Друзья моря. Книга вторая. Кирион. (джен)

Тянулись дни. Кирион тосковал по дому, но теперь его сердце разрывалось между родными и Инзиль. Девушка не наскучила ему — наоборот, он любил ее все больше и больше и искренне считал своей женой. Только по вечерам в ее объятиях он ненадолго забывался, чтобы утром мучиться еще больше. Если он все же вернется домой, что скажет мать, дед Фарамир, дед Минастан?.. Ведь он женился на умбарской девушке, более того — на дочери Гнаружина. Хотя увидит ли он их когда-нибудь? Но теперь встреча с ними означала разлуку с Инзиль. Она же казалась счастливой и жила сегодняшним днем. В ней удивительно сочетались редкий ум, доброта и традиционная в этих краях покорность супругу, которая у Инзиль была совершенно естественной. Она боготворила Кириона и в эти дни горького отчаяния старалась быть для него всем: другом, советчиком, ласковой и терпеливой матерью, нежной и страстной супругой.

Миновала осень, наступила зима. В конце декабря он признался Инзиль, что у него день рождения и что он год не видел родных, кроме матери, которая приезжала к нему весной.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Двадцать шесть.

— Мне восемнадцать. Обычно к этому возрасту отец отдает дочерей в гарем… Но я была любимицей, и он берег меня для особого случая, — усмехнулась она, — но я не обольщаюсь… Если он рассердится на меня, то забудет об этом.

— Я жив только благодаря тебе… — Он обнял ее и с нежностью поцеловал.

— Я не переживу твоей гибели, и если отец убьет тебя… Я последую за тобой.

— Не нужно...

— У меня ничего нет кроме тебя.

— Но ты же жила до встречи со мной…

— Я не знала, что значит жить, любить… и быть любимой.

В феврале она призналась ему, что ждет ребенка. Он побледнел и сжал виски руками.

— Это конец, Инзиль.

— Почему?! — Она обхватила ладонями его лицо и заглянула в глаза.

— Наш ребенок будет в полной власти твоего отца. Я не смогу пожертвовать им.

— Тогда тебе нужно бежать.

— Как?! И как я брошу вас?..

— Я скажу отцу, что была уверена в тебе и не ожидала твоего побега… И пока я жду твое дитя, он не тронет меня.

— Небо… — Он сцепил руки и закусил губу.

— Ты убежишь… Вернешься домой. А потом... потом освободишь меня… Нас.

— Я уже полгода в плену... Я не знаю… Не знаю.

— Я добуду тебе денег…

— Милая, как это поможет мне выбраться отсюда?

— Надо подумать…

Через три месяца приставленная к Инзиль служанка донесла Гнаружину о беременности дочери, и он вызвал ее к себе.

— Замин говорит, что ты беременна. Почему ты не сообщила мне?

— Я хотела убедиться в этом.

— Хорошо, — произнес он. — Подождем… Надеюсь, это будет мальчик.

Инзиль вернулась к мужу. Скоро дверь распахнулась, и в комнату вошел Князь. Он оценивающе взглянул на Кириона: тот был очень бледен и выглядел откровенно больным.

— Примерно через пять месяцев нас ждет пополнение. Я не хочу, чтобы ребенок рос сиротой. Я хочу увидеть знак того, что отныне ты с нами.

— У вас моя жена и мое дитя. Что вам еще нужно?

— Кровь. Кровь гондорца, пролитая тобой.

Кирион молчал.

— В Гондоре и так все считают меня предателем… — наконец произнес он.

— Совершенно верно, тебе нечего терять.

Кирион не ответил. Инзиль подошла и положила ему руки на плечи. Князь нахмурился.

— Отец, взгляните на него. Он нездоров.

— Когда он захотел, он проплыл не один десяток миль… Я жду твоего решения, Кирион. Жду в самое ближайшее время. — Гнаружин развернулся и вышел.

Кирион опустился на ложе и спрятал лицо. Инзиль отправилась вслед за Гнаружином.

— Отец, а если родится девочка?..

— Чего ты хочешь? Я понимаю, тебе не хочется терять его, ведь он такой красивый… — На его лице появилась жесткая усмешка.

— Он любит море… Отправьте нас к морю, там он оживет. Покажите свою добрую волю.

— Пусть убьет гондорца. Нет сил — я приведу ему раба, который не станет сопротивляться. И тогда вы поедете к морю. Все мои владения и люди будут к услугам моего зятя.

После последнего визита князя Кирион понял, что тот устал ждать и дни его сочтены. Он мысленно простился с родными и ждал конца. Также его терзали мысли о будущем Инзиль и их ребенка. Она тоже чувствовала, что это их последние дни вместе, старалась запомнить каждый миг и тихо страдала, сознавая, что скоро все неминуемо кончится.

В один из вечеров она пришла со странно горящими глазами.

— Кирион… он все-таки уехал… Это твой шанс.

— Как я могу оставить тебя?

— Если ты останешься здесь, он убьет или изуродует тебя.

— Инзиль…

— Я хочу, чтобы ты жил — пусть не рядом со мной, но жил. Любимый… — Она вытащила и протянула ему кинжал.

— Твой отец поймет, что ты помогала мне.

— Пока я жду ребенка, он не тронет меня. Ты вернешься… и освободишь меня. — Она заставила себя улыбнуться. — Когда я буду выходить, ты выйдешь вместе со мной. Ты сможешь обезвредить стражников. Возьмешь их одежду… Здесь деньги… и карта.

— Когда ты успела?

— Я ждала этого момента несколько месяцев.

— Мы убежим вместе…

— Со мной ты не уйдешь далеко. Ты должен бежать один. Я буду ждать тебя…

— Когда должен родиться малыш?

— В сентябре… У тебя есть около пяти месяцев.

— А если у меня не получится?..

— У тебя получится.

Они обнялись и ждали ночи. После полуночи Кирион поднялся.

— Сейчас, — тихо сказала она.

— Ты уверена?

— Да, ты должен.

Кирион обхватил ее лицо ладонями, долго смотрел в сияющие глаза и поцеловал.

Она постучала в дверь, и стражник открыл ей. Инзиль резко отступила, и Кирион, ударив умбарца в лицо, тотчас обернулся и вонзил кинжал в другого. Стычка была короткой, и скоро оба лежали у его ног. Он стянул одежду с более высокого, переоделся и перепоясался мечом.

— Что теперь?

— Идем.

Через несколько минут она подвела его к небольшой двери.

— Здесь еда. — Она показала на мешок. — Хлеб, оливки и вода. Деньги у тебя есть. Выйдешь, повернешь направо и увидишь широкую улицу. До утра тебя никто не хватится.

Он обнял ее и прижал к себе.

— Я люблю тебя. — У Кириона задрожали губы, на глазах выступили слезы.

— Скорее иди.

Она стояла и смотрела ему вслед, понимая, что они простились навсегда, но была благодарна судьбе за каждое мгновение проведенное с ним. Когда его силуэт растаял в ночи, она вернулась в его комнату. Здесь силы оставили ее, она опустилась на ложе, которое еще хранило его тепло, и застонала. Никогда в жизни ей не было так больно.

Инзиль оказалась права. Он беспрепятственно достиг ворот.

— Куда идешь? — спросил стражники.

— У меня поручение от господина Ульбара, — ответил он, стараясь говорить на умбарский манер, и протянул им несколько монет.

— Проходи.

Не веря происходящему, он вышел из города и быстро отправился по мощеной дороге на запад. К счастью, светила луна, и он неплохо различал дорогу. К утру он достиг соседнего города, где купил коня и немедленно отправился дальше. Он не спал больше суток и сильно устал, но мысль о том, что его схватят, и тогда жертва Инзиль будет напрасной, придавала ему сил. За сутки он проехал не менее пятидесяти миль и, достигнув очередного города, продал коня и купил свежего. Еще через три дня он достиг Умбарских земель, считавшихся гондорскими, где был немедленно задержан.

— Я гондорский воин и был пленником в Хараде. Мне удалось бежать, — объяснил он разглядывавшим его воинам.

— Мы отведем вас к Коменданту города, — ответили ему. — Сдайте оружие.

Кирион подчинился и через несколько часов предстал перед Комендантом Умбара.

— Кто вы и каково ваше звание?

— Я капитан Кирион.

— Капитан Кирион? Сын блюстителя Эарнила и внук принца Фарамира? — уточнил тот.

— Да.

— Сожалею, но я должен арестовать вас. Нам сообщили, что вы предатель.

— Это не так.

— Хотел бы вам верить, но я обязан взять вас под стражу и отправить к Королю.

— Хорошо… Только сделайте это как можно скорее.

— Что ж, это возможно. Вечером отправляется корабль в Пеларгир.

Комендант сделал знак страже, и скоро на запястьях и щиколотках Кириона сомкнулись цепи. Его отвели в гавань, где он вместе со стражниками сел на корабль. Последние несколько суток он спал не более двух часов в день и поэтому, оказавшись на корабле, просто провалился в сон.

Проснувшись через несколько дней, он не почувствовал облегчения, и дело было не в оковах. Понимая, что Гнаружин, скорее всего, вернулся и обнаружил его исчезновение, он не находил себе места от мучительной тревоги за Инзиль. Даже море не радовало его, впрочем, запертый в крошечной каюте, он почти не видел его. Наконец через девять дней корабль пришел в Пеларгир, и его отвели к Наместнику. Тот несколько мгновений смотрел на исхудавшего умбарского воина и, к радости и ужасу, узнал в нем внука.

— Кирион! — Он бросился к нему и обнял.

— Милорд… — прошептал тот.

— Как тебе удалось бежать? — Минастан гладил его голове, пытаясь заглянуть в потухшие глаза.

— Это долгая история…

— Главное, ты в Гондоре… В безопасности. Я уверен, Король во всем разберется. — Он ненадолго задумался. — Я поеду с тобой.

— Спасибо.

По настоянию Минастана, с юноши сняли цепи и позволили вымыться.

— На тебе лица нет, — допытывался дед, придя к нему в комнату, — ни я, ни Принц не поверили в твою измену. Король освободит тебя, вот увидишь.

— Как мама?..

— И не говори… — вздохнул Минастан. — Какой же ты молодец, что смог бежать.

Кирион устало улыбнулся.

На следующий день они сели на корабль, шедший в Столицу, и через два дня достигли Минас-Тирит. К огорчению Минастана, внук был подавлен и в пути почти не разговаривал. В Столице их постигло разочарование: Элессара не было — по приглашению роханского короля он отправился в Эдорас, и Кириону пришлось предстать перед малым Советом Минас-Тирит под председательством казначея.

Кирион рассказал, как по пути в Хиармению был вместе со спутниками взят в плен, оказался у Гнаружина и в обмен на жизнь и свободу товарищей заявил, что останется с умбарским князем. Впрочем, его рассказ не произвел на престарелого Арантара особого впечатления, который приказал заключить его в тюрьму до возвращения Короля. На Кириона вновь надели оковы и вывели из Зала. У выхода из Дворца к нему бросился ошеломленный Фэамир.

— Кирион!

— Ты так повзрослел, — сказал старший брат.

— Ты тоже… Куда тебя ведут?

— В тюрьму, — ответил начальник караула.

— Гондор превратился в страну, где без Короля люди напрочь разучились думать, так что придется его дожидаться.

— Лорд Кирион… — строго произнес начальник караула.

— Господин офицер, меня не было дома больше года… Теперь в Гондоре не позволяется говорить правду?

— Лорд Кирион, замолчите, или нам придется заставить вас замолчать.

Наконец его привели к воротам тюрьмы, и они зашли внутрь. Как и два года назад, его встретил Комендант.

— Лорд Кирион?..

— Вы правы, господин капитан. Я снова у вас в гостях. — Он слегка развел руками, насколько позволяла цепь.

Комендант просмотрел бумагу, сопровождавшую молодого человека.

— Против вас снова выдвинуто серьезное обвинение.

— Это ненадолго, господин капитан. К сожалению, в Гондоре не умеют самостоятельно выносить оправдательные приговоры. Я буду обитать у вас до прибытия Короля.

— Вы отрицаете свою вину.

— Да.

— Сожалею, но условия вашего содержания будет такими же, как и в прошлый раз.

— Я понимаю это.

Кириона снова отвели в пустую камеру со скамьей, где велели раздеться и отдать одежду, которую, впрочем, унесли без всякого осмотра. Он усмехнулся. Если два года назад он был здесь мальчишкой и едва не свалился в обморок, то теперь унижение и предстоящее заключение его почти не трогало. “Только бы этот король не засиживался в Эдорасе, — подумал он, — у меня не так много времени. Интересно, где сейчас пребывает его влюбленная дочь? Или ей хватило полутора лет, чтобы поумнеть? В одном Элессар оказался прав: я повзрослел за это время так, как не повзрослел бы и за десять лет в Гондоре под крылом у Деда… Принесут они мне хоть что-нибудь?”

В конце концов дверь распахнулась, и ему протянули холщовую рубашку и штаны. Затем снова заковали в цепи и отвели в камеру. “Похоже, что это те же самые покои…” — окинув ее взором, подумал Кирион. Теперь, в одиночестве, переживания навалились на него с новой силой. Он был заперт и вынужден бездействовать, в то время как его жена и будущий ребенок оставались в полной власти коварного и жестокого человека. “В Хараде моя клетка была устлана коврами, а тюремщицей была Инзиль…” Мысли его все время возвращались к возлюбленной.

На следующий день появился Принц.

— Сынок…

Кирион поднялся, подошел, опустился на колени и поцеловал Деду руку.

— Эти болваны все же заперли тебя…

— Наверное, для того, чтобы я не сильно радовался, очутившись на родине, — усмехнулся он, провожая Деда к кровати, на которую оба сели.

Фарамир крепко обнял его и заглянул в глаза. Теперь перед ним был не потерянный мальчик. Он встретил взгляд взрослого человека, закаленного испытаниями, твердый и бесстрашный.

— Как же тебе удалось вырваться оттуда? Мы оказались бессильны вызволить тебя…

— Мне помогли. Принесли кинжал, снабдили картой, едой и деньгами. — Перед глазами Кириона появилась Инзиль с лихорадочно блестящими глазами.

— Что с тобой?.. — Дед осторожно сжал его руки.

— Ничего…

— Ты так изменился.

— Король хотел, чтобы я повзрослел, — усмехнулся Кирион.

— Он все же не ожидал подобного.

— Не надо его оправдывать. Хватит.

— Успокойся… — Принц погладил его по голове. — Я понимаю, что ты ожидал другого приема в Гондоре после того, что тебе пришлось пережить.

— Как мама? Амариэ? Что в Итилиене?.. — спросил он.

— Мама — плохо. Твой плен и наша беспомощность оказались слишком сильным ударом для нее. Надеюсь, теперь, когда ты вернулся, ей станет полегче. Амариэ еще ребенок, хотя, конечно, она тоже очень переживала. Но она верила, что ты вернешься…

— Дети умеют верить в лучшее. До поры до времени. Милорд… Амариэ исполнилось тринадцать. У отца было написано для нее письмо на тринадцатилетие.

— Я вспомнил об этом, нашел шкатулку, и она получила его, — грустно улыбнулся Дед.

— Спасибо.

— Королю написали еще вчера. Надеюсь, недели через две-три он приедет и разберется…

— Две-три недели, — в сердцах произнес Кирион.

Он снова вспомнил жену и почувствовал спазм в горле.

— Потерпи… — Фарамир провел рукой по его щеке, вытирая выступившие слезы. — Я поговорю с комендантом, чтобы тебя хорошо кормили и выводили подышать воздухом. Возможно, он позволит тебе читать.

— Это ерунда, не переживайте, милорд, — махнул рукой Кирион.

— Ты и так неважно выглядишь… Я не хочу, чтобы ты снова свалился после освобождения. Все же Арантар терпеть нас не может. Я просил его отдать тебя под домашний арест в дом Блюстителей, но он отказал.

— Если я стану Блюстителем, как обещал наш наимудрейший и милосерднейший Король, я первым делом избавлюсь от Арантара.

— Он казначей уже едва ли не пятьдесят лет. Надо посчитать...

— И довольно с него.

— Не забывай, ты не будешь правящим Блюстителем, — улыбнулся Фарамир.

— Король иногда уезжает, а тому давно пора на покой.

— Тебе нехорошо? Позвать лекаря?

— Эту тюремную ищейку? Не надо, милорд.

— Я могу прислать нашего лекаря. А еще лучше Фэамира…

— Если Фэамира пропустят сюда, я буду рад, но не потому, что он лекарь, — улыбнулся Кирион.

По-видимому, комендант не стал возражать, и примерно через полтора часа на пороге камеры появился Фэамир.

— Братик! — Он бросился Кириону на шею.

— Фэамир…

— Ты все-таки вернулся.

— Как видишь.

— Ты в воде не тонешь, в снегу не замерзаешь, от умбарцев уже в третий раз выбрался.

— Не надо, Фэамир.

— А Дедушка прав… Ты нездоров, и тебе не место в тюрьме.

— Я и не должен здесь находиться, но не нужно унижаться перед Арантаром или комендантом. Я потерплю.

— Кстати, принцесса, когда узнала, что тебя взяли в плен и ты якобы остался с умбарцами, чуть с ума не сошла. Требовала, чтобы Элессар…

— К балрогу принцессу, я не хочу о ней слышать.

— Как скажешь, — пожал плечами Фэамир. — Я принес кое-что из лекарств…

— Не нужно.

Спустя час младший брат ушел, и Кирион остался один. Если он и хотел вырваться из тюрьмы то в основном потому, что бездействие было невыносимым. “Король вернется только через три недели. Если выедет немедленно и поторопится, то в лучшем случае — через две… Но зачем ему срываться с места из-за какого-то мальчишки, которого он выслал подальше с глаз… ”Потерпит”. — Кирион нервно усмехнулся. — И как его заставить пойти войной против харадского царства, где укрывается Гнаружин?.. Оно явно сильное. Интересно… Если у нас юге есть хоть какие-то разведчики, то они не могли не знать, где обитает умбарский мятежник… Почему его до сих пор не обезвредили? Ведь то, что он сбежал от Элессара, должно было больно уязвить королевское самолюбие… И кто же доносит Гнаружину о том, что происходит в Минас-Тирит? Судя по его осведомленности, этот человек стоит высоко… И, возможно, у князя не один шпион…” Потом мысли Кириона снова обратились к Инзиль.

(C) 2020-2021 murzwin