Друзья моря. Книга вторая. Кирион. (джен)

Через несколько дней Кирион отправился в Столицу. Король согласился принять его. Молодой человек вошел и поклонился.

— Как я погляжу, лорд Кирион, вы продолжаете забавляться, изображая из себя простолюдина. Я не утверждал вашего отречения от титула, и то, что вы не носите обруча, одеваетесь, как слуга, и не позволяете обращаться к себе, как к лорду, — не более чем спектакль.

— Я написал письменное прошение с отказом от титула, милорд. С этим я и приехал. Простите, я должен был сделать это раньше. — Кирион подошел и с поклоном протянул бумагу.

— А если я не приму ваш отказ?

Кирион молчал.

— Ваш Дед готовил и воспитывал вас как наследника Итилиена и будущего Блюстителя. С вашим умом, силой воли и образованностью вы будете на своем месте.

— Вы говорили, что я недостоин блюстительства, милорд.

— Ты очень молод. К тому же вину можно искупить.

— Милорд, я никогда не соглашусь стать Блюстителем или принцем Итилиенским, если мой сын не будет моим наследником. И никто меня не заставит.

— Поверь, способы приручения непокорных существуют.

— Я ничего не боюсь, милорд. Ни пыток, ни тюрьмы, ни смерти. Даже позора. Время в плену и после него закалили меня.

— Ты не прав. Есть люди, которые тебе дороги. Потому ты уязвим. Просто я не собираюсь их использовать, чтобы вразумить тебя.

— Благодарю.

— Если хочешь, чтобы я признал твоего сына, принеси мне голову Гнаружина. Можешь не исполнять это буквально. Мне будет достаточно свидетельства, что он мертв.

— Нет, милорд.

— Нет?! Почему же?

— У меня свои счеты с Гнаружином, начиная с пленения отца. И я готов вернуться в Харад. Но я поеду туда, только если мой сын будет признан моим сыном и наследником. Я хочу знать, что если я погибну, мой сын не останется бастардом.

— Даю тебе слово.

— Милорд, мы не знаем, что с нами будет завтра. Я не сомневаюсь в вашем слове. Но я хотел бы быть уверенным в этом.

Король какое-то время молчал.

— Составишь акт?

— Какой, милорд?

— О признании твоего сына. Как его, кстати, зовут?..

— Эрейнион, милорд.

— Сын королей... Скромное ты выбрал ему имя.

— Я назвал его в честь Гил-Гэлада.

— Пиши. На столе есть бумага и письменные принадлежности.

Кирион сел за стол и теперь писал акт. С замиранием сердца он протянул его Королю. Тот пробежал бумагу глазами, подписал и скрепил печатью, после чего вернул просителю. Кирион низко поклонился и поцеловал ему руку.

— Надеюсь, теперь спектакль кончится, и ты возьмешься за ум.

— Да, милорд.

— Я помог твоему ребенку. Помоги и мне.

— Я поеду в Харад при первой же возможности. И убью Гнаружина во что бы то ни стало.

— Я не о Гнаружине сейчас.

— О чем, милорд?..

— Моя дочь любит тебя. Признаюсь честно, я никогда не хотел вашего союза. Но она очень дорога мне, и я хочу, чтобы она была счастлива. Она же ни о ком больше не хочет слышать. Я был уверен, что твоя связь с умбаркой отрезвит ее, но этого не произошло.

— Простите, милорд. Но моя жена была чудесной девушкой и далеко не каждая…

— Поначалу казалось, так и есть… — не обратил внимания Элессар. — Эльвинг не хотела о тебе слышать. Но все же не смогла забыть тебя.

— Я поеду в Умбар, милорд. Если я не вернусь, то леди Эльвинг будет вынуждена обратить внимание на кого-нибудь другого.

— Она хочет быть твоей женой. Если ты поедешь в Умбар и не вернешься, ее сердце будет разбито. Я смирился.

Кирион молчал.

— Ты принесешь присягу Блюстителя и женишься на Эльвинг.

Тот не ответил.

— Жду тебя завтра в полдень.

Ошеломленный Кирион поклонился и вышел. Оказавшись на улице, он вытащил бумагу и, хотя сам писал акт, перечитал его. Он вернулся в Дом Блюстителей, поднялся к себе и стиснул ладонями виски.

«Как мне просить ее руки?.. Обычно признаются в любви… Но я же не люблю ее…»

На следующий день он достал свои обруч и перстень, оделся в праздничный камзол и к полудню отправился во Дворец. Король ждал его.

— Вот так лучше, — одобрительно произнес Элессар. — Идем.

Кирион покорно отправился за ним. Они подошли к покоям принцессы. Элессар кивнул, Кирион постучал и вошел. Девушка сидела на бархатной скамье. Судя по ее одеянию, она ждала его. Кирион услышал, как за ним закрылась дверь. «Все-таки она получила то, что хотела. Меня преподносят ей только что не на блюде с лентой…» Он поклонился. Эльвинг улыбнулась, кивнула и указала на место рядом с собой. Кирион сел. Во рту у него пересохло, и он забыл все, что собирался ей сказать. Принцесса ободряюще улыбнулась. Она была совсем рядом, и он почувствовал, как его щеки начинают предательски краснеть.

— Я люблю тебя, Кирион, — произнесла Эльвинг, глядя ему в глаза.

— Я готов стать вашим мужем, миледи, — честно ответил он.

— Это все, что ты хочешь мне сказать?.. Что же, я люблю искренность…

Кирион скользнул вниз и теперь стоял перед ней на коленях.

— Леди Эльвинг, прошу вас стать моей женой.

— Я согласна.

Он вытащил кольцо и осторожно надел ей на палец. Ее щеки тоже порозовели.

— Прошу тебя, сядь.

Кирион повиновался. Она помедлила и положила руки ему на плечи. Их глаза встретились, и Эльвинг поцеловала его.

— Свадьба состоится второго марта. Первого, в день рождения отца, ты станешь Блюстителем, — произнесла она, глядя на пылающее лицо жениха.

Он поцеловал ей руку.

— Буду рада видеть тебя завтра.

— Меня ждут дома.

— Напиши. Думаю, тебе есть что написать родным… — Эльвинг провела рукой по его волосам.

Они отросли и волнами падали на плечи.

— Да, и не стригись. Так очень красиво…

— Все же я хотел бы все рассказать сам…

— Хорошо. Но возвращайся поскорее.

Через четверть часа Кирион вышел из Дворца и побрел домой. «Что толку, что я наследник Итилиена, если я все равно игрушка, которую она, несмотря ни на что, получила. И я покорно принял это. Капитан Аксантур был прав». Он пришел к себе и упал в кресло. «Дедушка Фарамир, пожалуй, все равно обрадуется… И Эрейнион теперь не будет обделен…» Скоро в дверь тихо постучали.

— Братик!.. Ты в Столице! Ой, и на человека похож! — обрадовался Фэамир.

— Для тебя люди — только лорды в тиарах?..

— Что случилось?

— Элессар признал малыша. — Кирион указал на стол.

Фэамир схватил бумагу и начал читать.

— Это же замечательно! Небо… Почему ты такой бледный?.. Такое впечатление, что тебе пришлось продать душу ради этого.

— Почти. Я сделал предложение Эльвинг. По приказу Короля. И в начале весны женюсь на ней…

— Она такая... красивая…

— Да, — согласился Кирион.

— Братик… — Фэамир уместился в кресло и обнял его. — У тебя такой вид, будто в начале весны тебя казнят…

К его некоторому удивлению, старший брат, словно ребенок, уткнулся в него.

— Фэамир… Скажи… Почему одни люди получают все, что ни пожелают… А другие — ничего? Почему Инзиль умерла, а Эльвинг получит меня, словно приз… Почему у Элессара в этой жизни все, что только можно пожелать, а у нашего прадеда были лишь горе и испытания?.. Неужели у Высших Сил есть любимчики?.. Ведь они должны быть бесстрастны…

— Не знаю, братик, не знаю… Спроси лучше у дедушки Фарамира… Знаешь, — помолчав произнес Фэамир, — я все же рад, что так все закончилось.

Кирион невесело усмехнулся.

На следующий день Кирион отправился в Эмин-Арнен. Он отдал лошадь переглянувшимся грумам и немедленно отправился к Деду. Тот, увидев его, поднялся навстречу.

— Элессар утвердил признание малыша… — сказал он, когда Принц обнял его.

— Да, я вижу, — улыбнулся Дед. — Но почему ты такой грустный?

— Я расплатился собой.

— Что ты хочешь сказать?..

— Первого марта я стану Блюстителем. А второго — мужем принцессы Эльвинг.

— Вот как...

Кирион кивнул.

— Что же, прими это. Она искренне любит тебя. Это уже много для брака.

— Вы думаете, это любовь, а не каприз?

— Думаю, что все же любовь. Иначе она бы не настояла на браке с тобой, зная, что у тебя была Инзиль и есть малыш. К тому же брак со старшей дочерью Элессара поднимет тебя очень высоко.

— Я не ищу этого.

— Ты станешь фактически независим. Даже Король будет вынужден считаться с тобой.

Внук снова кивнул.

— Иди к малышу. Он все время спрашивал о тебе…

Кирион улыбнулся.

Полтора месяца пролетели быстро, и за неделю до дня рождения Короля Кирион вернулся в Столицу. Элессар встретил его довольно любезно. По поводу Свадьбы должны были состояться пышные торжества, из Провинций съезжались лорды. Фарамир приехал вместе с внуком, Эрендис и Амариэ прибыли накануне.

Первого марта, в полдень, Кирион вошел в тронный Зал. Ему торжественно возложили на плечи мантию. Он поднялся к подножию трона и, преклонив колени, протянул Элессару белый жезл. Фарамир смотрел на внука и вспоминал Эарнила. “Неужели прошло уже тридцать четыре года?.. И десять лет, как его нет…”

Кирион встал, развернулся к собравшимся и произнес древнюю клятву. Ему казалось, что он слышит свой голос со стороны. Потом медленно спустился по ступеням вниз. Собравшиеся начали целовать жезл в его руке. Принц Альфрос Дол-Амротский — явно без удовольствия… Дед. Они улыбнулись друг другу. Один за другим подходили властители Долины Рингло, Мортонда… Лорд Эрадан Пиннат-Гэлинский, Лорд Элендур Ламедонский… Лорды Лоссарнаха и Анфаласа. Дед Минастан…

Наконец вереница кончилась. Кирион опустился в кресло из черного камня. После короткого заседания Совета все отправились на праздничную трапезу. Когда обед закончился, к Кириону подошел Фэамир.

— Поздравляю. Теперь ты на своем месте. От судьбы не уйдешь.

— Не знаю… Возможно, я недостаточно старался.

Кирион подошел к окну и теперь рассматривал полу мантии.

— Что случилось? — удивился брат.

— Отцовская…

— Как ты понял?

— Здесь была кровь… Ее не удалось до конца вывести…

— Если бы ты не сказал, я бы и не заметил.

— Я помню, где она была. Отец переживал, что невольно испачкал ее…

К братьям подошел Минастан. “Небо, как мне не надерзить ему?..” — глядя на деда, подумал Кирион.

— Поздравляю, Кирион.

— Благодарю, милорд.

— Надеюсь, ты повзрослел и оправдаешь доверие Короля.

— Я хочу быть достойным своего отца, деда и прадеда. Простите, мне нужно подойти к маме, милорд.

— Конечно, мой мальчик.

“Я снова стал “его мальчиком”. По-видимому, завтра, после бракосочетания с дочкой Короля, я вновь стану его любимцем”, — невесело подумал Кирион.

Наконец, он вернулся в Дом Блюстителей, где выслушал поздравления слуг и поднялся к себе.

— Устал? — спросил Дед.

— Все самое интересное ждет меня завтра… — Кирион наклонился и взял на руки Эрейниона, который с удивлением рассматривал празднично одетого отца в белоснежной мантии.

На следующий день он облачился в изумительно красивое одеяние, сшитое для него Королевой и Эльвинг.

— Ух ты… — сказал Фэамир, рассматривая его. — Теперь я знаю, как выглядят принцы эльфов.

— Отстань.

— Знаешь… Я бы не отказался поменяться с тобой. Может быть, мне сделать предложение Гилраэнь? Я тоже такое хочу.

— Фэамир…

К назначенному часу они пришли во Дворец. Взгляды всех были прикованы к жениху. Колокол начал отбивать полдень. Двери распахнулись, и появилась Эльвинг. В не менее восхитительном наряде, она выглядела головокружительной красавицей. Он медленно подошел к ней, поклонился и подал руку.

— Счастливчик, — услышал Фэамир чей-то шепот, — после истории с умбаркой я был уверен, что Король никогда не позволит ему стать Блюстителем и, тем более, членом его семьи…

— Король удивительно добр. Отдать старшую дочь такому человеку... У него же есть детеныш от той девицы. Надеюсь, принцем Итилиенским все же станет сын принцессы.

“Знали бы вы, что Кириону пришлось пережить…” — сердито подумал юноша.

Прозвучали слова Клятвы, Кирион наклонился и осторожно поцеловал прекрасную супругу. Она улыбнулась, и он подумал, что тонет в ее глазах. Потом был торжественный обед, на котором они выслушали бессчетное количество здравиц. Большинство из них были банальными и похожими друг на друга. Поздравляли, в основном, Элессара с браком старшей дочери и саму Эльвинг.

Впрочем, одно из поздравлений немного выбилось из общего хора. Королю пожелали скорейшего появления первого внука, добавив, что у супруга дочери, учитывая обстоятельства, не должно возникнуть с этим проблем. Кирион не удержался и взглянул на дерзкого поздравителя. Им оказался Лоссарнахский лорд Торондир, брат Майрен, несколько лет назад унаследовавший титул и провинцию после смерти отца, лорда Калиондора.

Наконец трапеза кончилась, и все отправились в музыкальный Зал, где во славу новобрачных пели эльфы. Эльвинг время от времени бросала на мужа взгляды, и он старался улыбаться ей в ответ, хотя думал больше о сыне. Супруга ни разу не заговорила о нем и вела себя, словно его и не было. “Понятно, что она не захочет стать ему матерью… А навязывать ей малыша я не буду — ведь невозможно полюбить насильно…”

Ближе к вечеру Кириона и Эльвинг проводили в их покои. Жена ушла в спальню, Кирион вместе с братом вошел в смежную комнату.

— Эта твоя личная комната?.. — спросил Фэамир, оглядевшись. — Неплохо. И кровать есть. Если устанешь от принцессы.

— Не уходи пока…

— Ты что, боишься? У тебя же опыт есть.

— Не знаю.

— Жить будешь во Дворце? Удобно для Блюстителя. Не нужно никуда ездить и даже ходить. — Фэамир уселся на его кровать. — Вполне удобная.

— Не хотелось бы.

— Почему?

— Я здесь никто. Недостойный супруг принцессы, из милости взятый во Дворец. Я не хочу быть ее игрушкой и пленником Элессара. Она захотела стать моей женой — и она стала ей. Но я хочу, чтобы она была именно женой, а не хозяйкой. Не дочерью короля Элессара, но супругой блюстителя Кириона из дома Хурина.

— Ишь ты какой. Думаешь, у тебя получится?

— Все же я попробую.

— Браки, в которых супруги не могут решить, кто будет главенствовать, обычно обречены на несчастье.

— В Гондоре патриархат.

— Ну-ну. К тому же ты еще до конца не стал мужем принцессы. Завтра расскажешь. Мне интересно, отличается ли она от обычных женщин.

— Ты разбираешься в обычных?

— Как сказать… Понятно, что у меня никого не было и в ближайшие несколько лет не будет… Но я же неоднократно помогал принимать роды и, если помнишь, принял твоего малыша. Я прекрасно знаю, как устроены женщины и откуда берутся дети.

Кирион усмехнулся.

Дверь в спальню принцессы открылась, и на пороге показалась величественная немолодая дама.

— Ваша супруга ждет вас, милорд… — Она с явным удивлением и неодобрением смотрела на Кириона.

— Да, благодарю… — Кирион подошел и крепко обнял брата.

— Не бойся, братик, она тебя не съест. — Фэамир улыбнулся, потрепал его по спине и скрылся за дверью.

Кирион, провожаемый осуждающим взглядом дамы, отправился в супружескую спальню. Комната была украшена и благоухала цветами. На великолепном ложе сидела Эльвинг в одной нижней сорочке и с некоторым удивлением смотрела на полностью одетого Кириона. Дама, а также Ирильдэ и Нессаниэ с поклоном оставили их.

Он вздохнул и начал раздеваться. Когда на нем остались нижние рубашка и штаны, он подошел и сел рядом. Принцесса придвинулась к нему и положила руки на плечи. Глаза ее, казалось, светились изнутри, и он почувствовал, что у него не было и нет противоядия от этого взгляда.

— Я прекрасно знаю, что ты не каменный… — Она распахнула его рубашку и положила руку на стучащее сердце.

Кириона бросило в жар. Тело его было юным и сильным и почти два года не знало ласки, и скоро он мало что помнил.

За окном окончательно стемнело, комнату освещали отблески камина, утомленный Кирион в полудреме, раскинувшись, лежал на подушках, а жена перебирала его великолепные волосы. Скоро он провалился в сон.

Спал он крепко и проснулся только за час до полудня. Телу давно не было так хорошо, но на душе заскребли кошки. “Интересно, как малыш?..” С тех пор, как мальчик перестал часто нуждаться в кормилице, Кирион велел поставить его кроватку у себя в спальне. “Ребенку в полтора года трудно понять, что отец женился и больше не принадлежит себе…”

Эльвинг заметила, что он проснулся, склонилась над ним и нежно поцеловала.

“Нельзя же настолько быть у нее рабстве…” — спустя час, одеваясь, подумал Кирион.

— Куда ты? — спросила жена.

— В Дом Блюстителей.

— Надолго?

— Не знаю.

— К обеду ты должен вернуться.

— Почему?

— Обед сегодня будет праздничным, и его собираются посетить все гости нашей свадьбы.

— Мне приятнее обедать с близкими людьми, а не с толпой.

— Эта, как ты выразился, толпа приехала ради нашей свадьбы — пожелать нам счастья.

— Эти люди приехали не ради нас, а ради того, чтобы не утратить расположение вашего отца, миледи. Если вы думаете, что им в радость путешествие в Столицу и сидение на этих пирах, вы глубоко заблуждаетесь.

— Присутствовать на торжествах вместе с Королем и разделить с ним его радость есть радость и для…

— Да с чего вы это взяли? Я всегда терпеть не мог эти ваши торжества и посещал их стиснув зубы, потому что так надо… И мой отец, будучи Блюстителем, страдал от необходимости разделять радости вашего батюшки из-за того, что был вынужден неукоснительно присутствовать на посвященных им празднованиям. Многим людям это откровенно в тягость. Просто они терпят это, не желая впасть в немилость.

Эльвинг сжала губы.

— У вас странное семейство. Отец прав. Вы гордецы. Для нормальных подданных радость государя…

— Просто мы живые люди. Мы чувствуем и умеем любить ничуть не меньше Элессара. И наша собственная радость и боль трогают нас намного сильнее, чем радости и печали вашего отца. Конечно, любой человек в Королевстве желает государю всех благ… Хотя бы потому, что счастливый король обычно добрее и снисходительнее. Но не более того.

— Он тебе не Элессар. Не забывайся.

— Вы, кажется, говорили, что любите искренность, миледи... Или вы хотите, чтобы я надевал маску и лгал вам? А вы бы по-прежнему пребывали в блаженном неведении.

— Не путай искренность с дерзостью.

— Нет, это искренность. Я устал притворяться. И не собираюсь больше этого делать. Если я успею сделать все, что хотел в Доме Блюстителей, я приду. Если нет, то я останусь на трапезу с дорогими и любимыми мной людьми. С матерью, Дедом, маленьким сыном, младшими братом и сестрой. И буду рад, если вы присоединитесь к нам.

— Я не могу оставить своих гостей.

— Они получат роскошный пир и созерцание вашего батюшки.

Какое-то время Эльвинг молчала.

— Скажи правду… Ты… не любишь меня?..

— Я восхищаюсь вашей красотой, миледи... Вы получили мое тело — то, во что некогда влюбились. Сердце же мое принадлежит несчастной Инзиль.

— Иди куда хочешь… — наконец произнесла она.

Кирион поклонился и оставил спальню. Когда его шаги стихли, она опустилась на ложе и зарыдала.

Через несколько минут он пришел в дом Блюстителей. К нему немедленно прибежала Амариэ.

— Как хорошо, что ты пришел! Фэамир остался ночевать с малышом, но он все время тебя спрашивал и почти не дал ему спать.

— Где он сейчас?

— Сидит у мамы на руках.

Кирион отправился к матери. Как и сказала Амариэ, расстроенный мальчик сидел на коленях у Эрендис, и она рассказывала ему сказку. Увидев отца, он встрепенулся и протянул к нему руки.

— Иди сюда, малыш… — Кирион взял его на руки и поцеловал.

Мальчик обнял его за шею.

— Ты где был?..

— Я был во Дворце.

— Не уходи… больше.

— У меня дела.

Ребенок надулся, но прижался к Кириону. В комнату вошел Фэамир, который, судя по всему, только что встал с постели.

— Ну, рассказывай, — шепотом сказал он.

— Ничего хорошего.

— В смысле?

— Похоже, мы уже поссорились.

— Я тебя предупреждал…

— Я ни о чем не жалею. Я не собираюсь делать вид, что без ума люблю ее. И не буду игрушкой, которая беспрекословно слушается ее и ее венценосного отца. Если нужен был покладистый человек — не надо было бегать за мной.

— Но ты... стал ее мужем?..

— Стал.

— И как?

— Моему телу она очень нравится. Моему сердцу и разуму — нет. И мне тяжела эта двойственность.

— К ночи вернешься?

— Не знаю, захочет ли она меня видеть.

— Ну, ты даешь…

— Я нужнее здесь. Я предложил ей прийти к нам на обед. Она же хочет сидеть на пиру с гостями. Пусть.

— Ей будет очень обидно прийти на праздничную трапезу одной…

— Сколько можно праздновать?! Свадебный обед был вчера.

Кирион остался с родными, но сразу после обеда появился королевский слуга и велел ему немедленно идти во дворец. Тот нехотя подчинился. Элессар был в своих покоях, рядом сидела Эльвинг.

— Почему ты не был на Трапезе? — сухо спросил Король.

— Я хотел побыть с родными людьми, которые нуждаются во мне, милорд. Мой Дед стар, чтобы третий день подряд сидеть на пиру. Моя мать нездорова. Сын и даже младшая сестра слишком малы. Почему я должен был оставить их и идти к людям, которым я безразличен?

— Тебе незнакомо чувство долга?

— Знакомо, милорд. Но я не понимаю, при чем оно здесь.

— На праздничном обеде была твоя молодая жена.

— Я хотел бы видеть ее рядом с собой и предлагал леди Эльвинг посетить Дом Блюстителей.

— Это было бы неуважением к гостям.

— Я почтил гостей вчера и позавчера. Мне кажется, что для одного события достаточно одной праздничной трапезы.

“Они даже не предложили мне сесть… И теперь я оправдываюсь перед ними, словно набедокуривший школьник…”

— Я не спрашивал твоих соображений на сей счет.

— Понимаю, для вас и вашего семейства я человек второго сорта. Я должен или молчать, или соглашаться. Желательно — с выражением восторга и обожания на лице. Я так не умею и не хочу уметь.

— Должен ли я считать это вызовом? — спросил Король.

— Если для вас наличие и отстаивание своего мнения есть вызов…

— Ты горд, упрям и самонадеян. Твои беды идут именно из-за этого. Советую научиться смирять свой нрав. Иначе твой конец может быть столь же трагичным, как и у твоего прадеда Дэнетора.

— Если бы мой прадед не был сильным человеком и не продержался так долго, бросая вызов Саурону и судьбе, то вам сейчас негде было бы править, милорд. Ничего из себя не представляющие люди хороши в мирное время. Но во время испытаний нужны личности. А они не бывают ручными.

Король пристально смотрел на него.

— Ты считаешь, что если стал моим зятем, тебе все позволено?

— Я сказал бы это вам, и если бы не был вашим зятем, милорд. И я никогда не искал этой чести. Меня выбрала ваша дочь.

Эльвинг сжала побелевшие губы.

— Я надеялся, что ты повзрослел и прекратишь вести себя, словно капризный мальчишка.

— В чем мои капризы? В том, что я не хочу лишний раз сидеть и есть на виду у гостей? Не думаю, что лицезрение моей персоны поднимет у них аппетит.

— Если ты не захочешь смириться сам, тебе помогут.

— Я ничего не боюсь.

— Ты переоцениваешь себя.

— Вы хотите запугать меня, милорд? Я понимаю, что я в вашей власти. Но в вашей власти лишь мое тело. Как и во власти вашей дочери. Мое сердце, разум и душа свободны. И не принадлежат никому. — Кирион поклонился и, не спрашивая позволения, вышел из зала.

“Куда мне идти?.. — он подошел к окну и смотрел на зеленые холмы за рекой. — Уехать в Эмин-Арнен? Что они от меня хотят? Чтобы я был предан им, словно пес?.. Конечно, у них много власти. Он может лишить малыша права наследования… Неужели он готов пойти на это?..” В конце концов Кирион спустился вниз и отправился в Дом Блюстителей.

Теперь он сидел в детской и играл с Эрейнионом. “Что же я натворил?.. — размышлял он. — Теперь я навсегда связан с ними…” В дверь постучали. Кирион напрягся. В комнату вошел Минастан.

— Немного непривычно… — произнес дед. — Молодой супруг проводит первый день после свадьбы не с женой.

— Милорд… Я приглашал леди Эльвинг в Дом Блюстителей. Она не пришла. Я не могу бросить ребенка и пропадать во Дворце.

— У ребенка есть няня, слуги, юная тётушка Амариэ и дядюшка Фэамир. Что-что, а он не заброшен. И не лорду-Блюстителю нянчиться с ним.

— Мой отец, будучи лордом-Блюстителем, проводил со мной каждую свободную минуту.

— Как я уже сказал, с ним возятся множество людей. Ты вполне мог уделить время супруге.

— Я выполнил свой долг по отношению к ней. Днем же я хочу быть с сыном, а не сидеть на пирушках. Я играю с ним не вместо дел или советов.

Почувствовав напряжение, мальчик затих, подошел к Кириону и прижался к нему.

— Кирион, тебе выпала честь стать мужем старшей принцессы и зятем Короля.

— Я не искал этой чести. И лучше бы моя супруга стала матерью моему сыну, как мама некогда для Фириэль.

— Фириэль была дочерью приличной девушки и родилась в законном браке, а не незаконнорожденным ребенком умбарки.

— Эта, как вы выражаетесь, умбарка спасла меня, зная, что поплатится за это жизнью. И ее имя Инзиль. Жаль, что вы так и не запомнили его.

— Кирион. Было бы странно, если бы дочь Элессара и внучка Элронда-полуэльфа захотела возиться с этим умбарским детенышем.

— Как бы то ни было, это мой сын. И у него нет матери. Значит, я должен уделять ему еще больше внимания, чем отцы в обычных семьях.

— Если ты считаешь, что ребенку нужна мать, то можно было бы отправить его на воспитание к Фириэль. У нее с мужем есть два чудесных сына. Она взяла бы мальчика к себе в семью и вырастила его. Я говорил с лордом Анарионом, и он не возражает. Не нужно, чтобы этот ребенок вставал между тобой и твоей супругой.

Кирион слушал его с возрастающим негодованием.

— Это мой сын! Кто дал вам право вести переговоры за моей спиной о его судьбе? Пока я жив, он будет жить рядом со мной!..

— Кирион, у ребенка будет семья и прекрасные родители.

— Не такой я плохой отец, чтобы лишать меня ребенка.

— Так будет лучше для него. У тебя будут еще дети, он будет чувствовать себя ущербным по сравнению с ними.

— Почему?!

— Твои дети будут внуками Короля.

— Он мой сын. Он внук моего отца. Он правнук принца Фарамира и ваш, между прочим.

— Кирион, он рожден вне брака, от связи…

— Небо, по-моему, вы предпочли бы чтобы Гнаружин убил меня… Пожалуйста, оставьте меня… — Кирион взглянул на Минастана. — Я и так жалею, что женился и стал Блюстителем вместо того, чтобы уйти в море. Но мне не хотелось оставлять Принца.

— Хорошо, что ты помнишь о своем долге перед семьей. Но теперь у тебя есть долг перед супругой.

— У меня есть долг и перед ребенком. У супруги я был ночью и вечером пойду опять.

— Долг мужа заключается не только в этом.

— Я должен развлекать ее?..

— Хотя бы не бросать в первый день после свадьбы ради того, чтобы поиграть со своим отпрыском, которого могла бы занять и Амариэ.

— Чего вы хотите?

— Чтобы ты вел себя подобающим образом.

— Я это и делаю, но так, как считаю правильным.

— Довольно капризов, Кирион. Тебе уже двадцать восемь, и ты Блюститель. Надо начинать жить как должно, а не как хочется.

— Как должно — это угождая Элессару и его семейству в ущерб другим?

— Не смей так называть государя. Мальчишка.

В комнату заглянула Амариэ.

— Амариэ, будь добра, займи ребенка, — велел Минастан.

Девочка подошла и села на ковер рядом с малышом. Кирион поднялся и, не глядя на деда, вышел из комнаты.

— Кирион, я не закончил.

Но тот лишь ускорил шаг. Скоро он подошел к отцовским покоям, отпер их и закрыл за собой дверь на ключ. В кабинете он открыл шкаф и вытащил шкатулку с письмами. “Моему Кириону в день свадьбы”. Он сел за стол и какое-то время смотрел на письмо. Сколько лет он ждал… Наконец он сломал печать и развернул лист: “Мой дорогой, любимый мальчик. Сегодня ты навсегда соединишь свою судьбу с любимой и любящей тебя девушкой…”

“Нет, отец, вы не пророк… Вы просто очень добрый и внимательный человек. Откуда вам было знать, что отцом я стану раньше, чем женюсь?.. И что я сделаю это без любви… Теперь я загнан в угол и не знаю, как из него выйти…” Он отложил письмо, опустил голову на руки и заплакал.

(C) 2020-2021 murzwin