Тихий герой (Кастелян - 2) (джен)

— А Финниган? — спросил я. — Здесь каждая пара рук — на вес золота.

В хижине Хагрида царил бардак и частичный разгром. Пол был усеян куриными перьями, пухом, лапами и головами. Повсюду разбросаны обрывки вещей, составлявших некогда убранство скромного жилища — таких, например, как разодранная подушка, лоскуты от покрывала или остатки русских шуб. Пух, кстати, из этой подушки и налетел.

Ну и множество пустых бутылок из-под бренди. Яблочного. Дешёвого, из местных кислых сортов.

Занавески на окнах всё ещё оставались плотно закрытыми. В хижине не мешало бы проветрить.

— Поужинал пирожками, которые ему… — Уизли осёкся. — Короче, со сральника не слазит.

Его задница что-то знает, не иначе. Близнецы ни при чём, не надо наговаривать.

— Дин Томас?

— Да он ещё осенью отвалился, после твоей трусливой дуэли!

Безусловной доминантой сегодняшней инсталляции являлся он — ящик с оказией для Чарли. Размером с просторный гроб для подростка. Вес соответствовал.

— Зови братьев, Рон. Нам это не донести.

Если Дамблдор таким нехитрым способом пытается вызнать мои магические способности, то это глупо. Но и рвать себе спину банальной грузопереноской я тоже не собираюсь.

— Сами справимся, — возразил Рон, беспечно махнув перевязанной рукой. — И, это… Мантию-невидимку хорошо бы накинуть. А то найдут на раз.

— Что, прости? — отвлёкся я от поиска вариантов решить задачу без повреждения опорно-двигательного аппарата. — Какую ещё…

— Да хорош больного лепить! — разозлился рыжий. — На Рождество тебе прислали, не выделывайся!

— Вы уже замучили меня этим Рождеством! — вскипел я в ответ. — Только-только следствие по свитеру закончилось. Теперь ещё мантия какая-то на очереди? Я заведу себе клюшку для гольфа и буду зашвыривать в камин все долбаные коробки, вывалившиеся мне под ёлку в следующем году! Не глядя! И то говно, что сверху за завтраком падает — тоже в топку!

— Да куда ж она тогда делась, если не у тебя?

— А почём мне знать? — удивился я. — Как она хоть выглядела?

— Да как мантия, блин! Только невидимая.

Невидимая… Разумеется, я просто не мог её не заметить.

— Угу. И твоим братьям, конечно, такая вещь совершенно ни к чему.

Рон замер с открытым ртом. Столь очевидная идея, как кража подарка из-под ёлки, ему в голову не приходила. До сих пор не понимаю, зачем Дамблдор выдал мантию мне, а не близнецам? Да что там, они бы даже согласились отдать за неё Карту Мародёров, ещё и приплатив сверху золотой акцией во всех будущих авантюрах.

Отлично. Выиграем месяц-другой, свалив обоснованное подозрение на плутоватый дуэт, а там и летние каникулы подоспеют. Чувствую себя хихикающим мерзавцем в замке Тёмного властелина.

— Да как же мы без мантии-то? — растерялся Рон.

— А как же мы с мантией бы, интересно? — возразил я. — У нас тут Невилл, я и этот ящик для роялей. И ты где-то сбоку. Это точно была именно *мантия*, а не шатёр для невидимого шапито?

— Ну, я бы мог сверху сесть, — внёс «рацпредложение» рыжий.

Очень хотелось резюмировать «у вас тут конкурс клоунов, я не нужен» и цинично пойти спать.

— Хагрид, — с сожалением свернул я завораживающий вид на детскую мечту и возвратился к реальности. — Помоги донести нам этот ящик до вершины башни.

— Норберт, — простонал великан, смахивая крупную слезу.

Хозяин хижины пребывал в расстроенных чувствах и… несколько изменённом состоянии сознания. Я уже говорил, что помещение сильно нуждалось в проветривании?

— Ему миссис Норрис и шагу не даст ступить, — громко вступился за лесника Уизли. — Она всегда за ним по пятам ходит.

— Вы ж собирались под мантией идти, — для порядка зацепился я. — Зачем вы меня звали? Напялили бы мантию на Хагрида — он эту бандуру на плече донёс и не заметил бы.

— Да он, эта… Агр… Алр…

— У Хагрида — аллергия на миссис Норрис, — впервые за вечер подал голос Невилл. — А чихает он оглушительно.

Как же он пса-то своего кормил ежедневно? Хотя понятно, там короткая дорога: главный вход, центральная шахта, третий этаж. Получила возможное объяснение ещё одна загадка: почему все вокруг вынуждены давать большого крюка, избегая естественного и удобного пути через центральные лестницы.

Я вздохнул и вызвал «Темпус». План «Б» придётся вводить несколько раньше.

— Невилл, нужно вытолкать этот ящик наружу. Волоком. Пристраивайся со мной, будем толкать. Рон, открой и держи дверь.

— Там же ступенька, баран!

— Мне без разницы. Бутылкам тоже ничего не сделается.

— Да там же Норберт внутри!

Нет там никакого Норберта. И «биоробота» тоже нет. Вообще ничего живого или магического. Только полцентнера бренди в бутылках, судя по глухому звону.

— Дверь открой! Или вали спать и не мешай нам! Невилл, давай, поднажмём.

— Гарольд, а дальше-то что? — уточнил Невилл, подходя к моему торцу.

— Увидишь.

Вдвоём мы вытолкали ящик на утоптанный пятачок перед хижиной. Действо сопровождалось разномастным грохотом перекатывающихся бутылок и усилившимся похоронным воем Хагрида. Гроб выносили и опускали в могилу.

Я не понимаю: его что, очаровали? В мозгах покопались? Он не мог не видеть, что в заколачиваемом ящике нет ничего, похожего на дракона. И кто устроил этот разгром в хижине? Зачем?

Или… Хагрид, в случае чего, подтвердит следствию, что в ящике был дракон? Зачем? Он же первый и пойдёт под приговор как организатор. Мы вообще никакого дракона не видели, ящик запечатан. К чему такой размен?

— Что дальше, Гарольд? — отдышавшись, спросил Невилл у хижины.

— Дальше — вот, — сообщил я, вытаскивая из сумки план «Б».

Рон разглядел новый тактический фактор, выпучил глаза и заорал:

— Метла?! Где ты её взял? Украл?

Он что, по-фанатски отслеживает размер моих доходов и расходов?

— Это моя метла как ловца, — спокойно парировал я, добавляя к снаряду ремни, которые так и не нашёл когда-то Слим. — Взял на время, потренироваться перед матчем с Рэйвенкло.

— Ночью?

— Дык, днём-то квиддичное поле расписано по минутам, — пожал плечами я, располагая метлу вдоль ящика и начиная прихватывать её ремнями. — Ты что, анекдот «а почему они ночью не играют» не слышал?

— Убирай! — не унимался рыжий. — Нельзя метлу!

— Почему? — удивился я.

— Нам ящик волочить надо! Руками! Своими силами!

Я с удивлением посмотрел на него. Нет, я понимаю — боевое слаживание, товарищеская притирка, чувство локтя…

— Рон, ты сам-то нести этот ящик собираешься?

— Нет, у меня рука! Я ж тебе говорил…

— Тогда для начала прекращай орать. У тебя в сегодняшнем мероприятии — пассивная роль: не мешать нам и не спалить своими криками. Невилл, помоги затянуть этот ремень, у тебя силы больше.

— Но так нельзя! — не унимался рыжий.

— Нет проблем, — вздохнул я. — Отвязываем метлу, оставляем ящик здесь. Я лечу на башню один, дожидаюсь друзей Чарли, привожу их сюда.

— Нельзя! Они недаром попросили именно башню! Там защита…

Рон осёкся. Интересно. На астробашне действительно имеется регулируемое окно для аппарации. Но откуда бы абстрактным друзьям Чарли об этом знать?

Ну а тому, что именно сегодня ночью это «окно» приоткрыли, я уже давно не удивляюсь.

— О’кей. Зови братьев. Ты так ничего и не возразил на это предложение.

— Ещё один полоумный на мою голову, — невпопад огрызнулся Рон. Досадливо сплюнул и отвернулся.

Я спокойно поправил палочку за ухом. Попросилась наружу, когда я был на подступах к хижине. Намечается потеха, и ей тоже интересно.

— Невилл, последний ремень остался. У тебя классно получается.

Приладив такелаж, добавив для надёжности магического «приклеивания» и подёргав древко, я встал на ящик ногами. Метла послушно поднялась на полметра. Мётловый стабилизатор исправлял возможные перекосы развесовки, удерживая «платформу» горизонтально. Полцентнера моих, полцентнера ящика — нормально. Мётлы и не таких боровов поднимают.

Я в глубокой задумчивости уставился на вершину астробашни. Четыреста метров по прямой, видимость отличная.

— Нельзя! — попытался Уизли вернуть затее хоть какой-то смысл. — Братья говорят, защита сработает, если снизу подлетать!

Верю, верю… Ладно, не будем дразнить Дамблдора сверх необходимого.

— Невилл, — обратился я к своему единственному сегодняшнему помощнику. — В вашем с Роном дальнейшем присутствии больше нет особой необходимости. Сам видишь: все, кто мог, сегодня нашли причины… откосить.

Лонгботтом беспомощно оглянулся на Уизли.

— Не умничай, Поттер! — сработал заградотрядом рыжий. — Там, это… мало ли что по дороге может случиться!

Была бы честь предложена. Я пустил метлу вперёд, по дорожке к замку со скоростью пешехода. Подумав, уселся на ящик по-турецки. Рон и Невилл топали следом, конвоем.

Дорожка иногда петляла, и мне приходилось повторять её изгибы. Мне-то всё равно, над чем лететь, а конвою — нет. Подумав, зажёг слабенький «Люмос Селино» за кормой. Не хочу, чтобы дети вывихнули ногу в темноте. Вряд ли нас кто-то задержит до самой башни: дорога до пункта «Б» сегодня вычищена от случайностей и патрулей.

Не понимаю, как бы мы тут пёрли этот ящик в темноте да под мантией?

Что-то скучно. Рулёжка ещё эта… О, есть идея! Я достал чурбачок и начал лепить автомобильный руль. На полпути спохватился и переделал в самолётный штурвал. Пробудившаяся палочка подправила детали, делая штурвал похожим на что-то реальное, известное ей одной. Под большими пальцами появились какие-то кнопки, и ещё одна, крупная и красная — подальше от шаловливых рук. Я попробовал понажимать — никакой реакции. Наверное, работает только в полёте.

Мирную тишину весенней ночи разбавил новый звук. Рокочущий, исходящий от метлы. Двигатели самолёта, работающие на малой мощности. Нет, не в полную аэродромную силу — приглушённо, но очень натурально, с изменением тональности на поворотах и торможениях.

Я поспешно наложил на ящик круг тишины. Не хотелось бы провоцировать окрестности слишком наглым поведением.

Судя по басовитому гулу, это были не турбины. Что-то винтовое, но солиднее «Цессны». В Хитроу, где я ради любопытства посидел совой, винтовых машин взлетало не очень много.

— Поттер, придурок, что ты творишь? — не выдержал Уизли.

— Рулёжку к ВПП, — отбился я от него. — Не мешай, у меня тут этот, как его… чеклист.

Рулёжка получалась не очень: метла совершенно не слушалась «штурвала», продолжая поворачивать сама в нужных местах. С запозданием я понял, что штурвалы на земле не работают. Эх, нужно было автомобиль делать.

Так, ну а как же тогда… Говорят, там ещё педали какие-то есть, но для этого нужно ноги выпрямлять. Что за педали могут быть в самолёте? Газ, тормоз, сцепление? Может, всё же эти кнопки на штурвале? Нет, всё ещё не работают.

— «Командир, дай хоть на земле порулить», — раздался вдруг из правого «наушника» голос «второго пилота». — «Элероны проверь пока».

Может, нам лучше поменять «командира», пока не поздно? Как их проверять, «элероны» эти?

Медленно и торжественно передо мной высветилась призрачная приборная панель. Очень подробная. Куча стрелочных индикаторов, тумблеров под страховкой, лампочек и надписей. Из всего этого буйного разнообразия я узнал разве что авиагоризонт. Наверное, квадратный дюйм перед пилотом стоит очень дорого: многие индикаторы имели сразу по нескольку стрелок и шкал, будто одной этим маньякам мало.

Руля среди этих кнопок не было. Где он может быть? Наверное, у второго пилота всё же — недаром там тоже что-то штурвальное прикручено. Ну тогда пусть и рулит, если это его обязанность.

Метла с ящиком миновала открытый участок и солидно вплыла в главный холл. Не теряясь в незнакомой обстановке, немедленно свернула в ведущий к Астрономической башне коридор. По каменному полу коридора осевой линией легла иллюзорная ярко-жёлтая полоса. У дверей классов полоса раздваивалась, сворачивая в сторону под широким радиусом.

Штурвал в моих руках зажил своей жизнью, закрепившись на положенном ему месте на панели управления. «Самолёт» начал подрагивать «на стыках», вызывая ритмичную икоту у стеклянного содержимого «багажного отделения».

— Он сошёл с ума, — заговорил Рон «негромким» голосом, уверенно перекрывая шум «моторов» на десяток децибел. — Невилл, у него поехала крыша. Нужно сказать Дамблдору…

Очевидно, приборов и кнопок прямо перед глазами этим маньякам было мало — разве что вентилятор в кабине включить. А вот чтобы сдвинуть самолёт с места… На проявившемся второй очередью потолке «кабины» тумблеров было ещё больше, чем за штурвалом. Зато стрелочки почти отсутствовали, а была целая батарея одинаковых лампочек. И тумблеры здесь были без страховки.

А вот там, где у порядочного автомобиля располагается один порядочный рычаг коробки передач, здесь этих рычагов появилось пять… или семь-восемь, смотря что считать рычагом, а что — рубильником. И были все эти рычаги абсолютно разные — как стулья в доме Уизли. И каждый из них всем своим видом вопил тебе: «я здесь — самый главный»! И куча кнопок, конечно — куда ж без них. И два каких-то ребристых колеса вращались — наверное, чтобы отбивать пальцы растяпам, полезшим в этот район не глядя и без уважения.

Большинство кнопок и лампочек были подписаны. К сожалению, это был не английский язык. И даже шрифт — не латинский, но похож на него. Кириллица, элленика? Обиднее всего, что рядом с рычагами имелась табличка с инструкцией, но прочесть я не мог ни слова. На штурвале присутствовал незнакомый мне изящный логотип: буква «А» и… «эйч», что ли?

Кто же был предыдущим владельцем моей палочки, интересно? Откуда она так подробно знает, что находится в кабине у пилотов? Я вот, например, это представляю слабо и сижу тут, как Уизли на лекции по топологии.

— … Чтоб я ещё раз позвал этого психа! — разорялся тем временем рыжий. — Он в натуре синяк, и шутки у него синячьи! Невилл, вот скажи, как во всём этом дерьме можно разбираться, а?

Мне бы тоже хотелось понять, как. Хоть бы книжку какую завалящую оставили. Шпаргалку для попаданца в пустую кабину…

Палочка меж тем решила сделать свой посильный вклад в общешкольную викторину «мой любимый цвет». Вдоль каменных плинтусов коридора через равные промежутки загорелись синие огоньки. Красиво. Нужно слетать в Хитроу ещё раз и посмотреть на аэропорт ночью.

Приободрённый развитием потехи, я решил пощёлкать тумблерами — теми, на которых не было страховки. Посадите любого пацана перед таким количеством кнопок и ничего ему больше не говорите — что, по-вашему, он станет делать?

Большинство тумблеров ничего заметного не делали. Может, обогрев стёкол включали, а может, топливо из баков сливали — кто ж знает? Из того, что удалось увидеть сразу, — один блестящий рычажок включил красную подсветку приборов. После ещё одного щелчка начал работу проблесковый навигационный маяк под ящиком. Следующий тумблер оживил фары, а пристроившийся рядом с ним — переключил свет на дальний. На этом везение закончилось: ещё один ничем не примечательный рычажок разбудил мерзко завизжавший зуммер и несколько оранжевых транспарантов на табло.

Поспешно вернув предателя в исходное положение — известно, что быстро подобранное упавшим не считается, — я против воли залюбовался выжигающим сетчатку световым столбом. Вот это прожектор! А у меня, между прочим, на следующей неделе ночной вояж в Запретный лес запланирован. Ну-ка, запомним это плетение…

— Слышь, шизоид, жаровню свою выруби! — заорал Рон. — Спалишь нас рань… Да выруби же, придурок!

— Тишина в буфете! — повелительно прикрикнул я, давя рвущийся наружу смех. «Раньше времени», надо же. — И ремни там все пристегните! Выйдем на эшелон — кофейку нам организуете. Невилл, садись рядом, экипажу нужен штурман.

— Я воздержусь, Гарри, — покачал головой Лонгботтом. — И вы, это, потише всё же вели бы себя.

— Я «Круг тишины» поставил, — успокоил я его. — Мы друг друга слышим хорошо, а наружу только вопли Рона доносятся.

И, решившись, потянулся к самому красному и загадочному из «Рычагов коробки передач». Ничего не вышло: около заветной и затейливой блямбы меня ударили по пальцам призрачной линейкой.

— «Рано ещё шасси убирать, командир», — сообщили мне. — «И проверьте уже элероны».

— Сдурел? — заорал Уизли. — Почему только мои?

— Я вот думаю, Рон, — задумчиво сказал я, пытаясь выворачиванием штурвала хоть как-то повлиять на направление движения. — Зачем тебе твоя мантия-невидимка, если ты всё время орёшь? Звуки-то она не гасит.

Так… а если вперёд нажать, он затормозит? А назад? А если сильнее?

— «Элероны и рули высоты в норме, препятствий управлению нет», — сообщил наушник. — «Рекомендую переключиться на ближний свет».

Вот ещё, такую красоту окорачивать! В кои-то веки в замке стало по-настоящему светло… Ладно, доверимся профессионалу. Я щёлкнул нужным тумблером. Картинка впереди сразу поскучнела, но терпеть осталось недолго: мы уже подъезжали ко входу в Астрономическую башню.

Наша астробашня — самая высокая в замке. Более сорока метров, «четыре дюжины ярдов», как гласят легенды. Какие имеются в виду дюжины — обычные или мерлиновы — не уточняется.

Вопреки обыкновению, островерхой крыши башня не имеет. Какая ещё, к лешему, крыша, если самые чёткие звёзды на небе — в зените? Вершина — открытая, плоская, каменная, строго выровненная по горизонтали, с радиальными желобками для стока дождевой воды. Капитальные каменные зубцы и решётки между ними надёжно уберегают детвору от падения вниз.

Башня довольно широка в диаметре, иначе она была бы неустойчивой. После толстых несущих стен внутри конструкции остаётся место для сквозной шахты примерно семиметрового диаметра. По стенам шахты наверх взбегает широкая спиральная лестница из кованой стали, заботливо отделённая от провала высоким — выше ребёнка — решётчатым ограждением.

Центральный ствол остаётся свободным и идеально подходит для организации здесь магического подъёмника. К сожалению, никаких следов подъёмных чар я в астробашне не обнаружил. С большой вероятностью Основатели что-то здесь планировали сделать, но не сделали. Возможно, Годрик усмотрел на верхней площадке идеальное место для утренних зарядок Гриффиндора.

Сорок с гаком метров… Двенадцать этажей без лифта. Аврора Синистра — самый молодой преподаватель в нынешнем педсоставе, ей легко. Как эти лоси — Грэйнджер с Лонгботтомом — втаскивали ящик в прошлом году, мне не интересно. Мне МакГонагалл жалко.

Преодолев поперечную вереницу из жёлтых огоньков, гудящий «борт» въехал в башню. Я было подумал, что метла начнёт вертикальный подъём, но «штурман-второй пилот» выбрал путь через лестницу. Мы остановились перед знакомой пешеходной зеброй для слонов, белым пунктиром «осевой линии» и… подозрительно выглядящими цифрами «00» в начале спиральной «полосы».

«Двигатели» заработали громче, тональность медленно поползла вверх. Мы отчётливо преодолели несколько собственных частот, вызвав кратковременную дрожь «фюзеляжа».

— «Взлетаем с тормозов», — прозвучала двусмысленная фраза. — «Полоса коротковата. Пристегнись, командир».

«Тормоза» имели некоторые проблемы со входом в башню: от «двигателей» исходил усиливающийся тёплый ветер, заставляющий трепетать факелы в башне. Меня плотно охватили призрачные ремни, а изменившаяся «подушка» пристроила к плечам удобную спинку кресла.

— «Закрылки пятнадцать», — продолжал сообщать важную информацию «пилот». — «Номинал — параметры в норме».

Остановившаяся было на минуту, пара рукояток на «коробке передач» опять поползла вперёд. Рёв «моторов» стал ещё сильнее. Не зная, что делать, я ткнул в красную кнопку на штурвале, но опять получил линейкой по пальцам.

— «Нет режима, командир», — терпеливо пояснили мне. — «Включи дальний свет, возьмись за штурвал и немного потяни на себя».

— Тебя четвертуют, тварь! — орал Уизли. В дверном проёме виднелась только его голова да пара держащихся за дверной косяк ладоней — ветер из «двигателей» разошёлся не на шутку. — Фред переломает тебе ноги, а Джордж…

Выбросив рыжего из головы, я сосредоточился на «управлении». Выполнил требуемое «пилотом». Метла мелко дрожала, и создавалось полное впечатление, будто она с трудом удерживается на месте.

— «Взлётный режим», — сообщил «напарник». — «РУД держу. Полоса свободна. Решение, командир?»

— Взлетаем, — улыбнулся я.

Будь я проклят, если не услышал справа скрип педалей. Метла стронулась с места и начала разгоняться, повторяя спиральный ход лестницы. «Самолёт» кренился влево, компенсируя усиливающуюся центробежную силу. Под ноги неслась подсветка из белых огоньков.

— «Сто двадцать», — бубнил голос справа. — «Сто сорок… сто шестьдесят… Рубеж?»

— Продолжаем, — догадался ответить я, уловив вопросительные интонации.

— «Сто восемьдесят… Двести… Штурвал плавно на себя!»

Выполнить требуемое удалось с трудом: штурвал внезапно стал тугим и непослушным. Белые огоньки сменились красными. Промелькнуло помещение для хранения телескопов, и мы вырвались наружу.

— «Безопасная», — сообщил голос.

«Двигатель» перестал реветь ещё в начале разгона, а теперь и вовсе заработал ровно. Тряска исчезла. Где-то внизу с мягким лязгом завозились какие-то мощные штуки.

— «Шасси убирается… Шасси убрано».

Спохватившись, я быстро выключил «фары». Не хватало, чтобы нашу блистающую комету увидели абсолютно все, пялящиеся сейчас из замковых окон.

— «Фары выключены», — удовлетворённо сообщил голос. — «Фары убраны. Держи машину, командир. Я уберу закрылки».

Опять заныли сервоприводы — далеко позади. Метла попыталась провалиться вниз, но мы со «штурвалом» были начеку. «Напарник», осознавая неопытность «командира», убирал таинственные закрылки в несколько приёмов.

— «Триммирую»… — продолжал сыпать незнакомыми терминами «напарник». — «Нормальный режим… Эшелон, командир. Выравнивай машину».

— Сколько же приборов нужно маглам, чтобы просто летать, как птицы, — проворчал я, выполняя требуемое.

— «Будь у тебя сотня душ за спиной, ты бы тоже летал с пачкой страховок перед глазами», — вздохнул «второй пилот».

Я промолчал. В голове роились десятки вопросов, но время задавать их пока не наступило. Захочет — сам расскажет. Или сама?

— Давай просто сделаем круг вокруг замка, — предложил я. — Ночь сегодня хорошая.

— «Ты командир», — согласился «напарник». — «Кофе сейчас не помешал бы».

— Буфет опять не пристегнулся, — констатировал я, покосившись вниз.

— «Доберутся на перекладных», — подхватил «пилот» моё равнодушие к проблемам двуногих, опоздавших на борт. — «Доставай меня, когда летаешь. Мне тоже нравится небо».

А ведь он — то есть сердцевина палочки — когда-то был кем-то из драконьих, вспомнил я.

— Я летаю не на мётлах, — с сожалением ответил я.

— «Значит, доставай перед оборотом», — попросил «дракон». — «Твоё тело никуда не девается… в каком-то смысле»…

Я обратился в слух, не желая потерять ни крупицы уникальных сведений, но… «дракон» больше ничего говорить не стал. Что же, всему своё время.

«Двигатель» гудел спокойно и ровно, с плавными повторяющимися накатами. Наверное, обороты «винтов» чуть-чуть отличаются, а может, есть ещё какая-то причина. Мы медленно кружили над замком, освещённым светом из окон, факелами на стенах и светильниками на дорожках во дворе. Никогда не видел Хогвартс ночью с такой высоты, вдруг понял я. В это время суток я или сплю, или ползаю в тоннелях, или летаю под проливным дождём и молниями.

Интересно, помнит ли моя палочка «прошлый» год?

— «Никогда не видел, чтобы с душеглотами расправлялись таким способом», — ответил «дракон» моим мыслям. — «Жаль, у тебя нет сродства с Огнём. Но так даже лучше… надоел он мне… Снижаемся, командир. А то буфет прибудет раньше нас. Позору не оберёшься».⁽¹⁾

* * *

— Салют, парни! — поприветствовал нас самый весёлый. — Я Джон, а это — Смит. Как вы это сюда пёрли?

— И вам не хворать, — поддержал я беседу, ибо больше её поддерживать было некому. — Ездовых собак запрягли да втащили. Я сегодня откликаюсь на «Фу», а рядом со мной — Бар. Ну а тот рыжий молчун — Рональд Артур Уизли, на другое имя он не реагирует.

— Немой, что ли?

— Не, он руководил погрузкой и немного сорвал голос, — отмахнулся я. Рыжий молчал и немного дёргался, но больше ничего сделать не мог: я заглушил ему рот, приклеил ноги к земле и руки к туловищу. — Как там Фред, всё ещё курит, как паровоз?

— Какой ещё… А, понятно. Мы от Чарли, приятель. У вас должно быть кое-что для него.

— Угу, — я обозначил передачу, сдвинув ящик ногой на дюйм. — Посылка, одна штука.

«Приятелей Чарли» в этот раз прилетело только двое. И на опергруппу мракоборцев они не походили — скорее на бригаду разнорабочих из Лютного, нанятых за тот самый запас бренди из ящика. Но мало ли какие хитрецы встречаются в отделе по незаконному обороту всего незаконного?

— Что-то она великовата.

— Отрежь половину.

— Шутник, — усмехнулся «Джон». — Там точно всё необходимое?

— Понятия не имею, — пожал плечами я, заставив «Джона» нахмуриться. — Нам ничего не показывали.

— Так а как же… Разве это не вы…

Рыжему очень хотелось что-то заорать, промычать или показать глазами, но с наложенными на коммуникацию фильтрами его вряд ли поняли бы, даже если б заметили подаваемые им знаки.

— Не, мы люди маленькие и подневольные, — покачал я головой. — Коносамент подмахнул Рубеус Хагрид — вон, видишь, крестик на крышке стоит? Можем позвать его, если есть вопросы. Вы умеете протрезвлять полувеликанов?

— Обойдёмся без этого, — сказал «Джон», присаживаясь на корточки перед ящиком. — Ты не против, я… проверю таможенные пломбы?

— Да хоть вскрывайте его. Охрану нам не выделили — значит, там не золото в слитках.

Рыжий отчаянно дёрнулся, но «клей» держал крепко. Этак он ещё и освободится раньше времени.

«Джон» поелозил ящиком по камню, прислушиваясь к звону и бульканью содержимого. Уверен: человеку, способному на слух отличить сухое от полусладкого, услышанное рассказало бы о многом. «Джону», по крайней мере, хватило.

— Думаю, всё нормально, — сказал он удовлетворённо. — Чарли будет в восторге.

— А как вы его понесёте? — уточнил я, прислушиваясь «совиным ухом» к разгорающемуся в основании башни скандалу. Что-то там многовато детских голосов звучит…

— Всё давно налажено, — усмехнулся он. — А то как мы, по-твоему… кхм, ну, то есть в качестве подработки, после смены… у Чарли. Слим, закрепляем. Время — деньги.

«Джон» и — всё-таки! — Слим развернули ящик поперёк, расположили мётлы метёлками у торцов, подняли палочки и произнесли что-то вроде «Armamenta Duo». Из воздуха выпрыгнули верёвки, очень похожие на своих сестёр из «Инкарцеро», плотно обмотали ящик и прицепились к древкам, по два тяжа на каждое. Получился грузовой катамаран из двух мётел со свободной подвеской. Для согласованного управления таким тандемом нужна немалая партнёрская сноровка, но «Джон» со Слимом своё дело знали туго.

— Adios amigos! — крикнул «Джон» напоследок.

— Bon voyage! — ответил я, рассматривая визитку, которую сунул мне в руки «друг Чарли».

«Грэг & Слим. Габаритные грузоперевозки. Транспортировка живых грузов. Трансграничная лицензия. Косой переулок, а/я 402».

* * *

— Поттер! Да какого лешего *ты* вместе с ними?

Будучи «размороженным», Уизли отбрехался дежурными проклятиями в мою сторону, после чего поспешил покинуть вершину астробашни, бегом ломанувшись по лестнице вниз. Мало ли чего этому психу ещё придёт в голову? Мы с Невиллом начали неспешно спускаться следом. В отличие от Уизли, мы оба были жаворонками, а потому, миновав кульминацию сегодняшней затеи, вели себя пассивно и хотели спать.

— Возглавляю неизбежное, Малфой, — ответил я вместо приветствия.

Судя по звукам, которые мы с Лонгботтомом услыхали на подходе, Уизли на последнем пролёте повстречался с торжествующим Малфоем, вступил в дискуссию, наорал на него и попытался броситься в драку. Драко изящно ушёл в сторону, и Рон вытер физиономией полтора метра пола. В настоящий момент он пребывал с рассечённым лбом, основательной ссадиной на ладони и в надорванной мантии.

А вот Малфоя, судя по характерной асимметричной красноте, совсем недавно хорошенько оттягали за ухо. Не Уизли.

— Добрый вечер, профессор МакГонагалл, — поздоровался я и глубоко вздохнул. — Здравствуй, Грэйнджер.

На МакГонагалл был тёплый домашний халат шотландского тартана «Black Watch», тёплые меховые тапки и сеточка для волос. Не знаю, как вам, а мне, глядя на неё, улыбаться не хотелось совершенно.

— Хороший вопрос, мистер Поттер, — ледяным тоном произнесла она вместо приветствия. — Что именно в половине первого на астробашне делаете вы и эти джентльмены под вашим руководством?

Ох, женщина, ты слишком многого от меня хочешь. Под моим руководством они могут только НЕ делать того, чего бы делали без меня. А вот *находимся* мы тут совсем не по моей воле.

— Ищем яркий Марс, — попытался съехать я с темы.

— Ещё один такой ответ, и все оставшиеся выходные вы будете безвылазно находиться рядом со мной, мистер Поттер, — перешла декан к реальным угрозам. Покосилась на Малфоя. — Что за нелепые слухи о каких-то драконах я сегодня услышала?

— Не знаю, мэм, — равнодушно пожал плечами я, давя зевок. Спать хотелось всё сильнее. — Никаких драконов я в Хогвартсе не видел.

— Тогда что же вы все здесь делаете?

Я вздохнул и устало отвёл глаза. И вот что мне ей сказать, интересно?

— Не смейте опять уходить от ответа!

— Я не знаю, что мы здесь делаем, мэм! — не выдержал я. — Вы спрашиваете не того человека! Лично я здесь для того, чтобы Невилл в темноте ноги не переломал. А для чего здесь Невилл, знают пьяный Хагрид и вот этот рыжий!

— Молчать!! — рявкнула МакГонагалл, отследив попытку Уизли ввязаться в дискуссию по свежим тезисам. — Я была о вас лучшего мнения, мистер Поттер.

А в чём претензия-то? Поставленную себе задачу я выполнил. А наказание я бы всё равно получил: вспомним «дуэль», на которую я совершенно легально и открыто не пошёл.

— Что же… раскаяния ждать бессмысленно, — подвела итог МакГонагалл и приступила к вынесению вердикта. — Учитывая необыкновенно позднее время, каждому из вас назначается особое дисциплинарное наказание. О деталях вас уведомят отдельно.

А чего тут позднего, интересно? Обычное время для урока Практической астрономии. Вас же не беспокоит, что вы на штатной основе рушите детский режим «исключительно важными» наблюдениями, которые дети делают, буквально засыпая за телескопами — как вот я прямо сейчас? Долбаные лицемеры…

— Кроме того, хоть это и не в моих правилах, — продолжила МакГонагалл, — каждый из присутствующих приносит своему факультету по пятьдесят штрафных баллов.

Грэйнджер помрачнела и поморщилась, но особо расстроенной или побитой не выглядела. Удивительно большой прогресс по сравнению с «прошлым» годом. Узнать бы ещё, зачем она сегодня попёрлась на поиски ночных приключений.

Зато в предобморочном состоянии находился Лонгботтом — а может, он просто с трудом удерживал глаза открытыми. А вот Малфой был явно не в восторге: от своих его, вероятно, ожидает приличный нагоняй.

— Мэм, но я же шёл к вам, чтобы сообщить о нарушении… — попытался Драко выправить ситуацию.

— Никто не имеет права шляться по школе в это время, мистер Малфой! У меня завтра будет отдельный разговор с профессором Снейпом!

Обведя нас строгим взглядом и не найдя и половины реакции, на которую рассчитывала, МакГонагалл сокрушённо покачала головой. Инструменты воздействия тают на глазах, а ведь ещё и первый год не закончился!

— А сейчас живо следуйте в свои спальни, — приказала она. — Через десять минут я проверю ваше присутствие на факультетах. Если кого-то не окажется на месте, вопрос о вашем дальнейшем пребывании в школе будет вынесен на педсовет.

Декан вышла вместе с нами из башни и проследила, чтобы дети приняли правильное направление и скорость. Как по мне — излишняя мера: до самого обеда сегодня спал один только Уизли, и только он один выглядел пока ещё не нагулявшимся перед сном.

— Вам нужно особое приглашение, мистер Поттер?

— У меня к вам просьба, профессор, — сказал я, дождавшись исчезновения понурой толпы на лестничных маршах. — Когда будете отправлять нас в Запретный лес ловить убийцу единорогов…

— Что? Откуда вы…

— … не делайте этого ночью. Дождитесь дня: дохлые лошади никуда не…

— Да как вы смеете!

— Воздействие дементоров слишком пагубно в нашем возрасте, профессор!

— Молчать, щенок! Ты совсем сдурел: говорить такое декану?

Ясно. Здесь тоже ничего не изменить.

— Прошу прощения, мэм. Ляпнул, не подумав. Спокойной смены.

Я развернулся, врубил скользунки и понёсся догонять своих.

Буду решать проблему своими силами, так надёжнее. Усыплю спутников, обернусь совой и, приманивая тварь Пустотой, отведу её на безопасное расстояние, а там… Жаль, просто бросить дементора нельзя: он начнёт охотиться в том месте, где его бросят. Нужно обязательно добивать.

Попрошу Ночь привести на помощь снейповскую лань, если она согласится поработать на заёмной силе. Или выведу дементора в океан… Нет, плохое решение. Да и не встать мне на стрежень, истекая Пустотой: Природа её не любит. А не истекая — тварь за собой не приманишь.

Ну а сейчас — срочно в кровать! Спать хотелось неимоверно. Долбаный директор с его дурацкими затеями, которому не хватает белого дня для его дешёвых спектаклей!

1) Низкий поклон «Раздумьям ездового пса» Василия Васильевича Ершова. Принимаю любые профессиональные тапки, если они не усилят градус занудства текста. И да, автор знает, что никакое топливо не «сливают», а описанный здесь Ан-24 (или 26, исходя из пропорций «груза») — турбовинтовой, а не винтовой. И по дорожкам рулят передней стойкой шасси. Повествование идёт от имени пацана, никогда не бывавшего внутри самолёта.

Вернуться к тексту