О полезных демонах, рыжих кошках и настоящих именах (джен)

Любой сторонний наблюдатель сказал бы, что у доктора Эванса проблемы. И довольно серьёзные, потенциально приводящие к летальному исходу. Сам доктор Эванс считал, что проблемы у кого угодно вокруг — но точно не у него.

Полторы минуты назад он очнулся в вонючем сыром подвале, прикованный за руки к потолку так, что приходилось стоять на самых носочках, босой и почти раздетый, в одних панталонах.

Очнувшись, доктор Эванс немедленно припомнил Мерлина, Моргану и некоего Тома вместе с роднёй до седьмого колена, слегка размял пальцы, потряс головой и наконец огляделся.

Свет в подвале давали факелы — шесть штук, закреплённые на скобах вдоль ровных стен. Реальных противников вокруг не было — только охрана. Бородатые грязные мужики, скорее всего, нанятые в доках, с лицами, изрытыми оспинами, и наполовину беззубые. Только у одного из них был пистолет — и доктор Эванс немедленно решил, что в банде он главарь. Остальные вооружились дубинками, ножами, один даже достал откуда-то видавший виды арбалет.

Заметив, что пленник очнулся, мужики засуетились, послали мальчишку-шестёрку куда-то наверх, но ближе подходить не отважились. И, прикинув время, доктор Эванс сосредоточил всё внимание на самом интересном персонаже.

Коллега по незавидному положению, второй пленник, оказался совсем мальчишкой. Ему из одежды оставили что-то вроде ночной рубашки. Цепи слегка приспустили, но пареньку всё равно приходилось тяжелее, чем доктору. От усталости он повесил чёрную лохматую голову, только потирал друг о дружку босые озябшие ступни.

Доктор Эванс задумался, как бы ему подбодрить мальчишку, и уже почти решил слегка согреть ему ноги, но не успел.

Дверь подвала скрипнула и распахнулась. Сердце доктора Эванса дрогнуло в предвкушении. И оборвалось. Нет, не похититель явился в подвал. На мгновение свет факелов высветил узкую длинную фигуру, облачённую в слишком уж церемонный для вонючего подвала фрак. У доктора Эванса перехватило в горле и заболели все зубы разом. Фигура застыла на пороге.

Долой маскировку. Доктор Эванс шевельнул пальцами, и цепи осыпались гусиными перьями ему под ноги.

— Ты долго! — высоким ломким голосом воскликнул мальчишка, тяжело поднимая голову.

— Простите, господин.

Фигура отвесила низкий поклон — прямая спина согнулась чуть ли не под прямым углом.

— Освободи меня!

Доктор понял, что сейчас произойдёт, на долю секунды раньше, чем фигура снова шевельнулась. И всё равно заклинание щита оказалось медленнее, чем блеснувшее лезвие. Главарь охраны, не успев вскинуть пистолет, рухнул. Беззвучно, не вскрикнув, мёртвый наверняка, с пробитым сердцем.

Охрана не вызывала у доктора Эванса тёплых чувств. Но в этом противостоянии он был неизбежно на их стороне. Они всё же люди — пусть и плохенькие. Узкая фигура принадлежала однозначно не человеку.

Обездвиживающие чары зацепили и тварь, и охрану, без разбора. Кинув быстрый взгляд на паренька, который, похоже, плохо понимал, с кем связался, доктор Эванс пообещал:

— Вытащу я тебя, не бойся, — и обернулся к твари.

Чары держали её, но с трудом. Она боролась. Человеческая маска, благородные черты лица, фарфорово-бледная кожа — всё смазывалось и стекало от усилий. Но доктор Эванс не обманывался. Он был уверен, что тварь, если напряжётся, его заклятие сбросит. Он добавил поверх ещё и живые верёвки, а сам отпустил охрану и рявкнул:

— Бегом отсюда! Прочь!

— Себастьян! — прикрикнул мальчишка, и в его голосе было что угодно, только не страх. — Убей охрану и освободи меня!

Головная боль сделалась невыносимой, доктор Эванс сцепил зубы, круто повернулся к мальчишке, раз уж он командует.

— Подожди! Их нельзя убивать! Они предстанут перед судом, который решит их участь!

Повисла тишина. Напряжение магии ослабело. Мальчик поднял голову и уставился на доктора Эванса единственным пронзительно синим глазом, шевельнул хилым плечиком и ответил:

— Уже решил. Себастьян, я отдал приказ!

Слово «приказ» стало ключевым. Тварь рванулась, и сдерживающие чары разлетелись ошмётками.

— Экспекто Патронум! — выкрикнул доктор в приступе вдохновения. — Задержи его!

Мощный олень кинулся твари наперерез, но не причинил вреда. Тварь пронеслась сквозь сконцентрированный свет и оборвала три жизни разом.

А потом с огромной и страшной нежностью принялась освобождать мальчишку от кандалов. Словно в этом тощем тельце таилась величайшая драгоценность. Тварь не просто заботилась. Она поклонялась.

Доктор стоял ошеломлённый, утомлённый неожиданной и проигранной схваткой, чувствуя горечь во рту. Опять не успел кого-то спасти. Пусть даже охранников из подвала, грязных, необразованных бедняков. Собирался спасти — и не сумел. Снова.

В руку скользнула палочка. От неё, как и от груза вины, не избавиться — уж доктор Эванс пробовал. Старая, потрескавшаяся, палочка теплела от встречи с рукой хозяина, ластилась как…

От сравнения по спине табун мурашек пронёсся — как тёмная тварь к этому мальчику.

— Кто ты? — тишину разорвал всё тот же высокий голос, ещё даже не сломавшийся, но уже привыкший отдавать приказы.

— Могу задать встречный вопрос, — отозвался доктор Эванс устало. Махнув на конспирацию, трансфигурировал из перьев, в которые превратились цепи, пару ботинок и приличный костюм. — Но не буду. Меня зовут доктор Эванс, детский врач.

— Приёмный кабинет на Харли-стрит, двенадцать, — тихо, но всё же разборчиво пояснила тварь, постелив свой фрак мальчишке под ноги.

— А ведь я собирался с вами встретиться, — несколько поменял тон мальчик. — Отвечая на вопрос, который вы не стали задавать… Граф Фантомхайв к вашим услугам.

— Господин, вам холодно, — шепнула тварь.

Действительно, мальчишка-граф подрагивал, а тварь топталась сзади, явно планируя начать греть его собственным телом. Доктора Эванса затошнило.

— Ты закончил?

— Дом пуст, милорд. К сожалению… — тварь изобразила смущение, — того, кого вы ищете, здесь не было.

— Я планировал узнать о нём больше у охраны, которую вы так изящно перебили, — выдохнул доктор. — И, конечно, Фейрфакса здесь нет и быть не может, он маньяк, а не идиот.

Мальчишка окинул доктора Эванса очень пристальным и слишком взрослым для своих лет взглядом, после чего принял решение:

— В таком случае мы продолжим беседу в моём лондонском особняке, доктор Эванс. Себастьян, отнеси меня в карету.

Доктор хмыкнул, отметив, что его ни о чём не спросили, но сопротивляться не стал. В конце концов, мальчишка уже влез в эту проблему по самые уши. А за тварью надо было понаблюдать немного — и желательно придумать, как бы удержать её от себя подальше.

* * *

Может, и неверно утверждать, что каждый дом обладает душой. Но уж каждый обжитый и старый — точно. Лондонский особняк мелкого графа излучал заботу. Но такую, навязчивую, удушающую, слегка смахивающую на заботу твари по отношению к хозяину. Доктор Эванс не смог бы объяснить, почему он так решил. Почувствовал, и всё.

Ему отвели для отдыха и приведения себя в порядок целую огромную комнату, предложили ванну. Доктор отказался, решив обойтись чарами, а вот костюм надел настоящий вместо трансфигурированного. Мало ли, где окажется, будет неловко, если его поделка развалился кусочками проржавевшего железа.

Граф, уже умытый и прилично одетый, нашёлся в гостиной, в кресле у разожжённого камина. Доктора ждали второе такое же кресло, чашка дымящегося чая, шоколадный десерт на блюдце. И, очевидно, сложный разговор.

Заняв указанное место, доктор отпил чай, посмотрел на тварь, замершую за плечом хозяина, и решил не разводить лишних церемоний.

— Граф, если вы хотите со мной о чём-то поговорить, вам придётся отослать своего слугу.

Тварь вопросительно вздёрнула идеальную бровь, но доктор смотрел только на мальчика.

— Себастьян будет прислуживать нам, подливать чай. Он не помешает, — дёрнул уголком губ, — не более, чем мебель.

Доктору показалось, что на маске твари мелькнуло что-то похожее на обиду.

— Мебель он для вас или нет, — доктор скрестил руки на груди, — в комнате остаётся один из нас, либо он, либо я.

Мальчик колебался. Тварь, видимо, придавала ему определённой смелости, но доктор оставался непреклонен. И после паузы мальчик уступил.

— Оставь нас, Себастьян, и не появляйся, если только я не позову тебя или если мне не будет грозить опасность.

— Да, милорд.

И вышел, почти ничем не выдавая своего происхождения. Доктор задумался: а ведь магглы, пожалуй, легко могут принять его за человека. Это почти несложно, особенно если очень захотеть. Вернее, если не захотеть видеть правду.

— Итак, доктор Эванс, я отослал Себастьяна, — мальчик закинул ногу на ногу, вполне успешно демонстрируя полное спокойствие, — теперь ваш ход. Кто вы такой?

— Детский врач.

— А кроме того? Я видел, как вы пытались задержать Себастьяна. Человеку это не под силу.

Доктор глотнул чая и погонял язык между зубами, принимая решение.

— Нет, граф Фантомхайв, в обмен на то, что вы избавили нас от общества своего слуги, я расскажу вам о другом. Скажем, где найти Фейрфакса.

Мальчик тонко и совсем невесело улыбнулся.

— Это я и сам узнаю. Кто вы?

— Кто ваш дворецкий?

— Вы это и так знаете.

— Нет, — доктор покачал головой, — я знаю, что он тёмная тварь, но какая… Я его не препарировал, так что классифицировать не возьмусь.

Внезапно мальчишка расхохотался, запрокидывая голову, дёргая тощим горлом, но совершенно невесело и не по-детски.

— Тёмная тварь! Блестяще, доктор, я это запомню. Я скажу вам, кто он… После того, как вы расскажете о себе.

Доктор развёл руками, вытащил из кармана пиджака палочку, направил её на свою ещё не опустевшую чашку и отчётливо, как на уроке проговорил:

— Фера Верто Верс.

Чашка превратилась в рыжего с подпалинами котёнка. Он зевнул, демонстрируя крошечные, но уже очень острые зубки, потоптался по столу и принялся обнюхивать кусок торта.

Граф, округлив глаза как обычный ребёнок, подался вперёд.

— Вы создали его… Из чашки.

— Именно так.

— Он подчиняется вашей воле?

Доктор покачал головой.

— Он просто… Есть. А чашки нет. Нигде. И не будет, пока существует котёнок.

Предмет разговора лизнул торт розовым язычком.

Впервые за всё время мальчик посмотрел на доктора прямо. Откинул длинную чёлку со лба, и стало ясно, что второй глаз у него закрыт чёрной кожаной повязкой. Единственный оставшийся, зато большой, выразительный, смотрел так, словно пытался проникнуть под кожу.

— Я волшебник, — просто пояснил доктор Эванс.

— А Себастьян — демон, — ответил мальчик.

«Вот чёрт!» — хотел бы подумать доктор Эванс, но побоялся накликать беду.

— Я родился с этими силами, потом поступил в школу волшебства и до сих пор оттачиваю свои умения.

— Я заключил с ним контракт, поэтому он меня слушается. Выполняет все мои приказы.

Доктор вздохнул. Стало грустно и больно, хоть беги из особняка. Мальчик заложил душу. Душу! Самое ценное, что у него есть, самого себя — тёмной голодной твари.

И ведь отговаривать, объяснять бессмысленно. Не подростку-максималисту, одержимому идеей. Что бы ни заставило мальчика пойти на сделку, он до сих пор наивно верит, что оно того стоит.

— Я задал бы вам немало вопросов, но сейчас хочу спать, — заявил мальчик, откидываясь в кресле. — Оставайтесь на ночь, Себастьян подготовит вам постель. Не бойтесь, — ухмыльнулся, — он не навредит вам… Без моего приказа.

* * *

Демон умудрился приготовить горячую ванну, постель с грелками, принести на ночь чай, так и не показавшись на глаза. Немного полежав на мягкой перине, которая ощущалась раскалёнными углями, доктор призвал палочку, превратил одну из грелок в самого себя, спящего, и пожелал стать невидимым.

Тут же плечи окутала невесомая мантия-невидимка. Как и от палочки, от неё не удалось бы избавиться, даже если бы он пожелал. Но, в отличие от первого Дара Смерти, мантия никогда не пыталась лизать руки. Доктор воспринимал её надёжным убежищем и верным другом, а мантия служила верно, но с достоинством.

Теперь, спустя много лет дружбы, они подстроились друг под друга. Мантия скрывала мельчайшие тени, глушила шаги. Её подол никогда не путался в ногах, а капюшон всегда оставлял достаточно обзора.

Сделав на пару секунд дверь бесплотной, доктор вышел в коридор и пробормотал заклинание поиска сущностей. Человек и демон обнаружились в другом крыле. Подойдя совсем близко и прижавшись к стене спальни ухом, доктор шепнул хитрое заклинание, которое позволяло слышать на большом расстоянии. Всякий раз, используя его, он невольно вспоминал одно и то же…

Тёмный мрачный особняк. Тонкая трубка. Толпа подростков толкается плечами и пытается расслышать хоть что-то из разговоров взрослых. Сердце колотится, гнев кипит в крови. А рядом — друзья, надёжнее которых не сыскать в целом мире.

Вокруг по-прежнему было пусто, стены холодили. А между тем заклинание долетело до цели, и доктор услышал тонкий и резкий голос мальчика:

— … долго!

Следом — виноватый баритон демона:

— Я прошу прощения, милорд, но я выполняю ваши приказы. Я изучил все документы, которые вы пожелали, и не нашёл в них ни единой зацепки.

Пауза. Доктор Эванс легко мог вообразить, как мальчик кривит губы. Демон выполняет приказы, но с инициативой не лезет, значит?

— Знаешь, как назвал тебя наш гость? — внезапно сменил тему юный граф. — Тёмная тварь! Ну, хватит… принеси мне молока и печенья.

Доктор прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Мерлин и Моргана! Этот переход вышел слишком уж разительным. С приказного насмешливого тона — на совершенно детскую просьбу. Дальше только сказку на ночь почитать!

Прижавшись затылком к холодному камню, доктор прикрыл глаза.

Скрипнула дверь. Едва оказавшись в обманчиво-пустом коридоре, демон отбросил человеческую форму и тёмной кляксой метнулся к лестнице, чтобы спустя двадцать ударов сердца замереть на пороге. Безупречный дворецкий принёс на подносе стакан молока и блюдце с домашним печеньем своему господину и повелителю.

— Вы желаете, чтобы я остался? — прозвучало у доктора Эванса в ушах немного позже.

— Нет, уйди.

— Доброй ночи, милорд.

Он вышел за дверь, снова. Доктор задумался: защитит ли мантия от демонического взгляда? Уж слишком внимательно демон посмотрел в его сторону. Раздул узкие ноздри, шагнул, ещё. Доктор сжал палочку. В полутьме коридора не рассмотреть, куда устремлены глаза с красноватыми радужками.

Демон подошёл совсем близко… и не задержался даже на миг. Доктор обернулся в тот момент, когда демон, опустившись на корточки, поднял с пола котёнка-чашку.

— Маленькая кошка… — непонятным тоном произнёс демон.

Доктор скрипнул зубами. На кой ляд твари сдалась кошка? Ну, не жрать же он её собрался, в самом деле! Фарфор всё же, там жизненных сил — никаких.

Широкая спина демона загораживала происходящее. Котёнок не издавал ни звука. В четыре осторожных шага доктор обогнул демона и оцепенел от увиденного.

Вероятно, зрелище того, как он запускает в мягкое тельце клыки, не так потрясло бы доктора Эванса.

Распластав котёнка у себя на коленях, демон одной рукой водил по пушистому рыжеватому с белыми пятнами животу, а второй то и дело нежно нажимал на подушечку лапы. Засветившиеся глаза жадно следили за тем, как когти выпускаются и втягиваются обратно. Котёнок блаженствовал.

Доктор Эванс прописал себе постельный режим до семи утра.