Друзья моря. Книга вторая. Кирион. (джен)

Когда Кирион проснулся, Инзиль рядом не было. Он понял, что хочет ее увидеть. — “Она и в самом деле согласна помочь?.. Или просто искусно притворяется?.. Можно ли доверять дочери Гнаружина, даже если ее мать гондорка?..”

Дверь открылась, в комнату вошла Инзиль с небольшой чашей в руках. Он услышал щелчок замка у нее за спиной. Девушка села рядом и склонилась над ним.

— Не спишь?

— Уже нет.

— Тебе нужно выпить лекарство. — Она подсунула ему руку под спину.

Он сел, взял чашу у нее из рук и послушно выпил.

— Теперь ужин.

— Скажи… Зачем твой отец приставил тебя ко мне?..

Она вздохнула.

— Он очень хочет, чтобы ты присоединился к нам. Он велел мне очаровать тебя. Соблазнить… — Она развела руками.

— А ты… хочешь этого?

— Какая девушка не захочет стать твоей женой или даже наложницей? — Инзиль застенчиво улыбнулась и отвела взгляд.

— Я никогда не присоединюсь к нему.

— Я знаю...

— Тогда, может быть, тебе не тратить время?

— Я хочу помочь тебе.

— Ты готова помочь мне бежать?

— Это очень сложно сделать, но, если бы ты что-нибудь придумал… Я бы попробовала помочь тебе.

— Твой отец?..

— Он страшный человек.

— Тогда я не могу воспользоваться твоей помощью. Он может покарать тебя.

— Поживем — увидим. Мало ли, что и как сложится.

Следующим утром девушка пришла вновь.

— Как ты себя чувствуешь? — ласково спросила она.

— Спасибо, лучше, — ответил он и вспомнил Фэамира.

“Неужели мы больше никогда не встретимся?.. По крайней мере, в этом мире…” На глаза навернулись непослушные слезы. Инзиль заметила их.

— Не отчаивайся…

— Не всегда получается. Самое страшное — когда веришь в лучшее, надеешься до последнего… Но все кончается… плохо.

Она погладила его по волосам.

— Не жалей меня.

— Почему? Тебе неприятно?

— Нет. Не в этом дело.

— Хочешь что-нибудь?

— Ничего.

— Сейчас тебе нужно поправиться и набраться сил. Тогда будем думать, что делать дальше… Отец иногда уезжает по делам… На неделю и даже больше.

* * *

В Пеларгире же тем временем с нетерпением ждали прибытия Кириона и Эделиона. Сначала их задержке не придали особого значения, хотя Принц, сам не зная почему, почувствовал необъяснимую тревогу. Поиски в Палантире ничего не дали, но легко ли было найти маленькую группу всадников в огромном Харондоре?

Но когда они не появились спустя неделю, а потом и две, ни у кого не осталось сомнений, что что-то стряслось. Еще спустя несколько дней пришло письмо от коменданта Анборна, сообщившего, что три воина, сопровождавшие капитанов Хурина и Эделиона в Хиармению, в крепость не вернулись. Понимая, что случилось что-то очень серьезное, Фарамир сказал Эрендис, Линдиссэ и Амариэ, что в письме коменданта Восточной крепости сообщается о том, что Кирион и Эделион пока вынуждены задержаться. Даже и это известие сильно огорчило женщин. Между тем Принц написал капитану Аксантуру и попросил его приехать. Тот, хотя уже был немолод, приехал так быстро, как смог.

— Вы правы, милорд, — сказал он, выслушав Фарамира, — их скорее всего похитили харадцы или умбарцы. Надеюсь, что их не убили.

— Кирион наверняка сообщил им, что за них можно получить хороший выкуп…

— Так-то оно, конечно, так… Но, если это была обычная шайка, они не станут связываться с Гондором.

— Вы так думаете?

— Зачем, милорд? Молодых, сильных мужчин, воинов можно хорошо продать. Да, вы бы заплатили им в несколько раз больше. Но для разбойников это риск. Гондорцы могут их арестовать, судить, казнить. Зачем им все это? Когда можно быстро и безопасно получить деньги, продав пленников на невольничьем рынке.

— Небо… — убито прошептал Фарамир, — так они могут оказаться где угодно. И найти их среди рабов…

— Вашего внука вряд ли купили для тяжелых работ.

— Иногда тяжелые работы лучше, чем…

— Понимаю, но теперь, скорее всего, он находится в доме одного из харадских царьков или вельмож. И тут многое зависит от того, не захочет ли тот подружиться с Гондором, вернув знатного юношу. Хотя, конечно, его могут оставить заложником…

— Что мы можем сделать?

— Пока, к сожалению, только ждать. Думаю, учитывая его положение, какие-то известия должны появиться.

И действительно, через две недели напряженного ожидания известия появились. На корабле из Умбара прибыл Эделион. Совершенно убитый, он рассказал Принцу, Минастану и Аксантуру о том, что Кирион остался с князем Гнаружином и отрекся от Гондора.

— Этого не может быть! — воскликнул пораженный Фарамир.

— Мы сами не могли в это поверить, милорд… — На глаза великана навернулись слезы, — но он не поехал с нами и сказал, что его не пытали и не опаивали…

— То, что он это сказал, еще ничего не значит!

— Он был очень бледен, это так… И подавлен.

— Князь Гнаружин — необыкновенно умный и хитрый человек. Он мог найти способ заставить его сказать это, — заметил Аксантур.

— Небо, как можно было упустить его? — качая головой, произнес Принц. — И теперь он нашел способ нанести столь болезненный удар.

Эделион чуть не плакал.

— Я спросил у Кириона, как он может предать вас… Ведь он так вас любит… Я понимаю, что он, конечно, был зол на Короля, но…

— Эделион, — произнес Аксантур, — вас отпустили после беседы с Кирионом?

— Да.

— Вы говорили наедине?

— Нет, там был Гнаружин.

— Тебя и остальных не удивило, что вас отпустили именно после этого?

— Нет.

— Нет? Почему?

— Нам сказали, что из Гондора пришел выкуп, и нас готовы отпустить… Но Кирион не пожелал вернуться…

Аксантур усмехнулся.

— Никакого выкупа за вас не посылали. Гнаружин отпустил вас по доброй воле, если так можно выразиться.

— Не посылали? Но тогда почему он это сделал? Ведь он выкупил нас на невольничьем рынке… Трудно поверить, что он способен на такой широкий жест.

— Правильно, он отпустил вас в обмен на что-то или на кого-то. И этим кем-то был несчастный Кирион, вынужденный отречься от Гондора и остаться с Гнаружином.

— Но… Мне казалось, что Кирион скорее бы выбрал смерть, чем измену.

— Свою смерть, но не вашу. И измена на словах ничего не стоит. Настоящая измена — это измена делом.

Пораженный Эделион молчал.

— Вы кому-нибудь говорили о его так называемом предательстве?

— Я — нет. Я хотел сначала рассказать вам… Но остальные воины сообщили… В Умбаре Комендант допросил нас и поверил им, как и его офицеры. Боюсь, он отправил срочное донесение Королю…

Фарамир, Аксантур и Минастан переглянулись.

— Спасибо, Эделион, — вздохнул Принц, — пока можешь быть свободен. Линдиссэ и остальные спросят тебя о Кирионе… Скажи, что он остался заложником у Гнаружина.

Удрученный Эделион поклонился и вышел.

— Что мы можем сделать? — спросил Фарамир, когда двери за Эделионом закрылись.

— Насколько мне известно, Гнаружин теперь живет в одном из Харадских царств и довольно-таки часто меняет свое место обитания. И с некоторых пор он необыкновенно осторожен.

— Знать бы хотя бы, с ним Кирион или нет… — произнес Принц.

— Меня волнует то, что эти болваны поверили в то, что он мог предать Гондор, и теперь это известно Королю, — произнес доселе молчавший Минастан.

— Главное сейчас — выцарапать у них Кириона. Все же Элессар не настолько глуп, чтобы легко поверить в его измену, — ответил Фарамир.

— Он не настолько глуп, но захочет ли он переубеждать в этом менее далеких людей, коих большинство? — заметил Аксантур. — Но вы правы, пока главное — это помочь Кириону…

Прошло несколько дней. Кирион более-менее оправился после болезни, и Инзиль удалось воскресить в нем хотя бы слабую надежду на возвращение домой. Он привык к девушке, и теперь, когда она задерживалась, ждал ее.

— Инзиль, — спросил он, когда она пришла вновь, — я хотел бы выйти на воздух…

— Я поговорю с отцом. Здесь есть маленький сад… С высоченными стенами, — добавила она.

Гнаружин позволил, и в сопровождении стражников они спустились вниз. Девушка не обманула. Сад был небольшим, с четырех сторон его окружали высокие стены, и в него вел единственный вход, который немедленно закрыли, стоило им войти внутрь. Кирион не спеша пошел вдоль стен, но они и вправду оказались неприступными. Инзиль села на покрывало под деревом. Юноша подошел и сел рядом.

— Кирион…

Он взглянул на нее в ответ.

— Мой отец недоволен…

— Тем, что я не хочу стать умбарцем?

— Нет. Он хочет, чтобы одна из его дочерей соблазнила тебя. Если у меня не получится, он может запретить мне приходить к тебе…

— Мне бы этого не хотелось, — честно ответил Кирион, — я рад, что ты есть…

Инзиль смущенно улыбнулась.

— Если бы не ты, я бы сошел с ума от тоски.

— Он или Ульбар, его визирь, могут наблюдать за нами… Поцелуй меня… Как женщину. — Щеки девушки порозовели.

Кирион придвинулся и обнял ее. Голубые глаза Инзиль сияли. Он наклонился, закрыл глаза и поцеловал ее в губы.

— Теперь я скажу отцу, что есть надежда… Очаровать тебя. Скажи… в Гондоре… у тебя есть невеста или девушка, которую ты любишь?..

— Нет. Нету.

— Странно.

— Почему?

— Ты такой красивый… — Она провела рукой по его щеке.

— Иногда я жалею об этом.

— Жалеешь?

— Да. У меня уже были неприятности из-за этого, — вздохнул он.

— Правда?

Кирион задумался. С одной стороны, рассказать про влюбленность принцессы ему казалось бестактным, а с другой — из-за нее он и оказался в плену у Гнаружина. Инзиль внимательно смотрела на него.

— В меня влюбилась дочка Элессара. А я не устраиваю его в качестве зятя. Он выгнал меня в Харондор, где твой отец смог захватить меня в плен.

— Тебе она нравится? Она, наверное, ужасно красивая, ведь у нее мать — эльф...

— Она очень красивая, но мне она не нравится.

— Я, наверное, тоже тебе не нравлюсь… — тихо произнесла Инзиль, — ведь я наполовину умбарка, а моя мама простолюдинка.

— Причем здесь твои родители?.. Ты очень славная и добрая. И, поверь, ты нравишься мне куда больше принцессы.

Девушка расцвела, а потом вдруг стала серьезной.

— Если бы…

— Что если бы, Инзиль?

— Если бы мы могли вместе убежать в Гондор… Но я понимаю, что вдвоем это невозможно. И вряд ли возможно для меня.

— Тебе плохо здесь?

— Как сказать. Отец может быть даже добр, если ему угождать и не сердить… Но мне уже исполнилось восемнадцать, и он начал подыскивать мне мужа. Среди харадских владык. Не слишком приятно быть пятой женой или восьмой наложницей. — Она опустила голову.

Кириону стало жаль ее, и он обнял ее за плечи.

— Дело даже не в том, что в наших краях у мужчин несколько жен… А в том, какие они. Они не видят в женщинах людей — только их тела, чтобы насладиться... и забыть.

Юноша погладил ее по голове.

— Я никогда прежде не встречала таких, как ты…

— Когда принц Фарамир приехал забрать моего отца, они увезли с собой и лекаря... Но сейчас мой Дед уже стар, и, боюсь, он не поможет нам.

— Рантужа? Я немного его помню, хотя мне было всего четыре года, когда все это случилось. Он был ужасно добрый.

— Он и сейчас есть, — улыбнулся Кирион. — Живет в Пеларгире, лечит людей.

— Рада за него. — Инзиль тоже улыбнулась.

Кирион наклонился и снова поцеловал ее. Скоро пришли стражники и отвели пленника в его “клетку”.

— Отец видел нас вместе… И остался доволен, — призналась вечером Инзиль.

— Что ж. Значит, пока он позволит нам видеться…

— Да.

Теперь они каждый день гуляли в саду. Однажды в сад спустился Гнаружин.

— Как я погляжу, ты оправился после болезни, лорд Кирион?

Почувствовав неладное, девушка напряглась.

— Невозможно быть здоровым в клетке, князь, — ответил гондорец.

— В твоей власти стать свободным человеком.

— Я не пойду против своей страны.

— Что, если у меня закончится терпение?

— Значит, я умру.

— Нет. Ты не умрешь, но сильно пожалеешь о своем отказе. Подумай. Я не бросаю слов на ветер. — Князь развернулся и покинул сад.

— Ты знаешь… Что он со мной собирается сделать? — Кирион повернулся к Инзиль.

— Нет, но… он придумает. Одному человеку он отрубил кисти рук, отрезал язык и выколол глаза… — Девушка заплакала.

Они вернулись в его комнату.

— Знаешь… Давай я останусь у тебя на ночь? — предложила Инзиль.

— Думаешь, это поможет?

— Отец терпелив. Он может отложить расправу в надежде, что ты передумаешь.

Вечером они легли рядом. Кирион размышлял о том, что готовит ему Гнаружин. Смерти он не боялся, но не хотел унижений и, тем более, не хотел превратиться в изуродованного калеку, чья жизнь — лишь жалкое существование.

Утром Гнаружин вызвал к себе дочь.

— Ну? — спросил он.

— Он пока еще до не конца оправился...

— Он и не хочет выздоравливать.

— В его положении пленника… Позвольте нам хотя бы гулять подольше. Мне кажется… если бы отвезти его к морю…

— Ты глупа или прикидываешься такой? Море для него — путь к спасению. Да и родные могут ему в этом помочь. Я не позволю ему оказаться менее чем в сотне миль от берега, пока он не подтвердит свою лояльность.

— Что он, по-вашему, может для этого сделать?

— Убить гондорца. Хотя бы одного для начала.

— Он... Пока не может сражаться…

— О, если бы он был готов на это, я бы предоставил ему такую возможность. Но он не хочет, затягивая свое выздоровление. Намекни ему, что если он надеется на помощь из Гондора, здесь они его не достанут.

— Мне кажется, он почти влюбился в меня…

— Не выдаешь ли ты желаемое за действительное? Ты провела с ним ночь, и он не тронул тебя.

— Вы же сами говорили, что гондорцы очень щепетильны.

— Если бы ты стала его наложницей, это бы привязало его к нам... Что ж, старайся. Я подожду еще немного. Можете гулять дважды в день.

Девушка вернулась к пленнику.

— Пойдем в сад? Тебе позволили гулять дважды в день…

Юноша кивнул, надел узорчатый кафтан и протянул ей руку. В сопровождении стражников они спустились вниз и теперь снова сидели на привычном месте. Он поднял голову и смотрел на небо. “Все, что мне нужно, — это обернуться птицей… Какая мелочь, но никто не сделает этого для меня. Сколько дней мне еще отведено и что меня ждет?”

— Инзиль… — Он повернулся к ней.

— Что? — Она погладила по его волосам.

— Ты не могла бы… принести мне маленький кинжал.

— Зачем?.. — Они поцеловались.

— Я бы ушел отсюда. Туда…

— Отец поймет, откуда у тебя кинжал, и…

— Ты права… — вздохнул он. — А ты… у тебя нет преданных служанок, которым ты бы могла доверять?

— Трудно сказать. Обычно служанки преданы своей госпоже, если приехали вместе с ней. А мою мать похитили, и она советовала мне не доверять никому кроме нее… Большинство прислуги поддерживает старшую жену князя, а она ненавидит мою мать, а заодно и меня. Ведь пока мама была молода, она была любимой женой отца и довольно долго… До смерти моего брата...

Кирион нервно усмехнулся.

— Почему ты улыбаешься?

— Я не хотел тебя обидеть. Я подумал о том, как сложно иметь несколько женщин.

— Это не сложно. Это вы считаете, что жену надо любить, беречь. Для умбарских и харадских мужчин женщина — это игрушка. Пока она молода и привлекательна, ей тешатся, но стоит ей хотя бы отчасти утратить красоту или прогневать своего господина, он без сожаления забывает о ней. — Инзиль замолчала и некоторое время сидела, задумавшись, глядя куда-то вдаль.

На девушке было голубое платье, которое очень шло к ее глазам, и она показалась Кириону необыкновенно красивой. Ему захотелось очутиться с ней в Гондоре, в чудесных садах Пеларгира или Белом саду Эмин-Арнен.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Я хотел бы сбежать отсюда. Вместе с тобой…

Инзиль смутилась и покраснела, хотя было видно, что ей очень приятны его слова.

— Я о таком и не мечтаю…

Он вздохнул и опустил голову.

— Кирион…

Юноша поднял глаза.

— Мой отец хочет, чтобы ты… Чтобы я стала твоей женщиной.

— Нет.

— Ты не понимаешь, это отчасти усыпит его бдительность… он решит, что ты уже не хочешь бежать и… возможно, уедет.

— Инзиль, я не могу использовать тебя!..

— Я люблю тебя… Я была бы счастлива стать твоей женой… и даже просто наложницей, — добавила она.

— Я не могу.

— Я все же не нравлюсь тебе…

— Ты мне нравишься, и будь мы свободны…

— Я не свободна, Кирион… И если ты не возьмешь меня, то скоро меня отдадут в чей-нибудь гарем, где я буду всего лишь одной из игрушек.

— Инзиль, милая… Я не знаю, сколько еще твой отец позволит мне жить.

— Кирион… Даже несколько дней могут осветить всю оставшуюся жизнь. Я была бы счастлива быть твоей месяц, неделю, даже один день…

— Нет. Не обижайся. — Он взял ее за руку. — Если случится чудо и я вырвусь отсюда, я сделаю все, чтобы вернуться за тобой… И освободить. И если, будучи свободной, ты согласишься стать моей женой, я буду счастлив.

— Кирион… Если тебе удастся вырваться отсюда, то мой отец отдаст меня в жены, и ты не найдешь меня здесь. Если же я не буду девицей, то смогу остаться.

— Инзиль…

— Выслушай меня. — Она положила ему руку на плечо. — Отец хочет этого, и, если тебе все-таки удастся убежать, я смогу сказать, что совершенно не ожидала подобного, и он не накажет меня.

Юноша опустил голову.

— Я люблю тебя, Кирион… подари мне хотя бы миг счастья…

Вечером, после ужина, она снова заговорила об этом.

— Так будет лучше для нас обоих… Поверь. Но если я не нравлюсь тебе… — Их глаза встретились.

Он молчал. Девушка сняла платье, откинулась на подушки, улыбнулась и протянула к нему руки. Кирион колебался.

— Избавь меня от участи гаремной игрушки… Я буду твоей и только твоей.

Его лихорадило. Наконец он скинул халат и тунику и опустился рядом с ней…

Ночью Инзиль думала о том, сколько теперь отец позволит Кириону еще прожить. Душу ее раздирали желания. Больше всего ей хотелось остаться с ним… В Хараде ли, в Гондоре… Если бы они могли бежать вместе... Но она слишком хорошо понимала, что это невозможно. Он обещал вернуться за ней, если ему удастся прорваться к своим. Но она знала, что стерегут его очень хорошо и в это тоже не верила. Если бы он согласился остаться с ее отцом?.. Да, она была бы счастлива, но он — нет. И такой человек никогда не сможет стать предателем… Инзиль взглянула на Кириона. Он спал и вздрагивал во сне. Она получше укрыла его и обняла.

Утром она дождалась его пробуждения, и, когда он открыл глаза, наклонилась и поцеловала.

— Если бы ты знал, как я люблю тебя...

Он улыбнулся и провел рукой по ее волосам, но глаза его были грустными.

Вскоре она отправилась к Гнаружину.

— Мне удалось.

— Вот как? — удовлетворенно спросил князь.

— Да. Разве Замин, менявшая постель, не сообщила вам?

— Нет.

Впрочем, скоро пожилая женщина предстала перед Гнаружином и подтвердила слова молодой госпожи.

— Отец. Мне кажется, нужно еще подождать. Со временем он смирится с тем, что отныне связан с нами… И присоединится к вам. Ведь если… если бы его было легко переубедить и сломать, то зачем бы он был вам нужен?..

— Считаешь, что это возможно?

— Подумайте, отец. Какой у него будет выбор, если я понесу?

— Это было бы хорошо… У них в роду потрясающая наследственность.

— Я помню об этом и помню, что вы хотели внука от него. К тому же он гондорец. Они чадолюбивы, и верность для них — не пустой звук. Если у нас родится ребенок, Кирион будет вынужден покориться.

— Что же, продолжай, дочь моя… И как только поймешь, что ждешь ребенка, — немедленно сообщи.

Инзиль поклонилась и отправилась к Кириону. Тот сидел на ложе, опустив голову. Она подошла, села рядом и обняла его.

— Отец согласился ждать.

— Чего, Инзиль? Я никогда...

— Я знаю. Но тебе не нужно стараться убедить его в этом. Пусть увидит, что ты колеблешься… Пусть поверит, что это возможно…

— Я обречен.

— Нужно использовать все возможности… И чем больше у нас будет времени, тем лучше…

(C) 2020-2021 murzwin