Друзья моря. Книга вторая. Кирион. (джен)

Шли дни, ничего не менялось. После окончания Праздника Коронации принцесса не выдержала.

— Я не поеду в Эмин-Арнен.

— Как сочтете нужным, миледи. Я не собираюсь неволить вас.

— Я думала, ты любишь меня.

— Я любил вас, но вы пренебрегли моей любовью. Для вас нашлись более важные вещи.

— Настоящая любовь не уходит так просто…

— Миледи, вы хотели Итилиен для своего сына, и вы получили его. Поздравляю. Жалкий Блюститель, он же ваш муж, ничего не смог поделать, когда вы с отцом при горячем одобрении Совета обездолили его сына. Вы победили. Предлагаю не расстраиваться из-за чувств какого-то недостойного человека и наслаждаться победой.

— Как ты можешь так говорить?!

— Я говорю то, что есть.

— Если ты готов растоптать наши чувства…

— Они давно растоптаны и совсем не мной. Поверьте, мне было очень больно… Может быть, это вас утешит.

— Ты… Жестокий...

— Пусть, если вам так нравится.

— Я ухожу во Дворец. С Дэнетором.

— Вы вольны идти, куда захотите, но сына я вам не отдам.

— Я еще кормлю его!

— Тогда вам придется поехать с нами в Эмин-Арнен.

— Нет! Я не поеду, и малыш останется со мной. Мой отец не позволит тебе разлучить нас.

— Как же вы любите свою власть… Что ж, созовите очередной Совет и лишите меня права воспитывать ребенка. Конечно, его должен растить ваш батюшка, где уж мне до нашего великого государя.

Поддавшись гневу, Эльвинг ударила его лицу и невольно поморщилась от боли.

— Не нужно… Вам больно. Лучше пожалуйтесь вашему батюшке. В его власти отправить меня в тюрьму, чтобы не мешал. А еще лучше — отрубить голову… Думаю, на вашу руку и сейчас найдется много желающих. — Он вытер разбитую губу, слегка поклонился и оставил ее.

Принцесса едва не задохнулась от горечи и обиды. Через час к ней пришел Талион и сообщил, что лорд Кирион уже этим вечером собирается вернуться в Эмин-Арнен.

— Передай ему, что на ночь глядя я не поеду, — ответила Эльвинг.

Тот поклонился и ушел.

— Миледи отказалась, — сообщил он своему господину.

Кирион кивнул. “Этого следовало ожидать…”

— Можешь идти…

“Я сам виноват. Я продался за признание и титул для мальчика. Теперь я несвободен, а Эрейниона все равно лишили прав старшинства. Никогда нельзя идти на подобные сделки”. Он встал и пошел в детскую к младшему сыну. Няня напряглась. Кирион взял малыша на руки и поцеловал, после чего вышел. Вскоре вместе с Эрейнионом они покинули Цитадель, а следом и Минас-Тирит. Они едва успели на паром, а в Замок приехали за полночь. К ним спустилась Амариэ.

— Как себя чувствует мама? — спросил Кирион.

— Как и прежде. Вы так поздно…

— Так получилось.

— Принцесса приедет завтра?

— Не знаю.

Сестра удивленно посмотрела на него.

— Эрейнион, малыш, уже очень поздно… Иди скорей ложись. Я зайду к тебе. — Кирион улыбнулся.

Мальчик обнял его и ушел.

— Я не знаю, приедет ли она когда-нибудь.

— Что ты хочешь сказать? Вы поссорились?!

— Ты знаешь… что было на Совете?

— Нет.

— Удивительно, что здесь еще не говорят об этом. Элессар утвердил моим наследником Дэнетора. Эрейнион теперь по статусу — вечно младший.

— Некрасиво, но я боялась, что это может произойти.

— Значит, я был очень глуп, раз все же не ожидал этого. Надеялся, что совесть и порядочность возьмут верх, и они не посмеют обидеть сироту ради мальчика, который получил титул принца прежде отца.

— Кирион…

— Я не вижу оправданий, кроме их испорченности и веры в свою исключительность.

— Ты готов потерять младшего сына?..

— Я очень люблю его… Но мне не нужна такая жена. Я мог бы жениться на девушке, которая приняла бы моего старшего мальчика и стала ему матерью. Вместо этого я взял в жены дочь этого самодовольного павлина, такую же павлиниху, как и он сам. Я не знаю, хорошо ли, когда ребенок регулярно видит, как унижают его отца… Ни во что не ставят старшего брата и подвинули его, чтобы младший занял его место. — Он вздохнул. — Если принцесса приедет, я, понятное дело, не прогоню ее. Но возвращать не буду.

Амариэ заплакала.

— Мама очень расстроится, — прошептала она.

— Мне жаль. Но я не могу вести себя, словно ничего не произошло.

— Ты хочешь, чтобы твой сын стал еще одним сыном Короля?

— Конечно, нет. Но это мой эгоизм. С таким дедом он ни в чем не будет нуждаться. Вырастет уверенным в своей исключительности. Зачем ему я?

— Ты называешь отцовскую любовь эгоизмом?..

— Знаешь… Быть тонким, сострадательным человеком тяжело. Они же вырастят его себе подобным. Зато он будет счастлив.

— Очень счастлив Эльдарион?

— Не знаю. Но Элессар — вполне.

— Помирись с ней, Кирион! Хотя бы ради малыша. Ради мамы, ради меня… Пожалуйста.

— Мне не нужна предательница в доме. Я надеялся, что, став матерью, она начнет лучше относиться к Эрейниону. Она же вместо этого устроила будущее своему сыну за его счет. Что ей мешало потом попросить у отца титул и владения для его внука? Ей бы он не отказал. Но она не пожелала. У нее теперь есть любимый сын, есть венценосный отец, мать-эльф... Пусть живет как знает.

На следующий день приехал Талион с вещами и учитель Эрейниона. Принцесса не появилась. Не появилась она и потом. Кириону было больно, но он был готов к этому и переживал лишь из-за разлуки с младшим сыном. Огорчало его и то, что Эрендис очень расстроилась из-за того, что Дэнетор жил теперь в Минас-Тирит, но ничего не предпринимал. Все свободное время он посвящал старшему сыну и больной матери. Эрейнион один раз спросил про “братика”, но, почувствовав, что отцу тяжело, больше с ним о нем не заговаривал.

“Лучше бы я отказался от всего и ушел в море. Мы все равно остались с Эрейнионом вдвоем, но я бы не переживал за малыша и не скучал по нему…”

Через три недели Король вызвал его в Столицу, и Кирион смог навестить младшего сына. Тот сразу узнал отца и потянулся к нему. “Если бы я только мог забрать тебя…” Он уже примерно час играл с ребенком, когда появилась принцесса. Они обменялись холодным поклонами.

— Ему пора есть, — сказала она.

Он ничего не ответил, поцеловал мальчика и так, чтобы она не видела выступившие слезы, вышел.

В начале лета Амариэ увезла мать в поместье к морю. Эрейнион отказался ехать и остался с отцом. Кирион был благодарен сыну, иначе его жизнь была бы невыносимо тоскливой. В августе они тоже отправились в Пеларгир. Мальчик по-своему был счастлив: ведь отец теперь практически полностью принадлежал ему. Они много купались, вместе читали и играли, бродили вдоль берега, катались верхом.

В один из первых дней Кирион пригласил цирюльника и попросил коротко подстричь себя. Закончив работу, тот оценивающе оглядел гору черных волос на полу.

— Они вам нужны, милорд?

— Зачем бы?

— Могу я забрать их, чтобы сделать из них шиньоны?..

— Конечно, — усмехнулся Кирион.

Вошедший вскоре после ухода цирюльника Эрейнион удивился. Он первый раз увидел отца с короткими волосами.

— Зачем вы постриглись?

— Так намного легче. Особенно летом, в жару.

— Было красиво… — тихо вздохнул ребенок.

На следующий день они поехали в Пеларгир. Эрейниону хотелось посмотреть на корабли, и они отправились в гавань. “Почему я не купил парусник и не отказался от всего?.. Был бы свободен и счастлив”.

— Отец, — вдруг услышал он и почувствовал, как мальчик дотронулся до его руки, — смотрите…

Кирион обернулся. По сходням спускалась принцесса.

— Вы… не подойдете?..

— …Нет.

Он невольно снова взглянул на жену. Следом Ирильдэ несла малыша. У Кириона защемило в груди. «Слово “отец” он начал говорить раньше, чем “мама”...»

— Пойдем. — Кирион взял сына за руку, и они стремительно пошли прочь.

Дома Эрейнион пытался хоть как-то отвлечь его.

— Не хотите чего-нибудь?

— Нет. Спасибо, малыш.

— Может быть, искупаемся?.. — Эрейнион пытался заглянуть ему в лицо.

— Не сегодня… И мы же утром купались. — Кирион подошел и распахнул окно.

В лицо пахнУло морем. Он стоял и смотрел на расстилавшийся внизу безмятежно сверкающий залив. Малышу исполнился год. Без него… Как рад он был, когда снова стал отцом. И Дедушка был еще жив… “Надо как-то отвлечься”. — Кирион стиснул руками подоконник.

— Ты хочешь купаться? — Он повернулся к мальчику.

— Да.

— Тогда пойдем. — Кирион потрепал сына по голове.

Но легче ему не стало. Он вспоминал, как в детстве они купались в бухте с отцом и даже с Дедом… Потом его мысли начали упрямо возвращаться к младшему сыну. Мог ли он год назад подумать, что все так скоро кончится? “Чего ты ожидал? Для всех это не твой сын, а внук Элессара. Чем только он отличается от Гнаружина, который хотел, чтобы его дочь родила от меня наследника? — в сердцах подумал Кирион. — Хотя нет. Отличается. Элессар не хотел моего брака с Эльвинг…” К нему подплыл Эрейнион и с лукавой мордашкой обдал снопом брызг. Кирион попробовал поймать маленького разбойника, но тот на удивление ловко увернулся и ускользнул. Отец издал воинственный вопль и пустился в погоню. “Плакать лучше, купаясь в море… Никто не заметит”, — выныривая, горько усмехнулся он.

За ужином Эрендис наблюдала за сыном. Тот был грустнее обычного и почти не разговаривал.

— Говорят, принцесса приехала в Пеларгир, — после трапезы сообщила ей Амариэ.

— Вот оно что… Наверное, он видел их, — задумчиво произнесла Эрендис.

— Думаю, да.

— Узнай, где остановилась Эльвинг. Я хочу увидеть внука.

На следующий день принцесса получила записку, где Эрендис известила ее о том, что хочет приехать и навестить внука. “Что ж… Этот гордец не желает сделать первый шаг и посылает больную мать. Конечно, я приму ее”. Скоро любезный ответ был написан.

Ближе к вечеру Эрендис и Амариэ приехали в пеларгирскую резиденцию Короля. Их встретила Ирильдэ и проводила в детскую. Бабушка и тётка не видели мальчика больше трех месяцев, с тех пор как Кирион с женой и детьми уехал на злополучный Совет, и теперь были очень рады встрече.

— Он так вырос, — вздохнула Амариэ.

Через полчаса появилась принцесса.

— Как вы себя чувствуете, миледи? — вежливо спросила она у свекрови.

— Не хуже, чем прежде, благодарю.

— Рада слышать.

Женщины продолжили ворковать с малышом. Эльвинг напряглась. “Почему она ничего не говорит?.. Разве не сын послал ее?” За эти месяцы обида принцессы поутихла, и на нее напали тоска и одиночество. Ей отчаянно не хватало Кириона, хотя первые дни она не желала себе в этом признаваться. Сначала она думала, что он сам придет мириться хотя бы ради сына. Но шли недели, а он не появлялся. Вдруг она поняла, что, возможно, все кончено, и они расстались навсегда. Ее тревога усилилась и стала почти невыносимой, когда она увидела его накануне в порту. Ведь он носил длинные волосы ради нее. Теперь же он их обрезал. Словно освободился от прошлого, связанного с ней, поэтому записка Эрендис ее несказанно обрадовала. Но женщина молчала.

В отчаянии Эльвинг уговорила их остаться на трапезу.

— Как Эрейнион? — спросила она.

— У него замечательный отец, миледи. И мальчик не чувствует себя обделенным судьбой… или людьми, — ответила Эрендис.

— Вы наверное… гневаетесь на меня… — решилась принцесса, — но поймите… Эрейнион — наполовину умбарец… Люди...

— Человек не может прыгнуть выше головы. Не всем дано уметь любить. В этом нет вашей вины, миледи.

— Мой отец предлагал купить мальчику поместье… Любое…

— Поместье… — задумчиво произнесла Эрендис. — А знаете почему?

— ?

— Когда Кирион был чуть младше Эрейниона, у его дяди родился сын. Он был незаконнорожденным, поэтому Кирион должен был остаться наследником рода. Но лорд Эарнил, мой муж, тоже был рожден вне брака и впоследствии был узаконен. Ему казалось несправедливым, что его сын, сын бастарда, останется наследником, а незаконнорожденный мальчик на этом основании будет отстранен от наследства. Он пошел к Королю и уговорил его узаконить сына своего старшего брата, хотя ваш отец был против. Чтобы обеспечить будущее Кириона, он занял денег в казне и купил ему поместье. Узнав об этом, принц Фарамир выкупил его для внука.

— Я не знала этого… — пробормотала принцесса.

— Мой муж считал, что лучше отказаться от того, что принадлежит тебе по закону, но не является справедливым. Со временем все снова изменилось. Кирион вновь стал наследником Итилиена и тогда пообещал отдать поместье Фэамиру на совершеннолетие. И даже, собираясь отречься от прав и титула, передал его брату, зная, что сам может остаться ни с чем.

Эльвинг кусала губы. Эрендис начала вставать, Амариэ немедленно вскочила и помогла ей. Принцесса проводила их до повозки. Когда свекровь и золовка уехали, она задумалась. Что значил их визит? Была ли это отповедь от Кириона?! Или просто визит бабушки к внуку, и он не стал их останавливать? Она снова представила, что все кончено, и едва не завыла. Немного успокоившись, она решила, что у нее есть единственная возможность если не вернуть все назад, то хотя бы отчасти исправить, но от гордости ей придется отказаться. Через день она написала Эрендис, что хочет с мальчиком навестить ее в Поместье. Ответ был довольно приветливым, и принцесса решилась. “Если он уедет на время моего визита, значит, это конец… Но, возможно, хотя бы ради сына он все же останется…”

Ее встретили Амариэ и слуги. Когда они вошли в холл и начали подниматься по лестнице, Эльвинг столкнулась с Кирионом. Да, он был дома, но, судя по всему, мать не рассказала о том, что она приедет. Он, побледнев, поклонился и скрылся в своих комнатах. Принцесса отнесла сына к Эрендис, а сама оставила их и пошла к мужу. Тот сидел в кресле и смотрел перед собой невидящими глазами. Когда она вошла, он вздрогнул, но ничего не сказал.

— Кирион.

Он будто нехотя взглянул на нее. Она собралась с духом, словно хотела со скалы прыгнуть в море.

— Прости меня, Кирион.

Он молчал.

— Я была неправа. Тогда мне это казалось правильным. Сейчас… я понимаю, что это не так. — Она подошла чуть ближе.

Он не ответил, но вспомнил слова капитана Аксантура: “Тогда твои дети не только не станут братьями, но ты еще и потеряешь младшего сына”.

— Людям кажется, что сначала… Сначала они могут делать все, что им заблагорассудится, а потом достаточно сказать “прости” — и все вернется на свои места. Я не люблю это слово. Кому от него легче и что оно меняет? — произнес он.

— Я понимаю, что от моего слова ничего не изменится. Но я постараюсь исправить случившееся. Мне… плохо без тебя. А мальчику без отца. — Она подошла еще ближе.

Кирион не ответил. “Ты же хотел вернуть сына, гордый осел…”

— Я понимаю, что твой сын остался сиротой почти сразу после рождения. Я постараюсь стать матерью для него. Наверное, поздно, конечно, но я все же надеюсь… — Она не выдержала и опустилась на колени.

— Встаньте, миледи. Никогда не следует унижаться. Это не поможет, а может лишь доставить удовлетворение победителю. Мне же больно на это смотреть.

“Миледи…” — Эльвинг зарыдала. Он на мгновение удивился, а потом опустился на пол рядом с ней.

— Не нужно, — прошептал он, обнимая ее.

Она прижалась к нему и теперь всхлипывала у него на груди. Кирион не чувствовал ничего кроме жалости и странной усталости. Он поднял ее, усадил в кресло и теперь ждал, когда она немного успокоится.

— Я… рад, что ты вернулась, вы вернулись, — произнес он.

— Я больше никогда… никогда…

— Хорошо. — Он взял ее за руку и погладил ее кисть, а затем поднялся.

— Не уходи!..

— Я к малышу…

— Он у леди Эрендис… Не уходи.

Кирион сел рядом и закрыл глаза. Принцесса взглянула на него и поняла, что эти месяцы были непростыми и для него. Лицо было осунувшимся и словно уставшим, хотя он уже не меньше недели провел в Пеларгире и обычно к этому времени приходил в себя.

— Я так люблю тебя... — Она жадно заглядывала ему в глаза.

Он понял, наклонился и поцеловал ее, но лицо его оставалось серьезным, даже строгим.

— Ты… не простил меня?..

— Эльвинг… Я хочу простить тебя. И умом я сделал это… Но мне нужно время. Я очень рад, что вы вернулись… У меня такая тяжесть упала с души... Но я слишком устал переживать, теперь у меня просто нет сил радоваться… Прости.

Она провела рукой по его коротким волосам.

— Я хочу пойти к мальчику… Я очень соскучился.

— Конечно, — заставила себя ответить она.

Кирион поспешил к матери и взял малыша на руки.

— Кирион… — осторожно начала Эрендис, — мне кажется, принцесса готова к примирению.

— Уже, — коротко ответил он, глядя на сына.

— Правда? — обрадовалась мать.

— Да. Больше нам не придется с ним расставаться.

Принцесса умылась, подождала, пока не ушли следы слез, и тоже пошла к ребенку. Глядя на улыбающегося Кириона, который возился с малышом, она немного обиделась. “Для меня у него не нашлось сил на радость, с мальчиком же он сияет…” Но, подумав, прогнала эти мысли.

Спустя час Кирион вернулся к себе и опустился на ложе. Скоро пришла Эльвинг и прилегла рядом. Утром, глядя на спящего мужа, она заметила, что он заметно исхудал и словно “потускнел” за последние месяцы. Почувствовав ее взгляд, он шевельнулся, открыл глаза и замер, словно пытаясь понять, не приснилось ли ему примирение.

После завтрака он забрал обоих сыновый и ушел с ними купаться. Принцесса спустилась в бухту. “Как он может доверять старшему держать малыша в море?.. Конечно, оно сейчас спокойное и вода прозрачная, но все равно!..” Впрочем, она понимала, что утратила влияние, если и не насовсем, то надолго. И это не она вернулась, а ей позволили вернуться. Ради сына, но не ради ее самой. “Неужели, если бы я отдала ему мальчика, а сама осталась с отцом, он бы не опечалился?” Ответа она пока не знала и просто смотрела на смеющихся детей и радостного Кириона.

После примирения с женой Кирион снова был вынужден часто общаться с тестем. Король, видя переживания Эльвинг, последние месяцы очень сердился на него. Он, вообще, считал, что дочери не нужно возвращаться к этому гордецу, устроившему скандал почти на ровном месте. “Неужели он в самом деле думал, что его умбарыш останется его наследником? Разве не очевидно было, что это возможно только если у принцессы не будет сыновей?! Да и в этом случае наследником мог бы стать внук Эльвинг, а не бастард грязных кровей и неизвестно какой еще наследственности… К тому же этот наглец заикнулся о том, чтобы его старшего сына после совершеннолетия сделали правящим лордом!!!” Элессар даже подумывал о том, чтобы в порядке исключения расторгнуть их брак, но такого не было в истории дунэдайн, и это означало бы нарушение данной Создателю клятвы.

При первой встрече с зятем да и потом Король вел себя весьма холодно. Но тот, казалось, не замечал этого и держался ровно и вежливо. К тому же блюстителем он оказался очень хорошим, и при всем желании к нему было не придраться, не говоря об отставке. Причем, в отличие от деликатного и скромного отца, Кирион пользовался куда большим авторитетом в Столице и в стране. Большинство чиновников, не зная истинную историю отставки Арантара, считали, что его убрал Блюститель и старались не ссориться с ним и уж тем более не вставать у него пути.

Кирион же не был злопамятен, и скоро Эльвинг была окончательно прощена. Но произошедшее послужило ей хорошим уроком, и теперь она старалась ни в чем не перечить супругу и ничего от него не скрывала.

(C) 2021 murzwin