Однажды двадцать лет спустя (джен)

Гарри Поттер недоумённо разглядывал бумагу, покрытую какими-то непонятными символами.
- Это кириллица, - деловито сказала Гермиона. – Я как-то изучала немного в отпуске, чтобы развлечься.
- Хорошее развлечение, - кивнул Гарри. – Полезное. И что тут?
- Это бумага из России. От РАО, - добавила она так, будто бы это что-то объясняло.
- Россия – это на севере, - кивнул с умным видом Гарри. – А Рао – это кто?
- Это аббревиатура, - сурово сказала Гермиона. – В России очень популярная. Может означать разное в зависимости от контекста. Здесь – самое страшное, - мрачно сказала она.
- Как дементоры, что ли? – недоверчиво спросил Гарри.
- Хуже, - отрезала Гермиона. – Тех можно патронусом отогнать. А эти как вцепятся – не отпустят. Платить всё равно придётся.
- Платить? – растерянно переспросил Гарри. – За что?
- За незаконное использование. Дай сюда.
Она выхватила у него бумагу и, пробежав глазами, возмутилась:
- Нет, ну это ни в какие ворота не лезет! Ой, - она зажала себе рот руками. – Кажется, это тоже русское выражение… не знаю, принадлежат ли на него права им, - она опасливо покосилась на страшную бумагу.
- Да что там вообще?
- Они пишут, что у нас в Азкабане один из заключённых исполняет романсы, права на которые принадлежат им, и требуют авторские отчисления! Говорят, что поскольку двери не герметичны, исполнение может считаться публичным, а поскольку он явно таким образом себя развлекает – значит, облегчает своё душевное состояние, следовательно, получает выгоду, а раз есть выгода – должны быть и отчисления. В соответствующем размере.
- Чему соответствующим? – машинально переспросил совершенно офигевший Гарри.
- Выгоде, я полагаю.
- Получаемой, - уточнил Гарри.
- Ну разумеется! – нетерпеливо воскликнула Гермиона.
- Да какая там выгода?! В Азкабане?! – взорвался Гарри, вскакивая и роняя свой стул с диким грохотом. – Они совсем обалдели?!
- Вот тут есть ссылка на решение их суда, где сказано, что наличие выгоды доказано, - Гермиона ткнула в какой-то абзац.
- Каким судом?!
- Ха-мов-ни-чес-ким, - прочитала она по слогам.
- Это название такое? – посочувствовал Гарри далёким русским. – Или вид?
- Не знаю, - очень неохотно призналась Гермиона. – Это прилагательное. Значит, наверное, определение. Что-нибудь вроде инквизиторского суда или королевского… не важно, - решительно тряхнула она головой. – Гарри, я тебя честно предупреждаю: проще заплатить сразу.

- А сколько они хотят? – он заглянул в бумагу. – Нет тут никаких цифр.
- Ну я же говорила, - сказала она с досадой: - отчисления в размере, соответствующим получаемой выгоде.
- Долоховым, - снова уточнил Гарри.
- Ну а кем ещё? - удивилась Гермиона.
- От исполнения русских романсов. В Азкабане.
- В нём, - вновь кивнула она.
Они уставились друг на друга – и рассмеялись.
- Ну а что, - весело сказал Гарри, - будет им выгода. В соответствующим размере. Чему там равны эти авторские отчисления по их законам?
- А это зависит от того, чем считать Азкабан, - деловито сказала Гермиона. – Вот тут список, - она вынула из своей вечной сумки какую-то распечатку, - тюрем тут нет. Мне кажется, ближе всего филармония или клуб… вот ещё театр можно. А ты как думаешь, Азкабан – это что?
- Наверное, всё-таки клуб, - поразмыслив, решил Поттер. – Там музыкальных инструментов нету и сцены. И сидят все… по статьям. Считай, почти что по интересам.
- Значит, клуб, - кивнула она. – Тогда так… тут надо площадь считать и количество народу… вход ведь у нас бесплатный?
- В Азкабан-то? – переспросил Гарри – и подтвердил: - Конечно, бесплатный. Каждый имеет право на Азкабан вне зависимости от социального и материального положения, - процитировал он новый устав одной из старейших магических тюрьм Европы.
- Ага… ага. Так, - она быстро что-то считала на полях распечатки. – Сколько у нас там членов… в смысле, слушателей… тьфу ты! В смысле, заключённых?
- Всего или на этаже с Долоховым? – на всякий случай уточнил Гарри.
- Всего, - решительно сказала она. – Кто его знает – может, у него голос сильный. Сквозь стены пробивает.
- Может, - кивнул Гарри и полез в ежедневно обновляемый справочник заключённых Азкабана – очередная идея министерства по популяризации и так называемых дополнительных услуг населению. – На сегодня всего тридцать четыре человека.
- Тридцать четыре… умножить… а сколько Долохов уже там?
- Так это как считать, - задумался Гарри. – С первыми двумя сроками, или только этот?
- Я думаю, считать надо с момента создания: с 15 августа 2008 года.
- Так это ж буквально…
- Да! Быстро они сориентировались, - подтвердила она – и нахмурилась. – А в чём считать – в рублях или в галеонах?
- Пока в процентах, - решительно сказал Гарри. – Я сам потом… переведу.
- Тогда вот, - она протянула ему распечатку с обведённой в красный кружок цифрой.
- Ага, - Гарри встал. – Ну, спасибо тебе. Пойду… расплачиваться. С этим РАО.

…Посылка вышла крупногабаритной – пришлось отправлять контейнером. Гарри проследил, чтобы ту как можно аккуратнее поставили в грузовик и как следует там закрепили – так плотно, чтобы даже в случае аварии та не разбилась и не открылась.
- Это сколько же там? – охнула Гермиона, невесть откуда взявшаяся как раз когда Гарри заканчивал накладывать стабилизирующие чары.
- Двое, - довольно ответил Гарри.
- Двое… кого?
- Как кого? – невинно улыбнулся Гарри. – Дементоров, разумеется.
- Де… что? Как? Почему?!
- Ну ты ведь сама сказала: в соответствии с полученной выгодой. Кто больше всего выгоды получает от этих романсов? Дементоры, разумеется! Ну вот я и…
- Да при чём тут дементоры?!
- Ну как же, - очень довольно пояснил Гарри. – Долохов поёт? Поёт. Радуется? Радуется. Остальные радуются? Радуются. А что потом? А потом приходят дементоры и радость эту съедают. Следовательно, не было бы радости – дементоры бы остались голодными. Значит, чья выгода больше всего?
- Дементоров, - кивнула Гермиона.
- Ну вот я и отравил им парочку. В соответствии с полученной выгодой. Правда, пришлось отдать сразу двух: дементоры-то на сотые доли не делятся. Ну да пусть их – мне для РАО ничего не жалко…

КОНЕЦ

- Слушается дело Малфой против Дамблдора, - произнёс Дамблдор.
Старший.
Люциус, сидевший на месте истца, при этих словах с трудом удержал улыбку. Как, всё же, звучит! Да хотя бы ради этого надо было затеять это расследование. Впрочем, коз тоже жалко, конечно – его чудесные белые козочки, с нежнейшей шерстью, из которой эльфы пряли тончайшую пряжу! Подумать страшно, что этот старый извращенец мог с ними сделать!
Аберфорт, сидящий на месте ответчика, вызывающе посмотрел на председателя Визенгамота, являющегося, по совместительству, его старшим братом, и пару раз дёрнул себя за бороду, беззвучно изобразив: «Ме-е». Или «Бе-е», кто его, старого хулигана, разберёт.
Дамблдор… старший – братья были ужасно похожи, а учитывая, что подлец Аберфорт сегодня надел мантию точно такого же цвета и кроя, что и мантии у членов суда и, разумеется, у его председателя, происходящее выглядело немного абсурдно. И ведь не скажешь ничего: любой человек имеет право носить мантию сливового цвета классического покроя.
«Надо было тоже такую надеть, - подумал вдруг Люциус. – Забавно бы вышло». Но на нём была обычная чёрная мантия – хотя как обычная… элегантная. И весьма, весьма, дорогая.
Пока господин председатель – и по совместительству старший брат ответчика, с удовольствием напомнил сам себе Люциус – зачитывал обвинения, Аберфорт с любопытством разглядывал зал, а встретившись глазами с Малфоем, показал вдруг ему неприличный жест. Люциус даже покраснел от неожиданности – нет, скажите, пожалуйста, что этот… этот… козолюб себе позволяет?! Он отвернулся, гордо вздёрнув подбородок. Показывать, что ты такое увидел – себя не уважать. Вот ещё.
Слово, тем временем, взял представитель обиженной стороны: Малфой мог позволить себе – что и сделал – самого лучшего юриста. Начал он с трагического описания психологического состояния несчастных животных, в котором те были найдены более чем через сутки после исчезновения.
-… несчастные невинные существа, которые за всю свою счастливую до сего трагического дня не видели ничего страшнее, чем недостаточно свежее сено, и не испытывали принуждения ужаснее, чем неловко расчёсываемая шерсть! Представьте их шок, когда они оказались в этом чудовищном помещении, который мистер Дамблдор по какому-то недоразумению называет сараем!
Далее последовали большие и выразительные фотографии, которые юрист не поленился напечатать лично для каждого из членов уважаемого Визенгамота, где несчастные белые – вернее, уже не слишком белые – козочки робко жались в углу какого-то полуразваливающегося помещения.
- Но самый главный вопрос! – трагически возвысил голос представитель истца. – Как, скажите на милость, принадлежащие уважаемому семейству Малфоев козы могли вообще попасть к мистеру Дамблдору? Бесспорно, подобное могло произойти только в случае умышленного похищения животных их поместья – иными словами, настоящей кражи со взломом!

Люциус аж забыл, как дышать. Что этот… эта судейская крыса себе позволяет?! Что он вообще несёт?! Какая кража со взломом?! Из их поместья?! Как у него вообще язык повернулся сказать… такое?! Их дом… чтобы какой-то… Дамблдор взломал их Малфой-мэнор?!
- И я сейчас расскажу и продемонстрирую уважаемому суду, как это было сделано! – тем временем разливался соловьём юрист.
Он… что?! Покажет здесь сейчас всем, как вскрыть Малфой-мэнор?! Здесь?! При прессе?!!
Люциус ловко ухватил неосторожно подошедшего к нему в этот момент собственного представителя за край мантии и, резко, дёрнув, зашипел не хуже профессора Снейпа – научился, наверное, за годы общения:
- Даже не думайте! Какой взлом?!
- Не волнуйтесь, мистер Малфой, - с воодушевлением прошептал тот, - всё будет сделано в наилучшем виде! Мы не просто добьёмся от него компенсации – мы ещё и в тюрьму его отправим! Лет на пять!
- Какая тюрьма?! – побелевшими от ярости губами проговорил Люциус. – Здесь пресса! Это же всё равно, что открыть двери для всех желающих! Даже не думайте!
- Всё будет отлично! – бодро заверил его тот, выдернул из рук онемевшего от такой наглости Малфоя край своей одежды и…
- Я протестую! – воскликнул быстро обретший способность разговаривать Люциус. – Не было никакого взлома! И кражи не было тоже! – добавил он торопливо. – Господин председатель, я ответственно заявляю – никакого проникновения в Малфой-мэнор не было, это абсолютно невозможно!
- Но тогда, - поднялся адвокат Аберфорта, - как ваши козы вообще могли попасть к мистеру Дамблдору? Если не было никакого похищения?
- Да, - сказал председатель Визенгамота и – не будем этого забывать – по совместительству старший брат ответчика.
- Понятия не имею! – воскликнул Малфой. – Откуда мне знать, где э… мистер Дамблдор взял их?!
- Я вижу только два способа, - с неприятной улыбкой проговорил адвокат: - Или их похитили у вас из поместья, или их уже не было там, когда мистер Дамблдор их подобрал.
Люциус открыл рот, чтобы возмутиться… и закрыл. Потом открыл снова – и снова закрыл. Мерлин, как же он так… и что теперь делать?
- Мистер Дамблдор, - меж тем, адвокат обратился к своему клиенту, - где вы взяли этих животных?
- А кто их знает, - пожал тот плечами. – Не помню. Слишком много огневиски, знаете ли. Ничего не помню. Сам удивился. Захожу утром в сарай – а там козы. Стоят. Ну, я поначалу-то решил, что они мне просто мерещатся – вы знаете, - он нахально подмигнул суду вообще и старшему брату в частности, - после пары бутылок огденского чего только не привидится… козы ещё далеко не самое странное. А потом вы пришли. С аурорами. Сердитый такой, - он поглядел на Малфоя, потом перевёл взгляд на судей и проговорил с неожиданной искренностью: - А с другой стороны… вы знаете – может, и украл. Я, вообще, мог… если б увидал такую прелесть – с пьяных глаз чего не сделаешь. Мог и украсть, - решительно кивнул он.

- Не могли! – слегка истерично выкрикнул Люциус. – Тем более с пьяных глаз! – добавил он в бешенстве. – Малфой-мэнор – одно из самых защищённых поместий в Британии! Оттуда невозможно ничего вот так… украсть!!!
- Ну, не знаю, - протянул с сомнением Аберфорт. – А мне кажется – с меня сталось бы. Очень уж я люблю коз, - почти интимно признался он то ли суду, то ли Малфою, то ли родному брату. – Нет, наверное, всё же украл. Иначе откуда они у меня в сарае взялись?
- Они могли… пастись! – торопливо ответил Люциус. – Паслись, паслись – и заблудились!
«Мерлин, что я несу?!» - подумал он в ужасе – но а что ещё было делать?! Немыслимо же позволить кому-то даже подумать о том, что в Малфой-мэнор можно влезть, словно в какую-нибудь Нору. Да ещё спьяну. Пусть даже и Дамблдору – и, кстати, ведь даже не старшему! Позор!! Невозможно!!!
- Ваше поместье находится в Уилтшире, если я не ошибаюсь, - сказал адвокат ответчика – юрист Малфоя, кажется, возымел внезапное желание переменить причёску путём выдёргивания своей шевелюры, - а сарай мистера Дамблдора находится в Хогсмиде. Вам не кажется, что это достаточно далеко?
- Они долго паслись! – категорично заявил Люциус. Эх, позориться – так хоть с размахом. А размах – это он умеет. Начнём.
- Насколько долго? – насмешливо поинтересовался адвокат.
- Очень долго, - решительно сказал Малфой. – Это же козы. Что они знают о времени.
- Простите? – адвокат, кажется, растерялся.
- Я говорю: что они знают о времени? – повторил Люциус. – И о направлении тоже. Они же не птицы. Они не умеют ориентироваться. Несчастные маленькие животные, никогда не уходившие далеко от дома. И вдруг – простор. Воля. Вы представляете, какое это было для них потрясение?
- А… а… а как они там оказались? На этой, как вы выразились, воле? – слегка озадачено спросил адвокат.
- Ну как оказались.
Действительно. КАК?!! Думай, Люциус, думай! И, желательно, побыстрее.

- Они же не рабы, - сказал Малфой возмущённо. – Захотели погулять – и ушли. Свободные животные. И вот – заблудились. Вы знаете, мистер Дамблдор, - сказал он проникновенно, подходя к ответчику и протягивая ему руку, - я вам так благодарен за то, что вы приютили их. Представить страшно, что с ними могло бы произойти, если б не вы.
Аберфорт с удовольствием схватил протянутую ему руку обеими своими и потряс её с невероятным воодушевлением:
- Всегда рад помочь, мистер Малфой! Всегда рад!
- Я так вам обязан, - дрогнувшим голосом проговорил Люциус и приложил к глазам платок. – Они так дороги всем нам – вы даже не представляете. Мои бедные девочки. Если б не вы. О-о, - протянул он, потрясённо покачав головой. – Даже представлять страшно. Спасибо вам. От всех нас. Спасибо.
Они переглянулись с Аберфортом, и Малфой подумал, что младший Дамблдор, кажется, вовсе не так уж похож на своего брата и вообще, кажется, отличный мужик. И что он привязался к нему с этими козами? Заняться ему, что ли, нечем… глупость какая. Мало ли. Ну, любит человек коз. Имеет право.
- Я правильно понимаю, - растерянно спросил тем временем председатель Визенгамота, по совместительству старший брат ответчика, Альбус Дамблдор, - что у мистера Малфоя нет никаких претензий к мистеру Дамблдору?
- Абсолютно! – Люциус развернулся и, высвободив, наконец, свою руку, прижал ладони к груди. – Напротив! Да я счастлив, что мистер Дамблдор их нашёл! И готов возместить ему все расходы, которые он понёс по их временному содержанию, - добавил он твёрдо.
- Тогда что мы все здесь делаем? – с ещё большей растерянностью проговорил председатель Визенгамота… ну и так далее.
- Вот и я тоже очень хотел бы знать: что мы вообще все тут делаем? – возмущённо поддержал его Люциус. – Полдня уже потеряли.
- Так я пойду? – спросил Аберфорт, вставая.
- Не хотите проведать козочек? – тут же предложил ему Малфой.
- А что. Можно, - кивнул тот.
- Буду рад, - Люциус подхватил его под руку и потащил к выходу из зала. – Всего хорошего, господа!
- И вам… всего. Хорошего, - слегка ошеломлённо проговорил Председатель и Старший Брат.
А Малфой, крепко держа под руку Аберфорта и быстро шагая вместе с ним по коридору, раздумывал, сколько понадобится самого лучшего огденского, чтобы заставить-таки младшего Дамблдора рассказать, как, к Мордреду, тот раздобыл этих драккловых коз?!

конец

"вот что у Лорда не отнимешь, так это отсутствие бюрократии. А вот если бы Волдеморт начал со своих УПСов еще и отчеты требовать...в письменной форме и в трех экземплярах...о том, почему вместо Авады использовали Петрификус, к примеру" - эпиграф

О том, почему Эйвери в рейды не ходил. Никогда

- Что-что мы теперь должны делать? – недоверчиво переспросил Долохов, когда Лорд, наконец, аппарировал, оставив Ближний Круг сидеть за привычно пустым столом.
- Отчёты писать, - невозмутимо ответил Снейп. – По каждому бою. Я тут план набросал, если кому-нибудь интересно, - добавил он куда-то в пространство.
- Джеминио! – произнёс Родольфус Лестрейндж, указав палочкой на листок в руках зельевара. Подождав возникновения достаточного количества копий, он проговорил: - Финита, - и лёгким взмахом палочки распределил их между всеми.
- Пожалуйста, - вздохнул Снейп.
В ответ раздалось нестройное:
- Спасибо!
«Отчёт.
1. Где, когда, почему, с кем происходил бой.
2. Какие заклинания были использованы вами.
3. К каждому заклинанию дать краткое описание боевой ситуации и обосновать свой выбор.
4. (Опционально - Только в случае проигрыша) Объяснить, почему ни при каких условиях выиграть данный бой не представлялось возможным.
Число, подпись».
- Хороший план, - задумчиво проговорил Люциус Малфой.
- Оптимистичный такой, - поддакнул Мальсибер. – Мне больше всего последний пункт нравится.
- А он всех нас ни в грош не ставит, - проговорила презрительно Беллатрикс.
- А я не настаиваю, чтобы этим планом кто-нибудь пользовался, - парировал Снейп. – Можешь свой написать. Хотя тебе незачем, - добавил он шёлково. – У тебя везде одно заклинание будет – и вряд ли Лорд потребует обосновывать Круцио.
- Ты несправедлив, - заступился за невестку Рабастан. – Белла ещё Аваду любит.
- Тогда да, - согласился Снейп, доставая перо и чернильницу. – Придётся обосновывать.
…Через пару часов Долохов, выглядевший хуже, чем после самого грандиозного боя, непривычно для него робко постучал в дверь комнаты Эйвери. Услышав сакраментальное: «Кто там?», он открыл её и, просунув голову, сказал смущённо:
- Это я. Можно войти?
Вид смущённого Долохова заставил Эйвери подавиться печеньем, которое тот жевал, и уронить его половинку на ковёр.
- Можно, конечно… э-э… Антонин. Входи. Входите. Чем могу?

Долохова Эйвери откровенно побаивался – впрочем, того многие опасались, да что уж там «многие» - практически все, не считая, пожалуй, Лестрейнджей да Снейпа, которые, в свою очередь, сами могли напугать кого угодно.
- Да тут, - Долохов почесал палочкой встрёпанные волосы – из её кончика вырвались искры, он привычно прихлопнул их ладонью, и Эйвери заметил, что волосы у него кое-где обгорели почти что до самых корней. – Вот, - Антонин протянул Эйвери измятый и исчерканный лист. – Я же не англичанин, - раздражённо пояснил он. – В общем, можешь поправить ошибки? – попросил он, наконец.
- Могу, - заулыбался с облегчением Эйвери, у которого появление Долохова посреди ночи вызывало только одну ассоциацию – с необходимостью иди в бой.
Правда, ассоциация эта была пока что абстрактной, потому что до сих пор он туда так ни разу и не попал – однако боялся он этого вполне конкретно.
А тут – простая грамматика.
Ерунда.
Впрочем, взглянув на пергамент, Эйвери понял, что немного погорячился: похоже, не такая уж ерунда. Потому что…
- А, - робко проговорил он, не решаясь прямо взглянуть на Долохова, усевшегося рядом с ним и тоже нервно принявшегося за шоколадное печенье, - извини… я плохо в почерках разбираюсь… это вот что тут написано?
- Это фамилия же, - раздражённо ответил Долохов. – Ле-Странж. Разве непонятно?
- Э… да. Конечно, - Эйвери закусил губы, чтобы не рассмеяться. – Просто она немного не так пишется. Лестрейджи они. А это что?
- Это не что, а где. Улица же такая.
Эйвери глубоко-глубоко вздохнул и, зажмурившись, предложил:
- А может быть, ты мне просто всё это продиктуешь? А то я так каждое слово переспрашивать буду. Почерк же, - добавил он торопливо.
- Да знаю я, что ни к дракклам не соображаю в вашей грамматике! – с досадой проговорил Долохов. – Что, так всё плохо?
- Ну… в общем… да. Ужасно, - вздохнул Эйвери – и поглядел искоса на Долохова. Тот выглядел непривычно… расстроенным. Потом сказал:
- Вот как просто в немецком: как слышится – так и пишется. А у вас какой-то кошмар просто. Хуже русского.
- Ну, ты не привык просто, - поспешно проговорил Эйвери. Видеть Долохова расстроенным было ещё более дико, нежели смущённым. И гораздо страшнее: решит потом, что лицо потерял, да заавадит к драккловой бабушке… хотя нет, тут как-то иначе написано… какая-какая тут бабушка?
- Какая бабушка? – не успев обдумать, стоит ли задавать этот вопрос, спросил Эйвери, ткнув пальцем куда-то во второй абзац.
- А, - отмахнулся Долохов, хрустя пятым уже шоколадным печеньем, - это выражение такое. Идиоматическое. Русское. Я это для образности. Скучно же так просто читать. Можешь заменить на что-то английское. И да, давай я тебе продиктую, - он отобрал у него пергамент, оглядел стол и спросил грустно: - Водки у тебя, я так понимаю, нет?
- Нет, - помотал головой Эйвери. – Коньяк есть. Где-то. У Люциуса. Можно сходить.
- Если ходить – так за водкой, - логично возразил Долохов. – Ладно, это потом. Давай писать уже.

Через час отчёт был готов, а словарь Эйвери обогатился парой десятков русских идиом, которые он жаждал, во-первых, записать, а во-вторых, изучить, используя англо-русские словари. Русский язык вообще показался Эйвери чрезвычайно образным, хотя и слегка грубоватым – но этим его и заинтересовал. Грамматика, опять же – как же он обожал все эти суффиксы и приставки…
Однако едва Долохов, получивший вожделенный отчёт, ещё и написанный его же собственным почерком (Эйвери только представил, сколько ошибок Долохов сделает при переписывании его сочинения – так и сделал всё сам, а уж писать разными почерками он выучился ещё в школе), оставил хозяина комнаты, наконец-то, в покое, и тот только-только начал записывать все новые для него выражения, услышанные и прочитанные сегодня, как дверь вновь отворилась, и на пороге возникла Беллатрикс Лестрейндж.
- Что-то я не поняла, что тут писать, - проговорила она, входя, закрывая дверь и устраиваясь на месте Долохова. – О, печенье, - она потянулась к изрядно опустевшей тарелке и взяла одно. – Какие-то у меня одинаковые объяснения получаются, - проговорила она самокритично, протягивая ему пергамент. – Наверное, это неправильно – и Лорда расстроит. Я просто понять не могу, как и зачем объяснять выбор: ну очевидно же, что если Круцио – значит, не хотела убить, а если хотела – тогда Авада. И что тут ещё писать? Придумай, пожалуйста! – попросила она, ласково ему улыбнувшись – от этой улыбки Эйвери почему-то с тоской вдруг вспомнил родительский дом и подумал, что, может быть, поспешил, так резко разорвав отношения с папой – в конце концов, сейчас можно бы было прийти к нему, и он бы, наверное, нашёл, что противопоставит этой её улыбке. Хотя если это ещё и Родольфус увидит… тут, наверное, даже папа бы уже не помог бы. Но, может, смог бы отбиться…
- Я думаю, можно немного синонимов подобрать и определений добавить, - неуверенно предложил он.
- Добавь, - непривычно покладисто согласилась она. И, подумав немного, добавила: - пожалуйста, - от чего Эйвери поначалу впал в ступор, а потом, взяв перо, подумал, что надо будет потом попросить Северуса больше не придумывать ничего подобного.
Никогда.

Когда Беллатрикс, съев половину оставшегося после Долохова печенья, ушла, унося с собой наполненный разнообразнейшими эпитетами пергамент, Эйвери снова попытался было вернуться к своим записям – но не успел: дверь снова открылась, впуская… Ох, да кого она только не впускала к нему этой ночью: кажется, к утру у него в комнате перебывал весь Ближний Круг – с одной и той же просьбой.
Поправить отчёт.
А когда паломничество закончилось, и измученный Эйвери, наконец, дополз до кровати и рухнул спать, Ближний Круг уже без него собрался в малой гостиной.
- Значит, так, - безапелляционно заявил Долохов, выстроив их всех словно на инструктаж перед боем. – Лично я считаю, что мы просто не можем сейчас позволить себе потерять Эйвери.
Он обвёл строгим взглядом бледные и сосредоточенные лица соратников. Поиграл палочкой – соратники уже автоматически выставили, на всякий случай, щитовые чары – продолжил:
- Посему я считаю, что в рейды его пускать нельзя. Я тут график составил – кто когда вместо него под обороткой там будет. И не усердствовать мне! А то Лорд не поверит. Так… пару Круцио, пяток режущих – и довольно. Кто за?
Все, словно бы по команде, вскинули руки вверх.
- Кто против? Воздержался? Отлично, - потёр руки Долохов.
«А то ишь… отчёты ему. Бюрократию он, как в министерстве, решил развести. Ну вот и будет у нас штатный бюрократ», - думал Антонин, аккуратно складывая свой первый отчёт.

КОНЕЦ

Это был совершенно точно не его день.
Он и начался по-дурацки: Скабиор проснулся с сильнейшим похмельем. Ожидаемо, разумеется, только вот легче ему от этого не было ни капли. Пока отлежался, пока привёл себя в чувство последовательно сперва просто водой, потом водой с лимоном, а потом, наконец, когда обрёл способность к более-менее длительным разумным действиям, имбирным чаем с лимоном же – день начал клониться к вечеру. Скабиор, раздражённо ворча и ругаясь, поискал сначала еду – но в домике было пусто, нашёлся, правда, ещё один лимон, кусок имбирного корня, яблоко (которое он с жадностью съел), корица и сахар – потом деньги: вывернул все карманы и осмотрел все ящики… пусто.
В Спинни Серпент сегодня было закрыто на ежеквартальную глобальную уборку и чистку, и соваться туда было совершенно бесперспективно. А больше поесть бесплатно ему было негде… значит, деньги сперва следовало добыть.
Чего в подобном состоянии делать ему категорически не хотелось.
Ограбить, что ли, какую-нибудь домохозяйку, спешащую домой с полными сумками? Не важно, что там – если продуктов много, что-нибудь ему точно подойдёт. Впрочем, он вовсе не привередлив… а если поймают – ну, вдруг – за такое точно в Азкабан не отправят, ну глупо же.
А есть хотелось зверски…
Ну а что. А и ограбить. Ну сил нет сейчас заниматься чем-то серьёзным… а напрашиваться к кому-то из многочисленных приятелей на ужин – значит, снова пить. А его сейчас от одной мысли об этом тошнило.
Так что он оделся – и, аппарировав в Лютный, вышел переулками на Диагон-элле.
Женщин с покупками там было в это время много – он постоял, выбирая и принюхиваясь. Наконец, учуяв запах свежей курицы… или даже, пожалуй, двух, судя по объёму сумки, он пошёл за одной полной рыжеволосой ведьмой средних, скажем так, лет. И, выждав момент, когда она поравнялась с одной из подворотен, подскочил к ней, выхватил сумку – и…
Вернее, он думал, что выхватил сумку.
Потому что на деле она вцепилась в неё с такой силой, что он не устоял на ногах и упал на одно колено, тут же, разумеется, выпустив свою добычу: не вышло так не вышло, в другой раз получится, не хватает ему сейчас скандала… он, собственно, собирался убежать, но попросту не успел, оглушённый сперва возмущённым воплем ведьмы, а потом уже и довольно тяжёлой сумкой, которую та с удивительной точностью обрушила ему прямо на голову.
- Ах ты, паршивец! – кричала рыжая – голос у неё был на удивление пронзительный и до отвращения громкий. – Подлый пакостник! Ишь, что удумал!

Её сумка описала в воздухе красивейшую дугу и вновь обрушилась на его многострадальную голову, которая ещё с утра-то до конца не успела в себя прийти, а теперь заболела так, что у него в глазах потемнело. Аппарировать бы – но с пляшущими перед глазами искрами и поднимающейся в желудке тошнотой ему было не до неё. Так что он попытался просто уйти… Как бы не так: женщина крепко схватила его за плечо – хватка у неё оказалась знатная, он мог бы поклясться, что у него на бицепсе останутся синяки – и продолжала ругать его на чём свет стоит. Ауроров, правда, не звала, но любопытствующие прохожие вокруг уже начали собираться.
- Извините, мэм, - пробормотал он, отчаянно пытаясь нащупать свою палочку – но та была в левом внутреннем кармане пальто, и левой рукой туда добираться было весьма несподручно.
- Извините?! – возмущённо повторила она – сумка взлетела в третий раз и вновь обрушилась ему на голову, чрезвычайно неудачно попав точнёхонько по затылку. В шее что-то хрустнуло, Скабиор почувствовал острую боль – настолько сильную, что он упал теперь уже на второе колено, опёрся свободной рукой о землю и его вырвало водою и чаем. Как же он так неудачно выбрал-то… но она совершенно не производила впечатления сильной и вообще способной сопротивляться! Это же не женщина, а какой-то тайфун… и его личная катастрофа. Какой же день неудачный…
- Ну хватит, поднимайся давай, - недовольно, но неожиданно нормально проговорила тем временем женщина, делая шаг к нему и несколько ослабляя хватку. Потом, вероятно, увидела лужу под ним, в которую капала почему-то пошедшая вдруг носом кровь, и, охнув, присела вдруг рядом с ним на корточки. – Возьми-ка, - она сунула ему мятый, но вполне чистый платок. Он взял машинально, обтёр губы и прижал к носу. Ощущение было отвратительным: его снова тошнило, и перед глазами всё танцевало и плыло, он покачнулся и попытался встать сперва хотя бы на колени. – Ох, ну прости меня, - сказала ведьма, подхватывая его под руку и помогая подняться. – Да ты ж едва на ногах стоишь! – всплеснула она руками. – Ну как так можно… куда ты полез?
- Вы мне чуть шею не свернули, - буркнул он, сглатывая – к сожалению, это не помогло, и его снова вырвало – он даже отвернуться не успел, и испачкал и себе ботинки, и ей юбку и туфли. Ну, сейчас мало ему не покажется…
- Впервые вижу такого непутёвого вора, - сказала ведьма, ловким взмахом палочки очищая их одежду и обувь. – Разве можно в таком состоянии на людей нападать? – проговорила она укоризненно. – Ты же едва на ногах держишься. Ну чем ты думал, вот скажи мне?
- Я не думал, я жрать хотел, - огрызнулся он устало. Голод, кстати, даже не смотря на тошноту никуда не делся, и это дикое сочетание в глазах Скабиора почему-то делало и так, мягко говоря, странную ситуацию ещё и дико смешной.

- Мерлин и Основатели… так ты что же, настолько голодный? – ахнула ведьма с… сочувствием?
- Представьте себе, - зачем он вообще с ней беседует? Она же отпустила его, наконец, и орать перестала… один шаг в подворотню, и он свободен.
- Но это же ужасно… идём-ка со мной, - она подхватила одной рукой сумку, другой – его и… аппарировала.
Он даже сообразить не успел, что происходит, как обнаружил себя на кухне с большим деревянным столом, такой же немаленькой плитой и странными часами на стене со множеством стрелок.
- Сядь сюда, - велела женщина, усаживая его на один из стульев в углу. – Будешь суп? У меня немного со вчера осталось.
- Буду, - обалдевше проговорил он и вытер о штаны руки.
- Ванна там, - она бесцеремонно подняла его за плечо и потянула куда-то. – Иди руки мой, горе моё, - она впихнула его в ванную и захлопнула за ним дверь, громко проговорив из-за неё: - Полотенце бери розовое! С ромашкой.
- Спасибо, - не менее ошеломлённо ответил он, озадаченно разглядывая себя в зеркало и включая воду. Да нет, вроде бы ничего в нём не переменилось с утра: та же небритая рожа и волосы… не слишком чистые… и от размазавшейся сурьмы под глазами круги почти чёрные… Мерлин, на кого он напал?!
Он умылся – с мылом и горячей водой – потом вытерся розовым полотенцем с ромашкой и аккуратно подвёл глаза заново, благо баночку с сурьмой и кисточку всегда носил с собой. Снова посмотрел в зеркало, хмыкнул скептически и осторожно приоткрыл дверь.
Чуда не случилось – женщина стояла сразу за ней.
- Спасибо, - осторожно сказал он, не рискнув улыбнуться, и добавил: - Большое.
- Ты когда мылся в последний раз? – сурово спросила она.
- Дня… три назад, - честно ответил он.
Она осуждающе покачала головой и, скрестив на своей очень немаленькой груди руки, поджала губы.
- Так, - велела она. – Сейчас я накормлю тебя супом – а потом ты отправишься мыться, пока я пожарю курицу. Одежду за дверь выложишь – в этом вообще ходить невозможно, с неё уже грязь сыпется. Я тебе дам пока халат своего мужа и постираю – как раз высохнет, пока курицу доешь. Ну, не стой столбом, - она достаточно ощутимо подтолкнула его в плечо. – Марш за стол.

«Что же я пил такое?» - лихорадочно соображал Скабиор, шагая по коридору и чувствуя, как сзади ему в плечо упирается палец. Потому что ну не могло же это быть чем-то, кроме галлюцинации! Наверняка он просто снова уснул… или не уснул, а сидит у себя на островке и бредит… потому что…
Тарелка с горячим, дымящимся супом уже ждала его на столе – и один запах, что от неё поднимался, вмиг вымел из его головы всякие мысли о видениях и галлюцинациях. Суп был тёмным, наваристым и густым – с мясом и овощами и даже, кажется, яйцом, а ещё сливками. Он проглотил его, наверное, за минуту – и поймал на себе откровенно умилённый взгляд рыжей ведьмы.
- Ну вот и славно, - сказала она. – Умница. Тебя как зовут-то, горе моё?
- С… кхм… Кристиан, - вежливо отозвался он, твердя себе, что если это не галлюцинация – значит, она сумасшедшая. Совершенно точно чокнутая – но при этом сильная. Одну безумную ведьму он хорошо помнил – тогда судьба его сберегла, а вот сейчас, столько лет спустя, кажется, решила снова его проверить. С психами надо вежливо… мягко и очень внимательно. Но как же вкусно она готовит…
- А я Молли, - сказала она, протягивая ему сильную пухлую руку. Он пожал - и улыбнулся, как мог обаятельно, но чрезвычайно невинно. Мысль о невинности была явно лишней: он тут же представил, каким ещё может быть у неё мотив так с ним возиться… нет, вот это точно уж было лишним. Совсем-совсем лишним. – Ну вот – теперь голодный обморок тебе не грозит, а курица всё равно ещё будет какое-то время жариться, так что отправляйся-ка ты в ванную и как следует вымойся. И одежду не забудь мне оставить у двери на полу, - она протянула ему потёртый халат горчичного цвета. – Вот, наденешь пока что это. Он чистый, хоть и потрёпанный.
- Спасибо, - очень-очень вежливо проговорил он, вставая из-за стола. – Вы знаете, я совсем не хочу так затруднять вас и…
- А ну, марш в ванную! – отрезала она, для пущей убедительности шагнув к нему – его охватило ирреалистичное чувство, что сейчас её пальцы скрутят его ухо, но нет, она просто взяла его за плечо – которое заныло, снова ощутив её мощную хватку – и потянула его за собой. – И нечего мне тут выпендриваться. Удумал тоже.
Она буквально втолкнула его в ванную – и, закрывая дверь, строго сказала:
- Я жду одежду. Немедленно.
Святая Моргана… В этот раз ты явно перестаралась – я в жизни никогда больше никого грабить не буду! Старые добрые кражи – какой драккл понёс его сегодня вообще на улицы?! Сидел бы себе голодный… это, говорят, даже полезно…
Требовательный стук в дверь прервал эти его размышлений – он вздрогнул, ощутив себя провинившимся школьником, и торопливо раздевшись, свернул одежду в комок и, приоткрыв дверь, сунул её туда.
- Не спеши, - почти ласково проговорила из-за двери… Молли. – Вымойся тщательно. Я проверю!

Он фыркнул – и, не сдержавшись, нервно рассмеялся беззвучно и залез в ванну. Включил душ… и, как обычно это бывало, потерял счёт времени, едва ощутив на коже его горячие струи. Непосредственно вымылся он, правда, сразу – что мыло, что шампунь пахли какими-то фруктами, кажется, клубникой и ещё чем-то сладким, но, сказать по правде, этот запах был наименее странным из всего, что происходило с ним этим вечером.
Кое-как выдернув себя, наконец, из полумедитативного состояния, в которое его всегда вгоняла подобная процедура, он выключил воду, вытерся, побрился над раковиной (бритву вместе со всем остальным он достал из карманов перед тем, как расстаться со своей одеждой), высушил волосы с помощью палочки, собрал их в аккуратный хвост, во второй раз за вечер подвёл глаза, надел халат, внимательно оглядел себя в зеркало – и открыл дверь.
В коридоре никого не было, однако его услышали: громкий голос Молли окликнул его с кухни:
- Кристиан! Всё как раз готово, ступай сюда!
- Иду, - обречённо отозвался он, мельком оглядывая коридор.
- Вот! – воскликнула ведьма, одобрительно его оглядывая. – Так в сто раз лучше! Даже щёки порозовели, - сказала она. – И побрился, и причесался… и выглядишь теперь почти что прилично, - удовлетворённо кивнула она. – Садись.
Он сел послушно, поджав босые ноги – она заметила это его движение, досадливо цокнула языком и левитировала ему синие пушистые тапочки.
- Прости – совершенно не тем голова занята, - посетовала она. – Надевай. Надеюсь, что подойдут.
- Да, в самый раз, - кивнул он, ловя себя на том, что начинает, кажется, привыкать к творящемуся абсурду. Ну мало ли… может, у неё хобби такое. Может же быть у человека хобби?
- Отлично, - она улыбнулась и, подцепив со сковороды шкворчащую ещё куриную ножку, положила её на тарелку, добавила картофельное пюре и красную фасоль в каком-то тёмном соусе, большой кусок хлеба – и поставила всё это на стол перед Скабиором. – Ешь, пока горячее, - сказала она.
- Спасибо, - сглотнул он слюну и взялся за вилку и нож.
Еда оказалась такой же вкусной, как суп – к тому же, её было много, и когда он закончил, ему уже было всё равно, что это за странная ведьма: хотелось промурлыкать ей что-то приятное… а потом лечь поспать. Можно было бы прямо тут, в тёплой и чистой кухне… вот прямо на этом вот чистом деревянном полу и…
Он подавил зевок и снова сказал:
- Спасибо. Вы удивительно вкусно готовите.
- Скажешь тоже, - смутилась она, махнув рукой. – Чай с пирогом будешь?
- Буду, - он придержал улыбку.

- И как же так вышло, что ты остался настолько без денег, что от голода накинулся на человека от голода? – сочувственно спросила она, наливая ему чай и ставя тарелку с большим куском пирога с патокой.
- Случайно, - осторожно ответил он, с удивлением обнаруживая, что, оказывается, у него в желудке вполне достаточно места и для десерта. – По глупости. Такого больше не будет. Я обещаю, - добавил он абсолютно искренне.
- Я надеюсь. Негоже так обращаться с людьми, - укоризненно проговорила она.
- Клянусь вам… Молли. Я никогда больше не буду никого грабить, - произнёс он самые, кажется, искренние слова в своей жизни.
Она покачала головой.
- Каждый может ошибиться, - сказала она великодушно. – Я тебе верю. Иди, переоденься, - сказала она, когда он закончил обед. – Одежда твоя уже высохла, думаю.
Она вновь отвела его в ванную и принесла туда его чистую, хотя и не выглаженную одежду, среди которой он с удивлением обнаружил пару чужих чистых рубашек, почти новых и вполне подходящих ему по размеру, а также чуть больший, чем надо, ярко-синий свитер явно домашней вязки с узором из переплетающихся кос.
- Это, - начал он, выйдя и протягивая ей вещи…
- Забирай-ка, - категорично заявила она. – Тебе явно нужнее – а мы обойдёмся. И вот это возьми, - она протянула ему довольно объёмный и… тёплый свёрток. – Поешь завтра – а то где ты до утра деньги возьмёшь? Тут остатки курицы, пирог, фасоль и хлеба немного… и я ещё по-мелочи всего положила.
- Спасибо, - ошеломлённо пробормотал он.
- Ну всё, ступай, - она ободряюще похлопала его по спине. – И вот что. Ты теперь дом наш знаешь – ты лучше приходи, если опять есть будет нечего. Неужто я для голодного еды не найду. Ну, или напиши, если совсем тяжко будет – меня Молли Уизли зовут.
- Спасибо, - в сотый раз за вечер повторил он, правда, на сей раз совершенно искренне.
Он тихонько вздохнул, сказал ещё раз своё вечное здесь:
- Спасибо, - и аппарировал прямо к себе домой, думая, что никакая она не сумасшедшая – он безумие всегда чуял. Просто… просто добрая фея из детской сказки. Или не фея, а, пожалуй, волшебница – какими они бывают в маггловских сказках.
И как жаль, что в реальности они совершенно другие.

КОНЕЦ

Мне ОЧЕНЬ понравилось!
Какие же тёплые у Вас рассказы)))
Огромное спасибо

Я очень рада. )))
Ну что же тёплого в РАО РФ? )))) Или в козах? ))))

А будет фанфик про запертых в пузырях УПСах? Так бы хотелось...