкла пропускать мимо ушей его грубые и резкие слова, не поддаваясь на провокации. А с его стороны это были именно провокации. Он очень редко действительно хотел сделать ей больно. Аврора не была легилиментом, но обладала наблюдательностью и умом. Поначалу она не понимала, почему Снейп ощетинивается при каждом поводе, а иногда и без. А потом заметила, что если не вестись на эти вспышки агрессии, то он очень скоро снова становился нормальным человеком и даже сам тянулся к ней. Он, словно маленький ребенок, проверял надежность ее отношения к нему, выдержит ли она, если он сделает еще хуже, ударит словом еще больнее. Не уйдет ли она, не предаст ли. Удавалось ей это, правда, не всегда. Но до злополучных дней с аббревиатурой из трех букв, когда здравомыслие и выдержка ее оставляли, еще было немного времени.

— Я могу уйти, если ты действительно имеешь это в виду. Но я хочу остаться.

И он притянул ее к себе. Она обвила руками его шею и позволила усадить себя на стол.

— Останься, — шепнул он на ухо и принялся бесцеремонно распускать ее собранные в пучок темные волосы. Больше уроков в тот день у них не было.

— Заниматься любовью в собственном классе, похоже, входит у тебя в привычку… — с иронией сказала она, распахивая его мантию и расправляясь с пуговицами на темной рубашке.

— Только глаза мне больше завязывать не надо, — усмехнулся он и не дал ей снять с себя рубашку. — Мы и так прошлый раз тут чуть все не снесли.

— Не понравилось? — спросила она, жадно гладя руками голую грудь, а потом припала губами к бледной коже.

— Нет, лучше не надо. Мне нравится видеть тебя, — говорил он сбивчиво, задирая ее на этот раз длинное платье.

— А я люблю чувствовать тебя. Зрение притупляет ощущения… — ей хотелось раздеть его полностью, но раз он не давал, она не настаивала.

— Чертовка, ты опять без белья…

— Забыл, что я полжизни провела во Франции? — она раздвинула ноги шире, отдаваясь его жарким поцелуям, и громко застонала, медленно откидываясь на спину…

— Гермиона! А Невилл прав, ты — стоящая девчонка! — вдруг выдал Рон.

Гарри, кажется, потерял дар речи. Он ясно понял, что сейчас произойдет. Неужели Рон? Рон, которого он десять минут назад утешал из-за белокурой француженки, пригласит Гермиону на бал! Да, на глазах Гарри происходило именно это. К счастью, сделал Рон это настолько грубо, что Гермиона взбесилась и стала только сильнее нападать.

А потом Гарри услышал главное:

— Я не могу пойти с вами. Я уже иду с другим.

Сердце забилось часто-часто, Гарри слышал в висках каждый удар. Ее уже пригласили! Как? Когда? Кто? Он понятия не имел и перебирал в уме одноклассников, но все они пригласили кого-то из знакомых. Рон тоже пришел в бешенство и даже бестактно заявил, что девочка врет. Готовая разрыдаться Гермиона убежала, а Рон принялся пытать Джинни, кто был загадочным кавалером отличницы. Младшая сестра наверняка знала, ведь девочки дружили, но молчала, то и дело поглядывая на Поттера.

Гарри опустился на диван совершенно разбитым. Ему вдруг стал совершенно безразличен этот дурацкий бал. Какая разница, что там будет, если он не сможет пойти с ней. Гарри смотрел, как раскрасневшийся от гнева Рон орал в сторону спальни девочек, куда умчалась Гермиона.

А ведь Рону, похоже, было не все равно… Что, если ему тоже нравится Гермиона? По всем признакам именно так и выходило! Эта мысль поставила Гарри в тупик. Дружба с Роном значила для него слишком много. Те полтора месяца, пока Рон дулся и не разговаривал с ним, были худшими за все время, проведенное в Хогвартсе. Повторения подобного Гарри ни за что не хотел.

Но сейчас Гермиона уже была приглашена кем-то другим. А ему все еще нужна партнерша (да и Рону тоже). Эту проблему надо срочно решить. Страх и сомнения как рукой сняло. Ему нужна любая. Абсолютно. Хоть Плакса Миртл. Да он бы даже с большим удовольствием пригласил привидение, но не хотел привлекать лишнее внимание, а появление с девочкой-призраком взорвало бы школу. Гарри был готов пойти на бал даже с Джинни Уизли, хотя его ужасно напрягало ее фанатское отношение. В присутствии сестры Рона парень всегда зажимался. Ему становилось не по себе, словно он не мог расслабиться и был обязан носить костюм супергероя, коим Гарри себя никогда не чувствовал.

Тут в гостиную, хихикая, вошли Парвати и Лаванда. Гарри решительно встал и, по-свойски убрав руки в карманы, направился к девчонкам. Парвати стояла ближе, поэтому Гарри пригласил ее.

Дело было сделано.

Наступили каникулы. До второго испытания было еще много времени, никаких наследников Слизерина и беглых уголовников в этом году не объявлялось, поэтому все мысли Гарри занимала Гермиона… В ближайшие дни его опасения подтвердились, Рону явно нравилась их общая подруга. Но если Гарри переживал все в себе, то у Уизли рот не закрывался. Рон изводил девушку расспросами, с кем она идет на бал. А когда Гермиона скрывалась от них в библиотеке, то ездил по ушам Гарри, у которого и так голова шла кругом.

Гарри не вступал в их перепалки и практически перестал разговаривать с Гермионой. Он только прислушивался к стычкам друзей, гадая, симпатичен ли ей Рон.

Зато когда во время обеда девушку стал оскорблять Драко, оба они, и Гарри, и Рон, едва ли не с кулаками набросились на него. Что забавно, Гермиона одной точной фразой заставила Малфоя испугаться и отступить. Гарри это восхитило, хотя подобное умение Снейпа доводило его до белого каления.

Рождественское утро было снежным и поистине сказочным! За окнами Гриффиндорской башни крупными хлопьями падал снег. Гермиона Грейнджер сидела на кровати и держала в руках подарок от родителей. Это было смешно и грустно одновременно. Новенькое красивое издание по сексуальному просвещению для подростков пахло типографской краской, но читать это совершенно не хотелось. Было даже обидно. Она так старалась и все свое время посвящала учебе! Каждый раз она отчитывалась родителям о своих успехах, а они думали о ней вот так…

Куда больше Гермиону Грейнджер порадовала бы книга по беспалочковой магии, но откуда ей взяться?! Сириус прислал ответ с Сычиком, в котором долго распинался о том, какой Гарри уникальный. Блэк решил, что удивительные способности открылись у крестника… Но толком Сириус ничего сказать не мог.

Гермиону это раздражало. Издевательство — обнаружить такие способности и не иметь возможности их развивать?!

Она отложила магловскую книжку. Нет, мир маглов, к которому принадлежали ее родители, отдалялся от нее со стремительной скоростью. Она открыла второй сверток от мамы: новенький свитер, правда, не ручной вязки, а купленный в довольно пафосном магазине. Но с цветом мама все-таки не угадала… или уже забыла, какие у дочки предпочтения. Что ж, это было неудивительно, учитывая, что виделись они всего несколько недель в году.

Гарри и Рон подарили ей практически одинаковые дорогие наборы перьев и по ежедневнику. Гермиона провела рукой по тому, что прислал Рон. Для него такой подарок явно был не по карману. Видимо, парень спустил на покупку почти все накопления. В глазах Гермионы это делало набор от Рона более значимым. Но все же она взяла темно-бордовую тетрадь в кожаном переплете от Гарри и распахнула ее, почему-то ожидая обнаружить там пару написанных от руки строк. Но нет — ежедневник был пуст. Что же, видимо, ей показалось…

Гермиона вздохнула и перешла к скромным подаркам от одноклассниц…

* * *

Снейп проснулся от резкого яркого света. Он так и не привык к тому, что в спальне Авроры были окна, которые она, в довершение всего, еще и никогда не зашторивала. Он-то большую часть жизни провел в полумраке подземелий, а она жила под звездами на самой высокой башне. Ее комнаты были пронизаны слепящим светом.

Северус осторожно приподнялся и первым делом накинул рубашку, пряча ощутимо потемневшую метку. За последний месяц она сильно изменила цвет, но ему все еще удавалось скрывать это от любовницы. Он дотянулся до стула, на который бросил вчера мантию, и достал из кармана маленький флакон с лиловой вязкой жидкостью внутри.

Аврора, почувствовав движение, проснулась и соблазнительно потянулась. Спала она исключительно обнаженной.

— С Рождеством, — ровным тоном сказал зельевар и положил на подушку флакон.

Женщина улыбнулась: даже подарочной упаковки не было — Снейп… что тут добавишь — и взяла пузырек.

— Спасибо. Цвет красивый! Что это?

— Косметическая мазь. Ты же любишь всю эту ерунду, — и Снейп в деталях рассказал о составе. Зелье создавало эффект легкого свечения кожи, подобный тому, что появлялся на лице Флер Делакур, когда она пускала в ход чары вейлы.

Аврора приподнялась и легко обняла его, целуя в подернутую едва заметной, но колючей щетиной, щеку. До ванной комнаты он добраться еще не успел.

— Ты невозможный! Весь Хогвартс на эту девку слюни пускает, а ты на нее как на ингредиент смотришь, — на самом деле, Аврора была тронута, так как Снейпа косметическое зельеварение не интересовало от слова совсем. — У меня для тебя тоже кое-что есть.

Она потянулась к тумбочке и достала перевязанную лентой небольшую подборку каких-то бумаг.

— Я взяла на себя смелость списаться с некоторыми изданиями на континенте по поводу твоих исследований. Два периодических журнала будут рады опубликовать материалы, третье издательство готово предложить более серьезное сотрудничество. Гонорары и детали обсуди сам, если тебе это интересно, конечно. Или этим могу заняться я, если ты дашь свое принципиальное согласие.

Снейп пораженно смотрел на письма несколько секунд.

— Ты — настоящий гений, и мир должен об этом знать. Я видела, что ты делаешь в лаборатории. Это уму непостижимо! В силу своей специальности мне приходилось работать с зельеварами, но такого я никогда не встречала, даже близко к этому, — умасливала его Аврора, хотя она и не лгала.

Ее впечатлило, насколько одаренным оказался этот волшебник. Она могла часами торчать у него в лаборатории, наблюдая за тем, как он работает, в зельях она разбиралась. Снейп был невероятно талантлив, и за этот талант Аврора была готова простить ему все. Это делало его исключительным, тем особенным гением, которого невозможно не любить. Однако результатами его трудов пользовался в основном директор школы и знакомые. В общем-то, он работал в стол, вернее, в шкаф. А исследованиями занимался исключительно в свое удовольствие. Пробивать себе дорогу Северус совершенно не умел, несмотря на принадлежность к Слизерину. Его со всех сторон окружали люди амбициозные и хищные, а он так и торчал в своем подземелье, рта не раскрывая, чтобы хоть как-то изменить свое положение.

Те же Люциус и Нарцисса Малфой без стеснения пользовались талантливым другом семьи, закрепив его расположение еще и тем, что сделали его крестным Драко. Чего только Снейп не готовил для этой семьи, причем абсолютно бесплатно.

Аврору это изумляло, она не могла понять, как такое возможно. В конце концов, женщина пришла к выводу, что причин на то было две: с одной стороны, Снейп был в душе трагически неуверенным в себе человеком, да еще и ужасно неконтактным, — любые переговоры стали бы для него кошмаром. С другой стороны, он банально боялся высовываться, имея на руке печать дьявола. Тогда ее и осенило, что надо просто выйти за границы острова.

— Аврора, дело в том, что мое имя… — как-то подавленно начал он. Говорить, даже упоминать прошлое ему было тяжело. Значит, она поняла все верно. От этого у Авроры едва не навернулись слезы. В другие дни она была совершенно не плаксива, но пришло время, когда гормоны беспощадно брали верх над разумом.

— Запятнано в Британии, — закончила за него она. — Поэтому я и обратилась на континент. Там к фигуре Сам-Знаешь-Кого относятся куда спокойнее. Их кошмар — это Гриндевальд. Я вышла на связь с французскими изданиями, так как мне проще с ними общаться. Но я уверена, что в тебя вцепятся и другие.

Снейп какое-то время смотрел ей в глаза, потом накрыл ее руку своей и чуть сжал. Он был благодарен.

На завтрак они, как всегда, спустились по отдельности. Аврора, воспользовавшись рождественским подарком любовника, собрала комплименты всех встреченных мужчин и не особо завистливых женщин. Даже Грюм не удержался и поцеловал ей руку, поздравив с праздником, а позже попытался затащить женщину под омелу.

Снейп вел себя очень тихо. Задумчиво потягивая кофе, он то и дело смотрел на Синистру. Ему было приятно, что подарок пришелся ей по вкусу. А ревности он не испытывал, потому что она была, на самом деле, его единственным настоящим другом.

Весь день школьники играли во дворе. Стояла сказочная снежная погода. Гарри и семейство Уизли самозабвенно сражались в снежки. Правда, близнецы то и дело втихаря запускали снаряды в учителей и первокурсников. Но было очень весело. Всем, кроме Гермионы Грейнджер.

Она стояла поодаль, наблюдая, как два ее лучших друга, кажется, совершенно позабыв о ней, обстреливают Джинни и близнецов. Ей не хотелось идти на бал с Виктором, с ним и поговорить-то из-за языкового барьера было проблематично. Хотя внимание болгарского чемпиона ей очень льстило. Ну, и утереть нос этим двоим хотелось. Да и не только им.

На самом деле Гермиона была уверена, что никто из девочек с ее курса и ногтя ее не стоит. Ни пустышка Лаванда, ни нахалка Паркинсон, даже старшекурсницы и те туда же, у Чжоу тоже явно одни парни на уме! Глупые, легкомысленные дуры с очень примитивными интересами. Она никогда не высказывала это вслух, наученная горьким опытом магловской школы, где у нее ни с кем не сложилось дружеских отношений. Но с мальчишками Гермионе было определенно легче. Разве что с Джинни еще ничего. Но, во-первых, Джинни Уизли шла приложением к Рону, а во-вторых, во всем слушалась Гермиону, заглядывая ей в рот и ловя каждое ее слово.

Но сейчас Грейнджер злилась даже на нее. Не в силах смотреть на рыжую идиллию вокруг Гарри Поттера, Гермиона развернулась и сильно раньше времени ушла готовиться к Рождественскому балу.

Виктор Крам спокойно ждал Гермиону в условленном месте. Одет с иголочки, гладко выбрит, выправка едва ли не армейская, ненавязчивый, легкий запах одеколона. Словом, молодой человек к вечеру был готов.

Они решили встретиться именно здесь, потому что объяснить Виктору, где находится гриффиндорская гостиная, девушка элементарно не смогла. А дорогу в библиотеку он точно знал. Да и не будет тут никого накануне бала. Это, правда, смекнул только Крам…

После решения Кубка о том, что Гарри станет четвертым участником Турнира, Игорь Каркаров прямо велел своему чемпиону присмотреться к мальчишке со шрамом. Виктор честно последил за очкариком пару дней и ничего выдающегося, кроме девчонки, что постоянно крутилась вокруг Поттера, не заметил. Бойкая такая, а его, звезду квиддича, в упор не видит. Виктору даже показалось, что она была единственной девушкой в замке, которая не проявляла к нему никакого интереса. И хоть в игре он был ловцом, по жизни Крам скорее походил на охотника. И глаз у него был острый, хотя болгарин ловко пользовался имиджем эдакого робкого увальня на земле. Поведение Гермионы было для него вызовом.

Ради Грейнджер Краму даже пришлось таскаться в библиотеку, хотя книг на болгарском в Хогвартсе не имелось, а на английском Виктор читал с большим трудом. Но Каркаров больше не приставал, будучи уверенным, что Крам следит за Поттером. А Виктор просто ждал удачного момента.

Гермиона робко заглянула в библиотеку. Ей было не только неудобно в бальной мантии, да еще и на каблуках, но и банально холодно. Почему она не подумала об этом, когда выбирала наряд?

Столы читального зала пустовали. Видимо, Виктор ждал ее там, у окна, где и пригласил на бал. Романтичный, должно быть, парень, решила Гермиона. Завидя ее, молодой человек сразу же двинулся навстречу.

— Привет! — сказал он. — Ты… очень красиво.

Гермиона скромно кивнула и чуть нахмурилась, думая о том, что с ним делать целый вечер, если он даже в таком элементарном предложении ошибся!

— Спасибо! Ну, пойдем, что ли? — а еще ей было неловко. Крам старше на три года, а внешне так на все пять.

— Подождать! — остановил ее Виктор, легко придержав девушку за руку. — Библиотека закрывается через двадцать минут. Мы имеем время.

«Интересно, на что?» — подумала было Гермиона. Уж вряд ли он ее вслух почитать попросит. Но тут Крам внезапно опустился на одно колено. Гриффиндорка вытаращилась на него — это еще что за номер?!

— Потанцуй со мной… Нам надо танцевать там, а я плохо уметь.

— Эм… — замялась Гермиона, которая в этом вопросе искренне надеялась на партнера. Она-то вальсировать училась самостоятельно, упражняясь вечерами в пустом классе трансфигурации в паре с Джинни. Им удалось выпросить у МакГонагалл допотопный граммофон. Причем занимались они по книжке, которую заказала совиной почтой Гермиона. То, насколько их попытки походили на настоящий вальс, девочкам предстояло выяснить на балу. Теперь же выступление пары Крам-Грейнджер очевидно ждало оглушительное фиаско… — Но тут даже нет музыки?!

— Музыка для вальса не надо. Я буду считать: раз, два, три…раз, два, три. — И Виктор жестом пригласил ее.

Гермиона поняла, что проще согласиться, чем объяснить ему, насколько это идиотская затея, учитывая языковой барьер. Однако… на деле все оказалось даже интересно. Он не особо грациозно, но очень уверенно вел ее между пустующих столов. И на ноги, кстати, не наступал. Его «раз, два, три» эхом раздавалось под сводами зала. Высокие стеллажи с книгами кружились перед глазами Гермионы, и ей вдруг стало так легко и весело. Библиотека, взрослый парень, туфли на каблуках! Она внезапно почувствовала себя не девочкой-отличницей, у которой Рона так и тянет списать, а привлекательной девушкой в сильных руках молодого человека. Да и смотрел он на нее как взрослый мужчина, а не нелепый подросток. Правда, что-то подсказывало, что вальсировать Виктор все-таки неплохо умел, ну да ладно!

Их танец оборвали недовольные вопли мадам Пинс. Гермиона схватила Крама за руку и потащила в сторону, чтобы спрятаться от разъяренной библиотекарши.

— Не бояться, — шепнул он. — Смотри.

Виктор взмахнул правой рукой и указательным пальцем провел зигзагообразную линию прямо перед ними. А потом жестом велел молчать и подмигнул. Из-за стеллажа появилась мадам Пинс. Глаза Гермионы расширились — перспектива быть навсегда изгнанной из библиотеки была для нее страшнее пожизненных отработок у профессора Снейпа. Библиотекарша тем временем подошла совсем близко, но остановилась перед линией, которую в воздухе нарисовал Виктор. Женщина вздохнула, глядя куда-то сквозь ребят, развернулась и пошла назад к каталогу.

— Это… было потрясающе! Как тебе удалось? Это ведь невербальная магия? Без палочки?! Да? — затараторила в полном восторге Гермиона.

— После бала рассказать, — улыбнулся Крам, который, похоже, прекрасно понял беглую английскую речь. Гермиона это заметила, но никак не прокомментировала. Главное, что теперь им было о чем поговорить! Из сомнительной звезды квиддича Виктор в ее глазах моментально превратился в умелого волшебника. Крам не раз использовал этот прием при знакомстве с хорошенькими маглорожденными девушками. А гриффиндорка была, как он понял из разговоров за Слизеринским столом, как раз из семьи маглов, так что в тонкостях магии не должна была разбираться.

Они еще немного попрятались между книжных полок, а потом болгарский чемпион повел к праздничному залу едва ли не влюбленную в него Грейнджер.

* * *

Аврора Синистра тем временем бесконечно долго крутилась перед зеркалом и уже опаздывала. Ей совершенно не нравилось, как она выглядит. Платье, купленное две недели назад, сидело плохо, цвет ее полнил, фасон не шел. Или это она так располнела? В любом случае, ситуация была плачевной. Все усугубляло еще и то, что смотрелась она в зеркало, будучи в очках. Глаза через линзы казались маленькими, веки тяжело нависали сверху, а губы были слишком тонкими. Ну хоть ты оборотное пей!

На задворках сознания она понимала, что все это ей сейчас только кажется. Но разве это помогало?.. Особенно после стычки со Снейпом.

Ей хотелось, чтобы ее утешили. Чтобы пришел Северус. Извинился, обнял, поцеловал, помял к дементорам это дурацкое платье, занялся с ней любовью, а потом отвел под руку вниз… но скорее каменные статуи Хогвартса оживут, чем такое случится. Видимо, Снейпу в обед что-то очень сильно испортило настроение. Так что его лучше было, конечно, не трогать. И уж тем более не ждать поддержки.

Хотя… Ну какая от Снейпа может быть поддержка! Захотел — пришел, захотел — ушел! Никаких обязательств, никаких обещаний. Да ему плевать на то, что с ней происходит!

Она — толстая, страшная, старая, и Снейпу на нее плевать.

Спустилась она к нему после обеда, и что?! Он сначала наорал, а потом буквально сбежал, найдя какой-то идиотский повод. Чуть Каркарова не сбил, который, судя по всему, тоже к нему направлялся.

Аврора обреченно опустилась на кровать и закрыла глаза. Она думала о том, что ее жизнь бессмысленна и пуста. Молодость уходит, семьи у нее нет, карьеру сделать тоже не смогла, вечно находясь в тени талантливых любовников. А ей ведь уже тридцать четыре! И перспектив никаких. Еще немного, и придется завести кота.

Почти три года убито на человека, который ее в грош не ставит. Снейп даже намеков боится, что между ними что-то есть! А она носится с ним, старается ему угодить, сделать приятно, и что в ответ?! Да кто он такой, чтобы так с ней разговаривать!

А ведь день начинался хорошо…

Пострадав еще немного, Аврора взяла себя в руки и отправилась в Большой зал.

Снейпа совершенно не тянуло на праздник, он не любил скопления людей и шумиху, чувствуя себя лишним на подобных увеселительных мероприятиях. Поэтому идти на Рождественский ужин ему не хотелось. О том, чтобы остаться на бал, и речи не шло.

После завтрака Снейп закрылся у себя в кабинете и углубился в изучение бумаг, которые ему презентовала Аврора. Переписка была серьезная, причем Синистра предусмотрительно писала свои письма сразу на двух языках и перевела для него ответы с французского (иностранных языков Северус не знал).

Просмотрев последний лист, он убрал всю стопку в ящик стола и глубоко задумался. Аврора изложила все на удивление верно, учла все его интересы. Она действительно была женщиной очень умной и образованной. Не сильно одаренной, но голова у нее работала хорошо. Предложения от издательств были очень выгодные. Снейп не мог сказать, что не хотел однажды опубликовать часть своих работ, да еще и на таких условиях, но он никогда не представлял это возможным. А тут ему на блюдечке все преподнесли. Только бери, не дрейфь.

Однако… это был слишком дорогой подарок.

Аврора переходила грань. Только очень близкий человек мог так точно почувствовать, чего он хочет и почему не делает этого. Она ведь взяла на себя всю «грязную», по его мнению, работу и намекнула, что готова и дальше вести бумажную волокиту.

Никогда ни с кем у него не складывалось подобных отношений, дело было уже явно не только в сексе. Аврора понимала его. Пусть она и была просто коллегой, с которой Северус спал, но расстояние между ними неумолимо сокращалось, и чем ближе Аврора подбиралась к его душе, тем сильнее хотелось ее оттолкнуть.

Все было как-то не вовремя. Левая рука зудела фантомной болью. Грюм вынюхивал что-то в Хогвартсе. Этот проклятый Турнир. Каркаров с его паническим страхом. И Поттер, крутящийся вокруг Грейнджер.

Аврора, видимо, тоже чувствовала неладное, но вместо того, чтобы дать ему время и оставить в покое, настырно лезла с расспросами. Снейп был несказанно благодарен за издательства, но когда она спустилась к нему после обеда, он ее даже на порог не пустил и без повода спустил собак. Вернее, повод как раз был: в конце коридора замаячила фигура Игоря, а говорить с ним Снейп не хотел. Только она-то была в этом не виновата…

Однако показаться на ужине все-таки было положено.

* * *

Месть Гермионы удалась. Отвести от нее глаз не мог не только Гарри, сидевший рядом. На нее смотрели решительно все, включая преподавателей и судей. А она от души веселилась. Крам изображал влюбленного идиота. Причем Грейнджер ему явно подыгрывала, хотя, на самом деле, не могла дождаться окончания бала, чтобы вытрясти из него все, что он знал про беспалочковую магию.

— Гер-ми-о-на, — медленно, по слогам произнесла девушка.

— Гре-мли-о-на, — с улыбкой повторил Крам.

— Не-е-ет! Гер-ми-о-на! — тоже улыбаясь, повторяла девушка.

— Герм-ивона, — повторил Крам.

Гарри с раздражением следил за их беседой. Парень был готов биться об заклад, что болгарский чемпион коверкал ее имя нарочно, идиотом Крам не был. Но Гермиона, рассудительная Гермиона, словно приходила в восторг от их бессмысленного диалога!

— Гораздо лучше, — похвалила она Виктора и, наконец, заметив, что Гарри на нее смотрит, улыбнулась и ему. Крам между тем положил руку на спинку ее стула, практически обнимая новую подругу.

Когда заиграла музыка, и Виктор увел Гермиону танцевать, не выдержал даже Снейп. Поднявшись со своего места, он направился к выходу, но по дороге, как бы невзначай, остановился у судейского стола, за которым остался один Каркаров — остальные лихо отплясывали.

— Игорь, я бы на твоем месте напомнил своему подопечному, что девице нет и пятнадцати. Если ты, конечно, не боишься международных скандалов и расследований. Хотя, это дело твое… и, пожалуй, Минервы, — и пошел прочь.

Каркаров изучающе посмотрел на девушку, которую все теснее прижимал к себе Крам. Аврора, танцевавшая с Грюмом, — старик последние дни буквально не давал ей прохода, — сразу же отвязалась от одноногого кавалера и выскочила из зала вслед за Снейпом. Он быстро шел в сторону школьного двора.

— Ты не останешься на танцы?

— Нет. Мне там нечего делать, — холодно сказал Снейп и хотел было уйти, но она схватила его за рукав мантии.

— Потанцуй со мной. Там все танцуют, никто ничего не заметит.

— Я уже ответил. Нет.

Аврора задумалась, не понимая, почему он так упирается, а потом сказала:

— Ты просто не умеешь. Я угадала?

Снейп поджал губы. Она угадала, но дело было не только в этом.

— Так это же не страшно, — продолжила женщина, ей очень хотелось его прогнуть. — Там почти никто не умеет. Тем более дальше будут медленные танцы. Тебе надо будет просто положить руки мне на талию, а я обниму тебя за шею… и мы будем двигаться медленно и плавно…

— Иными словами, ты хочешь, чтобы я при всех обнял тебя посреди зала. Этого никогда не будет, — сказал Снейп и вышел на улицу.

Аврора не могла уняться и последовала за ним. Шел снег, из замка раздалась музыка…

— Тебе что, так сложно сделать мне приятно? Да никто бы ничего не понял! Даже Грюм и тот отплясывает! — вдруг взорвалась Аврора. — Я один раз тебя за все время попросила!

Снейп только нахмурился.

— Ты меня таким образом поставить на место хочешь? — она почти срывалась на крик. Снейп, понимая, что объяснения не избежать, огляделся и наложил заглушающие чары. И сделал он это очень вовремя. — Скажи, ты рассказал о Грейнджер, чтобы порвать со мной? — вдруг выдала она.

Снейп оторопел. Иногда она делала настолько феерические выводы из его слов, что Северус не знал, как и реагировать.

— Это ты мне так намекнул, что я тоже для тебя ничего не значу?

— Что? — недоумевал он.

— Как ты там сказал? Тебе было плевать на ту женщину. Она же сама под тебя легла. Ты имел в виду, что и я так же?

— Нет, — только и ответил Снейп.

— А что тогда? — не успокаивалась она.

— Аврора, я не вижу смысла продолжать этот разговор. Поговорим, когда ты будешь во вменяемом состоянии.

И он пошел прочь. Она, к счастью, догонять не стала. Зато из-за поворота как из-под земли возник Каркаров. И на этот раз избежать приватной встречи с ним не представлялось возможным.

Тем временем в Большом зале Дамблдор танцевал с Помоной Спраут, Людо Бэгмен изысканно кружил МакГонагалл, мадам Максим носилась из угла в угол с Хагридом… Близнецы Уизли периодически менялись своими дамами, то и дело танцуя и вовсе друг с другом. И только Гарри с Роном сидели рядом и неотрывно смотрели на то, как болгарский чемпион не выпускал из рук Гермиону.

— Послушай, Рон, — убито сказал Гарри — меня нисколько не трогает, что Гермиона при­шла на бал с Крамом…

— Да, — подтвердил Рон. — Меня тоже.

Однако оторвать от нее взгляда оба парня так и не смогли.

Утром Аврора проснулась от ноющей тянущей боли внизу живота. Началось… Она перевернулась на бок и потерла поясницу. А потом улыбнулась, заметив на прикроватной тумбочке небольшой пузырек с обезболивающим зельем и стакан воды.

Рождественские каникулы обернулись для Гарри сущим кошмаром. За стремительно развивающимся «романом» Гермионы Грейнджер и Виктора Крама вместе с ним наблюдала вся школа. Болгарин все-таки выучил, где находится гриффиндорская гостиная, и повадился поджидать ее у портрета Полной дамы после обеда. В первой половине дня отличница, как правило, занималась: у девочки все было строго по расписанию. Гарри и Рон ходили как в воду опущенные и изо всех сил старались не обсуждать подругу. Но выходило не очень, Рон постоянно срывался. Казалось, куда ни сунься, всюду наткнешься на эту парочку.

Крама реакция парней забавляла. Он не собирался так долго крутить с четырнадцатилеткой, но кислая физиономия Поттера уж больно радовала глаз. А простить очкарику то, что он утер ему нос на первом испытании, Виктор не мог. И пусть Крам выступил практически безупречно, но использовать метлу ведь не догадался. Это подпортило вкус победы. Тем более, Виктор понимал: если бы Каркаров не засудил Поттера, дав ему всего 4 балла, не оказаться ему на первом месте. Поэтому болгарский чемпион продолжал мстительно охмурять Гермиону, однако, замечания своего директора по поводу возраста девочки к сведению принял. Без рук — так без рук. В конце концов, Грейнджер — это так, детские шалости.

Что такого пел девочке Крам, ребята не знали, но Гермиона почти все время звонко смеялась. Иногда Виктор имел наглость подходить к Гарри и, глядя на него сверху вниз, спрашивать, где его подружка. Неприязнь между чемпионами росла с каждым днем, хотя оба старались этого не показывать. В душе Гарри просыпались какие-то новые, незнакомые прежде чувства. Каждый раз, когда Крам направлялся к ним со своим деланым дружелюбием на лице, Поттеру зверски хотелось ему в это самое дружелюбие врезать. Без магии. Кулаком.

Рон то и дело срывался и пытался вразумить Гермиону, но девочка только заводилась, усиленно защищая иноземного гостя. Гарри ругаться не любил, с детства зажимаясь во время скандалов, поэтому, пока друзья цапались, просто помалкивал.

А потом началась учеба, и Гермиона снова стала проводить с мальчиками много времени на занятиях. На истории магии она, наконец, рассказала Гарри про случай с мадам Пинс накануне бала — до этого у нее не было, оказывается, возможности! Либо уроки, либо этот болгарский верзила. Гарри не хотелось верить, что Крам был настолько умелым. Тем более, Виктор так ничего ей толком и не рассказал, но этот аргумент Гермиону почему-то не вразумил. Она ведь своими глазами все видела! С другой стороны, Кубок Трех Волшебников счел его самым достойным из Дурмстранга. Хотя… судя по Седрику и Флер, можно было предположить, что этих двоих посудина отобрала по внешним данным.

Так все и продолжилось до вечера четверга. Гермиона была на нумерологии, а Гарри с Роном нарезали круги у озера, обсуждая статью Скитер про Хагрида. Как вдруг Гарри резко замолчал и дернул рыжего друга за рукав.

— Смотри! — он указал на знакомую коренастую фигуру. Крам топал куда-то, то и дело воровато оглядываясь по сторонам. И направлялся он, похоже, в сторону теплиц, где в такое время обычно никого не было.

Ребята переглянулись, и Гарри молча полез в рюкзак за отцовской мантией-невидимкой. Не сговариваясь, они спрятались под ней и двинулись следом.

Крам спешил. Уже смеркалось. Около теплиц он еще раз опасливо огляделся и проскользнул внутрь. Гарри и Рон обошли теплицу, пытаясь рассмотреть, что там делает этот громила, но окна были почти сплошь покрыты морозным узором. Найти «окошко», чтобы подсмотреть, удалось не сразу. Эх, Гермиона наверняка знала какие-то чары, чтобы растопить лед, а они — нет. Крам тем временем просто прогуливался туда-сюда между грядками. Тут послышались шаги. Мальчики оглянулись и увидели еще одну фигуру спешащую сюда же.

Это была девушка, судя по цвету мантии — кто-то из Шармбатона. Она проскользнула в теплицу и опустила капюшон — гриффиндорцы припали глазами к стеклу — имени ее ребята не знали, хотя, конечно, не раз видели в Хогвартсе в свите Флер. Француженка подошла к Краму, и они сразу же начали целоваться. И это не было похоже на робкое чмоканье в щеку. Рон и Гарри оба стояли с открытыми ртами.

— Гарри, по-моему, он ее сожрать хочет, — прошептал через какое-то время Рон.

— Подавится, — буркнул Гарри.

— Думаешь, он Гермионе тоже в рот язык засовывал? — простодушно спросил Рон.

Гарри не хотел себе это представлять. Но тут Крам подхватил девушку под ягодицы, приподнял, впечатывая ее в стеклянную стену теплицы прямо там, где за ним и подсматривали. Мальчишки отпрыгнули, хотя под мантией их видно не было. Стекла задребезжали, но выдержали. Что-то подсказывало Гарри, что парочка уже не раз испытывала их на прочность. Француженка, видимо, была такой горячей, что стекла стали стремительно оттаивать. Обзор улучшился, и мальчики увидели, как она подняла руки, схватившись за спускающиеся с потолка теплицы лианы. Гарри узнал дьявольские силки. Колдовской плющ крепко обвил ее запястья…

— Пошли отсюда, — не своим голосом сказал Гарри.

Но ни он, ни Рон так и не смогли сдвинуться с места, завороженно глядя, как оттаивало стекло. Девушка стонала, оконная рама скрипела. Благо, буквально через минуту все кончилось. Крам поднял руку, направив указательный палец на растение. Ребята поморщились от яркой вспышки. Девушка плавно осела по стенке, растение ее больше не держало.

— Целовался он с ней явно дольше, — выдал Гарри, которого с новой силой отравлял коктейль неприятных чувств к Краму.

— Надо рассказать об этом Гермионе, — проговорил Рон, когда к нему вернулся дар речи.

— И что мы ей скажем, а?

— Ну, что этот ее Вики… — Рон попытался изобразить руками.

— Вот сам и будешь ей объяснять. Я — пас.

Они синхронно повернули головы, следя за тем, как парочка вышла из теплицы и двинулась в разные стороны. А Гарри про себя отметил, что список того, о чем он никогда не поведает Гермионе, однако, растет.

— Но, что если он и с… — Рон сглотнул.

— Нет. Не может быть. Но мы будем следить, — заключил Гарри. Рону эта идея пришлась по душе.

Гермиона, как назло, встречалась с Крамом довольно часто. И уже не в библиотеке. Она показывала ему Хогвартс и окрестности, поэтому таскаться за ними приходилось много. Приятели ходили следом под мантией-невидимкой, но Крам с ней даже не целовался. Однако, слежка отнимала у друзей слишком много времени, учебу оба запустили. И если Гермиона шустро расправлялась с заданиями за пару часов перед сном, то ни Гарри, ни Рон не могли сконцентрироваться. Про яйцо Поттер и думать забыл.

В конце концов, Гарри не выдержал и спросил Рона, заметил ли он, что Крам, вроде как, колдовал без палочки в теплице. Рон долго думал, видимо, парню было тогда не до таких деталей, но согласился, что, кажется, да. Но это же невозможно! «Ну, неееет!» — отмахнулся рыжий друг. И у Гарри отлегло. Рон тоже в это не верил. И правильно, что-то тут не ладилось. Подобный навык логичнее скрывать, а не демонстрировать перед посторонними девицами.

Несмотря на то, что между Гермионой и Крамом, как выяснилось, ничего серьезного не было, Виктор все еще нестерпимо раздражал. Иногда Гарри мечтал не просто выиграть Турнир, но выиграть его так, чтобы Крам оказался на последнем месте. Болгарин в глазах Гарри был подлецом, причем довольно противным и лживым.

Рон испытывал примерно те же чувства, хотя с ним Гермиона делилась меньше. Видимо, из-за того, что Гарри предпочитал тактично помалкивать, ему приходилось регулярно выслушивать, чему еще ее научил Виктор. А учитывая трехлетнюю разницу в возрасте и различные подходы к магии в Хогвартсе и Дурмстранге, научить чему-то он, конечно, мог.

Однажды Рон даже предложить отравить Крама. Ну, не так чтоб насмерть, но пусть недельку в больничном крыле проваляется, остынет. Гарри этот вариант сразу же отмел. Яд — это недостойно! В мыслях он представлял, как побеждает болгарина на магической дуэли, хотя парень понимал, что навыков у него наверняка не хватит. Он-то такую дуэль видел один раз в жизни, да и вынес из того урока всего одно заклинание. И мальчик написал Сириусу.

Крестный объявился в камине, как и было условлено, в полночь. Он долго расспрашивал Гарри о яйце, но ничего толком подсказать не мог. Спустя минут пятнадцать Гарри решился задать свой вопрос.

— Сириус, как дерутся на магических дуэлях?

Крестный заметно оживился и даже вылез по плечи из камина.

— У тебя проблемы, Гарри?

— Нет, это я так… теоретически интересуюсь, — Гарри почувствовал, как кровь приливает к щекам. Зря спросил.

— Ну, через камин немного тяжело объяснить. А тебя интересует именно классическая дуэль или хочется надрать кому-то задницу? — но ответить Гарри не успел. Сириус мечтательно заулыбался, от чего его лицо даже стало моложе. — Хотя, какие в твоем возрасте дуэли, я помню, у нас все, как правило, заканчивалось банальным мордобоем, — и Сириус звучно засмеялся, так что Гарри оглянулся, не разбудили ли они кого.

— Ты дрался… по-настоящему? Без магии? — почти шепотом спросил Гарри. Он даже не понял, почему сказал именно так. Но именно драка для него всегда ассоциировалась с тем, что происходило на заднем дворе магловской школы. Сам он задирой никогда не был и не умел кулаками махать, ну, или не знал, что умеет… Но до появления Крама у него и не возникало настоящего желания кому-то вмазать. Разве что Малфою, но и то… К тому же, Драко был таким же щуплым подростком, как и Гарри. А Крам был вдвое шире и на полголовы выше.

— Конечно! И отец твой дрался. Рем — нет, он предпочитал стоять на стреме. Но на то он и был старостой, — Гарри изумленно смотрел на крестного. А Сириус еще какое-то время вдохновенно рассказывал, как они с Джеймсом один раз даже сломали кому-то нос.

— Кстати! Гарри, ты спрашивал про беспалочковую магию, — внезапно вспомнил Сириус. — Я тут с Ремом виделся, уточнил у него. Рем просил передать, что если у тебя или у кого-то из друзей появились эти способности, то лучше помалкивайте о них. Беспалочковая магия для большинства — сказка. Иногда кто-то мухлюет, чтобы казаться сильнее, но действительно владеют этой техникой единицы. И, как правило, это очень темные волшебники.

Гарри, кажется, не заметил, как Сириус попрощался с ним и исчез. Как темные волшебники? Почему? Ерунда какая-то! Гермиона не может быть темной волшебницей. Ну никак, никаким боком! А вот Крам, кстати, запросто. И трется он обычно, если не со своими, то по большей части со слизеринцами. И Каркаров со Снейпом на ты… О, боже, а если это гены Снейпа? За последними событиями Гарри как-то подзабыл о профессоре зельеварения… Ох, а если Гермиона со временем станет темной волшебницей? Что, если она увлечется темной магией? Вот попадется ей интересная книга, скажем, по темным искусствам, и она от нее откажется, что ли? Да черта с два! Хотя Гарри и сам бы не отказался. Например, уроки ЗОТИ у Грюма его увлекали безумно, а старик частенько давал на занятиях гадкие заклятия на грани допустимого в школьной программе.

Но, как бы то ни было, разве перестали бы они втроем дружить? Разве стала бы Гермиона ему меньше нравиться? Нет!

Гарри почувствовал, как вскипает голова. Видимо, надо уже пойти спать и подумать об этом утром. Жаль, с Роном все прямо обсудить нельзя.

* * *

Аврора Синистра тем временем действительно взяла на себя переговоры с издательствами по поводу работ Снейпа. Это занимало много времени, отвлекая ее от тревожных мыслей. Но нет, ей не казалось, Снейп вел себя странно и что-то скрывал, причем именно от нее.

После окончания занятий она спустилась к нему. Он, конечно же, торчал в лаборатории. Только глянул через плечо, что это она вошла. Даже не улыбнулся. Аврора подошла к нему и обняла со спины. Он машинально накрыл ее руку своей и чуть сжал. Аврора прижалась щекой к его мантии, отмечая про себя, что его уже надо поганой метлой гнать из лаборатории мыть голову. В последнее время с этим стало совсем плохо, он буквально не отходил от котла. Появлялся на обедах и сразу же назад в подземелья, где торчал до ужина. На улицу он, кажется, и вовсе перестал выходить.

Аврора отстранилась и провела рукой по его сальным волосам. Они неопрятными прядями свисали ниже плеч. С другой стороны, ей очень нравилось, как они пахли. Это был его запах, поэтому она терпела. Во всем есть свои плюсы.

— Занят?

— Немного.

Она отпустила его. Нет, ей точно не казалось. Что-то было не так. И, возможно, стоило уже спросить прямо. От него же не дождешься.

— Может быть, все-таки скажешь мне, что происходит? Пока я опять не начала строить ужасные догадки.

Снейп обернулся.

— Сомневаюсь, что они будут хуже реальности.

Женщина напряглась, а он замолчал, довольно долго изучая ее взглядом. Пора было рассказать, вернее, показать правду. И Снейп расстегнул запонку на левом рукаве, а затем закатал мантию. Аврора непонимающе моргнула.

— Да надень ты уже очки, — с раздражением в голосе бросил он. Аврора эти интонации прекрасно знала, ничего хорошего они не предвещали. Она стала шарить в кармане.

Метка была темно-коричневой, почти черной. Совсем не такой, как она видела ее в последний раз. Давно это, кстати, было. Значит, вот что он скрывал. Голова закружилась.

— Он… вернулся? — не снимая очки, Аврора так и посмотрела на любовника. Ей не удалось ничего изменить в его внешности за время их романа, хотя она пыталась. Но сейчас его неухоженный вид и некрасивое лицо не вызывали отторжения.

— Нет. Пока нет. Но это произойдет очень скоро.

Он замолчал. Обоим было трудно.

— Ты хочешь сказать, что нам нужно все это прекратить, — спокойно проговорила она.

— Думаю, да.

Почти три года назад она закрыла глаза на метку, но тогда о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть не шло и речи. А сейчас она сожалела о том, что спросила. И Снейп понимал ее чувства, он и сам оттягивал этот момент с осени.

— Я понимаю, — наконец сказала Аврора, снимая очки. — Спасибо, что сказал мне все прямо.

— Мне жаль.

— Мне тоже. Очень, — они снова замолчали. Уйти вот так было неправильно, но и сказать было нечего. В дверях Аврора все-таки остановилась. — Мне обещали со следующей совой прислать договор от «Les potions modernes», я сообщу тебе. Как бы то ни было, я ни в коем случае не отказываюсь от своих намерений. От тебя понадобится только подпись, — она улыбнулась.

— Не думаю, что тебе стоит… — начал он, но Аврора отмахнулась.

— Глупости. Мы с тобой взрослые, цивилизованные люди. Я хочу довести дело до конца, — а еще она знала, что если пустить все на самотек, то есть передоверить ему, велика вероятность, что процесс заглохнет.

Снейп кивнул.

— Знаешь, когда это только начиналось, я все гадала, что произойдет раньше: я заставлю тебя постричься или ты меня бросишь. Ты победил, — сказала она с улыбкой, без тени злости.

— Я не бросаю тебя, Аврора. Кто я, чтобы бросать тебя, — усмехнулся Снейп. — Но так будет лучше.

— Я понимаю, — повторила она и, еще раз улыбнувшись ему, вышла. На душе была пустота. Все кончилось. Так неожиданно и так просто.

Ее бросали не раз, со скандалами и угрозами. Была ругань и много недостойных слов. Но никогда и ни с кем она не расставалась вот так. Аврора сняла очки и побрела наверх, дорогу от него к себе она знала наизусть. Однако в свои комнаты женщина не зашла, а поднялась выше, на площадку для наблюдений за звездами. На привычном месте лежали тетрадь с записями и перо. Она любовно провела рукой по тубусу, села рядом и, обняв телескоп, наконец, заплакала.

Ночь была звездной.

Некого было винить. Ни его, ни себя. Снейп был абсолютно честен, тем было больнее.

Жак Этуэль, звезда французской науки, изменил ей с восемнадцатилетней лаборанткой. Как в дурном романе, Аврора застала их в позе кроликов прямо на полу обсерватории, где она и работала с Жаком. Тонкое дорогостоящее оборудование выжило буквально чудом, хотя материальный урон заведению все-таки был нанесен. Уволиться пришлось без рекомендаций… Как она злилась тогда и ненавидела Жака, убить его хотелось. Видеть его не могла, и даже перспектива случайно столкнуться на улице вызывала приступ тошноты. И она сбежала из Парижа назад в Англию, где на тот момент не было вакантных мест на интересующих ее позициях. К счастью, знакомые посоветовали написать директору британской закрытой школы для волшебников. Вроде бы там освободилась должность преподавателя астрономии… К счастью…

Нет, в отличие от отношений с Жаком, который украл у нее четыре года жизни, а после перечеркнул все паршивой интрижкой с какой-то соплячкой, о романе со Снейпом Аврора не жалела. Ни секунды. Она жалела только о том, что на его руке выжжена эта проклятая метка.

Забыть об этом было невозможно. Особенно если, как он говорит, Волдеморт вернется. Кем будет в этом случае Снейп? Преступником? Встанет в строй Пожирателей и будет вне закона? Скроется? Аврора не представляла, на чьей он окажется стороне. Удивительно, но за три года она так ничего о нем и не выяснила. То, что она читала в свое время в газетах о Пожирателях и Том-Кого-Нельзя-Называть, не вязалось с тем человеком, которого она знала. Несмотря на довольно гадкий характер, Снейп точно не был садистом, хотя измываться над учениками и любил. Он, в общем-то, казался ей вполне порядочным человеком. Все, что произошло в его жизни до падения Того-Кого-Нельзя-Называть, оставалось для нее тайной. Ей пришлось просто смириться с тем, что это было. Но на роман с преступником, действующим Пожирателем Смерти Синистра была не готова. Это было уже слишком. Снейп это тоже понимал.

Наверное, она смогла бы переубедить его, уговорить, что это ничего не меняет. Но проблема была в том, что для нее это как раз-таки меняло многое. И она сбежала, увидев почти черную метку.

Но как же было жаль. И хоть их отношения по какой-то невысказанной договоренности должны были ограничиваться постелью, Аврора доверяла ему. По крайней мере, он точно не поступит, как Жак. Каким бы изворотливым змеем Снейп ни был, в том, что в его сердце нет другой женщины, она была уверена…

Аврора вытерла слезы и, чтобы отвлечься, посмотрела в телескоп на свои обожаемые холодные и такие бесконечно далекие звезды.

Понедельник начался с короткого педсовета, во время которого Снейп не проронил ни слова. Обсуждали замену Хагрида, очередные проделки близнецов Уизли — те пытались подсунуть болгарам пиво с амортенцией на Филча, — потом согласовывали план подготовки старших курсов к ЖАБА. А Снейп все молчал. Хотя обычно он не упускал случая вставить шпильку, если речь заходила о подопечных Минервы. Это заметил даже Флитвик и обратился к коллеге, насмешливо спросив, уж не случилось ли чего хорошего. Но Снейп в ответ только зловеще улыбнулся полугоблину, так и не раскрыв рта. Аврора то и дело поглядывала в его сторону, ей очень хотелось услышать его голос. Но, видимо, поэтому он и молчал.

Уроки тянулись мучительно медленно. Четвертому курсу под конец рабочего дня Синистра была даже рада. Она потрепала Гермиону за плечо и была счастлива, когда у девочки нашелся вопрос. Учительница задержала ее после занятия и, покопавшись в шкафах, вручила гриффиндорке книжку по астрономии и рунам. Пособие подходило для старших курсов, но Аврора не сомневалась: Грейнджер справится. А если что-то не поймет, то еще лучше — спросит у нее. К Гермионе она начинала испытывать самые что ни на есть теплые чувства, проецируя свое отношение к Северусу на нее.

Вторник оказался даже хуже понедельника.

В среду она не выдержала и надела в Большом Зале очки, с улыбкой отметив про себя, что голову Снейп, похоже, так и не помыл. Кто бы ей сказал лет пять-шесть назад, что немытая шевелюра бывшего любовника вызовет у нее такую нежность. Снейп обернулся в ее сторону и, наконец, впервые за четыре дня посмотрел ей в глаза. До этого он откровенно избегал встречаться с ней взглядом. Аврора улыбнулась ему. На его лице, правда, не отразилось никаких эмоций, но то, что он не отвел сразу же взгляда, говорило о многом.

Это было неправильно, Аврора понимала: что там себе думал Снейп, никто не знал, но мазохизм ему был свойственен куда сильнее садизма. Нельзя расстаться и вот так оставаться друг у друга на виду. Возможно, Дамблдор согласился бы отпустить ее в середине года даже с хорошими рекомендациями. Хотя Синистре было не впервой ломать собственную карьеру о мужчин. Но Аврора этого банально не хотела. Она врала себе, что ничего не чувствует к Снейпу, просто скучает с непривычки, и уходить нет оснований. А то, что она ждала педсоветов в надежде услышать его голос, пусть остается ее тайной.

Потом прилетела сова из Франции, и Аврора с облегчением углубилась в чтение и перевод. Это занимало мысли, но в то же время касалось Снейпа. Так она чувствовала какую-то связь с ним. Конечно, перевод можно было заказать и в конторе, но ей хотелось сделать это самой. Да и французский она знала на уровне носителя. Только торчать вечерами в своих комнатах было тошно. Поэтому она собралась, накрасилась и, прихватив с собой контракт, отправилась в Хогсмид. Деревеньку уже украсили к четырнадцатому февраля, хотя до идиотского праздника еще оставалась уйма времени. Поэтому Аврора прошла мимо «Трех метел» и наведалась в самое отдаленное и простенькое кафе на отшибе деревни. Там, заказав себе черный кофе, она села у окна и углубилась в перевод контракта.

— Мне кажется, в этой фразе вы допустили небольшую неточность, — раздалось через какое-то время над самым ухом. Аврора вздрогнула и, резко выпрямившись, ударила кого-то макушкой в челюсть.

— Ой! Простите! Вы целы? — она тут же встала; мужчина потирал рукой подбородок и улыбался. Он был весьма недурен собой.

— Да, язык только прикусил, хотя поделом мне. Не надо было лезть, куда не просят. Но вы так увлеченно читали, что я не удержался, простите. Да и лицо мне ваше показалось знакомым.

Аврора оценила подкат. В магической Британии со знакомствами было, как ни странно, очень просто. Подошел и сделал вид, что, кажется, учился с тобой в одной школе. Правда, тут действительно каждый второй закончил Хогвартс.

— Хм, а я вас не припоминаю… — она переводила, сидя в очках, и поэтому могла рассмотреть человека, который отвлек ее от работы. Высокий худой мужчина выглядел молодо, наверное, слегка за тридцать, вероятно, он был даже моложе нее. Это польстило. Серые глаза едва ли не отливали голубизной. И было в них что-то такое озорное, не по возрасту мальчишеское. Светлые, не сильно короткие волосы спадали на лоб (хотя, по сравнению со Снейпом, он носил короткую стрижку). Тонкие, немного острые черты лица были очень приятными, но, возможно, дело было в том, что мужчина ей приветливо улыбался.

— Вы учились в Хогвартсе? — ожидаемо спросил он.

— Нет, на континенте, — сказала она с нотками пренебрежения, знакомство пошло по очень банальной схеме, фу. — А вы здесь?

— Да, — он закивал. — Можно мне угостить вас? Мне кажется, ваш кофе уже остыл из-за того, что я вас отвлек.

Они оба посмотрели на ее грязную чашку с кофейной гущей. Аврора пожала плечами, и он сел напротив.

— Хотите я вам погадаю? — вдруг сказал он и взял ее чашку. — Смотрите, видите эту мутную стрелку? Она явно указывает на молодого мужчину с темным прошлым, которому вы небезразличны, — Аврора удивленно приподняла брови, это он на себя так интересно намекнул, что ли?

— Ужас какой. А без темного прошлого у меня в чашке никто не утонул?

— Хотите со светлым, пейте зеленый чай, — улыбнулся он.

— Так разве на чае гадают? — Аврора тоже улыбнулась и сняла очки, что означало симпатию к незнакомцу.

— Понятия не имею! Я, честно говоря, ничего не смыслю в прорицаниях, как и во всех неточных науках. Не мое это, — он поставил чашку на место и поправил чуть взъерошенные волосы.

— На каком факультете вы учились? — спросила она, чтобы продолжить разговор.

— О… Слизерин. Надеюсь, вас это не разочарует, — сказал он немного робко.

Аврора вздохнула, думая, что это уже издевательство какое-то.

— Ну что вы, хотя обычно со слизеринцами больше всех проблем.

Тут подошла официантка, но мужчина ее не заметил, продолжая завороженно смотреть Авроре в глаза. Нет, легилименции в этом взгляде точно не было. Тут явно другое, хотя поздно уже для любви с первого взгляда. В его возрасте такое уже вряд ли возможно, а он прям как на иголках сидит перед ней. Пришлось закашляться. Тогда он опомнился и заказал им еще по кофе. Ей не хотелось даже кокетничать, но искреннее внимание незнакомого человека было приятно.

— Почему со слизеринцами больше всех проблем? — переспросил он.

Аврора пожала плечами.

— По опыту. Я преподаю в Хогвартсе. А вы? Вы ведь даже не представились, — что было очень удивительно для англичанина.

— О, точно. Том… Том Грин, — не сразу сказал он и протянул ей руку.

— Аврора Синистра, — она пожала его ледяные пальцы. Он волновался, это было так мило. За три года со Снейпом она совсем отвыкла от того, чтобы интерес мужчины до такой степени читался по его лицу и действиям.

— Имя… вам очень подходит ваше имя, — смущенно сказал он. — Я, как увидел вас, подумал про полярное сияние. Aurora Borealis… Вы когда тут сидели, там за окном еще зажглись зеленые огни, и из-за инея на стекле казалось, что вы сами светитесь.

— Редкий человек через год после окончания школы вспомнит это название на латыни, — удивленно заметила она. — Но вы не из мира астрономии, иначе я бы вас знала.

— Я хорошо учился, и у меня фотографическая память, — а еще он очень забавно жестикулировал, сопровождая движениями рук почти каждое свое слово.

— Вы здесь по работе? — вежливо спросила она.

— О… нет… так, наудачу заглянул. Я… — он замялся, — служу в министерстве.

— Делаете карьеру?

— Да, департамент международного сотрудничества, — быстро проговорил он.

Авроре было не сильно интересно, но обижать его прям не хотелось. И она продолжила диалог.

— Теперь понятно, почему вы знаете французский. Волшебники в Англии редко владеют иностранными языками.

— Меня муштровали дома в дополнение к школьной программе, а каникулы я проводил исключительно за границей: во Франции, Германии и Италии — ради языковой практики.

— Хотите сказать, что говорите на трех иностранных языках, Том? — изумилась Аврора.

— На итальянском хуже всего. Родители считали, что он самый простой, и ему я уделял меньше всего времени, — мужчина заметил, что Аврору это впечатлило, и продолжил рассказывать ей типичные истории про приключения неопытного иностранца за границей. Они смеялись, и постепенно градус беседы сильно потеплел. Через какое-то время и еще одну пару остывших чашек кофе он спросил:

— А вот это, то, что вы переводили, я заметил несколько терминов из зельеварения, или мне показалось?

— Может вы еще и зельевар, Том? — подколола его женщина. Уж слишком он рисовался перед ней, ну, как двадцатилетний мальчишка. А про нее, кстати, ничего не спросил.

— Нет, хотя высший бал на ЖАБА имел место быть. Но я не люблю всю эту грязную канитель, хотя, если надо, думаю, сварю практически что угодно.

— Вы любите путешествовать, Том. Да? — видимо три года со Снейпом так натренировали Аврору, что она легко определяла человека по речи. Том много врал, хотя врал он как-то вдохновенно, что ли, возможно выдавая желаемое за действительное. Скорее всего, он сильно приукрашивал свою довольно тусклую жизнь, а может, говорил о несбывшемся. О том, как бы он хотел жить на самом деле. Но она не стала его разоблачать. В конце концов, молодой человек был не виноват, что она три года проспала в одной постели с хогвартсовским кардиналом Ришелье.

— Вы не ответили на мой вопрос, Аврора, — напомнил молодой человек, показав на бумаги.

— А, это… — она и вправду забыла. — Это я помогаю коллеге в переговорах с издательствами.

— Коллеге… или? — очень осторожно переспросил он, чуть приподняв брови.

— Просто коллеге. У меня шкурный интерес, я в доле, — соврала Аврора, оценив, как тонко он уточнил, нет ли у нее кого. — Он талантливый мастер, но не умеет разговаривать с людьми, а его работы можно очень выгодно продать, — Том криво улыбнулся.

Они просидели в кафе около двух часов, время пролетело незаметно. Перевести Аврора ничего не успела и еле отделалась от предложения проводить ее до замка, хотя молодой человек ей понравился. А то, что он был лжецом… Ну, при том, что у нее у самой последние дни сердце щемило, когда в Большой зал входил Пожиратель Смерти, а она врала себе, что ничего к нему не испытывает… Не ей было выступать разоблачителем. У каждого свои секреты. Однако молодой человек обещал, что будет заглядывать в кафе каждый вечер в надежде увидеть ее снова. Это, скорее всего, тоже было преувеличением. Ну не мог же он влюбиться за два часа! В общем, не все с ним было понятно, ну да ладно.

Вернувшись в Хогвартс, Аврора направилась сразу в подземелья. Ей было необходимо увидеть Северуса. Только посмотреть, и станет легче.

Снейп был у себя, сидел и читал. Пароль от комнат он не поменял. Это позволило ей войти без стука, что было не очень тактично, но так приятно, словно между ними все еще что-то было. Да и с кем она могла его застать?!

— Я только сказать, что получила контракт, — она остановилась, прислонившись к двери. — Перевести еще не успела. Так что занесу на днях на прочтение и подпись.

— Могу и так подписать. Я тебе в этом доверяю, — ровно сказал он.

— Тогда держи, — Аврора направилась к Снейпу, доставая из сумки бумаги и очки. Она положила их на стол перед ним и нашла нужные для подписи страницы. Он потянулся за пером. Мерлин, он был так близко… Склонившись над столом и указывая пальцем на пустую строку, Аврора прикрыла глаза: так ощущения, компенсирующие слабое зрение, работали лучше. Кажется, она даже чувствовала тепло его тела. Снейп обернулся, и она сразу же выпрямилась. Их взгляды встретились.

Молодой человек в кафе был, конечно, очень приятным и забавным, но какой же это детский лепет по сравнению с вот этим чувством.

— Послушай, — начал Снейп, — мне все-таки кажется, тебе не стоит этим заниматься, — он кивнул на контракт. — Ты всегда хотела устроить личную жизнь. Боюсь, что я буду тебе мешать.

— Не будешь, — она смотрела прямо в его темные, почти черные глаза. — Если так переживаешь, то свари мне еще зелье с блеском, чтоб мужчины сознание теряли.

И она улыбнулась ему. Снейп кивнул. Он чувствовал себя неудобно за то, что она отказалась от денег за свои труды.

Потом она ушла, оставив его наедине со своими мыслями. Снейп видел, что она с кем-то встречалась. Лица мужчины из Хогсмида в ее мыслях он не разобрал. Да с ее зрением и пытаться было бессмысленно, но и ревности он не испытывал. Это чувство Снейп вытравил из списка дозволенных еще много лет назад, слишком много оно приносило боли. Ценой этому, правда, была упавшая ниже некуда самооценка. Ведь если ты — ничтожная мразь, то и претендовать ни на что не можешь, а значит, нет смысла ревновать. Твое место в стороне, откуда неплохо видно, но близко подойти нельзя.

Поэтому он не ревновал. Причем не ревновал он так сильно, что и не заметил, как под ладонью вплавилось в столешницу стальное перо.

— Как подрались? — ахнула Минерва. — Из-за чего?!

— Cherchez la femme, дорогая моя Минерва, — лукаво пропел Флитвик, отрываясь от заполнения журнала второго курса. — Из-за Грейнджер, я так полагаю.

— Мерлиновы штаны! — в сердцах воскликнула Минерва. Выражаться (даже так невинно) было не в ее духе, значит, МакГонагалл была потрясена. — Так, а где сейчас Поттер и Уизли? Почему их не привели ко мне?

— Их отволокли прямо в кабинет директора, — уж больно спокойно сказал Снейп, сидевший по обыкновению в углу учительской. Выдавать Минерве все новости сразу он не хотел, пусть обтекает долго и мучительно. — Советую поторопиться туда, если не хотите, чтобы Поттера вышвырнули не только из Турнира, но и из Хогвартса. Хотя я счел бы это справедливым наказанием.

— Исключить за драку? Они же дети! — заохала Помона, которая зашла вместе с Минервой. — Все дети дерутся.

— Но не все ломают чужие палочки, — торжествующее пояснил Снейп. — Причем, я полагаю, сделано это было нарочно.

Минерва, уже направлявшаяся назад к двери, остановилась. Подобный проступок, тем более намеренный, действительно тянул на причину для исключения из школы.

— Кто сломал палочку? — МакГонагалл оглянулась на коллег.

— Поттер сломал, — как-то странно ответил Флитвик. — Вот уж не ожидал от него такой прыти.

— Поттер сломал палочку Уизли? — переспросила в шоке Минерва.

— Если бы… — начал декан Когтеврана, но тут дверь резко распахнулась и в учительскую грубо втолкнули слегка помятых мальчишек. У Гарри была разбита губа, у Рона на распухшем лице красовался фиолетовый фингал. Следом размашистыми шагами вошел Каркаров. Глаза его были едва ли не налиты кровью, волосы всклокочены, и даже козлиная бородка, казалось, стояла дыбом.

— Игорь, в этом нет надобности… — послышался мягкий голос Дамблдора, который торопился следом вместе с Мадам Максим. За его спиной мелькнула белая как лист Гермиона, но зайти девочка не решилась, а полувеликанша громко захлопнула дверь прямо перед ее носом. В учительской теперь было не протолкнуться.

— Нет, Альбус! — прогремел басом Каркаров. — Если вопрос об исключении этих двоих, как вы говорите, решает их декан, то я требую разобраться с этим прямо сейчас! При всех!

— Полегче, мистер Каркаров, — Грюм даже постучал клюкой по полу, чтобы привлечь к себе внимание болгарина. — Четырнадцатилетний ребенок — не подследственный из Азкабана, с которым надо разбираться в присутствии всего Визенгамота. — Каркаров на мгновение замер и уставился на отставного аврора. — Предоставьте Поттера его декану и возвращайтесь на свою утлую посудину, — и добавил чуть тише, так что слышали это уже только сидевшие рядом, — там крысам самое место.

— Простите, мистер Каркаров, но действительно, какое отношение вы имеете к внутренним делам Хогвартса? — Минерва, наконец, опомнилась и поддержала Грюма, пытаясь вступиться за мальчишек. Она была на голову ниже директора Дурмстранга, но умела смотреть на собеседника настолько высокомерно, что казалось, будто разговаривает она с провинившимся первокурсником.

— Нападение на Чемпиона др’угой школы — это уже не внутр’енние дела Хог’вар’тса! — встряла мадам Максим.

— Эти двое избили Виктора! — проревел Каркаров, эффектно указав на парней широким жестом.

Воцарилась тишина. Все уставились на покрасневших мальчишек. Из угла, где сидел Снейп, послышались аплодисменты.

— Браво Поттер, Уизли. Двое на одного. Узнаю старый добрый Гриффиндор.

— Северус! — прошипела МакГонагалл. — Не сейчас! — и она одарила его таким взглядом, что Сибилла, сидевшая рядом, поежилась, плотнее кутаясь в дырявую шаль.

— Это он нас чуть не убил! — не выдержал Рон.

— Ложь! — рявкнул Каркаров.

«Да как это возможно! Крам их вдвое крупнее!», «Поттер бы не стал!», «Не может быть!» — загалдели все разом. И даже Трелони, поправив очки, драматично пообещала, что это только начало страшных и ужасных событий, ожидающих Хогвартс. Молчали только Снейп и Синистра. Но если первого скандал с участием Поттера откровенно забавлял, то Аврора просто выглядела подавленно, ей было все равно, кому там набили морду. В конце концов Альбусу удалось перекричать собственный коллектив. Перешли к «допросу» виновных. Отвечал в основном Гарри, которому Грюм то и дело жестом приказывал молчать. Рон и вовсе предпочитал рта больше не раскрывать, понимая, что если за Гарри, скорее всего, вступятся, то его могут, как козла отпущения, отчислить. Хотя злополучный удар по палочке нанес его приятель.

— А где, собственно, ваш чемпион? — спросила рассудительная Вектор. — Мне кажется, инцидент стоит обсуждать при его участии.

— В лазарете, — со злостью выдавил из себя директор Дурмстранга. — Этот… — он указал на Поттера, — сломал ему нос. И палочку. — Флитвик приподнял брови, удивленно уставившись на Поттера.

— Игорь, повторяю, я не сомневаюсь, что последнее произошло по трагической случайности, — спокойно сказал Альбус.

Гарри сгорал от стыда. Два, вернее, даже три волшебника, которых он очень уважал, выгораживали его, а ведь он действительно сделал это нарочно.

Парень несколько дней не мог выкинуть разговор с Сириусом из головы. Он все думал и думал, переваривая слова крестного и воображая, как его отец с Блэком отчаянно мутузили врагов. Гарри представлял себе сцены в духе фильмов с Брюсом Ли, которые видел урывками — Дадли прошлым летом повадился брать в прокате кассеты и, конечно, предпочитал те, где было побольше мордобоя.

А еще Гарри много размышлял о том, что Блэк сказал про беспалочковую магию. Парня грела мысль, что Крам обманывает девушек, строя из себя великого мага. И Гарри озадачился, как это возможно технически. Болгарин наверняка просто прятал куда-то палочку. Гарри гадал, следя за Виктором. Но ни трости, ни зонтика, как у Хагрида, он с собой не носил. Значит, скорее всего, палочка вшита в одежду. А раз он повторял рукой нужные движения, то, очевидно, в рукав.

Гарри не был ни в чем уверен, но когда предоставилась возможность, не задумываясь, со всей силы треснул слегка дезориентированного Крама кулаком в правое предплечье. Раздался характерный хруст дерева. Крам взвыл от боли. Обломки палочки жалили кожу — видимо, Гарри вложил в свой удар всю накопившуюся злость. Однако в тот момент Поттеру и самому стало страшно, до него дошел смысл содеянного. Он не ожидал, что его догадка окажется верной. Конечно, зачем тогда, спрашивается, бил? Но на этот вопрос Гарри ответить не мог. Да и некогда было соображать. Крам, озверевший от произошедшего, всерьез набросился на мальчишек с кулаками. К счастью, тут потасовку на опушке Запретного леса заметил кто-то из Шармбатона и позвал свою директрису. Мадам Максим, имевшая зуб на Дамблдора за четвертого чемпиона, не позволила спустить такое на тормозах…

Теперь же двое гриффиндорцев с замиранием сердца следили, как дюжина взрослых людей решали, что с ними делать. Мадам Максим требовала дисквалификации, Каркаров едва ли не судебного расследования, Грюм идею с расследованием поддерживал, но предлагал заняться и личностями судей. Альбус отчаянно пытался всех помирить. Снейп то и дело подливал масла в огонь, вставляя по паре гадких слов. Синистре все происходящее казалось каким-то идиотизмом. Ну подрались мальчишки, тоже мне проблема. Бывает куда похуже…

Неожиданно дверь в учительскую снова распахнулась. Вошел Крам. Нос его был в порядке, хотя под глазом и красовался светлеющий фингал. Видимо, он не стал дожидаться, когда медик устранит последствия инцидента. Каркаров бросился едва ли не обнимать драгоценного ученика, но Крам на этот раз увернулся от излишних проявлений заботы и обратился прямо к Поттеру и Уизли. Ко всеобщему удивлению, парень спросил на ломаном английском, целы ли они, а потом предложил решить дело миром и даже пожал мальчикам руки. Пока остальные не успели опомниться, Альбус благодушно обнял обе стороны и, произнеся витиеватую речь о том, что дружба победила, увел Крама из учительской. Вслед за ним, ожидаемо выскочил Каркаров. Его угрозы о том, что он не позволит спустить такое с рук, еще какое-то время слышались за дверью. Мадам Максим, с презрением глянув на гриффиндорцев, тоже покинула помещение. А Гарри с Роном, не веря, что так легко отделались, уставились на своего декана. Очевидно, теперь решение о наказании стоило ждать от МакГонагалл. Минерва перевела дыхание.

— Минус 50 баллов с каждого, а вам, Поттер, возможно, придется оплатить новую палочку для Крама, если они докажут умысел и потребуют компенсацию, — холодно заключила она. — И месяц отработок у мистера Филча по пятницам. Обо всем происшедшем я сообщу вашим родителям и опекунам. А теперь марш в больничное крыло. Чтобы я больше не видела последствий этого позора у вас на лицах.

В коридоре друзей все еще ждала перепуганная Гермиона.

— Нас не отчислили. Все в порядке, — только и успел сказать Гарри, прежде чем подруга набросилась на них с руганью и упреками. Она пилила их всю дорогу от учительской до крыла мадам Помфри. Рон и Гарри шли молча, то и дело переглядываясь, Гарри взглядом умолял Рона просто стерпеть это. Но Рон, похоже, столько натерпелся за последний час, что сил спорить с Гермионой у него банально не осталось. Только перед входом в больничное крыло Гарри придержал девушку за руку, и они немного отстали от Рона.

— Я сделал это нарочно, — признался он. — Гермиона, он не умеет колдовать без палочки. Он тебе врал.

— Откуда… — только и ахнула девочка, пораженно глядя на Гарри.

— Мы следили за ним с Роном. Мне показалось, что у него в рукаве потайной карман для палочки, и я, считай, это проверил. Я сделал это для того, чтоб он не морочил тебе голову, и не жалею об этом. А теперь можешь идти к МакГонагалл и рассказать ей все, если считаешь нужным.

Гермиона не знала, что сказать, такого она никак не ожидала. Гарри еще несколько секунд смотрел ей в глаза, но, понимая, что больше ничего сказать не сможет, развернулся и ушел в больничное крыло вслед за своим лучшим другом.

— А с Крамом что-то не чисто, — проговорила, перед тем как пойти на занятия, Вектор. Учителя стали расходиться. — С чего бы он сам предложил все замять?! Поттер в этот раз явно перешел все границы и чудом не вылетел из школы.

— Золотому мальчику все прощается, — вздохнул Флитвик. Полугоблин захлопнул журнал и спрыгнул с высокого стула. — Хотя, что бы вы, Северус, ни говорили, Гарри — стоящий парень.

При словах о «золотом мальчике» Грюм поморщился. Синистра тем временем тоже встала, откопала свою почту и подошла к окну, чтобы, наконец, распечатать конверт. Профессор ЗОТИ прищурил единственный глаз, отмечая про себя, что на Авроре сегодня было новое умопомрачительное (на его взгляд) нижнее белье… и чулки на поясе с широким ажурным кружевом… Женщина надела очки и повернулась к нему спиной, а старик так и смотрел на нее, любуюсь ее силуэтом.

Все достоинства глазного протеза Аластора Грюма Барти Крауч поначалу даже не оценил. Вставлять в глазницу его было противно, никаких серьезных магических ловушек при этом в Хогвартсе не было. Все-таки это школа, а не минное поле. Но ходить с этой хреновиной, которая еще и натирала, приходилось. Конечно, артефакт позволял смотреть через одежду, но кого тут раздевать взглядом?! Смотреть на учениц Барти себе сразу же запретил, хотя слизеринская староста была, Мерлин свидетель, хороша, да и гриффиндорская загонщица тоже! Но потом в поле зрения попала Аврора. В принципе, даже по ее платьям было понятно, что женщина она горячая, но то, что беглый узник Азкабана увидел под ними, свело с ума. Причем нижнего белья у нее было явно больше, чем платьев. Призывно эротичное, классическое, ретро — чего она только ни носила. А Барти такое очень любил…

В своей недолгой свободной молодости у него была женщина. Она была старше него на семь лет. Утонченная, изысканная, искушенная в любовном искусстве. Ада была замужем за аристократом, но даже если бы развелась, отец никогда не одобрил бы их связь. Они встречались три года, потом случился Поттер, безумное отчаяние от потери человека, который заменил для Барти отца. Затем Азкабан. Что стало с Адой, он не знал. Честно говоря, Барти и не вспоминал ее, пока не увидел чулки Авроры. Перед глазами поплыли воспоминания о том, как Ада ставила стройную ногу на стул, изящно взмахивала палочкой, грациозно ловила подлетающий к ней чулок, а потом неспешно натягивала его. А он смотрел и хотел целовать каждый сантиметр ее тела. Ада называла его «мой золотой мальчик». Барти и правда им был. Чистокровная семья, отличное образование, отец без пяти минут министр и блестящие перспективы. Да и волосы его тогда были еще светлее, а на лице по весне появлялись веснушки.

Ада была единственной женщиной в его жизни. В Хогвартсе ему было не до того. Чтобы получить двенадцать СОВ и ЖАБА надо было учиться практически без перерыва, но оправдать ожидания отца все равно не выходило. Единственный сын, на которого были возложены большие надежды, был недостаточно хорош. Летние каникулы перед последним школьным годом «золотой мальчик» провел в Министерстве Магии, проходя практику в департаменте отца. Там он и встретил ее…

Он не тосковал по Аде. Да и Аврора была на нее совершенно не похожа, но эти чулки, которые она носила очень часто, иногда без нижнего белья, точь-в-точь как Ада, задевали какие-то глубокие струны в его душе. И, глядя на нее, Барти чувствовал себя юным и беспечным. Он украдкой следил за Авророй. Мужчины у нее не было, хотя кокетничала она со всеми. Даже со Снейпом она то и дело обменивалась парой фраз, но ничего серьезного Крауч не заметил. Снейп казался рядом с ней непробиваемым куском льда. А это просто невозможно, если знаешь, что на ней надето. Поэтому Крауч практически успокоился на его счет. Уж сам бы он точно так не смог.

Ночами Барти думал о Синистре, представляя, как она в одних чулках сидит за большим телескопом и смотрит на звезды. И обязательно в очках. Это придавало ее образу волнующую строгость и делало старше. Иногда его посещала безумная мысль, а не заказать ли ей в подарок что-нибудь такое эротичное из Лондона… О, если б он только мог…

В Рождественское утро, когда Аврора, сияя подобно звезде, появилась в Большом зале, Барти едва не потерял контроль над ситуацией и попытался поцеловать ее под омелой, забыв, что для нее он — уродливый одноглазый старик. Тогда же и закралась мысль… опасная мысль, способная разрушить все планы. Хотя, с другой стороны, она ведь никогда не видела его настоящего, а ему безумно хотелось снять перед ней маску. Только бы улучить момент, чтобы она была далеко от Хогвартса, и тогда у него получится. Но Аврора, как назло, все время торчала в замке.

Ему повезло только ближе к концу января, когда он неожиданно увидел, как женщина покинула школу и направилась в сторону Хогсмида. У Барти не было плана, но другого шанса могло и не представиться. И он рискнул. После того вечера он долго не мог уснуть. За много лет он, кажется, впервые просто и легко говорил с другим человеком, да еще с молодой женщиной. Он смущался как подросток. Врал, как ребенок, но ему действительно нечего было рассказать о себе. Говоря с Авророй, Барти и сам, как будто, верил, что живет в Лондоне, служит в Министерстве и достаточно много времени проводит в командировках на континенте, а впереди — прекрасная и счастливая жизнь. По иронии судьбы, именно такую жизнь для него планировал родной отец. И со стороны казалось, что все к этому и идет. А потом все оборвалось в одночасье.

Однако Барти не жалел о том выборе, что сделал пятнадцать лет назад. Все его решения были продиктованы искренним чувством, которое с годами становилось только сильнее. Но никогда еще вкус оборотного не был таким омерзительно горьким, как в тот вечер, после того, как Аврора ушла.

Он не сидел каждый вечер, как обещал, в том кафе — это было слишком опасно, рисковать он не мог. Но Барти следил за Авророй и надеялся, что она отправится туда снова.

Когда учительская после скандала почти опустела, Снейп вдруг поднялся со своего кресла и подошел к Синистре, так и стоявшей у окна. Она обернулась. Северус молча достал из кармана мантии небольшой флакон с перламутровым зельем и протянул ей. Аврора сначала даже не поняла, что это значит, и недоуменно посмотрела ему в глаза.

Святые небеса, да она же пошутила! А он все понял дословно! Было до боли обидно. Неужели он решил, что после всего, что было, она сразу же побежит искать себе кого-то? Неужели он считал, что ей кто-то нужен ему на замену? Неужели он вот так легко готов отказаться от нее и подтолкнуть к другому мужчине?!

Снейп молчал.

Ничего не сказав вслух, Аврора улыбнулась и взяла флакон, стараясь не касаться его пальцев — не вышло. Снейп отвел взгляд.

Повертев в руках флакон, она молча вышла из учительской. Путь ее теперь лежал в Хогсмид. Грюм, украдкой наблюдавший немую сцену, со старческим кряхтением поднялся со стула и, стуча протезом, быстро заковылял следом.

Рон Уизли, лежа на койке, смотрел на высокие своды больничного крыла. Рядом за ширмой сидел Гарри. Мадам Помфри мигом ликвидировала синяки и ссадины, оставшиеся после драки, и дала каждому по стакану воды с успокоительным. Ребята были здоровы, но пожилая ведьма симпатизировала Гарри и настояла, чтобы он с другом отдохнул часок от шумихи.

Он с другом. Мадам Помфри так и сказала.

Зелье успокоило бунтующие чувства, мазь устранила кровоподтеки, но ничто не могло излечить раненую гордость.

Когда в учительской обсуждали инцидент с дракой, почти никто не говорил «Поттер и Уизли» или «Гарри и Рон». Все упоминали только мальчика со шрамом, словно Рон прятался под мантией-невидимкой. Нет, в тот момент парень был этому даже рад. Лучше пусть о нем забудут, чем исключат из школы и предоставят на растерзание матери. Но сейчас, когда буря миновала, в душе щипало от досады. В принципе, так было всегда. С самого первого курса. Но если в одиннадцать лет он искренне гордился дружбой с Гарри и считал, что ему, мальчишке из бедной многодетной семьи, повезло подружиться с настоящим героем, то сейчас, почти в пятнадцать, слава лучшего друга начинала не на шутку тяготить.

Рон был готов, не задумываясь, влезть в любую драку за Гарри, что и произошло на опушке Запретного леса. Его тоже бесил Крам, но сам бы он на такое не решился. Хотя Гермиона этого, конечно, стоила, пусть она и была самой обычной девчонкой, даже маглорожденной. Рон никогда не говорил об этом, понимая, какой будет скандал, но он был рад тому, что подруга была из семьи маглов. Так проще. Она была от этого проще и ближе к нему. Правда, Гермиону находиться в тени Гарри Поттера почему-то нисколько не напрягало. Впрочем… она ведь была лучшей ученицей, а он — просто еще одним рыжим Уизли.

Тем не менее, Рон был доволен, что они разобрались с Крамом. Непонятно только, почему сейчас с ними не было Гермионы. Он-то рассчитывал, что теперь все будет по-прежнему, как до этого дурацкого бала.

— Гермиону, наверное, мадам Помфри сюда не пустила, — сказал вслух Рон. — Или, думаешь, она пошла Крама утешать?

— Не знаю, — честно признался Гарри. Он не думал об этом, в голове была пустота и немного злости. Наверное, последствия пережитого стресса. Гарри был благодарен Помфри за то, что она оставила их здесь. В гостиной Гриффиндора наверняка собирались праздновать. Близнецы такое пропустить не могли, им на снятые баллы плевать с Астрономической башни. А ему хотелось побыть одному.

— Могла бы зайти к нам. Мы, между прочим, из-за нее чуть из школы не вылетели, — ворчал за ширмой Рон. — Хотя это было здорово!

Гарри подумал, что его судьба, на самом деле, еще не решена. Он в сердцах все выложил Гермионе, а с нее станется доложить МакГонагалл. Она же вся из себя такая честная и благородная. Ей-то Распределяющая шляпа Слизерин не предлагала. Ну и пускай! Иначе поступить он все равно не мог.

Рон продолжал бубнить, и Гарри жалел, что не умеет накладывать какие-нибудь чары, чтоб никого-никого не слышать.

Гермиона тем временем и вправду хотела найти Виктора, но слова Гарри перевернули все с ног на голову. Поступок лучших друзей казался ей несусветной глупостью, можно ведь было просто поделиться с ней догадками, а не устраивать потасовок, ставя на карту учебу в Хогвартсе?! Глупо. Очень неумно.

Постояв немного перед дверью больничного крыла, она вздохнула и двинулась в гриффиндорскую гостиную. Видеть Крама ей теперь совсем не хотелось. В гостиной отмечали рукопашную Хогвартс-Дурмстранг, поэтому девочка прямиком направилась в спальню, подальше от близнецов. Однако за ней увязалась Джинни… И только отвечая на бесконечные вопросы подружки, Гермиона осознала, что мальчишки сделали это ради нее. Она замолчала, оборвав свою фразу на полуслове. Джинни трясла ее за плечо, но Гермиона этого не замечала.

Они? Гарри и Рон? Или только Гарри? По спине прошли мурашки. Надо же быть такой недогадливой?! Это же был он… Рон, как всегда, просто увязался следом. Она вспомнила, какой решимостью горели глаза Гарри. Его непередаваемо красивые зеленые глаза. Губы сами сложились в улыбку…

* * *

Аврора Синистра после инцидента в учительской из принципа направилась в Хогсмид. Подарком Снейпа, правда, пользоваться не стала. Флакон с зельем она отложила. В деревеньке, не доходя до того кафе на окраине, ее остановил Том. Аврора была удивлена, она не верила, что он там будет.

Вечер был довольно прохладный, и они снова засели в кафе, а согревшись, Том предложил пройтись и увел ее прочь от оживленной главной улицы. Том говорил не унимаясь, и Синистру не оставляло ощущение, что она гуляет со старшекурсником. Ощущение это было таким сильным, что когда Том поскользнулся и неуклюже упал на спину, она принялась заботливо отряхивать его полупальто от снега.

Том был очень непохож на Снейпа, а не сравнивать их она не могла. Мистер Грин много улыбался и шутил. Из его болтовни Аврора вынесла, что молодой человек очень любил мать, которая умерла лет десять назад. И, похоже, ревновал ее к отцу, впрочем, с отцом у Тома было все как-то сложно и запутано. Он то говорил о нем с неподдельным восхищением, то его речь сквозила непрощенными детскими обидами. Иногда Авроре даже казалось, что он говорит о разных людях, но потом снова звучало «отец». Все это было странно. Но тот же Снейп просто никогда не упоминал родителей. А Том на все вопросы отвечал охотно и подробно. И слушать его было интересно. К счастью, он не сильно расспрашивал ее о себе. Вечер вновь пролетел незаметно.

Проводив Аврору до поворота к Хогвартсу и уже попрощавшись, Том неожиданно очень осторожно положил руки на ее плечи и, наклонившись, поцеловал, едва касаясь губ. Аврора не ожидала такого и растерялась. Ее несколько лет не целовали вот так, прямо на улице, где неподалеку прогуливались прохожие. Мужчина принял ее реакцию за согласие и продолжил поцелуй. Аврора не оттолкнула его, он вел себя учтиво. Да и целовался Том хорошо. Они виделись всего второй раз и почти не знали друг друга. Глубина неспешного поцелуя была соизмерима глубине знакомства, но сколько же в нем было нежности и томления.

Снейп целоваться не умел. Тогда… три года назад. Сейчас-то научился, конечно. Но это было сложнее всего. Словно он никогда не целовал женщину, в которую был нежно влюблен. Вопреки тому, что в жизни Северус старался не отсвечивать и вел себя довольно тихо, в постели он оказался человеком страстным и ненасытным, даже слишком. Но тонкая магия поцелуя была ему совершенно незнакома. Аврора мягко останавливала его и целовала сама. Легко и играючи, постепенно переходя от пианиссимо к форте и снова анданте. Но все ее попытки шли прахом, если он хотел большего, а он хотел почти всегда, а после, поначалу, норовил сразу же сбежать. Она останавливала его, не выпуская из плена шелковых одеял, хотя он явно не понимал, что теперь с ней делать?! Переплетая их обнаженные ноги и руки, она учила его наслаждаться друг другом без проникновений, без слов и даже взглядов. Выражая все только трепетными прикосновениями к коже. Она садилась на него сверху, давая понять, что ничего еще не кончено, и целовала его пальцы, украшенные шрамами от ожогов. Потом, все так же едва касаясь, проводила кончиком языка линию по выступающей вене на правой руке, плавно двигаясь вверх… пока их губы, наконец, не встречались…

Все со Снейпом было наоборот. Даже прелюдию приходилось переносить на место коды.

Почему вспоминать об этом было так больно?

Том прервал поцелуй и отстранился, чуть придерживая ее за плечи.

— Я что-то сделал не так?

Аврора покачала головой. Она не заметила, как начала плакать.

— Просто я не готова, Том. Простите, я не хочу… — она посмотрела на него и печально улыбнулась сквозь слезы. Он казался ей совсем мальчиком и почему-то захотелось его утешить. — Хотя вы прекрасно целуетесь.

— Простите, я поторопился — он тоже улыбнулся.

— Нет, я не думаю, что у нас что-то получится, Том…

— Может быть, тогда останемся просто друзьями? — он очень по-доброму смотрел ей в глаза.

— Я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, — сказала она, проклиная себя за то, что больше всего хотела остаться со Снейпом хотя бы друзьями, чтобы не потерять его полностью. Когда легкая интрижка перешла на такую глубину?!

— Со мной у вас это получится. Вы мне очень нравитесь, Аврора. Как человек — своих рук с ее плеч он так и не убирал, но этот жест теперь действительно больше походил на дружеский. Словно им обоим сейчас нужна была поддержка.

Аврора смотрела на него какое-то время. Молодой человек ей нравился, и, кажется даже, он не врал. Она кивнула и, обещав прийти послезавтра, направилась в сторону замка.

Барти не лгал. С Авророй он был тем правильным мальчиком, который в жизни не сделал ничего против воли отца и больше всего боялся огорчить мать. Ее «нет» означало «нет». Он это уважал.

Утром за завтраком Авроре было стыдно смотреть Снейпу в глаза. Она не могла проглотить ни ложки, пока он не пришел, потом не могла тем более. Черной тенью Северус сидел на другом конце стола. Не оборачиваться в его сторону стоило неимоверных усилий. Аврора потянулась за очками и все-таки мельком глянула. Он не смотрел на нее. Ссутулившись и немного опустив голову, он, видимо, уставился на стол перед собой. Черные спутанные волосы скрывали лицо, различим был только длинный крючковатый нос, острый кадык и кончик уха, показывающийся между волос. Аврора улыбнулась.

Вокруг никто ничего не замечал. Волшебники оживленно беседовали, стуча вилками по тарелкам. А она смотрела на этого некрасивого человека, и сердце разрывалось от тоски и нежности.

Почему он не вызывал таких эмоций, когда между ними была эта тайна отношений? Ей довольно долго было не особо приятно смотреть на него. В глаза бросалось несовершенство каждой черты лица, хотя его запах понравился ей сразу. Аврора понимала, что это несколько странно, но она всегда выбирала мужчин по запаху. Ощущения тела важнее иллюзии зрения. Делая вид, что ей нужна помощь, она затащила его на Астрономическую башню. Не отходя от телескопа, она соврала, что по слепоте и усталости (раз уж он так завалил ее работой) не может рассмотреть созвездие. Северус наклонился, заглядывая в окуляр, а она прикрыла глаза, едва ли не сунув нос ему в волосы. Снейп дернулся, натолкнулся на нее и обругал. Однако главное она понять успела. То, что он нравился ей, не было ошибкой.

Так ничего толком и не поев, Снейп встал и направился наверняка к себе. Аврора почувствовала, как горло сдавило тягучее чувство вины за вечер с Томом. Ведь даже если она найдет себе кого-то, Снейп так и будет торчать тут один. Ну кто еще его рассмотрит? Вернее, сможет закрыть глаза, чтобы рассмотреть. Он даже в учительской вечно забивается в самый угол.

Аврора поднялась с места и быстро покинула Большой зал, чтобы отправить Тому Грину сову: «Простите, я не смогу прийти». А после обеда, когда ни у Снейпа, ни у нее не стояло больше занятий, направилась вниз, прихватив с собой контракты — как же удачно она затеяла эпопею с издательствами.

Ни жестом, ни взглядом он не выдал каких-либо эмоций по поводу ее визита. Сухо и по-деловому обсудил дела и все. Поводов задерживаться не оставалось, и Аврора собиралась уже уходить, как в дверь постучали, назойливо и грубо. Снейп коротко глянул на нее, но поскольку ничего непристойного не происходило, он открыл.

Грюм переводил прищуренный взгляд со Снейпа на Синистру, оценил и знакомую папку с бумагами в ее руках, и настороженный вид обоих. А после заявил, что в интересах безопасности учащихся обязан обыскать кабинет волшебника, попадающего под категорию особо опасных преступников. Лицо Снейпа потеряло все краски, Авроре тоже стало не по себе.

— Вы очень кстати здесь оказались, профессор Синистра. Будете свидетелем при обыске. Велика вероятность, что здесь найдутся опасные или запрещенные артефакты и зелья.

Аврора с ужасом посмотрела на Снейпа, в ее взгляде стоял вопрос «Что мне делать?».

— На каком основании вы позволяете себе угрожать мне? — ледяным тоном произнес Снейп. Аврора, стоявшая в очках, видела, как быстро пульсировала жилка на его виске, он сильно нервничал.

— На основании вашего дела в архиве аврората, — Грюм испепелял его взглядом.

— Вы там больше не служите и не имеете никакого права… — защищался Снейп, но Грюм перебил.

— Думаете, это позволит мне равнодушно наблюдать, что человек, причастный к пыткам и убийствам, допущен к работе с детьми? — Грюм был явно в ударе, и, судя по тому, как замер Снейп, оправдываться ему было особо нечем. Это заметила и Аврора. В голове гудело: пытки, убийства, дело в архиве… она и так подозревала это, но все равно была не готова.

— Я полностью оправдан, — неуверенно сказал Снейп, словно сам сомневался в этом. Грюм наигранно поморщился.

— За показаниями единственного свидетеля, склонного верить в неподдельное раскаяние? Таких мразей, как ты, я наблюдаю всю жизнь, и ничто не убедит меня в том, что человек, раз переступивший черту, не повторит это снова, — единственный настоящий глаз Грюма горел праведным гневом. Принимая на себя роль аврора, Барти настолько вживался в образ, что иногда действительно чувствовал себя блюстителем правопорядка. Хотя при разговоре со Снейпом, которого Крауч всей душой ненавидел за предательство Темного Лорда, это было несложно. — Поэтому тебя, Снейп, я беру под личный контроль.

— Профессор Синистра, я прошу вас оставить нас, — не поднимая на Аврору глаз, как можно спокойнее проговорил Северус.

Ей давно пора было уйти, избавив его от этого унижения в ее присутствии, но чисто женское любопытство не давало сделать и шагу.

— Она останется! — рявкнул Грюм, перегородив своей клюкой дорогу, и перевел взгляд на женщину. — Или вы, Аврора, быть может, не в курсе, кем является наш профессор зельеварения?

Она не знала, что сказать.

— Вижу, вы в курсе, — заключил Грюм. — Занятно.

— Аврора, уйдите, — Снейп просил. Это было страшно.

Она посмотрела на Северуса, ей было его так жаль. И Снейп эту жалость без труда считал.

— Если вам, Аластор, приспичило переворачивать мой кабинет вверх дном, приступайте, но вас, Синистра, это не касается никаким боком. Выметайтесь отсюда! Этот цирк не про вашу честь! — Сказал он с такой злостью, что Аврора отшатнулась. Ей ничего не оставалось, как выскочить прочь. Остановить ее не смог даже Грюм.

Это было именно то, чего Аврора и боялась. Он — преступник. И если Грюм позволяет себе такое, учитывая, что дело закрыто, что будет, если Тот-Кого-Нельзя-Называть действительно воскреснет? Она не выдержит. Это слишком. Ей было стыдно за свое малодушие, но она тридцать лет жила по другим правилам.

Аврора как во сне поднялась к себе и, приняв зелье сна без сновидений, забылась.

Утром в окно постучалась почтовая сова. Птица вернулась, не найдя адресата по имени Том Грин, но так как молодой человек упоминал о частых командировках на континент, Синистра решила, что дело в этом. Сначала она огорчилась, что не сможет предупредить о том, что не придет. А потом решила: все к лучшему. На душе становилось все тяжелее, ей хотелось отвлечься. После инцидента с Грюмом Аврора не спускалась в подземелья почти две недели. Она не знала, что сказать, и не хотела думать о том, что чувствует. Снейп тоже к ней близко не подходил. А Том, как и обещал, был ненавязчив и очень забавен, хоть и совершенно не привлекал ее как мужчина.

Спотыкаясь, Гарри бежал через школьный двор. Он проспал! Он идиот! А что, если он не успеет? Может быть, если попросить, ему разрешат приступить к испытанию позже? Ведь он должен, обязательно должен найти то самое дорогое, чего ему будет очень не хватать на земле!

— Гарри, еще не началось! Ты успеваешь! — пыхтя позади, подбадривал его Рон. Они вдвоем провели эту ночь в библиотеке. Заснули на стопках книг, так и не дождавшись вечером возвращения Гермионы. Ее после ужина куда-то увела МакГонагалл.

В руке Гарри сжимал комок какой-то скользкой тошнотворной мерзости, которую ему вручил Добби. Жабросли… Сейчас от них зависела жизнь Гермионы. И если надо, Гарри был готов жевать эту дрянь всю жизнь. Только бы успеть!

И он мчался, что было сил, к озеру.

Февраль прошел как в тумане. Он почти не общался с Гермионой. Девушка то ли избегала его, то ли действительно слишком увлеклась учебой — Гарри не знал. Но и попыток изменить сложившееся положение вещей не предпринимал. А чем ближе подкрадывалось двадцать четвертое февраля, тем сильнее он нервничал. Но когда утром Добби разбудил его в библиотеке и объяснил, что судьи забрали любимую подругу Гарри Поттера, парню стало дурно. «Ищи и помни, отправляясь в этот путь, есть только час, потом пропажи не вернуть». Так звучала эта дурацкая песня? Значит, у него всего один час, чтобы спасти Гермиону!

Проснулся Рон, и они вместе побежали к озеру.

Седрик, Флер и Крам уже стояли у судейского стола и ждали его. Гарри подбежал и, споткнувшись в последний момент, за­брызгал грязью мантию Флер, которая была накинута поверх лазоревого купальника.

— Я… здесь… — запыхавшись, проговорил он и глянул на соперников.

Все трое были в купальных костюмах. Чемпионы наверняка знали какие-то согревающие чары, иначе бы уже посинели от холода, а ему спросить такое у Гермионы или Флитвика даже в голову не пришло… Он даже о купальном костюме не позаботился. Придется лезть в воду либо в трусах… либо при параде. Хотя это имело катастрофически мало значения. Все мысли Гарри занимало то, что пока Дамблдор произносит бесконечно длинную напутственную речь, где-то под зелеными водами Черного озера ждет спасения Гермиона.

Как ее искать? Что дадут ему жабросли? Он ничего не знал! Видимо, паника легко читалась на его лице, потому Крам как-то подозрительно то и дело поглядывал в его сторону.

Дав опоздавшему парню немного отдышаться, Людо Бэгмен развел чемпионов по их стартовым позициям. Гарри поставили после Крама.

— Один минута, мистер Бэгмен, — сказал Виктор со своим диким акцентом и внезапно подошел к Гарри. — Я хотеть убедиться, что я и Гарри Поттер — не враги.

Гарри искренне удивился словам противника, но пожал протянутую молодым человеком руку. Крам, в довершение всего, еще и приобнял Поттера, похлопав по спине мальчика. Никто за судейским столом не заметил, как Виктор при этом что-то быстро прошептал Гарри на ухо. Гриффиндорец изменился в лице и потрясенно посмотрел на болгарина, а затем кивнул.

Холодный неподвижный воздух огласил пронзитель­ный свист, трибуны взорвались криками и рукоплеска­ниями.

Началось!

 — Что ж, похоже, у нас все-таки Турнир Четырех Волшебников, — с досадой в голосе сказала Каркарову Мадам Максим. Директор Дурмстранга посмотрел на нее с хитрой улыбкой. Именно он накануне настоял на том, чтобы роль «сокровища» для самого юного чемпиона сыграла девушка, из-за которой в конце января произошла драка с участием Виктора. Мадам Максим эта идея сразу не понравилась, она всерьез угрожала ее плану, о котором, судя по всему, и догадался болгарский волшебник.

— Что он делает? — спросила Помона, передавая Флитвику омнинокль. — Зачем он снимает ботинки?

— Нервничает, — пояснил декан Когтеврана, глядя, как Поттер босиком, но в брюках и мантии заходит в воду.

Через четверть часа на поверхности озера показалась Флер Делакур. Она кричала, бултыхаясь в воде. За ней тут же тронулась спасательная лодка. Бьющуюся в истерике девушку вытащили на берег, но она продолжала драться с невидимым врагом. Свое «сокровище» ей раздобыть не удалось.

— Гриндилоу? — спросила Минерва.

Флитвик снова посмотрел в омнинокль и покачал головой.

— Да честно говоря, больше на проклятие похоже, — заключил полугоблин и обернулся на Северуса. — Мне ведь не показалось?

Снейп, который явно был согласен с коллегой, без лишних слов поднялся со своего места и покинул зону учителей, направившись к судейскому столу, куда тащили извивающуюся Флер. Но Грюм успел первым. Старик подхватил девушку под руки и сразу же влил ей что-то в глотку, приговаривая, что сейчас все пройдет. Француженка в его руках обмякла и успокоилась.

На все вопросы Флер невнятно говорила что-то про гриндилоу, а потом и вовсе навзрыд зарыдала. Пока судьи обсуждали, что произошло с первой участницей, на поверхности озера показался Седрик с Чжоу. Внимание переключилось на них. Еще через четверть часа всплыл Крам с хорошенькой брюнеткой из Шармбатона.

Гарри появился последним. Он с трудом вытолкнул из воды спящих Гермиону и младшую Делакур. Он знал, что никому не сможет рассказать о том, что произошло на дне озера. Даже Рону. Особенно Рону… Потому что одно он понял точно: Гермиона действительно была настоящим сокровищем, ведь желание спасти ее оказалось сильнее чар вейлы. Никто, кроме него, не смог противостоять. Седрик и Крам поплыли за Флер, как ослепленные, а он думал о Гермионе и ничего не чувствовал. Только увидел, что под водой происходило странное, и вспомнил слова Крама. Виктор не соврал, французы приготовили ловушку, и Гарри был единственной надеждой. Болгарин понял это после той драки.

Гарри не задумывался о том, что именно он испытывает к Гермионе, но чувство это было сильным и светлым. И так было, кажется, всегда, только замечать это он начал с той роковой ночи в кладовой Снейпа… Флер смотрела на него в упор, позади нее ожесточенно дрались Крам и Диггори, а Гарри думал о другой. А еще о том, что если сейчас он не помешает француженке, то два пленника навсегда останутся под водами черного озера.

И Гарри проклял Флер.

Первым очнулся Крам, он и довершил дело. Что именно болгарин послал в блондинку, Гарри не знал, да и уточнять времени уже не было. Парни двинулись в разные стороны.

Седрик ничего не понял.

Потом Гарри замешкался, увидев младшую Делакур. Раз Флер выбыла из соревнования (причем, по его вине), значит, он обязан спасти девочку… Русалы долго не отдавали ему чужую пленницу. Но что такое победа в Турнире, по сравнению с жизнью другого человека? Гарри не сдавался, и русалы с улыбками уступили.

К счастью для Гарри, на поверхности воды девчонки очнулись ото сна. Действие жаброслей закончилось, а он, умея плавать только по-собачьи, не смог бы дотащить их обеих до берега. На суше ребят тут же укутали пледами. Вокруг все засуетились, а Гарри стоял как чумной. Все кончилось. Все живы, хотя Гермиона бубнила, что опасности и не было…

Наконец, объявили оценки. Он — на втором месте!!! Он — второй!!!

Гермиона подпрыгнула от радости и бросилась Гарри на шею. Парень крепко обнял ее. Тут она, видимо, собиралась привычно чмокнуть друга в щеку, но Гарри как раз повернул голову так, что она впечаталась губами прямо в его рот. Карие глаза от неожиданности широко распахнулись и встретились с зелеными… Секундное промедление, и Гермиона отстранилась, краснея. Какой бес в этот момент вселился в Гарри, он не знал, но так и продолжая прижимать к себе продрогшую, укутанную клетчатым пледом Гермиону, он сам наклонил голову и, зажмурившись, поцеловал ее.

Гермиона отодвинуться не пыталась, так что, считай, на поцелуй ответила. И парень продолжал прижиматься к ней губами еще какое-то время. Таким был его первый поцелуй.

На трибунах стало абсолютно тихо.

Гарри робко открыл глаза. На них пялились решительно все. Перекошенные и шокированные лица были повсюду. Такого не ожидал никто. Рон стоял, разинув рот. Джинни, вцепившаяся в руку брата, покраснела так, что ее лицо едва не сливалось с гриффиндорским шарфом. Даже Чжоу, висевшая на шее Седрика, недовольно прищурила глаза. Дамблдор задумчиво поправлял очки-полумесяцы. Минерва отвернулась, делая вид, что ничего не видит, мадам Максим всем своим видом осуждала такое проявление чувств. Так, оглядывая присутствующих, Гарри и встретился с пронзительным взглядом профессора Снейпа.

Желудок скрутило. Гарри вспомнил, что он ведь — отец Гермионы и, кажется, обещал прикончить его как раз примерно за что-то такое.

Гарри не могло показаться. Он точно видел, как в этот самый момент брови Снейпа поползли вверх, а глаза стали наливаться нечеловеческой ненавистью…

Кажется, единственным человеком, который смотрел на ребят с искренней улыбкой, была профессор астрономии Аврора Синистра.

Вкус победы во втором испытании был для Гарри Поттера изрядно подпорчен секундным «объяснением» со Снейпом. В том, что Ужас Подземелий прочитал его мысли, парень практически не сомневался. Конечно, оставалась призрачная надежда, что Снейп просто так (как обычно, без повода) захотел убить гриффиндорца — а во взгляде читалось именно это. Но верилось с трудом.

Однако до ближайшего урока зельеварения оставалось еще целых пять дней, и Гарри предпочел использовать любимую тактику для решения проблем. Он отложил все мысли об «отце» Гермионы до пятницы. А там будет видно. До тех пор Гарри намеревался отдыхать и праздновать.

На школьном дворе его схватили близнецы Уизли с Ли Джорданом и принялись качать на руках. Вскоре кто-то и вовсе применил левитирующие чары, и Гарри под ликующие вопли и аплодисменты воспарил над толпой.

— Ты тоже решил, что Дамблдор позволил бы утопить четырех учеников ради какого-то турнира? — очень строго спросила Рона Гермиона. Они вдвоем чуть в стороне наблюдали за тем, как чествовали Гарри. — Ты должен был его вразумить.

Гермионе понравилось, как завершилось испытание, это был день ее триумфа, вполне сопоставимый с Рождественским балом. Но то, что Гарри до последнего торчал на дне озера, она считала идиотизмом. И это не давало ей покоя. Он мог бы оказаться на первом месте!

— Эм… Ну, Гарри так быстро умчался из библиотеки, что я не успел ничего сказать… — растерянно соврал Рон. Он усиленно делал вид, что на берегу озера ничего не произошло.

— То есть тебе все-таки было, что ему сказать? — ядовито поддела его девушка. — Или вы вдвоем, не включая голову, ринулись на подвиг?

— Знаешь, когда на первом курсе мы с Гарри пошли за тобой в туалет с троллем, ты не возражала, — с обидой в голосе проговорил Рон.

— Но сейчас-то в озеро надо было нырять одному Гарри! — не унималась Гермиона, ей очень хотелось доказать, что мальчишки повели себя глупо. — Я догадываюсь, как Гарри распсиховался, но ты же мог сопоставить факты?! — сейчас говорить ей было легко, МакГонагалл в подробностях рассказала о втором испытании. Пленников даже предварительно познакомили с обитателями озера.

— Ты сама нас месяц пилила загадкой в яйце, а теперь вдруг стала такой умной! — огрызнулся Рон и, убрав руки в карманы, пошел от нее прочь в замок. Праздновать вместе с Гарри ему расхотелось. Парень чувствовал необъяснимое раздражение и обиду. Все вроде бы кончилось хорошо. Его друг справился. Они смогли! Но в горле неприятно саднило.

Гарри тем временем все-таки удалось вырваться от цепких рук гриффиндорцев, и он поспешил к Гермионе. После поцелуя на берегу Черного озера им не удалось перемолвиться и словом. Чемпиона сразу же увели для оглашения информации о следующем задании, а потом в неразберихе он потерял девушку из виду. Теперь надо было как-то продолжить начатое, поэтому парень сделал так, как делали парочки со старших курсов. Гарри взял ее за руку и потянул в замок. Гермиона лукаво улыбалась, оценивая палитру зависти на лицах школьниц, кажется, всех возрастов и факультетов.

Снейп, издалека следивший за сценой во дворе школы, кипел от злости. Больше всего на свете бывшему Пожирателю Смерти хотелось изловить поганца и потренировать на Поттере подзабытые навыки, предварительно выяснив, откуда он прознал о тайне происхождения Грейнджер. Однако он понимал, что, во-первых, действовать на эмоциях нельзя, а, во-вторых, поймать зарвавшегося сопляка сейчас не так-то просто, его постоянно окружала толпа поклонников, да и девчонка была рядом. Но учебный план никто не отменял! А от уроков зельеварения Поттера теперь не освободит даже Министр Магии. Никуда он не денется.

Поэтому Снейп направился ко второму человеку, которого ему в данный момент хотелось пытать долго и с чувством. Если это она не удержала язык за зубами, то… К счастью, комнаты Синистры располагались на самом верху Астрономической башни, так что, преодолев десятки ступенек, Северус немного остыл.

Они избегали друг друга весь февраль — ни разу даже не заговорили за все время. Снейп не пошел бы к ней и сейчас, но узнать, откуда Поттер прознал про Грейнджер, было слишком важно.

Аврора открыла не сразу. В накинутом наспех халате и с косметической маской на лице, хотя для процедур перед сном было явно рано, она изумленно посмотрела на незваного гостя. Снейп поморщился, ловя себя на легком дежавю, но сейчас желания у него были совсем иные. Да и она собиралась на свидание, как он успел понять.

— Могу я поговорить с тобой? Это не займет много времени, — сказал он как можно спокойнее, хотя было видно, что он на грани того, чтобы разнести все вокруг к дементорам.

— Минута! — и она исчезла в ванной комнате. Ожидая ее, Северус мерил помещение шагами, а потом заметил непочатый флакон с перламутровым зельем. Пользоваться им она почему-то не стала… Снейп подошел к трюмо и увидел себя в зеркале. Отражение брезгливо поморщилось и обрисовало план действий:

— Голову помыть, волосы постричь, гардероб обновить, тон лица выровнять и подобрать средства для проблемной жирной кожи.

Снейп отвернулся. Идиотская вещь уже не раз говорила ему это.

Аврора не выходила уже минут пять. Терпение заканчивалось, и Снейп постучался в ванную комнату.

— Мне нужно задать тебе всего один вопрос.

— Заходи, — послышалось из-за двери.

Замотанная в полотенце Аврора заканчивала какую-то процедуру. Пристально всматриваясь в зеркало, она медленно водила палочкой по лицу в местах, где ей мерещились морщины. Женщина нервничала, но старалась не выдать чувств, занимаясь привычной рутиной. Снейп косо глянул на нее и присел на край большой белой ванны.

— Мне нужно, чтобы ты ответила честно. Я обещаю сдержаться, даже если ответ мне не понравится, — сказал он, хотя тон и взгляд говорили скорее об обратном. И он спросил, кому она могла рассказать про Грейнджер. Аврора в изумлении обернулась. В таком состоянии она видела Снейпа только один раз, в конце прошлой весны, после инцидента с профессором-оборотнем у Дракучей Ивы. И тогда в историю, кстати, тоже были замешаны эти дети, смекнула женщина.

— Никому, — честно призналась Синистра. — Правда. Я никому не говорила и точно не думала об этом при Альбусе, хотя я и так ему в глаза больше не смотрю. Можешь сам проверить, я… тебе доверяю.

— Да нет. Не нужно, — проговорил он, переведя дыхание.

Снейп и сам доверял ей как никому прежде. Поэтому новость о том, что до Поттера каким-то образом дошла правда, ударила больно вдвойне. Он и без того жалел, что рассказал ей тогда. Это, конечно, была слабость, надо вести себя осмотрительнее. Но иногда от того, как Аврора относилась к нему, Снейпа накрывало такой благодарностью и теплотой, что хотелось открыть ей душу. Она не отталкивала, даже когда Северус срывался и вел себя довольно погано. Аврора не требовала извинений, хотя про себя он часто произносил эти слова. И еще он чувствовал, что нравится ей не только как гениальный зельевар. Женщину интересовала его жизнь, мысли. И его прошлое, конечно, тоже. Но Снейп практически ничего не мог рассказать ей, чтобы не напугать и не предать клятвы, данные самому себе. Ну а история Грейнджер вызывала довольно мало эмоций. Ему было любопытно наблюдать за девчонкой, но в этом не было и тени родительской любви. Это чувство Снейпу было попросту неведомо. Его самого не любили ни отец, ни мать, хотя честно следили, чтоб отпрыск не убился. Пока могли… Впрочем, определенную ответственность за Грейнджер Северус действительно ощущал, только шла она от головы, а не от сердца.

 — Ладно, — заключил он. — Это усложняет дело. Но не буду больше отнимать твое время.

— Постой, я тебя никуда в таком состоянии не отпущу. Ты же убьешь парня. Если успокоительные тебя не берут, глянь мою переписку. Хоть отвлечешься.

Снейп скривил лицо, но согласился. А она вызвала школьного домовика, чтобы организовал чай. Снейп опасливо покосился на ушастого, но таиться не было смысла: между ними ведь ничего больше не было. Все кончено. Да и она сделала это нарочно, чтобы подчеркнуть изменившиеся обстоятельства.

За чаем Аврора вернулась к разговору о Поттере и Грейнджер. О том, что мальчишка мог банально подслушать их диалог, сидя, например, за стеной или за дверью, Снейп и Синистра догадались одновременно.

— И Грейнджер явно не просто так вломилась, когда мы… — их взгляды снова встретились, но Аврора быстро отвернулась, чтобы подлить чая.

— А если просто стереть мальчику память? — предложила она.

— Не в моем положении направлять палочку на Избранного, — усмехнулся Снейп. — Ты знаешь, что полагается за несанкционированное наложение Обливиэйта на несовершеннолетних? Нет? А я знаю.

Аврора чуть не ляпнула, что это может сделать и она. Все таки заклятие забвения — не темная магия, она-то в Азкабан за такое точно не угодит, но Снейп, к счастью, опередил.

— Что ты, не нужно. Не хватало еще тебя в это втягивать.

И она была ему благодарна. Авроре за всю жизнь ни разу не случалось нарушать закон. Но не потому, что она была такая уж правильная. Хотя она была осторожной и старательно избегала критических ситуаций, предпочитая максимально безопасный путь. Погром в обсерватории был самым большим ее проступком.

Женщина улыбнулась. Ей нравилось говорить со Снейпом, когда он отвечал на едва оформившиеся в слова, не заданные вслух вопросы. Как ему удавалось быть таким мастером в чтении мыслей?! Впервые с легилименцией Аврора столкнулась в пятнадцать. Она не ночевала дома, и родители утром устроили разнос. Ничего не произошло, до зари она составляла с подругой гороскоп по звездному небу. Однако родители не поверили и полезли в воспоминания. И то, как отец тыкал в лицо палочкой, выкрикивая заклинание, Аврора запомнила надолго. Это было мерзко.

Снейп ничего подобного не делал, он просто смотрел в глаза и иногда чуть хмурился, видимо, наталкиваясь на что-то неприятное. Его проникновение в мысли было неощутимо и давало ложное чувство безопасности. Хотя поначалу Авроре приходилось сложно. Она помнила их первую стычку, когда она полезла его рассмотреть, и старалась не повторить подобного, контролируя себя в его присутствии. Это чертовски напрягало, с другой стороны, — прекрасная тренировка ума. Игры с легилименцией — это вам не волшебные шахматы, хотя если играть вслепую, то немного похоже.

К счастью, через какое-то время, когда Снейп ей уже очень сильно нравился, Аврора расслабилась и полноправно пустила его не только в свою постель, но и в голову. Иногда его что-то задевало в ее мыслях, он мрачнел, но отказаться от легилименции не мог. Но если женщина, с которой он спал, думала о нем, по большей части, все-таки хорошо, то остальные коллеги и учащиеся редко поминали Северуса добрым словом. Пристрастие Снейпа к легилименции только провоцировало агрессию. А агрессия, в свою очередь, подпитывала негативное отношение к нему. Круг был замкнут.

— Понимаю, что вопрос глупый, но может, просто оставить этих детей в покое?

— Любой другой, Аврора. Кто угодно, только не Поттер.

— Да чем четырнадцатилетний мальчик успел так досадить взрослому, умному мужчине? — не выдержала Аврора.

Снейп не ответил, но и не нагрубил.

Они говорили еще довольно долго. В конце концов Северус успокоился. Уходить не хотелось. Равно, как и Авроре его отпускать. Поэтому обед доставили вслед за чаем в комнаты профессора астрономии. Когда за высокими окнами стало смеркаться, Снейп все-таки собрался уходить. Оставаться дольше было уже неприлично.

Провожая его, она подумала о том, что была ему очень рада. Снейп в ответ чуть улыбнулся. Синистра укоризненно покачала головой — ну нельзя так бессовестно читать чужие мысли. Северус пожал плечами, мол, будто ты не ожидала, и ушел. О том, что приятный молодой человек по имени Том Грин полдня прождал ее в Хогсмиде, Аврора забыла, а Снейп напоминать не стал.

Утром ей в комнаты доставили свежий выпуск парижской прессы. Синистра хотела сделать сюрприз и предупредила эльфов, чтобы почту из Франции ей приносили отдельно. Поэтому, спустившись на завтрак, Аврора первым делом подошла к Снейпу и без тени смущения села на свободный стул рядом. Теперь, когда их ничего кроме работы не связывало, общаться при всех стало очень легко.

Он коротко пролистал издание, отмахнулся от Флитвика и никому ничего не сказал. Аврора удивилась, но… его дело. Тем временем на столе появились блюда с едой, и Аврора, продолжая разговаривать со Снейпом, машинально принялась за завтрак. Северус то и дело с кривой улыбкой поглядывал на то, что она ела. Этажом ниже, на кухне, эльфы получали сигнал о том, что место за столом занято, а так как рядом со профессором зельеварения обычно сидел Каркаров, Авроре подали болгарские кушанья. Вскоре появился и сам Игорь. Мужчина изумленно уставился на преподавательницу Хогвартса, уплетавшую слоеный пирог с фетой. Аврора кокетливо заулыбалась и, наигранно смутившись, извинилась.

— Надеюсь, вам понравилась наша кухня в исполнении британских эльфов, — сказал Каркаров. У него тоже был акцент, но звучало это даже пикантно. — Нет, нет! Не поднимайтесь. Я с удовольствием начну день с гастрономического сюрприза. Ваше привычное место ведь где-то там?

Аврора проводила его томным взглядом, машинально отметив, что мужчина он видный, хоть и не очень приятный. Снейп тоже оглянулся ему вслед и украдкой посмотрел на коллег. Ее диалог с Каркаровым заметили все, а то, что она уже четверть часа сидела рядом с ним и увлеченно болтала, только Флитвик. Его мысли Снейпу никогда не удавалось прочесть, но полугоблин имел наглость подмигнуть. Филиус единственный замечал, что между коллегами что-то происходило. Никто не подозревал этого коротышку в особой чувствительности, но будучи человеком, фактически обреченным на одиночество, Флитвик очень тонко и не без зависти улавливал подобные вещи. Тем более, что Снейпу он симпатизировал, видя в нем такого же изгоя общества, как и он сам.

— Минерва думает, что ты пытаешься затащить Каркарова в постель, — усмехнулся Снейп, снова посмотрев на Синистру.

Аврора приподняла брови, очень ясно подумав: «Ты рехнулся такое вслух говорить?»

— А что? Никто же не слышит, — как ни в чем не бывало сказал Снейп, насадив яичницу на вилку. Аврора огляделась. Коллеги увлеченно поглощали разнообразные блюда, не обращая на них никакого внимания, хотя говорил Северус далеко не шепотом.

— Ты что себе позволяешь?! — она догадалась, что Снейп наложил какие-то чары.

— Детские шалости. Не более.

— Почему я этого заклинания тогда не знаю, если это детские шалости? Поди, не сильно глупее тебя!

— Потому, что это — мое личное изобретение. Много лет повода не было применить, а тут вдруг вспомнилось.

Удивительным образом их отношения вернулись к тому, что было между ними прежде. С той только разницей, что теперь они смело говорили друг с другом при посторонних и оба всеми силами избегали физического контакта даже через невинное прикосновение.

Обеденный зал был пронизан светом, и сейчас в его глазах была различима грань черных зрачков и темно-карей радужки. Впервые Аврора заметила, что глаза у него карие, когда Северус, наконец, остался у нее до утра, и ей удалось увидеть любовника в лучах рассветного солнца. В плохо освещенных подземельях и вовсе казалось, что глаза у Снейпа черные, хотя так ведь не бывает.

Аврора смотрела на него с задумчивой улыбкой. Но где-то глубоко в сознании звучал голос Грюма, повторявший как заклинание: убийства, пытки, дело в аврорате. И перед глазами появлялась тусклая татуировка на жилистой руке.

Снейп знал, о чем она думает. Да и она это понимала. Но злости и раздражения от ее мыслей не возникало, ведь Аврора его ни в чем не обвиняла, хотя все еще не могла принять эту правду.

— Ну как? Не прижал еще парня? — насмешливо спросила Аврора, как ни в чем не бывало заглянув между занятиями в класс зельеварения.

Снейп не ответил, только очень недобро прищурился. В первом полугодии Синистра заходила к нему каждый вторник в одно и то же время после обеда. В этот день в их расписаниях совпадало окно между уроками. Целый час, который можно было провести очень по-разному. Она такое упустить не могла, да и Северус разве возражал?

— Слушай, я тут подумала… У меня вечером практическое занятие с четвертым курсом. Хочешь, я докопаюсь до Гриффиндора и отправлю Поттера к тебе на отработку?

— Мне казалось, мальчишка тебе нравится, — не без удивления сказал Снейп, изучая ее взглядом. Близко Аврора не подходила, оперлась спиной на ближний стол и все. Держала дистанцию во всех смыслах.

— Да, но… — в мыслях на мгновение появились даже не фразы, а отдельные слова, которые она не успела сдержать. Но только на долю секунды. — Если его пришлю я, то ты хотя бы травить бедолагу не будешь, чтобы не сделать из меня подельницу.

Профессор зельеварения едва заметно улыбнулся скорее ее мыслям, нежели словам.

— Этого не понадобится.

Снейп три дня наблюдал за Грейнджер, улучая каждую возможность заглянуть гриффиндорке в сознание. Парень Гермионе действительно нравился, причем сильно, но сексуального влечения с ее стороны пока не было. Причем ни к кому не было. Гермиона была еще совсем девочкой.

— Она сама все скоро закончит, — усмехнулся Снейп. — Ее нужно только немного направить. Да и мои слизеринцы ведут себя настолько отвратительно, что уже мое терпение на пределе. Она не выдержит. Грейнджер очень рациональна и, я бы даже сказал, расчетлива. Она — человек холодного разума.

Аврора скептически приподняла бровь. Эта черта у девочки была явно не в кровного родителя, хотя внешне Северус казался именно таким, только к успокоительному, как женщина узнала, за много лет выработалась невосприимчивость.

— Ей все это попросту не нужно.

— Ты считаешь, что девочке в четырнадцать лет не нужны мальчики?! — изумилась Аврора.

— Я не сомневаюсь, что они были нужны тебе. Но Грейнджер — нет. Я видел ее мысли. Рассудительность точно победит над довольно сомнительными эмоциями.

— Сомнительными? — Аврору его слова задели. Не то чтобы она ассоциировала себя с четырнадцатилетними подростками, но именно рассудительность не давала ей подойти ближе к человеку, о котором она думала дни напролет. Однако и высидеть этот свободный час у себя в классе Синистра не могла. — Ты не веришь, что в их возрасте можно серьезно влюбиться?

— Это не тот случай, — холодно ответил Снейп. — Ей все равно.

Аврора пожала плечами, она почувствовала, что нужно немедленно уйти отсюда.

— Показать тебе, над чем я сейчас работаю? — неожиданно предложил Снейп. — Пошли, тебе понравится.

* * *

— Поттер, у тебя грязь на лице. Ты, кажется, забыл умыться, — с гадкой ухмылкой сказал Драко, словно специально карауля гриффиндорцев в коридоре. Слизеринская свита, окружавшая Малфоя, загоготала, смерив Гермиону презрительным взглядом. Кто-то из девиц за спинами Крэбба и Гойла выкрикнул: «Трагедия века — избранный и грязнокровка!»

— Лучше рот свой поганый прополощи… — начал было Рон, опережая Гарри, который молча выхватил палочку.

— Нет! Не надо, Рон! Гарри! Не связывайтесь! — и, поймав ладонь второго мальчика (Гарри шел с ней за руку от самого Большого зала), она увела друзей по направлению к классу трансфигурации. Позади слизеринцы продолжали улюлюкать.

Гермионе порядком надоело удерживать мальчишек от драк. За последние три дня ситуация настолько накалилась, что приходилось быть начеку практически постоянно. Если же на горизонте не виднелись «зеленые», то начинались терки с Роном. Один раз, к его несчастью, свидетелем перепалки стали близнецы. «Гермиона, боюсь, пока ты не поцелуешь малыша Ронни, бедняга не угомонится». Рон побагровел и наорал на братьев, что они идиоты, его такая ерунда не интересует. Вот еще! Но… и Гарри, и Гермиона понимали, что близнецы попали не в бровь, а в глаз.

Гарри чувствовал себя неловко, он и не предполагал, что отношения — это настолько сложно. Хотя им с Гермионой пока и поговорить-то особо не удавалось.

Зато, улучив момент, когда отличница сидела за книгой у камина, Рон прямо спросил у Гарри: что, теперь вы с Гермионой, «типа, серьезно вместе»? Гарри с трудом смотрел на растерянное лицо друга, но ответил правду, что «типа, выходит, да», однако, после все-таки добавил: «но мы же всегда были вместе. Втроем, три друга! Как Атос, Портос и Арамис». Рон данных магловских персонажей не знал, а Гарри видел как-то кино про мушкетеров, поэтому пришлось объяснять, но парень был только рад перевести тему. Рону история про приключения троих друзей настолько понравилась, что он даже подзабыл свои тревоги о том, что их трио развалилось из-за глупых поцелуев, и просил Гарри и дальше пересказывать ему, как отважные мушкетеры побеждали гвардейцев, читай, слизеринцев.

Гермиона в веселье не участвовала, делая вид, что читает. Со второго испытания прошло всего три дня, а ее уже порядком утомила неожиданная слава. Казалось бы, ну кому какое дело, кто с кем встречается?! Но перешептывания за ее спиной не утихали, а скорее набирали обороты.

Слизеринцы отпускали шутки на грани фола, а защищать ее никто кроме двоих друзей почему-то не спешил. Девчонки, и без того держащиеся с ней холодно, теперь постоянно обсуждали то ее непослушные волосы, то зубы, то размер пятой точки. Джинни в этом, к счастью, не участвовала и даже улыбалась бывшей подруге, но явно через силу и, кажется, была готова в любой момент расплакаться.

Рон смотрел на Гермиону как на предателя, если заставал ее вдвоем с Гарри, хотя они даже не целовались! Парень, кстати, все не решался сделать это во второй раз, а Гермиона инициативы не проявляла. В конце концов, она — девочка, это он должен!

Даже преподаватели как-то странно поглядывали в их с Гарри сторону. Все это ужасно отвлекало от учебы. Сконцентрироваться становилось все сложнее. Поэтому, денек порадовавшись всеобщему шоку, Гермиона взгрустнула. Раньше все было проще.

А ведь два месяца назад ей так хотелось, чтобы Гарри относился к ней не как к другу. Эх, если бы этот поцелуй случился после победы над драконом… Тот день был особенным… Гермиона, кажется, за всю жизнь так не переживала.

Гарри был один против дракона! А она никак не могла помочь. Прежде они проходили через испытания вместе… От беспомощности и жгучего желания защитить лучшего друга все плыло перед глазами, мир едва ли не рассыпался на фрагменты огромного пазла, который держался только на сильнейшем страхе за жизнь Гарри. В голове царил хаос, все чувства обострились.

Даже год назад, когда у Гермионы случилась первая любовь, все было совсем не так. Впрочем, сейчас девушка сомневалась, что это была прям уж настоящая любовь. Так, показалось! Не было ничего. Первая любовь еще впереди. А это — не считается. Особенно после того, чем все закончилось… Хотя он был потрясающим! Такой непохожий на всех других волшебников! Умный, интеллигентный, с такими грустными и добрыми глазами. Обреченный на вечные мучения… Ни Гарри, ни Рону, ни родителям Гермиона не рассказала, что почти весь учебный год ее мысли занимал взрослый мужчина. Она преданно хранила его тайну весь семестр, не разболтала никому, хотя поделиться тем, какая она молодец, что единственная догадалась, ей, ох, как хотелось. Но выдать человека, в которого влюбилась, Гермиона не могла — она же Гриффиндорка! Благо, что после недолгого общения с профессором Люпином под луной в тени Дракучей Ивы влюбленность как рукой сняло. Девочке потом даже казалось, что если б не профессор Снейп, она сама бы настучала на рассеянного оборотня, чтобы его отстранили от работы в школе. Это немыслимая, недопустимая оплошность! Так что эта любовь была благополучно вычеркнута из списка пережитых чувств вслед за увлечением златокудрым Локонсом.

С Гарри все обстояло иначе. Между ними никогда не стояла непреодолимая дистанция, как с Локонсом или Люпином. Гарри ей почти как брат, только с братьями постоянно ругаются (как она заметила по ребятам в Хогвартсе), а с ним у нее и повода-то обычно не находится. Они понимали друг друга иногда даже без слов. Только после первого испытания он почему-то не пригласил ее на бал… и это сильно снизило градус ожиданий. Хотя, сидя на трибуне, Гермиона сгорала от эмоций. Видимо поэтому тогда и вышло это Акцио без палочки. Гермиона даже книжку выронила. Как же она сразу не догадалась? Эмоции зашкаливали! Это, наверное, было что-то вроде спонтанного выброса. Хотя нет, это что-то другое, желание отобрать блокнот было совершенно конкретным. Но отгадка таилась где-то совсем рядом… еще чуть-чуть и она все поймет! Тут перед ней на корточки опустился Гарри и, подняв книгу с пола, взял ее за руку.

— Ты как? У тебя сейчас такое лицо было… — Гарри беспокоился из-за того, что ей приходилось терпеть последние дни.

Гермиона раздраженно вздохнула. Мысль ускользнула, а казалось, вот-вот и она все поймет.

— Порядок. Не могу сконцентрироваться здесь. Пойду почитаю в спальню.

Следующий день начался с урока ЗОТИ. В классе ребята расселись по привычным местам, то есть Гермиона оказалась позади Гарри за одной партой с Роном.

— Поттер! Скажи, — Малфой, сидевший в соседнем ряду, весь э вытянулся, «тихо» обращаясь к Гарри, но шептал он при этом так громко, что слышал весь класс. — Ты делишься с рыжим нищебродом своей подружкой из жалости, или у вас гриффиндорский клуб любителей грязи?

— Заткнись, — прошептал Гарри, — или…

Но договорить он не успел. В класс, стуча протезом, вошел Грюм, и оба парня, настороженно относившиеся к старику, замолчали.

— Малфой! Урок начался две минуты назад, и то, что в классе нет преподавателя, не дает позволения нарушать тишину! — рявкнул старик.

Гермионе Аластор Грюм категорически не нравился. Нельзя показывать в классе то, что делал он. Это противозаконно. А еще она переживала за Невилла, которого двинутый на борьбе с темными магами преподаватель явно выбрал то ли фаворитом, то ли жертвой. Каждый раз отставной аврор начинал практическое занятие с вызова тучного парня в центр класса. Лонгботтому приходилось осваивать почти каждое заклинание первым, причем мальчик так переживал и боялся одноногого старика, что выходило у него из рук вон плохо. Иногда из-за того, что Невилл тупил, потренировать чары успевала только половина, а то и четверть класса. Грюм то орал на «любимчика», прямо запугивая его тем, что могут сделать, скажем, Пожиратели Смерти, то одобрительно хлопал по плечу, едва ли не обнимая. Преподаватель подсовывал мальчику книги, да такие, что Гермиона втайне завидовала, но взять почитать такое без спроса не смела. А Невилл зажимался все сильнее.

— Сегодня для разминки возьмем заклинание, не имеющее прямого отношения к защите от истинно темных искусств, но при общении с зарвавшимися подонками, не владеющими даже основами невербальной магии, — весьма действенное. Всем подняться с мест. Урок будет практический.

Грюм с силой стукнул клюкой по полу, и вся мебель в классе исчезла, а затем появилась аккуратно сложенной вдоль дальней стенки.

— Малфой, выйди-ка вперед. Раз уж ты такой разговорчивый, — Драко слушаться преподавателя не торопился, прикидывая в уме пути к отступлению. — Смелее. Или мне нужно применить Империо? — припугнул Грюм, ученики переглянулись. Конечно, это была пустая угроза, но после того, что преподаватель проделал со всем курсом в начале года, рисковать никто не хотел. Малфой вышел, а Грюм заковылял вдоль выстроившихся в ряд детей. — Первым тренировать заклинание Силенцио будет, пожалуй, Лонгботтом… Смелее, мальчик, — Грюм по-старчески сердечно потрепал смутившегося Невилла за плечо.

Гарри, стоявший рядом с Гермионой, без улыбки на лице наблюдал за тем, как Грюм применял к Малфою щекочущие чары, когда тот отказался говорить, а Невилл пытался обеззвучить противника. Рон заливался смехом, как и большинство учеников со всех факультетов.

— Это ужасно. Я не понимаю, почему ни профессор МакГонагалл, ни профессор Снейп это не прекратят! — прошептала Гермиона. Над Малфоем Грюм измывался так же часто, как пытался научить уму-разуму Лонгботтома. — У них у обоих скоро нервный тик будет! Хотя Драко мне не очень жалко.

Гарри догадывался о причинах, но как объяснить Гермионе, что Минерва предпочитала не марать руки, а Снейп банально боялся отставного аврора? Последнее Гарри уяснил, оказавшись свидетелем стычки профессоров во время «вечеринки в пижамах». Но обсуждать с Гермионой Снейпа парень ни за что не хотел. Эта тема навсегда табу.

До Гарри на том занятии очередь так и не дошла. Однако профессор ЗОТИ все равно предложил Поттеру чуть задержаться и еще разок проклясть Драко. Гарри вскинул палочку, указав на раскрасневшегося от истерического смеха Симуса, и послал в него Силенцио. Получилось с первого раза.

* * *

Утром в пятницу, зайдя в учительскую, Снейп снова наткнулся на Синистру. Вместе с Чарити и Вектор она увлеченно читала какой-то журнал и даже не заметила его появления.

— Вот же зараза! Теперь бедняжку совсем заклюют, — с искренним сочувствием сказала Чарити, не отрывая взгляда от журнала.

Снейп не удержался и подошел, заглядывая в газетенку через плечо Синистры. Она была женщиной высокой, но все же ниже его ростом. Снейп наклонился, чтобы прочитать, так как иллюстрации к статье его заинтересовали. Это был разворот Ведьмополитена. Самого что ни есть бульварного магического издания. На большой колдографии в центре статьи Гермиона Грейнджер целовала Гарри Поттера, чуть ниже был напечатан снимок грустного Виктора Крама.

«Новая девушка Гарри Поттера интересуется только знаменитостями»

Аврора почувствовала непозволительную близость мужчины. Она узнала его запах. Проклятые черные волосы щекотали шею. Мурашки пробежали по коже. Снейп склонился сильнее, его грудь коснулась ее спины, но он этого даже не заметил.

— Девочки, вы закончили? Тут профессор Снейп нестерпимо хочет… почитать, — громко сказала Аврора. Снейп тут же выпрямился и отошел на шаг.

Молодые преподавательницы лукаво посмотрели на мрачного декана. Вектор протянула ему журнал. Снейп, к их удивлению, издание взял и принялся изучать статью Риты Скитер. Губы профессора зельеварения при этом кривились в гадкой улыбке, не предвещавшей ничего хорошего.

Крупная, чуть взъерошенная сова влетела в большой зал и, покружив над столом преподавателей, опустилась на плечо Синистры. Птица похлопала крыльями, сбив очки с Чарити Бербидж, которая сидела рядом, но Аврора успокоила пернатую хищницу. С совами профессор астрономии ладила прекрасно.

— Ну, держи, красавица, — Аврора протянула пернатой хищнице кусочек мяса. Птица горделиво цокнула клювом и протянула лапку, чтобы адресат наконец уже забрал посылку.

Синистра осторожно пощекотала птицу под клювом, отметив про себя, что она, видимо, достала домовиков указаниями, какую корреспонденцию ей куда доставлять, раз сову прислали прямо в Большой зал.

Осторожно, с помощью магии профессор астрономии вскрыла упаковку — никаких покупок по каталогам она в последнее время не совершала, так что неожиданная посылка могла содержать что угодно. Футляр щелкнул и распахнулся. Аврора едва ли не ахнула от изумления. На черной бархатной подложке лежала изумительная брошь с изображением полуобнаженной женщины, сидевшей в круге луны. Другие женщины тоже заверещали от восторга и окружили Аврору. Со своего места поднялась даже Минерва. Ей украшение, правда, не понравилась. Декан Гриффиндора фыркнула, что преподавателю школы вещь порнографического характера носить не положено.

— Что вы, профессор МакГонагалл! — вспыхнула Чарити, которая по школьной привычке называла Минерву на «Вы» и «профессор». — Я почти уверена, что это работа Рене Лалика или очень хорошая имитация. Это же один из лучших волшебников-ювелиров, который не побоялся показать свои работы в мире маглов!

Минерва скептически поджала губы. Кто такой этот Лалик, она понятия не имела, как, впрочем, и остальные за столом. Но профессор Бербидж славилась тем, что прекрасно разбиралась в искусстве первой половины двадцатого века и ничего не смыслила в устройстве жизни современных маглов.

— Ты что! Не трогай руками! — одернула коллегу Аврора, так как Чарити от волнения едва не взяла предмет в руки. — Я плохо знаю человека, который это прислал. — Аврора глянула на выпавшую из футляра визитку с инициалами «Т.Г.» — Сначала стоит показать это специалистам, — чуть тише проговорила Аврора, и обе молоденькие преподавательницы повернули головы в сторону Флитвика и Снейпа. К Аластору Грюму никто лишний раз обращаться не хотел. Но если профессор зельеварения картинно игнорировал переполох за учительским столом, то глаза Филиуса сверкали, как у самого настоящего гоблина при виде сокровища. Аврора сдержала улыбку и направилась прямиком к декану Когтеврана.

— Это слишком откровенный подарок для человека, которого вы плохо знаете, профессор Синистра, — надменно бросила Минерва, возвращаясь на свое место.

Аврора шпильку проигнорировала, решив, что летом обязательно будет носить брошь на все педсоветы. И сядет нарочно рядом с МакГонагалл.

— Филиус, дорогой, вы ведь мастер чар. Могу я попросить вас проверить эту вещь на заклятия?

Флитвик бросил взгляд на украшение и вздохнул: нет, работа была не гоблинская.

— Аврора, милая. Я без сомнения могу посмотреть, но если вы опасаетесь темномагических проклятий, то лучше обратиться к профессору Снейпу, — и, не дожидаясь ответа, декан Когтеврана громко окликнул коллегу. — Северус! Вы не поможете нашей драгоценной Авроре разобраться с этим произведением искусства?

Синистре ничего не оставалось, как подойти к Снейпу, кокетливо кивнув при этом Каркарову. Снейп аккуратно взял футляр в руки и внимательно заглянул Авроре в глаза.

«Ну, что, что ты хочешь узнать?» — спросила она про себя.

Ее не интересовал молодой человек по имени Том. Аврора не имела на него совершенно никаких видов, но брошь настолько пришлась по сердцу, что возвращать ее не хотелось. Пусть это и не очень тактично. Однако сомнения даже не терзали сердце женщины. Хотя ей было и немного стыдно за свои намерения, идущие вразрез с общепринятой моралью. Если украшение «чистое», она примет этот подарок, а потом еще раз объяснит юноше, что шансов на взаимность нет. Да и о какой взаимности с тем парнем могла идти речь, если она прямо сейчас стояла перед человеком, которого хотела. Снейп скривил губы в едва заметной улыбке.

В этот момент в обеденном зале со стороны стола Гриффиндора послышались вопли. Преподаватели обернулись. Кричала Гермиона Грейнджер. Девочка вскочила с места, вытянув перед собой краснеющие обожженные руки. Мальчишки засуетились вокруг, а потом бедняжка бросилась прочь. Гарри с Роном шустро собирались, чтобы, очевидно, последовать за подругой.

— Аврора, зайдите ко мне, как освободитесь. И не трогайте пока эту вещь, — настороженно проговорил Снейп и коснулся ее руки, а затем стремительно покинул Большой зал следом за Грейнджер, пока школьники копались с ее книгами, высыпавшимися из вместительного рюкзака. Аврора была готова проклясть бывшего любовника.

Но такой прекрасный шанс Снейп упустить не мог. Поттер ничего не разболтал Гермионе, хотя действительно подслушал разговор с Синистрой в ту ночь. Снейп все-таки выяснил это после театрального чтения статьи Скиттер во время последнего урока зелий. Мальчишка до победного избегал смотреть ему в глаза, но Снейп дожал его, методично оскорбляя парня. Однако запугивать Поттера было бессмысленно и даже опасно: сопляк вбил себе в голову, что Гермиона — едва ли не любовь всей его жизни. Эту ерунду пора заканчивать.

В больничное крыло Снейп успел вовремя. Мадам Помфри как раз подбирала мазь. Гермиона терпеливо ждала колдоведьму на одной из коек в зале.

— Неразбавленный гной бубонтюбера! Надо попросить мистера Филча проверять почту… — посетовала пожилая ведьма, завидев зельевара. Со Снейпом она была в относительно хороших отношениях, так как почти все составы для больничного крыла готовил он. Да и посмотреть на пострадавших учеников он заходил не так уж и редко. Правда, предпочитал не афишировать свое участие в их лечении. Помфри помнила Снейпа еще студентом. Слизнорт на старших курсах фактически приставил его к больничному крылу, видимо, желая переключить внимание юноши с темных искусств на более полезный и безопасный раздел магии. Пожилая ведьма в те дни не сомневалась, что из него выйдет отличный колдомедик, но Снейп отшучивался, что согласен быть разве что патологоанатомом. Действия ядов на организм волшебников волновали его тогда куда сильнее, чем эффективность и качество исцеляющих составов. И хотя позже на его счету появилось немало ценнейших для волшебной медицины препаратов, Северус работал исключительно ради науки, а не для спасения человечества.

— Возьмите вот это, — посоветовал Снейп, достав с верхней полки небольшой флакон.

— Нет, нет, Северус. Я помню, вы делали кое-что получше. С этим бедняжка промается от зуда всю ночь. Да и болевой эффект эта мазь снимет не полностью. Где же… кажется тут стоял… — продолжала бормотать пожилая женщина.

Снейп спорить не стал (он знал, что это бесполезно). Просто подождал, пока Помфри нашла искомое.

— Позволите мне? — он протянул руку за зельем. — Девочка не с моего факультета, но учитывая, что ее декан не в состоянии объяснить своим ученикам элементарные правила безопасности… — он приподнял бровь и, покопавшись в карманах мантии, достал свернутый выпуск Ведьмолитена. — Ознакомьтесь. Вам многое станет понятнее.

Помфри протянула преподавателю флакон и, увидев на обложке снимок девочки, принялась листать издание в поисках нужной статьи.

— Нанести в два слоя… хотя, вы же прекрасно знаете…

Снейп вышел из ее кабинета, так и не вернув второй флакон на место. У него было минут десять, пока колдоведьма читает, — как удачно, что ей не попадалась эта статья.

Гермиона сидела очень спокойно для человека, у которого нестерпимо жгло руки. Она дула на воспаленную кожу по магловской привычке, но это, конечно, не помогало.

— Мисс Грейнджер, покажите руки. Пострадали обе кисти? — Гермиона вздрогнула. Наткнуться в больничном крыле на Снейпа она никак не ожидала. — Ну же. Или у вас ничего болит? В этом случае вам стоит немедленно покинуть больничное крыло.

Снейп задернул шторки на ширмах, так чтобы девочку ничто не отвлекало.

— Простите, сэр. Я ждала мадам Помфри…

— Руки, — скомандовал он.

— Обе, сэр… — пролепетала Гермиона, вытягивая распухшие кисти.

— Все зелья для больничного крыла варю я. Вы не знали, мисс Грейнджер? Так что в моих интересах провести с вами воспитательную беседу во избежание траты моих составов в дальнейшем. О чем вы думали, когда вскрывали этот конверт? Вы же понимали, что обрушится на вашу голову после того, как вы пустились в это увлекательное любовное приключение?

Гермиона почувствовала, как щеки вспыхнули, но спорить с преподавателем она не смела. Снейп тем временем присел рядом с ней и, откупорив флакон, стал медленно наносить мазь на руки девочки.

— Если бы гной попал на глаза, вы провели бы здесь не одну неделю и, возможно, не смогли бы восстановить зрение полностью, — Снейпу хотелось спросить, стоит ли этого Поттер, но он понимал, что это слишком прямо. Она сама должна ко всему прийти.

Боль отступала, он продолжал мягко массировать руки, глядя прямо в широко распахнутые глаза девочки.

— Нет, сэр. Я ничего такого не думала… Это несправедливо. Что такого в том, что я встречаюсь с Гарри, сэр? Какое всем дело? — спросила она.

Снейп отметил про себя, что зелье начало действовать, раз она спросила его о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах не подумала бы с ним обсуждать.

— Никакого. Вы правы. Но мир не идеален, мисс Грейнджер. А люди завистливы. Или вы не знали?.. — вкрадчиво спросил он.

— Знала, — согласилась Гермиона. — Я понимала, что мне будут завидовать…

— Вам даже была приятна эта зависть, — закончил за нее Снейп то, что ей было неудобно проговорить вслух. — Это нормально. Но у всего есть своя цена. Вы получили знаменитого героя, хотя… он же и так всегда был вашим другом. Ваше присутствие рядом с Поттером и прежде раздражало остальных, вы ведь замечали это, — Гермиона кивала. — Но не думали, что они пойдут на такое. Что вас будут так ненавидеть и желать вполне осязаемого зла… Сейчас вас терзают сомнения, стоила ли игра свеч, хотя вам очень стыдно за эти расчетливые, как вам кажется, мысли. Вы ведь цените Гарри, он для вас самый близкий друг…

Гермиона не могла отвести взгляд и как завороженная смотрела на человека, который понимал, казалось, каждое движение ее души.

Мазь, обволакивавшая руки, обладала не только обезболивающим эффектом. Этот состав был одной из очень давних разработок Снейпа. Позже он модернизировал средство, добавив целительные составляющие. Но по изначальной задумке мазь создавалась для работы с пыточными заклятиями. Если нанести ее после применения мучительных, болезненных проклятий, то жертва, когда отступит боль, почувствует не только облегчение, но и доверительную благодарность к исцелителю. И те, кого не могла сломить боль, раскрывали свои тайны в порыве благородного чувства.

Зелье было безупречно. Оно не имело побочных эффектов и не оставляло следов. Жертва не была одурманена, по окончанию действия мази эффект исчезал, хотя доброжелательность к «избавителю» могла сохраняться еще довольно долго. Ведь смесь магических трав усиливала вполне естественный эффект при избавлении от страданий. Снейп задумал это зелье, ошиваясь в магловской больнице, куда однажды с переломом угодил его отец. Тогда он и заметил, что между многими пациентами и медиками временно возникала особая доверительно-подчинительная связь на время лечения, особенно, если дело касалось оперативных вмешательств. С волшебниками все было немного иначе, да и воспользоваться зельем в полной мере мог либо легилимент, либо очень тонкий психолог. Но Том Реддл оценил средство по достоинству. Господин был очень доволен и нахваливал талантливого забитого юношу.

Снейп так и продолжал втирать мазь в руки девочки. Главное, задавать правильные вопросы. Все, что нужно, и так уже находилось в ее голове, нужно только вытащить правильную мысль. Вернее, Гермиона сама должна нащупать ее, иначе не поверит. И гриффиндорка говорила о том, что терзало ее душу, а когда было слишком тяжело, ее мысли озвучивал он.

— Но ведь вы тоже… — она вспомнила о последнем уроке зелий, но высказать обвинения вслух не посмела. Снейп тогда смешал ее с грязью, выставив перед классом настоящим посмешищем.

— Да, — согласился учитель. — Я устроил это представление со статьей о вашей личной жизни. Но что послужило поводом? Вы понимаете, мисс Грейнджер?

— Мы читали журнал во время занятия… это непозволительно, — отчеканила она. Снейп кивнул. «Умница». А Гермиона была, кажется, готова расплакаться. — Я знаю, все это очень отвлекает от учебы… и меня это очень огорчает, правда…

— Нет ничего зазорного в том, что учеба доставляет в вашем возрасте больше удовольствия, чем поцелуи, — помог ей Снейп, продолжая читать девочку, как надписи на доске. Гермиона даже не покраснела, только улыбнулась. Ведь он был совершенно прав… Она ничего не испытала от того поцелуя, кроме осознания факта, что она целуется! И на них смотрят. Благо хоть Гарри не полез ей языком в рот, как это, по рассказам девочек в спальне, делали другие парни. А учиться ей очень нравилось, ради этого она была готова не спать ночами.

— Но это ведь неправильно. Всем нравится целоваться… Или так только говорят, — продолжила она диалог словно с самой собой. — У меня голова кругом. Я не хочу обижать Гарри, и Рона тоже. Почему все просто не может быть так, как было раньше? — она уже и не замечала, что говорит о мальчиках с профессором Снейпом. Все это казалось таким естественным! Сейчас казалось…

— Потом вам будет очень неудобно за этот разговор со мной, мисс Грейнджер, но пусть он послужит уроком, — ровным тоном продолжил Снейп. — Вы боитесь не оправдать собственных ожиданий. Стремитесь быть идеальной во всем, и в отношениях тоже. Вы были идеальным другом для Гарри Поттера, но роль его девушки оказалась сложнее. Вам страшно, вы сомневаетесь, нужно ли вам это. И вам стыдно за эти мысли, — повторял он, а Гермиона кивала, глядя на него во все глаза. Он говорил именно то, что она чувствовала! А ничто не подкупает так, как иллюзия того, что тебя понимают и думают так же, как ты. — Тут нечего стыдиться. Вы честная и рассудительная девушка. И то, что вы думаете в подобной ситуации головой, делает вам честь. Вам ведь всего пятнадцать лет…

— Я не готова, у меня другие интересы, — подхватила она. — Я очень люблю его как друга. А Гарри… Он…

— Вы боитесь обидеть молодого человека, предложив вернуться к тому, что было раньше, — она снова закивала.

— Но сохранить дружбу важнее… — закончила она.

— Видите, вы сами все понимаете, мисс Грейнджер. — Снейп отпустил ее руки и поднялся, чтобы уйти. — Смелее, вы сможете.

— Можно последний вопрос, сэр? — Снейп обернулся. — Почему вы говорили со мной об этом?

Профессор искренне изумился, но ничем это не выдал. Девчонка была способна рассуждать здраво даже под действием фактически наркотического средства. Что ж, она заслуживала честный ответ. Правда ведь в любой ситуации не одна.

— Мне жаль вас, мисс Грейнджер. И я понимаю, что, в отличие от слизеринцев, вы не можете обратиться к вашему декану в сложной ситуации. Занимайтесь тем, что у вас лучше всего сейчас выходит. Зубрите книги. А теперь поспите часок или посидите в тишине. Завтра с руками все будет хорошо, — тем более, впереди у девочки бессонная ночь, во время которой она сможет закрепить сделанные выводы. Поговорить об этом ей не с кем. Подруг у нее нет, ни Рону, ни Гарри о своей беседе с самым грозным преподавателем она рассказать тоже не сможет. И Снейп ушел, задернув за собой шторку.

В дверях профессор зельеварения нос к носу столкнулся с Поттером и Уизли. Ребята постарались как можно скорее прошмыгнуть мимо него в больничное крыло. Но сердце у Гарри кольнуло от нехорошего предчувствия. В глубине зала они увидели единственную койку, закрытую ширмами.

— Гермиона, ты тут? — позвал Гарри. Никто не отзывался, и парень решился заглянуть. Девушка спала. Руки ее не были больше распухшими, но легкое покраснение еще бросалось в глаза.

— Так-так, молодые люди! Бедняжке из-за вас и так досталось, а вы мешаете ее сну? — Помфри задернула шторку, выставляя парней из больничного отделения.

Когда голоса стихли, Гермиона открыла глаза и печально уставилась в стену.

* * *

Настроение у Северуса было превосходным. Он чувствовал себя на высоте. Его зелье было шедевром. Хотя он впервые за всю жизнь воспользовался им по-настоящему, а не предложил только как медикамент. Да, в разговоре с ней Снейп сделал все верно и грамотно, девчонка не разочарует.

Поэтому, завидев фигуру Авроры у своей двери, Снейп скривил губы в коварной улыбке. Ему захотелось грубо поцеловать женщину. Втащить ее в свой кабинет. Прижать к стене, избавляя от лишней одежды, если только она, ему в угоду, не пришла без своего вычурного белья, на которое бывшему Пожирателю Смерти было глубоко плевать. И трахнуть ее прямо там, не доходя до спальни.

Снейп даже забыл, что она пришла по поводу подарка от другого мужчины.

Аврора сразу же узнала этот взгляд бывшего любовника и едва ли не отшатнулась. Потому что, если он только попробует, у нее точно не хватит сил произнести «нет».

Снейп распахнул перед ней дверь, все так же странно рассматривая женщину. Напоминать о винтажном украшении Авроре совершенно расхотелось. Но бывший Пожиратель Смерти сдержался. К ее удивлению, он открыл шкафчик позади своего стола и плеснул огневиски в два бокала, хотя Синистра крепкий алкоголь не жаловала.

— Мы что-то празднуем? — спросила она, беря бокал. «Можно подумать, что ты хочешь меня опоить и изнасиловать.»

Снейп опрокинул обжигающую жидкость в горло и посмотрел на нее так похабно, что и без легилименции было понятно: «А ты разве против?»

Аврора тоже выпила залпом, потому что нет, она была как раз очень не против, но и не хотела этого.

Снейп усмехнулся. Как можно быть настолько не в ладу с собственными желаниями?!

— Что ты сделал с Поттером и Грейнджер? — догадалась Синистра.

— Ничего, — он плеснул себе еще. — Как и обещал, только настроил девицу на верный лад. С Поттером у нее, считай, все кончено.

— И ты так этому рад? — поразилась Аврора. — Испортил детям первую любовь и напиваешься? Милый, ты нездоров, если это тебя настолько волнует.

— Да плевать. Даже если ты права. Мне так спокойнее, — он снова глотнул огневиски и подошел к ней опасно близко. Пусть сама начнет, она же хочет — это за версту видно.

— Ты говорил с ней? — Аврора была напряжена. Такого она не припоминала: от Снейпа веяло опасностью. И даже самоуверенностью, что было для него совершенно не характерно. Хотя последние годы рядом с ней он чувствовал себя, конечно, куда смелее и увереннее, чем в подобных ситуациях в юности.

— Можно и так сказать, — Снейп поймал ладонь женщины и, массируя ее так же, как кисть Грейнджер, во всех красках поведал Авроре о том, что произошло. Синистра слушала о переживаниях Гермионы и о действии мази, даже не пытаясь высвободить руку. Вместо этого она любовно переплетала их пальцы.

— Только никогда не делай так со мной, — серьезно сказала Аврора, когда Снейп закончил рассказ. — Обещай мне.

— Обещаю, — не сразу ответил Снейп. — Я никогда бы так с тобой и не поступил. Как ты могла предположить…

— А чем я лучше Грейнджер, которой ты мозги наизнанку вывернул? — она пристально смотрела на него, даже не скрывая того, сколь сильны стали ее чувства.

Снейп молчал какое-то время, поймав себя на мысли, что к мази стоит приготовить антидот. Не хотел бы он сейчас оказаться на месте жертвы и выложить все, что накопилось на душе. Хотя, возможно, именно это и стоило сделать. Но вместо правды он сказал:

— Ты — взрослая женщина, способная отвечать за себя и свои поступки. А она — ребенок.

Не это хотела услышать Аврора. Она отвела взгляд. Чего Северус ждал от нее? Чем он занимался будучи Пожирателем, Снейп никогда не рассказывал! О том, что испытывает к ней хоть какие-то чувства, тоже не говорил…

— И что плохого в том, что ребенок влюбился? — спросила Синистра. К возбуждению, вызванному его близостью и прикосновениями, неумолимо добавлялось раздражение.

— А что в этом хорошего? — ответов на ее вопрос было много. Снейп предпочел сказать то, что находилось на поверхности. — Посуди сама, каким будет первое желание Темного Лорда, когда он возродится после фиаско с годовалым младенцем тринадцать лет назад?

Аврора замолчала, уловив намек.

— Думаешь, это неизбежно? — время шло, а Тот-Кого-Нельзя-Называть не появлялся, и она начала убеждать себя, что этого может и не случиться.

— Я уверен. И если Альбус прав, то впереди у Поттера не светлое будущее с девицами, а свидание с Темным Лордом.

Да плевать ей было на Поттера! Аврора сильнее сжала руку Снейпа, но тот вдруг отпустил ее и отошел, понимая, что пора остановиться.

Аврора прикрыла глаза и вместо того, чтобы сделать то, что ей больше всего хотелось, спросила:

— То украшение, что мне доставили утром совиной почтой, ты посмотришь?

— Абсолютно чистое. Неужели ты решила, что я верну тебе в руки потенциально опасную вещь? Я сразу проверил. Можешь смело носить его и раздражать Минерву, если совесть тебе позволит, — он прищуренно посмотрел на нее.

— Хорошо. Мне… надо подготовиться к вечерним занятиям. Я пойду…

Снейп коротко кивнул, сомневаясь, что она действительно уйдет. Ушла.

Аврора выскочила в темный коридор и прижалась спиной к двери, словно была не в силах так сразу уйти от него. Ее не отпускало какое-то неведомое прежде притяжение, сопротивляться становилось все сложнее, хотя женщину пугала теперь еще и откровенно неадекватная реакция Северуса на историю с Поттером и Грейнджер.

Нет, это мазохизм. Так нельзя. Надо это сделать.

Аврора Синистра глубоко вздохнула и направилась прямиком к Альбусу Дамблдору.

Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор неспешно прогуливался по замку в направлении учительской. У него была проблема. Досадная, но не катастрофическая. Однако, в свете навалившейся суеты с Турниром Трех Волшебников и предстоящим в скором времени воскрешением Волдеморта, каждая мелочь отнимала драгоценное время.

Хотя, если призадуматься… — Дамблдор остановился перед высоким готическим окном и, сложив руки за спиной, уставился в призрачную даль. — Не бывает простых совпадений и незначительных происшествий. Каждое событие влечет за собой цепочку последовательностей, способную привести к изменению вектора движения истории.

Дамблдор вздохнул и потянулся в карман сверкающей мантии за очередной конфеткой.

В конце коридора послышался топот шагов. Директор оглянулся: показалась первая группа спешащих на занятия школьников. Альбус с улыбкой на устах посмотрел на подрастающее поколение: надежда магического мира Великобритании! А может и континента тоже.

Вслед за толпой пятикурсников стучала каблуками Септима Вектор. Молодая учительница бодро шла к классу нумерологии, зажав подмышкой журнал.

— Доброе утро, господин директор! — кивнула Вектор. Ее несколько напрягали настойчивые просьбы Дамблдора называть его просто «Альбус».

— Хотите леденец, Септима? — неожиданно спросил директор и отточенным жестом игриво поправил очки-полумесяцы. Если в молодости Дамблдор был настолько хорош собой, что женщины, да и некоторые мужчины, сами ловили взгляд его голубых очей, то сейчас внимание к глазам пожилому легилименту приходилось привлекать посредством необычных аксессуаров.

— Благодарю, но я на диете, — слукавила женщина и, кивнув, заспешила на занятия. До ее кабинета отсюда было довольно далеко.

Но пары секунд зрительного контакта было достаточно. Дамблдор потянулся за следующей конфеткой.

У Септимы все по-прежнему. Долгий эпистолярный роман с математиком из Германии так и не планировал перетекать в фазу личных встреч. Отлично. Потому что вчерашний разговор с Авророй Синистрой не на шутку обеспокоил директора школы. Альбусу очень не хотелось совать свой нос в личную жизнь сотрудников школы, разборки людей негриндевальдовского масштаба были ему скучны. Но, похоже, следовало тщательнее следить за женщинами фертильного возраста. За мужскую половину Альбус не волновался. Флитвик, Хагрид и Снейп могли бы запросто петь в хоре мужского монастыря под управлением мистера Филча. Хотя и с преподавательницами все, в целом, тоже обстояло терпимо. Батшеда Бабблинг — старая дева. Чарити интересовали только давно закопанные в землю деятели искусства. Трелони, хоть и была еще довольно молода, но предпочитала мужчинам херес, коего в Хогвартсе имелось предостаточно. Подвела только Синистра. Но кто довел ее до белого каления, Дамблдор не знал. Хотя соображения имелись.

Женщина упорно не смотрела ему в глаза уже почти три года. В то, что эта слепая вертихвостка сама догадалась о его тайных навыках, Альбус не верил. Директора мог выдать только Снейп, но в то, что Северус будет откровенничать с такой фривольной дамочкой, верилось еще меньше.

Директор повернул за угол и снова остановился у высокого окна. Теперь ему открылся прекрасный вид на поле для квиддича. Соревнований в этом году не проводилось, но школьники иногда играли в свое удовольствие. Так и сейчас, на метлах кружили двое рыжих и черноволосый мальчик. Альбус прищурился, тонкие губы сложились в самую что ни на есть добрую улыбку. Гарри…

Только на этот раз Поттер выступал не в качестве ловца. Парень с диким остервенением отбивал бладжеры, которые направляли в его сторону очевидно Рональд Уизли и его младшая сестра Джиневра.

Летал Гарри так агрессивно и рискованно, что Дамблдор невольно вспомнил, как держался на метле Джеймс. Удар. И еще удар! Уизли разлетелись по сторонам вслед за негодными мячами. Пока друзья догоняли бладжеры, Гарри уходил в крутое пике, словно намереваясь протаранить землю, и тормозил, выравнивая метлу, в паре сантиметров над полем. А потом снова взмывал вверх. И опять удар. Дамблдор отметил про себя ярость, исходившую от Гарри. Похоже, мальчику тоже кто-то капитально насолил. В этот момент парень в очередной раз вмазал битой, и мяч помчался прямо к окну, за которым стоял директор. Альбус взмахнул палочкой, и бладжер вернулся к игрокам.

Поттер, не заметивший вмешательства директора, продолжил спускать пар, пока очередной удар по мячу-вышибале не сбил с метлы младшую Уизли. Высота была невелика, но оба парня пулей спустились к ней на землю. Джинни, видимо, травмировала ногу. Она, прихрамывая, повисла на Гарри — тот повел ее к замку.

Альбус проводил их взглядом, отметив про себя, что рыжеволосая девочка и взъерошенный парень в очках определенно напоминают ему другую, возможно, самую красивую пару, когда-либо сложившуюся в стенах замка.

Позади, волоча ящик с бладжерами, плелся Рон.

Директор извлек из кармана следующую конфетку и двинулся дальше. Но на первом же повороте его чуть не сбила с ног та самая Аврора Синистра. Женщина на ходу бросила извинения и опять, так и не посмотрев в глаза, стремительно пошла прочь.

Понятно, она в учительской уже была. И со вчерашнего дня так и не остыла. Нет, это не может быть из-за Снейпа. Теоретически, он, конечно, и каменную горгулью до бешенства доведет, но…

Альбус нахмурился, припоминая события десятилетней давности.

Выйдя на службу в Хогвартс, первые три года молодой зельевар провел в самой что ни есть депрессии, из которой его постепенно вытащила мадам Помфри. Колдомедик знала слизеринца лучше остальных и поняла, что подобное состояние ненормально даже для этого человека. Она и начала тайно подкармливать его за чаем седативными препаратами. Правда, оклемавшись, он догадался о происходящем и резко прекратил чаепития в больничном крыле, предпочитая самозабвенные самоистязания в подземельях Хогвартса. Что Альбус, кстати, вполне одобрил. Путь искупления труден.

Хотя все это ужасно влияло на учебный процесс: зелья три года фактически никто не вел. Слизнорту тоже было плевать, он и факультетом-то заниматься не хотел. Альбус едва уломал старика остаться на должности декана. Кому нужен самый проблемный и непрестижный после падения Волдеморта факультет Хогвартса? Однако, корысть победила. Правда, платить Слизнорту пришлось втрое больше, чем МакГонагалл. Но даже после этого старый слизень появлялся в школе только по большим праздникам, предпочитая разъезжать по международным выставкам и конференциям. Кончилось катастрофой.

Такого позорного года как тысяча девятьсот восемьдесят четвертый факультет Салазара не знавал никогда. Оставшись без контроля, сложные подростки (а в то время добрая половина «зеленых» были родственниками убитых, опальных и сидящих в Азкабане Пожирателей Смерти) отчаянно привлекали к себе внимание. Один скандал сменялся другим.

Слизеринцы постоянно ввязывались в дуэли, предпочитая назначать их после отбоя, или того хуже — ночью в запретном лесу. Несколько раз заблудившихся студентов до рассвета искали всем педагогическим составом. Учились ребята хуже некуда. Ну, а какое значение имеют идиотские баллы, если твои родители — враги государства?

Зимой во время второго матча по квиддичу Пуффендуй — Когтевран едва не случилось трагедии. Некогда вдумчивый и скромный загонщик разбился при попытке догнать пролетавший мимо него снитч. Парня собирали по частям, а Снейп, которого опять экстренно отправили в больничное крыло, диагностировал острую передозировку Феликс Фелицис. Причем к зелью у мальчика уже выработалось привыкание. Придя в себя, парень сказал, что покупал зелье, но у кого — признаваться отказался. А так как продажа подобных снадобий несовершеннолетним была делом противозаконным, все стрелки указали на слизеринцев. Тем более мальчик из малообеспеченной семьи маглов и не смог бы позволить себе обратиться к официальным поставщикам. Значит, торговали из-под полы, причем прямо в Хогвартсе.

Слизнорт, срочно вызванный в школу, первым делом заглянул в свою кладовую и обнаружил полупустой запас. Не хватало не только Феликс Фелицис. Кажется, впервые за весь стаж в Хогвартсе, невозмутимый декан Слизерина долго орал на своих подопечных, обещая лично напоить каждого веритасерумом. Снейп, наблюдавший за сценой, гадко кривил губы. Он явно был в курсе происходящего, но закрывал на все глаза, продолжая хоронить себя заживо.

Правда выяснилась на первом же ученике. Зельями из личных запасов декана приторговывала староста, узнавшая пароль от хранилища. Девочку исключили из школы. Слизнорт после этого позорного случая собрал вещи, не дожидаясь окончания года. Временным исполняющим обязанности главы факультета назначили Снейпа. Однако и под его началом все продолжило катиться в пропасть.

Под конец года один из старшекурсников Слизерина совершил попытку суицида. Парня откачали, жалоб от родственников (за неимением оных) не поступило. Но, как ни странно, это событие привело Северуса в чувство, и он худо-бедно занялся хоть какой-то воспитательной работой с подростками. Конечно, методы у него были странные и по большей части неприемлемые для других факультетов, но так как дисциплина начала выравниваться, никто не возражал.

На следующий год Альбус сделал двадцатичетырехлетнего молодого человека деканом Слизерина. Поступок эксцентричного директора не понимал никто, но слизеринцы присмирели, а многие так и вообще прониклись уважением к новому декану.

Наблюдая за детьми своего факультета, бывший Пожиратель Смерти сделал немало выводов. Следующих первогодок мрачный декан встретил заранее подготовленной внушительной речью о том, что они не в сказку попали. А если и употреблять пошлые метафоры, то в этой сказке они всегда будут на правах антагонистов, поэтому вот вам перечень вещей, которые на факультете будут караться жестоко. Кодекс Слизерина состоял из пяти пунктов.

Во-первых, глупость. Это качество не должно проходить естественный отбор на факультете зеленых.

Во-вторых, нельзя забывать, кто ты и кто твои родители, даже если они убиты или пожизненно заключены в Азкабан. Опыт поколений, пусть и негативный, — это ценнейшая информация для потомков, отрицая которую, становишься слеп.

В-третьих, пора унять контрпродуктивную непомерную гордость. Она не должна мешать жить. А количество проблем от высокомерия у слизеринцев зашкаливало всегда.

В-четвертых, от каждого ученика требовалась самостоятельность суждений. Студент Слизерина не может слепо идти за стадом, поддаваясь чужим словам и идеям.

И в-пятых, нельзя лгать себе. Самообман может быть оправдан только тем, что волшебник идет на него осознанно ради своей выгоды.

Парадоксальным было то, что практически все обозначенные молодым деканом пункты, он в своей жизни нещадно нарушал. Но юное поколение зеленых пришло в неописуемый восторг. Успеваемость повысилась, попыток воровства и дуэлей больше не совершалось.

Альбус остался доволен. Педагогический эксперимент удался. Правда, достойно преподавать зелья Снейп, похоже, так и не собирался, но дела факультета стали его увлекать. А директор повадился приглашать оклемавшегося Северуса к себе в кабинет для бесед о высоком. Новоиспеченный декан, правда, по большей части помалкивал, предпочитая даже к чаю не прикасаться, пока великий светлый пускался в образные повествования о переживаниях собственной юности. По мере этих рассказов Альбус уверился, что Снейп был таким же однолюбом, как и он сам. Но если душа Северуса была похоронена в Годриковой впадине, то боль Альбуса Дамблдора по мановению его собственной палочки гнила на верхнем ярусе Нурменгарда. Однако эту драму директор все-таки сумел пережить, решив, что служение свету превыше мирских слабостей. Хотя поначалу фигура Снейпа неприятно напоминала Альбусу себя в юности. Аналогия больно ранила самолюбие. За годы старик предпочел подзабыть, какие планы сам строил вместе с горячо любимым Гриндевальдом.

А еще директор точно знал, что женщин у Снейпа все эти годы не было. Да он из подземелий вылезал только на ковер в кабинет за каменной горгульей. Поэтому представить, что этот человек может вот так просто побежать к первой же юбке, которая поманила, Альбусу было сложно.

Хотя Синистра в то время как раз упорно искала мужчину, это директор помнил. Тогда Аврора еще смотрела в его голубые глаза, скептически рассматривая очки-полумесяцы. В тот же год наметилось явное охлаждение в отношениях Альбуса и Снейпа. Заманить декана Слизерина на конфетки становилось все проблематичнее. Ну а потом в школу поступил одиннадцатилетний Гарри и внимание директора полностью переключилось на юного героя. Тем более, обсуждать с Северусом мальчика было бесполезной затеей. Несмотря на все нравоучительные беседы, проведенные за эти 10 лет, бывший Пожиратель Смерти не смог преодолеть детские обиды. Хотя в остальном Снейп вел себя тихо и даже вполне прилично. Ну и ладно.

Альбус продолжил неспешное движение по коридору, обдумывая персону Авроры Синистры и цепочку случайных совпадений, связанных с этой особой. Ради того, чтоб удержать ее в Хогвартсе, он пригласил на должность профессора ЗОТИ Квирелла, хотя в тот год кандидатов было двое. На его предложение ответила пожилая немецкая волшебница, участвовавшая в войне Геллерта в качестве шпионки. Личность она была противоречивая, и, как волшебница, конечно, куда опытнее Квиррелла. Но ее наверняка принял бы в штыки совет попечителей… Поэтому Альбус намекнул Синистре, что в следующем году будет пополнение коллектива молодым холостым волшебником. Да и Квирелл что-то уж больно просился на это место. Интуиция говорила, что мальчика лучше держать в поле зрения, и старик выбрал его. А может быть, потому что мужчины были Альбусу в принципе интереснее женщин.

Но как этот заика прознал о том, что Дамблдор проигрался в карты выживающему из ума Николасу Фламелю, — осталось неизвестно.

Николас… безумный старик с длиннющими усами изображал из себя то ли Мерлина, то ли Мефистофеля. Говорить с ним о природе зла и добра было чистым удовольствием. Пока в один майский вечер Фламель не сделал Альбуса в преферанс. На кону было желание. Полоумный алхимик долго думал, как уесть старого оппонента, изучая британца взглядом. Альбус всегда выступал за то, что добро в человеке должно победить любое зло… Николас улыбнулся и ненадолго вышел из овального игрового зала, а затем вернулся и протянул Альбусу небольшой красный камушек. Пари заключалось на год. Фламель потребовал создать искушение для всех учащихся и преподавателей Хогвартса от мала до велика. Полоса препятствий, и чтоб она была как в самой настоящей сказке! А в качестве приза — философский камень. И детям надо намекнуть, что в школе спрятано сокровище. Вот и посмотрим, чья победит. Дамблдор, допив свой бокал медовухи, кивнул.

Кто бы мог тогда подумать, во что выльется эта затея. Хотя получилось как нельзя лучше. Через год камень решено было уничтожить, но если кто-то до истечения срока сможет получить главный приз, то любое следующее желание будет снова за Фламелем.

Так, вспоминая былые годы, Дамблдор, наконец, добрался до учительской.

Снейп, как обычно, торчал в своем углу. Грюм мрачно цокал протезом вдоль окон. Чарити ковырялась в журналах.

— Коллеги, — обратился к присутствующим директор, — нет ли у вас на примете знакомых астрономов, кого вы могли бы порекомендовать в качестве преподавателя?

Снейп и Грюм синхронно обернулись в сторону директора, однако оба ничего не сказали.

— Не уверена, Альбус. А почему не спросить об этом профессора Синистру? — сказала наивная Чарити.

— Профессор Синистра изъявила желание покинуть наш коллектив, — мрачно ответил директор.

— Что? Вот так в середине года? — возмутилась собиравшаяся уходить Минерва.

— Да. Но пока мне удалось уговорить ее подождать до июля или до того времени, как я смогу найти ей замену.

Снейп встал со своего места и с беспристрастным выражением лица отправился на занятия. Он знал, что виноват. После эйфории вчерашнего дня, Северус проснулся в поганейшем настроении. Вернее, настроение начало портиться сразу же после того, как она ушла. Ему не хотелось этого, но остановить ее и произнести нужные слова вслух он не мог. Только окончательно отпугнул. Снейп понимал, что вел себя накануне не вполне красиво, но чертов Поттер бесил до такой степени, что сдерживаться становилось все сложнее.

Синистра увольнялась… Значит, очень скоро он останется один. Стало страшно. К тому, что было до ее появления в Хогвартсе, он возвращаться не хотел. Сейчас Северус понимал, что для него все изменилось не после приглашения заглянуть к ней в спальню, а сильно раньше. Девять лет его в лучшем случае не замечали, а в худшем поносили в уме, пусть и заслужено. Он и в учительской появлялся только по крайней необходимости, предпочитая отсиживаться внизу. Аврора была первой, кто не подумал о нем плохо. Снейп не искал отношений, но ощущение того, что он вызывает у кого-то искреннюю, бескорыстную симпатию, оказалось наркотиком. Его бы устроило, и чтоб она просто была рядом, только переглядываясь с ним то и дело за столом.

А теперь Аврора уходила. И не было ни прав, ни оснований помешать ей в этом. Зато можно было как следует отыграться на третьем курсе, что уже ждал под дверью класса.

Гарри с Роном довели Джинни до больничного крыла. Девочка невыносимо смущалась от того, что приходилось держать Поттера за шею, но Рон и не подумал помочь, а наступать на ногу было очень больно. И Джинни краснела, боясь и слово сказать. А затем Гарри ушел, оставив ее с братом.

Первые уроки мальчик со шрамом пропустил. Сидеть с Гермионой за одной партой казалось наказанием. Нет, утренний разговор в гостиной Гриффиндора надо сначала хоть немного переварить.

В том, что это была работа Снейпа, Поттер не сомневался, но вразумить подругу не было никакой возможности. Чем дольше Гермиона объясняла, как она его ценит и что их «отношения» все только осложняют, тем сильнее Гарри ненавидел ее кровного родителя. Нет, такого отца он не пожелал бы даже Малфою. Гермиона говорила очень спокойно, явно подготовив заранее каждое предложение. И самое ужасное, что все ее слова были логичны. На них давят, это мешает учебе, это бесит Рона. К счастью, она не упоминала об ожогах, потому что за это Гарри и без того винил себя.

Все было в ее речи правильно, но как же несправедливо…

Гермиона, тем временем, исправно отсидела нумерологию и чары. Голова, правда, работала плохо, слушать профессора Вектор удавалось с трудом. Перед глазами она видела Гарри. Ее не сильно тронула драка с Крамом и прилюдный поцелуй на берегу озера, но то, как по мере ее слов «гасла» улыбка на его лице, произвело впечатление совсем другого качества. Надо же, его так ранили ее слова! Вот уж не ожидала она от мальчика такой чувствительности. Принятое во время бессонной (из-за ноющих рук) ночи решение больше не казалось таким уж верным. В конце концов, ей ведь действительно нравится Гарри и не обязательно же постоянно целоваться?! Можно и без этого встречаться. А раз уж он так переживает… Но тут из спальни вышел Рон, и Гарри неожиданно отправился играть в чертов квиддич. Значит, все правильно.

Однако мысли о мальчиках не оставляли ее голову. В большой зал она пришла одна и не обнаружила за обеденным столом лучших друзей.

— Гермиона, сделай лицо попроще, страшно же! Вдруг завтра конец света, а мы и не в курсе, — бросили близнецы Уизли.

Девочка закатила глаза, давая понять, что она думает о чем-то очень серьезном, хотя, на самом деле, Гермиона просто загадала, что если Гарри, когда придет, сядет слева от нее, то они все-таки будут встречаться, если справа — то нет. Однако Гарри на обеде так и не появился.

Гарри объявился в гостиной Гриффиндора только к вечеру. Рон весь день провел с другом. Пришлось, не вдаваясь в детали, рассказать, что они с Гермионой решили остаться друзьями. Рона новость явно развеселила, хотя он и поддерживал друга, то и дело повторяя, что девчонки — это ерунда, и без этого всего гораздо лучше. Гарри каждый раз старательно переводил тему.

Все занятия в тот день они пропустили, но Гермиона в кои-то веки вместо укоризненных замечаний просто протянула ребятам тетради. Даже спрашивать, где они были, не стала, хотя интерес разбирал. Это ж надо, с утра где-то шляться!

— Держи, это конспекты за сегодня, — она обратилась к Гарри. — Домашние задания указаны в конце.

Парень машинально взял записи, решив, что девушка издевается. Она б ему еще котлы почистить велела! Очевидно, что он и прочитать все это за вечер не успеет, да и не сможет. Гермиона, похоже, уловила его настроение. Гарри злился. А ведь и вправду, что ей, трудно, что ли, помочь по-человечески?!

— Сделаешь, дай мне, — это был максимум дозволенного для Гермионы. Такое она допускала в исключительных случаях, например, перед экзаменами. — Я все проверю. Хорошо?

— И мне! — тут же подхватил Рон.

Гермиона даже рот открыла, чтобы отчитать мальчишек, но уж больно потерянный у Гарри был вид, и она прикусила язык. Парни регулярно писали одинаковые работы. И не раз девочке приходилось «пропускать» некоторые неточности то у одного, то у другого, чтобы преподаватели не сочли эссе списанными. И стоит признать, что у Рона она оставляла ошибки несколько чаще… Но его удовлетворительный балл всегда устраивал, так что совесть ее была чиста. Ну, почти чиста.

Сравнивая мальчишек, Гермиона давно пришла к выводу, что Рон учился только ради того, чтоб не пилила мать. Поэтому среднего балла ему было выше крыши. Над Гарри никто не стоял, и он естественным образом занимался тем, что ему нравилось. Увы, нравилось ему не так уж и много. А может, сказывалось влияние Рона. Действительно интересовала мальчика со шрамом только ЗОТИ. И обоим парням относительно легко давались заклинания. К трансфигурации, как и к зельям, отбивали интерес преподаватели, хотя у Гарри могли с легкостью выходить оба предмета. Периодически девочка пыталась укорами заставить его заниматься. Но, видимо, напоминала в эти моменты миссис Уизли, потому что мальчики либо упирались, либо слушались, но занимались при этом из-под палки, и ничего не выходило.

Это было даже обидно. Освоил же Гарри манящие чары за один вечер, хотя до этого у него через пень колоду выходило. Да и Рон на первом курсе без проблем с первой попытки левитировал дубину, когда спасал ее от тролля. Причем сделал он это еще и с чужой, непослушной палочкой! Нет, оба друга были очень способные. Но лень побеждала.

А еще Гермиона видела, что Гарри искренне огорчали плохие отметки. Она, конечно, не знала, что они думали, когда открывали свои проверенные преподавателями контрольные, но на лице Гарри (если оценка была плохой) всегда появлялась такая интересная смесь досады, злости (видимо, на себя и на преподавателя одновременно) и стыда. А Рона низкий балл не удивлял. В лучшем случае, он размышлял о том, чтобы скрыть эту новость от матери. Как ни грустно, но он априори считал себя бесталанным, посредственным мальчиком-неудачей, хотя таким точно не являлся. Была ли в этом вина миссис Уизли, Гермиона не знала. Но ей было очень, очень жаль Рона, однако приободрить его никогда не выходило. От ее слов парень только сильнее бесился и еще меньше хотел учиться. На самом деле, она даже могла его понять. Рону часто ставили в пример Перси, а он-то как раз и был единственным абсолютно бесталанным Уизли из всей их большой семьи.

Гермиона любила наблюдать за эмоциями людей, но хотелось большего. Иногда гриффиндорка жалела, что она не умеет читать мысли. Это сильно бы все упростило! Пользуясь разрешением Локхарта, она еще тогда втихаря вытащила из запретной секции книгу о легилименции. Но, полистав фолиант, поняла, что, во-первых, это чертовски сложно, а во-вторых, данный вид магии хоть номинально и не относился к запрещенным искусствам, но фактически являлся темным навыком. Хотя Гермиону оттолкнуло не это. Девочка, выросшая в семье, где перед тем, как войти в ее комнату, всегда стучались и терпеливо ждали одобрительного «да», не могла принять такого грубого нарушения границ другого человека. Для нее это было сродни тотальному неуважению. Поэтому нет, пусть другие люди остаются полузагадкой. Все равно очень многое можно понять по выражению лица, хотя с выводами она, в силу неопытности и юности, частенько ошибалась.

Вот и сейчас она видела перед собой двух мальчиков, которым обычно от нее нужно было одно и тоже: сделанное или проверенное домашнее задание. Только Гарри всегда было стыдно, что он сам не может. А сейчас он вовсе не хотел принимать эту помощь. А Рон по-собачьи смотрел на Гермиону, надеясь, что с ее помощью пронесет. У него ведь все равно не получится, даже пробовать не стоит. Он же бездарь.

Девушка вздохнула и кивнула.

— Хорошо, Рон. Я, конечно, проверю ваши задания. Но ты напишешь все сам, с меня и абзаца не попросишь!

Гарри, слушая, как она разговаривает с другом, невольно улыбнулся. Иногда Гермиона даже смотрела на Рона точь-в-точь как миссис Уизли. С той же заботой, раздражением и укором. Возможно, поэтому Гарри никогда не ревновал к Рону.

Гермиона заметила эту улыбку. На душе стало тепло: Гарри отпустило, он простил ее, теперь все будет по-прежнему! И девочка в порыве искренней радости сначала потрепала его за плечо, а потом и вовсе обняла сразу обоих мальчиков. Рон этого порыва не понял, но не возражал против объятий. Гарри тоже нашел в себе силы обнять ее в ответ и даже сказал «спасибо».

Позже он почти до рассвета водил глазами по ровным строчкам ее конспекта. Писала Гермиона очень разборчиво. Правда, Гарри не знал, что только в те дни, когда он пропускал занятия. Но информация все равно не хотела укладываться. Невыносимо хотелось спать. Мальчик со шрамом то и дело поглядывал на спящего в позе морской звезды Рона, но каждый раз, протерев очки, продолжал упорное, но бесполезное изучение записей подруги…

Опасения Гарри по поводу того, что теперь он не сможет общаться с Гермионой, оказались напрасными. Нет, он вполне даже смог сидеть с ней рядом и чувствовать на шее ее дыхание, когда она, как прежде, перешептывалась с ним на уроках. Кстати, делать она стала это ощутимо чаще. Видимо, отношения в том формате, который ненамеренно предложил Гарри, девочку и вправду тяготили. Зато теперь он чаще ловил на себе ее взгляды, пронизанные какой-то особой нежностью, а потом она всегда улыбалась и отворачивалась, чуть краснея. Гарри тянуло сделать для нее что-то, но после неудачной попытки стать ее парнем он боялся. Максимум, на что он решался — это броситься за упавшим с ее стола пером.

А еще первые недели Гарри сильно доставали слизеринцы. О том, что между ребятами что-то произошло, догадались все, а Паркинсон не стеснялась крикнуть через весь обеденный зал:

— Эй, Поттер, ты что поссорился с любовью своей жизни? Или она предпочла тебе другую знаменитость?

Это было неприятно, но у Гарри за спиной всегда стояли оба его самых близких человека. Рон был готов немедленно набить любому морду за друга. Драка с Крамом придала Уизли немало уверенности в себе. Гермиона отбивалась словами и обычно уводила мальчишек от конфликтов, хотя и она могла врезать тому же Малфою, но это оставалось крайней мерой.

За троицей с печалью наблюдала профессор астрономии. Ей было очевидно, что своим диким поступком Северус ничего не добился. Между Гарри и Гермионой происходило что-то особенное. Со стороны это бросалось в глаза. В лучшем случае, он просто отсрочил то, что все равно должно произойти рано или поздно.

Куда сильнее Аврору удивляло то, что Снейп, похоже, не замечал другой конфликт, который мог взорваться как рог взрывопотама. Рядом с девочкой ведь были двое… Хотя, возможно, бывшего Пожирателя Смерти как раз вполне бы устроило, поубивай Поттер и Уизли друг друга за Грейнджер.

Однако время шло, а новый преподаватель астрономии никак не находился. И Аврора была вынуждена торчать в замке. Конечно, хлопнуть дверью ей никто не мешал, но она ведь обещала Альбусу, что подождет. И себе она обещала, что и думать забудет о Снейпе. К сожалению, эти обещания явно конфликтовали между собой.

Северус, как назло, словно выискивал поводы увидеться, а ей становилось все больнее. Пару раз он даже сам приходил к ней наверх. Выставить его за дверь не было сил. Но новую статью для Парижа Аврора решила отправить на перевод в контору. Пора обрубать связи. А стоимость услуги она вычтет из его гонорара. Смешно сказать, но Снейп повесил на нее даже денежные вопросы. Синистру это то бесило (можно подумать, экономку нашел), то трогало до слез (он ей действительно доверял), то снова бесило (или ему было на все плевать: и на нее, и на деньги). А что? Запросто! Он даже доступ к своему счету ей открыл. Там, правда, и средств-то особо не было. Аврора понятия не имела, сколько Северусу платил Альбус, но, судя по состоянию счета, ничтожно мало. Видимо, директор пользовался тем, что Пожиратель Смерти не станет качать права, а может, считал это справедливой платой.

А потом Аврора открыла статью и едва ли не зарыдала над текстом. Как, как можно быть таким талантливым волшебником и ввязнуть в такое дерьмо?!

Снейп был легок на помине. Снова снизошел до того, чтобы подняться к ней. В третий раз с момента ее разговора с Альбусом. В душе Аврора, конечно, ждала, что Северус попросит ее не увольняться. О том, что на столе директора ждало подписи заявление об уходе, знали все. Но бывший любовник упорно игнорировал эту новость. Она тоже делала вид, что этого обстоятельства и не существует. В итоге, правда, все их встречи заканчивались скандалами, причем каждый норовил сделать другому побольнее.

— Послушай, этот твой знакомый… — Снейп обратил внимание на несколько открыток на столе Синистры. — Я глянул школьный архив за пять лет до и после моего выпуска и не обнаружил на Слизерине никого под именем Том Грин.

— Что ты хочешь сказать? — насторожилась Аврора.

— Ты не понимаешь?

Аврора задумалась. Нет, Том казался ей таким простым в общении, безобидным, милым человеком… Он, конечно, то и дело завирался, чтоб произвести впечатление, но все это было невинно. Преступником он точно не был, зачем ему скрывать свое имя? А Северус склонен к паранойе и вечно видит только плохое…

— Аврора, даже если у меня паранойя, пойми, его зовут не Грин, — не сдержался Снейп. — Это я тебе гарантирую.

— Не смей вот так лезть мне в голову! — вспыхнула Синистра. — Тебе никогда не говорили, что приличные волшебники себя так не ведут?

— Ну, я к ним, очевидно, не отношусь. Ты же посмотреть на меня не можешь, чтобы не вспомнить о том, что я был Пожирателем.

Аврора отвернулась, пытаясь успокоиться и не сорваться на него снова. После ссор становилось совсем плохо, помириться ведь возможности не было. Обиду приходилось проглатывать обоим. И по всей видимости, Снейпу приходилось даже хуже, потому что через несколько дней, делая вид, что стычки и не было, именно он начинал новый разговор. Вот и сейчас Северус перевел дыхание и невозмутимо продолжил.

— Меня беспокоит, что ты проводишь время с человеком, который выдает себя за кого-то другого. В следующий раз надень очки, чтобы я мог рассмотреть его лицо.

— Хорошо, — холодно сказала Аврора. Она понимала, Северус прав. Но это означало еще одну встречу, еще одну такую же пытку. Нападать друг на друга и огрызаться, а потом запереться у себя и задыхаться от отчаянья.

— Если не хочешь видеть меня, попроси Грюма навести справки о Грине. Он еще больший параноик, чем я. Этот перероет весь аврорат, но найдет.

Аврора снова почувствовала, как заводится: Северус продолжал читать ее мысли. Это невыносимо. Значит, он прекрасно знал, что она чувствует к нему. Захотелось в ответ сделать очень больно. А гарантированный способ задеть Снейпа она знала только один.

— Кстати, знаешь, по-моему, твой план провалился. Зря старался. Они по-прежнему лучшие друзья. К тому же, Поттер, похоже, успел не на шутку влюбиться в Грейнджер.

— Вот и прекрасно. Быть другом девушки, которую любишь, я уверен, незабываемо приятно, — с ядом сказал Снейп. — Ладно, про Грина я тебе сказал. Не хочешь иметь дело со мной, обратись к Грюму.

И он ушел, звучно хлопнув дверью. Чтобы прийти в себя после этого разговора ей понадобилось время. С каждой новой встречей что-то внутри раскалялось сильнее и на тушение пожара уходило все больше сил.

А потом в замке случился какой-то переполох. Директор при всех скандалил с Каркаровым в холле. Деканы и судьи турнира бегали как ужаленные. А ей в окно постучалась взъерошенная, уже хорошо знакомая сова. Том умолял о встрече. Аврора не чувствовала никакой опасности в этом человеке, и он никогда не просил ее в такой форме. Поэтому женщина, не раздумывая, накинула уличную мантию и, проверив, не забыла ли очки, направилась в Хогсмид.

То украшение она Тому так и не вернула, но и объяснять ничего не пришлось. Мужчина и не ждал никакой реакции. Подарок не был актом привлечения внимания. Молодой человек просто увидел эту вещь и подумал, что она должна подойти ей. О том, что такие поступки не совершают на ровном месте, он и не подумал: ему ведь уже сказали, что только дружба. Это удивляло. Грин казался ей человеком очень эмоциональным, но при этом он ничего не делал, чтобы добиться ее расположения.

С другой стороны, Аврору это полностью устраивало. Она использовала Тома. Ей катастрофически не хватало Снейпа, ведь раньше они встречались едва ли не каждый день. И теперь ей нужен был кто-то, кому принесут вторую чашку кофе. Аврора обычно даже слушала Грина вполуха. Главное, что место рядом с ней было занято. Правда, Том часто был в разъездах…

Периодически он присылал ей винтажные открытки из Рима, Берлина… Очень красивые. На обороте молодой человек всегда писал строки кого-то из магических поэтов, магловских литераторов не процитировал ни разу. Аврора знала, что писать ему в ответ бессмысленно. Командировки были, как правило, короткими, и совы не могли поймать адресата, а то, что она пару раз не пришла на встречу без предупреждения, его, похоже, не напрягало.

Том ждал ее в самом конце улицы. Аврора сразу поняла, что дело неладно. Она предложила зайти в кафе, но мужчина отказался, там он не сможет говорить. Вид у молодого человека был совсем не такой, как обычно. В глазах была видна паника, руки тряслись. Грин выглядел абсолютно беззащитным. Аврора, желая поддержать его, взяла за предплечье.

— Том! Как я могу вам помочь?

Вместо ответа он вдруг как-то по-детски крепко обнял Аврору, опустив голову ей на плечо. Она ответила, поглаживая его по спине. Это было очень, очень странно. Как, впрочем, и многое, связанное с Томом. А потом он зашептал:

— Я виделся с отцом… Он не должен был приходить… Я не хотел видеть его… никогда больше… — Аврора слушала, не понимая, что происходит. А Том все говорил и говорил о родителях. То, что с отцом у Тома была связана какая-то большая драма, Аврора поняла довольно давно. Он слишком часто упоминал его в разговорах и почти всегда в негативном ключе, хотя при этом отец явно служил для молодого человека образцом для подражания, его идеалом, если не богом. Взяв Тома под руку она увела его в сторону старого заброшенного сада в конце деревни. Там, в тени большого ясеня, они сели на старую скамью. Том не отпускал ее руку и, не умолкая, говорил. Аврора даже пожалела, что пришла. С другой стороны, ей нравился этот человек, и бросить его в таком состоянии не позволяла совесть, поэтому она слушала.

А потом Том неожиданно сказал:

— Я всегда мечтал убить его…

— Того, кого любишь, иногда хочется убить, — неудачно пошутила Аврора.

— Я не утрирую. Я уже планировал это когда-то давно. Я все думал, что произойдет, если его не будет… — голос Тома менялся. Искрящийся неподдельными эмоциями мальчик исчезал на глазах. — Можно было использовать яд или инсценировать несчастный случай. Но я хотел сделать это иначе. Своим желанием, своей магией. Мне казалось, что я тоже должен сделать это именно так. Иначе справедливость не восстановить… Я всегда следовал словам отца, его воле, его желаниям. Я старался все делать правильно и честно. Я был идеальным сыном, но все это не учитывалось. Этого было мало. Перед отцом я всегда чувствовал себя слабым. А в этом мире есть только один закон. Закон силы, вдохновленной волей к власти. Так сказал мне он. Именно таким и был мой отец. Вы не представляете, на что он был способен ради власти. Но я не смог… Я не был тогда свободен. Я был рабом. Пока отец сам не бросил меня в Азкабан. Смешно сказать, но именно там я получил свободу. И отец это понял, — теперь Том пугающе шептал, глядя даже не на Аврору, а куда-то перед собой. — Он двенадцать лет держал меня на цепи, только было уже поздно. Но я убил его не за это. Вы думаете, я убил отца из ненависти? Нет, он всего лишь мешал моим планам, а этого допустить было нельзя…

— Том, я не понимаю… — Авроре стало жутко, она не понимала, что происходит, но Том словно и не слышал ее, хотя все еще сжимал ее ладонь.

— Слишком долго я жил в страхе перед поцелуем дементора. Когда день изо дня надеешься, ждешь спасения и зовешь мать, то однажды понимаешь: ничто не может тебя спасти. Я перешел самую последнюю грань отчаянья и обрел за ней свободу.

Аврора незаметно сжала в кармане палочку. Том был безумен, теперь она ясно это чувствовала. Что произошло, и о чем он говорил, она не знала, но слушать это явно было опасно. Аппарировать нельзя, Том держал ее за руку. Но послать патронус Северусу она сможет. Бывший любовник, правда, никогда не видел ее патронус, а передавать звуковые послания она не умела. Но он должен догадаться, просто обязан… А что сделает Том? Сможет ли она защититься? А если он аппарирует с ней куда-нибудь? Молодой человек тем временем заметил ее напряжение.

— Вы боитесь меня, Аврора? — он отпустил ее руку. — Не стоит, я не причиню вам вреда. Вы сразу понравились мне. С того первого утра, когда вы сидели напротив залитого солнечным светом окна и был различим только ваш силуэт. Потом уже я увидел вас всю… — Том легко провел указательным пальцем по губам женщины. Ему хотелось поцеловать ее, но он не стал. Она ведь запретила. — Я позвал вас, чтобы попрощаться.

Договорив, Том как-то странно посмотрел на Аврору. А потом улыбнулся. Однако в глазах его так больше и не появилось тех юношеских озорных искр. Их место заняла холодная решимость и печаль.

— Все мерзостно, что вижу я вокруг… Но как тебя покинуть, милый друг! — Том еще раз улыбнулся, процитировав Шекспира, и поднялся со скамьи. — Прощайте, Аврора.

Сделав пару шагов, он с хлопком растворился в воздухе. А женщина еще какое-то время сидела, тяжело дыша, на скамье.

Вернувшись в замок, Синистра поняла, что так и не надела очки при встрече с Томом. Да и показывать это воспоминание она никому не хотела. Милый, веселый Том был болен. Однако утром, поймав в учительской Грюма, она попросила его навести справки о некоем волшебнике из Министерства по фамилии Грин. Аластор коротко расспросил ее и согласился. Однако информации он не нашел. А приятный молодой человек со светлыми прямыми волосами и веснушчатым лицом больше не появлялся в окрестностях Хогвартса.

— Что вы себе позволяете, Диггори! — крайне раздраженно бросила профессор Синистра. — То, что у вас на носу выступление на Турнире, не позволяет вам с мисс Чанг срывать занятие. По минус пять баллов с Пуффендуя и Когтеврана!

Аврора в сердцах бросила очки на стол. Ученики в классе притихли. Седрик озадаченно уставился на преподавательницу, не понимая, чего она взъелась. Он был не виноват, вел себя как обычно. Чемпион Хогвартса весь год едва ли не целовался со своей китаянкой на занятиях по астрономии (тем более, это был самый романтичный предмет в школе, особенно во время ночных практических занятий). Да и преподавательница никогда не возражала, ведь учились они оба хорошо.

Синистра действительно считала, что раз на вопросы ребята отвечали без запинки и с легкостью справлялись с контрольными, то и пусть себе сидят в обнимку. Поначалу смотреть на влюбленных подростков было даже в радость. Она видела начало их романа. Это было заметно по тому, как постепенно сокращалось расстояние между их руками на парте. Где-то зимой, в районе декабря, Диггори и Чанг, видимо, стали встречаться. Чжоу была левшой, поэтому на контрольных они с тех пор сидели, держась за руки... правой за левую. В одинаковых позах, склонив головы, подростки заполняли звездные карты. Оба юные и красивые. Выглядело так, словно парочка позировала для рекламной фотосессии к четырнадцатому февраля: две половинки. Впрочем, эти двое все делали безупречно, будто продумывая каждое совместное движение.

Вот Синистра видит их перед занятием среди толпы пятикурсников. Седрик легко подхватывает девушку и сажает на высокий подоконник. У Чанг чуть задирается юбка, демонстрируя трогательные девичьи коленки, а Диггори непринужденно прислоняется к стене. Солнечный свет подчеркивает идеальный силуэт его лица. Парень восхищенно смотрит на нее снизу вверх. Девушка смеется, кокетливо заправляя прядь черных блестящих волос за ушко... Красота!

Но это было осенью...

К концу весны Аврору раздражало любое проявление чувств у школьников, особенно если подростки распускали руки. А так как Седрик и Чжоу почему-то всегда оказывались на виду, их поведение особенно мозолило глаза. И Аврора невольно занижала обоим баллы. Ей было самой гадко от такой мелочной мести мирозданию за разбитое сердце, но, видимо, с кем поведешься... С Томом она тоже больше не встречалась. Даже диковинное украшение убрала подальше.

Из статуса любимой учениками астрономички Синистра перешла в разряд "очкастых стерв с недотрахом". А очки женщина действительно стала носить постоянно. Так оказалось и вправду удобнее. Да и видно издалека, кто идет...

Зато трепетное трио Гарри, Гермионы и Рона раздражало Аврору, как ни странно, меньше. Судя по тому, что она наблюдала на своих занятиях, ребята так ни к чему и не пришли. Поттер и Грейнджер только и обменивались взглядами, хотя Синистра впервые поймала себя на мысли, что Гермиона действительно дочь Северуса. Девчонка ведь точно знала, что парень к ней неровно дышит, но положение вещей ее, похоже, устраивало. Мальчика со шрамом отличница держала на расстоянии, хотя постоянно кидала в его сторону недвусмысленные взгляды. Но, возможно, профессор астрономии просто сгущала краски. Иногда в ней говорила обида на бывшего любовника.

Нет, конечно, глупости! Все у этих детей было невинно и взаимно, только Гарри вел себя уж слишком нерешительно. Видимо, после первой неудачной попытки ему будет очень непросто начать что-то во второй раз. Хотя, если создать подходящие условия...

И в конце мая Аворора из вредности разбила четвертый курс на пары, назначив каждому тему для самостоятельных астрономических наблюдений. Подростки пришли в восторг, решив, что это практически второй Святочный бал. Дети даже начали меняться парами. Разве что ни Гарри, ни Гермиона и не думали выбирать себе других партнеров. Однако радоваться было рано. Отчаянная затея обернулась большими хлопотами. Мало того, что школьникам пришлось выписывать допуск для пребывания на Астрономической башне после отбоя и составить график, но и привлечь для помощи мистера Филча. Самой Синистре торчать там каждую ночь с очередной парочкой не хотелось.

Внезапный курсовой проект послужил поводом для препирательств и в учительской. Коллектив единогласно счел провокационное задание молодой преподавательницы легкомысленной глупостью, которая лишь значительно усложнит учебный процесс в последние недели года. Зато ушлые старшекурсники потребовали такого же романтического развлечения и для себя.

В какой-то момент Аврору в коридоре поймал Снейп и зловеще прошипел на ухо, чтобы она перестала идиотничать и строить из себя святого Валентина. Аврора чуть не врезала ему на глазах у школьников. А еще отметила про себя, что выглядел Северус ужасно. Слизеринский декан еще сильнее похудел и осунулся, хотя казалось, что такое уже невозможно.

Но ничего, до конца учебного года совсем чуть-чуть! Очень скоро Аврора покинет замок навсегда. А до тех пор успеет провернуть свою маленькую женскую месть. Но, видимо, романтика и гены Снейпа оказались вещами совершенно несовместимыми, потому что накануне очереди Поттера, Грейнджер задержалась после урока и попросила преподавательницу освободить парня от ночного занятия. У него, мол, Турнир на носу. Гарри и так мало спит, его, бедного, даже от экзаменов освободили... Профессор астрономии изумленно смотрела на это кареглазое создание, которое в четырнадцать лет думало явно о каких-то глупостях. А Гермиона продолжала распекаться, как Гарри устает...

Но девочка не преувеличивала. Поттер посвящал занятиям все свободное время. Правда, Гермиона не уточнила, что делал он это не один. Все заклинания друзья отрабатывали сначала втроем, но, по мере приближения экзаменов, Гермиона здраво рассудила, что Рону надо не забывать и о своей учебе. А она такую нагрузку вполне потянет...

Рону было обидно. Готовиться к экзаменам рыжему совершенно не хотелось, а осваивать различные заклинания с Гарри и Гермионой было здорово. Он даже начал мечтать, как они втроем после Хогвартса станут знаменитыми аврорами! Убойной командой мракоборцев! Лучшей за все времена! Но отличница была права... сначала нужно сдать экзамены... Так третий друг был тактично отодвинут в сторону, и Гарри с Гермионой остались, наконец, вдвоем...

Ей очень нравилось проводить с Гарри время. Но в чем-то профессор астрономии, увы, оказалась права. Девочка не без удовольствия подмечала все трогательные знаки того, что Гарри к ней сильно неравнодушен. Правда, Гермионе не хотелось мучить парня, однако игра в "случайные прикосновения" оказалась куда приятнее поцелуя на Черном озере. Грейнджер теперь все время чувствовала себя такой же неотразимой, как на Святочном балу, хотя ей не приходилось по нескольку часов наводить марафет. Гарри ведь и так смотрел на нее, будто она была самой красивой девчонкой в Хогвартсе.

Увы, все немного портила врожденная склонность Гермионы к анализу. Девочка хотела докопаться до логики там, где искать ее было бессмысленно. Но в этом она пошла в мать. Миссис Грейнджер была женщиной недалекой, не способной ни на самостоятельные мысли, ни на сильные чувства. Она могла только систематизировать и запоминать. Даже в стоматологии миссис Грейнджер очень быстро отошла от лечебной практики, переучившись на делопроизводителя. Собственно от матери Гермиона когда-то и услышала вычитанную в одном из дамских романов глупость о том, что люди делятся на тех, кто любит и позволяет себя любить. И, впервые столкнувшись с настоящими чувствами, отличница озадачилась самоидентификацией. По всем признакам выходило, что она, к сожалению, относилась ко второму типу...

Но, тем не менее, жизнь казалась невероятно прекрасной!

А сам Гарри в кои-то веки перестал ждать окончания этого дурацкого турнира. Ему было так хорошо с Гермионой, что большего и желать не надо. Лишь бы это не заканчивалось... Немного неудобно было только перед Роном, но в его присутствии ребята почему-то постоянно ссорились, а без Уизли и повода не находилось!

Правда, по мере приближения двадцать четвертого июня волнения усиливались. А тут еще на последнюю учебную неделю пришлись эти идиотские самостоятельные астрономические наблюдения.

Ничего романтичного в том, чтобы ночью торчать на башне под присмотром Филча, Гермиона не видела. Поэтому, вопреки своему принципу не перечить учителям, девочка и отправилась на серьезную беседу с профессором Синистрой. Она должна убедить учительницу освободить от этой ерунды Гарри Поттера, чего бы ей это ни стоило.

Однако профессор астрономии была непробиваема, хотя прежде казалась гриффиндорской отличнице вполне адекватным человеком.

Наказаны в итоге оказались все трое. Вечернее наблюдение за звездами состоялось по расписанию. Только мистер Филч неожиданно покинул замок по каким-то неотложным делам, и выйти на дежурство пришлось Синистре. Аврора предусмотрительно не мешала, сидя в самом дальнем углу и читая под люмосом. И все бы ничего, если бы вскоре на Астрономическую башню за каким-то дьяволом не заявился Снейп.

— Профессор Синистра? — наигранно удивился декан Слизерина — Можете отправляться спать. Так как мистер Филч занят сегодня моим поручением, я прослежу, чтобы Поттер и Грейнджер ненароком не сломали себе шеи.

Синистра прекрасно поняла, что сделал это бывший любовник нарочно и, конечно же, уходить отказалась. Битые полчаса они спорили, кто из них должен остаться. Ребята забросили наблюдения, изумленно наблюдая за перепалкой учителей, которые едва ли не орали друг на друга. Впрочем, вскоре подростков осадил Снейп. Разъяренный профессор зелий подошел к четверокурсникам и со злостью ткнул палочкой в их карты. Пергаменты на мгновение засветились голубым светом.

— В отличие от профессора Синистры, я не намерен торчать с вами до рассвета. У вас десять минут на окончание работы. На одиннадцатой, если вы не покинете смотровую площадку, пергаменты сгорят.

— То есть у нас даже меньше десяти минут?.. — в ужасе выпалила Гермиона (за что Гриффиндор тут же лишился баллов) и бросилась заполнять карту.

Гарри с лютой ненавистью смотрел на Снейпа. Стоило этому человеку появиться в поле зрения, парень и думать ни о чем больше не мог. Все затопляла слепая, растущая с каждым разом ненависть. Гарри даже о девушке забыл, которая тем временем закончила со своей картой и втихаря перешла к его записям. Негативные эмоции настолько зашкаливали, что гриффиндорец, теряя предусмотрительность, даже не пытался избежать зрительного контакта с легилиментом. Хотя все равно в душе не было ничего кроме злости.

Профессор зелий, напряженно пройдясь по площадке, остановился у парапета. Встретившись с Поттером взглядом, он с откровенным презрением и мерзким превосходством скривил губы. Словно именно это Северус и надеялся увидеть в сознании мальчишки: только глупость, злость и агрессию. Правда, на этот раз было кое-что еще.

Гарри догадался, что личная жизнь профессора зельеварения дала капитальную трещину. Натолкнувшись на эту мысль, слизеринский декан отвернулся. А гриффиндорец представил, как здорово бы было сейчас столкнуть Снейпа вниз... Хотя, на самом деле, Гарри не желал никому смерти.

Примерно такую же фантазию лелеяла и профессор Синистра. Правда, понимая, что в этом случае сразу же прыгнет следом.

До окончания учебного года оставалось всего ничего. Аврора не собирала вещи, но много раз представляла себе, как медленно и аккуратно складывает платья в большой красный чемодан, спускается, пересекает школьный двор и аппарирует неизвестно куда. На этом месте планы обрывались. Новую работу женщина не то что не нашла, а даже не пыталась искать. Зато придумала красивое оправдание, которое одобрила бы только Трелони: сначала следует распрощаться с Хогвартсом! Иначе на новом месте появятся якоря к этой истории. Надо дождаться июля. А там... пусть все случится так, как предначертано.

— Гарри! У тебя все получится! Сделай их всех! — крикнул Рон вслед уходящему в лабиринт другу.

И стоило Гарри исчезнуть за высоченной живой изгородью, Гермионе стало очень холодно. Она осознала, что теперь ей предстоит неизвестно сколько ждать, не представляя, что там происходит. Во время первого испытания с драконом она видела, что делал Гарри. Второе испытание Гермиона проспала, да и волноваться тогда не стоило. К третьему туру они вместе готовились больше двух месяцев и сделали все, что могли! Парень был готов. Но почему же сердце защемило от дурных предчувствий?

Вечер был холодным, с пронизывающим, нехарактерным для июня ветром. Багряный закат сменился облачными сумерками. Заморосил дождь. На мгновение Гермиона подумала: что, если Гарри никогда не вернется?

Это была очень, очень глупая мысль! Ничего не могло произойти! Дамблдор ведь здесь! Он никогда не допустит, чтобы кто-то пострадал… Дамблдор самый великий волшебник!

На трибунах публика веселилась и шумела. Кто-то запускал хлопушки. Видимо, все чемпионы зашли в лабиринт, но Гермиона этого даже не заметила. Нет, находиться здесь было невозможно, ни один человек не разделял ее необъяснимой иррациональной тревоги. Даже Рон, рьяно обсуждавший с Симусом квиддич!

И Гермиона стала пробираться вниз, к арене, туда, где находился вход в лабиринт. Это удалось ей не сразу. Трибуны были забиты до отказа, к тому же на середине пути ее перехватили близнецы. Рыжие пакостники каким-то чудом протащили на стадион рюкзак, доверху забитый бутылками со сливочным пивом. Приторговывали парни или просто отрывались, Гермиона не поняла, ей было все равно. А близнецы решили, что занудная отличница собралась их заложить. Но ей было не до них.

Внизу лабиринт был отделен от трибун невысоким забором. Гермиона огляделась. За входом никто не следил. МакГонагалл и Флитвик патрулировали периметр метрах в двухстах. Судьи увлеченно болтали. Кажется, все были заняты. Неужели никто не замечал этого?

Гермиона не знала, что ей двигало. Сильное, незнакомое ей прежде чувство влекло вперед. Сопротивляться было бесполезно, и она с легкостью перелезла через забор, жалея, что не прихватила мантию-невидимку. Гарри с собой ее взять тоже отказался, дурак такой! Но, похоже, девочку никто не заметил, и Гермиона рванула ко входу. Однако в паре метров от лабиринта поскользнулась, упав в грязную жижу.

Нет, она не поскользнулась! Судя то тому, что не выходило встать — ноги словно связаны, — сработало чье-то заклятие.

— Куда ты так торопишься? — рявкнул профессор ЗОТИ и за волосы поднял девочку. Гермиона вскрикнула, но гул трибун не донес ее голос до судейского стола. — Я тебе покажу, как нарушать правила!

— Уберите руки от ученицы! — громко проговорила Синистра, направив на Грюма палочку. Нервы у нее были совсем ни к черту, и женщине ужасно хотелось проклясть хоть кого-нибудь. А тут такой повод!

Авроре дела не было до Турнира, но высидеть этот час (или вдруг два?) с коллегами она не могла. Ведь Северуса там на этот раз не было. Поэтому она прогуливалась вдоль трибун, выискивая его глазами. Так преподавательница астрономии и заметила Гермиону, которая полезла через ограждение, а ведь на нем стояла мощная защита от школьников…

— Опустите палочку, Аврора, — как-то странно сказал Грюм. Но хватку сменил и держал теперь школьницу не за волосы, а за руку. — Или вы собираетесь напасть на меня? Это в духе человека, симпатизирующего Пожирателям Смерти, — Гермиона широко распахнула глаза, уставившись на учительницу.

— Вы бредите, профессор Грюм. Но если вы немедленно не отпустите девочку, я клянусь, что опробую на вас то, чему вы в этом году учили детей. И посмотрим, чьи действия суд сочтет более недопустимыми.

Неожиданно в холодном взгляде старика проскользнуло восхищение. Аластор едва заметно улыбнулся и толкнул Грейнджер к Авроре, так что девочка снова едва не упала, но Синистра успела поймать ее и, не спуская глаз с Грюма, увести прочь.

— Ты цела, милая? Проводить тебя к мадам Помфри? Я не уследила, не проклял ли он тебя… — Аврора вытерла брызги грязи с лица Гермионы. Спрашивать, что четверокурсница планировала делать в лабиринте, женщина не стала. Это и без того ясно.

— Все в порядке, спасибо… — смущенно сказала Гермиона, дрожа от холода. Она почти промокла. — Вы не знаете, скоро это все закончится?

— Не знаю, — с искренним сожалением проговорила Аврора, — Пойдем, посидишь тут со мной в первом ряду.

И Синистра отвела ее назад к трибунам, где зачем-то ошивался Драко с компанией. Парни заржали, увидев забрызганную грязью гриффиндорку. Малфой открыл было рот, явно собираясь блеснуть очевидной гнусной остротой, но не смог выдавить из себя и звука, хватаясь за горло. Слизеринцы синхронно выхватили палочки. Синистра обернулась и увидела по другую сторону полноватого однокурсника Гермионы. Видимо, Лонгботтом тоже заметил, куда направилась девушка и последовал зачем-то за ней, однако перебраться через ограждение не смог…

— Палочки опустить! — рявкнула астрономичка, оглядываясь то на одного, то на других. Драклово дерьмо, а не вечер! Да еще и дождь усиливался. Гермиона тем временем снова попыталась улизнуть, так что Синистре пришлось схватить ее за руку. — Марш назад на свои места! Пока я не притащила сюда ваших проклятых деканов! Чтоб духу вашего здесь не было. А не то узнаете, что бояться стоит не только профессора Грюма!

Драко явно хотел возразить, так как голос ему никто не вернул, но Крэбб с Гойлом, оценив разъяренный вид преподавательницы, потащили его прочь.

— Можно я пойду с Невиллом, профессор Синистра? — спросила Гермиона, которая, похоже, еще надеялась пробраться в лабиринт.

— Нет, ты подождешь своего Гарри со мной. Я за тебя отвечаю, — Аврора не знала, почему она ляпнула это. Благо краснеющая девочка не обратила внимания на последнюю фразу. Зато Авроре захотелось проклясть себя пыточным. Вот она и сказала вслух то, о чем не хотела даже думать. Без тени корысти она опекала его дочь, пусть даже Северус и не любил эту девочку.

Дождь усиливался, и Аврора благодарила небеса за непогоду, потому что на мокром лице не заметны слезы.

Снейп сидел позади Дамблдора в глубокой задумчивости. Он видел все, что произошло у входа в лабиринт и, конечно же, понял, почему Синистра бросилась за Грейнджер. Но все равно не ожидал такого. И теперь он не мог перестать думать об Авроре. Дважды над лабиринтом появлялись красные вспышки. Чемпионы при странных обстоятельствах выбывали из соревнования, а Северус все думал о женщине, которая, не задумываясь, бросилась выручать его дочь. Хотя Авроре всегда было плевать на школьников.

Он думал о ней, пока в глазах не потемнело от резкой, давно забытой, обжигающей боли в левом предплечье.

Это произошло. Нет, паники не было, он знал, что это случится, но тело все равно ощущалось как чужое. Снейп тяжело поднялся с места и подошел к краю арены, где Дамблдор беседовал с Бэгменом о какой-то чепухе. Отсюда Северус снова увидел Синистру. Она сидела с Гермионой напротив входа в лабиринт и что-то рассказывала девочке.

Аврора до последнего надеялась, что этого не произойдет…

Директор Хогвартса, заметив слизеринского декана, посмотрел ему в глаза. Снейп не произнес ни слова, но лицо директора изменилось, через пару мгновений старик кивнул. Северус отвернулся и снова посмотрел на Аврору. Очевидно, стоило поставить ее в известность, но он не мог. Бывший Пожиратель Смерти думал, что когда это произойдет, все для него изменится и потеряет смысл. Останется только одна его клятва, данная когда-то самому себе. Но Северус ошибся. Он смотрел на женщину, что сидела рядом с его дочерью, и больше всего на свете хотел, чтобы она так ни о чем и не узнала. До ее отъезда, должно быть, оставалось несколько дней, и, зная ее характер, Снейп не сомневался: она сбежит на континент. И так будет лучше.

Но женщина обернулась и, наконец, заметила его. В ее глазах стояли слезы. Так они и смотрели друг на друга, не в силах отвернуться. Пока трибуны не взвыли.

Гермиона подскочила с места. У края лабиринта на земле появились фигуры двух мальчиков. Теперь уже ничто не могло остановить девушку. Гриффиндорка бросилась через ограду к Гарри. Да и защита сама исчезла после появления победителя. Синистра бросилась за ней.

Гарри приземлился на спину. Рядом в какой-то неестественной, изломанной позе лежал второй чемпион Хогвартса. Синистра сразу догадалась, что это значило, хотя судьба миловала: прежде Аврора никогда не видела мертвецов. Догнав Гермиону, она схватила ее, не подпуская ближе в наивном порыве защитить девочку от суровой правды. Но та изо всех сил вырывалась. Ее отчаянное желание узнать, что с Гарри, было сильнее любых запретов. И Аврора отпустила ее. Грейнджер бросилась на землю, обнимая так и лежавшего на земле парня, потом ее кто-то оттащил. Над чемпионами склонились Дамблдор и Фадж.

Второй мальчик был мертв… Тот самый подросток, который так раздражал Аврору последние месяцы… кажется, на последнем занятии она и вовсе выставила его из класса. Теперь все это казалось ничтожным и бессмысленным. Женщина подошла ближе, заглядывая в пустые, стеклянные глаза юноши. Это казалось невозможным… он был так молод.

Вокруг суетились люди. Ее грубо отпихнул в сторону Грюм, кажется, бросив, чтоб убиралась отсюда, но Синистра и с места не могла сойти. Она не видела, как Гарри подняли на ноги, не заметила, кто и куда его увел.

Аврора видела только Седрика, пока толпа окончательно не оттеснила ее в сторону. Посмотреть на смерть хотелось многим, а новость о том, что один из чемпионов погиб, мгновенно разлетелась по трибунам.

Чанг рыдала на плече у подруги. Женщина поймала себя на мысли, что зря китаянка не плачет у него на груди, выглядело бы красиво. Но Чжоу не могла прикоснуться к холодному телу своего парня. Синистре в очередной раз стало гадко от собственных мыслей, и она развернулась, чтобы уйти.

Аврора пробиралась назад, всматриваясь теперь уже в лица людей, спешащих узнать, что случилось. На каждом из них читались ужас и любопытство, смешанные в разных пропорциях. Но, так или иначе, смерть привлекала каждого.

Только у края арены Аврора увидела двоих подростков, не рвущихся на поле. Того самого полноватого мальчика с Гриффиндора гладила по руке блондинка с Когтеврана с отстраненным взглядом. Аврора догадалась, что оба они, видимо, и без того настрадались за свои тринадцать-четырнадцать лет.

Тем временем окончательно стемнело. Обойдя озеро, Аврора вернулась в Хогвартс. Казалось, в замке никто не спал. Ученики группами сидели по пустым классам, кто-то пришел в Большой зал. Никому не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Деканам явно было не до дисциплины, а старосты, при всем авторитете, не справлялись с ситуацией.

Аврора тоже не смогла уйти к себе и, побродив по коридорам, направилась в учительскую. Ее терзали мысли о мальчике со стеклянными глазами. К счастью, в учительской были люди. Флитвик утешал плачущую Помону Спраут. Она держалась, пока говорила с родителями Седрика, но, оставив их наедине с сыном, не выдержала.

— Поверить не могу, что это был Барти, — вздохнул Флитвик. — У меня и мысли не возникло за весь год. А ведь он учился, кажется, всего на два курса младше Северуса.

Имя мужчины, который был Авроре не безразличен, вывело ее из оцепенения, и она прислушалась.

— Даже Дамблдор ничего не заподозрил, — всхлипывая произнесла Помона. — А он знал Аластора много лет.

— С другой стороны, ничего удивительного, — продолжил Филиус. — Я прекрасно помню Барти. Один из лучших студентов Слизерина за все годы, что я тут преподаю. Двенадцать СОВ в Хогвартсе, кажется, никто больше и не получал… Талантливый был парень.

Аврора почувствовала, как похолодели пальцы. О том, что Грюм был самозванцем, ей уже доложили. Но двенадцать СОВ…

— Филиус, я не понимаю вашего тона, — возмутилась Помона. — Этот человек, насколько я поняла Альбуса, пару месяцев назад убил своего отца. Причем прямо здесь! В лесу перед Хогвартсом!

— Слышал. И это, несомненно, вопиющее преступление. Как и то, что мистер Крауч много лет делал с собственным сыном, — ровным тоном проговорил Флитвик. Аврора давно заметила, что хоть Филиус и жил среди волшебников, кровь гоблинов сказывалась на его суждениях куда сильнее, чем могло показаться. Декан Когтеврана был далеко не добреньким карликом. Представления о морали у него были несколько необычные. — Барти был очень талантливым студентом. Я много занимался с ним в свое время, в общем-то, в свое удовольствие. Иногда он рассказывал мне об отце, хотя я никогда не спрашивал его. И это были истории далеко не прекрасной любящей семьи.

— Вы готовы поверить преступнику? — Помона изумленно посмотрела на коллегу.

— Ну, тогда он им еще не был, — пожал плечами Флитвик. — Да и не склонен был Крауч-младший ко лжи. Думаю, Азкабан сильно пошатнул его рассудок. А если, как, опять-таки, сказал Альбус, отец десять лет держал его в четырех стенах под Империо, то я не вижу в его судьбе ничего удивительного… Мне и тринадцать лет назад тяжело верилось, что этот мальчик участвовал в пытках Лонгботтомов, но доказательства были неоспоримы. Видимо, в тот момент что-то в Барти уже сломалось…

Аврора чувствовала, как земля уходит из-под ног. Этого не могло быть, но таких совпадений не бывает. Флитвик продолжал рассказывать о Барти, возможно, потому, что говорить о Седрике было еще больнее. Но, скорее, чемпион-пуффендуец, самый достойный ученик Хогвартса этого года, сильно напоминал ему некогда такого же блестящего и одаренного слизеринца Барти Крауча.

— Его увезли в Азкабан? — спросила через какое-то время Аврора.

— Пока вроде нет. Дамблдор держит его под арестом. А потом Азкабан, конечно…

Профессор астрономии поднялась с места и молча вышла. Ей надо было увидеть своими глазами. Она ни разу не заходила в кабинет профессора ЗОТИ при Грюме, но, конечно, знала, где он находится.

Теперь по пути ей уже никто не встретился. Видимо, старостам все-таки удалось навести порядок и загнать учеников в гостиные факультетов. Замок был пуст, и тем страшнее стало. Аврору окутывал леденящий душу липкий ужас. Но женщина шла вперед, уверенно держа перед собой палочку. Чувства безопасности больше не было.

Внезапно Аврора задохнулась от страха. Прямо над ней навис дементор, протягивая к ее лицу подобие руки с длинными, покрытыми струпьями, костяшками пальцев. Аврора зажмурилась, чтобы ничего не видеть и вспомнить хоть что-то хорошее, но последние недели ее жизни складывалась из малоприятных событий, а то, что она пережила сегодня, и вовсе выходило за грань… Лучшим воспоминанием за пять лет в Хогвартсе был ее роман со Снейпом, но боль от невозможности принять этого человека перекрывала все. И тут она вспомнила запах его волос, прикосновения его пальцев к коже…

Рука сама поднялась вверх: «Экспекто патронум!».

Отпустило!

Аврора открыла глаза. Серебристая сова, беззвучно хлопая крыльями, отгоняла от нее дементора.

— Оу, простите, дорогая! — послышался голос министра, появившегося вслед за дементором. — Я немного задержался и не успел уследить. Эта тварь сейчас вернется в Азкабан, приношу свои извинения.

Министр, как ни в чем не бывало, кивнул Авроре и пошел дальше. Дементор послушно последовал за ним. На плече Фаджа сидела небольшая серебристая рептилия. Его патронус был очень невелик, но, очевидно, этого хватало, поскольку настроение у министра держалось прекрасное.

Когда они скрылись за поворотом, Синистра, наконец, смогла взять себя в руки и пойти дальше. До кабинета профессора ЗОТИ оставалось всего ничего.

Дверь была распахнута. Это настораживало, но Аврора, не убирая палочку, двинулась вперед. Том много раз повторял, что не причинит ей вреда. Тем не менее, было страшно.

Она переступила порог.

В углу на стуле сидел тот самый Том. Только одежда на нем была другая… та, что носил Грюм, от этого молодой человек выглядел неряшливо и несуразно. Он не был связан, его руки безвольно висели вдоль туловища. Том-Барти никак не отреагировал на появление Авроры. Лицо его было полностью расслаблено. Абсолютно пустым, отрешенным взглядом Том, не моргая, смотрел перед собой.

Аврора отшатнулась и в ужасе вжалась в стену, осознавая, что произошло. Дементор… Мерлин, тот самый дементор, которого она встретила по пути сюда. Она опоздала всего на несколько минут! Аврора зажала рот рукой, из груди рвались рыдания, но слез не было. Подкатывала тошнота.

Если бы у нее был хоть какой-то шанс спасти его, она сделала бы это не задумываясь. Хотя сомнений во всех совершенных им преступлениях не было. Но так нельзя… Возможно, она и сама попала бы под бдительное внимание аврората, как человек, сочувствующий Пожирателям. Грюм был, оказывается, прав… Но так же нельзя!

В голове звучал голос Флитвика: «На распределении Шляпа предложила Барти на выбор Когтевран и Слизерин. И он предпочел последнее, так как обещалось, что Слизерин откроет ему путь к власти, а это именно то, чего хотел его отец. Хотя парень был рожден для моего факультета».

Сколько времени Аврора провела в кабинете профессора ЗОТИ, она не знала. Синистра вспоминала их встречи и его слова, то, каким он был смешным и трогательным, а потом перед глазами появлялось неживое лицо Седрика. Его убил не Барти, но так ли это было важно? Теперь все складывалось в единую картину, и ей было бесконечно жаль их обоих.

Наконец, она решилась подойти. Палочку Аврора так и не убирала, хотя он был хуже чем мертв и ничего не мог ей сделать. Лицо Тома-Барти выглядело теперь совсем молодо. Только все черты немного заострились, как у покойника.

Авроре захотелось прикрыть его неживые глаза. И она сделала это. Удивительно, но его кожа оставалась теплой. Тело ведь продолжало жить… А потом, следуя какому-то безумному порыву, женщина склонилась и поцеловала его в приоткрытые губы.

После Аврора выпрямилась и, почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась.

В дверях стоял Альбус Дамблдор.

Когда Дамблдор и остальные наконец покинули больничное крыло, мадам Помфри поставила перед Гарри еще один стакан с зельем сна без сновидений и наказала выпить на этот раз все до дна. Это было очень кстати. Пять минут назад Гарри был готов до утра орать во всю глотку, что Волдеморт возродился, лишь бы Министр Магии поверил. Но сейчас, когда голоса за дверью стихли, мальчик почувствовал нечеловеческую усталость. В голове стоял звон, сон не шел. Поэтому, когда мадам Помфри задвинула за собой ширму, парень послушно взял стакан с зельем и чуть не вскрикнул от неожиданности, увидев перед собой голову Гермионы Грейнджер.

— Извини, я не хотела тебя напугать… — тихо сказала девочка, полностью снимая с себя его мантию-невидимку.

— Как тебе удалось?.. — глупый вопрос, но ничего умнее Гарри не мог сказать.

— Ну, я сходила в спальню мальчиков и взяла твою мантию, — она села на его кровать и очень ласково улыбнулась. — У тебя там ужасный бардак, Гарри Поттер. Но я все-таки нашла ее. Иначе меня бы сюда не пустили.

Они замолчали. Гарри был ей рад, но после всего пережитого ему не хотелось больше говорить, а она словно ждала чего-то. Поэтому парень спросил:

— А где Рон?

— С родителями. Они ведь здесь… так что с ним все в порядке, он с семьей…

Она не сказала, что когда она увидела Рона в окружении семьи, ей стало настолько невыносимо одиноко, что она ушла в спальню, но и там не могла успокоиться. Ей хотелось спрятаться и забыться, а это не выходило.

Рон, хоть и уворачивался от назойливых ласк матери, но был ей рад. Ее любовь словно окутывала всю их большую семью какой-то волшебной защитной магией. Гермиона буквально это видела. Но как бы хорошо Молли Уизли ни относилась к однокурснице младшего сына, на девочку эта магия не распространялась. Рядом с ними она словно оказалась перед закрытой дверью теплого уютного дома в лютую непогоду. Гермиона была лишней. Что занятно, Гарри мать Рона воспринимала почти как родного сына, он ведь был сиротой, а Гермиону — нет. У нее все в порядке…

Однако сейчас ее собственные родители были слишком далеко. Да и окажись они рядом… ни мать, ни отец не поняли бы, что значил сегодняшний вечер. Мама бы испугалась, а папа велел бы немедленно собирать вещи и переводиться. И вместо поддержки она получила бы скандал и нервотрепку, потому что оставить друзей и перебраться в другую школу Гермиона не рассматривала как реальный вариант. Об этом не могло быть и речи! А родители не понимали, что значат для дочери друзья. «В новой школе найдешь новых», — вот что скажет мать, а спорить Гермиона не смела. Поэтому предпочитала скрывать.

Ее родители уважали друг друга, исправно заботились о дочери, но, возможно, природная холодность миссис Грейнджер мешала построить доверительные отношения с дочерью. Но поняла это Гермиона, только когда начала общаться с Джинни. До знакомства с младшей Уизли, она банально не представляла, что с родителями могут быть настолько близкие отношения. Молли Уизли была в курсе даже того, что Джинни с детства была влюблена в Гарри.

Миссис Грейнджер не знала о дочери практически ничего. А учитывая, что с одиннадцати лет девочка почти весь год проводила вдали от дома, самым близким человеком для Гермионы стал Гарри. И тут она подумала, что он ведь остался один в больничном крыле. Наверное, уже спит… но ей хотелось побыть с ним рядом. Не ради Гарри, а чтобы самой стало легче.

Девочка не сказала ничего этого вслух, а Гарри ни о чем не догадался. Но ему было хорошо от того, что она пришла.

А еще Гермиона хотела рассказать ему, как волновалась, как испугалась, что он не вернется, как пыталась бежать за ним, и все остальное тоже. Но поняла, что это ничтожно, по сравнению с тем, что пережил он. Это было видно по глазам Гарри, а считывать по взгляду эмоции Гермиона умела.

Они не знали, что сказать друг другу. А потом Гарри понял, что надо сделать. Он взял стакан с зельем и, выпив половину, предложил остальное ей. Гермиона улыбнулась и допила до дна. Жидкость была абсолютно безвкусной. Такими же должны быть и сны после зелья.

Гарри отодвинулся на край узкой кровати, и Гермиона, прямо в джинсах и свитере, легла рядом с ним. Сразу стало теплее. Поодиночке страшно, а вдвоем на одной кровати, закрытой со всех сторон ширмами, нет.

Их лица были очень близко. Они смотрели друг другу в глаза.

— Знаешь, я сейчас представила, что мы с тобой ночуем в палатке. Не в магической, а обычной магловской, — сказала Гермиона.

— Я никогда не ночевал в магловской палатке…

— Они снаружи такие же как волшебные, только внутри места хватает лишь для пары спальников. На волшебные палатки обычно наложены всякие защитные чары, а на магловские — нет. Это просто кусок ткани, но когда забираешься под него где-то в диком лесу, кажется, что ты в безопасности. Как дома.

Гарри улыбнулся. Он понял, о чем она. Ширмы закрывали их от внешнего мира, и можно было представить, что там, за ними, ничего и нет. Ни больничного крыла, ни Хогвартса, ни Волдеморта, ничего… есть только он и она, а остальной мир пусть лучше исчезнет.

— Да, — согласился Гарри. — Эти ширмы как стены крепости.

И Гермиона почему-то продолжила рассказывать про то, как ходила в поход с родителями в детстве. Это было совсем не то, что она думала рассказать ему, когда пробиралась в больничное крыло, но Гарри улыбался, слушая ее.

— Ущипни меня, только посильнее, — неожиданно попросил Гарри.

— Зачем? — удивилась она, но сразу же догадалась… зелье начинало действовать, и они засыпали.

— И ты меня!.. Эй! Больно, Гарри Поттер! — Гермиона засмеялась, а потом зажала себе рот и оглянулась, как бы не пришла мадам Помфри.

— Извини…

— Шучу! Вот тебе за это!

Теперь засмеялись они оба.

— Не хочу засыпать, — зевая, призналась Гермиона.

— И я не хочу, — Гарри не думал, что такое возможно, но рядом с ней на время он забыл о Волдеморте.

— Интересно, есть же наверное антидот… Надо узнать… — пробормотала Гермиона.

— Предлагаешь сварить его в туалете Плаксы Миртл?..

— Сначала придется стащить ингредиенты…

— Зачем мы вообще это выпили? — спросил Гарри.

— Затем, что ты сначала делаешь, а потом думаешь, — ласково сказала она.

Веки тяжелели, но он понимал — закроешь глаза и сразу уснешь. И Гарри боролся со сном, сколько мог.

— Послушай, Гарри Поттер… — заплетающимся языком сказала девочка… — Я теперь всегда буду рядом, слышишь? Я не допущу, чтобы ты еще хоть раз отправился в лабиринт один… Ты понял?

Но Гарри уже спал.

Когда спустя некоторое время за ширму заглянула мадам Помфри, она обнаружила мирно спящих мальчика и девочку. Они лежали на одной кровати в симметричных позах, лицом к лицу, соприкасаясь лишь согнутыми коленями и кончиками пальцев.

Тем временем несколькими этажами выше никто и не думал спать. За беседой Альбуса Дамблдора с неприметной учительницей астрономии наблюдали портреты всех директоров Хогвартса.

Альбус начал издалека, попросив ее рассказать о знакомстве с Краучем. Скрывать Синистре было нечего, и Аврора выложила все, рассматривая сумерки за окном. По мере рассказа она поняла, что даже рада проговорить все вслух. Все вставало на свои места. С той ночи, когда Барти убил отца, Том больше не появлялся. Видимо, это действительно было первое совершенное им убийство. Поэтому он и был так потрясен в тот вечер… Аврора не смотрела в глаза директору, но тот словно и без легилименции улавливал настрой ее мыслей.

— Что ж, я рад, что есть люди, способные увидеть проблески света даже там, где большинство видят только непроглядную тьму, — мягко сказал Альбус. — Вы знаете, что случилось с родителями Невилла Лонгботтома, Аврора?

— Да, но…

— Никто не заслужил того, что произошло с Барти, — закончил за нее директор. — Вы сочувствуете ему. Это вполне естественно, тем более, с вами он был тем юношей, которого мы все знали во время его учебы в Хогвартсе. — Дамблдор ненадолго замолчал, но Аврора так и не заговорила. И глаза не подняла. — Волдеморт сломал не одну жизнь. И жизнь блестящего студента Хогвартса Бартемиуса Крауча Младшего тоже на его счету. Как и многих других талантливых волшебников.

Тут директор случайно попал в точку, потому что на ее глазах блеснули слезы. Правда, подумала она только об одном очень талантливом человеке. Но Дамблдор уже пустился в душещипательное повествование о волшебниках, павших в бою с Волдемортом. Особенно трогательным был рассказ о Лили Эванс и Джеймсе Поттере. Аврора не знала эту историю. В это время она жила во Франции, туда о происходящем в Англии доносились лишь отголоски. Да и не сильно ее все это интересовало прежде.

Затем Альбус вкрадчиво спросил, слышала ли она об Ордене Феникса. А когда женщина помотала головой (она действительно и об этом ничего не знала), принялся рассказывать о деятельности организации, однако Синистра невежливо перебила директора.

— Если вы говорите мне это, чтобы завербовать, то мой ответ «нет». Я не хочу участвовать ни в чем подобном. Меня это не касается.

Директор недовольно поджал губы. Это касалось всех и каждого, и ее в первую очередь. И то, что женщина симпатизировала Пожирателю Смерти, пусть и под маской другого человека, было прямым поводом не упускать ее из вида, а лучше для надежности связать клятвой.

— Позвольте я все-таки расскажу вам немного об Ордене Феникса, — и старик продолжил. Аврора слушала молча, уставившись в пол, но когда директор перешел к тому, что в Ордене половина преподавателей Хогвартса, и упомянул Снейпа, она пораженно уставилась на директора. Благо сразу же опомнилась.

Она не поверила! Такого не могло быть! За много лет Северус ни разу не упоминал, что он двойной шпион. Она так долго смирялась с тем, что он Пожиратель Смерти, а дело обстояло куда сложнее. Альбус ее реакцию воспринял иначе и принялся доказывать, что он доверяет Снейпу, и у него есть основания не сомневаться в его преданности. Аврора скептически приподняла бровь. Вряд ли Альбус знал Северуса так хорошо, как она. Синистра никогда бы не поверила, чтобы бывший любовник откровенничал с директором. А она, ох, как сомневалась в лояльности Снейпа.

— Северус — несомненно сложный человек, — продолжал свои елейные речи Альбус, — но это не означает, что он на стороне Волдеморта.

Но Аврора не поддавалась. Снейп был до мозга костей слизеринцем, так что никто не знает, на чьей он стороне.

Разговор зашел в тупик. К счастью, их прервал стук в дверь, и директор, обещав вернуться к этой трудной беседе, отпустил женщину.

За дверью она нос к носу столкнулась с Северусом, но перемолвиться и словом не удалось. Его ждал директор. И Аврора вышла на улицу. Облака рассеялись. Ночь была ясная и удивительно холодная для июня. Но согреваться магией она не стала. Женщина в одиночестве бродила по школьному двору, пытаясь понять, меняли ли что-то слова директора. Нет, не меняли…

А потом она увидела, как двое волшебников отконвоировали за территорию школы тело Барти. Аврора вспомнила взгляд неживых глаз. Интересно, что происходит дальше с телами подвергнутых поцелую дементора. Скорее всего, их помещают в одну из камер в ожидании естественной смерти от истощения. Вряд ли их кормят… Аврора вспомнила об отце Барти и почему-то представила, как он забирает тело сына, чтобы эльф дома поддерживал в этом призраке жизнь.

Нет, теперь ей было абсолютно все равно, на какой стороне находился Северус.

Окончательно замерзнув, Аврора вернулась в замок и машинально направилась к лестницам, чтобы подняться к себе. Но, уже взявшись за поручень, остановилась, на мгновение задумалась и бросилась вниз, в подземелья. Она собиралась сделать это еще до разговора с Дамблдором, но теперь и сомнений не оставалось. Плевать на все. Плевать на то, что будет. Плевать на то, кем он был и, возможно, оставался. Все это стало неважным после встречи с пустыми глазами мальчика по имени Седрик и мужчины по имени Том.

Не стучась, Аврора распахнула дверь. Снейп стоял у холодного камина, нервно крутя в руках палочку. Судя по удивленному взгляду, Аврору он не ждал.

Она смотрела на него пару секунд, а потом, не снимая очки, бросилась к нему. Северус только и успел, что отложить палочку и крепко прижать ее к себе, сразу же грубо и жадно целуя. Совсем не так, как она учила его столько лет. А так, как диктовали его желания.

Аврора не возражала, сейчас и это не имело значения.

Отвечая на эти дикие поцелуи, она срывала с него идиотскую мантию, полностью разделяя неистовое желание. Снейп приподнял ее и понес к столу. Она не успела изумиться, как ему удалось это с такой легкостью. Только со всей силы вцепилась в его спутанные сальные волосы, покрывая поцелуями некрасивое лицо. Он зашипел от боли и, усадив ее на край стола, грубо убрал руки от своей головы.

И снова глубокий поцелуй.

Пытаясь усесться удобнее, Аврора свалила что-то на пол, раздался звон разбившегося стекла — стол был сплошь завален каким-то хламом. По такому назначению Снейп не использовал его уже несколько месяцев и, видимо, с тех пор и не убирался. Оторвавшись от ее губ, Северус глянул, что разбилось. А затем одним взмахом руки левитировал все, чем была завалена столешница, в воздух, но убрать куда-то не успел. Аврора, не желая и на секунду прерываться, притянула его к себе и продолжила целоваться по его правилам.

Перья, пергаменты, чернильницы, книги, студенческие эссе, пустые склянки из-под зелий и закупоренные полные, странные артефакты, несколько грязных чашек из-под кофе и куча других мелочей сомнительного назначения парили над ними, словно в помещении вдруг исчезла гравитация. Снейп, не отрываясь от ее губ, покосился на все это безобразие, но сделать что-либо с этим Аврора не давала, продолжая целовать, попутно раздевая.

Наконец, он вынудил ее откинуться на спину и несколькими движениями пальцев раскидал вещи по местам, а потом вернул взгляд к Авроре. Она тоже смотрела на него, не снимая очки, и манила к себе и мыслями, и телом. Снейп улыбнулся, проводя рукой по ее изгибам от бедра до шеи. Под его прикосновениями ткань платья расползалась, словно ее разъедала кислота, так что после ему осталось только распахнуть испорченное платье. Снейп даже взглядом не удостоил дорогой комплект нижнего белья, зато очень четко уловил в ее глазах обжигающую стыдом мысль о том, что, о, Мерлин, сегодня ужасно не подходящий для этого день… и, несмотря на все, что между ними было, ей неудобно, если он… Но Снейпа это не остановило. Он скривил губы и просто положил ладонь ей между ног. Аврора только и успела ахнуть, потому что белье попросту растворилось в воздухе под магией его рук. Не церемонясь, бывший Пожиратель Смерти скользнул рукой дальше, проверяя, готова ли она — на пальцах осталась смесь крови и возбуждения.

И он взял ее. Причем начал бывший Пожиратель Смерти так резко и грубо, что самому было больно.

За все время их романа они никогда не занимались любовью вот так. Аврора не смела возразить. Было очевидно, что ему это было нужно даже сильнее, чем ей. Тем более, ничего действительно ужасного он не делал. Так даже лучше. Хотя она впервые поймала себя на странной, пугающей мысли, что Северус был на самом деле не с ней. Но сейчас и это не имело такого уж значения. Она приподнялась, желая обнимать его и прикасаться всем телом… И даже кончив, он не спешил покидать ее тело, а еще какое-то время крепко прижимал ее к себе.

— Прости… — прошептал он, не смея заглянуть ей в глаза.

— Все в порядке…

Они замолчали на какое-то время, а потом он, наконец, спросил:

— Дамблдор говорил, что ты увольняешься?

Аврора только замотала головой, гладя его по волосам и застревая пальцами в спутанных прядях.

— Нет…

— Я не хочу, чтобы ты оставалась из-за меня, — тихо сказал он.

— Я остаюсь из-за себя, — печально улыбнулась Аврора. Он ведь действительно ни о чем ее так и не попросил. Это было только ее решение.

— Не лги себе, — мягко сказал Снейп. Да, о ее чувствах он, конечно же, знал.

— Не льсти себе, — слукавила она, притянув его к себе, и еще раз поцеловала. На этот раз так, как любила целоваться сама. — Я не смогу простить себя, если уйду.

Аврора провела рукой по его щеке, заглядывая ему в глаза, словно могла там что-то прочитать.

— Альбус пытался завербовать меня в этот ваш Орден Феникса. Я отказалась…

— Правильно.

— Можно я останусь сегодня у тебя? — Снейп кивнул и, наконец, чуть отстранился от нее. — Мерлин, ты правда в крови… — Аврора, смущаясь, опустила голову, но он тут же приподнял ее за подбородок и поцеловал в веки.

— Ничего страшного.

Аврора поймала его руку и поцеловала ладонь. А потом посмотрела на останки своей одежды.

— Где, кстати, мое белье?

— Видимо, его больше нет. Оно мне мешало, — Северус чуть улыбнулся и обернулся, ища глазами свою мантию, доли секунды, и он поймал ее на лету, а затем накинул на обнаженную женщину.

— Нет, мне все-таки придется вернуться к себе, — Аврора подумала об элементарных женских ухищрениях, которые точно не найти в его комнатах. А они ей сейчас нужны, особенно если она планирует остаться у него на ночь.

— Не глупи, ложись голой, как ты любишь, — он провел руками по ее плечам.

— Ты плохо представляешь себе последствия такого предложения. Утром, домовые эльфы, меняя белье, решат, что ты на нервах дефлорировал половину Хогвартса.

Снейп снова улыбнулся и в ответ просто поцеловал ее. Нет, то, что он был не из брезгливых, Аврора давно поняла, но не до такой же степени!

— Мне нужно в душ. Просто подожди меня. Все решаемо. Это действительно ерунда.

Аврора кивнула и осталась сидеть на столе. Однако, стоило ему уйти, как снова стало жутко. Нет, в эту ночь никому нельзя было оставаться одному. Поэтому она спрыгнула и постучалась к нему в ванную комнату. Северус не возражал, жестом приглашая ее к себе под душ.

Теплые струи воды мягко успокаивали. Словно смывали не только грязь и кровь, но и боль, причиненную этой ночью. Женщина закрыла глаза, позволяя воде целовать лицо. Или это был он? Она не поняла — не важно. Или это снова слезы? Аврора уткнулась носом ему в шею, обнимая худую спину…

Потом Снейп вышел. Ей нужно было больше времени, но вода резко стала холодной. Аврора вскрикнула. Ее палочка была где-то в комнате, как иначе подогреть обычно прохладную в подземельях воду она не знала. Снейп понял в чем дело и, вернувшись, поднес руку к воде, ловя приятную для кожи температуру. Женщина пораженно смотрела на то, что он делал. Нет, ей не показалось. Он действительно с легкостью колдовал без палочки. Так, словно она ему была не нужна. Да он ведь доставал ее только при посторонних… Как же она раньше не понимала?

Снейп, глядя ей в глаза, улыбнулся ее столь поздней догадке. Вот он стоял перед ней полностью обнаженный с пустыми руками и без труда читал ее мысли…

После, уже в кровати, она все-таки спросила:

— Почему ты никогда не говорил, что колдуешь без палочки?

— Не хотел, чтобы ты влюбилась в меня, — честно ответил он, и Авроре стало стыдно. Снейп понял даже то, что самым привлекательным в мужчинах для Авроры были талант и исключительность. Теперь-то было уже глупо скрывать…

— Я думала, это все только сказки… как о мантии-невидимке или воскрешающем камне…

— Нет, беспалочковая магия точно не выдумка. Характерна ли она только для волшебников, практикующих темные искусства, я не знаю. О таком не распространяются, как ты понимаешь.

Аврора задумалась, лежа у него на груди.

— А Дамблдор? — она вспомнила о том, что, легилиментируя собеседников, Дамблдор, как и Снейп, даже не прикасался к палочке. — Он читает мысли, мне кажется, не хуже тебя.

— Подловить его у меня не выходило, но я практически уверен, что он тоже владеет этим навыком.

— Я сегодня случайно посмотрела ему в глаза, так он за долю секунды узнал, что… — ей было тяжело говорить о Томе, и она замолчала. А Снейп был рад, что она не стала дальше расспрашивать его про магию. Рассказывать Авроре, при каких обстоятельствах на его голову в четырнадцать лет обрушилась эта проклятая беспалочковая магия, он не хотел.

— Альбус рассказал, что твоим странным знакомым был Крауч, — усмехнулся Снейп.

— Хуже того. Директор, мне кажется, решил, что я была в него влюблена… — осторожно сказала Аврора.

— У него ведь были на то основания? — И Аврора поняла, что Снейп намекал на тот поцелуй.

— У тебя нет повода для ревности. Не знаю, зачем я это сделала… Зато Альбус потом в деталях рассказывал о том, что произошло с родителями этого мальчика с Гриффиндора, — Аврора замолчала, чувствуя, как подступают слезы. И страх.

— Барти было девятнадцать, когда пал Темный Лорд. И его девятнадцать были несопоставимы, скажем, с моими. Он вырос в тепличных условиях, кто бы что ни говорил о Крауче-старшем. У Барти были прекрасные перспективы в Министерстве, и Темный Лорд это понимал. Он всегда рассчитывал, как можно наиболее выгодно использовать человека. Ему не нужен был Крауч-убийца. Он, думаю, надеялся получить Крауча-политика. Я не удивлюсь, если Барти и непростительные первый раз тогда на Лонгботтомах и попробовал.

— Но пару месяцев назад он убил отца… — Аврора была поражена, Снейп оправдывал Барти. Не поднимая глаз на любовника, она подумала о том, что Альбус точно ошибался насчет лояльности школьного зельевара, но ей было уже все равно.

— Нет, я никогда не участвовал в подобном, — неожиданно сказал Снейп. Аврора, кажется, перестала дышать. — Но я не раз готовил пыточные зелья и различные яды с изобретательно мучительным финалом. И, к сожалению, не могу сказать, что я не представлял, как все это будет использовано.

Аврора приподнялась и заглянула ему в глаза.

— То есть, ты никогда не убивал магией? — спросила она изумленно. Снейп покачал головой. — Почему ты никогда не говорил мне это?

— А какое это имеет значение? Это ведь одно и тоже. По законам маглов, я, например, не кто иной как убийца.

— Я плохо разбираюсь в законах маглов, но понимаю, что происходит с душой волшебника, совершающего убийства магией, — ее сердце билось часто-часто.

— Темный Лорд знал, что я не хочу делать это, и, по крайней мере тогда, уважал желания своих слуг. Но то, что мне была дорога… моя душа… не оправдывает того, что я хотел обойти этот закон разрушения души, — называть «это» душой ему не нравилось, но иного термина Северус подобрать не мог. — Я изобретал заклятия, применение которых не требовало желания убить, но настолько ранило противника, что фактически обрекало жертву на мучительную, медленную смерть.

Аврора снова опустила голову ему на грудь и облегченно выдохнула.

Снейп сказал ей правду. Он берег собственную душу. Только не из-за того, что верил в высокие моральные ценности, а потому, что в свои девятнадцать лет был уверен, что суть его души заключается в любви к женщине. И разрушать эту любовь, пусть и безответную, он не хотел.

— А что, если Альбус догадается о нас? — спросила Аврора, пытаясь разгладить заклинаниями помятую тяжелую ткань.

— Разочаруется, — усмехнулся Снейп, потягивая кофе, который эльфы доставляли ему ранним утром прямо в подземелья. — Причем подозреваю, что во мне.

— Намекаешь, что я тебя недостойна, что ли? — Аврора почти справилась с тканью, но результат ее не удовлетворял. Материал был слишком тяжелым, а ей виделось, что юбка должна быть более объемной.

— Нет, но, думаю, наш многоуважаемый директор полагает, что мне следует быть выше этого, — очень скептически проговорил Снейп, наблюдая за тем, что делала его любовница.

— Как интересно. Видимо, он уже и забыл о том, что бывает между мужчиной и женщиной, — Аврора стрельнула глазами в Северуса, продолжая возиться с тканью.

— Если когда-либо знал, — с издевкой в голосе сказал Снейп. Выспавшись, зельевар явно вернулся в свое привычное благодушное состояние. Да и перемывать директору кости им обоим было явно легче, чем вспоминать то, о чем они думали и говорили минувшей ночью. — Сколько помню Альбуса, он вечно заводил свою шарманку о силе чистой любви, намекая на греховность механических движений, лишенных всякой метафизики.

Аврора тем временем наконец закончила с тканью и, повязав на талии широкую ленту, крутанулась на каблуках так, что черная юбка с запахом немного приподнялась вверх. Женщина сделала еще оборот и приземлилась Снейпу на колени.

— Глупости какие! — она обняла мужчину и прошептала с томным придыханием фразу из французского фильма, который видела прошлым летом. — Любовь с тобой не грех, а искупление.

— Грех — это то, что ты сделала с моей мантией. Предполагалось, что я одолжил тебе ее, а не позволил уничтожить.

Аврора одернула юбку.

— Считай это местью за платье, которое пало жертвой темной страсти, — кокетливо сказала женщина.

Северус знал, что Аврора питала необъяснимую слабость к его одежде. Накинуть на голое тело его рубашку было для Синистры сродни фетишу. Снейп не возражал. Хотя, конечно, и не ожидал, что она на скорую руку сообразит себе из его мантии платье. Выглядело оно, правда, весьма странно, но он предпочел на этот раз смолчать. Они и так меньше суток как помирились. В конце концов, ее дело, что на себя надевать.

Однако, покинув подземелье, Аврора, вопреки ожиданиям Снейпа, не отправилась к себе переодеваться, а так и продолжила с вызовом расхаживать по замку в его перекроенной мантии. И первым делом она пошла в кабинет за каменной горгульей, чтобы забрать свое заявление об уходе.

Директор не стал возвращаться к ночному разговору. Только вежливо поблагодарил за принятое решение. Замену Синистре он найти не успел. И Аврора, не задерживаясь более, ушла.

Она решила, что Альбус был слишком измотан бессонной ночью, чтобы продолжить прессинг, но дело было в другом. Дамблдор испытывал глубокое разочарование. Однако Снейп ошибся. Не оправдал надежд директора не он, а она.

После ночной беседы Альбус поймал себя на том, что Синистра стала его раздражать. А тут еще это вызывающее траурное платье. Замок очнуться не успел от трагедии, а она уже принарядилась, да еще вот так.

Впрочем, директор всегда считал Аврору поверхностной особой. Обычная волшебница с обычными потребностями. Ничего интересного. Но, застав ее за поцелуем с клейменным мертвецом, Альбус был поражен. Он не ожидал от этой женщины ничего подобного. Легкие интрижки, возможно с перспективой затащить мужчину под венец — вот ее потолок. А этот поступок явно выбивался из схемы. И старик увел преподавательницу астрономии на откровенный разговор. Однако беседа сразу не задалась, с какой бы стороны он ни заходил. Аврора моментально закрылась от него непробиваемым эгоизмом и мелочным страхом.

В конце концов Альбус решил, что переоценил ее потенциал. Эта вертихвостка была неспособна на настоящую любовь. А превыше всего Дамблдор ценил в людях именно искренние сильные чувства.

Альбус поднялся со своего кресла и подошел к окну, на котором сидел феникс. Старик пощекотал дряхлеющую птицу под клювом.

— Что ж, не всем дано выдержать пламя неподдельной любви, — проговорил директор вслух. — Но мы с тобой всегда воскресаем из пепла, друг мой.

Птица любовно потерлась клювом о морщинистую руку. Старик печально вздохнул.

На самом деле Альбус не считал всех женщин пустышками. Много лет назад в его жизни была одна женщина… Правда, то, что он испытывал к ней, не имело ничего общего с той сжигающей изнутри страстью, что молодой Альбус питал к Геллерту.

Дамблдор встретил ее в самый сложный период своей жизни. С момента разрыва с Грин-де-Вальдом миновало уже несколько очень тяжелых лет. Ему было около тридцати, и Альбус уже знал, что за человек Геллерт, и какие чувства, помимо любовных, этот человек открыл в нем самом. Признать, что в бессмертной душе таился далеко не только благородный свет, оказалось мучительно тяжело, хотя все факты указывали именно на это, ведь ради Геллерта Дамблдор в свое время был готов на все.

Очень долго Альбус сторонился прежнего друга. Только образ юноши с золотыми локонами так и не оставлял его ни во сне, ни наяву.

Возможно, проблема заключалась в том, что страсть к Геллерту была не только неудовлетворенной, но и невысказанной. Между молодыми людьми не было ничего, кроме бесконечных разговоров о высоком. Но, как бы то ни было, проведя несколько лет у могилы Арианы, Альбус бросил все и отправился за океан, куда, по слухам, скрылся Грин-де-Вальд.

Альбус понимал, что не сможет быть с ним после того, что случилось. Но он хотел снять с души груз. Оправдать себя и узнать, что это не он произнес то заклинание. Хотя куда сильнее он хотел просто увидеть этого человека.

Но вместо Геллерта он встретил ее. Ее красота поражала как гром среди ясного неба. Ее улыбка была самым светлым, что Альбус видел за последние годы, а голубые глаза будто отражали его собственные. А потом она сходу, прямо на улице, где он споткнулся и уронил ей на ногу свой саквояж, произнесла слова, поразившие его до глубины души. И Альбус почувствовал, что его понимают. Причем женщина не просто озвучила его мысли вслух, она пропустила их через себя, разделяя его боль и отчаяние.

В кафе, где они сидели в ее обеденный перерыв, на них засматривались и мужчины, и женщины. Официанты завороженно следили за удивительно красивой парой. Ведь эти двое молча смотрели друг другу в глаза около часа, затем женщина накрыла руку мужчины своей. В ее глазах блеснули слезы. Сотрудники кафе, перешептываясь, решили, что пара расстается, хотя это была их первая встреча, и все это время они говорили. Вернее, говорил он, а она слушала эту исповедь.

Альбус не мог закрыть сознание, чувства рвали душу на части, Куинни попросту не умела этого делать. Так они и читали друг друга, как две части одного романа. Только его вся была про душу, а ее — про тело.

Кем он был тогда? Ослепленным любовью человеком, который винил себя едва ли не во всех грехах. Заключение отца в Азкабан, смерть матери и сестры, поломанная жизнь младшего брата. Альбус принял на себя даже то, что его, в общем-то, не касалось. Но все равно не мог перестать думать о Геллерте.

Все это было несопоставимо с переживаниями людей, которых Куинни читала ежедневно на службе. Ей хотелось утешить внезапного друга, а ему — плакать у нее на руках.

Проблема Куинни Голдштейн заключалась в том, что женщина была не только выдающимся легилиментом, но и эмпатом. Она пропускала через себя все, что читала в глазах собеседников, искренне сочувствуя и сопереживая.

Куинни была единственным человеком, кому он рассказал о Геллерте правду. И вопреки логике, узнав об Альбусе все, Куинни влюбилась.

Молодой Дамблдор провел в Штатах три месяца. Они встречались каждый день и слишком стремительно сближались. Необычный, красивый, невероятно умный и неординарный волшебник с большой драмой стал ее самым близким другом. Хотя незнакомые люди с первого дня признавали их за брата и сестру. И Альбус действительно воспринимал ее подобным образом. И ни за что не осуждал: ни за многочисленных любовников, ни за то, что она губила свою жизнь, разнося чай и корреспонденцию мелким чиновникам. Хотя все любовные связи Куинни резко оборвала. Удивительный англичанин затмил всех мужчин, которых она знала прежде. И Альбус видел это. Огонь, разгоравшийся в ее глазах, обжигал даже его, он хотел научиться этой невероятной эмпатии.

Альбус знал, что лучше женщины ему не встретить, и если не получится с ней, то, значит, точно ни с кем. Да и человека милосерднее Куинни Голдштейн он не встречал. С ней и рискнуть было не страшно. И он решился.

Номер в мотеле светился магией из-за того, что в нем были они. Альбус сидел на кровати, запоминая каждую тень на ее спине, когда она, заламывая руки, расстегивала длинную молнию на узком черном элегантном платье.

Ее тело было так же изумительно, как и лицо…

Раздевшись полностью, Куинни обернулась и едва заметно смутилась, видя, как он рассматривает ее грудь с уколотыми холодом сосками.

— Пол ледяной… не знаю, почему в мотелях всегда ледяной пол… — она закусила губу, но в этом жесте не было напускного кокетства, она действительно растворялась в человеке, который ей нравился. — Знаешь, я в такие минуты всегда мечтаю о паре теплых носков…

Альбус улыбнулся.

Роман двух легилиментов предполагал абсолютную открытость, ничего нельзя было скрыть ни ему, ни ей. Поэтому впервые раздеться перед женщиной оказалось совсем не сложно, она ведь видела в его сознании вещи куда более сокровенные, чем нагота. Альбус восхищался каждым ее движением, каждым словом и каждой мыслью. Но больше всего тем, что она пришла сюда, зная, кто он. Куинни влюбилась в него вопреки его природе и не побоялась унижения.

Затем она погасила светильник. Без палочки. Щелчком пальцев. Геллерт так не умел. Женщина печально улыбнулась, увидев мысль о Гриндевальде, и мягко надавила на его грудь, прося лечь…

Она сделала все, что было в ее силах. Видимо, это было невозможно. Но и отпустить его просто так Куинни не могла.

— Закрой глаза, — тихо сказала блондинка, прекращая его мучения. И стала спускаться нежными поцелуями от груди к животу и ниже…

После он сам попросил ее уйти. И когда бросив последний взгляд, полный любви и бесконечной нежности, Куинни закрыла дверь, Альбус почувствовал, как сгорает дотла, подобно фениксу.

Вернувшись в Англию, молодой Дамблдор принялся сжигать все, что было ему дорого. Он отчаянно экспериментировал, пытаясь магией изменить суть самого себя. Но вместе с гомосексуальностью уходил и вкус к жизни. Промучившись несколько месяцев в состоянии мыслящего овоща, Альбус понял, что возрождения не случится. И прекратил тщетные попытки.

Больше за свою долгую жизнь он не совершал попыток физического сближения с другим человеком. Женщины его не привлекали, мужчин своей ориентации он сторонился, да и в его молодости подобные вкусы осуждались обществом по всей строгости закона. А где-то глубоко в сердце незаживающей раной так и осталась невысказанная любовь к юноше с золотыми локонами.

Дамблдор принял себя, но попытался запереть чувства. Хотя он постоянно думал о природе любви, пусть и полностью обезличив это понятие. Великая и разрушительная сила светлого чувства стала для него идеей фикс, пусть в этом вопросе он и решил остаться лишь теоретиком.

Последующие годы ему очень не хватало Куинни, она бы поняла, с ней он бы мог поговорить… никто так тонко не чувствовал, как она. Но написал ей Альбус лишь однажды, больше тридцати лет спустя. В день победы над Грин-де-Вальдом. Все, что было заперто в глубине его души тогда прорвалось наружу, но рассказать об этом извержении вулкана он мог только ей.

Письмо вернулось через месяц. Видимо, Куинни уже не было в живых. О том, что с ней случилось, он так и не узнал. Возможно, мисс Голдштейн умерла молодой, сгорев, подобно свече. Слишком близко принимала она к сердцу все, что пропускала через себя.

Что изменило Дамблдора не знает никто, но после победы над Гриндевальдом он больше никогда не чувствовал в груди этот огонь истинного чувства, хотя и продолжал усердно молиться богу светлой любви. Только молитвы его все сильнее отдалялись от реальности.

Чем старше становился Альбус, тем понятнее и скучнее ему казались окружающие люди. Как картонные человечки, плоские и простые, с банальным набором потребностей и желаний. Штамп на штампе.

И только много лет спустя на глаза Альбусу попался юноша со знакомым отчаянием и страстью в глазах. Даже будучи стариком, Дамблдор сразу узнал ту беспощадную, безжалостную любовь, что мучила когда-то в молодости и обжигала в мыслях Куинни Голдштейн. По удивительной иронии судьбы, молодой человек оказался легилиментом, и Альбус вцепился в него мертвой хваткой, надеясь воскресить ту удивительную дружбу с американкой.

Идея была обречена на провал. Возможно, беда заключалась в том, что Альбус говорил со своим новым собеседником не о том, что на самом деле чувствовал, а порционно выдавал отшлифованные годами правильные воспоминания. Но, так или иначе, вместо доверия молодой человек выстроил вокруг себя непробиваемую стену. В конце концов Альбус списал это на то, что Куинни была соткана из света, а личность Северуса до краев пропитана тьмой. Хотя страсть в их взглядах читалась абсолютно равнозначная. Они оба были способны на запредельно сильные чувства и неординарные действия.

Поэтому, когда директор Хогвартса увидел, как неприметная преподавательница астрономии вдруг поцеловала, считай, мертвое тело Пожирателя Смерти, у Альбуса участился пульс. Но нет, Синистра оказалась самой что ни есть посредственной земной женщиной. Она была не из той породы людей, что под влиянием сильнейших чувств способны на поступки, выходящие за рамки дозволенного…

* * *

Гермиона Грейнджер спала почти до полудня. Гарри проснулся сильно раньше, но будить ее не стал, а так и лежал рассматривая линии ее расслабленного лица. Гарри был благодарен за то, что она вчера не побоялась остаться тут на ночь. Проснуться одному было бы точно куда хуже. Присутствие Гермионы хоть немного сглаживало острое одиночество. Словно он был не один на всем белом свете, по которому теперь разгуливал Волдеморт.

Рядом с ним Гермиона.

Гарри хотелось прикоснуться к ней, поправить одеяло, убрать с лица непослушную прядь волос, но он боялся разбудить. Вот бы вечно лежать так молча рядом. Потом Гарри вспомнил их поцелуй на берегу озера, драку с Крамом… Вспомнил, как они переглядывались на рождественском балу, как пробирались вместе ночью к Снейпу… — все это казалось теперь таким далеким и безвозвратно ушедшим. Все это осталось в том детстве, которое вчера неожиданно закончилось. Теперь его мечты о том, как она станет его девушкой, а он победит в Турнире казались очень наивными. Хотя в Турнире он по факту победил. Да и Гермиона мирно спала рядом. Только Гарри теперь совершенно ясно чувствовал, что Гермиона не «его девушка». Она ему гораздо ближе и гораздо роднее…

«Тук. Тук. Тук»

Гермиона от неожиданности уронила книжку на пол и настороженно взглянула на дверь. Первое воскресенье летних каникул Грейнджеры всегда проводили в кругу семьи. А без приглашения заявляются только неприятности. Мама гремела на кухне посудой. Отец торчал в мастерской на чердаке.

Девочка подошла к двери и посмотрела в глазок. Брови Гермионы поползли вверх. Черт! Черт! Какого черта ему тут надо? Одернув майку и поправив хоть немного непослушные волосы, юная волшебница распахнула дверь.

— Добрый день, профессор Люпин! — но тут ее осенило и она снова изменилась в лице. — Что-то случилось с Гарри?

— Доброе утро, Гермиона, — с добродушной улыбкой сказал оборотень. — Нет-нет, все в порядке. Я по поручению Дамблдора.

Видимо, услышав голоса, из кухни вышла миссис Грейнджер. Пришлось представить Люпина как школьного преподавателя. Он возражать не стал, ну а объяснять матери, что да как, Гермионе не хотелось. Врать родителям приходилось и так практически постоянно, ложью больше, ложью меньше… иначе не видать ей Хогвартса.

Люпин между тем тоже принялся заливать матери Гермионы о внеплановой учебной практике по теме магической медицины, что бывшая стоматолог сразу же оценила и одобрила. А Гермиона догадалась, что бывший преподаватель ЗОТИ к визиту подготовился: разузнал, чем ее родители занимаются. Что только от нее нужно Дамблдору? Каникулы же только начались…

Девочка и сама не заметила, как Ремуса пригласили остаться на обед, впрочем, он и заявился ведь прямо к обеденному часу. Сверху спустился мистер Грейнджер и заинтересованно пожал нежданному гостю руку, а вскоре пригласил к себе в мастерскую, очевидно, чтобы продемонстрировать свое бессмысленное хобби: отец Гермионы годами делал парусники в бутылках.

Девочка поплелась за ними наверх, так как не любила оставлять своих родителей наедине с волшебниками. Однако Люпин вел себя крайне обыденно, ничем не выдавая магию. Да и с отцом ее, похоже, нашел общий язык, демонстрируя явный интерес к его увлечению. Поддержать беседу оборотень умел, да и в целом он был приятным человеком.

А Гермиона скучала. Ей не нравилось ни увлечение отца, ни внезапный визит Люпина. Тем более, он не мог быть без причины, а вместо того, чтобы сходу сказать в чем дело, Ремус восхищенно рассматривал кораблики. С другой стороны, утешала себя девочка, если б произошло что-то плохое, он сказал бы все с порога.

К счастью, вскоре представилась возможность выяснить все, как есть. Миссис Грейнджер позвала супруга помочь на кухне с плитой. И стоило отцу выйти из мастерской, Люпин обернулся к Гермионе.

— Тебя, наверное, интересует причина моего визита, — мужчина прислонился спиной к верстаку отца. Вид у него был меланхолично-утомленный, с оттенком вселенской печали в глубине серых добрых глаз.

Гермиона кивнула. И поежилась. Она вспомнила, почему ей так нравился преподаватель ЗОТИ в позапрошлом году. Вот эта самая загадочная меланхоличность! Да и научить он мог много чему. Как она завидовала Гарри, когда выяснилось, что Люпин фактически давал ему частные уроки, обучая заклинанию патронуса… Ну почему она боялась боли, а не страха, как такового? Хотя до нее на том уроке и очередь не дошла, а ведь ее боггарт был тогда не хуже, чем у Гарри… Профессор Люпин бы оценил… Возможно, она могла бы и так напроситься к нему вместе с Гарри, но, будучи влюбленной, ей было страшно даже заговорить с объектом чувств. Казалось, что ее и без того выдает каждое движение.

— Дамблдор решил, что сейчас для тебя будет безопаснее находиться в мире магов. Поэтому я пришел в воскресенье, чтобы заранее переговорить и не волновать твоих родителей. Завтра утром я заберу тебя.

— А почему не профессор МакГонагалл или миссис Уизли? Я ведь отправлюсь в Нору?

Люпин снова улыбнулся.

— Ты молодец, Гермиона. Умеешь задавать правильные вопросы, — намекнул ли он на то, что все в том же позапрошлом году Гермиона одна вычислила его, как оборотня, было неизвестно, но девочке стало не по себе. Вместе с этим воспоминанием в голове всплывали и другие. И на самом деле то, что они сейчас разговаривали наедине на чердаке ее дома, тоже вполне вписывалось в одну из полудетских фантазий школьницы. Стало неловко. А Ремус, как назло, снова изобразил свою фирменную интеллигентно-печальную улыбку. Спорить с тем, что в облике человека он был очень привлекательным мужчиной, было глупо. Гермиона немного покраснела.

Но нет! Лучше в память о своей идее бороться за права оборотней она продолжит освобождать от рабства домовых эльфов. Ушастики все-таки в полнолуние адекватнее будут, да и страдают они не меньше.

— Миссис Уизли занята другим заданием, с которым ты ей, кстати, и поможешь. У мистера Уизли прибавилось внеурочной работы, а профессор МакГонагалл вернется из Шотландии только в конце следующей недели. Ну а у меня как раз довольно свободного времени, чтобы выполнять подобные поручения. Тем более, ты отправишься не в Нору.

— А Гарри? Если в мире маглов не безопасно, то как же он?

— Дамблдор считает, что ему наоборот лучше остаться пока в семье своей тети.

Гермиона снова призадумалась. В свете июньских событий она стала подозрительной.

— Профессор Люпин… А я могу быть уверена, что вы — это вы? — нахмурилась девочка.

— Браво. Я и сам хотел указать на твою опрометчивость, когда ты пустила меня на порог. Но это действительно я — оборотень Ремус Люпин, который вел у тебя на третьем курсе Защиту от Темных Искусств, но из-за своей особенности пропускал часть занятий в дни полнолуний, — Гермиона не без скепсиса приподняла бровь, это и так всем известно. Ремус недоверие на ее лице заметил и, чуть улыбнувшись, закончил. — А на четырнадцатое февраля в тот год я получил одну неподписанную, но очень трогательную валентинку.

Гермиона закашлялась от неожиданности.

— Угу… Мне нужно написать Гарри, что я буду не у родителей! — выпалила девушка. Надо срочно дать понять, что у нее есть парень!

Но Люпин, продолжая с улыбкой ее разглядывать, покачал головой.

— Дамблдор просил пока не сообщать ему об этом. Думаю, Альбус с вами все еще обсудит. Но это завтра.

На счастье Гермионы снизу послышался голос матери, приглашающий к обеду, и девочка заспешила в столовую. Ремус, поставив парусник в бутылке на место, неторопливо последовал за ней.

Аппетита у Гермионы не было, но пришлось наблюдать, как профессор Люпин медленно, но верно очаровывал родителей. Кажется, он понравился им куда больше, чем семейная пара Уизли. Те казались матери немного неряшливыми, а отцу — странноватыми. Зато оборотень, несмотря на потрепанный вид, производил впечатление приличного человека. Он мило шутил и вроде бы даже с интересом слушал рассказы о стоматологической клинике. А Гермиона все гадала: ну неужели он до сих пор думает, что она в него влюблена?! Черт же дернул послать ему ту валентинку! Хотя она и не подписалась… Ужас. История еще хуже, чем с Локонсом! Вот тебе и благодарность за то, что она так преданно хранила его тайну весь учебный год.

Люпин, правда, явно хотел сделать Гермионе приятно и постоянно упоминал, какая она прилежная ученица и талантливая девочка. ДЕВОЧКА. Гермиону прям передергивало, хотя оборотень ее больше не интересовал. Но звучало это почему-то оскорбительно.

К концу обеда миссис и мистер Грейнджер были настолько сражены преподавателем школы Чародейства и Волшебства, что без вопросов разрешили дочери завтра же отправиться на практику. Люпин обещал зайти в районе десяти утра. До последнего Гермиона надеялась, что, может, за ней все-таки пришлют мистера Уизли. Ну почему, почему профессор МакГонагалл в Шотландии. Уж лучше бы профессора Снейпа за ней прислали, а не Люпина…

Но следующим утром у дверей дома Грейнджеров, как и обещалось, снова оказался оборотень. Мистер Грейнджер помог дочке вытащить чемодан и, сердечно пожав руку волшебника, поручил ему Гермиону. Кота, который вторые сутки был в загуле, родители обещали прислать следом, как только он соизволит вернуться.

Люпин снова улыбнулся и, наклонившись к Гермионе (мужик он был высокий), негромко сообщил, что они будут трансгрессировать, поэтому ей необходимо взять его за руку. Гермиона почувствовала, как снова краснеет. Вот зачем он сказал об этом так, словно в парной трансгрессии было что-то интимное?! Хотя, конечно, случись такое полтора года назад, она бы умерла от счастья, а сейчас ей хотелось провалиться от стыда под землю. Но выхода не было, пришлось робко взять его за руку и зажмуриться от позора.

Зато увидев в холле дома на Гриммо только проснувшегося Рона, Гермиона на радостях бросилась его обнимать и возможно даже бы поцеловала, если бы в уголках его рта не виднелись остатки зубной пасты. Рон от такого напора немного оторопел, но, конечно же, ответил на объятия. Однако тут в дверях появились и старшие Уизли.

— Малыш Ронни наконец нашел себе девушку? — послышался голос Фреда.

— Да не, это ж не девушка! Это ж воин! Ронни не справится с ней в одиночку! То ли дело мы! — ответил брату Джордж. И близнецы, отталкивая Рона, подхватили Гермиону и приподняли ее вверх.

— Кончайте задирать брата, — звучным голосом сказал Билл. Он был выше близнецов и внешне даже посимпатичнее. Оттеснив Фреда и Джорджа, он тоже подошел к новоприбывшей и по-дружески приобнял ее. Да… одеколон у него был что надо, аж голова немного закружилась. Но парень сразу же отстранился и, по-братски толкнув Рона в спину, направился вверх по лестнице на второй этаж. Гермиона даже проводила его взглядом. Билла она видела до этого только мельком и как-то не обращала на него особого внимания. Хотя непонятно почему! Видимо, в парной трансгрессии с бывшей первой любовью все-таки было что-то если не интимное, то волнительное.

Поднимаясь по лестнице, Билл еще раз обернулся к девушке и подмигнул. Кажется, в то же мгновение у него сверкнула серьга в ухе. Гермиона опустила взгляд и заметила рокерские ботинки из драконьей кожи с острыми носами, но рассмотреть их не успела.

— Гермиона Грейнджер! — раздалось с другого конца — Приветствую в мрачном доме моих покойных предков!

Девушка снова обернулась: в дверном проеме показался Сириус Блэк. Она едва узнала крестного Гарри. И хоть последний раз они виделись не так давно, выглядел тогда Сириус довольно паршиво. Видимо, сказывалось то, что он подолгу ошивался вокруг Хогвартса в виде пса. Сейчас Блэк походил на настоящего аристократа. Длинные чисто вымытые темные волосы ровными локонами ложились на плечи, аккуратно подстриженные усы, чисто выбритые щеки… да и одет он был хоть и немного старомодно, но, черт возьми, элегантно. И не скажешь, что крыс лопал. Даже взгляд Блэка изменился. В нем теперь читался и фамильный слизеринский холодок, и дерзкий гриффиндорский огонек. Видимо, причиной такой резкой перемены послужило то, что Сириус был, наконец, при деле. Он, как хозяин дома, организовывал на Гриммо новый штаб Ордена Феникса.

Гермиона улыбнулась волшебнику и подумала, как же хорошо, что они тогда спасли его от поцелуя дементора. Сириус ответил девочке обворожительной улыбкой и тоже подошел ее обнять. Надо же, и от этого пахло одеколоном! И, кажется, немного огневиски, но это неожиданно только добавило ему шарма. Хотя обычно мужчины подшофе вызывали у Гермионы только отвращение… Сириус отстранился, продолжая отечески держать девушку за плечи, и, проницательно глядя в глаза, сказал:

— Я не сомневаюсь, что лучшей ученице Ремуса не будет здесь скучно! — и так лукаво глянул на Люпина, что Гермиона поняла: Блэк был в курсе валентинки.

Позорную ситуацию разрешил новый гость дома на Гриммо.

— Доброе утро! Извиняюсь, что немного припоздал… в министерстве маглов некоторые заминки… — приятным басом сказал Кингсли Шеклболт

Высокий чернокожий волшебник мантию не снимал, так как смущался магловского делового костюма в мире магов. И он не стал обнимать Гермиону, а только вежливо пожал ей руку. Но это показалось ей очень трогательным. Шеклболт был таким большим, внушительным, но при этом деликатным. И ладонь у него была мягкая, нежная, что ли. Да и улыбка очень теплая. Кингсли собирался что-то сказать, но тут входная дверь снова распахнулась и в холл с диким воплем влетела огромная цветастая птица.

— Держите его! — послышалось с улицы. Следом за попугаем в дом на Гриммо ворвалась молоденькая волшебница с бирюзовой шевелюрой, в фиолетовой куртке и оранжевых штанах, и тут же растянулась на полу, зацепив ногой подставку для зонтиков. — Я прямо с дежурства! Конфисковала эту зверюгу у нелегала из Африки.

Все внимание ожидаемо переключилось на Тонкс, вернее на поимку злополучной птицы, которая теперь летала по дому как бешеная. Гермиона облегченно выдохнула, проводив взглядом толпу волшебников, умчавшихся вверх по лестнице. Ей хотелось уже оказаться подальше от Люпина, который смущал ее одним только своим присутствием. Но тут как из ниоткуда появился Снейп. Профессор зельеварения посмотрел на нее холодным, ничего не выражающим взглядом и даже не поздоровался, хотя девочка соблюла все правила хорошего тона. Но Снейп прошел мимо нее, словно она была декоративным элементом в прихожей. Только в дверях остановился и кивком головы велел ей следовать за ним. Гермиона не смела ослушаться и прошла в гостиную.

Снейп невозмутимо занял кресло в углу и, достав из внутреннего кармана мантии небольшую книжку, принялся читать. Девочке стало как-то не по себе. Зачем ее сюда притащили, что за ерунда тут происходит, что здесь делает профессор Снейп? Минут пять она переминалась с ноги на ногу у противоположной стены, а потом все-таки решила отправиться на поиски остальных. Тем более, откуда-то сверху доносился задорный смех девушки-метаморфа и близнецов, а в гостиной от присутствия Снейпа было так некомфортно, будто он с собой дементора привел.

— Ни с места, — строго скомандовал зельевар, не отрываясь от чтения книги. Гермиона замерла, так и держась за дверную ручку. — Вы здесь первый раз, мисс Грейнджер, а этот дом напичкан ловушками. Сидите тут и ждите, пока о вас вспомнят те, кто взял на себя, очевидно, только формальную ответственность за несовершеннолетнего ребенка.

Гермиона послушно опустилась на крайний стул за большим столом. Ей хотелось спросить, что тут вообще происходит, но Снейп был не тем человеком, с кем можно непринужденно перекинуться парой фраз. Наверху послышался грохот и всеобщий смех. «Молодец, попугай!» хором крикнули близнецы. Значит, какая-то шалость пернатому удалась.

Гермиона вздохнула, ей хотелось туда. Она еще раз посмотрела в ту сторону, где сидел Снейп и неожиданно встретилась с ним взглядом. Стало жутко. Даже задорные голоса друзей словно отдалились. Гермиона подумала, что недаром Гарри его так не любит. Когда встречаешься с ним взглядом в классе, не так жутко. А если один на один… От взгляда профессора зелий стало физически холодно. Захотелось думать о Гарри… эти мысли словно согревали. Он был как спасательный круг. От Люпина с его валентинками, от Снейпа с его пронизывающим холодом взглядом… Хотя Гарри был для нее всего лишь другом. Самым близким другом…

Так Снейп и копался в сознании девочки, пока та смотрела на него как под гипнозом. Он был доволен. Разговор в больничном крыле практически растворился в ее воспоминаниях, но парня она упорно воспринимала как друга, не более. Мысль эта осела где-то очень глубоко в подсознании. Теперь Поттер ей практически брат, а в близких родственников не влюбляются! Просто прекрасно. О том, что Грейнджер весь третий курс вздыхала по оборотню, Снейп, конечно же, знал, но переживать по этому поводу и не думал. Пусть Северус и не любил однокурсника с лохматой проблемой, но считал его вне полнолуний относительно адекватным взрослым человеком, который не западет на сопливую нимфетку.

Сеанс легилименции оборвался, только когда в гостиную ввалилась вся компания охотников за попугаем. Близнецы с Роном держали птицу и, кажется, уже пытались научить ее сквернословить. Тонкс увлеченно рассказывала Люпину про африканских нелегалов, Молли Уизли, не заметившая приезда Гермионы, на ходу что-то штопала… Завершил процессию полуобнаженный Кингсли — ни мантии, ни пиджака с рубашкой на нем больше не было. И ему было неловко. Чернокожий волшебник смущался наготы, хотя тело у него было в отличной форме: широкие плечи, рельефные руки, плоский накачанный живот.

Гоняясь за птицей, близнецы разворошили гнездо каких-то насекомых. Жуки упали на плечи Шеклболту и стали стремительно поглощать ткань его одежды. Их удалось довольно быстро отловить, но и мантия, и рубашка, и пиджак были капитально испорчены, причем починке магией не поддавались. Через какое-то время появился Сириус и обрадовал Кингсли тем, что всю одежду, похоже, припрятал Кикимер, да и вряд ли здесь найдется что-то размером на Шеклболта. Блэки были худыми аристократами, а Кингсли походил на магловского культуриста. Так ему и пришлось сидеть, пока Молли с трудом руками штопала его пиджак.

К Гермионе подсела девушка с уже малиновой макушкой и сразу же зашептала на ухо магловский пикантный анекдот про афроамериканца. Теперь не смотреть на торс Шеклболта было еще сложнее.

Вскоре появился и Грюм с Дамблдором. Наконец-то «детей» ввели в курс дела и поставили задачу на ближайшие недели: привести дом в порядок. Затем Дамблдор ответил на оба вопроса, которые волновали Гермиону с того момента, как она переступила порог. Гарри останется у родственников, так как это необходимо для его безопасности. Гермиону доставили сюда, потому что для нее в данный момент находиться среди маглов опасно, а обеспечить постоянную охрану пока не в силах Ордена. Пожиратели знают, что дети на каникулах сидят по домам, и могут атаковать семьи близких друзей Гарри Поттера. А все ресурсы Ордена брошены на Тисовую улицу. Тут Гермиона, правда, едва не взорвалась.

— А как же мои родители? Ведь выходит, они тоже в опасности?

Взрослые волшебники переглянулись. Все, кроме Снейпа. Тот только скривил губы, явно одобряя ход ее мыслей. Однако улыбка сползла с его лица, когда Гермиона разумно предложила привезти сюда на время и ее родителей. Перспектива все лето натыкаться на свою первую (благо хоть, уже не последнюю) женщину совершенно не радовала. К его ужасу вариант стали на полном серьезе обсуждать, дом ведь большой. Места всем хватит. В конце концов, Снейпу пришлось раскрыть рот и предложить более чем очевидное решение: отправить маглов на лето в отпуск куда подальше. Ах, у них другие планы? А палочки вам на что? А если деточка против применения магии к родителям, пусть отправляется с ними на континент на месяц.

Гермионе было стыдно, но провести каникулы с друзьями в доме Сириуса ей хотелось куда больше, чем скучать с родителями на пляже. Поэтому она возражать не стала. Ну и родители, наконец, отдохнут!

Затем детей выставили за дверь и продолжили собрание.

В Хогвартс Снейп вернулся ближе к полуночи. Усталый и злой. День выдался слишком насыщенным и тяжелым. Сначала полная доза Альбуса Дамблдора, а под конец еще и длительная аудиенция у Темного Лорда. Поэтому, войдя в замок, Северус на автомате спустился в подземелья, и только дойдя до последней ступеньки вспомнил, что обещал зайти к Синистре. Снейп выругался. Снова сотни ступенек вверх… Чего ей стоило заниматься не астрономией, а нумерологией или магловедением. Путь до ее комнат занимал бы втрое меньше.

Но постояв минуту в раздумьях, он все-таки отправился наверх.

Аврора уже легла, но ожидаемо не могла уснуть. Это начинало раздражать, хотя Северус пытался не подавать вида. Он скинул мантию и присел на край постели. На месте его подушки лежали гадальные карты. Мастер Зелий скептически посмотрел на женщину.

— Ты же не любишь таро?

— Не люблю, но это меня успокаивает, — она быстро убрала колоду в тумбочку.

— Трелони бы твой подход не одобрила, — улыбнулся Снейп, видя в ее мыслях, что она раскладывала карты снова и снова, пока результат предсказаний ее, наконец, не удовлетворял. Аврора смутилась, а Северус прищурился. Это еще что за номера?

— Зачем ты искала артефакты блокирующие легилименцию? — серьезно спросил он.

— Вот именно за этим! — вспылила Аврора.

— Ты что-то хочешь от меня скрыть? — предположений, что именно, у Снейпа не было. Он знал, что бежать она не планирует, других мужчин в мыслях не имела, даже от черной метки на руке Аврора больше не вздрагивала.

— Я раздражаю тебя, я же вижу!

— Нет, меня раздражает только твоя паника.

— Вот именно! От любого другого я бы скрыла ее, но от тебя же не могу, — в отчаянии сказала Аврора, и Снейп все понял. Дни ее отпуска проходили в мучительном ожидании, Синистра изводила себя, переживая за него. А дел, как назло, навалилось столько, что в Хогвартс Северус уже который вечер возвращался затемно. — Меня саму бесит, что ты видишь все это, и остаешься со мной на ночь из жалости, а не как раньше.

— Почему из жалости? — изумился Снейп, хотя за годы с ней мог бы и привыкнуть к периодически неподдающимся его логике выводам. — Тебе не приходило в голову, что я прихожу к тебе потому, что хочу?

— Но мы ведь даже любовью не занимаемся…

— Целых четыре дня.

Аврора, наконец, улыбнулась сквозь слезы и поманила к себе.

Гермиона не понимала, почему Дамблдор против того, чтобы привести Гарри на Гриммо. Но авторитет старика был для нее превыше возражений. Особенно после того, на что он подтолкнул ее в конце третьего курса. Девочка и прежде уважала Великого Волшебника, но предложение вмешаться в ход истории сделало директора Хогвартса ее личным Мерлином. Поэтому она приняла его условия и терпеливо ждала.

Она писала Гарри при каждой возможности. Да, это были короткие, сухие сообщения о том, что у них все в порядке. Но ведь, таким образом, он должен был узнать главное: с ней и Роном все хорошо. Гермионе на его месте этого было бы достаточно, хотя, зная Гарри, она догадывалась, какова будет реакция…

Впрочем, по мере пребывания в штабе Ордена Феникса, Гермиона перестала так уж сожалеть о том, что Гарри маялся на Тисовой улице. Жить в этом доме врагу не пожелаешь. Как бы девушка ни скучала по самому близкому другу, она все же надеялась, что его сюда не притащат. И причин на это было немало.

Очень скоро Гермиона обнаружила, что крестный Гарри закладывал за воротник и был немного не в себе. Выпивать он старался незаметно, на чердаке у Клювокрыла, но гриффиндорка была наблюдательна.

Как-то раз Гермиону отправили наверх за хозяином дома — обедать пора. Сцена, которую она застала, произвела впечатление. Сириус разговаривал с гиппогрифом, как с человеком. При этом мужчина доставал из большой грязной сумки дохлых крыс и кидал пернатому другу. Периодически наследник дома Блэков прикладывался к бокалу из фамильного сервиза. И все бы ничего, если б, видимо, задумавшись, Сириус теми же крысами не закусывал, смачно, с хрустом впиваясь в тушки грызунов.

Гермиона поморщилась, сдерживая рвотный позыв, развернулась и ушла вниз. Обедать расхотелось, тем более с Сириусом за одним столом. Пусть лучше дальше наверху надирается.

Но обед Блэк не пропустил, видимо, по запаху понял, что жаркое готово. Хозяин дома спустился в столовую, привычным жестом бросил сумку с крысами на кресло, которое они с Молли уже дважды чистили… и как ни в чем не бывало стал расспрашивать Люпина о новостях.

Оборотня Гермиона научилась игнорировать, хотя, возможно, ее действия только сильнее убеждали закадычных приятелей в том, что девочка продолжает сохнуть по школьному учителю. А так как жил Люпин в том же доме, сталкиваться с ним приходилось часто.

Чем дольше Гермиона наблюдала за Сириусом, тем яснее понимала, что предложение крестного забрать к себе Гарри было сродни безумию. Возможно, Дамблдор был и прав, лучше уж оставаться у Дурслей. И проблема была даже не в том, что Блэк выпивал и на деле оказался не очень чистоплотным человеком (то, каким она увидела его в первый день, было скорее исключением из правил).

Сириус был далек от реальности, как Марс от Юпитера. Он неприкаянно слонялся по дому, хотя остальные были заняты делом. Вроде бы он руководил очисткой помещений, но мало чем помогал, а скорее так и вовсе мешал. Единственное, что увлекало бывшего Мародера — это попытки снять со стены в коридоре портрет покойной матери. Правда, тут его матушка оказалась еще более упертой. Полотно не брала никакая магия. А возможно, виноват был профессор Снейп, которого Гермиона как-то раз застала за пристальным изучением рамы. Декан Слизерина плавно водил по ней руками и беззвучно шевелил губами. Но говорить об этом девочка никому не стала. Рон почти так же, как и Гарри, готов был обвинить профессора зельеварения даже в том, что погода испортилась.

Пусть сами разбираются, она больше никого из взрослых ни защищать, ни обвинять не будет!

Общался Сириус больше всех, как ни странно, с близнецами. Люпин от Блэка уставал. А рыжие не упускали возможность расспросить бывшего аврора про магию, а тот и рад языком почесать. Причем выбалтывал он даже то, что шалопаям знать явно не следовало.

Блэк часами сидел с Фредом и Джорджем, пытаясь научить попугая, который так и остался на Гриммо, заклинаниям. Не вышло! Зато фразу «Шухер! Мама идет» птица хорошо запомнила и, сидя на перилах, частенько предупреждала таким образом о том, что кто-то пришел. Снейп, правда, после подобного приветствия грозился пустить пернатого на ингредиенты.

Досадно было и то, что из-за уборки дома времени на занятия почти не оставалось. А каждое появление Снейпа и МакГонагалл напоминало Гермионе о безвозвратно уходящих каникулах. Она ведь столько планировала прочитать! Рон больше тосковал из-за необходимости торчать взаперти сутки напролет. Погулять их не отпускали, по крайней мере, без взрослых волшебников. Но те, не считая Люпина, почти всегда были заняты. А прогулок с оборотнем девушка избегала.

В штабе было суетно. Орден насчитывал человек двадцать, но на Гриммо 12 постоянно крутились незнакомые люди. И не все были приятными. Наземникус производил впечатление обыкновенного жулика. Родители Гермионы обходили таких стороной, а сейчас ей приходилось есть с ним за одним столом!

Девушка боялась, что Гарри сделает глупость, но тут ему было не место. И ее опасения полностью оправдались… В день, когда на Поттера напали дементоры, она увидела, как страшен Дамблдор в гневе. Если до этого директор школы казался Гермионе чудаковатым мудрецом, то теперь она впервые увидела другое. Альбус был чертовски сильным волшебником, который прекрасно маскировал возможности своей магии. На мгновение стало даже страшно, но потом перед обитателями дома на Гриммо снова предстал добродушный старец.

Гарри Поттера доставили в штаб в совершенно взбешенном состоянии. Гермиона понимала его эмоции и, кажется, без слез вынесла продолжительную ругань. Парень имел право на злость. Но все равно было обидно.

Гарри дулся почти весь день. Она терпела и не навязывала свое общество, хотя усиленно оберегала его от остальных. В особенности от близнецов, которые так и норовили поддеть распсиховавшегося гриффиндорца. Впрочем, и от Джинни тоже. Девочка непрерывно крутилась где-то рядом, чем раздражала уже не только Гарри, но и саму Гермиону. Даже Рона приходилось то и дело осаживать, чтобы рыжий выдохнул и не заводился. Приходилось снова и снова объяснять, что Гарри необходимо время прийти в себя. Но каждый старался подойти и посочувствовать, приободрить или пошутить. А взбеситься парень мог даже из-за самых безобидных слов. К тому же Гермиона прекрасно знала, насколько лучший друг не любит быть в центре внимания.

Ситуация взорвалась на второй вечер.

Сириус поручил крестнику с друзьями разобрать чулан в холле, но так как помещение сплошь покрывала паутина, Рон стремительно ретировался. И чудесно! Поработать вдвоем, в тишине, тянуло, пожалуй, на идеальное решение. Однако не тут-то было… В дом на Гриммо зачем-то снова заявился Снейп, и, услышав в чулане возню, сунул туда нос.

Гарри при виде школьного преподавателя, кажется, едва ли не за палочкой полез. Снейп с презрением посмотрел на парня, задержавшись взглядом на паутине, покрывавшей рукава и плечи футболки Поттера.

— Какое неподходящее занятие для знаменитости, — с издевкой процедил Снейп. — Хотя, возможно, у вас и здесь получится привлечь внимание к своей персоне.

— Что вам здесь надо? — Гарри хотелось повздорить. Очень. И профессор зельеварения был идеальным кандидатом. Испортить отношения с ним все равно не получится. Хуже и так некуда.

— Уже забыли, как следует обращаться к преподавателю, Поттер? — Снейп, пригнув голову, шагнул внутрь. Желание поцапаться было у них явно взаимное. — Видимо, как и о том, что колдовать на каникулах нельзя.

— По-вашему, я должен был позволить дементорам поцеловать себя и кузена?

— По-моему, вы должны были сидеть дома и не высовываться. Не сомневаюсь, что вам понравилось выполнить на глазах у магла такое эффектное заклинание. А думать о последствиях, видимо, ниже вашего достоинства, Поттер. Вам никто не говорил, что своим героическим поступком вы переполошили дюжину взрослых волшебников, у которых есть заботы поважнее, чем вытаскивать самонадеянного сопляка из очередной передряги.

— Гарри угрожала опасность! — возмутилась Гермиона.

— Опасность? — медленно переспросил Снейп, продолжал сверлить парня взглядом. — Сидел бы в доме, как просили, ничего бы и не произошло. Но вы же считаете себя умнее других. Не так ли, Поттер?

Гермиона, чувствуя, что друг на грани, тихонько поймала его ладонь, но Гарри руку вырвал и выхватил из заднего кармана брюк палочку. Видя, что добром это уже не кончится, девочка выскочила вперед, закрывая собой друга. Она встала между ним и Снейпом и с гневом уставилась на преподавателя, хотя и была на две головы его ниже.

— Зачем вы провоцируете Гарри, сэр? — она никогда бы не стала перечить учителю, тем более, Снейп и не вызывал у Гермионы настоящей агрессии, но терпение гриффиндорки под конец тяжелого дня лопнуло. — Вы же видите, что его и без того задергали! Здесь не школа, и вы не имеете никакого права оскорблять его! Даже баллы снять вы не можете!

Кажется, оба, и Снейп, и Поттер, потеряли дар речи от такой неожиданной смелости. Снейп очнулся первым.

— Вижу, что вне школьных стен вы позволяете себе куда больше, мисс Грейнджер, — Снейп перевел взгляд на эту пигалицу. Казалось, человек в черном был готов убить ее на месте. Но Гермиона его взгляд выдержала. Нервы были на пределе. Но обещание, данное себе в ночь после третьего испытания, она собиралась держать всю жизнь. Несмотря ни на что! И это читалось в ее глазах. — Вы правильно понимаете, что эта наглость не сойдет вам с рук.

— Вы не мой декан, чтобы читать мне нотации! Здесь, вне школьных стен, вы мне — никто! — Гермиона явно вошла в раж. — Все, что вы можете, сэр, это несправедливо занижать мне баллы, когда начнутся занятия. А это вы и так делаете на протяжении четырех лет. Я привыкла!

— Вижу, что нахождение в этом доме среди взрослых мужчин, склонных к авантюрам, вскружило вам голову, мисс Грейнджер. Больше не мните себя лучшей ученицей школы? Решили, что хамство добавит вам возраста?

Гермиона почувствовала, как от гнева закружилась голова. Откуда он мог знать про Люпина?! Кровь прилила к щекам. В первый раз за четыре года она всецело разделяла желание друзей уничтожить Снейпа. Бесполезно было ему что-то объяснять. Проще потолок ему на голову обрушить, чем доказать, что Гарри не такой, как он думает, и что она не такая!

Увы, потолок рухнул не только на Снейпа…

На жуткий грохот поспешили Блэк с Люпином. В холле стеной висела взвесь вековой пыли. Кто-то закашлялся. «Тонкс? Гарри?» — одновременно позвали Люпин и Блэк.

— Что здесь произошло? — заохала подоспевшая Молли Уизли. Она взмахнула палочкой и пыль послушно осела на пол. Стены, отделяющий чулан от холла, больше не было. Среди груды обломков и хлама, как три статуи, покрытые слоем пыли и паутины, стояли Снейп, Поттер и Грейнджер. Немую сцену прервал смех подоспевшей на шоу Тонкс. Пытаясь сдержаться, девушка уткнулась носом в плечо Люпина.

— Блэк, тебе все равно делать нечего, вот и займись воспитанием Поттера. Научи своего зарвавшегося подопечного держать себя в руках. А не то охранять его придется не здесь, а в камере Азкабана.

Снейп со злостью стряхнул с мантии пыль, резко развернулся и вышел прочь, громко хлопнув дверью.

— Гарри, тебе действительно надо… — начала Гермиона.

— Отстань от меня! — закричал парень. — Хватит меня опекать! Я не младенец.

Роном займись! Или кем-то еще! С меня достаточно! — и он побежал наверх по лестнице. Гермиона расстроенно проводила его взглядом.

Остаток вечера парень старался не попадаться никому на глаза. На ужин он не спустился и в конце концов ушел из спальни на чердак, где держали гиппогрифа. Там, на скамейке у мансардного окна, Гарри и просидел до глубокой ночи. Все раздражало, его никто не понимал, и он снова одинок. В доме Сириуса было немногим лучше, чем на Тисовой улице.

Хотелось есть, но Гарри ждал, когда все лягут. В конце концов, в детстве ему часто приходилось голодать, поэтому потерпеть несколько часов — ерунда. Но когда за мансардным окном уже появились звезды, со стороны лестницы послышались тихие шаги.

— Гарри? — это была Гермиона.

Он обернулся, хотя все еще чувствовал обиду. Девушка зашла, неся поднос с бутербродами.

— Ты не ужинал. Я тоже. Поешь со мной? — она села рядом. Гарри переставал понимать ее поведение, но в глубине души был рад, что она пришла. Да и бутерброды невыносимо вкусно пахли. — Не хочу, чтобы ты сидел здесь один. Этот дом неправильный. Здесь жутко. Когда рядом Рон, Джинни и мальчишки еще ничего, но если остаешься один, то кажется, будто в стенах замурованы дементоры, — она посмотрела ему в глаза. — Если хочешь, можешь на меня ругаться. Я понимаю, что ты злишься…

Но ему уже не хотелось. Гарри по-дружески обнял ее, и Гермиона придвинулась ближе. Девушка не смутилась, это было очень естественно и безопасно.

— Мне тоже здесь как-то не по себе, — признался Гарри.

— Не переживай, — вдруг сказала Гермиона, шестым чувством угадав, о чем он подумал. — Твои действия были абсолютно оправданы! Ты точно не нарушил ни один закон. Тебя не исключат и палочку не отнимут.

— В Истории Хогвартса про законы прочитала? — Гарри улыбнулся.

— Нет, я Тонкс просила мне с работы книги принести, — на полном серьезе ответила Гермиона. — Они ничего не могут сделать против тебя. Я уверена, что все будет хорошо, — голос ее, правда, звучал встревоженно. — Я очень волновалась за тебя, когда узнала про дементоров. Ты не представляешь, как…

— Спасибо Люпину, если б не он, могло бы кончиться плохо.

Гермиона как-то поежилась, и Гарри вопросительно посмотрел на нее.

— Хочешь посмеяться? — вдруг игриво сказала девушка.

— Посмеяться — это прямо то, что сейчас нужно. Давай!

— Профессор Люпин считает, что я на него запала, — ей ужасно хотелось рассказать ему абсолютно все. Сначала еще в письмах, но ничего, кроме общих фраз написать было нельзя. А поделиться хотелось… Да и не с кем ведь больше.

Чувство невыносимого одиночества накрыло ее с головой после недели у родителей. Эти взрослые люди неожиданно показались ей бесконечно далекими. Мир изменился, она изменилась, а они остались прежними. И ничего не понимали.

Зато с Гарри все обстояло с точностью до наоборот. Ей не хотелось ничего от него скрывать, даже то, что молодым людям противоположного пола говорить не следует. Парень недоверчиво прищурился.

— Ну, у него был повод на самом деле… — продолжила она. — Он мне действительно очень нравился на третьем курсе.

— Ты серьезно? Я ничего такого не замечал… — пораженно сказал Гарри.

— Ну, до вас с Роном всегда медленно доходит! И потом, вы надо мной столько с Локонсом издевались, что на следующий год я решила помалкивать. Зря, наверное, может, вы бы меня вразумили.

И Гермиона рассказала о том, как Люпин забрал ее от родителей. Говорить было очень легко, потому что к бывшему преподавателю она ничего не чувствовала, и Гарри это понял, хотя и не сразу. Это была просто история, и даже местами такая смешная, что он расслабился, думая о том, что его сейчас примерно так же доставали взгляды Джинни. Но обсуждать с Гермионой сестру Рона ему было все-таки неудобно.

— Ну… мне тоже Люпин нравился… как преподаватель, — улыбнулся Гарри. — Надо спросить у Дамблдора, кто в следующем году у нас защиту вести будет, а то мало ли, за тобой надо приглядывать, — и они оба рассмеялись.

— Нет-нет, никогда снова! — и Гермиона посмотрела Гарри в глаза. Больше всего в лице Гарри ей нравились его удивительно красивые и добрые зеленые глаза, хотя очки их и портили. — Знаешь, как я завидовала, что он тебя научил заклинанию патронуса? Я же сама пробовала, но ничего не вышло, конечно. А ты очень талантливый…

Гарри хотел было предложить научить Гермиону, но тут она сказала:

— А Джинни о тебе все так же вздыхает, по-моему, — и испытующе посмотрела на друга. Это было некрасиво, но ей не хотелось, чтобы у Гарри появилась девушка. Причем она и себе была готова отказать в молодом человеке. Лишь бы они всегда вот так были вместе. Бесконечно близкие и родные друзья. Как брат и сестра. Ничто не должно их разлучить!

Гарри пожал плечами. Что на это сказать, он не знал.

— Слушай, а что ты сделал там внизу в чулане? Все рухнуло, но нас не задело! Даже профессора Снейпа не задело… — спросила Гермиона.

— Ничего, — Гарри внимательно на нее посмотрел. — Я был уверен, что это ты… Гермиона, это опять было оно?

Девушка растерянно и немного испуганно кивнула. Выходило, что так… И, видимо, надо понять, как это контролировать…

— Слушай, Снейп тебя теперь загнобит.

— Переживем, — махнула рукой Гермиона. — Ты же как-то до сих пор жив. Вряд ли он меня будет ненавидеть больше, чем тебя.

И они улыбнулись друг другу. А потом пошли вниз. Гермиона проводила Гарри до спальни мальчиков. Парень к тому моменту, видимо, уже так устал, что принялся стягивать с себя майку, едва переступив порог. На мгновение Гермиона увидела в тусклом свете его обнаженную спину, но равнодушно отвернулась. Ей было сложно в первый день на Гриммо не смотреть на мускулистые плечи Кингсли, особенно под шепот Тонкс. Но полуобнаженный Гарри — другое дело…

* * *

Аврора быстро спускалась по лестницам. Еще один пролет, и еще… она торопилась в подземелья.

Она всегда знала, что этим кончится! С того первого дня, когда увидела его метку. За преступлением неминуемо следует наказание! А он преступник, и ему не избежать суда. Только бы успеть! Лишь успеть, а там будь, что будет…

Лестницы кончились. Знакомый коридор. Дверь в его комнаты приоткрыта, и отчаяние затмевает все!

Вот он… Северус безвольно сидит на стуле, над ним склонились два дементора. Она опоздала! Нет! Нет! Это не может быть правдой, это сон, пусть это будет сон! Из горла вырывается крик, хочется заплакать, но слез нет… Второй дементор оборачивается и плывет по воздуху прямо к ней, он склоняется все ниже, приподнимая капюшон… Вызвать патронуса не выходит. Магия оставила ее…

Она бессильна…

Дементор наклоняется ближе и целует ее в веки…

— Аврора, проснись! Аврора!

Синистра в ужасе открыла глаза, не сразу поняв, что происходит. Но главное, это был только сон… Вот он… живой и вполне себе недовольный, значит, все в порядке. Даже не очень зол, что она снова разбудила. Аврора прижалась к любовнику, все еще чувствуя отголоски ужаса из своего сна.

Снейп ругал себя, что рассказал о встрече Поттера с дементорами. С той ночи, когда возродился Темный Лорд, Синистру и без того мучили кошмары, но теперь ей уже который раз снились дракловы дементоры. Один и тот же сон. Посадить ее на зелье сна без сновидений Северус не мог, но и пустить все на самотек — тоже. В его силах было только будить ее ночами и своим присутствием доказывать, что все в порядке. Это раздражало, но иного выхода не было. Поэтому у себя он больше не ночевал.

Летом Аврора осталась в Хогвартсе. Навестить мать, как в прежние года, не поехала, чему Снейп поначалу был рад. Но теперь дни считал до начала учебного года. Такое количество свободного времени не шло ей на пользу: женщина капитально подсела на гадания. В ход пошли не только таро…

И, естественно, загаданному мужчине почти всегда выпадал поцелуй дементора…

— Послушай, следующим этапом будет херес, — сказал Снейп, гладя ее по голове.

— А если карты не врут? Всегда, каждый раз тебе выпадают дементоры…

Аврора гадала на Снейпа не впервые. Она знала, что зельевар недолюбливал прорицания, и никогда не распространялась об этом прежде, но впервые Синистра раскинула на него карты, еще когда они не были любовниками. Естественно, ничего хорошо не выпало, но и ужасного тоже. Финальной чертой была змея, что показалось ей неудивительным. Северус ведь слизеринец. Расклад повторился и через год. Но теперь змеи больше не было. В конце его ждали дементоры… как ни гадай. В казенном доме или без оного.

— Аврора, ты понимаешь, что я могу разобраться с дементорами даже без палочки? — попытался успокоить ее Снейп, но не действовало.

— А ты точно можешь вызвать патронуса? Ты ведь всегда отказывался посылать патронусом сообщения… — Она не произнесла вслух, но ясно подумала о том, что слышала, будто Пожирателям Смерти была не подвластна эта магия.

— Глупости, — только и отрезал Снейп. — Ты думаешь глупости.

— Тогда почему ты не покажешь мне? Это же не сложно!

Снейп устало потер переносицу. Вызывать при ней свой патронус он не хотел. Вернее, последние годы он вообще не хотел лишний раз произносить это заклинание. Хотя, наверное, проще было ей все рассказать. Только был уже в его жизни опыт, когда он ничего не скрывал от той, которую любил. Однако, чем откровеннее были признания, тем сильнее та девушка пугалась и отдалялась. Северус понимал, что с Авророй все иначе, но рисковать не хотел. Чувства, которые он испытывал к любовнице, были несопоставимы с тем безумием в юности, но и Синистрой он дорожил. А она после полугода раздумий неожиданно пришла к выводу, что Снейп никакой не бывший Пожиратель Смерти. И, как ни странно, после этого они снова сошлись. Северуса это даже задело, но переубеждать женщину он не стал. Никто не знает, как обернется будущее, а так безопаснее и для него, и для нее.

Конечно, решение было жестоким. Северус видел, чего ей стоило смириться с тем, что она спит с Пожирателем Смерти. Но это пережить можно, а Аваду от Темного Лорда или Беллатрисы — вряд ли. Только об этом Аврора не думала. После того, что на ее глазах случилось с Барти, она панически боялась повторения истории с Северусом. Он ведь действительно ходил по лезвию бритвы, исход был не такой уж надуманный. Но Снейп практически не сомневался, что если Альбус отмазал его от Азкабана четырнадцать лет назад, то теперь и подавно.

Правда, четырнадцать лет назад ему было плевать: дементоры или Авада, а сейчас, проводя подушечками пальцев по голой спине женщины, что лежала у него на груди и, кажется, тихо плакала, жить хотелось куда больше.

Однако Авроре он ничего этого не сказал и патронус показать отказался.

— Я хочу, чтобы ты верила мне, не требуя доказательств. Твои страхи безосновательны.

Аврора не ответила, только продолжила обнимать его, целуя бледную кожу.

В ее жизни были мужчины, которых она любила, были легкие интрижки и серьезные романы. Но никого из своих любовников она не ждала вечерами так, как этого некрасивого, сложного человека.

И никто из ее бывших мужчин не требовал так много.

В первый учебный день Аврору ждала расплата за весеннюю месть Северусу. Сразу же после завтрака к ней подскочила Гермиона Грейнджер и очень по-деловому поинтересовалась, будет ли в этом году что-то подобное индивидуальным практическим занятиям в прошлом мае.

Преподавательница не была готова к такому вопросу. Последние дни ее волновали только два (как она поняла) визита Северуса к Тому-Кого-Нельзя-Называть и появление министерской стервы в учительской. Аврора не читала «Пророк» и о шумихе вокруг имени Дамблдора и Поттера знала только с чужих слов, но ее это и сильно не беспокоило. Все мысли женщины были заняты тем, не всплывет ли в связи с появлением Амбридж, что ее обожаемый любовник — Пожиратель Смерти.

Поэтому, что ответить на вопрос пятикурсницы о практических занятиях, Синистра не знала, но отказывать девочке она не собиралась. Ей нравилась Гермиона. Гриффиндорка просияла и спросила, нельзя ли тогда заняться наблюдениями в эту среду. Видите ли, ожидается редкое астрономическое явление. Преподавательница что-то такое действительно припоминала, но наблюдать ближайшие месяцы планировала только за Северусом.

Возможно, это был знак, что пора возвращаться с небес к реальности и начинать уже нормально работать. А то и правда до хереса недалеко.

Значит, в среду вечером…

Вздохнув, она проводила девочку взглядом и мельком посмотрела на Снейпа. Тот едва заметно покачал головой. Все понял. Ну и ладно.

В среду вечером Гермиона была пунктуальна до невозможности. Грейнджер соскучилась по учебе. Женщина знала, что Гермиона провела август не с родителями и с умилением наблюдала, как девушка выкручивалась, отвечая на банальные вопросы о каникулах. Впрочем, долго мучить ее Аврора не стала и позволила вволю наслаждаться астрономией, а сама с щемящей печалью наблюдала за ученицей.

Чуть больше чем через час на смотровой площадке появился Поттер. Неудивительно. То, что парень так и ходил за Грейнджер хвостом, Аврора еще первого числа заметила. Гарри извинился. Он думал, что занятие уже окончилось, и пришел за подругой, чтобы проводить ее в гриффиндорскую башню. Синистра снова не стала им мешать и отошла в сторонку, тем более Гермиона и правда уже заканчивала.

Но вскоре подростки стали ругаться. Девушка что-то заметила, вспылила и принялась довольно эмоционально объяснять парню, что нельзя о таком молчать и нужно немедленно обратиться к профессору Дамблдору.

Подслушивать Аврора не хотела, но очки на всякий случай надела. И, видимо, очень вовремя! Потому что по мере того, как все агрессивнее жестикулировала Гермиона, позади нее в воздух начал подниматься накрытый тканью недействующий телескоп. Старую развалюху давно пора было отсюда убрать, но разве это волновало школьного астронома последний год?

Синистра уставилась на парящее в воздухе оборудование, не понимая, как реагировать, и на всякий случай достала палочку. Где-то она подобное уже видела! А Гермиона продолжала воодушевленно объяснять Гарри, насколько он неправ, что молча терпит. Потом она пригрозила разобраться самой, парень огрызнулся, прося ее не вмешиваться. И Гермиона в сердцах махнула рукой. С жутким грохотом и звоном неработающий телескоп рухнул на пол. Аврора только и успела, что накрыть защитными чарами остальное оборудование.

Ребята вздрогнули, оглянулись и оба уставились на преподавательницу.

Судя по испугу на лице Гермионы, девочка догадалась, что это было в прямом смысле ее рук дело.

— Гарри, милый. Не мог бы ты оставить нас с Гермионой ненадолго вдвоем?

Грейнджер не представляла, что ей скажет Синистра, но, похоже, разбившийся телескоп волновал астрономичку меньше всего… Это настораживало. Гарри уходить не хотел, тоже чувствуя неладное. Однако преподавательница настаивала. С другой стороны, Синистра ни разу не дискредитировала себя в глазах Гермионы, а летом так и вовсе сцепилась из-за нее с Лже-Грюмом, поэтому женщине девочка скорее доверяла. Однако Гарри упирался, пообещав ждать Гермиону в коридоре. Этот вариант факультетскую старосту не устроил от слова совсем. Нечего ему тут торчать неизвестно сколько в ожидании Филча, лучше б в больничное крыло сходил! В конце концов, Синистра обещала проводить девушку до Гриффиндорской башни, если они задержатся, и Гарри ушел. Тогда учительница подошла ближе и, тепло глядя в глаза, спросила:

— Давно ты умеешь колдовать без палочки? Это ведь ты сейчас сделала?

Гермиона чуть не ахнула от неожиданности и покраснела. Видеть, что это заметили (и не ругаются) было приятно, но сознаться, что она не понимает, как это делает, жутко стыдно. Поэтому девушка молчала, тщательно подбирая слова. Синистра улыбнулась. Когда Снейп не хотел отвечать, он тоже всегда подолгу молчал.

— Ты говорила кому-нибудь об этом?

Гермиона замотала головой, но сдалась под сердечным, добрым взглядом женщины.

— Только Гарри… он знает… но я не умею на самом деле. Вернее никак не могу понять, как это работает…

— Тебе надо поговорить с профессором Снейпом.

Брови Гермионы поползли вверх. Она ожидала чего угодно, но не такого.

— Не думаю, что это хорошая идея, профессор Синистра…

— Гермиона, поверь мне, только он в этом замке сможет обучить тебя, — соврала Аврора. С другой стороны, по поводу Дамблдора Снейп ведь и сам был не уверен, а без руководителя Грейнджер наломает дров. Хотя на самом деле, Синистра, конечно, преследовала другие цели. Ей очень хотелось, чтобы Северус наладил отношения с дочерью, а тут вдруг такой шанс! Он не сможет отказать, а девчонка не упустит возможность.

Гермионе действительно ужасно хотелось освоить беспалочковую магию, но заниматься с самым неприятным человеком в замке после Филча и Амбридж казалось сомнительным удовольствием… Слизеринский декан был единственным из преподавателей (жабу из министерства она за учительницу не считала), кого Гермиона не хотела видеть чаще, чем выходило по расписанию. Тем более, после его обещания отомстить. Хотя… утром на занятиях он вел себя как обычно. К ней даже не цеплялся. Проехался по Гарри, но не сильнее, чем всегда.

— Вряд ли профессор Снейп согласится, — сказала Гермиона через бесконечно длинную минуту раздумий.

— А ты хоть раз просила у него помощи? — чуть тише произнесла Синистра, словно предлагая Гермионе вступить с ней в сговор.

Девочка задумалась.

Она лезла с вопросами ко всем преподавателям. И Снейп, конечно, не был исключением. На первом курсе, она хотела узнать про зелье круглосуточной бодрости, чтобы как следует подготовиться к экзаменам, но и рта не успела раскрыть, как учитель выставил ее из класса. Было неприятно!

Затем на втором курсе, решив приготовить оборотное зелье, за допуском в запретную секцию она отправилась первым делом к Снейпу, а не к Локонсу. Блондин ее смущал, а мастер зелий оставался единственным преподавателем, демонстративно игнорирующим ее успехи в учебе. И ее это задевало, хотелось признания.

Конечно, глупо было надеяться, что грозный учитель сходу подпишет второкурснице разрешение. Гермиона это понимала и все, как ей казалось, продумала. Наверняка учитель первым делом спросит, зачем оно ей? А на этот вопрос девочка заранее заготовила очень умный ответ, который должен был произвести впечатление, представив ее серьезным, вдумчивым человеком, интересующимся не только школьной программой. Слизеринский декан, действительно, с нескрываемым удивлением уставился на тринадцатилетнюю соплю, думающую о приготовлении оборотного зелья, но тут в кабинет без стука ворвался Драко. Грязнокровкой при учителе не обозвал, но гадость все-таки выдал. Однако Снейп пропустил это мимо ушей, даже замечание Малфою не сделал, и Гермионе стало так обидно, что она, не дожидаясь ответа о допуске, выскочила из кабинета.

На третьем курсе ей снова понадобилась запретная секция библиотеки. Ей хотелось больше узнать о том, как работает хроноворот. МакГонагалл была категорически против и доступ не дала. «У вас есть все инструкции, мисс Грейнджер. Следуйте им или возвращайте артефакт». Но расставаться с часиками на цепочке Гермиона не планировала. Самое обидное, что и злоупотреблять она не хотела! Но носить на собственной шее подобную вещь, не до конца понимая принципов ее работы, было немного некомфортно. И она снова отправилась к Снейпу. Он производил на нее впечатление человека, который одобрит стремление ученика разобраться в сути вопроса. Однако, декан Слизерина в ответ на ее просьбу напомнил про кошачьи уши после приема оборотного зелья.

Гермиона осеклась, покраснела и быстро покинула кабинет, так и не узнав, что самый страшный преподаватель Хогвартса уже взял перо, чтобы подписать ей разрешение. Для него мотивация Гермионы действительно оказалась весомым аргументом.

— Он точно откажет, — заключила девочка.

— Как ты можешь быть уверена, если не пробовала? — Аврора ласково улыбнулась. — Он может обругать, обидеть и ощетиниться, но не откажет, — преподавательница нарочно перешла на менее формальный тон, чтобы успокоить и приободрить ученицу. Северус ведь, правда, вечно держал такую дистанцию, что и подойти страшно. — Если он ругается, надо просто переждать, а не срываться. Тебе никогда не приходило это в голову? — женщина улыбнулась и сердечно потрепала девушку по плечу. — Я знаю, что вы с Гарри и Роном не любите профессора Снейпа, но он неплохой человек. И очень умный. Ты даже не представляешь себе, насколько. Если он согласится учить тебя, то не сомневайся, научит. Северус свое слово держит.

На мгновение Синистра задумалась, глядя на сомнение и интерес в глазах Гермионы. Снейпа стоило предупредить, но в этом случае он поймет, что Аврора хочет сблизить его с дочерью, взбесится и ничего не выйдет. Нет… лучше прислать к нему Грейнджер без предупреждения, прямо сейчас. Пусть убедится, что она унаследовала его способности, а дальше выхода не будет, Северус поймет, что ее надо учить.

— Хочешь, я напишу для тебя записку профессору Снейпу? Передашь ему и я уверена, он не откажет. Хотя, возможно, и поворчит немного.

Гермиона кивнула, и женщина быстро набросала несколько строк в блокноте для наблюдений. Затем она вырвала лист, сложила пополам и запечатала заклинанием.

— Держи. Только иди прямо сейчас. Вдруг это срочно!

— Но уже довольно поздно… — с сомнением сказала Гермиона. Вламываться к Снейпу на ночь глядя совершенно не хотелось.

— Я написала, что это моя инициатива. Не съест он тебя. Пошли, я провожу тебя до подземелий. Профессор Снейп должен быть у себя в кабинете.

Спустившись со смотровой площадки Гермиона немного огорчилась, что Гарри все-таки не остался ее ждать. Хотя, она ведь сама сказала, что не надо… Девушке хотелось обсудить с ним это. С другой стороны, парень так ненавидит профессора Снейпа, что будет гарантированно против, а ей же правда нужно разобраться со своими способностями, и если он может помочь… она согласна потерпеть его ругань. Да и доказать мастеру зелий, что она чего-то да стоит, все еще хотелось.

Профессор Синистра, как и грозилась, проводила ее до подземелий, но дальше с ней почему-то не пошла. И Гермиона одна отправилась к кабинету самого страшного человека Хогвартса.

Синистра не верила, что Снейп и в самом деле безразличен к дочери. В ее голове не укладывалось, что такое возможно. Даже она привязалась к девочке, если не сказать больше. Насколько Аврора поняла, близкой родни у Северуса не было, по крайней мере, отношений он ни с какими родственниками не поддерживал. И это казалось Авроре несправедливым, он заслуживал другого. В то же время женщина понимала, что Снейп совершенно не умеет общаться с детьми, но понадеялась на родительский инстинкт. Должен же он проснуться?!

На мгновение она представила, что, если все пойдет по плану… Не будет ли она ревновать его к дочери, как ревновала мать отца к детям от первого брака? Нет, не будет. Признаться было нелегко, но Синистра любила Снейпа сильнее, чем он позволял, и все нерастраченное тепло Аврора и так пыталась отдать его дочери.

Только бы все получилось! Что там сейчас происходит? Гадать было бессмысленно, и Аврора отправилась следом за Гермионой.

Каким образом Северус налаживает отношения с дочерью, Аврора услышала издалека… Пожалуй, то, что девочку когда-то кто-то назвал грязнокровкой, было ерундой по сравнению с тем, что бедняжке приходилось выслушивать сейчас. Хотя Снейп и не выражался. Первым порывом было зайти и вступиться за Гермиону, но Аврора сдержалась. Иногда лучше не соваться, хотя от того, что он говорил на повышенных тонах, волосы вставали дыбом.

Слушая через дверь поток ругани и оскорблений, Аврора осознала масштаб своей ошибки. Все-таки стоило сначала с ним поговорить. Но шанс все равно оставался. Гермиона упертая… Если он не напугает ее в край, она вернется. Главное, к тому времени научить его, как надо вести себя с девочкой. Это же так просто!

Вскоре вербальное изнасилование закончилось, и Гермиона пулей выскочила из кабинета, даже не заметив профессора астрономии.

Аврора проводила взглядом заплаканную и растрепанную Гермиону и постучалась в открытую дверь.

— К тебе можно? — Аврора ожидала застать его в ярости. Но Снейп совершенно спокойно стоял, облокотившись о стол, и задумчиво вертел в руках палочку. Аврора подошла и осторожно обняла своего злодея, чтобы понять в каком он состоянии. Он не возражал. Все было в порядке! Как будто и не орал на девчонку битый час.

— Это ж не твоя… — Аврора обратила внимание на палочку в его руках.

— Грейнджер забыла, — он посмотрел Синистре в глаза, и женщина мгновенно уткнулась носом в его шею, чтобы избежать легилименции.

— Я боюсь спросить, что ты делал с ней, если она забыла палочку, — иронично сказала Аврора.

— Подходы искал. Ты оказалась права, в ней это есть, — невозмутимо ответил Снейп.

— А чтобы проверить, обязательно было доводить ее до истерики?

Снейп отложил палочку и, наконец, обнял женщину. К драклам школьников. Но Аврора не унималась.

— Ты научишь ее?

— Попробую, — спокойно ответил Снейп, расстегивая молнию на платье Авроры и забираясь ладонью под ткань. — Хотя и не сомневаюсь, что у нее получится.

— Понимаю, что моя идея прозвучит для тебя революционно, но, может, попробуешь тогда вести себя с ней по-человечески?

— Что ты имеешь в виду?

— Я не знаю, почему ты с детьми строишь из себя Ужас Подземелий, но я-то вижу, что ты можешь быть другим…

— Каким? — машинально спросил Снейп, склонившись и целуя ее в шею, а затем обнажив плечо.

— Внимательным и заботливым… Понимающим… И нежным…— зашептала женщина.

Снейп отстранился и слегка нахмурив брови посмотрел ей в глаза.

— Ты хочешь, чтобы я был с ней нежен? Ты серьезно?

— Нет, я хочу, чтобы ты был нежен только со мной. Но хотя бы не ори на девочку. Хочешь, чтоб Гермиона освоила беспалочковую магию? Дай ей стимул! Стань для нее любимым учителем. Ученики делают успехи не когда боятся преподавателя, а когда любят и уважают…

Снейп поморщился.

— За все годы, что я тут преподаю… — лениво начал он, но Аврора мягко перебила, приложив ему палец к губам. Он замолчал, но ее руку тут же убрал и поцеловал в ладонь. Разговор о Грейнджер его не особо волновал. Понять, почему женщина прятала глаза, не составило труда и без легилименции, но он не возражал и даже был готов поддержать диалог, попутно снимая с любовницы одежду. Главное, что Аврора впервые за долгое время забыла о Темном Лорде. И это волновало его куда больше семейных связей.

— Знаю. Ученики тебя не любили, кроме твоих слизеринцев, у них прямая выгода. Но ты ведь сам поддерживаешь эту традицию, хотя ты интересный человек и неординарный волшебник. Расположи девочку к себе.

— Аврора, у меня нет для этого обаяния, — безразлично сказал Снейп.

— Есть! — возмутилась Синистра. — Если ты не грубишь, а говоришь о том, что любишь, то есть! Будь проще, расскажи ей что-нибудь… просто поговори с девочкой…

— Что? О чем? — недоуменно спросил Снейп, изучая и взглядом, и пальцами ее декольте. Он действительно не понимал, о чем можно говорить со школьницей.

— Ну, не знаю… покажи ей какое-нибудь оригинальное заклинание, которое не знают другие. Успокой ее, а не доводи до нервного срыва. И у девочки все получится. Я не сомневаюсь… О себе что-нибудь расскажи, чтобы она смогла увидеть в тебе человека, а не слизеринское чудовище, — Авроре давно было обидно за то, как к Снейпу относились окружающие. Конечно, он это сам провоцировал, но ведь с ней-то Северус и вправду вел себя иначе. Значит, и с дочерью сможет. Надо только научить. И она продолжила нашептывать ему, как надо вести себя с учениками, по крайней мере, с Гермионой.

— Бесполезно. Я не добренький Люпин, которого они всем курсом обожали, — упирался Снейп, хотя за равнодушием, с которым он упомянул оборотня, стояла досада. Аврора знала, Северуса раздражало, что Ремуса любил практически весь Хогвартс.

— Хочешь сказать, что Люпин чем-то лучше тебя? — изумилась она. — Глупости! Натащил в класс зверушек, все и счастливы! Покажи ей что-нибудь из настоящего ЗОТИ, кому если не тебе быть в этом мастером? — предложила она, с восхищением посмотрев на своего мужчину, и он впервые прочитал в ее взгляде не страх из-за метки на его руке, а нечто совершенно иное. — Она тебе в рот смотреть будет. Грейнджер, как и ты, жадна до знаний, а ты ведь можешь научить очень многому, если захочешь!

— Аврора, я сомневаюсь, что в этом будет толк… — но теперь голос его звучал уже не так уверенно. И Синистра поняла, что наконец нащупала нужную нить. Северуса задевало, что Альбус по каким-то своим причинам не давал ему вести ЗОТИ, нанимая на эту должность несуразных личностей. Единственным, кто за 14 лет достойно справлялся с предметом, был Барти. Остальные до уровня Снейпа не дотягивали, и бывшему Пожирателю, конечно, хотелось показать класс.

— Обещай мне, что попробуешь… — Аврора обхватила его лицо руками, вынуждая смотреть себе в глаза. В мыслях она умоляла его согласиться, правда при этом еще и предвкушала предстоящее занятие любовью.

И он пообещал.

К тому же, в ее словах была доля истины. Северуса совершенно не интересовало налаживание семейных отношений, но отдавать девчонку в руки Альбуса он не хотел, а научить ее было надо. Мозгов самостоятельно освоить беспалочковую магию у отличницы не хватало. Да и контролировать Грейнджер было бы проще, доверяй она ему хоть немного.

Аврора осталась довольна. Она знала, что если Снейп дал обещание, он его сдержит, и не сомневалась, что все получится. Северус сблизится с дочерью, а Синистра, если что, поможет.

Пока Рон в блаженном неведении уплетал за завтраком сосиски, Гарри напряженно ждал Гермиону. Накануне вечером она вернулась в гостиную в слезах и далеко не сразу смогла рассказать о том, что произошло в кабинете Снейпа. Гарри никогда прежде не видел девушку в таком состоянии. Выслушав подругу, он ясно понял: по сравнению с тем, что творил Снейп, тетя Петунья и дядя Вернон его прямо-таки обожали. У Гарри даже рука перестала болеть. Вернее, он напрочь забыл о кровоточащем порезе, хотя Гермиона постоянно поглядывала на замотанную в платок ладонь.

И еще из рассказа девушки Гарри сделал два вывода. Первое: опасаться стоит не только Снейпа, но и Синистры. Одного они поля ягодки. А второе: ничего хорошего из этих уроков не выйдет. Если год назад он бы решил, что Снейп хочет наладить отношения с дочерью, то теперь и подавно ничего хорошего от этого человека он не ждал.

Не нужно ей туда ходить, раз она даже палочку там забыла.

И за палочкой ей туда возвращаться не стоит. Он сам сходит! Даже обсуждать это не имеет смысла. Однако Гермиона его план раскусила и утром выловила друга под мантией-невидимкой при попытке ускользнуть из гриффиндорской башни. Пришлось объяснять героическому другу, что Снейп, во-первых, ему из вредности чужую вещь не отдаст, во-вторых, обязательно спровоцирует и с наслаждением снимет кучу баллов. А на парня и без того косо на факультете смотрят… Друзья поругались, но Гарри пришлось согласиться, хотя раздражение росло. Ему хотелось действовать, пусть и неосмотрительно, а она не давала. Чувствовал себя Гарри все гаже.

Зато Гермиона в своей правоте не сомневалась. Гарри лучше лишний раз не появляться на виду. Статьи в «Пророке» и без того делали свое дело. Те, кто обожал победителя Турнира Трех Волшебников в конце прошлого года, теперь поносили Поттера почем зря. Увы, занимались этим не только слизеринцы. Зеленые, как ни странно, вызывали у Гермионы меньше всего раздражения, они всегда не любили мальчика со шрамом. Их она привыкла не замечать. Но остальные вели себя как бездумная, жестокая толпа.

Прошлый год сильно изменил отношение Гермионы к людям. На ее глазах из Гарри сначала сделали объект травли, заклеймив лжецом. Причем отвернулся от него даже Рон. Гермиона никогда не упоминала об этом, но забыть не могла, потому что есть вещи, которые нельзя простить. Затем после победы над драконом по Гарри снова вздыхала вся школа, а теперь он, видите ли, умалишенный и опасный тип.

Гермиона прекрасно видела, как те же самые девицы с Когтеврана, что мечтали заполучить Гарри на Святочном балу, теперь поливали беднягу грязью. Доставалось, конечно, и ей, но это не так важно. Она все равно отличница, а теперь еще и староста. Значит, у нее есть какая-никакая, но власть, и она сможет хоть немного защитить Гарри.

Поэтому нет, разбираться с профессором Снейпом надо самой, не добавляя другу проблем.

Гарри нервничал. Завтрак был в самом разгаре, а Гермионы все нет. Как и Снейпа. Поттер глянул на часы и дал ей еще пять минут. Если не придет, он проверит Карту Мародеров… и если она все еще в кабинете у этого урода, то… Гарри не знал, что сделает, но предпринять что-то надо. Пять минут, и он сам отправится в подземелья! Вот! Черт с ними с баллами!

К счастью, в дверях показалась Гермиона. Она поспешила к столу и уселась рядом. Вид у нее был немного озадаченный, но спокойный.

— Ты как? — спросил Гарри.

— Нормально! Все действительно нормально.

Гермиона стала торопливо накладывать еду, и, заметив, что Гарри так и сидел с пустой тарелкой, поухаживала и за ним. Гарри это проигнорировал. Что он, сам себе положить фасоль не мог?! Что? Фасоль? Нет, не мог. Он бы, как и Рон, предпочел сосиски, но Гермиона такое не одобряла.

Гарри вопросительно посмотрел на подругу. Она глянула на Рона, который был занят теперь омлетом, и, чуть наклонясь к Гарри, зашептала.

— Профессор Снейп отбрил Малфоя! Ты бы видел лицо Драко! — Гермиона очень недобро улыбнулась.

Гарри уставился на нее в изумлении. За все годы он не помнил, чтобы Снейп хоть раз сделал Малфою замечание!

— Правда, баллы со Слизерина, конечно, не снял, — с досадой добавила девушка.

На самом деле Гермиона бегом мчалась из подземелий в Большой зал, чтобы рассказать об этом Гарри. Жаль Рона в это посвятить было нельзя, он ничего о беспалочковой магии не знал.

Спустившись в подземелья, но не доходя до кабинета Снейпа, Гермиона со всего маха влетела в Малфоя, появившегося из-за поворота. С плеча упала сумка, из которой прямо к ногам Драко высыпались вещи, коих внутри было непростительно много.

Парень гадко усмехнулся, посмотрев на девушку сверху вниз. Встреча со старостой Гриффиндора его явно порадовала.

— Уйди, Малфой, — ползать у ног Драко, собирая рассыпавшиеся книги, Гермионе совершенно не хотелось.

— Грейнджер, ты совсем взбесилась? Чуть не покалечила меня, сбив с ног, и вздумала командовать? Забыла, кто ты в этом мире? — роль аристократа, унижающего симпатичную грязнокровку, ему нравилась. Говорил Драко с надменным превосходством, копируя интонации отца.

Гермиона, понимая, что он по-хорошему не отступит, с силой оттолкнула парня в сторону и опустилась на пол, собирать вещи. Драко с удивлением уставился на Грейнджер.

— Магла забыла, как пользоваться волшебной палочкой? — насмешливо сказал Драко и магией вырвал у нее из рук небольшую бутылку с корабликом внутри. Он такого никогда не видел. — Это еще что за магловская хрень?

— Отдай немедленно! — возмутилась Гермиона и шагнула к Драко. Это был подарок отца на одиннадцать лет. Она всегда носила с собой эту вещь на удачу, хотя никогда и не показывала ее друзьям.

— Ну, давай, отними! — Малфой высоко поднял бутылку над головой. Только прыгать перед ним как собачонка Гермиона не собиралась. — Да ты, похоже, палочку забыла! Ну, так, мне кажется, даже правильнее. Ты не находишь, Грейнджер?

— Ну, врезать-то я тебе и без магии могу! — бросила Гермиона и, замахнувшись, со всей силы вмазала Драко в челюсть.

Только что упивавшийся своим превосходством отпрыск древнего чистокровного семейства от неожиданности выронил бутылку и схватился за перекошенное лицо. Отцовский сувенир на счастье с громким звоном разбился о каменный пол слизеринских подземелий. Гермиона ахнула, глядя на осколки, а Драко выхватил палочку.

— Мерзкая, поганая…

— Потише, мистер Малфой, — из-за поворота появился Снейп. Он подошел к подросткам. Под ботинком что-то хрустнуло.

— Профессор Снейп, — совсем другим тоном заблеял Драко. — Она…

— Ударила вас по-магловски? — перебил его Снейп. — Вы хотите пожаловаться мне на это, мистер Малфой? Или, может быть, написать вашему отцу? Отправляйтесь в гостиную и приведите лицо в порядок, если не хотите чтобы вся школа узнала, что вас побила девчонка, — Снейп повернулся к Гермионе. — А вас, мисс Грейнджер, я жду на отработку в эту пятницу в восемь. Если вашей энергии хватает на драки, то провести вечер за чисткой котлов вам будет полезно.

Затем Снейп, взмахнув палочкой, собрал ее вещи вместе с осколками в сумку и протянул ей палочку рукояткой вперед.

Гермиона схватила ее и без лишних слов бросилась прочь.

— Мистер Малфой, — обратился к Драко Снейп. Парень уходить не спешил, явно залюбовавшись тем, как распекали Гермиону. — У меня возникает ощущение, что вы горите желанием помочь мисс Грейнджер с котлами. Могу в качестве тренировки поручить вам на следующем занятии помыть котел Лонгботтома.

С этими словами профессор зельеварения резко развернулся и пошел в сторону Большого Зала. А Драко заметил на полу раздавленный парусник, на который наступил Снейп.

Гермиона, закончив рассказ, принялась за фасоль. Гарри тоже вспомнил о завтраке, грустно посмотрев в свою тарелку. Выбрасывать еду он не привык, положили — значит, надо съесть, но хотя бы соусом это исправить можно.

— Гарри, у тебя кетчуп вот здесь, — раздался ласковый голос Джинни.

Друзья синхронно посмотрели на сестру Рона. Рыжеволосая хорошенькая девушка, улыбаясь, указала пальцем на свой подбородок, рядом с пикантной родинкой. И смотрела она на Гарри так, что Гермионе стало не по себе. Во взгляде Джинни было и восхищение и милосердная доброта, невинное обожание и едва ли не желание этот самый кетчуп с его подбородка слизать.

За лето младшая Уизли сильно выросла и во многом опережала худенькую Гермиону со все еще довольно плоской грудью. Но это волновало новую старосту не так сильно, как то, что Гарри, вытерев кетчуп, ответил рыжей малолетке смущенной улыбкой. И Грейнджер почувствовала промелькнувшую между ними искру. Читать эмоции по лицам и взглядам у гриффиндорской старосты выходило все лучше.

Гермиона никогда не рассматривала младшую сестру Рона всерьез, но сейчас без сомнений увидела, что у этих двоих может что-то получиться. Чувства Джинни росли даже быстрее объемов ее бюста. И однажды они могли обрушиться на наивную голову Гарри Поттера таким торнадо, что устоять будет практически невозможно. Этого никак нельзя допустить.

Гермиона огляделась и, снова наклонившись к приятелю, тихо сказала:

— Кстати, я заметила, Чжоу глаз с тебя не сводит. Только резко не оборачивайся!

Но Гарри, конечно же, круто развернулся к столу Когтеврана и действительно увидел китаянку, которая смотрела в его сторону. Вид у нее, правда, был скорее печальный, но девушка ему все-таки улыбнулась.

Гермиона сделала это не задумываясь, словно рефлекторно. Она помнила, что Гарри очень нравилась Чанг, так пусть лучше продолжает на нее посматривать, чем перемигиваться с Джинни. С китаянкой, особенно после смерти Седрика, у Гарри не было и шанса, а играть в гляделки можно до бесконечности.

Гарри отвернулся от когтевранцев и очень внимательно посмотрел в глаза Гермионы. Что это было? Как это понимать? Зачем она обратила на это его внимание? Она ему девушку, что ли, найти решила? Да не нужна ему никакая Чжоу!

Гермиона поняла, что перегнула палку и как ни в чем не бывало добавила:

— Только имей в виду, скорее всего, она захочет расспросить тебя о том, что случилось той ночью. Мне кажется, Чжоу до сих пор сильно переживает.

Но на Джинни Гарри за завтраком больше не смотрел.

В пятницу вечером ребята вместе вышли из гриффиндорской гостиной и направились на свои отработки. Гарри хотел проводить девушку до подземелий, но по совпадению их отработки начинались в одно и то же время, а опаздывать к Амбридж Гермиона запретила. Гарри спорить с ней надоело. Хочет быть такой самостоятельной — пусть. И он потопал к инквизиторше в розовом.

А Гермиона направилась в подземелья. Она понимала, что хуже, чем было в прошлую встречу со Снейпом, точно не будет. В конце концов, на этот раз надо только почистить котлы… пусть и без магии. Хотя это занятие до невозможности раздражало своей бессмысленностью. Одно заклинание — и все чисто! И у нее целый свободный час, который можно посвятить занятиям. Но нет, надо драить руками! МакГонагалл отправляла на отработки к Хагриду или Филчу, обоим приходилось хотя бы помогать. Снейп со своими котлами просто унижал учащихся.

Класс зельеварения был не заперт, но преподавателя не было на месте. Гермиона вошла и сразу же уперлась взглядом в сваленные на заднем столе котлы… Девочка вздохнула.

Чем быстрее начнешь, тем быстрее закончишь.

Через несколько минут из хранилища соизволил выйти и сам зельевар. Он окинул ученицу презрительным взглядом. Гермиона напряглась, а Снейп по привычке снял с Гриффиндора пять баллов — нечего было котлы трогать, пока не просили. Гермиона открыла было рот возмутиться, но сдержалась. Любые пререкания гарантированно приводили к новым штрафным санкциям. Поэтому она просто стояла, в недоумении глядя на преподавателя. Что ей делать-то? Снейп покачал головой.

— Вы считаете себя лучшей ученицей курса, но ваших мозгов не хватает на то, чтобы додуматься, зачем… — Снейп осекся, недовольно сжав губы, и на пару мгновений прикрыл глаза. Он ведь ей обещал. Чертова Синистра… — Мисс Грейнджер, мне почудилось, что вы хотели обучиться беспалочковой магии?

Гермиона замерла. Она, конечно, хотела. Но, припоминая прошлый «урок», чистка котлов виделась ей более продуктивным занятием. Снейп, судя по выражению лица, кажется, думал о том же. Как обучить девочку, не доводя ее до белого каления, он не представлял, и самое неприятное, что и не хотел об этом задумываться. Хотя стоило. Потому что ученица так и смотрела на него в ожидании, а учитель не знал, с чего начать.

Синистру хотелось не нежно пытать. Ну, будет ей ночью двадцать баллов.

Поморщившись, Снейп велел Грейнджер убрать палочку в сумку и приступил к довольно сумбурному объяснению сути беспалочковой магии. Было непонятно и слишком абстрактно. Затем перешли к практике. Профессор зельеварения действительно поначалу ни разу не повысил голос, хотя на гадкие замечания то и дело срывался.

Врожденный педагогический талант настойчиво подсказывал Северусу, что девчонку надо как следует прессануть. Выдала же она в прошлый раз нужный результат? Три-четыре сеанса, и научится самостоятельно нащупывать эти чувства. Но ради любовницы Снейп душил в себе порывы природной педагогики. Пока мог, конечно…

Однако, в целом, это был достойный, пусть и мучительно длинный час натянутой вежливости. Только толку-то ноль.

У Гермионы ничего не выходило. Девочка не понимала, что он хочет, он не знал, как это объяснить. Раскрасневшаяся от напряженных попыток левитировать перо без палочки, Грейнджер раздражала все сильнее. В очередной раз назвав Гермиону невыносимой тупицей, Снейп закончил занятие.

Это было фиаско. Но следующую отработку он все-таки назначил на вторник. А затем ушел в хранилище, чтобы даже не видеть этого недостойного его генов потомка. Надо было немного остыть, раз нельзя спустить пар привычным методом.

Гермиона тем временем подозрительно долго копалась в классе, но спустя несколько минут все-таки ушла. Вернувшись, Снейп обнаружил аккуратно сложенные в шкафу стерильно чистые котлы.

В ночи Аврора опять уговаривала Северуса попробовать относиться к девочке душевнее. Снейп слушал молча, но в конце концов не выдержал и все-таки бросил фразу, которая давно вертелась на языке.

— Я не понимаю одного. Кем ты видишь себя в этой истории? — сказал и сразу же пожалел об этом.

Аврора с немым упреком посмотрела в глаза любимому человеку. Так больно Северус еще не бил.

Да, она при любом раскладе оставалась для девочки никем, но напоминать об этом не стоило. Со Снейпом ей не светила ни семья, ни дети, хотя о последних Синистра по каким-то своим причинам и не мечтала. Фактически, оставаясь в Хогвартсе, Аврора ради любовника ставила крест на своей жизни. И понимали это они оба.

— Прости, — он обнял ее, прижимая к себе. Пропустить такое мимо ушей было нелегко, но он обнимал слишком крепко, и Аврора уговаривала себя, что надо обращать внимание на его действия, а не слова. А Снейп был готов ради нее на многое. — Прости…

Кажется, только выскочив из класса зельеварения, Гермиона смогла выдохнуть. Огромными от испуга глазами она посмотрела на профессора Синистру, которая, видимо, зачем-то спустилась в подземелья к декану Слизерина. Аврора хотела было спросить девочку, как дела, но та перевела взгляд куда-то на каменную стену позади женщины. Словно там кто-то стоял. А затем, торопливо кивнув, гриффиндорка быстро направилась прочь, то и дело оглядываясь. Судя по ломаной походке и тому, как Гермиона обхватила себя руками, урок прошел неважно.

Аврора зашла в класс, готовя очередную речь о тонкой душевной организации девочек-подростков. Но увиденное напрочь сбило ее с толка. Снейп с какой-то недоброй ухмылкой стоял посреди класса с закатанными по локти рукавами. И это при том, что он всегда, всеми силами скрывал метку. Женщина в изумлении подошла к нему и провела кончиками пальцев по голым предплечьям.

— Ты, что ли, зелий своих за день слишком нанюхался, любовь моя? — с игривым укором спросила Аврора. Она не признавалась Снейпу в любви, но стала частенько, пусть и в шутку, называть его именно так.

— О чем ты? — Северус одернул рукава.

— Именно об этом! Ты в своем уме, меткой перед школьницей светить?

— Ничего нового Грейнджер не узнала, она все лето в штабе Ордена Феникса торчала, — отмахнулся Снейп.

— Знать и увидеть — разные вещи. Ты тринадцать лет с детьми работаешь, но так, похоже, ничего и не понял!

— Ты думаешь, ее это хоть сколько-то напугало? Да она понятия не имеет, кто такие Пожиратели Смерти. Книг начиталась и готова хоть завтра на пару с этим идиотом шрамированным в бой. Теперь, может, немного призадумается.

— В отличие от тебя, я видела, с какими глазами она отсюда вышла! Ты ошибаешься, если думаешь, что это… — Синистра указала на его руку, — не произвело на девочку впечатления. Хотя я, конечно, не знаю, на что ты рассчитывал.

— Аврора, ты способна воспринимать мои слова? Раньше под конец рабочего дня ты не деградировала до уровня тех остолопов, что обычно приходят ко мне на занятия. Грейнджер напугало другое… — и он указал на вбитые в дверь по форме человеческого силуэта гвозди. Аврора ахнула, а Снейп довольно покривил губы. Его забавляла реакция любовницы. Пусть лучше злится, чем пребывает в том удрученном состоянии, какое он имел несчастье наблюдать с июня. Так что, если понадобится, Северус был готов и дальше играться с Грейнджер Синистре на потеху. Аврора тем временем подошла к двери и, присмотревшись, поняла, что это не гвозди, а когти или клыки какого-то животного. Она с усилием выдернула один из доски и пораженно уставилась на любовника.

— Ну, что еще тебя не устраивает? Ты просила не орать? Я не ору. Говорила быть тактичнее? Я с ней как с Дамблдором разговариваю.

— А это что? — Аврора указала на вбитые на дверь клыки.

— Ты же сама предлагала ей что-нибудь интересное показать!

Аврора обреченно прикрыла глаза. Он действительно не понимал. Зато хоть сам подошел и, обняв, поцеловал в лоб.

— Что здесь происходило, а? — измученно спросила Аврора, опустив голову на его плечо.

— Поттер ей на мозги стал капать, что я не могу научить тому, чем не владею сам. Пришлось продемонстрировать навыки.

— А рукава зачем закатал?

— Она с чего-то решила, что я там палочку прячу, — усмехнулся Снейп. Подозрения девочки его даже повеселили. Конечно, первой реакцией было поставить нахалку на место, но он ведь обещал вести себя прилично. А раз нельзя отвести душу, Снейп назло и Грейнджер и Синистре согласился. Пусть в другой раз думает, что спрашивает.

— Я хотела, чтобы ты ей как отец стал, — призналась Аврора — А все, чувствую, идет к тому, что ты ее боггартом будешь.

— Чушь. Она даже Темного Лорда не особо опасается.

— Еще хуже! — недовольно усмехнулась женщина. — Значит, она влюбится в тебя, если продолжишь такие показательные выступления.

— Это бред, — поморщился Снейп. — Невозможно. За все годы…

Аврора посмотрела ему в глаза, ясно подумав, что он идиот, если считает, что в него нельзя влюбиться. Девушка может запасть абсолютно на что угодно. Но Снейп, хитро улыбнувшись, наклонился к ее уху и вкрадчиво зашептал:

— Напомнить, что ты думала обо мне, когда устроилась сюда на работу? — Аврора хотела было возразить, но он не дал, продолжив. — И даже позже… Когда ты уже спала со мной…

Снейп не хотел задеть ее, скорее, перевести все в шутку и заодно доказать, что ее предположение оторвано от реальности. То, что она думала тогда, три года назад, его не беспокоило. Тем более, Аврора с лихвой перекрыла все тем, что делала ради него теперь. Но она поняла слова Северуса иначе и в сердцах оттолкнула от себя.

— Зачем же ты приходил снова и снова? — с обидой бросила женщина и дальше только в мыслях продолжила: или ты удовольствие получаешь, когда спишь с женщиной, которая на твоем месте другого представляет? Но тут же опомнилась и произнесла вслух: — Молчи! Не надо отвечать. Я прекрасно представляю, что ты скажешь, и не хочу…

Тут она осеклась, поняв по его лицу, что Северус не знал об этом.

Аврора выругалась. Тогда, три года назад, она иногда вспоминала о Жаке, который по всем параметрам был куда привлекательнее. А в любовнике, выуженном из подземелий Хогвартса, ее многое не устраивало и раздражало.

Мерлин, как же дурно вышло… Но с тем, что Снейп был бессовестным мазохистом-легилиментом можно либо смириться, либо уйти. А так как уходить Аврора не хотела, оставался единственный путь предельной искренности.

— Аврора… — начал было Снейп, но она перебила.

— Прости! Сейчас мне очень стыдно за те мысли, хотя их давно уже нет. Не знаю, любил ли ты в своей жизни кого-нибудь, но иногда чувства не так-то просто оставить в прошлом. Теперь все это уже не имеет никакого значения.

— Не оправдывайся. Не нужно, — он обнял ее.

— Какая же я дура. Подумала, ты читал мои мысли тогда… Ты же вечно в голову лезешь.

— В те моменты не лез, — успокоил ее Северус.

— Боялся того, что увидишь? — с горечью догадалась Аврора. Снейп молча поцеловал ее в висок. Значит, да, подозревал. — Зато сейчас можешь смело.

Она дотронулась до его левой руки и провела ладонью по предплечью вверх, сдвигая ткань мантии. Это был едва ли не первый раз, когда Синистра намеренно и осознанно коснулась его метки.

— Но все-таки не делай так больше с Грейнджер, хорошо? Девочка в силу возраста не поймет, что это значит. Ей все может показаться очень романтичным и таинственным. Лучше просто поговори с ней. Ты ведь умный человек, с тобой же интересно…

Снейп кивнул, хотя был категорически не согласен. За свою юность он видел тех, кто счел бы подобное романтичным. Грейнджер была не из той породы.

Покинув подземелья, Гермиона вместе с Гарри направились не в гриффиндорскую гостиную, а в совятню. Девушка была не в настроении видеть кого-либо кроме самого близкого друга. У них была мантия-невидимка, идти под ней вдвоем неудобно, только в обнимку, но зато так хорошо, потому что после увиденного ей хотелось почувствовать себя защищенной.

Ее действительно не испугала метка на руке преподавателя. Гарри еще летом рассказал им с Роном о сцене, разыгравшейся в больничном крыле. Это подтвердило их предположения. Но когда профессор Снейп запустил в нее когтями крылохвоста, было страшно. А ему это, похоже, казалось невинным заклинанием. Хотя, что удивительного? Он же был Пожирателем Смерти. Но Дамблдор ведь доверяет ему… двойной агент… утром со школьниками, вечером у Волдеморта…

Гермиона поежилась и теснее прижалась к Гарри. Думать об этом было как-то жутко. Раньше она не задавалась вопросом, что, собственно, делает Снейп по заданиям Дамблдора… а ведь интересно же! Флетчер трется среди жулья, Тонкс вербует новых членов, Молли, видимо, до сих пор драит дом, Сириус надирается на чердаке, Люпин просто ошивается рядом, а Снейп… играет свою роль перед Волдемортом и другими Пожирателями. И если его раскроют, то, наверняка, убьют! С ума сойти! Рискует своей жизнью ради дела Дамблдора!

Гермиона уже собиралась открыть рот, чтобы поделиться своим «открытием» с Гарри, но поняла, что тот только разворчится. Хотя Снейп защищал его тогда, на первом курсе… А она ему мантию подожгла…

Но какие же задания он получает от директора? Надо было на Гриммо за ним последить.

Поднявшись к совам, они уселись на верхнюю ступеньку, так и не снимая мантию-невидимку. Амбридж сюда не ходила, ей было банально тяжело с ее-то тучной комплекцией. Но Филч мог. Тут Гермиона, наконец, кратко пересказала Гарри, что произошло на уроке, правда, не описывая в деталях заклинание, которое показал Снейп. Однако в блокнотик настрочила: Оппуньо. Выстреливает в противника чем угодно (как я поняла).

Снейп еще на первой «отработке» взял с нее обещание не распространяться о занятиях, которые проходят под видом чистки котлов. Но Гарри смекнул, в чем дело, уже после второго похода в подземелья. Интуиция не обманула, и Гермиона призналась, что профессор зелий учит ее колдовать без палочки. Правда, пока безуспешно, поэтому и рассказывала она неохотно. То, что у лучшей ученицы курса не было результатов, насторожило парня еще сильнее. Гарри понимал, Снейп под видом занятий мог промывать Гермионе мозги. Но слушать об этом она наотрез отказывалась. Учителя же — практически святые! Даже Снейп. Однако, предположение о том, что Снейп сам не умеет колдовать без палочки, ее зацепило. Ей и в голову не приходила мысль, что преподаватель может что-то не уметь! А он ведь и вправду ни разу не показывал, все только мутно объяснял на словах… Так она на свою голову и спросила у профессора Снейпа, умеет ли он сам…

Увиденное Гермионе ни капли не понравилось и вызвало противоречивые чувства. Она попыталась объяснить это Гарри, но тот так уперся, что Снейп — последняя сволочь и все тут, что разговор потерял смысл. И девушка осталась наедине со своими размышлениями.

Конечно, то, как он запустил в нее эти когти, было ужасно и неправильно. Нельзя так! Гермиона только вскрикнуть и успела, закрыв лицо руками, когда они подобно пулям влетели в дверь, кажется, в миллиметре от нее. Но при этом профессор зельеварения уже три занятия подряд не повышал на ученицу голос. Ни разу! Даже не обзывал и, кажется, чуть ли не сочувствовал тому, что у нее ничего не выходит. Или последнее ей почудилось… Может, он о своем потраченном впустую времени вздыхал.

Чем дольше Гермиона думала о занятиях с профессором Снейпом, тем запутаннее все казалось. В какой-то момент она даже позавидовала Гарри и Рону. Для них все так просто: Снейп — сальноволосая сволочь, в которой они даже человека не видели. Жалкий, озлобленный урод. Вот как они считали.

Гермиона вспомнила Кикимера, которого все поносили на Гриммо и взгрустнула. Надо ему на Рождество что-нибудь связать. Кикимеру, в смысле. Не Снейпу, конечно. Одеяло там… например… или половичок, он же вроде на полу спит…

Гермиона зевнула и предложила, наконец, отправиться спать.

Следующая «отработка» у Снейпа разительно отличалась от предыдущих. Войдя в класс, она обнаружила преподавателя сидящим за ее столом на месте, которое обычно занимал Гарри. Снейп читал книгу, видимо, поджидая ученицу.

Гермиона поздоровалась, а Снейп кивком велел ей сесть рядом. Это снова было очень странно, но и занятия эти отличались от обычных уроков.

Она села, и Снейп, захлопнув книгу, развернулся к ученице. Он оперся локтями о соседние столы и сложил пальцы домиком. А затем очень вкрадчиво начал говорить о том, что сегодня они попробуют другой метод. Ей нужно понять суть беспалочковой магии. Он будет задавать вопросы, а она отвечать. Честно и откровенно, иначе целесообразнее провести этот час за чисткой котлов. Со своей стороны Снейп пообещал сохранить все услышанное в тайне, чем ошарашил Гермиону. Естественно, первый вопрос был о том, когда впервые она заметила за собой эти странности.

— На Турнире Трех Волшебников, сэр… Во время первого испытания… — и ученица рассказала, как было дело.

— Что вы чувствовали при этом, мисс Грейнджер? Вспомните!

— Не знаю… это было давно, там столько всего происходило…

— Самое главное. В памяти должно остаться чувство. Что это было? Отвечайте не задумываясь!

— Страх… и гнев! — вырвалось у Гермионы.

— Страх? — удивился Снейп. Это было неожиданно. — Вас кто-то напугал?

— Нет, сэр… — она посмотрела ему в глаза, надеясь, что он не убьет ее на месте. — Я очень боялась за Гарри…

— Хорошо, когда был следующий раз? — Снейп продолжил допрос, хотя первый ответ ему очень не понравился и, пользуясь случаем, он сунулся в ее мысли. Аккуратно, незаметно, чтобы увидеть своими глазами.

— В чулане на Гриммо… — тихо проговорила Гермиона и чуть покраснела. — Когда вы оскорбляли Гарри…

— Оставим Поттера его поклонникам, мисс Грейнджер. Что вы чувствовали?

— Обиду… Вы несправедливы к Гарри, сэр… — но после паузы добавила. — Простите, сэр! Я не хотела обрушить вам на голову потолок.

— Боюсь, как раз наоборот, — серьезно сказал Снейп. На душе у него становилось все тяжелее. Каждый ее порыв, каждое действие было так или иначе связано с Поттером. Этим парнем как будто заканчивались все ее мысли, даже если начинались они с чего-то другого. Она думала о нем даже сейчас, пойдет ли он встречать ее с занятия. Она ведь запретила, но он, дурак такой, может не послушаться и нарваться на новую отработку к Амбридж.

Снейп видел, что Гермиона словно возвела в миссию своей жизни заботу об этом глупом, высокомерном мальчишке. Со стороны это было похоже на манию. Она ведь даже не захотела встречаться с ним, причем сама! Снейп только направил в нужное русло, это были ее мысли. Поттер не был тогда нужен ей в качестве молодого человека. Однако девчонка была готова отказаться от всего ради этого парня. Даже родители не значили для нее так много, как этот очкастый олух.

— Потом… в начале месяца на Астрономической башне, — не дожидаясь его вопроса, продолжила Гермиона. — Я злилась, что Амбридж издевается над Гарри, а никто не хочет или не может помешать этому. И у вас в кабинете… — пояснять она не стала, а Снейп не задавал больше вопросов. Он и сам помнил, как не мог пронять ее ничем, пока не прошелся по ее обожаемому дружку. Этого девочка не вынесла, чувства захлестнули. Снейп молчал, осознавая масштаб бедствия. К счастью, Гермиона этого пока явно не понимала.

— Вы хотите сказать, что это связано с Гарри? С моим отношением к нему?

Снейп мысленно выругался. Девчонка сделала выводы. Надо было не слушать Аврору с ее «поговори с ней», «будь внимателен», а просто отлегилиментировать и дело с концом.

— Нет! — неожиданно громко сказал Снейп. — Это не должно быть связано! Такая магия — слишком сильная вещь, чтобы ее аккумулировала привязанность к другому человеку…

— Но ведь это происходит только если я переживаю о Гарри! Разве нет?

— Нет! — повторил Снейп. Ему нужно было время, чтобы подготовить речь и придумать, как увести девочку от темы Поттера, но ответить необходимо сейчас. Грейнджер смотрела на учителя с надеждой и отчаяньем. И единственное, что пришло Снейпу в голову — это пересказать то, что он когда-то слышал от Альбуса во время бесконечных односторонних бесед о многогранной природе высокого чувства. Северус никогда не верил в эти слова, упрямо прячась от них в склепе своей священной любви к погибшей однокурснице, но сейчас рассуждения Альбуса пришлись очень кстати.

И бывший Пожиратель Смерти, пусть и не так красиво как Дамблдор, стал говорить девочке о силе, что кроется в эмоциях человека. О том, что есть люди, наказанные от рождения способностью чувствовать слишком остро и слишком много. Рассуждая об этом, Альбус думал о блондинке из штатов. Той удивительной женщине, что чувствовала каждую его мысль и могла полюбить абсолютно любого человека, видя больше, чем другие. Но Снейп ничего этого не знал и просто пересказывал фразы директора.

Дамблдор был уверен, что самым ярким чувством является любовь, но ее источник не в том, кому она направлена, а в человеке, который эту любовь способен испытать. Объект — всего лишь катализатор, он может меняться или нет, но основной элемент в этой формуле другой. Альбус думал об этом годами, оправдывая себя за не очень светлую страсть к самому страшному волшебнику начала ХХ века, и пытался доказать это молчаливому человеку в черном. Северус его теорию не принимал, боготворя женщину, которую погубил. Но теперь Снейпу во что бы ни стало нужно было отвязать мысли Грейнджер от Поттера, и он убеждал девочку в том, что отказывался принимать сам.

— Но без Гарри все разваливается! — упиралась Гермиона.

— Ваш Гарри не имеет значения! — в сердцах бросил порядком заведенный Снейп. — Человек, любовь к которому пробудила это, может быть много лет как мертв, но эта магия никуда не уходит! — он отвернулся, взяв паузу, чтобы успокоиться. А Гермиона смотрела на него во все глаза, впервые за вечер позабыв о своем друге.

Дамблдор говорил, что вся жизнь состоит из эмоций и желаний. И есть волшебники, способные видеть больше, чувствовать ярче, сопереживать всем сердцем. Их желания настолько сильны, что не требуют для реализации участия волшебной палочки. Увы, эти желания часто и толкают их на неосмотрительные поступки, выходящие за грань допустимого.

Снейп помнил эти слова, но не связывал их с тем, что большинство учеников в Хогвартсе не с первой попытки осваивают школьные заклинания при помощи палочки. А Гермионе почти все удавалось с первой попытки. Она искренне хотела и делала это, движимая каким-то мощным порывом, идущим изнутри…

Урок был окончен, и Гермиона ушла, но всю дорогу до гриффиндорской башни думала об услышанном. Она мало что поняла из обрывистых скомканных рассуждений. Снейп действительно говорил о том, чего не понимал или отказывался понимать. Но одно девушка усвоила точно: профессор зельеварения оказался человеком с разбитым сердцем!

Она вошла в гриффиндорскую гостиную, где ее ждал Гарри. Нет… ему говорить об этом нельзя. Он точно не оценит. И Гермиона, сказав, что устала, направилась в спальню.

Мысли в голове роились. Она попробовала сесть за эссе по нумерологии, но не могла сконцентрироваться. Потому взялась за руны — нет, тоже не идет. Из самого низа стопки книг выглядывал учебник по зельям. Гермиона, смирившись с тем, что позаниматься не получится, задернула полог и откинулась на спину.

Мысль о том, что самый суровый преподаватель Хогвартса мог кого-то любить, будоражила фантазию. Это невозможно было представить! Скажи ей кто, она бы не поверила. Но в его интонации не было фальши. Гермиона снова и снова слышала эту фразу, сказанную его голосом, все с более драматичными интонациями.

Интересно, кто была эта женщина… Наверное, это случилось давно, он ведь всегда был таким мрачным… сколько она здесь учится, он такой! О, боже! Он же и ходит в черном, потому что носит траур по своей любви! Затем Гермиона занялась подсчетами, сколько же лет несчастный профессор зельеварения страдал в гордом одиночестве. Да и вообще, интересно, сколько ему… Столько же, сколько Люпину…

Она села на кровати. Может, все-таки рассказать Гарри? Но он же профессора Снейпа за человека не считал, не то что за мужчину! И она снова легла.

Фантазия уносила девушку все дальше. Вокруг засыпали соседки, а Гермиона ворочалась с боку на бок, представляя себе сцену из фильма про скалолазов, который посмотрела пару лет назад с родителями на каникулах. Вот он, профессор Снейп… если не в горах, то, скажем, на астрономической башне… держит свою возлюбленную за руку, чтобы та не сорвалась в пропасть… и обещает, что все будет хорошо! Но рука прекрасной девушки выскальзывает, героиня падает вниз… а профессор Снейп, содрогаясь от рыданий, рвет на себе черные волосы!

А может быть, ее, как маму Невилла, пытали Пожиратели Смерти или сам Волдеморт! Он отчаянно защищал ее, но их было больше! И ему пришлось смотреть, как несчастная умирала в мучениях! И с тех пор он в Ордене Феникса и даже влился в ряды Пожирателей…

Или они вместе увлекались зельеварением и искали лекарства от неизлечимых болезней! Но однажды она случайно порезалась и занесла себе в кровь страшный вирус! А он так и не успел изобрести вакцину, наблюдая, как с каждым днем гасла его возлюбленная! И с тех пор он не покидает подземелья и в память о ней продолжает разрабатывать вакцины для маглов!..

Фантазии становились все трагичней, а действия профессора Снейпа — героичнее.

Время шло, сон окутывал разум, мысли путались, а погибшая любовь профессора зельеварения постепенно приобретала черты Гермионы. Закрыв глаза, девушка пыталась уснуть, но как в бреду снова и снова видела профессора Снейпа, который, пронизывая ее взглядом своих бездонных черных глаз (теперь они больше почему-то не казались ей пустыми!), снова и снова закатывал рукава мантии, показывая ей метку…

Потом она уснула.

А на следующей «отработке» в классе зельеварения у Гермионы впервые получилось левитировать без палочки перо.

Гермиона сидела на подоконнике около кровати Гарри. Больше в спальне мальчиков никого не было. В гостиной близнецы устраивали очередное шоу, но староста в кои-то веки была не в настроении исполнять свои обязанности. Пусть Рон отдувается, ему все равно по дороге на кухню. Ужин был давно позади, и оба парня успели проголодаться. Сегодня была очередь Рона тащиться к эльфам.

— Смотри! — сказала Гермиона, потянувшись к открытому пакету с леденцами. Она выудила несколько штук и стала жонглировать ими, не касаясь руками. Затем конфеты зависли в воздухе. Девушка сосредоточилась, прошептала заклинание и улыбнулась: леденцы стали увеличиваться в размерах, приобретая форму бутонов, которые, на глазах изумленного Гарри, распустились в большие белые магнолии.

— Будешь? — спросила она.

Одна из магнолий подплыла к Гарри. В центре соцветия лежала все та же конфета, только без обертки. Парень взял леденец и посмотрел на девушку. С момента, когда Гермиона с горящими глазами влетела в гостиную Гриффиндора и прошептала: «У меня получилось!», — прошло всего две недели, а она уже такое вытворяет. Правда, Снейп и заниматься с ней стал больше, вместо часа целых два, а то и дольше.

Гарри все это не нравилось, но пришлось признать, что уроки Снейпа — не пустая трата времени. То, что она проделывала, сидя на подоконнике, впечатляло. Причем колдовала она с таким одухотворенным лицом, что Гарри не мог оторвать взгляда. Впрочем, ему и без того казалось, что за последние дни она сама расцвела. Хотя Гермиона по-прежнему отличалась от большинства девчонок. Она не пыталась казаться красивее и старше и по-прежнему абсолютно не уделяла внимания ни украшениям, ни косметике. Да и ходила она почти всегда в одном и том же. Только теперь девушка словно светилась изнутри. Это заметил даже Рон и как-то так и спросил у Гарри: «А чего это с ней такое творится?»

Что ответить, парень не знал. Но проявлялось это и в учебе. Гермиону всегда хвалили преподаватели, но то, с какой невероятной легкостью девушке давались задания теперь, отметила даже скупая на похвалу деканша. На одном из последних занятий у МакГонагалл она с первой попытки превратила большую книжку в бутон полевого цветка. Драко, правда, не сдержался от гадкого комментария, что Грейнджер, видимо, и цветов благороднее ромашки не видела. Но это было комариным укусом.

Малфой всегда к ней цеплялся. А последнее время, выяснив, что у Гермионы регулярные отработки в подземельях, повадился караулить ее чуть ли не каждый раз. И не у дверей класса, а чуть подальше, чтоб на декана не напороться. Гарри и Рону девушка себя провожать и встречать запретила. Эти двое обязательно нарвутся на неприятности, такое сейчас ни к чему. Благо, что с палочкой Малфой был ей совершенно не страшен. Да и Живоглот охотно дежурил в подземельях. А Драко после очередной встречи с котярой почти сутки ходил с царапинами через все лицо. Мадам Помфри мазь ему выдала, но помогла она, к радости Гермионы, далеко не сразу.

— Жаль, что об этой магии не говорят открыто, — сказала Гермиона, рассматривая белый цветок, опустившийся ей на ладонь. — Профессор Снейп не разрешает рассказывать, но ведь если не скрывать, то, возможно, и другие смогут? Я же тоже не знала, что это, и как с этим обращаться. — Гермиона поднесла магнолию к лицу и понюхала. — Гарри! Она пахнет! Точь-в-точь как настоящая!

Она протянула цветок парню. Аромат был приятным, хотя Гарри никогда не приходило в голову нюхать магнолии.

— Ка-к… — Гарри закашлялся, попытавшись проглотить леденец. Вот зачем он сунул его в рот? Он же не хотел сладкого, а говорить с набитым ртом, в отличие от Рона, смущался. Гермиона, соскочив с подоконника, села рядом и похлопала друга по спине. — Как тебе это удалось? Запах необычный.

— Я его с детства помню… — она улыбнулась. — Мы с родителями еще задолго до Хогвартса на море ездили. Там на набережной цвели магнолии. Знаешь, это же такие большие, раскидистые деревья! Цветы мне показались тогда огромными, и я попросила сорвать один, но мама запретила. Сказала, что так нельзя, это общественная набережная. А папа подмигнул и подпрыгнул за цветком… Я на всю жизнь запомнила этот запах. Мама тогда ругалась, а папа ее успокаивал. И мне казалось, что он прям рыцарь… — Гермиона засмеялась и, закрыв лицо руками, откинулась на спину.

— Ты чего? — с улыбкой спросил парень.

— Да я вспомнила, что даже подумала: вот вырасту и выйду за папу замуж, как мама! — Гермиона продолжила смеяться, и Гарри тоже улыбнулся. — Сколько мне тогда было? Лет пять? Шесть? Вообще не представляю…

Магнолии без присмотра Гермионы упали на подоконник. А Гарри зачарованно любовался тем, насколько красиво раскинулись ее волосы по одеялу. Как никогда захотелось поцеловать ее, тем более, она улыбалась и смотрела так игриво. Но он не решился — после произошедшего сделать это оказалось не так-то просто. Да и во рту от дурацкого леденца было кисло…

Девушка тем временем приподнялась и посмотрела на магнолии.

— Показать тебе еще кое-что? — Гермиона хитро покосилась на Гарри, а потом произнесла незнакомое ему заклинание, щелкнула пальцами, и цветы вспыхнули ярким пламенем. Гарри инстинктивно схватился за палочку, чтобы потушить пожар, но Гермиона снова засмеялась. — Не нужно, это пламя коснется только цветов.

— Не ожидал от тебя такого, — несколько растерянно сказал Гарри.

— Почему? — Гермиона снова легла на его кровать, но теперь повернулась на бок. За день она устала, и ее уже тянуло принять горизонтальное положение, но и уходить от Гарри не хотелось. Парень лег рядом, глядя ей в глаза. — Это профессор Снейп на уроке показал. Представляешь, он, оказывается, знал о том, что это я ему мантию подожгла на первом курсе. Знал и не выдал нас… А ведь меня могли за такое запросто исключить.

Гарри подумал, что он представляет себе причину, по которой Снейп не стал ратовать за ее исключение из школы, но виду не подал. Только продолжил слушать.

— Это немного другое заклинание, но тоже хорошее.

— Не спорю, — сказал Гарри. — Просто не ожидал, что ты сожжешь цветы. Не похоже на тебя.

— Я тоже сначала испугалась, когда он так сделал. Да и обидно было, хорошо вроде вышло. А профессор Снейп усмехнулся и сказал, что совершенство красоты в ее обреченности, цветок все равно погибнет. Я не поняла, и тогда он рассказал об одной японской книге про монаха, считавшего верхом красоты храм, который он живьем никогда не видел, а увидев, сжег дотла и стал свободен.

Обсуждать пересказ пересказа книги Гарри был не готов, но его удивило, что Снейп пускался в подобные разговоры с Гермионой. Единственным, о чем декан Слизерина любил порассуждать на уроках, было то, насколько тупым олухам ему приходится преподавать тонкую науку зелий.

Видимо, Снейп действительно пытался выстроить отношения с дочерью. У Гарри даже закралась мысль, что у этого изверга все-таки проснулись отцовские чувства… В этом случае ставить палки в колеса было неправильно. Пусть парня и передергивало от одного вида профессора зельеварения, но родители были для Гарри настолько больной темой, что тут мешать он просто не мог. И поэтому молчал, когда она восторженно рассказывала о занятиях. Это ведь даже неплохо, если у Гермионы будет полтора комплекта родителей, уверял себя парень. Тем более, если Снейпу удалось каким-то необъяснимым для Гарри образом вызвать у Гермионы симпатию.

Да и с родителями у нее, как понял Гарри, не сложилось близких отношений. Хогвартс буквально вырвал ее из семьи в двенадцать лет. И, может быть, ей, как и ему, не хватало взрослого волшебника, которому можно было бы доверять и считать родным человеком. Жаль, Гермиона не оказалась дочерью Сириуса. Это было бы идеально. Крестный только бы порадовался, начни он с Гермионой встречаться.

Тут он на мгновение представил, что будет, если Снейп запретит ей общаться с ним?

— Слушай, а если он не разрешает тебе говорить о том, чем вы занимаетесь… — начал Гарри.

— Профессор Снейп знает, что ты в курсе, — не дожидаясь, пока Гарри договорит, ответила девушка.

— И он не против? — не поверил Гарри.

— Ну, по крайней мере, он не грозится утопить тебя в котле, — Гермиона многозначительно приподняла брови, намекая на то, что они с Роном вечно поносят профессора Снейпа. — Он, мне кажется, не такой уж плохой человек! И мог бы и тебя многому научить, если бы ты…

Гарри скорчил кислую мину. Гермиона уже в который раз пилила его, чтобы он перестал лезть на рожон и сосредоточился во время зельеварения. И все у него получится…

Гермиона надеялась, что ее любимый друг и новый любимый учитель перестанут испепелять друг друга взглядами и… может быть, профессор Снейп согласится позаниматься и с ним! Ведь профессор зельеварения учил ее не столько беспалочковой магии, сколько натаскивал по всем предметам. Гарри это было бы очень кстати… А она была счастлива, потому что на занятиях-отработках ей то и дело хотелось повернуться направо, где обычно сидел приятель, и толкнуть его под локоть, видел, мол, как здорово! Ну а коротая часы между отработками вместе с Поттером, она искала взглядом профессора зельеварения.

Как-то раз девушка даже заикнулась о том, как здорово было бы заниматься втроем. Гарри тут же представил эту ужасающую картину: он сам в качестве пьерообразного мальчика для битья, идеальная отличница Гермиона, и злобствующий Арлекин-Снейп, а вокруг хор освобожденных домовых эльфов.

Ну уж нет.

Да и верилось, ему, мягко говоря, с трудом, что Снейп может вести себя хотя бы нормально. Гермиона понимала его сомнения, поэтому, насколько могла, красочно и поэтично пыталась поведать другу об удивительной и загадочной личности профессора Снейпа.

Но на зельях Снейп вел себя как обычно и разительно отличался от того волшебника, что так увлекательно обучал Гермиону всему остальному и отвечал на любые вопросы, даже несколько личного характера. Однако вскоре ее ждал сюрприз. Учитель, несколько лет игнорировавший лучшую ученицу курса, вдруг поставил за контрольную работу неожиданно высокий балл. Не поверив увиденному, Гермиона подняла удивленные глаза на преподавателя и тот, как ей показалось, на мгновенье чуть улыбнулся уголками губ.

Гермиона тут же опустила голову, почувствовав, как краснеет, потому что днем она обычно ничего такого не думала. И даже стыдилась тех неимоверных глупостей, что упорно лезли в голову после полуночи.

Но нет, он точно улыбнулся!

Она думала об этом весь день. Неужели ей удалось хоть немного скрасить жизнь этого несчастного человека? За обедом, привычно нырнув за газету, Гермиона на самом деле следила за столом преподавателей. В этом году произошла небольшая перестановка, и рядом с профессором Снейпом, на месте, где год назад восседал Каркаров, оказалась профессор Синистра. Иногда декан Слизерина с абсолютно безразличным видом обменивался с ней парой фраз, но точно ни разу не улыбнулся собеседнице. Он был мрачен и, как Гермионе теперь казалось, очень печален. Это был решительно самый несчастный человек в замке! Как она раньше не понимала?!

Самое удивительное, что ей ведь никогда не нравилось, как профессор Снейп вел те же зелья. Что происходило на уроках по ЗОТИ, когда он заменял Люпина, Гермиона напрочь забыла. Все, что осталось в ее памяти о тех часах, было досадой из-за того, что распрекрасный профессор Люпин опять болеет. Теперь же вдруг выяснилось, что Снейп разбирался не только в зельях и ЗОТИ, но и в трансфигурации. Да и объяснять он, оказывается, умел неплохо.

С беспалочковой магией главное — уловить принцип. Дальше несложно. Хотя сначала Гермиона не понимала, почему в присутствии учителя у нее все выходит, а стоит ей выйти из класса — нет. Ведь рядом с профессором Снейпом она жутко волновалась… Но вскоре девушка научилась ловить эти ощущения и без него. Мир вокруг нее оказался до краев наполнен ими.

Иногда Снейп ругался. Но не на нее! Началось это, когда он велел ей выполнить заклинание, которого Гермиона не знала… Как результат, Снейп сцедил приличную дозу яда в адрес Флитвика, но потом все спокойно объяснил, разрешив сначала попробовать с палочкой. Зато он повадился гонять Гермиону и по чарам, и по ЗОТИ, и по трансфигурации, и, обнаруживая пробелы в знаниях, давал себе волю, перемывая коллегам кости.

Гермиона поначалу пыталась защищать МакГонагалл, но потом решила молчать. Спорить с ним было делом неблагодарным, да и не хотелось. А Снейп, как нарочно, выбирал задания, выходившие за рамки школьной программы. Но разве могла она на такое пожаловаться?! Особенно после того, как самый несчастный человек Хогвартса ей улыбнулся! Вдруг она сможет своим присутствием сделать его печальную жизнь немного лучше?!

Единственным, что напрягало Гермиону в этих занятиях, было полнейшее отсутствие системы. Это же было и полной неожиданностью, девушка прежде считала, что Снейп по типажу ближе к Вектор. Но нет, оттренировав замысловатую трансфигурацию, он вдруг переходил к ЗОТИ.

В целом, осень, несмотря на царящую в замке атмосферу, была для Гермионы волшебной! Пока Гарри не нарвался на очередную отработку. И виновата в этом была Гермиона…

Занятия в подземельях и предполагаемая симпатия самого страшного человека Хогвартса придали Гермионе чрезмерную самоуверенность. Гриффиндорку потянуло на подвиги…

Она знала, что Амбридж задирать нельзя, но ей очень хотелось уесть эту неприятную даму. А раз ей все сходило с рук на индивидуальных занятиях с профессором Снейпом, то что ей эта жаба?!

И девушка докопалась до учебника по ЗОТИ, за что Гриффиндор лишился пяти баллов. Гарри ушам не верил —рассудительная и вдумчивая Гермиона спорила с Амбридж, откровенно нарываясь на отработку. Надо было что-то предпринять. Допустить, чтобы девушке пришлось резать себе руки под мяуканье фарфоровых котят, он не мог. И Гарри перевел огонь на себя. Да и хотелось уже спустить пар и высказать жабе в лицо, что Волдеморт не выдумка! В конце концов, ему не привыкать, а ладонь уже успела зажить с прошлой недели инквизиторских наказаний.

План удался, про Грейнджер Амбридж забыла, а Поттер схлопотал еще неделю «чистописания». А Гермиона так и не осознала, что произошло и, в довершение всего, еще и осудила парня. Здравомыслие отличнице категорически отказывало…

Правда, вечером ей стало так жаль друга, что она утащила его в угол гостиной и, обложив книгами, твердо вознамерилась помочь с накопившимися домашними заданиями. Но, к сожалению, у обоих не было для этого никакого настроения. Гарри был просто не в духе, хотя и старался не подавать виду, а Гермиону так и тянуло опять поговорить о таинственном декане Слизерина. Поэтому, отчаявшись выдавить из Гарри эссе по трансфигурации, девушка спросила:

— Как ты думаешь, у профессора МакГонагалл есть семья?

— Эм… наверное, — пожал плечами Гарри. — Какая-то семья есть у всех.

И Гермиона почувствовала, как кольнуло в сердце. Вопрос был вроде тактичным, но для Гарри упоминание семьи могло оказаться болезненным. По крайней мере, так думала она, видя, как друг относился к крестному.

— Я имела в виду, что у нее же нет детей… — уточнила девушка. — И она, вроде, не замужем…

— Наверное… — повторил Гарри, хотя ему было все равно.

— Интересно, почему… У профессора Спраут, наверное, кто-то есть.

— Ну, они же почти все время проводят в Хогвартсе. Возможно только родственники есть. Им если и встречаться с кем-то, то только из замка.

— Мне кажется, у Дамблдора мог быть роман с профессором МакГонагалл… — хитро заулыбалась Гермиона. — А у профессора Снейпа с Вектор!

— Нет, не думаю, — Гарри аж закашлялся от неожиданности. Говорить ей об астрономичке он не хотел. Не его это дело.

— Почему? Думаешь, у него никого нет? — перешла, наконец, к волнующей теме Гермиона. — Тогда, выходит, он здесь много лет один…

Гарри бросил на Гермиону очень странный взгляд. То, каким тоном она это сказала, парню очень не понравилось. В голове мелькнуло настолько абсурдное подозрение, что Гарри тут же его отмел.

Глупости!

К счастью, подруга перевела тему, а вскоре и вовсе ушла в спальню заниматься.

Хотя, на самом деле, читать вечерами в кровати у нее больше не выходило. Наглаживая Живоглота, Гермиона предавалась печальным фантазиям о том, как в одиночестве и тоске коротает вечера несчастный профессор зельеварения…

* * *

Северус Снейп остановился перед дверью своих комнат, с удивлением уставившись на пол. Перед ним сидел большой рыжий кот. Животное смотрело на Снейпа желтыми глазами, явно планируя попасть внутрь. Где-то профессор зельеварения эту зверюгу уже видел, но чья она, не припоминал.

— Тебе что надо?

Кот мяукнул и потерся боком о ногу. Снейп отступил. К непрошеным физическим контактам слизеринский декан относился настороженно. Кот выгнул спину и снова двинулся к ногам человека.

Тут в отдалении послышался быстрый стук каблуков. Аврора едва ли не бегом нагнала Снейпа и сразу же впилась поцелуем в губы.

— Я думала это собрание никогда не закончится! Кто позволил этой стерве устраивать такое в конце рабочего дня?! Из-за нее на час задержались! Пользуется тем, что директор где-то пропадает! — и она еще раз поцеловала мужчину.

— А мне казалось, что ты не очень-то скучала, — Снейп бесстыдно обнял любовницу, не опасаясь быть застуканным. Студенты уже должны сидеть по гостиным.

— Твоими стараниями! Отсяду от тебя к дементорам… Утром же отсяду! — томно проговорила женщина. — Только повод найду…

— С этим могу помочь. Хочешь, я тебя за завтраком так приложу, что Минерва сочувствовать будет? Сможешь изобразить обиду, — Снейп приподнял бровь.

— Ты меня лучше поскорее уложи и изобрази все то, что ты мне нашептывал, демон подземельный! — и она слегка укусила его за мочку уха, но тут же вскрикнула, отскочив, и запрыгала на одной ноге. — Это еще что за тварь?

— Понятия не имею, — усмехнулся Снейп и, дразня любовницу, опустился на корточки, приманивая кота.

Аврора тем временем пыталась залечить магией довольно глубокую царапину на щиколотке, но не выходило.

— Что за ерунда, посмотри, а? — она еще раз провела по ране волшебной палочкой, но та снова закровила.

— Да ты — книззл! — Снейп почесал животное за ухом. Кот мурлыкнул. — Неподдающиеся простой магии раны — это особенность книззлов.

— Мне уйти к Помфри и оставить тебя с котом резвиться? Больно же! — делано недовольно сказала Синистра. — Откуда он вообще?

— Не знаю, — повторил Снейп, — хотя у меня есть предположение.

— Ты уже и в котах шпионов видишь?

— Нет, это не анимаг, я проверил. — Снейп поднялся и открыл дверь, кот тут же проскочил внутрь. Следом за наглым животным вошли волшебники.

Снейп сразу же направился к шкафчику с зельями, а Аврора следила за тем, как кот деловито осматривал помещение. Обнюхав гостиную, хвостатый без тени смущения проскользнул в приоткрытую дверь спальни и мигом устроился на кровати намывать хвост. Аврора попыталась его погладить, но животное зашипело.

— Брысь! — Снейп хотел скинуть кота на пол, но тот, не дожидаясь пинка, спрыгнул сам, уловив, что человек не терпел посягательств на свою постель.

Аврора тут же заняла отвоеванную территорию и кокетливо протянула ножку. Снейп, открыв небольшой флакон, сел рядом и принялся медленно втирать в щиколотку зелье. Царапина явно не стоила прилагаемых усилий, но процесс обоим нравился.

— Ты опоздал на этот идиотский педсовет… — спросила женщина, устроившись поудобнее. — Ты был…

— Да, дела задержали, — он знал, что Аврора будет нервничать, поэтому, явившись под конец педсовета, сел позади нее и сразу же принялся нашептывать ей на ухо приходившую на ум похабщину, чтобы о другом не думала. — Что я пропустил?

— Амбридж сцепилась с Минервой. Ходят слухи, что министерская жаба применяет к ученикам физические наказания на отработках.

— Насколько я знаю, пока к ней в кабинет угораздило попасть только Поттера, — равнодушно сказал Снейп.

— О том и речь. И Амбридж недвусмысленно намекнула, что ученики и Поттер — это не одно и тоже. И Поттеру свойственно лгать. Якобы на этого учащегося могут быть направлены любые меры, — отчиталась Аврора.

— Надо же, не думал, что буду в чем-то согласен с этой стервой, — усмехнулся Снейп.

Аврора хотела было возразить, что Северус не прав, но не стала, вспомнив кое-что более важное.

— Минерва была очень зла, но угроза министерского расследования в отношении ученика и его декана осадила даже ее. Поэтому, прошу тебя, втолкуй своим слизеринцам, чтоб не нарывались…

— Не переживай, у них голова на месте, — Снейп наклонился и поцеловал ее в щиколотку.

— А дальше ты знаешь. Я, правда, не понимаю, если это правда, почему мальчик молчит? Без него все это голословные обвинения, а если бы он предъявил доказательства…

— Потому что идиот, — перебил Северус. — Впрочем, я не удивлюсь, если эти слухи — чистая выдумка. Надо обладать очень серьезным тылом, чтобы проделывать такое на учениках.

— Или мальчик просто не в курсе, что можно пожаловаться. И не смотри на меня так! Многие дети видят во взрослых, тем более в учителях, высшую власть.

— Аврора, Поттер — уже не ребенок, — отмахнулся Снейп.

— Ты сам неделю назад доказывал мне, что Грейнджер еще ребенок!

Возразить было нечего, Снейп помнил свои слова. Он нарочно сказал именно так, чтобы Авроре казалось, будто ее план удался. Хотя Северус и правда проникался некоторой симпатией к Гермионе. Она оказалась не такой уж бесталанной зубрилкой, хотя творческой жилки в ней и не было. И еще Грейнджер, как Синистра и предполагала, ловила каждое его слово. Это подкупало.

Поэтому, не имея возможности оспорить слова любовницы, Снейп с невозмутимым лицом ущипнул ее под коленом.

— Эй! Хулиган среднего возраста! — Аврора попыталась отдернуть ногу, но он не позволил. И поцеловал в колено. — Ты стал заниматься с ней больше или мне кажется?

— Да, пока у нее есть прогресс, а у меня время.

— Она по-прежнему только и думает о Поттере? — все-таки спросила Аврора.

— Не знаю, — признался Снейп. — Я не смотрел с тех пор. У нее стало получаться, не хочу сорваться, тем более, что делать с этим, — он имел виду Поттера, — я пока не решил.

— Надо же, а мне казалось, ты только в мозгу у всех и ковыряешься, — с легким пренебрежением сказала Аврора, закинув руки за голову. Ей давно уже прощалось подтрунивание над любовником.

— Ты серьезно считаешь, что мне интересно, о чем думают подростки? Это и без легилименции понятно, — усмехнулся профессор зельеварения и поцеловал ее ногу выше колена.

— Ты, что ли, о чем-то другом думаешь?

Снейп без лишних слов, не сводя с женщины прищуренного взгляда, снял мантию.

— Стоп! Стоп! — предупредительно остановила его Аврора. — Выгони сначала кота. Я не хочу быть вся исцарапана. Что-то мне подсказывает, что я ему не нравлюсь.

— Я готов рискнуть спиной. А кота я, наоборот, запру. Посмотрим, кто его хватится, — и Снейп продолжил целовать ее бедро, поднимаясь все выше…

— Грейнджер через пять минут обрадует своим присутствием, — сказал с легким пренебрежением Снейп. — И не говори, что ничего такого и не думала.

— Прежде ты и задержать занятия не гнушался, — Аврора наигранно недовольно приподняла бровь, хотя было видно, что она все еще на нервах.

Они разговаривали, сидя за одной из парт, на которой стояли две чашки с недопитым чаем. Снейп не появился на обеде, но к занятиям с третьим курсом успел. На счастье Синистры, вызывали его «по делам» не часто, но каждый раз незапланированное отсутствие любовника в замке выбивало женщину из колеи. Северус это терпел, в конце концов, он знал, на что шел, когда связался с женщиной, чьим боггартом был Волдеморт.

Аврора, правда, не представляла, как выглядел Темный Лорд. Монстр, вылезший на радость коллектива из шкафа в учительской два года назад, скорее походил на дитя грешной любви древнеегипетской мумии и дементора. Благо, Люпин эффектным жестом загнал свой демонстрационный материал в шкаф и получил серьезный нагоняй от Минервы. А Снейп отметил про себя, что, вероятно, МакГонагалл тоже не спешила показывать публике свои страхи, раз спустила на Люпина таких собак и сама к шкафу старалась еще несколько дней даже не приближаться. Словом, на этот раз слизеринский декан был абсолютно согласен с главой Гриффиндора: оставлять без предупреждения такие вещи в общедоступных местах недопустимо. Однако рта он не раскрыл, предпочитая молча наблюдать, как Минерва отчитывает бывшего студента.

Будь на месте Ремуса его покойный дружок, Снейп бы не сомневался, что боггарт в шкафу заготовлен специально его унижения ради. Но оборотень был человеком беззлобным и безнадежно рассеянным. Тогда же Северус впервые задумался, не вызван ли боггарт Синистры их связью.

Конечно, от имени Темного Лорда Синистра в обморок не падала, но безошибочно угадывала, когда Северус отправлялся к Волдеморту на аудиенцию, и в подобные моменты не находила себе места. Страх того, что однажды Снейп может не вернуться, донельзя обострил чувства женщины. Аврора мечтала о том, чтобы все это кончилось, и любовник как прежде торчал целыми днями в лаборатории, а она занималась бы публикацией его работ. Последнее, кстати, вполне успешно пока продолжалось, но от новых предложений Северус отказывался…

Так и в этот день, Аврора пришла ровно к окончанию его занятий и сначала долго обнимала, словно он вернулся с поля боя.

Однако Гермиона должна была вот-вот прийти…

— Извини, оставить Грейнджер ждать под дверью я не могу. Драко повадился ее караулить, и ни к чему хорошему это не приведет.

— Малфой? Драко Малфой караулит Грейнджер? — удивилась Аврора. — Зачем ему это надо?

— Не представляю, чем она им всем так сдалась, но парень как с ума сошел. Главное, он понимает, что отец его по стенке размажет, если узнает, но все равно за свое, — в сердцах сказал мастер зелий. Снейпа очень раздражала взрывоопасность ситуации: за Грейнджер прикормленным псом таскается Поттер, а вокруг нарезает круги сын Пожирателя Смерти.

— Слушай, ну, нет! Малфой ее столько раз грязнокровкой обзывал… Это не похоже на элегантное ухаживание, — не поверила женщина.

— Не может же наследник благородного дома Малфоев пасть к ногам маглорожденной девицы. Она к нему в объятия тоже не спешит, вот дурак и сквернословит. Впрочем, подростки вообще существа довольно противные, — с явным раздражением сказал мастер зелий.

— Ты слишком категоричен. В их возрасте есть что-то неуловимо прекрасное… все так просто и легко…— Аврора, прищурившись, посмотрела на Северуса и задумалась о том, каким он мог быть в пятнадцать-шестнадцать лет. Снейп ее мысль уловил, поднялся с места и отошел к своему столу, якобы что-то там разбирая. Аврора последовала за ним, обняла со спины и давай томно нашептывать. — Представь, если б я училась в Хогвартсе… Мы же с тобой одногодки. Попали бы на один курс… Я бы соблазнила тебя лет в четырнадцать, максимум пятнадцать… И ты не стал бы Пожирателем Смерти, потому что сутками напролет занимался бы со мной любовью… Нас бы даже исключили за это из школы… Я была бы у тебя первой, а ты — у меня…

Снейп не стал уточнять, что в некоторых вещах она и так стала для него первой. У матери Грейнджер была конкретная цель, для которой женщина и использовала молодого неопытного парня. Аврора ценила удовольствие ради удовольствия, поэтому какой может быть физическая любовь, Северус фактически узнал только с ней. Другое дело, что в пятнадцать лет он бы очень вряд ли обратил на Синистру внимание.

— Ты ведь сам говорил, что мне место на Слизерине… так что ты без вариантов был бы моим, любовь моя…

— Сомневаюсь, что я бы тебе понравился тогда, — Северус мягко перебил этот поток глупостей.

— Наверняка бы понравился. В тридцать же понравился. Значит, в пятнадцать тем более…

— Тебе просто выбрать не из чего было в твои тридцать, — подколол ее Снейп, но сразу же обернулся и прижал ее себе, чтоб не обижалась. — И я рад, что у тебя выбора не было.

К тому, что она любила то и дело нести подобную любовную чепуху, он привык, как и она к его иногда довольно обидным замечаниям.

Аврора вздохнула, прикрыв глаза. Развести его на рассказ о юности не выходило, хоть пытай. А ее все больше интересовало, каким этот человек был до знакомства с ней. Чаще всего Северус отнекивался, что и рассказать-то ему особо нечего, но интриговал этим только сильнее.

Сейчас Авроре было сложно представить, что она могла не запасть на него, познакомься они в юности. Да что юность! Она и первые годы в Хогвартсе теперь иначе воспринимала, хотя все прекрасно помнила. Но любовь, постепенно накрывшая ее с головой, окрасила эти воспоминания совершенно другими красками, напрочь стерев из памяти какие-либо чувства к ее бывшим, словно и не было других мужчин в ее жизни.

В дверь негромко постучали, и женщина отстранилась от Снейпа.

— Зайдешь ко мне позже? — спросила Аврора. Северус кивнул. — Если настроение, конечно, будет…

— Будет, — он мягко улыбнулся и, коротко поцеловав женщину, направился к двери.

Пропуская ученицу в класс, Аврора еще раз посмотрела на мужчину влюбленным взглядом. В этот же момент на преподавателя подняла глаза и Гермиона. Но Снейп ничего общего во взглядах женщины и девушки не заметил, думая о чем-то своем.

Каждый раз, когда Гермиона отправлялась на очередную отработку в подземелья, настроение Гарри Поттера падало до нуля. Рон разумно предлагал погонять на поле для квиддича, но на Гарри давила нарастающая лавина домашних заданий, справиться с которыми он не успевал. Юноша по два часа перечитывал один и тот же абзац учебника, но сконцентрироваться на смысле написанного не мог. Так время и тянулось, пока в гостиной не появлялась Гермиона с нехарактерной для нее мечтательной улыбкой, и в горле вставал ком.

Потом она обычно немного болтала с друзьями, а Рон, видимо из сочувствия к бесконечным отработкам отличницы, не упускал возможность сказать гадость о Снейпе. Только Гермиона на это неадекватно реагировала и заводилась, защищая профессора зельеварения и нападая на друга. Потом, закончив грызню, девушка уходила к себе.

Гарри в этих перепалках не участвовал. Ему без того разговоров про слизеринского декана хватало. Парню даже казалось, что Гермиона нарочно провоцировала Рона, чтобы лишний раз подоказывать всем, какой Снейп молодец.

Нет, Гарри припоминал, что она всегда защищала этого гада, кроме того случая на матче на первом курсе и когда Снейп угрожал Люпину с Блэком… Может, Гарри и накручивал себя, и ничего такого не происходило…

Как бы то ни было, парень отказывался верить, что история повторилась в третий раз. Ведь выходило, что Гермиону привлекали только люди с «указкой». Хотя запасть на Снейпа в представлении Гарри Поттера было чем-то за гранью разумного, даже если забыть, что он вообще-то ее отец. С другой стороны, астрономичка млела ведь от этого монстра. Впрочем, при воспоминаниях о ночи в хранилище у Гарри складывались некоторые соображения, в чем крылась причина. Очевидно, учительница просто была извращенкой.

Другое дело — Гермиона… Она-то точно нормальная! Значит, ей слизеринский декан пудрил мозги. Но что же, этот изверг не понимает, что она его дочь?!

Однако даже кот Гермионы прикипел к профессору зельеварения и повадился торчать в подземельях! В первый раз животное куда-то пропало на два дня, и когда девушка забеспокоилась, Гарри отправился на кухню к Добби, чтобы тот нашел Живоглота. Ушастик доставил котяру из комнат Снейпа прямо в гриффиндорскую гостиную. Но через пару дней рыжая бестия опять бесследно исчезла. Увы, теперь было понятно, где искать питомца, и Гермиона, сияя как начищенный кубок по квиддичу, снова поспешила в подземелья…

Сомнений в том, что девушка сошла с ума, почти не оставалось. Надо было что-то делать! По уму, наверное, давно стоило сказать Гермионе правду, но сначала Гарри не решался, не представляя возможных последствий и жалея девушку. А теперь он и вовсе боялся заикнуться о том, что знал. Пытаться опорочить Снейпа в ее глазах — дохлый номер, если она и прежде его защищала. Прекратить ее «отработки» парень тоже никак не мог. Еще оставался вариант прямо поговорить со Снейпом, но даже Арагог казался Гарри Поттеру более вменяемым и приятным собеседником.

Тут Гермиона появилась в гостиной, любовно прижимая к себе толстенную книгу. Понятно… Снейп открыл ей абонемент. Ну, все. Пиши пропало, потому что учебная литература действовала на отличницу похлеще амортенции… Гарри посмотрел на Рона. Хорошо, что завтра вечером он, наконец, сможет пойти на тренировку по квиддичу. Надо отвлечься, не то скоро уже и ему Снейп сниться будет.

Гермиона на этот раз только махнула друзьям рукой и сразу же проскользнула в спальню. Сегодня ей было не до разговоров. В руках она держала редчайшую книгу по высшей магии из личной библиотеки профессора Снейпа! И ее надо было прочитать меньше чем за сутки! Девушка, не раздеваясь, бросилась на кровать и открыла том на нужной странице, но, конечно, то и дело отвлекалась на мысли о самом мастере зелий.

Она вспоминала неподдельное удивление на лице декана Слизерина, когда она спросила, почему он стал Пожирателем Смерти. Этот вопрос волновал ее давно, хотя она ни на минуту не сомневалась в благородстве этого человека.

Гермиона не ожидала, что Снейп ответит, но, помолчав несколько секунд, он все-таки сказал: «Так вышло».

Гермиона отложила книгу и прикрыла глаза.

— А сколько вам было, когда… — она не договорила, немного испуганно и в то же время восхищенно глядя ему в глаза.

— Столько же, сколько вам сейчас. Примерно, — снова не сразу ответил профессор Снейп. Тут Гермиона видимо слишком явно удивилась, потому что мастер зелий закивал. — Вы думали, больше. Нет, подобные поступки проще всего совершить именно в вашем возрасте.

— Почему, сэр? — все оказалось так просто! Она задавала вопросы, а он отвечал!

— Вспомните, чего вы так хотели этим летом?

— Вступить в Орден Феникса… — проговорила ученица, не отводя от него глаз.

— Как думаете, почему вас так тянуло туда? Вы никогда не задавали себе этот вопрос, мисс Грейнджер? — Снейпу хотелось навести ее на мысль о том, что им не просто так устроили каникулы на Гриммо.

— Ради борьбы с Тем-Кого-Нельзя-Называть, — уже не так решительно ответила гриффиндорка.

— А если копнуть глубже, то потому, что таков оказался ваш круг общения.

На этом тема была закрыта, но Гермиона не могла успокоиться. И она думала, что и в ее жизни все словно было предрешено. Она сколько лет дружит с Гарри, которому судьбой начертано сражаться с Волдемортом. И с Роном, а его родители — члены Ордена Феникса… Да и то, что она — гриффиндорка… Правда, потому, что сама так захотела… Шляпа-то предлагала выбор. Но кто ж захочет иного, после того, как в одно чудесное утро в дверь твоего дома постучит странная женщина в необычной одежде и скажет: «Мистер и миссис Грейнджер, дело в том, что ваша дочь — волшебница». Потом МакГонагалл целый день рассказывала о волшебном мире и доблестном факультете Годрика Гриффиндора. Естественно, ничего другого девочка уже и не хотела.

Но Гермиона не жаловалась и ни за чтобы не променяла бы красный факультет ни на какой другой. Но многие вещи теперь воспринимались иначе.

Конечно, мысль о том, что профессор зельеварения попал в ряды Пожирателей по ошибке юности, была не так героична, как то, что девушка воображала себе прежде. Но ведь после он сделал осознанный выбор и перешел на другую сторону. В чем-то это звучало даже интереснее!

Гермиона перевернулась на живот и снова уткнулась в книгу. Завтра ее надо вернуть, а раздел про Протеевы чары занимал больше сорока страниц. Правда, профессор Снейп выдал ей не учебник для подготовки к ЖАБА, а расширенное, не школьное издание. Но и она ведь задала вопрос о тонкостях связи через темные метки, что явно не принято обсуждать на экзаменах в Хогвартсе. Поэтому профессор зельеварения без зазрения совести вместо ответа выдал ей книгу из личной библиотеки. И Гермиона, конспектируя главу, думала то о Пожирателях Смерти, которые почти сплошь состояли из слизеринцев, то об орденцах, среди которых, кажется, только Тонкс была не с Гриффиндора. И об отважном профессоре Снейпе, который входил в оба лагеря, но при этом, конечно же, являлся человеком Дамблдора.

Идея организовать свое тайное общество сопротивления Амбридж осенила ее в третьем часу ночи и показалась самым гениальным из того, что приходило Гермионе в голову за все годы в Хогвартсе. Ученица аж села на кровати, чуть не выронив книгу, которую прижимала к сердцу.

Да! Они тоже будут сражаться! Им по силам противостоять политике Министерства Магии относительно образования! Профессор Снейп будет ей гордиться!

Сон как рукой сняло. Хотя наутро, несмотря на практически бессонную ночь, гриффиндорская староста была полна энергии. В течение дня она постоянно поглядывала на Гарри, обдумывая, как воодушевить друга возглавить тайную организацию. Иного кандидата на эту роль Гермионе на ум и не приходило. Гарри ведь много чего умел и, главное, мог вдохновить других. Оставалась только одна проблема: парень ужас как не любил привлекать к себе внимание… Только играя в квиддич, он напрочь забывал о том, что за каждым его движением следит толпа. Значит, после тренировки и надо поговорить!

Но по какому-то жуткому невезению на уроке по уходу за магическими существами Гарри схлопотал еще одну отработку у Амбридж. Гермиона едва не заплакала от собственного бессилия. У него ведь только-только шрам на ладони зажил…

Задыхаясь от несправедливости и беспомощности, она направилась в подземелья вернуть книгу.

То, что с ученицей что-то не так, Снейп понял сразу, но первым делом подумал на Малфоя. Долго задавать наводящие вопросы не пришлось. Гермиона словно ждала, что он спросит и выложила все, да еще и в деталях. Снейп поначалу не поверил, все еще упираясь, что Поттер лжет. Но нет, она же сама видела, как на второй неделе наказаний у Гарри аж через шарф кровь проступала…

— До медицинского крыла Поттер, я так понимаю, ни разу не дошел? — с немного странной интонацией спросил Снейп. Заматывать кровоточащую руку в гриффиндорский шарф, имея возможность зайти к колдомедику, было либо жутким идиотизмом, либо показной акцией.

Гермиона замотала головой.

— Он уверен, что никто не сможет ему помочь. Гарри с детства привык просто терпеть в одиночестве… — проговорила девушка.

Снейп несколько удивленно приподнял бровь.

— Но вы же, я полагаю, обращались к вашему декану? — спросил он.

Гермиона кивнула. Ей было проще. Ощущение родительского тыла (которого не было у Гарри) придавало ей решимость, поэтому любая несправедливость вызывала жгучее, непреодолимое желание бороться.

— Но это ничего не дало. Профессор МакГонагалл сказала, что Гарри стоит научиться держать себя в руках… Но разве это оправдывает то, что он вынужден терпеть? Это бесчеловечно. Он после этих отработок на занятии у профессора Стебль не мог ничего сделать… одной рукой в теплицах сложно… — и Гермиона продолжила говорить, даже не задумывалась, почему она рассказывает об этом декану Слизерина. МакГонагалл ее выслушивать не стала вовсе. Сразу свернула разговор: если проблема у Поттера, то именно он и должен заявить о ней. А Снейп внимательно слушал, причем ощутимо мрачнея по ходу ее рассказа. И Гермионе показалось, что он ее понимает! МакГонагалл отмахнулась, а он понимал!

Высказавшись, девушка, наконец, замолчала, с искренней надеждой глядя на учителя, хотя Гермиона и догадывалась, что профессор Снейп вряд ли вступится за Гарри. Однако закрыть на все это глаза Северус не мог. Хотя и вариантов у него было немного.

Положив на стол книгу, что вернула ученица, декан Слизерина молча подошел к шкафчику с зельями, покопался в неподписанных склянках и достал откуда-то с заднего ряда пыльную стеклянную банку с желтоватой жидкостью.

— Настойка процеженных щупалец растопырника. Пусть подержит в этом руку. Боль снимет сразу же, а рана заживет в течение часа-полутора, в зависимости от глубины пореза.

Гермиона изумленно посмотрела на профессора. Такого она никак не ожидала.

Снейп и сам от себя подобного не ожидал. Но позволить Поттеру, подобно его отцу, выпячивать перед девушкой свои страдания Северус не мог. Те дни, когда Джеймс нарочно отказывался обратиться в больничное крыло и щеголял кривым шрамом на щеке, глубоко врезались в память мастера зелий. Тогда Джеймс Поттер каждым своим появлением напоминал всем об инциденте на озере. Кто-то смеялся, вспоминая, как жалкий слизеринец болтался в воздухе вверх тормашками, а блистательный ловец гриффиндора упражнялся в остроумии и магии. Другие сочувствовали Джеймсу, поговаривая о том, что заклятие было темномагическим, раз след не убрать. Правда, когда Поттеру-старшему эта комедия надоела, шрам бесследно исчез. Но слухи о том, что слизеринский студент проклял гриффиндорца чем-то куда более гадким, нежели банальное режущее, так и остались. И Снейпа стали сторониться даже те, кто относился к нему нейтрально.

К осени Северус, правда, был готов исполнить фантазию Джеймса Поттера. Темномагическое режущее заклинание, от которого не то что шрамы без контрзаклятия не убрать, но и кровь остановить не удастся, было записано мелким почерком на полях потертого учебника по зельям за шестой курс. Причем создано оно было не для угроз, а ради медленного убийства, чтобы у врага оставалось время молить о пощаде. Однако использовать свое изобретение на Джеймсе Северус так и не решился.

— Идите, мисс Грейнджер. И рекомендую помалкивать, откуда вы это взяли, если хотите облегчить участь Поттера, — он указал на зелье и отвернулся, не желая продолжать этот разговор. За его спиной послышалось тихое: «Спасибо, сэр» и, кажется, что-то еще, но последнюю фразу ученица сказала так тихо, что он не расслышал. А затем она ушла.

Немного придя в себя, Северус отправился наверх к Синистре. Правда, на ее вопрос о том, что произошло, он ничего не ответил. Снейп не понимал, почему не может игнорировать даже довольно неприятные вопросы Грейнджер и рассказывает девчонке то, что никогда не мог сказать Синистре, хотя любовницу его прошлое интересовало не меньше. С Авророй ему хотелось обо всем забыть, а ее изводило любопытство…

Настой, который дала Гермиона, моментально снял боль, и Гарри ощутимо расслабился, но не тут-то было. Девушка, увидев, что зелье подействовало, принялась песочить им с Роном мозги по поводу Амбридж, все активнее намекая, что пора самим изучать ЗОТИ.

В первый момент Гарри даже испугался, что она опять начнет распинаться про Снейпа. Хотя с чего бы? Насколько он понял, слизеринский декан и так занимался с Гермионой защитой. Причем гонял ее профессор зелий почему-то исключительно по защитным, блокирующим заклинаниям. Ничего из того, с чем можно идти в нападение, Снейп девушке не давал.

Тогда Гарри подумал, уж не на Люпина ли она намекает? Это мысль вызвала раздражение. Может, хочет еще и его сюда заманить и устроить тут клуб любимых педагогов? Гарри захотелось спросить, хранит ли Гермиона контрольные работы за второй курс с автографом Локонса, но парень сдержался. Не было у него повода нападать на подругу. В конце концов, именно благодаря Гермионе у него сейчас не болела рука. Она ведь подумала о нем, пока он самоистязался у Амбридж, и раздобыла где-то эту хрень сомнительного цвета. Гарри-то о такой штуке и слыхом не слыхивал, а она знала, что искать… Знала, потому что любознательна. Так что ничего странного в том, что она обожает, когда ее учат.

И тут Гарри вспомнил, как Гермиона призналась, что завидовала, когда Люпин занимался с ним в индивидуальном порядке. И парня осенило.

— Слушайте, а хотите я вас с Роном научу тому, что сам умею? Из меня, конечно, тот еще препод, но, думаю, как вызвать телесного патронуса, я объяснить смогу.

Последующие две недели Гермиона, как наивно полагал Гарри, искала помещение для занятий, а он присматривался к тому, как вели уроки разные преподаватели.

Больше всех Гарри импонировал то и дело отпускающий шутки Флитвик. Но на него Гермиона почему-то не смотрела, как зачарованная, хотя, по мнению парня, декан Когтеврана был достоин восхищения куда больше Снейпа. Пусть даже преподаватель чар и был карликом! Зато на зельях Гарри теперь замечал каждый особенный взгляд, который девушка бросала на учителя. Иногда парень едва сдерживался, чтоб не сказать ей что-то обидное. Благо, он понимал, что ни к чему хорошему его наезды не приведут…

Но терпеть это становилось невыносимо!

Гарри отвернулся от Гермионы и уставился на Снейпа. Смотреть этой сволочи прямо в глаза, проговаривая про себя все, что душа пожелает, внезапно оказалось на удивление приятным занятием! Снейп зрительный контакт не обрывал. Кривя губы с жутким презрением, он, кажется, пытался убить ученика взглядом.

Прав Сириус. Гаже этого человека — нет.

— Поттер, неужели вашего умственного развития до сих пор не хватает на то, чтобы осознать написанный на доске текст? Когда следовало добавить в зелье ингредиенты из седьмого пункта? — спросил Снейп таким гадким тоном, что и так ясно: нужный момент уже упущен.

Гарри посмотрел на песочные часы на своем столе. Золотистый песок мирно покоился в нижнем сосуде…

— Минус пять баллов за инфантильную мечтательность, — усмехнулся Снейп. — Еще две минуты гриффиндорских фантазий о воображаемых подвигах знаменитого Гарри Поттера, и оставленное без присмотра зелье начнет источать ядовитые пары. — Снейп сделал паузу, во время которой Драко, похоже, в лицах изображал перед Панси эти самые подвиги мальчика с шрамом.

Гарри с ненавистью посмотрел на Снейпа: он ведь ни о каких подвигах не думал! А над ним опять смеется половина класса. Зато теперь парень с чистой совестью вообразил, как слизеринский декан, хватаясь за горло, задыхается в токсичном дыме его восхитительно неправильного зелья.

Преподаватель покачал головой.

— Думаю, вечер за чисткой котлов пойдет вам на пользу, Поттер. Немного отвлечет от ненужных мыслей, — Снейп злобно улыбнулся. — Жду вас в понедельник в восемь.

У Гарри от гнева дыхание перехватило. На понедельник была назначена тренировка по квиддичу! Парень глянул на Гермиону, которая с искренним сочувствием наблюдала всю сцену.

Нет, от нее понимания сейчас ждать не стоит. Все, что она скажет, — это «Гарри, но ты же и вправду не добавил вовремя эту мерзкую дрянь в свой проклятый котел!» И еще посоветует не переживать из-за квиддича… «Это же всего лишь игра!»

Может, чтобы произвести на нее впечатление, стоит унижать ее при остальных? Хотя, судя по всему, с ней на индивидуальных уроках Снейп вел себя пристойно.

Немного остыв, Гарри вернулся к обдумыванию своего плана. Как ни обидно, но Гермиону надо спасать. И кроме него сделать это некому! Только думать, чем ее так пронял Снейп, лучше не стоит. Все равно не поймешь. Кто разберет, что у этих девчонок в голове! И парень вернулся к размышлениям об их будущих занятиях по ЗОТИ. Иногда, правда, ему становилось жутко не по себе, Гарри боялся сплоховать. Но в другие моменты юноша испытывал прилив небывалого воодушевления, прикидывая, какие заклинания будут лучше даваться Рону, а какие Гермионе.

Увы, тетрадь, в которую Гарри записывал заклинания из книги, что в начале прошлого года дал Лже-Грюм, он где-то посеял — кто ж знал, что она еще пригодится! Но ничто не мешало пробираться после отбоя в запретную секцию библиотеки и шерстить книги по боевой магии. Гарри ведь наивно предполагал, что девушка затеяла все это обучения ради… а так как защите ее уже учил Снейп, ему оставалось ковыряться с заклинаниями нападения. Ну и патронуса он обязательно научит их с Роном вызывать!

Когда план первых уроков был практически готов, Гарри спросил, не хочет ли Гермиона попробовать потренироваться. Но девушка замялась и оправдалась тем, что еще не нашла помещение для занятий.

Хотя что сложного? Можно ведь просто засесть в пустом классе! Занимались же они весной в классе МакГонагалл вдвоем!

О том, что Гермиона эти две недели вербовала членов будущего тайного общества, Гарри и не предполагал! Поэтому новость о том, что в выходные в Хогсмиде с ним хотят встретиться еще несколько человек, упала как снег на голову. По мере того, как в грязный пустой кабак заходили все новые школьники, до Гарри доходил масштаб его ошибки. Гермионе не нужно было, чтобы он учил ее заклинаниям. С чего он это взял? Чему особенному он может научить ее, если она дважды в неделю занимается с взрослым волшебником?

Нет, Гермионе нужно было другое. Фронт освобождения эльфов, с которым она носилась год назад, загнулся на корню, не найдя поддержки, но желание идти против системы, похоже, осталось. Гарри стало противно. Словно подруга использовала его, как приманку для своей новой затеи. Все планы летели к драклам!

Тем временем в кабак набилось человек тридцать. Только Гарри был так зол, что не замечал ни как красивая китаянка села прямо перед ним, и, перешептываясь с не особо приятной подружкой, постоянно ему улыбалась, ни то, как нервничала сама Гермиона, вертя в руках длинное перо. Джинни притащилась аж с двумя парнями сразу. Но Гарри и на это было плевать. Ему хотелось, чтобы та, которую он считал самым близким другом, объяснила, наконец, какого черта она творит!

Девушка видимо почувствовала, что Гарри вот-вот взорвется, и стала предельно аккуратно, тщательно подбирая слова, лить ему в уши, что другие тоже хотят изучать защиту… Она, вроде как, поспрашивала, и всем идея пришлась по вкусу. Но Гарри от того, что с ним говорят, как с умалишенным, склонным к буйным выпадам, заводился только сильнее.

Предатели, а не друзья.

Причем оба!

В какой-то момент он не выдержал и, поднявшись с места, оттащил Гермиону в сторонку, потому что Рон постоянно вставал на ее защиту и мешал добиться от девушки внятного ответа.

— Объясни по-человечески, что здесь происходит?

Гермиона оглянулась на толпу ребят. Фред с Джорджем по цепочке передавали от барной стойки стаканы и бутылки сливочного пива. Народ веселился явно в предвкушении чего-то интересного. Некоторые девушки оглядывались на Гарри.

— Ты ведь не ради тренировок по ЗОТИ это затеяла! — не стерпел Гарри.

Гермиона не сразу поняла его упрек: как это не ради них? Она же именно так ребятам и говорила. Но Гарри смотрел на нее с такой горькой обидой, что девушка все-таки уловила, чем так задела парня.

— Нет, ради них тоже, — негромко ответила Гермиона. — Послушай, Гарри. Эти занятия нужны и тебе, и мне. И им нужны! Выслушай меня, пожалуйста — предупредительно сказала она и взяла его за левую руку, боковым зрением заметив, как кудрявая девчонка толкнула локтем Чанг, чтобы та обернулась. — Да, тренировки не единственная цель этой встречи. Пойми, я не могу допустить, чтобы это стало правдой, — она провела пальцами по белым буквам-рубцам на его ладони, и Гарри почувствовал, что обида и досада тают в его сердце. Словно ее руки обладали для него какой-то целительной силой. Он перехватил ладонь девушки и несильно сжал. Гермиона тепло улыбнулась, чувствуя, что Гарри больше не злится, и продолжила. — Я много думала о том, что делает Орден Феникса. Убеждать людей в том, что Волдеморт вернулся, — это правильное и очень нужное занятие. И мы будем делать то же самое! Нам это по силам! Ты с первого сентября и так пытаешься всем рассказать правду, но только в результате Амбридж в прямом смысле клеймит тебя лжецом. Этот путь обречен на неудачу. Надо действовать иначе. Все они, — Гермиона кивнула на ребят, — чувствуют, что с ЗОТИ творится ерунда, и им это тоже не нравится. И ты ведь правда сможешь научить их многому, Гарри! А я покажу тебе то, что умею сама. Да и мне ведь тоже нужна практика. Но главное все равно не это. Главное, что они поймут: ты не лжешь, — о том, что выговориться о Волдеморте перед одноклассниками нужно в первую очередь ему самому, Гермиона вслух говорить не стала, боясь обратной реакции.

— Я не собираюсь никого убеждать. Если ты собрала их за этим, — тем не менее, уже менее агрессивно начал парень.

— Нет, Гарри, — она улыбнулась. — Тебе не надо никого ни в чем убеждать! Я ведь верю тебе, и Рон верит, хотя ты не убеждал нас. Но мы верим, потому что знаем тебя. Пошли. Все будет хорошо… — и она потянула его за руку назад.

Ведьма под черной вуалью, неподалеку от которой они разговаривали, заерзала на стуле.

А дальше все пошло, как Гермиона и планировала. Пусть Гарри поначалу и смущали взгляды почти тридцати человек, но он не стушевался и в конце концов очень проникся идеей тайного общества сопротивления Амбридж. А еще Гермиона заметила, как на него смотрела половина девчонок. Когда она стояла рядом с ним перед толпой, это здорово бросалось в глаза. Нет, она сама точно не бросает на своего лучшего друга такие глупые взгляды. Быть этого не может! И на профессора Снейпа она так не смотрит!

К счастью, хотя бы Джинни вняла советам и стала встречаться с парнями. Минус одна.

А потом было неожиданно сложно предложить всем подписать зачарованный пергамент. Гермионе даже показалось, что ее голос дрогнул, она ведь не предупредила ни Гарри, ни Рона… Но Рон мог случайно что-то ляпнуть, а Гарри наверняка бы не одобрил… или настоял на том, чтобы всех предупредить. Только черта с два народ тогда подпишет.

Увы, в глубине души ей хотелось не только гарантий справедливости, но и прилюдного позорного наказания для возможных предателей. Тем более, на собрание заявились те, в ком Гермиона не была так уж уверена. Конечно, гриффиндорская староста не хотела, чтобы их кто-то сдал, но мысль о том, что ждет болтуна, была очень сладкой.

Рон бы это точно понял, Гарри — нет. Слишком честный и благородный, он же как с другой планеты.

Гермиона глянула на Лавгуд. Хорошо хоть эта на Гарри не засматривается. Хотя, даже если бы и засматривалась! Луну же невозможно всерьез воспринимать. На нее Гарри точно никогда не обратит внимания.

Однако то, что на собрание проникли те, кого не ждали, оба парня заметили и задали Гермионе соответствующий вопрос. Пришлось признаться, что Захария Смит оказался в Кабаньей голове случайно. Он услышал, как она рекламировала встречу с Гарри за столом пуффендуйцев перед Ханной и Эрни.

Гарри с осуждением посмотрел на подругу: вербовщик-конспиратор из нее был так себе. Девушка его немой упрек поняла и машинально перевела тему на Джинни, которая стала встречаться с мальчиками. Благо ни Гарри, ни Рон не догадались спросить, не было ли еще нежданных свидетелей ее бунтарской деятельности, а то пришлось бы юлить. Признаться в том, что тайное общество было раскрыто еще до первой встречи потенциальных участников, не хотелось. Тем более, она вроде как выкрутилась…

Да и произошло это почти две недели назад…

— Грейнджер, ты опять здесь? Я начинаю думать, что ты устроилась к моему декану котломойкой, — раздался неприятный, сквозящий высокомерием голос у нее за спиной. — Неужели грязнокровка решила подзаработать своему дружку-нищеброду на приличную метлу? — намекнул Малфой на попытки Рона стать вратарем Гриффиндора.

Гермиона медленно обернулась, соображая, где Живоглот. Она не спешила доставать палочку. Отшвырнуть этого козла на несколько метров, так, чтоб он впечатался в стену, девушка уже и пустыми руками могла.

— Не боишься в голос разговаривать, Малфой? А то как бы твой декан не услышал! — намекнула она на то, как при прошлой стычке появившийся из ниоткуда Снейп отчитал своего подопечного за неподобающие словечки.

— Могу тебя о том же самом спросить, Грейнджер. Выкладывай, на что ты всех уже неделю подбиваешь, или предпочитаешь отчитаться перед Амбридж? — Малфой насладился тем, как от неожиданности изменилось лицо Гермионы.

— Домашние задания предлагаю вместе делать, — не растерялась гриффиндорская староста. — Тебе-то какое дело?

Тут, на счастье девушки, мяукнув, наконец показался Живоглот. Малфой, правда, к встрече с надоедливым котом был готов. Парень шустро достал из кармана заготовленный заранее камушек, подкинул вверх и прямо в воздухе трансфигурировал в белую мышь. Грызун, упав на пол, бросился наутек, а книззл рванул следом. Драко глянул на Гермиону и приподнял бровь: что, мол, деру дал твой защитник! Мимический жест юный слизеринец явно скопировал у своего декана. Гермиона это заметила и почувствовала неприятное раздражение. Парень показался ей дешевой подделкой.

— Может, и меня пригласишь, Грейнджер? — продолжил Драко.

— Ты заболел? Хочешь делать уроки в компании маглорожденных? — тянула время девушка, пытаясь выведать, что именно он знал. Жаль было хоронить задуманный план из-за пронырливого хорька.

— Понимаю, ты на такую честь не рассчитывала, — продолжил юный аристократ. — Но попробуй, попроси как следует, вдруг я соглашусь.

— Единственное, что я могу тебе предложить, — это валить у меня с дороги подобру-поздорову, пока я тебя в крысу не трансфигурировала, — и Гермиона достала палочку, в подтверждение своей угрозы. — И имей в виду, у меня с первого раза может и не получиться. Будешь на трех лапах к своему декану ползти, хвостом пол подметая.

Драко слушал ее с очень неприятной улыбкой на лице. Грейнджер была чуть ли не единственной девчонкой, способной дать ему сдачи. Но это заводило куда сильнее прелестей всех слизеринок вместе взятых! По крайней мере, прелести эти были в зоне легкой досягаемости. Протянул руку и готово. А Грейнджер, при случае и без, слала его куда подальше. При этом нахалка была не глупа и даже очень недурна собой, пусть Драко и предпочитал намекать на обратное.

Нет, на самом деле гриффиндорка казалась ему не просто умной и симпатичной, а необычайно талантливой и очень привлекательной. Только признаться в этом Малфой не мог даже в мыслях… А ведь в глубине души Драко считал Гермиону равной себе, но статус крови не позволял парню говорить с ней хотя бы просто уважительно.

Однако палочку Драко тоже поднял, не собираясь поддаваться.

— Что здесь опять происходит? — в коридоре появился Снейп. Вокруг его ног так и вился рыжий котяра. — Минус 5 баллов с гриффиндора за нелепые угрозы. А вас, мистер Малфой, я жду у себя в кабинете через два часа.

Больше Драко к ней в течение двух недель не приставал, и Гермиона решила, что опасность миновала. Однако новый декрет Амбридж прямо намекал на то, что их сдали. А так как прыщей не появилось ни у кого из подписавшихся, значит, кроме хорька и некому… Странно было только то, что на ковер Гермиону так и не вызвали… Драко ведь знал, кто зачинщик.

Вскоре, правда, выяснилось, что о секрете Гермионы было известно не только белобрысому. Заговорщиков, как выяснилось в каминной беседе с Сириусом, сдал орденцам Наземникус — этому ворюге, оказывается, достались конфискованные у близнецов удлинители ушей. Весь разговор с Блэком Гермиона помалкивала, поражаясь, как воспринимал ситуацию крестный Гарри. Слова Сириуса мало напоминали то, что ей пару часов назад втолковывал Снейп.

Последнее занятие по беспалочковой магии в тот день началось с вопроса о том, какие выводы мисс Грейнджер сделала из отработок Поттера у профессора Амбридж.

Гермиона напряглась, не очень понимая, на что профессор Снейп намекает, и учитель пояснил.

— Думаете, организовать под носом генерального инспектора Хогвартса клуб юных революционеров — здравая идея?

Гермиона ахнула. Снейп все знал.

— Стоит, видимо, отвести вас троих прямиком к профессору Амбридж, пока вы дров не наломали, добившись на свои бестолковые головы в лучшем случае садистских наказаний, а в худшем — исключения из школы.

И Снейп принялся в сердцах отчитывать Гермиону за безрассудство. Очевидно, вместо занятия на этот раз ее ждала капитальная выволочка. По мере его пламенной речи, девушка осознала, что драгоценный заговор находился на грани провала как минимум раз пятьдесят. Надо вести себя осмотрительнее…

Такой беспомощной идиоткой Гермиона не чувствовала себя, кажется, никогда в жизни. Профессор зельеварения во всем был прав, но все равно от обиды аж горло сдавило.

— Но ведь вы сами, сэр, в нашем возрасте… — Гермиона, наконец, улучила момент, чтобы вклиниться в поток нравоучений.

— Я? — ошарашено перебил Снейп. На что девчонка намекает, он сразу же понял. Такого бывший Пожиратель Смерти от сопливой гриффиндорки не ожидал. — И вы решили последовать моему замечательному примеру? Очень здраво. А Поттер, я так понимаю, вызвался изобразить Темного Лорда?

— Нет, сэр! Я не имела ничего такого в виду, — запротестовала Гермиона, хотя он был абсолютно прав. Только не могла же девушка признаться, что прошлое и настоящее профессора зельеварения настолько ее завораживали. К тому же, она ведь учла его прошлые слова, и не рвалась больше в орден Феникса. Лучше организовать все самим, чем действовать по чужой указке. Однако вслух она сказала другое. — Я всего лишь хотела нормальных уроков по ЗОТИ.

— То есть, вы не заметили, что я с вами именно ЗОТИ и занимался? — нападал Снейп. Зол в этот день он был не на шутку. Масла в огонь подлила еще и Амбридж со своей проверкой.

— Заметила, сэр. Но вряд ли вы согласитесь заниматься и с остальными. Я, честно говоря, не понимаю, почему вы даже со мной занимаетесь этим… — и она испытующе посмотрела ему в глаза. Даже МакГонагалл никогда не давала индивидуальные уроки!

Снейпа ее вопрос неожиданно поставил в тупик, потому что ответить честно он не мог.

— Если не обучить вас обращаться с новыми способностями… — начал ожидаемую фразу Снейп, но, опустив взгляд на ее руки, замолчал на полуслове. — Мисс Грейнджер, немедленно покажите левую ладонь!

Гермиона уставилась на свою руку и покраснела. Как он умудрился заметить!

— Я жду! — Снейп требовательно вытянул руку. Он точно заметил нечто подобное на шрам. Неужели Грейнджер таки угодила к этой суке?

Выхода не было, и Гермиона протянула ему руку. Снейп взял ее, касаясь лишь кончиками пальцев, и сразу же развернул ладонью вверх. Свежий шрам от ожога представлял собой ясный отпечаток монеты в один галеон.

— Потрудитесь объяснить, что это такое и откуда? — не унимался декан Слизерина, а Гермиона молчала. — Не вынуждайте меня насильно поить вас веритасерумом, мисс Грейнджер. Это Амбридж?

Тут Гермиона, наконец, замотала головой. Соврать сейчас, когда он держал ее за руку, она не могла.

— Я пробовала наложить на монеты протеевы чары, — созналась ученица. — Что-то не рассчитала и обожглась, слишком раскалив монеты…

Снейп прищурился, давая понять, что этого объяснения недостаточно, и Гермиона пояснила…

Наверное, можно было бы решить, что из рассказов бывшего Пожирателя Смерти, Грейнджер всего лишь прагматично вычленила полезную информацию, но уж слишком она смутилась. Нет, дело было не в ее рационализме. И Северус почувствовал, что на этот раз не сможет отчитать ученицу, хотя сделать это стоило. Только будет ли толк от ругани? Девчонка не осуждала его за метку, ее нисколько не пугало то, кем он был, — ведь теперь он на стороне Дамблдора, в чем она не сомневалась ни на минуту.

— Я понимаю, что любая ассоциация с Пожирателями Смерти пугает, но это же очень хороший способ связи. И у вас ведь есть метка, только это не значит, что вы с ними… — сказала Гермиона в подтверждение его догадки.

Снейп нахмурил брови. Он не мог ругаться на то, что девчонка взяла его образцом для подражания. В чем-то это даже здорово льстило. Бесполезно было запрещать ей разводить эту деятельность против Амбридж — начнет скрывать и все. И проколется при первом же случае. Кроме того, в душе мастер зелий понимал ее стремления.

— Хорошо, мисс Грейнджер. На следующем занятии займемся протеевыми чарами. Сейчас уже поздно, — он еще раз глянул на ее руку, а затем выдал лечебную мазь и отправил в гриффиндорскую гостиную.

Всю дорогу в родную башню Гермиона так и сжимала в руке флакон с зельем. Она вспомнила, как прошлой весной профессор Снейп лечил ее обожженные руки. Причем в памяти остались только его заботливые, приносящие облегчение прикосновения. То, о чем они говорили, напрочь выветрилось из головы, как она ни старалась припомнить.

Гермиона медленно поднималась по лестницам, углубляясь в логические вечерние размышления.

Зачем профессор Снейп тогда пришел в больничное крыло и сам лечил ее руки? Зачем накануне устроил прилюдное чтение мерзкой статьи Скиттер о том, что она встречается с мальчиками? Зачем он проигнорировал ее растущие от проклятья гигантские зубы, а сам заметил блеклый ожог на ладони? Зачем он вечно унижает ее при всех, а один на один ведет себя совершенно иначе? Зачем он занимается с ней по два раза в неделю и защищает от Малфоя?

Вопросы множились, а ответ находился только один. И он казался слишком нереальным, но при этом таким несказанно прекрасным!

Снейп после ухода Гермионы на какое-то время заперся в хранилище, разбираясь в хаосе своих зелий. И думал он при этом о Грейнджер, едва ли не впервые назвав ее в мыслях дочерью. Планировала ли Аврора, что он привяжется к девчонке, неизвестно, но происходило именно так. Столько лет в его жизни никого не было. Даже к крестнику он не испытывал особых чувств, хотя Драко с уважением относился к школьному товарищу отца. А Грейнджер затронула какие-то струны глубоко внутри. Хотя возможно, дело было в том, что она оказалась вторым человеком в замке, который стал испытывать к нему искренние, теплые чувства.

Закончив с зельями, Снейп отправился наверх к Авроре. Вчера он смог добраться до нее только ночью: днем его дернули на экстренное собрание на Гриммо из-за самодеятельности школьников. Дебатировали несколько часов… а с утра Амбридж с ее инспекцией. Затем снова на Гриммо из-за дракловой совы, что отправил идиот-Блэк, а после Грейнджер… Безумие, а не день.

Аврора ждала его, проверяя контрольные шестого курса. Но вошел Снейп так тихо, что женщина не заметила. Или только сделала вид, потому что когда Северус положил руки ей на плечи, она не вздрогнула, а томно откинулась назад, касаясь затылком его торса.

Не говоря ни слова, она поймала его руку и, поднеся к лицу, поцеловала в ладонь. Прикосновения рук этого человека теперь всегда вызывали у нее только одно желание — целовать каждый сантиметр его тела.

Утром Снейп, наконец, рассказал Авроре о событиях последних двух дней. Накануне обсуждать все это не было ни настроения, ни сил. Благо, Синистра не настаивала и позволила ненадолго забыться, хотя ждала объяснений. То, что в выходные произошло что-то серьезное, она поняла по одному его виду.

— Ты не хочешь сказать ей правду? — спросила Аврора, перебирая его катастрофически спутанные после сна волосы. Поставить Грейнджер в известность казалось ей очевидным и логичным развитием событий. Тем более девочка настолько прониклась, что собрала свой революционный кружок по образу и подобию того, во что был втянут Северус.

— Ни в коем случае. Ни к чему ей это, — о том, что и для него, и для девчонки знание правды представляет определенную опасность, Снейп уточнять не стал. Зачем лишний раз пугать?

— А тебе? — она опустила голову и заскользила губами по коже на его плече. Удивительно, прежде, в какой-то прошлой жизни, она любила, чтобы любовники прикасались к ней, а сейчас сходила с ума, трогая мужчину.

— Мне это тоже не нужно, — спокойно ответил Северус, обнимая одной рукой женщину.

— Она ведь нравится тебе. Неужели…

— Нет, — даже не стал дослушивать Снейп. — Мне с лихвой хватает ее на занятиях, и то, что Грейнджер прислушивается ко мне как к преподавателю меня более чем устраивает.

Аврора, правда, не сомневалась, что Северус здорово преуменьшал. Ему была очень приятна симпатия дочери, хоть он и не признавал это, всячески отмахиваясь. Однако после экстренного собрания на Гриммо Снейп не на шутку заволновался и при первом же удобном случае полез девчонке в голову. Слишком уж рисковые вещи затеяла Грейнджер под носом у министерской стервы.

Легилименция принесла неожиданные плоды. Бывший Пожиратель Смерти был искренне удивлен. Снейп не ожидал, что его слова найдут в душе девочки такой отклик. От ее искреннего восхищения стало даже неудобно. Сам-то он понимал, что мотивы его поступков далеко не всегда были продиктованы одним только благородством. А Грейнджер брала его за образец, который во многом сама себе и навоображала. С другой стороны, подобное было вполне естественно для отношений детей и родителей. Только если бесстыдная лесть слизеринцев скорее забавляла и тешила самолюбие, ошибочные представления дочери почему-то ранили. Словно она ставила перед ним планку, до которой он, увы, не дотягивал, пусть девчонка этого пока и не замечала.

А что причина ее восхищения крылась не в уважении перед ним, как перед учителем, Северус банально не понял. Во-первых, он смотрел на Грейнджер, как на дочь, автоматически отсекая любые варианты романтических чувств обеих сторон. А во-вторых, практически всю жизнь считая себя человеком, в которого нельзя влюбиться, Снейп и подумать не мог, что девочка могла такое учудить.

Он был уверен, что подобное невозможно, даже несмотря на то, что Аврора относилась к нему так, словно вместо воды пила одну только амортенцию. Хотя Синистра как раз не идеализировала ни его самого, ни его поступки.

А Грейнджер была совсем другой. То, какими глазами Гермиона смотрела на мир, немного напомнило то, чего хотела от окружающих рыжая девушка с Гриффиндора из юности Северуса. Подруга его детства ждала, что люди вокруг нее окажутся настоящими героями, исполненными благородства и доблести. Возможно, из-за этих завышенных ожиданий рядом с Лили Северус острее всего чувствовал, насколько он несовершенный, уродливый во всех отношениях человек, хотя зеленоглазая красавица и пыталась его поначалу исправить. Позднее лучшая девушка курса, видимо, переросла это гриффиндорское желание делить все на черное и белое. Сошлась же она с таким ничтожеством, как Джеймс Поттер…

Размышления Северуса прервала Аврора. Частично стянув с любовника одеяло, она принялась с какой-то особенно бережной заботой гладить его ладонями, то и дело касаясь бледной кожи губами. Женщина словно наносила на его тело защитные любовные заклинания, стараясь не пропустить ни единого фрагмента. Не целовала она только татуировку на левом предплечье, но хотя бы не боялась больше трогать ее.

Снейп видел, что Аврора влюбилась в него. Но даже это не наводило на мысль, что он может быть привлекательным. Причину ее привязанности он объяснял для себя тем, что они увлеченно проделывали в постели, и тем, с какой восхищенной улыбкой Синистра читала материалы для публикаций. Сам он Аврору не любил. По крайней мере считал, что не испытывает к этой женщине тех чувств, что называют любовью. Но почему-то продолжал заниматься статьями, хотя времени и сил на это оставалось все меньше, и был готов выполнять любые желания, которые только приходили ей в голову, в эротическом плане.

Северус посмотрел Авроре в глаза, и она ответила улыбкой, а потом наклонилась и так чувственно поцеловала в губы, что удержать себя от повторения некоторых эпизодов минувшей ночи было сложно. Однако час был уже поздний, опаздывать на завтрак им вдвоем нельзя, а торопиться не хотелось. И Северус оборвал поцелуй.

— М-м-м? — любовница вопросительно приподняла брови.

— Нам вставать пора, — мягко сказал он.

— Мне казалось, несколько минут еще есть…

— Несколько минут — это слишком мало для тебя.

— Но хватит тебе, если не затягивать, — любовница игриво скользнула рукой ниже под одеяло. Ну конечно же, он хотел! Только, как чаще всего и происходило, о своих желаниях помалкивал. Аврору это изумляло: как настолько темпераментный человек мог быть таким неуверенным в себе? Словно боялся, что она может отказать! Конечно, прежде случалось, что Синистру утомляло его желание делать это и вечером, и с утра, но она не возражала вслух. Приятно ведь, тем не менее. А теперь и вовсе провоцировала сама, стараясь сделать любимому человеку хорошо всеми доступными ей способами.

И, не принимая возражений, женщина забралась на него сверху и лукаво посмотрела в глаза, напоминая, что ей нравится заниматься с ним любовью и не доходя до края. А он не мог ей отказать…

Но к завтраку они почти не опоздали.

Проходя вслед за Авророй к столу преподавателей, Снейп заметил, как Гермиона поприветствовала его улыбкой. Слизеринский декан отметил про себя, что стоит объяснить: пусть лучше в кои-то веки берет пример с Поттера, который сидел рядом с Грейнджер мрачнее тучи.

Настроение ловца гриффиндорской команды в это утро действительно было удручающим. Декрет об образовании №25 ему, увы, не приснился. А значит, под вопросом была не только их борьба с Амбридж, но и единственная его отдушина — квиддич…

Сидя за завтраком, Гарри смотрел на тех, кто в минувшее воскресенье едва ли не аплодировал ему в «Кабаньей голове», и сомневался, захотят ли они теперь идти против Главного Инспектора Хогвартса. Некоторые вели себя напряженно, кудрявая подруга Чжоу и вовсе старалась не смотреть в сторону гриффиндорского стола. Поэтому когда к Гарри подошел парень с Пуффендуя, и, хлопнув его по плечу, сказал, что это ничего для него не меняет, на душе немного отлегло. Правда, на землю его тут же вернула Гермиона.

— Гарри, будь осмотрительнее! На тебя же все смотрят!

Парень с раздражением обернулся к подруге. Сначала она собрала заговор, а теперь, после разговора с Сириусом, словно на попятную пошла. У него еще летом сложилось ощущение, что она принципиально против всех идей Бродяги. Хотя ее заявление о том, что Сириус одобрил их тайный заговор по ЗОТИ, потому что (как она там сказала?) «Бродяга живет через них», уже ни в какие ворота не вписывалось! Как можно быть такой бесчувственной?!

— Послушай, профессор Снейп сказал…— начала девушка, и Гарри понял, что терпение лопнуло.

— Так, все. Не хочу знать, что еще тебе наплел Снейп, — грубо перебил ее Гарри. — С меня хватит.

— Гарри, это важно! — Гермиона оглянулась на остальных. Рон ссорился с братьями, требуя от близнецов антидот к тем конфетам, что они ему якобы подсунули. В качестве доказательства он указывал на воспаленный прыщ на носу. Фред упорно доказывал, что у малыша Ронни запоздало стартануло половое созревание, и слал его в больничное крыло за зельем от фурункулов. Гермиона машинально подумала, что разберется с раздолбаями позже, и продолжила шептать.— Вчера на отработке профессор Снейп дельно указал на многие недостатки нашей затеи… например, он сказал…

— Что? Гермиона ты рассказала все Снейпу? — такого он не ожидал и едва не повысил голос. Девушка предупредительно шикнула.

— Нет! Он, как и Бродяга, уже был в курсе. Только у профессора Снейпа несколько иные взгляды на наше дело, чем у Бродяги…

— Это он настроил тебя против Бродяги, да? — догадался Гарри. Все указывало именно на это. Снейп ведь ненавидел Блэка!

— Нет же! — протестовала Гермиона. — Я ничего никому не рассказывала! Это не я!

— Ты имей в виду, ему, кстати, и рассказывать не обязательно! — не сдержался, наконец, Гарри. — Он мысли читать умеет! А ты же из подземелий не вылезаешь в последнее время. Естественно, он в курсе каждого твоего шага!

Судя по бурной реакции парня, разговор лучше было отложить, но слова Гарри слишком зацепили.

— Почему ты решил, что профессор Снейп умеет читать мысли? — легилименция считалась темным навыком, и Гермиона это прекрасно знала. — Откуда ты знаешь?

— Неважно! — как ей объяснить, Гарри придумать не успел, да и какая, в самом деле, разница.

— Гарри, — как можно спокойнее начала Гермиона, хотя ей было до глубины души обидно. — Ты с первого курса подозреваешь профессора Снейпа во всех грехах, а ведь он ничего плохого тебе не сделал!

— Ничего? — в разговор вмешался Рон. Препираясь между собой, Гарри и Гермиона все-таки перестали говорить шепотом. — Ну, если ты считаешь, что сожаление из-за невозможности отравить Гарри на каждом уроке зельеварения — это ничего, то, наверное, стоило пригласить в «Кабанью Голову» Малфоя.

— Рон! Твои братья издеваются над младшекурсниками и похлеще, но ты же не считаешь их монстрами? — в отчаянии выпалила Гермиона.

Иногда разговаривать с этими двумя казалось настоящим кошмаром. Как же можно быть такими упертыми! Тут, в довершение всего, к друзьям подскочили и легкие на помине близнецы. Гермиона поняла, что поговорить с Гарри все равно уже не удастся и, похватав свои вещи, умчалась из зала.

Гарри в сердцах стукнул ладонью по столу так сильно, что на него испуганно обернулись однокурсники. Хотя большинство, кроме тех двадцати семи человек, и так считали его опасным психом. Рон гаркнул на учеников, чтоб не пялились на Гарри.

Все становилось только хуже! Погонять бы сейчас в квиддич, но и это временно было невозможно из-за Амбридж. Черт! У Гарри был план, а на деле Гермиона только отдалялась. Она даже не поверила ему, что Снейп умел читать мысли! Уму непостижимо. Та самая Гермиона, которая одна догадалась, что Люпин был оборотнем! Ослепла она что ли?

Гарри опустил взгляд в тарелку с нетронутой яичницей. Надо срочно найти помещение для занятий. Этим он сегодня и займется! Даже если это не поможет вернуть Гермиону к реальности, игра против Амбридж в любом случае стоила свеч.

Однако поведение гриффиндорской старосты волновало не только Гарри. Драко с надменной улыбкой проводил девушку взглядом, догадавшись, что она повздорила с друзьями.

С момента не самой приятной беседы с деканом к Грейнджер Малфой больше не подходил, но стал еще тщательнее следить за девушкой, оправдывая свою принадлежность к Слизерину. Судя по действиям золотого трио, в кружок по выполнению домашних заданий входило около двадцати пяти человек… Драко разбирал жуткий интерес, что затеяла Грейнджер. В какую авантюру она втянула учеников сразу трех факультетов! И не боится ведь продолжать, несмотря на декрет № 25.

Отчаянная грязнокровка!

Малфой видел, что Гермионе не хватает слизеринской хитрости, зато смелости хоть отбавляй! Но и хорошо, проще будет вывести ее на чистую воду, а после прижать к стенке. Причем последнее в прямом смысле слова будет интереснее всего. Не обязательно же тащить ее к главному инспектору Хогвартса?

А еще Драко волновало, чем гриффиндорка регулярно занималась со Снейпом. Ходила она к нему в класс явно не ради чистки котлов. Но это выяснить пока не удавалось. Однако то, сколько времени декан тратил на невыносимую всезнайку, только убеждало Драко в том, что девчонка была не такой как все. Грейнджер точно особенная! И возможно, даже лучшая. Если бы только не ее позорное происхождение.

Выбежав из большого зала, Гермиона едва ли не на автомате помчалась в библиотеку. Но на этот раз книги не могли ей помочь. Гарри не хотел ее слушать и ничего не понимал. Что вот с ним такое?! Как донести до этого упертого идиота правду?!

Все ее планы летели к чертям…

А то, что он говорил о профессоре Снейпе… нет, иногда у нее и у самой возникало ощущение, что слизеринский декан мог угадывать мысли, но легилименция… она помнила, что читала пару лет назад, и это совершенно не вязалось с образом благородного волшебника, каким она видела профессора Снейпа. Светлый маг не мог быть легилиментом!

Сомнения мучительно терзали Гермиону несколько дней. Гарри тоже ходил, как в воду опущенный, пока неожиданно не нашлось помещение для занятий по ЗОТИ. Организация первой встречи фронта сопротивления Амбридж несколько примирила ребят и отвлекла от неприятных мыслей. Незаметно собрать вечером вместе 28 человек с разных факультетов оказалось той еще задачкой.

Однако все прошло на ура! И комната, вопреки опасениям, оказалась бесценной находкой, подкупив даже Гермиону книгами, которые никогда не попадались ей на глаза в школьной библиотеке.

Но главным стало другое: у Гарри открылись черты настоящего лидера. Собственно, на это гриффиндорская староста и надеялась, но вышло даже лучше, чем она ожидала. И пускай парень показывал то, что девушка и так неплохо умела, причем даже без палочки — экспеллиармус! Ну кто ж с этим не справится?! Но ведь все пришедшие, даже Захария Смит, близнецы и другие старшекурсники, послушно принялись упражняться. А ведь Гарри, кажется, даже голос не повышал…

Командуя этой разношерстной толпой ребят с разных курсов и факультетов, Гарри словно и сам стал взрослее и старше. В его взгляде появилось что-то новое: не подростковая обида, что ему не верят, не детский восторг при виде эффектных заклинаний, а сосредоточенность на поставленной задаче и удивительное уважение к другим. Потренировав с Невиллом обезоруживающее проклятие, он стал обходить класс, внимательно следя за каждым и делая вполне толковые замечания. Он даже поставил на место близнецов, издевавшихся над Смитом, хотя неприятный тип не нравился и ему самому.

Гермиона с таким изумлением следила за Гарри, что Рону пару раз удалось выбить палочку из ее рук. А вот Чанг оглянулась на Поттера и кокетливо заправила волосы за ухо, но Гарри это проигнорировал (или даже смутился) и подошел к Мариэтте, отчего та вся сжалась. Он это понял и не стал ее трогать, объяснив на словах, хоть пять минут назад показывал верное движение Джинни, взяв ее руку в свою.

Нет, это было просто невероятно!

Гермиона помнила Гарри практически ребенком в несуразной поношенной одежде, который смотрел на всех изумленными глазами через стекла разбитых очков — это ж надо было даже не полистать новые учебники по магии! Ведь Репаро было на третьей странице учебника по чарам!

Гермиона помнила Гарри мальчишкой, которого чуть не стошнило, когда он хлебнул оборотного с частичкой Гойла, а потом вместе с Роном нарисовал в ее экземпляре учебника по ЗОТИ пикси-папуасов, жарящих на вертеле Локонса. Златокудрый писатель девочке тогда уже не нравился, но такое кощунственное отношение к книге она простить не могла, хоть и снисходительно относилась ко всему этому, как к шалостям младших братьев.

На четвертом курсе, когда Гарри угодил в этот дурацкий Турнир, она переживала за него весь год и бесилась из-за того, что Рон не понимал опасности, нависшей над другом. И ей как никогда хотелось защищать его.

А сейчас она смотрела на Гарри и не узнавала!

В середине занятия назрел небольшой конфликт и Гарри, чуть повысив голос, отчитал ребят за веселое обсуждение того, как лучше обезвреживать Пожирателей Смерти. Гермиона не знала, хотел ли он дать понять, что это не тема для шуток или просто пожалел Чанг, у которой навернулись слезы, но Гарри внезапно заговорил так пугающе пронзительно, что мурашки побежали по коже. И Гермиона поймала себя на парадоксальной мысли: он напомнил ей профессора Снейпа! Не Люпина с его манерой заигрывать с аудиторией. Не самовлюбленного Локонса. А именно профессора Снейпа в те моменты, когда он говорил о том, что действительно было для него очень серьезно. И хотя это сравнение и было в ее сознании огромным комплиментом, девушка понимала, что сказать парню об этом нельзя. Поэтому она просто слушала Гарри, даже не пытаясь сдержать восхищенную улыбку.

Снейп тем временем почему-то отменил следующее занятие с Гермионой. И хоть уроки зельеварения шли по обычному расписанию, девушке было этого уже как-то мало. К тому же, ее сильно беспокоил вопрос легилименции. Поэтому в середине следующей недели, не дотерпев до назначенной «отработки», она отправилась в подземелья.

— Профессор Снейп, можно мне задать вам один вопрос? — Гермиона протиснулась в класс, когда последний вусмерть перепуганный первокурсник, спотыкаясь, выбрался на долгожданную свободу.

Мастер Зелий без лишних слов глянул на ученицу и взмахом руки закрыл дверь. Вряд ли она пришла бы без повода, да еще и такая взбудораженная. От волнения ее непослушные волосы в конец разлохматились. Снейп вдруг попробовал вспомнить, какие волосы были у ее матери. Кажется, та женщина была шатенка с густыми аккуратными ровно уложенными кудрями. Видимо, этим неподдающимся укрощению хаосом на голове Гермиона была обязана унаследованной от него магии.

Снейп прищурился, без лишних слов ожидая ее вопрос.

— Это правда, что вы — легилимент, сэр? — и она посмотрела в глаза, не представляя, какой ответ ее больше устроит.

Снейп, словно пойманный с поличным, отвел глаза. Девчонка читала про легилименцию какую-то ересь из школьной библиотеки. В принципе, неудивительно. Что еще там могло быть о магии, которой владеют единицы. Хотя безобидным светлым навыком умение ковыряться у людей в мозгах и не назовешь. Но соврать он тоже не мог.

— Да, мисс Грейнджер. Я владею этой техникой, — в ответ Гермиона посмотрела на него так странно, что Снейпу стало не по себе и захотелось оправдаться, тем более, предупредить ее давно стоило. Так странно, что перед взглядом Авроры оправдываться не тянуло, хотя любовница не одобряла его прошлое. А перед дочерью было стыдно. И Северус добавил, переводя стрелки, — как и профессор Дамблдор.

Гермиона вспыхнула. Не может быть! Привычная картина мира встала с ног на голову. Альбус Дамблдор. Ее магическая икона, эталон доброго, мудрого волшебника владел темным навыком. Снейп-то занял в ее четко выстроенной системе ценностей место эталона романтического порядка. Но профессор Дамблдор…

— Вас это так шокирует, мисс Грейнджер? — чуть насмешливо спросил Снейп. — Легилименция — всего лишь один из разделов ментальной магии. И очень полезный. Глупо не пользоваться этим. Не так ли вы отзывались о протеевых чарах? — ученица снова подняла на него глаза: надо же он, помнил ее слова.

— Скажите, сэр… а мои мысли вы тоже читаете? — за пару месяцев индивидуальных занятий Гермиона привыкла без страха задавать ему подобные вопросы.

— Иногда, — не стал обманывать ее Снейп. Это ей очень не понравилось.— Но вы сами вынуждаете меня, мисс Грейнджер. И то, что мне пришлось сделать это, например, при нашем прошлом разговоре, я считаю вынужденной мерой.

— Но это ведь… — бунтовала чисто гриффиндорская часть ее натуры.

— Не вполне этично, я понимаю. И, увы, не могу обещать вам, что буду воздерживаться от подобных мер в будущем. По крайней мере, если вы продолжите вести себя глупо и неосмотрительно. Но я не буду пользоваться этим без крайних обстоятельств. Так что все зависит от вас, мисс Грейнджер.

Такое обещание Гермиону устроило, но всю дорогу из подземелий в библиотеку (теперь она шла туда за конкретной целью, а не машинально), девушка думала о том, что ей обязательно надо разобраться в тонкостях легилименции. А пока ни в коем случае не думать при профессоре Снейпе ничего из того, что не давало ей ночами уснуть. Хотя подобные мысли стали прокрадываться в голову и при дневном свете…

На мгновение Гермиона задумалась, а что если он уже знает? Но вел-то он себя как обычно! Вернее обычно он как раз ведет себя иначе… не так как с ней наедине. То есть, выходило, что если профессор Снейп знал о том, что она к нему испытывает, то… как минимум не возражал, а как максимум…

Да, все указывало на то, что профессор Снейп сам тайно влюблен в нее.

От этих мыслей на лице девушки появлялась нехарактерная для Гермионы рассеянная улыбка. Правда, что делать дальше, если ее чувства взаимны, она не представляла. Даже мечтать о развитии потенциального романа было как-то странно, но, перескакивая через ступеньки перемещающихся лестниц, она продолжала думать о мастере зелий!

Очевидно, они так и будут заниматься! А потом, скажем, в один прекрасный, вернее ужасный день, на профессора могут напасть Пожиратели Смерти. Он попадет под ужасное пыточное проклятие и еле живой доберется до Хогвартса. Она увидит, как он, цепляясь за стену, спустится в подземелья и с разрывающимся от сочувствия сердцем устремится за ним в его комнаты! И будет лечить его, полуживого, а он в бреду признается ей в любви! И, может быть, даже скажет, что она, Гермиона Грейнджер, — вновь обретенный смысл и свет его одинокой жизни. Затем последует красивый поцелуй, и на этом, собственно, все. Дальше почему-то не мечталось. Перспектива возможного развития романа казалась ей чем-то уже не очень интересным и слишком банальным. Это Лаванда и Чанг мечтали встречаться с мальчиками, а она, лучшая ученица Хогвартса, девушка, способная колдовать без палочки, была выше этих пошлых глупостей! Нет, ее любовь особенная! Не такая, как у всех! Зато она сможет любить его всю жизнь так, как сейчас! Ее чувства никогда не угаснут!

Остановившись в дверях библиотеки, Гермиона осознала, какая же она идиотка! Она ведь уже смотрела книги по легилименции аж в запретной секции и ничего дельного не нашла. Вот уж правда, люди от любви глупеют! Ей же надо посмотреть совсем в другом месте! И она помчалась в коридор восьмого этажа…

Комната по требованию была на месте, но выглядела совершенно иначе. Посередине просторного помещения стояло уютное кресло с пледом и небольшой журнальный столик со стопкой книг и чистых пергаментов. Гермиона взяла верхний том.

Да, такого в запретной секции не было. «Тонкое искусство ментальной магии» состояло из трех частей:

Легилименция: от теории к практике

Окклюменция: варианты защиты

Работа с воспоминаниями: Обливиэйт и способы извлечения воспоминаний и формирования ложных.

Ноябрь сменился промозглым декабрем, поэтому согревать помещения приходилось дополнительными чарами. Как ни странно, делать это в подземельях оказалось проще, и Аврора большую часть времени проводила теперь в комнатах Снейпа даже в его отсутствие. У себя она мерзла, хотя, в общем-то, это было только поводом.

В первых числах пришла новая почта. Надев очки, Аврора устроилась за столом в гостиной Северуса и взялась за бумаги. Теперь она при случае забирала всю корреспонденцию Снейпа, оставляя ему только редкие личные письма. Однако под конец года бумаг было больше обычного. Помимо рабочей переписки ему пришли уведомления о налоговых отчислениях, а также счета за некий дом…

Аврора перечитала квитанцию несколько раз. Дом? У Северуса был дом? За все время их романа он никогда не упоминал об этом. Причем, судя по счету, за это недвижимое имущество он не платил несколько месяцев. Забывчивостью Снейп не отличался… Все это было как-то странно.

Аврора встала из-за стола и нашла на полке толстенную адресную книгу. Она внимательно вписала название улицы в верхнюю строку и, выпрямившись, взмахнула палочкой. Бумага впитала чернила, и книга зашелестела страницами, пока не остановилась на необходимой. Женщина внимательно следила, как на пустом развороте медленно появлялась карта города с названиями улиц. Короткая линия «Паучьего тупика» засветилась красным.

Аврора перепроверила название на квитанции. Нет, ошибки не было! Выходило, что дом, принадлежавший Снейпу, находился на магловской улице!

Конечно, можно было просто оплатить эти счета и закрыть вопрос. Или спросить у Северуса, что это такое. Только он, скорее всего, ничего внятного не скажет, да и отсутствовал он сегодня в школе. В этом их Ордене случились какие-то проблемы, и Снейп предупредил, что будет поздно. Ну, а дождаться его возвращения у Синистры не нашлось сил!

Вдруг это то, о чем она подумала?

Еще раз глянув на карту, она переписала в блокнот ближайший магический паб с каминной сетью. Оттуда надо идти пешком, пользоваться магловским транспортом Аврора не любила, но уж больно хотелось увидеть все своими глазами. Если улица действительно магловская, то, видимо, дом он купил не так давно… Но до того как перевел на нее всю банковскую бухгалтерию, иначе она бы знала! В том, что у Снейпа есть другой счет, скажем, в Гринготтсе, Аврора очень сомневалась.

Либо в Паучьем тупике находилось неизвестное ей поселение волшебников. Тогда дом мог быть унаследован от кого-то из родни. Особняки волшебников на магловских улицах встречались только в историческом центре Лондона и принадлежали старинным семьям. А Паучий Тупик находился даже не на окраине, а в пригороде!

Словом, Аврору разбирало любопытство, и, машинально накинув теплую мантию, она быстро покинула Хогвартс.

Выйдя из прокуренного паба, женщина сразу же осознала свою ошибку. Район был магловский. И выходящие из бара волшебники были одеты под стать маглам, а она в своей серебристой мантии со звездами, походила на заблудившуюся танцовщицу варьете. Почему она не надела свое прекрасное теплое пальто, купленное еще в Париже?! Как же она могла так оплошать… Вот что значит безвылазно засела в этом замке! Отвыкла от нормальной жизни и нормальных людей, проводя все время с этим демоном подземельным.

Аврора огляделась.

С противоположной стороны улицы на нее смотрело уродливое граффити малопристойного характера. На тротуаре на корточках, укрываясь под козырьком дома от промозглого дождя, приютилась компания молодых, очень неухоженных лохматых парней с девушкой не вполне адекватного вида. Синистра поморщилась, оценив вызывающе броский макияж на лице этой особы. На асфальте перед подростками стояли полупустые бутылки, при этом молодежь что-то курила, передавая друг другу сигарету. Аврора догадалась, что это было. Но вот так, прямо на улице, при свете дня? Хотя узловые пункты каминной сети всегда располагались в неприметных местах, куда магловская полиция предпочитала не соваться. Но с этим районом дело, похоже, было совсем плачевно.

Девица в драных колготках со стоящими дыбом обесцвеченными волосами указала на Аврору рукой, и сидящие рядом с ней парни засмеялись. Синистру это не задело. В конце концов, маглы были ей не страшны. Поэтому она плотнее закуталась в мантию и двинулась в нужном направлении. Желание разгадать тайну дома в Паучьем Тупике было сильнее брезгливого отвращения к району.

Более-менее оживленная улица закончилась, и дальше дорога потянулась через пустырь, на горизонте которого виднелся ряд труб. По другую сторону улицы стояли магловские заводы. Волшебница не очень разбиралась в этом, но, судя по неприятному запаху, это были именно заводы. Возможно поэтому на дороге сплошь стояли мутные лужи. По сравнению с чистыми в любую погоду улицами Лондона это место было удручающе грязным.

Но женщина шла вперед, хотя надежда на то, что Снейп купил для них дом, таяла на глазах. Даже такой человек как он не вздумал бы предложить своей женщине жить с ним в промзоне.

Дождь усиливался. Аврора чувствовала, что замерзает, но доставать палочку было неудобно, и она просто ускорила шаг, стуча каблуками по брусчатке. Зонтик она не взяла, а применять водоотталкивающие чары на магловской улице не решалась.

Окончательно продрогнув, Аврора дошла до последнего дома. Номер совпадал, хотя лучше бы нет. Дом был старый и очень запущенный. Женщина прошлась вдоль стены, проводя пальцем по заросшему слоем копоти зашторенному окну, и остановилась перед дверью. Синистра понимала, что она заперта, но положила ладонь на потертую дверную ручку с облупившейся краской. Предположение, что это за место, было слишком печальным, но других вариантов практически не оставалось. Она прислонилась лбом к влажной поверхности и закрыла глаза. Если Северус действительно вырос в этом районе, то удивительно, как он не закончил жизнь в Азкабане, достигнув совершеннолетия.

Так она и стояла около минуты, пока не вздрогнула от того, что кто-то схватил ее за талию. Дверь распахнулась, ее втолкнули в дом. Аврора обернулась, не успев и ахнуть. Но Снейп уже захлопнул дверь.

Пару минут назад, сидя на Гриммо, он ясно почувствовал покалывание в области правой ладони. Кто-то пытался проникнуть в его дом. Какой-то волшебник. Хорошего это не предвещало, поэтому поднявшись из-за стола, Северус демонстративно коснулся левого предплечья, и, ничего не объясняя, удалился. В Паучий Тупик он аппарировал прямо с порога. И сразу же выругался.

Как она здесь оказалась?!

Снейп осмотрелся, чтоб не пороть горячку. Нет, вроде без слежки. На улице никого кроме женщины в серебристой мантии (ничего более заметного она, видимо, не нашла!) не было.

Идиотка.

Еще раз оглянувшись по сторонам, он быстрыми шагами, почти бегом, направился к дому.

Снейп даже спрашивать не стал, что она здесь делает. Просто посмотрел на любовницу так, как будто она ему в котел со свежесваренным Феликс Фелицис плюнула.

Аврора нервно улыбнулась.

— Ну у тебя и реакция… — она попыталась проигнорировать очевидный, невысказанный вопрос.

— Что ты здесь забыла? — сквозь зубы прошипел Снейп, раздражаясь из-за того, что любовница строит из себя идиотку.

Аврора объяснила про счета, и бывший Пожиратель Смерти еще раз про себя выругался. Но сожалеть-то уже поздно. Пускать ее сюда Северус не хотел. Он вообще предпочитал делать вид, что этого дома не существует, а счета по нескольку месяцев не глядя кидал в ящик стола. Проще раз в полгода оплатить все скопом с небольшой пеней и ладно. Но тут она на все это наткнулась. И чего только не успела себе надумать!

— Это дом моих родителей, — отрывисто сказал Снейп и, даже не очистив уличную обувь заклинанием, прошел в гостиную, оставляя на полу грязные следы. Аврора последовала за ним в темное помещение.

В гостиной Северус остановился у окна и, чуть отдернув штору, принялся внимательно следить за улицей. Аврора не решалась подойти, чувствуя себя виноватой. Так и остановилась посреди комнаты. В тусклом свете было видно, что здесь очень давно никто не жил. Мебель не накрыта чехлами, как это часто делают, консервируя помещение, но признаков жизни все равно не было.

— Прости, я не хотела тебя беспокоить…

Он, наконец, обернулся. Вроде бы волшебников поблизости не было.

— Я выдернула тебя с вашего собрания? — Аврора нерешительно подошла к нему.

Снейп кивнул. Он по-прежнему молчал, обдумывая ее поступок. Женщина прискакала сюда, сгорая от любопытства. Но разочаровалась, не дойдя до двери. Три года Синистра видела в нем только любовника, причем поначалу едва ли не временного. А сейчас счет за дом моментально включил в ее голове цепочку ассоциаций, в конце которой она приносила ему утренний кофе на террасу залитого солнцем особняка. Конечно, было ожидаемо, что рано или поздно ей, как самой обычной женщине, захочется нормальной жизни, а не постоянного напряжения и тайн. Но что с этим делать, Северус не знал.

— Вернешься к своим? — спросила Аврора. Он вроде бы злился, и она осторожно, зная, что Снейп увернется, если недоволен, провела ладонью по его груди к плечу. Наверняка он уже в курсе ее мыслей. Стыдно, конечно, но что же поделать. Все, что она могла, — это так же взглядом объяснить, что это неважно. Ее все устраивает.

— Нет, я сказал, что меня вызвал Темный Лорд, — Северус не оттолкнул и даже попытался улыбнуться. Значит, больше не злился, хотя Аврора и видела: что-то его мучило. И она смелее обняла мужчину, шепча невнятные извинения и целуя в шею.

— Значит, назад в Хогвартс? Или хочешь, чтобы я одна аппарировала?

— Можно и вместе, но чуть позже. Раз уж я здесь, посмотрю кое-что. Давно собирался, — он деликатно отстранил ее от себя и с издевкой добавил. — А ты, я уверен, пока найдешь себе занятие.

— Предлагаешь мне обыскать этот дом? — улыбнулась она, стараясь вести себя, как обычно.

— Попробуй, — усмехнулся он и направился куда-то вглубь дома, бросив на ходу, — Только на улицу без меня не выходи.

Когда он скрылся, Аврора выдохнула. Она боялась, что напугала его своими мыслями. Хотя собственная реакция насторожила ее саму не меньше. Снейп был единственным из ее любовников, с кем она не помышляла о браке, однако ведь примчалась сюда не задумываясь!

Нет, надо было отвлечься от этих мыслей.

Аврора прошлась взглядом по комнате и вдруг поймала себя на поразительной мысли: если родители Северуса жили здесь, то он, скорее всего, нечистокровный. Это заинтриговало ее еще сильнее, и она решилась все-таки исследовать дом. Но, к ее разочарованию, в помещении не было никаких признаков прошлой жизни хозяев. Ни единой колдографии, ни открытки, ни личных вещей. Ничего! Словно люди, жившие здесь, давно умерли или переехали, а помещение подготовили к продаже, но новые владельцы почему-то так и не нашлись.

Пусты были все полки и комоды, ящики письменного стола и секретер. Только голая мебель и вешалки в шкафах. Не было ни постельного белья, ни посуды. По комнатам с трудом можно было догадаться, кто здесь жил, но судя по тому, что спален было две, та, что поменьше, принадлежала Северусу. Однако и здесь было шаром покати.

Аврора присела на серый матрас, что лежал на узкой односпальной кровати, и погасила свет, а затем сняла очки. Рассматривать тут нечего. За окном стемнело, поэтому в комнате без люмоса воцарился полумрак.

Вскоре в дверях появился Снейп.

— Нам уже пора? — спросила Аврора.

— Нет, но если хочешь, могу проводить тебя до Хогвартса, а сам приду позже.

— Посиди со мной… — попросила она. Этот дом почему-то действовал на нее гнетуще.

Снейп не стал возражать и опустился рядом на скрипнувшую кровать, как и Аврора, прислонившись спиной к стене. Женщина, правда, сразу же сползла вниз, положив голову ему на колени.

— Нашла, что искала? — иронично спросил он.

Аврора вынула гребень из прически, распустив волосы, и Северус тут же зарылся в них рукой, мягко массируя ее затылок.

— Издеваешься? Тут же пусто, — сказала она, гладя через брюки его бедра.

— Ну, вдруг я что-то пропустил, — иронично ответил он, и Аврора поняла: Снейп все уничтожил. Избавляться от дома почему-то не стал, но все, что связывало его с этим местом, исчезло.

— Я надеялась найти хоть какие-то твои снимки… — она развернулась на спину и посмотрела на него. Северус убрал с ее лба прядь волос.

— Сомневаюсь, что что-то осталось.

— Ничего не пожалел? — Аврора поняла, что ошиблась. Он зачем-то уничтожил даже не все, связанное с этим домом, а со своей жизнью до какого-то момента.

— Только книги целы, но их немного, и ингредиенты для зелий, — признался Снейп. Аврора снова перевернулась на бок, заерзав у него на коленях. Ей не хотелось, чтобы он сейчас видел ее глаза. — Знаешь, спроси у Филча. У него в подшивках должны сохраниться выпускные снимки курсов.

Аврора снова обернулась. Ему было здесь нелегко. В иных случаях, вот так лежа у него на коленях, Аврора практически всегда в какой-то момент чувствовала, как он возбуждался. Но не сегодня. В этом доме на Снейпа словно что-то давило. Она поймала его руку и приложила ладонь к губам.

— Прости, что вынудила притащиться сюда.

Снейп чуть улыбнулся, давая понять, что все в порядке, но потом догадался: в темноте и без очков Аврора этого не видит. Поэтому он склонился и коротко поцеловал ее.

К темам, что были затронуты в этот вечер, оба они не возвращались почти до самого конца декабря…

Занятия ОД тем временем проходили довольно успешно. Гарри явно давал фору половине тех личностей, что пытались преподавать в Хогвартсе ЗОТИ, потому что на его занятиях заклинания практически сразу осваивал даже Невилл. Однако самые большие успехи неожиданно делала Джинни. Чанг, напротив, удавалось все далеко не с первой попытки, так что Гарри почти на каждом занятии приходилось уделять девушке довольно много времени. Гермионе даже начало казаться, что китаянка нарочно придуривается.

Похоже, то же самое приходило в голову и младшей сестре Рона. Джинни тренировалась в паре со своим парнем, но периодически каким-то чудом промахивалась так, что ее заклинания ударяли по Чанг. Гарри в эти моменты всегда почему-то отворачивался.

Да и другие девушки явно изменили отношение к парню. В чем дело, и почему юноша со шрамом вдруг снова стал таким привлекательным для женской половины ОД, Гермиона не понимала и злилась. Или не понимала именно от того, что злилась… Он ведь просто показывал им заклинания, то и дело исправляя ошибки. Однако, за его внимание теперь соревновались многие.

Гермиона наблюдала за происходящим с какой-то смесью удовлетворенности (парень по-прежнему игнорировал других девушек) и ревности (Гарри все чаще хвалил Джинни и регулярно пытался подбодрить Чжоу, правда, от его слов она частенько начинала плакать). Досадно было и то, что к ней, Гермионе, он подходил все реже. Времени у него, видите ли, не было!

«У тебя, как всегда, все просто отлично», — и пошел Рону помогать, который, как обычно, ворон считал…

К тому же, после отстранения от квиддича Гарри стал заметно раздражительнее и чаще срывался на Гермиону. Иногда ей даже начинало казаться, что в запрете играть он почему-то винил ее. Возможно, просто сказывалось плохое настроение парня, а может, и вправду что-то себе удумал. У него ведь была эта черта… Наравне с тем, как Гарри был готов не задумываясь броситься на амбразуру, спасая неизвестного ему первокурсника, парень иногда мастерски переносил вину с себя на других. Только посыпать голову пеплом из-за квиддича в любом случае казалось Гермионе идиотизмом.

Профессор Снейп тоже здорово сократил количество отработок по причине опять-таки нехватки времени. И это не добавляло радости. Видимо, у него было слишком много дел в Ордене… Так пролетела половина декабря, и неумолимо близились каникулы, а значит, двухнедельное расставание и с профессором Снейпом, и с Гарри…

До последнего в этом году занятия Отряда Дамблдора было еще около сорока минут, и у Гермионы оставалось немного времени, чтобы обойти отведенное ей для дежурства крыло. Тем более, остальные старосты, проходя по этому коридору, предпочитали тут не задерживаться. Это накладывало на Грейнджер особую ответственность за поддержание порядка. Впрочем, видеться лишний раз с плаксой Миртл не хотелось даже ей.

Однако, Гермиона остановилась перед туалетом, прислушиваясь, не завывает ли там привидение. Нет, все тихо. Поэтому девушка смело распахнула дверь (ей надо же убедиться, что все точно в порядке!) и замерла в изумлении.

Чжоу Чанг стояла перед зеркалом с расстегнутой блузкой и сверкала обнаженной грудью. Гермиона хотела было тут же выскочить назад в коридор, но китаянка обернулась и в упор посмотрела на девушку, совершенно не смущаясь своей наготы. Гриффиндорская староста, поджав губы, приподняла брови. Не то чтобы она никогда не видела полуобнаженных девушек. Женские душевые в Хогвартсе всегда были общими. Но она и там старалась никого не рассматривать. А тут Чанг уставилась на нее, и не думая прикрыться.

— Извини, — буркнула Гермиона и собиралась уже скрыться за дверью, но

тут Чанг опомнилась.

— Грей… Гермиона, постой! Заходи! — старшекурсница махнула рукой, приглашая девушку зайти, и, улыбнувшись, наконец, запахнула блузку. Правда, застегивать пуговицы как-то не торопилась.

Гермиона еще раз с сомнением, исподлобья посмотрела на когтевранку и нерешительно шагнула в туалетную комнату, прикрыв за собой дверь. Чанг отвернулась и, взяв с раковины расческу, стала приводить в порядок и без того идеальные волосы.

— Все хорошо? До собрания ОД полчаса… — начала было Гермиона, но тут заметила лежавшую на полу мантию и поверх нее белый лифчик.

Чжоу оглянулась и, проследив за взглядом гриффиндорки, наклонилась за предметом нижнего белья.

— О! Ты, кстати, не могла бы мне помочь? — китаянка улыбнулась, кокетливо надув губки, отчего Гермиону чуть не передернуло. Не любила она такое манерное поведение. Чжоу, видимо, почувствовала, что перегнула палку и пояснила. — Расстегнулся! А я плечо на тренировке неудачно потянула… Думала, болеть не будет, но руку заломить так не могу, как выяснилось. — Чжоу потерла правое, видимо, травмированное плечо и опять своим фирменным жестом откинула каскад длинных черных волос за спину. — Я уж решила, что, может, и без бюстгальтера нормально, но, наверное, не очень, да? — и она выпрямила спину, выпячивая грудь. Белая блузка была чуть влажной, и через полупрозрачную ткань ясно виднелись темные ореолы сосков. Гермиона снова смутилась, отметив про себя и то, что грудь у Чанг была больше и красивей.

— Да, так не очень, — как-то сдавленно согласилась пятикурсница. — Ну, давай помогу.

— О, спасибо! — просияла Чанг, и, крутанувшись на месте, легко сняла с себя блузку, небрежно кинув ее на раковину. Поэтому одежда, видимо, и была влажной. — К Помфри я не пошла, потому что особо и не болело. Но, наверное, стоило. Или, может быть, ты знаешь, какое-нибудь заклинание от растяжений. Ты ведь такая умная! Знаешь, я иногда даже немного завидую, хотя я с Когтеврана! — неловко прилаживая лифчик, Чанг оглянулась на Гермиону, стоявшую у нее за спиной. — Странно, что ты не на Когтевран!

— Эм… Шляпа вообще-то сомневалась… Гриффиндор или Когтевран… — призналась Гермиона. Высокая оценка старшекурсницы с факультета Флитвика подкупала, девушке нравилось, когда ее хвалили. Но Чанг, похоже, нервничала, раз поначалу даже лифчик пыталась вверх тормашками надеть.

— Ого! Я не знала! Как жаль, что ты отказалась! — Чжоу снова оглянулась, в ожидании помощи. Гермиона очнулась и взялась за застежку.

— Да я не отказывалась… это шляпа решила, что все-таки Гриффиндор… — застегнув бюстгальтер, девушка случайно коснулась лопатки китаянки, и та как-то странно вздрогнула. — Эй, все хорошо?

Гермиона заглянула девушке через плечо и увидела, что по щекам китаянки в три ручья текли слезы. С Чанг явно творилось что-то странное. То, что шестикурсница то и дело плачет, Гермиона давно заметила. Но сейчас ведь ничто не предвещало! Не понятно.

— Эй, все в порядке? — повторила вопрос гриффиндорка и коснулась руки Чжоу. Чанг энергично замотала головой, заливаясь слезами, и резко отступила на шаг, чтобы ее не трогали. Гермиона не сразу несколько обиженно опустила руку.

Что вот теперь делать? Видимо из-за парня плачет. Впрочем, вариантов у Гермионы было немного. Отличница знала, что Чжоу встречалась с погибшим Седриком, и было очевидно, что ей нравится Гарри. Видимо, слезы посвящены одному из двух. Или обоим сразу… И Гермиона подумала о том, как сильно ее задевало в последнее время поведение Гарри. Аж саму иногда едва ли не до слез пробирало. Хотя все романтические помыслы девушки по-прежнему были сконцентрированы вокруг образа трагически несчастного и отважного профессора зельеварения. Да и вел он себя с ней получше, чем Гарри!

— Извини! Ты ни при чем! Это из-за… — словно в подтверждение ее догадки сказала Чжоу, постепенно успокаиваясь.

— Седрика… — закончила за нее Гермиона с сочувствием во взгляде.

Чанг как-то странно посмотрела на девушку, будто не очень понимая, что имеет в виду Грейнджер, но через несколько секунд кивнула.

— Но жизнь ведь идет вперед, правда? — Чанг улыбнулась сквозь слезы и стала неловко застегивать блузку, путаясь в петлях и пуговицах. — Послушай, можно задать тебе личный вопрос? Тебе нравится Поттер?

— Гарри? — удивленно переспросила Гермиона.

— Да, тебе нравится Гарри? Вы же весной…

— Ой, нет… то есть, да, но мы просто друзья, если ты об этом… — с одной стороны, Гермиона была рада, что Чанг перевела тему, с другой, вопрос обескураживал.

— А… Рон? — продолжила допрос китаянка.

— Нет, что ты! — Гермиону начинал раздражать этот девичий разговор. Вот поэтому она с девочками и не дружит.

— То есть, тебе никто не нравится? Удивительно… Ты же такая… красивая… — Чанг наклонилась за своей мантией.

— Я? — это было уже перебором. Гермиона, конечно, понимала, что она не дракл, но так открыто льстить глупо! — Спасибо, конечно… Ну, что… пошли? А то опоздаем.

Чжоу улыбнулась, снова поправила волосы и, закинув себе на больное плечо сумку, двинулась следом за Гермионой.

Чжоу Чанг шла за Гермионой, все смелее оглядываясь по сторонам. На деле авантюра оказалась куда проще, чем можно было предположить! Проходя мимо ряда окон, Чанг даже замедлила шаг, с жутко довольной улыбкой рассматривая собственное отражение. Гермиона тоже машинально повернула голову, но, как китаянка, на себя, конечно, не пялилась и в очередной раз осудила зацикленность девушек на внешности. Она-то машинально на себя посмотрела, а Чжоу даже каблук подвернула! На ногах Чанг устояла, но так грязно выругалась, что гриффиндорка от удивления рот открыла, но потом все же натянуто улыбнулась шестикурснице. Чжоу, догадавшись, что Грейнджер таких выражений никогда не слышала, пояснила, что позапрошлым летом с папиными друзьями в поход ходила, там, мол, и наслушалась.

И они двинулись дальше.

Чанг, чтобы наладить диалог заговорила на тему, в которой сходилось мнение всех учащихся Хогвартса. Правда, называть Амбридж «сукой» возможно было перебором. Хотя, в целом, с характеристикой главному инспектору Гермиона согласилась.

Дурацкий каблук подвернулся еще несколько раз, так что Гермионе пришлось сбавить темп. Это раздражало, потому что до нужного места они добрались слишком поздно. Остановившись в коридоре перед картиной с Варнавой Вздрюченным, Гермиона выдохнула с облегчением. Дверь была на месте! По дороге она боялась, что Гарри уже запер Выручай-комнату и теперь им не войти! Последние недели отношения с лучшим другом у нее были настолько натянутые, что это замечали даже другие участники ОД! Хотя Чжоу, похоже, ничего не беспокоило. Она, как ни в чем не бывало, остановилась за Гермионой, поправляя врезающийся в ребра лифчик. К счастью, Грейнджер не видела, как от изумления округлились раскосые глаза китаянки, когда гриффиндорская староста открыла небольшую неприметную дверцу в стене, и проскользнула в большой просторный зал с высокими потолками…

Драко готовился больше месяца. Благо, запас оборотного он еще летом стащил из дома. Правда, для других целей… В этом году снова проводился чемпионат по квиддичу, и на этот раз кубок должен достаться его команде! Но, чтоб подстраховаться, Драко решил выведать планы гриффиндорской сборной. Оборотное зелье представлялось для этого весьма элегантным решением. Тем более, пример Крауча, который целый год дурачил всех, начиная с директора Хогвартса, воодушевлял. Однако в последний момент хорек, как всегда, спасовал. А идея выкрасть стратегию гриффиндорской команды пополнила копилку нереализованных планов по захвату мира Драко Малфоя.

Но тут активизировалась Грейнджер, и Малфой вспомнил о пылящейся на дне чемодана оборотке.

Вычислить заговорщиков не составило труда. С кандидатурой для подмены он тоже определился довольно быстро. Это должна быть девушка! Так прямолинейным туполобым гриффиндорцам будет сложнее вычислить лазутчика. Поттер или Уизли ведь ни за что не наденут женские тряпки! У них мозги так не сработают! Так что нужно взять девчонку. А выбрать Драко мог только самую красивую. То есть, либо Чанг, либо Уизли. К тому же обе чистокровные! Рыжая была даже посимпатичней, но казалась Драко такой дурой, что он и изобразить не сможет. А у Чанг голова на месте, это проще.

Конечно, затея была даже опаснее, чем шалости с квиддичем, но уж больно хотелось отомстить. То, какой разговор у Драко был с отцом после обыска в поместье на его втором курсе, забыть парень не мог! Лучше б отец выпорол его, как летом, когда Драко стащил из сейфа в кабинете какой-то потертый ежедневник. Задница тогда горела почти неделю, а зельями пользоваться Люциус запретил. Пороли-то Драко не так уж редко, но сразу же залечивали следы постыдных наказаний мазями.

И все равно это было бы лучше, чем то, что Драко пришлось выслушать на пасхальных каникулах. А ведь виноват был Поттер с Уизли, и еще эта мерзкая грязнокровка. Ей, правда, тоже досталось.

Подслушав разговор декана с Помфри, Драко даже прокрался в больничное крыло, чтобы лично оценить волосяной покров Гермионы Грейнджер. Увы, колдоведьма изловила поганца прежде, чем он успел заглянуть за ширму. Так образ Грейнджер-кошки и остался для Драко загадкой. И он часто представлял себе эту картину. Причем сначала Грейнджер виделась ему нелепым чудовищем с кошачьими усами и огромными зубами, а позже, прячась за пологами кровати, Малфой тешил себя уже совсем иными фантазиями о гриффиндорской старосте. Ему она представлялась в коротенькой юбчонке, из-под которой торчал пушистый хвост, а на макушке красовались игривые треугольные ушки.

Тем не менее, принять оборотное с волосом Гермионы ему в голову даже не пришло!

Драко стал следить за Чанг, подмечая ее привычки, жесты и походку. А еще Чжоу то и дело глотала зелье от нервов, за ним она в начале ноября ходила к Помфри. Это решало сразу две проблемы. Во-первых, он сможет в любой момент принять дополнительную дозу оборотки, а во-вторых, зелье слез обеспечит ему показные рыдания. Один глоток и океан слез. Не подкопаешься!

Главная трудность заключалась в устранении кудрявой девки, что вечно таскалась с китаянкой. Оглушить обеих? А что потом? Нет, Драко понимал, что надо замести следы, так как за шутки с оборотным можно и из Хогвартса вылететь! Его, конечно, отец с деканом прикроют, тем не менее…

Идеальный случай представился только под конец года. Чанг на глазах у всех поругалась с Мариэттой и в слезах убежала с ужина. Драко уже знал, что с вероятностью 99% она отправилась в туалет Плаксы Миртл. Девушка регулярно уходила туда рыдать. А озабоченное привидение Плаксы Миртл, с которой Драко был на короткой ноге с тех пор, как пытался по следам Поттера проникнуть в Тайную комнату, ему все докладывала.

Надо было решаться.

Сейчас или никогда!

Драко посмотрел в сторону гриффиндорского стола. Грейнджер о чем-то в сердцах спорила с Поттером. Парень несколько секунд следил за сценой, а потом поднялся с места и с бешено колотящимся сердцем направился за Чанг.

Никогда в жизни Драко не предполагал, что будет дрожащими руками раздевать практически догола красивую девушку, не помышляя при этом ни о чем неприличном. Он даже не рассмотрел ее толком, словно Чанг и не была человеком. Ее одежду парень кидал прямо на мокрый пол, а затем левитировал практически голую шестикурсницу в кабинку, влив в глотку контрольную дозу снотворного. После Малфой разделся сам и аккуратно сложил вещи в углу за кабинками. Благо вечером сюда никто не заходит.

Осознание того, что он творит, пришло когда, до смерти напугав, из унитаза выпрыгнула Плакса Миртл. В одно мгновение парень увидел миллион косяков, на которых можно спалиться.

— Оу-оу! Красавчик из подземелья пришел подразнить никому не нужную Миртл? — пропел призрак школьницы, видя голого парня.

Драко, стоя посреди туалета в одном белье, оглянулся на парившую над кабинками очкастую девочку в школьной форме.

— Эй, Миртл, присмотришь за этим телом? Я ее обездвижил, но будет круто, если ты покараулишь, чтоб ее никто не нашел…

— Что ты затеял, дрянной мальчишка? — игриво спросила Миртл, и, обогнув кругом Драко, увидела тело китаянки. Миртл чуть очки не потеряла.

— Хочу узнать, каково это — быть девчонкой, — усмехнулся Драко и, подмигнув, залпом выпил зелье из пузырька.

Миртл приземлилась, изображая, что стоит рядом с ним на полу. А Драко превратился в Чанг, одетую в одни мужские белые трусы. Привидение поморщилось.

— Ф-у-у-у. Мальчики мне больше нравятся!

Увидев в отражении зеркала красивую полуобнаженную девушку, Драко улыбнулся сам себе. Первая часть плана прошла на ура! У него внешность китаянки, сама девица в отключке. Осталось найти Уизли, и этот дурень выложит ему все, как на духу.

* * *

«ГАРРИ ПОТТЕР — ЗВЕЗДА МОЯ!» — вот что увидел Гарри, зайдя в Выручай-комнату перед последним в этом году занятием. Благо пришел он сильно заранее, так что время уничтожить сотню воздушных шаров с дурацкой надписью у него было. Однако шары оказались только половиной беды. Обожающий Гарри Добби всюду понавешал омелы, будто сам планировал изловить тут своего кумира для страстного поцелуя. С этого ненормального станется!

Оглядев фронт работ, Гарри принялся срезать омелу и сдувать шары. Нет, целоваться он ни с кем не планировал! Хватит с него. Не после всего, что было в последние месяцы. С Гермионой ничего не клеилось, девушку как подменили. После отстранения от квиддича она, конечно, посочувствовала, но потом заявила, что Гарри стоит быть сдержаннее и не влезать в драки. Повезло, говорит, что на еще одну отработку к Амбридж не попал! Да лучше месяц резать себе руки, но иметь возможность полетать над стадионом. Как она могла не понимать, что для него значит квиддич?! Посмотрел бы он на Гермиону, если б ее до окончания школы отстранили от библиотеки! Или от зельеварения!

Гарри передернуло.

Нет, с Гермионой все было безнадежно. Гарри как мог старался привлечь ее внимание, и, судя по тому, что он пару раз находил в своих учебниках анонимные записки любовного характера, старался он не зря. Только реагировали на это почему-то другие девушки. Наверное, стоило забить и отвлечься. К чему так уж переживать? В конце концов, Снейп ее отец, значит, худшее, что ждет Гермиону, это постыдное разочарование.

Ничего, пережила же ночную прогулку с Люпином.

Все же надо бить себя по рукам, когда тянет кого-то спасать. Как она там в прошлом году смеялась, что Гарри последним выбрался из Черного Озера, вытаскивая сестру Флер?.. Где-то в глубине души парень помнил, что Гермиона тогда не смеялась, а наоборот, пыталась его подбодрить. Гарри покачал головой. Подбодрить! С какой-то жалостью, от которой сейчас становилось только хуже. Может и встречаться она с ним тогда стала из жалости? Хотя это и словом «встречаться» назвать нельзя.

Гарри словно увидел ту сцену перед Черным озером. Только он больше не обнимал Гермиону перед толпой, а стоял один. А девушка, которую он любил, посмеиваясь, обсуждала его нелепые поступки с кем-то у него спиной. С тем же Роном или Джинни, которая теперь постоянно обнималась со своим парнем.

Джинни! Гарри вспомнил, как младшая сестра Рона приходила на занятия за ручку с этим тупицей. Тоже мне, любовь до гроба.

Следующую омелу Гарри сжег.

Нравилась ведь ему когда-то Чанг! Но тогда она встречалась с Седриком. Вспоминать о погибшем пуффендуйце было настолько тяжело, что Гарри спалил еще один куст вечнозеленого растения вместе с несколькими шарами. Раздался сильный хлопок.

Помогло, он отвлекся от мыслей о Волдеморте и снова подумал о Чанг. Китаянка казалось ему теперь жутко пресной и скучной. К тому же Чжоу постоянно ревела. Но, может быть, если попытаться… Находил же он в ней что-то год назад? Да, так и надо поступить, и даже не думать больше о Гермионе.

В тот момент, когда первая группа гриффиндорцев в составе близнецов и Невилла вошли в Выручай-комнату, Гарри уже с явным наслаждением сжигал последнюю омелу.

— Джордж, скажи, это ничего тебе не напоминает? — толкнул брата под ребро Фред.

— Определенно, дружище, — негромко отозвался Фред, — Сейчас еще назовет нас стадом баранов и раздаст котлы.

Гарри поспешил отвернуться и ретироваться в дальний конец зала, якобы проверить состояние манекенов. Хотя, что с ними станется-то? Шутка близнецов показалась ему совершенно несмешной, он и без того довольно часто делал им замечания на встречах ОД.

Постепенно в Выручай-комнату подтянулись и остальные. Не хватало только Мариэтты, Гермионы и Чанг. Гарри оценил иронию судьбы. Стоило подумать о том, чтобы подкатить к Чжоу, как она решила бросить занятия. Фиговый же он учитель. Гарри подумал было проверить Карту Мародеров, но его отвлекли близнецы. Весельчаки нашли в углу комнаты незамеченный шар с надписью «Гарри Поттер — звезда моя» и пытались переколдовать фразу в какую-то похабщину.

Спустя десять минут после начала занятия, дверь приоткрылась. Явилась все-таки. На обычные уроки Гермиона никогда не опаздывает. Даже когда у нее в собственном расписании занятия друг на друга накладывались, она успевала! А тут — нет. Гарри такое неуважение обожгло. И, видимо, его чувства были ясно написаны во взгляде, потому что Гермиона извинилась. Гарри смолчал, жестом пригласив девушек занять свободные места.

Рон уже стоял в паре с Невиллом, а Мариэтта не пришла, поэтому Гермионе пришлось тренироваться с Чжоу. Гриффиндорскую старосту это не обрадовало, так как Чанг на занятиях ОД тормозила похлеще пуффендуйцев. Не говоря уже о том, что она могла еще и в любой момент разрыдаться. Но выхода не было.

Каково же было удивление гриффиндорки, когда китаянка внезапно с первой попытки отшвырнула соперницу на добрых пять метров прямо на стопку мягких перин.

— Чжоу, молодец! — громко сказал Гарри. — А тебе, Гермиона, стоит быть внимательнее. Никогда нельзя недооценивать противника. В условиях боя — это может стоить жизни.

— Но я… — начала Гермиона, так и сидя в пыльных перинах и не зная, как оправдаться. Критика Гарри стала для нее куда неожиданнее заклинания Чжоу.

— Возможно, если бы ты не опоздала, — довольно холодно продолжил Гарри, — ты смогла бы собраться.

Близнецы дружно прыснули.

— Гарри, назначь ей отработку! — подсказал Фред. — Пусть…

— Котлы почистит, — закончил за брата Джордж.

Гермиона покраснела до корней волос, а Гарри просто отвернулся, из последних сил игнорируя замечания близнецов. Она староста — пусть с ними и разбирается!

— Эй, ты как? — китаянка подошла к Гермионе.

— Нормально! А ты, правда, молодец, — призналась гриффиндорка, отряхиваясь от пыли. — Я обычно слежу за руками противника, но ты… я не заметила, чтобы ты сделала нужное движение.

— Это потому что я делала другое движение, — усмехнулась Чжоу. — Когтевранский секретный ход. Показать?

Гермиона заинтересованно закивала. Да, прием был эффектным и неожиданным. Гриффиндорка попыталась повторить, но вышло не сразу. Благо, что Чанг не отказалась повторить объяснение, а потом поделилась еще одним необычным приемом.

Драко был поражен. Оказывается, он мог спокойно и без злости говорить с Грейнджер, и от его слов девушку не тянуло огрызаться. Правда, для этого пришлось вырядиться в юбку и гольфы, но игра стоила свеч. Это было потрясающе!

В первые минуты в Выручай-комнате Драко очень испугался. Он почувствовал себя в ловушке, его выдавало абсолютно все! Даже проклятый отцовский прием! Стоило ударить Грейнджер, как в школе учили, или промахнуться, но он приложил ее по всем заветам рода Малфоев. К счастью, пронесло! На него, как ни странно, никто не обратил внимания. Только Грейнджер, сидя в облаке пыли, без злости смотрела на него во все глаза. Он ее об стенку приложил, а ей, как будто, понравилось! Драко даже не заметил слов Поттера, зачарованно глядя на ту единственную девушку, ради которой он ввязался в эту безумную авантюру. А потом она спрашивала его про заклинания, а он, не задумываясь, бесшабашно выбалтывал ей семейные секреты, пока зал не взорвался улюлюканьем и аплодисментами.

Драко и Гермиона синхронно повернули головы в сторону шума.

Под развесистым кустом омелы в засос целовались Ли Джордан и Анджелина Джонсон. Фред присвистывал, Джордж целился палочкой в омелу. Драко осмотрелся, обнаружив, что растение торчало уже из всех щелей. Когда они зашли сюда, такого не было! Заклятие размножения, догадался слизеринец.

Гарри с недовольной миной ждал окончания поцелуя, чтобы призвать ребят к занятию. Однако надолго вернуть школьников к упражнениям не удалось. Буквально через пять минут под омелой очутились Лаванда с Дином… Гарри закатил глаза и, наконец, заметил заросли паршивого растения под потолком. Кто это сделал?! Хотя это очевидно. Гриффиндорец вздохнул, чувствуя, что у него нет больше сил ни на занятие, ни на борьбу с омелой. Пусть делают, что хотят.

Гарри обернулся, обнаружив за своей спиной удачно оказавшийся стул, снял очки и сел, массируя ноющую от неприятной боли голову. Некоторые участники ОД продолжали тренироваться, однако большинство вели себя подобно первокурсникам, крутясь под свисающими с потолка растениями.

Омела… Хотел ли он сейчас оказаться под омелой с Гермионой? Нет. Нельзя даже думать об этом. Это ни к чему не приведет. Он ей не нужен. Надо перевернуть эту страницу.

Диаметрально противоположные мысли в этот момент лелеял Драко Малфой, ненавязчиво увлекая Гермиону к омеле. Конечно, шансов, что Грейнджер поцелует девчонку, практически не было. Драко это понимал. Гермиона не такая. Это слизеринок со старших курсов он как-то раз застукал смачно сосущимися на диванчике в общей гостиной после полуночи. Но те — отъявленные нахалки, от которых даже у Снейпа голова болела. Представить на их месте Грейнджер Драко не мог. Хотя и хотелось.

Тот ее поцелуй с Поттером на берегу Черного Озера не давал парню покоя. До того момента Драко, пожалуй, не осознавал почему гриффиндорская выскочка вызывает столько эмоций.

Тот поцелуй изменил все. Кипящий от ревности, он поливал девушку грязью на каждом углу. А ночью бесстыдно представлял себе Грейнджер с кошачьими ушами на диванчике в слизеринской гостиной.

Вот оно! Драко остановился, теперь они с Гермионой стояли под самой омелой. Стоило рискнуть! Сейчас или никогда!

— Уизли, отвяньте! Не то пожалеете, — так грубо рявкнул Захария Смит, что Драко машинально обернулся. Пуффендуец направил палочку на близнецов, явно готовый перейти от тренировки к делу.

— Расслабься, дружище! — фамильярно шлепнул Смита по плечу Джордж.

— Ты не обязан целовать девушек, если не хочешь! — продолжил Фред, поглядывая на готовую расплакаться Ханну Эббот.

— Но имей в виду, ни Джастин, ни Эрни с тобой целоваться тоже не будут, — закончил Джордж. И Смит побелел, потому что Уизли попали в точку.

Захария Смит вызывал неприязнь не только у близнецов. Гарри их чувства разделял, пуффендуец был не из приятных типов, но Фред с Джорджем переходили допустимые рамки. И сейчас дело могло кончиться серьезной дракой.

Гарри поднялся с места и направился к парням, но его перехватила Гермиона.

— Не надо, Гарри! Я сама! Я все-таки староста, а ты психанешь. Я знаю, что тебе Смит тоже не нравится. Стой тут! — скомандовала Гермиона и оставила Гарри рядом с Чжоу, а сама умчалась разнимать мальчишек.

Гарри посмотрел на китаянку и устало улыбнулся. Вид у девушки был грустный. Хотелось ее подбодрить, тем более, сегодня она действительно работала блестяще. Гарри видел. Чжоу немного странно глянула на Поттера и не улыбнулась ему, как обычно.

— Ты сегодня была очень хороша, — сказал гриффиндорец, краем глаза наблюдая за тем, как Гермиона улаживала конфликт.

— Ага, — Драко тоже во все глаза следил за Грейнджер, не сразу поняв, что сказанная привычно задумчивым голосом фраза Луны касалась его и Поттера.

— Омела! Над вами омела… — таинственно проговорила Лавгуд.

Гарри слов чудной блондинки тоже не осознал.

— Луна права! Гарри, Чжоу, вы под омелой! Эй! — чтобы вывести парочку из транса Лаванда даже потрогала Чанг за руку.

Гарри растеряно посмотрел на китаянку, которая, кажется, была готова разрыдаться. Только не это! Плачущие девушки напрочь сбивали его с толку… Что вот теперь делать? Ему не хотелось целовать Чжоу, тем более при Гермионе, пусть он уже ни на что и не рассчитывал. Но и обидеть ни в чем не виноватую девушку, которая явно ждала этот дурацкий поцелуй, он не мог! Гарри шагнул к Чжоу и, склонив голову, коснулся ее губ своими. Глаза китаянки округлились, словно от ужаса, хотя Гарри был уверен, что ничего ужасного он не делает. Но кто ж разберет, что у этих девушек на уме! Тут Чжоу открыла рот, рвано втянув воздух, что Гарри принял бы за ответ на поцелуй, если бы не слезы, градом посыпавшиеся из карих глаз красавицы.

— Все в порядке? — Гарри испуганно отстранился, а Чжоу, мотая головой, выскочила из Выручай-комнаты, только и успев, что подхватить свою сумку.

Едва не сбив с ног в одном из пролетов профессора астрономии, Драко стремглав бежал к туалету Плаксы Миртл. Действие зелья должно было кончиться еще не скоро. Вторую порцию он принял во время этого странного занятия, но слоняться по школе в виде Чанг Драко не хотел. Он влетел в уборную и сразу же принялся умываться ледяной водой. То, что произошло, ставило крест на всех его сладких планах. Малфой понимал, что скорее заавадит директора школы, чем когда-нибудь расскажет о том, что его поцеловал Поттер.

Чанг по-прежнему спала, свернувшись вокруг унитаза… Нужно было одеть ее и оттащить в один из пустых классов… Собственная одежда висела на пока еще женском теле, Чанг была пониже ростом, так что очевидно сначала необходимо дождаться прекращения действия оборотного зелья. Драко вспомнил о зелье слез, которое он сам сварил, чтобы имитировать плаксивое поведение Чанг. С ним слизеринец явно что-то напутал, так как рыдать в три ручья от каждого прикосновения не планировалось. Интересно, долго еще будет такой эффект?

Дверь в уборную распахнулась.

— Чжоу? — с удивлением спросила Мариэтта, увидев Чанг в брюках и слизеринском галстуке.

Драко не задумываясь поднял палочку. С него на сегодня хватит. Так даже проще.

— Империо! — это было первое Непростительное заклятие Драко Малфоя. И, судя по тому, как расфокусировался взгляд кудрявой девочки, оно подействовало. — Одень эту дуру, а потом отведи в спальню. Ты нашла ее в истерике в туалете на втором этаже и привела в чувство, влив ей в горло весь пузырек успокоительного. То, что утром она ничего не вспомнит, спиши на побочный эффект от передозировки зелья.

Мариэтта послушно нагнулась за бюстгальтером…

* * *

Аврора посмотрела вслед бегущей по коридору ученице, но не стала ее задерживать. Пусть Северус оттягивается, штрафуя учеников по поводу и без, а ей не до этого. У профессора астрономии было дело поважнее.

Синистра больше двух недель искала повод, но внятного мотива для своего интереса так и не нашла. И плюнула! В конце концов, не стоит перенимать у Снейпа его параноидальные наклонности. Мало ли зачем ей это надо! И не обязана она отчитываться, тем более перед завхозом.

Филч действительно лишних вопросов задавать не стал. Старик, услышав вопрос, оживился. Видно было, что он рад угодить преподавательнице, а может, его трогало банальное вежливое обращение, тем более женщина ему даже улыбнулась.

Достав пыльный альбом, Аргус, слюнявя пальцы, долго листал пожелтевшие страницы, попутно рассказывая о проказах школьников и тыча кривым пальцем в лица выпускников. Аврора слушала его вполуха, сгорая от нетерпения увидеть нужный снимок. Словно, найдя его школьную колдографию, она сможет прикоснуться к чему-то сакральному. В общем-то, Снейп сам подогревал ее интерес, тщательнейшим образом скрывая свое прошлое. И чем больше он уворачивался от вопросов, тем любопытнее ей становилось. Никогда еще запретное не казалось Авроре таким притягательным. Тем более что там может быть плохого-то?!

Синистра подняла взгляд на продолжавшего брюзжать старика. Когда она только устроилась в Хогвартс, ей жутко не понравился Филч. Он напоминал неприятную старую деву, что отвечала за дисциплину в Шармбатоне. Завистливый, жалкий, обиженный жизнью старик. Сильно позже, впустив в свою спальню декана Слизерина, Аврора заметила, что Снейп, как ни странно, хорошо относился к завхозу. Синистра этого не понимала — ну мерзкий же старикашка! — но со временем, сама того не замечая, потеплела к Филчу. Дурацкая черта быть на стороне своего мужчины независимо от того, насколько он прав, раздражала, но поделать с собой Аврора ничего не могла.

— Кажись, вот! — Филч постучал ладонью по развороту с большой колдографией. — На этом выпуске больше всего хлопот доставляли эти двое, и, что неудивительно, этот угодил в Азкабан, а дружка его прихлопнули. Вот если б дисциплина в Хогвартсе была как в прежние времена! При директоре Блэке в ходу были порки розгами и подвешивание…

Аврора кивала, не улавливая больше ни слова. Ее взгляд был прикован к молодому человеку с темными волосами чуть ниже плеч, стоявшем с краю верхнего ряда.

— Мистер Филч, — она прервала его тираду о преступлениях гриффиндорской парочки. — Могу я одолжить эту колдографию?

Старик возражать не стал, и она утащила священную реликвию к себе наверх. Авроре хотелось рассмотреть снимок без свидетелей. Только устроившись за столом, она достала из кармана мантии свернутую в трубочку колдографию и надела очки. Юный Снейп, такой же худой, но чуть менее сутулый, на общей колдографии курса ожидаемо прятал лицо за длинными черными волосами, стараясь скрыться в тени. Он нервно мялся на месте, явно ожидая, когда эта экзекуция закончится. Позирование для общего снимка он, похоже, воспринимал, как унизительное наказание.

Аврора любовно провела пальцем по снимку — ее затапливало нежностью. Рассмотреть Северуса при таком масштабе и, учитывая, что он прятался в тени, было невозможно. Но она сама дорисовала черты его лица, ощутимо приукрашая внешность человека, которого любила. Вдоволь налюбовавшись на ненаглядный силуэт, женщина стала рассматривать остальных ребят.

Рядом с Северусом, конечно же, стояли слизеринцы. Это было понятно не только по зеленым галстукам, но и по характерному отпечатку надменного, холодного высокомерия на лицах молодых людей. Аврора улыбнулась. Видимо на факультет змей всегда попадали самые сложные и неприятные дети. Ни одной искренней доброй улыбки, даже у девушек! Подобным образом, так же сдержанно, хоть и без ощутимого негатива, держались выпускники Когтеврана. Зато Пуффендуйцы все как один улыбались и дурачились.

Аврора стала искать глазами Люпина. Она помнила, что оборотень учился на том же курсе. Найдя его, Синистра удивленно приподняла брови. Ремус сильно изменился за эти годы. Хотя чего она ожидала? Что в восемнадцать лет он будет выглядеть так же помято и потрепано как в тридцать три? Нет, конечно.

Ремус стоял в компании молодых людей, положивших друг другу руки на плечи. Правда, стоявший рядом с Люпином коротышка был на две головы ниже, так что бедняге пришлось обнять однокурсника за талию. Но, судя по счастливой улыбке, это не очень-то омрачало радость полноватого парня. По другую сторону от Ремуса стоял очень красивый молодой человек с черными, немного вьющимися волосами до плеч. Он был самым высоким и стоял, что характерно, в центре. Юноша самодовольно улыбался, красуясь перед камерой. Он то и дело откидывал голову назад, чтобы убрать со лба прядь вьющихся волос. И улыбка у него была очень приятная. А внешний вид он поддерживал элегантно небреженым. Под распахнутой мантией виднелась белоснежная, не заправленная в брюки рубашка. Словно он только что выбрался из страстных объятий девчонки и успел поправить только красный галстук.

Следующим в четверке друзей был молодой человек в очках с растрепанными волосами. Этот парень выглядел так, словно пытался всеми способами подчеркнуть собственную дерзость. А может, хотел соответствовать образу яркого приятеля. Тем не менее, парень в очках был самым обыкновенным. Таких Аврора не замечала в толпе, хотя иногда подобные люди и пытались изо всех сил выделиться из серой массы. Удивительно, Филч же вроде про него говорил, что это — главная головная боль курса! Другой рукой школьный хулиган обнимал девчонку, то и дело сильнее прижимая ее к себе в попытке поцеловать в щеку. Девушка уворачивалась, стараясь выглядеть серьезно, хотя игра ей нравилась. Выпускница была вполне хорошенькой, хоть и не красавицей. Аврора не нашла в ней ничего примечательного и продолжила изучать лица людей, проучившихся с Северусом семь лет в Хогвартсе.

За изучением колдографии Снейп и застал Аврору, поднявшись к ней после отбоя. Женщина сразу же отложила снимок, на всякий случай прикрыв сверху стопкой контрольных работ. Северус после этого естественно глянул ей на стол: надо же понять, что она прячет. Узнал он собственную выпускную колдографию или нет, неизвестно. Снейп сделал вид, что ничего такого не заметил. А Аврора не стала уточнять, без лишних слов увлекая его в постель.

Тяжело дыша ртом, Снейп замер, сделав последнее непроизвольное движение. Волна сладкой расслабленности медом растекалась по венам. Авроре все-таки удалось сделать так, чтоб он хотя бы на несколько минут отвлекся от мыслей, терзавших его последние несколько дней с момента нападения на Артура Уизли. Северус положил руку любовнице на лопатки. Женщина, как обычно, опустилась щекой ему на живот, не давая подняться, хотя он давно привык никуда сразу же не торопиться, отдаваясь благостному спокойствию.

Нет, он не сможет разорвать эти отношения. И не из-за того, что Аврора регулярно делала для него, хотя это было очень хорошо. Ее жизнь стала слишком дорога ему, а простым разрывом он не увел бы женщину от опасности. Синистра не уйдет из Хогвартса, даже если они расстанутся, а контролировать ее станет невозможно. Выход бывший Пожиратель Смерти видел только один, хотя задуманный вариант Северусу совершенно не нравился. Но чертов Поттер знал об их связи, и если это увидит Темный Лорд, Аврора может в любой момент стать мишенью.

Снейп корил себя за то, что подставил ее. В том, что в сложившейся ситуации был виноват только он один, Северус не сомневался, но предаваться сладостному самоуничижению можно и позже. Сначала надо решить проблему. Только во рту пересохло. Слова будто застряли в горле, мешая свободно дышать.

Аврора нежно водила рукой по его бедру, и Снейп вспомнил, как пришел к ней во второй раз, практически не веря, что она захочет с ним снова. Ее слова, весь их диалог затерся в памяти на фоне того спектра чувств и мыслей, что охватили его, когда он понял, что Синистра собирается сделать. Возбуждение смешалось со стыдом. Кажется, он даже попытался остановить ее, но Аврора только приложила палец к его губам. В ее взгляде тогда ясно читалось неподдельное изумление: взрослый мужчина, а так засмущался! Это было подобно вызову, и он сам, как во сне, помог ей раздеть себя. Северус не представлял, что именно она делает, но очень скоро забылся. Он не хотел кончать ей в рот, но не смог сдержаться. Ощущения были настолько новыми и сильными, что это оказалось выше его сил. Придя в себя, он сразу же сказал: «Прости». Аврора приподнялась и снова изумленно посмотрела на своего нового любовника.

— Ты же не думаешь, что я не ожидала подобного? — и она игриво подмигнула. Неожиданная стыдливость человека, от которого шарахалась большая часть Хогвартса, раззадоривала женщину. Хотелось подразнить и смутить еще сильнее. Аврора как кошка (по-крайней мере ей казалось, что она похожа на грациозное животное) забралась выше на кровать и, склонившись к любовнику, зашептала на ухо. — Думаю, я без проблем смогла бы выпить оборотное с частицей тебя.

— Что? — Снейп не понял, что за чушь она мелет.

— Ты не знаешь, на что похоже оборотное зелье? — спросила она. Снейп аж обернулся к ней. К зельям он относился серьезно и никогда не шутил по их поводу. А может быть, голова работала сейчас плохо.

— Оборотное зелье имеет разную степень прозрачности и отличается оттенками вкуса в зависимости от того, чья… — как на автомате начал декан Слизерина.

— Да что ты говоришь! — засмеялась женщина, и до него, наконец, дошла суть ее пошлого намека. Да, ранимостью Синистра тогда не отличалась. — Расслабься, я пошутила! — продолжая смеяться над тем, как вытянулось лицо Снейпа, Аврора уронила голову ему на грудь.

С той ночи прошла, кажется, целая вечность. Подобным образом она себя давно не вела. Ей больше незачем было изображать из себя роковую женщину, да и смущать его пошлыми шутками уже не выходило. Со временем Аврора просто стала собой, но от этого не казалась ему проще и понятнее. До конца разобраться в этой женщине не помогала даже легилименция. Хотя Снейп был уверен, что на этот раз рассчитал все верно.

Аврора тем временем неторопливо целовала его в живот, не спеша возвращаться на подушки.

— Знаешь, пожалуй, это можно зачесть как подарок на Рождество, — с легкой иронией сказал Снейп.

Любовница резко поднялась, пока не понимая, почему его слова прозвучали как-то неприятно. В этом году они договорились обойтись без подарков. Аврора не смогла придумать, что ему подарить и Снейп сделал вид, что у него та же проблема.

— Намекаешь, что в следующий раз сделать тебе… подарок ко дню рождения? Или, может, в международный день зельеварения? Он, кажется, в марте? — ядовито сказала Аврора.

Снейп приподнялся и притянул ее к себе, чувствуя замаячившую впереди ссору. Аврора сопротивлялась, но поддалась.

— Нет, делай только тогда, когда хочешь, — уже без иронии сказал Снейп, поняв, что шутка не удалась, и для верности поцеловал женщину. Аврора постепенно расслабилась и устроилась у него на груди. Но какое-то напряжение витало в воздухе. Что-то было не так, она точно чувствовала это и связывала с исчезновением из школы всех детей Уизли в предпоследний учебный день. Причем Северус ничего не отрицал, но и рассказывать не стал, сославшись на то, что не может выдавать детали. Для ее же безопасности.

— Хочешь — сделаем ребенка? — неожиданно, каким-то даже странным, неестественным голосом спросил Снейп.

В первое мгновение Авроре показалось, что у нее галлюцинации. Ей должно быть послышалось! Не мог он такое сказать. Она снова приподняла голову. Снейп явно ждал ответа, причем он не нервничал. Наоборот был внешне совершенно спокоен. По крайней мере, никаких эмоций на лице слизеринского декана не читалось. И это настораживало.

— Хочешь родить от меня ребенка? — повторил он, даже изобразив улыбку.

Аврора, кажется, потеряла дар речи. Нет, это не галлюцинации! Он действительно предлагал это! Женщина шустро отвернулась, пряча глаза. Показывать ему мысли не хотелось, хотя он же наверняка все знал. Ну не мог не знать! Знал и все-равно предложил! Неужели это из-за Грейнджер? Неужто еще детей захотелось?

Нет, она слишком любила себя и свое время, чтобы отдавать его детям. Поэтому обретение Снейпом взрослой дочери казалось ей идеальным развитием событий. Но если он хочет…

Аврора напряглась, и Северус, чувствуя это, стал неспешно целовать ее плечи.

Не помогало.

— Ты против? — продолжал он.

— Да нет… — протянула женщина, ломая голову, как ему вообще это в голову пришло?! Он точно знал, что она против. Она ведь сама настаивала на тщательной контрацепции. В то же время где-то на другом краю сознания, назойливым колокольчиком звучало: Он хочет от тебя детей! Это серьезно! Так заканчиваются все настоящие романы. Сопротивляться этому звону по мере того, как его поцелуи продвигались от плеч к груди, становилось все сложнее.

— Когда обрадуем Альбуса? Или ты хочешь, чтобы я сделала вид, будто на стороне от Хогвартса нагуляла? — с некоторым недоверием спросила она. Замуж-то он не звал!

Снейпа ее вопрос поставил в тупик. Шпион со стажем рассчитывал, что осчастливит женщину своим предложением.

— Боишься, что он тебя уволит? — как можно беззаботнее спросил он, пытаясь вернуть диалог в нужное ему русло.

— Нет… Но… — Аврора задумалась. Доводы против беременности всплывали один за другим. Она остановилась на самом объективно весомом, боясь обидеть его отказом. — Я не уверена, что смогу. Ты же видишь, я и так постоянно вся на нервах из-за того, что происходит в Англии. А это нехорошо для ребенка. Не думаю, что я выдержу девять месяцев в таком напряжении.

Бинго!

— Ты можешь уехать к матери во Францию. Там поспокойнее… — усыпляя бдительность, Снейп гладил женщину по спине, но она отчего-то только сильнее напрягалась. — К дементорам Хогвартс! Будешь заниматься дальше издательствами, тебе же нравится. Я полностью переведу на тебя счет в банке. Я глянул, там и сейчас выходит неплохой доход, а если продолжать в том же духе, то тебе и ребенку вполне хватит на жизнь…

Тут Аврора резко подскочила, прижимая к себе одеяло, что было очень нехорошим признаком. Раз ее смущает нагота, значит, жди скандала.

— Не нужен тебе никакой ребенок! Ты меня подальше услать хочешь! — она так вскипела, что хотелось залепить ему пощечину. И, судя по тому, что Снейп не бросился отрицать, попала она в самую точку. Отличный он ей подарок на Рождество придумал, просто прекрасный! Заделать ребенка и отправить на континент! И ведь знал, что если будет давить, она в конце концов согласиться. Только ему-то все это к драклам не нужно! Ей одной придется положить на алтарь материнства лучшие годы жизни!

Да как он смеет так нагло распоряжаться ее жизнью!

Она вскочила с кровати и стала в бешенстве одеваться.

— Аврора… — начал ошарашенный Снейп. Это был полный провал двойного шпиона.

— Не смей! Даже не смей говорить, что это не так! Я тебя знаю! — от гнева она путалась в застежках платья. — Я только не понимаю, зачем ты это вздумал!

— Здесь стало слишком опасно. Я хотел…

— Окончательно испортить мне жизнь? — перебила она в гневе. — Знаешь, если бы я просто хотела ребенка, он бы давно уже у меня был! Хотя тебе ли не знать, как это делается! — И запахнув так и не застегнутое платье, она выскочила из его спальни, хлопнув дверью так сильно, что со стен посыпалась обветшавшая побелка.

Рождество обещало быть незабываемо прекрасным. Что в Хогвартсе, что на Гриммо.

* * *

Тяжелая входная дверь дома Сириуса Блэка распахнулась и внутрь, заливаясь раздражающе громким смехом, ввалилась Тонкс. Следом за ней, предварительно оглянувшись на улицу, зашел Кингсли Шеклболт.

— Нет, и ты представляешь, им пришлось затирать память всей компании! Хотя, по-моему, девица бы и так на утро ничего не вспомнила! — Тонкс заканчивала рассказ о дежурстве. — И тут, в общем, когда почти всех уже обработали, последний из парней вдруг смотрит на меня и говорит: «Тонкс, мать твою, это ты???» А Джейкоб как раз шарахает его Обливиэйтом. И все. А я второй день голову ломаю, откуда этот придурок меня знал!

— Переходи ко мне в отдел, Тонкс. У меня интересно и спокойно. И место тебе найдется, — мягким басом сказал Шеклболт, галантно забирая у нее из рук магловскую кожаную куртку в заклепках. Он хоть и числился мракоборцем, но по большей части работал над охраной мира маглов. Впрочем, Кингсли регулярно привлекали в особо сложных случаях и к делам магов. Пусть британский волшебник африканского происхождения внешне и казался мускулистым простачком, на деле Шеклболт был одним из самых мозговитых мракоборцев.

— Не, у вас так чинно и благородно, что аж дышать нечем. Я там буду, как этот попугай, которого Мунгундус, сволочь, продал, — Тонкс бодрым шагом направилась внутрь дома, а Шеклболт взмахом палочки ловко прижал к стене подставку для зонтиков, о которую вечно спотыкалась девушка. Нимфадора этого, правда, не заметила.

Сириус гостям был крайне рад, так как Гарри с Гермионой после того как рыжее семейство отправилось в Мунго, засели на чердаке.

Гермиона примчалась на Гриммо в первый же день каникул. Ни Гарри, ни Рон этого не ожидали, она ведь собиралась кататься на лыжах.

На самом деле, решение провести рождественские каникулы в штабе Ордена Феникса Гермиона приняла на следующий же день после исчезновения Гарри и всех Уизли из школы. Гриффиндорская староста почувствовала неладное еще в спальне. Вставала Гермиона всегда первой, чтобы успеть до занятий освежить в памяти конспекты. Поэтому девушка сразу же обратила внимание на то, что кровать Джинни пустовала. В гостиной она не нашла ни Гарри, ни Рона… Однако внятно объяснить ей, куда делись друзья никто не смог. Зато каждая девушка из ОД считала свои долгом детально рассказать Гермионе о том, как Гарри Поттер накануне целовался с Чжоу Чанг.

Защищая Смита от близнецов, Гермиона эту сцену пропустила и, конечно, была несколько удивлена. Правда, чем больше проходило времени, тем продолжительнее и глубже становилось в рассказах судьбоносное лобзание. Иной раз Гермионе даже казалось, что та же Лаванда подсматривала за Гарри и Чжоу откуда-то изнутри.

Во время завтрака стало очевидно, что за гриффиндорским столом не достает не только Гарри, но и всех Уизли. Это настораживало, и перед первым занятием Гермиона решила заскочить к МакГонагалл, но на полпути передумала. Профессор Снейп наверняка ведь был в курсе! Так зачем терять лишний повод зайти к нему? Занимался он с ней теперь редко и Гермиона повадилась шастать в подземелья, выискивая любые поводы. Однако в этот раз мастер зелий торчал у себя в кабинете не один.

Гермиона чуть не ахнула, когда дверь ей отворил профессор Дамблдор. Девушка покраснела, неосмотрительно глядя прямо в удивительные голубые глаза директора школы. Старик улыбнулся и пригласил ученицу зайти. И, проводив ее взглядом, очень заинтересованно, если не сказать удивленно посмотрел на Снейпа. А потом снова на Гермиону…

Профессор зельеварения умеренно (видно исключительно для проформы) наехал на гриффиндорку, отчитав, что она пришла сейчас, а не как он велел, после занятий. Хотя он ведь ничего такого ей не говорил! Тогда-то лучшая ученица курса, наконец, догадалась, что любимый профессор скрывает от директора их отношения! (А иным словом и не назовешь! Кто еще может вот так постучаться в кабинет мастера зелий, чтобы тот проверил правильно ли у нее выходит мудреное задание по трансфигурации?!).

Тогда же Дамблдор и пересказал ученице события минувшей ночи, предложив после окончания семестра присоединиться к друзьям в доме Сириуса. Гермиона, не задумываясь, согласилась, хотя прошлым летом дни считала до того, чтобы покинуть это место. Но сейчас, во-первых, она волновалась за Гарри. То, что с ним происходило было посерьезнее глупых поцелуев с Чжоу. И… тоже, во-первых, на Гриммо был шанс увидеться с профессором Снейпом во время каникул. У нее ведь был заготовлен для него подарок!

Ночной Рыцарь доставил ее прямо на площадь. Было немного неудобно перед родителями, которых она поставила в известность о своих планах только в последний момент, но убеждать мать Гермиона умела. А билет на самолет в Щвейцарию они, наверное, успеют сдать!

Гарри она застала в плачевном состоянии. Как будто он двое суток не ел и не спал. Пришлось увести парня на серьезную беседу. Джинни, правда, увязалась следом, но хотя бы не мешала…

Гарри сидел напротив девушек и слушал, как те наперебой объясняли ему, что с ним все в порядке и опасности нет. Младшая сестра Рона, вдохновенно глядя на парня со шрамом, трогательно поведала о своих ощущения во время контакта с дневником Реддла. И Гарри понял: девочку не особо пугало, что у него в голове шарится Волдеморт. Словно Джинни это даже чем-то нравилось. У нее ведь тоже нечто подобное было. Гермиона, напротив, смотрела на друга одним из своих фирменных взглядов под названием: «Ну как можно быть таким идиотом?». Ей было очевидно, что в Гарри никто не вселился. Дамблдор ведь ей так и сказал!

Гарри молча кивал, хотя в душе злился на обеих. Впрочем, по-настоящему задевал его только вот этот неприятный взгляд Гермионы. Сколько можно смотреть на него, как на неразумного ребенка! Ему уже не одиннадцать лет! И видеть сны о Волдеморте — это не на дурацкую дуэль с Драко собираться! И тем не менее Гарри был рад, когда Гермиона сказала, что останется с ним, если он не поедет в Мунго. Ему и в прошлый раз было крайне неуютно в палате мистера Уизли. Еще раз выслушивать благодарности он не хотел. Гарри не чувствовал себя героем, и ему как никогда хотелось не привлекать к себе внимание. Лучше остаться с Сириусом и просидеть весь день у Клювокрыла. Но когда он робко заявил о своих намерениях, Гермиона вдруг поддержала его! Вдвоем отбиться от миссис Уизли оказалось проще.

Когда все ушли, Сириус, глянув на ребят, закинул на плечо сумку с крысами и отправился наверх. Похоже о родительских обязанностях у Блэка были весьма странные представления. И друзья остались вдвоем в гостиной. Гермиона смутила его, спросив про Чжоу, но ей было очень важно услышать от Гарри о том, что произошло. Парень прямо выложил все как было: побоялся обидеть, вдруг рейвенкловка опять разревется. Ответ Гермиону устроил. В принципе, она так и предполагала, но все равно поцелуй, который она пропустила, ее чем-то неприятно цеплял. Теперь вопрос был закрыт. И они душевно, как в прежние времена, говорили обо всем подряд. Гарри даже на время забыл и свои обиды, и страхи. Гермиона шутила, и ему было весело. Затем они принялись бродить по дому.

А потом заявились Тонкс с Кингсли…

«О, приди, помешай мое варево…

…Ты получишь котел,

Полный крепкой, горячей любви.»

Раздавалось из небольшого приемника, который притащила с собой Нимфадора вместе с бутылкой вина. Выложила она ее не особо охотно, видимо планируя пустить на более интимные посиделки с тем, кто на Гриммо в этот день почему-то отсутствовал. Болтали в основном Сириус и Шеклболт. Гарри с Гермионой только странно переглядывались, каждый думая о своем, а Тонкс то и дело шумно вздыхала. Танцевать под пошлую мелодию никого не тянуло, хотя Тонкс и покачивала в такт ногой.

В конце концов Сириус не выдержал и постучал палочкой по приемнику, пытаясь поймать другую волну. После нескольких попыток из приемника заиграла чувственная ритмичная мелодия. Тонкс оживилась и, залпом допив вино, поднялась со стула, явно собираясь отплясывать. Однако Сириус снова стукнул по приемнику, заявив, что это дерьмо собачье, а не музыка. Тонкс была несогласна, хотя, возможно, спорила из принципа. Пока, поймав какой-то заунывный медляк, наследник рода Блэк не потащил упрямую родственницу вяло раскачиваться в центре комнаты.

Гарри с опаской глянул на Гермиону. Ситуация намекала, что им тоже стоит встать в пару, но танцевать за год он так и не научился. На его счастье, Гермиона увлеченно наблюдала за Кингсли, который не сводил взгляда с танцующей пары.

Не то чтобы Гермиона много общалась с темнокожим волшебником, но прежде она не замечала, чтобы он так смотрел на Тонкс. И пришли они вместе! Гермиона посмотрела на метаморфиню, которая, дурачась, делала из классического медленного танца какую-то чертовщину. Сириус пытался подыгрывать ей, но ему не хватало фантазии и, как ни странно, дерзости. Затем музыка закончилась, а следующим треком зазвучало то, что Гарри идентифицировал как рэп или хип-хоп. Блэк выругался, что в их время даже маглы такое не слушали — под это же невозможно танцевать! — и оставил Тонкс, вернувшись к своему бокалу.

— Ты не прав. Под это можно очень здорово танцевать. Я как-то видел… — негромко сказал Гарри и непроизвольно уставился на афробританца. Тонкс, проследив за взглядом Гарри, стукнула себя по лбу!

— Точно! Это же по твоей части! — она подскочила к Кингсли. — Я тоже такое видела как-то раз! Или такое только маглы умеют?

Шеклболт неторопливо поднялся с места.

— Отчего же только маглы, — Кингсли улыбнулся Тонкс ослепительной белозубой улыбкой, которую не могла не отметить дочь стоматологов Гермиона Грейнджер, и снял пиджак. Предмет магловской одежды Шеклболт аккуратно повесил на спинку кресла, оставшись в темно-синей рубашке и нелепом желтом галстуке. — Кое-что и я могу показать.

И он показал, поначалу танцуя как будто нерешительно и робко, словно давая окружающим время привыкнуть. Гермиона заметила, что Кингсли делал это, в общем-то, для одной только Тонкс, хотя то и дело бросал жесты в их с Гарри сторону. Затем он все так же жестом подозвал к себе метаморфиню и та без стеснения начала повторять за ним. Выходило так несуразно, что все смеялись. В какой-то момент Кингсли даже остановился, улыбаясь до ушей, и стал медленно показывать ей самые простые движения. Но с координацией у Тонкс были не лады. С тем же успехом можно было учить танцевать гиппогрифа.

— Эй, вы двое! Хватит надо мной ржать! — возмутилась Нимфадора. — А ну идите к нам! — И так как ни Гарри, ни Гермиона и не думали подниматься с мест, Тонкс пришлось схватить Поттера за руку и потянуть на импровизированный танцпол. Парень оглянулся на подругу и, к своему удивлению, увидел, что Гермиона тоже встала, хотя сомневалась, присоединяться ли.

— Так, повторяйте за мной! — басом скомандовал Кингсли. И все трое, заливаясь смехом, пытались повторять движения, пока Сириус, глядя куда-то перед собой, молча опорожнял бутылку вина.

Гермиона видела, как искренне смеялся Гарри. Это было едва ли не впервые за те несколько дней, что она провела на Гриммо. Танцы были шикарной идеей. Кингсли молодец! Кажется, она была готова расцеловать этого большого доброго человека за эти несколько минут беззаботного счастья.

Когда задорную мелодию сменила надрывно грустная, лиричная песня, темнокожий аврор ловко подцепил Тонкс, безаппеляционно увлекая ее в медленный танец. Гермиона посмотрела на Гарри и, последовав примеру Шеклболта, обняла его за шею, плавно раскачиваясь в такт музыке. Ей хотелось продлить эту ускользающую беззаботность.

А Гарри неотрывно смотрел на свою партнершу. Это оказалось куда проще и естественнее, чем то, что ему пришлось делать с Патил год назад. Нет, это было восхитительно и прекрасно! И так легко… Хотя песня ему не особо нравилась, но ее уже второй год почему-то играли из каждого утюга.

И если я скажу, что люблю тебя,

Ты не поверишь, ища подвох,

Но у меня не так много масок,

А чтобы скрыться — хватит одной.

Гермиона была так близко. Ее теплые руки касались его шеи, и он завидовал ей, потому что обнимать эту девушку за хрупкую талию (Господи, какая же у нее удивительно тонкая талия!) было здорово, но хотелось прикоснуться к ее удивительно нежной коже. Прижать ее к себе ближе, зарыться рукой в пышные волосы, дотронуться губами до полупрозрачных век, чтобы поцеловать эти невероятно длинные черные ресницы. Как же хотелось хотя бы просто провести рукой по ее спине, но он не решался.

Гарри смотрел на Гермиону, не вспоминая ни о Чанг, ни о Джинни, ни о тех дурочках, что подсовывали ему любовные записки в сумку.

Не было никого кроме нее.

Тут Гермиона как будто прижалась теснее и, повернувшись на бок, прислонилась головой к его плечу, и Гарри решился осторожно погладить ее по спине.

Гермиона улыбнулась. Она смотрела на Тонкс, которую прижимал к себе Кингсли.

Когда мелодия закончилась, Гермиона первая расцепила руки. Пришлось ее отпустить. Тонкс так же оставила Кингсли и громко заявила, что предлагает выпить за танцы. Ее фраза показалась Гарри жутко пошлой. Словно она разрушила какую-то неземную хрупкую магию, что творилась в этой комнате.

Сириус, прикончивший во время танцев вино, тут же подскочил и, обещав мигом вернуться, пританцовывая выскочил из гостиной. А через минуту бухнул на стол большую пыльную бутыль без этикетки. Взмахнув палочкой, хозяин дома извлек пробку.

— Блэковская фамильная настойка! Единственная стоящая вещь, обнаруженная в этом доме, — приговаривал потомок благородного рода, разливая пойло в подлетевшие с кухни пять рюмок.

— Снейп это видел? — спросил Кингсли, принюхиваясь к напитку.

— Да, — соврал Сириус. Еще чего! Будет он Нюниусу показывать. Да в этом доме всегда, сколько Сириус себя помнил, наливали эту настойку. Особенно гостям. Можно было сказать, что запах этой настойки Бродяга впитал с молоком матери, если б покойная хоть раз приложила сына к груди. Да и сам он за последние месяцы практически опорожнил верхнюю полку с запасом фамильного алкоголя. И ничего, жив.

Гарри, глянув на Кинглси, потянулся за рюмкой. Налито ведь было на всех. А выпить, пожалуй, даже хотелось. Тонкс тоже опасливо повертела рюмку в руке, но кузену она в целом доверяла. Последней присоединилась Гермиона. Ее сильнее остальных терзали сомнения, но раз профессор Снейп проверял, то, значит, можно!

— За Гарри! — предложил Сириус. — За достойного сына Джеймса Поттера! И за его прекрасную подругу Гермиону Грейнджер! За тех, кто не боится противостоять злу!

Гермиона демонстративно закатила глаза, слушая как Сириус расточает дифирамбы Отряду Дамблдора. Гарри ее скептический взгляд заметил, чувствуя как иллюзия взаимопонимания дала новую трещину.

Никто из присутствующих не знал, что Блэки веками скрывали отточенный рецепт фирменной настойки неспроста. На самих представителей древнего чистокровного семейства она действовала как обычный алкоголь, даже довольно слабенький при заявленных тридцати восьми градусах. Однако, если в венах Блэковской крови было меньше ста процентов, то прозрачная жидкость, подававшаяся в качестве аперитива перед едой, неумолимо развязывала гостям язык, вынуждая бедолаг рубить правду-матку и выкладывать постыднейшие мыслишки.

Гермиона сколько могла слушала, как Сириус поет дифирамбы Отряду Дамблдора. Блэк раз за разом поднимал тост за крестника, то и дело вспоминая о том, как сам в школьные годы водил за нос учителей на пару с Джеймсом. Гарри слушал крестного, временами печально улыбаясь. Зато Гермионе было совсем не смешно. Девушка чувствовала, как в душе медленно, но верно поднималась волна праведного гнева. Одно дело — бороться против Министерства Магии в лице Амбридж, другое — издеваться над завхозом и обманывать профессора МакГонагалл.

В конце концов, девушка не выдержала.

— Сириус, может, тебе запастись оборотным и отправиться в Хогвартс вместо меня или Рона? Мне кажется, ты был бы счастлив прогулять с Гарри пару занятий, насолить Филчу, взбесить Пивза, устроить драку со слизеринцами и сбежать в Сладкое Королевство. Или ты предпочел бы компанию Фреда и Джорджа, с которым ты проводишь куда больше времени, чем с Гарри?

Воцарилась тишина.

Гарри сидел, опустив голову. Кингсли с интересом смотрел на Гермиону. Тонкс, хлопая большими серыми глазами, кажется, просто не понимала, о чем речь. А школьница после короткой паузы продолжила обвинять Блэка в халатном отношении к крестнику. И до него смысл ее речи дошел в полной мере. Сидя с каменным лицом, наследник благородного дома Блэк чувствовал, как проваливается в какую-то пропасть. Слова Гермионы теперь доносились до него словно откуда-то издалека. А в голове в унисон раздавался другой, более высокий женский голос…

— Я не думаю, что предлагать Сириусу стать крестным хорошая идея. Я понимаю, что он твой лучший друг, и он очень милый человек… Но на него же нельзя положиться! Сириус не сможет подойти к обязанностям на полном серьезе.

В тот июньский день он опоздал на встречу. Шел проливной дождь и дорога до кафе Фортескью заняла больше времени, чем обычно. Уличные столики пустовали, Джеймс с Лили, как и остальные посетители, спрятались внутри. Свободных мест не было, и волшебники толпились у входа, ожидая, когда ливень стихнет. Джеймс со своей глубоко беременной женой попросту не заметил лучшего друга. И Блэк услышал конец их разговора. Конечно, представления о том, кому и за что можно доверять, у него и Эванс не очень-то совпадали. Да он, не задумываясь бы, умер за Джеймса!

Сириус всегда чувствовал, что Эванс недолюбливала его. Или это он, Бродяга, так и не смог принять женщину, которая оттеснила его самого в душе Джеймса, и поэтому был несправедлив к ней… Хотя Лили, как идеальная, правильная девушка, старалась дружить с компанией своего молодого человека. Правда, что женщина может понимать в настоящей дружбе? Иногда Блэк ловил себя на мысли, что все это сродни лицемерию. Пять лет она их всех (кроме Рема) демонстративно презирала, а в итоге даже Питер из «Хвоста», что едва поспевал за ними, превратился в «милого Хвостика». Впрочем, Сириус подмечал, что и Петтигрю, ластясь при всех к Эванс, украдкой смотрел на девушку Джеймса довольно косо.

Лили разрушила все.

На тот момент она уже практически уничтожила их дружбу, так как Джеймс не отходил от этой беременной курицы ни на шаг. Впрочем, она и прежде регулярно выискивала поводы помешать их общению, а с пузом ей и слово поперек вставить было нельзя. Джеймс, как бешеный, бросался на защиту жены и выполнял любые ее прихоти. Иногда Сириусу казалось, что Эванс и забеременела нарочно, чтобы поставить крест на их дружбе. Но нет, судя по тому, как она испугалась, это был случайный залет. Хотя позже Блэку пришлось признать: Джеймс женился бы на Лили и не окажись она в интересном положении.

А начиналось все достаточно весело, когда они вдвоем охотились за ней назло Нюниусу. В какой момент Джеймс стал относиться к этой рыжей катастрофически правильной девице серьезно, Сириус не знал. Но игра перестала быть шуткой. Гриффиндорская староста всерьез зацепила Поттера. Блэк это заметил, и сам решил достать лучшему другу с неба и эту звезду.

Охмурить не особо симпатичную когтевранку, с которой Эванс в то время ходила под ручку, было плевым делом. Так они стали регулярно проводить время вчетвером. Джеймс из кожи вон лез, чтобы понравиться своей пассии. Он тогда здорово изменился, и как показалось Сириусу, не в лучшую сторону, хотя большинство профессоров характеризовали это словом «одумался». Но Бродяга видел, что лучший друг променял их безудержную юность на какое-то любовное дерьмо.

Блэк прощал это и, подобно преданному псу, ждал, когда Поттеру надоест. Но этого не происходило. Сириусу до щемящей тоски не хватало Джеймса. Подружку с Когтеврана он вскоре бросил. А Поттера только сильнее затягивало это болото. В довершение всего, Эванс каким-то образом пришла к умозаключению, будто Блэк дурно влияет на друга. На самом-то деле Джеймс ведь не такой! Он замечательный! Добрый и терпимый, правильный и рассудительный… И бесконечно, мать вашу, благородный. Сириусу казалось это смешным. Он, как никто, знал Сохатого! Только Джеймс почему-то стал предпочитать эту девку его обществу. И, что самое страшное, он старался соответствовать ее надуманным, книжным требованиям. Блэк подкалывал друга, что тот прогибается под требования какой-то девчонки. Мужики себя так не ведут! А Джеймс отшучивался, что это стратегический ход, и когда Эванс не видела, даже сам предлагал по старой памяти поискать, что ли, Нюниуса. Но, увы, Поттер действительно менялся, безвозвратно отдаляясь от бесшабашной компании мародеров.

Апофеозом любовного безумия стал тот день, когда Джеймс отказался идти с Сириусом на двойное свидание с девицами с Пуффендуя, что были готовы на очень интимное продолжение вечера и мечтали побывать в таинственной Визжащей Хижине в компании гриффиндорских звезд квиддича. Планировал ли Сириус лишаться невинности на одной кровати с Джеймсом или все-таки нет, осталось неизвестным, так как Поттер не пошел. У Джеймса нашлись другие планы! Он, видите ли, уломал хогсмидского парикмахера выйти в воскресенье, чтобы сделать ему пристойную стрижку! Его Лили постоянно шпыняла за неряшливый вид и вот, на тебе! А Эванс, конечно, подкупало, что такой крутой парень, как Джеймс Поттер, смиренно пляшет под ее дудку.

Сохатого не убедило даже то, что Хвост, какого-то дементора, оказывается, еще прошлым летом переспал с девушкой, а они, трое придурков, до сих пор, как целки! О том, что Питер не всегда волочился в хвосте компании, выяснилось случайно. Во время одного довольно скабрезного разговора о девушках, Петтигрю внезапно продемонстрировал весьма детальное знание женской анатомии. Парни насели на коротышку и тот сознался, что повадился каким-то невероятным образом морочить мозги магловским девушкам. Блэк с Поттером тогда переглянулись, беззвучно согласившись, что оно и понятно, ни одна нормальная ведьма такому не даст. Но факт оставался фактом. Хвост уже трахался, а они с Джеймсом еще нет! И если бы не Эванс, Поттер пошел бы с Сириусом к этим девицам…

Блэк, к слову, на то свидание тоже не пошел, вконец разочаровав дам, готовых и его одного приголубить.

Все это задевало, но Бродяга продолжал ждать. Пока в одно зимнее утро не получил с совой записку: «Она беременна! Ты будешь нашим шафером?»

Крестным Сириус все-таки стал. Видимо, Джеймс настоял, но тень недоверия повисла над их отношениями. После рождения сына Поттер и вовсе перестал выходить из дома, только раз, примерно через месяц, согласившись пропустить с ним по кружке пива. И то Эванс прислала в кабак свою паскудную лань, мол, ей нужна помощь, возвращайся скорее, милый. Хотя что сложного-то в том, чтобы справиться с месячным ребенком?

Блэк навещал их, принося шикарные подарки для отпрыска, и каждый раз закидывал удочку на совместную авантюру с Джеймсом. Но тот не поддавался. Это был уже не Сохатый. И однажды Эванс, вернее уже Поттер, все-таки оставив сына в колыбели, вышла проводить Сириуса. Тогда она с бесконечно доброй улыбкой попросила Блэка жить своей жизнью. «Сириус, вернись с облаков. Джеймсу давно уже не пятнадцать. Ты живешь прошлым, пора повзрослеть. Найди себе девушку! Ты же видишь, как Джеймс счастлив».

И пусть Лили в чем-то и была права, но ее слова безжалостно ранили. Блэк как никогда почувствовал себя третьим лишним, другом из прошлого, которого терпят из уважения. Они сделали его Крестным, но Эванс даже на руки ему ребенка не давала, потому что: Бродяге же нельзя доверять, он же сам как ребенок. И руки с улицы не помыл! У Лили вообще был какой-то отвратительный пунктик на чистоте, который с появлением младенца перерос в манию. Поэтому вскоре Сириус стал редким гостем в доме Поттеров.

Бродяга не пришел даже на первый день рождения Гарри, сославшись на дела в Ордене. Зато прислал дорогущий подарок, который должен был напомнить Джеймсу о том, кем он был до того, как его по своим лекалам перекроила жена. И, возможно, шалость удалась, потому что вскоре Лили прислала письмо, в край взбесившее Блэка. Эванс была, как всегда, сама милота и доброта, будто бы и не было разговора о том, что Бродяге больше не место у очага Поттеров. Теперь она сожалела, что он не смог приехать на день рождения Гарри и просила заскочить-проведать затосковавшего Джеймса.

Сириус не зашел. Ведь сам Джеймс молчал. И обида на человека, которого Блэк любил больше родного брата, подтолкнула его к тому, что он снял с себя узы хранителя. Бродяга не мог больше сидеть на месте, бережно оберегая тайну местонахождения Поттеров. Он начинал сходить от этого с ума. Ему хотелось, очертя голову, броситься в самое пекло, нарваться на неприятности, тем более Сириус понимал, что на него начнется охота. И он мечтал об этом. Все ведь знали, что они с Джеймсом не разлей вода.

Только вышло иначе, и простить себе этого Сириус не мог.

Блэк редко вспоминал эти последние годы их дружбы, предпочитая тосковать по беспечно-прекрасному мародерскому времени до начала этой истории с Эванс. Но слова Грейнджер вытащили из подсознания то, что он так усердно прятал.

— Послушай, Гермиона, — как можно спокойнее начал Сириус. Сдерживался он из последних сил, и хоть его и не брала матушкина настойка, мозоль, на которую наступила Гермиона, оказалась слишком больной. — Вязала бы ты лучше свои шапки. Молли, когда вернется, я уверен, сможет дать тебе пару уроков. А на большее, вы, женщины, и не способны, — Сириус опрокинул стопку в горло и продолжил, глядя перед собой, словно его слова были на самом деле обращены не к Гермионе, а к кому-то другому. Тонкс попыталась перебить его, но он проигнорировал замечание кузины. — Вы вечно всем недовольны, все вам не так. Только и хотите, что перекроить все по своему усмотрению. Сделать из мужчины драклову тряпку, о которую вам удобно вытирать ноги.

«Сириус, ты перегибаешь палку», «Ну ты и надрался, кузен» синхронно заговорили Тонкс и Кингсли.

— Вы обожаете рассуждать о свободе, равенстве, строить из себя недотрог и одухотворенных принцесс, — продолжал сорвавшийся с цепи Блэк. — Хотя на деле только и надеетесь осчастливить выводком сопливых детей и привязать к себе так, чтобы у мужчины ничего, кроме вонючих пеленок, и в голове не осталось. Да вы не способны понять, ни что такое свобода, ни настоящая жизнь!

— Свобода?! Волшебники, веками эксплуатирующие рабский труд домовых эльфов… — завела свою шарманку Гермиона.

— Да что ты в свои пятнадцать лет понимаешь в устройстве магического мира! — отмахнулся от нее Сириус.

— Видимо побольше, чем человек, который двенадцать лет просидел в одиночной камере и, выйдя на свободу, не может найти себе занятия получше, чем надираться на чердаке, закусывая крысами! — вошла в раж Гермиона.

— Эй, тебе тоже надо успокоится! — пыталась разнять ругающихся Тонкс. Она-то эту дрянь не пила, только сделала вид. Но Гермиона кипела, готовая взорваться от любого слова. Тонкс и сама то и дело повышала голос на кузена. Кингсли держался лучше всех, но на всякий случай достал палочку.

Гарри поначалу не хотел вставать ни на чью сторону. Ему просто было жутко неудобно, что он присутствует при этой позорной сцене. Хотя слова Гермионы зацепили и его. Она ведь сказала правду: Сириус не обращал особого внимания на крестника, предпочитая забавляться с близнецами. За то время, что парень провел на Гриммо, крестный перемолвился с ним от силы парой фраз. Оставаясь наедине с Гарри, Блэк улыбался, хлопал парня по плечу, а затем удалялся куда-то вглубь дома, хотя дел у него никаких не было. О чем говорить с Гарри, Сириус, видимо, не знал, поэтому пережидал на чердаке, пока вернутся Люпин, Наземникус или те же самые близнецы. С ними было как-то проще. Все это видел и Гарри, и теперь ему тоже жутко хотелось высказаться, но куда там! Парню и слова не давали вставить. Тонкс, у которой аж волосы почернели от гнева, ожесточенно доказывала уже обоим мужчинам, что женщины совсем не такие, и ничего они, грубые чурбаны, в девушках не понимают. Хотя Кингсли был, в общем-то, на ее стороне. Видимо, Шеклболту доставалось заодно с Сириусом.

В какой-то момент Гарри почувствовал, как у него начала раскалываться голова. Он закрыл глаза, усиленно массируя виски. Это не было похоже на те приступы, что провоцировала близость Волдеморта. Тем не менее парню стало не по себе.

— Гарри? — Гермиона, конечно же, все заметила и тут же потеряла всякий интерес спорить с Блэком. — Голова? Снова шрам болит?

— Нет, все в порядке, — огрызнулся парень.

— Гарри! Ты не должен молчать! Если у тебя болит шрам, надо немедленно сообщить профессору Дамблдору!

«Дамблдор не хочет меня видеть!», «Дамблдору плевать!» — синхронно сказали Гарри и Сириус.

— Что за ерунда! — возмутилась Гермиона. Ей было невозможно поверить, что есть проблема, которую не под силу решить такому великому волшебнику, как Альбус Дамблдор. И ругань продолжилась во втором раунде, пока Тонкс, окончательно взбешенная тем, что Кингсли заявил, будто девушкам не место в оперативном отделе аврората, не схватила Гермиону за руку.

— Да ну их всех на хрен! — скомандовала Тонкс и резко потянула за собой Гермиону из гостиной. — Идиоты! Почему мужики всегда такие идиоты? — возмущалась волшебница. — Пошли птица навестим?

Гермиона пожала плечами. Ей было ужасно обидно и хотелось, чтобы Гарри признал, что он неправ. На остальное ей было плевать. И еще она очень устала от этого вечера. К Клювокрылу, так к Клювокрылу.

— А ты чего домой не идешь? — спросила Гермиона у Тонкс, поднимаясь за ней следом по лестнице.

— Да жду кое-кого, — лукаво ответила девушка и, обернувшись к Гермионе, споткнулась.

— Кого? — машинально спросила Гермиона.

— Да одного типа! Он тебе тоже, говорят, нравится!

Тут чуть не упала Гермиона. Профессор Снейп? Он придет на Гриммо??? А она выпила!

— Оу, а я думала это у тебя прошло… — озадаченно сказала Тонкс, остановившись на одной из последних ступенек.

Тут Гермиона, наконец, сложила два и два.

— Ой, нет! Тебе тоже наплели, что мне нравится профессор Люпин… — раздраженно сказала гриффиндорка.

— Нет? — уточнила Тонкс, словно решая, стоит ли с ней подниматься наверх.

— Точно. Нет, — заверила ее Гермиона и девушки зашли внутрь. Клювокрыл спал, свернувшись калачиком.

— Тссс! — прошипела Тонкс. — Погоди-ка! Я знаю, где тут у Сириуса тайник! — и она полезла куда-то в сторону сваленного в углу хлама, а вскоре выудила оттуда початую бутыль и два грязных стакана. — Слушай, а о ком ты подумала, когда я сказала, что «он тебе тоже нравится»? — Тонкс левитировала из того же угла матрас и опустила его на пол около мансардного окна. А потом плюхнулась на него сама, призывно похлопав ладонью рядом. Гермиона присела с краю, предварительно почистив заклинанием матрас, а затем и свой стакан, хотя Тонкс его вроде как «помыла».

— Ну… ты его не знаешь… — пыталась увильнуть Гермиона, хотя ее жутко тянуло выложить все как есть. И что тогда будет? — Я не хочу называть его имя, — призналась она по-детски прямо.

— Это не Гарри, что ли? — удивилась Нимфадора, понюхав настойку. Та же хрень, что Сириус им внизу налил. Но раз ничего больше нет… И она разлила жидкость по бокалам.

— Гарри? — изумилась Гермиона. — Нет! Что ты. Он чудесный, замечательный. Но мы просто друзья.

— Странно. Мне казалось, что вы друг другу здорово подходите. И потом, он так на тебя смотрит! — Тонкс поиграла бровями и чокнулась с ней, намекая, что пора пить.

— Слушай, а на тебя Кингсли так смотрит, — Гермиона тоже поиграла бровями, сделав только глоток из своего бокала. — Не заметила? И вы, кстати, прекрасно смотритесь вместе! Особенно учитывая его идиотский желтый галстук.

Тонкс засмеялась. Нет, она не замечала того, как очень вежливый коллега по работе улучал каждую возможность подойти к ее столу, всегда звал с собой на обед, а когда она сидела в цейтноте, приносил ей стаканчик с кофе. Все это как бы само собой разумеется. Мысли Тонкс было всецело поглощены самым несчастным оборотнем на свете. Однако предположение Гермионы молодую волшебницу развеселило.

— Ну нет… Шеклболт, конечно, миляга… Но нет… — выпив, Тонкс мечтательно завалилась на спину, закинув руки за голову. — Знаешь, он такой правильный… Такой хороший… В нем нет опасности, как в Реме? Понимаешь?

О, да! Гермиона прекрасно понимала и отлично помнила, как выглядела опасность в лице профессора Люпина в полнолуние. Она даже попыталась рассказать об этом Тонкс, но эту влюбленную дуру, рассказ, похоже, только завел.

— Ну, если подготовиться, то полнолуния — это же не проблема! Знаешь, я даже подумала, не стать ли мне анимагом! — Тонкс перевернулась на бок, чтобы видеть лицо собеседницы, которая прилегла рядом. — Вдруг я бы смогла превращаться в волчицу! Это было бы потрясающе! Интересно, если заниматься с ним любовью в полнолуние в анимагической форме, то можно ли залететь, и кто тогда родится? Человек или волк?

Гермиона помнила мало случаев, чтобы собеседник ставил ее в тупик. И это был один из них. Что вообще было у Тонкс в голове?!

— Ты знаешь, анимагическую форму вообще-то не выбирают, — несколько раздраженно начала Гермиона. — Вдруг окажется, что ты можешь превращаться только в хамелеона? Или в какаду?

Но Тонкс ее словно и не слышала.

— А еще говорят, что оборотни очень страстные и могут несколько раз подряд! — продолжала девушка с малиновой макушкой. Несмотря на близкое родство с Сириусом, ей от Блэков досталось, похоже, немного, потому что Тонкс развезло. — Хотя, Кингсли тоже должен быть неплох в этом деле! Он же негр! Значит, у него наверняка огромный член!

Гермиона от неожиданности закашлялась и приподнялась. Ей был симпатичен Кингсли, и она совершенно не хотела представлять себе его член. Даже думать об этом не хотела! Ей даже про себя произносить слово «член» было как-то неудобно. Зато Тонкс как нарочно смаковала, продолжая распинаться о своих познаниях в мужской анатомии.

— А может это все и ерунда! Еще говорят, если нос большой, то и член тоже. Но тогда выходит, что у Снейпа просто гигантский! — засмеялась недавняя выпускница аврорского училища, а Гермиона почувствовала, как щеки опалило огнем. Черт возьми, до этого момента она даже не задумывалась о том, что у профессора Снейпа есть эта часть тела. Слова Тонкс звучали невероятно грязно, но приклеились к мыслям, как липкие тополиные соцветия. Тонкс тем временем продолжала рассуждать о важности размера и его соответствии различным частям женского тела.

— А ты… уже когда-нибудь… — Гермиона икнула, не договорив бестактный вопрос. Но Тонкс все поняла и покачала головой.

— Я хочу, чтобы Рем был у меня первым, — неожиданно серьезно сказала Тонкс, хотя после озорно улыбнулась. — Вот я сегодня и планировала уболтать его на боковую… Ох, чтобы я с ним только не сделала!

И она, к потрясению Гермионы, рассказала о своих намерениях во всех деталях, которые, за неимением опыта, видимо, вычитала в Ведьмополитене. Гермиона слушала Тонкс в некотором трансе под действием алкоголя. Слова Нимфадоры казались одновременно и смешными, и волнующими, и пугающе отталкивающими. В таких деталях Грейнджер себе это никогда не представляла. И особенно то, что Нимфадора собиралась делать языком… Вот это последнее вообще ужас! Кошмарно унизительно и гадко, и совершенно не вязалось с тем возвышенным чувством, что называется любовью. Настоящая любовь не может быть такой! Что же это такое надо испытывать, чтобы захотеть взять…?! Гермиона непроизвольно скривилась. Девушка не понимала, почему она это слушает, но и заткнуть Нимфадору не могла. Тонкс заметила шок на лице школьницы и, хитро улыбнувшись, подняла с пола полупустой бокал и сунула в руки Гермионе, так и не допившей свою настойку.

— Знаешь, как мужики не любят, когда не глотают? — закончила свою лекцию Тонкс, подмигнув Гермионе, и указав на бокал в ее руке. — Давай! И чтоб ни капли мимо!

Гриффиндорка снова закашлялась, поняв на что намекает Тонкс и не смогла допить. Нимфадора засмеялась.

— Извини, я иногда палку перегибаю, знаю… — Тонкс снова завалилась на матрас. — Но, понимаешь, я уже так давно его хочу, что невозможно просто! А ты? — девушка приподнялась на локтях и посмотрела на Гермиону. — Ты ему нравишься?

— Э… — такого вопроса Гермиона не ожидала. Рассказывать она ничего не собиралась, хотя ей, сил нет, как хотелось излить душу о самом прекрасном человеке в Хогвартсе. И уж конечно, она бы говорила о профессоре Снейпе не в таких выражения, как Тонкс о Люпине. — Ну… мне кажется, что да…

— И?

Гермиона пожала плечами.

— Понятно, — заключила Тонкс. — Такой же тормоз, как мой Рем. Ну, а ты своему уже намекала?

Гермиона покачала головой и все-таки не сдержалась.

— Я хотела признаться ему в любви на Рождество. Сделать подарок и сказать о том, что он самый лучший…

— Я тоже! — поддержала Тонкс. — Я вот Рему тоже хотела подарок сделать… и где он? Как почувствовал и сбежал… А что ты своему подарить хотела, если не секрет?

— Носки, — призналась Гермиона — Я их сама связала…

— Сама? — Тонкс удивленно приподняла брови. — Крутая, а у меня руки из пятой точки.

Конечно, судя по тому, на что походили носки, руки Гермионы брали свое начало примерно там же.

— Знаешь, я считаю, ты должна признаться ему в любви и как минимум поцеловать! — заключила Тонкс. — Ну вот не надо смотреть на меня таким взглядом. Профессора Снейпа сразу напоминаешь! — Тонкс опять засмеялась и снова села.

Гермиона смутилась. Конечно, поцелуи она не считала чем-то отвратительным. Скорее даже наоборот. Фантазии с таким сценарием посещали ее вечерами довольно регулярно. Но в реальности представить себе это было непросто.

— Нет, ну а что? Мужикам нравятся бойкие девушки! Так что смелее! — и тут Тонкс осенило. — Ты умеешь целоваться?

— Да! — бойко начала Гермиона, но потом осеклась. Те два раза с Гарри не особо тянули на достойный поцелуй. — Ну, почти… То есть, скорее нет…

— Научить? — Гермиона совершенно растерялась, так как не представляла себе в данном случае процесс обучения. Но Тонкс, не дожидаясь одобрения, потянулась к Гермионе и на удивление чувственно прикоснулась к ее губам. А потом улыбнулась. В этом не было ничего ужасного и отталкивающего. — Думаю, тебе надо его удивить! — Тонкс продолжила целовать ее и вскоре полезла языком в рот. Правда, все же довольно деликатно. На мгновение Гермиона вспомнила о том, что Нимфадора собиралась сделать с профессором Люпином и, зажмурившись, едва не оттолкнула ее… К счастью, пока это были просто мечты и планы. Иначе целовать Нимфадору было бы как-то противно. Тонкс шаловливо прищурилась. — Так, Гермиона Грейнджер. Без языка — это поцелуй на троечку. А ты же отличница и очень талантливая девочка, как говорит Рем. Или Снейп правильно называет тебя скучной заучкой без огонька?

Гермиона широко распахнула глаза.

— Когда это… он так говорил?

— Да осенью как-то они с Ремом о тебе спорили, — игриво сказала Тонкс, хотя на самом деле Снейп употребил другое выражение.

— Так, давай еще раз, — совершенно серьезно сказала Гермиона и выпрямила спину.

— Ну, ок… — согласилась Тонкс.

Так, просто повторять за Тонкс… Как-как она это делает?.. Ай!.. Ого… Интересно, это у всех так далеко язык высовывается или только у метаморфов? Что там папа говорил про вкус слюны для диагностики заболеваний желудочно-кишечного тракта… хотя после алкоголя ничего и не разберешь… Так руки! Повторять за Тонкс!..

Вскоре Нимфадора одобрительно замычала, не прекращая поцелуй. Видимо, под действием алкоголя Гермиона, наконец, расслабилась и перестала напряженно повторять все за Тонкс, боясь ошибиться. И, о чудо, стоило ей хоть немного забыться, все стало выходить само собой! Оказывается, и учиться было в общем-то не нужно. Отпустить себя и доверится телу, которое в кои-то веке не несло ее в библиотеку. Ну надо же, как легло и даже интересно…

Гермиона вспомнила, что примерно так Гарри говорил о полетах на метле, которые никогда ей не давались. Может стоило попробовать еще раз? Попросить Гарри полетать с ней после каникул? Оттолкнуться от земли и вверх вдвоем на одной метле, вокруг замка, мимо окон школьной библиотеки, а затем резко вниз к теплицам и, обогнув прозрачный купол, снова взмыть вверх, чтобы приземлится на Астрономической башне… где у края, как прошлой весной, во время их с Гарри самостоятельных наблюдений за звездами, стоит профессор Снейп…

В этот момент прекрасную мечту оборвал скрип двери. Гермиона резко оторвалась от Тонкс и обернулась.

На пороге с совершенно ошарашенным выражением лица стоял Рон. Он обалдело смотрел на девушек, которые только что целовались взасос. В его глазах так и застыла картинка: Гермиона, лежа на каком-то грязном матрасе, подмяла под себя Тонкс и бесстыдно шарила руками где-то в районе бедер кузины Сириуса. Приоткрыв от шока рот, парень растерянно почесал затылок, явно не зная, что сказать.

— Обливиэйт! — без палочки выкрикнула Гермиона и замерла, задержав дыхание. Мысль о том, что рыжий все расскажет Гарри, пугала пострашнее пересдачи у профессора МакГонагалл. Такой позор нельзя допустить!

Взгляд Рона расфокусировался. Заклинание сработало. Гермиона выдохнула, одернула свитер, поправила волосы и постаралась сказать, как можно безразличнее, — Привет, Рон! Иди, найди Гарри. Я сейчас вернусь.

Правда, из-за нервов ее голос прозвучал так, будто она отдавала команды своему терьеру.

Рон, все еще слегка дезориентированный, кивнул.

— А вы…?

— Рон, иди уже! Мы сейчас! — настаивала Гермиона и парень попятился.

От стресса школьница даже протрезвела.

— Лихо ты его! Твой первый Обливиэйт? — спросила Тонкс, когда шаги Уизли стихли.

Гермиона кивнула.

— Ну, хана парню! — засмеялась Тонкс.

— Почему? — не поняла Гермиона.

— Ну, он, по-моему, тоже на тебя планы строил… Но, судя по тому, как ты его приложила… Я бы сама не стала встречаться с тем, кому я память затирала. Это как-то, не знаю… Говорит о том, что ты человека не особо-то и уважаешь. А если мужика не уважать, то зачем он вообще сдался?

Гермиона в задумчивости посмотрела на Нимфадору. В чем-то метаморфиня была права. Правда, ей, ох, как давно хотелось обработать Рона Обливиэйтом. Еще на третьем курсе. Жаль она тогда не умела. Надо же было при всех сделать ей замечание о том, что у нее юбка испачкалась. Главное, этот бестактный рыжий пень даже не понял, что произошло. Зато как же засмеялись Лаванда с Парвати! Прикрывшись сумкой, Гермиона тогда убежала в злосчастный туалет Плаксы Миртл. От злости и обиды слезы так и текли по щекам. Очистить предательскую юбку не выходило ни руками, ни чарами. А потом пришла Джинни… Младшая сестра Рона ловко разобралась с тканью и научила старшекурсницу необходимому для этого случая заклинанию. С тех пор они, можно сказать, и дружили. А Рону хотелось выправить мозги.

Впрочем, в жизни Гермионы было много эпизодов, которые она предпочла бы подправить Обливиэйтом. В той книге, что она нашла в Выручай-комнате, объяснялось, как менять старые воспоминания. Но техника была непростой. Хотя Рон, конечно, на это напрашивался…

На рождественском ужине Гермиона вела себя немного странно и не разговаривала с обоими мальчишками. Гарри демонстративной обиды не выказывал, но слова Сириуса о том, что не стоит зацикливаться на одной девчонке, как на повторе звучали в голове. Крестный сказал это после того, как Тонкс увела Гермиону куда-то наверх.

Сильно позже, когда все наконец улеглись, Гермиона, поерзав на кровати, достала из-под подушки красивый черный футляр с зеленым узором. Девушка с любовью провела рукой по бархатной поверхности. Этот рождественский подарок прислали без карточки, но она абсолютно точно знала от кого он. И это делало и без того дорогую для нее вещь бесценной.

Гермиона открыла футляр, чтобы еще раз посмотреть на маленький кораблик с белыми парусами. Тот самый, что разбился в сентябре, когда она столкнулась в подземелье с профессором Снейпом и Малфоем. Очевидно, тот, кто прислал его, собрал обломки отцовского сувенира и починил. И кое-чем дополнил… Теперь на его палубе стояла крошечная вырезанная из дерева женская фигурка очень отдаленно напоминавшая Гермиону. Мысль о том, что профессор Снейп умел, скажем, рисовать или вырезать по дереву, никогда прежде не приходила ей в голову. Но почему нет? Это ведь вполне вписывалось в его одухотворенный образ! Может он и на каком-нибудь музыкальном инструменте играть умеет!

Пусть бы он только пришел завтра на Гриммо… и ей бы удалось улучить момент, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз…

Примечания:

Скупой на подростковую эротику автор выдал Гермионе, наконец, заслуженный поцелуй.

Во втором семестре ее ждет еще один! Но он очень не понравится любителям пая (если таковые еще читают этот фик)). Гермионе, впрочем, тоже, не понравится)).

То, что Аврора не смертельно обиделась на Северуса, стало ясно тем же утром. Слишком уж картинно она игнорировала безмятежно завтракавшего рядом любовника. Правда, садясь за стол, Аврора со всей силы наступила ему каблуком на ногу. И вместо извинений бросила короткий взгляд, ясно говорящий, что она с радостью потопталась бы и на других частях его тела. Снейп ответил таким непроницаемо равнодушным выражением лица, что захотелось выплеснуть ему в физиономию стакан ледяного тыквенного сока.

Как же Аврору бесило, что даже поругаться с ним вволю было уже нельзя. Не при всех же! С утра Синистра в сердцах выскочила из комнат Слизеринского декана, пряча под мантией полурасстегнутое платье. А зря! Стоило задержаться и высказать ему все! Теперь же приходилось сидеть рядом, делая вид, что все в порядке.

С другой стороны, Аврора смекнула, что Снейп не предложил бы такую дикость, если бы не питал к ней какие-то чувства. А учитывая, что Северус никогда не признавался ей в любви и даже не намекал на подобное обстоятельство, предложение заделать ребенка можно было с натяжкой зачесть как признание. Только очень извращенного характера. Но что еще от этого ненормального-то ждать? Он же с людьми разговаривать, не плюясь при этом ядом, не умеет!

Правда, судя по тому, как Синистра вела себя за завтраком, дружелюбно общаться с окружающими разучилась и она. Не имея возможности хорошенько пройтись по Снейпу, она от души огрызалась на коллег. В конце концов, Флитвик даже шутливо спросил, не подмешал ли Северус в чай драгоценной Авроры какое-нибудь экспериментальное зелье с частицей собственной сварливости. Снейп, потягивая кофе, небрежно бросил, что ей виднее, что она сегодня глотала. Причем прозвучало это настолько гадко, что Авроре пришлось второй раз за утро наступить ему на ногу. Хотя Флитвик никак не отреагировал. Словно и не слышал. А может так и было…

Больше за утро Снейп и рта не раскрыл, ведя себя как обычно. То есть никак.

И именно это раздражало Аврору больше всего. Наглец даже не пытался изобразить раскаяние и банально извиниться! Привык, видимо, что она за ним бегает и все прощает.

Теперь баста! Посмотрим еще, кто первым приползет!

Директор тем временем обрадовал коллег тем, что генеральный инспектор Хогвартса на Рождество покинул замок. Долорес Амбридж в письменном виде сообщила Альбусу, что приглашена на почетный Рождественский прием к Фаджу. Ну, там жабе и болото! Однако радость коллектива была недолгой, так как неутомимый директор в ультимативной форме предложил за праздничным ужином сыграть в Тайного Санту. Разумный довод Септимы о том, что никто не успеет подготовиться, не был услышан. Директор, добродушно улыбнувшись, заявил, что главное не подарок, а внимание и трансфигурировал из салфеток бумажки с именами. Иными словами, затея даже не обсуждалась ни с педагогическим коллективом, ни с несчастными учениками, которых тоже обязали присоединиться к игре. В этом году на каникулы в Хогвартсе осталось всего четверо учеников. И судя по ужасу на лице первокурсницы с Пуффендуя, на ее листке черным по белому была выведена фамилия профессора зельеварения, для которого ей надо подготовить подарок.

Аврора даже надела очки.

Точно!

Девочка с минуту в ступоре глядела на бумажку, видимо надеясь, что буквы исчезнут, а потом подняла голову и посмотрела на профессора Снейпа так испуганно, словно ей предстояло принести ему в дар собственную печень.

Аврора коварно улыбнулась, прикидывая, что бы подсказать бедняжке. А еще ей было ужасно интересно, кого вытащил Северус. Хотя, кого бы не вытащил, наверняка зелье подарит. У него же фантазии ноль! Самой Синистре досталась МакГонагалл, и что делать с драной кошкой она тоже не знала. Конечно, можно прогуляться до Хогсмида, благо дел-то у нее до вечера нет. Но Аврора предпочла остаться у себя в комнатах, надеясь, что он все-таки придет мириться.

Однако Северус, по всей видимости, предпочел в этот раз наименее энергозатратную тактику — переждать пока сама остынет.

И Синистра продолжила в одиночестве перемывать ему кости. Жаль, что подруги у нее в Хогвартсе не было. Работала бы с ней Жаклин, ох, было бы с кем языком почесать! Но Жаклин уже воспитывала второго ребенка… и даже на письма отвечала с большой задержкой, хотя подарок к Рождеству прислала. Рассказывать в переписке о том, во что Аврора вляпалась, не хотелось. Поэтому женщина просто раз за разом воображала, как и в каких выражения она бы поведала парижской подружке об этой сволочи нестриженой.

И чем дольше профессор астрономии прокручивала в голове детали утреннего разговора с профессором зельеварения, тем сильнее ей казалось, что связываться со Снейпом чистое безумие!

Да он же неадекватный! По отношению к другим людям так точно! Да и к себе тоже…

Он просто больной! Найти бы в Мунго специалиста по психическим расстройствам, тот наверняка поставил бы Снейпу диагноз.

Как ни странно, думать об этом было приятно. По-крайней мере, неадекватность Северуса снимала с нее некоторую ответственность за свою жизнь. Она же не виновата в том, что он такой ненормальный?!

Однако, спустившись к обеду вниз, Аврора по привычке чуть было не положила ему под столом руку на бедро. Снейп это заметил и едва заметно скривил губы. Обижаться ей оставалось явно недолго.

На праздничный ужин Аврора заявилась в вызывающе откровенном платье под распахнутой мантией. Минерва, напротив которой села профессор астрономии, одарила ее таким нарочито неодобрительным взглядом, что Синистра, сославшись на духоту, немедленно мантию сняла и повесила на трансфигурированную из пустого стула вешалку. Снейп ее вопиющий наряд и взглядом не удостоил. Зато насчет декольте декан Когтеврана не стесняясь отпускал сальные шутки.

— Я, признаться, думал, что давно перестал комплексовать по поводу собственного роста, но сегодня я вам, Минерва, определенно завидую! — шаловливо сказал Флитвик, глядя на кислое лицо МакГонагалл. — У вас обзор определенно лучше.

Кажется, декан Гриффиндора хотела что-то возразить, но тут со своего места приподнялся Дамблдор и напомнил собравшимся о рождественской игре, суть которой заключалась в угадывании автора подарка. Унизительная процедура под названием «Тайный Санта» началась, и внимание с непристойного платья переключилось на Помону и ее тайного дарителя. Снейп, пользуясь этим, пододвинулся к Синистре и стал что-то шептать ей на ухо. Аврора при этом картинно ежилась, пытаясь демонстративно отодвинуться, так как его длинные волосы щекотали голые плечи. Но сдержать улыбку Аврора тем не менее не могла.

— Северус, а это для вас! — добродушно сказал директор, доставая из корзины, куда были сложены подарки, небольшую коробочку.

Однако Снейп даже с места не поднялся, выражая таким образом полное пренебрежение к милой забаве. Лениво взмахнул палочкой и левитировал к себе подарок.

Аврора заулыбалась. Первокурсница оказалась находчивой! На столе перед Северусом лежал небольшой имбирный пряник с надписью «Счастливого Рождества, профессор Снейп».

— Минус пять баллов с Пуффендуя, мисс Томсон, — обратился к девочке Снейп и, выдержав паузу, бросил на нее недобрый взгляд исподлобья. За столом воцарилась тишина, — за то, что пробрались на кухню. Вход ученикам туда закрыт.

— Северус, я сама разрешила ей! — начала было Помона, хотя она не только разрешила, но и подсказала идею маглорожденной, довольно хозяйственной девочке, которая любила кулинарию и садоводство. Но Снейп, игнорируя возражения коллеги, отломил край пряника и взмахнул палочкой над несчастной выпечкой.

— И плюс десять баллов за то, что вы впервые за полгода смогли соблюсти рецептуру, — без тени иронии и доброжелательности закончил Снейп.

Аврора, покачав головой, попросила кусочек и похвалила позеленевшую от стыда и страха первокурсницу. Дамблдор ворчливого зельевара пожурил и продолжил игру в отгадки. В целом большинство, как и ожидалось, получили глупые безделушки. Неожиданно дорогой подарок достался разве что Минерве. Хорошая бумага, прекрасные иллюстрации с видами Парижа и золоченое тиснение на кожаной обложке наводили на мысль, что ежедневник выбрал человек с хорошим художественным вкусом. А так как историей искусств увлекалась Чарити, МакГонагалл, рассуждая, как всегда, шаблонно, ошиблась, решив, что ее Тайный Санта именно она.

Да… Не ожидала Минерва от Синистры такого внимания. Подарок был не на отмахнуться. Слегка захмелевшая Хуч уже срывала обертку со своего сюрприза, а МакГонагалл продолжала заинтересованно листать ежедневник, рассматривая каждую картинку с видом французской столицы. Снимки были художественными, чего Минерва, правда, не поняла. Она никогда не подходила к колдографии, как к искусству, традиционно считая достойной этого звания только классическую живопись.

И тут из ежедневника что-то едва не выпало. Современная фотография. Причем снятая на том же месте, что было изображено и на развороте ежедневника. На карточке стройная брюнетка со стрижкой каре одной рукой посылала в камеру воздушный поцелуй, а другой трепала по макушке мальчика лет пяти. Рядом стояла коляска, очевидно со вторым младенцем. МакГонагалл машинально перевернула колдографию и прочитала текст, написанный ровным красивым почерком. Некая Жаклин поздравляла любимую Аврору с Рождеством, желая ей удачи и пылкой страсти с ее загадочным мужчиной…

Поджав изрезанные морщинами губы, Минерва закрыла альбом. Ей хватило самообладания не вернуть передаренную вещь, но улыбаться профессор трансфигурации больше не могла. Это был унизительный плевок в лицо от девчонки, которая ей во внучки годилась!

МакГонагалл посмотрела на Синистру. Та, жеманно и неприятно улыбаясь, слушала, что ей говорил на ухо Снейп. Северус, кстати, тоже улыбался. Декан Гриффиндора изумилась «Неужели он на что-то рассчитывал?» Причем эта бесстыдная стерва поощряла его поведение, хотя, судя по поздравлению от некой Жаклин, у нее кто-то был.

Самой Минерве Снейп, как представитель противоположного пола, был до отвращения неприятен. В бывшем ученике ее отталкивало абсолютно все, начиная от внешности заканчивая характером. Его злой взгляд исподлобья и манера с легкой противной полуулыбкой говорить неприятные вещи, желтоватые зубы и стремление извратить любой благородный поступок ее учеников, сальные волосы и подлое выгораживание учащихся собственного факультета, нездоровый цвет лица и его непонятная Минерве дружба с Альбусом (иначе почему Дамблдор всегда, в любом их споре, вставал в итоге на сторону Снейпа и соглашался именно с ним?)

И хоть благородный и прямолинейный декан Гриффиндора и не уважала сплетни, но в душе соглашалась с Септимой: пребывание в женском коллективе окончательно испортило характер Северуса. Впрочем, он и в юности казался Минерве недобрым, скользким типом. Его даже Слизнорт недолюбливал и относился с некоторой брезгливостью, хотя Гораций талантливых учеников обычно не упускал!

Конечно, именно такие типы как Снейп с легкостью адаптируются к женским коллективам. Только и мужчинами их можно назвать с большой натяжкой. Над ним даже Хуч за глаза не зря посмеивалась, предполагая, что декан Слизерина метлы боится. Причем, то, что он в какой-то год судил матч по квиддичу, ничего не изменило! Вектор и Батшеда мастера зелий сторонились. Помоне было его сердобольно жаль. Чарити Северус откровенно пугал.

И тем не менее за Снейпа всегда вступался Дамблдор, а его слово было для Минервы на вес золота. Ему она никогда не перечила и всегда, даже почти в шестьдесят лет, чувствовала себя перед Альбусом неразумной девочкой. Всю свою жизнь МакГонагалл беспрекословно слушалась его. С тех самых пор, как Альбус, будучи ее учителем по трансфигурации, предложил ей попробовать себя в анимагии. Ей было пятнадцать. И она с радостью согласилась на дополнительные занятия, результатом которых стал визит в отдел регистрации анимагов. Потом он сказал, что карьера в Министерстве Магии важнее сельских романов, и она практически без сожалений разорвала все отношения с простоватым добродушным маглом, который ей на самом деле очень подходил. И точно так же, по щелчку красивых длинных пальцев величайшего волшебника столетия, бросила эту службу, когда Альбус пригласил ее в Хогвартс…

Уверенность в том, что Дамблдор лучше знает, как ей жить и что делать, была непоколебима в голове Минервы МакГонагалл.

Пожилая женщина отложила ежедневник и обратила взгляд к директору. Старик это почувствовал и ответил ей мягкой улыбкой, от которой Макгонагалл всегда становилось тепло. Удивительно живые, такие красивые голубые глаза Альбуса казалось не изменились за все те сорок девять лет, что она его знала.

Тем временем очередь открывать подарок дошла и до самой Синистры. Поднявшись с места, она забрала из рук директора небольшой сверток с изящным белым бантом. Но стоило ей потянуть за ленту, как она моментально завязывалась в еще один узел, норовя еще и руки Авроры запутать. Под смех троих школьников (девочка с Пуффендуя так и сидела сама не своя) и мадам Хуч, Аврора долго разбиралась с хитро зачарованной упаковкой. А когда все-таки сняла чары, ахнула от изумления и тут же скомкала подарочную бумагу так, чтобы содержимое подарка никому не было видно.

— Что там? — наивно спросила Чарити, поправляя очки. — Показывай! Все показывают!

— Нет! Тут дети… — загадочно ответила Аврора, чем еще больше раззадорила коллектив.

Хуч, которая к тому моменту уже изрядно налегла на херес в компании профессора прорицаний, прыснула от неожиданности, забрызгав перед собой стол и некоторые блюда. Минерва закашлялась. Помона смущенно посмотрела на директора.

— Ну угадай хотя бы, от кого… — продолжала несколько разочарованная Чарити.

Конечно, с языка срывалось имя любовника, но занудное бодроперцовое зелье уже досталось Септиме. Аврора с интересом оглядела праздничный стол и вдруг остановилась взглядом на семикурснике с Гриффиндора, который как раз пялился на ее грудь. В конце концов, парень был уже наверняка совершеннолетний.

— Джон, это вы?

Гриффиндорец чуть не подскочил на месте, и вынырнув взглядом из ее декольте, краснея, замотал головой.

Нет, не он.

— Что ж, сдаюсь… Узнаем озорника методом исключения, — и она заспешила ретироваться, предпочитая закрыть тему.

Однако, вернувшись на свое место, Аврора вскоре позабыла про таинственный подарок, так как Снейп продолжил развлекать ее ядовитыми комментариями относительно подарков. Благо, откровенный наряд Синистры вполне оправдывал его поведение перед коллегами. А школьники и без того в его сторону посмотреть боялись.

Под конец ужина произошло еще одно необычное событие. Трансфигурируя обратно вешалку в стул, Аврора заспорила с Флитвиком о правильности применении чар. Маленький декан Когтеврана соскочил со своего места и решил на практике доказать молоденькой коллеге свою правоту. Разобравшись со стулом, Филиус расплылся в улыбке и указал палочкой наверх. Аврора посмотрела на потолок. Прямо над ними висела омела. Поймал!

— Вы не возражаете? — спросила Аврора, наклонившись.

— Что вы, милочка. Как можно! — лукаво сказал полугоблин и чуть тише добавил. — Я же не Северус какой-нибудь! — и левитировал сам себя в воздух, чтобы быть с ней одного роста для поцелуя.

— Это были вы! — изумленно сказала Аврора, глядя на парящего перед ней коротышку. Она, наконец, догадалась от кого был подарок.

— Простите, моя дорогая! За полдня ничего умнее в голову не пришло! А вам наверняка пригодится! — расплылся в гоблинской зловещей улыбке Флитвик и легко коснулся ее губ своими.

После отбоя Снейп, как ни в чем не бывало, заявился к Синистре. Аврору это окончательно взбесило. Не важно, что за ужином она с ним разговаривала! Это не повод делать вид, что все в порядке. Поэтому, когда он попытался ее поцеловать, она увернулась и села проверять какие-то эссе. Ну, а чем еще заняться в Рождественский вечер преподавателю?! Снейп сел рядом. Молчание затянулось.

— Если ты занята, я могу уйти.

Аврора сверкнула глазами. Пусть только попробует уйти!

— Если хочешь, уходи.

Хвала легилименции, Снейп отлично понимал, что если уйдет, ссора затянется на неделю. Благо, он давно уяснил, что если мысли Авроры шли вразрез со словами, ориентироваться стоило, как ни странно, на то, о чем она предпочитала молчать. И Снейп остался сидеть, наблюдая как она в пятый раз читает про себя одну и ту же строчку, совершенно не улавливая смысл. В конце концов он не выдержал.

— Астрономия, конечно, не моя специализация, но в этой фразе ошибки точно нет. Можешь читать дальше.

Аврора бросила на него убийственный взгляд, молча встала и скрылась в ванной комнате. Снейп остался ждать. Пять, десять, пятнадцать потраченных впустую минут… Через полчаса она соизволила выйти, замотанная в пушистое полотенце и села на кровать, закинув ногу на ногу. Ну, мол, чего пришел-то? Действуй! Снейпа это задело, потому что настроения заниматься любовью у него совершенно не было. Он давно уже поднимался к ней не только за этим. Вернее, он как-то не задумывался, зачем ходил к ней каждую ночь, если только она не спускалась в его подземелья. Однако Слизеринский декан покорно опустился рядом на кровать. К его удивлению, она тут же призывно откинулась на спину, но стоило ему наклониться ее поцеловать, отвернула голову в сторону и триумфально указала на прикроватную тумбочку. Снейп обернулся и обнаружил там пачку магических презервативов среднего размера.

Яснее намека, что ему больше не доверяют, Синистра, видимо, придумать не смогла. Северус прекратил попытки ее обнять. Придется все-таки поговорить. Однако подобрать слова оказалось не так-то просто. Молчание снова затянулось.

— Что это был за цирк, а? — спросила она спокойно и серьезно. Пусть объяснит нормально, надоело уже.

Снейп не стал врать.

—Темный Лорд каким-то образом способен на расстоянии проникать в сознание Поттера.

Аврора изменилась в лице. С ума сойти! В замке такое происходит, а директор игры устраивает! Мальчик ведь ходил по школе, учился с другими детьми. Как его не изолировали сразу же? Или поэтому и забрали из школы до окончания семестра? Так она и спросила. Снейп отрицать ничего не стал. Только усмехнулся, что мысль-то здравая, изолировать и как следует потыкать палочкой в разные места. Но предложить такое он, увы, никак не может. Его инициативу спишут на склонность к садизму.

— Темный Лорд вероятно пока еще не знает об этой возможности. Но ждать, я уверен, недолго… — продолжил Снейп. — Как скоро он наткнется в голове этого идиота на информацию о том, что я сплю с тобой, неизвестно. — О том, что еще Темного Лорда наверняка удивит наличие у верного слуги дочурки, что милуется с Поттером, Снейп говорить не стал. Как ни странно, Грейнджер волновала его на порядок меньше. К тому же, она была пока в относительной безопасности. В Хогвартсе и на Гриммо девчонка вне зоны доступа Пожирателей. Ну, а дружбу с Избранным можно представить как стратегический ход, особенно на фоне того, что Снейп в общем-то наладил с ней отношения. В самом худшем случае, за историю с Гермионой можно поплатиться изрядной порцией пыточного. Но это терпимо. А там уж обработать семейную чету Грейнджеров для переезда в Штаты, где, в конце концов, тоже магическая школа имеется.

Уберечь Аврору от внимания Темного Лорда было сложнее, и это вгоняло его в панику. Хотя даже под легилименсом Синистра не выдала бы ничего компрометирующего. Женщина ведь думала, что спит с самым что ни на есть Пожирателем Смерти. Риски Авроры были не так уж и велики, но его страх подставить ее пересиливал логику.

— Почему нельзя было так и сказать? — все еще холодно спросила Синистра.

— А ты бы согласилась уехать к матери во Францию? — серьезно спросил он. — Год назад я уже сказал тебе все прямо.

Аврора ненадолго задумалась.

— Но я ведь чистокровная… — неуверенно, со страхом в голосе сказала она, и Снейп резко обнял ее, крепко прижимая к себе. Она больше не сопротивлялась.

— Я не хочу, чтобы до этого дошло, — Северус знал, как ей страшна одна только мысль однажды столкнуться лицом к лицу с Темным Лордом, и его поразило, что она больше не исключала эту перспективу. — Лучше, если ты уедешь.

— А если все-таки Обливиэйт? — когда-то она уже предлагала подобное, но сейчас ситуация была критичнее, Снейп мог и согласиться.

Но он снова покачал головой.

— Это сложнее, чем тебе может показаться. Обливиэйт не безвозвратно удаляет воспоминания. При большом желании их можно восстановить, да и участки памяти, подвергнутые заклинанию, бросаются в глаза, что только спровоцирует поиск. Полностью удалить отрезок памяти можно только вытащив нужное воспоминание из головы, но добровольно я его не заставлю, а под Империо такие вещи не делаются, — он говорил так спокойно, что Аврора поняла: Снейп обдумывал эту возможность. — К тому же, я в принципе негативно отношусь к манипуляциям с памятью. Обливиэйт стоило бы отнести к условно непростительным.

— Ты хочешь сказать, что никогда не хотел никому затереть память? — Аврора даже отстранилась, удивленно заглянув ему в глаза. В ее жизни хватало эпизодов, которые она не отказалась бы подредактировать в чужих, да и собственных мыслях.

— А смысл? Даже если другой человек забудет, ты все равно будешь помнить все, как было. От себя не убежать.

Аврора не знала, намекнул ли Снейп на то, что сама она не раз добавляла к прошлому детали, которых не было или предпочитала что-то напрочь забывать.

— А если бы была такая возможность… подправить что-то в собственных воспоминаниях?

— Нет, — не задумываясь ответил Снейп. — Тем более, нет. — И чтобы перевести тему спросил, — Что тебе Флитвик-то подарил?

Аврора улыбнулась. Сама она и забыла, а Северус за ужином высчитал Филиуса.

— Да их и подарил, — она кивнула на магические презервативы со спецэффектами. — Думаю, что он в курсе. Удивительно, как Дамблдор до сих пор не догадался, — Аврора ласково провела пальцами по его щеке. Она больше не обижалась. И нет, не планировала уезжать ни в какую Францию.

— Ему не до нас, — сказал Снейп, убирая с ее плеча влажные пряди и склоняясь для поцелуя.

* * *

Тем временем Гермиона раз за разом опаздывала на контрольную по зельеварению за все пять курсов, которую профессор Снейп обещал дать после праздников. Как она могла забыть? Чем она, спрашивается, занималась во время каникул? Она же ничегошеньки не помнит! И, перепрыгивая через ступеньку по дороге в подземелья, она мчалась вниз, на бегу листая конспект. Что-то она знала давно, а что-то видела впервые… шансов успеть не было и дальше она запрыгивала на метлу Гарри, и он мчал ее вниз прямо по замку. На лету ей приходили в голову гениальные решения. Гарри обнимал ее за талию и прижимал к себе. Сердце захватывало от лихих виражей! Кажется, еще мгновение и они разобьются, не впишутся в поворот. Чувствовала, как что-то каменное упиралось ей куда-то в спину под лопатками. Мысли пугали, она догадывалась, что это могло быть и не смела пошевелиться. Затем метла влетала прямо в дверь класса…

Профессор Снейп стоял с закатанной по локти мантией. На руке его чернела метка. В кармане джинсовой юбки огнем горел золотой галеон. И не было сил отвести взгляд… Его черные глаза кажется прожигали насквозь… И тени, подобно змеям, ложились на бледные жилистые руки с выступающими венами. Она не могла сдвинуться с места и он сам подходил и брал ее за руку. И она просыпалась, чувствуя тепло в месте прикосновения, словно это было наяву.

Потом образы из сна долго не выходили из головы. Да гнать их и не хотелось. Скорее наоборот…продлить это непонятное, томительное чувство. И Гермиона ворочалась в кровати с боку на бок, зажимая между ног смятое одеяло и продолжая вспоминать… Она понимала, что никогда не сможет никому рассказать об этих странных повторяющихся уже больше недели снах, хотя в них нет почти ничего неприличного.

Кажется, кто-то из девчонок еще в магловской школе говорил, что снятся те, кто думает о тебе. Тогда ей было смешно, а сейчас она улыбалась этой очевидной иррациональной глупости. Сны — это ведь не просто сны. Они основаны на пережитых событиях. Она ведь действительно предлагала Гарри полетать с ней в Хогвартсе после каникул. И он загорелся, пока не вспомнил, что его метла под арестом, а Рон одолжить свою не решился: Амбридж, если застукает, может отправить под арест и его Чистомет. И тогда Гриффиндор останется еще и без вратаря.

Нет, об этом думать ей не хотелось… и она гнала мысли о Роне, отворачивалась от мирно спящей Джинни, прикрывала глаза и из последних сил ловила ускользающее дыхание сна. И, не задумываясь о том, что делает, зажимала между ног руку, практически до боли давя костяшкой большого пальца на лобковую кость.

— Гарри, просыпайся! — Гермиона трясла парня за плечо, но тот отказывался открывать глаза.

— Наверняка опять полночи старался не уснуть, вот к обеду глаза и не разлепляет, — с неодобрением сказала Джинни, стоя рядом с Гермионой. — Он же, пока мы с ним не поговорили, двое суток пытался не спать, решив, что это из-за него на папу напали…

Гермиона покачала головой. Как это было похоже на Гарри! Взвалить на себя ответственность за все, что только можно и потом страдать под тяжестью непосильного бремени.

— Гарри, нельзя так сбивать режим. Спать после полудня вредно для здоровья! — серьезно сказала Гермиона, пустив в ход аргументы своих родителей.

Однако выгнало парня из постели короткое замечание Джорджа, который, глянув на девчонок у кровати сонного Поттера, бросил, что вставать пора уже целиком, а не по частям. Гарри испуганно посмотрел на подружек и, увидев на лице Джинни лукавую улыбку, мигом вскочил и, замотавшись в одеяло, убежал в ванную комнату. Гермиона, в отличии от младшей сестры Рона, ничего не поняла и принялась барабанить в дверь, выясняя, не заболел ли у него опять шрам. Джинни, прекрасно помня, как однажды летом Рон после аналогичной шутки Фреда полдня прятался в уборной, вздохнула и, шепнув что-то на ухо Гермионе, утащила ее из спальни мальчиков.

Гарри, как она и опасалась, на чай не вышел. И Джинни, улучив момент, когда все были внизу, вернулась в их с Роном комнату.

— Гарри? — деликатно постучав, она заглянула внутрь. Парень полностью одетый сидел на кровати. — Пойдем, хватит затворничать.

Гарри, не глядя на нее, кивнул, но не двинулся с места. Джинни заметила, что он покраснел. Она спокойно закрыла дверь и, подойдя к нему, села рядом.

— Знаешь, я выросла с шестью братьями и видела куда более шокирующие вещи, — спокойно сказала девочка и очень по-доброму, точь-в-точь как миссис Уизли, улыбнулась ему, а потом добавила. — А Гермиона все равно ничего не поняла. Пойдем?

Гарри удивленно посмотрел на Джинни. Он всегда считал ее маленьким ребенком, а она, оказывается, понимала и чувствовала куда больше, чем он мог себе представить. Похоже, одна только Джинни в этом доме понимала, что значит для него Гермиона и относилась к этому удивительно спокойно.

— Пойдем, — повторила девочка и, взяв его за руку, увела вниз.

Вскоре Гарри и вправду перестал смущаться. В конце концов, он действительно был с утра немного не в себе. Спать надо больше! А он не мог и забылся только на рассвете. Но в кои-то веки терзали его не мысли о змее Волдеморта. Ему не давал покоя вчерашний разговор с крестным…

Накануне вечером, пока Молли накрывала на стол, предусмотрительно отказавшись от помощи Тонкс, Гарри отправился на поиски крестного. Спальня Сириуса была как всегда заперта (туда он никого почему-то не пускал), на чердаке одиноко спал гиппогриф, близнецы торчали у себя, вдвоем колдуя над очередными петардами. Блэка нигде не было…

Хозяина дома парень неожиданно обнаружил там, куда сунулся скорее на автомате, стучась уже в каждую следующую дверь.

Гарри замер в нерешительности. Сириус неподвижно сидел на старинном резном стуле с высокой спинкой посреди абсолютно пустой слегка задымленной комнаты. Воздух был наполнен тяжелым, неприятным запахом. Блэк отсутствующим взглядом смотрел на фамильный гобелен. Это было странно.

Мужчина заметил крестника и затянулся. Гарри думал, что Сириус это место не любил, и предпочитал сюда без лишней надобности не соваться.

— Прикрой дверь, Гарри, — хрипловатым голосом сказал наследник благородного дома Блэков. — Молли не терпит запах сигарет и опять раскудахтается, что в доме дети, а я подаю дурной пример. Поэтому тут у меня, считай, курилка. — Сириус снова покосился на гобелен и наклонился стряхнуть пепел в хрустальную вазочку для варенья.

Гарри зашел внутрь. Он и не догадывался, что Сириус курит. Крестный машинально протянул ему пачку сигарет, а затем покачал головой.

— Ты же ведь наверное не дымишь? — спросил Сириус. Он тоже не слишком-то был осведомлен о привычках любимого крестника.

— Нет, — Гарри, чуть закашлявшись, подошел к изображению фамильного древа.

— Джеймс тоже не курил, — ностальгически улыбнулся Блэк. — Ему Лили не позволяла.

Гарри ужасно интересовало все, что касалось его родителей, но Сириус был, похоже, не вполне трезв, и расспрашивать его в таком состоянии не хотелось. Поэтому Гарри попытался перевести тему, рассматривая гобелен. Глаза невольно цеплялись за золотую линию, что шла от имени Драко Малфоя к выжженному отверстию, где раньше красовалось имя крестного.

— Никак не можешь привыкнуть к тому, что все мы тут немного родственники? — усмехнулся Сириус и затянулся. — Одна большая, мать ее, семья.

Гарри отвел взгляд от линии Малфоев. Мысль о том, что в родстве с хорьком состоял даже Рон, была неприятной. К счастью, хотя бы фамилии Снейпа нигде видно не было. Такого родства Гарри бы не пережил.

— Да, немного странно. У маглов такое, мне кажется, редко встречается.

— Как считали мои предки, немного инцеста вкус крови не попортит. В этом суть поддержания чистокровности, Гарри. Мне еще повезло, что мои достопочтенные родители были всего лишь троюродными братом и сестрой. Хотя для чистокровных семей это не такое уж близкое родство, — усмехнулся последний представитель Блэков. — Эти выродки женились и на собственных сестрах и даже дочерях.

Гарри ошарашенно посмотрел на крестного, который достал из внутреннего кармана небольшую бутылку огневиски.

— Никогда о таком не слышал? Мир магии — это тебе не добрая сказочка про светлых волшебников, — Сириус отхлебнул из горла и поморщился. — Чем чище кровь, тем гаже рожа. Уродство помноженное на поколения безумных фанатиков чистой крови. В конце концов всем им не останется никого кроме близкой родни. К тому же считалось, что в таких браках лучше наследуются мифические родовые способности, накапливается магическая сила и бла-бла-бла. — И Сириус, еще раз приложившись к бутылке, не скупясь на выражения, рассказал крестнику пару довольно мерзких примеров близкородственных союзов, а затем поднялся со стула и похлопал Гарри по плечу. — Ладно. Пойду огорчу Молли тем, что еще жив.

И Сириус вышел. А Гарри остался в прокуренном помещении глазеть на спутанные нити фамильного древа. Ему стало не по себе. Снейп казался ему самым что ни есть чистокровным уродом (причем, что физически, что морально). И Снейп был холост. Правда, он мутил с астрономичкой, но почему-то не женился на ней. Кто знает, может Синистра полукровка… или уже не молода и не может родить ему наследника с суперспособностями.

Гарри еще раз внимательно оглядел гобелен в поиске этих самых близкородственных браков, но сходу ничего не обнаружил, а находиться дальше в прокуренной комнате было с непривычки уже физически тяжело. И он вышел, продолжая во время обеда накручивать себя на тему печальных перспектив лучшей подруги. От него ускользало, о чем Молли говорила с Люпином. Он взволнованно смотрел на переглядывающуюся с Тонкс Гермиону. Что, если Снейп планировал такую мерзость? Возможно она и запала на этого гада не просто так! И виноват в этом был только он, Гарри! Надо было предупредить, остановить, отвлечь…, а он не смог. Он снова подвел близких ему людей! Это все из-за него! Все проблемы из-за него!

Гарри с раннего детства обвиняли во всех происходивших с Дурслями неприятностях. Он был виноват в гололедице из-за которой дядя Вернон как-то раз поцарапал бампер своей машины. Виноват в том, что Дадли наступил на собачьи фекалии, а на окне тетушки Петуньи постоянно засыхали неприятные, красные цветы. (К последнему, правда, Гарри, возможно, действительно имел отношение, так как запах петуний, которые разводила тетка вызывал у него тошноту). Но, как бы то ни было, брать вину абсолютно за все было для него в природе вещей. Поток мазохистских самообвинений прервала влетевшая в гостиную серая сова. Птица, видимо, проникла в штаб через приоткрытое окно на чердаке.

Все насторожились.

— Гарри, ты кому-то писал? — обеспокоено спросил Люпин, отвязав от лапки птицы небольшой конверт. — Тут твое имя.

— Нет… — растерялся парень, а потом вспомнил о поздравлении для Чжоу, что он настрочил едва ли не под диктовку Сириуса. — То есть да… я поздравил одну девушку с Рождеством.

Гермиона крайне удивленно уставилась на Гарри. Джинни попыталась сделать вид, что ей все равно, но не вышло.

— Гарри! — всплеснула руками Молли. — Это штаб-квартира Ордена! Нельзя привлекать внимание к этому месту.

— Молли, от одной совы беды не будет! — вступился за крестника Сириус.

— Сов было уже две, как я понимаю, — заметил Ремус.

Начался скандал, и виной тому снова оказался Гарри… Читать, что там ответила Чжоу даже не хотелось. Он уже и забыл, что приглашал ее свидание. А что, если она согласится и теперь ему придется идти с ней в Хогсмид?!

Гарри посмотрел на Гермиону, которая в этот момент жестом спрашивала у Тонкс «Ну, как?». Нимфадора покосилась на спорящего с Сириусом Люпина и жестом изобразила полное фиаско.

Потом Гарри довольно долго молча сидел в спальне, наблюдая как Рон поддавался Гермионе в шахматы. Другим объяснить то, что они дошли до эндшпиля было нельзя. Обычно Гермиона проигрывала еще в начале игры, когда Рон игнорировал ее попытки разыграть классический дебют и уходил в рискованную атаку. Его ходы, когда он играл с ней, не всегда были хорошо просчитаны, но эффект неожиданности и неуважения к заученным схемам делал свое дело. Гермиона под неодобрительные комментарии собственных фигур, которые отказывались выполнять приказы неразумной девицы, терялась и проигрывала.

Когда миссис Уизли отправила ее ближе к полуночи в женскую спальню, Рон предложил Гарри занять место за доской, но тот отказался. Играть совсем не хотелось. Рыжий, поворчав немного, лег спать, а юноша со шрамом все ворочался, представляя себе различные ужасы, которые могут произойти, если он не вмешается в ситуацию…

Снейп не появлялся на Гриммо до самого окончания каникул. Только в предпоследний день, когда Гермиона уже не ждала, пришел обрадовать Гарри перспективой индивидуальных занятий. Грейнджер при разговоре не присутствовала. Она метнулась в свою комнату, достать из уже собранного чемодана подарок для любимого профессора. Благо он давно был упакован и подписан.

Но когда Гермиона влетела в гостиную, то увидела лишь мелькнувшую в дверях мантию Снейпа. Он уже уходил. Не обращая внимания ни на Гарри, ни на Сириуса она бросилась следом и едва успела его окликнуть. Профессор зельеварания остановился уже на пороге со стороны улицы. Как ни странно, но Северус почувствовал, что рад ей. Они не виделись чуть больше двух недель, он знал, что Грейнджер в безопасности и не пришел бы сюда ради нее, но сейчас Снейп смотрел на запыхавшуюся, растрепанную и чуть покрасневшую девочку и едва заметно улыбался.

— У вас все в порядке, мисс Грейнджер? — спросил Северус, закрыв их магией от ветра с дождем. Погодка в январе не радовала, но лишний раз переступать порог блэковского дома Снейп категорически не хотел. Лучше уж тут перекинуться парой фраз. Увести ее куда-то с Гриммо, чтобы поговорить, он тоже не мог. Да и не горел особым желанием.

— Да, — закивала Гермиона. Она нервничала, это бросалось в глаза и немного настораживало. — Я все каникулы вас так ждала, сэр… Думала, вы придете на собрание Ордена…

Снейп прищурился. Ее что-то беспокоило, она хотела о чем-то ему сказать, но не решалась.

— Вот… — ученица протянула ему сверток, что мяла в руках. — Это подарок к Рождеству… вам, сэр… Я сама сделала, простите, если не очень красиво…

Снейп машинально взял сверток, но даже не глянул, что это. Он неотрывно пораженно смотрел Гермионе в глаза.

— Конечно, праздники уже прошли…, но я все равно хочу пожелать вам тепла и счастья в Новом Году… Вы замечательный… — И она вдруг шагнула к нему с явным намерением поцеловать. Снейп буквально отпрыгнул на нижнюю ступеньку, но оступился, и не удержавшись на ногах, кубарем полетел вниз. Однако удара от приземления на асфальт почему-то не почувствовал.

Северус поднял голову и увидел перед собой Люпина, направившего на него палочку. Вот кто смягчил падение.

— Надо сказать Сириусу, чтоб заставил Кикимера что-то уже сделать со ступеньками. Я сам пару дней назад так же поскользнулся. До сих пор ребро болит, — мягко улыбнулся Ремус, наклоняясь и протягивая бывшему сокурснику руку. Снейп, все еще не придя в себя от потрясения, ошарашено посмотрел Люпину в глаза и ясно увидел, как незадачливый оборотень чуть ли не по той же траектории скатился с лестницы в попытке увернуться от Тонкс. С той только разницей, что Нимфадора, будучи тотально неуклюжим человеком, сама не удержалась на ногах и тоже полетела вниз, приземлившись прямо на Люпина, растянувшегося на тротуаре. Отползать бедолаге было уже некуда, так что свой поцелуй Тонкс у оборотня с боем вырвала.

Снейп поднялся и, боясь даже посмотреть в сторону Гермионы, не прощаясь, аппарировал прочь.

Это было невозможно! Такое не могло произойти! Всю жизнь девушки в лучшем случае не замечали его, а в худшем испытывали брезгливость и отвращение. Женщины постарше унижали сочувствием и никогда, за исключением матери Грейнджер и Авроры, не видели в нем мужчину. Такое отношение закрепилось где-то со старших курсах Хогвартса. Ведь над объектом травли принято по цепной реакции смеяться, а не на свидания ходить. Хотя Снейп в те годы и сам не пытался завязать ни с кем отношений, уйдя в глухую, но очень агрессивную оборону, чем только провоцировал новые конфликты. В ситуацию не вмешался никто из преподавателей и дирекции Хогвартса. Так все и тянулось до самого выпуска. А после, уже по привычке боясь унижений, он не шел первым на контакт с женщиной.

То, о чем думала Грейнджер было уму непостижимо. Снейп понимал: с девочкой надо поговорить, но как и что объяснить ей, не имел никакого представления. Сбежать было куда проще, но на душе от этого стало как-то тяжелее.

В своих комнатах он обнаружил мирно листавшую журнал Аврору.

Это она была виновата. Ее идиотская идея!

Даже не поздоровавшись с любовницей, Снейп в сердцах бросил в корзину для мусора сверток в подарочной упаковке и ушел в лабораторию. Объяснять что-либо Авроре тоже не было никакого желания.

Женщина сразу почувствовала неладное, но не бросилась за ним, хотя очень хотелось. Она знала, что в таком состоянии лучше позволить ему какое-то время побыть одному. Отложив журнал, Аврора нагнулась к мусорной корзине и достала оттуда сверток в подарочной упаковке. На небольшой, приколотой к подарку открытке было написано: «С большой любовью. Гермиона Грейнджер». Аврора заглянула внутрь и едва не расплакалась. Ей стало ясно, что произошло и как отреагировал Северус. И ей было очень жаль обоих.

Правда она представила себе сцену даже похуже той, что произошла в реальности. Но вступаться за Гермиону не хотела, даже если Снейп в край унизил девочку. Переживания любимого мужчины волновали ее куда сильнее.

Вздохнув, Синистра убрала подарок от Гермионы к своим вещам, для которых в комнате Северуса отвоевала себе выдвижной ящик. А после сама уничтожила содержимое мусорной корзины. Снейп точно все спалит, не оставляя ничего на память. Видела она его дом в Паучьем Тупике… Аврора так не могла. Она хранила даже колдографии людей, с которыми не общалась уже много лет. Она была уверена, что однажды ему будет приятно увидеть подарок от дочери.

Глянув на часы, женщина поняла, что не в силах дать ему больше времени и последовала за любовником в лабораторию. Он занимался какой-то рутиной, измельчая ингредиенты и раскладывая их по склянкам. На Аврору, вроде как, не обратил внимания, но когда она молча обняла его, отложил нож и так же без слов прижал к себе.

— Ой, а где это? — спросила Лаванда, перегнувшись через плечо сидящей у камина Гермионы.

— В Швейцарии. Родители туда на Рождество ездили, — недовольно ответила Гермиона. Она терпеть не могла, когда кто-то без спроса совал нос даже в ее конспекты. Что уж говорить о письме от родителей. Правда, небольшую открытку и фотографию письмом назвать было сложно. Но что это меняет?!

— А ты не ездила с ними? Где же ты была? — удивленно спросила Лаванда.

— У Рона в гостях, — соврала Гермиона. Лаванда приподняла брови, мимикой изобразив «все с вами понятно». Поэтому пришлось добавить, — мы там втроем были с Гарри… и остальные тоже.

Как же раздражало, что другие девчонки судили всех с колокольни любовной гонки вооружений. Кто с кем-то встречается, кто до сих пор один, кто уже целовался, кто и не пробовал, а у кого грудь больше и ноги длиннее и т.д и т.п. Все это Гермиону совершенно не интересовало, если не сказать, что было противно.

Девушка еще раз посмотрела на фотографию родителей, мысленно радуясь, что не поехала с ними в этот скучный отпуск. Миссис и мистер Грейнджер стояли рядом, не касаясь друг друга даже одеждой. Хотя подобранные в тон лыжные костюмы выдавали в них супружескую пару так же сильно, как и одинаковое безразличие на немного усталых лицах.

Хотя и на Гриммо все вышло не так, как она планировала. Что произошло на крыльце, девушка не очень поняла. Интерпретировать падение профессора Снейпа можно было по-разному. Гермиона остановилась на двух версиях. Первая заключалась в том, что он просто поскользнулся и ничего не понял. Мужчины вообще такие… хотя мрачный декан Слизерина, как ей казалось, обладал трепетным сердцем и высокой чувствительностью. Согласно второй, более правдоподобной версии трагического падения с лестницы, его, как человека очень благородного, смущала разница в возрасте. Хотя она была не так уж и велика! Конечно, когда ему будет шестьдесят, ей будет всего сорок, а когда ей будет пятьдесят, то ему уже семьдесят…, но до этого еще дожить надо! Да и вообще, плевый возраст для волшебника! Вон Дамблдору больше ста лет!

Зато в том, что она нравится профессору зельеварения у Гермионы сомнений практически не возникало. Она же видела, как тепло он улыбнулся, когда она выскочила на крыльцо. Но пытаться целовать его там, конечно, не стоило. В следующий раз надо выбрать ровную поверхность и исключить внезапное появление непрошеных свидетелей.

Ладно, все это она сможет прояснить на неделе. Она хотела подойти к Снейпу еще утром, сразу же после зелий, но он даже в коридор вышел, быстро выгоняя всех из класса, а потом так резко умчался на крыльях своей мантии куда-то вглубь подземелий, что ей не удалось и словом с ним перемолвиться. А вечером к нему на занятие отправился Гарри…

Окклюменция! Гермиона поймала себя на том, что она вновь завидовала другу. Это же безумно интересно! Ту книгу по ментальной магии она вынесла из Выручай-комнаты и внимательно изучала ночами, когда ей надоедало воображать примерно одно и тоже о мрачном профессоре зельеварения.

Раздел с окклюменцией показался ей самым сложным. По крайней мере, многое она не поняла и решила пока его не трогать. Легилименцию она тоже настороженно пропустила, по-прежнему опасаясь этой темы, хотя больше и не считала ее чем-то темным. Ведь профессор Снейп был легилиментом! Зато раздел посвященный всестороннему применению чар забвения ее неимоверно увлек. Правда, для тонкой работы по созданию и удалению воспоминаний навык легилименции был все-таки необходим. Так что к первому разделу книги Гермиона планировала вернуться.

Что касается совершенно непонятной даже для нее окклюменции, девушка возлагала большие надежды на Гарри. Вот кто сможет ей объяснить! А может позже профессор Снейп согласится заниматься с ними обоими сразу. Почему нет?! Прекрасно же!

Спустя полтора часа в гостиной появился выжатый как лимон Гарри. На парне не было лица. Он мрачно опустился рядом с ней на диван и покосился на открытку и фотографию в руках Гермионы. Сердце сжалось, Гарри почувствовал себя предателем. Мысль о том, что надо рассказать девушке правду, не выходила из его головы, и он жалел, что не выложил все сразу. Но сейчас она держала в руках снимок родителей, и ему было страшно разрушить ее мир.

Надо было найти другое решение.

Девушка тем временем напала на него с расспросами, а рассказывать-то было особо и нечего. Снейп вообще ничего толком не объяснил, но требовал, чтобы Гарри каким-то невероятным образом закрыл от него сознание. Да как это сделать, если тебе прямо в нос палочку суют и даже не дают собраться? И это, не говоря о том, что Снейп и намека не дал, что, собственно, делать надо? Наверное, Дадли на месте Гарри просто вмазал бы гаду промеж глаз. Чем не способ закрыть сознание? А тетушка Петунья потом накатала бы такую жалобу директору школы, что Снейпа уволили бы с треском и позором. Но у Гарри не было ни любящей матушки, ни особого желания распускать руки.

— Гарри, ну подожди! Профессор Снейп прекрасный учитель, если его не раздражать…

— Значит, я не могу его не раздражать, — огрызнулся Гарри. Ему хотелось уже забыть о проклятой окклюменции, но Гермиона не унималась. Знала бы она, как это приятно, когда Снейп мерзкими лапами лезет в самое сокровенное.

— Послушай, Гарри. Я его тоже раньше раздражала. Ты не представляешь, как он со мной разговаривал на первом занятии… — Гермионе безумно хотелось, чтобы Гарри тоже всем сердцем полюбил профессора Снейпа, тем более, у него наконец-то появился такой прекрасный шанс узнать этого замечательного человека ближе! И она решила поделиться собственными соображениями и приоткрыть завесу тайны профессора. Ведь это не могло оставить никого равнодушным. Если понять, почему он так агрессивен и зол, его замечания не так уж и задевают. Но Гарри слушал ее с таким лицом, что под конец она не выдержала и сказала прямо. — Да пойми же ты, я просто уверена, что он все эти годы горюет по девушке, которая давно умерла. Как же ты не замечаешь, что он просто несчастный и очень одинокий человек!

Гарри чуть очки не уронил от удивления. Так вот, что ей Снейп заливал! Что он несчастный и одинокий!

— Это ты ничего не замечаешь. Он с астрономичкой спит, — бросил Гарри и отвернулся от нее. Смотреть Гермионе в глаза было больше невозможно. Почему-то после этих слов ему стало гадко и неудобно. Лучше тщательно изучать, как тлеют угли в камине.

— Глупости! С чего ты взял? — ошарашенно спросила девушка.

— Застукал я их один раз случайно.

Гермиона молчала, чувствуя, как горят щеки, и где-то в висках слышится стук собственного сердца.

— Ладно, я спать. Идиотский день, — буркнул Гарри и, сунув руки в карманы, побрел в спальню.

А Гермиона так и сидела у камина, пока к ней не подошла Джинни и, присев рядом, взволнованно не спросила, в порядке ли она.

В голове гудело. Это не могло быть правдой.

Нет, Гермиона не была в порядке.

Она обратила внимание на Джинни. Та была младше ее на два года, но вела себя так, будто была едва ли не старше. Она встречалась с парнями, целовалась с ними… Причем последнее делала так, как Гермионе и не снилось, даже после памятного вечера на чердаке дома на Гриммо. Джинни была влюблена в Гарри и, судя по взглядам, которые она бросала на него украдкой, Гарри интересовал ее во всех смыслах. Гермионе стало жутко. Она не могла сказать, что хочет с кем-то переспать. Это событие она всегда интуитивно откладывала куда-то на потом, на будущее, как что-то не важное и постыдное. Но чем старше она становилась, тем сложнее было абстрагироваться от мыслей и желаний, которые навязчиво приходили в ее голову.

Прекрасный профессор Снейп спит с профессором Синистрой… Мир Гермионы трещал по швам.

Гермиона смотрела на Джинни, замечая ее красивую пышную грудь, ямочку между ключиц, мягкие пухлые губы… Джинни была воплощением сексуальности, а Гермиона чувствовала себя книжным червем, которому в библиотеке самое место. Там, кстати, убедить себя, что приличные люди этим не занимаются было несколько проще. Но, вопреки всему, она влюблялась, и ее тянуло к людям противоположного пола. Ей было стыдно за это, и она исправно писала маме только про учебу. Ведь мальчики и секс всегда были табуированной, очень постыдной темой в доме Грейнджеров. А Гермиона не хотела разочаровывать родителей. В детстве она и вовсе старалась всеми силами походить на мать, которая, кажется, ни разу в жизни не поцеловала отца в губы.

Поэтому, когда на прошлое Рождество родители вдруг прислали ей книгу о половом воспитании, Гермиона не смогла ее даже раскрыть. Она словно боялась запачкаться. В этом было что-то неправильное. Шестнадцать лет она, так или иначе, прямо или косвенно слышала от матери, что секс — это что-то грязное, непристойное. То, что нужно только мужчинам. То, что женщинам приходится давать. И тут вдруг ей прислали такое… Словно она доросла до чего-то нехорошего и перестала быть невинной по одному только факту достигнутого возраста.

Где-то очень глубоко в сознании у Гермионы было словно напечатано, что секс — это что-то низменное, дурное и неприятное. Это то, чего надо стесняться и избегать. Но проблема заключалась в том, что где-то в том же уголке сознания рождалось и то самое томительное влечение, восторг и восхищение, и все те чувства, от которых, казалось, можно и без метлы летать. Не то что колдовать без палочки…

* * *

Аврора спустилась к Снейпу вскоре после окончания дополнительного урока для Поттера. Она знала, что Северуса очень нервировала перспектива заниматься с мальчиком и беспокоилась за любовника. В личных покоях его не было, и она направилась в кабинет. Снейп сидел за своим столом, опустив голову на руку. Лицо практически полностью скрывали длинные волосы. В свете единственной горящей на его столе свечи он выглядел зловеще.

Аврора не ошиблась, он был на взводе, хотя и улыбнулся ей. Она боялась в таких случаях заговорить первой. Только подошла и, чуть коснувшись его плеча, взглядом спросила: «Можно?» И Северус так же молча отодвинулся подальше от стола и притянул ее к себе на колени. Она поймала его чуть дрожащую руку, и, никак не прокомментировав это, стала нежно целовать ладонь, каждый палец… Снейп с едва заметной усталостью, если не грустью, следил за ее действиями.

— Я собирался сегодня немного поработать.

Аврора прервала поцелуи и начала заботливо массировать его кисть.

— Оставить тебя одного? — осторожно спросила она, покосившись на небольшую каменную чашу на столе. Омут памяти. Она сразу узнала эту штуковину. Странно!

Снейп покачал головой.

— Мне надо кое над чем поработать, — повторил он. — Но, видимо, придется отложить.

— Расскажешь? — ей хотелось спросить, как прошел урок с Поттером, зачем ему здесь Омут памяти и почему у него дрожат пальцы, но Аврора понимала, что лучше поговорить о чем-то стороннем. О Грейнджер они тоже не говорили. Снейп эту тему не поднимал, но Аврора выжидала подходящий момент.

— Была когда-то хорошая задумка, но до ума довести руки не дошли. Если смогу сейчас, то пойдет для следующей статьи, — он стал подробно объяснять. Разговоры о работе его действительно отвлекали. Аврора внимательно слушала и, как первый раз, рассматривала его ладонь, изучая каждую линию. В тусклом свете, что давала одинокая свеча, было не рассмотреть, как пульсировала вена на запястье, и женщина нащупала это место указательным пальцем, а затем поцеловала.

— Надо же, я думала, ты только старые наработки используешь, — сказала она, когда он замолчал. Снейп постепенно приходил в себя. Он заскользил ладонью по ее щеке и запустил пальцы в волосы. Аврора сразу же вытащила гребень, распуская пучок.

— Их осталось не так уж и много.

— Не верю, — прошептала ему на ухо женщина и, убрав спутанные сальные волосы, стала целовать его шею.

— На самом деле, так и есть. Надо продолжать работу.

— Можно подумать, ты не хочешь этого.

Он, конечно, хотел, но в последние годы занимался исследованиями далеко не так самозабвенно, как до начала романа с ней. Разве что прошлой весной, когда они с Авророй выдерживали продолжительную паузу в отношениях, Снейп снова, как в прежние времена, очень много времени пропадал в лаборатории, превращая в волшебные составы нереализованные желания.

— Так мне все-таки уйти и отправить тебя колдовать над котлом? — спросила Аврора, чувствуя, что он не прогонит.

— Нет, — Снейп принялся стягивать с нее мантию, и она на мгновение прервала поцелуи, чтобы помочь ему. — Вряд ли от меня сейчас будет толк у котла.

Он расстегнул ее платье, обнажив сначала плечи, затем спустил ткань до пояса. Аврора выпрямилась и сняла бюстгальтер. Снейп сразу же опустил взгляд на ее грудь, а насмотревшись, стал ласкать руками. Однако признаков того, что Северус возбужден физически, не было, хотя он хотел ее. И Аврора поняла: он перенервничал. Но это было поправимо.

— Ты запер дверь? — шепнула она.

Снейп кивнул, уже понимая, что она собирается сделать.

— Не стоит, — он остановил ее порыв. Аврора посмотрела в глаза. Конечно, он знал, что она не любит опускаться на колени. Впрочем, такая позиция не нравилась и ему. Поэтому и остановил. Но отступать Аврора уже не собиралась. Она поднялась сама и потянула его за руку, прося встать. Она легко поцеловала его, прижимая спиной к краю стола, а затем сама опустилась на его место.

— Боюсь, сегодня это может занять время… — негромко сказал он. Больше не пытаясь остановить ее, он снял мантию, кинул в сторону и оперся ладонями о столешницу, неотрывно глядя на любовницу.

— А разве мы спешим? — улыбнулась Аврора и стала, не торопясь, расстегивать пуговицы, пробираясь пальцами под одежду и целуя каждый отрезок обнажаемой кожи. Она не спешила, давая ему время и увлекая своими действиями. И Снейп как завороженный смотрел. Он видел все это уже столько раз, но все еще поражался, что она относилась к его телу, как к чему-то сакральному. Словно каждое прикосновение было для нее частью одной бесконечной любовной молитвы, лишенной даже оттенка пошлости.

Аврора, наконец, осторожно расстегнула его брюки и сразу же накрыла теплой ладонью все еще не вполне возбужденный член. Прикрыв глаза, она склонилась и легко, почти неощутимо провела приоткрытыми губами по коже, завершив движение осторожным и трепетным поцелуем, словно трогая эрогенные зоны его тела, она прикасалась к краю его души.

— А еще, пожалуй, было бы неплохо упомянуть, что ты считаешь меня уродиной, — поразмыслив, добавила Гермиона.

— Но я не считаю тебя уродиной, — опешил Гарри. Гермиона усмехнулась и давай объяснять, как Чжоу, на ее взгляд, пыталась заставить его ревновать.

Гарри слушал, опять не понимая, зачем Гермиона так усиленно толкает его к Чанг, если сама назначила ему интервью со Скитер на тот же день, когда у него свидание. О том, что совпадение не было случайным, Гарри знал, но упоминать об этом не решился, и без того изрядно устав от девичьих интриг. Неделю назад он случайно заметил среди ее конспектов письмо, в котором она назначала кому-то деловую встречу на четырнадцатое февраля. Гарри не имел привычки втихаря изучать ее записи, поэтому вчитываться не стал. Думал позже спросить, но банально забыл, так как проблем и без того хватало. Домашние задания увеличивались, как от заклятия умножения, а голова теперь болела практически каждый день.

В какой-то момент Гарри даже всерьез думал сходить к Помфри за обезболивающим. Остановило его только то, что все снадобья для больничного крыла варил Снейп. А пользоваться по своей воле тем, что выходило из-под рук этого человека, он ни за что не хотел. Хватит того, что приходилось раз в неделю посещать мифическую, как считал Рон, окклюменцию. Впрочем, Гарри, сам того не замечая, даже не воспринимал эти встречи как занятия. Это была мучительная, навязанная Дамблдором повинность, на которой он был обязан позволять Снейпу шарить у себя в голове. И, как назло, этот гад пытался влезть в самые болезненные, постыдные воспоминания, а после, упиваясь деталями, еще и задавал уточняющие вопросы об увиденном.

Гермиона тоже весь месяц ходила не особенно радостная и очень напряженная. Временами Гарри даже винил в этом себя (ну а кого еще?!). С другой стороны, надо же было как-то закончить эту дурацкую историю с очередным прекрасным преподавателем. И, судя по тому, что о Снейпе она теперь практически не упоминала и на индивидуальные занятия в подземелья больше, вроде как, не ходила, можно было выдохнуть с облегчением. Минусом было то, что Гермиона совершенно непонятно почему стала на встречах ОД цепляться к Мариэтте. А на это крайне болезненно реагировала Чжоу и жаловалась Гарри… У парня от всего этого начинала болеть голова даже без участия злополучного шрама.

А накануне похода в Хогсмид дорогая подруга огорошила его настойчивой просьбой встретиться с ней в «Трех Метлах». Переигрывать свидание с Чжоу было уже поздно. Естественно, все пошло наперекосяк…

Зато Гермиона, кажется, впервые с начала года была в приподнятом, боевом настроении. И пусть ее саму никто не пригласил на свидание, это не важно! Да она и не пошла бы ни с кем. С первого учебного дня она донельзя загрузила себя делами. Гермиона как никогда рьяно взялась за обязанности старосты, уйму времени тратила натаскивая Хагрида перед уроками, в конец разругалась с близнецами и взялась штудировать магическую прессу, выискивая подходящее для интервью со Скитер издание. Увы, ничего лучше «Придиры» не нашлось. Гермиона не воспринимала это издание всерьез, но понимала, что никто кроме полоумных Лавгудов, не согласится на такую авантюру.

Словом, Гермиона делала все, чтобы не оставалось времени думать о том, где и с кем проводит ночи профессор Снейп, который избегал ее теперь всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Но Карта Мародеров ведь не могла лгать… Значит, слова Гарри были правдой. И она чувствовала себя преданной.

Повлиять на то, что профессор Снейп действительно переглядывался в Большом зале с астрономичкой, Гермиона не могла. Зато испортить отношения Гарри с Чжоу было ей под силу. Причем, она свято верила, что не планирует эту месть, и даже не задумывалась о том, что делает. Злилась-то Гермиона на профессора Синистру. Хотя китаянка тоже все больше раздражала, ведь раньше Гермиона была уверена, что бесхребетная когтевранка никогда всерьез не заинтересует Гарри, а тут они каким-то удивительным образом начали ладить.

По мере приближения дня святого Валентина, народ в замке словно посходил с ума. В спальне девочек только и разговоров было, кого кто пригласил на свидание. Гермиона в этих беседах не участвовала, но слышала, как за ее спиной шушукались о том, что Поттер гуляет с Чанг, а ей останется Уизли. Если только Рон не додумается пригласить на свидание нормальную девочку, а не таскать за собой этот синий чулок.

Ничего все они в любви не понимали!

Зато теперь в гостиной гриффиндора воодушевленно обсуждали, как Чанг в слезах убежала рыдать в совятню. Гермиона слушала это с едва заметной улыбкой, делая вид, что перечитывает конспект по нумерологии. Пока Гарри вдруг не поднялся с места и не ушел, заявив Рону, что пойдет извиняться перед Чжоу!

Некоторое время Гермиона сидела в прострации, не веря, что Гарри, опять гонимый угрызениями его проклятой совести, бросился спасать-утешать. Она глянула на часы (до отбоя оставалось немного), убрала конспекты и незаметно выскользнула из гостиной. Куда там убежала Чанг? К совам? Ну проверим. Жаль, Карту Мародеров Гарри унес с собой… найти их так было бы проще. Но ничего, она староста и в ее обязанности входит осмотр территории замка.

И девушка решительно зашагала в сторону одной из башен, попутно проверяя все пустые классы и коридоры. У нее не было четкого плана, что им сказать, но найти Гарри и Чанг было необходимо. Однако очень скоро в одной из заброшенных аудиторий седьмого этажа Гермиона обнаружила других нарушителей порядка, что тоже было неплохо! Поймать с поличным этих двоих ей хотелось не меньше. С близнецами Уизли Гермиона капитально разругалась еще в первый учебный день, наотрез запретив им рекламировать свою продукцию в гостиной Гриффиндора. Это, правда, несколько сблизило старших братьев с Роном, так как они теперь попытались задружиться со вторым старостой. И самое неприятное, что Рон шел им навстречу. Довод о том, что они все-таки братья, и это что-то да значит, для Гермионы не котировался. Справедливость была превыше родственных связей! Ведь с тем же Перси никто из семьи Уизли больше не общался! А тот факт, что Молли регулярно писала ему и отправляла подарки, Гермиона почему-то проигнорировала.

Остановившись перед классом, девушка выпрямилась, одернула мантию, поправила значок старосты и, приготовившись высказать близнецам все, что она думает об их сомнительной деятельности, распахнула дверь.

И замерла в шоке.

Посреди полупустого класса на трансфигурированных пуфиках, какие иногда появлялись в Выручай-комнате, в какой-то дикой позе переплелись в страстных объятиях капитан гриффиндорской сборной по квиддичу и двое бывших загонщиков. Благо все трое были в одежде, хоть и не вполне застегнутой… Гермиона беззвучно глотала ртом воздух, наблюдая как Анджелина Джонсон, кажется, поедала рот Джорджа Уизли, при этом — Грейнджер могла поклясться, что ей не показалось — шарила рукой в полурасстегнутых брюках Фреда.

 — Грейнджер? — Фред заметил ее первым и толкнул увлеченную поцелуем парочку.

Все заготовленные обвинениях растаяли. Гермиона не знала, что сказать, так как не представляла, что когда-нибудь в жизни увидит подобную картину. Зато Фред с Джорджем за словом в карман не полезли и, обозвав девушку фригидной сардиной, выгнали ее из класса. Гермиона честно сняла с собственного факультета пять баллов, но легче не стало. Вышло, что баллы она сняла как будто с себя… с троих было логично снять пятнадцать, но так много снимать было жалко! Тем более, для близнецов Уизли баллы не имели никакого значения…

Из-за закрытой двери послышался смех Анджелины, и Гермиона почувствовала, что вот-вот разревется. Ей нужно было какое-то спасение, отдушина, что-то настоящее в этом отвратительном кошмаре. И так как последние полгода воплощением всего светлого и прекрасного ей казался профессор Снейп, она побежала в подземелья.

Гонимая переживаниями и обидой на весь мир, Гермиона бродила по подземельям, не решаясь подойти и постучать в его дверь. Тень порочной связи профессора Снейпа не давала ей сделать этот шаг, хотя в глубине души она все еще искала ему оправдания. Она ведь видела какой он порядочный, возвышенный человек… Внезапно, услышав вдалеке шаги, девушка замерла, ощутив, как внутри все сжалось. И чувство это было невероятно приятное.

Увы… из-за поворота показался не профессор Снейп.

— Грейнджер? Какого дракла ты к нам все суешься? — ухмыльнулся Драко и ляпнул первое, что пришло на ум, стараясь задеть гриффиндорскую старосту. — Тебе что ли амортенцией дорогу в подземелья намазали?

Гермиона вспыхнула и растерялась, впервые при разговоре с Драко не зная, что ответить. Малфой ее реакцию заметил и принял смущение девушки на свой счет.

— Я искала профессора Снейпа по очень важному делу… — как можно серьезнее начала Гермиона.

— Так Снейп занят астрономией, — продолжил Драко свою, как ему показалось, очень удачную шутку. — А я пока свободен. Только, вот беда, ни один слизеринец о грязнокровку мараться не будет!

Последний пассаж Гермиона пропустила мимо ушей. Как это «астрономией занят»? Драко был в курсе? Даже Драко? Это невозможно! Ей не верилось, что все, кроме нее, знали об этом, а она, идиотка такая, ничего не замечала.

— Что значит «занят астрономией»? — не своим голосом переспросила она, глядя Драко в глаза.

— Шашни у него с астрономичкой, — не задумываясь, ляпнул парень. Благо сразу же понял, что сболтнул лишнего. — Тебе-то какое дело.

Гермиона хлопала ресницами.

— Ты прав, никакого!

Драко действительно знал о романе своего декана. Сложно было пять лет провести в подземельях и ничего не заподозрить, если регулярно, в том числе по утрам, сталкиваешься неподалеку от комнат Снейпа с профессором Синистрой. А так как продолжалось это, кажется, столько, сколько Малфой и учился в Хогвартсе, парень воспринимал тайные отношения учителей, как что-то само собой разумеющееся. Да и дураком он не был. В какой-то момент Драко даже уловил взаимосвязь между подозрительно довольным видом декана и количеством снятых со Слизерина на астрономии баллов. Языком он, правда, раньше никогда не трепал. Негласным правилом слизеринцев было — своих не выдавать. Но перед взглядом Грейнджер ему словно ум отказывал. К тому же, парню всеми силами хотелось доказать ей, какие они, слизеринцы, крутые. Вон даже у декана любовница!

Гермиона, сгорая от стыда, хотела было уйти, но Драко уже по традиции перегородил дорогу. Началось… Правда, чем сильнее она раздражалась, тем крепче была вера Малфоя, что девчонка притащилась сюда ради него и теперь нарочно дразнит.

Никто не знает, сколько бы еще продолжалась ссора двух старост враждующих факультетов, если бы на горизонте не замаячила фигура в длинной черной мантии. Сердце Гермионы упало. Вот это уже был профессор Снейп.

Девушка почувствовала, как проваливается со стыда под землю. Она же ему практически в любви призналась! Думала, что нравится ему, что он поэтому с ней столько занимался! А у него оказывается любовница есть, о которой все знают! Это было позорнее игривого напоминания Люпина о дурацкой валентинке. Тогда она начала врать, что встречается с Гарри, лишь бы оборотень не думал, будто все еще нравится ей. Врать профессору Снейпу было бессмысленно. Но в голове моментально возникло, пусть и не самое приятное, но показавшееся верным, решение. Честно говоря, решение было скорее довольно противное, но иного выхода она не видела. Иначе профессор Снейп поймет, зачем она притащилась сюда на ночь глядя, и тогда следующие два года она не сможет поднять глаза ни на него, ни на астрономичку.

И Гермиона, неожиданно схватив Драко за грудки, прижала его к стене и поцеловала, косясь на фигуру в конце коридора. К огромному удивлению девушки, Драко ответил на поцелуй и, закрыв глаза, стал страстно, умело обнимать ее. Целовался он на уровне Тонкс. Хотя разница в мужском и женском подходе была огромной. Девушке было неприятно, но она не могла оттолкнуть Драко, пока на них смотрел человек в черном.

Снейп замер в нерешительности. Он узнал обоих героев романтической сцены, но в кои-то веки не бросился разнимать парочку. Отчитывать Грейнджер за поцелуи с однокурсниками, пусть даже с Драко, было теперь последним, что он хотел бы делать. И Снейп шагнул назад, прячась за поворотом.

— Грейнджер, мать твою! — из-за поворота раздался взбешенный голос Драко. — Что это, блять, было?!

— Иди к черту, Малфой! — прошипела Гермиона.

— Ты меня завести так пытаешься, грязнокровка?

Судя по звукам, они едва ли не дрались, но Снейп все не решался вмешаться, пока не услышал громкое «Империо, дрянь ты магловская!»

Выскочив из-за поворота, Снейп увидел, что Грейнджер стояла шагах в пяти от Малфоя. Судя по ее сосредоточенному виду, Драко либо промазал, либо не смог подчинить ее.

— Ни с места, оба! — скомандовал декан Слизерина. Подойдя к ним, он какое-то время изучал обоих недобрым взглядом, а затем, забрав у Драко из рук палочку, ледяным тоном велел следовать за ним и, не дожидаясь согласия, развернулся на каблуках.

К огромному разочарованию Гермионы, вел их Снейп не к директору. Добравшись до своего кабинета, декан Слизерина грубо втолкнул внутрь Драко и захлопнул дверь, оставшись в коридоре с Гермионой. Он посмотрел ей в глаза, судорожно соображая, как разрулить ситуацию.

Проступок Драко был очень серьезный, а молчать Грейнджер не намеревалась. Ее гриффиндорская кровь требовала немедленного торжества справедливости без учета последствий. Ладно, если она отправится к Дамблдору, это еще ничего. Альбусу скандал в школе нужен меньше всех. Однако Грейнджер была так зла, что могла не остановиться на кабинете за каменной горгульей. Но если Минерва к словам директора прислушается, то туполобому Поттеру ничто не заткнет рот! А Снейп понимал, что будет, когда информация дойдет до Амбридж. Учитывая, что Фадж ел у Люциуса с руки, Драко отмажут от расследования и, скорее всего, даже не исключат из школы, зато вседозволенности не будет края. При этом проблем у Снейпа только прибавится.

Проще всего было подчистить девчонке воспоминания, но Обливиэйтом Снейп действительно предпочитал не пользоваться.

— Мисс Грейнджер, то, что произошло здесь несколько минут назад, не должно быть предано огласке… — начал привычным тоном Снейп.

— Вы хотите скрыть, что Малфой пытался проклясть меня Непростительным заклятием?! — искренне возмутилась Гермиона, и Снейп понял, что не ошибся. Разговор будет не из простых. И Снейп стал пробовать все.

Он попытался пригрозить ей потерей значка старосты: Амбридж ведь не станет разбираться, кто виноват. Намекнул, что Поттер, если узнает об инциденте, не сможет сдержаться и устроит драку, а значит, снова окажется в кабинете Генерального Инспектора. Прямо сказал, что Драко, которого, так или иначе, отмажет отец, станет со своим проклятым Империо героем среди хулиганов и ничего не вынесет из этой истории, только подаст другим пример. Снейп попытался объяснить, что своим желанием восстановить справедливость, Гермиона может поломать другому, не такому уж плохому человеку жизнь. Но девушка оставалась непоколебима. За преступлением должно последовать наказание! Иначе какой смысл в законах, тем более Драко знал, чем пользуется, и еще неясно, как планировал использовать власть над ней.

Снейп видел, что оставалось только одно. И хоть поступать таким образом ему категорически не хотелось, иного выхода просто не было.

Он осторожно взял Гермиону за руку.

— А если я попрошу вас об этом от своего имени? Если это будет моя личная просьба к вам? — Гермиона ошарашено уставилась на Снейпа, и тот продолжил. — Я видел начало сцены и мне показалось, что инициатором были вы, а не мистер Малфой.

Он даже не произнес слово «поцелуй», но Гермиона прекрасно поняла, о чем он, и едва заметно покраснела.

— Даже если так, разве это повод бросаться непростительными заклятиями, сэр? — уже не так решительно сказала девушка и опустила взгляд на их руки.

— Нет. Не повод, — согласился он. — Конечно, любая провокация со стороны девушки не повод применять силу. Но Драко еще очень молод и несдержан. А мужчины, в том числе в его возрасте, очень не любят, когда их используют подобным образом. Такие действия со стороны девушки могут привести к самым неприятным последствиям.

— То есть, Драко это сойдет с рук? — изумилась Гермиона.

Но тут Снейп чуть сжал ее ладонь и продолжил очень вкрадчиво.

— Нет, я не позволю ученику своего факультета вести себя с девушкой подобным образом. — Он выдержал паузу, к своему ужасу, чувствуя, что попал, наконец, в цель. — Реакция мистера Малфоя была непростительной глупостью. Уверяю вас, он понесет за нее соответствующее наказание.

— Я думала, вы сразу же вмешаетесь, сэр… — вдруг призналась Гермиона, хотя в первый момент подобных мыслей у нее не было. — Снимете кучу баллов и выругаете нас обоих…

Снейп чувствовал, как его все сильнее раздражал этот разговор, но ее надо было убедить сохранить поступок Драко в тайне.

— Вы этого от меня ждали? — аккуратно спросил Снейп.

— Я не ожидала, что Драко… — Гермиона скривилась. — Ответит на поцелуй… так…

Снейп перевел дыхание. Снять баллы, назначить кучу отработок и отправить по гостиным явно было более простым решением.

Гермиона интерпретировала его картинный вздох несколько иначе.

— Вы юная, не лишенная привлекательности девушка. Я уверен, Драко это замечает. Неужели вы не понимаете, как в такой ситуации отреагирует молодой человек?

Грейнджер ушам не верила. Профессор Снейп сделал ей комплимент… Сказал, что она привлекательная… что на ее поцелуй невозможно не ответить… Так вот почему он отшатнулся от нее, упав с лестницы. Она все-таки нравится ему…

Снейп еще раз перевел дыхание, подавляя желание высказать ей все, что он действительно думал. Возможно, стоило поступиться принципами и просто стереть девчонке это воспоминание.

— Я обещаю вам, что у Драко до конца учебного года не будет свободных вечеров. Он осознает масштаб своей ошибки, а мы с вами не дадим лишний козырь в руки Амбридж. Если информация о том, что ученик применил Непростительное заклятие дойдет до Генерального Инспектора, то это, несомненно, будет использовано против профессора Дамблдора.

Гермиона захлопала ресницами, осознавая сказанное Снейпом. Но тут вдалеке послышались быстрые шаги. Аврора Синистра с кокетливой улыбкой спешила к кабинету слизеринского декана. Гермиона мгновенно напряглась, но руку свою не вырвала. Пусть смотрит! Однако Снейп сам отпустил ее ладонь и жутко недовольно посмотрел на астрономичку. В кабинет он ее пустить не мог, там своей очереди на расправу дожидался Драко… Да и с Грейнджер еще не удалось договориться.

— Доброй ночи, профессор Снейп, — игриво сказала женщина, косясь на Гермиону. — Надо же, как у вас в подземельях жизнь кипит после отбоя.

— Вас ни коим образом не касается то, что происходит в подземельях, — Снейп грубо перебил ее. — Если вы опять не можете уснуть из-за Кровавого Барона, обратитесь к Флитвику.

Аврора изменилась в лице от такого хамства. Даже Грейнджер шокировано обернулась на профессора астрономии, чем тут же воспользовался Снейп и умоляюще посмотрел на любовницу, надеясь, что хоть она войдет в его положение.

— Не смею больше беспокоить, — бросила Аврора и быстро зашагала прочь.

— Так я могу положиться на вас, мисс Грейнджер? — неожиданно мягко спросил Снейп, когда Синистра скрылась из виду.

Гермиона молчала какое-то время, осмысливая произошедшее, а потом закивала.

 — Да, сэр.

— Благодарю вас, мисс Грейнджер, — устало улыбнулся Снейп и отпустил ее в гриффиндорскую башню. Ему же предстоял нелегкий разговор с Драко.

Драко вполуха слушал, что ему нашептывала Панси. На Историю магии в этом году он ходил исключительно ради того, чтобы поглазеть на Грейнджер. Год назад он с приятелями регулярно пропускал эти бессмысленные занятия. Тем более, профессор-призрак все равно не запоминал, кто присутствует на лекции, да и отработки никогда не назначал. А конспекты Драко еще с первого курса повадился покупать у старшекурсников в конце года. Но сейчас, сославшись на обещание данное отцу, он исправно посещал класс вечно парящего под потолком Бинса. Правда, вместо того, чтобы записывать даты гоблинских войн, рисовал в тетради карикатуры на одноклассников. А еще то и дело поглядывал на гриффиндорскую старосту.

Грейнджер строчила так быстро и напряженно, что в те редкие моменты, когда Бинс замолкал, теряя нить собственных монотонных рассуждений, ей приходилось разминать немеющее запястье. Движения были отточенные, максимально быстрая разминка сустава. Драко хмыкнул: как, будучи такой умной, она до сих пор не догадалась брать конспекты у других. Пару улыбок, и ей бы и бесплатно все вручили.

Вот и сейчас Грейнджер терла запястье. Такое тонкое… такое хрупкое… Как это сочеталось с тем ударом ему в лицо, Драко не понимал. Мерлиновы штаны, она ведь была грязнокровкой! Тупой маглой! Откуда у нее такие тонкие кисти и изящные пальцы? А еще, если ее так беспокоит рука, можно сходить к Помфри за соответствующей мазью, или сварить самой состав, стимулирующий кровообращение в немеющей области. Она же типа умная… Это ведь несложно. И Драко, до которого доносились слова Бинса о каких-то погибших и раненых в боях, представил себе, как на больничкой койке Гермиона перевязывает себе запястье широким бинтом. Нет, лентой! Широкой атласной лентой… и лежит потом вся такая покорная со связанными руками, в своих невыносимых обтягивающих джинсах.

Драко высмеивал магловское тряпье, но сам только и пялился на узкую задницу гриффиндорки. Она редко снимала мантию во время занятий, но в кабинете Бинса было душно, поэтому школьная форма висела на спинке. Сама Грейнджер сидела как обычно, перекрестив под стулом ноги, упираясь носками кроссовок в пол. И Драко видел белую полоску под краем светло-голубой джинсовой ткани. Белые носки. Она всегда носила белые носки. Очевидно и белье она предпочитала классическое, белое. Ничего броского и вызывающего. Такое простое и нарочито невинное… Откуда у нее другое? Она же так ясно дает понять, что ее подобные глупости не интересуют. А лифчик ей и вовсе не нужен. С ее размером лучше без. Только белый короткий полупрозрачный топ…

Декан запретил ему даже близко подходить к Грейнджер. Но нельзя запретить смотреть. И, глядя на эту белую полоску, Драко мог представлять себе все что угодно! Он поклялся Снейпу никогда не применять на территории школы запрещенные заклинания. Ну и пусть. Конечно, это был не Непреложный обет, но выполнить эти заклинания в Хогвартсе у него теперь физически не получится… Хотя есть миллион других способов подчинить себе человека. В конце концов, есть Хогсмид. Правда, до конца года у него практически не будет свободных вечеров…

Весь диалог Снейпа с Грейнджер Малфой подслушал, прижавшись к двери кабинета.

Раз крестный оставил ему эту возможность, значит, очень многое декан говорил в первую очередь для него. И хоть соображать тогда было тяжко, кое-что Драко уяснил. Надо вести себя умнее.

После было хуже. Выволочку, которую устроил ему крестный, вспоминать не хотелось. Снейп умел, если хотел, так унизить, что на себя смотреть противно будет. И как только ему удавалось так мастерски вытаскивать из сознания то, что хотелось скрыть, чтобы ткнуть в это мордой. Белея от слов профессора зельеварения, Драко сделал один очень важный для себя вывод: надо заняться окклюменцией. Больше он так просто Снейпа в свое сознание не пустит.

Никто больше не узнает, что и как он думает об этой грязнокровке. Никто и никогда.

А Грейнджер все-таки странная. Зачем она полезла целовать его, если не ожидала, что он ответит на поцелуй? Зачем? Или ей нравится, когда ее отвергают? А что, если ее тянет к нему, и она сопротивляется этому, понимая безнадежность ситуации?

Да пошел Снейп к дементорам с его запретами!

Драко поднялся взглядом от щиколотки до затылка. Девушка откинула непослушные волосы за спину, заправив пряди за ухо. Она напряглась, снова почувствовав, что он изучает ее взглядом, но не обернулась. Опять принялась строчить конспект. Тут, сидящая рядом Панси пододвинулась к Малфою вплотную и шепнула на ухо:

— Раз уж заставляешь сюда таскаться, то хотя бы делай вид, что слушаешь меня, — и незаметно положила ему руку на брюки. — Ого! Это тебя так Бинс заводит?

Малфой, наконец, отвернулся от Гермионы, посмотрел на слизеринку и медленно, с высокомерной улыбкой убрал ее руку. Между ними пока не было ничего, кроме поцелуев, но Панси нравилось раззадоривать его, едва не переходя грань. Драко, напротив, инициативу не проявлял, разрешая Паркинсон обожать свою персону. Парень помнил, как дома пару раз проскальзывало, что девушка может составить ему отличную партию. От этой перспективы Драко передергивало. Впрочем, ему вообще не хотелось жениться. Смешно думать о браке в пятнадцать лет. Это девчонки все только и мечтают, как бы выскочить поскорее замуж. Ему-то это все зачем?

Он снова посмотрел на Грейнджер.

Гермиона тем временем незаметно поймала под столом руку Гарри и ощутимо сжала. Парень обернулся, но девушка старательно дописывала предложение, а потом коротко глянула на него и шепнула:

— Не переживай! Все будет отлично. Амбридж ничего сделать не сможет, — Гермиона как почувствовала, о чем он думал. Гарри действительно волновался из-за интервью, которое должно было со дня на день выйти в «Придире». Как на это отреагируют люди в свете побега из Азкабана, он не представлял. И, в отличии от Гермионы, сомневался, что это был правильный поступок.

— Всем страшно после того, что случилось. Они поверят, — закончила Гермиона, и Гарри сжал ее руку в ответ. Так действительно было легче. Словно он был не один в этом враждебном мире.

Накануне он помирился с Чанг. Это оказалось совсем не сложно. Чжоу, наверное, даже нравилась ему, по крайней мере, второй поцелуй на ступеньках совятни, о котором он никому не сказал, был очень волнительным. Но с китаянкой Гарри чувствовал какое-то неприятное напряжение, постоянно ощущая, что он должен быть не хуже погибшего Седрика. Для Чжоу, как и для Джинни (хотя уже в гораздо в меньшей степени), он был героем без страха и упрека. Это не давало расслабиться, будто он должен играть какую-то роль.

С Гермионой все было иначе.

Возможно, конечно, дело было в том, что Чжоу интересовала только любовная дребедень, а Гермиона была с ним рука об руку больше четырех лет и никогда не отворачивалась от него. Но главное заключалось в том, что она видела в нем обычного человека, знала его слабости и недостатки и нередко заслуженно упрекала в них. Это Гарри прощал. Даже был благодарен за эти пинки. В конце концов, он с раннего детства привык к постоянным замечаниям. Поэтому подобные знаки внимания были для него в чем-то даже естественнее и понятнее всех ласковых слов Джинни, а теперь и Чжоу. Он понимал, что все ее придирки, даже самые обидные и неприятные, вызваны, по большей части, беспокойством за него. Он был уверен, доверие и связь между ними ничто не сможет разрушить.

Гарри вспомнил о Роне.

Рыжий был для него эмоциональной группой поддержки, которая всегда скажет: Дружище, ты прав! А Гермиона — строгим голосом разума. Правда, при этом Рон никогда не задумывался о том, что Гарри чувствует, а Гермиона иногда понимала Гарри, кажется, даже лучше, чем он сам.

Гермиона так и продолжала какое-то время записывать лекцию, сжимая ладонь Гарри. Ей было хорошо сидеть вот так, чувствуя, что он рядом, практически под присмотром. А она занята делом, пишет конспект, который ему же потом даст почитать. Конечно, немного раздражало, что сам он и не пытается слушать, но девушка и не настаивала, понимая, что у него на душе.

А потом она остановилась, положила перо и задумалась о том, что чувствует. Гарри не смотрел на нее больше, но и руку не отпускал. Она провела большим пальцем по его ладони. Он ответил тем же. И Гермиона почему-то улыбнулась. У нее даже мелькнула мысль, не стоит ли попробовать еще раз. С Гарри ведь не страшно, этому парню она доверяла практически как себе. Если ей не понравится, он точно не обидит и примет отказ.

Была ли эта мысль вызвана тем, что он, возможно, помирился с Чжоу, или тем, что Снейп спал с астрономичкой, она не знала. Возможно, и тем и другим. В общем-то, ей только хотелось проверить, что она почувствует. Но тут она вспомнила слова профессора Снейпа о том, что мужчины не терпят, когда их используют, и Гермиона отпустила ладонь Гарри. Она не могла обидеть его подобным отношением, Гарри значил для нее слишком много.

О неудавшемся Империо Драко она, как и обещала, ничего не рассказала. Уже ночью в спальне она подумала, что на месте профессора Снейпа, она бы, не задумываясь, наложила Обливиэйт, и до свидания. А он не стал и битых полчаса уговаривал ее пообещать хранить молчание. Даже клятву не взял… Он и профессора Синистру прогнал ради нее, да еще как! Так грубо подчеркнув, что между ними нет ничего, кроме постели… Эта связь любимого учителя казалось ей гадкой, но, видимо, неизбежной. «Все они кобели. Надо быть выше этого», сказала как-то в гневе мать Гермионы своей троюродной сестре после того, как отец съездил на симпозиум в Брюссель. Родители тогда не разговаривали около месяца. Тема очевидной измены в доме вслух не обсуждалась, но Гермиона все поняла. Потом родители помирились и больше, по крайней мере при ней, не говорили об этом.

Нет, конечно, все указывало на то, что она, Гермиона Грейнджер, по-настоящему нравится профессору Снейпу. А остальное — всего лишь удовлетворение низменных инстинктов.

* * *

Профессор Снейп между тем, не так уж сильно доверяя обещанию шестнадцатилетней школьницы, отправился сообщить об инциденте с Империо директору школы. Альбусу стоило знать о происходящем, особенно учитывая настроения, царившие на Слизерине после побега Пожирателей из Азкабана.

Дамблдор принял информацию очень спокойно.

— Зная вас, Северус, я предполагаю, что память вы стирать им не стали? — уточнил на всякий случай Альбус.

— Да, я не вижу в этом никакого смысла. Из каждого события должен быть вынесен урок, иначе, все, с большой вероятностью, повторится. Мисс Грейнджер должна забыть о ложном чувстве безопасности, а мистер Малфой… — Снейп замялся. — С него я взял клятву.

— Это верное решение, — кивнул старик.

Снейп в этом как раз сомневался. Усвоил ли Драко урок? Будет ли Грейнджер молчать?

— Вижу, вас что-то тревожит, Северус, — вкрадчиво сказал директор.

— Я не уверен, что мисс Грейнджер не предаст огласке инцидент с Империо, — признался Снейп. Судя по ее действиям, желание осчастливить всех правдой было для Гермионы важнее интересов ее близких. Интервью в «Придире» ставило Поттера под удар, но ее это, похоже, не волновало.

— Мисс Грейнджер всего-то шестнадцатилетняя девушка, — улыбнулся Альбус. — Вам стоило лишь попросить ее хранить молчание.

— На что вы намекаете, Дамблдор? — ледяным тоном спросил Снейп и бросил на директора резкий, недобрый взгляд. Северус-то корил себя за то, что сыграл в итоге на чувствах девочки.

Альбус потянулся за конфеткой, оценивая реакцию Снейпа.

— Иногда, чтобы помочь выбрать правильный путь, нужно использовать даже самые светлые чувства человека. Я рассказывал вам, как уговорил Минерву оставить карьеру в Министерстве и вернуться в Хогвартс в то время, когда политика нового руководства внезапно дала некоторый крен в сторону чистой крови? — начал свой рассказ директор.

Правда, о том, что в те годы Магическую Британию накрыло кампанией по борьбе с гомосексуализмом в рядах волшебников, старик не уточнил. МакГонагалл действительно было сложно сработаться с новым министром, скрывавшим свои антимагловские взгляды. Но куда важнее для Альбуса было то, что с момента его назначения на должность директора школы прошло уже несколько лет, а неприятные слухи вокруг его персоны не утихали. Посадив по правую руку от себя слепо влюбленную женщину, Дамблдор разом перечеркнул все кривотолки.

Снейп уже слышал эти елейные песни про правильный путь и светлые чувства много раз, но о том, что именно Альбус увел МакГонагалл из Министерства, не подозревал. Сомнения в правильности принятого решения навалились с новой силой. Но больше к этой теме ни Снейп, ни Дамблдор не возвращались. В конце концов, в замке происходили события поважнее: бесконечные декреты Амбридж, блуждающий под партами журнал Лавгуда и грядущее, уже очевидно неизбежное увольнение Трелони. Долорес ведь наверняка готовила ей кого-то на замену.

* * *

Спускаясь в подземелья, Аврора Синистра услышала подозрительный шум. Она остановилась: где-то в холле творилось что-то странное, кричала женщина. Стоило туда подняться, но она знала, что у Северуса как раз должно было закончиться занятие с Поттером, а значит, он торчал у себя во взвинченном состоянии. И это волновало ее куда больше чьих-то воплей.

Последний месяц она опять была на взводе. Сначала этот побег из Азкабана… Снейп тогда несколько вечеров отсутствовал по своим делам. Объяснять ей, что происходит, он отказался. Затем проклятое интервью Поттера… Аврора выдохнула, дочитав до конца: имя ее любовника мальчишка не назвал. Но все равно стало страшно. Снейпу, как она поняла, статья тоже не понравилась. По крайней мере, в тот день он ходил мрачнее тучи, но разговаривать об этом, конечно же, не стал.

Неизвестность еще никогда не казалось ей такой мучительной.

На стук в дверь Северус не отозвался, поэтому, прошептав пароль, Аврора вошла в кабинет. Никого. Это было не похоже на Снейпа. Обычно он не заканчивал занятия раньше времени и каждый раз довольно долго сидел здесь, собирая свои воспоминания. Что Северус так старательно прятал от мальчика, тоже оставалось тайной. Аврора понятия не имела, были ли эти воспоминания связаны с Тем-Кого-Нельзя-Называть, или с побегом из Азкабана, или еще с чем-то.

Она не знала ровным счетом ничего. И, как результат, только больше паниковала.

Бросив последний взгляд на ряды склянок с какими-то заспиртованными гадами, Аврора собиралась уже закрыть за собой дверь, как вдруг заметила серебристое свечение над Омутом памяти на столе Северуса. Он не забрал воспоминания…

Синистра застыла на месте, чувствуя, как ускорился пульс. Что-то точно случилось, он не мог их забыть. Если только… он оставил их специально для нее? Что, если там какое-то послание? Она ведь всегда приходила после занятий с Поттером…

Аврора осторожно прикрыла дверь и подошла к столу. Сердце сжалось от нехороших предчувствий. Что-то точно случилось! Надо проверить! Надо заглянуть туда, но она не решалась. Предположение могло быть и ложным, а Снейп не терпел посягательств на свою территорию. Предать его доверие она тоже не могла. Но что, если от этих воспоминаний сейчас зависела его жизнь? После событий последнего месяца Аврора была готова ко всему.

Нет, надо это сделать. Если мысли в Омуте адресованы не ей, она сразу поймет. Необязательно ведь смотреть все… можно только на мгновение заглянуть, а после, хоть всю ночь вымаливать прощение. Главное, чтобы с ним все было в порядке! Пусть лучше она, как всегда, надумала глупости! А Северус такое простит. Аврора не сомневалась. Он ведь всегда прощал ее, как и она его.

И женщина, нагнувшись, медленно опустила лицо в светящуюся субстанцию.

Воспоминание было давним, Аврора поняла это с первой секунды. Все вокруг нее казалось чуть потускневшим. Как на выцветшей колдографии… Это был Большой зал Хогвартса… Шел какой-то экзамен… Аврора оглянулась и сразу же уперлась взглядом в юного, шестнадцатилетнего Снейпа. Она не поверила своим глазам! Это было то, о чем она так мечтала!

Забыв об намерении провести в воспоминаниях не больше минуты, она шагнула ближе и опустилась на корточки, пытаясь лучше рассмотреть его. Юноша, жутко сутулясь, мелким ровным почерком заполнял лист пергамента. Его длинные черные волосы касались стола, и это показалось ей невероятно милым и даже трогательным. Не переставая улыбаться, она не могла отвести от него взгляда. Аврору заполняла такая бесконечная нежность к этому неопрятному, угловатому подростку, что на глаза наворачивались слезы. Она не видела никого вокруг, а лишь ловила каждое движение его руки, подмечая знакомые жесты. Затем кто-то объявил об окончании экзамена. Она коротко обернулась: Флитвик! С ума сойти, она и не знала, что он работал здесь, когда Северус еще учился.

Снейп тем временем поднялся и, продолжая перечитывать написанное, отправился к столу преподавателей. Надо же, у него тогда была совсем другая походка… Какая-то резкая что ли, пружинящая, потому что его длинные волосы подпрыгивали при каждом шаге. Затем он вышел из экзаменационного зала и все так же на ходу уткнулся в чтение каких-то конспектов. Аврора последовала за ним.

Удивительно, но он казался ей привлекательным. Даже очень! Хотя нелепую походку за годы Северус все-таки выправил. И правильно. А сутулиться не перестал… Так, не поднимая глаз от тетради, он покинул замок и направился к озеру. Аврора заметила, что день был летний и очень солнечный. Но Снейп, конечно же, спрятался в тени близ кустарника. Сел прямо на траву и, закончив с конспектом, поднял взгляд на зеркальную поверхность воды, а она, наконец, смогла как следует рассмотреть его лицо. Аврора не понимала, почему Северус говорил, что не понравился бы ей в юности. Глупости! Понравился бы! В шестнадцать лет он был, конечно, другим, но в ее глазах это ничуть не умаляло его достоинств. Она так увлеклась, что не заметила, как кто-то подошел к ним сзади.

Все случилось так быстро, что Аврора даже испугалась, забыв, что это всего лишь воспоминание, и она лишь зритель, который не может ни на что повлиять.

Она молча наблюдала, как его проклинали одним заклинанием за другим. Зажав рукой рот, Аврора смотрела, как Северус полз к отброшенной в сторону палочке. Она поняла, что он пытался колдовать без нее, но либо тогда этот навык еще не давался ему так хорошо, либо он не мог собраться, потому что ничего не выходило. Смотреть на это было больно, но отвернуться Аврора уже не могла. Выросшая в тепличных условиях домашнего образования, она никогда не видела подобных сцен. Вокруг толпой собирались другие ученики, но никто не пытался вмешаться. Снейп сквернословил и его прокляли кухонным заклинанием, отчего изо рта у него пошла розовая пена, которой он давился, а Аврора задыхалась от бессилия. Помочь ведь было нельзя! Хотелось заплакать, но слезы не приходили.

Так все и продолжалось, пока какая-то девчонка не окликнула этих двоих мерзавцев, что измывались над Северусом. Аврора машинально оглянулась и не поверила увиденному. На фоне слегка потускневших декораций и людей с как будто выцветшими лицами, девушка казалась живой! Это бросалось в глаза. Ее темно-рыжие волосы горели в лучах вечернего солнца, а кожа едва заметно светилась. Это была какая-то неземная красота, хотя ее лицо немного искажала гримаса отвращения. Очевидно, ей не хотелось вмешиваться, но она все же вступила в перепалку с парнями. Больше ведь никто и рта не раскрыл, а судя по значку на груди, ученица была старостой.

Аврора подошла ближе, ошарашено рассматривая незнакомку, потому что не было в ней ничего выдающегося! Самая обыкновенная девчонка, каких миллионы. Нейтральные черты лица, самые обыкновенные глаза, короткие волосы до плеч. Ничего особенного! Умом Аврора понимала это, но всю логику перекрывало ощущение, что перед ней стояло само совершенство.

Аврора обернулась на Снейпа, который в тот момент как раз бросил взгляд на рыжую девицу, и все поняла. Но ревность не успела даже вспыхнуть. Новое заклинание, и Северус повис в воздухе вверх тормашками, а Аврора словно почувствовала новый удар где-то в районе солнечного сплетения. Она оглянулась на старосту, в надежде, что та прекратит все это, но лишь увидела, что выражение ярости на лице девушки уже готово было смениться улыбкой. Дальше Снейп обозвал ее грязнокровкой, и один из двоих ублюдков, что затеяли это представление, стал требовать извинений. И до Авроры дошло, что, очевидно, не одного Северуса интересовала эта рыжая особа.

Женщина обратила внимание на обидчиков и, наконец, догадалась, на кого был так похож парень в очках, тот, что был пониже ростом. Сейчас, разговаривая с девушкой, он больше не кривлялся, и сходство со злополучным Гарри Поттером невозможно было отрицать. Сомнений в том, что перед ней стоял отец мальчика, не осталось. Она не догадалась сразу, потому что поведение и манеры отца и сына так сильно различались, что нивелировали внешнее сходство. Тут рыжую девицу окликнули «Эванс», и в голове Авроры что-то щелкнуло.

Эванс… Эванс…

Она уже слышала эту фамилию! Кто-то рассказывал ей о некой Эванс… И стоило ей соединить в уме в одно предложение Эванс и Поттер, как она вспомнила рассказ Дамблдора о трагической гибели родителей Гарри.

У Авроры перехватило дыхание. Пазл складывался в жуткую картину. Ни этой Эванс, ни молодого человека в очках давно не было на этом свете… Зато чувства Северуса, что делали эту девушку особенной, были живыми.

Тем временем рыжая староста, обидевшись, ушла, и больше вступиться за Снейпа было некому. Аврора не думала, что выдержит, но она осталась до конца. И пусть это было всего лишь воспоминание, пусть он не любил ее (теперь это не вызывало сомнений), Синистра не могла оставить его здесь одного.

Она думала, что хуже уже не будет, но когда к озеру не подошла прогуливавшаяся поблизости… Мерлин Всемогущий… Минерва МакГонагалл, захотелось кричать во всю глотку. Как же у него хватало сил и выдержки после всего этого столько лет работать с ней бок о бок в Хогвартсе?! На месте Снейпа, Аврора никогда больше к замку бы не приблизилась, чтобы никогда в жизни не видеть снова этих людей.

Позже Минерва все-таки вмешалась и увела Снейпа, и Аврора пошла за ними через смеющуюся толпу. Она стояла рядом с Северусом в учительской во время разбирательства, затем сидела в спальне, где он, видимо, пытался спрятаться во время ужина. Она оказалась рядом с ним и перед входом в Гриффиндорскую гостиную и видела все, что произошло в ту ночь.

На этом воспоминание закончилось.

Аврора медленно подняла слегка кружащуюся голову. Рвано глотая воздух и из последних сил сдерживая рыдания, она еще раз посмотрела на серебристую субстанцию в Омуте памяти, а потом, в сердцах, с криком сбросила каменную чашу на пол. Древний артефакт раскололся на несколько частей. Серебристые нити, подобно змеям, тая на глазах, расползались в разные стороны. И Аврора как завороженная смотрела на то, как бесследно исчезают воспоминания Северуса Снейпа.

Когда последняя нить растворилась в воздухе, до нее дошел смысл содеянного.

Северус никогда ее за это не простит. Нет, не за то, что она посмотрела… это как раз простит. А за то, что все уничтожила. Но он теперь и не узнает, что там было. Восстановить извлеченные воспоминания невозможно. А у нее он их не попросит, а даже если и так… Под призмой теперь уже ее чувств, все будет выглядеть несколько иначе.

Пятьдесят шагов от дверей Большого зала до обеденного стола казались дорогой к эшафоту. Аврора выпрямила спину и издали глянула на темную фигуру с краю стола. Ей было страшно подходить, но таково, видимо, ее наказание. Каким-то чужим голосом она поздоровалась с коллегами и села рядом с ним. Снейп молча кивнул, тоже стараясь не оборачиваться в ее сторону.

Есть не хотелось, после бессонной ночи ее подташнивало. Аврора глотнула воды. Приличия обязывали просидеть хотя бы пятнадцать минут. Снейп до ее прихода завтракал как ни в чем не бывало, но сейчас тоже отложил приборы. Посмотреть ему в лицо она не решалась и опустила взгляд на его руку, мирно лежащую на столе.

Лучше бы Снейп поносил ее, как он умеет. Оскорблял и орал. Лучше что угодно, чем сказанное так убийственно спокойно: «Я не могу тебе больше доверять». Северус имел на это право, но поступить иначе Аврора ведь тоже не могла. Фактически она предала его, не выдержав тяжесть обрушившихся на плечи знаний. И она просила прощения, цепляясь за призрачную надежду, что он поймет, хотя это было, конечно, невозможно. Случившееся оказалось для Снейпа таким шоком, что он не мог не то что поставить себя на ее место, а даже попытаться представить, что произошло. Она объясняла, а он как будто и не слышал.

— Я пытаюсь, но не могу найти оправданий твоему поступку, Аврора.

— Я сделала это, потому что люблю тебя! — в отчаяньи сказала женщина, и почему-то именно это окончательно вывело Снейпа из себя.

— Что? Так ты пытаешься оправдывать свой вероломный поступок? — зашипел он. — Это не любовь!

— А что такое любовь? Слепое обожание женщины, которой столько лет нет в живых, и которая тебя в грош не ставила? — сорвалась Аврора и посмотрела ему в глаза, не в силах сдержать мысли. Неужели, выбирая между ней, живой и любящей его здесь и сейчас, Снейп выберет ту, что отвернулась от него и давно мертва?

Этих слов Снейп не выдержал, схватил ее за плечи и в порыве бешенства впечатал в стенной шкаф. На несколько мгновений он опустил голову, беря эмоции под контроль. В таком состоянии Аврора его никогда не видела. Впервые за время, что она знала Северуса, ей стало действительно страшно.

— Покажи мне то, что видела, — прошептал он. Снейп знал, что воспоминание связано с его школьными годами и враждой с Джеймсом, но никаких деталей не помнил.

Аврора отказалась. Он пригрозил взять эти мысли силой — ему ведь это ничего не стоило — но делать так почему-то не стал.

— Я не могу позволить тебе пройти через это еще раз… — сказала она. И дело было не только в этой рыжей Эванс. Показать воспоминание — не вернуть свое собственное. Ему пришлось бы смотреть все так же, как ей. От начала до конца. А она любила его слишком сильно, чтобы допустить такое. — Не нужно тебе помнить это…

— Не тебе решать, что мне помнить, а что нет! — снова стал заводиться Снейп. — Хочешь сказать, тебе бы понравилось, если бы я влез к тебе в голову и стер то, что считаю лишним?

— Я бы простила тебя… — больше ответить ей все равно было нечего. Представить себе такое она не могла, но сейчас ей казалось, что она простит ему абсолютно все, только бы он не отталкивал. И она попыталась обнять его.

— Мне надо побыть одному, — остановил ее Снейп.

Тут Аврора, уже не сдерживаясь, зарыдала. Он выбирал ту, мертвую. Ее, живую, он прогонял. И она плакала у него на груди, судорожно обнимая его за плечи, а он даже не мог обнять ее и утешить. Так и стоял истуканом каменным, пока она, как школьница, заливалась перед ним слезами и гладила ледяными руками.

— Прости меня! Пожалуйста, прости… — все эти слова были уже излишними, но ей казалось, будто повтори она еще раз, он может передумать, или что-то изменится.

Но Снейп смотрел на нее непроницаемым взглядом. Казалось, ему абсолютно все равно. Напряжение выдавала только вертикальная морщина между бровей. Однако ее плач и мольбы, видимо, все-таки действовали на него, потому что через какое-то время он сказал:

— Аврора, мне нужно время.

Ночью она не могла уснуть. Образы из воспоминания всплывали в хаотичном порядке. Ревность сменялась болезненной жалостью и страхом, что все кончено. Хотя его слова давали какую-то предательскую надежду, вынуждая ждать. Время… время…, а сколько времени ему нужно? Вечность, чтобы простить или забыть? Он за двадцать лет не забыл эту девицу у озера! Причем, в его мыслях этой Эванс всегда будет шестнадцать. А Авроре уже вдвое больше, и время играет против нее.

Ей было больно за себя. Конечно, Синистра никогда не ждала от Снейпа заверений в беззаветной любви, и не думала, что является единственной любовью его жизни, но почему-то не сомневалась, что ее чувства взаимны. Да и откуда у него могла оказаться другая женщина? Он и не смотрел никогда на других. Ни год назад, когда замок кишел француженками разных возрастов, ни во время их редких совместных вылазок за пределы замка. Никогда. Аврора видела, что он всегда был только с ней и словами, и взглядом. А выходит, что любил-то он все это время другую.

И женщина плакала уже от жалости к себе. Пока перед глазами снова возникали фрагменты его стычки с теми ублюдками, и она думала о том, что еще ему приходилось пережить, пока он учился в этом проклятом замке. Она снова и снова видела его убитое лицо, когда он прятался в слизеринской спальне. Все, что можно было сломать, в тот день было сломано. Как теперь и ее жизнь.

Под утро она настолько извелась, что решила удалить воспоминание и у себя. Но, проснувшись после недолгого сна, осознала, что не может так поступить. Увиденное крестом лежало теперь на ее спине, и избавиться от этого было нельзя.

— Как ты? — негромко спросил Снейп, видимо, опять наложив свои чары помех, чтобы коллеги за столом ничего не слышали.

Аврора вздрогнула и кивнула, мол, нормально.

— Хорошо, — ответил Снейп и, отложив приборы, встал из-за стола. И ушел.

Он и сам практически не спал эту ночь. Когда гнев утих, пришло опустошение. Все было кончено, он знал, что не сможет такое простить. Он никогда не поступил бы так с человеком, которого даже просто уважает. А она имела наглость заявить, что любит его. И этим все окончательно разрушила. Аврора никогда не была для него чем-то большим, чем просто близкий друг, хотя Северус и спал с ней.

Однако он точно знал, что не любит эту женщину. В его жизни могла быть только одна любовь, и на то у него есть неоспоримое доказательство. Ее слова обременяли слишком большой ответственностью. Он понимал, как Синистра относится к нему, но пока это оставалось невысказанным, было почему-то легче. Беда в том, что Снейпу стало сильно не хватать ее уже на вторую ночь. Это привычка, сказал себе он.

Пройдет. И не такое проходило.

* * *

Тем временем Драко Малфой следил за Снейпом уже около двух недель. Хотя парень и без того практически прописался у декана в кабинете. После злополучной попытки наложить Империо Драко три вечера в неделю торчал у Снейпа на так называемых отработках. Конечно, котлы чистить Малфоя никто не заставлял. Но зелья он варил не разгибаясь. Парня это здорово бесило. Тоже мне, домовика нашел! Ему ситуацию с Грейнджер прояснить хотелось, а не костерост помешивать.

Поговорить с девчонкой днем между занятий у Драко никак не выходило. Каждая попытка изловить ее почему-то заканчивались внезапным появлением декана. Снейп возникал как из-под земли! Приходилось ретироваться. Видимо, крестный за ним следил. И Малфой решил воспользоваться той же тактикой, приглядывая украдкой за Снейпом, чтобы улучить момент, когда он точно будет занят. Однако гребаная астрономичка почему-то больше не спускалась в подземелья. Зато Грейнджер исправно приходила по четвергам. Зажать ее по дороге на эти отработки Драко тоже не решался. Снейп, если узнает, три шкуры спустит. Поэтому Малфой пока наблюдал со стороны, пробуя заодно выяснить, что тут, собственно, забыла Грейнджер.

Удлинители ушей, которые Драко через простоватого пуффендуйца (под контрольным Империо) купил у близнецов в начале года, сгорели при попытке просунуть их под дверь кабинета. Малфой едва успел отскочить, заметая следы. Вскоре Грейнджер вышла и, продолжая мило беседовать со Снейпом, неожиданно без палочки призвала из кабинета свою сумку. Драко уронил челюсть.

Охренеть! Как она это сделала?! Он-то думал, что беспалочковая магия — просто легенда в семьях чистокровных волшебников! Может, показалось? Но нет! Потому что Снейп сделал замечание, напомнив, что колдовать таким образом можно только за дверью его класса. Так вот, чем они занимались?!

Проводив взглядом оглядывающуюся на Снейпа Грейнджер, Драко даже не пошел следом. Он закрылся в единственном заброшенном классе в подземельях, двери которого открывались отпирающим заклятием, и битых два часа пытался колдовать без палочки.

Все без толку!

Он злился и проклинал гриффиндорку, бесился и выходил из себя, пока не дошел до такого состояния, что не смог левитировать драклов стул даже при помощи палочки. И только когда злополучный предмет мебели разлетелся на мелкие кусочки, Драко осенило, что, возможно, грязнокровка в самом деле была не такой уж маглорожденной, как могло показаться с первого взгляда. Справки-то его отец давно наводил, выведывая, кто уделывает сына по всем предметам. Конечно, быть незаконнорожденной дочерью кого-то из чистокровных волшебников тоже так себе перспективка, но все-таки поприятнее, чем происходить из семьи вонючих маглов. А она ведь, наверняка, не в курсе…

Тут дверь класса приоткрылась. Паркинсон… Нашла-таки. Драко был совершенно не в настроении любезничать с Панси. Но избавиться от девицы было не так-то просто, особенно, если она начнет липнуть и лизаться. Все-таки не зря ее гриффиндорцы мопсихой называют. Драко, конечно, вслух не сознавался, но подобные ассоциации проскальзывали и у него. Особенно учитывая ее манеру целоваться. И сейчас он был совершенно не настроен на щенячьи нежности. Ему нужно переговорить с Грейнджер. Поэтому Драко велел Панси ждать его тут (хоть и не планировал возвращаться за ней) и вылетел из класса. Даже мантию свою на полу забыл. А чего тянуть декана Гриффиндора за хвост? Снейп торчал у себя и сегодня не должен был патрулировать коридоры, а на остальных ему плевать с астрономической башни.

* * *

Слова Джинни о том, что Малфой ждет Гермиону у портрета Полной Дамы, застали девушку врасплох. Слизеринцы никогда на памяти Гермионы не совались в гриффиндорскую башню! Так что, либо Малфой сошел с ума, либо жди неприятностей. И, похоже, второй вариант был ближе к истине, так как Джинни пояснила:

— Он говорит, что должен отвести тебя к Амбридж!

К Амбридж? В десятом часу вечера? Гермиона не представляла, что от нее понадобилось на ночь глядя министерской жабе, но стало не по себе.

— Я не знаю, где Рон! —продолжила Джинни. — Он ведь второй староста! Думаю, надо позвать его.

— Наверное, он с Гарри в спальне… — задумчиво сказала Гермиона и посмотрела на Джинни. — Но звать их как раз не нужно. Особенно Гарри. Ему неприятности нужны меньше всего, а Малфой вечно норовит его выбесить.

Джинни нехотя согласилась, заявив, что тогда с Гермионой пойдет она. Старосте это тоже не понравилось. Она не боялась Драко, но тот мог ляпнуть что-то лишнее. Поэтому ее Гермиона отправила к мальчикам с заданием тайком последить за ситуацией по Карте Мародеров. Сестра Рона согласилась.

Драко стоял боком прислонясь к стене и, кажется, ковырял края багетной рамы на небольшой картине, обитатели которой, бросив чаепитие, дружно ругались на парня, посылая в него нарисованные заклятия. Заметив боковым зрением девушку, он обернулся. Вид у него был нахально-расслабленный. Обычно прилизанные светлые волосы растрепались, даже рубашка не заправлена в брюки. Мантии на нем не было, и Гермиона уставилась на странную черную повязку с крестообразным значком на плече.

— Ты ошибся, свастика иначе выглядит.

Драко тоже посмотрел на свое плечо и усмехнулся. Он и забыл, что днем представлял Амбридж варианты отличительных знаков для будущей инспекционной дружины. Работу над дизайном жаба поручила ему, так как Люциус всему министерству в свое время уши изъездил, какой талантливый у него мальчик, ах, как рисует! Но Гермиона точно угадала. Образы нацистской Германии были единственной магловской темой (за исключением стоящей перед ним грязнокровки), что возбуждали парня до крайней степени. Амбридж все варианты похвалила, но боязливо выбрала более нейтральный знак.

— Что от меня надо Амбридж? — настороженно спросила Гермиона, оставаясь на безопасном расстоянии.

— Наказать тебя хочет, — почему-то ляпнул Драко. Как выманить девушку из гостиной Малфой придумал влегкую, а что ответить на такой вопрос, не знал. — Пошли отойдем в сторонку, — кивнул Драко. — Или предпочитаешь поговорить о том, чем ты занимаешься со Снейпом, прямо тут?

Гермиона едва не покраснела и двинулась следом.

— О чем это ты? — спросила Гермиона, когда они отошли на несколько шагов от портрета Полной дамы.

— Ты слышала что-нибудь о Гекторе Дагворт-Грейнджере? — в лоб спросил Драко.

— Что? — не поняла Гермиона. Какой еще Дагворт-Грейнджер?

— Зельевар такой. Чистокровный, кстати, — пояснил Драко. — Вы не можете быть родственниками? Просто то, чем ты занимаешься со Снейпом… Я видел. — Он элегантным жестом изобразил пустой рукой характерные пассы палочкой. — Это редкие способности, передающиеся только в чистокровных семьях. Сечешь, к чему я? Смотри, быть может, у тебя есть возможность выбраться из дерьма, в котором ты родилась.

Это был совершенно искренний порыв Драко Малфоя осчастливить грязнокровку информацией о том, что у нее есть шанс выбиться в люди. Сам он на ее месте, наверное, расплакался бы от счастья и ноги целовал тому, кто бы так обрадовал. Но вместо этого она с большим подозрением спросила:

— Ты чего это так озаботился поиском моих возможных предков?

Драко прохладная реакция на такую умопомрачительную новость оскорбила.

— Грейнджер, ты реально не понимаешь, какой это шанс?

— Если ты намекаешь на то, что я буду искать предполагаемых родственников, ты ошибаешься. Я горжусь своими родителями и никогда не променяла бы их на чистокровных снобов.

— Да ладно тебе, — поморщился Драко, раззадоривая ее. — Сознайся, что завидуешь чистокровным.

— Ты бредишь, Малфой.

— Грейнджер, ну я же нравлюсь тебе! — заявил Драко с такой наглостью, что Гермиона даже оторопела. — Нахрена ты ко мне сама полезла, а? Забыла?

И тут до Гермионы стало доходить, что он все это время думал о том, не имеющем для нее никакого значения поцелуе. Мерлиновы подштанники! Да ей вспомнить было неприятно о том, как он полез ей языком в рот. Гермиона и без того смотрела на поцелуи скорее со стоматологической точки зрения. Поэтому думать о том, что некоторый процент микрофлоры ротовой полости Драко перекочевал на ее зубы, было противно.

— Гипотезу я проверяла, что ты запал на маглорожденную! Знала бы, что ты в моей родословной копался, так и не стала бы проверять, конечно. Теперь-то с тобой и так все понятно, — победно заявила Гермиона, видя, как бледное лицо Драко покрылось неровными красными пятнами.

 — Я бы никогда… — начал Малфой, хотя ответить ему было нечего.

— Что ты бы никогда? Не стал бы выслеживать меня? Не попытался бы наложить Империо? Строишь из себя взрослого крутого мага, хотя на деле ты просто неумелый сопливый мальчишка, который, чуть что, к маме за юбку подержаться бежит.

Драко почувствовал жуткое, едва контролируемое желание ударить ее. И, судя по всему, Грейнджер это каким-то образом поняла. Она подняла на него палочку, слыша позади себя голоса друзей. Видимо, они вышли из гостиной. Кажется, Джинни уговаривала Гарри держать себя в руках. Драко тоже на мгновение посмотрел ей через плечо, оценивая соотношение сил. А потом вдруг улыбнулся Гермионе. Легко и просто, можно даже сказать добродушно и посмотрел на нее так приветливо и тепло, будто она — его самый близкий человек, а все сказанное до этого — просто шутка. Его глаза говорили: «Эй, ну зачем же ты так. Ты ведь очень нравишься мне». И Гермиона потеряла бдительность, чуть опустив палочку. Она никогда не видела у Малфоя подобного выражения лица.

Драко был прекрасным актером. Потому что, стоило девушке расслабиться, его глаза блеснули льдом, и он смачно плюнул ей на ноги. А затем резко развернулся и стремительно пошел прочь. Гермиона не успела никак среагировать. Такого она никак не ожидала и в шоке наблюдала, как Малфой уходил.

— Что ему от тебя было надо? — очень серьезно спросил Гарри, подойдя к Гермионе вместе с Джинни. К счастью, Гарри, похоже, не видел, что произошло.

Гермиона замялась. Говорить правду ей не хотелось: он же взбесится и точно огребет себе на шею новых неприятностей. У него же влегкую срывает тормоза. Врать, конечно, поганое дело, но из благих побуждений можно. Джинни, видимо, таких тонкостей еще не понимала, поэтому выложила все как есть.

— Пристает он к ней! — ляпнула рыжая и обратилась к Гермионе. — Я тоже видела, как он тебя не раз караулил. И когда у тебя осенью отработки у Снейпа были, помнишь, что было? Ты же сама рассказывала, как он тебя в углу зажимал. Думаю, надо МакГонагалл сказать.

Парень изменился в лице.

— Гарри, не надо! — Гермиона предусмотрительно схватила его за руки. — Не связывайся! Он не стоит этого!

— Так это правда? Почему ты мне не говорила? — спросил он, не понимая, как можно такое скрывать!

— Потому что я знаю, как ты отреагируешь. Не надо, — испуганно повторила она. — Малфой нарочно бы стал провоцировать тебя на драки. Будь умнее, Гарри! Я прошу тебя. Не нарывайся на неприятности!

Но, увы, это было невозможно. Гарри чувствовал, как от гнева начинала едва ли не кружиться голова. Ему было так стыдно за себя (как он мог такое допустить?), что злиться на Малфоя было даже приятно. Хотелось немедленно стереть этого хорька в порошок! Но Гермиона почему-то пыталась удержать его, уговаривая не глупить, и от этого становилось только гаже. Словно она видела в нем ребенка, а не мужчину! Гарри не понимал, какие из ее слов оказались решающими (он с трудом воспринимал то, что лепетали Гермиона и Джинни), но в какой-то момент точка кипения была преодолена. Парень вырвался и, выхватывая на бегу палочку, помчался следом за Малфоем!

Позади него Гермиона попыталась было отправить Джинни назад в гостиную, но рыжая не поддавалась, и в итоге они вместе рванули следом. Однако Гарри было уже не догнать. Он успел проскочить на лестницы до того, как в гриффиндорском крыле появилась МакГонагалл. Деканша остановила девочек, напомнив, что до отбоя считанные минуты. Гермиона и Джинни наперебой пытались объяснить, что произошло, и в какой опасности теперь находился Гарри, но Минерва была непреклонна. Ученицы должны отправиться в гостиную, а она свяжется с профессором Снейпом, чтобы тот проследил за тем, что происходит в подземельях.

Гарри Поттер не думал. Гарри Поттер гнался за Драко Малфоем. И все, чего он хотел, это догнать хорька и навалять ему так, чтобы близко к Гермионе больше не подходил.

Гарри рассчитывал нагнать Малфоя за первым же поворотом, но слизеринец как чувствовал и бегом припустился в подземелья. Белобрысую макушку Гарри заметил лишь на лестницах. Увидел и сразу же закричал ему вслед. Черт возьми, оказывается Гарри умел ругаться матом! По крайней мере, прежде он еще ни разу не выдавал такие выражения вслух. Откуда только это взялось?

Малфой коротко обернулся, и, показав ему средний палец, ускорился. Гарри не выдержал и выхватил палочку.

— Ступефай!

Мимо!

Драко успел пригнуться, хотя Гарри на бегу и без того бы промазал. Вернее, он как раз не совсем промазал. С жутким грохотом на лестницы посыпались установленные в одной из ниш доспехи.

— Странно, что ты до сих пор жив, если так мажешь, Поттер! — крикнул ему Драко.

Гарри казалось, что идиотские движущиеся лестницы жутко тормозят. Невозможно было выдержать эти проклятые несколько секунд на последней ступеньке. Под звон все еще падающих вниз доспехов Гарри спрыгивал на площадку между этажами, хотя график движения оставался прежним и никакого смысла эти действия не имели. Малфой тем временем соскочил с последней лестницы.

Тут Гарри не выдержал. Он забрался на перила и, подобно герою боевика, перемахнул на нижнюю лестницу. Сделал он это, правда, не столько из надежды сэкономить время, а просто потому, что не мог больше стоять и ждать. Однако приземление вышло неудачным. Гарри упал, довольно сильно ударившись боком. От боли перехватило дыхание, и он пропустил очередную пересадку.

Время было упущено, Драко скрылся из виду. Гарри еще раз вслух выругался. Добравшись, наконец, до первого этажа, он остановился, держась за бок, и стал соображать, что теперь делать. Карта Мародеров осталась у Джинни, но где находится слизеринская гостиная он и без нее помнил. Погоня немного поумерила пыл, и самозабвенно бить Малфоя мордой о ступеньки уже не хотелось. Однако возвращаться ни с чем назад было как-то неудобно, что ли, перед собой. Гарри знал, что Гермиона и Джинни только обрадуются, но ему-то все равно будет стыдно. Поэтому он решил идти до конца. Поговорить с Драко все равно необходимо. Гермиона, конечно, не была его девушкой, но какая разница?! Да он сделал бы так, даже если бы она встречалась с другим! Все это не имело никакого значения! Если Малфой к ней пристает…

Гарри снова перешел на бег.

Пароль «Чистая кровь», конечно же, не подошел. Гарри постучал. Никто не отозвался, и он принялся колотить в дверь, требуя, чтобы Малфой вышел. Отчаявшись, он с досадой стукнул кулаком в стену и уже развернулся, чтобы уйти прочь, но тут проход приоткрылся, и в коридор легко и изящно выпрыгнул Драко. Следом за ним наружу неуклюже пролезли верзилы Крэбб с Гойлом.

— Заблудился, Поттер? — начал издеваться Драко.

— Поговорить надо, отойдем? — как можно спокойнее сказал Гарри, чувствуя себя неловко, а точнее — героем какого-то дрянного боевика из тех, что так любит Дадли.

Малфой переглянулся с «охраной» и с кривой усмешкой сделал пару шагов в сторону.

— Ну?

— Что тебе надо от Гермионы? — очень серьезно спросил Гарри.

Драко посмотрел на Поттера с пренебрежением и напускным сочувствием.

— Поттер, сходи к Помфри. У тебя видно совсем с головой плохо из-за шрама стало. Здесь никто о Грейнджер руки марать не будет.

— Не смей к ней приближаться. Понял? — Гарри был готов сорваться, но держал себя в руках. Затевать драку, учитывая, что в паре шагов ждали Крэбб и Гойл, было глупо.

— Да она сама на меня вешается, как магловская потаскушка!

Вмазать ему кулаком в челюсть получилось куда быстрее, чем вспомнить о магии и достать палочку. Малфой, не предполагавший такой реакции, и не особо привыкший к дракам кулаками, от неожиданности не удержался на ногах и плюхнулся на задницу.

— Блядские маглы, — выругался наследник чистокровного рода, сплевывая на каменный пол кровь и с ужасом, дрожащей рукой, ощупывая собственную челюсть с выбитым зубом. — Редукто!

— Протего!

Заклинания посыпались градом, и первое время Гарри даже удавалось отбивать атаки всех троих. В конце концов, двое были полными идиотами. Однако в какой-то момент численное преимущество все-таки стало решающим. Чье именно заклинание сбило с ног, Гарри не знал. Падая, он уронил очки и изо всех сил сжал палочку, боясь лишиться оружия, хотя биться вслепую одному против троих было бесполезно. В следующее мгновение его ударили ногой в живот. Гарри скрючило от боли.

— Поттер, вставай, ты же не дрыхнуть сюда пришел? Знаешь, я тебе даже помогу! Вингардиум Левиоса! — издевательским тоном сказал Малфой, и Гарри почувствовал, как сила магии поднимает его над полом. — Публика жаждет развлечений. А бить лежачих защитников вонючих грязнокровок, согласись, не так зрелищно, — продолжил Драко, забыв о палочке в руке Поттера.

— Эверте статум! — выкрикнул Гарри и рухнул на землю. Заклинание чудом попало Малфою в грудь и тот, переворачиваясь в воздухе, отлетел прямо на выползавших из гостиной Слизерина других учеников.

В дело снова вступили Крэбб с Гойлом. В ход пошел весь арсенал знакомых заклинаний. Гарри бросал заклинания наугад во все стороны, стараясь не оставаться на месте. Некогда было даже призвать очки.

Неизвестно, сколько бы продолжалась, и чем кончилась бы эта драка, если бы к слизеринской гостиной не подошел декан вместе с завхозом. Гарри не успел ничего сообразить. Его, как волной, отбросило в сторону. Дыхание перехватило, словно из легких разом вышибли весь воздух. Палочка вылетела из непроизвольно расслабившейся руки. Широко распахнув глаза, он упал навзничь, больно ударившись затылком.

— Так, так, так. Вижу, вы, Поттер, имели наглость заявиться сюда после отбоя и провоцировать студентов моего факультета на драку. Минус двадцать баллов с Гриффиндора и отработка завтра вечером в восемь в моем кабинете, — процедил Снейп. — А вы, мистер Малфой, можете быть завтра свободны.

Гарри ненавидел этот голос. Все еще чувствуя неприятную тяжесть за грудью, он приподнялся на четвереньки и стал шарить рукой по полу в поисках очков, палочку он нашел. Злость и обида туманили рассудок, а Снейп продолжил, наблюдая за действиями Поттера.

— Не ожидал, что вы настолько пустоголовый болван, что забыли как работают манящие чары.

Гарри стиснул зубы, теперь уже назло продолжая искать свои вещи наощупь. Наконец, ему попались полуразбитые очки. Снейп тем временем отвернулся от Поттера и осмотрел лицо Малфоя. Его с компанией декан тоже обезвредил, но все трое стояли ровно. Видимо, Снейп, пользуясь случаем, невербально проклял Гарри чем-то нехорошим, потому что парню казалось, что его вот-вот вывернет наизнанку. Наконец, гриффиндорец поднялся на ноги.

— Мистер Филч, будьте любезны проводить Поттера в гостиную гриффиндора, а утром, до завтрака, точно так же доведите его до кабинета профессора МакГонагалл. Мистер Поттер опасен и не вполне вменяем. Я изолировал бы вас от окружающих, но, увы, вашу судьбу вправе решать только ваш декан или господин директор, — Снейп смерил Гарри презрительным взглядом и неприятно улыбнулся. — Но, боюсь, профессору Дамблдору сейчас не до вас.

Только по дороге наверх Гарри заметил, что у него разбито лицо. Как это произошло, он не помнил, да и что там, собственно, на лице не так, он тоже не очень понимал, но пальцы, которыми он коснулся виска, оказались в крови. В хаосе заклинаний в него могло попасть что угодно.

Филч всю дорогу то бранил Поттера, то заливался дифирамбами Снейпу и чуть ли не признавался в любви к Амбридж. Гарри не слушал. Ему хотелось поскорее добраться до спальни и принять душ.

Но за портретом Полной дамы его караулили Джинни, в ярости поносящая МакГонагалл, перепуганная и жутко злая Гермиона и красный как рак Рон. Все трое следили за потасовкой по Карте Мародеров, и Гермиона, не переставая, пилила Рона из-за того, что он пропадал где-то с близнецами, когда они пытались отговорить Гарри от этой глупости. Рон переживал за друга не меньше девчонок. Хотя он прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации не стал бы уговаривать Гарри наплевать на Малфоя, а первым рвался бы накостылять хорьку. Ну, а когда, судя по движению точек, началась драка, Рон предложил и вовсе забить на запрет деканши и бежать туда. Джинни брата поддержала, но Гермиона, все это время не сводившая напряженного взгляда с карты, тыкнула пальцем в пергамент:

— Вот! — воскликнула она. — Туда идет профессор Снейп! Он это прекратит!

Наказание, которое грозило Гарри после вмешательства профессора Снейпа, казалось ей меньшим злом, чем-то, что могли сделать с ним в неравном бою трое слизеринцев. К тому же, девушка понимала, что пока они втроем доберутся до подземелий, на Гарри живого места не останется. Логичнее тогда уж бежать к профессору Флитвику или МакГонагалл, чьи комнаты были не так далеко.

Джинни и Рон обменялись крайне скептическими взглядами.

«Ну ты как?», «Гарри, ты цел?», «Боже, что у тебя с лицом», «Больно?» — обрушилось на Гарри, когда он переступил порог гриффиндорской гостиной. Он коротко отвечал, не желая рассказывать подробности, и все больше раздражался, но друзья наседали. Последней каплей стал вопрос Гермионы «Почему ты не пошел к Помфри? У тебя же все лицо разбито!»

— А то я без тебя не заметил! — бросил Гарри и ушел в спальню, чтобы наконец скрыться в душе.

— Гарри же сказал, Снейп велел Филчу привести его сюда, — буркнул Рон и раздосадовано плюхнулся на диван. — Как бы он по-твоему уговорил Филча заскочить в больничное крыло?

Гермиона пару минут стояла в растерянности, а потом, ничего не объясняя, побежала в спальню мальчиков.

Невилл, сидевший на своей кровати, несколько удивился, когда Гермиона по-свойски вытащила что-то из-под матраса Гарри Поттера, пока тот обтекал в душе. А после, так ничего и не объяснив, девушка ушла. Накинув на себя мантию, она бесшумно выскользнула из гостиной, наотрез отказавшись взять с собой Джинни, которая тоже смекнула, что надо сделать, и двинулась по направлению к больничному крылу. Оставить все как есть Гермиона не могла. За ночь ушибы распухнут, а раны воспалятся. Гарри и поспать-то нормально не сможет! И зачем, спрашивается, страдать, когда все можно исцелить зельями?

Зельями…

Гермиона остановилась посередине пустого коридора. Конечно, можно было наведаться к профессору Снейпу. Это отличный повод, тем более ей весь день хотелось увидеть любимого профессора! А в колдомедицине он, наверняка, понимал не меньше мадам Помфри! (Ей вообще казалось, что хмурый профессор знает все на свете). К тому же, Гермиона была уверена, что декан Слизерина даже баллы за ее ночной визит не снимет. С другой стороны, было как-то гадко идти к нему, пока Гарри страдает. Кроме того, смущала еще и мысль о том, что Снейп мог отправить Гарри в таком состоянии в гриффиндорскую башню, а не в больничное крыло. Это же дикость какая-то! Он ведь всегда, с первого курса, защищал и оберегал Гарри! Даже в Визжащую хижину за ними в полнолуние пошел!

Ну не мог он так поступить! Или все-таки мог?

Подозрительно нехороший поступок настолько не вписывался в образ благородного профессора, готового к героическому самопожертвованию, что Гермиона предпочла закрыть эту тему, хотя сомнения так легко не отпускали.

С этими мыслями она без приключений добралась до больничного крыла. Тут бдительность Гермионы, видимо, немного притупилась, и она чуть не упала, наступив на полу мантии-невидимки, но, к счастью, удержалась на ногах и вроде бы даже не особо шумела.

Девушка остановилась перед входом в школьный лазарет, потянулась к дверной ручке, и едва успела отпрыгнуть.

Мечты, однако, сбываются. Дверь резко распахнулась и в коридор выглянул профессор Снейп. По спине Гермионы пробежали мурашки, а сердце, кажется, пропустило удар (по крайней мере, такие слова встречались ей в каком-то классическом нудном романе, что она листала летом по настоянию родителей).

Лицо у Снейпа было очень злым. Он пристально посмотрел сквозь Гермиону, затем оглядел коридор и, резко развернувшись, вернулся в больничное крыло.

Гермиона еще несколько минут стояла, как под обездвиживающим заклятием, но отступать было нельзя. Гарри ждал, да и хотелось узнать, что здесь делал профессор. Поэтому, когда пульс пришел в норму, девушка осторожно приоткрыла дверь и проскользнула внутрь.

Драко Малфой сидел на больничной койке с открытым ртом, а мадам Помфри ватной палочкой методично наносила ему на десну малиновую мазь. Снейп нервно ходил туда-сюда.

— Еще минута, и я вас отпущу, — сказала колдоведьма, которую поведение профессора зельеварения явно напрягало.

Гермиона вспыхнула от гнева. Значит, Малфоя профессор Снейп в больничное крыло привел, а Гарри нет?! Хорек и побитым-то не выглядел. А Гарри даже не сказал, что выбил ему зуб! Молодец какой! Жаль в колдомедицине все просто лечится. Вот бы его в магловский стоматологический кабинет на протезирование! Новые зубы-то маглы выращивать не умеют…

— Северус, а второй мальчик? Тот, что вы говорите, затеял драку. Ему не нужна помощь?

— Поттер учится на другом факультете, — отмахнулся Снейп. — Вопросы по поводу его состояния адресуйте Минерве.

Гермиона снова про себя возмутилась! Драка ведь произошла при нем! Да как же он может! С другой стороны, это ведь правда… за Гарри отвечала профессор МакГонагалл, а она даже не пришла проверить, в каком состоянии Гарри вернулся в башню. Стало обидно.

— Все! — подытожила Помфри.

Снейп быстрым шагом подошел к Драко и наклонился, заглядывая парню в рот, чтобы оценить результат. А Гермиона снова вспомнила, что ее-то руки он лечил сам…

Спустя двадцать минут она вернулась в гриффиндорскую башню.

— Гарри? — она заглянула в прореху на пологе, скрывающем его кровать. Он не спал, сидел, прислонившись к спинке. — Я тебе мазь принесла. И еще я теперь знаю заклинание, чтобы рану залечить. Мадам Помфри научила.

Парень устало улыбнулся (кто о чем, а Гермиона о новых заклинаниях), и девушка проскользнула к нему на кровать. Она села рядом и достала из сумки небольшой флакон.

— Откуда это…

— Я к Помфри сбегала. Все хорошо, меня никто не видел, и она не выдаст. Оказывается, у волшебников тоже есть понятие врачебной тайны, — пошутила Гермиона и занялась его лбом.

Гарри не протестовал. Это оказалось на удивление приятно. Когда заклинание сработало, она чуть не подпрыгнула на кровати от восторга. Гарри снова улыбнулся, наблюдая за ней. Потом, придвинувшись совсем близко, девушка стала медленно наносить мазь. Приоткрыв губы, увлеченно следя за процессом исцеления, Гермиона бережно втирала целебное средство. А Гарри, забыв обо всем, просто смотрел на нее как завороженный. Парень больше не злился ни на Малфоя, ни на Снейпа. В тот момент их просто не существовало. Были только он и она.

Отекшая и посиневшая кожа медленно приходила в норму. И Гермиона, видя это, улыбалась, закусив губу. Это показалось Гарри чертовски волнительным. Затем она зачерпнула новую порцию мази и продолжила легко прикасаться кончиками пальцев к его лицу. Гарри невольно опустил взгляд на ее грудь. Очертания, проступавшие под плотной водолазкой, казались неземными. Пришлось притянуть к себе колени.

С ней было хорошо. Инцидент в подземельях стоил этих нескольких прекрасных минут. Однако долго молчать Гермиона все-таки не смогла. Закончив, она вдруг взяла его руку и посмотрела в глаза.

— Гарри, я тебя очень прошу. Пожалуйста, будь впредь осторожнее! Это безумие начинать драку против троих…

— Я знаю, можешь не утруждаться нотациями. Спасибо за мазь, но если… — снова резко перебил он. Как объяснить ей, что он не мог поступить иначе?!

— Нет, я не то хотела сказать! — возмутилась Гермиона. — У тебя просто беда с инстинктом самосохранения. Я думала о том, почему ты всегда влипаешь в опасные истории… Возможно, это из-за того, что тебе с первого курса говорят, что ты единственный человек, переживший убивающее проклятие… затем этот василиск… и то, что произошло на кладбище, — дальше она запнулась. — Ты большой молодец, но я боюсь, что эти события делают тебя немного неосмотрительным.

Гарри никогда не думал об этом под таким углом. Он всего лишь действовал так, как считал нужным, даже не задумываясь, почему. И сначала, конечно, хотел запротестовать. С другой стороны, он действительно никогда не боялся погибнуть. Да ему и подумать об этом обычно некогда было.

— Хочешь сказать, мне не надо было идти за Малфоем?

Гермиона замялась. Вопреки собственной логике, ей было очень приятно, что он поступил именно так.

— Я переживаю за тебя, — просто сказала она.

— А я за тебя, — улыбнулся Гарри. — Кто-то ведь должен защищать тебя, — он хотел сказать не так и не то, но не решился.

Несколько восхитительных минут они просто улыбались друг другу, а затем под полог забрался Рон… Позже Гарри все-таки обещал им сдерживать себя при Малфое. Только Карту Мародеров отдал Гермионе, чтобы, передвигаясь по замку, она хотя бы проверяла, где хорек. Лучше и ей с ним лишний раз не сталкиваться.

На часах было уже около трех, когда Гермиона ушла. Обиженная Джинни делала вид, что спит. Ладно, с ней она утром помирится. А пока…

Гермиона раскрыла пожелтевший пергамент и, пообещав, что замышляет только шалость, прикоснулась к карте палочкой. Точка профессора Снейпа пребывала в его личных комнатах в подземельях. Профессор Синистра торчала у себя наверху.

* * *

Этой ночью Аврора Синистра читала. Выписав из лондонского букинистического магазина все издания, посвященные истории падения Того-Кого-Нельзя-Называть, она с завидной упертостью уже несколько часов мазохистски просматривала книги и подшивки журналов в поисках упоминаний этой самой Эванс.

Однако найти реалистичный портрет оказалось практически невозможно. Все, что писали о Лили Эванс (даже имя этой женщины казалось Авроре каким-то неприятным, приторно-милым), сквозило нарочитой идеализацией. В каждом прочитанном абзаце восхвалялся образ какой-то идеальной жены и матери. Поначалу Аврора даже раздражалась. Не бывает таких людей!

Ах, какой Лили Эванс была талантливой ученицей! Ах, из какой прекрасной семьи маглов она происходила! Ах, как она любила Джеймса Поттера еще со школьной скамьи! Первая любовь, которой бедняжка была верна до последнего вздоха! Ну-да, ну-да. Так Аврора и поверила, что этой девице никто не нравился, пока не менее блестящий Поттер не загнал свой бладжер в нужную лунку. Квиддич Аврора тоже не любила, не понимала и плохо представляла себе правила.

Все это невозможно было читать, не развивая в себе комплекс неполноценности. По сравнению с юностью и любовью Лили Эванс-Поттер, жизнь любой другой женщины казалось унылой и неправильной. Особенно учитывая, что писали о Поттерах очень много. Образ тиражировался и едва ли не канонизировался. Где-то должен был даже памятник стоять.

Дальше в каждой статье шла ода материнству. О, что значил для Лили Эванс младенец Гарри! О, как она любила этого замечательного мальчика! Авроре было стыдно признаться, но маленькие дети вызывали у нее странные эмоции сродни брезгливости. Она никогда не понимала этих неадекватных восторгов при виде пускающих слюни, перемазанных в какой-то дряни спиногрызов. Поэтому читать о подвиге самопожертвования ей было дико. Хотя Аврора даже представила себе абстрактного младенца и со стыдом поняла, что не бросилась бы под Аваду. Ей хотелось жить, любить, а этот визжащий комочек даже не понял бы, что с ним происходит. Это банально несправедливо! Против здравого смысла!

Тут Лили, конечно, уделывала ее по полной.

Снова и снова читая одну и ту же историю, Аврора незаметно для себя начала верить в написанное. Конечно, ей не сравниться с этим эталоном. Тем более, картинка увиденная в воспоминаниях Снейпа, прекрасно иллюстрировала статьи о лучшей женщине столетия.

Потом Аврора вспомнила, что устроила, когда Северус заговорил о ребенке… Сейчас она, не задумываясь, согласилась бы родить ему хоть дюжину младенцев. Но вряд ли это бы помогло. Теперь Снейп практически не общался с ней, старался даже глаз на нее не поднимать. По какой-то невысказанной договоренности они даже на обед в Большом зале приходили как по расписанию. Он раньше, она позже.

Аврора не знала, что Северус каждый раз смотрел на нее, когда она подходила к столу. Ведь без очков она не могла этого заметить. Потом он кивал в ответ на ее приветствие и уходил. И наступала ее очередь, быстро нацепляя очки, провожать его взглядом.

Утром Гарри пришлось выслушать нотации МакГонагалл. Баллы она снимать не стала, сказав, что пары недель отработок у профессора Снейпа будет достаточно, но после разговора с ней Гарри чувствовал себя еще гаже, чем после драки с Малфоем. МакГонагалл, как он понял, пришлось упрашивать Филча и Снейпа сохранить этот инцидент в тайне от Генерального Инспектора. Значит, он вынудил ее унижаться перед этими гадами.

Гарри был настолько расстроен после разговора с деканом, что забыл предупредить Чжоу о том, что свидание в совятне отменяется: ему же вечером в подземелья. Потом были уроки, и снова не до того, а после обеда Гермиона неожиданно предложила позаниматься в Выручай-комнате. Общего сбора сегодня не выходило из-за тренировки по квиддичу у Когтеврана, но почему бы не провести время с пользой втроем? Тем более, Гарри и вправду хотелось от всех спрятаться и хоть немного отвлечься. В конце концов, он давно грозился обучить членов ОД вызывать телесных патронусов. Заклинание это непростое, поэтому сначала стоило попробовать втроем. Да и Гермиона сильно нервничала. Самостоятельные попытки вызвать защитника два года назад ничего не дали. А больше она с тех пор не пробовала, хотя прочитала, кажется, все, что смогла найти по этой теме.

Все оставшееся время до вечера Гарри только и пытался вспомнить, что позапрошлой весной ему говорил Люпин, но слова успешно позабылись. В памяти практически ничего не осталось, хотя заклинание давалось ему без труда. Возможно, стоило заглянуть в учебник, но он решил сначала попробовать все-таки как-нибудь так. Тем более, с Роном Гарри чувствовал себя настолько свободно, что не боялся облажаться. А Гермиона, обнаружившая на столике в Выручай-комнате книги по защитной магии, благополучно углубилась в чтение, предпочитая сначала освежить теоретическую базу. Гарри не возражал. По очереди даже проще.

Книг с описанием способов вызова телесных патронусов оказалось не так уж и много. Гермиона просмотрела предложенное и, к своему разочарованию, обнаружила, что все это уже читала. Только самая нижняя старенькая книжка в глянцевой обложке с мерцающим названием ей прежде не попадалась: «Романтические легенды и предания о древнейшей светлой магии». Гермиона оглянулась на ребят и поудобнее устроилась на пуфике инстинктивно закрывая книгу, чтобы ее не застукали за чтением подобной литературы.

Она еще в магловской школе усекла, что взрослые часто оценивают детей по тому, что те читают. Поэтому, будучи девочкой неглупой, старалась не распространяться о том, что в круг ее интересов входят не только учебники. Конечно, со временем ее вкусы менялись, и романы Локхарта она давно уже не открывала, но привычка не показывать обложку осталась. А то, что «Романтические легенды» — антинаучное издание, сомнений не вызывало, поэтому демонстрировать то, что она это читает, не очень хотелось. С другой стороны, не зря же эта книга оказалась в стопке учебников?! Надо проверить! Кроме того, второй слабостью Гермионы Грейнджер была привычка читать все подряд, фотографически запоминая подчас ненужную информацию. Хотя иногда это качество представляло ее в выгодном свете, как было, например, на одном из первых уроков у Амбридж.

Конечно, в глубине души Гермиона понимала, что читает глупости, но остановиться не могла. Да и глава про патронусы оказалась написана очень приятным языком. В ней излагалась история о средневековом рыцаре-волшебнике, который так сильно влюбился в прекрасную деву, что его патронус изменил форму и стал точь-в-точь таким, как у нее. Увы, любящим сердцам не суждено было соединиться, так как красотку убил коварный отравитель. А благородный рыцарь так больше и не связал ни с кем свою судьбу, зато каждый день начинал и заканчивал с мыслей о покойной возлюбленной, снова и снова вызывая их общий патронус.

Черт возьми, это была та самая магия любви, о которой не раз говорил Дамблдор, традиционно беседуя с Гарри в конце учебного года.

Гермиона мечтательно посмотрела в сторону, затем перевела взгляд на ребят, усердно размахивающих палочками, и снова уставилась в книгу. Вот если бы ее полюбили так сильно! На следующей странице красовалась движущаяся иллюстрация: тот самый прекрасный рыцарь в белом плаще, и меняющий форму патронус.

Гермиона закусила губу, задумавшись о том, а какой, интересно, формы у нее будет патронус, и можно ли как-то воздействовать на эту самую форму, раз уж он способен меняться?

Вот какая она, Гермиона Грейнджер, самая умная ведьма столетия, как говорил Люпин, будь он неладен. Да, она умная! Определенно, ее отличительная черта — это ум. Не даром же ее и профессор Флитвик, и профессор Вектор так хвалят.

Итак, она умная! Надо вспомнить животных, отличающихся высоким интеллектом. И Гермиона стала припоминать главы из магловского учебника по биологии. Первым на память пришел дельфин. Девушка еще раз посмотрела на иллюстрацию и представила себе профессора Снейпа, почему-то на коне со вскинутой вверх рукой. Из кончика его палочки сначала вырывался прекрасный лебедь, олицетворявший верность. А затем изумительная птица трансформировалась в симпатичного дельфина.

Нет, ни он, ни она на дельфина не похожи.

Дальше на ум пришел слон. Гермиона представила ту же картину со слоном и тоже отмела этот вариант. Насколько она помнила, недюжинным умом отличались еще обезьяны, крысы, свиньи и вороны, но все они не вызывали у нее симпатии. Хотя ворон профессору Снейпу мог подойти, но у нее-то точно будет другая птица. Может быть, сова? Совы, кстати, умны, хотя их отличительное качество, скорее, прекрасное зрение. Но иметь сову в качестве патронуса показалось для Гермионы вполне достойным вариантом. Да и профессор Снейп не будет выглядеть глупо.

Она снова посмотрела на ребят и неожиданно встретилась с несколько озадаченным взглядом Рона. И тут он произнес заклинание. Из кончика его палочки вырвался самый настоящий телесный патронус. Это была небольшая собака!

Гермиона подскочила с пуфика, сунула книгу вниз стопки и подбежала к ребятам.

— Молодец, Рон! Ты просто молодец! — воскликнула она.

Рон покосился на Гермиону и улыбнулся, отчего его патронус тут же исчез. Ему, конечно, было приятно ее впечатлить, но теперь она так нахваливала его, что напоминала маму, которая не верила, что он справится с первым курсом в Хогвартсе.

Заклинание-то, как выяснилось, несложное! Рон взмахнул палочкой, и снова получилось. А Гермиона, которой Гарри начал рассказывать про лучшее воспоминание, все сильнее нервничала. Во-первых, как она успела прочитать, методики вызова телесного патронуса разнились, а Гарри озвучивал лишь один из вариантов, упуская остальные возможности. Отличница начала было блистать энциклопедическими познаниями, но Гарри аккуратно перебил ее, предложив для начала попробовать то, что, как ему кажется, гарантированно работает.

Гермиона сконцентрировалась и стала прилежно думать о профессоре Снейпе, воображая при этом серебристую сову.

Ничего не вышло. Гарри принялся подбадривать, пытаясь подсказать ей самые радостные события, но девушка упорно продолжала думать о мрачном профессоре. И ничего не получалось, хотя с третьей попытки из ее палочки все-таки вырвался невнятный серебристый дымок.

Гермиона начинала злиться, особенно на фоне того, как Рон в третий раз с легкостью вызвал свою псину.

— А о чем ты подумал в первый раз? — спросила Гермиона, глядя на совершенно очаровательного серебристого терьера.

— Э… о тебе… — не задумываясь, ответил парень. Он все еще был сконцентрирован на заклинании, потому что терьер задорно носился по помещению.

— И этого было достаточно? — изумилась Гермиона. Рон покосился на нее и патронус снова растворился в воздухе.

— Ну… выходит, что так…

Рон не стал пояснять, что поток его мыслей был несколько сложнее. Да он и сам не понимал, как это вышло. Гарри предложил вспомнить самое радостное событие, и Рон вспомнил, как победил тролля. Он увидел перед глазами насмерть перепуганную и зареванную Гермиону, и он рядом… настоящий герой, спасший девушку, а она после соврала учителям, выгораживая их. Рон тогда впервые почувствовал, что он действительно достоин быть другом Гарри Поттера, что он не нелепый мальчик из бедной семьи, над которой все смеются, он сильный волшебник. Мысли плыли перед глазами, вот они с Гермионой в Норе, обсуждают, что будут делать, когда от Дурслей, наконец, заберут Гарри… Вот они уже все вместе теснятся за большим столом на кухне. Мама ставит перед ними блюдо с ее бесподобными булочками с патокой. Рон, кажется, даже почувствовал этот запах корицы. По лицу Гарри видно, что ему тоже нравится, а Гермиона картинно вздыхает, она не одобряет сладкое — сладкое портит зубы — но не выдерживает, когда видит, что у Гарри нос в сахарной пудре после того, как он попробовал булочку, и улыбается им обоим. Мама обнимает Гарри за плечи, целует в макушку и велит ему есть, он слишком худой. На душе тепло, и хочется, чтобы на семейных часах появилась еще одна стрелка, чтобы они смогли вместить всех его близких.

Какой именно образ вызвал телесный патронус, Рон не знал. Все это смешалось воедино.

— Экспекто Патронум! — в четвертый раз повторил рыжий парень, и серебристый дым, вырвавшийся из его палочки, снова принял четкую форму.

Гермиона вернулась на пуфик и снова углубилась в книги, в надежде найти ответ на вопрос, почему у нее не выходит. А Гарри продолжал внимательно смотреть на друга.

Он тоже думал о Гермионе, вызывая своего оленя. Это получалось как-то само собой, но других мыслей в голове точно не было. Особенно после того, как она вчера ночью пришла к нему в спальню.

Но Рон…?!

Это было неприятно и даже стыдно. Гарри не ожидал от себя такого, но он, пожалуй, впервые ясно почувствовал неприятный укол ревности. Он не испытывал ничего подобного год назад, когда за Гермионой увивался Крам. Хотя болгарский ловец жутко раздражал, врезать ему очень хотелось, что он в итоге и сделал. Что же до ее осеннего помешательства на Снейпе… Гарри так и не смог принять это безумие всерьез. Было не до ревности, хотя Снейпа, конечно, до сих пор хотелось убивать. Но Рон… Гарри не мог испытывать негативные чувства к Рону! Поэтому представить, что однажды Гермиона может посмотреть на Рона, как на интересного молодого человека, было страшно. Гарри даже почувствовал, как у него начала болеть голова, а это было очень невовремя. Ведь до отработки у Снейпа оставалось всего-ничего…

* * *

— Ко мне вот-вот заявится Поттер, если, конечно, этот самонадеянный поганец в конец не лишился ума, чтобы игнорировать отработки, — спокойно проговорил Снейп, лишь коротко глянув на Аврору. Она не выдержала и все-таки зашла к нему вечером. Рука не поднималась выставить ее за дверь, да и в глубине души Северус не хотел этого делать. Но подпустить ее снова близко он не мог, поэтому, всеми силами держа маску равнодушия, продолжил копаться в шкафу с зельями.

— Я очень скучаю по тебе… — она встала рядом, прислонившись боком к стеклянной дверце, за которой красовались всевозможные уродцы в банках.

Он не обернулся, только посмотрел на отражение ее красивого, женственного профиля в стекле на фоне сосуда с чешуйчатыми брызгопиявками в настойке серебрянника. Он тоже скучал, но чем дальше, тем больше приходил к выводу, что так лучше для всех. Темный Лорд был в странном расположении духа, его злило отсутствие успехов в Отделе Тайн, то и дело он наказывал кого-то из Пожирателей, но Снейпа по-прежнему не трогал. И это пугало сильнее всего. Волдеморт никогда не оставался в долгу, значит, расплата будет иной, особенно, если Темный Лорд узнает о занятиях окклюменцией с Избранным не от него. Пока Снейп, здорово рискуя, скрывал это и тянул время, надеясь, что Поттер все-таки приложит усилия. Конечно, легилименции при зрительном контакте с Темным Лордом Поттер ни за что не выдержит, но сдерживать эти попытки на расстоянии у него должно получиться.

— Аврора, я действительно прошу тебя уйти. Не нужно, чтобы Поттер лишний раз видел тебя здесь.

— Как скажешь…

Но прежде, чем уйти, она все-таки осторожно обняла его и коснулась губами щеки, но он, казалось, никак не отреагировал.

С Поттером в коридоре Аврора все-таки столкнулась. И несмотря на то, что парень с ней вежливо поздоровался, Синистра ему не ответила. Возможно, она начинала понимать Северуса. Что-то было во взгляде этого школьника неприятно-дерзкое, какая-то затаенная злость. Быть может, Снейп не так уж и ошибался на его счет…

* * *

— Как ни странно, вы правы, Поттер. Чистка котлов — занятие куда более подходящее для вашего умственного развития. Но, увы, меня обязали научить вас закрывать сознание, пусть вы, со всем свойственным вам непробиваемым идиотизмом, и упорно сопротивляетесь!

— Я не сопротивляюсь! — вышел из себя Гарри. — От этих занятий становится только хуже…

— Вы опять забываетесь, Поттер?

— Нет… сэр, — сквозь зубы проговорил Гарри. — Это вы не хотите слышать то, что я говорю. Эти занятия…

Но Снейп не дал ему времени.

— Легилименс!

Гарри смотрит на Гермиону, у которой не получается вызвать патронуса… Рон… ревность… ее безразличие… Чанг, обещающая ждать Гарри вечером у совятни… и надежда… Гермиона сидит рядом… ее руки… губы… очертания груди… его возбуждение… НЕТ!

Очнувшись от очередного «сеанса» легилименции, Гарри обнаружил, что его палочка почему-то лежит на полу в паре метров.

— Я запретил вам использовать палочку! Пробуйте иначе.

— Я не понимаю, как!!! — сорвался на крик Гарри.

Снейп хотел было уже в очередной раз обругать, но вдруг опустил палочку.

— Возможно, думай вы больше головой, у вас были бы хоть какие-то успехи, — с этими словами Снейп достал из книжного шкафа толстенную книгу и положил на стол. Издание было в точь-в-точь таким же, как-то, что вынесла из Выручай-комнаты Гермиона. — Попробуем по-другому. Открывайте раздел, посвященный Окклюменции, и начинайте конспектировать. Возможно, хотя бы таким путем в вашем мозгу задержится хоть какая-то дельная информация.

До этого момента Гарри не знал, что можно переписывать текст, совершенно не понимая смысл прочитанного.

Без пяти минут десять отработка, наконец, закончилась, и Гарри, разминая онемевшее запястье, бегом припустился в факультетскую гостиную. В общем-то, он отделался легко. Все-таки переписывать даже такую противную и заумную книгу все равно приятнее, чем терпеть Снейпа у себя в голове. Хотя если бы на выбор были предложены котлы, он бы, наверное, предпочел именно их.

В Гриффиндорской башне его снова дожидались взволнованные друзья. Но нет, он не вляпался в очередные неприятности. Кажется… Но тут хихикающая Лаванда ляпнула, что видела час назад зареванную Чанг. Гарри чуть не стукнул себя по лбу. Как же он забыл?! Надо же было ее предупредить! Гарри попросил у Гермионы свою карту. Чжоу уже находилась в спальне рядом с Мариэттой, которая, очевидно, утешала любимую подругу.

— Гарри, — укоризненно начала Гермиона, по лицу догадавшись, о чем он думает. — Даже если вышло не очень красиво, это не повод рисковать и тащиться непонятно куда после отбоя. Даже в мантии-невидимке. Ты хоть раз был в гостиной Когтеврана?

Гарри недовольно посмотрел на Лаванду и вернул Гермионе пергамент…

Часом позже, когда гриффиндорская гостиная опустела, Гермиона бесшумно выскользнула из спальни и, сверившись напоследок с Картой Мародеров, отправилась в подземелья. Конечно, с мантией-невидимкой было бы проще, но Гарри бы такое устроил, расскажи она ему, что хочет поговорить с профессором Снейпом.

Но на полпути до подземелий Гермиона увидела страшное: точка с именем профессора Снейпа покинула кабинет и направилась в сторону лестниц. Девушка замерла на месте, уставившись в карту. Вдруг он отправился к астрономичке! Ночью!

К ее облегчению, близ лестниц точка немного потопталась на месте, а затем двинулась назад, но не в кабинет, а в личные комнаты… На этом месте Гермиона сильно засомневалась, не решаясь идти дальше. Пока профессор Снейп находился у себя в классе или кабинете, он был как бы просто учителем, а она ученицей. Все ясно, понятно, безопасно и очень волнительно. В личных комнатах все менялось! Туда соваться было как-то неудобно и неловко. Как бы то ни было, он — мужчина, а она — почти совершеннолетняя девушка! С другой стороны, нравится он ей или нет? Если профессор Снейп — это большая любовь ее жизни, то к чему сомнения? Тем более, такой порядочный и благородный волшебник никогда себе ничего такого не позволит. Она же не астрономичка, которая, очевидно, сама на него вешается! Да и повод у нее серьезный! Неудача с вызовом патронуса дело серьезное!

И она двинулась вперед…

Тук. Тук. Тук.

Профессор Снейп выключил воду. Вряд ли ему послышалось. Кто-то стучал. Он торопливо накинул халат и, не вытираясь, быстро вышел из ванной комнаты. На часах была уже почти полночь. Директор о своих визитах в позднее время обычно все-таки предупреждал, Флитвик предпочитал пользоваться камином. Все остальные к нему старались лишний раз не заглядывать. В такой час это мог быть либо Драко, либо Аврора, но ей Северус ясно дал понять, чтобы не приходила, а навязчивой дурой Синистра никогда не была. Значит, Драко, и если он стучится к нему посреди ночи, что-то случилось.

Снейп распахнул дверь.

— Мисс Грейнджер? — ошарашено произнес он.

— Простите, сэр — пролепетала Гермиона, не менее шокировано уставившаяся на профессора Снейпа. В таком виде она его себе и представить не могла. Он даже голову не вытер. С мокрых длинных волос струями стекала вода. Гермиона уставилась в пол и уперлась взглядом в серые потертые тапочки и худые голые щиколотки профессора. Тут до нее, наконец, дошло, что она вытащила его прямо из душа. Щеки обожгло стыдом. Сейчас он ее убьет… и выгонит… и больше никогда к себе не пустит. О чем же она думала? Он же тоже человек. И в душ, как все, ходит…

— Надеюсь, произошло что-то действительно ужасное, раз вы явились сюда едва ли не в полночь! — прошипел Снейп и, к ее огромному удивлению, жестом велел зайти! Гермиона нерешительно перешагнула порог. Ей было жутко не по себе, она никогда не была в личных комнатах профессора, но когда это гриффиндорцы пасуют на полпути? — Выкладывайте, что случилось, — Снейп направился куда-то вглубь гостиной, а затем и вовсе скрылся за неприметной дверью, видимо, в спальню или другую комнату. — Говорите, я слушаю, — крикнул он из-за двери.

— У меня к вам один очень важный вопрос… — пролепетала Гермиона, но догадалась, что он ничего не услышит, поэтому подошла к двери и начала излагать свою проблему с патронусом.

Снейп судорожно одевался, не вполне понимая, что за чушь она мелет. Какой еще патронус? Это то, что он сегодня у Поттера в мыслях видел? И она из-за этого притащилась сюда и вытащила его из душа?! Какого дементора она явилась к нему, а не отправилась к МакГонагалл, раз уж так неймется. Он определенно позволял этой соплячке слишком много. И с этим безобразием пора заканчивать. Снейп застегнул последнюю пуговицу, как раз когда она дошла до пересказа романтической легенды.

Дверь в спальню резко распахнулась, едва не ударив Гермиону.

— Так, выметайтесь отсюда.

Девушка хлопнула ресницами и с обидой посмотрела ему в глаза. Он ведь пустил ее к себе! А теперь выгоняет? Но почему?! За что?!..

Снейп несколько мгновений хмурился, а затем быстро прошел мимо и распахнул входную дверь, намекая, что его слова не были пустым звуком. Гермиона понуро последовала за ним, но остановилась за порогом и еще раз посмотрела на своего любимого учителя.

— Но у меня действительно не выходит вызвать телесного защитника, сэр…

— Меньше думайте о глупостях, мисс Грейнджер. Заклинание Патронуса — это уровень ЖАБА. Скорее всего, эта магия вам пока просто не по зубам.

И с этими словами Снейп захлопнул перед Гермионой дверь. Желание лечь спать улетучилось, поэтому он плеснул себе огневиски, чтобы хоть немного расслабиться.

Это ж сколько у девчонки самоуверенности! Ее ведь больше всего задело то, что у двух балбесов вышло, а у нее с первой попытки — нет. Подумаешь, велика беда: не вызвать патронуса на пятом курсе!

Сам-то он, конечно, сделал это в тринадцать на чердаке в Паучьем тупике. Два раза за то лето. Первый — в присутствии матери. А второй, когда родителей не было дома, а ему так хотелось показать это ей. До сентября он бы не вытерпел… И у нее ведь тоже оказалась лань…

Аврора видела, что Снейп избегает ее, будто даже заговорить боится. Это жутко раздражало, и вскоре тоска по любимому человеку стала переходить в злость. Тем более злиться на него было проще, чем на себя.

Да что она такого, в конце концов, сделала?! Почему ей больше нельзя доверять?! Неужели он не понимает, что не существует идеальных людей! Нет тех, кто не ошибается, не поддается эмоциям, не причиняет ненароком боль! И что за идиотские принципы неприкосновенности воспоминаний?! Он, видите ли, даже Обливиэйт категорически не приемлет! Из всего, мол, нужно вынести урок… Стирание памяти ничего не изменит…

Аврора видела логику, но не понимала, зачем возводить эту мысль в абсолют. Глупо так болезненно носиться с тем, что было много лет назад. Любой другой давно закрыл бы для себя эту тему и спокойно жил дальше. Да Северус спасибо ей должен сказать, за то, что она уничтожила это отвратительное воспоминание, а ему смотреть в ее сторону неприятно.

Или дело в промелькнувшей в кадре рыжей девице, которая не простила ему дурацкое ругательство?! Знала бы эта девка сколько обидных слов Аврора проглотила за четыре года со Снейпом. Только она об этом уже никогда не узнает: с пафосом пала жертвой магической войны и была едва ли не трансфигурирована в прелестный памятник жертвам материнства!

Аврора понимала, что сгущает краски. О таких вещах не принято даже заикаться, но она теряла рассудок от гнева. Яркость образов, увиденных в Омуте памяти понемногу стиралась, и Авроре становилось все сложнее поверить в то, что мужчина, с которым она довольно долго состояла в очень близких отношениях, в душе вздыхал по другой женщине. Синистре казалось, что она достаточно хорошо знает Снейпа: не могло такого быть! Или она просто не хотела в это верить… Возможно, знай она сразу о его большой школьной, да еще и покойной, любви, то и не стала бы с ним связываться. Быть в лучшем случае «номером два» — не самая завидная участь. А при том, что Снейп и без того состоял из одних недостатков…

Дальше Аврора представляла себе, как Жаклин, ее парижская подружка, сказала бы: Радоваться надо, что этот дурак тебя бросил. Тебе бы жалость не позволила самой уйти от такого убожества. Так бы и промучилась с ним еще неизвестно сколько… И Жаклин была бы права! Да на Снейпа же посмотреть страшно! А как рот откроет, так хоть Силенцио накладывай! Был бы хоть в постели богом, так нет же! Ничего выдающегося! И даже то, что есть, исключительно ее стараниями! Это он за ней бегать должен и умолять о прощении! На этой мысли перед глазами появлялась соответствующая картинка из уничтоженного воспоминания, и Аврора заводилась еще сильнее.

Так она и продолжала поносить Снейпа, пока не замерла в ужасе, видя, как по коридору прямо на нее несется огромный огненный летающий змей. Существо состояло из поочередно взрывающихся фейерверков, но от этого не выглядело безобидно! Синистра выхватила палочку и произнесла первое безвредное заклинание, что пришло на ум — за искрами и вспышками было не рассмотреть, есть ли поблизости дети, поэтому применять что-либо другое она не решилась. Ледяной водопад обрушился на дракона, тот зашипел, а потом разлетелся на множество искр под действием уже какого-то другого заклинания. Аврора присмотрелась и увидела в нескольких метрах от себя совершенно мокрую Минерву, которая, очевидно, и прикончила змея. МакГонагалл недовольно фыркнула — ледяной душ ей, похоже, не понравился куда больше дракона — отряхнулась, одновременно просушивая мантию и волосы, и как ни в чем не бывало двинулась к учительской. Аврора кивнула, что сейчас тоже подойдет.

Ситуация с вышедшей из-под контроля дисциплиной Аврору бесила и ни капли не забавляла, но, с другой стороны, в суматохе было проще перехватить Снейпа для разговора — вниз-то он спускаться запретил. А ей до смерти надоело это подвешенное состояние. Сколько можно ждать, когда он, наконец, дозреет?! Видимо, это кармическое наказание за то, что она всю прошлую весну мурыжила его сомнениями. Хотя тогда она чувствовала себя куда увереннее. А сейчас, все что ей оставалось — это стоять у окна в галерее северного крыла, делая вид, что напряженно ищет что-то в небольшой сумочке. Снейп должен был вот-вот появиться…

Но стоило ему показаться, как вся злость и раздражение исчезли: только бы он, наконец, простил ее. И Аврора проклинала себя за эту слабость, так как ни один мужчина прежде не доводил ее до такого состояния. Даже с изменившим ей астрономом было как-то проще. Больно донельзя, аж разнести все вокруг себя хотелось, но не унижаться, лишь бы он не бросал.

— Постой… — Аврора схватила Снейпа за руку прямо в коридоре.

— С ума сошла?! — прошипел он, вырывая руку и оглядываясь. На их счастье в коридоре никого не было.

— А мне плевать, если кто-то увидит! Ты прячешься, я так больше…

— Не здесь! — перебил ее Снейп.

— А где? — в голос спросила Аврора, и Снейп, понимая, что ситуация взрывоопасна, кивнул в сторону первого же пока еще пустого класса.

Он не мог простить то, что Аврора отказывалась показать воспоминание. У Снейпа даже мелькала мысль переспать с ней и в процессе вытащить это из ее мыслей. Аврора бы не устояла и сопротивляться бы не смогла. Но этот план Северус не решался реализовать. В воспоминании, как он догадался, кроме проклятого Поттера, была она, и видеть ее, занимаясь любовью с Авророй, казалось и предательством и богохульством одновременно. Только вот Снейп не очень понимал, кого именно он предает и что оскверняет.

Воспоминания о той любви принадлежали только ему. Никогда и никому он не позволил бы к ним прикоснуться. Каким образом Аврора все вычислила по тому эпизоду, что он прятал от Поттера, Снейп не знал. Вряд ли она увидела что-то очень важное, наверняка зацепилась за какую-то незначительную деталь и все поняла. Была у Синистры такая черта… эта ее удивительная наблюдательность. И хоть без очков Аврора не видела дальше собственного носа, она безошибочно, подобно хищной птице, выхватывала самое главное.

С Авророй он почти никогда не думал о Лили. На тот момент, когда Синистра появилась в Хогвартсе, он более-менее пришел в себя. Да и чувства, вызванные их связью, не имели ничего общего с тем, что он скрывал. Потом Снейп и сам не заметил, как любовница заполнила собой пространство вокруг него. Это пугало, но от ее присутствия становилось тепло. Аврора была его настоящим, сиюминутным, в то время как Лили оставалась чем-то вечным, что было и будет с ним всегда. Такое положение дел его, в общем-то, устраивало (хотя выходило несколько некрасиво), пока Аврора ненароком не узнала эту тайну, и затянувшиеся раны, внутри которых не переставал скапливаться гной, вскрылись. Спать с Синистрой, продолжая думать, что единственной любовью в жизни всегда будет Лили, стало слишком уж гадко. Прервать эти отношения казалось самым верным, разумным и правильным решением, но в глубине души Снейпу хотелось плюнуть на все и забыться в ее объятиях. Только переступить через собственные принципы и убеждения он не мог. Да и обстоятельства были не самые подходящие.

— Давай уже закончим с этим… — начала Аврора, когда он предусмотрительно запер дверь пустого класса. — Тебе ведь тоже плохо… Я же вижу. Так зачем изводить себя? — И она посмотрела ему в глаза, даже не пытаясь скрыть мысли.

Снейп думал, что Аврора уйдет, поняв, что он любит другую, но сейчас он ясно видел, что, остыв, она просто отказалась в это поверить. Синистра приняла, что в его жизни было сильное чувство к другой женщине, но пронести такую любовь через годы… Нет, это абсурд. Жизнь идет дальше, зачем цепляться за то, что было когда-то и уже не имеет значения.

— Нам ведь было так хорошо вдвоем… — продолжила Аврора. — Я люблю тебя, и я уверена, что и ты любишь меня.

— Уверена? А, может, я просто спал с тобой, — резко бросил Снейп. Его выводило из себя то, с какой уверенностью Аврора говорила о том, что он чувствует.

— Нет, мужчина, которому безразлична женщина, ведет себя по-другому, — спокойно ответила она.

— Опираешься на свой богатый опыт? — с показным пренебрежением усмехнулся Снейп.

— Мне хотя бы есть, на что опираться! — огрызнулась Аврора. Его слова прозвучали слишком неприятно, чтобы она их проглотила. Снейп никогда прежде не упрекал ее в прошлых связях. — А ты надумал себе бесконечно далекий от реальности идеал и отказываешься видеть вокруг себя живых, настоящих людей.

— Заткнись! — прошипел Снейп.

— Не заткнусь! — не унималась Аврора. — Ты же умный человек, ты должен понимать, что это правда! Этой женщины много лет нет в живых! Сомневаюсь, что ты вообще помнишь, какой она была…

— Лучше даже не заикайся на эту тему! Ты ничего не понимаешь! — Снейп не верил, что она смеет говорить о Лили. Да он за всю свою жизнь только два раза искренне говорил об этой женщине с другим человеком.

— Можно подумать, ты много понимаешь! Да я практически уверена, что ты и не знал ее на самом деле. Что ты мог понимать в другом человеке противоположного пола в шестнадцать лет?! Или сколько тебе было? Больше или еще меньше, когда ты влюбился? Да все в этом возрасте воображают себе то, чего нет на самом деле! Только мало кто проносит эти глупости через всю жизнь! — внезапно Аврора замолчала, видя, как краснеет его бледная кожа, а на лице застывает чудовищная маска ненависти. Она ни разу не видела Снейпа таким, и ей стало бесконечно жаль его. — Прости, что я говорю тебе это… Но я люблю тебя, и мне больно видеть, как ты сам лишаешь себя счастья из-за того, что давно должно остаться в прошлом.

— Нет, дело не в этом, — очень холодно сказал Снейп. — Тебе покоя не дает то, что не ты меня бросила. Тебе ведь каждый твой любовник изменял. Или были те, кто прежде чем уйти к той, что красивее и моложе, сначала разрывали отношения? А со мной ты, конечно, рассчитывала, что конкуренции нет. Кто же на меня позарится. И ты думала, что раз снизошла до меня, то я буду боготворить тебя за это. Нет, даже ради очень хорошего траха я не позволю лезть к себе в душу и указывать, что я и к кому чувствую.

Аврора резко развернулась и рванула к двери. Она дернула за ручку, но замок был заперт заклинанием. Унизительнее сцены не придумать. Даже уйти, эффектно хлопнув дверью, он ей не позволил. Но оборачиваться и просить его снять заклятие она не собиралась (пробовать самой гарантировано было без толку. Все-таки Снейп был Пожирателем Смерти, и чары предпочитал накладывать специфические). Поэтому Аврора просто стояла некоторое время к нему спиной, прислонившись лбом к двери, пока, наконец, не щелкнул замок. Он мог сделать это сразу, но, видимо, нарочно задержал ее здесь, чтобы прочувствовала каждое сказанное им слово.

Выскочив из класса, Аврора хотела выйти на улицу, во двор, на прохладный весенний воздух, но ее ожидало чертово собрание в учительской. Там на нее с порога за опоздание накинулась Амбридж. Исполняющая обязанности директора отчитывала Синистру как ученицу, и Аврора едва сдерживалась, чтобы не нахамить в ответ. Говорить: «Приношу свои извинения» было противно, но лишь бы эта стерва отстала.

Стоило Авроре занять свое место, как в дверях появился Снейп. Синистра уже приготовилась насладиться тем, как и ему достанется, но не тут-то было. Подлец с порога принялся нападать на Минерву, подозревая ее подопечных в том безобразии, которое ему пришлось ликвидировать по дороге в учительскую. Амбридж ему еще спасибо сказала! МакГонагалл, конечно, сразу же вышла из себя, а Снейп каким-то невероятным образом, с хорошо скрываемой издевкой, очевидной только для преподавателей, перевел разговор на то, что коллектив ждет от нового директора, как от несомненно компетентного человека, решения проблемы. Амбридж озадачилась и предложила составить график дежурств, но все уперлось в то, что днем у всех преподавателей были занятия, а именно в это время в школе и бесчинствовали хулиганы.

— Если я не ошибаюсь, то, кажется, у профессора Синистры днем свободные часы, — очень по-деловому сказал Снейп.

Аврора посмотрела на него, поражаясь, как ему это удается? Он вел себя так, будто их ссоры и не было, будто ничто его трогало. Как же она устала от этого!

Амбридж тем временем открыла расписание и стала водить по строкам указательным пальцем в крупном золотом перстне, который только подчеркивал полноту ее рук. Затем Долорес гаденько улыбнулась: декан Слизерина оказался прав! Аврора пришла в бешенство. Это были не свободные часы, а время для сна после ночных уроков! Нет, она на такое не подписывалась, это выходит за рамки ее рабочего контракта! Синистра чуть было не пригрозила, что как бы им в таком случае не пришлось искать нового преподавателя под конец учебного года, но вовремя осеклась и прищурено посмотрела на Снейпа: да он же этого и добивается! Знает, что на этой работе ее все эти годы держали главным образом их отношения, а сейчас ищет любой способ убрать ее подальше от себя, а то и из Англии.

Нацепив очки, Аврора поднялась с места, подошла к Амбридж и тоже склонилась над расписанием, разложенным на столе. Мерлиновы штаны, какие же противные тяжелые духи были у этой жабы. Аврора поморщилась, так как воспринимала запахи острее других. Как ни странно, свободные часы нашлись у всех преподавателей, вот и прекрасно!

На счастье Авроры, ее поддержал Флитвик: нельзя лишать человека здорового сна и вешать все на одного человека. Так, обязанность патрулировать коридоры раскидали на всех, правда, когда Синистре в итоге выпало дежурство, она даже не посмотрела.

* * *

После утренней ссоры с Синистрой у Снейпа весь день пошел наперекосяк. Началось с того, что Драко положил на стол подписанное Амбридж распоряжение, освобождающее его, как члена Инспекционной Дружины, от отработок у своего декана, а закончилось «упущенным» зельем Лонгботтома, которое-таки расплавило котел… А все из-за того, что Снейп не мог выкинуть из головы слова Авроры. Досаждая и мучая его, они, как на повторе, звучали в голове. И хоть внешне декан Слизерина вел себя как обычно, то есть нещадно до всех докапывался, безжалостно размазывая учеников за малейшие оплошности, в душе Северус рвал и метал. Такой самоуверенной наглости от этой женщины он не ожидал. Плевать Аврора хотела на его чувства. Ей же виднее, что настоящее, а что дерьмо собачье. Влезла в душу и ковыряется в гнойной ране, и еще уверяет, что любит…

Как Грейнджер проникла в опустевший после рабочего дня класс, Снейп даже не заметил. И это было очень дурным знаком. Значит Аврора довела до того, что он терял бдительность.

Снейп отложил эссе, которые пытался проверить.

— Мисс Грейнджер? — за свой ночной визит она уже извинялась, чуть задержавшись после урока, но тогда его вызывала к себе Амбридж, поэтому Снейп отмахнулся от Гермионы и ушел. Девчонке пора уже было вправить мозги, но он откладывал это, не представляя, что надо сделать. Да и некогда было. Слишком много нервов портила Синистра, у Поттера с окклюменцией раз за разом выходило только хуже, а дольше скрывать эти занятия от Темного Лорда Снейп не мог. Побег Альбуса и напряженная атмосфера в школе спокойствия тоже не добавляли. Амбридж требовала от него сыворотку правды, поэтому приходилось следить еще и за тем, кто заходил к ней в кабинет.

— К вам можно, сэр? — тихонько спросила Гермиона, видя, что профессор Снейп подозрительно молчит. — Я только хотела… у меня был к вам один… я не знаю, как объяснить…

Гермиона смущенно уставилась в пол, смотреть на профессора Снейпа ей последнее время было неловко. После того, как она буквально вытащила его из душа, чего только не лезло в голову. Правда, в тот момент она была в таком шоке, что ничего кроме худых щиколоток и рассмотреть-то не успела. Зато пофантазировать никто не запрещал. А недостающими подробностями ее на днях, как ни странно, обеспечил Рон. Он вышел из общей ванной комнаты в одном только красном полотенце с эмблемой «Пушек Педдл» вокруг бедер (ну забыл взять с собой пижаму, с кем не бывает). Гермиона в тот момент как раз сидела у Гарри на кровати и так уставилась на Рона, что парень нещадно покраснел. А фигура у него оказалось, однако, что надо… Ей не очень нравилось его простоватое веснушчатое лицо, Гарри был куда интереснее, но полуобнаженным Гермиона его никогда не видела. А что там под бесформенной мантией или поношенными майками сводного брата, она не задумывалась.

Так малозначащий эпизод в спальне мальчиков дополнил недостающие детали в том воспоминании, что Гермиона многократно прокручивала у себя в голове. Правда, она не понимала, почему профессор Снейп сначала пустил ее к себе в комнаты, а затем грубо выставил за дверь. Либо он так боролся со своими желаниями (и, конечно же, его нескончаемое благородство победило), либо это она ляпнула что-то не то. Хотя она всего лишь успела пересказать то, что читала про патронусы в разных книгах. Только про магию любви не успела… Хм, возможно, он поэтому так и оскорбился!

Тем не менее, вызвать телесного защитника у нее так и не выходило. Возможно, дело было в неуверенности, и Гермиона решила расставить точки над «i». Она не собиралась признаваться в любви в этом учебном году. По крайней мере, до следующего дня рождения это было глупо, но бунтарская атмосфера в замке, отчаянное желание вызвать патронус и сама весна располагали к безрассудствам.

— Что у вас стряслось, мисс Грейнджер? — настороженно спросил Снейп, поднимаясь из-за стола и подходя к ученице.

— Патронус… у меня так и не выходит… — она глянула на преподавателя. — Нет, нет! Я помню, что вы говорили, будто это не мой уровень, но это не так… даже Финниган смог… дело не в этом. Только у Невилла и меня не выходит… — про Лаванду она даже упомянуть не смогла.

Снейп покачал головой, но опустил комментарий о том, что, возможно, если бы лучшая ученица курса меньше обращала внимания на то, что выходит у других, и у самой бы получилось. В конце концов, она уже во второй раз обращается за помощью с этой проблемой, и он решил помочь.

— Вы ведь прекрасно помните все инструкции, разве нет? Не скажу, что сильно удивлен в случае с Лонгботтомом, но у вас, мисс Грейнджер, должно хватать радостных воспоминаний. По крайней мере, в детстве.

— А вы, сэр, вызывая патронус, вспоминаете что-то светлое из детства? — несколько нерешительно спросила она.

— Есть разные техники, — увильнул Снейп. — Вы ведь сами читали. Большинство магов сходятся на мнении, что патронус — это отражение личности волшебника, поэтому некоторые могут призвать защитника, концентрируясь на неком подобии медитативных техник, что, конечно, невозможно на стадии обучения. Да и для экстренной ситуации, вероятно, не подходит. Попробуйте подумать о вашем детстве, как правило, это работает у всех.

— Я думала о вас, сэр… — с сомнением сказала Гермиона и глянула на Снейпа, ожидая его реакцию. Тот смотрел на нее не моргая, видимо, не понимая, как на это реагировать. — Я думала о наших занятиях, о том, чему вы учили меня, что рассказывали. О том, как видела вас на Гриммо. Я представляла, что вы делаете по заданиям профессора Дамблдора, каково вам…

— Прекратите, мисс Грейнджер, — перебил ее Снейп. — Это не то. Это не может быть вашими самыми светлыми воспоминаниями.

— А если я люблю вас, сэр. — спросила она, кажется, сама боясь того, что сказала. Но ведь раз решила, надо делать. Гриффиндорки не отступают!

— Нет, вам это кажется, — спокойно сказал Снейп, понимая, что пришло время для разговора, к которому он так и не успел подготовиться.

— Нет, сэр! Я уверена! Я люблю вас и буду любить всю свою жизнь! Вы изумительный человек! Я не знаю никого, кто мог бы с вами сравниться! — со всем воодушевлением юности начала Гермиона.

— Это ерунда, мисс Грейнджер, — снова перебил ее Снейп. Ее слова казались ему невыносимым, неприятным бредом.— Вам даже не с кем сравнивать, вы и жизнь-то еще не видели, чтобы делать такие умозаключения. Вы еще ничего не знаете…

— Нет! Я уверена, что лучше вас никого нет! Вы благородный, честный, преданный, смелый! Вы величайший волшебник, сэр! — Гермиона не лгала, она действительно так думала, восторженно преувеличивая достоинства и способности симпатичных ей людей.

Тут Снейп не выдержал и усмехнулся.

— Вы даже не представляете, какой магией я занимался всю жизнь и очевидно буду практиковать ее до конца дней моих.

— Я понимаю, вы исследователь, сэр! — не сдавалась Гермиона, видя, что он почему-то поддерживает диалог. — Но это не делает вас порочным человеком…

Снейп не мог найти подходящих слов. Он с ужасом смотрел на Гермиону, не понимая, как объяснить этой наивной девчонке степень ее заблуждений. Просто так выставить ее Снейпу не позволяла совесть. Все-таки она была его дочерью. Гермиона тем временем трактовала его смятение несколько иначе: раз он не гонит ее прочь, не орет и не угрожает, значит она ему действительно небезразлична. И теперь ей надо сделать решительный шаг, потому что ему благородство ни за что не позволит начать первому.

— Я знаю про профессора Синистру и понимаю, что это естественная потребность мужчины, — продолжила Гермиона уже совсем смущенно и нерешительно. — И я тоже не имею ничего против, если вы, сэр… — она испуганно посмотрела ему в глаза. — Мне ведь уже почти семнадцать… поэтому если вы…

Это было уже слишком. Снейп давно не чувствовал себя настолько погано. Он не знал, почему ее слова так подействовали на него. Он просто выхватил палочку, потому что так проще и надежнее, и невербально наложив Обливиэйт, выдохнул.

Он поступил бы так же, даже не будь она его дочерью. Хотя, наверное, любую другую девицу просто выставил бы за дверь, а на Грейнджер ему было не плевать.

Гермиона смотрела расфокусированным взглядом перед собой, а он не мог найти силы привести ее в чувство. За грудиной сдавило, словно на сердце опустилась невыносимая тяжесть.

Это было неправильно, но он не знал, как быть, и совершенно точно не хотел, чтобы в ее памяти остался этот эпизод. Сомнений в том, что ей будет за это бесконечно стыдно, у Снейпа не было. Девочка несла чушь, а во всем был виноват только он. Правда, Северус не понимал, чем и как он спровоцировал Гермиону на такие мысли и намерения — настоящего желания у нее не было, это Снейп видел. Девочка едва ли не больше всего боялась, что он вдруг примет ее предложение.

Какое-то время он с горечью смотрел на Гермиону, а затем, наконец, взмахнул палочкой.

— Повторяю, для того, чтобы вызвать телесный патронус не пытайтесь фантазировать, — каким-то не своим голосом сказал Снейп. — Загляните в себя. Вспомните те моменты из раннего детства, когда вы были абсолютно счастливы. Найдите такой эпизод в том, что происходило с вами до Хогвартса. Все. Считайте, что это ваше задание на сегодня. А теперь идите, мисс Грейнджер.

И он распахнул перед слегка дезориентированной Гермионой дверь.

Немного растерянная и грустная Гермиона почти до самого отбоя торчала во дворе. В такую погоду других учеников тут не было. Филч пару раз выходил проверить, чем занята школьная староста, но, не найдя повода для штрафных санкций, возвращался в замок. Торчать на улице в непогоду ему не нравилось, а наложить согревающие чары он не мог. И когда завхоз скрывался за массивной дверью, Гермиона снова доставала из складок мантии небольшую баночку с языками пламени внутри, ставила ее на перила и просто смотрела, как капли моросящего дождя стекали по стенкам банки.

Она думала о детстве. О родителях и о начальной школе, о том, что было до Хогвартса, и Гермиону не оставляло странное ощущение, будто нужное ей воспоминание находилось где-то очень близко. Она почти нащупала его, но никак не могла уцепиться. Мысли ускользали, оставляя только странное, но знакомое ощущение… Ожидание чего-то… вот-вот, и это случится… Запах тлеющего костра и капли моросящего дождя на лице. Еще минута, еще секунда… ну когда же…

Не в силах больше ждать Гермиона, вопреки запрету колдовать вне класса, взмахнула палочкой и произнесла заклинание: серебристое облако, вырвавшееся из палочки, на глазах приняло четкую, едва ли не осязаемую форму животного. Это была выдра! Глаза Гермионы расширились — такого она не ожидала — но существо было определенно очень милое. Надо срочно показать это Гарри!

Спрятав палочку, и на радостях чуть не забыв банку с огнем, Гермиона помчалась в замок.

— Кто это? — удивился Гарри.

— Выдра! Ты что, не знаешь, как выглядит выдра? — удивилась Гермиона, с сияющей улыбкой наблюдая за своим патронусом.

— Нет… — признался Гарри. Честно говоря, рассмотреть юркое существо, ни минуты не стоящее на месте, было не так-то просто. Да и выдр он действительно никогда не видел. Учебники по программе магловской школы Гарри, в отличии от Гермионы, ни разу не открывал с момента поступления в Хогвартс. Во время летних каникул он предпочитал сокрушаться о тщетности времени, проведенного у Дурслей. Да и не было у него этих учебников, а в комнату Дадли он никогда не заходил. Возможно, картинки с выдрами встречались на страницах пособий для младших классов, но тогда, на уроках, посвященных окружающему миру, Гарри, как правило, смотрел не в книгу, а уворачивался от плевков жеваной бумагой через «дуло» пустых шариковых ручек. В зоопарке он тоже был всего один раз и дальше павильона с пресмыкающимися не заходил. Но все равно ему было стыдно и неловко. — А ты видела выдр живьем?

— Нет, — ответила Гермиона, не обратив внимания на его невежество. — Мне папа в детстве обещал показать, когда в поход ходили. Мы, наверное, час под дождем у реки прождали, но ни одна выдра так и не показалась. Я потом картинки в энциклопедии изучала… Они, насколько я помню, хищные одиночные животные, ведущие полуводный образ жизни… — и Гермиона выдала то, что запомнила из детской книги о животных.

— Надо же, твой патронус, оказывается, хищник! — изумился Рон, наблюдая за тем, как по мужской спальне скачет серебристая выдра в паре с его терьером. В кои-то веки у него выходило что-то наравне с Гермионой, и он был собой очень горд.

— Ну, твой, кстати, тоже! — деловито заметила Гермиона. И завела с Роном занудный зоологический спор. Гарри молчал, так как боялся сморозить глупость. В такие минуты он чувствовал себя полным идиотом, потому что, на самом деле, все еще плавал в реалиях магического мира, до сих пор зачастую воспринимая волшебство, как чудо. Но и в области магловской культуры его знания оставались постыдно поверхностными. Зато Рон уверенно дебатировал с Гермионой. Видимо, знаний о животных нахватался от Чарли. В комнате, что прежде принадлежала старшему брату Рона, Гарри видел полку с книгами, в том числе магловскими, но в Норе тоже было не до чтения. По крайней мере, ему.

— Собака — домашнее животное! — доказывал Рон. — Пес символизирует храбрость, потому что собаки — защитники!

Но Гермиона не сдавалась, вываливая на Рона накопленные знания. Она даже припомнила значение собаки по системе карт Таро некой Ленорман. Гарри изумился: Гермиона ведь презирала прорицания и давно бросила этот предмет, однако помнила такие детали. Тем временем спор зашел в тупик, так как ни Рон, ни Гермиона не знали символического значения выдры, а Гарри, пользуясь заминкой, соврал, что хочет спать: ему было стыдно признать, но его раздражало то, как увлеченно спорили его друзья. Правда, когда Гермиона ушла, спать он не лег и завел разговор о Пушках Педдл, потому что спать — означало видеть сны о таинственном коридоре, а этого Гарри не хотел.

Утром Гермиона закончила завтрак быстрее всех и сорвалась куда-то с места. Гарри боковым зрением уловил, как в тот же самый момент из-за стола Коктеврана поднялась Чжоу и буквально побежала следом.

Китаянка нагнала Гермиону аккурат в дверях.

— Погоди, можно тебя на два слова?

Гермиона удивленно посмотрела на Чжоу, не представляя, что от нее хочет бывшая девушка Гарри. Чанг тем временем оглянулась, говорить ей было неловко, а Гермиону затянувшаяся пауза начала раздражать: времени до начала занятий оставалось не так уж и много, а ей еще в библиотеку!

— Давай отойдем, а то мы прямо на проходе стоим, — предложила Чжоу, и Гермиона последовала за ней. — Послушай, я хотела попросить тебя… Ты знаешь, Мариэтта, она ведь до сих пор в больничном крыле, и мадам Помфри не может вылечить эти ужасные… — Чанг поморщилась. — Это ведь ты… — слова давались Чжоу очень не легко, но она продолжала говорить, — заколдовала тот список?

— Ну, и? — Гермиона прищурилась.

— Ты не понимаешь… На самом деле Мариэтта очень славная, — проговорила Чжоу. — Она просто совершила ошибку…

— Ошибку? — изумилась Гермиона. Она уже понимала, чего от нее хочет Чжоу. Видимо, подойти с этой просьбой к Гарри, Чанг не позволяла гордость, а с Гермионой, думала, что по-девичьи договориться. — Ты называешь предательство ошибкой?

— Но… все обошлось, разве нет? — умоляюще сказала Чжоу. Ей было тяжело и неприятно говорить с Грейнджер, но как иначе помочь подруге, Чанг не придумала. — Ты ведь знаешь, у нее мама работает в Министерстве, и ей по-настоящему трудно…

— Мой отец тоже работает в Министерстве, — сказал из-за спины Чжоу Рон. Когтеврангка от неожиданности вздрогнула, обернулась и покраснела, встретившись взглядом с Гарри.

— Бывают разные обстоятельства… Вы бы видели ее лицо! Это действительно ужасно…

— А то, что сделала твоя подруга по отношению ко всем нам — прекрасно? — спросила Гермиона.

Чжоу замялась, она не знала, при каких обстоятельствах и почему Мариэтта выдала Отряд Дамблдора. В больничное крыло, навестить подругу, китаянка ходила почти каждый день, но та твердила, что ничего не помнит. И Чжоу почему-то верила ей.

— Она говорит, что ничего не помнит…

— И ты доверяешь ее словам? — не унималась Гермиона. Предательство Мариэтты задело ее до глубины души. И если Гарри просто поник, то Гермиона искренне жаждала возмездия.

— Скажи, а ты доверяла всем нам, когда подсунула этот пергамент, не предупредив о чарах? — спросила Чжоу у Гермионы. — Вы могли бы предупредить нас! Это тоже не честно!

— Нет, — вдруг подал голос Гарри. — Я считаю, что Гермиона сделала все верно. По-моему, заколдовать пергамент было замечательной идеей!

Чжоу в последний раз посмотрела на гриффиндорцев, и, не говоря больше ни слова, поплелась прочь. Гермиона презрительным взглядом проводила ее и, оглянувшись на парней, довольно громко сказала:

— Я в библиотеку. Вы со мной?

«Да», «Нет», — синхронно ответили мальчики.

— Эм… матч скоро… и до чар еще сорок минут… я думал немного потренироваться с Анджелиной… — немного смущенно ответил Рон.

Гермиона ничего не сказала, но ее взгляд яснее любых слов говорил: «лучше бы ты уроки с таким рвением делал». Затем она посмотрела на Гарри.

— Я с тобой, — кивнул он и, вздохнув, проследил за тем, как лучший друг направился к поджидающей его Анджелине.

Конечно, Гарри, как любой нормальный парень, никогда бы не предпочел библиотеку квиддичу. То, что Гермиона думала, будто Крам в свое время ради нее торчал в читальном зале, казалось Гарри немножко бредом, но он не рушил ее иллюзий. Однако сейчас «Молния» была под арестом, а смотреть на то, как над полем кружит Рон, было болезненно неприятно. Гарри завидовал, хоть и молчал об этом.

А может дело было в донельзя паршивом настроении, которое не оставляло его после раскрытия Отряда Дамблдора. Или сказывался недосып… из-за навязчивых кошмарных снов Гарри каждый день просыпался измученным и усталым. В принципе, ему было все равно, куда идти, лишь бы поменьше внешних раздражителей.

В библиотеке он сразу же сел у окна с видом на поле для квиддича, пока Гермиона пошла за книгами к мадам Пинс. Рон летал хорошо… Очень уверенно и красиво. Гарри замечтался и вздрогнул, когда Гермиона бухнула перед ним толстенную книгу.

— Я и тебе взяла! Подумала, ты тоже захочешь узнать, что символизирует олень.

Гарри это не особо занимало. Для него олень означал только одно — это был патронус его отца, и это означало, что Гарри похож на Джеймса. Вся другая возможная символика, описанная в энциклопедической статье, значила по сравнению с этим нещадно мало. Он наискосок проглядел строки описывающие возрождение, древо жизни, отвагу, благородство… все это были общие слова. Но тут взгляд Гарри уцепился за иллюстрацию, на которой олень давил копытом змею. Ниже шел пересказ античных и христианских легенд об олене, поедающем и убивающем змею и, таким образом, очищающемся и возрождающемся. Гарри стало не по себе, он невольно потер лоб в месте шрама. Все это ему не понравилось, и он перелистнул страницу. Следующая глава была посвящена лани (оленихе), и Гарри заинтересовался. Сириус летом упоминал, что у его матери патронусом была лань. Гарри тогда говорил крестному о встрече с дементорами в Литтл Уингинге, но разговор каким-то неведомым образом перешел на Джеймса и Лили. Гарри не возражал, он любил слушать о родителях. Хотя тогда ему очень хотелось рассказать кому-то о том, что происходило у него самого на душе.

Раздел про лань был ощутимо короче статьи про оленя. Да, именно такой Гарри и представлял себе мать. Невинность, ранимость, робость и нежность, и даже любовная страсть по китайской трактовке. Все это было прекрасно, но почему-то слова на бумаге отзывались грустью. Его родители казались ему идеальными, лучшими людьми, какие только ходили по земле. Хотя, возможно, он думал так, потому что они были мертвы. Чтобы отвлечься он заглянул в то, что читала Гермиона. Описание выдры показалось Гарри куда позитивнее, да и подходило оно Гермионе на все сто. Решительная, преданная, любознательная, общительная, заботливая и т.д. Но припоминая оленя и змею, Гарри опустил взгляд ниже, на пересказ легенд и мифов.

— Смотри-ка, — он указал пальцем на черно-белое, похоже средневековое изображение выдры с рыбой в пасти. — Выдра питается рыбой и поедает ее полностью, не оставляя даже костей! Беспощадна к врагам и не знает жалости, — Гарри вопросительно посмотрел на Гермиону.

— Думаешь, надо снять заклятие с пергамента? — Гермиона поняла, на что он намекает.

— Я такого не говорил, — как-то странно ответил Гарри. Ему было не по себе от того, что из-за них страдал другой человек, но с другой стороны, наказание было абсолютно заслуженное и правильное.

— Но ты бы на моем месте не смог так поступить тогда, в «Кабаньей голове». Я знаю, Гарри. Поэтому я тебе и не сказала. Я тоже сомневалась.

— И зря, как выяснилось, — Гарри снова опустил взгляд в книгу и вдруг улыбнулся. Гермиона толкнула его под бок: что, мол, еще такое? — Сама смотри…

— Что?! Вот это ерунда! — засмеялась девушка, прочитав абзац про дневнекитайское представление о выдрах, как о соблазнительницах. Ну какая из нее совратительница, если она из библиотеки не выходит! Нет, она такой быть не может никак и никогда! Какая еще повышенная сексуальная активность?! О чем они вообще пишут в школьных книгах?!

— А я помню, как на тебя все смотрели на Святочном Балу, — продолжал улыбаться Гарри.

— Это было один раз! Один раз за четыре с половиной года в Хогвартсе! Ну… и мне хотелось утереть девчонкам нос, но, честно говоря, это не стоило трехчасовой подготовки… — немного краснея, возмутилась Гермиона. О том, что ей тогда было жутко обидно из-за того, что ни Гарри, ни Рон не додумались ее пригласить, она не сказала.

— Тебе и не обязательно делать все это, чтобы выглядеть красивой, — спокойно сказал Гарри. Он и вправду не помнил, что у нее была за прическа и платье.

Гермиона лукаво посмотрела на Гарри, но тут подошла мадам Пинс и вежливо напомнила о времени. Пора было идти на первый урок.

По дороге, Гермиона продолжала то и дело поглядывать на Гарри, обдумывая его слова. Вот так новость, что ее можно счесть соблазнительницей! А что, если в ней это действительно есть?! Чем она, в конце концов, хуже этой самой Синистры?! Да она лучше же! Сколько Синистре лет? Наверняка около сорока! Да и преподаватель она посредственный, до профессора Вектор ей, как до небес. Видимо, поэтому и в астрономии карьеру сделать не смогла. А перед Гермионой, с ее-то золотой головой, открыты все дороги!

* * *

— Кхе-кхе-кхе… — Долорес Амбридж приблизилась к копающейся в журналах Авроре. — Могу я отвлечь вас всего на одну минуточку, дорогая моя? — сказала новая директриса противным высоким девичьим голосом.

Аврора выпрямилась и посмотрела на полноватую женщину немного сверху вниз.

— Я всего лишь хочу поинтересоваться, почему вы пропустили дежурство, назначенное вам на сегодняшнее утро? — закончила Амбридж.

Аврора мысленно выругалась. Она совершенно забыла об этой идиотской обязанности. Нет, она помнила, что в какой-то день ее поставили отлавливать нарушителей порядка. Но после того, как Снейп все нервы вымотал, Синистра, кажется, даже не посмотрела на какой, собственно, день ее записали. Однако извиняться совершенно не хотелось, и Аврора пошла в атаку.

— Я не вышла на дежурство, потому что отсыпалась после вечернего занятия! — соврала Аврора и глянула на бывшего любовника. Снейп это явно понял, судя по тому, какую гримасу изобразил на своем некрасивом лице. Вот же сволочь!

— Но я видела вас на завтраке, милочка! — не отступала Амбридж.

— Это не отменяет мое право после завтрака вернуться к себе спать. Или не спать, а проводить положенные мне часы отдыха так, как мне заблагорассудится! Это закреплено в трудовом договоре, подписанном Дамблдором! — вспылила Аврора.

— Понимаете, дорогая моя, дело в том, что сейчас должность директора этого заведения занимаю я, — Амбридж мерзко улыбнулась. — Так что ваш контракт может быть пересмотрен в любой момент или даже… — Амбридж не успела договорить, так как Аврора со злостью бросила классный журнал на стол.

— Знаете, меня мало что держит в этом замке! Особенно учитывая атмосферу в коллективе и дисциплину учащихся. Для себя, как для специалиста международного уровня, я вижу все меньше поводов оставаться на этой работе! — Аврора не утрировала, она действительно думала о том, чтобы уволиться. Делать это она не собиралась, но если уволят, то и к лучшему!

— Аврора, милая моя, не будем горячиться! — изумленно, совершенно другим тоном начала Амбридж. Подобный сценарий оказался для нее крайней неожиданным. Синистра грозила уволиться? Значит, скорее всего, она была ценным сотрудником, которого не стоило отпускать, особенно, если ее не устраивает положение дел в Хогвартсе. И не важно, что утром она едва не пометила папку с делом Авроры красной галочкой, означающей «испытательный срок». — Давайте не будем сгущать краски! Вам стоило сразу же обратиться ко мне! Я думаю, вы немного перенапряглись и перенервничали!

— Боюсь, это другим словом называется, — с пренебрежением бросил Снейп. — Явление временное, я бы сказал циклическое. — И на него сразу с убийственными взглядами обернулись и Амбридж, и МакГонагалл.

— Что вы имеете в виду, Северус? — ледяным тоном сказала Аврора. Ну, давай, заикнись про ПМС при этих двух амазонках. Да они тебя на месте сожрут, милый.

— Вы ведь, как помнят присутствующие, прошлой весной уже оставляли заявление об уходе на столе директора? — невозмутимо сказал Снейп, выставляя Аврору шантажисткой и вынуждая идти с угрозами до конца.

— Если вы намекаете, что это пустые слова, то мне есть, куда пойти. Я не несчастная неудачница, чтобы держаться за место в Хогвартсе, как за единственную работу, которую предоставляют из жалости! — заводилась Аврора, намекая на то, что Снейп столько лет прозябал в Хогвартсе.

Амбридж, однако, решила, что Синистра намекала на Треллони.

— И что же вас не устраивало в прошлом году, милочка? — заинтересованно спросила Долорес.

Синистру в прошлом году не устраивало только одно (собственно, как и в этом) — мутные отношения с любовником, но найти по каким статьям докопаться до стиля управления школой было не сложно. Терять-то действительно нечего! Амбридж с изумлением выслушала тираду Авроры, а затем попросила ее непременно зайти к ней в кабинет после следующего занятия для более детальной и предметной беседы. Аврора кивнула и, уже закрыв за собой дверь, услышала, как Флитвик пытался вступится за нее перед Амбридж.

— Аврора! — окликнул ее Снейп. Ему пришлось едва ли не бежать за ней, так как Аврора не остановилась. — Послушай, в кабинете Амбридж ни в коем случае ничего не…

— Не подходи ко мне! — практически выкрикнула Аврора, угрожающе направив на него палочку. — Даже не приближайся! Никогда! Слышишь?!

И Снейп остался стоять, как вкопанный, а она умчалась прочь, чувствуя, что вот-вот позорно разрыдается. По поводу ПМС, он, конечно, был прав, но разве это каким-либо образом оправдывало его поведение?! Просто терпеть вопиющую несправедливость в эти дни Аврора не могла.

Все следующее занятие Аврора думала о том, что ей теперь делать. Она сбивчиво и кратко объяснила новую тему и раздала карты для очередной внеплановой проверочной работы.

Конечно, надо увольняться. Роман со Снейпом был до обидного бесперспективен. И пусть она любила его больше, чем любого из своих прежних мужчин, это было слишком. Она сама утешала в свое время Жаклин тем, что отношения надо строить с тем, с кем легко. А со Снейпом все почему-то только усложнялось. Шансов на то, что он изменится, тоже не было, Аврора это понимала. Это в шестнадцать лет кажется, что твоя любовь способна вынести все, что его тараканы не важны и уж с тобой-то он станет другим… В тридцать пять понимаешь, что единственное, над чем ты действительно властна — это изменить, сломать себя. Но стоит ли таких жертв Снейп, Аврора сомневалась. Она вспомнила, как обидно ей было, когда регулярно ночуя в ее комнатах, Снейп заявил, что настаивает на том, чтобы сохранить их связь в тайне от коллег. Не то чтобы Аврора тогда рвалась продемонстрировать общественности свою великую победу на эротическом фронте, но это она должна была предложить подобное! Конечно, это был первый звоночек. Стоило прислушаться к интуиции, уняв желание укротить строптивого.

Так она и перебирала в уме одну за другой обиды, причиненные слизеринским злодеем, пока ученики все до последнего не сложили свои работы на ее стол.

Пора было отправляться к Амбридж.

Долорес встретила ее на удивление приветливо, предложила присесть и первым делом прокомментировала брошь, приколотую на платье под распахнутой мантией. Амбридж даже наклонилась и потянула уродливую руку к изящному украшению. Авроре захотелось увернуться, но это было неудобно, и она стерпела, наблюдая за тем, как Долорес провела подушечкой указательного пальца по фигурке полуобнаженной женщины. Аврору буквально передернуло: казалось, что жаба едва ли не лапает ее за грудь.

— Восхитительная вещь! — пропела Амбридж и доверительно положила ладонь на плечо женщины. — Вы будете чай или кофе? Я заметила, что вы жалуете тыквенный сок.

Аврора посмотрела на руку этой женщины. Видимо, Амбридж накладными ногтями пыталась визуально удлинить пальцы. Но в результате ее рука скорее напоминала когтистую лапу. Было мерзко.

— Пожалуй, мне просто чай.

Напиток был сладковатым, хотя сахар Синистра попросила не добавлять. Видимо, присутствие Амбридж и обилие в антураже кабинета кружавчиков, цветочков и котиков делало даже простую воду приторной.

— У вас прекрасный вкус, Аврора… — до противного ласково сказала Амбридж. Аврора, думая о странном привкусе чая, даже не сразу просекла, что директриса имеет в виду брошь.

— А… это… один знакомый подарил. Вот у него действительно был на редкость хороший вкус. Такие мужчины встречаются нечасто.

Амбридж довольно улыбнулась. О том, что у Синистры в том году был любовник, отношения с которым закончились где-то летом, она уже слышала от Чарити. Прекрасно! Значит, зелье начало действовать.

Прежде Амбридж не доводилось работать с сывороткой правды. В Министерстве допрос под веритасерумом выливался в такую волокиту, что проще было обойтись. Зато в Хогвартсе Снейп на удивление легко согласился предоставить ей необходимое зелье. Три капли на стакан воды и дать немного выговориться. Амбридж для верности удваивала дозу. Единственным побочным эффектом было то, что собеседники, хлебнувшие «чаю», рано или поздно выходили из себя, вываливая на плечи Долорес всю накопившуюся злость. Амбридж и прежде казалось, что миром правит далеко не любовь, но обитатели Хогавартса превзошли ее ожидания. Они буквально ненавидели друг друга. Хуч, как выяснилось, терпеть не могла детей: их молодость резала глаз, напоминая о собственной загубленной спортивной карьере. Помона Спраут мечтала выгнать Хагрида: тот, якобы, развел неких плотоядных слизней, которые повадились уничтожать саженцы редких растений в теплицах Спраут. Причем декан факультета Пуффендуй в таких красках изливала душу по поводу этих тварей, что после ее ухода, Долорес аж на блюдцах вместо котят мерещелись эти самые плотоядные слизни.

Так и кудрявая Мариэтта сначала отвечала сбивчиво и невпопад, а затем, как понеслась ругаться на Чанг из-за ее влюбленности в Поттера. У Амбридж уже раскалывалась голова, она была готова выставить девочку за дверь, когда та ляпнула судьбоносное «Она из-за него всем рискует! Даже в этот идиотский Отряд Дамблдора вступила, а он просто взял и забыл про свидание!»

Словом, рано или поздно, сдавались все. Но о Блэке и тайных делишках Дамблдора никто ничего не знал. Правда, МакГонагалл демонстративно отказалась от предложенных напитков, за что получила в личное дело особую отметку.

— Где скрывается Сириус Блэк? — совершенно другим тоном спросила у Авроры Долорес. Она была практически уверена, что Синистра не замешана в делах Дамблдора, но не проверить не могла.

— Понятия не имею! — возмутилась Аврора. — Откуда по-вашему я могу знать?! Вы за кого меня принимаете?

— Не волнуйтесь, милая! Все в порядке! — Амбридж предусмотрительно подняла ладони. Нервы у учеников и сотрудников школы, как успела заметить Амбридж, были ни к черту.

И да, Аврора не представляла, где скрывается Дамбдлор, чем занимается Орден Феникса, и кто в него входит, зато принялась так обильно и смачно поливать грязью декана Слизерина, что жаль было прерывать. Попутно доставалось, правда, и Дамблдору с МакГонагалл. Нелестные слова в адрес бывшего директора и Минервы медом растекались для ушей Долорес. Хотя Слизеринского декана профессор астрономии, похоже, ненавидела сильнее всех, считая его худшим представителем мужской половины всей магической Великобритании, а может и континента. Чем он ей так насолил, Аврора не уточняла, но детали были и не важны. Амбридж Снейп тоже очень не нравился. Как, впрочем, и почти все мужчины, за исключением метросексуала Малфоя и тучного, мягкотелого Фаджа.

Но, как бы то ни было, чем дольше Долорес слушала поток гневной речи этой экспрессивной женщины, тем больше она ей симпатизировала. Аврора не была смазливой красавицей, но обладала определенной женственностью и какой-то мужской агрессивностью. Сочетание было интересным, едва ли не идеальным.

Долорес незаметно вытянула папку с делом Синистры из общей стопки и, облизнув пальчик, стала аккуратно перелистывать страницы, но тут в дверь назойливо постучались.

Снейп. Как некстати!

Амбридж глянула на Синистру, оценив, как та изменилась в лице. Снейп ответил Авроре таким же холодным взглядом, а затем посмотрел на Долорес и, кажется, на мгновение потерял дар речи. А может, Амбридж это и показалось, потому что через секунду он с привычным убийственным безразличием уточнил, все ли в порядке? Ему, видите ли, показалось, что у зелья, которое он готовил по личной просьбе профессора Амбридж, появились некоторые побочные эффекты. Ответить Долорес не успела, так как Синистра, звонко рассмеявшись, стала поносить Снейпа, как горе-зельевара. Северус в ответ указал на нее пальцем, заявив, что это оно самое и есть: неконтролируемая истерика и беспричинный смех. Наблюдается у особ с гиперчувствительностью к некоторым элементам зелья.

Аврора тем временем несла уже какой-то откровенный бред.

— Да вы спелись?! Она — вся такая розовая и мягкая, а он — черный и костлявый! О, да! Идеальная пара!

К счастью, на этих словах Амбридж жестом предложила Снейпу воспользоваться каминной сетью, чтобы без лишних свидетелей доставить невменяемую Синистру к нему или в больничное крыло — не важно! Главное, подальше отсюда! Снейп не без труда втащил сопротивляющуюся Аврору в камин (ей, представляете, неприятно, когда он к ней прикасается!) и исчез в зеленом пламени.

У себя в комнатах Снейп сразу же бросился к шкафу с зельями, а Аврора продолжила сыпать ему в спину обвинения. Она припоминала все, даже то, что давно было, казалось бы, прощено и забыто: начиная с их первой ночи, когда, не продержавшись и минуты, он в темноте с позором сбежал, и заканчивая тем, что он и до сих пор бежит, только теперь уже от собственных чувств.

Ее хлесткие слова сыпались ударами, и Снейп чуть не выронил нужный флакон, но поддаваться эмоциям было нельзя. Он сам виноват в том, что это произошло, надо было планировать свои решения тщательнее. Если другие могли держать себя под контроллем, то Аврора, приняв зелье, слетела с тормозов.

Выпить антидот она, конечно же, отказалась, и ему пришлось силой, прижимая крепко к себе, влить в горло нужное снадобье. Благо зелье подействовало практически мгновенно, и Аврору отпустило. Желание высказать ему все сменилось опустошением и щемящей тоской.

— Амбридж подсунула тебе зелье злости, — прошептал Снейп, продолжая со спины прижимать ее к себе. Отпускать Аврору ему совершенно не хотелось. — Вернее, она думала, что это сыворотка правды. Человек, никогда не видевший действия веритасерума, может с легкостью принять слова, сказанные под воздействием злости, за правду.

Аврора тем временем прислонилась затылком к его плечу. Как же она устала и соскучилась, как хорошо было рядом с ним. Почему же они не вместе?! Все обиды и претензии вдруг показались сущей ерундой, ей стало так стыдно за сказанное, и она провела ладонью по его руке. Но Снейп тут же, словно очнувшись, отпустил ее и машинально шагнул в сторону, чтобы закрыть стеклянную дверцу шкафа, где искал антидот.

Аврора вздохнула. Это было безнадежно. Только себя мучить.

— Надеюсь, ты поняла: не пей больше ничего в кабинете Амбридж, — до обидного безразлично произнес Снейп. — Даже если ты не знаешь ничего из того, что нужно этой стерве, имей в виду, у нее к тебе несколько специфический интерес.

Значит Авроре не показалось. Она вспомнила, как Амбридж прикасалась к ее брошке и поморщилась. Это было противно, но уж с лесбиянкой-то она как-нибудь справится. А что делать с остальным?

Аврора снова посмотрела Снейпу в глаза, отчетливо спрашивая: «И это все, что ты можешь мне сказать?»

Но Северус молчал, и она так и не дождалась ответа. Уже закрыв за собой дверь, она услышала звук не просто битого, а взорвавшегося и очевидно разлетевшегося на множество осколков стекла. Не сдержался, значит, выпустил пар, догадалась Аврора. Но остановить ее и сказать нужные слова почему-то не смог, а у нее не было больше сил и желания доказывать ему, как это глупо.

Из кабинета Амбридж Гарри вышел совершенно спокойным. Он не был уверен, что в напитке была сыворотка правды, но интуиция подсказывала неладное, и он решил не рисковать. Он подумал, что надо немедленно рассказать об этом Гермионе… Тут-то его осенило, что, скорее всего, подобному допросу подвергся не он один, и, возможно, у Мариетты и выбора не было. В этом случае наказание выглядело слишком жестоким. Гермиона его догадки выслушала, но снимать заклятие с пергамента отказалась. Она не поверила, что школьников поили веритасерумом. В этом случае проболтались бы и остальные, а все держали язык за зубами. Даже Захария Смит, которого при каждом удобном случае доставали близнецы.

— Это предательство. И я не собираюсь такое никому спускать, — бросила Гермиона и вернулась к эссе по рунам.

Гарри и Рон молча сидели какое-то время на диване, глядя на угли.

— Слушай, — внезапно сказал Рон. — Кажется, я знаю, как прижать Амбридж.

— Только не предлагай ее снова отравить. Это не поможет, — Гарри с недоверием посмотрел на друга.

— Н-е-е… это нам надо выяснить, чем она нас травит! Знаешь, судя по тому, что я слышал от отца, я сомневаюсь, что использовать сыворотку правды для допроса несовершеннолетних без ведома родителей разрешено законом.

Гарри ошарашено посмотрел на друга. Слова Рона звучали правдоподобно. До закрытия библиотеки оставался еще час, и ребята рванули в читальный зал, где Гарри поразился тому, как шустро Рон отыскал в толстенной книге нужный раздел. Хотя опыт ковыряться в законах и судебных прецендентах у Рона был, это ведь он шерстил магическое законодательство на предмет поиска способа оправдания Клювокрыла на третьем курсе.

— Точно! — Рон аж с силой ткнул пальцем в нужную строку.

Гарри наклонился и прочитал коротенький абзац, посвященный вопросам правомерности применения сыворотки правды в допросах несовершеннолетних.

— Если она действительно втихаря проделывает это в школе, то ей светит срок в Азкабане! — и Рон победно откинулся на стуле, мысленно воображая позорное изгнание жабы из Хогвартса.

Гермиона восторг друзей не оценила.

— Знаете, даже если предположить, что она использует веритасерум, стоит нам предъявить ей подобные обвинения, и на следующий день придет очередной декрет Фаджа, разрешающий применение сыворотки в любых случаях, — скептически утрировала Гермиона.

— Ты не веришь, что она подливает всем в своем кабинете сыворотку правды? — спросил Гарри.

— Если честно, то не верю, — и Гермиона продолжила строчить домашнее задание. — Хотя, если предположить, что все так и есть, то обращаться с жалобой надо к попечительскому совету школы.

— Отец Малфоя первым взбухнет, если узнает, что его сыну в школе могут развязать язык, — расплылся в недоброй улыбке Рон и переглянулся с Гарри.

— Но без серьезных улик нас даже слушать не будут, — задумчиво сказал Гарри. — Поэтому для начала надо пробраться в кабинет Амбридж и найти сыворотку правды.

— Нет! Не вздумайте! — Гермиона оторвалась от домашнего задания. — Я не это имела в виду! Не смей ввязываться в очередные неприятности!

Но Гарри было уже не остановить. У него была цель, поэтому следующие несколько дней он не спускал с Амбридж глаз. И несколько выводов ему сделать удалось.

Во-первых, допрашивала школьников она с завидной регулярностью, причем девочки поголовно выходили из ее кабинета в слезах, а парни, кажется, норовили нарваться на драку. Во-вторых, к Амбридж дважды очень ненадолго заходил Снейп, и с ним она была вежлива и учтива, что подтверждало теорию о том, будто зельевар поставлял ей сыворотку правды. В-третьих, новая директриса ежедневно навещала Треллони в личных покоях. Что жабе нужно было от смещенной с должности прорицательницы Гарри не знал, но выглядело это странно. Вроде бы жаба ее сначала едва ли не выгнать из школы хотела, а теперь не возражала, что Треллони осталась в Хогвартсе в качестве приживалки. Что Амбридж делала в комнатах Сибиллы, Гарри, к счастью, не представлял, но проводила она там каждый раз не менее часа. При этом подружками они точно не были, судя по тому, как хмельная учительница поносила себе под нос новую директирису.

Тем не менее, пробраться в кабинет министерской жабы оказалось не так-то просто. По крайней мере, в одиночку Гарри на это не решался. У Рона имелись кое-какие мыслишки, но не слишком надежные. Так все и тянулось, пока разговор друзей случайно не подслушала Джинни. В отличии от Гермионы, младшая сестра Рона не стала озадачиваться правдоподобностью подозрений и сразу же встала на сторону Гарри. Она и ввела в курс дела близнецов…

Гермиона была категорически против! Ей не верилось в то, что профессор Снейп мог быть замешан в подобных делах. Да не будет он давать Амбридж сыворотку правды! Гарри с Роном просто помешались на мании преследования, но слушать ее никто не стал.

Близнецы обеспечили отвлекающий маневр, который гарантировал Гарри не менее получаса времени в кабинете Амбридж. Джинни и Рон стояли на стреме. Гермиона к ним, правда, тоже присоединилась, но всем своим видом выражала осуждение.

Увы, сыворотку правды Гарри так и не нашел. Она не призывалась на акцио, не было никаких зелий ни в столе, ни в шкафах. Вместо веритасерума Гарри обнаружил небольшую коллекцию золотистых флаконов с приторно сладкими и тяжелыми запахами, но уж духи от зелий он отличить был в состоянии. Правда, открывая первую из баночек, он случайно облился и капитально пропах этой дрянью. Пришлось ретироваться и полдня отсиживаться в факультетской гостиной, потому что удалить с себя этот мерзкий запах никак не выходило.

Гермиона до вечера ходила с таким видом, будто это Гарри виноват в том, что Фред и Джордж бросили школу. Хотя, возможно, Гарри так только казалось, потому что он чувствовал себя идиотом: зелье не нашел, доказательств нет. И сиди теперь, как дурак. А о том, что именно Гермиона подговорила Ли закинуть в кабинет Амбридж нюхлера, чтобы отвести от Гарри подозрения, парень не знал.

С другой стороны, настроение портило то, что на следующей день его ждал очередной урок окклюменции, и как скрыть от Снейпа то, что он вломился к Амбридж, Гарри не представлял…

— Сядьте, Поттер, — неожиданно начал Снейп, не поднимаясь из-за стола.

Гарри насторожился. За все уроки окклюменции Снейп только один раз предложил ему сесть, и дело было на отработке, когда Гарри предстояло переписать главу про окклюменцию. Больше подобный опыт декан Слизерина не повторял, при каждом удобном случая пиная Гарри тем, что тот, похоже, недостаточно развит даже для таких элементарных навыков. Значит предстояла беседа. И если Снейп уже знал про кабинет Амбридж, то…

— Боюсь, Альбус Дамблдор переоценил ваши возможности. Окклюменцию вам не освоить, Поттер, — внезапно начал Снейп.

Вот так новость! Гарри изумленно уставился на преподавателя. Он же Снейпу об этом едва ли не каждое занятие твердил! Неужели дошло?!

— Но оставить все как есть я не могу, — задумчиво продолжил Снейп, переплетая тонкие пальцы. Случай с зельем злости сильно обеспокоил Снейпа и заставил переоценить собственные действия и решения. Снейп не контролировал ситуацию. Ни с Амбридж, ни с Поттером. И возможно, пришло время взглянуть правде в глаза. Научить Поттера окклюменции он не мог, но игнорирование этой проблемы могло стоить Авроре и Гермионе жизней. Говорить с Поттером о них Снейпу было глубоко неприятно, но иного варианта не оставалось. — Вы не можете закрыть сознание от Темного Лорда, а значит он может в любой момент докопаться до информации о родственных связях вашей обожаемой подруги.

Гарри непонимающе уставился на Снейпа. Тот недовольно покривился: до Поттера не доходило, все придется говорить прямо.

— Как думаете, что будет с драгоценной подругой Избранного, если Темный Лорд узнает, чья она дочь?

— Хотите сказать, что… он может использовать ее? — Гарри почувствовал, как холодеют руки, до него начало доходить. — Сэр…

— Браво, Поттер. Немного умственного напряжения, и вы все-таки способны сделать элементарные выводы. Благодаря вашей безалаберности и несобранности, мисс Грейнджер в большой опасности.

— Так научите меня закрывать сознание! — вспылил Гарри.

— У вас нет способностей к этому, Поттер. Но у меня есть план…

Гарри чуть было не ляпнул, что самым лучшим планом было бы решение Снейпа отравиться. Вот насколько все стало бы сразу проще! Но, увы, декан Слизерина предложил другое.

— Вы должны извлечь из головы воспоминание о том вечере, когда вы прокрались в мое хранилище. Как это сделать — я научу… — безаппеляционным тоном стал рассказывать Снейп. — Это воспоминание надо уничтожить, и безвозвратно сделать это можно только таким путем. После этого мне придется довольно долго и ювелирно удалять из вашей памяти отголоски этого воспоминания. Только так в вашей памяти не останется и следа о том, что вы узнали.

Гарри это предложение крайне не понравилось. Снейпу он не доверял больше, чем когда-либо. Особенно после того, как выяснил, что слизеринский декан заодно с Амбридж. Возможно, само воспоминание Гарри бы и отдал, потому что он не мог даже представить, что сможет подвергнуть жизнь Гермионы опасности. Но добровольно позволить Снейпу шарить в своей голове, стирая что-то по собственному усмотрению… Нет, это уже за гранью допустимого. Такого Гарри абсолютно точно позволить не мог. Тем более, гарантий, что Снейп ограничится мыслями о том, что Гермиона — его дочь — не было!

— А профессору Синистре вы тоже воспоминания стирали? — с дерзким вызовом спросил Гарри.

Снейп побелел и плотно сжал тонкие губы, едва сдерживая себя. Из-за Синистры, будь она неладна, ему и нельзя было идти на открытый конфликт с Поттером. Если исходить из возможности худшего развития событий, то на Грейнджер Темный Лорд будет играть до последнего, используя девчонку, как рычаг давления сразу и на него, и на Поттера. Синистра оказывалась в этой игре запасной или менее ценной фигурой, ее, в случае оплошности или в качестве наказания за проступок, могут и убить, а этого Северус допустить не мог. По крайней мере, так Снейп оправдывал себя за то, что вопреки всем моральным устоям, он переживал за жизнь Авроры куда сильнее, чем за собственную дочь.

Однако терпеть хамство мальчишки было непросто.

— Профессор Синистра не видит сны глазами змеи Темного Лорда, — все ругательства пришлось проглотить. — Поттер, от ваших действий сейчас во многом зависит жизнь мисс Грейнджер, — имя Авроры Снейп даже произносить лишний раз при Поттере не хотел.

— Знаете, а может, вам просто прыгнуть с Астрономической башни без палочки и никаких угроз для Гермионы не будет?

Гарри сам не понял, как эти слова слетели с его языка. А дальше он действовал скорее на инстинктах. Видя, как пугающе меняется лицо Снейпа, Гарри выхватил палочку и во всю глотку закричал «Протего!». Но это не особо сработало, потому что его отбросило назад волной собственного заклятия, и он упал вместе со стулом навзничь. В глазах потемнело. Времени думать не было. Поэтому Гарри просто выкрикнул следующее пришедшее на ум заклинание и запустил его куда-то наугад.

Затем еще одно…

И еще…

И еще…

Кажется, одним из проклятий он попал в шкаф с уродцами и разбил стеклянную дверцу, потому что сверху на него посыпались осколки стекла и, Мерлин Всемогущий, какие-то сушеные тараканы! Гарри перекатился на бок и встал на четвереньки. Но ничего не происходило! Снейп не атаковал, и это пугало. На мгновение Гарри даже предположил, что случайно попал в него заклятием, что было, конечно, маловероятно.

Гарри приподнялся и огляделся — в кабинете никого не было. Неужели Снейп побежал за Амбридж? Дамблдора в школе нет, значит его точно исключат. Ну и к черту!

Гарри опустил палочку, и в то же мгновение боковым зрением заметил алую вспышку. Его снова отбросило на два метра, но на этот раз стеллаж с книгами каким-то чудом не пострадал. Снейп слева от него! Как он раньше не заметил?!

— Вы слишком много возомнили о себе, Поттер, обучая этих остолопов расправляться с манекенами, — с откровенным презрением проговорил Снейп. — Не расслабляйтесь ни на мгновение, если уж вступили в схватку. Даже если не видите противника.

— Ступефай! — не сдавался Гарри. Нападать на учителя было безумием, но сейчас Снейп и не был для него учителем. Он был просто самым ненавистным человеком на свете.

— Вы, как и ваш ублюдочный отец, Поттер, дерзки на словах, но ни на что не способны на деле. Особенно, если некому прикрыть спину. Противник может оказаться всюду. Сбоку, сзади. Или вы ничего не знаете о маскирующих чарах?

Гарри не стал это слушать и выкрикнул следующее проклятие. На этот раз Снейп даже не стал отбивать его. Гарри и без того промахнулся.

— Эмоции мешают вам, они и делают вас слабым, жалким. Еще немного, и вы не сможете даже потушить свет, заходясь ненавистью и злостью, — продолжал Снейп. — Вот, что такое контроль.

Гарри не успел даже моргнуть. Одно короткое и точное движение, и заклятие прошило стену в паре сантиметров от головы Гарри, оставив глубокое, подобно пулевому, отверстие.

Так это и продолжалось, Снейп комментировал каждое свое действие, только сильнее раздражая Гарри. Но в какой-то момент Снейп все-таки, видимо, взял себя в руки и напомнил о воспоминании, в последний раз предлагая Поттеру добровольно отдать его. Он даже пригрозил сделать это насильно, но тут Гарри в первый раз не промахнулся и достал противника режущим заклятием. Снейп машинально прижал руку к рассеченному плечу и с легкостью выбил у Гарри палочку.

— Запомните Поттер, если с мисс Грейнджер что-то произойдет, это будет на вашей совести, — прошипел Снейп, понимая, что Гарри не позволит ему стирать воспоминания. — Так что советую перед сном представлять себе обезображенное бездыханное тело вашей подруги! Может хоть так будете видеть ночные кошмары другого толка.

С этими словами он вышвырнул Гарри за дверь и бросил его палочку на пол.

* * *

Гермиона прекрасно поняла, что Гарри солгал ей. Ничерта он не освоил окклюменцию, но к профессору Снейпу больше не ходил. Вскоре Рон подтвердил ее опасения: их общий друг продолжал с завидной регулярностью кошмарить во сне. Что-то надо было делать, однако, вместе того, чтобы самостоятельно изучать, как закрыть сознание, Гарри выискивал, как подловить Амбридж. Он даже посвятил некоторых участников опального Отряда Дамблдора в свою безумную идею про веритасерум. И теперь вечерами в гостиной, они то и дело планировали свержение директрисы.

Гермиона и сама терпеть не могла Амбридж, но то, что Гарри таким образом уходил от проблемы с окклюменцией ее раздражало и очень беспокоило. Пару раз она пыталась завести на эту тему разговор, но Гарри довольно резко, если не сказать грубо, обрывал ее. Одно только упоминание профессора Снейпа по-прежнему действовало на парня, как красная тряпка на быка. Поэтому Гермиона решила подойти к проблеме с другого конца. Эти ночные видения надо прекратить! И если Гарри это не понимал, то уж профессор Снейп-то должен!

Поэтому, вооружившись Картой Мародеров, Гермиона незаметно вышла из гостиной Гриффиндора и снова отправилась в подземелья… Настроение у нее было боевое. На профессора Снейпа она злилась, не понимая, чем вызвано его безответственное поведение. Между ними явно что-то было, какая-то нежная невысказанная связь, поэтому Гемиона чувствовала себя в праве устроить профессору Снейпу небольшой разнос (он же ей столько позволял!) и вразумить его на продолжение занятий с Гарри.

Снейп отреагировал на ее вопрос относительно занятий окклюменцией примерно так же, как и Гарри: он возмутился, правда, довольно мягко.

— Мисс Грейнджер, я не понимаю, какое вы имеете отношение к этим занятиям, что позволяете себе донимать меня этим вопросом?

Гермиона хлопнула ресницами. Как какое?! У нее и мысли не возникало, что учеба Гарри ее не касается! И если профессор Снейп отказывается заниматься с ним окклюменцией, то кого же еще ей донимать?!

— Я переживаю за Гарри… — растерянно сказала она, искренне не понимая, как же иначе. — Я очень люблю его… он… — она хотела сказать, что он — ее самый близкий друг, но не успела.

— Что? Любите его? — перебил Снейп пугающе недобрым тоном.

И Гермиона осознала, что ляпнула. А если профессор Снейп потому и прекратил уроки окклюменции. А вдруг он это из ревности! Тем более, сейчас он смотрел на Гермиону таким взглядом, что по спине невольно побежали мурашки. А она ведь действительно все время проводит вместе с Гарри! Как тут не приревновать? В голове мелькнула страшная мысль, что будет, если профессор Снейп поставит ее перед выбором? Нет, об этом Гермиона даже думать не хотела, потому что предать Гарри казалось ей четвертым непростительным проклятием. Но в противном случае, она ведь, получается, предает свою любовь к профессору Снейпу…

Нет, лучше об этом просто не думать.

— Как друга, сэр! — исправилась Гермиона, боясь продолжать этот разговор.

— Как друга? — переспросил Снейп просто потому, что чувствовал: ей неприятна эта тема.

— Да, сэр… Он мне самый близкий человек… — Гермиона не лгала, она и вправду так считала, чувствуя на себе огромную ответственность за жизнь Гарри. С другой стороны, что подумает профессор Снейп?! У нее не было никакого настроения признаваться профессору Снейпу в любви, но, видимо, лучше всего сказать это сейчас. И не важно, что в эту минуту она не ощущала никаких нежных чувств, кроме праведного гнева из-за окклюменции. Вчера же, вроде как, любила. Значит и сегодня любит, просто злится немножко. Он же не прав! — Но и вы тоже, сэр… Я вас тоже…

— Любите, — каким-то очень неприятным, едва ли не издевательским тоном закончил за нее Снейп. — Вы меня любите, я правильно понимаю, мисс Грейнджер?

Гермиона молчала. Она не понимала в чем дело, но почему-то эти самые прекрасные слова, озвученные за нее вслух профессором Снейпом, прозвучали как-то фальшиво и совсем неправильно. Но не отступать же. Она ведь помнила то, о чем так сладко мечтала последние несколько месяцев.

Поэтому она кивнула.

Снейп в ответ на ее несмелый кивок скривил невероятно гадкую ухмылку.

— Хорошо, мисс Грейнджер, — тут он выдержал паузу, оценивая смятение на ее лице и окинул Гермиону откровенно похабным взглядом. Что делать и как себя вести, чтобы раз и навсегда выбить эту дурь из ее головы, он уже знал.

Гермионе стало жутко не по себе, хотя она не поняла почему именно.

— И что вы можете мне предложить, мисс Грейнджер? — нарочито медленно процедил Снейп.

В помещении вдруг стало невыносимо душно и тесно, словно отсюда необходимо было немедленно бежать. Ничего! Она совершенно точно ничего не хотела ему предлагать! Ничего и никогда!

— Что вы имеете в виду, сэр? — не своим голосом спросила Гермиона.

— Вы прекрасно поняли меня, мисс Грейнджер. Вам ведь уже почти семнадцать…

На этой фразе Гермиона инстинктивно отшатнулась от него. Но Снейп не дал увеличить дистанцию и шагнул следом за ней.

— И куда же делась ваша хваленая смелость? Вы же, кажется, любите меня, мисс Грейнджер. А значит, готовы на все. Не так ли? Разве не это вы собирались мне сказать? — методично нападал Снейп.

— Не приближайтесь! — Гермиона угрожающе подняла палочку.

— Думаете, это благоразумно? — усмехнулся Снейп.

— Думаю, что вы загремите в Азкабан, если сделаете еще шаг в мою сторону! Я пока еще несовершеннолетняя, а ваши действия… — Гермиона не знала магическое законодательство, но недавние рассуждения Гарри и Рона про законы навели ее на спасительную идею. Как еще выкрутиться из ситуации она не представляла, потому что вся ее прекрасная любовь лопнула, как мыльный пузырь.

— Не путайте свои фантазии с реальностью, — прошипел Снейп. — Я вас пока еще пальцем не тронул, мисс Грейнджер! Но если вы и впредь будете предлагать мужчинам то, на что пойти не готовы, готовьтесь к неприятным последствиям. А теперь вон отсюда!

И Гермиона недолго думая, выскочила из его кабинета, жалея только о том, что нельзя самой себе наложить Обливиэйт. Нет, она с радостью забыла бы не только этот разговор, а еще и все, что она думала о профессоре Снейпе последнее время. Она остановилась и закрыла лицо руками. Боже, боже… он же знал ее мысли, видел, о чем она мечтала и что себе представляла… Это был позор такого масштаба, что сердечки на полях контрольной работы для Локонса и валентинка для Люпина казались комариными укусами. А ведь впереди экзамены… и шестой курс, на котором ей, очевидно, придется отказаться от высших зелий.

— Северус! — Аврора окликнула его за дверьми Большого зала, где шел экзамен по Истории Магии. — Мне надо с тобой поговорить.

Снейп задумался на мгновение, а затем едва заметно кивнул в сторону, чтобы не мелькать на глазах у Амбридж. После побега братьев Уизли директриса настолько ужесточила дисциплину, что говорить где-либо кроме личных комнат было опасно. Но в подземелья Аврора больше не спускалась, Снейп пересилить себя и подняться к ней тоже так и не смог, хотя с завидной регулярностью бродил ночью близ Астрономической башни.

— Я тебя слушаю.

— Трелони… мне кажется, кто-то должен вмешаться, — Аврора проигнорировала его привычный холодный тон. В конце концов, хочет держаться на расстоянии — пусть. Она за ним бегать тоже больше не собирается. Однако ситуация с Сибиллой ее не на шутку беспокоила. Аврора пыталась обсудить это с Минервой, но та не поверила (мол, даже Амбридж на такое неспособна, это во Франции подобные извращения встречаются, в Хогвартсе такое невозможно!)

Но Аврора видела, что Сибилла, казалось, перешагнула последнюю грань. И дело было не в том, что прорицательница спивалась. Трелони донельзя увешалась защитными амулетами, но даже десятки браслетов не могли скрыть синяки на запястьях. Словно в подтверждение догадки Сибилла начинала трястись и рыдать, если кто-то даже ненароком ее трогал. А еще от Трелони пахло духами Амбридж. Аврора улавливала этот запах даже несмотря на прокуренные благовониями волосы Сибиллы.

Один раз Аврора видела, как Амбридж отчитывала Сибиллу прямо на глазах у первокурсников и едва не замахнулась на нее. Трелони, кутаясь в шаль, вся сжалась, не смея даже возразить — ведь без Дамблдора она оставалась в замке на птичьих правах. В тот момент Авроре впервые стало жаль бывшую коллегу: нельзя позволять так обращаться с собой! — и она решила наведаться к ней после занятий, однако еле успела спрятаться, завидев Амбридж. Долорес, цокая каблучками, подошла к веревочной лестнице и уверенно полезла вверх. Чем Амбридж занималась с Треллони, Синистра даже думать не хотела, но и игнорировать эти события не могла.

— Ты знаешь, что Амбридж…

— Знаю, — резко перебил ее Снейп.

Аврора сжала губы. Конечно, разве могло что-то ускользнуть от его взгляда.

— Мне кажется, Сибилла на грани…

— И какое это имеет ко мне отношение? Она не школьница, а взрослая женщина. Это ее решение, раз уж она не может взять себя в руки и убраться из замка.

Аврора вспыхнула. Она тоже не могла взять себя в руки и убраться из замка, поэтому приняла слова Снейпа во многом на свой счет. Тем более, причину, по которой Северус терпеть не мог Трелони, она не знала. Да, Сибилла не самая приятная личность, но чтобы закрыть глаза на то, что происходило…

— Я не представляю, какие у нее могут быть обстоятельства, но, возможно, ей просто не у кого попросить помощи или нет выбора, — сказала она.

— Выбор есть всегда. Она четырнадцать лет в замке шары вылизывает, ей не привыкать. Так что пусть наслаждается, — со злостью проговорил Снейп.

— А если бы на ее месте оказалась я, ты бы тоже отказался вмешаться?

— Подожди… — сказал Снейп, глядя Авроре за спину, и явно больше не слушая ее.

Синистра оглянулась и увидела, как из Большого зала, держась за лоб, выбежал ученик. Это был Поттер.

— Я должен идти, — проговорил Снейп и двинулся следом.

— Ну конечно! Понимаю! — с отчаянной злостью крикнула ему в спину Аврора. — Что я значу по сравнению с сыном Лили Эванс, пусть и от Джеймса Поттера!

Снейп замер.

— Ты сам-то понимаешь, как жалко выглядишь со стороны? Носишься с этим несчастным парнем и ненавидишь его за то, что он не твой ребенок!

— Аврора, не надо, — пугающе медленно произнес Снейп.

Но разве это могло заставить ее замолчать. Только упоминание этой рыжей суки пробивало маску безразличия на его лице. И Аврору это выводило из себя.

Естественно, она не остановилась.

Они ругались прямо посреди коридора, пока из Большого зала не стали один за другим выходить ученики. Тогда оба синхронно замолкали, хотя заглушающие чары, он, конечно же, наложил, только Аврора об этом не знала и с вызовом глядя в глаза продолжала думать то, что, наверное, не решилась бы сказать вслух. Снейп белел от гнева и шипел в ответ оскорбления, и в какой-то момент даже выхватил палочку.

— Ты мне угрожать хочешь или убить собираешься? Давай, милый, действуй! Тебе же мертвые больше живых нравятся! — времена, когда Аврора побаивалась Северуса, давно остались в прошлом.

— Не в твоем случае, — непередаваемо зло сказал Снейп. — На тебя мне будет плевать!

Синистра хотела ответить, но тут к ним подошел шестикурсник со Слизерина и сказал, что профессора Снейпа срочно вызывает к себе Амбридж.

* * *

Стоя в кабинете директора с заломанными за спину руками, Гермиона в панике соображала, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Она проклинала себя за эту идиотскую историю со Снейпом, потому что самым очевидным решением, когда Гарри примерещился этот кошмар, было бежать в подземелья. Профессор Снейп ведь состоял в Ордене Феникса и был в Хогвартсе, в отличие от Дамблдора и декана Гриффиндора. Гермиона, конечно, об этом не забыла.

На ее счастье, про Снейпа не вспомнили ни Гарри, ни Рон, ни Джинни. А ведь тот наверняка мог связаться с Сириусом или остальными…

Но идти разговаривать со Снейпом Гермионе было страшно и стыдно. К тому же на тот момент она еще не была уверена в реальности того, что увидел во сне Гарри. Наверное, если бы она действительно думала, что Бродягу пытают, она переступила бы через свою гордость. Только ей не верилось, что Сириус зачем-то покинул штаб. Да и кто бы его пустил в Министерство? Его же ищут по всему Лондону! Каждая собака видела его физиономию на розыскных листах!

Нет, профессор Снейп только посмеялся бы над ней. К нему Гермиона больше ни ногой! Тем более, остыв после последнего разговора с профессором Снейпом, до нее дошло, что декан Слизерина вовсе не покушался на ее честь, а откровенно издевался, считав в ее мыслях все, о чем она в свое удовольствие думала ночами.

Это было жуткое позорище. Весь романтический настрой Гермионы растаял: видеть профессора Снейпа и разговаривать с ним (равно как и мечтать о нем) ей больше совершенно не хотелось. Оставшиеся в этом полугодии уроки зелий она провела не поднимая глаз от котла. Благо Снейп ее тоже не трогал.

Но сейчас, особенно после того, как Сириус не вышел на связь, Гермиона осознала, что ее идиотское увлечение стоило друзьям ареста. И виновата была только она!

Тут в дверях, как по заказу, показался Снейп. Гермиона покраснела как рак.

— Вы хотели меня видеть, директор? — спросил Снейп, с полнейшим бесстрастием озирая пары борющихся учеников.

— А, профессор Снейп! — воскликнула Амбридж, широко улыбаясь и снова вставая на ноги. — Да-да, мне нужен еще один пузырек с сывороткой правды, и чем скорее, тем лучше.

— Вы забрали у меня последний пузырек, чтобы допросить Поттера, — сказал Снейп, холодно глядя на нее сквозь свисающие ему на глаза сальные космы. — Не использовали же вы его весь целиком? Кажется, я говорил вам, что довольно трех капель.

У Гермионы упало сердце. Гарри был прав! Какая же она была дура! Амбридж действительно поила школьников веритасерумом. Господи-Боже, она действительно была виновата во всем!

Потом Гермиона слушала, как Гарри, такой несдержанный, вспыльчивый и нетерпимый к Снейпу Гарри, с отчаянием пытался сообщить ему о своем видении, а тот, похоже, не поверил!

У Гермионы не было слов: Снейп не поверил Гарри! Даже она уже верила в это, хотя все происходившее казалось уже и ей сном. Час назад она сидела в Большом зале и сосредоточенно писала ответ на экзаменационный вопрос. Теперь казалось, что это происходило в какой-то другой жизни, по крайней мере, явно не в той, где Амбридж выбирала в какую часть тела проклясть Гарри круциатусом.

— Думаю, это развяжет вам язык… — Амбридж направила палочку примерно в район его паха и довольно улыбнулась, готовясь к пытке.

Безропотно смотреть на это Гермиона не могла. Но пока Джинни отчаянно пыталась вырваться (только, спрашивается, зачем? Что бы она сделала одна без палочки против всех?), Гермиона соображала. План не успел оформиться до конца, но времени не было, и она начала импровизированно, вдохновенно врать. К ее облегчению, Амбридж проглотила историю с миссией, возложенной на них Дамблдором, и даже собралась немедленно отправиться с Гермионой к так называемому оружию. Правда, прихватив с собой Гарри…

Но на это Гермиона пойти не могла. Она совершенно не боялась за себя, но не хотела подставлять под удар Гарри. Не после того, как директриса его едва ли не пытать начала. Очевидно, он был для Амбридж занозой в ее непомерной заднице. И раз уж она осмелилась натравить на него дементоров, то не ровен час может и убить. А Гермиона ей даром не сдалась! Тем более, предателей Долорес любила. Ту же Мариэтту Амбридж едва ли не каждый день навещала в больничном крыле. Вот и Гермиона сейчас в ее глазах точно такая же предательница.

А Гарри — нет. Он будет только раздражать.

И Гермиона поставила условие: она покажет оружие только с глазу на глаз. Только она и профессор Амбридж. В противном случае, пусть пытает хоть всех по очереди.

Как ни странно, Амбридж согласилась, и даже наложила на Гарри силенцио, чтобы не орал так громко. Ведь и вправду, зачем нужен Поттер?!

* * *

Чертов Блэк не отзывался. Снейп трижды накладывал чары на справочник по противоядиям, форзац которого служил передатчиком, затем сжег три сигнальных пера. Но Сириус молчал.

С другими членами Ордена Феникса у Снейпа связи не было, так как хранить в Хогвартсе зачарованные для связи предметы было из-за Амбридж небезопасно, а патронус он предпочитал никому не посылать. В Ордене состояла вся старая гвардия, включая двух мародеров, и вряд ли эти двое позабыли, как выглядел патронус Лили. О том, что у нее была лань, каким-то удивительным образом в свое время прознала вся школа.

Поэтому выхода не оставалось. Как бы Снейпа не раздражал Блэк, пришлось спешно покинуть школу и, выйдя за антиаппарационный барьер, трансгрессировать на Площадь Гриммо.

С порога на Северуса обрушились привычные ругательства покойной матушки Сириуса. В гостиной на большом обеденном столе красовались три прожженных пятна от сгоревших парных сигнальных перьев. Значит, Блэк не слышал хлопков, хотя они должны были оглушительно прозвучать на весь дом.

— Хоменум ревелио!

Однако чертов мародер был дома. Так какого ж…

Снейп направился наверх, где, судя по чарам, находился так называемый связной Ордена Феникса. Неспешно поднимаясь по лестнице, бывший Пожиратель Смерти с наслаждением готовил убийственно уничижительную речь для бывшего сокурсника. Сколько раз он повторял, что Блэка нельзя назначать связным? У лучшего дружка Джеймса Поттера нет для этого ни собранности, ни терпения, ни чувства ответственности. И вот, наконец, наглядное доказательство!

Снейп распахнул тяжелую дубовую дверь библиотеки и едва успел выставить щит от летящего прямо в него заклинания.

В стельку пьяный Сириус вальяжно восседал в старинном кресле. Напротив него, прямо перед входной дверью, на столбиках из сложенных друг на друга книг, стояли в ряд пустые бутылки, по которым и палил заклинаниями последний прямой наследник благородного дома Блэк. И, судя по количеству бумажных обрывков и битого бутылочного стекла на полу, Сириус торчал здесь довольно давно, и очевидно поэтому и не слышал позывных сигналов.

— Мать твою, Нюниус, — заплетающимся языком возмутился Сириус. — Какого х*я тебе тут надо?

Снейп отвечать не стал, только невербально вышиб из-под Блэка кресло. Тот, матерясь, свалился на пол, однако ясности сознания Сириусу хватило, чтобы бросить в незваного гостя заклинанием, но точности, конечно, не доставало — стеллаж с книгами разлетелся в щепки. Снейп тоже за заклятием в карман не полез и попытался проклясть Блэка, но тот даже в нетрезвом виде был, как выяснилось, способен защититься и даже пристойно нападать, пусть и нещадно промахиваясь мимо цели.

Завязавшаяся драка стоила фамильной библиотеке Блэков многих ценнейших изданий. В конце концов Снейпу удалось обезоружить и обездвижить Сириуса.

— Какая же ты мразь, Блэк. Но ничего. Скоро остальные, наконец, оценят, чего стоит твое пассивное участие в Ордене.

Ответить Сириус ничего не мог, будучи не в состоянии пошевелить и мускулом. Поэтому, лежа в неестественной позе на полу, он, кажется, пытался убить Снейпа взглядом и понемногу трезвел.

Кажется, Снейп хотел сказать что-то еще, но тут он машинально взял со стола бутылку из которой пил Блэк и принюхался. Вино отдавало примитивным зельем, какое часто варят подростки, стремясь усилить алкогольное опьянение. Как только этот придурок до такого додумался?! Следовало вызвать сюда кого-то приглядывать за этой пьяной скотиной, но видеть лишний раз Люпина Снейп не хотел, поэтому связался с Тонкс. Она была идиоткой, но уж посидеть пару часов с Блэком, пока тот не придет в себя, сможет.

Нимфадора ответила не сразу и поначалу даже заявила, что якобы не может сейчас появиться в штабе. Благо сработал авторитет ее школьного кошмара. Спорить со Снейпом бывшей ученице было все-таки сложно. И тем не менее, она появилась только через полчаса, рассказав, что чуть ли не весь аврорат вызвали в северную часть магловского Лондона. Что там произошло она толком объяснить не смогла, и это Снейпу категорически не понравилось.

Поттера кошмарит про Блэка в Министерстве, Сириус пьян в стельку под зельем, а аврорат практически в полном составе на другом конце города, да еще и в магловской его части.

Нет, что-то здесь нечисто.

Снейп оценил взглядом невероятную палитру на голове Тонкс. Тащиться с Нимфадорой в Министерство он желанием не горел, но у девицы был пропуск через служебный вход. А ему необходимо проверить. Нимфадоре не понравилась идея оставить связанного Сириуса одного в доме, она даже попыталась возразить, но Снейп цепко схватил ее за запястье и вытащил на улицу. Спорить было бесполезно.

На самом деле, он не ожидал наткнуться в Министерстве на что-то действительно серьезное, иначе оставил бы Тонкс на Гриммо. Скорее так, для очистки совести решил все-таки заглянуть. Но то, что на проходе в атриум из служебной зоны не было охранника, насторожило даже Нимфадору. По ее словам, прежде такого не бывало.

В дверях Снейп притаился, вслушиваясь в пугающую тишину. Это тоже было странно, в Министерстве всегда были сотрудники, в любое время суток!

И тут раздались голоса. Сначала Снейп аж ушам не поверил и чуть приоткрыл дверь, пока Тонкс накладывала на них маскирующие чары. По абсолютно пустому холлу шли трое в до боли знакомых масках.

— Были даны ясные указания! Все должно пройти тихо, гладко и без шума! Никаких следов, никаких убийств! — бранился Люциус.

— Она думает, что если еб**ся с Лордом, то смеет нам приказывать, — пренебрежительно ответил Лестрейндж.

— Ма*да полоумная, — бросил Руквуд и продолжил с игривым наслаждением. — Тела я трансфигурировал в игральные фишки. Охрана в другой смене регулярно режется на деньги. Лишние фишки они даже не заметят.

— Надежнее было взять с собой, — недовольно сказал Люциус и остановился, указывая тростью на Рудольфуса. — Я твою жену предупредил. Еще один труп, и я за себя не ручаюсь. Нам тут никому не нужны лишние неприятности.

Затем они скрылись из вида в направлении лифтов.

Все было серьезно. Пожирателей было как минимум четверо, но скорее всего даже больше. Однако Снейпа о планируемой операции не предупредили, и это был очень дурной знак. Значит и показываться ему нельзя ни под каким предлогом.

— Быстро отправляй Грюму патронус, чтоб собирал всех, — Снейп обернулся к перепуганной Тонкс. — Да не здесь, дура! — он схватил ее за руку, обрывая характерное движение.— Вспышку света могут заметить. Отойди за угол.

Тонкс кивнула и попятилась.

Со стороны Атриума снова послышались шаги. Вот и пятый. Рабастан Лестрейндж чувствовал себя так вольготно, что даже снял капюшон. Потерял бдительность. Это он зря… Снейп сделал одно короткое движение палочкой, Пожиратель Смерти замер на мгновенье, а затем пошел дальше. Только значительно медленнее, словно он не вполне соображал, как и зачем тут оказался.

— Я сообщила нашим! — доложила Тонкс, чуть не доведя и без того вздрюченного Снейпа до инфаркта: с маскировкой у нее действительно было превосходно, так как подкралась она абсолютно незаметно. В довершение всего Нимфадора заметила, что в некоторых кабинетах скорее всего были заперты люди, правда, они не откликались… Открыть двери тоже не вышло, даже запрещенными заклятиями: значит кто-то системно заблокировал припозднившихся сотрудников в офисах и чтоб не мешались вырубил их. Видимо, операция планировалась давно: спонтанно такое не делалось. И это повергало Снейпа в панику.

— Хорошо, а теперь возвращайся на Гриммо и следи за Блэком.

— Ну нет! — неожиданно уперлась Тонкс.

Снейп посмотрел ей в глаза и ужаснулся: эта идиотка не хотела уходить из-за Люпина, раз его сюда вызовут. Защищать его собралась! Он хотел было бросить, что защищать придется скорее ее, но передумал. Спорить с влюбленной дурой, что мантикору уговаривать. Логичнее отправить ее караулить Поттера у входов в министерство со стороны улицы и не дать этому придурку зайти внутрь, но покинуть здание Нимфадора не смогла. Пожиратели успели наложить сложные чары, перекрывавшие пути к отступлению, но позволявшие новым участникам зайти в ловушку.

Снейп в сердцах выругался. Дела были плохи. Тонкс, кажется, тоже была напугана. Вдвоем разобраться с десятком Пожирателей (а Снейп насчитал уже именно столько) практически нереально. Значит, все что они могут — это тянуть время до прибытия подкрепления.

Ему удалось поразить конфундусом троих, но этого было явно мало. Допустим, Люциус не будет убивать, он не любитель марать руки. Но остальные…

Тонкс тем временем бубнила, что придумала, как задержать Гарри на пути в зал с пророчествами. Если правильно наложить чары, то в узловом круглом зале можно создать иллюзию движения стен, и пацан гарантированно ошибется с дверью. Тонкс видела подобное в магловском планетарии, куда отец водил ее в детстве вместе с немагической родней.

Снейп невольно подумал об Авроре, с которой так дерьмово расстался утром. Гарантий, что он выберется отсюда живым не было… Аврора даже не подозревала, что происходит в Лондоне. Наверняка она сейчас сидела у себя в башне, продолжая ненавидеть его…

— Слушайте, я же могу послать патронус Поттеру! — осенило Тонкс. — Ну… чтобы он вообще сюда не совался. Скажу, что с Сириусом все в порядке.

— Нет, — отрезал Снейп. — Если он все еще с Амбридж, это слишком опасно. Но нам придется ждать здесь, потому что с Поттера станется, наплевав на все запреты, бежать из Хогвартса, чтобы вломиться в Министерство.

Вскоре действительно появился Поттер, да еще и со всей компанией… Снейп до последнего надеялся, что этого не произойдет.

Тонкс дернулась, но Снейп без лишних слов указал ей на тень в нише у ряда лифтов — детей пасли Пожиратели.

— Иди, — велел он Тонкс. — Твой план с дверьми может сработать. Прикрывай их как сможешь, но не вздумай приближаться. Пока Поттер будет блуждать по министерству, их не тронут, а появление аврора может спровоцировать атаку. И тогда без жертв не обойдется. Вряд ли твоя полоумная тетка откажет себе в удовольствии применить непростительные.

Тонкс сверкнула глазами — упоминание родства с Беллатрисой ее раздражало.

— Но сама на Пожирателей не нападай, поняла? Твое дело — защита. Я скорее всего в какой-то момент накину на себя капюшон. Не хотелось бы получить в спину проклятие.

Тонкс кивнула и, на глазах мимикрируя под фактуру и цвет министерских стен, исчезла. А Снейп незаметно двинулся следом за группой учеников. Он видел, как Грейнджер то и дело хватала Гарри за руку. Девчонке было страшно, это Снейп понял. Но выцепить ее из группы не представлялось пока возможным.

С дверьми Тонкс сработала действительно отлично, Поттер повернул не туда, и подростки сильно задержались в поисках желанного коридора. Увы, до зала с пророчествами они все-таки добрались. Началась ожидаемая бойня. Смотреть на то, как дюжина Пожирателей Смерти гоняется за шестью подростками, Снейп не мог, и трансфигурировав мантию, принял участие в схватке. В суматохе практически не было шансов, что его узнают. Тем более, треть Пожирателей была под конфундусом. Тонкс тоже удавалось прикрывать подростков, но уследить за всеми она не могла.

Творилось чистое безумие, и в какой-то момент Снейп мельком увидел Поттера, волочащего на себе Гермиону. Девчонка была без сознания. Но нагнать их Северус не успел. Очередная дверь запечаталась перед самым его носом, и Снейп с силой ударил по ней кулаком. К счастью, тут появился Блэк. Кажется, впервые в жизни Снейп был рад его видеть. По крайней мере, это была уже реальная помощь, да и потерять в схватке Сириуса не трагедия. Правда, пришлось снять маску, и они вдвоем продолжили вскрывать дверь. Видимо, опыта во взломах у Бродяги было больше, потому что дверь поддалась, но ни Поттера, ни других Пожирателей за ней уже не было, а Гермиона по-прежнему без сознания лежала в углу, прикрытая собственной мантией.

Снейп мысленно проклял Поттера за то, что тот втянул в это девчонку. Вдалеке послышались голоса Кингсли и Люпина, бой переместился дальше, но Снейпа это уже не волновало. Если Орден здесь, то они прикроют Поттера. А ему надо привести в чувство дочь. Заклятие было нехорошим, но девчонка осталась жива, возможно, из-за конфудуса. Значит, все поправимо.

Опустившись на пол, он приподнял Гермиону и, придерживая ее одной рукой, другой принялся водить вдоль тела, пытаясь снять замысловатые чары Долохова.

— Северус? — это был голос Дамблдора. — Что вы здесь делаете?! Вас здесь быть не должно!

Снейп обернулся и оценил смесь гнева и удивления на лице Альбуса. Ну конечно, директор никак не ожидал застать подобную сцену: Снейп ведь практически обнимал едва ли не бездыханную ученицу. Однако прояснять ситуацию Северус не стал, просто послал на нервах директора куда подальше и продолжил свои манипуляции с телом Гермионы.

Понимая бессмысленность уговоров, Дамблдор щелкнул пальцами. В ту же минуту в комнате, нервно подергивая ушами, появился Добби.

— Будь добр, перенеси мисс Грейнджер и профессора Снейпа в больничное крыло Хогвартса и молчи о том, что видел.

Снейп снова оглянулся на Альбуса, взял Гермиону на руки и на этот раз хотя бы кивнул, прежде чем исчезнуть вместе с Добби.

Помфри на месте не было, но Снейпу она была и не нужна. Самому даже проще. И, опустив Гермиону на больничную койку, он метнулся в кабинет колдоведьмы за необходимыми зельями, а затем вернулся колдовать над девушкой.

Это было непросто, но через какое-то время Гермиона закашлялась и, приоткрыв затуманенные глаза, посмотрела прямо на Снейпа.

— Как якобы самая умная ведьма столетия могла совершить такую глупость? Чем вы думали, мисс Грейнджер, когда бежали из Хогвартса?! Видимо, тем же, чем последние полгода! — сразу же, не давая ей прийти в себя, стал нападать Снейп.

Гермиона беспомощно хлопала ресницами. Из-за заклятия Долохова она не могла говорить. А Снейп, не смущаясь в выражениях, в пух и прах разносил действия гриффиндорцев, унижая и ее, и Гарри.

Потом он увидел, как задрожала от напряжения рука Гермионы — видимо, не в силах выслушивать все это или от банального страха, она хотела проклясть его беспалочковой. Снейп с деланной досадой покачал головой.

— Где бы вы были, мисс Грейнджер, если б я не вытащил вас оттуда, — с невероятным презрением сказал Снейп. — Да вы в ногах у меня валяться должны, благодаря за спасение. Но мы так и не выяснили, как же эта идиотская мысль пришла вам в голову. Ах, да вы не можете говорить. Но это ведь не проблема!

Гермиона попыталась закрыть сознание, теорию она все-таки прочитала, но ее ментальные щиты, конечно, не выдержали агрессивного напора. Однако то, что Снейп увидел в мыслях девочки, повергло его в настоящий шок.

Аврора! Она была в лесу с Грейнджер и Амбридж! Что они там делали?

Снейп видел быструю смену образов. Вот Аврора идет с ними по школьному двору, и Гермиона зла, так как она рассчитывала один на один справиться с Амбридж, та ведь не знает, что гриффиндорка умеет колдовать без палочки. А с двумя взрослыми ведьмами она может не справиться. Нужен новый план! И он у нее есть…

Аврора ругается с Амбридж: идти в чащу леса кажется ей безумием, и она пытается отговорить директрису. Та угрожает ей и говорит, что не задерживает ее более. Но Аврора колеблется и почему-то решает остаться. Затем появляются кентавры… Угрозы, перепалка, проклятия… Аврора тоже выхватывает палочку…

Последнее, что видит Снейп — это то, как Синистру наотмашь бьет по лицу здоровенный кентавр. Она падает, но тут другое животное хватает ее крепкой человеческой рукой и уносит вслед за разъяренным стадом прочь в чащу…

Снейп покинул сознание девушки, не зная, что ему делать. Тут Гермиона открыла рот, напомнив о себе. Она попыталась что-то сказать, но Снейп не собирался ее слушать.

— Обливиэйт! — на этот раз даже колебаний не возникло. Так проще и быстрее, потому что времени действительно нет. Теперь об их разговоре Грейнджер даже не вспомнит, и плевать, что по уму ей надо вправить мозги. Все это больше не важно. — Спи! — бросил он на ходу и стремительно вышел из больничного крыла.

* * *

— Ваша женщина уже мертва, — задумчиво ответил Флоренц. — Если дети бежали, а взрослые особи остались, то сомневаюсь, что мои соплеменники пощадили их.

— Где ваше стадо? — Снейп старался держать себя в руках, хотя паника накатывала волнами. Он не нашел Аврору ни в ее комнатах, ни у себя. В учительской никто не знал, где Синистра. Амбридж тоже как сквозь землю провалилась. — Как найти ваших соплеменников?

Флоренц медленно обернулся в сторону Запретного леса, хотя его не было видно, и прикрыл глаза.

— Мое стадо редко задерживается долго на одном месте. Я в замке уже довольно давно и не могу знать, где сейчас их пристанище. Наш дом — Запретный лес… они могут быть в любом уголке…

Флоренц продолжал вещать, но Снейп его больше не слушал. Он вышел из помещения, отведенного под стойло. Бежать в Запретный лес — было бы самым очевидным и самым безуспешным решением. Искать там ночью Аврору можно было до бесконечности, а время играло против них. Почему он не научил ее посылать патронус с сообщением?! Снейп, конечно, прекрасно понимал, почему не научил, но думать об этом было слишком страшно.

Если Авроры нет в живых… Нет, он не хотел даже предполагать такое…

Хагрид знал Запретный лес, как Филч замок, но его не было в Хогвартсе! В этой местности неплохо ориентировался Альбус, он единственный после Хагрида смог бы договориться с этими тварями. Но директор, очевидно, все еще торчал в Министерстве или Мерлин знает где носился с Поттером!

Послать патронус Альбусу? Нет, он сейчас не бросит все ради жизней двух женщин. Не тот момент. Они ничто, по сравнению с великой светлой идеей, который служит Дамблдор.

Тут Снейп изменился в лице. Он вспомнил кое-что и, не раздумывая больше ни секунды, бросился наверх к кабинету директора. Шансов было не так уж и много, но ничего другого Северус придумать не мог. И он ворвался в кабинет Дамблдора. Все до одного портреты в рамах пустовали, но ему было плевать. Пусть бы они и видели, как он исступленно обыскивал кабинет Альбуса. Сейчас все было не важно!

Как называется эта вещь Снейп не знал, поэтому призвать на акцио не мог и, не церемонясь, потрошил стол директора, где тот хранил всякую мелочевку.

Северус выдвинул нижний ящик резного стола и замер, увидев то, что искал — небольшую серебряную зажигалку. Он щелкнул и почувствовал, как мурашки пошли по коже, когда артефакт вобрал в себя огонь каждого факела. Кабинет директора погрузился во тьму.

Это было оно! Сердце билось очень часто.