Эта тайна (гет)

— Сегодня Тонкс обещала зайти, — как бы между делом обронила миссис Уизли, когда на кухню заглянул Билл.

Флер уже час в одиночестве занималась какими-то неведомыми миссис Уизли спа-процедурами. Француженка приглашала присоединиться к ней Джинни и Гермиону, но обе демонстративно отказались, за что Рон, кажется, едва ли не проклял девчонок. Как можно в здравом уме отказаться натирать спину Флер какой-то волшебной глиняной грязью? Но Гермиона только отпустила колкий комментарий и уволокла малоадекватного парня на кухню. До обеда было еще далеко, но в этом доме все почему-то вечно кучковались на кухне и кусочничали, хоть мама Рона подобное и не одобряла, только не накрыть на стол к чаю не могла. Так и сейчас, на запах пекущихся пирогов с патокой на кухню, сами того не заметив, пришли Гарри с Джинни, Гермиона с Роном и Билл.

Миссис Уизли, хитро прищурившись, глянула на ребят и от души сыпанула в тесто корицы, словно пытаясь кулинарной магией перебить мускусно-ванильные ароматы, расползающиеся по дому из ванной комнаты.

— Я в курсе, мам. Ты уже трижды сегодня повторяла, — сказал Билл и как-то не особо по-доброму улыбнулся. — И я не понимаю, что ты от меня ждешь.

Миссис Уизли гневно посмотрела на сына, но так как формально он не дерзил, то и отчитывать его было не за что.

Прежде Гарри мало общался с Биллом, но за прошедшие две недели им довелось провести вместе довольно много времени. И Гарри, к собственному удивлению, обнаружил, что несмотря на внешность (Билл был высоким видным парнем с густыми, длинными огненно-рыжими волосами, собранными в хвост), он во многом напоминал гоблинов из Гринготтса. Это сказывалось прежде всего в манере речи. Причем, вроде ничего обидного старший брат Рона и не говорил, но постоянно как бы подчеркивал свое превосходство над окружающими. Словно ему все было немного в тягость. Билл даже перед чарами Флер не таял, хотя она из кожи вон лезла, что пагубно сказывалось на всех остальных обитателях Норы.

— Я просто хочу, чтобы вы с Флер вели себя немного сдержаннее. У Тонкс сложный период в жизни. Будет лучше, если вы все постараетесь приободрить бедняжку. И вас двоих, молодые люди, это тоже касается! — погрозила миссис Уизли Гарри и Джинни.

Гермиона поежилась. Ее задевало каждое упоминание того, что Гарри и Джинни пара. Казалось, что она сама теперь никто. Впрочем, миссис Уизли всегда относилась к Гермионе прохладно.

— Может, мне еще немного приударить за Тонкс? — с явной издевкой сказал Билл, только миссис Уизли иронию не поняла.

— Хотя бы прояви немного участия! — и добавила громким шепотом: — Ремус поступил очень непорядочно!

— Иными словами, он переспал с Тонкс и после бросил ее, — тоже довольно громко прошептала Джинни, делая вид, что трет нос.

— Джиневра! — взвизгнула Молли, стукнув половником по столещнице.

— Мам, я скажу прямо, чтобы расставить точки над «i», — встрял Билл. Он говорил так, словно делал одолжение, растолковывая все это неразумной матери. — Даже если я из кожи вон вылезу, чего я, к слову, не собираюсь делать, Тонкс это не зацепит.

— Но вы же встречались! — вдруг выдала миссис Уизли и сняла с плиты чайник, который, закипев, стал насвистывать любимую песню хозяйки про котел, полный любви.

Гермиона недоуменно уставилась на друзей, но Гарри, похоже, мало волновали сердечные дела Билла. Слушал он вполуха, перешептываясь о чем-то с Роном.

— Три года назад, мам! — возмутился Билл, но потом совершенно серьезно добавил: — Она, конечно, классная, но… мы не пара. Я для нее слишком правильный.

— Зажрался совсем! Да кто в здравом уме посмотрит на Тонкс, если рядом Флер, — буркнул Рон и получил от Гермионы локтем.

— Это на тебя никто не посмотрит, если рядом Гарри, — ядовито прошептала с другой стороны Джинни.

— По-моему, Тонкс здоровская, — вступился Гарри. Впрочем, последнее время «здоровскими» ему казались едва ли не все девушки, начиная с Джинни. Особой разницы между ними он не видел, да и не задумывался об этом. Симпатичные и веселые. Только с Гермионой он старался никого не сравнивать, но, спустя год мучительных терзаний, Гарри принял ее отношение и больше не совершал попыток что-то изменить. Да об этом теперь и думать было некогда — Джинни снова поймала под столом его руку и переплела пальцы. Господи, ну как вот такое невинное действие могло вызвать подобную реакцию?! Хорошо, что они сидели за столом и никто не мог заметить…

— Да она больная на всю голову! Знаешь, куда она меня таскала, когда мы с ней встречались? — продолжал Билл спорить с матерью по поводу Тонкс. — Свидание на месте преступления, где все забрызгано кровью и какой-то дрянью. Что может быть романтичнее!

— Что? — обалдела Джинни и, высвободив руку, убрала прядь волос за ухо, а потом вернула руку под стол и как бы невзначай, случайно, положила ладонь на бедро Гарри.

Гарри снова почувствовал, как щеки загорелись, и коротко глянул на Гермиону.

— Серьезно. Она ненормальная. У них практика тогда была в аврорате совместно с пат.анатомистами из Мунго, — рассказывал Билл. — Да и о чем мне с ней разговаривать?

— Ну о чем-то же ты с ней разговаривал! Вы почти год встречались! — миссис Уизли принялась разливать всем чай. Мятный аромат наполнил помещение.

— С девушкой разговоры не всегда главное, — хитро улыбнулся Билл.

— Я не верю, что Тонкс… ТАКАЯ, — вступилась за подругу Гермиона. Она помнила, что Тонкс говорила, будто ни с кем не спала, и почему-то ей верила.

— Но целуется она офигенно, — точь-в-точь как гоблин оскалился Билл. — То, что она метаморф — это, конечно, ее главный плюс.

Гермиона отвернулась, чувствуя, как становится обидно за Нимфадору. Биллу, значит, либо метаморфа, либо вейлу подавай…

— И вообще. Я ж не оборотень! — и Билл смачно откусил от пирожка с патокой.

— Причем тут это! — вспыхнула миссис Уизли. Ее даже упоминание неудачного романа Тонкс и Люпина раздажало так же, как присутствие в Норе Флер.

— Да при том! Ее же только на подобное дерьмо темномагическое и тянет, — отмахнулся Билл и как ни в чем не бывало потянулся за булочкой. — Законопослушные банковские клерки — птицы не ее полета.

Гермиона не выдержала и в шоке посмотрела на Гарри, который в тот же момент обернулся к ней. И, кажется, они оба понимали мысли друг друга. Билл причислил Люпина к «темномагическому дерьму» и влегкую теоретизировал о возможных отношениях с другой девушкой при том, что его нынешняя пассия отмокала в ванной.

— Тонкс, между прочим, аврор и член Ордена Феникса! Она не может, как ты говоришь, «тащиться» от подобного! — в конце концов не выдержала Гермиона того, как Билл полоскал бывшую подружку.

— Гермиона, ты, конечно, прекрасно учишься и все такое, но твоя наивность иногда поражает. Ты хоть понимаешь, что такое аврорат? Их же учат применять на практике те же самые темные заклинания, только у авроров, в отличие от преступников, есть легальное право на это. Удобно, если душа просит. И не делай, пожалуйста, такое лицо. Я знаю, что Тонкс хорошая, только запала она на оборотня не случайно.

— Профессор Люпин не производит впечатления оборотня, — со знанием дела начала Гермиона. — Он порядочный волшебник, страдающий от ликантропии.

Билл с улыбкой закатил глаза.

— Тебе, может, такое и нравится, а Тонкс, я уверен, мечтала зажать его в полнолуние. Он поэтому, небось, и сбежал. Хотя, судя по тому, какие ходят слухи, ей это удалось. Это же то что надо! Вроде как и наш человек, и оборотень!

— О чем ты так интересно рассказываешь, мон шери, — Флер, одетая в легкое кружевное платье на бретельках, влетела на кухню, распространяя вокруг себя аромат на этот раз миндаля и лаванды.

— О работе, детка, — Билл отодвинул девушке стул рядом с собой и, как ни в чем не бывало, вернулся к разговору с ребятами. — Я о том и говорю. Вот кто такие авроры? Из них же половина — это довольно тупенькие волшебники, которые дальше собственного носа не видят. Что им сказано, то и делают. Уж я то знаю, в Гринготтсе с ними регулярно приходится общаться. Есть, конечно, среди них личности вроде Грюма, но это скорее исключения. И то Грюм, по-моему, сам сбрендил на почве Темной магии. В авроры же в основной своей массе и идут те, кто тайно помешан на темной магии и мелкокалиберной власти, или те, кто ничего кроме как кидаться боевыми заклинаниями не умеют.

Гарри со странным выражением лица слушал Билла, который травил байки про взаимодействие хитрых гоблинов и глуповатых авроров. И верилось Гарри в эти рассказы с трудом. Стать аврором было его мечтой, но до Билла все отзывались об этой профессии исключительно уважительно.

М-да, прежде Гарри представлял себе все это несколько иначе. Да и когда он был в министерстве, аврорат показался ему местом, где работают самые крутые волшебники. Так он и сказал, на что Билл заливисто рассмеялся, и даже миссис Уизли сердечно улыбнулась наивности парня.

— Поэтому, видимо, и удавалось целый год водить их за нос, рассказывая невероятные небылицы про Блэка.

В сердце у Гарри кольнуло. Но тут со двора послышался грохот. Тонкс выругалась и громко постучалась в дверь. Билл моментально перестал шутить и, придвинувшись к Флер, положил руку на спинку ее стула.

Тонкс вела себя как обычно и принялась обнимать-целовать каждого по очереди. Но что-то в ней все-таки изменилось, Нимфадора словно стала взрослее и спокойнее. Однако по-настоящему прохладно Тонкс отреагировала только на Билла. Это заметили и Гарри, и Гермиона.

— Извиняюсь, что задержалась! Оказалось, что набить тату на метаморфа та еще задачка!

— Тату? — изумленно переспросил Рон. — Куда тебе еще тату…

В ответ на его вопрос Тонкс воровски оглянулась на миссис Уизли, которая как раз спиной к ребятам возилась у плиты, и, подцепив край драного топа, в ритме танца игриво приподняла ткань, частично обнажив полукруг левой груди. Рон уронил челюсть, Билл сглотнул, Джинни ахнула, а Гарри и Гермиона изумленно уставились на скалящегося волка под левой грудью. Черно-белое изображение двигалось.

Оценив реакцию публики, Тонкс поправила топ.

Потом Нимфадора не умолкая рассказывала про работу, и Гарри поймал себя на мысли, что Билл в чем-то все-таки был прав. Она обожала все, что связано с темным криминалом.

К ужину появился и мистер Уизли, который сходу поинтересовался, решились ли проблемы Тонкс с начальством? Оказывается, она отгребла проблем на службе из-за того, что покинула пост во время нападения на министерство. Ни у Гарри, ни у Гермионы это в голове не укладывалось. Все ведь знали, что произошло! Но даже смерть волшебника и арест нескольких Пожирателей Смерти не избавили Тонкс от выговора. Это казалось идиотизмом.

— Все уже хорошо, — заверила всех Тонкс. — Меня Кингсли отмазал. По-моему, он моего начальника либо конфундусом приложил, либо под империо взял, — не без тени восхищения пошутила она.

Ужин мерно перетек в чаепитие, после которого молодежь продолжила посиделки в саду прямо на траве вокруг костра. Билл откуда-то достал ящик сливочного пива. А Тонкс веселила всех рассказами о бурном, пусть и недолгом романе с Люпином, причем грязью она поливала Ремуса не скупясь. А на логичный вопрос Билла, зачем ей такое «счастье», Нимфадора только пожала плечами: пускай, мол, он к ней сам теперь приползет, и вот тогда она пошлет его на все четыре стороны!

И хоть вечер выдался нескучным, на душе у Гермионы скребли кошки. Джинни устроилась у Гарри между ног, он скованно обнимал ее. Джинни оборачивалась, и Гарри улыбался ей, не осмеливаясь целоваться на людях, а на Гермиону волной накатывало раздражение.

Только глаза у Гарри были все равно немного грустными, и это одновременно и печалило, и радовало.

Джинни по-свойски потрепала его по голове, ероша и без того непослушные черные волосы, и Гермиона задохнулась от прежде незнакомых неприятных, болезненных чувств. Ей хотелось навсегда запретить ей прикасаться к его волосам. А еще захотелось заплакать, но она сдержалась и отвернулась от парочки. Почему-то именно эти простые невинные действия Джинни сильнее всего ранили Гермиону.

— Ну и как? — спросила Флер у Тонкс, с которой та, к удивлению Билла, поладила. — Он хотя бы оп’авдал возложенные надежды?

— Ну… — протянула Тонкс, передавая Биллу бутылку сливочного пива из ящика.— Я, конечно, ожидала большего!

Девицы засмеялись, а Тонкс продолжила, к потрясению Гермионы, делиться не самыми лестными интимными подробностями о Люпине.

— Стоп, стоп, стоп! — замахала руками Флер. — Тут для некоторых он, в’роде как, любимый учитель, — и Флер с явной издевкой посмотрела на Гермиону.

К счастью, Тонкс, увлеченная красочным изложением своей драмы, намек не заметила или сделала вид, что не заметила, и продолжила рассказывать про крах своих эротических ожиданий. Гермиона тем временем была готова провалиться под землю — кажется, подобные ощущения накрывали ее последние месяцы все чаще.

Неужели Гарри разболтал им всем? Больше она ведь никому не рассказывала!

— Слушай, Тонкс, заниматься сексом на крыше в лучах рассветного солнца звучит, конечно, круто. Но Люпину все-таки не двадцать лет. Может, просто не стоит ожидать от мужчины его возраста ночной гиперактивности? — уколол бывшую подругу Билл.

Гермиона моргнула: так Тонкс действительно переспала с Люпином? Кажется, об этом сегодня уже говорили, но вот так прямо… Или это она, задумавшись о Гарри, совершенно потеряла нить разговора. Тут Флер указала на то, что время и вправду позднее, и пора бы расходиться. Гермиона глотнула пива и увидела, как Гарри, взяв за руку Джинни, направился к дому.

Это стало последней каплей. Она подскочила и догнала их у раскидистого каштана.

— Гарри, можно тебя на минутку? Мне надо у тебя кое-что спросить, — сказала Гермиона таким тоном, что Джинни сама придумала повод, почему ей срочно надо на кухню.

— Это ты рассказал им всем про профессора Люпина? — Гермионе почему-то хотелось поймать его на таком мелочном предательстве, убедится в том, что ее, несчастную, предали во всем.

— Нет, — спокойно сказал Гарри. — Я никому не говорил. Я ведь обещал.

Гермиона вздохнула. Конечно, он не мог. Она и сама это понимала… Надо было что-то сказать ему, но мысли путались. Впервые с момента ее приезда они смотрели друг другу в глаза, и на какой-то момент ей показалось, что ничего и не изменилось и все как прежде. Вот он — самый близкий ее друг, и никого больше нет. Нет никакой Джинни.

— Извини, — проговорила Гермиона. Она помолчала какое-то время, не зная, что добавить. — Ты грустный… Это из-за… Сириуса?

— Нет. То есть да, но прямо сейчас нет, — Гарри замялся. Ему хотелось поговорить с кем-то об этом, но Джинни приходила в такой неподдельный восторг от идеи, что Гарри станет аврором… Словом, с ней обсуждать это не имело смысла. Гарри подумывал спросить мнения мистера Уизли, но рассказать об этом Гермионе было, наверное, еще лучшей идеей, ее мнение он уважал. — Я все думаю о том, что сказал Билл про аврорат…

— Гарри, мне еще весной показалось, что твои планы насчет выбора профориентации несколько наивны, — аккуратно начала Гермиона.

— Уничтожить Волдеморта, по-твоему, наивный план? — мгновенно завелся Гарри.

— Нет, — возразила Гермиона. — Но что дальше? Ты только не ругайся раньше времени, но мне кажется, что ты стал видеть это единственной целью своей жизни, что ли…

— А есть что-то важнее этого? — Гарри отвечал ей довольно резко, но именно такой диалог и был ему нужен.

— Нет, сейчас нет, но потом… Выбор профессии — это ведь на всю жизнь, это очень серьезно.

Гарри задумался, потому что она была права. Он вообще не думал о будущем. Чем дальше, тем отчетливее впереди вырисовывалась только одна цель — победить Волдеморта. А больше ничего… И это пугало, если задуматься. Аврорат виделся ему продолжением этой миссии, где он в алой мантии аврора, столь похожей на форму гриффиндорского игрока в квиддич, будет бесстрашно бороться со злом. Но строчить унылые отчеты и бездумно выполнять глупые приказы начальства он не хотел. Это было поперек его натуры. Поэтому услышанное за ужином сильно пошатнуло его веру в правильность собственного выбора. Хотя, что там о выборе… Наверняка ему не хватит баллов для того, чтобы взять высшие зелья, а без них аврорского училища не видать… С другой стороны, в глубине души Гарри думал, что сможет как-нибудь обойти это ограничение.

— А чем ты хочешь заниматься? — вдруг спросил Гарри, осознав, что он даже не спросил ее об этом весной.

— Не знаю, — честно призналась Гермиона. — Я всерьез подумывала о колдомедицине, ну, знаешь… мои родители стоматологи… Но, наверное, нет. Зато я могу быть полезна в связях с маглами. Знаю, что это не очень престижно… — начала было оправдываться Гермиона.

— Знаешь, я думаю, у тебя получится все, что бы ты ни выбрала, — сказал Гарри.

— И у тебя тоже, — Гермиона искренне улыбнулась ему. — Ты тоже осилишь все, что захочешь.

Какое-то время они так и стояли, улыбаясь друг другу. Гермионе казалось, что вот-вот — и Гарри скажет ей что-то важное, то что ей надо услышать, но он молчал, пока со стороны дома не послышался голос Джинни: «Гарри, ты где?» Гермиона вздрогнула, а он оглянулся и, виновато бросив что-то вроде: «Ну ладно, увидимся», пошел прочь.

Гермиона так и осталась, не в силах сдвинуться с места.

— Эй, ты в порядке? — Тонкс незаметно подкралась сзади.

Гермиона закивала, беря себя в руки.

— Слушай, ему шестнадцать. Они еще двадцать раз успеют разругаться. Это не на всю жизнь, — неожиданно серьезно сказала Тонкс.

— Зато тату с волком на всю жизнь.

— Ты меня с маглами-то не путай, — улыбнулась Тонкс и снова задрала топик. — Смотри!

И Гермиона ахнула, увидев, как скалящийся волк на глазах превратился в коршуна, а затем и вовсе в тигра.

— Мастер по тату тоже такого никогда не видел, но я же метаморф. Я и не такое могу, как выяснилось! Пошли-ка еще посидим… по-честному поделим последнюю бутылку пива.

И Тонкс увела Гермиону назад к почти потухшему костру. Болтая, они просидели еще около часа, а потом Тонкс все-таки спросила удалось ли «его» поцеловать, но Гермиона даже не сразу сообразила, что имеет в виду более взрослая подруга.

— Это я зря, что ли, тебя учила?! — в шутку возмутилась Тонкс. — Слушай, то есть ты так ни с кем в этом году и не целовалась?! Ужас, бедная девочка!

Гермиона задумалась, а потом засмеялась.

— Целовалась! Я только сейчас вспомнила! И ты никогда не угадаешь с кем! — И Гермиона вкратце рассказала.

— Ужас, бедный, наивный мальчик! — сказала Тонкс, вволю отсмеявшись после рассказа о том, как обескураженный Малфой приперся к портрету Полной Дамы признаваться в нежных чувствах.— И как оно было хоть?

Гермиона в ответ изобразила рвотный рефлекс, и они снова засмеялись. После всего сказанного за этот вечер о Люпине, девушек так и тянуло опускать парней почем зря.

— Я только не поняла, нафига ты вообще его засосала, — поинтересовалась Тонкс, так как этот момент в рассказе Гермионы действительно проседал.

— Ну-у-у-у… это был вроде как отвлекающий маневр. Он просто под руку подвернулся. Ради конспирации, в общем.

— А, ну понятно. Ради конспирации я бы, наверное, и Снейпа поцеловала! — бросила Тонкс и снова засмеялась.

* * *

— Все? Сегодня уезжаете? — спросила Аврора, столкнувшись с Флитвиком на лестницах. Она деликатно выронила книгу и отступила на две ступеньки вниз, чтобы поднять ее, но так и осталась стоять там, чтобы говорить с коллегой примерно «на одном уровне». Ей не сложно, а ему приятно. Пусть Флитвик и частенько шутил по поводу собственного роста, Аврора представляла, как это портило ему жизнь.

— Увы, нам придется поскучать друг по другу, прелесть моя!

— И куда на этот раз? — поинтересовалась Аврора. Она знала, что Флитвик каждый отпуск тратил на увлекательное путешествие. Семьи у него не было, в Англии ничто не держало, а платил ему Альбус достаточно, чтобы позволить себе раз в год провести месяц, скажем, в Боливии, изучая культ мертвых.

— На этот раз я хочу собственными глазами убедиться, так ли уж на самом деле низкорослы народы, живущие на границе Китая и Вьетнама.

— Ого! — изумилась Аврора. Сама она дальше южной Европы никогда не ездила, поэтому каждый раз искренне поражалась его маршрутам. — Желаю вам массу прекрасных впечатлений и… — она лукаво улыбнулась, — может быть, даже не один легкий роман! Только не вздумайте влюбяться всерьез или жениться! Я же здесь без вас погибну со скуки!

— Что вы, моя дорогая! Как можно! У меня исключительно научный интерес. Я не воспринимаю женщин ниже себя ростом. Не сочтите меня ханжой, но на даму следует смотреть снизу вверх, восхищаясь недоступным нам, мужчинам, совершенством.

— Вы в душе поэт, дорогой Филиус, — Аврора улыбнулась, а сама подумала, что примерно так же она относилась к мужчинам. По крайней мере, теми мужчинами, которых она выбирала, Аврора искренне восхищалась, считая их во всем талантливее и лучше себя. И последние две недели, ее то и дело накрывало ощущением того, что она недостойна Северуса.

— А вы, наверное, отправитесь навестить матушку во Францию? Вы ведь, кажется, в прошлом году к ней не ездили? — поинтересовался Флитвик.

— Нет, на этот раз снова не вышло. Поскучаю в Хогвартсе, прогуляюсь по Лондону, прикуплю себе что-нибудь к новому учебному году.

Наблюдательность Флитвика Аврору поражала, она не думала, что он обратил внимание и запомнил, что она в том году никуда не уехала, хотя собиралась.

Но навестить мать, конечно, стоило.

С другой стороны, Аврора понимала, что ее ждет в отчем доме. Мать еще два года назад выпытывала у нее имя мужчины, из-за которого она застряла в этом гнетущем Средневековье, как миссис Синистра называла Хогвартс. Но рассказать о Снейпе Аврора не могла. Конечно, когда-то она лелеяла мысль сделать Северусу имя на континенте через публикации в ведущих профильных изданиях, и это даже стало получаться. Но воскрешение Того-Кого-Нельзя-Называть ставило крест на ее мечтах однажды зажить как нормальные люди.

Проводить отпуск в Хогвартсе тоже было сомнительным удовольствием. Почти все разъезжались по родственникам, словно нарочно напоминая Авроре, что у нее самой дома нет и, скорее всего, не будет.

Распростившись с Флитвиком, она отправилась в подземелья. Сегодня Снейп планировал ставить какой-то зельедельческий эксперимент, а она любила наблюдать за ним в такие моменты. Северус не возражал. Да и Аврора знала, что его нельзя отвлекать, и не мешалась.

— Ты собиралась завтра в Лондон? — спросил Снейп, разливая зелье по колбам.

— А?.. — она залюбовалась им и не восприняла вопрос. — Лондон?

— Ты хотела подобрать себе новую палочку, — напомнил он.

— Ах, да… прости, что я до сих пор не купила себе замену… — она достала палочку, которую ей отдал Снейп, и повертела ее в руках. Стало неловко, так как возможность отправиться в Косой у нее была не раз, но ей банально не хотелось заводить другую. Эта палочка принадлежала ему и поэтому значила для Синистры больше, чем любая другая.

— Можешь оставить ее себе, раз она подошла, — неожиданно сказал Снейп. — Я серьезно. Оставь, мне она действительно не подходит.

Аврора задумалась о том, зачем он тогда носил ее с собой, раз колдовать этой палочкой несподручно, и только вопросительно посмотрела в глаза.

Зачем ему вообще запасная палочка, если он и без нее может…

— Она принадлежала моей матери, — до ужаса спокойно пояснил Снейп. — И нет, я не испытываю никаких сентиментальных чувств. Но как знал, что однажды пригодится.

Отчасти это было правдой. Уничтожать подобные артефакты Северус считал преступлением. Но зачем он носил с собой палочку матери, с которой у него никогда не было теплых отношений, Снейп и сам не знал. Мать не любила его, в этом он ни на мгновение не сомневался, поэтому уничтожать всю память о ней было в какой-то момент даже приятно. И тем не менее, когда из личных вещей Эйлин Снейп осталась одна только палочка — рука дрогнула.

Но Аврора была тронута. Только подобрать слова она не смогла, боясь ненароком обидеть, поэтому просто обняла его со всей возможной нежностью. У Северуса не было ничего, и так он прожил много лет, не имея ни семьи, ни друзей, а она еще из-за себя расстраивалась. Аж стыдно. Конечно, во многом это был его выбор, но это не умаляло желания Авроры сделать его жизнь лучше. Только что она могла? Что дать человеку, которому ничего не нужно? Он же цента со своего счета не потратил за все то время, что писал для нее статьи во французские журналы.

— Я люблю тебя, — прошептала она. Вот то единственное, что она могла ему дать, и, к счастью, он не отталкивал.

В эту ночь она осталась у него, надеясь, что здесь его не разбудят предрассветные лучи и они проспят хотя бы до девяти. Но Снейп как по часам проснулся около пяти. К полумраку, царившему в спальне, он был привычен.

Аврора спала, закинув руку за голову. И он едва заметно улыбнулся, слишком уж картинно она лежала. Но в кои-то веки Северус не стал ее будить, только зажег ночник. Решил почитать, но мысли все равно витали в другой плоскости. Последние дни выдались на удивление спокойными. Грейнджеры должны были уже паковать вещи за океан. В Малфой Мэнор его вызывали только один раз, и хоть визит это был и не из приятных, но ничего критичного пока не случилось. Дамблдор словно и вовсе о Снейпе забыл. Директор почти все время отсутствовал в Хогвартсе, а в то, чем он занят, Северуса никто не посвящал.

Ну и ладно.

Снейп отложил книгу и, рассматривая спящую в его постели женщину, начал прикидывать, что если купить в кредит дом. Хватит ли на его счете средств для первоначального взноса. Можно ведь еще развалюху в Паучьем Тупике продать. Странно, что раньше такое ему даже в голову не приходило… все равно он проводил там от силы несколько дней в году.

Только хватит ли? Должно, наверное… Снейп слабо представлял себе, сколько зарабатывал на контрактах, что ему обеспечила Аврора. Последний раз он заглядывал в банк, кажется, еще в прошлом году, когда подумывал отправить ее на континент… И тогда его приятно удивила цифра. В принципе, на это можно было неплохо существовать. Даже вдвоем. Если он сможет однажды распрощаться с Хогвартсом…

Послать их всех к дементорам и уехать с ней подальше отсюда.

Все это были неожиданно приятные мечты.

Северус осторожно положил ей ладонь на голову и погладил мягкие, темные волосы.

Она шептала, что любит его, когда они занимались любовью перед сном. Снейп почему-то не мог ответить ей тем же вслух, хотя вкладывал свои чувства в каждое прикосновение, но ей было этого мало. Судя по тому, что периодически вертелось у нее в голове, она этого не понимала.

Северус мягко очертил подушечкой большого пальца овал ее лица.

Аврора сильно переживала из-за того, что видела в его воспоминаниях, вернее из-за того, какой он помнил ту, другую. Иногда в ее глазах читалась неприятная обида: «Не я для тебя совершенство». Но вслух она этого не говорила.

Так странно, ведь Аврора казалась ему очень красивой. Каждая ее черта виделась прекрасной и гармоничной. Не было в ней изъянов, которые она так отчаянно искала перед зеркалом…

Снейп так и рассматривал любовницу, когда на прикроватную тумбочку опустился серебристый феникс — патронус Альбуса.

— Мальчик мой, прошу тебя, зайди ко мне… боюсь, без твоей помощи я не обойдусь.

Снейп быстро обернулся на Аврору. К счастью, она не проснулась. Иначе заволновалась бы. Северусу и самому не понравилось услышанное. Голос Альбуса был измученный и усталый. Не говоря уже о том, что Дамблдор не обращался к нему «мальчик мой» уже много лет. Значит, директор был не в себе. Медлить не стоило.

Но почему же так сложно было отвести от Авроры взгляд?

Тут-то его и осенило. Он поднялся с кровати и бегло осмотрел комнату. Нет, его вещи она больше трогать не станет, не решится, даже просто склянку без спроса не возьмет. Надо что-то другое. И Снейп распахнул дверь шкафа, чтобы изучить содержимое полки, которую она себе давно отвоевала. В глубине, у стенки, стоял почти пустой флакон французских духов. Она очень любила их одно время и расстраивалась, что их сняли с производства, но, когда духи стали заканчиваться, почему-то практически перестала ими пользоваться. А выбросить, видимо, забыла.

Сойдет.

Снейп достал с полки флакон и вернулся к кровати — Альбус подождет, не умирает же он там?!

Северус опустился рядом с Авророй и чуть приспустил одеяло, открывая ее маняющую грудь, женственные плечи… Снейп, не касаясь ее, только изучал взглядом каждый изгиб тела, каждую черту лица. Все, что так нравилось ему и что казалось таким совершенным. А затем, приложив палочку к виску, он вытянул серебристую нить, поместил воспоминание в предварительно очищенный флакон и оставил его на прикроватной тумбочке.

Пусть увидит, какая она на самом деле.

Перед тем как отправиться к директору, Снейп погасил ночник, от чего мягкое серебристое свечение в крошечном пузатом флаконе сделалось только ярче.

Примечание: Глава снова цензоред. Полная версия на фикбуке.