О полезных демонах, рыжих кошках и настоящих именах (джен)

Экзорцизм — штука длинная и занудная. А вот заклинание призыва демона весьма коротко. В отличие от магглов, магам не требуется пентаграмм и рисунков на полу.

— Ты хотел меня видеть, человек? — спросил Себастьян, тело которого ещё отдалённо напоминало человеческое, но постепенно превращалось в сгусток бесплотной черноты.

— Я, Джеймс Теодор Эванс, призываю тебя на службу.

То, что раньше было Себастьяном, покачало головой. И Джеймс сам чувствовал, что нет отклика. Призыв не работал.

— Я предлагаю тебе контракт! — переформулировал он.

Ничего.

Ничто не тянулось к его душе, не пыталось оплести её тонкими щупальцами. Джеймс удерживал Себастьяна силой собственной магии, но не мог привязать его к себе.

— Нельзя заключить контракт под фальшивым именем, человек, — пустым бесцветным голосом сказал демон, а Джеймс похолодел.

Ведь мог бы сразу вспомнить!

Азы демонологии. Называя своё имя, хозяин приводит в действие чары. Давая имя демону, привязывает его к себе.

Вот только его настоящее имя — под запретом. Назвать его — и эта реальность сольётся с его собственной. Где-то в будущем магглы будут знать о том, что рядом с ними живут волшебники. И это будет совсем другая история.

Джеймс никогда не был хорошим артефактором. Ему совершенно не давались прорицания. В одном он был уверен: возможно, он потом снова и снова будет вынужден спасать мир. Но никогда он не предаст друга, чтобы облегчить себе задачу.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, предлагаю тебе контракт, демон! — сказал он вслух, с трудом выговаривая имя, которое так долго хранил в секрете.

— Чего ты хочешь?

— Мне скучно и одиноко, демон. Будь со мной до окончательной смерти, а потом получишь мою душу.

— Я принимаю твоё предложение. С этой минуты и до самой твоей окончательной смерти я буду твои покорным слугой.

Это было больно.

Очень. Сильно. Больно. Куда сильнее боли от Костероста и вполне на уровне Круциатуса, только с точечной локализацией в правом глазу. Мир потерял чёткость, окрасился в красный, стал двухмерным. И снова вернулся в норму.

Глаз с печатью отлично видел. Боль ушла.

Демон в облике идеального дворецкого опустился на одно колено, посмотрел снизу вверх и спросил:

— Какое имя вы дадите мне, господин?

Жаль, заранее не успел спросить, какое ему нравится.

— Я знал тебя как Себастьяна. Если ты не против, я его оставлю. Возвращаю тебе имя Себастьян Микаэлис.

— Да, господин.

Демон поднялся, слегка наклонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, и уточнил деловым тоном:

— Какие вы дадите мне указания, господин?

Джеймс, хотя, на самом деле, уже Гарри, вытер со лба пот, сложил руку в кулак и начал разгибать пальцы.

— Первое. Не убивать людей. Просто не убивать, без условий. Только если убийство будет единственной возможностью спасти твою жизнь. Ради меня — не смей. Пытки тоже под запретом. Второе. Покорми, пожалуйста, Сэмюэля Пиквика. Третье. Будь со мной — это, я считаю, где-то в пределах планеты. Чувствуй себя свободным.

Себастьян нахмурил брови.

— Я серьёзно. Венский симфонический оркестр. Сафари. Водопады. Фото с пингвинами. Кафешки в Париже. Мыши-полёвки. Что угодно. Повеселись как следует.

Гарри ощущал Себастьяна. На самом краю сознания появилось что-то пряное, перечно-острое, чужое и живое. Он понимал, что благодаря этой связи Себастьян действительно может отыскать его на другом краю Вселенной. Но прямо сейчас его не требовалось искать.

Демон ещё немного помолчал, поклонился — чопорно, уважительно, со словами:

— Слушаюсь, господин, — и исчез, только мелькнула чёрная клякса.

В опустевшей комнате вдруг раздался высокий истерический смех.

* * *

— Что?

Сиэль хохотал, упав на пол, обхватив себя руками. Гарри диагностировал истерику, присел рядом, обнял его за плечи и прижал к себе. По долгому врачебному опыту он точно знал, что это работает куда лучше пощёчин.

— Себастьян! — сквозь прорывающийся смех вдруг выговорил Сиэль. — Ты назвал его Себастьяном! — и снова заржал, утыкаясь лицом в колени.

— Да.

— Он ненавидит это имя! Так звали мою собаку, а он терпеть не может собак. Себастьян! Я специально придумал, чтобы его позлить…

И он разрыдался сквозь смех.

Гарри не мешал. Иногда слёзы — это именно то, что нужно организму, чтобы справиться со стрессом. А стресса в последнее время у Сиэля было предостаточно.

Плакал Сиэль недолго. Постепенно он успокаивался, дышал ровнее. Наколдовав стакан воды, Гарри помог мальчику напиться и впервые взглянул ему в оба глаза — одинаково пронзительно синих.

— Вы сговорились?

— А было похоже?

Сиэль покачал головой.

— Тогда почему он отказался?

— Потому что смог.

— Значит, Гарри Джеймс Поттер? Это твоё настоящее имя?

— Похоже на то. Во всяком случае, именно это имя дали мне родители в тысяча девятьсот восьмидесятом году.

Некоторое время Сиэль сидел молча, глядя перед собой. Гарри и ждал, и опасался вопроса о Себастьяне, но его не последовало. Кажется, Сиэль понял и сам, почему демон воспользовался предоставленной свободой.

С тихим скрипом открылась одна из дверей, и в комнату вошёл Малфой. Где бы он ни провёл последние несколько минут, это пошло ему на пользу. Он полностью взял себя в руки, вернул прежний безупречный вид.

А ещё, кажется, он слышал как минимум часть разговора. Во всяком случае, на Гарри смотрел крайне заинтересовано.

— Я умолчу о вашей интересной реакции на Третье Непростительное, мистер… Поттер? Вы не родственник ли Альфреду Поттеру? Впрочем, не отвечайте, — спокойно, с ленцой, слегка растягивая слова, заговорил Малфой. — Так вот, мистер Поттер, я умолчу об этом. Тем не менее, должен признать, что личность вы ещё более любопытная, чем мне показалось изначально. И я предполагаю, что, возможно, вы поможете мне разрешить удивительный парадокс.

— Я вас слушаю, мистер Малфой, — сухо ответил Гарри, поднимаясь с пола вслед за Сиэлем.

— Когда вы спросили мистера Уизли, как он оказался во дворце, он сказал…

— Что вы объяснили, как пройти сквозь чары, — кивнул Гарри.

— Именно. Должен сообщить вам со всей уверенностью, мистер Поттер. Я никогда не вёл с мистером Уизли разговоров на подобные темы.