Тихий герой (Кастелян - 2) (джен)

Я скользил на волшебных коньках по поверхности Чёрного озера. Это теперь — часть моей ежедневной пробежки, вместе с некоторыми нововведениями от дона Пивза.

То, что в скользунках можно кататься по поверхности *воды*, первой обнаружила Джинни, случайно и на большой скорости выкатившись в речку с крутого берега. Стояла зима, работы в деревне в это время немного, и две мелкие ведьмы вовсю осваивали нисколько не надоедающую забаву. Я же старался сделать побольше дел в замке, чтобы к весне освободиться для помощи Лавгудам.

Нужно ли рассказывать, что в окрестностях Норы был немедленно найден подходящий трамплин с хорошим пригорочным съездом и длинным водным участком после него?

Скользить по речке можно, если волнение не слишком сильное, в противном случае радость от стремительного глиссирования по излучинам меняется на сомнительное удовольствие волочения по стиральной доске. Коньки не замечают лишь мелкие неровности, крупные же пытаются огибать. Впрочем, на речке такие волны получить непросто — это на Озере мне приходится обращать внимание на балльность по Бофорту.

Тот факт, что при нахождении в скользунках на воде *категорически* нельзя падать, тоже обнаружила Джинни. От воды отталкиваются только подошвы. Если же на смену подошвам приходит задница, вы оказываетесь в воде, как простой утопающий магл.

Мы подоспели вовремя, вытянули Джинни из воды и потащили домой, в Нору. Промокшая до нитки в январской водице, рыжая отчаянно сопротивлялась, желая немедленного продолжения банкета, но слаженным усилиям двух ровесников не могла противопоставить ничего, кроме криков и угроз.

Встретившая спасательную бригаду мамаша-Молли отчего-то наорала на нас с Луной, а не на Джинни. Меня быстро вытолкали за порог, а Луна осталась помогать… чему-то там, чем отогревают малолетних ведьм в таких случаях. Игрища в этот день были завершены досрочно.

Плавать Джинни не умеет. Тут мало кто умеет, в речке не купаются даже летом — холодновато. Но и речка в том месте была неглубокой, нырять не пришлось. На будущее я приобрёл ведьмам пенопластовые нарукавники. Именно пенопластовые — надувные на рыжей катастрофе не сохранили бы и часа своей целостности.

И раз уж мы заговорили о холодной воде. Дон Пивз приступил-таки к своим развивающим тренировкам. И начал он, помимо удвоения беговой дистанции и разминочного комплекса, с… закаливания.

— Организм волшебника способен выдержать больше, чем тела простецов, — сообщил он мне. — Но даже рядовые воины моего времени могли форсировать зимние водные преграды, уходя от погони и не загибаясь впоследствии от лихорадки.

— Вы что же, загоните меня купаться в февральскую водичку? — передёрнувшись, я затравленно оглянулся на Озеро за окном.

— К сожалению, до февраля мы не успеем, — ощутимо расстроенным голосом пробурчал этот маньяк. — Но уже к весне будьте готовы к тому, что часть пробежки мы заменим на водную дистанцию. Круглый год, в любую погоду.

— И часто у вас… приходилось уходить от погонь водными преградами?

— Ещё чаще у нас приходилось умирать от пневмонии. А точнее — *не болеть* пневмонией, которая являлась приговором, — Пивз строго посмотрел на меня. — Бодроперцовое — это прекрасно, мистер Поттер, но лучше не позволять болезни вообще заходить на порог. В наше время альтернативы не было. Хотя многие закаливались… поневоле. Одежда тогда была попроще. Особенно у детей.

— Как скажете, дон Пивз, — вздохнул я.

Где мой тёплый океан под вечным летом, а?

— У занятий плаваньем есть ещё одна цель, — добавил Пивз. — Силовое преодоление водной дистанции разными стилями — а уж я позабочусь о максимальном их разнообразии — довольно гармонично развивает мускулатуру именно в нужных юноше местах. Вы получите классическую фигуру, не перекачанную излишне увлечённым поднятием тяжестей. А то дефилируете перед дамами — дрыщ дрыщом.

— Да мне одиннадцать лет всего!

— Только это вас и извиняет!

— Да уж, — я вдруг вспомнил ещё одного белобрысого дрыща с двумя перекачанными увальнями за спиной. — Кое-кому тоже не помешала бы ежедневная закалка.

— У Годрика все воспитанники плавали в Озере каждый день, — понял мои слова по-своему Пивз. — Другим Домам также не позволяли обрастать тёпленьким жирком. Но меня не хватит на перевоспитание всей обленившейся банды, мистер Поттер. Чтобы раздавать пинки стольким задницам, нужны десятки ног, симфония педсостава и железные полномочия.

— Вы и так делаете всё, что можете, — вздохнул я.

Закалка началась с плавного понижения температуры в душевой и продления времени «получаемого удовольствия». Дон Пивз, впрочем, своё дело знал: после его душа я ходил неизменно бодрым до самого обеда.

* * *

Матч «Гриффиндор-Хаффлпафф» прошёл в конце января. И судил его, внезапно, Снейп.

А Снейп был очень зол на меня. Он, как и все преподаватели, узнал после каникул, что я могу разговаривать. МакГонагалл была в курсе ещё в декабре — Пивз меня просветил, — так что таиться бессмысленно.

Но какая-то нехорошая душа пустила слух, что я и не немел вовсе, а талантливо водил всех за нос целый семестр. И Снейп почему-то обиделся. Очень. Репрессии на уроках возросли, а разнообразие поводов для придирок вышло на качественно новый уровень. Меня спасало то, что Зельеварение у нас всего раз в неделю, а недель пока что было не очень много.

Но когда стал известен арбитр будущей игры, пришло общее понимание: основной арсенал Снейп любовно прикопил на долгий, очень долгий матч. На котором он будет царём и богом, управляющим и временем, и физическими законами, и философскими категориями.

— Поттер, — сказал Вуд в раздевалке перед игрой. — Не хочу на тебя давить, но нам нужно, чтобы ты поймал снитч как можно раньше.

Назовите мне хоть один матч в долбаном квиддиче, на котором этого не было бы нужно. Но мне безразличны проблемы двуногих: эту игру я приговорил к правдоподобному, но обязательному сливу. Отдавай противнику каждую вторую победу — дольше проживёшь.

Матч завершился на четвёртой минуте со счётом 150:0 в пользу Гриффиндора. И было это так.

— Я ожидаю от вас честной игры, недоноски, — произнёс зельевар, где-то успевший перехватить пару лимонов перед игрой. — Поттер, вы неправильно держите метлу.

Я равнодушно передвинул хват на полдюйма. Вопреки мелочности дежурной подколки, взгляд Снейпа приглашал меня совместно насладиться последней минутой моей спокойной жизни.

— На позиции!

Я сел на метлу и начал подъём, привычным жестом обрывая у снитча приёмный контур внешнего управления. В кои-то веки Дамблдор изыскал время и притащил свою бороду на преподавательские трибуны. Театральные неожиданности нам не нужны.

Прозвучал стартовый свисток, я привычно поднялся на полсотни метров. Ловец барсуков Седрик Диггори сделал вид, что у Гриффиндора вообще нет ловца, развернулся презрительной кормой и приступил к методичному прочёсыванию поля. Я вздохнул, страдая от невозможности погрызть печеньку — Роланда Хуч сидела на трибунах отнюдь не с книжкой в руках.

Мне определённо не везёт на объективных арбитров в этом году. Астрологи объявили, не иначе.

Планы мирно подремать на январском ветерке поломал Седрик, уже через три минуты обнаруживший злополучный снитч в верхнем эшелоне. Следует признать, что с оборванным внешним управлением игра получается какая-то *очень* другая. Мысленно выругавшись — только что ведь умостился поудобнее, — я бросился за вражеским ловцом. Имитировать выполнение обязанностей нужно правдоподобно.

Подпустив Седрика поближе, коварный мячик порскнул вниз. Седрик предсказуемо ломанулся за ним. Наперерез Седрику бросился Фред, не нашедший в окрестностях доступного бладжера и решивший разыграть уловку «я просто мимо пролетал». За этими двумя конями без энтузиазма устремился и я. Все трое летели к земле.

На беду потехе, именно у земли и обосновался Снейп, наивно понадеявшийся, что уж там-то ему будет безопаснее всего. Сказывается отсутствие опыта и тот факт, что в подземельях у него верхнюю полусферу всегда прикрывает капитальная крыша.

Заметив несущуюся на него пару снарядов, откормленных на деревенских харчах щедрого южного Девоншира, Снейп непозволительно тормозил целых полсекунды, а потому освобождать этим бабуинам траекторию движения к своей судьбе был вынужден резко и второпях.

К сожалению, за его спиной находился один известный шкет в очках с нулевыми диоптриями. Стараясь как-то выиграть тормозной путь локомотива в чёрном, я отгородился вытянутой рукой, и…

Именно этот судьбоносный момент и выбрал гнусный снитч, попытавшись проскочить «на жёлтый» между спиной зельевара и граблями лоховатого ловца.

Не проскочил.

Оглушительно заорал колокол. Фред с Седриком повалились на землю. Я с трудом подавил рефлекторное желание избавиться от улики, втихаря выкинув её подальше. К сожалению, современный снитч фиксирует магический отпечаток игрока, коснувшегося его первым — во избежание спорных коллизий. А пока арбитр не сбросит этот флажок, снитч не будет пытаться никуда улететь.

Сто пятьдесят — ноль, дамы и господа. Расходимся.

Можете себе представить разочарование Снейпа, у которого сгорело в унитазе несколько часов уникальных домашних заготовок?

Гриффиндорцы качали меня на руках. Чего уж тут, эту игру действительно вытащил ловец, чего бы он сам для себя ни желал. Родной факультет снова выиграл.

Я проиграл.

Некритично проиграл, но матч с Рэйвенкло нужно отдать воронам однозначно. Мой «родной» факультет, в конце концов!

* * *

Скользунками я решил в коридорах Хогвартса не светить. Не то чтобы я опасался репрессий или очередных отработок — просто этот предмет очень легко запретить. Директорский циркуляр с одним содержательным предложением — и всё, добро пожаловать к мётлам, которые первокурсникам не положены. Подожду до второго курса хотя бы.

А основания для запрета будут, и вполне объективные. Дело не только во мне одном. Увидев коньки в деле, вокруг меня немедленно появятся охотники заиметь такие же. Пока я не удовлетворю их просьбу, с меня не слезут. И дело не в цене, которую я с них запрошу. Все заимевшие скользунки немедленно начнут носиться по коридорам, вылетать на лестницы и сбивать выходящих из-за угла — и всё, глобальный запрет неизбежен, с отдельным вынесением на вид главному виновнику. Это только рыжим близнецам бомбы разрешают…

Кстати, навозных бомб в Хогвартсе больше нет. Я провёл разъяснительную анонимную переписку с владельцами «Зонко», дополнив её двумя показательными акциями. Одной этим упёртым ослам не хватило, так что после второй демонстрации к разъяснительному процессу присоединилась половина Хогсмида. Вонища в ту ночь достигла даже школьных спален: я заставил «сдетонировать» не только имевшееся на витринах, но и на обширном складе в подвале. Новую закупку хозяева делать не стали. Цена на хогсмидовский навоз просела, к вящей радости Спраут.

Последней каплей, заставившей меня не светить скользунками в коридорах и приберечь их до серьёзной нужды, был один мой хулиганистый поступок: я едва не сделал настоящим заикой профессора Квиррелла.

Это было на излёте каникул, когда я одним безлюдным вечером осваивал новую забаву: покатушки на лестничных перилах. Съезжать по перилам на скользунах — одно удовольствие, и разгон получается серьёзный, вот только тормозить негде: обязательно ударишься о стену.

Выход из положения был найден в центральной шахте: самый нижний лестничный пролёт здесь выходит в холл и располагается прямо напротив дверей главного входа. Да, вы поняли правильно: разгоняемся на перилах, вылетаем в главный вход-выход, а на улице уж — достаточно простора для манёвров.

Через некоторое время одного пролёта мне стало мало, и я приноровился разгоняться на двух, состыкованных друг с другом под прямым углом. Пришлось осваивать динамический поворот, но с птичьей реакцией это — не проблема. Далее число пролётов было увеличено до трёх, четырёх… Я продолжил на следующий день, выстроив лестницы в шахте прямоугольной спиралью и заблокировав шарниры. Стартовая высота плавно повышалась: второй этаж, третий… Поначалу не удавалось всегда попадать в тайминги поворотов, но освоить это было не труднее, чем полётную навигацию среди крон в лесу.

И вот я наконец осознал, что готов взять планку пятого этажа. Залез на парапет, собрался с мыслями, оттолкнулся… А внизу как раз начал подниматься по лестнице Квиррелл. Откуда он только взялся, безлюдной ночью на каникулах? В общем, разогнался я к нижнему пролёту знатно, куда там тому «Нимбусу». Квиррелл услышал, как что-то тихое, но мощное нарезает круги по шахте, быстро к нему приближаясь. Отскочил, выставил невербальный щит, едва не скатился с лестницы… Но что за *тело* пронеслось мимо него, обдав тугой воздушной волной, так и не понял.

Эксперименты я тогда прекратил, тем более что о них узнала леди Елена, и мне впервые устроили серьёзный нагоняй, отчитав как кутёнка над лужей и лишив на неделю хлеба в столовой. Зря они волнуются: у меня было наготове плетение телепортации в безопасное место, если что-то пойдёт не так и меня снесёт на стену.

Так вот. Спустя некоторое время я вспомнил свои забавы и представил, как этим же самым занимается половина учащихся на переменах. Представил и приуныл.

Если «коньковая» зара… забава разойдётся, с перилами придётся поработать: зачаровать на невозможность подобных трюков. А пока что лучше припрятать идею до времени. У меня крылья есть, этого хватит.

* * *

— Ты куда это пялишься, магл?

Наступил февраль. А в феврале самое счастливое число — тринадцатое. Лунный день рождения.

Одиннадцатый день рождения у юного волшебника — особенный. Он обретает возможность полноценно колдовать. Ему покупают первую волшебную палочку — спутницу, с которой он, в полном смысле рука об руку, пройдёт существенную часть, а то и всю оставшуюся жизнь. И в одиннадцать же лет ребёнка начинают серьёзно учить магии.

Что подарил Луне мистер Лавгуд, мне не показали. Как я понял, это был даже и не подарок, а передача некоторой семейной реликвии, которую мать должна передавать дочери. Луна после этого действа весёлой не была. Особо расстроенной, впрочем, тоже. Ну и ладно, значит, не моё пока. Придёт время — узнаю.

Я же свой подарок вынужден был вручить накануне. Ибо тринадцатого февраля семья Лавгудов последовала в Косой переулок к Олливандеру, куда мне, в силу исторических обстоятельств и занятости на уроках, ход был закрыт. А мой подарок нужен был именно там, в лавке.

Кобура на запястье. Специально заказал основу у Булстроуд, описав заказчицу как дошкольницу и любительницу сказок. Мягкая светлая кожа — не лунного цвета, не бывает такого цвета у кожи, а перекрашенная Луне не понравится. Вышивки, бисера или украшений нет — Луна всё сделает сама, под себя.

Обычная пара свёрток под две палочки. Вместительный свёрточный карман для любых предметов с полным обнулением веса. Ёмкие накопители. Бусины трансгрессионных ядер. «Авадовый Кисель». И — он: сквозной изнаночный кошелёк для нас двоих. Также обширный.

Я полностью доверяю Луне. Что она расскажет отцу — это её дело. Она лучше меня видит будущее и знает своего родителя. Что мистер Лавгуд сможет понять сам и безо всяких вопросов, она тоже прекрасно видит и знает. Разберётся.

В обычный кошелёк я положил дюжину галеонов — чтобы не дарить его пустым. А вот в наш сквозной карман ничего класть не стал. Пусть сама, первая что-нибудь положит, а я с интересом посмотрю.

И знаете, что Луна поместила туда сразу же, как только надела мой подарок? Мою волшебную палочку, которую непонятным образом извлекла из моей кобуры.

— Ей там будет не так скучно, как у тебя, — поведали мне с напевными интонациями. — И белый свет она будет видеть чаще. И с моей палочкой разговаривать: я её тоже туда положу.

После этих слов Луна провела рукой по кобуре — и она исчезла с запястья.

А меня крепко обняли и поцеловали в щёку. Впервые на моей памяти.

Поцелуй мне зашёл не очень: щеку пришлось долго оттирать под весёлый смех мистера Лавгуда. Обнимашки понравились куда больше.

Поздний праздничный обед устроили тринадцатого, после возвращения Лавгудов из Косого переулка и окончания уроков у меня. На вопрос, что же за палочка ей подошла, Луна ответила загадочной улыбкой, но потребовала, чтобы я тоже с нею познакомился.

Чуть зеленоватая, неизвестная мне древесина. Простая форма, без вычурной резьбы и гламурных завитушек, но не без изящества. Тонкими тёмными линиями — красивый растительный орнамент по всей поверхности. Теплая и послушная — бери и колдуй. А ещё…

— Ею хочется рисовать, — удивлённо сказал я.

— Молодец! — довольно протянула Луна. — Я в тебе не ошиблась.

Она взяла меня за руку с палочкой и единым сложным росчерком вывела в воздухе зайчиху и сову.

— Вот. Ты знаешь, где её искать — бери и пользуйся, если нужно.

На праздник пригласили и Джинни. Можно было и не приглашать — она заявилась бы сама. Не тот случай, чтобы деликатничать. Один раз в жизни бывает, а это — лучшая подруга. И этот магл, разумеется, тоже здесь — всё естественно и все свои.

Джинни, от имени своей семьи, преподнесла Луне толстую книгу по вязанию. Судя по виду белокурой подруги, книга ей пришлась по душе, и на схемы она смотрела подозрительно задумчиво. Но долго рассматривать картинки было не ко времени: обед остывал.

Как магл, я вручил Луне открытку. Иного магл подарить ведьме и не может: Статут никто не отменял. Открытка была придирчиво завизирована обеими контролёршами и послужила пропуском за стол.

Мистер Лавгуд отсидел за обедом короткую «официальную» часть, после чего оставил молодёжь общаться на молодёжные темы, а сам поднялся в кабинет. Завтрашний «валентиновский» номер требовал окончательной шлифовки. «Придира» всегда проезжался по валентиновской традиции грязным асфальтовым катком, и этот год не должен был ни стать исключением, ни позволить читателям заподозрить, будто у редакции заканчивается толчёное стекло для ведёрных сатирических клизм.

— Ты куда это пялишься, магл? — поинтересовались у меня из кабины карьерного бульдозера.

— Да вот, смотрю на твою шевелюру, ведьма, — задумчиво ответил я. — И должен сказать, что на голове она у тебя не помещается.

— А, это да! — Джинни довольно зажмурилась и провела рукой по густой рыжей гриве. Было видно, что делает это она не впервые, но за несколько последних дней ей это действо совершенно не наскучило. — Сожгла-таки тот свитер. Долго решалась. Там работы вбухано — слов таких нет. И сразу словно полыхнуло — я утром с непривычки голову от подушки оторвать не могла.

— Теперь уже я буду тебе завидовать, — пропела Луна, перебирая рыжие волны. — Береги их, подруга.

— Нашла чему завидовать, — нахмурилась Джинни и придирчиво сравнила обе шевелюры. — У тебя такие же, только с перламутровыми завитками. У меня раньше они реже были — ну, даже до того, как их резать стали. А теперь вот вылезли, аж ремешок лопнул.

— Их долго что-то держало, — протянула Луна, смотря куда-то вдаль. — Но ты твёрдо пожелала изгладить этот вязник из яви…

— Ага, гладить там больше нечего, — невнятно прожевала рыжая, вернувшись к еде. — Порублен, сожжён и твёрдо утоптан под курятник. Сверху — наговор, узелок из шерсти, и табака насыпала. Улики не найдут.

— Молли догадается, — покачала головой Луна.

— Крыть ей нечем, — махнула пятернёй с куском грудинки Джинни. — Я напираю на чудо-зелья — недаром же мучилась. Если припрёт, свалю всё на Поттера: мол, он же в школе этот свитер и спалил к веерам.

Хорошо, что я ничего в этот момент не жевал — подавился бы точно. Ну где ещё я услышу вот такие детективные истории и мировые заговоры, а?

— Всё равно он его не носит, — продолжала меж тем сдавать гостайну беспечная девчонка. — Братья пишут, он ни разу даже не… ТАК, магл! Ну-ка напомни мне, что ты должен забыть?

— Эм… Безумного Герострата Эфесского, госпожа!

— Перегрелся, магл? — у меня потрогали лоб рукой — вместе с куском хлеба в пальцах.

— Лоб нормальный, — констатировала рыжая и начала деловито освобождать руки от еды. — Значит, издеваешься.

Надвигалась серьёзная потасовка. Но Луна, как рачительная хозяйка, клювом не щёлкала.

— Моей палочке он понравился, — задумчиво произнесла она в пространство.

Джинни аж подпрыгнула, мигом забыв о текущих планах.

— Да как так-то?! — воскликнула она. — Ему — первому?

— А тебе — второй, — успокоила подругу Луна, протягивая знакомую палочку.

Вопреки обыкновению, Джинни тщательно вытерла руки, а палочку осторожно приняла за среднюю часть.

— Хм… — пробурчала рыжая ведьма, рассматривая и взвешивая колдовское дерево. — Что внутри, конечно же, не скажешь…

Таинственно покосившись на меня, Луна зашептала подруге на ухо. У той глаза вылезли на лоб и рот приоткрылся, но, нужно признать, ни единого слова из этого рта не вылетело. Совладав с непосредственной реакцией, Джинни окинула инструмент новым взглядом и осторожно взяла палочку в рабочий хват.

Опять какие-то секреты. Или — опять меня провоцируют поискать ответы иным, известным способом. Нет уж, будем учить подругу правильно подбирать нужные слова. Грамматику вот совместными усилиями уже немного подтянули. Зимой в деревне работы мало…

— Мягкая она у тебя, — задумчиво произнесла Джинни, продолжая прислушиваться к палочке. — Как её хозяйка. Вязать и шить, правильно?

— Почти угадала, — кивнула Луна. — Этим мы тоже будем заниматься.

— А он? — ревниво посмотрели на меня.

— А он попал в точку.

Реакция Джинни опять была необычная: она молча уставилась на меня, подперев подбородок левой рукой и задумчиво постукивая по столу палочкой в правой. В комнату внезапно заглянул Снейп, где-то потерявший свой запас лимонов.

Что-то я не понял: что ещё за «знакомства» с палочками? Первое, второе… Угадайки какие-то. Мою палочку, кстати, первой в руках держала Луна, если не считать продавцов в магазинах. И что за «ключевое свойство» она там увидела?

Я покосился на подругу. Подруга улыбалась в два раза загадочнее. Под столом меня начали постукивать ногой, которую Луна от скуки решила превратить в качели на стуле.

Джинни, однако, наши переглядывания не интересовали.

— Что-то мне всё меньше нравится этот неправильный магл, — озвучили нам результат судебного совещания. — Подруга, а вдруг это всё-таки маг, а?

— Всё может быть в подлунном мире, — пропели в ответ.

— Хм, — отлипла от моего изучения рыжая. — Впору забывать о шевелюре и начинать завидовать твоему чутью, Тихий Омут. Тем более что с шевелюрой теперь всё нормально.

— Но мётлы-то у тебя всё равно на первом месте, Кулак-в-юбке?

— Это да, — мечтательно посмотрела в потолок рыжая. — Мне вот одна сказочная история вчера приснилась. Будто раздарила я братьям скользунки, показала им этот трюк с водой — и подкинула идею поиграть в «Кто кого макнёт поглубже». И так уж она им понравилась, эта игра, что всё лето они из реки и не вылезали. И в «Оседлай пожарный гидрант», и в «Водные лыжи на гномах»… А всё летнее небо было моим, подруга. До самого сентября.

— Может, тебе ещё подарят метлу, — помолчав и покосившись на меня, сказала Луна. — Одиннадцать лет — хороший повод.

— Дождёшься от них, — рассеянно отмахнулась Джинни, думая о своём. — Кстати, магл! Мама спрашивает, что за ткань такая в моём сарафане — и сносу ей нет, и «Репаро» чинится без истрёпывания? Моему «Тронешь — загрызу» она не верит.

Куртку с «неправильным» запахиванием Луна вернула к первоначальному виду. Да, «смену пола у полы́» сделала она: ей не понравилось, как Джинни меня «унижает». Напрасно волнуется, ведь людей унижают их же собственные слова и поступки, а не чужие. Хотя я её понимаю: это если лично меня оскорбляют, мне плевать; а если бы доставали Луну — я бы тоже не терпел.

Выяснилось, что «отзеркалить» одежду она может совершенно незаметно и прямо на её хозяине. Или карманы переставить. Или перевернуть их. Или перенести полы за спину, оставив пуговицы на месте. И, главное, вы долго не будете замечать того, что у вас что-то поменялось. Только спустя несколько минут поиска на ощупь — да где же эти сигареты запропастились на абсолютно знакомой рубашке — вы опустите глаза и найдёте, наконец, этот карман с внутренней стороны или у копчика.

Я бы очень не хотел разозлить такую ведьму. Но она и не выворачивала никогда на мне одежду. Она и с Джинни такое не практикует — просто по каждой из них тогда ударила непривычная лондонская обстановка.

Джинни, кстати, после того случая обхаживает подругу, чтобы та научила её паре-тройке подобных трюков. Ей необходимо пополнять арсенал противостояния братьям. Ведьма она, в конце концов, или беспомощная девка?

— Вы вряд ли найдёте её в своём, этом… «Косом».

— Да откуда ты… Короче! Мама хочет папу отправить по магловским магазинам. Он там часто ездит на… Неважно! А папе всё равно, как это выглядит, ему нужно точное название, чтобы у продавцов спрашивать.

Луна украдкой вздохнула. Мне тоже стала понятной часть наблюдаемой картины. Мама-Молли и рада бы одеть дочку чуть приличнее, но оторваться от хозяйства надолго не может. А папе поручать покупку одежды бесполезно. Резиновые сапоги на всю семью — пример того, что он приносит после шопинга.

— Девчонки в Хогвартсе в джинсе не ходят, — пробормотал я рассеянно. И, мысленно выругавшись, прикусил язык.

К счастью, Джинни оговорки не заметила.

— Да это не мне, это братьям нашим шило… Как ты меня назвал, недоносок? — внезапно вызверилась рыжая фурия.

— Это ткань так называется. У Луны спроси или у мистера Лавгуда. Запоминай: джинсовая ткань, джинсовый сарафан, штаны-джинсы и так далее.

Побурив меня яркими карими глазами и беззвучно обменявшись паролями с Луной, Джинни достала карандаш. Химический! Да где ж вы такие раритеты берёте-то, а? В музей какой-нибудь продать — и уже прибыток семье будет!

— Смотри, магл, — рыжая, обильно послюнявив грифель, записывала памятку прямо по венам на предплечье. Губы девчонки быстро уравнивались цветом с её сарафаном. — День рождения у меня весной. Палочка рыжей ведьмы близка, как никогда. И если выяснится, что ты меня надул…⁽¹⁾

Фраза была риторической и ответа не требовала, но кое-кто всё же решил его дать. В дом через открытую форточку влетела неясыть с одышкой. На стол плюхнулась посылка: конверт размером с ладонь — фигурный, в форме сердечка и ярко-розового цвета. Первая ласточка.

Выполнив нелёгкую миссию, Эррол приземлился Луне на плечо, с дальней от Джинни стороны, и с намёком уставился на меня.

— Да чтоб тебя, травяная сыть! — углядевшая почтальона рыжая вскочила и попыталась достать бедную птицу через стол, но зацепилась за что-то под табуреткой. — Дай мне его! Мешок с песком, ничего нельзя поручить! Дай же!

Джинни дёргалась, но коварная зацепа держала крепко. Что-то мне это напоминает… Похоже, кое-кто кое-у-кого перенимает не совсем приличные идеи. Ой, как же иногда за себя бывает стыдно, если посмотреть со стороны… Я достал пару коржиков и передал Луне. Та с любовью начала скармливать их старой птице.

— Вы его совсем не кормите, вот он так и летает, — увещевающе проговорила она.

— Да он всех мышей в окрестных амбарах выжрал! — раскрасневшаяся Джинни наконец прекратила бесплодные попытки оторвать ноги от пола и с досадой плюхнулась на место. — В деревне не осталось ни одной кошки — все разбежались от голода по соседним поселениям!

— Он не один старается, — возразила Луна. — У нас много сов вокруг.

— Ладно, пусть живёт, троглодит, — проворчала Джинни. — Лучше научи меня этой подлянке с ногами…

Отвлёкшись от девичьего щебета, я обратил внимание на посылку. «Гарри Поттеру в Хогвартс», ага. Конверт был чем-то плотно набит или даже «надут» — сердечко было именно объёмным толстым сердцем, а не плоской открыткой. Я пощупал — упругая твёрдость. Понюхал — ваниль, свежая выпечка, …

— Грабли убрал, недоумок! — рявкнули над ухом, выхватывая конверт. — Луна, держи своего магла в наморднике! Прикипит же ко мне — отдирай его потом рогатиной!

— Он пахнет ванилью и печеньем, — возразил я. — Какой ещё «прикипит»?

— Да ладно! — удивилась Джинни, мигом поменяв настроение.

Это просто рыжая цветомузыка какая-то: то орёт, то радуется, то хмурится — всё в пределах минуты. Вот, пожалуйста: понюхала, нахмурилась, расстроилась, успокоилась.

— Не то печенье отправила, — сообщили нам невнятно, пережёвывая вкусное содержимое конверта. — Всё одно к одному и вперекосяк идёт…

— Всё к одному и тому же? — поучаствовала в дружеском горе Луна.

— А к кому ж ещё? — проглотив остатки, вздохнула Джинни и потянулась за стаканом. — С самого Рождества дёргают: Джинни, напиши Гарри письмо! Джинни, пошли Гарри весточку! Джинни, испеки Гарри… Компот кончился, зараза. Магл, я пить хочу!

Встав, я взял опустевший стеклянный кувшин и прошёл к котлу у плиты, в котором находился приготовленный накануне и охлаждённый снаружи компот из замороженных ягод.

— Во, спасибо! — приняла запивку Джинни. — А чего я ему напишу, подруга? «Здравствуй, герой, я твоя фанатка? Возьми меня в подруги по переписке, у меня есть печеньки с приворотом?»

— Правда приворот? — как можно небрежнее поинтересовался я.

— Да какой там, держи карман покрепче! — досадливо отмахнулась вновь опустевшим стаканом Джинни. — Как можно сделать приворот, ничего не имея в основе, а? Могу тебе принести ту бурду — выпьешь, проспишься, просрёш… Ох, магл, смотри не болтай! Накликаешь беду, я серьёзно тебе говорю!

Определённо, на деревенском воздухе наше с Джинни общение идёт оному на пользу. Меня сегодня уже и поблагодарили, и инструктируют не как собачку для битья.

— Да и не сойдёмся мы, мнится, — продолжила меж тем рыжая ведьма с печальным видом. — Братья пишут, на героя совсем не похож. Ходит павлином, ест ножом и вилкой, ботаник ботаником. Девчонками уже оброс, у профессуры челюсти отваливает, да и синяк к тому же.

Джинни помолчала с полминуты, неподвижно взирая на что-то бесконечно далёкое сквозь опустевшие тарелки. И выдала совсем уж печально и глухо:

— Зачем ему деревенская дура, а?

Луна пересела к подруге на соседний стул, обняла за плечи. А мне именно в этот момент пришло уведомление от сигналки на дверях: МакГонагалл стучалась ко мне в комнату. Начинается! Завтра Валентинов день, намечается спектакль, и нужно проинструктировать «сказочного героя», чтоб не вздумал косить от сов и исчезать с публичных очей…

— Вынужден вас покинуть, благородные ведьмы, — сказал я негромко. — Мама-Минни зовёт домой.

— Мы будем ждать тебя на выходных, — пропела Луна.

— Да, подваливай по свободке, — невесело улыбнулась Джинни. — С тобой интересно, магл.

1) День рождения Джинни Уизли в каноне — 11 августа. Здесь оно передвинуто сюжета ради.

Вернуться к тексту