Паутина света. Книга 1 (джен)

Интерлюдия 4. Горная гостиница при минеральных горячих источниках, ученица младшей школы Ринко Кузаки и её родители.

Чета Кузаки тихонько наблюдала за своей непоседливой дочуркой: дорога до отеля при источниках, где работала и половиной которого владела сестра отца, была довольно узкая, извилистая и, как следствие, медленная и долгая. Разгоняться и тем самым подвергать опасности жизнь своей семьи отец, закономерно, не хотел.

Их ждала неделя, во время которой семейство традиционно, вот уже который год, пользовалось "служебным положением" родственников владельцев, и когда можно было целыми днями заниматься не немного приевшейся за столько лет нотариальной работой (это Цукиро Кузаки) или работой с недвижимостью (а вот это — её муж), а целыми днями ходить в повседневной традиционной одежде, помогать "сестрёнке", готовить еду гостям заведения, подмести дорожки или просто отдохнуть, вглядываясь в величественные и прекрасные горные пейзажи. Это не говоря уже о купании.

Эта семейная теперь уже традиция появилась восемь лет назад, когда стало понятно, что их малютка — дочь, плод их ранней любви, из-за которой их чуть не прокляли родители Цукиро, оказалась настолько слабой, что на нормальном детстве для ребёнка нужно было поставить крест. Ринко не могла нормально ходить — мышцам не хватало усилия, чтобы ребёнок мог даже нормально стоять, не держась за стенку или руку матери. И это был конец. Конец по крайней мере карьеры её матери, карьеры, к которой она так стремилась... и которая оказалась такой ненужной. Нарушение обменных функций плаценты в третьем триместре беременности — это такой диагноз постфактум поставили врачи. Где они были, эти знатоки, когда она вынашивала дитя! Тогда ещё можно было сделать хоть что-то, а теперь?! У молодой женщины опускались руки и наворачивались на глаза слёзы, но отец её дочери был не таков. Поняв, что традиционная медицина предрекает дочери путь инвалида, он обратился к медицине нетрадиционной. Всё что угодно, лишь бы дочь смогла ходить! Один из "целителей" порекомендовал отвезти ребёнка на минеральные воды: при помощи родителей на воде ей держаться было легче, чем ходить, а ежедневные температурные воздействия на мышцы должны благотворно повлиять. Если найти подходящий источник и если духи этого места будут благосклонны.

Сестра мужа приняла их радушно: несмотря на то, что гостиница на каникулах была традиционно забита народом, нашлись и комнаты в дальнем "не гостевом" доме, и еда, и возможность сидеть в горячей воде сколько влезет. Кроме раздельных открытых купален с обслуживанием, на "полке" горного склона была ещё пара водоёмов, в одном из которых был совсем уж кипяток (и любимым развлечением туристов было варить там яйца в сетках, о чём заботливо рассказывали служащие отеля, яйца же вместе с заботливо подготовленной сеткой можно было приобрести на кухне), а во втором была "тяжёлая вода". Неизвестно почему, но высидеть в такой воде можно было минут пять, а потом начинало немилосердно "давить" на кожу и крутить суставы, начинала болеть голова. И вот на пятый день пребывания, выполняя рекомендации "целителя", дошла очередь и до дальнего водоёма. Природный резервуар, почти не носящий следы человека, был, на удивление, не пуст.

Мужчина и женщина спокойно расположились в "тяжёлом" бассейне и вылезать не спешили. И голова, судя по беседе, болеть у них не планировала. Из вежливости прождав пару минут, чета Кузаки всё-таки спустилась к воде и, стоило ступить в водоём, тут же почувствовала на себе все "прелести", расписанные совладелицей гостиницы. Однако маленькая Ринко, против ожидания, не заплакала, она вообще плакала очень редко для трёхлетнего карапуза. Девочка упрямо пыталась плыть, но получалось это у неё не очень, да и вода с неприятными свойствами явно сковывала её движения. Отец семейства уже прикидывал, вытаскивать ребёнка сейчас или всё-таки понадеяться на чудо и продержать в противном источнике как можно дольше, когда внезапно услышал за спиной разговор.

— ... такая маленькая и такая упрямая!

— Да, вся в моего мужа, — вымученно улыбнулась Цукиро. Она в воду не полезла — пробыв за несколько часов в нескольких водоёмах (и так — в течение 4 дней), её уже немного пошатывало при ходьбе, и муж в приказном порядке запретил ей лезть во "вредный" источник.

— Дорогой? — женщина повернулась к своему сопровождающему. К слову — они оба стояли, одетые в юкаты, с совершенно сухими волосами. И как успели так быстро и незаметно выбраться и обойти бассейн?

— На твоё усмотрение, — слегка поморщился мужчина.

— Мой муж, — вновь повернувшись к Цукиро, произнесла она, — владеет специальной методикой, вроде акупунктуры. Это не совсем лечение, но вашей смелой дочери может помочь. Если хотите...

— Да всё что угодно, лишь бы помогло!

Кузаки вынес свою дочь из воды и недоверчиво посмотрел на раскатанное на плоском валуне полотенце.

— Вы что, прямо здесь хотите?

— Да, а чего тянуть. — незнакомец пожал плечами. — Это недолго, две минуты от силы.

— И что, прямо за две минуты поможет?

— Может помочь, — педантично уточнил собеседник.

Неохотно уложив ребёнка (девочка всё так же молча сносила все творимые над собой действия), он развернул полотенце и отступил на шаг. И принялся подозрительно наблюдать за визави. Тот, впрочем ничего особого не делал: наклонился над камнем, длинные, чуткие пальцы пробежали по телу маленькой пациентки, чуть задерживаясь, помяли слишком мягкие мышцы ног, потёрли руки. Потом он на секунду обхватил голову девочки ладонями... и поднялся в полный рост.

— Это всё. Результат проявится через некоторое время.

Мать подхватила и укутала своё чадо, было видно, что она готова расплакаться. Губы её двигались, можно было разобрать шёпот: “Ками, только бы помогло, хоть бы что-нибудь помогло, дай хоть надежду, ками!”

— Извините нас, — поклонился Кузаки, заглаживая невежливость супруги, уже удалявшейся по тропинке к гостинице. — Моя жена очень волнуется, она совсем не хотела вас обидеть! И спасибо. Как мне вас отблагодарить?

— Не стоит благодарности. — непонятно с чего кривовато улыбнулся в ответ мужчина. — Физическому здоровью вашей дочери скоро будут завидовать. Но ничего не даётся даром, взамен здоровья телесного ваша дочь должна была вырасти выдающимся интеллектуалом. Математиком, шахматистом, может — гениальным инженером и писателем. Да, прикованным к инвалидному креслу. Моё... лечение... заставит тело окрепнуть, но взамен любой другой человек остался бы дебилом, а ваша дочь — останется просто обычным человеком. Не знаю, лучшая ли это судьба.

Ничего такого не было ни в голосе, ни в осанке самозваного лекаря, просто обычный японец средних лет. Но его простые слова словно электрический разряд пробили отца больной девочки от макушки до пят — и он сразу понял: да, так и будет. Ринко встанет и будет ходить, и бегать тоже будет. А что до выдающегося интеллекта... да какое от него счастье будет девочке, если та даже встать сама будет неспособна. Чудо! Вот то самое чудо, о котором они молили духов и богов!

Кузаки буквально упал в ноги спасителю дочери, коснувшись лбом каменистой почвы. И сколько опешившая парочка ни пыталась его поднять, не согласился встать, пока те не сказали, чем он может им помочь. Узнав, что тот занимается недвижимостью, мужчина и женщина переглянулись и попросили помочь подобрать дом. Желательно в тихом и уютном квартале в черте города. А на следующий день Ринко разбудила спящих родителей, требуя, чтобы её вывели погулять. Она ещё не очень устойчиво, но совершенно уверенно стояла на ногах. Надо ли удивляться, что чета Амакава вскоре оказалась соседями четы Кузаки?

Воспоминания о чудесном — без дураков! — исцелении, каждый раз возвращались к родителям Ринко, когда они после рождества ехали отдыхать на "рождественские каникулы" в горную гостиницу. Столько отчаяния, надежды и, по успешному исцелению, счастья было тогда... и столько гордости и счастья они испытывали, глядя на свою дочь теперь. Особенно теперь. Ведь она уже такая большая и самостоятельная, даже очки начала носить, хотя с её идеальным зрением они ей нафиг не нужны... и так трогательно обихаживает оставшегося сиротой Юто! Ну прямо парочка! И они, родители, были совсем не против возможного романа. Правда, тут мысли мужа и жены различались. Если Цукиро больше жалела бедного ребёнка, оставшегося сиротой так рано и лишившегося родительского тепла, потерю которого, по возможности, нужно хоть как-то скомпенсировать — помочь, как им самим когда-то помогли Амакава. То её супруг, прекрасно помнящий тот давний разговор сразу после исцеления, отлично понимал: ни медицина, ни массаж, ни акупунктура не могли дать такой результат... и с таким побочным эффектом. Нечеловеческие, скорее духам или ками подходящие способности Амакава явно нельзя было отнести к естественным образом происходящим событиям. Колдовство, магия, родовая способность, как хотите, так и называйте. Обладая более хорошими, чем у жены, способностями к анализу и отлично натренированной внимательностью к деталям (а хорошим агентом по недвижимости иначе не стать), Кузаки отлично видел, как со времени покупки дома семьёй колдунов быстро прекратились громкие истеричные ссоры соседей из третьего по улице дома, как вечно болеющие пенсионеры из пятого почему-то стали сами ходить за продуктами, да и старый дед, вечно закладывающий за воротник, стал образцом трезвости. Как будто кто-то умелой рукой вычистил из их квартала источники раздражения и мелких неприятностей... крупных, слава ками, и не было. И он, Кузаки, отлично знал, кем были эти "кто-то". Семья Кузаки никогда не была землепашцами и хлеборобами, их род, насколько хватало возможности проследить, были слугами одного из мелких самурайских родов, слугами и воинами, если понадобится. Вместе с пинками деда, вечно ругающегося на бесталанного внука, сына его никчёмного сына, которому даже палку в руку дать стыдно, не то что боккен, он в некоторой мере перенял и их семейную философию. “Служи достойному”, так повторял дед, рассказывая семейные истории. Тогда, у горячего источника, он взмолился о поручении именно из-за этого желания. Отслужить небесную награду. И в последний год он стал замечать кое-что. Пусть маленький Юто внешне куда слабее Ринко, пусть внешне их детское общение ничуть не изменилось, но именно девочка теперь стала ведомой в их паре. “Что с тобой случилось? В парке было что-то страшное?”, “Нет, не было. Юто меня защитил”. Дочь достойно следовала семейному пути!

Ринко, естественно, и не подозревала, какие в головах у её родителей крутятся мысли. Не так уж часто девочка оказывалась за пределами города, на природе, только традиционные недельные каникулы на источниках в горах да пара-тройка дней на пляже летом: родители у неё люди занятые. Пока они ехали по шоссе, проезжая пригороды и села, ничего необычного девочка не увидела. Но вот транснациональное шоссе сменилось региональным, потом в сторону отвернула просто дорога районного значения, а потом они вырулили на узкий серпантин горной дороги, ведущий к перевалу. Именно тут были источники, и кроме ходящего раз в сутки рейсового автобуса и микроавтобуса гостиницы, по дороге можно было встретить только редкие машины местных, живущих в двух некрупных селениях за перевалом. Те, впрочем, предпочитали доплывать куда нужно по воде — и быстрее, и удобнее, чем по изрядно петляющей дороге.

Девочка рассеяно осматривала окружающий пейзаж, уплывающий за спину, и мысли её были далеко и от дороги, и от источников.

“Очередной не самый весёлый день рождения, — подумала она. — И опять без Юто. Иногда родители всё-таки перебарщивают со своей "корректностью и воспитанием". Хоть парень и переживает о своих родителях, не подумает же он, что все остальные перестанут отмечать свой день рождения? Да и скучно там без него.”

Вот что-что, а с Юто скучно не было никогда, причём чем больше они общались, тем более интересными и загадочными гранями он перед ней открывался! До смерти его родителей они общались не так уж много, и Ринко честно считала приятеля замкнутым угрюмым пареньком, не умеющим ответить ударом на удар. Да уж, что-что, а с ударами у неё всегда получалось хорошо. Не иначе как семейная наследственность наконец-то проявилась. Отец всё сокрушался, что дед не дожил до момента, когда этой весной она выиграла районные соревнования по кендо среди десятилеток. И когда Амакава сказал, что он из семьи экзорцистов, это было смешно! Очень! До тех пор, пока не проявилась его странная магия. Впрочем, с магией как раз всё было не очень — не считая того раза, когда они считали букашек в полу его дома (Бр-р! Ужас!!) Юто проявил свои силы при ней считанные разы: когда зачаровывал очки (Ринко поправила очки у себя на носу), когда заклял посуду от разбивания и когда... да, когда защитил её от той непонятной хрени два года назад. А она, признаться, тогда и не разглядела почти ничего: лишь смутный силуэт, отделившийся от тьмы за границей круга света уличного фонаря, со скоростью поезда ринувшийся к ней... и распавшийся на две половины, истаявший странным жидким дымом. Девочка зябко повела плечами и помотала головой, чтобы избавиться от тени пережитого ужаса. Лучше уж вспомнить, чего было хорошего.

А хорошего и забавного было много. Юто оказался увлекающимся изобретателем, вдохновенным рассказчиком и демонстрировал просто шокирующую подвижность мышления в проведении интересующих его опытов. Одни хомяки чего стоят! А ракета? Ух, химичка потом бледнела, стоило их классу прийти на урок естествознания, если он был посвящён химии! А ещё... тут Кузаки-младшая отвлеклась от воспоминаний и уставилась за окно. Что-то такое промелькнуло мимо, что-то неправильное... необычное...

Первую слабо светящуюся синюю точку Ринко заметила выше по косогору, вдоль которого их машина ползла со скоростью километров тридцать в час. Опасная дорога, скорость ограничена... Потом ещё одна мелькнула ниже макушек проплывающих деревьев, когда автомобиль семейства Кузаки выехал на прямой участок серпантина... А вот и третий... Странно, что это может быть такое мелкое, не цикады же, да и те не светятся... стоп, какие цикады в горах и при двух градусах по Цельсию? А потом дошло — очки! После стольких дней магического вакуума магосенсору наконец-то нашлось, что визуализировать! И чем выше в горы, тем точек становилось больше. Одни медленно плыли в небе (не слишком высоко, очки "слепли" на тридцати-сорока метрах), другие — копошились в ветвях. Третьи были на земле или в земле, одна точка даже пролетела сквозь лобовое стекло, совершенно не замечая материю, промелькнула мимо Ринко и исчезла позади автомобиля. Сомнений не осталось — Кузаки слышала про маленьких безобидных духов, живущих в лесу и в горах, и страшненькие истории про блуждающие огоньки тоже. Впрочем, до "огонька" ни один дух не дотягивал. Некоторые из различимых точек, конечно, были ярче, а один раз мелькнуло что-то, напоминающее силуэт мыши, и всё.

Устроившись в их привычном домике на заднем дворе гостиницы, Ринко привычно впряглась в общую кутерьму персонала: помогала на кухне (именно там повара научили готовить чуть ли не лучше мамы!), мыла пол, запускала огромные стиральные машины, что стирали бельё и юкаты, вешала вымытое бельё и выполняла ещё десятки небольших, но важных поручений. И как приятно после физической нагрузки расслабиться в бассейне, откуда ушли все посетители, занимать его, как важная персона, в одиночку или с двоюродными сёстрами...

И всё это время девушка замечала духов: на территории гостиницы их было меньше — чем-то люди им мешали. Но некоторые нематериальные гости, наоборот, вели себя общительно — толкались у уличного фонаря, следовали за одним из гостей гостиницы, плавали в толще воды в бассейнах. Их было по-настоящему много только в каменной чаше на краю территории, природном резервуаре "тяжёлой" воды, в которую неприятно было лезть и в которой дольше пяти минут не вытерпеть. Самое интересное, что если воду из резервуара зачерпнуть, например, ведром — то хоть до вечера руку или ногу держи — никакого эффекта.

Что интересно, Юто про маленьких аякаси ничего не говорил, когда предупреждал её о поведении, если она заметит что-то магическое с помощью очков, видимо, просто про них не знал. Духи ничего никому не делали, и через сутки Ринко уже перестала обращать на них особое внимание... пока мелкие точки не порскнули мимо неё прямо через стены, спеша убраться подальше от... девушка повернулась и чуть не упала. Прямо сквозь деревянную стену дома был виден светящийся женский силуэт. Силуэт, объятый незримым синим пламенем, бьющимся вокруг фигуры, как на ветру.

Несколько секунд Ринко просто заворожённо рассматривала огненосный силуэт, не в силах поверить в то, что видит. Лицо у неё наверняка было в тот момент такое, что неведомый аякаси наверняка бы догадался, что его видят как-то не так. Или это маг? Девочка судорожно замотала головой. Сосредоточься! Юто дал чёткие инструкции: что бы ни случилось, держать покерфейс. Смешное слово — Юто-куну пришлось сначала объяснять перевод, потом смысл, а потом учить её, Ринко, играть в покер. Воспоминание заставило улыбнутся: Ринко в итоге разобралась с правилами и быстро начала выигрывать, с учётом того, что они играли на посещение парка аттракционов, парень умудрился проиграть аж два похода! После чего отказался играть с ней в карты наотрез.

Так, сосредоточиться. “Я-очень-занята-и-иду-по-делу, тем более, дело действительно есть!” Проговаривая про себя эту мантру, Ринко отодвинула створку входной двери и вышла на узкую веранду без перил. А вот и... девушка поспешно сдёрнула очки, притворившись, что на стекло что-то попало, потому что так смотреть на спокойно прогуливающуюся по дорожке, ничем на первый взгляд не примечательную женщину было неприлично. А вот через зачарованные стёкла картина открывалась совсем другая: выражение лица издали напоминало скорее ухмылку, взгляд нечеловеческих глубоких чёрных глаз притягивал, как омут. “Не смотреть в глаза аякаси!” — припомнила Ринко, аккуратно убирая очки в карман, теперь она уже не сомневалась, что видит духа-демона. Девочка, аккуратно подхватив корзину с постельным бельём, потащила её, упирая край ёмкости в живот, украдкой бросая взгляды на незнакомку. Когда дочка была совсем маленькой, папа частенько играл с ней в "загадай предмет" — совмещал тренировку на внимательность с развитием дочери. У непоседливой Ринко редко получалось что-то заметить походя, как у папы, но если внимание кто-то привлёк... Одета аякаси-демон оказалась странновато: не местного кроя слишком тёмная юката была порядком изношена, широкий пояс тоже помнил лучшие времена. Женщина, как поняла Ринко, не просто гуляла, а ела орехи. И как ела! Она без разбора доставала из широкого рукава очередной орех — то обычный, лесной, то благородный, то земляной, а когда Кузаки подошла совсем близко — в ход пошёл греческий. Хруп! У Ринко аж заныли челюсти и задёргался глаз. И ещё. Кузаки поняла, что совершенно не боится духа. Может, это самообман, но настолько вегетариански настроенный аякаси совершенно не пугал.

— Девочка, постой, — окликнула Ринко женщина таким голосом, что любой нормальный, неподготовленный человек подпрыгнул бы на полметра — так потусторонне-гулко он звучал. Кузаки, уже мысленного готовая к чему-то подобному, даже не вздрогнула. Вдохнув, она поставила на дорожку свою ношу и, не поднимая глаз, заученно-вежливо выдала стандартную фразу дежурного-у-входа, благо юката была на ней фирменная:

— Добрый день, уважаемая госпожа! Мы, персонал гостиницы "Ночной колокол", готовы помочь вам в любом деле. Что вам угодно?

— Э-э-э... — растеряв половину обертонов, с лёгким акцентом протянула гостья. — Мне бы, орехов... незнакомых, новых.

— Тогда — прошу за мной, — глядя аякаси строго в ноги, вновь тем же тоном протараторила Ринко, подхватила корзину и продолжила путь к прачечной. В прачечной никого не было, лишь мерно крутились барабаны двух из трёх машин. Кузаки сгрузила надоевшее бельё, вытащила ключ от продуктового склада и открыла ведущую туда дверь. Комнатушка три на три в несколько уровней была заставлена ящиками, места, чтобы встать, было ровно на один шаг. Впрочем, девочка почти сразу же нашла, что искала, вытащила с полки три оставшихся прилично тяжёлых кокоса и после кратких сомнений добавила к ним ананас. О личности (или сущности?) ночной гостьи у неё уже сложилось определённое мнение.

— Вот, угощайтесь!

Женщина-аякаси с совершенно растерянным лицом рассматривала дары:

— Чем же мне отплатить тебе, дитя, за угощение сие? Не часто я встречаю, чтобы щедрость была, лишь изредка к людям выйти могу я.

Ринко вздохнула. Ну не денег же требовать. И вообще, ей стало по-человечески жалко это существо в одежде столетней давности. И про щедрость говорит? С другой стороны, из магазина её могли и просто выгнать — со всей вежливостью, конечно, но без денег хрен ей кто чего отдаст... Родители часто рассказывали ей сказки, а потом она и сама с удовольствием читала народное творчество, где не раз упоминалось, что некоторые духи могут себе позволить разгуливать "в теле" только раз в десять лет, или только по новолуниям ночью, или ещё с какими проблемами. А ведь тётка могла просто взять и украсть, а то и забрать силой — вон как аура горела!

И Кузаки Ринко, пока ещё десятилетняя девочка, пожалела аякаси, которой лет, может, сто, а может, и триста. Ещё раз вздохнув, полезла в карман и выудила купюру номиналом в пять тысяч йен — ей поручили расплатиться с поставщиками алкоголя и разрешили сдачу оставить себе.

— Вот, — девочка протянула купюру, — цифра — сколько стоит, ценник обычно под товаром. Купите себе в деревне под горой ещё, когда эти кончатся, если захотите.

— Не могу оставить неоплатным долг сей, да и вижу, что праздник скоро твой будет, женщиной тебе скоро быть. Прими, прошу, этот дар. — И дух вынула из другого рукава какой-то предмет, вложив в руку оторопевшей Кузаки, поклонилась, мистическим образом не рассыпав орехи и ананас, и выскользнула на улицу. Только тут Ринко, проклиная себя за глупость, выхватила очки и судорожно поднесла руку с зажатым подарком к лицу: чисто! Нет свечения — нет магии! Юто сильно напирал, что в обычной вещице может быть какая угодно подляна, и если дух или маг что-то "случайно" уронил — внимательно рассмотреть, не беря в руки. Но раз уж взяла... Ринко, подняв глаза, ещё успела увидеть сквозь стену, как на пределе дальности силуэт женщины, объятый пламенем собственной силы, вдруг сжимается в яркую точку и принимает вид какого-то мелкого зверька с длинным хвостом, и тот одним движением скрывается из виду.

Ещё раз ругнув себя за неосторожность и за неуместную жалость к вообще-то очень опасному созданию, Ринко вышла из кладовой, заперла за собой дверь и только после этого разжала руку — на ладошке у неё лежала небольшая и довольно тяжёлая для столь маленькой вещицы старинная заколка для волос. Луч лампы отразился от полированного жёлтого металла, рассыпая мелкие блики от нескольких небольших прозрачных камушков инкрустации...