Тихий герой (Кастелян - 2) (джен)

— Ну что ж, парень, вот мы и на месте, — дядя Вернон говорит с усилием, перекрикивая вокзальный шум, объявления из мегафона и сигналы маневровых тепловозов. — Вот платформа девять, а вот там — платформа десять. Твоя, по идее, должна быть где-то посередине. Но, судя по всему, её еще не успели построить.

Я пытаюсь продышаться воздухом, в котором, после привычной Шотландии и окрестностей Запретного леса, слишком много бензина и городской пыли. Болит голова, ломит виски и переносицу. Неприятная муть в глазах.

Грязная площадь перед вокзалом Кингс-Кросс. Тёплое солнечное воскресенье первого сентябрьского дня.

«Не беспокойтесь, дядя Вернон. Я найду свой поезд, здесь достаточно указателей».

Я сначала не понял, в чём дело. Лишь после второй попытки дошло: несмотря на моё желание, губы не размыкаются и привычная фраза не звучит.

Я не могу произнести ни слова. Что происходит?

— Здесь нам предстоит расстаться, как я понимаю, — картинно разводит руками дядя и ожидающе смотрит на меня.

Я не видел его почти год, но… Мне кажется, *этот* дядя Вернон — какой-то более осунувшийся и уставший, чем тот, которого помню я.

Три семестра в Хогвартсе многому меня научили. Например, видеть сквозь отдельные слова, поступки и детские обиды более целостную картину, причины и закономерности происходящего. Я… кажется, я очень долго приносил им слишком много проблем. Или не лично я, а что-то, связанное со мной и моим, неизвестным мне окружением.

— Кивни, если понял и согласен, — не дождавшись ответа, поторопил меня дядя. — Если это всё ваши дурацкие шутки, ещё не поздно оформить тебя в «Хай Камеронс».

Похоже, его не удивляет то, что я не отвечаю. Я что, немой?

Я улыбнулся и кивнул. Потом, повинуясь моменту, осторожно протянул руку. Слегка вздрогнувший от моего движения, дядя недоумённо на неё уставился… и, помедлив, пожал её в ответ. Не отпуская его, я крепко обнял его другой рукой.

— Ну-ну, парень, — дрогнув, ответил дядя. — Давай без этих нежностей. Ты вот что…

Он покосился в сторону парковки, потом быстро сунул мне несколько бумажек.

— Купи что-нибудь в поезд из еды. Наверняка этот вопрос у *ваших* не продуман.

Улыбнувшись шире, я подтверждающе кивнул. Не продуман, это точно. И не только с питанием.

— Ладно. Счастливой учёбы, парень. И удачи.

Вернон Дурсль махнул рукой и, не оборачиваясь больше, потопал к машине и семье. Я же обратил внимание на свой багаж. Огромный угловатый чемодан и клетка с крупной белоснежной совой. Дядя погрузил всё это на тележку и довёз сюда.

Так. Нужно перевести дух и собраться с мыслями. Я посмотрел в сторону гейта. Глаза работают отвратительно, но рыжее семейство на подходах угадывается уверенно. И, пока оно меня не углядело… Я навалился на тележку, уходя с прямой видимости и скрываясь от озабоченных охотников за стенами группы киосков. Отыскал подходящее место, присел на парапет и погрузился в невесёлый анализ происходящего.

Спустя пять минут поверхностной ревизии я подвёл неутешительный баланс хорошего и плохого.

Нет кольца Саргаса. Нет Хранилища. Нет доступа в Замок. Нет отклика по резервному каналу.

Отвратительное близорукое зрение. Очки плохо подобраны и с перекошенными центрами: дужка сломана и перемотана лейкопластырем.

Болит лоб. Я снял очки и поймал своё отражение в них — да, шрам на месте. И глаза зелёные.

Не могу обернуться совой. Чувствую, что это в принципе возможно, но в первый раз будет трудно: это тело не помнит нужных шагов. И вокзальная площадь — не лучшее место для экспериментов.

Патронус не отвечает. Я попробовал было выпустить немного Пустоты, и освещение во всех киосках вокруг обиженно заморгало. Ладно, отложим.

Ну и немота. Рот открывать могу, шевелить языком — тоже, но вот всё вместе с целью произнесения слов — не получается. И голосовые связки напрячь не удаётся. Мычать морзянкой мне не светит.

Из положительного. Второе зрение работает. Привычная беспалочковая магия работает, хотя и через силу, с преодолением тумана в голове и непонятного сопротивления плетению узоров. И лоб болеть сильнее начинает.

Мои знания при мне. Плюс затолкнутая в память подборка литературы, которую ещё предстоит освоить и осознать. Будет что «почитать» на досуге.

С чего начать? Очки починить, с чемоданом разобраться? Нет. Что я вообще здесь делаю?

Это… какой-то параллельный вариант истории? Я занял чужое тело? В памяти нет почти ничего из предшествующей жизни *этого* пацана. Ростом немного повыше, такой же худой, и одежда Дадли всё так же висит бесформенным мешком, ожидая замены на аналоги размером поменьше.

Я здесь навсегда? Судя по сказанному Луной слову «Возвращайся» — нет. Наверное. Если нет, то как долго мне здесь быть? Я что-то должен сделать? Как-то помочь… кому? Этому пацану? Да как ему поможешь, если его главная проблема — в мозгах? Я с ненавистью посмотрел на обитую коваными уголками багажную единицу.

А может, это нужно мне? Научиться чему-то? Или это — моё наказание? Но любое наказание обязано нести воспитательный момент. Я должен понимать, за что страдаю и в каком направлении должен «перевоспитываться». Толку мучить понапрасну, да ещё с таким недешёвым антуражем?

И что будет с *этим* парнем, когда я отсюда уйду?

— Извините, — сказали рядом. — Я вижу, у вас сова… Вы, случайно, не… Я имею в виду, вам не на платформу с дробным номером?

Я очнулся от невесёлых мыслей. Ко мне обращался интеллигентный мужчина в очках, тёмно-сером костюме и лёгком осеннем плаще. Высокий, худощавый, выглядит лет на тридцать пять. Сквиб.

И рядом — Грэйнджер. Не обваренная перегретым паром, не видевшая улыбку дементора, не уворачивавшаяся от дубины тролля, и даже без своего обычного делового напора. Просто обычная девчонка, нетерпеливо стоящая на пороге настоящей сказки и боящаяся того, что в последний момент она окажется отменённым спектаклем.

Я улыбнулся, протянул руку и разжал сложенную осторожной клеткой пятерню. В воздух выпорхнула белоснежная бабочка. Гермиона открыла рот и завороженно уставилась на неожиданное чудо.

«Акцио ближайший гейт к Хогвартс-экспрессу», наложил я плетение на иллюзию. Посмотрел на мистера Грэйнджера, показал пальцем на него и на медленно полетевшую в нужном направлении бабочку.

— О… благодарю!

Добсоновской монтировки среди багажа не видно. И оно к лучшему. Незачем в пасмурной зимней Шотландии шестидюймовый «ньютон».

Ладно, вернёмся к нашим проблемам. Пожалуй, первое в очереди — вернуть себе мобильность. Я наложил на себя «Круг невнимания», после чего решительно придвинул чемодан.

«Ну что за олень!» — пришёл я к неутешительному выводу по результатам проверки содержимого. Тёплой одежды — минимум. Зимней обуви нет. Канцелярка — пергамент и перья. Два десятка птичьих перьев и ни одного ножа! Ни одной расчёски. Минимум носков. Одежда — от Дадли, ну тут всё понятно, и несколько новых мантий. Одну сразу откладываем. Мешочек с галеонами пацан простодушно положил в чемодан. Хотя… эту тяжесть если не в чемодан класть, то только за пазуху. К сожалению, так и придётся поступить, поскольку нормальной сумкой с расширением этот турист не озаботился.

Я задумался. По идее, сейчас нужно идти не на поезд, а в Косой переулок, закупаться дополнительно. Вот только я не могу себе сегодня позволить эксперименты с каминами: а работают ли они без чёткого проговаривания места назначения именно вслух, а не мысленно.

Что ж, нужно избавиться от этой мечты культуриста. Сумка для ношения книг на уроках в чемодане присутствовала, но только одна, и она мне понадобится для более основательного зачарования. Нужен временный вариант… Вздохнув, я выбрал одну из безразмерных рубашек Дадли, выполненную из наиболее плотной ткани. Безжалостно оборвал рукава и… сращиванием ткани начал делать из неё мешок.

Трансфигурационное преобразование, при котором меняется лишь форма предмета, но не его материал, называется «рескульптинг», «трансмолдинг» или просто «лепка». Примеры — починка разбитого стакана (при наличии всех осколков), превращение монетки в кольцо (при условии, что сплав не меняется), сращивание кусков ткани или магическая подгонка одежды. Ничего выходящего за рамки магловской физики здесь нет: часть материала просто перемещается, волокна убираются в одном месте и утолщаются в другом. А вот заклинания используются совсем другие.

Энергия тратится лишь на разрыв межмолекулярных связей — то есть соразмерно теплоте плавления. Это оценка сверху. На практике высвобожденная после восстановления связей на новом месте энергия идёт на перемещение новых порций, что запускает рекуперацию. Разумеется, с некоторым КПД, зависящим от искусства мага, так что преобразуемый предмет нагревается, и это следует иметь в виду.

Результат разительно отличается от общей трансфигурации «неживое — в неживое». Во-первых, он постоянен: вы всего лишь переместили материал; переплавили без нагрева, если угодно. Во-вторых, полученный предмет толерантен к накладываемым плетениям, а потому годится как основа для артефактов — разумеется, если маг работал умело и корректно. В-третьих, сил требуется существенно меньше, чем для длительной трансфигурации — хотя и больше, чем для «одноразовой посуды» на четверть часа.

К сожалению, ничего не даётся бесплатно. Рескульптинг довольно требователен к разуму волшебника, концентрации и вниманию к деталям. В противном случае новая вещь получается хрупкой и непрочной, обзаводясь внутренними дефектами и напряжениями в твёрдых материалах или истрёпыванием и обветшанием волокон ткани.

Я научился этому самостоятельно по книгам леди Ровены. В Хогвартсе на первых трёх курсах такому не учат — табакерки из мышей интереснее. Рескульптинг считается профессиональным навыком артефакторов, портных, ювелиров и тем подобных мастеров. Хотя частные случаи этого раздела магии используются в быту: наиболее известно заклинание починки «Репаро».

Через несколько минут у меня имелся мешок с широкой горловиной цвета «рубаха в крупную клетку». Ещё через десять минут он получил расширенный внутренний объём. Поделка вышла откровенно халтурной: сделанная на коленке, в спешке, в тумане и без привычного оборудования, «сумка» требовала постоянной умеренной подпитки Пустотой в моменты, когда горловина находилась открытой. Иначе внутренний объём норовил вывернуться наружу, вывалив туда же всё своё содержимое. Ничего, жить ей не больше суток.

Поесть бы… Может, этот туман в голове — от голода? Как и в прошлый раз, толкового завтрака перед выездом не получилось, но и «перекуса» с собой у меня нет. Хотя… почему это нет? Я достал из чемодана пакетик с совиным печеньем, откусил на пробу от коржика… и заработал возмущённый крик совы, о которой успел позабыть. Пришлось выдать печенье и ей. Так, перекусывая на ходу и отстёгивая равную долю ревниво следящей за пакетом птице, я перекидал в «рубахо-мешок» всё содержимое чемодана. Пустой деревянный баул хотел было оставить около урны, но обратил внимание на добротность материала, из которого он сделан. Решив, такое может пригодиться для рескульптинга, оборвал металлические детали и разрезал магией корпус на дощечки удобного для хранения размера.

Разобравшись с чемоданом, задумчиво посмотрел на сову. По-хорошему, её нужно попытаться сдать в зоомагазин: если не лишних галеонов струсить, то хоть ни в чём не повинную птицу под присмотром оставить. Но в Косой я сегодня никак не успеваю. Значит, будем прощаться.

— Такое дело, подруга, — передал я ей свою печальную мысль. — Сова мне не нужна.

Сова посмотрела на меня, как на идиота. Я открыл дверцу.

— Улетай. Ты свободна. Ты мне больше не нужна.

Сова на всякий случай отступила поглубже в клетку. И покосилась на пакет с печеньем, в котором ещё оставалась пара съедобных кругляшей. Как в неё только всё это влезает? Что ж…

— Возвращайся к хозяину. Ты мне больше не нужна, — передал я ей прекрасно сработавшую в прошлый раз фразу.

Сова обиженно пискнула и укусила меня за палец. Взгляд стал откровенно укоризненным.

Не понял. Так что же — *эта* птица не привязана втихаря к Хагриду или кому-то другому с целью перлюстрации переписки? Она действительно личная сова «бывшего меня»? Кстати, и целый месяц у Дурслей она вполне смогла пережить.

— Ты же будешь скучать без дела, понимаешь? — я вздохнул. — Я в какой-то мере тоже сова. Разноской писем занимаюсь лично.

Выразительно исполнив гляделками фразу «мели, Емеля», сова отвернулась, помотала головой и встряхнулась.

Похоже, белоснежная птица действительно дорога́ тому пацану, что её купил. Как бы даже не единственный друг, с кем можно поговорить, живя у Дурслей. А я её возьму и выгоню.

— Ладно, — решил я. — Оставайся, пока не наскучит. И давай-ка, наверное, лети в Хогвартс своим ходом. Обживай совятню, она там неплохая.

Всем своим видом сова попыталась показать мне, насколько ей это трудно. Но не на того напала.

— Я знаю, что «коротким путём» дорога займёт минут пятнадцать, если маршрут обкатан. Максимум час, если «стрежень» совсем незнаком.

Вот теперь на меня смотрели серьёзно. И очень внимательно. Информация о птичьем «коротком пути» среди людей особо не распространена, не говоря уж о деталях полёта в потоке.

— Ну и смысл тебе трястись семь часов в духоте и давке?

Сова с намёком покосилась на пакет.

— Да ты обнаглела, подруга. Пять штук уже сожрала! Сейчас ещё водички тебе искать, сушняк запить на дорожку?

Сова выскочила из клетки, на ходу таки цапнув печеньку из пакета самостоятельно. Как-то подозрительно сноровисто у неё это получилось. Я посмотрел ей вслед, достал последний коржик и смял пакет. Опустил глаза и встретился взглядом с мистером Грэйнджером. Оказывается, тот какое-то время наблюдал за нашим безмолвным диалогом.

Ах да, это же сквиб. Мой «Круг невнимания» был поставлен на маглов.

— Извини, хотел помочь тебе с чемоданом, — сказал отец Гермионы, наблюдая, как я, очистив клетку «Экскуро», засовываю её в мешок. — Но вижу, ты… сам справился.

Я улыбнулся, захлопнул мешок и захотел было засунуть его за пазуху… Но опомнился, надел на плечо отложенную сумку и положил туда мешок и мантию. Вопросительно посмотрел на мистера Грэйнджера. Тот посерьёзнел и сказал:

— На самом деле, мне не очень понравилась та компания, что ошивается у вашего… входа. Давай-ка я тебя провожу.

Я покосился в сторону гейта, криво усмехнулся и подтверждающе закивал его опасениям. Но показал рукой в сторону киосков.

— Тебе нужно что-то купить? Ничего страшного, я не спешу.

Времени было немного, так что, оперативно пробежавшись по торговому ряду, на выданные дядей Верноном деньги я купил: десяток больших блокнотов (тетрадей на вокзале не было, понятное дело), сувенирный альбом для рисования, запас шариковых ручек и карандашей, дешёвую сувенирную авторучку «I love London», пару расчёсок, раскладной и простой ножи, а также дюжину ложек из нержавейки — на материал. Приличной еды при очень беглом осмотре не нашлось, но зато я разжился тремя килограммами цейлонского чая в пачках.

Расчёска была немедленно использована по назначению, вместе с решительно надетой мантией. На недоумённый взгляд мистера Грэйнджера я показал на двух молодых людей, куда-то едущих в это воскресное утро как раз с девятой платформы: длинноволосую эльфийку-лучницу и самого настоящего «колдуна-некроманта» с посохом. Косплей процветает.

— Так и знала, что тут будет целая толпа ма…

— Ты охренел, щегол?! — перебил мамашу Фред, заметив меня в мантии.

— Действительно, что за безобразие! — оценила мой наряд миссис Уизли. — Сними это немедленно, здесь полно маглов!

Лучница издали заметила меня и что-то сказала спутнику. Некромант улыбнулся и поднял посох в приветствии, зажигая лампочку в навершии. Я помахал рукой, после чего сделал пару широких круговых движений — и в воздух с хлопком выстрелило облако блестящего конфетти. Иллюзорного, конечно, но кто поймёт разницу? Парочка захлопала и заорала «браво, юный Гэндальф!». Я завершил короткое представление церемониальным поклоном.

— Мам, глянь, там тёмный маг! — заорал мелкий рыжий.

— Тише, Рон, не привлекай к нам внимание, а то у твоего отца будут неприятности, — осадила его миссис Уизли. — Джинни, детка, какой у нас номер платформы?

Джинни завороженно пялилась на медленно оседающее конфетти. Я вздохнул и повернулся к мистеру Грэйнджеру.

— Что ж, бывай, и хорошей учёбы тебе, — он помялся. — Вижу, ты парень тёртый. Помоги дочери с чемоданами, если не сложно. Сам я к вам пройти не могу…

Хм… Видимо, желание защитить меня от мутной компании было не единственным мотивирующим фактором. Но вы себя недооцениваете, мистер Грэйнджер. Я решительно ухватил его за руку и потянул к гейту.

— Мама, шрам!!! Это же Гарри Потт…

Писк мелкой Уизли оборвал сработавший переход.

— Как мы… — пробормотал мистер Грэйнджер после того, как мы «прошли сквозь стену». Необычное ощущение, согласен. — Будь я проклят! Это же настоящий Hall Class!

Пожалуй, отца Гермионы ожидает ещё масса удивительных открытий по пути к вагону дочери. Но чемоданы сами себя не поднимут. Я привлёк его внимание и сформировал ещё одну путеводную бабочку. Мистер Грэйнджер поблагодарил меня и поспешил за ней.

Я же отступил в сторону за колонну и наложил «Круг невнимания» посильнее. Вовремя: из гейта с небольшим интервалом начала поспешно вываливаться рыжая династия. Оглядевшись по сторонам и не найдя меня, галдящий табор последовал за мистером Грэйнджером.

Мне же предстояло ещё немного поправить свою внешность. Начнём с очков. Точную соосность выставлю позже, если это вообще потребуется: я всё же надеюсь, что мне удастся вернуть свою аниформу. Сейчас же просто восстановим целостность дужки… Готово.

Теперь — подгонка одежды. Свисающие рукава, продавленные колени, метущий землю джинсовый низ. На моду мне плевать, но минимальное соответствие общественным нормам — это банальная вежливость. Однако, тут легче сказать, чем сделать.

Если только вы не портной и не занимались кроем одежды, вам не так просто решить, откуда именно следует убрать часть тканевого материала, чтобы фасон стал таким, каким нужно. И если укорот рукавов достаточно банален, то вот переделать контейнер для дадлиной задницы и его слоновьих ляжек под мою тощую корму… здесь требуется согласованное изменение сразу десятка мерок. Кроме того, результат должен получиться не только пропорциональным, но и симметричным: обе штанины должны оказаться укороченными и ужатыми одинаково. И, наконец, не стоит забывать об аккуратности: небрежный зевок во время рескульптинга может изорвать или состарить материал.

Через четверть часа я осмотрел получившийся результат. Это, конечно, не индивидуальный пошив от профессионального портного, но куда лучше, чем было раньше. На джинсах прокатит, но к фрачным брюкам меня лучше не подпускать… Да сойдёт! Не к Армани на собеседование собрался.

Излишков материала было много, так что я нарастил и обновил истрепавшиеся от времени места, а остаток пустил на общее укрепление ткани и швов. Добавим чистку и глажку… Прикроем мантией… Ха, они ещё и выглядят теперь, как новые.

Двадцать минут до отправления. А мне ещё отца Грэйнджер нужно найти и вывести в обычный мир.

Я неспешно потопал по перрону в сторону последних вагонов. В отличие от прошлого визита, сегодня я смотрел не на пространственную магию свёртки, а… на людей. На детей и их родителей. Уникальная возможность посмотреть на магическое общество с иной стороны; узнать что-то новое о тех, с кем ты встречаешься каждый день; увидеть столько ключевых фигур в одном месте, зная при этом, кто есть кто.

Ханна Аббот. Её провожает мужчина в камзоле с испанской бородкой, громко веселящийся и отпускающий какие-то хохмы. По-моему, он сильно навеселе. По возрасту годится в отцы. Ханна не очень в восторге от его состояния, но отец есть отец, и она его искренне любит. Настоящая хаффлпаффка.

Мариэтта Эджком, ворон на год старше меня. Пришла вместе с матерью. Слышал, работает в Министерстве на не очень высокой должности. Последние наставления не влипать в неприятности, «как в прошлом году».

Финч-Флетчли. Пришёл один. На лице — интересная смесь потерянности и обречённой решимости. Я бы предположил, что он такой же сирота, как и я, если бы не пошитый на заказ дорожный костюм и дорогая сорочка. Видимо, Джастин — маглорождённый из весьма обеспеченной семьи, которая может себе позволить такой гардероб для растущего на глазах подростка. А ещё, как мне кажется, он пока не вполне уверен, что сделал правильный выбор, пойдя в магическую школу.

— Всё, солнце, мне пора идти. Жду от тебя сову сразу по окончании распределения, хорошо? И в дальнейшем — пиши мне хотя бы пару слов, но каждый день. Это важно.

Ох ты ж. Я и подумать не мог, что тихоня Сьюзен с Хаффлпаффа — близкая родственница Амелии Боунс, главы Отдела магического правопорядка. С родителями Сьюзен на войне что-то случилось, а теперь, оказывается, вот кто её опекает. Суровая тётка. Но, говорят, справедливая.

«Тётка» каким-то образом почувствовала моё совсем не пристальное внимание и подняла глаза. Я учтиво поклонился на ходу и… успел перехватить за шиворот белобрысого трёхлетнего пацана, вознамерившегося с разбегу прогуляться на железнодорожные пути. К счастью, это был не тот путь, где стоял состав, но и до него с платформы лететь больше метра вниз.

Перехваченный и поднятый в воздух, беглец на всякий случай захныкал, но был безжалостно развёрнут и направлен обратно, в руки гнавшейся за ним подружки на полгода постарше. С хлопком появилась домовичка, застучав себе по голове и запричитав, какая она плохая нянька. За ребёнком следи, а не самоедствуй!

Поднялась суета, отвлеклись от болтовни родители ребёнка. Я умело ускользнул из эпицентра внимания. А большая у Макмиллана семья. Отец, мать, старшая сестра, этот мелкий… не считая самого Эрни.

— … говорящий со змеями — и немой. Я слышала, в этом году…

Опять кто-то рептилоидов поминает всуе. Хотя почему «кто-то» — семья Патил. Отец семейства одет в застёгнутый под горло узорчатый пиджак с длинными полами. Мать — в платье ярких цветов, которое можно было бы назвать адаптацией сари для лондонского сентября. Впрочем, в индийской одежде я совсем не разбираюсь, тем более что у магов могут быть свои особенности дресс-кода. Я махнул рукой близняшкам, запоздало вспомнив, что мы ещё не знакомы.

— Бабушка, я опять потерял жабу!

О, а вот это мы обойдём по широкой дуге. Уж больно сурово леди Августа предана делу Общего блага. Вмешиваться больше не хочу, одного раза хватило.

Может показаться странным, что я перечисляю только первый-второй курсы. А старшеклассники приходят к поезду в основном сами, без надоедливой опеки родителей. На их лица я ещё насмотрюсь в течение года. Вот, для примера, слизеринская команда по квиддичу общается почти в полном составе. Или вот — староста Джемма Фарли о чём-то говорит с Хельгой Саммертайм и Эйнли Паркин.

А вот и их величества Малфои, Люциус и Драко. Матери не видно. И если глава рода остался тем же, каким я его помню с прошлого года — опытным политиком и интриганом, то вот наследник…

На Драко была надета мантия от мадам Малкин — как и на всех учениках первого-второго курсов, которых я сегодня видел в мантиях. Видимо, странное «уравнивающее» распоряжение руководства Хогвартса является частью и здешней истории. И это была единственная вещь умеренного ценового диапазона, надетая на Драко. Кружевная белоснежная шёлковая сорочка и тёмные с искрой шерстяные брюки молодого аристократа полыхали во втором зрении природной магией неизвестных мне, но очень непростых материалов, из которых они были сделаны. «Шкуру Василиска», пошедшую на туфли с серебряными пряжками, я узнал — видел на витрине в Косом. Платиновая заколка с крупным изумрудом, бриллиантовые запонки, несколько тяжёлых перстней… даже пуговицы на сорочке сверкали чем-то с высоким коэффициентом преломления. Да и мантия… добротная основа от Малкин была незаметно, но *дорого* испещрена вышивкой «чёрное на чёрном» с очень непростой нитью и чарами.

Я понимаю, что демонстрация действующего статуса — это обязанность властвующей элиты, но чтобы настолько… Такое впечатление, что были взяты самые дорогие вещи из доступных к ношению правилами Хогвартса и экипированы все разом. «Предыдущий» Драко так не поступил бы. Возникни необходимость, он и простую робу носил бы с непринуждённым достоинством.

Полный нехороших предчувствий, я осторожно посмотрел в лицо наследника Малфоев. Надменно-скучающая гримаса, презрительно оттопыренная губа, осанка и движения малолетнего мажора. Если это не маска… нам, похоже, не по пути с *этим* Драко. Впрочем, будущее покажет.

Я перевёл взгляд на откровенно туповатого Крэбба, совсем приуныл… и почувствовал чей-то взгляд. Высокий худощавый парень в мантии, с очень умными глазами, рассматривал меня столь же внимательно и незаметно, как и я — Малфоя. Кажется, видел его на Слизерине… Теодор Нотт. Не могу вспомнить о нём ничего существенного из прошлой реальности, кроме имени. Стоит в одиночестве, без родственников. Улыбнувшись ему уголками рта и обозначив намёк на приветственный кивок — слизеринцам больше и не надо — я продолжил путь.

— Рон, у тебя что-то на носу. Дай я вытру…

— Мам, отстань!

Очень удобно, что у рыжего семейства такие громкие голоса. Заранее поднимаем круг невнимания помощнее и закладываем максимально широкий манёвр уклонения…

Мистера Грэйнджера я увидел за семь минут до отправления. Он давал последние напутствия дочери. Было видно, что она волнуется перед неизвестностью, но пытается скрыть это за независимым видом. Было видно, что отцу всё прекрасно видно. С учётом того, что и с матерью Гермиона в прекрасных отношениях… Очень удачная семья. И если наивная вера в порядок и правила привита Гермионе матерью, то вот любовь к книгам и новым знаниям — теперь я вижу, от кого. Как могут уживаться вместе столь разные начала?

Свет и Порядок.

Появившись в поле зрения мистера Грэйнджера, я красноречиво постучал пальцем по левому запястью и показал на ближайший гейт.

— О! Мия, мне пора, иначе я отсюда не выйду. Чемоданы мы уже пристроили, — обратился он ко мне. — Меня зовут Венделл Грэйнджер, а это моя дочь Гермиона.

Я кивнул. Повисла неловкая пауза. Вздохнув, я посмотрел на девчонку и поднял чёлку со лба. Она нахмурилась, потом просветлела и направила на меня палец.

— Ты — Гарри Поттер! — воскликнула она и затараторила: — Можешь не сомневаться, я всё о тебе знаю! Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительно чтения. Твоё имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Рассвете и падении Тёмных искусств», и в «Величайших событиях»…

Я слушал вполуха эту тираду, а перед глазами была другая Гермиона: бледная, исхудавшая за сутки противоожоговой терапии, в скрывающей отсутствие волос косынке, с потухшим взглядом… Как она там, на каникулах? Отойдёт ли от тех напастей, что на неё навалились? Переживёт ли следующий год?

Наверное, отец семейства что-то увидел на моём лице. Внимательно посмотрел на дочь, потом прервал начитку библиографического справочника:

— Всё, Мия, время. Будь разумной девочкой, хорошо? Мы с мамой ждём тебя на Рождество.

Найдя свободное купе, я обессиленно привалился к стенке и прикрыл глаза. В поезд я вскочил на последних секундах.

— Спасибо, что показал мне всё это, — сказал отец Гермионы вместо прощания. — Это ведь совсем не сказка, верно?

Ответа не требовалось, но я серьёзно помотал головой. Было видно, что мистер Грэйнджер не в восторге от увиденного — могу себе представить, как на него смотрели чистокровные маги — и хочет ещё о чём-то меня спросить или попросить, но не решается. Ну да, кто я ему?

В случае с Гермионой основная проблема — не в не-сказочности мира. И я ничего не могу с этим поделать.

Вздохнув, я достал новый альбом и вырвал несколько страниц. Сплавил их в один плотный лист и несколько минут спешно накладывал необходимые чары. Рванув в стороны за края, с хлопком разорвал пополам и, обложив одну из половинок двумя дощечками, молча сунул этот «бутерброд» мужчине. После чего торопливо вскочил в гейт, на мгновение поменяв поляризацию — переходы, напоминаю, были односторонними, и конкретно этот работал только на выход с платформы.

В последний вагон я еле успел.

— Здесь свободно? — раздался до зубной боли знакомый голос. — А то в других вообще сесть некуда.

На столик передо мной шлёпнулись два объекта — живой и неживой. Как же я мог о тебе забыть, мой «лучший друг»… С большим сожалением я в который раз удержал парализующее плетение. *Этот* Рон мне пока ничего плохого не сделал. Жаль, место в купе хорошее… было. Оставаться здесь и дальше никак нельзя. Дождусь только, пока он основательно усядется, «заякорившись» расставленным на полках багажом.

Не открывая глаз, я посмотрел на окружающее вторым зрением… и обомлел. Крыса на столе передо мной имела магическое ядро. Разумное ядро. Человеческое. Передо мной, пытаясь принюхаться сквозь разделяющее нас силовое поле, находился анимаг.

Это уже какая-то форменная дичь, похлеще дементора в лесу или одержимого преподавателя… Зачем, скажите, этому малолетнему идиоту анимаг, играющий роль питомца? Рыжий понятия не имеет, кого таскает в грязном кармане, иначе этот трусоватый паскудник так с животиной не обходился бы. С другой стороны, зверушка у него довольно давно, судя по навязчивым рассказам о её биографии.

— Эй, Рон! — дверь в купе с грохотом отворилась, впуская внутрь голоса близнецов. — Мы пойдём. Там Ли Джордан едет в седьмом вагоне, он с собой гигантского тарантула везёт.

— Ну, идите, — промямлил Рон.

— Гарри, мы тебе так и не представились…

Зачем анимагу влачить жалкое существование, терпя прихоти туповатого ребёнка?

Еда, кров над головой? Не смешите мои тапки — еды полно в природе и на улицах, где обычные крысы спокойно выживают даже без человеческих мозгов. Кров тоже им не нужен: мех защищает от холода, а трескучие морозы легко пережить на теплотрассе. Уличные опасности? Куда опаснее жить в доме магов, каждую минуту рискуя быть разоблачённым — я вспомнил свой единственный визит в совятню Гринграссов — или добровольно «работая» живой игрушкой у детей, которые, вообще говоря, плохо понимают, что такое чужая боль.

— Ты действительно Гарри Поттер? — выпалил Рон, когда дверь купе снова задвинулась.

Что ещё может делать в питомцах крыса-анимаг? Вынюхивать что-то в доме Уизли? Что можно вынюхивать у этих нищих так долго и такой ценой? «Короста», судя по застольным рассказам, перешла Рону «по наследству» ещё от Перси.

Блин… а Перси-то как мог не заметить этих странностей? Крысы столько не живут, вообще-то!

— Ты что, спишь, что ли?

Вздохнув, я открыл глаза, уткнувшись взглядом в пакет с копчёными бутербродами и тянущуюся ко мне облезлую морду. Поправил на плече сумку, которую и не снимал, встал и вышел из купе.

Так, куда бы присоседиться? Следующее купе закрыто. Можно заглянуть, но рады мне там не будут.

В следующем купе оживлённо щебетали Браун и обе Патил. Нет, для этой компании немой не подойдёт. Нужен говорящий. Со змеями, ага.

Далее. Бем Аббас, Дин Томас, Симус Финниган. Четвёртое место дожидается Рона Уизли, словно радикальный фтор — своего последнего электрона. Лучше уж вернуться и потерпеть Патил с Браун.

Следующее купе закрыто.

Следующее — Гринграсс, сумка Гринграсс и… да и не важно, кто ещё, намёк понятен. Следующее…

Гринграсс, сидящая у окна, мельком глянула на меня и отодвинула сумку к себе. Н-да, придётся садиться. Я приветственно кивнул и умостился у двери. Посмотрел на ещё одного попутчика. Невилл Лонгботтом.

Я с трудом удержал ноги от немедленного подрыва и продолжения пути по коридору. Остановили меня две вещи: жест Гринграсс с сумкой и то, что впереди в вагоне осталось только одно купе, а я ещё не видел Грэйнджер. Что ж, не самый худший вариант и не самая плохая компания: один немой, одна молчунья и один стеснительный парень, никогда не заговаривающий первым. Все трое уже в мантиях, выгонять для переодевания никто не будет.

Спать хотелось очень сильно. Целый день просидел у Лавгудов, потом меня оглушили, потом я провёл тяжелый бой, а потом меня выкинули в начало нового дня. Обычно в это время я просматриваю третий сон в Саргасе. Где он сейчас, тот Саргас…

Дел, однако, ожидается ещё довольно много. Я достал авторучку и банку с чернилами. Осторожно вскрыв банку, провёл зарядку авторучки, надеясь, что поезд не дёрнется на стыке и мне не придётся освежать навыки уборщика в изгаженном купе. Сеульский Рандом не подвёл: толчок последовал лишь в конце, когда я уже накрыл банку крышкой.

К сожалению, из-за спешки при зачаровании на полученной протеевой паре можно писать либо чернилами, либо только один раз. Пристроив листок на дощечке, я углубился в составление послания.

«Мистер Грэйнджер. Наша пара листов — магически связана. Всё, что пишется на одном листе, появляется на другом, и наоборот. Свой листок я передам Гермионе, когда появится возможность. Писать на листке можно только чернилами — авторучкой или пером, а стирать написанное — любой тканью, проведя ею по»…

Две трети послания занимала инструкция. Как пользоваться, кого беречься, зачем это нужно.

Завершив техническую часть, я вздохнул и приступил к основной мысли.

«Вы правы. Магический мир — не добрая сказка. К сожалению, главный враг Гермионы — она сама. Я не знаю, как помочь ей стать рассудительной и мудрой, чтобы она перестала верить благообразным проходимцам и начала жить своим умом. Если проявлять настойчивость в убеждении, она соглашается с логичными доводами, но потом всё равно делает по-своему.

Я оставляю вам этот канал связи в надежде, что на неё сможете повлиять вы, если будете лучше знать, чем она живёт в школе. Ещё раз повторяю: никому не показывайте этот лист, иначе у Гермионы будут неприятности.

Сотрите этот текст в знак того, что вы его прочли и осознали».

Превращаем пару дощечек в защитную обложку для листа — и с этим всё. Папа доедет домой, вылезет из машины, вспомнит о презенте, прочтёт… тогда и передам свою часть Гермионе. Пусть отец семейства считает меня пророком, медиумом или гением дедукции — неважно, лишь бы за своей дочерью и дальше следил. В одиночку я бессилен.

Невилл сидел молча. Было видно, что он хочет познакомиться, но не решается начать первым. Нет, парень. Это сейчас ты вызываешь сочувствие. Но я знаю, насколько последовательной и непреклонной может быть твоя ненависть. Так что — оставайтесь с бабушкой от меня в стороне.

Так. Круг невнимания, чтобы не замечали. Круг тишины, чтобы не орали в уши. Щит помощнее, чтобы не ломились знакомиться и проверять, не сплю ли я. Мой временный бункер на обезьяньем базаре. Отвлекаться сейчас нельзя.

Я засунул руку в мешок и, не показывая, что делаю, отщипнул кусок нержавейки от одной из купленных ложек. Надел перчатки из драконьей кожи — и чтобы защититься от нагрева металла, и чтобы скрыть в увеличившихся лапах то, что делаю.

Достал кусок металла, спрятав его в кулаке. И там же, в кулаке, неспешно превратил его в кольцо из нержавейки, со скрытым гнездом для небольшого камня. Камень изготовил тут же, сплавив щепотку чистого речного песка в монокристалл кварца. Прости, Боудикка, что взял немного земли с твоей могилы. Обещаю принести целую торбу грунта с твоих земель. Как и положено — в руках, безо всяких чар расширения. Вот только восстановлю нормальную мобильность.

Песок в окрестностях платформы 9.75 и вправду был удивительно чистый.

Я надел кольцо на мизинец, утолщением внутрь. Закрыл глаза, устроился поудобнее и притворился спящим. Предстояла самая тяжёлая часть работы: заложить основу хранилища. Простого, доступного только в одном мире, но всё же из любой его точки.

* * *

Представьте себе сферу в, ради упрощения, четырёхмерном пространстве. Внешняя поверхность сферы — наша Вселенная. Внутренняя — тоже вселенная, но сопряжённая нашей. Чем она так связана с нашим континуумом, источники Средоточия не распространяются. Я условно называю её анти-вселенной, и эта метафора частично оправдана: перенос материи из сопряженной вселенной чудовищно дорог, а проводить подобные эксперименты категорически запрещено в пределах обитаемых систем. Полагаю, всё куда сложнее банального континуума из антивещества, но… нужно ли говорить, что я — из тех людей, которые, видя подобные предупреждения, не думают и близко подползать к любопытному рожну?

А вот между этими вселенными-поверхностями расположена она — бесконечно тонкая прослойка Изнанки. *Место* со странной физикой и метрикой.

Для нас сейчас важно знать следующее: пузырь, надутый в Изнанке, никогда не пересечётся с другим таким же пузырём. И — «расстояние» (сиречь, цена доступа) от пузыря к любой точке нашего мира — одинакова. Абсолютно. Что могло бы намекать на то, что истинное место нахождения Изнанки — центр мировой сферы внутри анти-вселенной, но… эта цена-расстояние ещё и вполне приемлема. А потому — закругляемся с аналогиями, ибо любая аналогия работает лишь до определённого предела. Всё сложнее.

Именно на изнаночных пузырях основана одна из возможных механик «сквозных кошельков»: положили в пузырь в одном месте, забрали в другом. Именно поэтому я так опасаюсь за свою ценную шкуру: в сегодняшней Британии секрет изготовления сквозных кошельков утерян. В том числе и гоблинами. Не хочу остаток жизни провести в золотой клетке, в то время как пленившая меня корпорация будет ниспровергать совиную почту и прочие привычные радости.

Надуть новый пузырь в Изнанке для меня — не самая сложная часть работы. И кольцо необходимо не для привязки этого пузыря к нашей реальности: я запомню координаты и сигнатуру доступа в уме. Не хочу, чтобы моё хранилище можно было отобрать, всего лишь конфисковав кольцо. Изнанка — не Хаос, она достаточно упорядочена для наложения координатной сетки. Аррогантный якорь не нужен. Просто её физика непривычна.

Кристалл в кольце необходим для прошивки складской логики. Пузырь разделяется на ячейки, в которых хранимые предметы располагаются, не мешая друг другу. В отличие от простого расширенного пространства, в Изнанку не потянешься рукой, нашаривая нужное на ощупь: живое там не выживает. Помещаемый в хранилище предмет просто исчезает из нашего мира, извлекаемый — появляется. Для этого и нужны ячейки.

Ничего чудесного, одним словом. Но выплетать это очень муторно и утомительно. Мне ведь не десяток ячеек нужен — в одном только чемодане вещей намного больше. Без привычной оснастки и инструментария, которые я нарабатывал годами…

Выплетя полсотни ячеек, я вдруг вспомнил, что воды из фонтана или иных стимуляторов у меня нет. Тогда на сегодня хватит.

Выйдя из конструкторского транса, я с трудом разлепил засыпанные песком глаза. Жутко ломило виски и переносицу. Не понимаю, почему мне так плохо и почему опять такой туман?

Я поднял глаза и мысленно застонал. Грэйнджер. Похоже, едет в этом купе, четвёртым пассажиром. Что-то беззвучно мне говорит. Ну почему мне так не везёт-то, а? Я снял «круг тишины».

— Ты не видел жабу? Мальчик Невилл потерял свою жабу.

Я бессильно прикрыл глаза. Кто-нибудь пристрелит уже это паскудное земноводное? Или прибьёт гвоздями к полу, чтобы не сбегало?

— Невежливо игнорировать вежливые вопросы!

Громкий выкрик отдался новой болью в висках. Как вы мне все надоели…

Не открывая глаз, трясущейся рукой я полез в мешок и с третьей попытки достал совиную клетку. Поставил на сиденье. Беззвучно выругавшись, открыл глаза, поднял клетку с пола и впечатал её в лавку. Достал пару ложек и бросил их на пол клетки. Напрягся… ложки превратились в тонкостенную металлическую миску-непроливайку. Прирастил днище миски к клетке.

Сделал несколько глубоких вдохов, приготовившись к новой вспышке боли… *Агуаменти*! Миска наполовину наполнилась водой.

— Что ты творишь?! Специально нас дразнишь, да?

Игнорируя бестолковые вопросы, я помассировал виски. Предстоит самое трудное… Я поставил клетку на колени. «Жаба Тревор фамилиар Невилла Лонгботтома, поиск начать с двух туалетов в концах вагона, не далее пятнадцати метров, переносить осторожно. Акцио!»

Виски прострелило болью. Хлопнула дверь в дальнем конце вагона. Скотина Тревор не поленился по максимуму затруднить собственные поиски, прошвырнувшись в наиболее удалённый влажный угол. Вопящая жаба размером с бройлера — я не шучу! — медленно вплыла в купе. Я направил её внутрь клетки, тщательно запер дверцу и передал плескающуюся водой жабу… Гермионе. Она была ближе всего.

— А как… Этого нет в книгах! Ты должен научить меня…

Я выключил звук, привалился к стенке и закрыл глаза. С этой немощью нужно разобраться. На меня будто надели суровую узду. Слабое колдовство ещё работает, а если что помощнее… Что интересно, каналы ядра и резерв позволяют творить и более сильное волшебство, но, чем оно сильнее, тем более неточным и рассредоточенным делает его уздечка. Опасно переходить на энергоёмкие плетения, не разобравшись с происходящим.

Что-то заслонило свет в дверном проёме. Головная боль по большей части прошла, так что я рискнул открыть глаза. Продавщица сладостей беззвучно спрашивает, не хотим ли мы чего. Прыгучие шоколадки и всевкусные блевалки. Мыльные пастилки и взрывающиеся жевалки. Тыквенные печенья и лакричные палочки… Юным магам что, потенции не хватает?

Я уж было хотел проигнорировать выездную торговлю, но внезапно зацепился глазом за нижнюю полку… И достал наличность.

Заплатив всего сикль за пакетик совиного печенья, я немедленно откусил одно на пробу. Торговка в ужасе открыла рот.

— Мальчик, это для сов, а не для людей!

Прекрасный замес и свежая выпечка. Игнорируя призывы выплюнуть гадость, я выкупил весь оставшийся десяток пакетов.

У моих попутчиков кондитерский ассортимент энтузиазма не вызвал. Гермиона была дочерью стоматологов, а у Гринграсс и Лонгботтома имелась еда из дома.

Ещё из двух ложек я сделал себе кружку-термос. Материал тает буквально на глазах. Наполнив кружку водой, нагрел её и бросил щепотку чая. Накрыл дощечкой и поставил настаиваться на стол. Сам неспешно принялся за печенье.

Реакция окружающих на мою еду была разной. Лонгботтом впал в ступор. Гринграсс с интересом покосилась, но ничего не сказала. Грэйнджер вообще не заметила ничего необычного.

— Это правда? — в проёме показалась тройка будущих слизеринцев: Малфой, Крэбб и Гойл. — Во всём поезде говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?

Я молча уставился на них. Юный мажор и две шестёрки. Почему так? Что могло поменяться настолько сильно, что низвело трёх нормальных молодых аристократов к такому состоянию?

Что ж. От ответа меня не убудет. Я спокойно кивнул. Знать бы ещё, как меня на самом деле здесь зовут, а не согласно местным детским сказкам.

— Это Крэбб и Гойл, — представил спутников Малфой. — А я — Малфой. Драко Малфой.

В коридоре громко фыркнули.

— Тебе кажется смешным моё имя? — презрение обернувшегося на звук Малфоя можно было намазывать на хлеб. — Можешь не представляться. Залатанная мантия, бесформенный свитер и рыжая шевелюра. Типичный представитель фамилии Уизли. Семейства, которое имеет больше детей, чем может себе позволить.

Печально. *Тот* Драко выбрал бы аргументы тоньше и умнее. Дело не в презрении к одежде, хотя сам Драко пока не заработал ни кната к своим бриллиантам. Просто я не слышал, чтобы у Малфоя были братья или сёстры.

Если он — один в семье, то лучше бы ему не вспоминать, кто и сколько может позволить себе детей.

Пока шла перепалка, я покосился на Гринграсс. Дафна смотрела в книгу и чему-то загадочно улыбалась.

Что ж, можно сделать предварительный вывод. Этот Драко или глупее, или менее искусен в словесных баталиях. А вот чему, интересно, так улыбается Гринграсс? Глупость Драко — не настолько существенный повод для улыбки Снежной Королевы.

Между тем Его Мажористость вновь обратил на меня своё благосклонное внимание.

— Ты недавно в магическом мире, Поттер. Скоро ты узнаешь, что в Волшебной Британии есть несколько семей, которые куда круче всех остальных. Одиночки прозябают, а выбравшие неправильную сторону отправляются в могилу или… кончают ещё хуже, — Драко мрачно покосился на Лонгботтома, потом вздёрнул подбородок и протянул мне ладонь. — Вступай под мою руку, Поттер. Я помогу тебе во всём разобраться.

Это какой-то фарс. Если Люциус Малфой слывёт прекрасным переговорщиком, матёрым интриганом и успешным деловым человеком, то на Драко природа демонстративно отдохнула. Настолько мощно слить любую потенциальную возможность для заключения союза…

Впрочем, прилюдно опускать Малфоя, отказываясь от высочайшей милости стать его шестёркой, тоже чревато. Хотя именно Драко и загнал себя в настолько глубокую переговорную задницу, что любой, даже самый вежливый отказ теперь невозможно трактовать иначе, как публичное оскорбление. Ну так для того и существует эзопов язык дипломатической речи!

И всё же… Попробуем соскочить, предоставив идиоту возможность сойти с темы без потери лица. Глядя на протянутую руку, я сделал максимально тупое выражение лица, громко зашуршал пакетом и, неловко вынув печеньку, с дебильным видом начал её поедать, обильно роняя крошки и громко чавкая.

Малфой брезгливо поморщился, отвёл взгляд от марающей пол жующей рожи и… только сейчас разглядел, ЧТО я ем.

— Тьфу ты! — отпрыгнул он на шаг назад и проверил чистоту туфель. — Поттер, б**, ты вообще нормальный? Даже бомжи из Лютного не жрут эту…

Не давая соскочить с наживлённой резьбы, я по-дружески протянул ему пакетик. Драко отшатнулся от него, словно от шипящей кобры.

— Да ты конченый псих! Забудь всё, что я сказал. Ходу отсюда, парни, пока какую-нибудь заразу не подцепили.

Как только они удалились, я немедленно прекратил чавкать, достал платок и стал вытирать губы. И внезапно услышал… невозможный звук. Тихое хихиканье.

Дафна Гринграсс, Снежная Королева в магическом и темпераментном смысле, наклонившись над книгой и закрывшись приложенной к лицу ладонью, безуспешно пыталась задавить рвущийся наружу смех. Подобрав челюсть, мне оставалось только покаянно вздохнуть.

— Невежливо чавкать, ведя разговор с собеседником! — поучительно объявила мне Грэйнджер. Но в ответ получила лишь то, что от хохота грохнули уже оба присутствующих в купе.

— Поттер, классно ты отшил этого павли…

Не прекращая хохотать, я захлопнул дверь купе. Вот ещё, будут тут всякие чавкающие во время разговора портить прекрасный момент.

Отсмеявшись, Дафна вышла наружу — привести себя в порядок. Я же потянулся за чаем. Счастье — это когда тебя понимают. Даже когда понимают немногие.

— Я не поняла — что не так с этим печеньем? — спросила Гермиона.

Странно, что во время хохота мои связки работали. Стало быть, с физиологией всё в порядке. Интересно, а не магическая ли природа у моего блока на общение?

— Это совиное печенье, — ответил Невилл. — Люди его не едят.

— Типа собачьих консервов, что ли?

— Что такое собачьи консервы?

Судя по реакции Дафны, снобизм младшего Малфоя достал даже часть чистокровных. А я как раз на Слизерин собрался. Хотя мало ли где какие сложности? Терпел же я на Гриффиндоре рыжих — потерпим и Малфоя. Зато комната отдельная будет. И терпеть буду не только я.

— Вредно есть столько печенья. От сладкого зубы портятся. Мои мама и папа так говорят, а они, между прочим…

В голове вроде полегче, туман немного развеялся. Пора вернуться к делам. Я восстановил щиты — все, кроме «круга тишины», поскольку серьёзной концентрации уже не требуется — и подтянул к себе сумку.

Необходимо сделать в ней небольшое расширение объёма. Живи я в нормальном обществе, где магу нет нужды скрывать свои способности от других магов, сумка мне вообще была бы не нужна: вещи из хранилища появляются прямо в руке, в воздухе. Здесь же я буду «проявлять» предметы внутри сумки, засунув руку в горловину и имитируя доставание вещи из неё. Для этого мне необходим объём, достаточный, чтобы вместить самый крупный хранимый предмет.

Вернулась Дафна, достала корзину с едой и принялась за ланч. У Гермионы еды в дорогу не оказалось, и Невилл предложил поделиться с ней своими запасами.

Собственно, а зачем ограничиваться только одним карманом? Имеет смысл организовать несколько отделений-обманок. Защитой доступа к моему хранилищу служит его нахождение: в Хогвартсе только я могу дотянуться до Изнанки, но для начала об Изнанке нужно банально знать и предполагать наличие этих знаний у простого школьника. А если и найдётся ещё один такой уникум, ему понадобятся координаты.

Но вот если мою сумку обыщут и найдут лишь пустой «буферный» карман, это вызовет обоснованное подозрение. Организую-ка на этот случай одно-два отделения, забитых правдоподобными «ценными» вещами.

— … А, кстати, вы не знаете, на какой факультет попадёте? — вещала меж тем Грэйнджер. — Я тут уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду на Гриффиндоре. Это самый лучший вариант. Говорят, сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете. Кстати, и на Рэйвенкло тоже попасть было бы неплохо. А вы что думаете?

Повисла пауза. Мы с Гринграсс отвечать не собирались, так что отдуваться пришлось Невиллу.

— Я бы тоже хотел на Гриффиндор, — несмело проговорил он. — Но попаду, скорее всего, на Хаффлпафф. Мне смелости не хватает.

Ума тебе не хватает. Поэтому будешь на Гриффиндоре, не волнуйся. Я прикинул размер горловины и количество оставшегося песка. Оборота на три хватит…

— … Эй, ты меня вообще слышишь? Я спрашиваю: а ты на какой факультет хочешь попасть?

Едва не потерявший канву выплетаемого кружева, я укоризненно посмотрел на Грэйнджер. Потом показал пальцем на Гринграсс и вернулся к работе.

— Здорово! Так мы все будем на Грифф… Ой! Что это?

Гермиона уставилась на невидимую силовую нить, плотно, словно бисером унизанную песчинками, которую я потянул из кучки песка. Тончайшие бусы тянулись метр за метром, а я укладывал их витками, наматывая и приклеивая основу прошивки к внутренней поверхности горловинного пояса. Пять, шесть… семь витков. Прекрасно.

— Как ты?.. Что это за заклинание? Такого нет в книгах!

Пожалуй, следующую часть в купе лучше не делать. Я поднялся, вышел в коридор, открыл фрамугу и поднёс раскрытую сумку поближе к окну. Новому объёму требуется новый воздух. И, чтобы два раза не вставать… В окно, засвистев на неровностях рамы, рванул ураганный поток. Поднимая бурю в волосах на макушке, но особо не тревожа внутренности вагона, воздух полностью втягивался в сумку. Я подставил лицо под свежесть ранней осени. Как же хорошо… Будто вновь оказаться в небе, среди облаков и вдали от суетной земли, летя к очередной желанной цели…

— Эй, ты зачем хулиганишь?

Несколько ячеек в изнаночном пузыре были оборудованы особенным образом. Сейчас я создавал себе достаточный запас сжатого воздуха. Прошедший бой показал, что манипуляции с проявленной Пустотой в закрытых помещениях чреваты сильными перепадами давления. Чтобы не выбивать стёкла, нужно позаботиться об оперативном резерве воздуха для таких случаев. Да и просто иметь иногда возможность ударить воздушной волной, вынув часть припасённого в нужном месте…

— Гермиона, мне кажется, он знает, что делает, — проявил рассудительность Невилл.

Водный резервуар я наполню позже, у озера. «Агуаменти» — не боевое заклинание. Поиск и транспорт воды работает слишком медленно. Хотя если маг имеет сродство с этой стихией… Но мы к таковым не относимся, так что для боя хорошо бы иметь и запас аквы-вульгарис. И запас камней, и песка, и битого стекла… Фраза «Запас карман не тянет» играет новыми красками.

«Бомбарда» с поражающими элементами… Нет! Эту сволочную идею мы магам показывать не будем. И так убивают друг друга, словно живут на перенаселённой планете.

Я заполнял резервуары несколько минут. В таком количестве воздуха уже не было необходимости, но мне понравилось стоять под потоком. С сожалением оторвавшись от воздушной ласки, я закрыл окно и вернулся в купе. Попрыгунья-Грэйнджер уже успела обо мне забыть.

— … значит, ты тоже идёшь на Гриффиндор?

— Дети аристократов выбирают Слизерин, мисс Грэйнджер, — вздохнув, ответила-таки Гринграсс. Грэйнджер достанет кого угодно, даже камни.

Я надел перчатки из драконьей кожи. Раз пошла такая пьянка…

— Как Слизерин?! Это же факультет тёмных магов!

Но Гринграсс опять надела маску невозмутимой отстранённости и вернулась к книге. Потом вздрогнула и медленно повернулась ко мне. Ага, почуяла родную стихию.

Мои руки были погружены в одно из отделений сумки. Видимый лишь мне, в ладонях исходил криогенным туманом прозрачный шарик размером с ёлочную игрушку, наполненный странными белоснежными веточками, похожими на узор инея на стекле, но в объёме. Новосозданная стазисная область.

Стазис создаётся именно таким — в виде небольшой сферы, после чего сфера педантично натягивается на стенки хранилища для консервируемых продуктов. В полную силу эта замедляющая энтропию субстанция работает, только если хранилище полностью закрыто и образует замкнутый объём без протечек. А на время, когда дверцу «холодильника» нужно открыть, интенсивность стазиса снижается до поддерживаемого минимума. Во-первых, лазить в полноценно работающий стазис руками вредно для здоровья, а во-вторых, открытая граница стазисной области истекает вот таким холодом и бесполезно сжигаемой энергией.

Но во время монтажа приходится терпеть… стараясь не затягивать процесс.

— Это… это что такое?

Грэйнджер, наконец, обратила внимание на странное занятие, которым я был поглощён уже более получаса. Я её понимаю: на коленях бесформенной плоской кучей лежит раскрытая сумка, а в ней копошится с непонятной целью парень, погрузивший *куда-то* обе руки почти по плечи.

— Сумка с расширенным пространством, — тихо сказал Невилл. — Никогда не видел, как их делают.

Я закончил возиться с «холодильником» и запечатал карман. На всеобщее обозрение явились руки в перчатках, щедро укрытые парящим инеем. Горячий привет из Антарктиды, антиподы!

Я приподнял руку в «отмороженной» перчатке и улыбнулся Гринграсс, сверкая заиндевевшими очками. Покачав головой, она вернулась к книге.

Минуту передохнуть, дожидаясь, пока рукавицы нагреются естественным путём. Это от огня «драконья кожа» защищена идеально, а вот неосторожное обращение с ними в холоде может добавить трещин этому прекрасному теплоизолятору. Заодно и стёкла очков отойдут.

— А… Гарри, так ты что, собрался на Слизерин?

Я рассеянно кивнул. Успокойтесь уже. Моё желание очень слабо коррелирует с итогами предстоящего распределения. Но не попытаться я не могу.

— Но так нельзя! Там злодеи и тёмные маги! Ты же…

Я выключил звук и максимально восстановил щиты. Вроде бы всё сделано, но чего-то не хватает.

* * *

Чего-то не хватает. Что-то хочет быть другим.

Я буду носить эту сумку постоянно, на уроках и на досуге, за обеденным столом и в факультетской гостиной. Оно?

Близко, но не совсем.

Здесь слишком много строгой магии, но не добавлено ни капли чуда. Вот оно! И…

И мне кажется… Я стащил потеплевшие перчатки и зашарил в мешке. Мне кажется, эта лицевая сторона сумки не хочет оставаться скучно ровной и однотонной. Похоже, мисс Лавгуд, я стал лучше понимать ещё одну вашу любимую фразу. Что же вы со мной делаете?

Рука, наконец, отыскала и вытащила наружу банку чернил. Я без опаски открыл её. Я *знаю*, что сейчас мне ничего не помешает. Сосредоточимся на главном.

Закрыть глаза. Отрешиться от всего, кроме второго зрения. Чего не хватает в этом узоре? Банка поднялась на уровень глаз. Пользы здесь достаточно — не хватает красоты. Над сумкой переплелись недостающие кружева. Щедро плеснуть чернил… *Сейчас* хватит единого совершенного мазка, не стоит портить момент недоверием к чудесам… И почему бы в новом мире не подарить другое имя ещё одному чуду?

«Люмос Селино!»

Сквозь веки пробилось сияние, вопреки названию щедро сдобренное ультрафиолетом. Сумку осветил невидимый источник света.

Кто разговаривал со мной в Хрустальном мире? Поначалу это были мысленные образы-намерения, но в конце звучали чёткие слова. Почему? Чей это был голос? Зачем мне передали Истинный асфоделий? Почему мне показалось, что он передан Луне?

Моё ли это заклинание вообще? Там от меня только идея поучаствовала, да и то… Кто же говорил со мной?

Кто… хотел подарить людям новое заклинание? Хотел, но не мог сделать этого сам…

Свет погас. Последняя деталь просится стать частью общего. Я взял остатки песка. Куда бы их… Какой глупый вопрос, право слово.

— Станьте сами тем, чем вам хочется!

Песчинки устремились вниз. Новая сеть легла на ткань, завершая картину. Словно заключительная деталь мозаики, внезапно вскрывающая до последнего момента остававшийся неясным замысел художника.

Во втором зрении на меня летела индигово-синяя, исполненная россыпями солнечных звёзд сова. Полнеба за ней занимала текущая серебром луна. Ещё половину — родное небо Саргаса. Картина, нарисованная магией… И видимая лишь магам.

Я осторожно погладил сову по крылу. Как мне вас не хватает, Ночь, — тебя и Луны. Откуда-то издалека пришла успокаивающая душу уверенность. Всему своё время.

Я проснулся оттого, что поезд никуда не ехал. Видимо, вторые сутки бодрствования сыграли злую шутку — меня незаметно усыпило до самого вечера. Странно, что никто не растолкал… Хотя да, «круг невнимания» и силовое поле. Ничего, торопиться некуда. Впереди целый учебный год, и можно даже не надеяться — никуда он от меня не убежит.

Я по-быстрому перекидал вещи из мешка в отделения сумки и… зацепился за картинку на лицевой стороне. Тоже летящая на зрителя сова, но нарисованная упавшими на серую ткань чернилами. Общее направление брызг удивительным образом подчёркивает стремительность полёта. На фоне совы проглядывает выцветший светлый круг — видимо, поработал ультрафиолет из светового заклинания. Песчинки усеивают область неба и тело совы, изображая звёзды и поблёскивая неизвестной магией. Разбираться с этим некогда, отложим на более спокойное время.

Я вышел из вагона на пустынный перрон и повернул к каретной площадке. Кортеж уже успел отъехать, но недалеко: последняя повозка виднелась на дороге примерно в половине расстояния от станции до Хогвартса.

Бежать и догонять их я, однако, не стал. Скорость кареты — километров десять в час, длина дороги — чуть меньше мили. Идя экономным шагом, я прибуду позже минут на двадцать-тридцать, только и всего. Пока МакГонагалл «согласует бумаги», пока «выведет гусят» и прочитает речь… Попаду к середине распределения. Моя фамилия — почти в конце списка.

Вечер был тёплый и звёздный. На воде виднелась россыпь лодочных фонариков — первокурсников опять перевозят по озеру. Воздух исходил поздним вереском, полынью и тиной от находящегося рядом водоёма.

Ночь, как хорошо бы ты сейчас здесь смотрелась!

Обратил внимание на сумку. Песчинки в темноте светились, делая звёздное небо настоящим. Одна картинка — для обычного зрения, вторая — для «драконьего». Мне вдруг пришло в голову, что я никогда не смотрел на рисунки Луны вторым зрением. Вот ведь… до чего очевидно, но теперь — когда я ещё увижу хоть один?

* * *

На распределение я опоздал. Нет, задачку «из пункта А в пункт Б» я решил верно, но мне пришлось задержаться на входе.

Сначала я наткнулся на запертые ворота. Кованые решётки пропустили кортеж и медленно закрылись. Калитка для пеших визитёров не реагировала на мои попытки открыть её. Не отреагировала и невысокая ограда, когда я совершенно невежливо через неё перелезал. Но главное разочарование поджидало меня в холле.

Хогвартс был холоден и равнодушен. Тот разум — огромный, нечеловеческий, но по-своему заботливый, что сопровождал меня каждый миг в привычном мне замке, *здесь* совершенно не ощущался. Возможно, глубоко спал, находился «в коме» или… был мёртв.

Я остановился на пороге и осмотрел вестибюль вторым зрением. Старые остатки давно не работающих плетений. Транспортная сеть повреждена. Энерговоды есть, но питают лишь простейшие системы вроде «вечных» факелов. Уборочных плетений — едва треть от проекта, все обесточены. Следы регулярной уборки имеются, но за чистотой здесь следят как-то иначе, без опоры на магию замка.

Прислонившись головой к старому камню, я попытался дозваться до разума Хогвартса. С тем же успехом это можно было делать на Марсе. Полная тишина и равнодушное непонимание. Источник работал исправно, сквозь древние камни текли ровные потоки магической энергии, но пользоваться ею было некому.

Можно починить инфраструктуру, наладить системы обеспечения, прочистить и запустить кровеносную сеть, но… кто возьмёт бразды, *возглавит* это хозяйство? Нет разума, оживляющего полностью работоспособное тело.

И зачем здесь я? Это точно не поднять одному человеку. Смысл сюда меня помещать? В голову закралась совсем уж нехорошая мысль: да нет никакого смысла. Просто спонтанный выброс непонятно куда. Должен ли спрашивать случайно выживший после кораблекрушения и выброшенный прибоем на необитаемый островок Робинзон — а зачем он здесь? Расслабься, ты не настолько важен для мироздания.

Я вздохнул. Оставим эту гипотезу на крайний случай. Попробуем всё же побарахтаться.

В Большом зале вовсю шёл праздничный пир. Народу не было никакого дела до идущего между рядами мальчугана без герба на мантии — все усиленно насыщались после семичасовой тряски без вагона-ресторана. Шляпа лежала на табуретке перед президиумом, оставленная здесь после распределения. В конце пира её заберут и унесут к директору. Так, ну хоть с этим всё по-старому. А преподавательский состав?

Дамблдор в фиолетовой мантии с бубенцами о чём-то беседует с Флитвиком. Снейп традиционно пережёвывает свой килограмм лимонов. Квиррелл… Квиррелл! Всё в том же тюрбане и со странным образованием на затылке.

Не знаю, зачем я здесь, но вот это-то могу исправить легко! Парализовать маньяка, сдёрнуть тюрбан, привлечь внимание к затылку… Если всё проделать правильно, никто даже не свяжет это со мной. Так, что у него с защитой…

Меня сдавило мягкими тисками, не давая сдвинуться ни на волос. Мир замер и посерел. В рот будто натолкали мокрой ржавчины.

Опять обетное предупреждение, хотя никаких обетов я не давал. Или что-то посерьёзнее. Мне дают понять, что делать задуманное не стоит. Да что тут творится? Это что, временна́я петля какая-то, и мне мягко указывают на возможный событийный парадокс?

Меня отпустило. За столом, чем-то подавившись, закашлялся Снейп. Надеюсь, это плохо нарезанные цитрусовые, а не попытка легилименции не в самый удачный для него момент.

Что я вообще тогда могу тут сделать? Я же даже не убить Квиррелла хотел, а нейтрализовать. Да что ж теперь, просто терпеливо за всем наблюдать, не вмешиваясь?

Шляпа индифферентно лежала на табуретке аккурат напротив Дамблдора. Директор сосредоточенно отрезал кусок баранины в золотой тарелке, был чем-то озабочен и прикрывал эмоции своей фирменной улыбкой. Это нормально: капитан обязан всегда излучать уверенность и оптимизм.

Я ухватился за шляпу. Та встрепенулась и заорала:

— Положь, где взял!

Этот вопль немедленно приковал ко мне внимание всего зала. Директор поднял глаза и ошарашенно прекратил жевать. Я развернулся лицом к ученикам и надел шляпу на голову. Надеюсь, садиться на стул не обязательно.

— Мистер Потт…

Опустившаяся на голову тулья отрезала общий гул и возмущённую тираду МакГонагалл. Ну, что скажешь? Приветствую, лорд Саргас, пожалуйста, опустите щиты?

— Гмм… непростой вопрос, — задумчиво пробубнили мне в ухо. — Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает… о да, определённо хватает!

Пока что я слышу лишь стандартную пургу за пару сиклей от гадалки с рынка. Именно так и должны вещать коммерчески успешные шарлатаны: обтекаемо, положительно и с максимальным покрытием — то, что хочет услышать клиент. Это только дура Трелони всем смерть предсказывает.

— … И имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно…

А ещё шарлатаны должны внимательно следить за реакцией. Так что немедленно исправляйся! Улавливай изменение настроения клиента и переобувайся на тяготение к покою и семейному очагу…

— Куда же тебя определить?

— Слизерин, пожалуйста.

— Уверен? Ты можешь стать великим, знаешь ли, у тебя есть все задатки, я это вижу. А Слизерин поможет тебе достичь величия, это несом… Что?! Как Слизерин?

— Слизерин или Рэйвенкло. В крайнем случае, Хаффлпафф. Не хочу к…

— Погоди. Но как же смелость и отвага? Верные друзья, общие…

— В гробу я видал смелых и отважных. И в ваш дружеский крысятник не хочу. Если не желаете усиливать факультет аристократов — отправьте меня к нейтралам. Я потяну Рэйвенкло. Барсукам будет со мной сложнее, но уживёмся как-нибудь и с ними.

— Ты просто разбиваешь мне сердце. Какой ещё крысятник?

— Слушайте, я не понимаю. Вы только что сами расписывали, как перспективно мне будет у Салазара. Ну так я тоже туда хочу!

— О-хо-хо, — вздохнув, по-старчески крякнула шляпа. И внезапно сменила тон. — Знаешь, дурачок, почему тебе не подходит Слизерин? Ты шуток не понимаешь.

— ГРИФФИНДОР!

Проигрывать нужно достойно. Но всё же…

— Ветошь подтирочная, — сказал я шляпе совершенно искренне, снимая её с головы. — Пользованная.

Гриффиндорский стол неистово орал. Шляпу у меня выхватила МакГонагалл, успевшая обойти стол и пышущая праведным негодованием. Я не понял: у вас ученик-первогодка пропал, вы все невозмутимо набиваете желудки, а я не могу молча прийти и сделать за вас вашу работу?

Я развернулся и потопал в конец зала. Но внезапно ожила шляпа.

— Ты… Да как тебе… — заорала она мне в спину. — Ты ещё спасибо мне скажешь, небла…

Эту фразу услышали немногие: у Гриффиндорцев традиционно лужёные глотки. Я обернулся и холодно уставился артефакту в глаза.

— «Почему Хогвартс молчит?» — спросил я по наитию. — «Что вы с ним сделали, сволочи?»

Шляпа осеклась и во все глаза уставилась на меня. Попыталась что-то сказать, но…

— Мистер Поттер, займите своё место! — строго приказала МакГонагалл. — Вы мешаете остальным.

Чем я могу мешать жующим людям, и где тут успело образоваться моё место… Хотя вот там имеется перспективный вариант. Я продолжил свой путь к концу стола, игнорируя крики «Поттер, падай сюда!» и «Зазнался, герой?».

Когда я уже был рядом с намеченной целью своего публичного дефиле, дверь в Большой зал медленно закрылась. Ну надо же, кто у нас такой предусмотрительный? Не волнуйтесь, если я захочу свалить из «лучшей школы волшебства», это эффективнее сделать без свидетелей. Больше времени на отрыв и заметание следов.

Я уселся на последнее место, спиной к проходу и президиуму. Пошли вы все… Руки вымыть негде, этот факт я осознал ещё в прошлый раз. Как приходят с вокзала, семичасового рейса и шляния по тёмному лесу, так за стол и садятся.

«Excouro Auto»

По кистям пробежался прохладный вихрь. Жареные ножки и отбивные — в сторону, наедаться на ночь не будем. Кладём рис, отварное мясо, овощной салат…

Дамблдор хлопнул в ладоши. Блюда на столе сменились десертом. У меня тоже попытались отобрать мою порцию, но я был начеку и, приложив усилие, кратковременно блокировал манипуляции с пространством окрест себя. Рядом послышался тихий писк. Твари длинноухие, вы кому служите? Вам что важнее — директорская клоунада или чтобы дети были сыты?

— Тризи извиняется, юный маг.

Часть блюд рядом со мной вернулась на стол. Я вздохнул. На домовиках срываться не стоит, они существа подневольные и старательные. И нервничать за столом — тоже не стоит. Отдадим должное их поварским талантам.

* * *

Я проснулся среди ночи, разбуженный мочевым пузырём. Вот вроде и не напивался перед сном, а поди ж ты… Отдав должное природе, вернулся в спальню.

Пять кроватей. Рядом похрапывает Рон, с другой стороны — Невилл, и через проход — Дин и Симус. Нормальная подобралась компания. После ужина мы все вырубились сразу, едва дотащили головы до подушек.

Я хотел было вернуться в кровать, но обнаружил, что всё ещё одет в джинсы и рубашку. Ну что за свинство? Неужели трудно было найти лишнюю минутку? Хорошо хоть, мантию снял. И ведь тут только один я такой лентяй, похоже: остальные парни спят в пижамах.

Лёжа на чистых простынях, я размышлял, насколько же мне повезло. Одна только эта кровать больше моего чулана раз в пять! Тёмные резные стойки, тяжёлый бархатный балдахин, агатовые стены с позолотой… Прижимистые Дурсли обзавидовались бы. Дадли надувается от гордости в своём «Вонингсе» и даже не подозревает, что сейчас вижу я. Интересно, а что такое «агатовые»?

Нужно с утра проведать Буклю. Она хоть добралась до… Букля? Ну конечно, как я мог забыть имя собственной совы! Наверное, так же, как и раздеться перед сном. Может, сходить к врачу? Тут вроде есть медпункт, но посещать его по такому поводу… Да что за странные мысли! Меня законопатят на месяц в больницу, будут колоть пенициллин и ставить клизмы. Молодец, отличная идея! Ты б ещё к завучу сходил, с жалобой на скудость домашних заданий.

Кстати, о совах. В комнату бесшумно влетела одна и села у меня в ногах. Я таких никогда не видел: тёмно-синяя, перья немного светятся и сверкают золотыми звёздочками. Как красиво… Но моя белоснежная Букля всё равно лучше.

«Ты, наверное, письмо мне принесла? От кого, интересно? Лети ближе, не бойся. Где-то тут у меня печенье было…»

Я потянулся было к сумке, но внезапно понял, что совсем обмяк. Тяжёлый выдался денёк. Нет, нужно взять себя в руки и накормить чужую сову. Сейчас… Да что ж такое, даже руку поднять не могу…

Сова взлетела и села ко мне на грудь. Несмотря на очевидный намёк на плохую ситуацию, опасности я не чувствовал. Какая она лёгкая! Пытается заглянуть в глаза, но они сонно закрываются. Где-то я её уже видел, поэтому и не боюсь…

Неприятная боль вывела меня из дремы. Эй, ты чего царапаешься? Я с обидой посмотрел на птицу, и та, наконец, поймала и зафиксировала мои зрачки. Мир заполнило лунным светом… а потом голову пронзили тысячи раскалённых игл.

И вместе с болью ко мне возвращалась память. Вся память, которую посчитал нужным спрятать и унести мой патронус.

* * *

Сразу после ужина, когда старосты начали собирать первокурсников, ко мне подошла МакГонагалл и велела следовать за ней. С учётом моего опоздания на распределение, вызов был вполне логичным, вот только я не сразу понял, что мы идём не к ней, а к директору. А если бы и понял заранее — что я мог сделать, будучи немым? Встать как вкопанный? Поведут силой. Сопротивляться? Время для этого ещё не наступило. Это я так тогда думал…

— Минерва, спасибо. Можешь не ждать, у тебя ещё куча дел. Мы тут сами разберёмся, — отпустил Дамблдор своего заместителя и показал мне на стул. — Присаживайся, мальчик мой. Я сейчас освобожусь.

Директор вернулся к своему занятию — заполнению какого-то документа роскошным пёстрым пером. Или это и вправду что-то важное, или классический приём обработки подчинённых. Я принялся осматривать кабинет.

Директорская башня — три больших цилиндра, ступеньками нависающих над пропастью. Нижний цилиндр — приёмная-холл, средний — сам кабинет, верхний — личные покои.

Безусловной доминантой кабинета является монументальный стол. Резной, из дорогих пород, среди которых я узнал разве что кипарис, инкрустированный золотом, перламутром и какими-то красными камнями. Круглые стены обставлены шкафами с книгами и многочисленными, постоянно движущимися… штуковинами. Артефактами и приборами я решительно отказываюсь их называть. Если у вас есть нужда в булькающей и исходящей паром стеклянной конструкции, её место — в лаборатории с вытяжкой, а не в деловом кабинете. Качающиеся и вращающиеся блестяшки тоже вряд ли являются серьёзным оборудованием: всё действительно серьёзное работает незаметно.

Обилие этого дразнящего глаз зоопарка наводило на мысль, что оно здесь неспроста. Дразнить, отвлекать, гипнотизировать. А потому — фильтруем, отрешаемся и готовим защитный блок.

Отдельный сектор занимали портреты. Единственный крупный — Армандо Диппет, предыдущий директор Хогвартса. Остальные картины были поменьше и, видимо, изображали других директоров и прочих важных персон. Персоны преимущественно боролись со сном, деликатно дремали или откровенно дрыхли.

На отдельно вынесенной жердочке спала красная толстая курица не очень здорового вида. Ну хорошо, это был легендарный и загадочный феникс, но всё равно — толстый и не вполне здоровый. Покров на спине и шее частично отсутствовал, обнажая пупырчатую кожу, а в некогда роскошном хвосте отсутствовала половина перьев. Для бульона ты староват, приятель. И даже на холодец не годишься — провоняешь всё вокруг старческой индюшатиной.

Словно почувствовав наведённый дискомфорт, феникс завозился, вытащил лысую голову из-под крыла и сонно огляделся. Я поспешно перевёл взгляд дальше. Старость — не радость.

Шляпа уже была здесь и даже успела перейти в «режим энергосбережения». Что-то очень с ней не так. Если она позволяет себе хамить беспомощным первогодкам… Артефакт дёрнулся и икнул во сне. Что ж вы такие чувствительные, вздохнул я, переводя взгляд дальше.

И едва успел сохранить неизменно-равнодушным своё лицо. В тёмном закутке, между книгами и какими-то блестящими шариками на проволочках, пригасив сияние, но всё равно узнаваемая, сидела Ночь. Если она находится здесь, в самом опасном месте Хогвартса, значит…

— Малиновая патока, — с отвращением произнёс брюзгливый глухой голос со стороны холла.

— Северус, проходи, — сверкнув очками, оторвался от бумаг Дамблдор. Это было последним, что я помнил в тот вечер.

* * *

— Что скажешь, Северус?

В кабинете было прохладно — побочный эффект «заморозки» портретов. На стуле для посетителей беспомощно полулежал одиннадцатилетний худощавый пацан в гриффиндорской мантии и круглых очках-велосипедах. Глаза закрыты, сознания нет. Находящийся на соседнем стуле, одетый в радикально чёрное мужчина также прикрыл глаза — но, в отличие от ребёнка, бодрствовал и напряжённо работал.

— Всё банально, — вздохнул он, открывая глаза и массируя виски. — Заснул в купе и проспал прибытие. Добрые гриффиндорцы не стали будить.

Последняя фраза была приправлена усталым сарказмом. Бородатого собеседника, однако, это абсолютно не тронуло.

— Как он попал в замок?

— Пешком. Увидел кареты и пошёл по дороге, ориентируясь на огни башен. Перелез через забор… — мужчина поморщился. — Отличная смена растёт. Папаша бы гордился.

— Ну-ну, — холодно остудил сарказм обладатель очков-полумесяцев. Всыпал какой-то порошок в стоящую перед ним большую кружку и начал тщательно перемешивать жидкость стеклянной ложечкой. — Почему его не перехватили на вокзале?

— А они тебе не рассказали? — скривил губы мужчина в чёрном. — Его зацепила какая-то семья простецов. Подошли вместе, уже зная, как проходить. Девчонка подсмотрела издалека.

— Девчонка?

— Кучерявая маглорождённая. Поступила к вашим… кажется, Грэйнджер.

Бородатый собеседник смотрел в кружку без тени улыбки, что-то обдумывая.

— Всё равно странно. Его должны были опознать.

— Он был в мантии. Без совы. Без…

— Без совы?

— Догадался отправить её своим ходом. Клетка больно громоздкая.

Настало время старику тереть лоб.

— Так, ладно. Что было в поезде?

— Ещё банальнее. Сел в пустое купе. Познакомился с шестым Уизли. Подхватился в туалет. На обратном пути его перехватили на поиски жабы. Нашли животное в туалете. Устроились в другом купе, забыв про Уизли. Обсудили факультеты, пообедали, поспали… Обычная траектория говна в проруби.

Директор укоризненно посмотрел на мужчину в чёрном. Снейп вздохнул, встал, подошёл к окну и уставился в темноту.

— Северус, очень мало деталей. Что за жаба, зачем…

— Директор, вы же знаете: полный дамп возможен только добровольно и в думосбросе. Без сознания, без вербальной стимуляции доступны лишь отдельные, эмоционально окрашенные фрагменты. Или скрупулёзная работа мастера-мозговёрта в течение…

— Не читай мне популярные лекции, — старик раздражённо звякнул ложечкой по стенке кружки. — Кто был в купе? И что за жаба, Мерлина ради?

— Первый — Невилл Лонгботтом, — произнёс Снейп. Дамблдор оторвал взгляд от стакана и уставился в затылок собеседника. — Жаба — его питомец.

Директор отвёл взгляд от бесполезного затылка и о чём-то напряжённо задумался. Вернулся к перемешиванию труднорастворимого порошка.

— Кто ещё?

— Та самая девчонка. Грэйнджер.

— Так… — старик прекратил помешивание. — А он…

— Он вообще помнит только её кучерявую шевелюру и жуткое занудство, — Снейп вздохнул. — Если вам интересно моё мнение, ему слишком рано *этим* страдать. С учётом химии в его…

— Придержи язык, — жестко оборвал его директор и покосился на портреты. Вернулся к вкрадчивому, убеждающему тону. — Наши самые сильные привязанности рождаются в детстве. Тебе ли этого не знать, Северус?

Снейп сжал челюсти, надеясь, что собеседнику не видно его отражение на тёмном стекле. Дамблдору, однако, не нужно было смотреть на своего сотрудника, чтобы представлять сейчас его состояние.

— О чём они говорили?

— Кто куда поступит. Гриффиндор — самый лучший, Слизерин — оплот тёмных магов.

— Что он им отвечал?

— Не осталось воспоминаний.

— Что значит не осталось?

— Директор, — Снейп вздохнул. — То, о чём необременительно треплется человек, не сохраняется в его поверхностной памяти. Зачем запоминать, если это — продолжение нашей сути и легко воспроизводится в неограниченном количестве? Иное дело, если человек *задумывается*, что и кому он говорит. Но это — совершенно точно не наш случай.

— Гм…

— Если вам нужны детали — будите его, и начнём допрос с вербальной стимуляцией.

— Обойдемся.

Дамблдор, наконец, завершил размешивание и достал флакон с капельным дозатором. Наклонил его и начал добавлять содержимое в кружку, отсчитывая капли. Счет несколько раз сбивался, и было похоже, что старик возобновляет его на глазок, с округлением в лишнюю сторону.

— Кто ещё был в купе?

— Нет воспоминаний.

— Северус…

— Директор. С учётом природных данных и его… состояния, то, что осталось от мозгов — дырявое решето. Там нечему задерживаться, кроме ветра. Но я вот что думаю: один гриффиндорец, второй гриффиндорец, третий гриффиндорец — кто же мог быть четвёртым, а?

— Прибереги сарказм для своих уроков, — холодно ответил директор. — Мне нужны точные сведения. Анализировать и делать выводы я могу и сам.

Снейп вздохнул и вызвал «Темпус».

— Если это всё, мне пора. Там первогодки ждут, не расходясь ко сну.

— Я открою тебе камин, сэкономишь на пути в подземелья. Ещё два момента. Как он догадался о шляпе? Это важно.

— Он не догадался. Как говорят у вас, надел «по приколу». У всех вокруг шляпы, у меня нет шляпы — о, а вот прикольная шляпа, наверное, мне осталась…

— Очень смешно. — Дамблдор без тени улыбки покосился на Распределяющую шляпу. — Почему он пошёл в конец стола?

— Нет воспоминаний.

— Северус!

— Ты слишком сильно его приложил! — неожиданно огрызнулся зельевар. — Начиная со входа в Большой зал, у него не осталось вообще ничего, кроме прикола со шляпой, крика «Гриффиндор!» и смутной радости от куриных ножек. Хотя уж *тут-то* в эмоциональной окраске недостатка быть не должно.

— И всё же…

— Если тебе интересно моё мнение — там единственное место, где к тому времени оставалась хоть какая-то еда после вашей жральни!

Дамблдор вздохнул и помассировал виски. Поправил очки.

— Ладно. Помоги мне его напоить, и можешь идти.

Снейп подошёл к столу, посмотрел на флакон, на кружку, на тощую детскую фигуру…

— Это же полулитровая!

— Лучше жиже, но дольше. Здесь две дюжины капель.

Снейп изменился в лице.

— Мистер Дамблдор, его вес…

— Именно поэтому — пол-литра. Хватит разговоров, первогодки ждут.

Зельевар с непроницаемым лицом посмотрел на мальчугана, но подошёл и приступил к делу. Профессионально перехватив и приподняв детскую голову, зажал нос. Открывшийся рот был зафиксирован, и стоящий наготове Дамблдор начал медленно вливать жидкость в бессознательное тело. Мальчик несколько раз давился и кашлял, но оба мужчины спокойно пережидали приступ и продолжали процесс. Видно, занимались этим не в первый раз.

— Экскуро, — произнёс Дамблдор, очищая залитую зельем грудь. — Всё, Северус, можешь идти. Камин открыт. Олух!

— Что Олух может сделать для…

Зелёная вспышка возвестила об уходе зельевара к своему факультету. Новая слизеринская смена терпеливо ожидала в гостиной его вступительную речь, стоически борясь со сном. Аристократы должны достойно переносить временные трудности и неурядицы.

— Олух, перенеси и уложи его в свою кровать. Только сначала сними с него мантию, обувь и… А это что такое?

Дамблдор потянул и снял с плеча сумку. Придирчиво её осмотрел.

— Когда ж ты успел такое себе прикупить? Надо бы урезать лимиты…

Директор попробовал открыть сумку. Поморщившись, схватил детскую пятерню и приложил её в нескольких подозрительных местах.

— Олух, открой это! Только осторожно, чтобы не осталось следов.

Последовало несколько хлопков и вспышек разного цвета, после чего сумка распахнулась. Дамблдор заглянул туда, поморщился и вывалил содержимое на стол.

Несколько учебников, пергаменты и перья, блокнот и ручка. Раскладной ножик, кружка и ложка. Аптечные весы, перчатки из драконьей кожи, расчёска, носовой платок, старая кепка Дадли. Несколько цветных кусочков стекла, горстка мелочи и коробок спичек.

— Ещё один наивный ребёнок, торопящийся начать свой первый день в сказке для волшебников, — холодно пробормотал директор, осматривая детские «сокровища».

Брезгливо пошевелил пакетик с совиным печеньем. Развернул сумку и уставился на рисунок.

— Похоже, ты неравнодушен к этим птицам, — задумчиво констатировал он. — Надо же, отругал Хагрида за самодеятельность, а он, оказывается, в точку угадал с подарком. Надо подумать, как это…

Звякнул колокольчик. В хитрый ящик, расположенный под окном, прилетевшая сова бросила письмо. Не задерживаясь, полетела прочь — у этого окна никогда не кормили, а воды полно в озере неподалёку. Письмо со штампом Министерства Магии на конверте прошло автоматическую проверку и проскользнуло в лоток под подоконником в кабинете.

Дамблдор отвлёкся от своих мыслей и покосился на звук. Поморщившись, достал палочку и быстро поставил пару маячков — снаружи и внутри сумки. Обернулся и внимательно посмотрел на мальчишку. Сохранявшее весь вечер холодное равнодушие, лицо директора всё же дрогнуло.

— Это для твоего же блага, мальчик мой, — вздохнув, сказал старик. — Невозможно нести такую ношу в трезвом уме и светлой памяти… Олух! Собери всё обратно и запечатай, как было. И отнеси его в кровать.

Не слушая ответ домовика, Председатель Визенгамота, Верховный Чародей и так далее — проследовал к ящику «Входящие». Корреспонденция во внеурочный час — верный признак свежей, тёплой, быстро цементирующейся кучи… проблем. Как только намечается свободная минутка — подобная куча обязательно появляется. Природа не терпит пустоты.

Пережёвывая овсянку с яичницей, я пытался придумать альтернативу гриффиндорской спальне для своего ночлега. Виски́ раскалывались от стреляющей боли, в затылке поселился медленно раздувающийся комок. Методично вворачиваемый под шрам шуруп, наоборот, радовал своим изматывающим постоянством — не усиливал и не ослабевал свой напор.

Утром в туалете меня вытошнило.

И, будто проблем со здоровьем было недостаточно, имелись ещё и проблемы со спокойным сном. Храп шестого Уизли был просто оглушительным. В нашей комнате помятый вид на занятиях имелся у всех, кроме отлично выспавшейся сволочи. Мне какое-то время помогали заглушающие чары, но выяснилось, что если спать под балдахином, заглушающими чарами и защитным щитом — а чужой приватности этот рыжий мудак не признавал от слова совсем, — то к утру в этой коробке становится душно.

Может, перейти от пассивной обороны к активной? Сунулся в закрытый балдахин — получи паралич голосовых связок и порцию дикой боли. Не понял — получи повтор. Десять, двадцать, сто — сука, столько раз, чтобы даже нейросеть аскариды сумела обучиться.

Я несколько раз глубоко вздохнул. Нужно успокоиться. Помнится, в прошлый раз я вообще хотел подать на отчисление из Хогвартса сразу же, как только понял, что меня насильно отправляют в обезьянник. Как раз потому, что осознал: однажды грифы меня достанут, и я начну калечить. Но в тот раз Хогвартс предложил взаимовыгодную альтернативу. Сегодня предложение делать некому. Нужно самому ковать своё счастье.

Была проблема посерьёзнее. Проснувшись рано утром от очередного позыва в туалет — не пойму, что со мной не так в этом замке, — я обнаружил крысу на своём балдахине. Шелудивая тварь ползала снаружи по вертикальной поверхности, выискивая прореху достаточного для неё размера. Вот тут, честно скажу, я сдерживаться не стал. Тварь ударило о стену, отбивая ливер и добавляя полминуты стимуляции большинству болевых рецепторов. Если это не поможет — обещаю, в следующий раз я её убью. Это не животное и даже не ребёнок, а взрослый и всё прекрасно понимающий человек. Согласно правилам безопасности, его тут быть не должно. Кодекс Хранителя меня не сдерживает, а как бы даже и наоборот.

К счастью, дети ещё спали, так что свидетелей того, как это произошло, не было. Возможно, и сама крыса не поняла, что это был сознательно нанесённый удар. Проходя мимо корчащегося в агонии тельца, я с трудом удержал себя, чтобы не наступить на него. Вони от рыжего будет значительно больше, чем кратковременного удовольствия.

— Первокурсники, после завтрака не расходимся, я отведу вас в кабинет Трансфигурации!

Перси привёл первогодков на их первый завтрак. Я, как всегда, пришёл пораньше и уже допивал чай. Удивительно, но «витаминов» в пище сегодня не было.

— Эй, а вчера еда была лучше!

Добро пожаловать за кулисы сказочного спектакля, юный падаван. Если жрать по-вчерашнему каждый день, нам придётся удваивать число столов, чтобы уместить все раздавшиеся задницы.

— Гарри, твоё расписание. Впредь садись поближе, мне непросто уследить за всеми вами.

Следить за мной не надо, и расписание я взял со стола в гостиной ещё утром. Некоторые предметы поменялись днями недели, но общий принцип остался неизменным: утренняя пара посвящена самой затратной дисциплине, общая учебная нагрузка — не бей лежачего. В понедельник осталась Трансфигурация, а вот завтра нас ожидает Зельеварение.

Кабинет Трансфигурации был пуст. Я привычно занял своё место за первой партой. Всё, как тогда, бесконечно далёким сентябрьским утром, когда я точно так же сидел в ожидании своего первого урока в волшебной школе. Сейчас дочитаю странную статью про ограбление Гринготтса, обнаружу расположившуюся рядом Гринграсс, ко мне подойдёт Малфой…

В окне прогремел дальний раскат грома. Льёт с второй половины ночи, словно и не было вчера тёплой солнечной погоды. Надо бы озаботиться приобретением утеплённой одежды и зимней обуви.

На учительский стол бесшумно запрыгнула кошка странной расцветки: серая шерсть, чёрные полосы вдоль туловища, чёрные круги-очки вокруг глаз. МакГонагалл в анимагической форме села на столешнице и уставилась на меня. Я почтительно склонил голову и был вознаграждён новой порцией стреляющей боли. Что ж мне так плохо-то?

Я достал из сумки учебник, пергамент и… о, а перья-то у меня до сих пор неочиненные. Вот и занятие нашлось. Раскрыв нож, неспешно приступил к работе. Первый срез — наискось. Далее — делаем капиллярную щель для подачи чернил. Теперь самое ответственное — второй срез, формирующий кончик нужной формы, соответствующий моему почерку и стилю письма. Стиля пока нет — я привык писать стальными перьями, но «выплавлять» сейчас перо из ложки на глазах у МакГонагалл не буду.

Почему я не достал авторучку? Я вдруг вспомнил, что подзапустил уроки каллиграфии. Это никуда не годится. У пацана плохая моторика. Да и моё неважное состояние, надеюсь, тоже удастся немного облегчить этим аналогом медитации.

Придвинув чистый лист и обмакнув перо в чернила, я вывел максимально старательно: «The Twa Corbies». И далее, слово за словом, преодолевая сопротивление дебелых пальцев, ломоту в висках и тошнотворную тесноту в затылке:

As I was walking all alane,

I heard twa corbies making a mane;

The tane unto the t’other say,

“Where sall we gang and dine to-day?”

В библиотеке леди Ровены были разные книги, и большинство — не о магии. Несмотря на плотность учебного графика, она заставляла меня изучать и отобранные ею образцы художественной литературы, преимущественно лирику, баллады и фольклор. Образованный человек её времени был цельной натурой, воспринимавший мир так же цельно, без деления на науку и искусство, математику и философию. Учёный не мог считаться таковым, если не умел сочинять стихи.

“In behint yon auld fail dyke,

“I wot there lies a new slain knight;

“And nae body kens that he lies there,

“But his hawk, his hound, and lady fair.

Мне, успевшему к тому времени проштудировать основы теории эрис-пробоя и межмировой связи, попробовавшему кое-что на практике и непоколебимо уверенному, что лирики — это те, кто не осилил физику, подобная философия была сильно против шерсти и вызывала искреннее непонимание. Но Ровена Рэйвенкло наглядно показала, что является опытным педагогом с очень, очень многолетним стажем. Заменяя ненужные дискуссии мягкой улыбкой, она засадила меня за тренировки каллиграфии, в качестве упражнений подкладывая тексты вот таких баллад. Незнакомая грамматика, непривычный навык аккуратного и красивого письма… И я втянулся.

“His hound is to the hunting gane,

“His hawk to fetch the wild-fowl hame,

“His lady’s ta’en another mate,

“So we may mak our dinner sweet.

В голове давно звучала незамысловатая мелодия баллады. Боль отступила. Рука выводила букву за буквой, вовремя обмакивая перо в чернильницу, не скрипя кончиком о бумагу и не разбрызгивая чернила на обратном ходе.

“Ye’ll sit on his white hause bane,

“And I’ll pike out his bonny blue een:

“Wi’ ae lock o’ his gowden hair,

“We’ll theek our nest when it grows bare.

Что, интересно, приготовили мне на лето в семье Малфоев? Этикет, бальные танцы, фехтование… Я очень рассчитывал на этот визит, но теперь уже вряд ли отмоюсь. Дал слово — держи. Обстоятельства непреодолимой силы в оправдание не принимаются.

“Mony a one for him makes mane,

“But nane sall ken whare he is gane:

“O’er his white banes, when they are bare,

“The wind sall blaw for evermair.”

Бедный рыцарь… Кстати, умение сочинять стихи считалось неотъемлемой добродетелью и у них. Означает ли это, что каждый рыцарь был учёным, а каждый учёный…

— Что, Потти, совиной жратвой ещё не вытошнило? — раздался рядом знакомый глумящийся голосок. — А то я тут отыскал добавочку в старых запасах. Для тебя — совершенно бесплатно. Только плесень стряхнуть, и…

Слушая последние строки старой песни, я поднял чернильницу над бумагой, наклонил — и вылил несколько капель. Вниз упала и расплескалась большая клякса.

— Тьфу, блин… Поттер, ты реально псих! Хоть в курсе, сколько стоит эта сорочка? Нафиг, парни, *это* лучше не трогать — не отмоешься.

Мелодия завершилась и стихла. На бумагу красиво лёг текст небольшой баллады, иллюстрированный двумя сидящими на ветке воронами. Мне почему-то кажется, что они — пара.

Прозвенел колокол, возвещающий начало урока.

Малфой сегодня всё-таки подошёл, если это можно так назвать. А вот Гринграсс рядом не было. Никого не было. Три парты в первом ряду были заняты одиночками: Гермиона, я и Дафна. Малфой в этот раз вперёд не полез, вместе со свитой облюбовав предпоследний ряд.

Класс постепенно затих. Все уставились на сидящую на учительском столе кошку. Кошка внимательно уставилась на нас. Пауза затягивалась.

Ярко сверкнула молния. Словно в паршивом триллере, дверь с грохотом распахнулась, и под раскаты близкого атмосферного разряда в аудиторию ввалился…

— Ха! Еле успел! — сбитое дыхание не мешало рыжему говорить в полный голос. — Представляю себе рожу старой кошки, будь она… Поттер, нафига ты в первый ряд вылез? Айда назад, там места ещё остались!

К Малфою в компанию иди. Будете «два косаря — пара».

— Поттер, давай быстрее, пока деканши нет!

Уизли обеспокоенно посмотрел на дверь. Я же решил опробовать новую тактику: не реагируя на спектакль, безотрывно и выжидающе смотреть на преподавателя. Если ты декан и присутствуешь в помещении — разруливай. Или отвернись, уйди и не мешай набивать ему рожу.

— Да бл* * *

, ты идёшь или нет?

Пауза затянулась до неприличия. Однако, в связи с появлением обсценной лексики, реакция аудитории оживилась. Грэйнджер возмущённо обернулась. Патил была менее деликатной:

— Мыло для языка закончилось, Уизли? Могу поделиться.

Рыжий раздражённо развернулся и… шваркнул ещё один раскат, заставляя открывшего рот пацана испуганно пригнуться. Класс заржал.

МакГонагалл, видимо, решила, что выжидание себя исчерпало. Позади Уизли вырос строгий преподаватель Трансфигурации.

— Возможно, мне стоит превратить вас в хронометр, мистер Уизли, дабы вы не опаздывали на уроки? — МакГонагалл строго посмотрела на меня, но я в это время старательно выводил на новом листе: «2 сентября, Трансфигурация». — Займите своё место.

Похоже, *здесь* МакКошка не линяет. Это обнадёживает.

Рыжий с досадой посмотрел мне в спину и последовал на галёрку.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, который вы будете изучать в Хогвартсе, — начала МакГонагалл. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках…

Выходка Уизли опять разбередила жгучую боль в переносице. В затылке начал наливаться тошнотой новый ком. Неспешно фиксируя каллиграфией заумную профессорскую муть, мне удавалось удерживать дискомфорт на приемлемом уровне, но по окончании конспектирования пытка вернулась с новой силой.

Кстати, я так и не видел свою палочку, — вспомнил я, глядя на выданную мне спичку. Превратить кусочек дерева в любой соразмерный предмет для меня не проблема, но… это нужно сделать палочкой, жестурно и… вербально. Иного результата педантичная МакГонагалл не примет.

Я достал так и не вскрытую с июля коробку с клеймом Олливандера. Худшие ожидания оправдались: остролист и, скорее всего, выдранное с хвоста перо. Холодная колючая рукоятка легла в ладонь. Попыталась выскользнуть. Попыталась посадить занозу. Попросилась обратно в коробку.

Палочка очень не хотела такого хозяина, как я. Желание было обоюдным.

— Мистер Поттер, ваши привилегии требуют особого приглашения?

Со слизеринской галёрки захихикали. Комок в затылке надулся, заполнил всё пространство под черепом и сейчас с боем вырывался наружу, выдавливая фиолетовые круги перед глазами.

— Мне ещё долго ждать?

Ты не понимаешь, чего требуешь, женщина. Я огляделся по сторонам. Если эта палка опять взорвётся — тебя, профессор, мне не жалко. Но вокруг дети.

Со второй попытки я поднялся, прихватил спичку и поплёлся к пустующему учительскому столу. Боль опустилась ниже, отчаянно заломило кости и суставы.

— Да что ж такое… Вернитесь немедленно!

Стол преподавателя находился на некотором удалении от ученических парт, немного приподнятый кафедрой. Первое — хорошо, второе… надеюсь, осколки не долетят. Я бросил долбаную спичку на столешницу и поднял палочку. Спичку нашёл не сразу — глаза почти ничего не видели за облепившей зрение мутью.

— Вау! Мастер-класс от национального героя! — шутовски восхитился Малфой, вызывая приступ смеха у прихлебателей. — Жги, Поттер! Мы запомним тебя…

Рука начала выплетать какой-то жест.

«Мутабор а…»

Картина погружённого в полумрак класса внезапно сменилась на свой негатив. Окончание мысленной формулы потонуло в пушечном грохоте за едва выдержавшими оконными стёклами. Удар молнии куда-то совсем рядом с классом заглушил взрыв концентратора. Деревянный корпус палочки разорвало в мелкую труху — к счастью, в сопротивляющемся воздухе пролетевшую недалеко. На стол медленно опускалось объятое белым жарким пламенем перо — не сгорающее и не обугливающееся, как и положено перу феникса.

В поднявшейся суматохе не сразу обнаружили, что в аудитории стало на одного ученика меньше.

«Мутабор анима»

Я падал на землю в позе парашютиста в затяжном прыжке. Тело медленно отходило от болевого удара, искалываемое тысячами бодрящих иголочек. Вокруг продолжали бить молнии — видимо, громыхавший вдалеке грозовой фронт наконец-то дошёл до окрестностей замка. Головная боль ушла, зрение работало удивительно чётко. Была видна каждая трещина на…

Когда-то я это уже видел. Во сне, наверное? Вот сейчас — нужно посмотреть направо…

В грохоте сверкающих молний и шуме холодного ливня сложно различить крик сипухи, но сегодня это получилось бы у многих, находись они в этот момент под открытым небом. Да! Это небо вновь моё! Даже если бы я никогда не смог превратиться обратно — я выбрал бы птичью долю вместо жизни без полётов. Как же здесь свободно!

Неладное я почувствовал не сразу. Сначала забурлило в животе. Многострадальную голову опять сдавило каким-то обручем. Внутренности задёргались, схватываемые сильными судорогами. Не понимая, что происходит, я на всякий случай начал снижаться — вдруг откажут ещё и крылья… И тут случилось невероятное: меня пробил понос.

Гадить мне нечем: я ещё ничего не ел и не пил в этой форме. Несмотря на это, птичье тело избавлялось от лишнего — императивно и форсированно. Поскольку твёрдых излишков не было, извергалась жидкость. Поскольку лишней жидкости тоже не было, она бралась из крови и тканей. Поскольку процесс был форсированным и, по всей видимости, аварийным, тормозов у него не было.

Я бессильно упал на землю рядом с большой холодной лужей и немедленно начал лакать мутную воду. Жажда была чудовищной: так, говорят, умирают больные холерой — от быстрого фатального обезвоживания, а не интоксикации. Утихшие было бесплодные судороги возобновились с новой силой. Очень скоро водопой пришлось повторить. Бесконечно так продолжаться не может: кроме жидкости, нужны ещё и соли.

Я начал лениво обдумывать, не обернуться ли обратно, однако новая напасть заставила забыть о мелких неурядицах. Обруч-удавку, всё сильнее затягивавшуюся на голове, внезапно прорвало… не иначе как выпущенным под кожу расплавленным металлом. Режущий венец заставил взвыть — терпеть эту боль молча стало невозможно. В этом заблуждении я пребывал недолго — до момента, когда из башки над переносицей начали вырывать добрый кусок кости с мясом.

Я забился и заорал, насколько позволяла моя совиная глотка. Это не помогло. Выворачивание шло толчками, и каждый последующий был больнее предыдущего. Словно десятидюймовый гвоздь, надежно вбитый в сосновый брус, дважды загнутый, проржавевший и вросший в дерево, некто равнодушный подцепил гвоздодёром и медленно, по сантиметру за раз, с визгливым скрипом вытягивал наружу. Гвоздь сопротивлялся, выпускал шипы и норовил порваться, пожертвовав частью ради оставшегося в дереве куска, но вивисекторский инструмент находился в руках опытного плотника, который хорошо знал своё дело.

То, что операция проходила без анестезии, а умеющее чувствовать дерево не может провалиться в спасительное беспамятство, никого не интересовало.

Не помогло бы здесь беспамятство. Эта боль достала бы и в коме, поскольку не была связана с нервами и рецепторами.

Под холодным дождём, на пожухлой траве, в луже и постепенно смываемых нечистотах билась в агонии и жалобно кричала одинокая сипуха. Оперение и пух насквозь пропитались водой и походили на износившуюся мочалку. Сейчас птица представляла собой лёгкую добычу для любого хищника, бродячей собаки или даже крысы. К нашей удаче, у всех местных хищников, дворняг и грызунов сегодня были неотложные дела в других местах. Самая умная и опасная крыса, например, в настоящий момент проверяла безопасность разведанных много лет назад путей на кухню и продуктовые склады в Хогвартсе.

Через некоторое время крики и трепыхание прекратились. Сова лежала без движения, подвернув под себя голову и раскрыв в бессилии клюв, словно пыталась вдохнуть в лёгкие хоть немного ставшего непослушным воздуха. Дождь продолжал смывать с земли лишнее. Рядом с птицей лежал почерневший, будто измаранный в несмываемой угольной копоти, маленький венок из некогда белых звёздчатых цветов.

* * *

Когда я очнулся, дождь уже перестал идти. Судя по начавшему подсыхать пуху — не менее часа назад. С трудом подтянув крылья, я как мог отряхнулся. В голове стояла звенящая ясность и лёгкость. Ничего не болело, но весьма донимала общая слабость. Поесть бы…

С трудом подлетев на ближайший куст, я огляделся. Похоже, это окрестности Хогсмида — деревушки-спутника, полностью специализирующейся на обслуживании жилого населения Хогвартса. И до указанного Хогвартса… я оглянулся в другую сторону… нет, не дойду. «Сколько может *пройти* сова»? Я, дурак, считал это удачной шуткой. Сил на оборот нет, сил на полёт тоже нет. Не магических сил — Источник Хогвартса рядом, мой резерв уже наполовину полон; не хватает обычных сил организма. Если обернуться принудительно — возможна гипогликемическая кома. Да и обернись я — пешком идти полторы мили, потом терпеть тупые придирки всех встреченных преподавателей, которые в результате отправят отбывать очередное наказание голодным… Да пошли они все!

Собравшись с силами, подсушил себе перья. Как же легко теперь даётся магия! Но с едой нужно что-то решать… Собственно, у меня ж припасено печенье! Сейчас…

Печенье пришлось есть на земле — в хранилище оно находилось в пакете. Как я пролез в хранилище без сумки? Ещё раз: сумка — бутафория для сокрытия факта, что я достаю предметы «из воздуха». Разве что шарить по ячейкам без складского артефакта тяжелее.

Откусив от печенья, я внезапно осознал, почему его так сильно любят совы. Я ж не пробовал его никогда в теле совы! Какая вкуснятина! Схарчив коржик, вздохнул и волевым усилием отложил остальное. Нельзя это есть, пребывая птицей. Очень легко подсесть по-настоящему. Что-то туда добавляют особенное, совсем не зная меры.

Я устроился на кусте повыше, ожидая, пока усвоится совиная радость. Интересно, можно ли пообедать в Хогсмиде? Деньги у меня найдутся, но во всех магазинах и питейных заведениях наверняка имеется негласный надзор за учениками силами обслуживающего персонала. Будний день, учебное время — как пить дать «стукнут». А руководство у нас…

МакГонагалл — равнодушная дура, как была, так и осталась. Как можно до сих пор не понять, что я — немой! Требовать обязательный каст с вербальной составляющей от первогодки, не способного произнести ни звука. До чего же хорошо вы изучили ваш набор этого года, госпожа декан! Понимаю, каждый сентябрь набегает целая толпа незнакомых юных магов. Аж пятнадцать-двадцать душ.

Но директор — ещё хуже. Зайти с неконвенционного козыря в первый же день — а что дальше будет? Он, конечно, меня подловил, и впредь я буду осторожнее. Невербальное оглушающее плетение с использованием того самого, убойнейшего концентратора, что я видел на стадионе при атаке на метлу Лонгботтома. Ну хоть радует, что ему нужен этот внекатегорийный «усилительный костыль», а также то, что плетение — летящий конструкт. Буду знать и готовиться.

И карман для внеплановых зелий — поместить в горло. И… что-то на зрачки придумать. И возобновить тренировки по окклюменции. Хмм… А с какой стати кому-либо вообще сообщать, что я стал видеть лучше? Обнулить диоптрии в очках и… и их же зачаровать на что-то можно! Да хоть бы даже…

Пока я обдумывал новую идею, печенька усвоилась. Взмахнув крыльями на пробу, я без лихачества полетел в деревню.

* * *

Нужное заведение нашлось не сразу. Баров, пивных и кафе здесь было не менее четырёх, а вот чтобы там готовили нормальный полноценный обед… Жаль, не поинтересовался в «прошлом» учебном году, что и где в Хогсмиде.

«Кабанья голова» всеми способами демонстрировала, что случайным клиентам здесь не рады. «Сладкое королевство» намекало на ограниченность ассортимента. «Кафе Мадам Паддифут» было каким-то подчёркнуто розовым, и я слышал, что туда не жрать, а смотреть друг на друга ходят. То есть — обязательно парами, а не как я сейчас.

А вот «Три метлы» — единственное заведение, выставившее транспарант с написанным мелом меню на улице. Не думаю, что только для того, чтобы отшивать посетителей словами «в наличии только суточная похлёбка и сливочное пиво».

Я уж было собрался превращаться в человека, но заметил совиный леток над входом. Зуб даю — это не для утренней прессы или личной корреспонденции. Стало быть, есть вариант сохранить инкогнито. Надо только… Я поискал глазами и притянул с земли подходящую щепку. Немного магии — и на ноге у меня стильное деревянное колечко почтовой совы. Местные обычаи рекомендуют наносить на ободок кличку совы… что же, «Саргас» на Син-Талиш смотрится неплохо. Изучаем меню, кое-что готовим… можно влетать.

В таверне — пожалуй, её можно так назвать — было пусто. За одним из столов неспешно поглощал пиво с колбасками единственный посетитель. Пышнотелая розовощёкая женщина скучала за стойкой. Поскольку это была женщина, стаканы она не протирала, а сидела на табуретке и что-то вязала, изредка поглядывая в зал.

Я подлетел и разместился на специальном насесте в стороне от барной столешницы. Хозяйка отложила рукоделие и подошла ко мне. Я бросил ей кусок пергамента с заказом.

Да. Кто-то послал сову заказать еду навынос. Леток, позволяющий совам влетать внутрь, а не бросать письма в ящики, нужен именно для этого.

— Что-то ты совсем заморенная, подруга… Яблочного штруделя сегодня нет. За остальное — девять сиклей.

Будь я человеком — поменял бы яблочный десерт на черничный. Но я — почтовая сова с конкретным заказом, не имеющая свободы выбора. Наклонившись к кольцу, я выложил клювом щепотку серебра.

— Отдохни пять минут, — сказала хозяйка и ушла на кухню.

Вернулась с упакованным заказом и печеньем для меня. Печенье надо брать, совы от него не отказываются. Позже съем. Что касается заказа… Такое совы часто носят в лапах. Возьмём и мы…

Я еле вынес этот груз в леток. Всё же общая слабость ещё сказывалась. Скрывшись за поворотом, убрал пакет в хранилище.

Отыскал подходящий чердак, обернулся человеком и спокойно пообедал. Запивать пришлось подогретой водой.

Время отдохнуть и переварить сегодняшние события.

Первый оборот в этом теле. Опять гроза, опять экстремальные условия и падение сверху. В прошлый раз тоже была гроза. И Коновал что-то говорил про грозу… Нет. Достоверно выяснить причины, которые поспособствовали превращению в сову, не получится: не хватает фактов и знаний. Нужно хоть немного понимать, как устроена анимагия или как организуют первое обращение. Леди Ровена мне этого не читала, не до того было. Отложим на будущее, отметив накопленные совпадения.

Но вот что было дальше? Организм совы начал избавляться от… чего? Если предположить, что от всякой отравы, накопившейся в теле этого пацана, то противоречий я не вижу. Кстати, тот небольшой факт, что меня дважды за ночь в туалет гоняло и утром вырвало, хорошо ложится в копилочку: кто знает, что со мной у Дамблдора делали, кроме копания в мозгах? Ну и главное: больше никакого тумана в голове. Пока что. Разум кристально чист, магия… магию проверим позже, тут под чужим чердачным полом хозяева бодрствуют.

Как альтернатива: пакость могла находиться во взорвавшейся палочке или… в этом.

Я достал неопрятный предмет, найденный на месте моих мучений. Маленький белоснежный венок, надетый мне на голову Луной, потемнел, причём грязь и копоть была не снаружи, а стала частью лепестков. Во втором зрении чётко виднелась клеть из зеленоватых магических струн, в которой…

Больше всего это походило на густую толпу пресловутых мозгошмыгов. Ты ощущаешь, что там что-то присутствует, ворочается и двигается, но ты ничего не видишь. Глаза отвлекает, притягивает и дразнит, но они бессильны что-либо разглядеть.

Я впервые такое вижу. Субстанция или сущность, заключённая в клетку, — не магия. Она вообще не похожа на то, что может быть создано смертными.

Что это такое? Король мозгошмыгов? Существо-паразит? Если предположить, что *это* находилось у пацана в тканях под шрамом… Помнится, до восьми лет у меня тоже болел шрам, но потом я попал в Саргас и… очнулся как заново родившимся. А шрам начал заживать.

Что ж, парень, точное имя которого я так и не выяснил. Как минимум одно дело, ради которого я здесь, прояснилось. Зелий в тебя, конечно, могут и новых залить, но вот такое ещё раз подсадить — вряд ли. Живи и пользуйся. Может, теперь тебе будет легче поумнеть.

Вопрос: почему я всё ещё… *здесь*? Ещё вопрос: зачем мне эта пленённая гадость и почему я почувствовал, что её нужно подобрать с земли и взять с собой? Логичнее было бы от неё избавиться, чтобы обратно не заползла. Хм, да потому, может, и взял: мало ли кто найдёт и как использует? Например, опять против меня. Укрыть в хранилище будет надёжнее.

«Станет плохо — обернись совой».

Да, Луна. Эту фразу я вспоминал ещё вчера, потому что мне было плохо. Только вот инструкцией, как стать совой, снабдить не получилось. Хотя, может, идея очищающего оборота ещё и позже пригодится, с таким-то подходом Дамблдора к делу моего воспитания.

Венок — единственный материальный предмет, который удалось перенести в этот мир. Сплетённый из непростых цветов и укрытый на теле аниформы, непонятно где и как сохраняющейся в неактивном состоянии. Сработавший как ловушка, стоило ему проявиться в реальности.

Вопрос: что за гадость раз за разом извлекают из моего лба? Почему она так важна? Почему Дамблдор малевал мне шрам в газетах, когда этого шрама на мне уже не было?

Я задумчиво посмотрел на растительный обруч, и не думающий сохнуть, вянуть или терять лепестки. Надевать тебя вновь? Очень не хочется. Да и некому повторно напялить венок на голову совы, а сама сова… лапы у неё не те. Сочтём это препятствие знаком и просто спрячем подальше.

Обнуление диоптрий в очках не заняло и пяти минут. Как я раньше мог жить без рескульптинга?

Что делать дальше? Я вызвал «Темпус». Половина Гербологии успешно прогуляна. Смысл появляться к концу пары, нормально не переодевшись? Задумчиво посмотрел в южном направлении. Попробуем узнать, как тут регистрируют анимагов. Потом, возможно, посетим Косой.

* * *

— Что ты здесь делаешь, мальчик?

В Министерство Магии я попал через неработающую телефонную будку на неприметной улице. Произносить что-либо не понадобилось — кабина пришла в движение спустя десять секунд моего молчания в трубку с оторванным проводом.

Огромный гроссбух с «опубликованными» законами всё так же присутствовал в «грязной» зоне. Процедура регистрации несколько отличалась: помимо заявления, требовалось заполнить огромную двадцатистраничную анкету. Список вопросов в ней походил на те, что задавал мне Коновал, если выкинуть улавливающее ложь дублирование.

Бланки анкет нигде не продавались, заверять их особым образом также не требовалось. Полный текст анкеты простодушно приводился в гроссбухе — крутись, как хочешь. Попробовав от отчаяния скопировать страницу, я внезапно возымел беспрепятственный успех.

Эту книгу можно было копировать! По крайней мере, постранично. Дорогое министерство, на ближайшее время я стану самым горячим фанатом твоих неповторимых вечеров. Узнать, как тут регулируется предпринимательская деятельность…

Надолго ли я здесь, пришла отрезвляющая мысль. Эх… ну почему «у меня» не так? Хотя… я же не пытался копировать артефактный гроссбух «моего» министерства заклинанием Основательницы! Note to self…

«Тянет ли вас спариваться»… «Как далеко вы можете учуять»… Что ж вы такие озабоченные? Кого может потянуть на такую гадость? А если что-то и вправду получится? С учётом фактора магии — вполне может. И что, приятно будет смотреть на дегенерата? Тут с женщиной-то иногда выходят… шестые Уизли.

«Сколько вы можете пробежать в течение»… «Как часто вам необходимо»… «Нравится ли вам сырое мясо»… Печеньки мне нравятся, доктор, от которых других почему-то воротит. Это нормально? Да что вы говорите… Тогда с меня чаёк!

«Вызывает ли у вас особые чувства луна?» Я запнулся. Специально посмотрел: последний вопрос звучит как «Свидетельствую, что всё, написанное здесь мною — правда и только правда». Детектор не подшаманишь, отвечать нужно честно. Ладно. «Спутник Земли — нет». Надеюсь, местные чиновники не курили на Астрономии и знают слово «спутник».

Восемнадцатая страница. Девятнадцатая. Двадцатая… Готово. Осталась последняя галочка-свидетельство. Нужно ещё раз проверить всё, что написал…

— Что ты здесь делаешь, мальчик?

Кто ж это пробился сквозь мой дилетантский «круг невнимания»? Я поднял глаза.

Амелия Боунс. Недавно виделись, на вокзале. Озабоченный вид, куда-то шла со стороны служебного входа — но вот нашла время обратить внимание на тощего ребёнка в джинсах и клетчатой рубахе, одиноко что-то заполняющего за неудобной стойкой «для плебса».

Я молча протянул ей анкету. Она прочла шапку и внимательно посмотрела на меня. Там была и причина, и моё имя. Я оценил, что вслух она произносила минимум важной информации.

— Почему без сопровождения взрослых?

Я потёр лоб, потом достал блокнот и карандаш.

«Спонтанная телепортация на первом уроке. Решил заодно зарегистрироваться».

Это была *очень* частичная правда. Но полную я рассказать не мог. Как же паршиво врать порядочному человеку… Но у меня даже коммуникативных возможностей не хватит рассказать ей всё. Надеюсь, она привыкла жить в режиме полуправды и получать ответы самостоятельно.

— Иными словами, в школе не знают, где ты?

«Не хочу, чтобы знали. И не думаю, что мне позволили бы».

Взгляд на этот раз был долгий и очень колючий. Наконец она что-то решила для себя.

— Ты всё заполнил? — спросила она, профессионально пролистывая анкету. — Подтверждай… И пошли со мной.

Меня повели к турникету. Сопротивляться главе силового ведомства неразумно.

— Мадам Боунс, — коротко поприветствовал начальство дежурный аврор и посмотрел на меня. — Этот…

— Проверяй.

Хм. Полномочиями для пропуска меня без досмотра она не воспользовалась.

— Твою палочку, парень.

Вздохнув, я выдал ему блокнот.

«Взорвалась в руках этим утром. Неудачные материалы».

Аврор с интересом посмотрел на меня.

— Материал? Имя? — спросил он, придвигая гроссбух с реестрами.

— Гарри Поттер, — негромко ответила за меня мадам Боунс.

«Остролист, перо феникса, Олливандер, 31 июля этого года. Наверное».

— Что у него с палочкой? — уточнила начальница.

Аврор протянул ей блокнот и всмотрелся в гроссбух.

— Это тоже… на первом уроке? — спросила меня Боунс.

Я кивнул. Аврор вскинул бровь, но работу продолжил.

— Всё верно, есть такая. Руки в стороны разведи.

Меня окатило каким-то сканирующим заклинанием.

— Что на мизинце?

Совсем забыл про кольцо.

«Складская логика».

Нет, ну а что отвечать? Откуда я знаю их досмотровые возможности?

— Оставь здесь, получишь при выходе, — у меня забрали кольцо и выдали жетон. — Он чист, мадам Боунс.

Мы поднялись на второй этаж, и я уж было подумал, что меня опять ведут к Коновалу. Но нет, интерьеры здесь были куда приличнее, а народу — больше. Вывеска на входе в секцию гласила «Отдел магического правопорядка». Здравствуй, «уголовка».

Боунс толкнула дверь с табличкой «Начальник Бюро регистрации граждан и…» — дальше я не прочитал.

— Эйлин, сильно занята? — Боунс завела меня внутрь и закрыла дверь. — Проведи регистрацию по списку три, пожалуйста. И отведи его в мой кабинет после этого.

— Да, мадам Боунс, — женщина средних лет, которую я не рискнул бы назвать по имени хотя бы из-за серьёзного вида, взяла у меня бумаги и указала на стул.

Помогла ли протекция, или здесь это нормальная практика, но регистрация не заняла и десяти минут. Уточнив, что моя аниформа не наделает много грязи в начальственном кабинете, меня попросили продемонстрировать оборот. Достали из сейфа какие-то печати, бланки, задали несколько уточняющих вопросов…

На руки я получил обычный одностраничный документ. Защищённый гильошной сеткой, плетением неизменяемости и магической печатью министерства, но тем не менее — всего лишь одна-единственная бумажка, а не европаспорт с цветной колдографией. Здесь всё проще.

— «Когда мне приходить в следующий раз?», — уточнил я.

— Зачем?

— «Доказать вменяемость в звериной форме».

— Ты что, оборотень? — подозрительно посмотрела на меня «Эйлин».

Я усиленно замотал головой.

— Тогда тебе не надо. Подтвердишь аниформу при оформлении совершеннолетия, а далее — только если форма изменится или дополнится. Пойдём, мадам Боунс ждёт.

Куда ж меня, интересно, поставили на учёт в «моём» мире? Недаром этот Коновал мне сразу не понравился. «Отдел контроля магических популяций» — это, вообще-то, всё, что не считается за людей, а потому, в силу непоколебимого расового шовинизма, полагается полуразумными животными. И как бы не получилось, что попадание в реестр оборотней, даже по ошибке — это клеймо на всю жизнь, типа лечения в клинике для психов у маглов.

— Садись, — показала мне на стул Боунс. — Рассказывай, что у тебя с Дамблдором.

Ага, сейчас. Если б мог — давно всё сделал бы сам. Ещё на праздничном ужине.

— «Не могу. Извините».

— Не выдумывай. Если тебя запугали…

Я безэмоционально отвёл глаза. Её участие понятно: помимо всего прочего, в Хогвартсе учится её племянница. А у мадам Боунс уже имеются какие-то подозрения, раз она требует ежедневной отчетности от Сьюзен. Но сказать это малознакомому пацану она не может. Я вздохнул.

— «Это не в моих силах».

Наверное, что-то для себя она поняла, потому что тему дальше не развивала.

— Что с тобой сегодня случилось? Я так и не поняла, почему ты в Министерстве.

Я придвинул блокнот и начал писать длинный ответ.

— «Первый урок. Трансфигурация. Колдовал плохой палочкой. Ударила молния. Палочка взорвалась. Очнулся около двух, у Хогсмида. Еле дошёл до таверны, отогрелся, пообедал. На уроки опоздал, решил посетить министерство».

— Как ты добрался до министерства?

— «Совой долетел».

— То есть, — продемонстрировала быстрые дедуктивные навыки глава ОМП, — у тебя были силы долететь до Лондона, но не до Хогвартса на остаток учебного дня?

Я кивнул без тени раскаяния. Так и было. Толку мне с этих уроков, я второй год на первом курсе сижу.

Взгляд мадам Боунс стал холоднее.

— Я была о тебе лучшего мнения, пусть и недолго, — жёстко ответила она. — Плохое начало учёбы, мистер Поттер.

Амелия отвела взгляд и о чём-то задумалась. Я же взялся писать ответ.

— Вставай, — приняла она решение, поднимаясь. — Нужно сопроводить тебя в школу.

— «Мэм, в ближайшее время я приобрету репутацию бузотёра и неисправимого хулигана. Вам не нужно со мной связываться».

— Тебя не спросили, — отрезала она. — В Хогвартс тебя доставит и сдаст сотрудник, это наша обязанность. И хватит разговоров.

Минерва МакГонагалл педантично пополняла список кар, которые она обрушит на голову мелкого гадёныша. Зафиксировав, что сорвавший первое занятие в новом учебном году и нагло улизнувший в поднявшемся переполохе Г. Поттер не явился даже к окончанию пары, профессор мысленно назначила ему персональную отработку. Не обнаружив Поттера уже и на обеде, а также уточнив у одноклассников, что начинающая звезда хулиганского небосвода пропустила и Историю Магии, МакГонагалл увеличила число отработок до двух.

Не дождавшись прогульщика к концу обеда, декан решила, что пассивное ожидание себя не оправдало, и задействовала патрульный артефакт. С этого момента нарушение закончилось и началась проблема: радарами системы наблюдения Г. Поттер не определялся. Во-первых, стихийный перенос произошёл за пределы школьного периметра, а во-вторых, к концу обеденного перерыва Поттер был уже далеко — где-то в Лондоне.

Перекинувшись кошкой, МакГонагалл добежала до периметра и аппарировала в Хогсмид. Прошлась по барам и магазинам с опросом, но никто никаких одиннадцатилетних детей сегодня не видел. Привлечённые к поиску старосты также не принесли никаких вестей.

Стемнело. Декан Гриффиндора сидела в своём кабинете и решала, что теперь делать: сразу вызывать авроров или же отослать патронуса заседающему в министерстве Дамблдору, чтобы уже он поднимал на ноги свои связи.

Рядом лежали вещи Поттера: сумка, бумаги со стола и злосчастное перо феникса. Что это вообще такое было? Всех отвлекла близкая молния за окном, а когда удалось отойти от удара по нервам, на столе полыхал яркий факел. Она было бросилась тушить возможное возгорание одежды на ученике, но джеймсова отродья уже и след простыл. Зачем было так изобретательно сбегать с урока? Обычно на занятия просто не приходят. Хотя такого, как он — прогулять в полном составе первый же день — ещё никто не вытворял.

Может, он испугался? Не хотел ведь колдовать — боялся, что ли? А к учительскому столу зачем вышел?

Решила осмотреть остальное имущество — вдруг обнаружится какая-то зацепка. Обычный учебник, пачка пергамента. Правильно очинённое перо. Очень хороший почерк, грамотное письмо. Он не очень-то похож на лоботряса, зачем ему убегать с уроков?

Сумка… не открывается, несмотря на весь применённый арсенал отпирающих заклятий. Непростая вещь. На плотной ткани нарисована раскинувшая крылья сова — несколькими небрежными мазками, но очень красиво. Летит на зрителя, будто живая… Нет! Это не небрежные мазки. Это одна огромная клякса, сложившаяся в… этот шедевр. Где-то появился новый мастер-зачарователь?

Ну и последнее. МакГонагалл придвинула к себе исписанный лист. Откуда он знает балладу из её детства? Помнит наизусть, на старо-шотландском… И иллюстрация к ней — два ворона на ветке, изображённые в знакомой манере… Профессор ещё раз посмотрела на сумку. Эти два рисунка делала одна рука. И один из них создавали прямо у неё на глазах. Просто так, без причины, от появившегося в небольшом количестве свободного времени.

Поттер не мог сбежать с урока, пришло внезапное понимание. Никакой хулиганской выходки не было. Хулиганы не выбирают первые парты и не тренируют каллиграфию на оригинальных образцах старого фольклора. А следовательно… Минерва потянулась к амулету связи. Парень может быть в беде, а она и так затянула с этим до вечера. Сначала Аврорат, и только потом — Дамблдор, вечно недоступный в самые неподходящие моменты.

— Кингсли? Прости, что так поздно. У нас непростая ситуация. Пропал ученик, первогодка. С утра найти не можем… Нет, прямо на моих глазах. Зовут… Минуту!

МакГонагалл уставилась на патрульный артефакт, настроенный на постоянное сканирование и подавший мелодичный сигнал. Отметка «Г. Поттер» только что пересекла охранный периметр.

— Прости ещё раз, он только что появился. Да… Да, у тебя, как всегда, лёгкая рука. Всё, пойду готовить розги. Извини за беспокойство.

Розги сейчас были бы очень кстати, думала заместитель директора, беря разгон ещё до завершения трансформации. Берёзовыми побегами тут не обойтись — однозначно ивовые прутья, правильно заготовленные и вымоченные в рассоле. И желательно публично.

Альбус слишком мягок с засранцами. Новую реинкарнацию Мародёров она не переживёт…

* * *

МакГонагалл встретила нас у дверей главного входа, внезапно выросши словно из ниоткуда и преградив дальнейший путь.

— Это неслыханно, мистер Поттер! В первый же день…

Угрозы ей никогда не удавались. На место декана Гриффиндора подошёл бы такой человек, как Снейп, с его аномальным любопытством и умением держать в ежовых рукавицах даже наследников родовой аристократии. Впрочем, именно Снейп на этом посту точно повесился бы. А ещё непонятно, кого же тогда ставить на место декана Слизерина.

Я, однако, видел, что МакГонагалл волновалась. Иначе зачем ей нестись во весь опор в кошачьем теле?

— Мэм, — вмешался мой спутник, демонстрируя значок. — Тристрам Фокс, лондонский Аврорат. Вам знаком этот boy?

— Это наш ученик, Гарри Джеймс Поттер, — слегка осадив себя, ответила декан. — Что он успел натворить?

— Найден слоняющимся по министерству, — бесстрастно ответил аврор. — Опрошен и доставлен сюда.

Наглая ложь. Я там делом занимался. Ни минуты лишней не терял.

— Это невозможно! — согласилась со мной МакГонагалл. Но нелогично продолжила, ошарашенно глядя на меня: — Поттер, как вы там…

— Судя по его рассказу — спонтанно аппарировал с урока, — ответил за меня мой сопровождающий и добавил, глядя на накапливающуюся толпу шедших на ужин зевак: — Есть место, где мы можем спокойно поговорить? Мне нужно кое-что уточнить и уладить формальности.

МакГонагалл проводила нас в свой кабинет. Меня оставили снаружи со строгим наказом ждать под дверью, не отходя ни на шаг.

Я вздохнул, прошёл с полсотни шагов в подходящий класс и принёс оттуда стул. Сел, достал печеньку и меланхолично откусил.

Чтобы не тратить время, взял давно опустевший протеев лист и стал сочинять записку Грэйнджер.

«Гермиона, дочитай молча до конца». Пообщавшись с некоторыми зеркалами, я склонен без раздумий выкидывать послания с таким началом, но Грэйнджер у нас пока что не пуганная.

«Этот лист в обложке — половинка так называемой протеевой пары. Попросишь у мадам Пинс что-нибудь почитать о протеевых чарах. Вторую половину я отдал твоему отцу по его просьбе. Половинки магически связаны. Всё, что пишется на одном листе, появляется на другом, и наоборот. Писать можно только чернилами…»

На ужин бы успеть хоть к концу, рассеянно подумал я, жуя коржик. Набрать съестного со стола, а поклевать можно в другом месте.

«… таким образом, это — средство связи с твоими родителями, раз уж ты не купила сову. Пожалуйста, пиши им хотя бы раз в один-два дня. Пара-тройка мгновенно отправляемых фраз — это ведь несложно, правда? Они очень волнуются за тебя».

— Что, Потти, концепция метафоры тебе незнакома? — раздался рядом ехидный тянущий голосок. — К твоему сведению, «отжечь» — значит… Парни, да он опять жрёт эти помои в приличном обществе! Крэбб, Гойл, давайте-ка преподадим ему урок хороших манер.

Крэбб глумливо ухмыльнулся, хрустнул пальцами и… торопливо ухватился за стену. Гойл ошарашенно замер, боясь сделать хотя бы шаг. Когда мышцы глазодвигательного комплекса начинают беспорядочно дёргаться, совершенно рассогласованно вращая глазные яблоки, это, мягко говоря, дезориентирует. Драко, успевший достать волшебную палочку, раздражённо оглянулся на свиту.

— В чём дело, увальни? Просто подержите его, пока я буду…

— Помнится, когда здесь учился я, колдовать в коридорах было запрещено, — произнёс позади меня вышедший из кабинета аврор.

Да уж, начинать провокацию прямо под кабинетом нашего декана — это не от большого ума. Мне всё меньше нравится данный вариант Малфоя-младшего.

— Он первый начал! — выдал стандартный поклёп находчивый блондинчик.

— Его палочка пришла в негодность этим утром, мистер Малфой, — холодно отбила подачу МакГонагалл. — Минус пять баллов Слизерину за клевету и попытку колдовать в коридоре. Ступайте, куда шли.

Крэбб и Гойл осторожно двинулись следом за раздосадованным Малфоем. Дёрганье глаз я убрал, как только услышал открывающуюся дверь, но обрести первоначальную уверенность в своём зрении нелегко.

— Мистер Поттер, зайдите ко мне в… Немедленно прекратите это есть! Оно не для людей!

Я спокойно положил в рот последний кусок и приступил к пережёвыванию. Собрал записи и проследовал в кабинет.

— Настоящий аврор растёт, — услышал я из покинутого коридора. — Они полезные и питательные, мэм, просто слишком пресные.

— Вы что, тоже их…

— В долгих засадах, знаете ли…

Дальше я не слушал, с умилением глядя на *тот самый* стеллаж с бумагами. Место, где я сидел и отогревался, ошалев от первого в моей жизни оборота и пытаясь прийти в себя, сейчас занимало чучело совы. Сипухи, провалиться мне на этом месте!

Я осторожно протянул руку и погладил крыло. Птица дёрнулась, открыла глаза и клюнула меня за пятерню. Это было не чучело! На всякий случай я посмотрел на неё вторым зрением…

— Вы меня вообще слушаете, мистер Поттер? Или мне превратить вас в такую же сову?

Если б это было так просто, профессор… Я отвернулся от этажерки и сосредоточился на что-то говорившей мне МакГонагалл. Та, подержав меня под строгим взглядом, продолжила:

— Вам понадобится новая палочка. Как только выдастся возможность, вас сопроводят в Косой для её покупки. Думаю, это будет в четверг или пятницу. До того момента вам придётся довольствоваться теорией.

Круто. Я же и оплатить это должен? А ничего, что старая палочка взорвалась на первом же заклинании? Что за халтура? Девять галеонов — это сорок пять фунтов. А если перевести в печенье, то и вообще…

— Сейчас, — продолжила МакГонагалл, подчеркнув своё отношение к предыдущей фразе сердито поджатыми губами, — вы идёте в больничное крыло. Если после осмотра мадам Помфри позволит, проследуете прямиком в гостиную и пребудете на факультете до рассвета. Безвылазно! Вам всё понятно?

Я кивнул. Не мотать же головой в отрицании, правда? Скажу «нет» — мне прочтут всё то же самое ещё раз, чтобы стало понятнее.

— Ваши вещи. Перо феникса оставьте, из него сделают новую палочку.

Ну нормально, а? Чтобы моё же перо мне продали ещё раз, за девять галеонов. Впрочем, не жалко: забирайте себе этот психованный факел, на котором ещё и следилку могли поставить…

Легка на помине, следилка обнаружилась на сумке. Ну конечно, куда ж мы без этого! Сгребая в кучку листы и перья, я незаметно пересадил маячок на стол декану. Сама сползла, ага. Открыв сумку, обнаружил там ещё одну закладку. А сумку-то вскрывали, оказывается. Как же хорошо, что я оставил обманный карман! Нужно что-то придумать с запорами, а пока… я пересадил и эту следилку в компанию к первой. Как-то очень быстро местные вражины проломили почти все линии моей обороны. Следующий натиск я могу и не пережить.

Нужно почаще проверяться.

— Больничное крыло — на втором этаже, справа от выхода из моего кабинета. Вам понятно?

Я кивнул. Идти в больницу я не собирался. Дошёл до лестницы, спустился и прошёл в Большой зал.

Еле успел. Те немногие, кто ещё оставался в зале, могли видеть, как в помещение торопливо вбежал Поттер, приблизился к дальнему краю стола и, не теряя ни секунды, начал сгребать в сумку всё подходящее съестное: пирожки, котлеты, тарелки с гарниром… Когда я потянулся за пудингом, время истекло и еда исчезла. Опять оставили без сладкого. Ну и подавитесь им!

Не прощаясь, направился на выход. Будет мне впредь наука: если никто не видит, перемещаться по замку на крыльях. Начну прямо сейчас… Я взял разгон и нырнул в центральную лестничную шахту, срезая путь к гостиной. Пешком тут лучше не ходить, помню с прошлого года…

Пролетая третий этаж, был вынужден забить крыльями, теряя инерцию и останавливая быстрый подъём. На правой площадке кто-то сидел прямо на полу, обречённо привалившись к стене и бессильно опустив голову на грудь. Долго сидел, судя по отсутствию движения. Ребёнок. Девочка. Жёлтый герб Хаффлпаффа на мантии.

Я приземлился на пол и всмотрелся в лицо. Сьюзен Боунс. Задремала. Рядом лежит сумка, пергамент и недоделанный бумажный самолётик. Ещё пару я видел внизу, на дне шахты. Подсмотрела идею у тётки на работе. Умно, но не сработало — разбросанные по полу самолётики не заметили. Это не министерство.

Не нужно, чтобы тебя здесь видели, Сьюзен… Я оглянулся на злосчастный коридор. Несмотря на то, что ты в нём, судя по всему, не была, огульно обвинить ученицу — не проблема. Потом всё разъяснится, но мелкий осадок на репутации твоей тётки останется.

Сьюзен закашлялась, проснулась и увидела меня. Что-то попыталась сказать, но только каркнула пересохшим горлом и судорожно дёрнула ногой. Я взлетел и пересел на перила.

— Погоди, — прохрипела девочка. — Я… Отнеси записку, пожалуйста. На Хаффлпафф, в гостиную. Прости, мне нечего тебе дать, но там тебя обязательно накормят.

Так… где тут управление лестницами… Нет, нужно воздействовать на шарнирное основание. А оба пролёта крепятся не здесь — на втором и четвёртом этажах. Какое удачное место, господин директор!

— Сейчас, я мигом… — девчонка зашарила в поисках пера и чернильницы.

Хаффлпафф у нас на первом этаже, следовательно… Я слетел на второй этаж и свернул в коридор. Нужно же не только помочь, но и чтобы меня с совой не связали.

— Постой! Не… пожалуйста!

Сколько отчаяния в её голосе… Да не страдай ты так, сейчас поможем.

— Фрея! Ты мне нужна! Где ты гуляешь, когда так нужна…

Сова Сьюзен, наверное. Интересно, а своих сов можно вызывать, оказывается?

Я вышел из коридора с независимым видом. Подошёл к пролёту, «удивлённо» посмотрел наверх… и расслабился, прекратив играть. Отсюда меня не видно.

— Мне нужна помощь домовика Хогвартса! Очень нужна.

Я замер и прислушался. Девочка оказалась умной и опытной. Вот только ни одна её уловка не срабатывает. Домовики должны такое услышать! Пусть Хогвартс и молчит… Может, это место такое глухое? Или его специально… заглушили?

Я всмотрелся в управляющую логику, прошитую в полу перед ступеньками. Как всегда, сквозь десяток «культурных слоёв» до алгоритма докопаться невозможно, но выводы на исполнительную часть угадываются уверенно. А нам и нужна-то не автономная работа на десятилетия, а однократный ручной перегон. Так… тут перекинуть, тут разъять, поставить ногу на ступеньку и… ток сюда подать.

Пол вздрогнул. Утробно лязгнул камень, пролёт пришёл в движение, разворачиваясь, удлиняясь и вырастая выше. Что-то меня на стихи потянуло, не иначе как после баллады.

Над верхней площадкой показалось измученное лицо.

— Эй! Не сходи со ступеньки! Я сейчас…

Боунс судорожно кинулась подниматься на затёкшие ноги, намереваясь сбежать вниз побыстрее.

«Стой!»

Да чтоб тебя… Я резко выставил обе руки вперёд. Не смотрит… Побежал вверх и успел поймать её, когда она собралась заваливаться вниз на подкосившихся ногах. Нда, она… тяжелее меня.

— Извини… Не подумала. Лестница закреплена внизу, и нижний конец никуда не денется. Ноги затекли, сейчас отойдут. — Сьюзен попыталась подняться, опираясь на меня, но опять села на ступеньку. — Мне к нашим нужно, в гостиную. Помоги мне спуститься, ладно? А дальше я сама.

Ладонь у неё горячая. Я осторожно поднял руку и приложил к её лбу. Так и есть. Вздохнул, помотал головой и уверенно показал в сторону больницы.

— Что? — обернулась она в указанную сторону. — Я не понимаю.

Достал блокнот.

— «Тебе нужно в больничное крыло. Я провожу».

— Нет. Меня на факультете ждут.

— «Ты доползёшь до факультета, а потом тебя всё равно погонят в больницу. Что я, барсуков не знаю?»

— Да, ты прав. Нужно как-то сообщить…

Вздохнув, написал: «Я сообщу».

— Прости, что тебя напрягаю. Меня обыскались, я тут целый день сижу. Не понимаю, как я попала в эту западню. И ведь никто за весь день не прошёл рядом, представляешь? Ой, спасибо!

Она взяла подогретую воду в кружке. Я же начал писать ответ. Очень даже представляю, сам тут сидел.

— «Никогда больше не ходи по этой шахте в этом году, поняла? И ваших предупреди».

— Почему? Ты что-то знаешь?

— «Там опасно». Я показал в сторону коридора.

— Я помню. Дамблдор сказал, там умирают мучительной смертью.

— «Там ещё опаснее».

— То есть?

Я вздохнул и начал составлять длинный ответ.

— «Напиши о происшедшем тётке. Сегодня же. Всё подробно. И про слова директора. И главное: ДО ТОГО, как она ответит, никому не распространяйся, где именно ты застряла. Тётке можешь на меня сослаться, остальным — нет».

— Ты знаешь тётю Амелию?

Я лишь невесело улыбнулся. С намёком посмотрел в сторону больничного крыла.

— Ты прав. Ноги отошли, можем идти.

На пути в больничное крыло нам, как обычно, никто не встретился. Непопулярный маршрут, что и говорить. Где-то на половине дороги Сьюзен пришлось опереться на мою руку.

— Что-то мне не очень… Ты прав, идти до нашей норы было бы плохой идеей.

Мадам Помфри встретила нас в палате.

— Что случилось?

— «Переохлаждение, жар» — передал я медведьме заранее составленную записку.

— Садись на койку, — сказала Помфри девочке, выдвигая к кровати ширму и теряя ко мне интерес.

Отлично, я ей не нужен. Как всегда, неразбериха процветает, позволяя уйти по-английски.

Полторы минуты полёта — и я у бочек, маскирующих вход в логово барсуков. Как назло, рядом нет ни одного хаффлпаффца. Ладно, подождём.

Я посмотрел на бочки вторым зрением. Точно, та же самая вторая бочка, как и в «моём» Хогвартсе. Подойдя к ней, осторожно прикоснулся к древним дубовым доскам. Судя по плетениям, *этого* дерева касались руки ещё самой леди Хельги, а вот окружающий антураж несколько раз переделывался…

Внезапно днище фальшивой бочки вздрогнуло и подалось внутрь. Дверь на факультет Хаффлпафф открылась. Я отступил назад, чтобы не мешать выходящему, но… в проходе никого не было. Дверь открыли для меня.

Бессрочное разрешение от Спраут, данное, правда, в другом мире. Неужели факультет настолько дружелюбен, что принял эту деталь как несущественную? Что ж, не будем подрывать доверие. Мы здесь по делу.

Я пролез по низкому лазу и оказался в гостиной. Здесь ничего не изменилось, разве что часть кроны у дуба была по-осеннему жёлтой и опадала вниз лежащей прямо на полу листвой. Это была не болезнь — так было положено. Имелась какая-то необходимость у вечнозелёного дерева иногда сбрасывать листву, а может, оно просто желало добавить красоты в помещение. На полу у барсуков всегда были или листья, или жёлуди, или опавшие соцветия.

Как же у вас хорошо…

В гостиной присутствовало только два человека: незнакомый второкурсник и Седрик Диггори. Слишком пусто для вечернего времени у дружного факультета. Я деликатно постучал по дубовым панелям у входа. Только теперь меня заметили. Я достал блокнот.

— Что ты здесь делаешь? — Седрик встал и направился ко мне. — Как ты сюда попал?

Не обращая внимания на требовательный тон, я писал записку. Раньше надо было это сделать… Странно, у Диггори здесь не было значка старосты. Кто ж тогда сейчас на этом посту вместо него?

Дверь за моей спиной открылась, пропуская кого-то ещё. Я дописал, вырвал листок и передал хмурящемуся Седрику. Развернулся, чтобы выйти, и нос к носу столкнулся с профессором Спраут.

*Эта* Помона Спраут была чуть более перепачкана землёй, чуть меньше заботилась об укладке волос, а ещё… по-моему, была чуть менее доброй. Сегодня, сейчас и со мной.

— Ага, мистер Поттер. Явились, наконец-то. Ну-с, и какие у вас были причины отсутствовать на моём занятии? Есть среди них уважительные?

Я добросовестно подумал и честно пожал плечами. Может, у неё просто день неудачный.

— Очень плохое начало учебного года, молодой человек. Что ж, поскольку в урочное время вы не учитесь, будете заниматься учёбой в свободное. Жду вас завтра после ужина на отработку. В теплицах.

Я спокойно кивнул. Ожидавшая иной реакции от первогодки на своё первое серьёзное наказание, Спраут сокрушенно покачала головой, но ничего не сказала, пройдя дальше и освободив мне дорогу. Я потопал к выходу.

— Профессор, Сьюзен нашлась.

— Где?

Я закрыл дверь и взял разгон. Не вижу проблемы поработать вечерком у Спраут в теплицах. Это вам не дементоров развоплощать по ночным лесам.

На площадке третьего этажа я опять был вынужден затормозить. Сумка! Сьюзен забыла на полу свои вещи, настолько спешила выкарабкаться из ловушки. Оставлять их здесь нельзя, иначе вся затея с сокрытием её пребывания у запретного коридора бессмысленна.

Я приземлился на пол и, обернувшись человеком, стал собирать рассыпанные вещи в сумку, внимательно следя за тем, чтобы не осталось и клочка. И в этот момент произошло что-то странное.

Лестница на второй этаж проснулась и начала медленно поворачиваться к моей площадке. А из коридора второго этажа донёсся коварно-злобный голос Филча:

— Ищите его, миссис Норрис. Я видел, он пошёл куда-то сюда…

Голос приближался. Лестница, позволяющая Филчу подняться ко мне, тоже приближалась. Путь на четвёртый этаж отрезан. Я оглянулся на запретный коридор… и вернулся к своему занятию, ускорив его.

Похоже, не ко времени сработала какая-то пугалка на кого-то, загоняемого в коридор. Ну какие ещё репрессии от миссис Норрис, если на часах и восьми нет? Но я готов съесть свой совиный хвост, если такую основательную засаду не снабдили системами наблюдения. Не факт, что за «мониторами» следят постоянно, но при срабатывании сигнала — чем больше тянем, тем увереннее шанс того, что охотник всё же добежит до «комнаты видеонаблюдения».

— Мяу! — раздалось из коридора.

— Нашли его? Сейчас, сейчас…

Убедившись, что собрал всё, я перегнулся через перила и осмотрел пол на первом этаже.

— Вот он где! Теперь ужо…

Верю, что именно так сторожа и гоняются за хулиганами: постоянно выбалтывая свои планы, текущие координаты и наблюдаемую картинку. Я перемахнул через перила и прыгнул вниз. Если меня наблюдают, пусть лучше видят этот суицидальный паркур, чем птичье тело.

В сову превратился у пола. Сделал круг в окрестностях шахты, собирая все самолётики. И, наконец, полетел в больницу.

Сьюзен сумке обрадовалась, потому что хотела послать за ней друзей, но не знала, как при этом не раскрыть место своего пленения. Её уже уложили в койку и оставили ночевать до утра. Махнув на прощанье рукой, я было двинулся на выход, к вожделенному отдыху, ужину заначенной едой и поиску места для ночлега, но был остановлен строгим окриком:

— Стоять! — произнесла вышедшая из кабинета в палату Помфри. — Неплохая попытка, мистер Поттер. Садитесь на койку.

Я вздохнул и повиновался. Я здоров, доктор. Все больные говорят, что они здоровы, пациент. Вопрос, хочу ли я, чтобы целительница знала о моей аниформе? Пожалуй, в этот раз — нет. А потому…

Помфри озадаченно опустила палочку. Диагностические чары — очень точные, но короткие… то есть близкодействующие. На сотню метров не работают совсем, так что слабый обволакивающий щит Пустоты полностью скрыл меня от палочки медведьмы.

— Поттер, прекратите! — сказала она строго, но уверенности в её голосе самую малость не хватало.

Я изобразил усталое удивление и вплотную занялся ещё одной линией обороны. Как пить дать, зельями сейчас начнёт пичкать.

— Встаньте, — подошла ко мне Помфри, принимаясь за *обычный* медосмотр зрачков, лимфоузлов и прочего. — Что с вами сегодня произошло?

Я перебрал в уме события, начиная с ночной промывки мозгов… и честно пожал плечами. Обычный день в Хогвартсе, мадам Помфри.

— Вы что, немой? — Помфри начала сердиться. Я опять пожал плечами. Я не знаю, всего пару суток в этом теле.

— Очень смешно. Сядьте. — Помфри подошла к шкафу и начала звенеть стеклом. — Останетесь здесь на ночь. Сейчас выпейте это.

— Сьюзен, где же ты пропала! — в дверях нарисовалась Спраут. — С обеда тебя найти не можем. С тобой всё нормально? Ты ужинала?

— Я…

— Поппи, что с ней? Где её нашли?

— Сильная простуда. Долго сидела где-то в холодном месте. Поттер, пейте немедленно, не злите меня!

Спраут перенесла внимание со своей девчонки на её помятого соседа, с сомнением рассматривающего мензурку с зелёной бурдой.

— Так-так, кажется, кто-то здесь не хочет слушаться целителей, — протянула она, многозначительно похлопывая по кобуре с палочкой. — А специально для непослушных детей у нас имеется…

Скривившись, я залпом выпил гадость. Спешно вылепленный карман успешно принял содержимое стаканчика.

— Вот и молодец, — Спраут развернулась обратно к своей ученице. — Поппи, где её нашли?

— Не знаю. Это он её и… Поттер, вам что, ужина мало было?

Отличная шутка, мадам Помфри. Я невозмутимо выкладывал на тумбочку припасённую еду. Тарелка с макаронами, котлеты… Надо бы подогреть.

Рядом гулко сглотнула Сьюзен. Интересный у неё аппетит, несмотря на жар. Хотя да, её же «с обеда ищут». Я достал вторую порцию макарон, переложил половину котлет. Как чувствовал, что понадобится двойной запас. Подогрел, добавил ложку и придвинул к девчонке. Эти клуши пока догадаются…

— Сьюзен, детка, ты что, не ужинала? Подожди, я сейчас позову домовика… Поттер, вы превысили сегодняшний лимит нарушений! Немедленно прекратите хулиганить, или…

— Профессор Спраут, он…

Я ухватился двумя руками за тарелку и зло посмотрел на обеих взрослых. Вокруг зажглась сфера «Протего». Не отдам!

Меня ДОСТАЛО питаться нотациями и моралью вместо нормальной еды! Столько лет я жил в одиночестве, имея идеальный режим питания и отдыха. Стоило попасть в «самую лучшую школу», и меня в первый же день посадили на диету из вызовов в кабинет и развивающую программу экстремального выживания. Что *там*, что *здесь*… Да пошла она в ж**, эта обязательная для человека социализация!

Уйду в Запретный лес и затеряюсь там. Познакомлюсь с местными обитателями…

Обе женщины несколько опешили от моего напора.

— Неплохой щит для его возраста, — пробормотала Спраут.

— Ладно, пусть ест, — решила Помфри. — Судя по реакции, этот мужик тоже не ужинал. Снотворное на него всё равно не действует…

Это точно. Сытый голодному не товарищ. Я мрачно посмотрел на ложку. Я что, гриффиндорец, что ли? Достал ещё одну и превратил хлебалки в нож и вилку. Так получше будет.

Ещё одно разочарование. *Эта* Спраут злее и… глупее, что ли? Впрочем, сколько я её знаю? Даже на уроке у неё ни разу не был.

Одно радовало: вопрос с сегодняшним ночлегом оказался решён. Я спал спокойно и безмятежно, укутанный плотным слоем родной Пустоты. В отличие от традиционных щитов и чар, эта стихия у меня во сне не развеивается, пока имеется хоть немного энергии для её удержания.

— Вы здесь, — начал Снейп вступительную накачку, — чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку.

На Зельеварение я пришёл пораньше, чтобы занять хорошее место. И это, как оказалось, было правильным решением. Ибо перед уроком, при рассаживании по новым местам, я впервые увидел бытовую склоку слизеринцев.

Столы в зельеварне установлены рядами по шесть посадочных мест. Однако первый ряд неполон: крайнее место с гриффиндорской стороны имеет сломанную горелку и обугленный кусок стола, из-за чего спереди могут сесть только пять человек.

Гриффиндорские места заняли мы с Грэйнджер. Лонгботтом, прячась от Снейпа, закопался куда-то на галёрку, к полному моему безразличию. У слизеринцев, таким образом, оставалось три места — вполне достаточно для размещения Малфоя и Гринграсс.

Да, Малфой решил именно на Зельеварении сесть на первой парте. Профессор Снейп, как оказалось — его крёстный, и *этот* Драко совершенно не скрывал данного факта. Я, например, узнал об этом перед уроком, уж больно громкой была реклама.

Итак, Малфой сел на максимальном удалении от «вонючих грифов», Гринграсс могла бы занять место рядом с ним, оставляя между Слизерином и Гриффиндором неявно положенный по протоколу разрыв в одно нейтральное место. Но… Малфой в достаточно сволочной манере заявил, что место рядом с ним — занято, потому что он привык работать с комфортом. Гринграсс, поколебавшись, приняла решение не связываться с неприятным протеже декана их факультета и уйти в другой ряд, хотя было видно, что первая парта ей нравится. Уйти же ей пришлось бы далеко, потому что спину Малфою прикрывала свита, далее… короче, безобразная вышла сцена, и Драко показал себя настоящим мудаком — но я не вмешиваюсь во внутренние дела змеек.

Вместо этого я символично перевесил сумку с одной ножки своего стула на другую, поближе к Грэйнджер. Вспомнил эпизод в поезде. И Дафна, поколебавшись, молча села рядом со мной. Ну да, факультеты-антагонисты рядом, но я-гриф не против, а со стороны змей пойти на такой шаг вынудил свой же белобрысый склочник.

Таким образом я оказался в окружении двух девчонок. Впрочем, особо губу раскатывать не пришлось: Дафна демонстративно достала свой котёл, Гермиона, с видом начинающей суфражистки — свой, ну а я был вынужден вытащить собственный ширпотребовский казанок, который немедленно начал выравнивать по толщине стенок при помощи рескульптинга, потому что сделан этот ночной горшок был откровенно халтурно.

Ничего. Мне в соло-режиме зелья будет готовить даже проще. Можно балансировать аспекты прямо на ходу, без перенапрягающей коррекции в финале.

Закончив доработку котла, передал-таки Грэйнджер протеев лист и, пока она залипала за изучением текста, взял её котелок — абсолютно аналогичный моему, разумеется, потому что закупались мы в одной лавке — и принялся ровнять и его.

— О да, — негромко произнёс Снейп, дойдя до моей фамилии на перекличке. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Малфой со свитой захихикали. То ли они этим летом вместо меня в «Норе» погостили, то ли между грифами и слизнями больше общего, чем принято считать.

В этот раз я почти не контактировал со Снейпом до первого занятия по Зельеварению. Мимолётный взгляд на праздничном ужине да ночной сеанс психоанализа с непонятной его ролью в этом грязном деле. Этот ли факт повлиял или что-то другое, но мне было видно, что в данной реальности наш зельевар меня ненавидит.

Не хочу спешить с окончательными выводами, но мне кажется, что мы не поладим. По крайней мере, первое время.

— Глупое махание волшебной палочкой вам не понадобится, ибо оно не имеет никакого отношения к этой точной науке. Многие из вас вообще не поверят, что мой предмет имеет отношение к магии.

Снейп бросил короткий пренебрежительный взгляд в сторону Грэйнджер.

— Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, тончайшие запахи и оттенки варочной симфонии или мягкую силу жидкостей, пробирающихся по венам…

Я спокойно и безмятежно конспектировал вступительную патетику каллиграфическим почерком. Свободное время перед уроком я потратил на медитацию в тишине класса, так что мысли текли ровно и безмятежно. Пора на практике осваивать окклюментные техники. И одна из базисных основ этой науки — окрашенные эмоциями мысли легче читать и сложнее закрывать от прочтения. Бесстрастность и безмятежность — первые помощники ментального дуэлянта. Снейп провоцировал окружающих не потому только, что он сволочь и провокатор, — просто так гораздо легче видеть сокрытое в голове у собеседника. Огорошить эпатажной фразой — и посмотреть, что из образов выплеснется от такого шлепка по воде.

— Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть…

Красивый спектакль, на самом деле. Продуманная речь, неплохие метафоры, интересный сценарий. Куда лучше того подхихикивающего примитива, который устраивает один добрый дедушка. Беда в том, что я смотрю его во второй раз. Так что медленно опускающийся на мою макушку финал в виде прожигающего профессорского взгляда не вызывает ничего, кроме скуки.

— Но всё это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

Тишина в классе была бы оглушительной, если бы не тихо поскрипывающее перо одного потерявшего бдительность гриффиндорца. Снейп начал спускаться с кафедры. Я подавил мимолётное желание издевательски досрочно подняться ему навстречу. Мне безразлично, я здесь — не актёр.

— Поттер! — выплюнули рядом со мной. — Встаньте!

Сегодня он какой-то особенно разозлённый, подумал я, равнодушно поднимаясь с места.

— Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделия с настойкой полыни?

Куда более интересный вопрос — для чего используется Истинный асфоделий и каковы его свойства? Жаль, задать его некому.

— Очевидно, известность — это ещё не всё, — констатировал профессор, не дождавшись ответа от спокойно стоящего ученика и игнорируя тянущую рядом руку Грэйнджер. — Давайте попробуем ещё раз. В чём разница между «волчьим корнем» и «прострел-травой»?

Говорят, когда Геракл вывел из Аида пленённого стража преисподней — трёхголового Цербера, последний при виде солнечного света начал бешено вырываться и брызгать слюной. В местах на земле, куда попадала эта жутко ядовитая жидкость, в дальнейшем вырастали красивые, стройные ядовитые растения, позже названные «аконитум». Интересно, почему я не замечал этого совпадения ранее?

Трясущая рукой Гермиона стала толкаться, и я вынужденно прервал размышления. Малофоевская банда откровенно веселилась в своём углу.

— Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники перед приездом в школу, не так ли, Поттер?

Что ж ты так плюёшься, произнося мою фамилию? Достал ли тебя Поттер-старший или ты Поттера-младшего прочитать никак не можешь? Я бы снял с тебя рабскую печать, но… видя, как ты воспитываешь Драко, уже и не знаю, что делать. Или тебя к нему не подпускают?

— Что ж, попробуем что-то совсем простое. Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Гермиона аж привстала от усердия, вытягивая руку к потолку. Мягко поймать её за кисть, медленно опустить на стол… и сесть самому. Хороший был бы ход, но этот Снейп его не оценит. Так что просто спокойно помолчим ещё немного, рассеянно глядя в район стеллажей, где виднеется банка с безоарами.

— Сядьте! — рявкнул Снейп. — Мне редко встречаются настолько пустые головы, что они не способны родить даже мычащего междометия!

Профессор раздражённо одёрнул мантию и вернулся на кафедру. Похоже, он впервые встретил настолько пустую голову, что из неё не удалось извлечь даже мычащего образа.

— К сведению всех: из корня асфоделия и настойки полыни изготавливают…

Я покорно законспектировал и эту информацию. После окрика Снейпа то же самое проделал и остальной класс.

— А за отсутствие у вас нужных знаний, Поттер, я назначаю одно штрафное очко на счёт Гриффиндора.

Очень важно записывать конспект правильным, ровным почерком. Даже если преподаватель торопливо всё продиктовал и теперь пытается тебя отвлечь всякой ерундой.

— Тема сегодняшнего занятия — Зелье исцеления от фурункулов. Рецепт найдёте в своих учебниках. У вас семьдесят минут.

«… одно и то же растение, известное также как аконит». Готово.

Гринграсс ушла за ингредиентами, оставив свой котёл на парте. Я подхватил оба сосуда — свой и её — и потопал за водой. Грэйнджер такую помощь лучше не предлагать — покусает. Будем воспитывать постепенно.

Котёл у Дафны — старый, и этим выгодно отличается от наших с Гермионой. На нём есть ручка для переноски, как у ведра. Не понимаю, почему я до сих пор носил свой горшок двумя руками, не снабдив его столь очевидным дополнением? Когда не нужна, ручка фиксируется защёлкой, чтобы не болтаться при наклонах и переливании. На кромке котла выгнут изящный носик, убирающий все мучения с расплёскиванием при розливе по флаконам. Несколько боковых скоб, чтобы не хвататься за днище и скользкие стенки. Это то, что понятно с первого взгляда. Из непонятного — хитрый профиль толщины стенок, неизвестный медный сплав и, конечно же, руны по ободку, о которых я мало что знаю, как и о любой ритуальщине.

Почему современные поделки столь убоги? Ладно, стабильность толщины стенок выдержать не можете, но неужели ручку от ведра трудно повесить? Сварить собственноручно несколько зелий перед тем, как варочную посуду проектировать — это так неочевидно?

Свой котелок я нёс по-официантски, днищем на ладони. И это я делаю в последний раз — уж ручку я изготовлю за пять минут. Поставив оба котелка на треножники, обнаружил, что Дафна принесла ингредиентов на двоих. Заметно, что отбирать материалы хорошего качества она умеет, только вот пещерный алоэ забыла взять. Сходим за ним.

Змеиные зубы, шесть скрупул… Это зелье скоро будет мне сниться. Почти все принесённые Дафной зубки — «живые», тлеющие магией, так что просто начинаем толочь их в ступке давно освоенными движениями.

Гермиона же похватала всё, что было в общей коробке. Но помогать мы ей сегодня не будем. Пусть варит сама, видит разницу, а в следующий раз будем поправлять.

Дойдя до озёрной соли, я внезапно осознал, что не пользуюсь весами. Примерное количество ингредиентов я представлял, а взвешивать с точностью до миллиграммов бессмысленно: в отдаваемом на растерзание первогодкам материале слишком велик разброс параметров. Дисбаланс аспектов проще выправлять вручную, в процессе помешивания.

— Поттер! — раздражённо рявкнул подошедший Снейп. — Кто дал вам право менять рецепт?

Наверное, он очень хочет, чтобы я хотя бы вздрогнул от неожиданности. С неспешностью обколотого аминазином психа я повернул голову в сторону, после чего аккуратно отложил мешалку и сделал шаг назад.

— Назад! — дёрнулся Снейп к галёрке, расслышав характерное шипение.

Умеренный физический щит незаметно прикрыл спины девчонок. Грохнуло, заорало чьим-то голосом, забарабанило кислотным дождём.

— Уизли, дегенерат! Это что — похлёбка, чтобы кидать туда всё из мусорного ведра? Даже тупая обезьяна…

Гермиона запоздало пригнулась. У Малфоя слегка испортилась его дорогая вышивка на мантии. Крэббу с Гойлом, вероятно, лучше начать готовку заново — судя по мутно-рыжему цвету, их общее зелье безнадёжно испорчено случайными примесями. Драко, поздравляю с отличными кадрами: эти матерящиеся увальни до сих пор даже палочки не вытащили.

Не удержавшись, я широко зевнул. Проклятый Снейп с его мозговёртами. Из-за него приходится держать себя вот в таком полусонном состоянии.

Так и не прекратившая помешивать своё зелье Дафна загадочно улыбнулась. Я не удержался и всё-таки уменьшил пламя в горелке у Грэйнджер, отвернувшейся и поглощённой происходящими на задних рядах событиями.

— Уизли, не орите, словно недобитая бэнши. Оба — живо поднялись и пошли за мной!

Судя по голосу, Снейп пребывал в ярости. Я лениво обернулся. О, пострадал ещё и Симус, с которым Уизли работал в паре. Профессор был вынужден прерваться и лично отвести гриффиндорцев в больницу.

— Всем продолжать варку! — рявкнул зельевар от двери. — Если кто-то оторвёт руку от мешалки — будет драить котлы до Рождества!

Некоторое время стояла деловитая тишина. Но яростно оттирающий мантию Малфой не выдержал навязанного конструктива.

— Долбаные грифы… Поттер, ты предупредить не мог, что ли?

Я невозмутимо продолжал нарезать иглы дикобраза, будто свежесорванный зелёный лучок для салата.

— Что молчишь? Ты хоть в курсе, сколько стоит эта мантия?

— О нет, — негромко пробормотали с задних слизеринских рядов. — Опять малфоевские ценники…

Малфой немедленно развернулся на звук.

— Знаешь, Забини… Апчи! Ты… Чхи! Да что за… А-чхааа!

Чихнув ещё раз пять, Драко замер, боясь пошевелиться. Но убедившись, что аномальный приступ не возвращается, осмелел, вдохнул поглубже и попытался продолжить прерванную тираду. Первая же гласная возобновила череду рефлексов.

Небольшое раздражение механорецепторов слизистой носоглотки. Зачем нужны эти глупые бомбарды, если человека выводит из строя крошечное воздействие? Соединяем дразнящее кружево с детектором колебаний голосовых связок, настраиваем калибрующий коэффициент и пороги… Шёпотом разговаривать можно, в голос — нет. Молчать — сколько угодно.

Устраивать диарею забывшемуся аристократу — не по чину из уважения к сословию в целом. Там не только мудаковатые мажоры встречаются. У меня достаточно более тонких домашних заготовок. А главное — плетение настолько низкоэнергетичное, что его даже маскировать не нужно. Обнаружит только основательное медицинское сканирование.

Дафна опять чему-то улыбалась, и на этот раз веселее. Перебранка затихла сама собой. Слизеринцы скупы на публичные скандалы, а гриффиндорцы просто не успели прогреться — я обрубил деструктив раньше.

Снейп прибыл спустя несколько минут. Стремительно влетел в аудиторию, взошёл на кафедру, зорко оглядел класс… и немедленно почувствовал засаду. Класс заговорщицки молчал, с усилием давя улыбки. Драко Малфой прекратил готовку зелья и стоял, боясь произнести хоть слово.

Пробежавшись взглядом по рядам, Снейп безошибочно выцепил виновного. Им оказался самый равнодушный среди общего веселия гриффиндорец.

— Поттер, что вы…

Я повернулся и мягко остановил Грэйнджер, поднимавшую со стола чашечку с нарезанными иглами. С задних рядов раздалось знакомое шипение…

Лонгботтома в больницу вести не пришлось, Снейп оказал первую помощь на месте. Галёрка нарабатывала нужные рефлексы, улучшая нормативы по уклонению от ожогов. Снейп пополнял детский лексикон нематерными формами словесного унижения. Я получил ещё один штрафной балл — за то, что не остановил Лонгботтома. Грэйнджер получила пинок по ступне — за то, что собралась было поучить Снейпа назначать баллы Гриффиндору.

Зелье готово, осталась финализация. Палочки нет, но баланс аспектов получился неплохой… А, да кого я обманываю! Палочка мне не нужна, но не хочется опять светить своими способностями. Однако нарушить долг одарённого Жизнью я не могу. Зелье — лекарство, и я обязан сделать всё, что могу. Сделать из этого зелья идеальный эликсир я, к сожалению, могу.

Я уже представил над котлом нужную фигуру, но вдруг понял, как можно слегка запутать следы. Спираль против солнца, «Анх» в центре и… просьба отложить проявление на восемь часов.

«Potionem perficio — Furunculus careo»

Магия живёт вне времени. Состав в котелке мягко засветился и погас. Идеальное зелье создано, но станет таковым поздно вечером. Как бы его теперь ни переливали, разделяли или разбавляли — станет.

— Время! Все, кто умеет читать, сейчас должны получить в своих котлах…

Я по привычке достал пять флаконов и начал разливать состав.

— Мистер Малфой… один балл Слизерину, — вздохнув, сказал Снейп, глядя на некачественный мутноватый состав своего протеже. Варишь зелье — не отвлекайся на докапывания к окружающим.

— Мисс Гринграсс, один балл, — более уверенно оценил он классическую, умеренно жёлтую и абсолютно прозрачную смесь.

— Что это такое, Поттер? — мой флакон Снейп держал так, будто там — протухшая ослиная моча. Причём не только внутри.

Прыснул переставший чихать Малфой. Захихикали Крэбб с Гойлом. Я безмятежно изучал ряд огромных моек для котлов в другом конце помещения.

— Минус один балл Гриффиндору за порчу ингредиентов.

Снейп раздражённо вернул флакон на стол и повернулся к Грэйнджер. Я меланхолично пожал плечами, сгрёб все пять склянок и потопал к ближайшему сливу в тех самых мойках.

— Я не давал команды, Поттер, — спокойно произнёс Снейп, не оборачиваясь.

Я даже не сбился с шага.

— Поттер… — в голосе прозвучала угроза.

Я дошёл до моек, звякнул флаконами о металлическое днище, включил воду и с громким звуком откупорил первую склянку.

— Стоять! — рявкнул зельевар, во мгновение оказываясь рядом. Вернув назад пробку, забрал все пять флаконов себе. — Бракованные зелья утилизируются иначе, идиот! Ещё один штрафной балл.

Я молча развернулся и последовал на своё место. Угу, зелья во флаконах утилизируются иначе, чем преобладающие остатки в котлах. Но мне по барабану: исцеляющий состав найдёт положенное применение, остальное не имеет значения.

Не вылил бы я своё зелье. Но блеф удался.

Взяв у расстроенной отсутствием награды Грэйнджер котёл, я очистил его и начал прилаживать ведёрную ручку, изготовленную из очередной ложки. Материал тает на глазах — я это уже говорил? Ноль баллов поставили справедливо: состав у Грэйнджер мутноват. Увы, Гермиона, зельеварение — это не только точное следование инструкциям. Особенно если последние написаны кое-как. Так… защёлку выгнем из материала стенок котла… готово. Ну и носик…

Покончив с доработкой «реактора», повторил то же самое с моим орудием труда.

— Поттер! Кто дал вам право менять рецепт?

Баллы розданы, ученики собирают вещи, мой результат «забракован». Ну чего ты прикопался? Неужели *здесь* ты свой собственный рецепт ещё не открыл? Если так… Несмотря на невежливую обёртку, будет справедливо отдать тебе твою же вещь.

Я открыл учебник, нашёл рецепт «Исцеления от фурункулов», зачеркнул строчку о рогатых слизнях и принялся выписывать мою первую заметку на полях.

Надпись «Собственность библиотеки Саргаса» на Син-Талиш уже давно украшала форзац.

— В глаза смотреть, когда с тобой разговаривают!

Я вздохнул и поднял взгляд, снимая защиту и падая в черноту прямой ментальной атаки.

Трансгрессионное ядро. Британские маги аппарируют, скользя сквозь душный мрак спектрального слоя на совокупность образов, впитанных во время пребывания в точке назначения. Мой недавно освоенный способ трансгрессии без помощи кольца завязан на математику. Матрица в два десятка строк, заполняемая параметрами места и подвергаемая дальнейшему интенсивному обсчёту. Расчет проводится один раз, после чего для трансгрессии по вычисленному ядру из любой другой точки требуется внести лишь несколько быстрых поправок.

Жаль, работает только в пределах одного мира. Зато блокировать такое перемещение непросто.

Я извлёк из памяти сырое ядро с выходом в облаках над дельтой Амазонки в другом мире. Да, над тем самым летающим городом. Демонстративно произвёл в уме две первые итерации вычисления собственных значений.

Решите задачку — покажу, что там находится, профессор.

Я отвёл более ничем не удерживаемый взгляд. Снейп остался стоять побледневшим и глядящим в никуда взглядом. Я невозмутимо продолжил фиксировать на полях усовершенствованный рецепт. Уловив шевеление приходящего в себя зельевара, поднял перед его глазами раскрытую страницу, показал пальцем на нужное место и оставил учебник на столе.

* * *

— Гарри, прости, тут Короста, это…

Запланированных в расписании «Полётов» на этой неделе не было. На отработке я с удовольствием покидал компост с кучи на кучу. Простая, однообразная работа, оставляющая свободной голову. Спраут не было, меня встретили что-то культивирующие в теплицах старшекурсники. Невилл, кстати, тоже копошился с зарослями в дальнем углу.

После отработки я зашёл на факультет — принять душ и посмотреть, не поменялось ли что-то в моей спальне к лучшему.

Поменялось. Не к лучшему. На моей кровати валялся куль с чьим-то барахлом и грязные носки Уизли. Да, вязаные, рыжие, с буквой «R».

И ещё — крысиный помёт на подушке. Много. Испражнялись туда несколько раз, и ещё размазали часть экскрементов по наволочке.

Сама крыса невинно сидела в своей проволочной коробке и внимательно смотрела на меня.

— Гарри, прости, тут Короста, это… — или Рон неплохо играет, или ему и правду неловко. — Она и мне простынь изорвала.

Похоже, крысюк таки догадался, кто его приложил вчера утром, но откровенно проигнорировал намёк, за что именно он получил такую плюху и почему так делать не следует. Что же… Я вспомнил, как сам недавно корчился от невыносимой боли в совином теле. Мучать других подобными пытками я больше не буду.

Но… здесь дети. И безнаказанный, неадекватный взрослый маг, не понимающий намёков и не признающий ограничений. Это нужно пресечь.

Я молча развернулся и пошёл в душ. Моих вещей в комнате нет. Всё моё — «в сумке» на мне.

Через десять минут у крысы отнимутся конечности. Все, кроме левой задней. Доползти по клетке до поилки — хватит, на какие-либо другие пакости — нет. Действие — бессрочное: пока не отменят, не обнаружат или не иссякнет фоновая подпитка от источника Хогвартса. Возможно, действие приостановится при обороте в человека и, если повезёт, не возобновится при превращении в крысу. Жаль, я пока слишком мало знаю об анимагии, чтобы сплести детектирующий блок для оборота.

Но спать в изгаженной постели я не собираюсь.

Посидев в гостиной, посушив у камина волосы и перекусив припасёнными с ужина пирожками — ужин был полноценным, но перекидывание компоста быстро сжигает калории — незадолго до комендантского часа я по-английски покинул факультет.

* * *

Пристанище на ночь я нашёл в совятне. Будущее показало, что это не самое удачное место, но сегодня оно мне подошло. Одно плохо: насесты капитально загажены селитрой. Помёт легко убрать магией, но это вызовет обоснованные подозрения к аномально чистоплотной птице.

Не знаю как, но я был немедленно опознан Буклей. Ко мне впервые полезла со всякими нежностями другая птица. Печеньем удалось откупиться лишь частично: белоснежная сова схарчила коржик, но осталась ночевать рядом, прижавшись тёплым боком.

Скучно ей, похоже. Ну а кто виноват? Полетай, поищи друзей. Мы на севере Шотландии, сюда на зимовку вполне могут заглянуть и полярные совы. Корма для совы нужно много, в Хогвартсе этих хищниц обитает тоже много, но всю популяцию с лихвой обеспечивает Великий лес. Мыши, зайцы, куропатки, плюс подкормка от домовиков. Так что и для «залётных» еды хватит.

Не все виды сов — ночные животные. Но все *почтовые* совы имеют дневной режим бодрствования. Последствия профессиональной деформации: люди маются бодрствованием и потребностью в переписке именно днём, за редким исключением. Сейчас в просторной совятне размещалось и устраивалось ко сну почти всё совиное население. Никто не толкался и не выяснял отношения: несмотря на то, что многие совиные виды — жуткие индивидуалисты и не пускают на свои охотничьи угодья конкурентов, почтовые совы наделены разумом, преобладающим над инстинктами. И, кстати, полностью защищены от кусачих паразитов.

Появился домовик. Оглянулся и убедился, что никто из людей не идёт в совятню с требующей немедленной отправки корреспонденцией, после чего принялся за работу: убрал помёт с пола, досыпал корма в кормушки и поменял воду. Домовики избегают появляться на людях, а вот сов не стесняются. Меня он сегодня не заметил, но на будущее зарубка: сначала домовики меня увидят, а потом будут вынуждены рассказать в ответ на возможный прямой вопрос начальства.

Нужно неспешно искать другое место. Своё. С этой ленивой мыслью я и уснул.

— Я знаю, что вы здесь, мистер Поттер! — раздражённо рявкнул Снейп. — Немедленно вылезайте, или будет гораздо хуже!

Занятия у Флитвика разочаровали. Профессор Зачарования точно так же начал учебный курс с отработки движений палочкой, но, в отличие от «прошлого года», это были обычные деревяшки, а не тренировочные артефакты. Правильность жестов они не контролировали.

Никаких новых заклинаний я не регистрировал. Есть у меня подозрение, что Хрустальный мир может быть один на всех, а их домашнее задание я не сделал. Была, однако, странность: мой неслепящий вариант «Люмоса» здесь откликался на «Люмос Селино». Видимо, регистрация произошла в поезде, когда я рисовал картину на сумке. Как именно у меня это получилось, опять осталось неясным.

Первое занятие у Квиррелла было таким же скучным, как и в прошлый раз, разве что теперь я был совершенно здоров. Паразит на затылке всё так же прятался под тюрбаном. Что с этим делать — неясно. Самому разобраться по-тихому в каком-нибудь тёмном углу? Убийство преподавателя будут расследовать очень тщательно. Кроме того, меня не оставляло чёткое ощущение: нельзя убивать просто так. Это не было голосом совести или слюнявой морали: в конце концов, на кону стоят жизни детей. Это было что-то похожее на обетное предупреждение, но в мягком варианте.

Нельзя убивать Квиррелла. И почему-то — эту плешивую крысу тоже нельзя.

Быть может, в этот раз имеет смысл не сопротивляться и «посмотреть» этот сценарий, не разрушая его? Узнать, чего хочет режиссёр. Разумеется, «не сопротивляться» — лишь до определённого предела. Пройти по грани.

Отличная идея для немого героя в главной роли.

А ещё я начал постепенно осознавать, в чём именно заключалась защита Хогвартсом моей скромной персоны в «прошлом» году. Путём наглядного сравнения «до» и «после».

Для начала, следующей ночью в совятню целенаправленно ворвался Снейп. Засветил яркий светляк, заставив мирно спавших сов проснуться и дружно высказать дебоширу ряд непечатных выражений на совином языке. К сожалению, глупый зельевар этим языком не владел.

— Поттер, я знаю, что вы здесь! — раздражённо рявкнул Снейп, внимательно оглядев помещение. — Немедленно вылезайте, или будет гораздо хуже!

Количество птичьей ругани удвоилось. Очевидно, даже в совином теле я продолжаю оставаться видимым для патрульного артефакта.

— Что ж, Поттер, у вас была возможность. «Humanum Revelio!»

При всей своей незаменимости, у следящего артефакта имеются недостатки. Во-первых, точность позиционирования составляет несколько метров. Можно узнать помещение, где находится разыскиваемый, но не конкретный шкаф, в котором он прячется.

Во-вторых, артефакт не работает по высоте. Он отображает план этажа в проекции «вид сверху», и на нём — точку с именем разумного. Можно узнать этаж, на котором находится разыскиваемый, но не его высоту над полом.

— Очень интересно… «Verum Videam!»

Спрятаться в совятне негде: внизу кормушки и ящик для сбрасываемой корреспонденции, вверху — тонкие насесты и небольшие ниши для сов. Интересно, какое имя показывает замковый артефакт — Гарри или Гарольд?

Кстати! Если патрульный артефакт «видит» человеческое имя даже у анимагов в звериной форме, то… почему крысюка до сих пор не обнаружили? Это же посторонний! Как он пересёк периметр? Почему не помечен особым образом на патрульных зеркалах? Или система безопасности при спящем замковом разуме действует вполсилы, или анимаг её взломал, или… крыса внесена в список гостей кем-то обладающим полномочиями.

Может, это «хороший» агент под прикрытием? Аврор какой-нибудь, кого-то выслеживает или охраняет… Ага, и мстительно гадит первогодкам на подушки? Не похоже, но мало ли.

Узнать бы его имя. Если бы я мог получить доступ к патрульному зеркалу хоть на минуту! Или… Карта Мародёров же умеет показывать имена! Интересно, она здесь тоже у рыжих близнецов? Так же подключена к системе наблюдения замка?

— Мародёрское отродье… — пробормотал Снейп, внимательно вглядываясь в свою «пудреницу». — Куда можно было так затихариться? Или это ржавое барахло опять чудит?

Постучав по пудренице пальцем и невнятно выругавшись, Снейп покинул совятню. Светляк пришлось гасить мне.

* * *

Следующая ночь прошла гораздо тяжелее. И началось всё с того, что я узнал ещё одну, не самую радужную грань бытия почтовых сов. Я как раз устраивался ко сну, придя пораньше, скормив сидящей рядом Букле ежевечерний коржик и намереваясь поспать подольше, когда в совятню вошёл Флитвик.

— Мистер Поттер, после девяти вечера ученики обязаны пребывать на своих факультетах, — спокойно сказал он. — У вас есть время всё исправить, пока я отсылаю письмо.

Флитвик внимательно оглядел птиц, что-то или кого-то выискивая.

— Как всегда, ни одной общей совы… Ты! — он внезапно указал пальцем на меня. — Держи!

Я машинально поймал прилетевший кругляш. Это оказалась серебряная монетка в три сикля.

— Отлично! Оттери-Сент-Кэчпоул, дом Фоссетов. Отнеси это письмо. Трёх сиклей вполне достаточно.

У меня было возникла мысль отказаться, но со взятием монетки я ощутил на ноге с кольцом непривычную тяжесть. Нематериальную тяжесть магического обязательства. Я сова, я взял оплату — и я обязан доставить письмо, получая на время выполнения задания обычную для почтовой совы неприкосновенность и защиту. Небольшую, надо признать, и в основном репутационную.

Спрятав монету — оплата в несколько раз больше полагающейся за такую услугу на почте, видимо, в счет компенсации за использование чужой частной совы — я подхватил парящее передо мной письмо и примерился к габаритам летка.

— Мистер Поттер, вы испытываете моё терпение! — потерял ко мне интерес Флитвик.

Я вылетел из совятни и взмыл свечой в небо, стараясь подниматься строго вертикально, проекцией на то место, где только что сидел. Через некоторое время я покинул пределы охранной сферы Хогвартса и взял курс на юг, пристраиваясь к ближайшему ручейку на стрежень. Если Флитвик наблюдал сейчас в патрульный артефакт, он видел точку с моим именем, постепенно размывающуюся и в конце концов исчезнувшую, но так и не покинувшую первоначальной позиции.

У Фоссетов в деревне был большой двухэтажный дом: первый этаж каменный, второй — из лиственницы, частично оплетённый диким виноградом. Ухоженный фруктовый сад, большой огород, несколько птичников и небольшой хлев. Роскошный цветник перед фасадом. Бросив письмо в почтовый ящик и отметив полегчавшее кольцо — вот с какой стати моя самоделка стала артефактом почтовой совы, интересно? — я понял, что сегодня лететь куда-либо уже не хочу. Тихая деревня, по-сентябрьски тёплая ночь, никакие снейпы в компании с бессонницей не шляются…

Выбрав дерево погуще и повыше, недалеко от дороги и почтового отделения — чтобы уж точно не оказаться на частной территории — я забрался поглубже в желтеющую листву, устроился поудобнее и задремал.

Это было ошибкой.

* * *

— Эта сова хочет ночевать в другом месте, — сказали снизу детским голоском. Это точно, согласился я во сне, моя любимая постель в Саргасе сейчас была бы очень кстати.

В следующее мгновение я оказался подхвачен магией и перенесён вниз, в нежные детские руки. Руки ухватили меня осторожно, но плотно, блокируя крылья и оставаясь вне досягаемости когтей. Эй, поставь, где взял… взяла!

— Ой! Ну не кусайся, пожалуйста! — мужественно стерпели моё цапанье за палец. — Переночуешь у нас, иначе придётся мокнуть под дождём.

Да какой ещё дождь, откуда ему тут взяться? Облака не дождевые!

— Так, кто ты у нас… — пробормотала девочка, вглядываясь в кольцо. — Сар-гас… Саргас, да?

Я поражённо замер, уставившись на человека, умеющего читать на Син-Талиш.

— Угадала! Всё, теперь ты мой!

Я отчаянно задёргался, пытаясь вырваться. Безнадёжно.

— Луна, у неё на лапе кольцо, — произнесли рядом голосом взрослого мужчины. — Это почтовая сова, она уже кому-то принадлежит.

Сон слетел окончательно. Луна? Ракурс не совсем привычный, да и смотрю я в основном на цепкие руки.

— Это «он», папа. Он — свободная сова, принадлежит самому себе. Вот смотри… — Луна повернулась ко мне. — Хочешь, чтобы я тебя приручила?

Я усиленно замотал головой.

— Видишь! Он — сова, который летает сам по себе.

Из совиной глотки раздался жалобный сип.

— Ну чего ты страдаешь? Всё равно же ночевать негде! Побудешь у меня, утром улетишь.

— Луна, это довольно странная сова, — нахмурился мистер Лавгуд.

— У него необычные мозгошмыги, — согласилась Луна. — Но он добрый и не несёт опасности. Беспокоится обо мне, а не о себе.

Я обречённо прекратил сопротивление. Плохо, когда тебя видят насквозь, но смотрят не на то, что нужно.

— То есть повод для беспокойства всё-таки есть, — возразил отец. Я согласно закивал.

— Он ошибается, — тихо сказала Луна. И добавила с непонятной интонацией: — Сегодня ночью будет гроза, папа.

— Вот как… — помолчав, согласился мистер Лавгуд. — Понятно, почему тебе вчера понадобилось испечь совиного печенья. Давай его мне, и пойдём, поздно уже.

Мы прошли по знакомой улице и оказались в знакомой башне-ладье на знакомой кухне. Меня выпустили.

— Саргас, лети на третий этаж, — сказала Луна. — Там моя комната, садись где хочешь. Я сейчас соберу тебе перекусить.

Разумеется, я ломанулся назад в открытую дверь. Потом в открытое окно. Потом попытался трансгрессировать на первое попавшееся ядро. Потом на второе. Обречённо обернулся в человека…

От двери и окон меня мягко оттесняло. Трансгрессия не работала — моя трансгрессия, которую даже Хогвартс не удерживает! Обернуться не получалось. И вообще, привычная магия в теле совы не работала, мягко удерживаясь от проявления.

Запыхавшись, я опустился на перила. Лавгуды очень неплохо защитили своё жилище. Никогда не стоит недооценивать Древние и священнейшие рода.

— Луна, ты ужинать будешь? — не обращая внимания на мои метания, поинтересовался возящийся у плиты глава семейства.

— Нет, папа. Саргас, пойдём уже. На лестнице спать неудобно.

Девочка побежала наверх, неся в руках блюдце с печеньем и пиалу с водой.

— Вот, угощайся, — сказала она, выставляя совиный ужин на столе в своей комнате. — Я сейчас, поплескаюсь немного.

Она опять убежала куда-то вниз. Я остался один. Мрачно посмотрел на тарелку с коржиками. Надо же было так попасться! «Не ищи меня», как же… Да меня так в любом месте могли поймать, упаковать и доставить на дом. Ну вот что теперь делать, а? Луна — *та* Луна — сочла важным потратить ограниченные «слова» именно на это предупреждение.

Я обречённо огляделся. На улице давно стемнело, в комнате горел лишь один светляк около кровати, слепя глаза точечным источником и не давая толком рассмотреть само помещение. Не особо рассчитывая на успех, я *попросил* его стать неслепящим. Прикрыл глаза, вспоминая «лунный» оттенок того ночника, что когда-то делал в подарок обитательнице точно такого же дома…

— Как похоже на мамино волшебство, — тихо произнесла вернувшаяся Луна.

Пространство перед кроватью заливало мягким, льющимся из ниоткуда светом, заставлявшим таинственно мерцать летающие в воздухе пылинки. Луна стояла, вытянув руки, и ловила этот водопад в ладони. Волосы слегка влажные, уже одета в ночнушку. Я отвёл взгляд.

— Саргас, ты чего не ешь? — хозяйка комнаты подошла к столу. — Ну-ка, посмотри мне в глаза… Глупый, нашёл о чём беспокоиться. Уберём одним взмахом руки, в первый раз у нас птицы в доме, что ли?

Я вздохнул. Мне с ней очень легко, где бы я ни был. Вот только поддаваться этому нельзя. Луна, меня *очень* просили тебя не искать, понимаешь?

— Ты и не искал. Это я тебя нашла.

Ты ещё и мысли читаешь…

— Ты говоришь, я и читаю… слышу то есть.

Луна вздохнула и села на стул.

— Саргас, останься сегодня, пожалуйста. Я… плохо сплю, когда идёт дождь. Пока была мама, она… В общем… Теперь приходится терпеть пыльные кошмары. Но сегодня ещё и гроза будет. Тогда… тогда тоже была гроза…

Голос становился всё тише. Чем я-то могу помочь? Присутствием? Пугало пыльных кошмаров, да уж.

*Пыльных*…

— Если тебе очень нужно лететь, я тебя выпущу. Это просто просьба.

Я перешёл на второе зрение… и поспешно вынырнул. Нельзя мне смотреть на этот водопад.

Подушка ждёт твоего подробного рассказа, Луна.

— Спасибо, Саргас. Ты говоришь точно так же, как мама. Откуда ты узнал?

От тебя.

— Я знала, что мы когда-то уже встречались, — удовлетворённо произнесла Луна, укладываясь под одеяло. — Саргас, расскажи мне сказку.

Одно из многого, чего я совсем не умею делать. Впрочем, на колыбельную для Луны меня хватит.

Я покопался в памяти и «достал» один из наших ночных полётов. Диалог опустим, оставим только картинку. Вот мы летим над кронами Запретного леса, огибая особо выдающиеся верхушки. Моя пассажирка направляет меня вдоль лесного ручья в поисках пресловутого «лаза». Попетляв меж деревьев и поняв, что спать сегодня ей хочется больше, чем отыскивать скрытую волшебством поляну, она берет управление крыльями в свои руки. Мы выравниваем полёт и полого направляем его к облакам.

— Как красиво… Саргас, птицы никогда не рассказывали мне свои сказки…

Полёт выровнялся под кромкой ночных облаков и, как это обычно и бывает на «коротком пути», незаметно перетёк в полёт над облаками.

— Никогда не бывала над облаками. Давай полетим тут подольше…

Махи крыльями прекратились, у кончиков перьев зажглись голубые огоньки. Наездница любит полихачить на запредельных режимах скольжения, но ей прощают в силу возраста. Мы долго летим над облаками, потом над пирамидами в пустыне, потом поворачиваем на запад…

Когда за очередной кучерявой облачной горой открылся летающий город, Луна уже крепко спала. Когда картина полёта завершилась, спал уже и я.

Мне снился мой Замок — впервые за моё пребывание здесь. На кухне хозяйничала Луна, выгнав меня оттуда, потому что готовить я не умею. Впереди был очередной совместный учебный день в Хогвартсе, но отпускать в школу без завтрака Луна отказывалась наотрез — ни меня, ни себя. Пришлось коротать время на огороде, перебрасывая компост с одной кучи на другую…

* * *

Проснувшись поутру, я сначала было подумал, что продолжаю видеть ещё один сон. Стены хозяйкиной комнаты-студии при дневном освещении оказались изрисованы различными интересными сюжетами. Прямо передо мной, на четверть доступной площади, был изображён ночной пейзаж: океан до горизонта, знакомый остров с маяком и довольно подробно повторённое небо Саргаса.

— Тебе тоже нравится? — спросила расчёсывающая волосы Луна. — Это моя мама рисовала. Она умела придумывать очень красивые вещи. Знаешь, мне кажется, что если что-то красивое очень хорошо представить, то оно обязательно где-то появится.

Это место существует, Луна. Жаль, не могу обещать, что ты когда-нибудь там побываешь. Интересно, как давно нарисована эта картина?

— Три года назад, — как всегда, услышала мой вопрос Луна. — Мне семь лет было.

А мне — восемь… Что-то подсказывает, что нарисовано это было в начале ноября.

— Конечно, Саргас. Такие вещи обычно видят на Самайн.

Могло ли быть так, что её мама и вправду очень хорошо представила… Нет, вряд ли. Будь Саргас изолированным миром — возможно. Но к нему прилагается цивилизация Средоточия и кое-какая история предыдущего владельца Замка. Скорее всего, до матери Полумны докатились отголоски моего первого стихийного пробоя. Отчаянный, слепой прыжок тропящего «пыльные» дорожки, чудесным образом выбросивший меня в пригодный для жизни мир, пусть и не совсем обычный в экзистенциальном аспекте.

— Саргас, спасибо тебе. Залётные грозы у нас бывают редко, но… И я такой сон видела — ты не поверишь! — Луна обернулась и посмотрела на настенную картину. Спохватилась, о чём-то вспомнив. — Кстати, тебя это тоже касается. Ты никуда не уйдешь, пока не позавтракаешь!

Я вздохнул, оценив горку печенья. Но если бы я только знал, сколько раз в дальнейшем мне придётся слышать эту фразу!

— Не обижай меня. Я сама их пекла, ты такое не купишь.

В том, что я совсем не сова, тут, похоже, уже никто не сомневается. Ещё раз вздохнув, я приступил к птичьей трапезе, украдкой пряча бо́льшую часть угощения в карман — кое-какая магия к утру заработала. Печенье оказалось удивительно, по-особому вкусным, одновременно не вызывая опасения, что в него внедрены какие-то «подсаживающие» добавки.

Кстати, Луна оказалась права. Ночью прошла сильная гроза. Откуда она только взялась, залётная…

— Прилетай ещё, пожалуйста, — попросила Луна, открывая окно в сырую утреннюю свежесть. — По крайней мере, когда идёт дождь, ладно? У нас есть прекрасный чердак, будет полностью в твоём распоряжении!

Если бы это было в моих силах, Луна…

— Вот и отлично. Ну всё, лети! И с Буклей печеньем поделись!

Я лишь обречённо вздохнул.

— Короста, ну съешь хоть кусочек, — Рон заботливо обкладывал лучшими деликатесами своего приболевшего питомца. — Что ж с тобой случилось, а? Может, всё же покажем тебя целителю?

Рон искренне страдал и тосковал, видимо, будучи по-настоящему привязан к этой животине. В какой-то момент у меня в душе даже заворочались сочувствие, неуверенность и желание смягчить меры противодействия. Но… услышав про целителя, крыса заполошно дёрнулась и попыталась отползти со всей доступной ей скоростью. Похоже, колдомедицинский осмотр способен выявить анимага и в звериной форме.

Нет уж. Хочет снова бегать по норам — пусть валит из Хогвартса. Вне здешнего магического поля мой паралич лишится подпитки и уснёт.

Пятница. После не состоявшейся из-за грозы ночной астрономии можно было поспать на час дольше. Далее — необременительная Травология. Спраут поглядывала на меня строго, но мне было всё равно. А вот вышедшая из больницы Сьюзен сердечно поблагодарила за помощь. Передала привет от тёти, затребовавшей у племянницы подробностей и подтвердившей пожелание не болтать о случившемся.

— Поттер, тебя вызывает МакГонагалл. Сразу после обеда, к ней в кабинет, — сел рядом замотанный Перси. — Рон, это ещё что за элитная дегустация?

— Перси, Короста совсем ничего не ест. Я вот думаю, может, он уже совсем старый и умирать собрался?

— Да он ещё нас переживет, — скривился староста, накладывая в свою тарелку жаркого.

— Давай покажем его мадам Помфри!

— Глупости! — Перси помрачнел и мельком покосился на меня. — Незачем отвлекать нашу целительницу такой ерундой. Он… Короста отойдёт от меланхолии и вернётся к еде. Ты его просто чем-то перекормил.

— Тебе легко говорить, у тебя есть Гермес! А у меня только…

Если забыть о крысе, ночном храпе и общей неопрятности соседа по койке, этот Рон вызывал немного больше симпатии. Он не набивался в друзья с той фанатичностью, что «год назад»; не стремился в запретный коридор; не бегал за мной по пятам, агитируя поучаствовать в сжигающих время играх и шкодных затеях. Впрочем, любой намёк на учёбу всё так же вызывал у него почти физическую боль и идиосинкразию.

Нам с ним не по пути. Но и в попутчики он теперь не набивается. Хотя к немому однокласснику мало кто будет набиваться в приятели и попутчики.

— Гарри, Снейп на тебя жаловался, — обратился Перси ко мне. — Он видел тебя несколько раз в совятне после отбоя.

— «У Снейпа стало настолько плохо с аргументами, что он выдумывает откровенные небылицы у меня за спиной?» — засветилась передо мной в воздухе белая надпись.

Да, я усовершенствовал свой коммуникационный инструментарий. Началось с того, что я констатировал трату целого блокнота чуть более чем за сутки. Начинать диалог с каждым новым собеседником ведь нужно с нового листа — зачем посторонним видеть содержимое предыдущих разговоров, верно? Оценив предстоящие расходы, я задумался о многоразовой грифельной дощечке. Далее мысль перетекла на идею отказаться от грифеля, рисуя текст немарким порошковым красителем на гладкой доске так же, как я изображаю картинки при помощи упавшей чернильной кляксы. Следующим шагом было объединить идею с протеевыми чарами: тогда дощечку с текстом можно отдавать собеседнику в руки, а не вешать себе на шею, словно плакат попрошайки.

Наконец, я вспомнил о принципе «настоящий маг должен обходиться без костылей»: я не магл и рисовать могу прямо в воздухе, безо всяких дощечек. Для уточнения деталей, а как вообще рисуют в воздухе, мне пришлось полтора часа поработать с «Акцио» в библиотеке. Вариант «выписывать буквы палочкой» я отмёл сразу — это эффектно, но непрактично. Что касается безжестового формирования готового образа — выяснилось, что удерживать длинные тексты в воздухе таким способом мне пока что сложновато.

Поэтому был выбран компромисс: на кристалле кварца заранее прошивался образ всех нужных в бытовом общении букв и символов, а уже слова из них я составлял своими силами. Но я намеревался в будущем от компромиссного костыля отказаться: трудности здорово тренируют концентрацию.

Кристаллы с прошивками я больше не ношу на себе — в кольцах, браслетах, амулетах и тому подобных контейнерах. Их легко конфисковать. Вся оснастка, включая складскую логику, теперь хранится в Изнанке, в одной из ячеек. Доступ стал чуть сложнее, но это — дело тренировок. Зато надёжно и не провоцирует жгучее любопытство каждого второго взрослого.

— Оно, конечно, так. Будь у Снейпа хоть что-то конкретное, он бы штрафовал и наказывал, а не жаловался, — согласился Перси. — Но, Гарри, ты два дня не ночевал на факультете. Так нельзя.

— «Ты видел, во что превратилась моя кровать?»

— Нет. А что… — Перси без конкретных подозрений посмотрел на Рона.

— Подумаешь, Короста один раз нагадила, — Рон досадливо отвернулся. — Не со зла же! Стряхнул говно с подушки, и спи дальше.

Перси изменился в лице, но посмотрел почему-то не на Рона, а на крысу. А ведь он что-то о ней знает.

— Гарри, я разберусь с этим. Но ты…

— «Моя кровать — перевалочный пункт для ненужных вещей и грязных носков. Рон нечистоплотен. Оглушающе храпит. Крысу в клетке не держит из принципа. Признаёт только свою частную собственность».

— Мы все не без недостатков, — вздохнул Перси, — но…

— «Вы в «Норе» тоже живёте впятером в одной комнате?»

— А откуда ты знаешь…

— «Я не буду спать в одной комнате с Роном и его крысой».

— Там не только ты один в комнате. Другие не жалуются!

— «Только я один — его сосед по койке».

— Гарри, так нельзя! У нас живут совместным общежитием многие столетия, и…

— «Очень хорошо, что ты об этом вспомнил, потому что Рон грубо нарушает те самые правила общежития. Странно, что вам плевать на этот факт, зато нашли повод придраться ко мне».

— Гарри, не мни себя кем-то особенным! Другие спокойно притираются и живут, находя возможности для компромисса.

— «У меня есть варианты. Я могу начать делать Рону больно всякий раз, когда увижу его носок, услышу вонь немытого тела или обнаружу следы пребывания его помойного друга на своей кровати. Последовательно, безжалостно, столько раз, сколько потребуется».

— Ты…

— «Нет? Мне смиренно терпеть этого говнюка? Ты сам бы что сделал?»

— Не смей…

— «А ты не требуй от других того, чего не делаешь сам».

— В смысле?

— «Повторяю вопрос. У себя дома ты тоже живёшь с ним в одной комнате?»

— Да какое это имеет… Гарри, я с ним поговорю, обещаю.

— «Ты сам-то в это веришь? Если вы в семье за столько лет не приучили его к элементарным правилам, с чего вдруг внезапно ему поможет один твой разговор?»

Перси хотел было что-то ответить, но… запнулся и смолчал, бросив усталый взгляд на игнорирующего нашу беседу Рона. Видимо, я озвучил и его давние мысли.

— У тебя будут проблемы, Гарри, — вздохнув, сказал он наконец. — Меняй подход, пока не поздно.

Я молча вздохнул в ответ. «Проблемы» — истинное название этого учебного заведения. От меня здесь ничего не зависит.

Заметив, что МакГонагалл закончила обедать, я допил чай, поднялся и неспешно последовал за ней.

* * *

— Проходите, мистер Поттер, — впустила меня в свой кабинет декан и, оставив стоять, сама присела за свой стол. — У меня есть сведения, что вы серьёзно нарушаете школьный режим.

Направленный на меня строгий испытующий взгляд впечатлил бы кого угодно, кроме прошедшего курс молодого бойца со снейповскими провокациями. Конкретика не предъявлена, а потому я невозмутимо ответил спокойным и исполненным вежливого внимания молчанием.

Не дождавшись какой-либо информативной реакции, МакГонагалл была вынуждена вскрыть свои, довольно слабые карты.

— Профессор Снейп видел вас в совятне после отбоя.

Совятню пора менять, лениво подумал я, продолжая удерживать на лице ожидающее выражение — не предъявят ли мне ещё одно обвинение. Вот прямо сегодня обследую чердаки. На планах артефактов они не отображаются, равно как и последние этажи Хогвартса. Пусть озабоченные патрули ищут мою проекцию в районе шестого-седьмого этажей.

— «Наверное, он обознался», — дипломатично ответил я светящимися в воздухе «субтитрами», когда молчание затянулось.

— Что это такое? — уставилась на надпись МакГонагалл.

— «Я могу достать блокнот, если хотите, но это будет намного медленнее».

— Я не об этом. Почему вы отвечаете письменно?

— «Прыткоговорящее озвучивание мыслей пока не осилил».

— Зачем озвучивать? Вы что, немой?

— «Я не врач, чтобы ставить подобные диагнозы. Я не могу разговаривать устно, если вы об этом».

— Поттер, прекратите паясничать!

Я равнодушно перевёл взгляд ей за спину, на памятное окно. Пока целое.

— Кто вас научил этому заклинанию? — до декана начало доходить, что подготовка к хохме получается слишком уж затратная. — Проклятье, вы же без палочки!

— «Артефакт и библиотечные книги, мэм».

— Не мелите чепухи! Вам всего…

— «Видимо, у говорящих людей на болтовню уходит больше времени, чем кажется».

— Так это что, правда? Вы немой? Почему я узнаю об этом только сейчас?

Это был риторический вопрос. МакГонагалл потёрла виски, пробурчала «Долбаный бардак», встала и прошлась по кабинету.

— Так… А кто приходил к вам домой из школы? Кеттлберн? Снейп? Почему они не…

— «Хагрид».

— Ха… Кто? Как… кто его пустил? Что он там делал?

— «Вломился ночью. Выбил двери. Подавил сопротивление опекунов. Изуродовал моего кузена. Вручил…»

— Что вы несёте?

— «Мэм», — я вздохнул. — «Мне совершенно не смешно. Если вас интересуют подробности той жуткой ночи, продуктивнее будет устроить очную ставку».

МакГонагалл была явно сбита с толку. Поверить оглашаемым нелепостям было немыслимо, но слишком уж невозмутимо я их произносил.

— Полагаю, бесполезно спрашивать, почему он не обратил внимания на вашу немоту.

— «Его интересовали другие вещи. Диалог не требовался».

— Да какие вещи могут интересовать больше, чем… Кто его послал, интересно? Даже к маглорождённым мы отправляем опытных преподавателей или деканов.

Отвечать опять не требовалось. Я уставился в окно.

— Так, — вернулась МакГонагалл к деловому тону после некоторого раздумья. — Собственно, я вызвала вас не для этого. Замена вашей палочке готова. У вас есть при себе девять галеонов?

— «Есть, мэм. Но мне не нужна замена. Мне требуется другая палочка — подходящая мне».

— Не выдумывайте. Олливандер — профессионал, он подбирает идеальные палочки для магов всей Британии и даже за её пределами.

— «Мэм, если нужно, я взорву сколько угодно остролистовых палочек. Хоть у вас на уроках, хоть у Олливандера в лавке. Но только не за мой счет, понимаете?»

— Разберёмся на месте, — подумав, приняла решение МакГонагалл. — Если у вас нет срочных дел, не будем терять время.

* * *

Магазин Олливандера встретил меня привычной пылью в воздухе, высоченными стеллажами на стенах и грязным серым ковром на полу. Словно и не убирал тут ничего… Хотя да, *здесь* — не убирал.

— Гарри Поттер, — привычно попытался застать меня врасплох хозяин лавки. — Никогда бы не подумал, что увижу вас так скоро. Если мне не изменяет память… Одиннадцать дюймов, остролист и перо феникса, очень гибкая, прекрасная палочка — совсем как её сестра… Вот, примерьте.

На прилавок легла новая палочка, по виду неотличимая от прежней. В начинке, однако, было несколько изменений, самыми примечательными из которых являлись ограничитель пропускной способности и урезанный внутренний накопитель. Ну-ну…

— «Мистер Олливандер», — приступил я к тяжёлому разговору. — «Эта палочка мне не подходит. Нужна другая».

Олливандер с удивлением уставился на «субтитры». Показал на них пальцем и спросил почему-то шёпотом:

— Что это такое, мистер Поттер?

— «Учёба в Хогвартсе не проходит даром».

— Похвальное рвение, но… Почему вы внезапно начали изъясняться этими письменами? Вы теперь опасаетесь, что нас подслушает Сами-знаете-кто?

Настала очередь удивляться мне.

— «Вы хотите сказать, что в прошлый раз я разговаривал устно? Голосом?»

— А как ещё вы должны были разговаривать?

Заинтересованная МакГонагалл подошла поближе, и мы переглянулись: она — подозрительным взглядом, я — озадаченно. Но внезапно мне пришла в голову одна догадка.

— «А что именно я говорил?»

— Как это что? Вы… э… да как обычно — что говорят дети при покупке первой палочки.

— «Ну хоть пару характерных фраз?»

— Я… мистер Поттер, вы слишком многого ожидаете от старика.

— «Это было лишь месяц назад. Я — ваш “необычный” клиент. Я помню почти всё, что вы мне тогда рассказали — о маме, о папе… Вашу лекцию о палочках-сёстрах, о моём шраме, о великом и ужасном маге… Неужели при столь *необычном* рассказе вы не запомнили хоть каких-то ответов благодарного слушателя?»

— Мистер Поттер, вас здесь столько проходит перед началом учебного года…

— «И что, вы каждому продаёте сестру палочки Тёмного Лорда?»

— Мне кажется, наша беседа сворачивает не в то русло, — крякнул мастер.

— «Мистер Олливандер, я — НЕМОЙ. Именно поэтому изъясняюсь письменно. Пожалуйста, напрягитесь: вы и вправду СЛЫШАЛИ мои ответы или просто ПРЕДПОЛАГАЕТЕ, что они должны были быть?»

— Немой? Да что за чушь! Победитель Сами-знаете-кого не может быть немым!

По-моему, он перестал читать мой вопрос на слове «немой».

— «Вот и мне интересно, как вы могли этого не заметить?»

— Хватит! — потерял терпение Олливандер. — Можете отыгрывать какие угодно спектакли, но вы здесь не для этого. Примеряйте палочку.

— «Она взорвётся, как и предыдущая», — проигнорировал я его хамство. — «Мне нужна другая».

— Мистер Поттер, не испытывайте моё терпение.

— «Хорошо. Но если она взорвётся, оплачивать её я не буду».

— Даже не думайте! — Олливандер придвинул палочку к себе. — Вот что, давайте-ка залог в размере стоимости. Девять галеонов.

Я не поверил своим ушам. Поискал поддержки у МакГонагалл. Ей тоже не нравилось происходящее, но авторитету мастера она доверяла больше.

— Мистер Поттер, — осторожно сказала она. — Думаю, можно оставить залог. Олливандер — лучший изготовитель палочек.

Я окинул взглядом полки с товаром, стараясь успокоиться. Это что-то новое: не только *требовать* купить строго определённый товар, но и брать за возможный брак полную предоплату.

— «Забываем об остролисте. Мистер Олливандер, мне нужна другая палочка».

— Видимо, вы всё-таки плохо помните мои слова. Выбирает палочка, а не волшебник!

— «Ничего, мы с ней договоримся».

— Не дерзите!

— «Что бы ни показала проверка — остролист я больше не возьму. Мне нужна другая палочка».

— В этом магазине я решаю, что и кому продавать, мистер Поттер!

— «А я решаю, за что платить из своего кошелька. Остролист мне не нужен, а ненужные вещи я не беру даже даром».

— Глазам своим не верю. Что с вами случилось, мистер Поттер? Месяц назад вы были совсем другим!

Пожалуй, стоит притормозить. Не знаю, на что походил этот олень месяц назад, но если малознакомый народ начинает удивляться…

— «Месяц назад я только-только узнал о существовании магии, а потому усиленно читал, смотрел и слушал. Меня выдернули как кутёнка и притащили в ваш магазин, ничего не понимающего и не возражающего. Но я — немой, а потому времени зря не теряю. За месяц можно многое узнать. Так что — да, сейчас я немного другой».

Олливандер молчал, о чём-то размышляя. Наконец принял решение и зашёл с другой стороны.

— А кто оплатит мне этот заказ? — он показал на палочку из остролиста.

— «Хм… Тот, кто заказывал?»

— Прекратите ёрничать! Палочка делалась для вас!

— «Давайте подумаем. Проданная палочка взрывается на первом же касте. Что должен сделать мастер? Немедленно изготовить такую же? Или всё же позвать клиента и проверить, всё ли в порядке и не поменялось ли чего?»

— Не учите меня моему искусству! — хлопнул по прилавку Олливандер. — Вы что, думаете, это так просто? Одни только материалы вылетают в такую сумму, что…

По-моему, его доводы начинают терять последовательность. Впрочем, пободаемся ещё чуть-чуть.

— «Дорогое перо вы использовали повторно, остролист в Британии — не редкость. Не вижу особых затрат».

— Хватит! Куда, по-вашему, я дену эту палочку?

Очень хотелось ответить «Отдадите другому Избранному». Но такие понты однозначно не идут здоровью на пользу. Будем действовать тоньше.

— «Поместите в тот ящик, где три десятка лет лежала её предшественница. Помнится, взорвавшаяся палочка делалась отнюдь не на заказ».

Старик молчал, странно глядя на меня. Туше. Ты ж не признаешься, что делал её на заказ, правда? По легенде, взорванная предшественница была изготовлена одновременно с сестрой-концентратором Волдеморта. Ну или как минимум извлечена из старых запасов с загадочным возгласом «а почему бы и нет?».

— Мистер Олливандер, — вмешалась МакГонагалл. — Моему ученику всё же нужна работающая палочка. Не хотелось бы сопровождать его по два раза в неделю в вашу лавку.

Мастер поджал губы, но вынужденно отступил. Ох, чую, ненадолго.

— Хорошо. Если вы такие умные, какой материал вам нужен?

Этот вопрос у меня давно продуман.

— «Сосна. Сердечная жила дракона. Десять дюймов».

Самая универсальная сердцевина, если только вы не собираетесь вербоваться в боевики. Тонкая вязь и бытовая магия даются со вполне приемлемыми усилиями. Не деформируется и не привязывается к владельцу при длительном использовании. Половина британских магов ходят с нею в карманах.

Сосновая древесина — материал одиночек и независимых личностей. Её, конечно, покупают реже, но сырьё совсем дешёвое.

И относительно короткая длина, опять же, ради универсальности, нейтральности и отсутствия особенностей. Недостаток — грубая, мощная боевая магия получается хуже — не хватает длины для фокусировки. Но вообще-то для бескомпромиссного боя лучше всего подходят жезлы, а не палочки.

Мне не нужна идеально подходящая палочка. Мне нужен послушный вспомогательный инструмент. Я редко буду её доставать.

Похоже, мастер с трудом удержал нейтральное выражение лица. Настолько *банальный* заказ вызвал у него откровенную изжогу.

— Боюсь, в настоящий момент…

Я указал пальцем на нужную секцию стеллажей. Ага, концентраторы с самой ходовой сердцевиной — и внезапно не завезли, да?

— И верно. Что ж, выбирайте…

Крученые, резные, ажурно-узорчатые ручки; загадочные утолщения и гравировка рабочей части… Тошнотворно-гламурный британский стиль, будь он неладен. Хотя почему британский? Исключительно авторский стиль одного зарвавшегося монополиста.

Повинуясь моей магии, со стеллажа на стол спланировала коробка с карандашной пометкой «3G». Демократичность цены объяснялась полным отсутствием каких-либо украшений: ровный, небрежно ошкуренный деревянный стержень без ручки, медленно сужающийся от кистевой части к кончику.

— Мистер Поттер, это — предельно бюджетная модель для малоимущих. Она ненадёжная, качество материалов хуже, да и внешний вид…

Вторым зрением я видел, что надёжность концентратора не уступает престижным моделям, зато непонятной магии там накручено много меньше. Прекрасная, безотказная рабочая лошадка. А чистовой наждачкой я и сам пройтись могу — чай, не без рук пока.

Я молча выложил на прилавок три галеона. Глаза Олливандера нехорошо блеснули, но сказал он другое.

— Сначала попробуйте, мистер Поттер. Что бы вы там себе ни думали, несовместимую палочку вы не получите.

Пространство вокруг оставшегося лежать в коробке бюджетного изделия засветилось мягким неслепящим светом. МакГонагалл удивлённо посмотрела на концентратор, потом на меня. Мастер, вероятно, тоже удивился, но владел собой он лучше.

Да, уважаемые. Именно маг оживляет палочку, что бы там ни утверждали некоторые люди за прилавками. И неважно, сколько у неё завитушек и насколько престижны использованные материалы. Её даже держать не обязательно. Источником волшебства является волшебник.

— «Она прекрасно мне подходит, мистер Олливандер», — положил я конец дискуссиям.

Да сколько ж ещё можно тратить времени и нервов на покупку банального концентратора?

— Вижу, — сухо согласился торговец и нанёс припасённый удар. — Цена этой палочки — сорок девять галеонов.

Я молча смотрел ему в глаза. В глазах было спокойное удовлетворение и привычное торжество от не самой выдающейся победы. Он разом компенсировал себе и неоплаченный заказ, и моральный урон от поставленного на место сопляка.

— Мистер Олливандер, — опомнилась опешившая МакГонагалл. — Цена за такое изделие явно завышена.

— Как справедливо заметил мистер Поттер, власть над нашими кошельками — в наших руках. Моя цена на это изделие в данный момент — сорок девять галеонов.

Я медленно поднял руку и указал куда-то в сторону стеллажей — на самом деле в точности туда, где за несколькими захламлёнными перегородками находился склад неразобранного хабара. Убедился, что он проследил направление, и высветил:

— «Вам мало наживы с последней войны?»

Растерянность на лице Олливандера сменилась откровенным бешенством.

— Вон из моей лавки!

Я даже бровью не пошевелил.

— Живо! Пошёл вон, или я…

— «Не так быстро. Будьте добры, компенсацию за перо, мистер Олливандер».

Казалось, его сейчас хватит удар. Но я не беспокоился: пожилой торговец был на удивление крепок здоровьем.

— Что?!

— «Вы забрали моё перо из взорвавшейся палочки», — напомнил я.

— За девять галеонов?! Да ты хоть представляешь, паскудник, сколько на самом деле стоит твоя палочка?

Пожалуй, стоит заткнуть этот разоткровенничавшийся фонтан. Иначе кое-кто сочтёт целесообразным обезопасить себя от свидетелей подобной «исповеди».

— «Мне без разницы. Вы назначили цену, я её заплатил. Я приобрёл ваше изделие в собственность со всеми потрохами. Верните моё перо или выплатите компенсацию».

Побагровевший торговец хватал ртом воздух, словно внезапно выдернутая из родной стихии толстогубая рыбина. Но вместо того, чтобы задохнуться или упасть в обморок — ага, дождёшься от такого! — он яростно залез в кошелёк и шваркнул о прилавок раскатившейся жменей золота.

— Жри, ушлёпок! Ты всё равно…

Остаток фразы пресёкся резко накатившей слабостью. Только что багровый, а теперь быстро бледнеющий продавец обессиленно стёк на табурет. Откатное предупреждение поймал, наверное. Не особо интересно, на самом деле, чего там «всё равно я». Уж что-что, а такие вещи гарантированно защищены от случайного выбалтывания.

Я неспешно отсчитал с прилавка девять галеонов, добавил свои три, кивнул шокированной МакГонагалл и, бросив равнодушный взгляд на всё ещё трясущегося от бешенства мастера, вышел из магазина.

Стоило ли доводить Олливандера до белого каления? Или вы думаете, я своё эго в той душной лавке тешил? Зато теперь, если я оставлю этого наивного очкастого парня в одиночестве, впарить ему повторно ту мутную палочку будет непросто. Между ним и Олливандером вбит очень толстый и шипастый клин. Оно и к лучшему, на самом деле.

Был ещё вариант требовать исключительно перо, без компенсации. Это намного вкуснее: начиная от ценности редкого ингредиента и заканчивая фактом *добровольной* отдачи магической тварью части своего тела. Тауматургия — такая интересная аркана, знаете ли… Но дразнить бородатого хозяина огненной курицы столь серьёзной уязвимостью своего фамильяра не стоит. Не время.

Нужно будет — умыкну палочку у нового владельца.

* * *

Я сделал полсотни шагов, уходя из поля зрения витринных окон покинутой лавки. Остановился и посмотрел на МакГонагалл.

— Мистер Поттер, я потрясена вашим беспрецедентным поведением, — выдала мне претензию не до конца пришедшая в себя декан. — Что, по-вашему, нам теперь делать?

— «Вы сами там были и стояли рядом. Я не вижу вариантов, как бы я мог купить у него нужную мне палочку».

— Я так и не поняла: что не так с палочкой и почему мастер так на ней настаивал?

Я обдумал происшедшее в лавке ещё раз.

— «Полагаю, наиболее правдоподобная версия — ему зачем-то нужно, чтобы у меня была “сестра” палочки Волдеморта. Невзирая на плохую совместимость».

— Сестра?

— «Ах да… Он уделил много внимания этому моменту в прошлый раз. По его словам, тот самый феникс подарил целых два пера, из которых были изготовлены две палочки. Одну навязали мне, вторая была у Волдеморта, и именно ею он убил моих родителей».

— Вот оно что…

— «У вас есть соображения, в чём полезность обладания “сестрой” палочки Тёмного Лорда?»

— Я кое-что слышала… Говорят, дуэль на палочках с полностью идентичной сердцевиной… имеет кардинальные отличия от обычной. Концентраторы входят в какой-то клинч, и далее… здесь мнения разделяются. Одни говорят, что палочки взаимоуничтожаются, другие — что поединок магии становится поединком воли…

Я задумался.

— «Это что же, меня готовили к бою с обладателем “сестры”? Невзирая на плохую совместимость и многие годы мучений из-за сопротивляющегося концентратора?»

— Мистер Поттер, я…

— «Да какому маразматику мог прийти в голову подобный бред? Не проще ли положить угробищную деревяшку в карман дожидаться своего часа, а до той поры пользоваться нормальным инструментом?»

А ведь всё сходится, подумал я. Потому что, когда у Дамблдора сменился фаворит, эту же палочку выдали Невиллу. Опять же, невзирая на плохую совместимость. Учись, мол, и притирайся, обрастая мозолями в особо неудобных местах.

И если бы не моя *полная*, антагонистичная несовместимость с каким-то компонентом в такой палочке, эта же участь грозила и мне. Плохо развитое ядро, калечимое сильной, своенравной сердцевиной, и неспособность освоить нормальную, тонкую магию. Закомплексованность, зависимость от других…

— Несмотря на напряжённые обстоятельства, вам следует контролировать свою речь, мистер Поттер, — постепенно начала приходить в себя МакГонагалл. — Ладно, отложим гадания и прорицания. Что теперь делать? Олливандер — единственный продавец палочек в Косом переулке.

Гм… МакГонагалл пока что демонстрирует вполне приемлемую адекватность. Попробуем…

— «Вы “Aculeo” хорошо владеете?»

— Что?! Мистер Поттер, да как вы…

— «Просто слышал в министерстве, что вы когда-то работали в Аврорате».

— Надеюсь, поэтому вы понимаете моё однозначное отношение к любым противозаконным действиям.

— «И в мыслях не было. Хочу пройтись по магазинам палочек в Лютном. Там нужно уметь за себя постоять».

— Забудьте! Эта клоака — не для детских променадов.

— «Хм… Ну, тогда магический квартал в Париже».

— Вы с ума сошли?

— «Согласен, Лютный всё-таки ближе. Кстати, я не думаю, что продавцы палочек сидят в маргинально люмпенских районах. Торговля даже подержанными концентраторами требует специфических знаний и недюжинного интеллекта».

— Это авантюра… Хорошо, следуйте за мной. Не вздумайте отойти хотя бы на шаг!

Нагрузка в лице МакГонагалл здорово ограничивает мне круг допустимой к применению магии. С другой стороны, впервые Лютный переулок лучше посещать с человеком, который здесь уже бывал.

* * *

Общий антураж и первое впечатление от Лютного оказались двоякими. С одной стороны, здесь было мрачнее, темнее, сырее и грязнее. С другой — я наконец-то увидел в магическом квартале вертикальные стены и прямые углы. Никакой скособоченной, гротескно искривлённой и заваливающейся на прохожего архитектуры в стиле «сказочный тяп-ляп» из книжек для дошкольного возраста. Такое впечатление, что я попал в уголок старого Лондона — мрачного, тесного, депрессивного, но *нормального*, магловского.

Делового.

Здесь живут серьёзные люди, внезапно дошло до меня. Даже если они последние нищие — всё равно серьёзные. Они никогда не превратят магию в клоунаду, не станут колдовать «по приколу», превращать уши в груши. Если они атакуют, то молниеносно, быстро и максимально эффективно в свете имеющихся у них возможностей. Иначе здесь не выжить.

Мне нужно утроить осторожность, подумал я, одеваясь в Щит пустоты. Шутки закончились.

С другой стороны, Гарольд, а не это ли сообщество ты почти отчаялся найти? Как жаль, что криминал идёт обязательным довеском к жизненной адекватности этого социального коллектива. Впрочем, не будем спешить с выводами на основании одной лишь формы местных зданий.

* * *

МакГонагалл привела меня к лавке с истёршейся почерневшей вывеской. Запущенные мною поисковые чары соглашались с выбором декана. Палочки здесь продавали.

Стены, мебель и пол внутри магазина были сделаны из чёрного морёного дерева. Любой источник света в таком окружении освещает только небольшую область вокруг себя. Никаких палочек или иного товара на праздное обозрение выставлено не было. За прилавком стоял мрачный неулыбчивый мужик, которому можно было бы дать за сорок, будь он маглом. Левую половину лица частично покрывал давний ожог.

Едва бросив взгляд на помещение во втором зрении, я усилил и без того поднятые щиты. Надеюсь, большинство из *этого* — для защиты от налётов.

Когда в помещение зашла МакГонагалл, мужик напрягся, а часть дремавшей магии заработала на прогрев. Однако, увидев меня и гриффиндорскую школьную форму, хозяин озадачился и решил не торопиться с первым ходом.

— Расслабься, Дуан, — сухо поприветствовала хозяина МакГонагалл. — Нам нужна палочка. Нормальная, под регистрацию.

Мужик бросил на меня оценивающий взгляд, но вопросов задавать не стал. Очевидно, лишнее любопытство было не в обычае этих мест. Пройдя в другой конец помещения, он активировал какое-то сложное плетение на полу.

— Снимите щиты и встаньте в центр этого круга, юноша.

Даже не подумав выполнять ни первое, ни второе, я с сомнением уставился на сложную светящуюся диаграмму какой-то ритуальной хрени, распустившейся красивым многоаспектным цветком на указанном участке пола. Что-то не очень хочется лезть в неизвестно что делающее…

— Нет у него щитов, это первогодка, — ответила за меня МакГонагалл. — Мистер Поттер… проклятье, проговорилась. Поттер, это всего лишь диагностическое заклинание, больно не будет. Выполняйте, мы и так много времени…

Минуточку!

— «Это алгограмма Йонкера?» — не слушая декана, обратился я к хозяину.

— Верно, — невозмутимо переварил он факт моей осведомлённости о подобной специфике, так же как до этого без вопросов проглотил привод к нему клиента-гриффиндорца, письмена в воздухе и национальную знаменитость моей фамилии. — Есть проблемы?

— «Противопоказания по контраверсному прогону. Чревато большими разрушениями».

— С чего бы? — поднял бровь продавец.

— «У меня взрываются палочки Олливандера. Из остролиста».

Я повернулся к МакГонагалл, предлагая подтвердить инцидент, и понял, что наша декан умеет следить за лицом намного хуже, чем хозяин лавки. Ах да, я ж не должен знать подобных вещей.

— «Я, это… Услышал пару умных слов из болтовни Олливандера, ну… в прошлый раз», — оправдываясь, добавил я для профессора.

Мужик невозмутимо погасил узор и вернулся за прилавок.

— Есть какие-то конкретные предпочтения? — спросил он меня.

— Подождите, — вмешалась декан. — Дуан, это правда? Мы могли… Здесь могли быть разрушения?

— До этого не дошло бы, — успокоил он её. — Прогон в полную силу предваряется серией тестовых прозвонов в одну сотую мощности. Всё остановилось бы в самом начале. Итак, юноша?

— «Сосна. СЖД. Покороче».

Оценивающе на меня посмотрев, продавец выложил на прилавок полтора десятка палочек, приманив их из раскрывшихся шкафчиков сейфового вида. Я задумчиво оглядел предложенный зоопарк выдающихся индивидуальностей.

— «А чего-то попроще нет?», — спросил я. — «Мне для школьных занятий нужно».

— Здесь нет простых изделий, юный маг, — вздохнул продавец. — Все эти палочки когда-то имели владельцев. Добрых и не очень, яростных и тихих, умных или сильных, но по большей части — непростых владельцев. Другого товара у меня нет.

Я мрачно уставился на старую знакомую. Второе зрение являло не очень обнадёживающую картину.

— Я выложил всё, что примерно подходит под ваши критерии: семейство сосновых, части драконоподобных рептилий, — продолжил меж тем пояснения хозяин магазина. — Попробуйте взять их в руки, одну за другой. И я всё же рекомендую опустить щиты. Могу принести клятву о ненападении.

— «Я не верю клятвам».

— Мистер Поттер! — одёрнула меня МакГонагалл. Мастер лишь скупо пожал плечами. Мол, была бы честь предложена.

— «Будьте добры, уберите с прилавка вот эту палочку», — показал я на хорошо знакомую, кривоватую сосновую ветку.

— Что-то не так?

— «Она блокирует работу остальных».

— Вообще-то, она мертва, — усмехнувшись, сказал продавец и протянул руку. — Но если желаете…

Неприметный перстень на его кисти мигнул красным, и продавец отдёрнул руку. Посерьёзнев, осторожно приблизил перстень ещё раз. Покопавшись в ящике, водрузил на нос громоздкие очки со стёклами разных форм, а в руки взял тонкий обруч с голову размером, выполненный из тускло-серого металла с небольшими кристаллическими узелками. Держа обруч перед собой, медленно провёл им над прилавком, задержавшись на сосновой ветке.

— Поздравляю, юный маг, — сказал он, со вздохом снимая очки. — Вы нашли свою идеальную палочку. Если, конечно, она вас примет.

— «Нет!»

— Увы. Убирать её с прилавка бесполезно — она не даст работать ничему другому в ваших руках, пока вы не пройдёте её проверку.

— «Вы ещё скажите, что палочка выбирает волшебника!»

— Не знаю, что она нашла в таком грубияне, но сейчас тот редкий случай, когда это так.

— «Вы не понимаете!» — поверить не могу, что я заговорил, как Грэйнджер.

— Ну так объясните, — в глубине сохраняющих усталое равнодушие глаз мелькнула смешинка.

Я вздохнул и постарался успокоиться. Что-то ты слишком разболтался, Гарольд. Ладно продавец, но рядом — член дамблдорской команды и твой декан, который будет иметь довольно много власти над тобой ещё пять-семь лет. Завязываем с откровениями.

Сходил за рабочей лошадкой, называется.

— «Она не любит простую магию», — засветил я короткую надпись чуть ниже прилавка — так, что увидеть её мог только продавец.

И обречённо взял ветку в руку. Ну… здравствуй опять. По-моему, ты даже не копия, а одна и та же проказница на все миры. Потому что мы словно и не расставались со вчерашнего вечера. Зачем я тебе, а?

Палочка молчала, ожидающе потеплев.

Открыть каналы. Не шали! Давай лучше сделаем что-нибудь хорошее этому человеку. Он здорово знает своё дело, но уж больно много обречённой усталости за его равнодушной маской. Бери всю энергию, если нужно.

Энергии не потребовалось. Палочка взяла разумом.

Опять не было никаких внешних эффектов. Мир неощутимо сдвинулся в одному ему известную сторону. Я ухватился за прилавок, пережидая головокружение, дикую мигрень и временную контузию. Хозяин стоял с жезлом в руках, непонятно когда окутавшись мощными щитами, и невидяще смотрел перед собой. Медленно опустил взгляд и посмотрел на левую руку.

На его предплечье отсутствовал приметный, потемневший от времени платиновый обруч. Старый и, похоже, не очень хороший обет, доминировавшим украшением впивавшийся в руку и привлёкший моё внимание во время осмотра комнаты вторым зрением. Сейчас же… да был ли он вообще когда-то, этот обет?

Я осторожно положил ветку на прилавок и убрал от неё руку. Да чур меня, брать на себя такую ответственность! Откуда я знаю, что там было? Луна… мы с Луной — вон, до сих пор отмыться не можем.

Но чувство опасности молчало. Было ощущение правильно завершённого дела. Я поднял глаза на продавца — и обнаружил, что на мою палочку смотрел не только я.

— Мистер Поттер, с вами всё в порядке? — обеспокоенно взяла меня за плечо МакГонагалл.

Я рассеянно кивнул.

— Вы побледнели. Дуан, убери её подальше, палочка ему не подошла. Есть что-то… Дуан?

Дуан неловко пошевелил левой рукой, словно привыкая к отсутствию тяжести, и снял щиты.

— С вас двенадцать сиклей регистрационной пошлины, мистер Поттер, — сказал он старательно, словно выговаривая слова на неродном языке. — Согласно закону, я не имею права скидывать этот остаток или выплачивать его за клиента. Остальное — за счёт заведения.

Со второго раза попав в нужную ячейку, я вытащил горсть мелочи и тщательно отсчитал ровно дюжину сиклей. Что-то подсказывало, что «сдачи не надо» будет сейчас запредельной бестактностью.

Продавец принял деньги и открыл панель на столешнице, явив окружающим встроенный в прилавок громоздкий артефакт казённого вида.

— Дуан, что происходит? — непонимающе смотрела на нас МакГонагалл. — Что ты собрался регистрировать? Палочка не сработала! Поттер, прекратите это есть, оно не для людей!

Я торопливо засунул в рот остаток начатого коржика. Испечённое Луной совиное печенье оказалось не только вкусным, но и уверенно убирающим слабость после истощившего меня заклинания.

— Палочка прекрасно сработала, Минерва. Это его вещь, можешь мне поверить. Полное имя?

— Гарри Поттер, — рассеянно ответила МакГонагалл. — Обед был полтора часа назад, ну что за троглодиты!

— «Гарольд Джеймс, урождённый Поттер», — изобразил я, не отрываясь от вдумчивого пережёвывания.

— Не стоит так говорить, мистер Поттер, — серьёзно произнёс продавец, прочитав окончание надписи.

— «Меня не вводили в род».

— Война многое меняет. Что писать в материалах? О палочке ничего толком не известно.

Я вздохнул. Нет, хватит откровений в присутствии декана. Хорошего понемногу.

— «Вы же как-то поняли, из чего примерно она состоит, когда отбирали её среди других?»

— Только общие признаки. Неизвестный вид сосновых, неизвестные части кого-то из драконьих, предположительно, что-то глазное.

— «Ну… напишите: сосна, драконья требуха».

— Поттер!

— Ладно, парень… Запоминай: я регистрирую палочку как сосновую с СЖД, — продолжил манипуляции с артефактом владелец лавки. — Аврорам всё равно, главное, чтобы разногласий в показаниях не было.

— Дуан, не порть мне ребёнка, он и так…

— Да? — внезапно заинтересовался продавец.

— Неважно.

— Ну и ладно… Хм, мастер тоже неизвестен.

— Судя по корявому стилю, это поделка Грегоровича, — почему-то раздражённо скривилась МакГонагалл.

— Нет, палочка намного старше.

— «Угу, это Грегорович черпал в ней вдохновение для своих поделок», — решил я слегка похулиганить.

— Поттер!

— Не шути так правдоподобно, — без тени улыбки буркнул продавец. — А то я подумаю, что тебе что-то известно.

Я прикусил язык.

— Готово! Поздравляю с обретением новой волшебной палочки, мистер Поттер, — произнёс хозяин казённым тоном явно протокольную фразу. — Напоминаю, что официально у вас может быть только одна зарегистрированная палочка за раз, прочие — незаконны. Регулярно ухаживайте за ней, храните в… А, кстати!

Он вытащил из сейфа и выложил ещё две вещи: деревянный пенал с набором по уходу за палочкой и неприметный браслет-ремешок со спрятанным в коже крохотным кристаллом.

— Прилагается к палочке, также за счёт заведения. Знаете, что это?

— «Да», — кивнул я, рассмотрев очень непростую вещь. — «Кобура со свёрткой».

— Правильно говорить «с расширением пространства». Как пользоваться, нужно объяснять?

— Дуан! Что это ещё за благотворительность? — встрепенулась МакГонагалл. — Ученику не положены такие… Поттер, верните кобуру назад!

— «Нет, мастер», — возразил я. — «Со свёрткой. Автономный стабилизированный объём, чуть больше литра».

С этими словами я и вправду вернул вещь на прилавок. Это, конечно, не скрытое поместье, которое вообще не имеет цены, но всё же автономное пространство, без горловины. Извлечь оттуда что-либо без согласия владельца очень сложно. Видимо, хозяин магазина не знал, что его ремешок ценится на порядок дороже. Ничего, я себе такой же сам сделаю, пусть и без иных сервисных функций, вроде иллюзорной невидимости или привязки по крови.

— Хм, — ненадолго задумался мастер. — Ну, тогда тем более. У такой палочки должно быть достойное место хранения. Минерва, не кипятись. Это подарок юбилейному покупателю.

— Какому ещё юбилейному? Сам на ходу придумал или у маглов подсмотрел?

— Самому настоящему. У меня сегодня юбилей.

— На юбилей подарки дарят юбиляру, а не…

— Мне уже подарили — самый лучший из возможных подарков. Могу я теперь угостить случайных посетителей пирогом?

— Пирог у тебя подозрительно жирный. Поттер, да хватит уже это есть!

Подсадить бы тебя на кошачий корм, да жалко.

— Он ест стимулятор, Минерва. Совсем ты в своих бумагах закопалась. Мышей не ловишь.

— Что? Поттер, вы… — меня бесцеремонно развернули лицом к преподавателю. — Так, нам нужно немедленно…

— Всё нормально уже, стимулятор хороший.

— Да какой это стимулятор! — МакГонагалл перехватила у меня остаток коржика. — Совиное печенье.

— Вот и мне интересно, зачем кому-то делать совиное печенье-стимулятор, — пробормотал продавец. — Берите уже кобуру, мистер Поттер. Не обижайте меня.

Вздохнув, я взял ремешок и застегнул его на запястье, заблокировав привязку. Обойдутся без моей крови. Палочка исчезла в кобуре, повинуясь мысленному приказу. И я решился.

— «Мистер Дуан, с вашего позволения, у меня будет к вам деловой разговор. В более удобное время».

— Что? Поттер, и думать забудьте! Я и так буду месяц отходить после сегодняшней вылазки!

— Какой торговец откажется от делового разговора? — внезапно посерьёзнел владелец лавки. — Вы знаете, где меня найти, мистер Поттер.

— Да ему учиться нужно, какие разговоры! Довольно! Дуан, мы ещё что-то должны?

— Нет, если вам больше ничего не нужно. До свидания.

— «Спасибо за палочку, мистер Дуан. До свидания».

Безнадёжно опоздавшая записка от Хагрида дожидалась меня в столовой за ужином. В ней он сообщал, что в пятницу после обеда у меня уроков нет, а потому он приглашает меня и Рона к пяти часам на чай с кексолитами, о чём просит прислать подтверждение этой же совой.

«Этой же совы» рядом с письмом уже не было, да и время на часах перевалило за полседьмого, так что я был вынужден отправлять ответ Буклей.

«Мистер Хагрид. К сожалению, ваше письмо прочёл с опозданием. После обеда меня срочно забрала МакГонагалл, так что освободился я только к ужину».

Далее пришлось задуматься, а чего же я, собственно, хочу. А хочу я послать Хагрида подальше, отлично помня, как он без особых сомнений отправил меня с Гермионой к дементору. Он — не друг и пока что не враг, а чужой инструмент, не доросший до категории сострадания. Да и вообще, нечего мужику делать с малолетками, нет у него с нами общих интересов.

С другой стороны… это было *там*. Собственный Замок и ответственная должность в Хогвартсе словно компенсировались откровенно паскудной компанией на Гриффиндоре и в руководстве. Здесь же… всё как будто бы добрее и мягче, без чёрно-белых контрастов. У каждого встречного есть и плохое, и хорошее. Рон вот особо не пристаёт — попытался подружиться, но натолкнулся на немую мрачность и спокойно отпал.

Идти своим путём или всё же посмотреть, что им от меня надо?

«Думаю, можно увидеться на выходных». Хагрид читает с трудом, так что ему чем короче, тем лучше. Позвав Буклю — действительно, если сова где-то рядом, она прилетает на мысленный зов — я скормил ей награду и отдал записку. После чего быстро поужинал и отправился на поиски места для ночлега.

Конечно же, логичнее всего было бы поискать «скрытые» двери у нас в гостиной, в коридоре мужской половины, по левой его стене. Вдруг какая-то комната откроется? Увы, планировка спален Гриффиндора в «этом» Хогвартсе немного отличалась.

На правую сторону коридора всё ещё выходили двери в общие спальни, имеющие по нескольку наружных окон. Слева, в отличие от «прошлого» варианта, размещались общие душевые, санузлы и служебные подсобки, окон не требующие и, скорее всего, симметрично смежные с такими же помещениями в женской половине. И такая планировка мне понравилась больше: ночью куда ближе ходить по нужде, а утром — в душевую. Возможные неприятные запахи блокировались магией в дверных проёмах санузлов.

В итоге «скрытые» двери просто негде было прятать. Справа — спальни, слева — душевые да комната старосты. Таким образом, скрытые «личные покои» на факультете отпадали.

Ещё ночевать можно в Выручай-комнате. Расположение на плане и принципы вызова этого симулякра я помнил из «Комплекта чертежей», хотя ни разу в ней не был: в «прошлом году» она мне была не нужна.

Однако как постоянное обиталище она не годится. Комната «Так-и-сяк» — общее достояние. Она принадлежит всем ученикам, а её предназначение понятно из названия — выручать, эпизодически и в сложных обстоятельствах. Переночевать один-два раза — можно, но негоже делать из неё эксклюзивное место проживания для одиночки. И не имеет значения, что помнят и используют её сегодня немногие.

Кроме того, она сделана преимущественно для Хаффлпаффа. Уж не знаю, почему гостиная барсуков — внизу, а их волшебная комната — на седьмом этаже. Наверное, её всё же использовали, чтобы отдохнуть от коллектива, а потому и отодвинули от этого самого коллектива подальше. Жаль, Годрик не построил чего-то такого же для своих сорвиголов.

Следующий вариант — оборудовать пустой, заброшенный класс на верхних этажах. Решение лежит на поверхности, а потому слишком очевидно и наверняка заезжено. Меня в два счета отыщут при помощи патрульного артефакта. И буду я, весь такой умный, выслушивать ехидные нотации, насколько я не первый и даже не сотый в местном рейтинге оригиналов.

Подземелья? Технические тоннели? Я же не крыса, в конце концов!

Удобное дерево на природе? Зимой холодно будет, даже сове.

Тихий чердак в Хогсмиде? Поди такой ещё найди, чтобы хозяева совались туда действительно редко. А, кроме того, в дальнейших планах у меня — оборудование не только спальни, но и небольшой мастерской. И пусть весь инструмент я могу всегда забирать с собой, но работать над чужими жилыми комнатами у меня не получится — шумно будет.

Но чердак… Прекрасное же место для птицы! А ещё верхние этажи… И я полетел обследовать безмерные и запутанные чердаки Хогвартса.

И в конце концов я обнаружил нужное место! Настолько хорошее, что я долго выискивал вокруг следы приманки и ловушки на особо умных учеников. Нет! Все подходы покрыты вековым слоем пыли, следящих и сигнальных плетений нет. Итак…

Чердаки Хогвартса — настоящий лабиринт, чьё внутреннее устройство ещё более не соответствует наружной оболочке, нежели планировка обитаемой части замка. Видимо, это какой-то побочный эффект многочисленных игр с пространством, проводимых на нижних этажах.

Место, найденное мной, образовалось на стыке двух длинных чердачных секций. На торцах секций присутствовали глухие поперечные стены-переборки. То ли секции стыковались не слишком ровно, то ли это была конструкционная необходимость, но между переборками было оставлено примерно четыре метра крытого пространства. Получилась длинная изолированная чердачная комната четырёхметровой ширины, не имеющая доступа снизу. В переборках для сквозного прохода проделаны небольшие двери, в данный момент запертые и заваленные снаружи каким-то хламом.

Попасть в комнату можно через небольшое слуховое окно — ничем не отличающееся от множества других, находящихся рядом и ведущих в другие секции чердака. Как и все окна в Хогвартсе, оно снабжено целыми стёклами, за состоянием и заменой которых следят остатки магии замка. Как и все слуховые окна, моё окошко раскрыто на полагающуюся для вентиляции ширину и скрывается в тени широкого черепичного козырька, защищающего чердак от залетающего дождя.

Ну и самое главное: через эту комнату проходят целых два дымохода каминного отопления! Зимой, когда камины затопят на полную, кирпичные стенки труб станут горячими, а далее уж моя забота, чтобы это дармовое тепло не расходовалось попусту. Тут не то что сова — тут и человек жить сможет.

Подо мной было девять этажей жилой части замка. Последний показываемый на планах этаж — седьмой, последние используемые аудитории заканчиваются на четвёртом. Проекция чердачного закутка падает на заброшенную комнату на седьмом, захламлённую и закрытую — на восьмом, и на стык двух комнат на девятом.

Годится! Если и есть в замке место получше этого, найти его будет непросто.

Первым делом рядом с дымоходной стенкой я соорудил удобный прочный насест. Притащил с ближайшего завала старый стол и пару стульев. И остаток трудового дня потратил на чистку помещения от пыли, грязи и птичьего помёта. После этого устроился на насесте и окинул комнату хозяйским взглядом.

Стёкла лучше не чистить: будет демаскировать при взгляде снаружи. Жаль. Снабдим окно чарами, отпугивающими диких птиц, отталкивающими осадки и регулирующими воздухообмен, чтобы задувающий ветер не выхолаживал тепло — и на этом пока всё.

В завалах нужно поискать кровать — либо целую, либо пригодную для сборки из нескольких поломанных. Чем её застелить, будем думать позже, а пока поночуем совой.

В помещения подо мной необходимо внести небольшие художественные доработки — создать видимость, будто я прячусь в одном из них. Скажем, в класс на седьмом этаже натаскаем завал из старой мебели и создаём имитацию детской «лёжки» с баррикадами вокруг. Комнату на восьмом этаже и несколько смежных с ней — запереть на моё фирменное запирающее заклинание. Помещения на девятом — физически запечатать, срастив древесину двери с дверной коробкой.

Счастливых поисков, профессор Снейп. Халат погрязнее надеть не забудьте.

Вот так, планируя обустройство своего жилья, я и заснул. Через пару часов меня нашла Букля и примостилась рядом, но мне было всё равно. День выдался долгий и насыщенный.

Патрулировал сегодня Флитвик. Особенно он не усердствовал: ежедневный пятничный педсовет в этот раз изрядно затянулся. Пройдя малым маршрутом по давно известным «потайным местам» гриффиндорских шалопаев, Флитвик вернулся в свои покои. Завтрашние субботние занятия у старшекурсников никто не отменял.

* * *

— … Сегодня утром наконец-то пришли заказанные прутья, — перешла к заключительной части доклада Хуч. — Я уже приступила к наращиванию веников. Однако обращаю внимание на…

— Почему так поздно? — перебил её Дамблдор. — Мы оформили заказ ещё в августе.

— Оплата была по минимальному тарифу. Оллертоны не спешили.

— Какое бессердечие! Они хоть понимают, для кого работают? Забыли альма-матер?

— Они сосредоточены на доведении «Дюжины» до ума. Бюджетные заказы идут по остаточному принципу.

— Цинизм процветает… — сокрушённо крякнул директор. — Роланда, а когда мётлы могут быть готовы к «Полётам»?

— Думаю, во вторник или среду можно открывать сезон.

— Надо бы пораньше. Как насчёт поработать в выходные? Всё равно ты на прошлой неделе…

— Этот срок — с учётом работы в выходные.

— Роланда, очень нужно хотя бы ко вторнику. Просто край как.

— Альбус, ты же знаешь: там может выплыть всё что угодно. На этих палках ещё Мерлин в самоволки летал. И я обращаю внимание, что резервного фонда у нас больше нет. Все мётлы в деле.

— Да-да, я помню, но Попечительский совет… Малфой за лишний кнат удавится, хотя сына вон в бриллианты одел. Слушай, может, тебе в помощь дать кого-то? Хагрида, например?

— Нет!! Альбус, пусть он свои брёвна пилит, или мы точно без единой метлы останемся. Давай я сама, так быстрее выйдет.

— Ну, смотри. Привлекай способных старшеклассников, если нужно. Вторник — крайний срок, ладно?

— Я постараюсь.

— Хорошо. Минерва…

— Ванильный кисель, — перебил директора голос за дверью. С опозданием присоединяясь к педсовету, в кабинет вошёл мрачный и чем-то раздражённый Снейп. — Извините, задержался на отработках.

— Ничего, Северус, проходи. Кого мучал?

— Шестой Уизли. Редкостная бестолочь, даже котлы в мойке умудряется сделать грязнее, чем были. Это первый и последний раз… Пусть он унитазы у Филча драит, они и не такое видали.

— Ну-ну… Нашим львам нужна особая строгость, и ты у нас — главный и незаменимый специалист в этом деле. Как там наш герой, кстати?

— Клинический идиот. Что ни спроси — пялится снулой рыбой и молчит, только слюны на подбородке не хватает. Ничего, скоро появится.

— Кхм-м…

— Это вы вот сейчас серьёзно? — возмутилась МакГонагалл. — Молчание — это все претензии? Северус, Поттер — немой, потому и молчит.

— Ну, конечно! — презрительно скривился зельевар. — Немой, глухой, слепой и больной. Побольше причин для особого отношения к «нашему герою»!

— Про особое отношение кое-кому лучше бы молчать! — парировала МакГонагалл. — Ты бы приструнил своего протеже. Наследнику Малфоев заняться нечем, только целыми днями выискивать и подкалывать маглорождённых? Как он род принимать собирается?

— Знаешь, с этим как-нибудь без тебя…

— Я думаю, нам всем стоит успокоиться, — вмешался директор. — Одно дело делаем. Северус, ты иногда и на своих посматривай, не только на львов. Минерва, это правда? Поттер действительно…

— Судя по всему — да. Я опросила старост — никто не слышал от Поттера ни единого звука. Общается письменно. В последнее время даже…

— Так это не шутка? — удивилась Спраут. — Минерва, а почему мы об этом не знаем? Учебный процесс у немых имеет свои особенности, те же устные опросы лучше заменить увеличенными требованиями к эссе.

— А я сама узнала об этом сегодня к вечеру. И в связи с этим у меня встречный вопрос: это правда? К Поттеру домой посылали Хагрида?

— Что?

— Кха-кха…

— Отличная шутка!

— Может, его профессором на полставки взять…

— Я видел П-поттера с Х-хагридом в Д-дырявом котле, — внезапно вмешался молчаливый Квиррелл. — В к-конце и-июля.

— Квиринус, не придумывай. Обознался издали, наверное.

— О, н-нет. Мы п-пожали друг д-ругу руки. Его м-многие видели, все, к-кто был. Н-настоящее явление г… героя н-народу.

Присутствующие озадаченно переглянулись.

— А с ним точно Хагрид был?

— Его т-трудно п-перепутать.

Задумчивые взгляды постепенно скрестились на директоре.

— Кгм… Коллеги, с Гарри у нас — особый случай. Хагрид в каком-то смысле ему не чужой. В данном случае, в виде исключения, было уместно послать именно его…

— Ворваться ночью, выломать дверь, кого-то там изуродовать — это уместно?

— Что? Минерва, что ты такое…

— Судя по скупому рассказу Поттера, ночь была жуткой. Альбус, это у нас так теперь к маглам принято приходить? Чем мы лучше Пожирателей?

— Минерва, — в увещевающем голосе директора прозвенел металл. — Аналогия не самая удачная.

— Ночью-то зачем, скажи мне?

— День рождения у него ночью!

МакГонагалл пару раз беззвучно открыла и закрыла рот. Преподавательский состав тихо обалдевал от происходящего. Выделялись лишь двое: мрачно кривившийся Снейп и что-то отстранённо обдумывающий Флитвик.

— Признаю, идея оказалась неудачной, — примиряюще поднял руки директор. — Я поговорю с Хагридом, выясню его версию.

— Это ещё не всё. Альбус, как можно было несколько часов водить ребёнка по Косому и не понять, что он немой?

— Ну, Хагрид — натура увлекающаяся…

— Настолько, что за полдня не задать ни одного вопроса? Вводя магловоспитанного в магический мир? Хагрид что, тоже немой? Или глухой?

Дамблдор неуверенно крякнул и хотел было ответить, но МакГонагалл внезапно переменилась в лице.

— Погоди, — решительно поделилась она пришедшей на ум догадкой. — А он вообще был на той встрече? Нет, постой! Могло быть так, что этот увалень просто отправил ребёнка в свободный вояж по Кварталу и отправился бухать в Котёл?

Против обыкновения, Дамблдор не стал отбиваться дежурно-успокоительным журчанием, а задумался и помрачнел. Запах перегара сопровождает Хагрида постоянно, но в тот день он был относительно свежим. Жаль, директор не придал этому значения — радикулит и мигрень одолевали. С учётом того, что у Хагрида было ещё одно сопутствующее поручение… Директор с раздражением отбросил карандаш, который крутил в руках.

— Минерва, я поговорю с ним, — ответил он серьёзно. — Извини, что так получилось.

Теперь понятно, как у Гарри могла появиться та сумка. А что ещё он успел бесконтрольно приобрести, пока Хагрид поправлял здоровье? Интересно, а сову ему точно лесник купил, или сам же Гарри себе подарок и сделал?

— По крайней мере, понятно, откуда у Поттера такие познания о Лютном переулке, — не слушая начальство, пробормотала своим мыслям МакГонагалл.

— Что? — встрепенулся Дамблдор.

Но МакГонагалл лишь вяло отмахнулась.

— Давайте обсудим хоть что-то помимо Поттера, — не выдержал Снейп. — Он здесь без году неделя, а уже других вопросов не осталось? Что же дальше будет?

— Кхм… да, действительно, — был вынужден признать очевидное Дамблдор. — Помона, что у тебя?

— Много чего. Основная тема — драконий навоз и наряды на осенние сельхозработы. Но сначала: когда уже починят лестницы в центральной шахте? Альбус, у меня дети застревают в твоих ловушках!

— Помона, девочка, ну зачем же так? Какие ещё «мои» ловушки? Они всегда были. Застрял, выкарабкался, пошёл дальше. Вспомни себя в школьные годы — эти лестницы так и норовили ухватить за лодыжку и…

— Моя первогодка просидела в ловушке целый день. Околела, капитально простыла. Попала в больницу на несколько дней — бодроперцовое не помогло. Самолётики пускала, домовиков звала… Альбус, почему у тебя домовики халтурят?

— Помона, я… Там не всё так просто, с этими лестницами, ты же знаешь. Мы занимаемся этим вопросом. С девочкой всё нормально?

— К счастью, обошлось, её случайно обнаружили и вытащили. Но у меня был неприятный разговор с Боунс.

— Амелия? Кто ей… Помона, ну зачем же Боунс привлекать, а?

— Никого я не привлекала. Застрявшая — Сьюзен Боунс, её племянница.

— Мерлин… Минерва, это по её душу авроры приходили?

— Нет, — поморщилась МакГонагалл, всё ещё о чём-то размышляя. — Это по другому вопросу. Они пропавшего Поттера доставили.

— Что?!

— Блестяще… — съязвил Снейп. — На первой неделе — и уже аврорский привод. Мы должны превзойти своих родителей, иначе жизнь прожита зря.

Тому, кто плохо знает Снейпа, может показаться, что декан Слизерина — и в самом деле распоясавшийся брюзгливый ублюдок. Действительность прозаичнее: он даже на педсовете и на своих коллегах по инерции использует свой коронный приём получения информации — спровоцируй и посмотри на брызги.

Но на этот раз он, пожалуй, перегнул палку. Слишком утомил его предшествовавший вечер с Роном Уизли. И МакГонагалл показала, что тоже умеет демонстрировать брезгливое презрение самого чистокровного качества.

— В таком случае кое-кто уже перещеголял своего папашу в номинации «Вешалка для бриллиантов». И уверенно догоняет крёстного по физиогномике!

Тень эмоций, пробежавших-таки по лицу Снейпа, показывала, что и у него есть уязвимые места.

— К-коллеги, д-давайте вернемся к-к… — попытался сгладить тему Квиррелл, но МакГонагалл его не слушала.

— Северус, — холодно предупредила она. — Если ты начнёшь вымещать свои детские обиды на моих учениках, я припомню, что твои змейки тоже ходят на мои уроки. И в патрулях стану чуть более внимательной. А чутьё у меня намного лучше твоего, можешь не сомневаться.

— Хватит! — негромко, но решительно пресёк перепалку Дамблдор. — Отныне говорим только по делу. Минерва, что ещё за привод?

— Спонтанная аппарация. Вечером его нашли в министерстве, привели сюда.

— Как «в министерстве»? Почему я об этом…

— Я тебе рассказывала. Наверное, ты не запомнил.

— Минерва, это что-то маловероятное, — выразила сомнение Спраут. — Ему не пять лет. С чего бы в Хогвартсе…

— … Прямо на глазах всего класса…

— … А я ему отработку за прогул назначила…

— … Какая ещё самоволка? Северус, ты сам-то в каком возрасте узнал, где находятся входы в министерство…

Педсовет шёл своим чередом. Обсудили вновь назначенных старост. Прошлись ещё раз по неудобствам, связанным со странными ограничениями на третьем этаже в правом крыле. Утвердили негласные квоты на осенние отработки в теплицах — эти работы хочешь не хочешь, а нужно было делать ежегодно.

Снейп попросил предоставить его факультету несколько увольнительных на выходных для отлучки в Косой переулок: изменения в правилах относительно школьной формы были опубликованы за месяц до начала учебного года и оказались как снег на голову. Многие из слизеринцев не успели оборудовать навязанную одежду всем необходимым: известные наперечёт толковые мастера зачарований оказались перегружены заказами.

Директор ожидаемо отказал, не найдя веских оснований для нарушения школьного режима.

Филиус Флитвик сегодня не принимал активного участия в обсуждениях, отвечая на вопросы рассеянно и односложно. Какая-то постоянно ускользающая мысль не давала ему покоя, заставляя вновь и вновь отыскивать её в подсознании и ловить за хвост. Что самое досадное, Флитвик не мог даже приблизительно назвать область, в которой чувствовался непорядок.

И лишь к концу затянувшегося совещания его настойчивость была вознаграждена. Воспользовавшись паузой после согласования закупок дорогостоящего драконьего навоза, он внезапно нарушил своё молчание.

— Коллеги, мне непонятен один вопрос. Если Поттер…

— Опять Поттер! — страдальчески пробормотал Снейп, но был проигнорирован присутствующими. Его сегодняшнее настроение успело достать всех.

— … Если Поттер действительно немой… Погоди, Минерва. Вопрос: как он колдует?

Повисла тишина. Несмотря на откровенную заморенность затянувшимся педсоветом, смысл вопроса с той или иной задержкой дошёл до всех.

Поттер не может говорить — неважно, симулируя или на самом деле. Это что же получается: все его заклинания — невербальные?

— Так, — посерьёзнел Дамблдор. — Кто-нибудь видел, как он колдует? Минерва?

— Первая же попытка в понедельник оказалась фатальной для его палочки. Новую он получил только сегодня после обеда.

— Филиус?

— Мы пока только теорию и движения тренируем, на деревяшках.

— У меня вообще никогда не колдуют, — сказала Спраут.

— То есть доказательств, что он в принципе может колдовать палочкой, нет.

— Если бы не мог, он не был бы допущен в Хогвартс, — резонно возразил Флитвик.

— Кроме того… впрочем, неважно, — пробормотала МакГонагалл.

— Что неважно? Говори, мы решим.

— Он кое-что колдует без палочки.

— Что?!

— Надписи в воздухе. Заменяют ему устное общение.

Народ озадаченно замолчал.

— Это как? — уточнил Флитвик. — Палочки нет. Он их пальцем рисует, что ли?

— Он их не рисует. Надпись появляется в воздухе вся сразу, печатными буквами. Иногда, если длинная — по предложениям.

— Это невозможно. Воображение должно быть очень дисциплинированным.

— Я скажу больше, — внезапно дошла до МакГонагалл одна деталь. — Если собеседники находятся по разные стороны, каждый видит эту надпись правильно развёрнутой. Он общался с продавцом через прилавок, но я, стоя рядом, смотрела на текст не в зеркальном отражении.

Опять воцарилось напряжённое молчание.

— Мне нужно это видеть самому, — признал Флитвик.

— Минерва, а он тебя, случайно, не околдовал? — полушутя спросил Дамблдор.

— Полагаешь, меня может околдовать первогодка? Спасибо за высокое доверие. Олливандеру тоже не забудь этот вопрос задать.

— Кхм… да, действительно. Олливандера пока что ещё никому… Стоп! Северус, а зелья? Что у него с варкой?

— Бездарь, как я и говорил. Валит в котёл, что ни попадя…

— Твоё особое мнение мы выслушаем позже. Получилось у него зелье или нет?

— Даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают…

— Да хватит уже! Зелье получилось, я спрашиваю? Там же взмах палочки требуется!

Зельевар поморщился, но задумался.

— Зелье получилось, и на удивление неплохо. Этот шпанёнок мне даже рецепт…

— Ему кто-то помог? Как он смог завершить его без палочки?

— Версия с посторонней помощью выглядит правдоподобнее всего. Скажу откровенно: я не видел. Разрывался между взрывающимися котлами. Сначала Уизли, потом Лонгботтом… Факультеты ещё поцапались!

— Кстати, Минерва, — ожил Флитвик. — Вход в вашу гостиную вроде бы требует пароля. Как Поттер к вам попадает?

— Проклятье… Я не знаю. Ждёт попутчика, скорее всего.

— Ну, это не так ужасно, как кажется, — усмехнулся декан Рэйвенкло. — У нас иногда весь курс под дверью собирается.

— У вас предбанник специально оборудован для этого. Сквозняков нет, стены отапливаются.

— Так, коллеги, — свернул прения Дамблдор. — Резюмируем. Присмотритесь к его колдовству. Минерва, тебя мотивировать не надо. Филиус, ты не мог бы на следующем занятии обучить первогодок чему-нибудь простому?

— Альбус, у меня своя система, и…

— Ну хоть «Люмос»-то им можно показать? Ты же сам и выиграешь — оживишь процесс и привлечёшь интерес к занятиям. Полсеместра движения муштровать — они не корейцы и не гоблины!

— Я подумаю.

— И посмотри, что за надписи в воздухе. Устрой ему опрос какой-нибудь, что ли…

— Не учи учёного.

— Ну и хорошо. Квиринус, ты чем-то можешь…

— На д-данном этапе — т-только «Искры». Но они — и т-так н-невербальные. А б-больше…

— Щит!! — внезапно воскликнула Спраут.

— Помона! — укоризненно отозвался Флитвик.

— Да не тот… Одним словом, я как-то пыталась отобрать у Поттера еду…

— Помона! — теперь уже возмутилась МакГонагалл.

— Да это в больнице было, как раз когда Сьюзен нашлась. Это я теперь знаю, что он с утра ничего не ел, а тогда… Еда мешала Поппи проводить осмотр, а он там ещё и с приёмом зелий бузу устроил. В общем, он очень разозлился, и… Мне показалось, вокруг засветилась бледная сфера, похожая на «Протего».

Народ ненадолго замолчал, переваривая услышанное.

— Так это что же: он поднял «Протего» невербально?

— У него даже палочки не было. Он ухватился за тарелку, ощетинился и… короче, голодный мужик защищал свою еду.

— Чушь! — фыркнул Снейп, нарушив-таки долгое молчание.

Вопреки ожиданиям, ему никто не возразил. В той или иной степени мнение было общим.

— Помона, может, это не «Протего» был?

— Теперь и я в этом сомневаюсь. Лезть проверять не стала, мне Сьюзен важнее была.

— Гм… Видимо, всё же что-то похожее, но безобидное, — успокоился Дамблдор. — Минуту! Что Поттер делал в больнице?

— Это я его отправила, после привода. Палочка взорвалась, он аппарировал, целый день где-то шлялся…

— Минерва! Не думаю, что Поппи нужно было беспокоить…

— Да у неё все койки свободные. Всё равно ничего не нашла.

— Ну вот видишь! Не стоит волноваться, Гарри — живучий мальчик…

— С этим не поспоришь, — процедил Снейп.

— Кхм… В общем, жду ваших наблюдений через неделю, коллеги. Что у нас ещё?

— Вроде всё обсудили. Этот вопрос был вдогонку.

— Давайте сворачивать, поздно уже.

— Хорошо, тогда на этом всё, — подвёл итог Дамблдор. — Роланда, жду твоих мётел ко вторнику. Северус, задержись, пожалуйста.

Шумно задвигались стулья, раздались облегчённые возгласы и несколько смешков. Утомлённые преподаватели вставали, разминали ноги и спешили к выходу. Директор провожал их приветливой улыбкой, радушно отвечая на прощания. Улыбка продержалась ровно до того момента, когда горгулья закрылась за последним участником педсовета.

* * *

— Не осталось воспоминаний об ответах, стало быть, — холодно передразнил зельевара Дамблдор.

— Это именно то, что я увидел, Альбус, — не менее холодно парировал Снейп. — Я не всесилен.

— Слушай, Северус, — вкрадчиво спросил директор. — А ты уверен, что выдержишь?

— Что вы имеете в виду?

— Ты настолько обильно исходишь ядом, что одним только твоим… непростым характером этого не объяснить. И очевидно это не только мне, как ты слышал. А прошла-то всего неполная неделя.

— Нет нужды в беспокойстве.

— Я надеюсь на твой профессионализм, Северус. Потому что на следующей неделе тебе придётся оставить Гарри в покое. Пока мы не разберёмся, на что он способен — никаких провокаций.

— Не слишком ли много беспокойства из-за обычной немоты?

— Ты ещё не понял? — вздохнул Дамблдор. — Если верна хотя бы половина рассказанного — «Блаженный туман» на него не подействовал. И дозировку повышать бессмысленно. А значит… нам придётся жить с тем, что есть. Менять тактику. Не стоит ожесточать его, пока мы не выясним, что именно у него «есть».

Снейп скривился и помрачнел ещё больше.

— Если он вспомнит, что тут было… — зельевар мимоходом скосил взгляд на портреты и замолчал.

— Не вспомнит, — кратко ответил директор. — Я могу на тебя рассчитывать?

— Думаю, да.

— Хорошо, — Дамблдор помедлил. — На Драко я тебе не указываю, сам должен понимать. Что-нибудь новое сам-знаешь-где?

— Нет. — Снейп невольно потёр левое предплечье.

— Тогда всё.

Дождавшись, когда за Снейпом задвинется горгулья, Дамблдор устало потёр виски. Дел на сегодня ещё хватает, и начать стоит с самого неопределённого. Директор вытащил из кармана переговорный амулет.

— Хагрид? Ещё не спишь?.. Зайди ко мне прямо сейчас… Да, жду.

Проснувшись на следующий день, я обнаружил рядом с собой Буклю, а на столе — принесённое ею письмо. Оба этих момента я не учёл. Моё местоположение могут вычислить, отследив сову или корреспонденцию. И если первый способ был маловероятен — нужно ещё догадаться связать место ночёвки Букли с моим, — то второй напрашивался сам собой: достаточно отправить маркированное отслеживающими чарами письмо.

Об этом стоило позаботиться. Нужно как-то заставить почтовых сов — не только Буклю, любых сов — нести письма не непосредственно мне, а в указанное место. В «указанном месте» оборудовать аналог абонентского ящика с передачей писем в моё хранилище — это я осилю. А вот как перенаправлять сов?

На то, что это возможно, указывали виденные мной совятни в магических поместьях. Птицы с письмами летели в эти помещения, а не к адресатам, расположенным за охранными чарами. Совятни специально размещали у границ поместий вне полноценного охранного периметра. Покопавшись в памяти, вспомнил многочисленные почтовые ящики на жилищах попроще. Как-то же совы понимают, куда нужно кидать письмо?

Это должно быть что-то простое… Но идти с таким вопросом в школьную библиотеку не стоит. Если здесь всё так же, как «в моём» Хогвартсе, мадам Пинс не выдаст на руки ничего существенно выходящего за школьную программу твоего курса, а заодно и поставит излишне любопытных на заметку.

Чуть не хлопнул себя по лбу. Зачем мне мадам Пинс, если есть «Акцио»? К нужной полке сам как-нибудь дойду. Впрочем… доступ к книгам, даже разрешённым, всё равно может отслеживаться. Оставим на крайний случай.

Что ещё? Магазины подержанных книг в Косом? Никаких средств на это не напасёшься.

Выручай-комната. «Комплект чертежей» упоминал, что одно из её стандартных воплощений — библиотека. Как бы не оказалось, что большинство её фонда — книги для барсуков времён Основателей. Впрочем, что я знаю о тогдашнем уровне Хаффлпаффа?

Решено: наведаюсь-таки в Выручайку. С этой мыслью я поднял письмо.

Хагрид. Пишет, что на выходных занят, а потому встречи никак не получится. Очень сожалеет, что не может бла-бла-бла. Удивительная пассивность и отсутствие настойчивости. У них в планах что-то поменялось?

Наскоро позавтракав, я отправился на поиски Выручай-комнаты. Согласно планам, вход располагается на восьмом этаже восточного крыла. Этаж считается заброшенным и на планах патрульных артефактов не отображается. Выделяющееся своей сложностью плетение на полу обнаружилось примерно в середине коридора, аккурат напротив очередного образчика наследия приколистов-передвижников: гобелена с троллями в балетных пачках, дубасящих какого-то экзальтированного мужика. Судя по наличию в сюжете этих самых пачек, вышитую тряпку можно считать носителем современного искусства: эти исторически нескромные костюмы появились у балерин-маглов лишь полтора столетия назад, а до консервативного магического общества вряд ли доползли раньше двадцатого века.

Вообще, не припомню ни одного магического балета в Британии. А жаль… Просто представьте, какие постановки могла бы создавать магическая труппа, способная в полёте управлять своим весом и создавать иллюзии. А они растрачивают золотую идею на укуренные сюжеты!

Я подошёл и встал в центр плетения. Вялая волна прокатилась по древнему узору, однако иной реакции не последовало. Вздохнув, я нашёл уголок поудобнее, присел на пол, закрыл глаза и принялся методично восстанавливать кружево.

Эти чары очень давно никто не обновлял — ни маги, ни замковая сущность. Энтропия безжалостна. Часть линий почти погасла, часть размылась и прохудилась. Была и хорошая новость: никто не пытался «чинить» плетение вслепую, портя его ещё больше. Это позволяло однозначно восстановить исходный рисунок: немногие недостающие линии воспроизводились по аналогии с симметричными участками, в основном же требовалось лишь заново обвести ослабевшие струны. Неведомый конструктор работал на века и позаботился о дублировании.

Закончив работу, я напитал узор энергией и запустил инициацию. Некоторое время опять ничего не происходило, а затем по коридору потянуло тёплым сквозняком. Стены полыхнули было магией, но недовольно погасли, после чего на моих глазах кто-то начал восстанавливать кружево и на них. После того, как незамеченный мною рисунок обрёл завершённость, стены опять полыхнули и вновь погасли — на этот раз штатно, перейдя в дежурный режим. Я ощутил вежливое внимание, стукнувшееся в ментальный щит.

— «Библиотеку, пожалуйста», — произнёс я, заняв место в центре узора и опустив щиты. — «В настоящий момент мне нужна информация по магии почтовых птиц».

Внимание сменилось готовностью, после чего я ощутил формирующийся гейт. Вот ведь… ну почему сегодня так много забыто? Чуть смахнуть пыль, добавить смазки в пересохшие маслёнки — и пожалуйста: распаковалось, починилось и на автомате вытворяет такое, что даже мне пока что только вручную и после тщательных расчётов удаётся делать.

Я подошёл к неприметной низкой двери, которой не было ещё минуту назад, и благодарно приложил ладонь к косяку.

— «Спасибо. Я искренне рад, что ты жив: никто другой на такую магию не способен. Если есть возможность тебе помочь — имей меня в виду, хорошо?»

Ответный образ я интерпретировать не смог. Всё-таки мы очень разные. Ничего, всему своё время. Толкнув приглашающе приоткрывшуюся дверь, я вошёл в полумрак. Сердцу Хогвартса, похоже, не хватает каких-то сил или ресурсов на полноценное отображение того, что находится по другую сторону перехода. Ничего. Я могу оценить сложность того, что уже сделано, а «бантики» мне не нужны.

Как только дверь за мной закрылась, мир поплыл, а у меня пропало чувство направления на север, «наследуемое» от совиной формы. Полумрак развеялся, и я оказался… на пороге библиотеки.

Высокие стрельчатые своды бежевого камня, теряющиеся в загадочном полумраке. Уходящие вдаль стеллажи с книгами. Длинный ряд читательских столов. Стойка библиотекаря. Тёплый свет вычурных магических светильников. Стеллажи снабжены передвигаемыми по рельсам лестницами. Собирайся с мыслями, ищи нужное и садись, читай.

Нет уж, будем вежливыми до конца. Я подошёл к стойке библиотекаря.

— «Добрый день. Я вижу, у вас здесь идеальный порядок, следовательно, без библиотекаря не обошлось. Мне нужны сведения по оборудованию места прибытия почтовых птиц. Не более двух-трёх изданий, на ваше усмотрение».

Немного приправленное ироничной улыбкой одобрение показало, что хитрость с «на ваше усмотрение» не осталась незамеченной. Передо мной легла не слишком толстая книга. «Ритуалы и наговоры, во обычайном бытии на всяк ден потребные». Рядом с намёком разместилась чернильница с гусиным пером. Строго тут у них, подумал я, придвигая к себе и начиная заполнять пустой бланк библиотечного формуляра.

Вдумчивое изучение книги заняло полтора часа. После этого я опрометчиво поинтересовался, можно ли со здешнего фонда снимать копии, и выпал из реальности ещё на час. Мне срочно нужно пополнить запас поленьев. И побольше, побольше. Пусть даже уходящие на сотни метров вдаль книжные стеллажи окажутся иллюзией — толковой литературы здесь море.

Итак, настройка совиной почты, думал я, поглощая обед. Выполняется при помощи специального, не очень сложного ритуала. И это первая плохая новость: я ничего не понимаю в ритуальной магии. Всеми силами избегаю этой странной и загадочной грани волшебного искусства, когда простое действие порождает несравнимо более сложный результат. К сожалению, в случае с совиной почтой альтернативы нет: мировая почтовая сеть — огромная комплексная структура, во взаимодействии с которой предусмотрены только протокольные методы. У вас во владении может быть сколь угодно навороченный телефон с тональным набором — но если во всей стране в телефонных розетках ожидают импульсные щелчки, вы будете вынуждены подчиниться правилам или идти общаться ногами, по-посконному. Ваша понтовая «труба» за штуку фунтов — всё равно раз этак в миллион дешевле телефонной сети вашего графства.

Вторая плохая новость — ритуал требует моей крови. Ох, как бунтует против этого моя паранойя! Несколько раз внимательно изучил схему: требуется совсем крохотная капля, полностью поглощаемая привязкой, но тем не менее отданная добровольно. Ладно, придётся рискнуть.

Вариативной символьной частью и длиной отдельных линий регулируется форма и размер области захвата — пространства, при нахождении в котором владельца ящика сова будет нести письмо в ящик, а не оному адресату. Полезное свойство, если хозяин поместья отлучается по делам: сова принесёт письмо ему, а не в ящик.

Что ж, дело за изготовлением почтового ящика, к которому я хочу также приспособить раздатчик печенья и поилку. Как раз допью чай, и…

* * *

— Поттер! Найдётся минутка?

Я поднял глаза. Интересно…

— «Булстроуд. Конечно, найдётся. Присаживайся, или…»

— Ой! Необычные у тебя чары…

— «Артефакт. Нужно же как-то общаться».

— Ясно. Слушай… — она нерешительно оглянулась. — А, ладно.

Булстроуд присела напротив. Миллисента — девчонка полноватая и не блистающая ни запредельным умом, ни особой красотой, но позитивная, живая и с добрым лицом. В принципе, разговор гриффиндорца со слизеринцем — ни разу не криминал, но мало ли озабоченных и «неравнодушных» ходит вокруг. Однако сегодня суббота, народу мало, я сижу в конце стола — надеюсь, раздразним гусей не слишком сильно.

— Поттер, говорят, ты делаешь сумки с расширением пространства, — начала она негромко.

— «Кто говорит?» — задал я резонный вопрос. Мало ли, что за провокация…

— Твой сосед по купе.

— «Ясно. Продолжай», — я посмотрел на её вполне достойную древнего чистокровного семейства сумку. Вряд ли этому артефакту требуется моя помощь.

— А карманы ты умеешь делать?

Ага. Я перевёл взгляд на мантию от Малкин. Действительно, ходить с хозяйственной сумкой на плече — не самая изящная идея, а форменную одежду, благодаря новаторским идеям руководства, нормальными карманами с расширением оборудовать успели немногие. Прекрасная незанятая ниша для бизнеса, вот только…

— Мне бы что-то совсем простое…

Да, бриллиантовых серёг и платиновых брошей Миллисента не носит. Но уровень состоятельности ученика для Хранителя значения не имеет.

— «Объём до двух кубометров, снижение веса один к тысяче, доставать вещи при помощи “Акцио”. Ты “Акцио” владеешь»?

— Владею… Гарри, подожди, мне столько не нужно. Мне бы…

— «Десять галеонов за один карман. Смысл ещё уменьшать?»

— Десять? Гарри, но… эх, ладно. Ты вообще в курсе, сколько на самом деле…

— «Знаю, змейка. От полтинника за полкуба и одну сотую веса».

— Такие ценники ещё поискать нужно… Было. Сейчас-то точно ломят от сотни за срочность.

— «Во-первых, это будет ученическая работа».

— Пф… Хотела бы я посмотреть на ученика с такими параметрами чар! А во-вторых?

— «Ваш декан плохо на вас влияет».

— Ну так и я не на Хаффлпаффе! Итак?

— «Я не наживаюсь на детях», — вздохнув, ответил я. — «По крайней мере, на учениках, попавших на деньги из-за не будем называть чьих педагогических экспериментов».

— Хочешь сказать, ты всем карманы готов сделать?

— «Как пойдёт. Может, тебе не понравится».

— Я так не думаю, с такими-то размерами, — Миллисента внимательно посмотрела на меня. — Знаешь, ты…

Произнести сказуемое ей не дали. Нас, наконец, заметили.

— Эй, что тут слизни забыли? — к «моему» концу стола подошли рыжие близнецы. Так-то они проводят выходные где-то в Хогсмиде, но пообедать, вероятно, решили в Хогвартсе в целях экономии.

— «Мисс Булстроуд находится здесь по моему приглашению», — высветил я надпись перед озабоченными общественниками.

— Змеям здесь не место, Поттер.

— «Этот стол — не в вашей собственности. А Устав Хогвартса говорит иное. Есть вопросы — зовите декана».

— Пожалуй, здесь и вправду не самое удачное место для разговора, — вмешалась Миллисента, поднимаясь.

— «Ты права», — согласился я, также вылезая из-за стола. — «Найдём пустой класс или пересядем за ваш стол?»

— Охренел, Поттер? — окрысился Джордж. — Это слизеринцы. Там одни тёмные маги!

— «Интересная точка зрения, но наш директор полагает иначе», — рассеянно ответил я, оглядывая слизеринский стол. — «Будь верны ваши дурацкие страшилки, стали бы нашим факультетам назначать столько совмещённых пар?»

Пожалуй, за «изумрудным» столом поговорить нормально тоже не получится. Вот какое, спрашивается, дело этим двоим, с кем я общаюсь? Они что — старосты?

— «Миллисента, давай, наверное, найдём пустую аудиторию. Класс Трансфигурации ближе всего».

Покосившись на близнецов, Булстроуд кивнула, и мы направились к выходу.

— У тебя будут проблемы, Поттер, — всё же кинули мне в спину гнилую угрозу. — Оглядывайся почаще.

Гм… Обострять конфликт или нет? Нам с ними, если история инерционна, ещё в одной команде по квиддичу друг друга терпеть. Но мне нужно отобрать у них Карту Мародёров.

Я развернулся и двинулся обратно.

— «Я к вашим услугам, господа», — остановился я рядом с ними. — «Можно прямо сейчас. Или вам подготовиться нужно?»

— Поттер, ты… — опешил Фред.

— Не нарывайся, щегол, — одновременно с этим наехал Джордж. — В замке много тёмных мест.

— «Вы, главное, подмогу захватить не забудьте», — глядя ему в глаза, высветил я. — «А то вдвоём против первогодки выйти поссыкиваете».

Всё, понял я, глядя на побелевшее от гнева рыжее лицо Джорджа. Теперь их сможет удержать за штаны только прямое и строжайшее распоряжение Дамблдора. Если директор хоть что-то понимает в управлении, жёсткая узда на этих беспредельщиков у него должна быть.

Кстати, фоном пришла ещё одна мысль, требующая детального обдумывания в спокойной обстановке. На поиски моего убежища могут послать именно близнецов. У Снейпа, при всём его опыте, не слишком много свободного времени, а вот у этих раздолбаев — бездна досуга, прорва дурного упорства и немало очень нестандартной смекалки. В обследовании замка на предмет тайных ходов они себя проявили наглядно. При сокрытии «моей» комнаты это нужно учесть. И да — Карту Мародёров необходимо изымать как можно быстрее, иначе они меня выследят рано или поздно. Так что я всё правильно сделал.

— Не здесь, Джордж, — незаметно ухватил брата за локоть Фред. — Никуда он в ближайшие несколько лет не денется.

— Ты, главное, слова свои не забудь, ушлёпок, — процедил сквозь зубы Джордж. — Чтобы начать можно было прямо с этого места.

Я безмятежно улыбнулся, закрепляя провокацию.

— Что здесь происходит? — раздался сбоку голос Снейпа.

Все мысли мгновенно убрались из головы, заместившись радушной пустотой. Я неспешно повернулся. Удачно, что на лице уже вылеплена лучезарная улыбка идиота.

— Обычный разговор трёх гриффиндорцев, профессор, — ответил Фред. — На виду у нашего декана.

— То есть мистер Поттер также в состоянии разговаривать, — по обыкновению хлестнул провокацией зельевар, одновременно пытаясь прочесть мой эмоциональный фон. — Минус десять баллов Гриффиндору за прямую ложь преподавателю.

Внимательно глядя на меня, Снейп требовательно ожидал реакции. Но отвечать ему письменно я не собирался — это только для вежливых собеседников. Вместо этого я повторил сценку с Малфоем: рассеянно достал и, роняя крошки, откусил от совиного печенья. Слизеринского декана откровенно перекосило.

Закрепляя и этот успех, я расфокусировал глаза, чавкнул, опустил взгляд на стол и «заметил» тарелку с пирожками. Улыбнувшись ещё шире, я прихватил зубами остаток коржика, а освободившимися руками начал набивать сумку запасом еды, при этом «не обратив внимания» и забрав с тарелки и один «приправленный» каким-то зельем пирожок, которого — в этом я уверен — ещё минуту назад здесь не было. Отрава проследовала в утилизационный карман.

— Порода налицо, — презрительно процедил Снейп, стремительно развернулся и удалился. Близнецы исчезли ещё ранее.

Булстроуд тоже не было, но насчёт неё я не волновался. Наверное, не захотела нарываться на конфликт с деканом, будучи застигнутой под горячую руку за разговором с его персональной идиосинкразией. Приведя себя в порядок и проследовав в класс Трансфигурации, я ожидаемо застал её там.

* * *

Мы обсудили детали расположения карманов на мантии. Доставать вещи удобнее всего из кармана, расположенного слева чуть ниже груди. Однако, если в таком кармане предполагается носить тяжёлое содержимое, его лучше переместить под мышку, оснастив усиливающей лямкой-прострочкой через плечо. Так мантия будет меньше оттягиваться и перекашиваться.

— «Я могу сделать даже два кармана, для обеих целей», — предложил я.

— Обойдёмся пока что без излишеств. Сделай нагрудный карман на пробу, а если получится нормально, я буду знать, к кому обратиться за доработками, — решила Булстроуд. — Так, вот тебе моя мантия. Карман нужно разместить здесь…

Извлеченную из сумки запасную мантию разложили на столе, после чего Миллисента умело наметила расположение и размер кармана портновским мелком.

— Где будешь брать материал? Ленту-основу для обмётки, нейтральные нити, внутренний мешок?

— «Эм… не знаю. Начну поиски с Малкин, наверное».

— Всё с тобой ясно. Не связывайся с Малкин, запас материалов я тебе дам. У нас есть хорошие основы для зачарований — кожа гибридного дромарога, нить серебряной шерсти… К ужину принесу.

— «Погоди, тогда я должен снизить стоимость»…

— Забудь. Ты и так демпингуешь в совершенно неприличных масштабах. А мне это обойдётся в сущие сикли, по цене производителя.

— «Кстати, об этом. Вижу, ты знакома с портновским делом».

— А ты не знаешь? — удивилась Миллисента. — Моя семья занимается изделиями из меха и шерсти. Наши владения находятся здесь, в Шотландии. Пастбища и промысловые угодья. Кое-что продаём мануфактурам, кое-что шьём сами. Кстати, тебе самому-то ничего не нужно?

— «Вообще-то, нужно. У меня почти ничего на зиму нет. Ни тёплых мантий, ни зимних вещей».

— И ты молчишь? Погоди, а как ты вообще без тёплых вещей приехал? Тут, знаешь ли, зимой довольно холодно.

— «А я не знал, куда еду».

— То есть как? Ты не знал, что едешь в Хогвартс?

— «Только название и знал. “В школу волшебства” — сказали, а что это в холодной Шотландии — так сплошные секреты».

— Но это же все знают!

— «Все маги — возможно. Я же у маглов жил».

— В смысле? Ты — у маглов?! Да как так-то?

— «Увы».

— Погоди, но маглорождённым… Извини. В общем, к маглам же кто-то из школы приходит! МакГонагалл там или Спраут… Они же должны были всё подробно рассказать! Или кто к тебе приходил?

— «Ко мне Хагрид приходил. Не уверен, что он сам знает, как называется эта местность. Вопросы я ему задать не мог, а он сам в основном про Гриффиндор по ушам ездил. Даже как попасть на поезд — ничего не рассказал».

— В голове не укладывается…

— «Ну и не бери в голову. По поводу вещей…»

— Точно! Давай сниму с тебя мерки, дашь мне пару своих мантий… Досадно, что придётся перешивать этот ширпотреб, но таковы правила.

— «Погоди. Давай тогда рассчитаемся взаимозачётом. Мне, наверное, доплатить придётся».

— Ещё чего! Раз уж ты сам выставляешь «семейные» цены, будь добр и покупать по таким же, — отрезала Миллисента. — Значит так: две пары шерстяных зимних брюк, два свитера, две мантии… головной убор есть?

— «Капюшона на мантии хватит».

— Расскажи мне ещё, про Шотландию-то. Значит, зимняя шапка, ну и по мелочи. Больше не надо, в следующем году ты в это уже не влезешь. — Булстроуд достала портновский метр. — Снимай мантию, обмерять тебя будем.

Я покорно избавился от верхнего платья, оставшись в рубашке и джинсах.

— Что за косорукий идиот подгонял тебе эти брюки? — скривилась Миллисента, принявшись за работу.

— «Извини, делалось в спешке. Нужно было замаскироваться от семейки Уизли».

— Так это твоя работа, что ли? Поттер, возьми пару уроков у портного, а лучше позволь ему самому зарабатывать свой хлеб.

— «У меня не было выбора. Это были джинсы моего кузена, а он тот ещё кабан».

— Мог бы и не напоминать мне о фигуре.

— «Вот ещё. Ты нормальная девчонка, добрая и весёлая. А увидела бы эту злобную тушу, мигом забыла б и остатки своих комплексов».

— Ладно, комплимент зачтён, — Булстроуд что-то записывала в блокнот. — А что там с Уизли?

— «Да… лезли со знакомством всем своим табором. И, похоже, ориентировались на одежду на пять размеров больше. Нашёл закуток на платформе, поработал рескульптингом»…

— Рехнулся? Ты мог без штанов остаться! Поттер, есть же специализированные заклинания…

— «Да кто мне их покажет-то?»

— Хм… — Булстроуд по-новому оглядела джинсы. — Детский сад, конечно…

— «Знаешь, я уже начинаю сомневаться, что мне стоит браться за доработку мантий вашей братии. С такими требованиями…»

— Не обращай внимания. Просто придирки будущего профессионала.

— «Так может, нам с тобой имеет смысл разделить работу? По крайней мере, для аристократического факультета».

— То есть сам ты швейное дело осваивать не хочешь?

— «Тут даже не в отсутствии учителей дело. Я просто не вижу проблемы там, где её увидят озабоченные своим внешним видом модники. Для меня главное, чтобы было добротно, удобно и чисто».

— Эк тебя задела моя критика, — рассмеялась Миллисента. — Ладно, ты прав. Каждый должен делать то, что у него хорошо получается.

— «Тут есть ещё один момент. Не всякий слизеринец может позволить себе в открытую ко мне подойти».

— Ты предлагаешь мне поработать посредником?

— «Назови свою долю», — улыбнулся я.

— Драть со своих, когда гриффиндорец, почитай, задаром работает? — Миллисента быстро обдумала ситуацию. — По галеону с каждого кармана. Мои материалы, сам карман и посредничество. От тебя — только зачарование.

Я прикинул расценки. У Малкин дополнительный карман вышел бы полтора галеона, но это была розничная цена и более дешёвые материалы. Булстроуд действительно делала скидку.

— «Согласен», — кивнул я.

— Тогда я подготовлю одну мантию на пробу и принесу тебе, — сказала Миллисента, пряча запасную одежду в сумку. — Как нам держать связь?

Я достал блокнот и быстро сделал протееву пару.

— Поттер, — помолчав, ответила Булстроуд. — Умеешь считать до десяти, остановись на трёх.

— «Для того, кто умеет зачаровывать карманы, протеевы чары не должны быть чем-то удивительным».

— Тоже верно. Хорошо, я сообщу, когда будет готово.

Миллисента замялась, оценивающе на меня посмотрела, но всё же продолжила:

— Слушай, некоторые из наших… могут не потянуть даже твои цены. Ну, если на всех мантиях карманы делать. Сам понимаешь…

— «Война. Я понимаю, тоже из таких. Но предоставляемое бесплатно не ценится. Я с удовольствием возьму тем, что у них получается лучше всего. Взаимозачётом».

— Не у каждого таланты лежат в… материальной плоскости.

— «Конечно. Меня устроит и такой вариант. Например, я заинтересован в юридических консультациях».

— Тогда всё нормально, — заметно успокоилась Миллисента. Такое впечатление, что я случайно попал на «талант» кого-то конкретного с её факультета, не располагающего избытком свободной наличности. — До встречи, Поттер.

— «До встречи, Булстроуд».

* * *

Оставшись один, я задумался, что делать дальше. Можно было бы заняться почтовым ящиком, но я обнаружил, что запасы дерева в моём хранилище исчерпаны. Нужно набрать нового.

Конечно, есть поленница в хозяйстве Хагрида. Думаю, он бы не отказался пожертвовать полено-другое, но мне нужно больше, а главное, на постоянной основе. Дерево — прекрасный материал для рескульптинга, ему можно придать любую форму; оно же идёт в больших объёмах на копирование книг. Не хочу привлекать внимание Хагрида такими объёмами. Да и вообще обращаться к нему лишний раз не хочу.

Перебрав варианты, остановился на покупке нескольких кубометров дров в Косом переулке. Стоит это недорого, вопрос с материалом закроет надолго, нездорового интереса директора позволит избежать. Обернусь за полчаса, решил я, вставая и направляясь на выход из замка.

Но в холле главного входа я непроизвольно остановился. В глаза опять бросилась неустроенность магической начинки помещения. Сейчас, когда самочувствие улучшилось и голова не болела, смотреть на остатки некогда прекрасной и работавшей как часы системы было особенно грустно.

Я ведь могу это исправить и восстановить. Плетения давно изучены и по чертежам, и на работающем образце. Это будет небыстро, но воплотимо. Вот только… зачем? Опять всё тот же вопрос: зачем я здесь?

Я провёл рукой по древнему камню. Если не знаешь, что делать — делай, что до́лжно. Дрова подождут.

Я отыскал неприметный закуток под центральной лестницей, присел, прикрыл глаза и сосредоточился. Начать решил с уборочного плетения — на пробу, чтобы освежить навык и проверить соответствие имеющейся в голове схемы конкретно *этому* замку. Особых трудностей плетение не вызвало — в «прошлом году» я восстанавливал их десятками в самых разных вариантах. Серьёзного успеха это, впрочем, тоже не несло: само по себе уборочное плетение бесполезно, потому что собранный мусор некуда девать.

Именно поэтому, завершив разминку, я приступил к восстановлению одной из ключевых систем замка — транспортной.

Напомню: мгновенное перемещение в магической Британии осуществляется при помощи трансгрессии, она же «аппарация», либо по каминной сети. Принципиальным ограничением обоих способов является то, что перемещение вещества на большое расстояние возможно только вместе с магом. Трансгрессировать или отправить камином даже пылинку маг (или представитель волшебного народа) может только вместе с собой. Передать что-либо в точку назначения, оставаясь в исходной точке, маг не в состоянии — иначе британским волшебникам не требовались бы почтовые совы.

Не то чтобы это было совсем невозможно — нет. Но затраты энергии на передачу вещества без мага увеличиваются с ростом расстояния, причем зависимость является нелинейной и очень быстро растущей. Более-менее окупаемо можно «обезличенно» трансгрессировать вещество на пять-десять метров. А, для примера, стоимость отправки груза на пятнадцать метров составляет столько же, сколько полсотни раз на пять метров. Коэффициент для двадцати метров возрастёт до тысячи.

Сообразительный читатель, конечно же, предложит напрашивающееся решение: трансгрессировать груз малыми скачками, по пять-семь метров. И это действительно используется, вот только требует дорогостоящей инфраструктуры. «Обезличенный» способ, в отличие от личной трансгрессии, нуждается в специальных чарах не только в точке отправки, но и в точке назначения. Таким образом, необходимо выстроить цепочку сложных плетений по всему пути следования каждые пять-семь метров.

Древние магические замки, дорогие особняки и мэноры этой системой оснащены. Имеется она и в Хогвартсе. В толще стен сделаны камеры, в которых на мгновение появляется перемещаемый груз, чтобы тут же быть отправленным дальше. Транспортная сеть опутывает весь огромный замок, будто кровеносная система. По ней передаются материалы для восстановления стен, убирается мусор и твёрдые отходы.

Оперировать тонкой магией на расстоянии тяжело. Чтобы работать удалённо, я использую опорные узелки-маячки, которые необходимо устанавливать, находясь вблизи от места нахождения выплетаемого кружева: подошёл, установил, а дальше можно работать издали. Подойти к заглублённым в капитальные стены камерам невозможно; но, начав работать с транспортной сетью, я с удивлением обнаружил, что нужные маяки на камерах уже стоят, добротные и стационарные. Наверное, ставились сразу при строительстве, прошиваясь в небольшом кристаллике в каждой камере. В который раз убеждаюсь, что для серьёзного обслуживания Хогвартса необходимо магическое зрение: волшебник, не видящий магию, даже не поймёт, зачем нужно то или иное.

С готовыми маяками работа пошла веселее. Выяснилось, что состояние сети не настолько уж плачевное, как показалось на первый взгляд. Просто для её работы необходима полная исправность каждого звена в цепочке. Закрыв глаза, я переходил от камеры к камере и исправлял ситуацию. Здесь расшаталось передаточное плетение; там — коммутирующая логика; а вот тут отказал защитно-страхующий контур, не позволяющий транспортируемому грузу упасть в камере и закупорить путь.

Забыв о времени, я перемещался между узлами всё глубже в каменную толщу, методично очищая, обновляя и смазывая каждую шестерёнку этого огромного механизма. Наконец где-то далеко в замковых глубинах «показался» транспортный бэкбон, вполне работоспособный и гудящий магией. Как только последняя камера на пути к магистрали включилась в цепочку, холл вокруг меня вздохнул волшебством. В затхлой, закрытой годами комнате распахнули окно на свежий утренний воздух.

Уборочные плетения попытались начать работу, но быстро отключились. Знакомый признак, подумал я, не сильно отвлекаясь на происходящее и дочищая два резервных пути к бэкбону. Основа сейчас важнее. Позже нужно будет наведаться в пылесборник и проверить, что мешает утилизации пыли. Ирония судьбы: я опять буду делать это в свои первые выходные в Хогвартсе.

Я не обольщался по поводу ожившей замковой магии: разума в ней было немного. У находящегося в коме человека тоже перекачивается кровь, работают лёгкие и обмен веществ. Но я всё же попробую восстановить хотя бы эти простейшие функции.

* * *

С удовлетворением оглядев сегодняшнюю работу, я открыл глаза. Вечерело. Рядом со мной на полу валялось письмо-записка. Наверное, сова принесла и бросила, пока я был занят. Хагрид, что ли, всё же решился пригласить меня на чай с газетой и кексами?

«Саргасу», гласило единственное слово на месте адреса. Я вздохнул. Почему-то мне кажется, что чай с Хагридом был бы предпочтительнее.

«Саргас, сегодня будет очень дождливая ночь. Прилетай, пожалуйста».

Я сложил записку, опустил голову и задумался. Что можно для неё придумать? Ночевать каждую пасмурную ночь в спальне девчонки — это не дело. Мистеру Лавгуду такое точно не понравится. Да что там, мне кажется, ему уже не понравился имевший место эпизод. Он потерял жену, остался с дочерью и закономерно утроит усилия, охраняя её от возможных опасностей. И это я ещё не знаю, насколько случайной была смерть матери Луны. А тут какая-то мутная сова, слишком умная для животного, подозрительно зачастила на ночлег к ребёнку.

Спохватившись, я вызвал «Темпус». Торговые лавки в Косом скоро закроются. Если я хочу приобрести дерево сегодня, нужно поторопиться. Лондон всё равно лежит на пути к Оттери-Сент-Кэчпоул. Убедившись, что меня никто не видит, я обернулся совой, вылетел наружу и свечой взмыл к границе купола. Преодолев последний, телепортировал в магический квартал.

Лавки ещё не закрылись. Я приобрёл три кубометра прекрасных берёзовых дров для простых работ. Кроме того, заглянув в соседнюю, вкусно пахнущую деревом лавку, оказавшуюся складом пиломатериалов с внутренним расширением пространства, я приобрёл и несколько других пород для особых поделок: лиственницу, грушу, бук, вяз и дуб в виде брусков, досок и необработанных чурбаков. Пройдясь по ряду до конца, купил и некоторое количество металлического лома: стали, бронзы, меди и латуни. У местного стекольщика выкупил за бесценок обрезки стекольного листа. В конце концов, если вы можете придавать материалу любую форму, вас начинает ограничивать лишь наличие этого материала и ваше воображение.

Довольный покупками, я обновил запас совиного печенья и вылетел на юг.

К дому Лавгудов я прибыл уже в темноте. Вопреки картине, к которой я давно успел привыкнуть, меня никто не встречал. Окна в комнате Луны не светились. Ломиться в дом самостоятельно являлось бы полной глупостью, так что я выбрал придорожное дерево поудобнее, сел и принялся ждать.

Небо ещё засветло заволокло тяжёлыми низкими тучами. Похолодало. С моря дул промозглый порывистый ветер. Не нужно обладать птичьими инстинктами, чтобы осознать: скоро начнётся долгий, обложной осенний дождь. Я сидел нахохлившись, терял время и не понимал, что вообще тут делаю.

У дома-коленвала остановился голубоватый форд. К вышедшему из машины главе семейства радостно подбежала рыжая девчонка. О чём-то весело разговаривая, отец и дочь скрылись в теплоте родного жилища, где чуткое совиное ухо уже различало аппетитно позвякивающие тарелки и ложки. В Хогвартсе, кстати, сейчас тоже начинался ужин.

Самое печальное, думал я, поглядывая на небо, что я даже под крышу убраться не могу. Нужно сидеть перед домом и ждать непонятно чего. Если ещё и этот дождь начнёт капать, плюну на всё и уйду по-английски.

Как же это не похоже на привычную мне Луну, которая всегда знала, когда я приду. Интересно, а приходилось ли ей меня вот так ждать? И каково ей это было?

Дверь открылась, и в светлом проёме появился мистер Лавгуд. Неспешно изучив унылое тёмное небо, он безошибочно повернул голову ко мне, углядев меня через двор, дорогу, густую листву и отсутствующее освещение.

— Опять ты тут? — не очень приветливо поздоровался он.

Моя очередь смотреть на тучи. Пожалуй, нужно уходить, пока в Хогвартсе не съели весь ужин.

— Ладно, залетай, — Ксенофилиус открыл дверь шире и скрылся в доме.

Я не сдвинулся с места. Что-то тут не так. Где Луна? Меня, вообще-то, она приглашала.

— Мне долго ещё ждать? — крикнули изнутри.

Хорошо, примем приглашение, раз уж его делает сам хозяин дома. Я влетел в открытую дверь и, сделав круг по комнате, приземлился на перилах, вежливо уставившись на главу семейства. Тот сидел у кухонного стола, перебирал пальцами мелкие подвески на своей одежде и очень внимательно меня рассматривал. Я прислушался, пытаясь понять, здесь ли Луна.

— Полумна ушла в продуктовую лавку, скоро вернётся, — словно прочитав мои мысли, произнёс Лавгуд. — А у нас с тобой есть время поговорить.

История повторяется. Но я пока не вижу возможности своего участия в разговоре.

— Кто ты такой?

Очень не хочется показывать, что я умею колдовать в теле совы. Да, почтовые совы наделяются способностью оперировать собственным кольцом-артефактом. Да, вывод надписей в воздухе я объясняю для других работой артефакта. Но подозрительный отец может прийти к совсем другим выводам.

— Даже речи не идёт о том, что ты — почтовая сова. Ты слишком умён для них, — взгляд мистера Лавгуда стал жёстким и опасным. — Кто ты? Анимаг? Химера? Подселенец?

Я непроизвольно вытаращил глаза. Может, всё же обернуться в человека и пообщаться? Не хочется дожидаться сеанса принудительного экзорцизма на пыточном столе.

— В моём доме, — в голосе главы семейства зазвенел металл. — Непонятных личностей не было и не будет.

Я попытался обернуться. Тщетно. Ситуация начинает напоминать происшествие в кабинете МакГонагалл, когда там сначала наглухо закупорили все окна и двери, а потом велели мне убираться вон. Я покосился на пока что открытую дверь, в которую влетел.

— Выбирай, — резюмировал мистер Лавгуд, заметив мой интерес к двери. — Или мы сейчас полностью проясняем все вопросы о тебе, или ты убираешься вон и забываешь сюда дорогу.

Нужно признать, что его требования справедливы. Я вообще не понимаю, как мне позволили провести здесь предыдущую ночь. Вопрос в том, стоит ли Лавгуду знать, что некий Г. Поттер — анимаг-сова? Насколько я помню, он мужик жёсткий, но адекватный. Хорошо, попробуем.

Оборот мне всё ещё недоступен. А если вылететь и обернуться за пределами двора? Я вспорхнул и полетел наружу, но у двери был остановлен и мягко оттеснён назад.

Дядя, ну что за дешёвые приёмы? Я укоризненно посмотрел на хозяина. Пусти уже наружу, ты же сам меня сюда пригласил.

— Интересное решение, — в глазах Лавгуда зажёгся недобрый огонёк. — Но теперь я точно знаю, что на мою дочь тебе плевать.

Кто-то кого-то неверно понял. Я ещё раз посмотрел на дверь, а потому пропустил момент, когда волею хозяина дома меня заключило в клетку. Очень непростую птичью клетку, прутья которой неприятно гудели защитной магией. Мужик, ты совсем обалдел?

— Мне бы не хотелось расстраивать её лишний раз. — Клетку подняло в воздух. — А потому ты пока что посидишь молча в тихом углу. Утром Луна уйдёт, и мы поговорим уже более предметно.

Распахнулась ещё одна неприметная дверь, и меня понесло вниз, в подвал.

— Меня очень интересует, что тебе понадобилось в нашем доме.

Клетка пролетела мимо рядов бочек и стеллажей с припасами, нырнула в люк и приземлилась на столе в каком-то помещении на минус втором этаже. До того, как люк захлопнулся и наступила темнота, я успел разглядеть разного рода инструменты на стенах и железные крепления на столе. То ли мастерская с верстаком, то ли пыточная.

В полной темноте не могут видеть даже совы. Некоторые звуки, впрочем, моё совиное ухо различало: мистер Лавгуд возился с посудой на кухне. Неприятно гудели прутья. Было холодно.

Я безуспешно попытался обернуться и телепортировать по нескольким направлениям. Потом проверил, что я вообще здесь могу. Клетка блокировала большинство видов магии, но моё хранилище оставалось доступным.

Выбить прутья вынутым из хранилища сжатым воздухом? Я же первый и пострадаю, ведь физический щит на себя установить не смогу. Кроме того, я не уверен, что укреплённым магией стенкам можно нанести урон таким способом. Да и что я буду делать, даже если как-то и выберусь из клетки? Я в подвале защищённого родового жилища, а наверху — взрослый маг и хозяин этого дома, который наверняка поставил сигнализацию на разрушение моего текущего узилища. Воевать с отцом Луны? Плохой путь.

Но и оставаться здесь нельзя. Что-то мистер Лавгуд слишком сильно зациклился на безопасности дочери. В таких случаях сначала нужно удалиться на безопасное расстояние, а потом уже вести переговоры.

Я вижу только один путь для бегства: прыжок через Изнанку. Очень плохой путь.

Принцип прост: маг уходит из нашего мира в подготовленный изнаночный пузырь, после чего возвращается в наш мир в другой точке.

Такой переход довольно выгоден. Во-первых, стоимость прыжка не зависит от расстояния, а потому выходит дешевле, если расстояние велико. Но второе и главное для меня в данный момент — этот прыжок очень трудно заблокировать. Как такового, перемещения при уходе на Изнанку не происходит, уходящий маг просто исчезает из нашего мира. А потому блокираторы, выставляющие какие-то ограничительные барьеры в пространстве или его слоях, оказываются бесполезными. А я пока что встречал здесь только такие блокираторы.

Моё хранилище сейчас доступно в обе стороны — это чёткий признак того, что барьер дома Лавгудов мой уход на Изнанку не удержит.

Но, конечно же, есть и недостатки. Пребывание живых организмов на Изнанке — фатально. Преодолевается это препятствие двумя путями: сокращением времени нахождения в пузыре до микросекунд и некоторыми защитными мерами.

Сократить время пребывания на Изнанке можно только одним способом: два прыжка должны стать по сути одним, цельным, выполняемым при помощи одного плетения. Технически это означает, что вместо двух ядер — на Изнанку и в пункт назначения — требуется вычислить их суперпозицию. Сложность вычислений возрастает в квадрате.

Мне не хватит ночи, чтобы это рассчитать. Даже если бы голова могла выдержать восемь часов непрерывной работы — всё равно не хватит. А ошибаться нельзя.

Есть возможность сделать расчёт по упрощённой схеме. У этого пути тоже есть недостатки: результат расчёта можно использовать один раз и сразу по его окончании — в нём используется текущее время. Кроме того, погрешность в точке выхода составит до километра в любом направлении. Да, в том числе и вниз, под землю. К счастью, на этот случай у меня припасено ядро одной аварийной точки в двух километрах над землёй в сельской местности, с расположенной рядом речкой, высокими деревьями и полями. Найдётся где отлежаться и утолить жажду.

Приняв решение, я углубился в расчёт. Когда же я смогу найти способ приручить магловские компьютеры?

— Пап, я дома. Рыбный пирог ещё горячий!

Хмм… Обожаю рыбные пироги, но именно их в Хогвартсе почему-то дают редко. Вообще рыбу дают редко, больше налегают на свинину, баранину и птицу. Нужно взять на заметку местную продуктовую лавку и позже сюда наведаться… Так, не отвлекаемся! Я выделил один час на расчёт, и именно это местное время сейчас заложено в формулы. Если не успею закончить, расчёт пропадёт и придётся всё начинать заново.

— Саргас ещё не прилетал?

— Это твоя сова? Он что, должен прилететь?

— Я его попросила…

Вторая итерация завершена. По-быстрому её проверяем двумя инвариантами. Как же мешает работать это гудение… Погодите-ка! Вот эта нарастающая сонливость — это не от клетки случайно исходит? Точно, от неё. Так это что же, папаша решил меня на всякий случай усыпить, чтобы не бузил в присутствии дочери?

Тонкий щит пустоты убрал проблему. В голове прояснилось. Может, подать какой-то знак? Нет, не стоит отвлекаться. Уверен, звукоизоляцию в клетке мистер Лавгуд обеспечил в первую очередь.

— Ты куда собралась?

— Пройдусь вокруг дома. Может, он где-то на дереве сидит.

— Луна, послушай…

— Я быстро, папа!

Гудение нарастает. Я сижу с закрытыми глазами, не шевелясь — как он понимает, что я не сплю? Щит приходится усиливать, но это тоже имеет свои пределы: магия работает только в непосредственной близости от меня, и только пустотная.

Дядя, дай досчитать, а? Мне немного осталось. Уйду и больше вас не потревожу.

— Луна, я хотел с тобой поговорить. Эта сова — мне кажется, она не совсем та, за кого себя выдаёт.

— Наверное. Но он не несёт нам опасности.

— Я так не думаю.

— Пап! Он опасается нанести мне урон больше, чем себе. Ну зачем ты так?

— Откуда ты можешь быть в этом уверенной? К тому же, она… он к нам зачастил.

— Да если бы… Ему у нас хорошо, я это вижу, но он избегает сюда приходить. Якобы ему запретили.

— Кто?

— Он говорит, что я, и это странно. Помнишь, как он пытался вырваться наружу? И его всё ещё нет… Боюсь, что он больше не придёт.

— Хм…

Я сосредоточился на расчёте. Невязка наконец-то оказалась ниже пороговой величины. Нужно дважды перепроверить, и если контрольные соотношения совпадут…

— … он колдует так, как это делала мама…

— Кто, сова?

… то расчёт можно считать завершённым.

Есть! Проверка пройдена, ошибок не выявлено. Имеется запас в пять минут, и три из них я потрачу на перетасовку содержимого хранилища. Потому что…

— Пап, я пойду наверх. Если он появится…

Потому что есть ещё одна проблема: защитные меры.

Чтобы выжить на Изнанке даже те мгновения, что я буду там находиться, мне потребуется взять с собой достаточное количество физики моего мира. В моём случае — облачиться в большое количество Пустоты. Я появлюсь на Изнанке, Пустота начнёт разлетаться взрывным образом и быстро рассеется, но даст мне несколько нужных мгновений.

Вот только «выдуть» в Изнанке отдельный пузырь для прыжка я сейчас не могу. Эта сволочная клетка… Тонкая магия во враждебном подвале невозможна. Мне придётся прыгать через единственный доступный сейчас пузырь — собственное хранилище. Защищающей меня Пустоте суждено разлететься в нём. А там большие запасы сжатого воздуха и воды.

В общем, с этой жертвой я смирился. Барахло — дело наживное, были бы целыми голова и руки. Но если уж имеется несколько лишних минут, почему бы не увеличить шансы на сохранение нажитого, раскладывая ценные вещи по «углам» и прикрывая их свежекупленными дровами?

Минус минута. Всё, пора накачиваться Пустотой.

— Пап, он прилетел! — сбегающий по лестнице топот был бы слышен даже человеческим ушам.

— Что? Луна, ты куда?

— Встречать! Это его магия!

Минус сорок секунд. Гудение усиливается. Да дайте же мне уйти! Ну что вам, жалко, что ли?

— Что-то не так!

— Луна, с чего ты взяла, что…

Минус тридцать секунд. Надо было поступать иначе: подождать подольше, а в последний момент резко набрать нужное количество Пустоты и уйти. Но я не хотел рисковать в условиях работы с этим подавителем магии.

— Магия слишком сильная… Я не пойму, где он.

Минус двадцать секунд. Как бы не пришлось уходить раньше срока, увеличивая разброс в точке выхода.

— Саргас, пожалуйста! Не надо!

Минус десять секунд. Нужный запас набран, но усилившееся гудение отбирает часть накопленного, так что продолжаем сбор.

— Внизу! Он в подвале! Папа, он почему-то…

— Луна, стой!

Минус три секунды. Гудение резко сменило тональность, превратившись в противный визг. В тело вонзились тысячи призрачных иголочек. Нужно уходить немедленно.

Желая выиграть лишнее мгновение стабильности, я подпрыгнул над полом и проявил в реальности небольшое количество Пустоты, отодвинув визжащие прутья на пару метров и создав такое же количество вакуума.

Воздух вышибло из незащищённых лёгких. Грохнул выбиваемый люк, испуганно взвизгнула Луна. Не дожидаясь прилёта положительной полуволны, я активировал приготовленный переход, в последнее мгновение подумав, что эту паскудную клетку я Лавгуду всё-таки сломаю…

* * *

Мне было очень плохо. Больше всего хотелось закрыть глаза и отдохнуть без сознания, но расслабляться было рано. Действуя на одной воле, я сориентировался, прекратил падение, выбрал подходящее дерево и крепко утвердился на ветке. Вот теперь можно спокойно пострадать.

Жутко болела голова. Мутило. Суставы ломило так, словно я год пролежал замороженным, а теперь меня оттаивают в кипятке. Но я был жив, продолжал видеть магию и мог оперировать ею. Луна, ты была права: не стоило тебя искать. Да я и не искал же, вот в чём проблема.

Минут через двадцать меня отпустило настолько, что я счёл себя в состоянии перейти в Хогвартс. Несмотря на тошноту, есть хотелось зверски. Удивительно, но ужин ещё продолжался, хотя его время почти подошло к концу. У меня был запас пирожков с обеда, но проводить сейчас ревизию уцелевших запасов не хотелось. Я прыгнул поближе к столовой, долетел на крыльях и обернулся у самых дверей.

Я успел. Несмотря на то, что на столах оставались только остатки десерта, а большинство лавок уже пустовали, на «моём» конце стола отчего-то продолжала стоять нетронутой полная порция ужина. Недолго думая, я похватал тарелки в сумку, и буквально с последней взятой булочкой вся посуда опустела. Хоть в чём-то мне сегодня везёт. Теперь нужно ещё это съесть, чтобы не помешали…

— Мистер Поттер, где вы… Мерлин! Что с вами опять случилось?

Я удивлённо посмотрел на подошедшую МакГонагалл. Сделал вид, что честно подумал, и пожал плечами.

— «Не знаю. А что, что-то не так?»

— Видели бы вы себя в зеркало. Поттер, вы можете хоть один день провести нормально? — декан поджала губы, строго глядя на меня. — Значит так, сейчас идёте и показываетесь колдомедику. Никуда не сворачивая! Вам понятно?

Я вяло кивнул. Ага, прямо сейчас! А ужинать когда?

Под пристальным взглядом МакГонагалл я неспешно последовал к выходу. Но, едва скрывшись с глаз наблюдателей, свернул в туалет и перенёсся на чердак.

Дом, милый дом. На старом поцарапанном столе разложен и подогрет долгожданный ужин, рядом дымится кружка с заваривающимся чаем, а по черепице снаружи уютно барабанит начинающийся ночной дождь. Что ещё нужно для счастья?

С удовольствием утолив голод, я провёл ревизию содержимого хранилища. На удивление, разгрома почти не было. Сильно пострадали дрова, приняв на себя основной удар и превратившись в труху. Ни сжатый воздух, ни вода не вырвались на свободу. Почти.

Повредило одну из мантий, но её можно отремонтировать. Ещё одну я вывесил на просушку, вместе с несколькими книгами — вода в небольшом количестве всё же пролилась. Стекло побилось, но это и так были обрезки, предназначенные для сплавливания рескульптингом. Я отделался удивительно легко.

Я всё ещё чувствовал себя неважно, а потому не стал дожидаться ни отбоя, ни комендантского часа, а просто взлетел на насест и досрочно отправился ко сну, запланировав свой завтрашний подъём не ранее полудня.

Наивный албанец.

* * *

С очередным ударом молнии за окошком в моей комнате что-то грохнуло, окатив спектральной волной неаккуратного аппарационного выхода. Какой-то идиот не нашёл другого места во всём огромном замке, а вывалился из нештатной трансгрессии именно у меня под ногами.

Я, впрочем, ни единым пером не повёл на резкий звук. Будь это хоть десант Тёмного Властелина, хоть сам заблудившийся Мерлин — я простая сипуха, которая мирно спит под старыми стропилами и не интересуется делами суетливых двуногих.

— Саргас? Ты тут?

Я искренне не понимаю: за что мне это? Что я вам сделал? Неужели вы мало меня сегодня мучали?

— Где я?

Хороший вопрос. Куда, интересно, ты собираешься попасть, трансгрессируя по месту совиного ночлега? В загаженную совятню? На пыльный чердак? В глухую чащу ночного леса? На болотный островок посреди непроходимой трясины?

Я лениво разлепил один глаз. Босая, в ночной сорочке, с каким-то бумажным пакетом в руках, ёжится от холода и слепо оглядывается вокруг. Ну да, окно-то я на ночь оставил открытым, для совы тут тепло.

На самом деле, съехать с темы не получится. Если в этой развалине по имени Хогвартс ещё осталась хоть какая-то система безопасности, сейчас она надрывно воет, сигнализируя о проникновении постороннего и пробитии аппарационного барьера. Бестолочи по имени «преподаватели» искать будут долго, но найдут обязательно. Директору и искать не надо — подрядит домовиков на прочёсывание, а потом аппарирует лично.

За окном опять ударила молния. Луна взвизгнула и присела на пол, закрыв голову руками. Пакет упал, наружу вывалился коржик знакомой выпечки. Я осторожно зажёг распределённый «Люмос» лунного цвета.

Моё «тайное убежище» уверенно превращается в общественную уборную на вокзале — я имею в виду её удельную посещаемость, а не чистоту.

— Саргас, ты здесь! — обрадовалась девочка, подняв голову на свет и увидев меня. — Я…

Я спрыгнул с насеста, пролетел мимо неё к окну и превратился в человека. Закрыл окно, в которое задувал мокрый холодный ветер. Выругавшись, открыл окно и впустил припозднившуюся Буклю. Оставил створки открытыми, активировав на проёме противоветренный щит, и повернулся к Луне.

— Я знала, что ты — не простая сова! Саргас, я хотела… А где мы?

Букля цапнула вывалившееся печенье, уселась на моём месте у тёплой трубы и принялась грызть угощение.

— «Меня зовут Гарольд Поттер», — сообщил я, доставая одну из своих мантий и вешая ей на плечи. — «Мы в Хогвартсе, на чердаке».

Для босых ног у меня не нашлось ничего, кроме банных шлёпанцев.

— Спасибо. Саргас… Гарольд, я…

— «Луна, мистер Лавгуд знает, куда ты отправилась?»

— Нет. Я не смогла… у нас началась сильная гроза…

— «У тебя есть способ с ним связаться?»

— Да. Саргас, я не хочу! Не прогоняй меня, пожалуйста.

— «Где ты собираешься спать?»

Луна растерянно оглянулась. Ну да, кровать я сюда решил не тащить, пока не завершу маскировку. Найди кто-то случайно это место, и заправленная постель выдала бы тайное убежище с головой. Следуя за неумолимой логикой, Полумна подняла глаза и посмотрела на насест с Буклей, догрызающей уже второе печенье. Вздохнув, я поднял пакет и положил его на стол.

— Это тебе, — отвлеклась от невесёлых раздумий девочка. — Я сама их пекла.

— «Спасибо, они очень вкусные. Но вопрос твоего ночлега остаётся открытым».

Луна грустно посмотрела на меня.

— Почему ты от меня убегаешь? Я же вижу, что тебе у нас хорошо. Кто тебе сказал, что меня не нужно искать? Я такого точно не говорила.

Сову ты понимаешь лучше, чем человека.

— Тебя я иногда тоже слышу. Саргас, почему ты оказался внизу? Тебя папа не пустил в дом, и ты пролез в подвал?

Она и вправду в это верит или просто троллит меня?

— «Твой папа очень о тебе беспокоится», — ответил я нейтрально, пытаясь уйти со скользкой темы. — «В том числе и прямо сейчас. Давай решать задачи по мере их срочности, хорошо?»

Грустное молчание сменилось вынужденным чиханием. На чердаке всё же было холодно для босых ног.

— Ладно. Но мы не договорили.

— «Хорошо. Сейчас связываешься с отцом и говоришь ему, где ты. Называешь моё имя, успокаиваешь его, что до утра ты в безопасности, а утром он сможет прибыть в Хогвартс и забрать тебя».

— Тут на чердаке всё же есть место для ночлега?

— «Нет, я отведу тебя в больничное крыло».

— В больничное?

— «Я просто не знаю, где ещё ты можешь переночевать с наименьшей волокитой. А в больнице тихо, тепло и спокойно. Если наша целительница знает другое место, она скажет».

— А ты?

Я вздохнул.

— «Меня вряд ли положат рядом только потому, что ты этого хочешь. Там всегда дежурит мадам Помфри, она оградит тебя от любых бед. Давай, связывайся с отцом, пока совсем не замёрзла».

Луна некоторое время смотрела на меня, потом загадочно улыбнулась. Ни о чём более не беспокоясь, она потянулась к простому браслету из разноцветных ниток на руке.

— Пап… нет, со мной всё нормально. Я… нет. Я в Хогвартсе. На каком-то чердаке.

Не желая мешать разговору, я подошел к вывешенной на просушку мантии. Не стоит оставлять здесь свои вещи на случай возможного обыска по тревоге. Осушая одежду и книги магией, я обдумывал то, что только что увидел — очень знакомую мне улыбку Видящей.

— Нет, Гарольд со мной… Ну, то есть Саргас. Он тут живёт… Нет, он отведёт меня в какое-то больничное крыло… Он говорит, что мне ночевать лучше всего там. Ага… Нет, он не хочет. Почему нет? Поттер его фам… Обычный, никакой не тот самый…

Кажется, моё жильё только что сдали с потрохами. Воистину, что знают двое… Я тоскливо вздохнул. Может, начать строить себе автономную свёртку? Это очень сложно, но имеет грандиозные возможности для расширения. В самой дальней перспективе — свой собственный домен.

— Всё нормально, пап. Можешь приходить за мной утром… Хорошо, как устроюсь в больнице, постучусь. Саргас будет рядом, мне ничего не грозит.

Я убрал высушенные вещи и обернулся к Луне.

— Я готова. Нет, постой! — Луна сняла с шеи самодельный амулет из редиски и повесила мне на мантию. — Всё, можем идти.

Я взял её за руку и перенёс нас на жилые этажи. Точка выхода около больницы мною пока что не рассчитана, и это повод для нагоняя самому себе. Чаще всего я прыгаю по замку в теле совы, это снижает мою заметность и позволяет меньше заботиться о случайных свидетелях. Сейчас, однако, мы были вдвоём, так что я был вынужден выйти на шестом этаже, в одном из заброшенных классов.

— «Пойдём. Постарайся сильно не шуметь. Мантию надень нормально».

Как ни странно, было ещё не слишком поздно: без четверти девять. Самое время для патрулей, чтобы начать цепляться с претензией «за оставшееся время вы не успеете дойти до гостиной».

— Здесь очень красивая магия, — протянула Луна, глядя куда-то в потолок. Под ноги она смотреть не собиралась, так что мне пришлось опять взять её за руку. — Она совсем как живая.

— «Ей не хватает разума».

— Души, — рассеянно возразила девочка. — Ей не хватает души. Хотя бы чуть-чуть… Ой!

Она-таки споткнулась на выщербленном пороге, но была бдительно удержана мной.

— «Луна, начинается лестница, смотри под ноги», — вернул я её на землю. — «И надень мантию нормально, пожалуйста. Тут не принято ходить в ночных сорочках».

Мы начали спуск по лестнице. Да, той самой, с запретным коридором. Но у меня давно установлены собственные закладки в узлах управления, так что я могу поворачивать пролёты удалённо, не пользуясь крыльями.

— Нет, — задумчиво протянула Луна, выполняя мою просьбу. — Эта мантия не хочет быть красной.

Минус мантия, вздохнул я, глядя на синий рэйвенкловский цвет её лацкана. Если уж Луна что-то перекрашивает, то это навечно. С другой стороны, какой ещё факультет сможет подойти ей больше, чем врановый? Я бы подарил ей эту мантию, не будь она мужской.

На третьем этаже Луна остановилась и долго смотрела в правый коридор. Я ей не мешал: идти туда она не порывалась.

— Там плохое место, — сказала, наконец, она.

— «Очень плохое», — согласился я, мимоходом отметив, что пролёты опять нас заперли. — «И, как видишь, сюда заманивают».

Луна повернулась к уехавшему сегменту и нахмурилась.

— Разве ничего нельзя сделать с этой лестницей?

— «Разве обязательно было помещать плохое место на ходу у всех?», — вздохнул я. — «Проблема в людях, а не лестницах. Пойдём отсюда, нас не должны тут видеть».

— Собаку жалко. Давай её освободим? Я могла бы…

— «Луна, думай хоть иногда о последствиях. Я не знаю, сколько стоит трёхголовый пёс, но эту сумму наверняка повесят на твоего отца».

Девочка вздрогнула и опустила плечи. В коридоре на втором этаже громко мяукнули. Я активировал исполнительную часть, заставляя нижний пролёт начать разворачиваться к нам.

— Ему плохо и скучно в этой комнате.

— «Такова участь миллионов цепных псов. Его кормят, поят и держат в тепле. До конца года ничего плохого с ним случиться не должно, потом его переведут в другое место».

Под иллюзорный бубнёж Филча о скорой расправе с нарушителями лестница гулко припарковалась к нашей площадке.

— Жалко его.

— «Будь ему на самом деле плохо, собака не приручалась бы. Вот волки в неволе жить не могут — и не приручаются. А собаки приручаются — значит, на вольных хлебах им всё-таки хуже».

— Ты слишком… рассудительный.

— «Кто-то из нас двоих должен быть рассудительным. А у меня как раз сказки в детстве читать некому было. Пойдём, Луна. Нам немного осталось».

* * *

Мы спустились на второй этаж и некоторое время шли молча. Комендантский час только что наступил, да и сам по себе путь к больнице не очень популярен, так что нам никто не встретился. Почти…

— Саргас, — нарушила молчание Луна. — А почему ты…

— «Тихо!» — высветил я и втащил её в нишу за гобеленом.

Послышался торопливый топот двух преследователей, который загодя услышало моё ухо. Парочка пронеслась мимо нас, но резко остановилась.

— Фред, где он?

Я перешёл на второе зрение. Внезапно слегка дёрнулась редиска, выданная мне Луной.

— Джордж, походу она совсем сломалась. Мало того, что этот слизнеед скачет по Хогу, как блоха по сауне, так сейчас вместо него… нет, ты не поверишь!

— Фред, не томи! Где этот ушлёпок?

— Да говорю же: тут рядом якобы Полоумная засела!

— Да хорош хохмить, б**! Нашёл время!

— Да сам смотри, н**!

Я тоже присмотрелся. Карта Мародёров в активном состоянии светилась, как новогодняя ёлка. Хороший момент, чтобы её умыкнуть, вот только как бы нас самих…

— Она не хочет тебя видеть, — одними губами прошептала мне в ухо Луна.

Я покосился на редиску. Вот бы «она» ещё и Луну отказалась видеть…

— Шмонаем классы. Эти глюки неспроста. Эй, четырёхглазый! Тебе лучше самому выползти, иначе…

Дальше я не слушал. Маркерный маячок поставлен на карту… И в районе лестничного холла оглушительно грохнула порция сжатого воздуха. Парочка в коридоре инстинктивно пригнулась, и в этот момент Карта беззвучно исчезла в моём хранилище.

— Что за…

— Фред, валим. Филч там главный холл драит, он…

— Карта! Джордж, Карту видишь?

— Погаси светляк, кретин!

— Карта пропала! Насрать на Филча, карту ищи!

— Что? Ты, краб калеченный…

— Ищи давай, потом говном исходить будешь!

Некоторое время продолжалась напряжённая возня. Потом рядом мяукнули.

— Опять вы! — хрипло прозвучал усталый старческий голос. — Да сколько ж вас, негодяев, ещё терпеть…

— Петрификус Тоталус!

Я откровенно обалдел. Они совсем тормоза потеряли? Но рефлексы, отточенные на Зельеварении, не подвели: кастуемый целых полторы секунды конструкт увяз в Щите пустоты, выставленном на пути к Филчу.

— Джордж, ты совсем…

— Карту ищи, муд…

— Инкарцеро! Инкарцеро! — а вот это уже запыхавшийся Снейп подоспел. — Аргус, вы целы?

— Всё нормально, просто сердце зашлось…

— Так… вот это выпейте. Сидите спокойно. Я позову Помфри, она рядом.

— Северус, всё нормально, не надо Помфри. Они не попали. Сейчас немного отдышусь и пойду к себе.

— Погодите, я вас проверю… Хм… Да, не попали. Давайте всё же провожу вас к Помфри, эти обезьяны никуда не денутся.

— Не стоит. Миссис Норрис поможет, если что.

— Уверены? Ладно… Теперь вы, уголовники. Молитесь, чтобы директор был на месте. Иначе заночуете в Аврорате, а с утра…

— Декан, при всём уважении…

— Силенцио! Встали оба. Живо, или я помогу! Аргус, вы точно справитесь?

— Мне уже лучше, Северус.

— Вперёд шагаем! Дорогу вы знаете, — голос Снейпа стал удаляться. — Минерва? Дамблдор в замке?.. Твои обезьяны напали на Филча, нужно… Нет, магией… Живой, но… Да, спускайся, встретимся у…

Мне было не по себе. Если честно, моя вина в нападении на завхоза имеется. Но кто ж мог знать, что для близнецов Карта настолько важна, что они не постесняются парализовать старика?

По лодыжке провели чем-то мягким. Я опустил глаза и увидел миссис Норрис, трущуюся у ног Луны.

— Мы идём в больничное крыло, миссис Норрис, — мысленно обратился я к кошке. — Помогите нам уговорить мистера Филча пойти с нами.

Кошка внимательно на меня посмотрела, потом скользнула под гобелен наружу.

— Что там, миссис Норрис? — слабо спросил Филч.

Мы с Луной последовали за кошкой.

— Ещё не всё… — вздохнул завхоз и подслеповато поднял фонарь. — Кто на этот раз? Мистер Поттер?

Я осторожно засветил неслепящий «Люмос».

— «Мы идём в больничное крыло, мистер Филч», — вывел я буквами покрупнее, стараясь, чтобы надпись зажглась постепенно. — «Пойдёмте с нами».

Внизу согласно мяукнула кошка.

— Вы за гобеленами больницу ищете? После отбоя?

— «Близнецы не в ладах со мной, так что пришлось прятаться. Ну, хотите, я вам главный холл завтра вычищу? Пойдёмте, мистер Филч».

— Миссис Норрис хочет, чтобы вы пошли в больницу, — задумчиво протянула Луна. — Уборка подождёт.

Кошка подтверждающе мяукнула ещё раз.

— Ни минуты покоя, — кряхтя, поднялся с парапета Филч. — Что-то я не припомню на Рэйвенкло белокурых первоклашек в этом году, мисс.

— Меня зовут Луна, — взяла старика за руку девочка. — Я пока тут не учусь.

— Так а как же…

Филч откровенно растаял и позволил довести себя до больницы под успокаивающую беседу Лавгуд. Помфри нас, наверное, ждала, потому что встретила на ногах, но внимательный взгляд почему-то вперила именно в меня.

— Поппи, я тут привёл… — начал было Филч.

— «У мистера Филча было плохо с сердцем», — не дал я ему откосить от лечения. — «Его пытались парализовать».

— Аргус, садись на койку. Мистер Поттер, не вздумайте улизнуть! Я ожидаю вас с ужина.

Под вялые возражения Филча целительница занялась его диагностикой. Мы с Луной уселись на соседней койке, и девочка немедленно закуталась в одеяло, забравшись на койку с ногами и прижавшись ко мне, чтобы быстрее согреться. Подумав, я дал ей кружку с горячей водой и пару подогретых пирожков с обеда. Несколко раз чихнув, она начала шмыгать носом.

— Тут холодные полы и жуткие сквозняки, — протянула она.

— «Зимой будет ещё холоднее».

Что-то нужно делать с отоплением, вспомнил я. Или здесь с ним проблем нет? И главное — где взять столько трубок?

— Что ещё за трубки?

— «Тепловодные», — вздохнул я, уже смирившись, что рядом с Луной тайн не существует. — «Проводят тепло от печей в подвале к помещениям здесь, в замке».

— Спорыш-камыш не подойдёт? Он даёт много отличных трубок.

— «Растение не выдержит и одной зимы. Эти трубки — кварцевые, с тонкой серебряной нитью».

— Мои волосы тоже почти серебряные, можно ими…

— «Твои волосы намного дороже серебра», — строго посмотрел я на неё. — «Не вздумай разбрасываться ими, даже одним-единственным».

Луна хотела что-то сказать, но вдруг опять улыбнулась и смолчала. Отобрала у меня редиску, добыла волос из причёски и начала хитро вплетать его в амулет.

Я вздохнул. Наверное, отец постарался обеспечить дочери сказочное детство, но через год она окажется одна в этом зубастом зверинце. Что с нею будет?

— … Нет-нет, Поппи, мне и вправду уже лучше, — меж тем пытался избежать полного курса лечения Филч. — У меня в каморке спокойнее. Обещаю, я пойду прямо туда.

Мадам Помфри напоила его чем-то, по запаху подозрительно напоминающим корвалол, но с выраженной магической начинкой, и сейчас пыталась задействовать свой главный лечебный приём: оставить на ночь в больнице. Но Филч не первый год тут живёт, и в данный момент умело отбивался от этого счастья.

— Да, Поппи, обещаю выпить это зелье через час, — сообщил он, находясь в дверях. — Спокойной смены.

Нужно признать, что выглядел он сейчас лучше, чем после боя.

— Так, мистер Поттер, теперь… А это кто?

— «Полумна Лавгуд, 10 лет», — высветил я над головой Луны, с сожалением отстраняясь и отсаживаясь на другую койку, чтобы медик могла провести нормальный осмотр. — «Она»…

— Это ещё что за… — уставилась Помфри на надпись. — Погодите! Мисс Лавгуд? Что вы здесь делаете?

— Я…

— «Испугалась грозы. Стихийная аппарация».

Луна очень вовремя чихнула.

— Мерлин! Ваш отец в курсе, где вы?

— Да, он…

— Ночуете здесь. Мне нужно вас осмотреть.

Когда ширму отодвинули, Луна уже лежала под одеялом, напоенная несколькими зельями и возящаяся со связным браслетом.

— «Мэм, я пойду?»

— Ещё чего!!

Мне показалось или голосов было двое?

— Вы себя в зеркале видели? Сидите спокойно! Что с вами опять произошло?

Аварийный прыжок через Изнанку. К утру заживёт. Наверное. Если дадут отоспаться.

— «Обычный день в Хогвартсе, мэм».

— Очень смешно… Поттер, прекратите! Мне нужно вас осмотреть!

Я спокойно смотрел на неё, окружённый слоем Пустоты. Помфри опустила палочку.

— В чём дело? Мы можем пройти ко мне в кабинет, если это необходимо.

— «Мэм, я не понимаю. Нужно осматривать — осматривайте».

Колдомедик окинула меня похолодевшим взглядом.

— Что ж, как пожелаете. Выпейте это и ложитесь в койку.

Судя по второму зрению, в стакане была обычная вода, но она всё равно отправилась в скрытый утилизатор. Помфри погасила свет и ушла к себе. Я скинул в темноте мантию, плотно укутался в Пустоту, лег в постель и прикрыл глаза.

Было тихо, лишь в окнах барабанил дождь да изредка вспыхивали далёкие молнии.

— Саргас, — тихо позвала Луна, когда я уж было подумал, что сегодняшний день, наконец, завершился. — Что такое Изнанка?

— «Особое место», — вздохнув, высветил я около неё. — «Полезное, но опасное. Живому там не рады, не ходи туда».

— Это ты туда… в подвале?

— «Много там у вас разрушений?»

— Нет, — помотала в темноте головой девочка и повернулась на бок лицом ко мне. — Папины инструменты с полки попадали, да клетку какую-то колючую разломало. Не знаю, откуда она у…

Рядом озадаченно затихли. Я вздохнул.

— Саргас…

— «Мы с твоим отцом не нашли взаимопонимания. Я на него не сержусь, но без подготовки к вам в дом больше не сунусь».

— Саргас, он, наверное, не понял. Тебе нужно было просто…

— «В вашем доме блокирован оборот».

Рядом опять затихли. Потом засопели. Потом одними губами произнесли «Ну, я ему устрою».

— «Не стоит. Он беспокоится о тебе и поступил правильно».

— Саргас, я с ним поговорю. Но… ты же ещё придёшь к нам?

Не ранее, чем обустрою переходы по двум независимым методикам, подумал я. Две изнаночные суперпозиции на выделенные пузыри — это раз, плюс ещё… Размытие вектора ухода смысла не имеет, меня легко найти в Хогвартсе, но вот…

— Ну, тогда я к тебе ходить буду, — решительно заявили рядом. — Суперпозиции у него, векторы намазанные…

— «Давай. Кину тебе старый матрас на чердаке»…

— Да почему на чердаке? Саргас, у тебя же своя комната есть!

— «В спальне для мальчиков, рядом с Роном Уизли и его крысой?»

— Да нет же! Кстати, эта их крыса тоже слишком умная для крысы.

— «Я знаю. Это»

Привычное и давно освоенное плетение светящихся надписей внезапно сорвалось, стеганув отсушивающей болью по кистям обеих рук. Рот наполнился металлом, мир на мгновение посерел.

Да как же меня достали эти тайны! Я могу сделать здесь хоть что-то своё? Вот, добыл я Карту Мародёров, сейчас сниму с неё защиту, отловлю паскудную крысу, узнаю имя, и… вся цепочка планов пойдёт псу под хвост, нарвавшись на эту стену!

— Но, Саргас, у тебя есть своя комната, — не заметив моей заминки, продолжила Луна. — Безо всяких Уизли.

— «С синей полоской на двери?»

— Ну вот, ты сам всё знаешь!

— «Ты увидела тень какого-то другого мира, Зрящая», — вздохнул я.

Я ждал возражений, но их не последовало. Луна чему-то улыбалась, очень мирная и довольная.

— Спокойной ночи, Саргас.

— «Спокойной ночи, Луноликая».

Мне снился Источник замка Саргас. Первый кое-как отбалансированный мною Источник, и, если честно, пока что единственный из таковых.

В мире Саргас я появился именно здесь — глубоко в скале, в Зале аспектной колоннады, сердце своего будущего замка, прямо на заваленном песком и мусором Фокусирующем камне. Кровь, которая продолжала сочиться из серьёзного пореза на ладони, попала на камень и пробудила остаточную магию. Пока я валялся без сознания, тело полностью исцелилось, и даже та странная опухоль под шрамом на лбу, что терзала меня последние семь лет, неведомым образом исчезла и позволила воспалённому порезу постепенно зажить, а постоянному отупляющему туману в голове — растаять без следа.

Я проснулся обновлённым, с небывало ясным сознанием, но слабым и жутко голодным. Меня и до этого-то досыта не кормили, но восстановление тела сожрало все резервы. Тем не менее отнюдь не голод занимал моё внимание в первые минуты: я поражённо рассматривал магический фонтан, заключённый в кружево нереальной красоты и сложности — то, чем являлся почти погасший Источник во втором зрении.

Зал представлял собой большое круглое помещение с уходящим в полумрак на десяток метров потолком — скорее даже колодец с широким основанием. Прозрачный пол был густо испещрён тонким, сложным рисунком, выполненным металлически блестящими струнами из неизвестного материала. Чем-то он напоминал дорогую многослойную плату или огромную микросхему, только рисунок был изящнее, из вензелей без единого излома.

Сейчас пол был засыпан нанесённым откуда-то песком, ветками и мелким растительным мусором. Это было плохо: линза и фокусирующая сеть, которыми и являлись монокристальная плита пола и рисунок в ней, должны быть полностью открытыми со стороны силовой шахты.

И я взялся за уборку помещения.

Откуда не видевший ничего подобного в жизни восьмилетка понял, что нужно делать? Я не знаю этого до сих пор, да и не очень хочу знать, если честно. Через какое-то время на хрустальной поверхности Фокусатора я обнаружил гроздь ягод, которую можно было бы назвать рябиновой, не будь она выраженно золотистого цвета. Ягоды прекрасно утолили голод и придали сил, так что я просто подумал, что было бы невежливым не сделать что-то полезное в ответ.

Каюсь, истинной ценности того сокровища, которые представляли собой ягоды, я тогда не знал и слопал всё за один присест. Замок делился со мной всем наличным, что могло пригодиться нам обоим, невзирая на стоимость.

Двое доходяг объединили усилия, чтобы помочь друг другу выжить. Я выметал и выносил в боковые тоннели мусор, безжалостно задействовав для этого рубашку Дадли, а на камне иногда появлялось немного еды — в основном ягоды, фрукты и виноград. Однажды даже нашлась пиала с молоком и кусок сыра. Не знаю, где Замок взял эти остатки и как они сохранились всю ту прорву времени, пока он был без хозяина — разве что в анахронном замковом хранилище. Замок действительно делился последним.

Благо хоть воды было вдоволь. Вдоль стенок колодца спиральным ходом шла лестница наверх, рядом с которой по спиральному жёлобу стекал ручеёк, достигавший дна и уходивший ниже, опять же по спирали, куда-то в глубины скального массива. Ручеёк ярко светился синим искристым цветом в магическом зрении и прекрасно освежал. Как мне не выжгло каналы этим сильнейшим стимулятором, для меня до сих пор остаётся загадкой. Возможно, помогла умятая в один присест гроздь Золотой рябины.

Возился я долго. Под землёй не видна смена времени суток, но мне трижды приходилось прерывать работу, чтобы поспать. Наконец весь хрустальный пол в зале был выметен и вымыт. Рубашка превратилась в тряпку, но меня это заботило мало. Несмотря на чистоту в зале, Источник не работал. Ему требовалась минимальная балансировка.

В чём-то это похоже на балансирование колеса в шиномонтажке. Колесо быстро вращается, и, чтобы не было биений, в нужные места на диске помещают грузики-противовесы. Однако ось вращения колеса — это одно измерение, а работу Источника можно очень приблизительно представить как сложное вращение по аспектам во многих измерениях. Если быть точным — в пространстве бесконечной размерности. Движение стихий должно происходить в равновесии и симфонии. Идеально сбалансированный источник уравновешен по всему бесконечному количеству степеней свободы, но в реальности этого, конечно, не достигается. Однако движение к совершенству имеет смысл: каждая новая сбалансированная ступень открывает новый уровень тонкости плетений и контроля силы, доступных на основе этого Источника.

Этот Источник был очень хорошо оснащён: при нём имелся механизм начальной самобалансировки. При наличии достаточного количества времени он уравновешивал себя сам по нескольким степеням свободы. Однако для этого ему нужно было хоть как-то запуститься — условно говоря, совершить первые несколько оборотов.

А этот Источник заклинило.

Сейчас, когда я провёл почти десятилетие в ускоренном времени Замка, с доступом к его библиотеке, к рынку Средоточия и знаниям Гильдии Пустоты, я знаю об этом чуть больше, чем многие из британских магов. А тогда посреди зала стоял восьмилетний ребёнок, бо́льшую часть жизни проведший в чулане под лестницей и лишь недавно открывший для себя такой удивительный мир, как тексты детских книг в школьной библиотеке. Стоял и смотрел на аспектную колоннаду — сотни призрачных столпов по окружности зала, исходившие гудящей магией, разноцветье которой невозможно увидеть обычными глазами.

Я сделал то единственное, что мне тогда показалось правильным: голыми руками зачерпнул из самого наполненного столба и «перелил» в самый опустошённый.

Мне несколько раз повезло. Повезло, что это оказалось не что-то вроде Огня, Гравитации или Энтропии, а всего лишь Воздух и Вода: кожу рук едва не стёрло ураганным ветром, а потом ощутимо приморозило неожиданно холодной влагой, но это и всё. Сильно повезло, что аспекты оказались относительно совместимыми. Наконец, сказочно повезло остаться в живых в минуты запуска «магического реактора».

Я завороженно смотрел на дивную, никогда не виданную ранее красоту пробуждающегося Источника. Смотрел, хотя нужно было бежать со всех ног. В себя меня привёл ураганный порыв, почти швырнувший меня в направлении лестничного коридора. Спохватившись, я ломанул со всех ног, а в спину мне давил усиливающийся воздушный поток, подгоняя и облегчая подъём. Как я оказался наверху, я не помню, но вот тот момент, когда на последних метрах меня подняло и вышвырнуло из коридора на первый этаж, с грохотом захлопывая тяжёлую дверь — помню хорошо.

Я ещё не долетел до засыпанного вездесущим песком пола, а Замок тряхнуло в первый раз. В небо выметнулся призрачный столб грязно-ржавой магической пены, а где-то за стенами зашумел мощно выдуваемый воздух.

Упав на мягкую поверхность, я быстро отполз подальше от проекции находящейся под полом силовой шахты. Судорожные рывки Источника стали чаще и сильнее — Замок выхаркивал застоявшуюся магию, одновременно вычищая колодец от пыли с мусором и выбрасывая их через те самые боковые тоннели наружу, со скалистых обрывов в невидимый с моей позиции океан.

Отползая, я упёрся в дерево, росшее прямо посреди полуразрушенного замкового атриума на каком-то покрытом сорняками холме. Дерево определённо знавало и лучшие времена, а на ветках кое-где виднелись недозрелые гроздья тех самых золотистых ягод. В действительности холм и начавшее засыхать дерево являлись главной здешней ценностью, не считая самого Замка: Фонтаном и Золотой рябиной. Мощный магический стимулятор, дающий жизнь всей удивительной флоре на острове, и ягода, помимо прочего способная исцелить даже находящегося на пороге смерти.

Но сейчас на листьях местного лопуха меня ожидала та самая плошка с молоком и кусок сыра — всё лучшее, чем мог поблагодарить меня здешний мир. А ещё тёмное кольцо из сине-фиолетового металла, в глубине которого поблёскивали россыпи миллиардов звёзд.

Это был аванс — или предложение, с какой стороны посмотреть. Замок предлагал объединить усилия по совместному выживанию и стать замковым хозяином. Меня не ожидали горы золота в сокровищницах или уникальные артефакты, дающие власть над половиной мира. Лишь тяжелое бремя и много работы по восстановлению островного комплекса, а взамен — свой собственный, благодарный и преданный дом, отстроенный из руин своими руками.

Я ещё не знал, насколько красивое здесь небо, и что это небо целиком и полностью моё: в этом мире были только я, мой остров и океан вокруг.

Впереди было откапывание Фонтана и ухаживание за засыхающим деревом. Далее — постепенное высвобождение остальных помещений, начиная с атриума. Принцип оставался прежним: мне нужно было очистить пол, после чего Замок, с моей дальнейшей помощью, начинал восстановление стен и ремонт инфраструктуры.

Впереди была борьба с голодом. Те дни, что я проводил в замковом времени, нужно было чем-то питаться, а ни сада, ни огорода, ни рыболовных навыков у меня тогда ещё не было. Торговой станции тоже не было, равно как и умений артефактора, позволяющих прокормить себя своим трудом.

Впереди было самостоятельное изучение языка, поскольку книги в откопанной библиотеке оказались напечатаны на Син-Талиш. Базовое образование также требовалось получить, так как без математики ни на что, кроме простейших плетений, можно было даже не смотреть.

Сейчас же я неспешно пообедал предложенным угощением, после чего взял в руки кольцо.

— Не поверишь, но ты первый на моей памяти, кто отнёсся ко мне по-доброму и с заботой, — сказал я, надевая кольцо. — Думаю, мы поладим.

Сразу после этого я оказался у себя дома, в чулане. Не знаю, что бы делали Дурсли, исчезни я без следа на несколько суток, но оказалось, что на Земле только-только начинается новый, следующий день. Очень быстро тишина разбилась утренними голосами, топотом по лестнице и грохочущим стуком в мою чуланную дверь. Ещё одно утро в Литтл-Уингинг.

* * *

Воскресный день начался с бодрящего раннего подъёма, органично вплетённого в излёт моего сна: суетой, стуком каблуков и громкими голосами. Мистер Лавгуд пожаловал в больничное крыло в сопровождении заместителя директора, возвращая меня в паскудную реальность.

— Это он? — вперил в меня суровый взгляд глава семейства.

Дежа вю. Я как будто смотрел старый сюжет с новыми актёрами. Опять нелогичные обвинения, опять требование оставить его дочь в покое с принесением непреложного обета. Отличались разве что несущественные детали: от меня не требовали вернуть подарки — редиску и кулёк с коржиками, да Луна, в отличие от Невилла, не молчала, а пыталась вмешаться, говоря, что папе после будет стыдно.

МакГонагалл откровенно не понимала, что происходит.

— «Всё сказали?», — спокойно высветил я в ответ на нависшую выжидательную паузу. И, не давая выплеснуться новому потоку неконструктива, указал на Луну. — «Ваша дочь, мистер Лавгуд. Целая и невредимая».

После чего взял полотенце и поплёлся в больничный санузел, приводить себя в порядок.

Вернувшись минут через десять, никого в палате уже не обнаружил. Наскоро напялив мантию, я потопал на завтрак. Насколько я понял по вчерашнему стакану с водой, лечить меня на таких условиях Помфри не будет, ну а толку тогда тут бока отлёживать?

В зеркале с утра я выглядел вполне нормально, а потому меня немного напрягали странные взгляды, которыми меня провожали немногочисленные утренние посетители. Гриффиндор в воскресенье отсыпается с похмелья, так что в своём углу стола я, по случаю раннего часа, поглощал овсянку в одиночестве. Грэйнджер, уткнувшаяся в книгу, не в счёт.

Нужно попасть в пылесборник и разобраться, что там случилось, набрасывал я план на сегодня. Перед этим, правда, придётся собрать поисковую схему и найти несколько аттракторов — имеющиеся у меня координаты вряд ли подойдут этому миру. Вечером займусь уборкой главного холла — обещания нужно выполнять. А вот днём…

— Мистер Поттер! Можете вы объяснить, что… — нарисовалась рядом МакГонагалл, но вдруг осеклась и схватилась за горло. — Мерлин! Что это такое?!

— «Что на этот раз не так, профессор МакГонагалл?» — спросил я, между делом открывая сумку и начиная скидывать туда сухпаёк. Зуб даю, с таким началом беседы позавтракать мне опять не дадут.

— Вы ещё спрашиваете? — громко возмутилась она. — Что вы сделали со своей формой?

Я судорожно себя осмотрел. Нормальная, в меру чистая мантия. Синие лацканы, сине-белый шарф…

Некоторое время я ошарашенно складывал в уме два и два, после чего полез в сумку. Посмотрел на вытащенные и разложенные на столе запасные мантии и на всякий случай больно себя ущипнул. Нет, это не сон, хотя прецеденты были. Все имеющиеся у меня сменные мантии были в цветах Рэйвенкло.

— Поттер, — горестно начала заводиться декан. — Я не понимаю. Вы хоть один день можете обойтись без ваших выходок…

— «Мэм», — всё ещё находясь под впечатлением от происшедшего, прервал я её. — «Вы хотя бы намекните: КАК я могу повлиять на цвет мантий?»

Теперь дошло и до неё. Цвет мантий и гербы на них регулировались исключительно магией Хогвартса. Очень сильной и… проникающей магией. В магазине могла быть куплена роба с элементами любого цвета — хоть факультетского, хоть нейтрально-белого, но при попадании в Хогвартс нужные элементы перекрашивались и снабжались гербом сами собой.

— Вы… обворовали кого-то на Рэйвенкло?

Отличное у неё мнение обо мне, однако. Я продемонстрировал ей бирки с моим именем. Бирки пришивались к одежде в лавке Малкин и снабжались фирменными «неотрываемыми» чарами. Снять бирку могла только лично Малкин и только при сдаче мантий на комиссию, в отдел подержанной одежды.

— Вы научились менять бирки? — попыталась сковырнуть одну из бирок МакГонагалл. Наверное, версия была выдвинута совсем уж от безнадёги.

— «На Рэйвенкло проведён ребрендинг?» — парировал я, демонстрируя герб.

Герб был гриффиндорский. Ну, почти. Бронзовый лев на сапфировом поле.

— Мерлиновы подш… Поттер, я не понимаю. Как вы это провернули?

Потеряв интерес к бесплодному разговору, я начал накладывать на тарелку двойную порцию овсянки. Похоже, меня сегодня и без обеда оставят.

— Так, — заметила, наконец, начавшую собираться вокруг нас толпу МакГонагалл. — Продолжим разговор в моём… Хотя нет, у нас есть ещё одно дело. На факультет, мистер Поттер!

Цапнув под неодобрительный деканский взгляд несколько сосисок, я спрятал запас в сумке и поспешил на выход. МакГонагалл конвоировала меня со спины. Боится, что убегу? На всякий случай я выставил щит Пустоты.

Портрет Полной Дамы по обыкновению резво убрался с дороги. Я зашёл в гостиную, в которой находился лишь Перси с какими-то бумагами и несколько недопитых бутылок со сливочным пивом. При виде меня старосте изменила его обычная выдержка — у него натурально отвисла челюсть. Я лишь поморщился: это только первая ласточка будущих проблем.

Луна, ну почему ты никогда не думаешь о последствиях?

МакГонагалл отчего-то задержалась на входе, рассматривая дверной портрет.

— Мистер Поттер, какой пароль вы произносите? — спросила она, входя в гостиную.

— «Зачем нам пароль?» — удивился я. — «Если страж не помнит своих учеников в лицо, его нужно гнать на охрану курятников, а при факультетской гостиной ставить более толкового».

— Это не вам решать!

Я равнодушно пожал плечами и отвёл взгляд в сторону. Свои аргументы я высказал портрету ещё в первый же день, и Дама прониклась. Не знаю, что в моих словах её убедило, но это же и вправду дикость: дверной артефакт имеет доступ к списку учеников, хаффлпаффская бочка тому прекрасный пример.

— Как получилось, что на вас сменился цвет?

— «Не знаю», — подумав, решил я не рассказывать историю с Луной.

— Я вижу, что вы лжёте, — поджала губы МакГонагалл. — Хорошо. Что за скандал с мисс Лавгуд? Что вы с ней сделали?

— «Я плохо слушал мистера Лавгуда. Что он мне вменяет?»

— Прекратите паясничать!

— «Ладно, моя версия», — вздохнул я. — «Мисс Лавгуд стихийно аппарировала в Хогвартс. По её словам — испугалась грозы. Я отвёл её в больничное крыло».

— Зачем?

— «А куда ещё? Где её можно было устроить на ночлег быстрее всего?»

МакГонагалл странно на меня посмотрела.

— Ладно. Почему мистер Лавгуд вообще связал этот случай с вами?

— «Перед походом в больницу я настоял, чтобы Луна связалась с отцом и сообщила, где она, с кем и куда идёт».

— И после этого вам были выдвинуты все эти претензии?

— «Повторяю, я его не слушал. Возможно, благодаря этому позже ему будет чуть менее стыдно».

— Возмутительно! Вы хоть понимаете, насколько это… Да вы вообще меня слушаете?

— «Нет», — ответил я, открывая глаза. — «Ваши претензии столь же беспочвенны, как и у мистера Лавгуда».

— У меня нет слов… Что ж, в следующий раз будете иметь дело с её отцом напрямую, без меня.

Я не стал ничего отвечать. В гостиную вошла Грэйнджер с книгой наперевес и тяжеленной сумкой через плечо. Увидела меня и застыла, также раскрыв рот.

— Теперь главный вопрос. До меня дошли… Минуту! Когда мисс Лавгуд уходила, на ней была мантия для мальчиков!

Угу. Мантию мне не отдали. Ну да не жалко, не в ночнушке же Луне идти к границе купола. А мистер Лавгуд отчего-то не озаботился запасной одеждой из дома.

— «Я отдал ей на время одну из своих мантий».

— Зачем?

Я спокойно посмотрел МакГонагалл в глаза. Сама поймёт или мне озвучивать при двух свидетелях?

Поняла, судя по поджатым губам.

— Я имею в виду, не могли ли поэтому и ваши мантии…

— «Вы полагаете магию Хогвартса настолько тупой?»

— Выбирайте выражения!

Я промолчал.

— Мистер Поттер, я вижу, вы не понимаете, какие… проблемы это может вызвать.

Она даже не стесняется. То, что алый факультет способен сожрать и за меньшее, нежели другой цвет шарфа, понимают многие, но чтобы вот так открыто…

Не знаю откуда, но в голове словно всплыла давно вынашиваемая максима.

— «Один кров, одна пища, одна магия на всех».

МакГонагалл вздрогнула, изменившись в лице.

— Откуда вы…

Неужели я случайно что-то процитировал? Мне кажется, этот вычурно изложенный принцип жизни в Хогвартсе лежит на поверхности.

— «Так жили при Основателях, когда не было ни этого замка во всей красе, ни парт, ни даже нормальных кроватей на всех. И многие века позже — тоже так. И сегодня, если присмотреться — всё ещё так», — написал я, глядя на МакГонагалл. — «Почему мы это забыли?»

— Не всё так просто, — помолчав, отвела взгляд МакГонагалл. — Сейчас не время для этого разговора. Скажите лучше, почему вы не ночуете на своём месте?

Она пристально посмотрела на меня.

— «Думаю, Перси рассказал вам мои причины».

— Что ж, идёмте посмотрим. Перси, пойдёмте с нами.

* * *

Мы прошли в коридор мужской половины и последовали к нашей спальне. Перси вошёл первым, дабы предупредить неловкость обитателей, потом позвал нас. Я же задержался, ибо внезапно увидел изменения в коридоре.

Как я уже говорил, планировка нашего коридора была простой и логичной: справа — двери в общие спальни, слева — душевые и санузлы. Дальний конец коридора был тупиковым. До недавнего времени.

Сейчас коридор удлинился на несколько метров, а в торце появилась дверь. И что-то мне подсказывает…

— Поттер, зайдите сюда!

Я вошёл в спальню. Несмотря на подходящий к апогею завтрак, Рон всё ещё спал, сотрясая помещение оглушительным храпом. Невилл сидел на сундуке одетый и с подушкой в руках — мы застали его за приборкой постели перед спуском в Большой зал. Дин и Симус отсутствовали.

Поморщившись, МакГонагалл бросила в сторону Уизли заглушающие чары, после чего огорошила меня вопросом:

— Где ваша кровать, мистер Поттер?

Я уверенно протянул указующий перст, но упёрся в неопрятную кучу грязной одежды, валяющуюся на полу на свободном пятачке. Совсем недавно этот пятачок умещал добротную резную кровать с балдахином, гусиными перинами и моим именем на спинке.

— «Во вторник была здесь», — ответил я, показав на нужное место.

Невилл с удивлением уставился на надпись в воздухе.

— Мистер Лонгботтом, вы не видели, что с ней случилось? — повернулась к Невиллу декан.

— Не знаю, профессор, — немного запинаясь, ответил Невилл. — Её просто не стало, когда нас не было. Мы подумали, что Гарри куда-то переселили.

— И давно это случилось?

— Вчера перед ужином её уже не было.

Декан помолчала.

— Поттер, где вы живёте?

— «На факультете Гриффиндор», — вздохнул я. Встрепенулся, вспомнив один досадный казус, и поспешно добавил: — «На мужской половине. Замок Хогвартс, Шотландия».

— Прекратите, дело серьёзное! Где вы ночевали?

— «В больнице».

— А вчера?

Я не ответил.

— Домовик Хогвартса! — позвала МакГонагалл.

С тихим хлопком в спальне появился домовик, одетый в старую наволочку с гербом Хогвартса. Эх, где та пёстрая одежда из «прошлого» замка?

— Что Тэбби может сделать для декана…

— Куда делась кровать отсюда? — начальственный перст указал на горку несвежей одежды.

— Тэбби убрал кровать на склад, а бельё и подушку отдал в чистку.

— На каком основании ты убрал кровать? — вздохнув, начала разматывать ассоциативный ряд МакГонагалл.

— Мистеру Поттеру она больше не нужна.

— Почему мистеру Поттеру больше не нужна эта кровать?

— Мистер Поттер живёт в другом месте.

— Почему, Мерлина ради, мистер Поттер живёт в другом месте? — начала терять терпение МакГонагалл.

Ответ был неожиданным. Для всех.

— В комнате на пятерых могут жить только пятеро.

Ненадолго установилась озадаченная тишина. Не доверяя результатам первоначального осмотра, МакГонагалл ещё раз пересчитала кровати в комнате. Мы с Невиллом сделали то же.

— Здесь же только четыре кровати! — высказала декан очевидную мысль. — Зачем мистера Поттера отсюда переселять?

— В комнате на пятерых могут жить только пятеро, — как заведённый, повторил домовик.

Я же незаметно покосился на коробку с крысой Уизли. Интересно, это наконец-то сработала какая-то формальная логика, или кто-то нашёл изящный выход… Для чего?

— Так, — не дала себя сбить с главной мысли бывший аврор Минерва МакГонагалл. — А где теперь живёт мистер Поттер?

И вот тут домовик вздрогнул и прижал уши.

— Тэбби не может сказать.

— Что? — МакГонагалл опешила. — Именем декана Гриффиндора, где теперь живёт гриффиндорец же, мистер Поттер?

Домовик вжал голову в плечи, потом стукнулся лбом о массивную ножку лонгботтомской кровати, заставив Невилла вздрогнуть.

— Тэбби не может сказать.

— То есть? Кто тебе запретил это говорить?

Бившийся о ножку домовик вдруг прекратил это делать, выпрямился и спокойно ответил:

— Тэбби не может сказать.

— Да что ж такое… Поттер, дайте ему формальное разрешение, не мучайте домовика!

Крысюк напряжённо слушал и наблюдал весь диалог МакГонагалл с домовиком. Почувствовав внимание к своей тушке, он повернул ко мне голову и злобно сверкнул глазками. Потом попытался отползти на пару шагов назад.

— «Мэм, я воспитывался у маглов», — ответил я, отведя глаза от коробки и посмотрев на домовика. — «Не знаю, что за разрешение, но по-моему, это вы его мучаете».

— Бардак, — пробормотала декан и почему-то не стала продолжать допрос. — Тэбби, ты свободен.

Домовик исчез с тихим хлопком.

— Перси, спасибо, вы тоже можете идти. Пойдёмте, Поттер.

Оказавшись во всё ещё безлюдном коридоре, МакГонагалл остановилась. Я увидел заглушающие чары, которые она поставила вокруг нас.

— Где вы живёте, Поттер? — негромко спросила она. И, видя моё молчание, продолжила. — Я ваш декан. Что бы вы ни думали, я за вас отвечаю.

Я спокойно смотрел на неё. Требование справедливое. В серьёзных ситуациях МакГонагалл действительно нас защищает. Кроме того, «эта» МакГонагалл адекватнее и внимательнее. Спокойно сопроводила меня в Лютный переулок, где у неё ещё и связи нормальные нашлись.

Но МакГонагалл — человек директора. Как ей объяснить мои барские условия проживания?

Я протянул ей руку. Недоумённо на неё посмотрев, декан подала свою. Проследила за моим взглядом, вздрогнула. Я отпустил руку.

— «Пойдёмте, профессор. Мне кажется, меня переселили именно туда — я там ещё не был».

Это помещение было раза в три просторнее моего прошлого жилища. Жилая комната условно разделялась на две зоны: рабочую и спальную. Несколько столов: письменный, рабочий верстак и небольшой уголок зельевара с вытяжкой и моечной раковиной. Спальная зона отделялась от рабочего пространства тяжёлой портьерой, как будто здесь могло быть более одного человека. Отдельная дверь вела в санузел с душем.

Главное же — здесь присутствовали настоящие окна! Два широких проёма, выходящих, в отличие от спален, на Запретный лес. Одно из окон оборудовано магически автоматизированным летком. Букля, кстати, уже устроилась на насесте над одним из шкафов, тем самым закрывая вопрос о принадлежности этой комнаты.

Глядя на расширившееся пространство, на дополнительные шкафы для инструментов и материалов около верстака, на разделение помещения на «чистую жилую» и «грязную рабочую» зоны, я осознал: замок ожидает, что здесь я буду работать. Моя предыдущая каморка была скромным студенческим номером, потому что основные мастерские находились в Саргасе. Здесь же Хогвартс предлагает не тратить время на дилетантское обустройство чердачного цеха и сразу приступать к своим обязанностям.

Инструменты в шкафу, кстати, имелись.

— Я почти полвека нахожусь на Гриффиндоре, но никогда не представляла, что у нас имеется такая мастерская, — МакГонагалл продемонстрировала умение хотя бы иногда видеть главное. — Поттер, я не понимаю: с чего вам предоставлены такие привилегии?

Моё имя на кровати она уже прочла, так что ненужных споров не затевала.

— «Извините, профессор», — ответил я. — «Я живу в Хогвартсе раз этак в двести меньше вашего».

— Не стоит считать вашего декана глупцом, — построжела МакГонагалл. — Вы были прекрасно осведомлены, что вход сокрыт вариантом «Фиделиуса», равно как и умели им управлять.

— «Никогда не видел вашего Фиделиуса», — пожал плечами я. — «Что касается вашего вопроса, пока что у меня есть только одна рабочая версия, которая объясняет далеко не всё. Но она вам не понравится».

— Это связано с вашим шарфом?

— «Возможно. Думаю, меня распределили не на тот факультет».

— Какая чушь! Куда ещё, интересно, может поступить сын Поттеров?

— «Другой версии у меня для вас нет», — не стал я делать дальнейшие пояснения. Не хочет слушать — не настаиваю.

— И какой же факультет, по вашему мнению, вам подходит больше? — МакГонагалл присела на стул, приглашая меня последовать её примеру.

— «История не знает сослагательного наклонения», — дипломатично ответил я, занимая место напротив. — «Одно могу сказать: декан Гриффиндора мне нравится больше, чем декан Рэйвенкло. В отличие от факультетов».

— Мне очень горько это слышать, — похоже, искренне расстроилась МакГонагалл. Возможную лесть в свой адрес она проигнорировала. — Но, раз уж мы начали этот разговор: чем вам настолько не нравится Гриффиндор?

Я помолчал. Проще всего было бы перечислить лежащие на поверхности пороки и безобразия факультетских учащихся. Но я помнил жёсткую окорачивающую реакцию леди Ровены на любую попытку вспоминать об обезьянах при упоминании ало-золотого Дома.

— «Кто такие были Львы при Годрике?» — начал я издалека. — «Будущая силовая ветвь. Основательная физическая подготовка. Недельные марши по грязи, жаре и снегу. Походный быт. Регулярное участие в тяжёлых хозяйственных работах — хотя тогда в хозработах задействовались все ученики, от дошкольных малышей до выпускников. Боевая подготовка. Бой с оружием нескольких видов и бой без оружия. Скрыт, засады, патрули, охрана. И, конечно же, боевая магия».

— У вас хорошие знания истории, мистер Поттер.

— «Годрик готовил воинов. Защитников. Сильных, выносливых, умелых. Тех, кто прикроет мастеров, целителей, землепашцев от бандитов, иноземных набегов и инквизиции».

— Что же в этом плохого? — МакГонагалл печально поджала губы. — Да, с физподготовкой в наше время неважно, и бою не учат, и боевая магия… в последние годы подобрела. Но силовое крыло сегодня называется «Аврорат», и именно туда в основном поступают гриффиндорцы.

— «Скажите, профессор, какое слово вам приходит на ум в первую очередь, если вы слышите “воин” или “армия”?»

— Доблесть и отвага?

— «Дисциплина».

— Хм… Я не думаю, что…

— «Армия без дисциплины — это сброд, профессор. Банда. Мародёры. Подонки, отважно бьющие боевым проклятьем старика-сквиба в тёмном углу».

— Откуда вы…

— «И судя по тому, что они всё ещё не исключ»…

— Каждый имеет право на второй шанс!

— «В который раз? Который год?» — я вздохнул. — «Ни один нормальный правитель не расплачивается со своей армией правом беспредельничать на своей земле».

— Да как вы… Вот что, мистер Поттер, — МакГонагалл решительно поднялась. — Есть вещи, о которых вам рассуждать не по чину. И уж тем более — выдвигать подобные обвинения. Стыдитесь! Хорошо, что ваши родители этого не слышат.

Я тоже поднялся. Спорить с ней сейчас бессмысленно. Остынет и спокойно обдумает в одиночестве. Или не обдумает. Вообще, зря я пошёл на эту откровенность. Одно слово — болтливый гриффиндорец.

— Лучше бы с нормальными товарищами познакомились, чем умничать и исходить снобизмом в гордом одиночестве. — МакГонагалл совсем разошлась. — Всего неделя прошла — а уже аврорский привод, две жалобы от медика и куча докладных от патрулирующих преподавателей!

— «Самое время освоить навозные бомбы от нормальных товарищей», — не выдержал я.

— Молчать! Ещё слово, и следующую неделю вы будете драить сортиры во всём замке! — припечатала угрозой деканша. — Ищете дисциплины? Начните с себя!

Испепелив меня взглядом напоследок, МакГонагалл покинула комнату.

Тоже мне, напугала Кастеляна сортирами. Десять минут работы магией, а дальше — отличное прикрытие, чтобы проверить транспортную сеть на всех этажах.

И кстати, о дисциплине. Нужно бы возобновить — а точнее, начать с нуля в этом теле — регулярные пробежки по утрам. А то совсем доходяга какой-то. Тем более что — я довольно улыбнулся, глядя на леток — у меня имеется собственный независимый выход как с факультета, так и из замка.

С летка я перевёл взгляд на куда менее радостную деталь. Кровать в комнате была двухэтажной, каковые зачастую устанавливают в семейных детских спальнях. Имени на «верхнем этаже» не было — только стилизованный рисунок растущей луны.

* * *

Заварив чай и проведя подробную ревизию жилища, я приступил к выполнению своих обязанностей, а заодно и запланированной на сегодня повестки.

Оснастка для поиска трансгрессионных аттракторов — правильный многогранник из неметаллического материала, в вершинах которого расположены кристаллики с нужным кружевом. Чем больше вершин — тем больше координат можно обнаружить, оставаясь на одном месте. Таким образом, можно выбирать, как и на что тратить своё время и усилия: на изготовление более качественного инструмента или на мотание с поделкой по окрестным землям.

Максимальное число вершин у правильных многогранников в нашем бренном мире — двадцать. Однако допускается изготовление трёхмерных проекций многомерных многогранников. Гильдейцы, занимающиеся поиском на постоянной коммерческой основе, имеют в своём распоряжении сложные конструкции на тысячи вершин, оснащённые автоматическим отсеиванием заведомо мёртвых выходов, но я не собираюсь тратить на «заточку топора» несколько недель.

Ограничившись простым 24-ячейником, я быстро соорудил каркас из обнаруженных в шкафу запасов деревянных заготовок-спиц, приклеил кристаллики кварца в вершинах и, не удержавшись, переложил внутренности тонкими стеклянными гранями — не из необходимости, а просто для красоты. Ещё четверть часа — и нужные кружева прошиты.

Подхватив оснастку, я выпорхнул из окна и перешёл в безлюдную местность, где вчера вывалился при побеге из дома-ладьи. Зачем я это сделал? Строители Хогвартса, как и все обычные люди, — ленивы. Уверен, все координаты, которые можно выловить в окрестностях замка, давно выловлены и использованы. Мне нужны свежие.

Детектор «поймал» с полсотни возможных координат. После попытки отправить в каждую по щепотке песка их осталось девять. Привередливое нагрузочное тестирование сократило список до четырёх. Нормальный результат для моего инструмента, а больше пылесборнику и не нужно.

Вернувшись в комнату, разместив красивый многогранник на открытой полке и попив чаю, я понял, что оттягиваю неизбежное. Был в моём плане один слабый пункт… Но тянуть дальше и вправду глупо.

— Фиби! — мысленно позвал я, ни на что особо не надеясь.

— Фиби здесь, милорд, — немедленно появилась домовичка.

Хорошо знакомая мне помощница была такой же, как и в «прошлом году», разве что одета, как и прочие домовики, в заношенную, но чистую наволочку.

— Не называй меня «милорд». Даже если нас никто не слышит — меня зовут мистер Поттер. И другим домовикам передай.

— Да, ми… мистер Поттер.

— Хорошо, — я снял мантию, оставшись в рубашке. — Мне нужно попасть в пылесборник Хогвартса. Возможно, он также называется «сортировочный накопитель». Ёмкость, куда собирается весь мусор из помещений перед отправкой, э-э, долой. Если, конечно, в накопителе сейчас можно находиться.

— Фиби знает, где это. Там можно находиться, только…

Я окутался физическим противопылевым щитом. Фиби кивнула и протянула руку.

Пылесборник здесь оказался таким же, разве что шахта имела квадратное сечение. Пыли, как ни странно, собралось мало. Вопреки ожиданию, аттрактор работал. Проблема нашлась в нескольких примыкающих звеньях транспортной сети — собираемая пыль просто сюда не доходила. Несмотря на это, я добросовестно проверил все имеющиеся плетения, а единственный аттрактор сменил на «карусель».

Полагая, что отключать уборку во всём замке во избежание перегрузки смысла нет — всё равно большинство бытовых плетений не работает — я восстановил работоспособность транспортной сети. Тем не менее пыль сразу же стала поступать из каких-то участков замка, так что мы поспешно ретировались.

— Фиби, тебя выделили мне в помощь на постоянной основе? — уточнил я, заметив, что домовичка, как и в прошлый раз, терпеливо ждала рядом, пока я работал в шахте.

— Это так, — подтвердила она. — Фиби удивлена, что мистер Поттер знает, как её зовут.

— Я был знаком с очень похожей на тебя помощницей, — вздохнул я, не зная, как ей поведать краткую версию происшедшего, не соврав. Врать ей совершенно не хотелось. — Как-то она сказала, что может быть в трёх местах одновременно. И я подумал: почему бы одним из таких мест не оказаться этому замку?

— Не может быть двух домовиков с одним именем, — произнесла Фиби слегка изменившимся голосом.

— Разве вас настолько мало? Ведь ваши имена состоят всего из одного-двух слогов.

— Звуки не имеют значения. Мистер Поттер звал именно меня.

— Вот как? — я почесал затылок и погрустнел. — Значит, это была тень иной реальности.

— Такое возможно, — согласилась Фиби.

— У нас будет много работы, — вздохнув, я обвёл стены рассеянным взглядом. — Не знаю, за что браться в первую очередь.

— Фиби сделает всё, что скажет мистер Поттер.

— Спасибо, Фиби. Ты свободна.

Домовичка, однако, не спешила исчезать. Я удивлённо посмотрел на неё.

— Может ли Фиби поинтересоваться, была ли другая Фиби полезной в том, что делал мистер Поттер?

Я впервые встретился с таким инициативным любопытством у домовиков. Что-то определённо произошло, когда я сказал, что знаю ещё одну домовичку по имени Фиби.

— Она — наиболее толковый домовик из тех, кого я знаю, — кивнул я.

— Фиби не подведёт, — поклонилась собеседница и исчезла.

* * *

— Слушай, ты быстро справился с заказом.

— «Я не всегда могу гарантировать такую скорость. Всё зависит от свободного времени».

Булстроуд передала мне свою подготовленную к доработке мантию после обеда. А уже к ужину я показывал ей результат.

— Ты всё-таки сделал оба кармана.

— «Это чтобы тебе проще было демонстрировать разницу нашим клиентам. И ещё вот зачем».

Я разместил оба кармана — у груди и под мышкой — друг напротив друга и начал пояснять:

— «Основное неудобство в таких карманах — то, что их содержимое нужно перекладывать в новый карман при смене одежды».

— О да, это тебе не сумка. Но ведь и носят-то в карманах немногое. Никто не делает их объёмом с угольный склад, как у тебя.

— «Ничего, к хорошему привыкают быстро. Так вот, в качестве возможной опции я сделал следующее. Давай наполним один из них чем-нибудь».

Мы вложили в грудной карман стопку книг.

— «Представь, что это — карманы разных мантий. Берём, прикладываем один карман к другому, прижимаем здесь, подаём немного энергии»…

— Ой!

Мантия дёрнулась. Небольшая тяжесть, ощущавшаяся в одном кармане, перетекла в другой.

— «Всё! Весь наш хомячий склад теперь в новой мантии».

— Так… Ну-ка, дай попробовать. Как ты там делал?

Булстроуд повторила перекидывание несколько раз и задумалась.

— Странно, что до этого до сих пор никто не додумался. Обычно используют палочку и манящие чары, но при этом, если ты не виртуоз концентрации, половина вещей оказывается на земле.

— «Ну… чары там не совсем уж элементарные. Контроль объёма, размера содержимого…»

— Погоди. Так зачарованы на переброску должны быть оба кармана?

— «Да. И на обоих карманах чары должны быть согласованы. В едином стандарте, так сказать».

— Хм, — проявила деловую хватку Булстроуд. — Мы мягко склоняем клиентов зачаровывать все карманы только у нас.

— «Вообще-то, это делается как раз для того, чтобы вещи не оказались на земле. Но ход твоих мыслей мне нравится».

— Семейное дело обязывает… Поттер, это нужно патентовать.

— «Говорю же, чары непростые, не каждый повторит. Фактически это короткодействующая трансгрессия».

— Что?! А просто вытянуть вещи из одного кармана в другой нельзя?

— «Сама подумай. Горловины разного размера, да и строго совмещать их никто не будет. Всегда один-два предмета не попадут и вывалятся. Или особо толстая книга заклинит проход — и на земле будет та самая половина содержимого».

— Хм… Отчасти прояснился вопрос, почему никто этого не делал ранее. Бомбардой по воробьям!

— «На самом деле, если это разойдётся, нас начнут копировать, причём как раз твоим, упрощённым способом. И предметы будут вываливаться. И на этом можно будет сыграть: мол, не покупайте подделки, и ничего никогда не потеряете».

— Всё равно… Дешевизна подхода уведёт часть рынка.

— «Да и пусть. Всех денег не заработаешь, а рынок нужно сегментировать. И потом, наш подход можно развить далее. В богатой одежде — много карманов. Делаем единый активатор, скажем, в районе воротника. Стукнул друг о друга две мантии, держа их «за шкирку» — и обмен происходит мгновенно по всем карманам, с соблюдением соответствия. А полётами через горловины такого не добьёшься».

— Мимо. В настолько богатых семьях этим занимаются домовики. Но подумать можно… Поттер, идею нужно патентовать. Не для того, чтобы перекрыть возможности другим, а чтобы эту лавочку не перекрыли нам. Но это не горит, наши перехватом таких мелочей не мараются. Это позже, когда на нормальный рынок выйдем.

— «Хм… Давай сначала первогодок Слизерина оденем нормально».

— Ты прав. Ещё есть, как ты выразился, «опции»?

— «Да. В тех карманах, что я сделал, все предметы стараются оттолкнуться друг от друга. Предотвращает запутывание той свалки, которую ты туда набросаешь».

— О-о! Поттер, добавь такое же в мою сумку.

— «Нужно сначала глянуть, как её сделали. И всё содержимое вынуть придётся».

— Тогда позже. Я к чему: доработку сумок ведь тоже предлагать можно.

— «Обговорим твой процент?»

— Ты точно с Гриффиндора? Судя по шарфу, даже Хогвартс начинает сомневаться.

— «Это какой-то сбой. Видишь, лев на месте».

— Весь Слизерин с обеда гудит. Думали, тебя за неуспеваемость отчислили, на Рэйвенкло.

— «Увы. От грифов не уходят».

— Оно и видно. Ладно, Поттер, я твою работу ещё проверю на детали, но она мне уже нравится. Доставай свои мантии — те, что на зимнюю переделку.

— «Одна — вот, а вторую я починю, и позже…»

— Доставай. Починит он… Ага… Интересная у тебя жизнь!

— «Я же говорю…»

— Расслабься, эту я тоже забираю. А то изуродуешь «лепкой» новую вещь. Заодно своих повеселю интересной расцветкой… Всё, свои мантии я тебе позже передам. До встречи, Поттер.

— «До встречи, Булстроуд».

— Поттер, сегодня вы работаете с Лонгботтомом. Минус один балл Гриффиндору за нарушение формы одежды.

Доставать по поводу «неправильного» шарфа меня начали ещё в воскресенье, за обедом и ужином.

Сначала со словами «что за грачи облезлые тут шарятся» подошли близнецы-Уизли, но были равнодушно посланы за купчей на гриффиндорский стол. Мне показалось, что Фред хотел спросить что-то другое, но Джордж зарубил намеченное дерево разговора на корню.

Далее решительный визит на задворки нанесла растрёпанная Грэйнджер с обвинением в нарушении школьных правил. Её атаку пришлось парировать указанием на то, что она обвиняет не меня, а магию замка. Вместо ответа Грэйнджер попыталась пощупать висящую в воздухе надпись и обиженно заявить, что в книгах этого нет. Далее наша беседа пошла конструктивнее.

Но особую отдушину своим слабостям в моём скромном лице обнаружил Снейп. С огромным удовольствием он начал ловить меня каждый час и штрафовать на несколько баллов за нарушение формы одежды. Бедную Грэйнджер это доводило чуть ли не до слёз, так что пришлось отвлечь её помощью в освоении бытового заклинания чистки одежды.

Видимо, через некоторое время аномальную статистику отследила МакГонагалл, так как к обеду понедельника слизеринцы в массовом порядке стали получать штрафы за излишне зелёный цвет формы и недостаточно начищенное серебро гербов. Чем закончилась беседа деканов в кабинете директора — неизвестно, но штрафные баллы обоих видов были отменены, а Снейп прекратил доставать меня цветом моей формы.

На Трансфигурации в понедельник я почувствовал к себе пристальное внимание МакГонагалл, а потому настроился изобразить длинную серию неудачных попыток. К сожалению, моей палочке это быстро надоело, и с третьего раза она создала образцово-показательную иглу из качественно обработанной стали с позолоченным ушком. Штопальную. Пятидюймовую.

— Хм… — немедленно оказавшаяся рядом МакГонагалл взвесила в руках колющее изделие и подозрительно посмотрела на мою палочку. — Поттер, помогите Грэйнджер получить полноценную иглу. Палочку спрячьте. Пять баллов Гриффиндору за первую иглу в этом году.

Я удивился. Это вторая пара Трансфигурации, а ещё ни у кого не получилось? Хотя… некоторые зелёные мантии, возможно, умеют «останавливаться на трёх». Вздохнув, я спрятал проказницу и поплёлся за соседнюю парту.

Минут через двадцать класс огласил радостный крик, оставивший в моих совиных ушах фантомный звон до конца урока. Помотав головой и переждав чужие эмоции, я заставил Гермиону закреплять успех. Это охладило энтузиазм и породило ответные претензии: мол, а сам-то? Убедившись, что МакГонагалл далеко, я продемонстрировал ей изготовление булавки с бабочкой. Грэйнджер приуныла, и я знал почему.

— «Гермиона, никогда не расстраивайся тому, что ты — не первая», — изложил я прописную истину. — «Человек растёт быстрее, если все окружающие его — на голову выше».

— Я всегда была первой в школе…

— «Здесь ты — в самом начале пути. Эти дети», — я указал на слизеринцев, — «учатся магии с раннего детства. Ты же узнала о ней лишь пару месяцев назад».

— Там ещё ни у кого не получилось!

— «Они просто не спешат показывать все свои возможности».

— Прекрасно, мисс Паркинсон! — воскликнула МакГонагалл в другом конце класса. — Два балла Слизерину.

— «Давай, за работу».

— Почему у тебя получаются такие красивые вещи? — Грэйнджер смотрела на булавку с бабочкой.

— «Нужно очень хорошо её представить. Вопрос навыка концентрации и воображения».

— Ты же как-то учился этому?

— «Уметь самому и уметь учить других — разные вещи», — вздохнул я. — «Ладно, попробуем один приём. У тебя есть с собой настоящая иголка?»

— Только в вещах в моей комнате.

— «Булавка, простая заколка?.. О, отлично. Клади перед собой. Твоя задача — сделать такую же. Посмотри на неё внимательно, изучи детали, потом всё это чётко представь — и делай».

К концу урока Грэйнджер умела чуть больше. Далее — дело тренировок.

* * *

— Мистер Поттер, задержитесь на минуту, — попросила МакГонагалл после урока.

Дождавшись, когда класс опустеет, она предложила мне сесть.

— Вы неплохо владеете начальной трансфигурацией для вашего возраста, — начала она. — Вас кто-то учил?

— «С чего вы взяли, мэм? То ковровое шило получилось у меня случайно. Моя палочка не любит рутину, вот и»…

— Как профессор трансфигурации, я в состоянии отличить настоящую вещь от трансфигурированной, — прервала меня МакГонагалл. — Не Грэйнджер же сделала ту «бабочку»!

Я помолчал, обдумывая следующий рубеж для отступления.

— «У меня просто хорошо развито воображение. Я так понимаю, в трансфигурации это главное».

— Думаю, вы опять врёте полуправдой, Поттер, — помолчав, ответила декан. — Но воля ваша. Собственно, я хотела предложить вам посещать наш факультатив. Он ориентирован на старшие курсы, но вы, возможно, втянетесь.

Я погрустнел. Да не хватит у меня на это времени. Нет здесь огромной форы в два лишних дня на каждую земную ночь. Но как ей это объяснить?

— «Мэм, простите, но… Наверное, не получится. Я просто не понимаю, зачем нужна Трансфигурация».

— То есть как это? Поттер, вы видели только самое начало этой дисциплины. Вы слабо представляете, на что она способна.

— «Сегодняшняя тема — временное превращение из неживого в неживое. Годится для быстрого создания чего-нибудь одноразового. Всё остальное я не понимаю. Зачем превращать мышей в табакерки, если проще превратить камень в табакерку?»

— Это лишь упражнение. Кроме того, в научной дисциплине важен результат, а не прикладное значение.

— «Я не вижу себя монахом в Отделе Тайн».

— Да не монахи они… Хорошо, а как вам это?

Взмах палочкой — и ближайший стул превратился в завораживающе красивую, пёструю птицу, вспорхнувшую и закружившую по просторному классу. Я кивнул.

— «Директор Дамблдор может сделать дракончика из пары чурбаков и клочка шерсти. Он проживёт несколько недель и будет чихать огнём, оставляющим ожоги».

— Верно, — удивлённо подтвердила МакГонагалл. — Мастеру Трансфигурации доступны и такие чары. Разве это не достойная цель?

Я вздохнул. Эх, пожалею же.

— «С первого момента, когда я увидел кривобокие дома в Косом переулке, и до сего дня меня не покидает странное ощущение. Простите, мэм. Британские маги — это пятилетние дети во взрослых телах».

МакГонагалл откровенно опешила и не нашлась что ответить. Я протянул руку, приглашая птицу сесть мне на ладонь.

— «Зачем нам эти игрушки, профессор?»

— Игрушки? Поттер, попробуйте сделать хотя бы одну такую «игрушку», и тогда обретёте право давать подобные оценки.

— «Игрушки могут быть очень сложными — заводными машинками, например, — но это не меняет их предназначения».

У нас дети мёрзнут каждую зиму, а мы столы в свиней превращаем.

Очень хотелось показать ей то, что я нашёл действительно полезным в Трансфигурации и что использую каждый день — рескульптинг. Возьмём, например, аэрогель. Маленькой щепотки песка хватает, чтобы сделать квадратный метр толстой полупрозрачной плиты, будто сотканной из застывшего тумана. Лёгкий, как воздух — в буквальном смысле! — этот материал является лучшим из известных сегодня на Земле теплоизоляторов. Технологии маглов пока что делают аэрогель очень дорогим, его и хватает-то лишь на космос да ядерную физику; но рескульптингу безразличны сложности технологий. Нужен лишь материал — банальный кварцевый песок — да чёткое представление у мага, что за материал ему нужен. Внутренняя суть, как выражается наш декан.

Я вспомнил об этом материале, когда обдумывал, как мне утеплить чердак, не связываясь со стекловатой. Без особой надежды попробовал создать его недавно освоенным рескульптингом — и это внезапно получилось! Высокотехнологичный, «космический» материал лежал на старом столе стопкой стройматериалов, словно куча кирпичей. А я смотрел на неё и не понимал: почему такой простой раздел магии не используется со столь очевидной пользой? Я не считаю себя самым умным в Британии; и если не слышно об иных, подобных мне умельцах — значит, есть какая-то причина.

А значит, и мне лучше пока не вылезать напоказ со своими достижениями.

— Вас всё-таки изменили эти маглы, — МакГонагалл, расстроенная моими словами, а теперь ещё и рассмотревшая что-то в моих глазах, сокрушённо покачала головой. — Говорила же я Альбусу… ваши родственники настолько непохожи на нас…

МакГонагалл погрузилась в свои мысли, а я обратился в слух.

— Нельзя обращаться с магией, словно бухгалтер с фискальным отчётом, мистер Поттер, — негромко произнесла профессор. — Жаль, я… мне казалось, в дальнейшем вас удастся приобщить к анимагии. Ваш отец… Если вам нужна достойная цель в Трансфигурации, то возможность обращать собственное тело в свою суть — как раз из таких.

— «“Бухгалтеры” не могут быть анимагами, профессор?» — спросил я, поняв, что незапланированные откровения закончились.

МакГонагалл лишь грустно улыбнулась. Спохватившись, вызвала «Темпус».

— Вам пора на Историю магии, — вернула себе деловой вид декан. — Я вот о чём хотела вас попросить. Помогите Лонгботтому с освоением сегодняшнего упражнения.

— «Ничего не выйдет», — поморщился я. Только Лонгботтома мне не хватало. — «Его палочка не работает».

— Почему? У вас прекрасно получается объяснять… Что значит «не работает»?

— «У него — палочка его отца. И она — из ясеня».

— Палочки очень часто передаются по наследству, вместе с родовой склонностью к магии. Это нормально. Фрэнк — мракоборец, и…

— «Ясень, мэм», — повторил я и, видя, что она не понимает, пояснил: — «Импринтинг первого владельца».

— Проклятье… Кажется, Дуан что-то такое говорил… Поттер, вы-то откуда это знаете?

— «Популярная брошюра Олливандера, в какой-то лавке на глаза попалась».

— И давно вы это обнаружили? Неужели трудно было товарищу подсказать?

— «А от Невилла здесь ничего не зависит, это затея его бабки. Я совершенно не хочу с нею связываться. Вы, кстати, на меня не ссылайтесь».

— Бардак… Что-нибудь ещё можете сообщить, из вашего «на глаза попалось»?

— «Да, в общем, всё на виду», — пожал плечами я. — «Невиллу куда спокойнее среди ветвей, чем среди людей. Он прирождённый магоботаник. Ему противопоказаны мётлы и Снейп».

Я оценивающе посмотрел на дёрнувшуюся от моей вольности МакГонагалл, но всё же закончил:

— «Отдайте его Спраут в теплицы, и вы сделаете его самым счастливым человеком на Гриффиндоре, а миру подарите прекрасного мастера по растительным ингредиентам. Но», — я вздохнул, — «его бабка категорически против, так что…»

— Выводы — прерогатива педагогов, — окоротила меня МакГонагалл. — С чего вы взяли, что ему противопоказаны мётлы?

Очень вовремя зазвонил колокол. Я с намёком оглянулся на дверь.

— Хорошо, идите на урок. И подумайте над тем, что я вам сказала.

* * *

В этом учебном году я впервые спал в нормальных условиях: тишина, покой и своя кровать. Даже вставать не хотелось, но данные себе обещания нужно выполнять. Выпорхнув из окна, я отправился на утреннюю пробежку. «Сдох» я довольно быстро, но пересиливать себя не стал: здесь ключевую роль играет постоянство. Видимо, во время кузеновских погонь пацан предпочитал прятаться, а не убегать.

В гостиной висело свежее объявление о начале «Полётов на мётлах», первый урок сегодня после обеда.

* * *

На Зельеварении ничего не предвещало проблем, но лишь до первой обращённой ко мне фразы Снейпа:

— Поттер, сегодня вы работаете с Лонгботтомом. Минус один балл Гриффиндору за нарушение формы одежды.

Вообще-то, это откровенная подстава. Я не о штрафе, который, судя по всему, назначен просто по инерции, а о назначении меня в пару к ходячему кошмару зельеварни. Варка будет однозначно запорота. Выполнять работу преподавателя и проводить длительную психотерапию для Лонгботтома я тоже не собираюсь: опыт показывает, что это бесперспективно и неблагодарно.

— Не бойся, Потти, мы обмажем тебя в больничке твоим же зельем, — схохмил Малфой, вызвав ожидаемое веселье у своей свиты.

Я внутренне улыбнулся и поставил пару маркерных маячков. В эту игру можно поиграть вдвоём.

Темой урока было всё то же Зелье излечения от фурункулов. Ингредиентов сегодня я набрал строго по рецепту, и даже весы достал. Котёл всё равно взорвётся, так зачем давать Снейпу лишний повод повесить всех собак на меня?

Я взялся за нарезку компонентов, оставив варку Лонгботтому и тем самым окончательно обрекая сегодняшнее зелье на утилизацию. Не в моих интересах, чтобы результат проводимого педагогического эксперимента понравился Снейпу и он закрепил нашу пару до конца обучения в Хогвартсе. Но просто провалить варку мало — Снейп может оставить меня с Лонгботтомом из вредности и желания досадить. Так что гвоздём программы будет кое-что другое.

Змеиные зубы кидаем на весы без разбора, всё равно результат известен. А вот взвешиваем и перемалываем тщательно. Рогатые слизни — вялые и даже начинают пованивать, но рецепт есть рецепт, его же умные люди составляли!

Снейп несколько раз прошёлся по галёрке с обречённой безнадёжностью во взгляде, но основное его внимание сегодня было обращено на первую парту. Зелье у Драко не задалось с самого начала. Уже молотые змеиные зубы, всыпанные в кипящую воду, вызвали сильное помутнение раствора. Следующий ингредиент добавил грязно-бурой окраски, а рогатые слизни заставили изойти варочную смесь густой ядрёной вонью.

Не выдержав, Дафна передвинула свой котёл поближе к Грэйнджер, на моё бывшее место. Умница, она давно поняла, к чему всё идёт.

— Драко, рогатых слизней нужно промывать перед разделкой, — негромко произнёс Снейп. — Добавь каплю сока росянки.

Эх, профессор, ну почему бы не озвучивать пару-тройку таких тонкостей на каждом уроке? Неужели это так трудно? Или долго? Те, кто хочет научиться зельеварению, — услышат. Несколько клинических лодырей можно просто игнорировать.

Мастер многолетней интриги, Снейп печёнкой чувствовал, что дело не в непромытых слизнях. Сложно не заподозрить неладное, если зелье идёт вразнос, несмотря на любые корректирующие добавки. Ну да это и являлось моей основной целью: неявно намекнуть профессору, что происходящее имеет причину, кроющуюся в его собственных действиях.

Однако предъявить мне было нечего. Я находился на максимальном, диагональном удалении от Малфоя, развернувшись от него на пол-оборота спиной и методично нарезая компоненты. За всё время пары я ни разу не посмотрел в сторону первого ряда. Это лишь разжигало подозрения, но не давало поводов для обвинений.

Из котла Уизли-Финнигана повалил зелёный дым. К счастью, взрыва сегодня не было, но варка для этой бригады закончена. Отвести душу руганью Снейп не успел: котелок Малфоя начал исходить пеной и мыльными пузырями. Прополис от рецепта и чуть-чуть щёлочи от меня.

А вот зелье у Невилла сегодня получалось на удивление неплохо. Твёрдое «удовлетворительно» он мог бы заработать даже у Снейпа. К сожалению, это не входило в мои планы. Поэтому, когда Лонгботтом начал сыпать в кипящий котёл идеально нарезанные иглы дикобраза, я не стал ему мешать. А как только зелье забурлило, мягко взял его за локоть и отвёл от котла.

Варочную смесь предсказуемо выплюнуло из котла, однако полетела она исключительно вверх, не будучи в силах покинуть невидимые стены, колодцем выстроенные вокруг «реактора».

— Поттер, склеротик! Иглы дикобраза добавляют в остывший…

Не обращая внимания на Снейпа, я с аппетитом откусил от совиной печеньки. То, что не прилипло к потолку, с плеском вернулось в котёл, взбурлило и опять выплюнулось вверх. Похоже, я открыл новую колебательную реакцию!

— ТЫ, ЖИВОТНОЕ…

Но зельевару опять не удалось всласть поорать, потому что в этот момент вразнос пошёл котёл на первой парте. Драко показал хорошую выучку и отбежал от своего места при первых же угрожающих признаках. К чести Крэбба и Гойла, они отступали, прикрывая босса своими телами, одеждой и учебниками.

Но создавать угрозу здоровью наследнику рода Малфоев не входило в мои планы. Это была эффектная, громкая, но безопасная демонстрация. В многострадальный котёл Малфоя словно высыпали сотню крохотных петард, и сейчас они задорно и оглушительно взрывались, вываливая в воздух тучи мыльных пузырей. Девчонки, кстати, находились за надёжным щитом Пустоты — я недаром оставил на парте маркер.

Оказавшись меж двух огней, Снейп выбрал правильный приоритет и бросился гасить разошедшийся котёл Драко. Всё правильно, ведь рядом со мной-то точно безопаснее. Пока он разбирался с последствиями, я дожевал коржик, достал палочку и утихомирил уже в четвёртый раз бившиеся о потолок «щи от фурункулов». Убрал «Экскуро» грязь на столе, почистил котёл, почистил потолок и… не удержался, начав убирать над собой многолетнюю паутину, копоть, пыль…

Я не поверил своим глазам. Оказывается, исходный цвет потолка в зельеварне — белоснежно-белый, а не тот зловещий, пепельно-чёрный и гасящий любой свет сально-сажевый слой, что покрывал здешние своды, наверное, не менее полувека. Судя по нескольким удивлённым лицам, это оказалось неожиданностью не только для меня.

— Поттер, ты будешь драить котлы до конца своих…

Снейп запнулся, разглядев кусок нетипично белой поверхности в своём мрачном подземелье. Такое впечатление, что он тоже видел этот цвет впервые. Неужели трудно чистить собственный класс хотя бы раз в год, подряжая на это домовика?

— Отработка за порчу ингредиентов, мистер Поттер, — процедил Снейп на полтона ниже, видимо, остыв и осознав, что предъявить мне всё ещё нечего. — Минус десять баллов Гриффиндору.

Каюсь, я не смог удержать зевок, хотя пришлось сцепить зубы, чтобы он не вырвался наружу. Снейп скрипнул зубами, но развернулся и занялся приёмом результатов у других.

— Гарри, прости, это из-за меня, — тихо произнёс Невилл.

— «Ерунда. Поработаю вечерок в пользу больничного крыла».

Несмотря на то, что в происшествии было много моей вины, успокаивать Лонгботтома я не собирался. Ну, остановил бы я его сегодня — а завтра или послезавтра останавливать его будет некому. Пусть сам учится.

— Я не понимаю, почему не вспомнил про эти иглы. В прошлый же раз обжёгся из-за них.

— «Возьми за правило записывать важные детали на полях рецептов. Вот прямо сейчас бери перо и пиши: про иглы и промывку слизней. В следующий раз будешь смотреть в рецепт и вспомнишь».

— Я не могу. Бабушка меня убьёт за порчу книги.

Я вздохнул. Некоторые вещи бесполезно пытаться перебороть. Ладно, последняя попытка.

— «Запиши карандашом. Все так делают. Поля специально оставлены такими широкими. Если записи толковые, их прочтут в школе твои дети, а потом дети твоих детей… У Снейпа в его школьном учебнике вообще нет свободного места — всё исписано. А у него, между прочим, прекрасная память».

Поколебавшись, Невилл полез за карандашом.

— Ну и чего вы все ждёте?! — жизнерадостно рявкнула мадам Хуч. — Каждый встаёт напротив метлы! Поживее, в темноте никто летать не будет!

Стоял погожий сентябрьский денёк, по причине послеобеденного времени уже начавший задумываться о закате. На небе — ни облачка. И над Запретным лесом — тоже, я несколько раз проверил.

Мётлы лежали на поле, разложенные в две ровные линии. Гриффиндорцев на нашем курсе больше, чем слизеринцев, так что, пока я осматривал небо на предмет погодных аномалий, в «красном» ряду все мётлы уже успели разобрать. Не вопрос: синий шарф смотрится среди зелёных так же органично, как и среди красных. Я встал на единственное оставшееся место, между Булстроуд и Паркинсон, чем заработал возмущённый взгляд Грэйнджер напротив.

Поднял с земли свою метлу и внимательно её осмотрел. Видавший виды снаряд давно отлетал десяток гарантийных сроков, однако совсем недавно получил заботливый, хоть и бюджетный капремонт: в веник добавили новых прутьев, на древко наложили укрепляющую накладку, стремена выправили. Я обвёл взглядом окружающие мётлы и понял, что обслуживание проведено у всех снарядов, до которых дотягивался мой взгляд.

— Вытяните правую руку над метлой! — меж тем командовала Хуч. — И крикните: «Вверх!»

— ВВЕРХ! — раздался разнобойный крик.

Метла Лонгботтома покатилась в сторону. Поморщившись, я дотянулся до неё и включил «детский» ограничитель: не выше десяти метров и не быстрее десяти узлов.

— Мистер Поттер! Брать метлу разрешается только так, как я сказала!

Не желая спорить с маразмом на стероидах, я бросил метлу на землю, чтобы через мгновение опять поймать её в ладонь.

— Минус один балл Гриффиндору! Крик «Вверх» обязателен, и это последнее предупреждение!

Я в недоумении уставился на физрука. Ты серьёзно?

— Мадам Хуч, он… — опять вылезла Грэйнджер.

— Я никому не разрешала говорить, мисс Грэйнджер! Ещё минус балл вашему факультету. Мистер Поттер, вы отстраняетесь от полётов на сегодня и будете наблюдать за остальными с земли, раз уж настолько не в форме.

Со стороны малфоевской тройки послышались смешки.

— Мистер Малфой, вы неправильно держите метлу!

На этот раз зевок во рту удержать не удалось, и он едва не свернул мне челюсть. Как же скучно среди двуногих, подумал я, глядя на манящее синее небо.

— Мистер Поттер, вас отстранили от полётов! Отложите метлу и отойдите в сторону!

Я с удивлением осознал, что всё ещё держу в руке летающий веник. Отпустив древко, развернулся и побрёл прочь, выискивая неподалёку место поудобнее для коротания полутора часов.

Позади послышался дружный смех, который я проигнорировал. Когда же смех перерос в громкий хохот, с недоумением оглянулся.

Моя метла продолжала висеть в воздухе, сопротивляясь попыткам Хуч придавить её к земле или сдвинуть с места. Вздохнув, я вернулся, вежливо забрал у физрука древко и опустил метлу на землю. Вообще-то Хуч — нормальный преподаватель и справедливый арбитр, просто сегодня чем-то здорово накручена.

— Стойте здесь и никуда не двигайтесь, — испепелив меня строгим взглядом, скомандовала Хуч и продолжила инспекцию строя.

Что бы такое постелить на землю, чтобы просто сесть на неё, лениво подумал я. Грунт влажноватый, мантию марать не хочется…

— А сейчас, строго по моему свистку, вы с силой оттолкнётесь от земли, — Хуч дошла до конца строя, скомандовала «посадку в седло» и начала давать последние инструкции. — Крепко держите метлу, старайтесь, чтобы она была в ровном… НАЗАД, МАЛЬЧИК!

Метла с Лонгботтомом свечой взмыла в воздух, но в десяти метрах рывком остановилась, едва не сбросив седока. После чего, судорожно виляя, начала горизонтальный полёт со скоростью лошадиной рыси.

Можно достать пару чурбаков и вылепить табуретку, но… Суматоха, беготня и неуклюжие попытки что-то сделать с мечущимся на небольшой по меркам мётел, но всё же труднодостижимой для бегущего по земле человека скорости, не оставляли мне возможности принять сидячее положение.

Затопчут.

На очередном вираже Невилл всё же сверзился со снаряда и упал недалеко от меня. Серьёзных повреждений он не получил, но оказавшаяся рядом Хуч диагностировала перелом запястья. Ко мне под ноги скатился стеклянный шар-напоминалка.

— Мы в медпункт. Всем положить мётлы на землю и спокойно ждать моего возвращения. На землю, я сказала! — Хуч дождалась выполнения приказа и добавила: — Тот, кто дотронется до метлы в моё отсутствие, не увидит полётов до Рождества!

Я спокойно подобрал шар с земли. Посмотрев на метлу, заставил её подняться и замереть в воздухе, после чего сел на древко, как на лавку — сбоку. Устроившись поудобнее, погрузился в созерцание стеклянных глубин. Ну, скажи: не забыл ли я чего?

Шар не реагировал. Ну, не очень-то и хотелось, можно просто помедитировать. Повинуясь моему настроению, метла начала тихо покачиваться, словно я сидел на качелях. Тихий, безветренный день — полная противоположность той грозе и ледяному ливню, что разразилась на первом уроке полётов «в тот раз».

А ещё у меня железная отмазка, чтобы не летать сегодня, «как птица», наталкивая МакГонагалл на нехорошие идеи. Я надёжно приколочен к земле нашим с Хуч обоюдным желанием. Оказывается, избежать участия в квиддичном турнире — это так просто! Надо бы и на следующем занятии…

— Вот так жизнь и устроена, Потти, — раздался сверху философствующий фальцет. — Черви ползают по земле, в то время как выбравшие правильную сторону обживают небо. А я ведь тебе предлагал…

Я поднял глаза. Малфой висел в трёх метрах над землёй, изящно и с комфортом устроившись на школьной метле. Что ни говори, а навыки наездника у него имеются. С раннего детства в воздухе… в безопасном воздухе своего парка. Как он поведёт себя в гудящем от проносящихся бладжеров пространстве квиддичного матча — не знаю. Впрочем, породу недооценивать нельзя.

— Наш герой загадочно молчит, — не унимался блондин. — Сказать, наверное, нечего?

Свита дружно поддержала босса громким хохотом. Шутка вышла обалденная. Вздохнув, Малфой посмотрел в сторону квиддичного поля.

— Жаль, в факультетскую сборную не берут первокурсников. Целый год ждать… — взглядом сверху вниз он окинул мрачно внимающих ему гриффиндорцев. — Как только я стану ловцом, Поттер, Слизерин окончательно похоронит грифов на игровом поле.

Послышалось сдержанное фырканье — если мне не показалось, от слизеринцев. Я лениво изобразил бровями эквивалент равнодушного пожимания плечами. Мне-то что?

Прозрачный шарик в моих руках внезапно стал красным.

— Не говори «гоп», Малфой, — вылез с громогласным заявлением рыжий. — Поттер уделает ваших слизней одной левой, и тебя закопает сверху, могильной плитой! А наши — и притрамбуют, и цветочков насадят!

Как же я мог про тебя забыть, мой верный товарищ и заботливый секундант? Расслабился оттого, что ты особо не навязывался в первую неделю. Думал, так всегда будет.

— Ха! Этот магловский увалень сегодня метлу в первый раз увидел! Ему бы игрушечный вариант для начала, чтобы не разбился.

— Да у Поттера отец — чемпион Хогвартса. Квиддич у него в крови! Не то что у некоторых…

Отрешившись от высокоинтеллектуального диспута, я посмотрел совиными глазами на замок. Окно в кабинет МакГонагалл открыто. Директорская башенка отсюда тоже видна, и даже что-то в центральном окне белеет. Но это, скорее всего, самовнушение.

— Ну чо, Поттер? — вернул меня в реальность настойчивый голосок Малфоя. — Спорим, я уделаю тебя на метле?

— «Да мне-то что с того?» — лениво ответил я, не желая встревать в эти детсадовские толкания в песочнице.

— Желание, Поттер! — объявил Малфой. — Проигравший выполняет желание победителя.

Со слизеринских лиц пропали те лёгкие полуулыбки, что кое у кого до этого присутствовали. Я внимательно посмотрел на Малфоя. Он что, совсем идиот?

Рядом шумно вдохнул воздух рыжий, готовясь вытолкнуть особо громогласную реплику, но был оперативно заглушён моим незаметным «Силенцио». Шутки закончились.

— «Что, любое желание?» — постарался я вернуть малолетнему наследнику остатки адекватности.

— Не касаемся Рода и родовых тайн, не вредим умышленно жизни, здоровью и родовой магии… Желание не больше чем на месяц, время на обдумывание — не больше двух недель.

Радует, что Малфой хоть что-то соображает. Слизеринцы смотрели на нас без улыбок, но в спор не вмешивались. Я неспешно спрятал шарик, поднялся и сонно потянулся. Метла упала на землю.

— Гарри, ты не должен в этом участвовать, — вылезла вперёд Гермиона. — Нам сказали не прикасаться к мётлам. Нас оштрафуют, а тебя отстранят от полётов до конца года!

— «Не иметь дела с этими дурацкими костылями — моя мечта, Гермиона. Именно поэтому она не осуществится», — я легонько пнул ногой метлу и посмотрел на Малфоя. — «Условия челленджа?»

Малфой предвкушающе улыбнулся. В победе он не сомневался и своё желание наверняка уже обдумал во всех деталях.

— Видишь те кольца? — показал он на квиддичное поле. — Они называются «Ворота». Три белых кольца с одной стороны, три красных — с другой. В них нужно пролететь на метле, Поттер. Первое белое — первое красное, второе белое — второе красное, и так далее. Все шесть колец, зигзагом через поле. Кто пройдёт их первым, тот и выиграл.

Порывавшийся поучаствовать в нашем разговоре Уизли озадаченно замолчал. Не знаю, как по мне, Малфой упустил из виду, что под ним школьная метла, а не дорогая спортивная модель.

Вопрос в том, нужно ли мне это? Безусловно нет. Если я выиграю, это будет однозначным билетом в квиддичную команду. Если проиграю… проигрывать нельзя, желания у мелкого Малфоя однозначно пакостные.

Однако, если я откажусь идти в команду, туда вытянут Лонгботтома. И это будет иметь для него печальные последствия — он потеряет способность летать на мётлах, не говоря о нескольких тяжёлых спортивных травмах. О моём секрете со зрением сейчас знают немногие, однако со временем это всё равно станет общеизвестным. Но когда меня волновало общественное порицание?

А вот беречь детей от серьёзных травм и повреждений магического ядра — это достойная цель и обязанность Хранителя.

— «Я согласен».

Малфой рванул с места безо всякого предупреждения, вызвав возмущённый вопль гриффиндорцев. Я был знаком с таким слизеринским обычаем, а потому подготовился заранее. Вспрыгнув на лежащую на земле метлу, словно на скейт, я устремился следом. Подготовкой снаряда под такую посадку я занимался во время беседы.

Когда игрок влетает в кольцевые ворота, звучит неприятный звон, сигнализирующий о нарушении правил. Для представителей разных факультетов звон немного различается, чтобы арбитру было легче принимать решение. И да, этот звон слышен во всём замке и окрестностях. Если МакГонагалл ещё не смотрела в окно, теперь она точно смотрит. Если Хуч не спешила возвращаться на поле, теперь она однозначно сюда спешит.

В первое кольцо Малфой влетел с существенным опережением. Несмотря на мою нестандартную посадку, скорости мётел у нас были одинаковые. Подо мной был не «Ливень», а старый потрёпанный «Чистомёт», так что запаса по маршевой тяге он не имел. В отличие от манёвренности.

Влетев в кольцо, Малфой начал разворот по широкому радиусу. Он доворачивал древко, как мог, но это был «Чистомёт», а не метла из его поместья. Я же крутанул импровизированную «доску» по-скейтерски, ногами, мгновенно развернувшись на сто восемьдесят градусов и наклонившись чуть вперёд — так на торможение и разгон в противоположную сторону задействовалась не только маршевая, но и часть подъёмной тяги. В глазах потемнело от перегрузки — человеческое тело иногда слабее костылей. Тем не менее я уже вовсю летел на противоположную сторону стадиона, когда Малфой лишь завершал разворот.

Шестое кольцо я преодолел, опережая Малфоя на полтора поля. Между четвёртым и пятым кольцом он попытался сбить меня с метлы, протаранив на встречном курсе, но не с совиными полётными навыками пытаться ловить меня такими приёмчиками. О том, что могло случиться с ним самим, этот недоученный Нестеров, похоже, не думал.

— Ты сжульничал, Поттер! — растрёпанный, запыхавшийся Малфой приземлился на лётном поле, когда меня уже обступили поздравлявшие с успехом гриффиндорцы. Да уж, у победы много отцов, и даже цвет шарфа отчего-то перестаёт иметь значение.

— И это говорит тот, кто стартует без сигнала? — возмутился Финниган.

— Да плевать на это! — вскипел Драко. — Метла не может разворачиваться так быстро! Поттер жульничал!

Похоже, никто не заметил особенностей моей посадки. Дело происходило быстро, наблюдали за мной издали, на мне длиннополая, скрывающая ноги мантия, а сам я «стоял» на древке в полуприседе. Вполне могли принять за сидение «привстав», с выпрямленными в стременах ногами.

— Малфой, не можешь летать — не окорачивай других! Ты бы сначала…

Какое счастье, что Уизли всё ещё под «Немотой»! Я посмотрел на слизеринцев. Они молчали — иногда мрачно, иногда с иронией взирая на получившего-таки укорот Малфоя, но «интеллектуальное ядро» зелёных мантий внимательно глядело на меня. Эти взгляды читались однозначно: да, Малфой всех достал, и да, я честно заработал своё желание, жульничал там кто-нибудь или нет. Но желания бывают разными, и в этих взглядах была видна черта, перейдя которую, я окажусь один против всего Слизерина.

Дружные они всё-таки, дети Салазара.

— «О желании я уведомлю тебя позже, Малфой», — спокойно высветил я. Надпись была поляризована: слизеринская сторона её видела, гриффиндорская — нет. Не хватало, чтобы бурные прения, чего бы пожелать с Малфоя, начались прямо сейчас.

— ГАРРИ ПОТТЕР!! Вы!..

Я развернулся. Слегка запыхавшаяся, кипящая возмущением МакГонагалл опять, похоже, бежала сюда в кошачьей форме.

— За всё время, что я работаю в Хогвартсе, ещё ни от кого не было столько проблем!

«Мародёры» вроде при вас же были, профессор?

— МОЛЧАТЬ! Следуйте за мной!

Гм… я «сказал» это вслух?

* * *

— «У меня есть два условия», — заявил я после того, как меня представили Вуду новым ловцом.

— Помолчите, Поттер!

Я пожал плечами и отвернулся, сделав вид, что потерял интерес к разговору.

— Вы это серьёзно, профессор? — с сомнением спросил Вуд. — Он, конечно…

— Вы не видели! Он летает, как птица. На моих глазах уделал Малфоя как стоячего, хотя тот чуть ли не с пелёнок… Поттер, вы же в первый раз сели на метлу?

— «На неё что, садиться нужно?» — вяло отбрехался я, методично изучая плетения в конце коридора. Пожалуй, четвёртый этаж будет следующим в очереди на восстановление транспортной сети.

— Прекратите, вопрос серьёзный! Вуд, я не представляла, что *такие* трюки можно вытворять на полуживой школьной метле!

— Он, конечно, неплохо сложен для ловца, — озвучивая собственные мысли, пробормотал Вуд. — Лёгкий и быстрый… Поттер, ты когда-нибудь видел, как играют в квиддич?

С транспортной сетью тут — форменный ужас. Столько плетений из-за этого не могут…

— Поттер, да что с вами сегодня!

— «Условие первое», — вздохнув, начал я. — «Никаких Нимбусов, Молний и прочих Старсуиперов».

— Хех! О «Молнии» можешь даже не мечтать, Гарри, — Вуд покачал головой. — Но ловец должен иметь приличную метлу.

— Поттер, если вас волнует запрет директора, то я уверена, его удастся убедить сделать исключение из правил.

— «Вы и так нарушаете правила, допуская первокурсника в команду, мэм. Если вы ещё и подарите ему профессиональную метлу, которой нет вообще ни у кого в школе, то крики “Где справедливость?” станут более чем справедливыми».

МакГонагалл странно на меня посмотрела, но вопрос задала во вполне конструктивном русле:

— Что же за мётлы кажутся вам справедливыми?

— «“Семёрка” или “Восьмёрка”», — я пожал плечами. Можно подумать, у нас тут разнообразие, как на магловском автомобильном рынке. — «“Додюжина”, если найдётся. Десятилетняя “Комета”».

— Ты неплохо разбираешься в мётлах, — искренне удивился Вуд.

— «Рекламу по телевизору видел», — «буркнул» я, выругавшись на себя за потерю бдительности.

— Телевизор? — недоумённо переспросил Вуд.

— Поттер! — одновременно с ним одёрнула меня МакГонагалл.

— «Условие второе», — ушёл я со скользкой темы. — «Это только на год. В следующем сезоне вы найдёте для Гриффиндора нормального ловца. Лучше, чем я».

— Не прибедняйтесь, Поттер. Вы вполне…

— «Это не пафос. Это информация».

— Что ж, проверим вашу информацию в следующем году. Вуд, разговор с Дамблдором я возьму на себя. Берите его в оборот. Можно прямо сегодня.

— «Сегодня у меня отработки у Снейпа».

— Что вы опять натворили?

— «А что, Снейпу нужна причина? Сегодня просто день открытий».

* * *

— Проходите, Поттер. Ваша сегодняшняя работа.

Миновавший ужин ознаменовался обсуждением нашего с Малфоем «пари». Пересказы происшедшего повторялись, передавались по цепочке и обрастали невероятным подробностями. Согласно последним данным, я летал без метлы, срывал ураганом листву с находящегося в полукилометре Леса и давал Малфою фору в двадцать колец.

Но самой продуктивной темой для гриффиндорского креатива было, конечно же, будущее желание. Таблицу лидеров возглавляла семёрка предложений: отправить драить уборные и чистить курятники; ангажировать на изготовление навозных бомб в промышленных масштабах; обриться налысо; покрасить волосы в розовый цвет; покрасить волосы в рыжий цвет; ежедневно кукарекать перед Большим залом, отмечая завтрак, обед и ужин; весь месяц проходить в девчачьем платье и девчачьей причёске.

Отдельным призёром в номинации «самый громкий и настойчивый совет» было затребовать от его папаши мешок галеонов. Догадайтесь, кто автор этой нетленки и какого цвета его волосы.

Я сидел в стороне от развернувшейся вакханалии, поглощал котлету с макаронами и обдумывал, что же будет дальше. Гриффиндорцы совсем не сдерживали голос. Бурное обсуждение частоты кукареканья и размеров мешка с галеонами слышал весь зал, включая слизеринцев, самого Малфоя и, конечно же, Снейпа, именно сегодня припёршегося на ужин.

А сразу после ужина у меня назначена отработка.

Но самое страшное было не это. Идиот Малфой, похоже, открыл ящик Пандоры, уж больно популярной оказалась идея. Мало нам двух близнецов-отравителей, так теперь ещё и прочие обезьяны подхватят моду заключать пари «на желание» с только что поступившими первогодками.

Особенно если Поттер покажет положительный пример.

И преподаватели, как назло, молчат. Хотя тут-то понятно: если на это и должна последовать реакция, то не прямо за ужином. Но…

Но мне нужно придумать какой-то выход. Выбрать такой вариант, который не понравится гриффиндорцам и отобьёт у них охоту подражать. А что у нас не нравится гриффиндорцам? Скука? Учёба? Дисциплина? Или…

Ухватив нужную мысль и обдумав её, я против воли растянул губы в улыбке. Я знаю, что я потребую от Малфоя. Но сначала — пусть дозреет.

— Это флоббер-черви, Поттер. Вам нужно нарезать их для рецепта Мази от ожогов. Складывать в эти банки. Справитесь — и можете быть свободны.

Я против воли улыбнулся старой знакомой — бадье, наполненной склизкими шлангами-опарышами с руку толщиной — и с аппетитом откусил от печеньки. Будто родным, спокойным домом повеяло. Всё у нас будет нормально.

Проигнорировав странный звук за спиной — мало ли отчего зельевар закашлялся — я потопал на поиски необходимого. Ни одного знакомого шкафа, всё размещено и организовано по-другому. Ладно, будем заглядывать во всё подряд.

Стеллажи с химической посудой — колбы, реторты, ступки. Не то. Дальше.

Редкие дорогие ингредиенты. А чего этот сейфовый шкаф вообще открыт — у Снейпа что, борзометр не калиброван? Захлопываем, тщательно запираем и идём дальше. И почему у зельевара за спиной сегодня всё падает? Ладно, сам поднимет.

Опять посуда и оборудование — пропускаем… Хотя нет, вот это пригодится — я вытащил лабораторный штатив-пробиркодержатель. Не хочу палочку марать. Далее…

Опять запирающийся шкаф, и опять открыт. Красные флажки на замках этому склерознику сделать, что ли? Захлопываем поплотнее и запираем, не заглядывая.

— Поттер, что вы ищете? — не выдержав, раздражённо спросил Снейп.

Уже нашёл, подумал я, доставая и показывая большую буковую доску. То, что надо, надоело с червями по одному возиться. И стеклянная лопатка тут же, отлично. Теперь…

Фартук, перчатки и очки нашлись на другой стороне лаборатории, в импровизированном «гардеробе».

Облачившись, я поставил штатив на столе и закрепил в нём палочку, направив её на разделочную доску. На пробу прикоснулся к палочке «пульсовым» участком предплечья, выпустил заклинание — работает. Дальше начался конвейер. Я бросал на доску сразу несколько червей, касался палочки чистым участком предплечья, выпускал серию «Секо вирми» — и лопаткой сгребал нарезку в банку. Не спрашивайте, как я сэкономил на жесте и словесной части — это будет долго и скучно. Я вообще палочку только ради Снейпа достал.

А потом… Мне вдруг припомнилась одна неоднократно виденная картина. Сняв на минуту перчатку, я вытащил палочку из штатива и поместил её… за ухо, кончиком вперёд — как это любила делать Луна. Осторожно попробовал каст — и он получился!

Я обалдел. Ещё одна странность подруги внезапно обрела глубокий и завершённый смысл. Удерживаемая у головы, палочка улучшала проявление тонкой магии — при условии, что вы освоили безжестовый вариант заклинания. Для боевой ветви этот хват не годился. А главное — руки остаются свободными!

Моей палочке развлечение тоже понравилось — она начала отбивать секущими щелчками стадионный ритм. Поддавшись веселию, я старался подавать новых червяков так, чтобы этот ритм не сбивать.

Снейп не выдержал, подошёл, проверил качество нарезки и остался рядом, наблюдая за процессом.

— Что за извращение вы творите, Поттер? — спросил он наконец.

С сожалением прервав налаженный поток, я устало посмотрел на него. К результату претензии есть? Ну и какое твоё дело, как я решаю твою задачу?

— Можете не отыгрывать дегенерата. Уж разглядеть ваши надписи в Большом зале я пока в состоянии.

— «Что именно вас не устраивает в готовой нарезке, профессор?»

— Какое заклинание вы используете?

— «Прикладное разделочное, “Секо вирми”».

— Прекратите врать! В нём обязательна жестовая фаза, она является управляющей.

— «У меня получается без неё. Это что, криминал?»

— Откуда вы узнали это заклинание?

Я вот не пойму: а точно ли чужой декан вправе устраивать мне настолько плотные допросы? Соразмерна ли его ответственность такому праву?

— «Профессор Снейп. Если вам не нравится заклинание и вы желаете затянуть процесс, я могу вернуться к традиционной схеме с обсидиановым ножом».

— Откуда вы знаете, как разделывать флоббер-червей?

— «Прочитал в каком-то учебнике».

— Не врать, я сказал! Название учебника, автор?

— «Точно не помню. Расширенный курс чего-то там».

— Уж не берётесь ли вы утверждать, что интересуетесь подобной литературой?

Нет, это всего лишь хамство. Устал он к вечеру, что ли? Пожалуй, лучше перестать реагировать на вопросы, а то моя вежливость его хамство лишь распаляет.

— Отвечать, когда тебя спрашивают!!

Не помогло. Жаль, придётся вскрывать домашнюю заготовку.

— «Профессор Снейп. У меня имеется одноразовый амулет экстренного вызова моего декана», — вздохнув, написал я. — «Давайте его активируем, и уже в присутствии МакГонагалл я расскажу, что за книги читаю и»…

— Что за чушь? Какой ещё амулет?

— «Профессор МакГонагалл выдала мне его перед походом сюда», — спокойно продолжил я свой блеф. — «Почему-то она посчитала, что у нас с вами могут возникнуть недоразумения».

Если дойдёт до дела, достану кусочек кварца и просто исчезну. Откуда мне, первокурснику, знать, что на самом деле делает экстренный амулет — разговор начинает или эвакуирует?

— Да оставьте вы ваши дурацкие тайны себе, — внезапно сдал назад зельевар. Развернулся и проследовал к своему столу. — Как преподавателю мне необходимо иметь представление о кругозоре своих студентов.

Взрослые имеют право на причуды — у них нервов меньше. Появилась было мысль примирительно выдать байку о библиотеке или лавке подержанных книг, но я подавил этот порыв. Тут и вправду — чем меньше с ним разговариваешь, тем лучше.

Я вернулся к разделке, и следующие двадцать минут в помещении слышались лишь размеренные щелчки секущего заклинания да редкий скрип профессорского пера, налагающего резолюции на эссе.

— «Я закончил работу, профессор», — вывел я надпись, расправившись с бадьёй и убрав за собой.

— Присаживайтесь, Поттер, — придирчиво осмотрев каждую банку, Снейп спрятал их в стазисном шкафу и указал мне на стул напротив.

Оценивающе посмотрел на меня, выбирая, с чего начать.

— Почему вы решили заменить ингредиент в рецепте Зелья от фурункулов?

— «Видел запись на полях в одном старом учебнике и решил»…

— Дело даже не в вашем вранье, а в его унылом однообразии, — устало прикрыл глаза Снейп. — Хорошо. Безотносительно источников ваших знаний, почему один ингредиент заменён на другой?

— «Рогатые слизни должны быть свежими. Имевшиеся у нас в наличии уже начали протухать. Пещерный алоэ имеет больший срок хранения».

— Приём известный, но в результате вы получили это, — Снейп выставил на стол флакон со слегка искрящейся жёлтой жидкостью.

— «Это какой-то газированный лимонад», — сделав вид, что присматриваюсь, написал я. — «Я вам другое, нормальное зелье сдавал».

Скептически покивав, Снейп вздохнул и спрятал флакон.

— Даже с учётом того, чем оно было при сдаче… Где вы научились варить зелья, вы тоже не скажете?

Пожав плечами, я ответил:

— «Действовать строго по инструкции, не отвлекаясь — что тут выдающегося? Проявочный комплект для цветной фотоплёнки — и тот посложнее будет, а его простые обыватели готовят», — и, всё ещё видя неприкрытый скепсис, добавил: — «Ну, хорошо, в старых изданиях это зелье описано понятнее».

— Не буду вас разубеждать, потому что есть тема посерьёзнее, — Снейп откинулся на спинку стула. — Я о том, что произошло сегодня на «Полётах».

Снейп сделал паузу, провоцируя меня на реакцию, но я продолжал сохранять вежливое молчание. Там много чего произошло. Ему нужно — пусть он и говорит.

— Относительно некоторых звучавших сегодня за вашим столом разговоров…

Я вздохнул. Зельевару откровенно нелегко давался этот разговор. Собственно, теперь становилось понятным, почему этим вечером он одновременно и хамит, и настолько покладистый, что почти и не кусается. Ладно, поможем ему немного.

— «Не стоит ассоциировать меня с гриффиндорским активом, профессор», — ответил я. — «Это всё влажные фантазии младших курсов».

По глазам Снейпа было видно, с каким скептицизмом он относится к моему позиционированию самого себя относительно возраста младших курсов. Но лимит придирок ко мне у него сегодня был жёстко ограничен.

— Вам нужны деньги? — спросил он прямо.

Я укоризненно посмотрел на Снейпа. Тот скрипнул зубами.

— Мистер Поттер, — с усилием начал он. — Раз уж вы полагаете себя взрослее… гриффиндорского актива, я попробую поговорить с вами как со взрослым. Малфои — древний чистокровный род. Помимо их значительного политического и финансового влияния, члены этого рода — могущественные маги как в личном плане, так и с учётом поддержки родовой магии. Вам известно, что такое родовая магия?

— «В общих чертах».

— Драко Малфой — единственный наследник рода. Попытка серьёзно ему навредить, Поттер, будет являться попыткой навредить самому роду.

— «Странно, что наследнику древнего рода не было разъяснено к его годам, сколь пагубно смешивать азартные игры и магические обязательства».

— Это не твоё… — Снейп прикрыл глаза и шумно вдохнул воздух. Помолчал, пережидая вспышку гнева, и продолжил. — Вам понятны возможные последствия некоторых необдуманных действий?

Интересно, а заботился бы кто-нибудь вот так же обо мне, выиграй в этом пари Малфой? Уж он бы точно отыгрался на мне в духе «гриффиндорского актива». Судя по тому, как он распоряжается своим свободным временем, от гриффиндорских лоботрясов он, по сути, отличается мало.

— «Вы можете заверить лорда Малфоя, что я не собираюсь желать Драко ничего нежелаемого для себя», — ответил я, и отдельно добавил. — «Драко об этом знать не обязательно».

Снейп долго и внимательно смотрел на меня. Наконец кивнул, достал из стола мой учебник и произнёс:

— Это ваше. Вы свободны.

Внезапный вопрос нагнал меня уже в дверях:

— Почему вы не хотите помогать Лонгботтому, Поттер?

Я вздохнул. Вопрос на миллион.

— «Леди Августа воспитывает из него аврора», — высветил я надпись, не оборачиваясь. — «Не хочу огребать от неё за вмешательство в воспитательный процесс».

Кажется, у Снейпа опять что-то упало.

— Ладно, идите, — устало пробурчал зельевар после паузы.

Уходить я не спешил. Можно же что-то сделать? Ну хотя бы… не лишать Невилла возможности получения навыков зельеварения, что при основной его специальности было бы нелишним.

Ему всего-то нужно — немного уверенности и защиты. Поначалу. А дальше пусть сам идёт куда хочет.

— Идите, я сказал!

Я оглянулся и посмотрел в начало класса. Потом подошёл к первой парте и потрогал выгоревший угол.

— «Профессор, как полагаете, с этим можно что-нибудь сделать? Я мог бы нарастить столешницу, но за восстановление горелки не возьмусь».

Раздражённо отбросив перо, зельевар подошёл ко мне.

— Эта парта обычно не пользуется популярностью, — сказал он, словно впервые рассматривая повреждения. — Хорошо, я привлеку старшекурсников. Идите уже.

За обеденным столом я сижу спиной к проходу и преподавателям, а потому момент прилёта шестёрки грузовых сов откровенно проморгал. Отреагировал, лишь когда тяжелый, завёрнутый в обёрточную бумагу груз начал приземляться мне в тарелку. И отреагировал, надо сказать, на рефлексах — бурно и громко. Порция сжатого воздуха с грохотом отшвырнула падающую посылку в сторону, а прыгнувшая из ножен в руку палочка отгородила сидящих в стороне гриффиндорцев щитом и стеганула пронзительным хлыстовым щелчком «Секо вирми» кувыркающуюся тварь.

Уж больно свежи были воспоминания, как мне однажды вот таким же образом прислали живую ядовитую змею, сброшенную проклятыми совами прямо в гущу завтракающих детей.

Выплеснутое с усилением «Порежь-червя» сорвало обёртку со свёртка, но, повинуясь своей природе, совершенно не тронуло твёрдое дерево. Посылкой, разумеется, оказался новенький «Нимбус-2000». Не выдержав, я от души саданул по нему ногой, заставив кувыркаться в ближайший угол.

Сгорбившись, я облокотился на стол, унимая бешено колотящееся сердце. Надо же, как напугало! Одно радует: если на посылке и были какие-то официальные уведомления, моя горячая встреча порвала их без следа. Хотя — я покосился на клочки бумаги — вряд ли они были: обёртка оказалась не слишком прочная. Ну да, я ж вроде и так согласился играть в команде — зачем меня принуждать шантажом?

— Что за вандализм, Поттер? — разгневанная МакГонагалл, только что сидевшая в президиуме, выросла из метнувшейся ко мне по полу серой тени.

— «Извините. Совсем недавно мне вот так же прислали ядовитую змею. Это что, обязательно — кидать тяжёлые посылки на головы во время завтрака?»

— Это давний обычай. Не пытайтесь оправдывать свои выходки мнимыми огрехами окружающих!

Эх! Ну вот почему ты так же рьяно не воспитываешь никого из рыжих балбесов? Даже ухом не ведёшь, когда они орут на весь зал.

— «В этой оглобле — пять с половиной килограммов, мэм! Не присылайте мне тогда вообще ничего — живее буду!»

— Отработка! Сегодня вечером, у Филча!

А, да что с ней говорить! Я сходил к стене и приволок укатившийся веник.

— Погодите! — рассмотрела, наконец, «оглоблю» декан. — Это что… новейший…

— «Да. Отдам его Вуду, пусть подыщет ему седока».

— В смысле — подыщет?

— «Наш уговор ещё в силе?» — подозрительно посмотрел я на декана.

МакГонагалл недовольно поджала губы, но тут к нам подскочил Рон Уизли.

— Гарри, это что, метла? Чистомёт, Комета? Или… Разорви меня понос! Да это же НИМБУС ДВЕ ТЫЩИ!!!

— «Видите, что творится?» — печально посмотрел я на декана, поморщившуюся от реактивного вопля записного фаната. — «И прошло только тридцать секунд».

Всё ещё держась за оконечник древка, я потащил Нимбус к нашему капитану. Аккуратно собранная метёлка совершенно неуважительно волочилась по полу. Ничего, «Ливень» — это профессиональная спортивная метла. Она спокойно выдерживает удары бладжеров, столкновения с другими игроками и суровые всепогодные условия, не то что волочение по чистому полу.

Дамблдор улыбался шире обычного, но глаза у него были какие-то не очень довольные. Мадам Хуч заинтересованно смотрела на метлу и крайне неодобрительно — на способ её переноски. Снейп… ну, ему не впервой.

— «Утро бодрое, Вуд», — я прислонил Нимбус рядом с ним. — «Думаю, основное ты слышал».

Вуд покосился на бегущего к нам Рона и окинул взглядом метлу.

— Ты ж вроде не хотел… — он кивнул на логотип снаряда.

— «Поэтому»…

— Гарри, ты письмо на столе забыл! — рыжий совал мне мятый конверт.

Ах да, письмо от «мецената». Кивнув Рону и начав вскрывать конверт, я продолжил.

— «Поэтому отдаю её тебе. Найди для неё наездника. Сам решишь, кому нужнее».

Оставив на минутку озадаченного Вуда наедине с непростой задачей, я углубился в чтение. Всё примерно как в прошлый раз: «не распаковывайте», «не хочу, чтобы знали», «выражаю надежду» и т.д.

— Я не пойму, вы же с МакГонагалл вроде договорились, — между тем недоумевал Вуд. — Она что, передумала?

— «Это не она», — я протянул Вуду письмо. — «Скорее всего, директор. Он не в курсе наших договорённостей, но это ничего не меняет».

— Вуд, — не выдержал Джордж. — О чём вы? Что за метла, какие договорённости?

— Со вчерашнего дня Поттер — наш ловец, — отвлёкшись от письма и понизив голос, сообщил Вуд. — Пока что об этом не распространяйтесь. Мелкий, тебя это тоже касается. — Вуд с угрозой посмотрел на Рона.

— Это шутка? — опешил Джордж.

— Прикольно, — ухмыльнулся Фред.

— Есть другие предложения? — боднул близнецов взглядом Вуд. — У нас был год, чтобы присмотреть кандидатов среди прошлых первачков. Улов вы знаете…

— Поттер, ты снитч-то когда-нибудь видел? — с сомнением спросил Джордж. Я спокойно откусил печеньку.

— Это мы сегодня проверим, — ответил за меня Вуд, откладывая письмо. — Сейчас же у нас… Поттер, присаживайся, не нависай. Сейчас же у нас, леди и джентльмены, ещё один важный вопрос: кому отдать эту красавицу?

Он поднял новую метлу и положил её поперёк стола, на обозрение команды. Объяснять, что это такое, здесь никому не требовалось: ассортимент магазина «Всё для квиддича» эта аудитория знала наизусть. Но вот потрогать легенду не отказался никто из присутствующих.

— И думать нечего: нам с Фредом, — высказался Джордж на правах самого несдержанного.

— Ваша фишка — синхронная работа в паре, — покачал головой Вуд. — Что с нею станет, если один не сможет угнаться за другим?

Джордж скривился, откровенно скиснув. Фред хлопнул его по плечу.

— Полетать-то на ней хоть можно будет?

— Вне тренировок — сколько угодно, — кивнул Вуд. — Далее. Я тоже отпадаю, так как пасусь у ворот, а не ношусь по полю раненым стрижом. И остаются… наши охотницы.

Воцарилось молчание. Охотниц было три. Работали они также согласовано, но синхронность близнецов здесь не требовалась: кто-то всё равно шёл в прорыв.

— Нимбус — метла ловца, — выдала самое толковое мнение старшая из форвардов, Анжелина Джонсон.

— «Нет», — нарушил молчание я. — «Я и так взят вопреки правилам. Если мне ещё и профессиональный болид вручить»…

— Да кого это волнует? — возмутился Джордж. — Ради победы над слизнями все средства хороши.

— «С обязанностями ловца я справлюсь и на менее одиозной метле. Там зрение важнее».

— МакГонагалл говорила, что он сделал Малфоя в «шесть колец», обойдя на полтора поля, — задумчиво сообщил Вуд.

— Эту байку мы вчера слышали и в более интересных версиях, — саркастично усмехнулась Кэти Белл. — Вы ещё скажите, что он на школьной «кляче» сидел.

Засмеявшаяся было команда быстро стихла, видя серьёзность Вуда и моё равнодушное молчание.

— Да вы что, серьёзно?

— Это мы тоже сегодня проверим, — повторил Вуд. — Давайте, девчонки, решать, кому из вас…

— Бессмысленно делить метлу между нами, если может выясниться, что она всё-таки нужна Поттеру, — опять проявила рассудительность Джонсон.

Определённо, Анжелина в команде — неформальный заместитель капитана и его наиболее вероятный преемник.

— Логично, — согласился Вуд. — Поттер, жду тебя на поле после обеда.

— Сегодня же очередь слизней, — поморщилась Алисия Спиннет. — Разыграем «Это не ваш день»?

— Ах ты ж… Нет, побузим в другой раз. К Гарри пока не стоит привлекать внимание, — покачал головой Вуд. — Тогда завтра, сразу после обеда. Постарайся прийти пораньше.

Я кивнул и вернулся на своё место. Завтрак уже почти закончился, но моя еда оставалась нетронутой. Вопреки обыкновению, за мной увязался Рон.

— Гарри, это правда? Тебя взяли ловцом? Охренеть, мы теперь всех порвём в говно! — говорить тихо он, похоже, не умел совсем. Напрасно Вуд планировал что-то там оставить в тайне. — А… а ты дашь мне на ней полетать? Ну хоть разок!

— «Она не моя. Спрашивай у Вуда».

— Да ну, он не даст! Зачем ты её вообще отдал, её же тебе…

Я спешно доедал завтрак. Приближалось время начала занятий. Преподаватели уже покинули Большой зал, студентов тоже почти не осталось, разве что вечно приходящие в последний момент гриффиндорцы ещё копошились над десертом. Поэтому шагающую к нам тройку зелёных мантий я заметил загодя.

— Значит, это правда… — недобро протянул знакомый фальцет. — Нашему «золотому мальчику» не писаны вообще никакие законы. И ловец, и метла на первом курсе, хотя правила по этому поводу строги и однозначны.

— Да, Малфой! — выпрыгнул с места Уизли. — И ты… АЙ!

Имитировав Рону укус слепня пониже спины и заняв рыжего поисками коварного насекомого в складках одежды, я высветил:

— «Почему бы твоему отцу не воспользоваться полномочиями и не призвать руководство школы к порядку?»

Зрачки у Драко были нормальными, иных признаков воздействия зелий изменения поведения мой пристальный взгляд тоже не увидел. Младший Малфой был адекватен. Тем не менее, высказав своё вполне разумное предложение, я что-то сделал не так. Драко скривился, будто я наступил ему на очень свежую мозоль, но всё же взял себя в руки.

— Такие вопросы принято решать на дуэли, — состроив презрительную гримасу, процедил он. — Сегодня в полночь, в Зале наград!

— «Малфой, вообще-то, ты»…

— МЫ СОГЛАСНЫ!

Посмотрев на рыжего, как на пустое место, и уничижительно ухмыльнувшись, Малфой развернулся и зашагал прочь.

Очень интересно. В том, что в этот раз Драко задумал примитивную подставу, я уже почти не сомневаюсь. Непонятно, правда, как тут может сыграть директор — я мельком глянул на пустой президиум — но сейчас меня заинтриговало другое.

Почему Драко так негативно отреагировал, когда я предложил ему таки воспользоваться влиянием отца, возможностями которого он постоянно хвалится? Эта его вездесущая присказка «Сегодня же напишу отцу» — что может быть проще? Директор, может, и не прогнётся, но пару дней жестокой изжоги получит точно.

Или… меня поразила догадка. Драко *уже* написал отцу, вчера — о результатах проигранного пари и с призывом надавить на безродного сироту. И получил — возможно, впервые в жизни — гневный, принципиальный и жёсткий педагогический укорот.

Без неявной поддержки его, конечно, не оставят. Но отец, вероятнее всего, назначил наследнику серьёзное наказание. Лишил карманных денег там, или чего посущественнее. Ну и, как водится, заявил, что не желает разговаривать с сыном, пока тот не…

— Гарри, я буду твоим секундантом! Ты, главное, не давай ему…

Так, а вот эту проблему нужно решать как можно быстрее. В этот раз я молчать не собираюсь!

— Гарри Поттер! — рядом решительно встала Грэйнджер. — Ты не должен туда идти! Наш факультет оштрафуют, а тебя… Если ты туда пойдёшь, то ты самый настоящий эгоист!

— «Я не собираюсь идти ни на какие дуэли, Гермиона», — спокойно улыбнулся я ей. — «Можешь быть уверена».

— … А если палочка не сработает… То есть как это — не идти? — рыжий откровенно опешил. — Гарри, так нельзя! Весь Слизерин будет над нами смеяться! Скажут, что мы струсили и…

— «Это твоя дуэль, Рон Уизли. Ты на неё согласился — тебе и идти», — я допил чай и решительно поднялся.

— ДА Я ЗА ТЕБЯ СОГЛАСИЛСЯ! — заорал Рон. — За нас! Ты… ты обязан идти и драться, слышишь!

— «Да ты хоть вопиллерами меня обложи, а вызов принимают только лично и явно».

— Да в жопу эти графские танцульки!! — брызгал слюной рыжий. — По сути всё верно!

— «Я сейчас к Флинту подойду, скажу “Рон тебе рожу хочет разбить, я не против”, — и по сути всё будет верно, а по факту тебя в Мунго собирать будут».

— Ты должен идти! Иначе какой ты герой!

Это было что-то новенькое.

— «Ты что, ушлёпок, предлагаешь мне геройские удары на детях отрабатывать?» — вызверился я.

— Да это же Малфой! Пожирательская мразь, их давить нужно, как тараканов, а не…

— «Ну так иди и дави», — я внезапно вспомнил, что директор может поинтересоваться нашей дискуссией, и сменил курс на более нейтральный. — «Прямо сегодня в полночь. Попроси сейчас Квиррелла научить тебя чему-нибудь смертоносному».

— Предатель!! Ты…

— Мистер Поттер! — на огонёк заглянула МакГонагалл. — Почему вы ещё не на занятиях?

— «Уже бегу».

Я подхватил Грэйнджер под локоть и ломанулся на выход. Пискнув «Пусти!», она вырвалась и набрала нужный темп сама, но ей сильно мешала набитая книгами сумка. Нет, так мы к началу не успеем.

— «Срезаем!», — написал я ей перед носом и нырнул в «потешный» тайный проход, которому дал команду на быстрое, без торжественных эффектов, открытие.

Влетев в темноту, я не останавливаясь перенёс нас к выходу из такого же прохода на нужном этаже в нужном крыле.

— Как мы… — попробовала было высказаться Гермиона, но быстро сорвала дыхание. Ничего, кабинет уже рядом.

Так и рождаются легенды о таинственном замке, помогающем своим насельникам. И пока замок спит, их приходится поддерживать людям.

* * *

На урок мы успели, но усаживались за парту сильно запыхавшимися и под прозвонивший колокол. Где застрял Уизли, мне было не интересно.

— Не понимаю, почему папа советует мне слушаться тебя, — пробурчала Грэйнджер, выкладывая книги и пергамент. — Удивительная безответственность!

— «Ты, главное, сама оставайся ответственной», — написал я, отойдя от неожиданной новости. — «Не ходи никуда с Уизли».

— Да уж можешь быть…

— … И если мисс Г-грэйнджер нам п-позволит, к концу урока мы выучим п-простое защитное заклинание — «Д-дождевой зонтик», — повернувшись к нам, закончил вступительную часть Квиррелл. — Но сначала — к-классификация п-пассивных защит.

Чего я хочу от сегодняшнего дня, обдумывал я, конспектируя лекцию Квиррелла, а потом помогая Грэйнджер освоить её первый щит. Не участвовать в затеях Дамблдора — это минимум, но для этого достаточно запереться у себя в комнате. Что ещё?

— «Я открою тебе тайну, которую не рассказывают никому из маглорождённых», — вёл я меж тем объяснения после очередной неудачной попытки. — «Магия — в тебе. В палочке её нет».

— Не разговаривай со мной, как с ребёнком! Ты это уже говорил!

— «Но ты не хочешь это слышать».

— Но без палочек не колдуют! Я всё об этом прочла!

— «Я не буду напоминать тебе мою бабочку на вокзале. Вспомни сама: неужели в детстве с тобой не случались настоящие чудеса?»

— Ну, я… однажды разбила дорогую статуэтку, которую очень любит мама, и… она непонятно как стала целой. Только почему-то правая и левая сторона поменялись местами. А ещё я однажды попала под сильный ливень, вымокла до нитки, а автобуса всё не было… а потом оказалась дома, в тепле и сухой одежде.

— «Две трети британских магов не решаются освоить аппарацию и до конца жизни пользуются каминами. Взрослея, мы забываем то, что хорошо умели в детстве. Смотри».

Убедившись, что Квиррелл занят в другом конце тренировочного зала, я зажёг над собой «дождевой зонтик» безо всякой палочки.

— Ты специально хочешь лишний раз похвастаться?

— «Нет. Будем добиваться того же от тебя. Давай сюда палочку, она тебе мешает».

— Я не могу без неё!

— «Я отдам её тебе в нужный момент. Вот, возьми меня лучше за руку».

Подозрительно на меня посмотрев, Гермиона подала мне левую руку.

— «Смотри на мой купол. Изучи его хорошенько. Его почти не видно, он немного дрожит и гудит, а ещё искрится, когда на него падают капли и снег. Под ним тепло и уютно. Одежда останется сухой, пусть даже снаружи льёт как из ведра».

Я аккуратно приглушил звуки вокруг нас. Поймал ритм её дыхания и выровнял с ним своё. Ладонь у Грэйнджер слегка расслабилась. Жаль, я не могу говорить вслух. Вся надежда на то, что читает Грэйнджер лучше, чем слушает.

— «Вспомни свой ливень в детстве. Набежали тучи, стало темно и холодно. Падают первые тяжёлые капли, и вот-вот ледяной водопад пойдёт в полную силу».

Я понизил температуру вокруг нас и начал капать ей на волосы водой, приносимой лёгким «Агуаменти». Гермиона завороженно смотрела на мой купол. Я вложил ей палочку в руку.

— «Ты — маг, Гермиона. Если ты не закроешься, то промокнешь и замёрзнешь. Попроси купол защитить тебя. Вспомни, как ты оказалась в тепле и уюте».

Почувствовав, что пора, я осторожно отпустил её ладонь. Оставшись в одиночестве, под всё нарастающим капельным потоком, она вывела палочкой идеальный вензель и, за мгновение до того, как я низверг на неё настоящий ледяной душ, тихо и чётко произнесла — внезапно — совсем не ту формулу, что надиктовал Квиррелл:

— «Tempestas Dome!»

Купол развернулся буднично и совершенно бесшумно. Капли на одежде мгновенно высохли. Весёлые искры заплясали там, куда падала моя вода. Гермиона стояла, опустив палочку, и завороженно смотрела на стекающие по невидимой скорлупе потоки.

— Прекрасное исполнение «Зонтика», мисс Г-грэйнджер, — оценил работу Квиррелл, небрежным жестом останавливая мой «дождь». — П-пять баллов Гриффиндору. Мистер П-поттер, уберите здесь.

Опомнившись, Гермиона опустила глаза и удивлённо посмотрела на большую лужу, натёкшую вокруг круглого сухого островка, в центре которого она стояла. Нет, профессор, это не «Зонтик». «Штормовой купол» защитит не только от дождя, но и от бури, шторма и бурана, а заодно согреет и высушит одежду.

Убирая воду при помощи «Экскуро», я осознал, чего хочу от сегодняшнего дня.

Я хочу, чтобы Гермиона не попала к директору на заметку. Чтобы спокойно доучилась обычной гриффиндорской ученицей, в меру заучкой, в меру задавакой, никому не интересной маглорождённой ведьмой. Помнится, липнуть к компании Лонгботтома и Уизли она начала после той «дуэльной» ночи. И «витамины» ей стали подавать на завтрак и ужин примерно тогда же. Может, я и ошибаюсь, но попробовать стоит.

А значит, мне сегодня предстоит много «внеклассной» работы.

— «Твоя палочка, Гермиона», — вернул я ей её «виноградную лозу».

— Что? А…

— «Ты колдовала обычным карандашом», — улыбнулся я, забирая у неё пишущий инструмент. — «Только — тихо, ладно? И займись закреплением нового заклинания».

Быть может, сегодня мне удастся совершить ещё одно хорошее дело.

* * *

— Гарри, мне нужен секундант!

Словно подтверждая, что в мире всё взаимосвязано и ничто не обходится бесплатно, наш с Гермионой «дождевой» успех вылился в реальный дождь за окном. Погода к обеду испортилась, делая невозможными занятия практической астрономией и на этой неделе.

Несмотря на сырость, до обеда я успел слетать в Косой переулок и прикупить кое-какие ингредиенты. Видимо, мне всё же придётся осваивать уголок зельевара в своей комнате. Хогвартс, признавайся: ты ведь всё знал заранее, да?

За обедом Уизли сменил тактику, привлекая меня к своей затее уже в качестве секунданта. Севшая со мной рядом Гермиона хмуро и исподлобья смотрела на рыжего пожирателя баллов, но пока молчала.

— «То есть гробовщик, который унесёт твой истёрзанный труп из Зала наград?» — вяло уточнил я, с аппетитом поглощая жаркое. Гермиона чуть не подавилась, прочитав эту фразу.

— Эээ… ну да, — Уизли ощутимо скис и увял. Да уж, это тебе не со стороны наблюдать и других на бои провоцировать. — Ну так что?

— «Нет, извини. По ночам я сплю», — безжалостно обломал я его, вызвав облегчение на лице Грэйнджер. — «Педантичная подушка требует моих ежедневных отчётов, знаешь ли».

— Да ты что, полоумный, что ли? — заорал Рон на весь зал. — Гарри, я думал, мы друзья!

Интересная у него реакция на присказку соседки. И дурак ты, Рон, что не замечаешь у себя под носом настоящие сокровища. Всё мешки с галеонами ищешь.

— «Ты постоянно бегаешь с Томасом и Финниганом. Их и попроси, они с удовольствием поучаствуют. Я-то тут при чём?»

— Ну, ты сравнил, — скривился Уизли. — Они — приятели и кореша, а мы с тобой — друзья!

Интересно, а «кореша» в курсе этого ранжира?

— «Мои друзья — книги и знания, Рон. Косить от занятий и бегать по дурацким дуэлям — это не по мне».

— Да ты что — ещё один заучка, что ли? Как эта, лохматая? — Рон аж отвёл наполненную ложку ото рта, что было для него большой редкостью. Грэйнджер сжала кулаки и возмущённо на него уставилась, но Уизли было не до того.

— «Я люблю учиться. Я люблю знания и охочусь за ними. Да, Уизли, я — заучка. И мне это нравится!»

— Ты!! — рыжий вскочил с места и заорал: — Нахрена ты вообще попёрся на Гриффиндор? Валил бы к «синякам», стекляшкин поцарапанный! Тебе самое место среди книжных червей!

Сграбастав тарелку, Уизли с шумом удалился на своё обычное место. Чую я, сопровождало его при этом множество недобрых взглядов.

Во-первых, рэйвенкловцы. Они, конечно, люди несоциальные, но отнюдь не безобидные. Публичного оскорбления могут и не спустить, а посчитаться они в состоянии весьма изобретательно.

Во-вторых, деканы. МакГонагалл не в восторге от очередного скандала на пустом месте, а при Флитвике оскорбили его факультет.

Ну и, конечно же, Дамблдор — человек весьма обидчивый в отношении озвучиваемой правды. Ибо устами младенца, как говорится.

Я покосился на свой синий шарф, мысленно стряхивая с него несуществующие пылинки. Что поделать, с природой не поспоришь.

Грэйнджер насупилась, встретив мой взгляд, но решительно выдала заготовленную отговорку:

— Я должна проконтролировать, что ты никуда не пойдёшь этой ночью!

Отговорка так себе, но я приветливо улыбнулся. Девчонке, в отличие от меня, нужны хоть какие-то приятели.

— «Конечно, Гермиона. А если хочешь, можешь садиться рядом и после сегодняшнего дня».

«Вот и стал ты, Гарольд, отравителем», — вздохнул я, глядя на Гермиону, заснувшую в гостиной с книгой в обнимку.

Простое, медленно действующее сонное зелье я сварил после теоретической астрономии, перед ужином. Улучив момент, капнул его Гермионе в кубок, перенеся «короткой» аппарацией. Воспользовался доверчивостью девчонки, севшей за ужином поближе.

— Ты куда? — за полтора часа до этого Грэйнджер решительно загородила мне выход из гостиной.

— «Отработка у меня. МакГонагалл назначила. Пригласил бы с собой, но там совсем никакой романтики».

Насчёт романтики я оказался прав: Филч отправил меня драить туалеты.

— Профессор МакГонагалл просила наказать вас построже, — словно извиняясь, сообщил старик.

— «Всё в порядке, мистер Филч. Давайте те, что погрязнее — я владею бытовой магией».

Что я могу сказать. На четвёртом этаже теперь полностью восстановлена транспортная сеть. В женском туалете заново наращены две разбитые раковины, в мужском — обновлена плитка на полу. Заработавшие уборочные плетения лишили Филча резервного поста для особо противных отработок. И нет, туалеты на втором этаже я ему так чинить не буду. У них особое предназначение.

Полная Дама на страже отсутствовала. Опять. У двери на полу всё так же обречённо прозябал Лонгботтом. Разбудив его и открыв дверь пинком со своими полномочиями, я отправил Невилла досыпать в кровати.

— Гарри, ну где ты ходишь! — вскочил с дивана Рон. — Нам нужно идти. До полуночи всего полтора часа, и…

— «Пошёл вон».

Думаю, после случая на обеде я могу себе позволить демонстративно обидеться.

— … на месте нужно быть порань… Что? Ты… вот, значит, ты как?

— «Вон, я сказал!» — окатил я рыжего сырой силой, и он отпрыгнул назад, почувствовав неладное.

Ретировавшись до спального коридора, Уизли проорал: «А я тебя другом считал!» — и исчез в своей спальне.

Я же присел на диван рядом с заснувшей Грэйнджер и осторожно вытащил книгу у неё из рук. Девчонка не проснулась.

«Фиби», мысленно позвал я. «Появись невидимой».

— Фиби здесь, мистер Поттер, — прозвучал тихий голосок.

«Отнеси мисс Грэйнджер в кровать, пожалуйста», попросил я. «И сними с нее…»

Я запнулся. Насколько подробно домовикам нужно объяснять…

— Фиби знает, что нужно делать, — заверили меня.

«Умница!»

Грэйнджер исчезла, а я облегчённо вздохнул. Одна важная переменная вынесена за скобки, дальше как получится.

Забрав книгу и вывалившуюся на пол закладку с собой, я прошёл в свою комнату, развернул Карту Мародёров и устроился поудобнее.

Присутствовавшую на Карте парольную защиту я удалил, найдя и вырезав нужный участок кружева. Такая лёгкость «взлома» обусловлена тем, что защита на артефакт накладывалась намного позже и не очень умелыми магами. «Гермозатвор» в слизеринских тоннелях, например, так просто вскрыть не удалось бы: ключевая фраза являлась неотъемлемой частью каждой детали затвора, а не болталась наособицу автономным блоком, соединяясь с запорной механикой одной-единственной командной нитью.

Как всегда, конкретное звучание ключевой фразы оказалось узнать на порядок труднее, чем удалить её не глядя. Ну да и не особо интересно.

Укрупнив район выхода с факультета, я приготовился к долгому ожиданию.

Имя анимага-крысы я узнал. В факультетских помещениях карта работает обзорно, выдавая лишь список присутствующих в тех или иных крыльях, но не их положение. Однако некто «P. Pettigrew» оказался единственным, кого я ни разу не встречал на Гриффиндоре. Это имя ничего мне не говорило.

Свой же автограф я научился скрывать от системы наблюдения. После моего первого серьёзного ремонта, как-то вечером в моей комнате появилась Фиби. Дождавшись, когда я удивлённо на неё посмотрю, она сказала:

— Фиби просили напомнить мистеру Поттеру, что мистер Поттер пока что не осмотрел все ящики в своих столах.

Намёк был вполне прозрачный, и с первой же попытки в своём письменном столе я обнаружил старую потрёпанную брошюру с залитым чернилами названием. Уже догадываясь, что это такое, я просто положил на обложку руки, давая магии артефакта меня опознать.

Через минуту на столе лежал толстый крупноформатный фолиант с лаконичным названием: «Хогвартс». Название немного отличается от «Комплекта чертежей», но, вполне возможно, и само название, и содержимое Домовой книги просто подстраивается под знания, восприятие и полномочия читающего.

— «Как же я мог о тебе забыть», — подумал я. — «Спасибо, Фиби, это было важное напоминание».

Оглавление содержало чуть больше видимых пунктов, чем в прошлом году. Например, мне стала частично доступной глава о системах безопасности. После взгляда на другие изменения меня посетила догадка: мне доверили то, что необходимо в моей деятельности, но что ранее брал на себя бодрствующий замковый разум.

Что-то, что управляет видимостью книжных страниц в Домовой книге, продолжает жить и принимать решения. Это обнадёживает. Возможно, однажды мне подскажут, как разбудить остальное.

Так или иначе, я настроил системы наблюдения так, чтобы в совином теле меня не видел ни один «радар». Если потребуется скрывать и человеческое присутствие, это всегда можно будет сделать вручную.

Решив не тратить зря время и написать эссе к понедельнику, я достал пергамент и начал расчищать стол.

«Как дела, Мия?» — заметил я надпись краем глаза. Ага, выпавшая из книги Грэйнджер закладка оказалась тем самым протеевым листком, который я сделал ей для связи с родителями. Надпись, наверное, уже давно ждёт своего ответа. Ладно, Гермиона проснётся и сама напишет.

Я хотел было вложить листок в книгу, но тут на нём появился свежий текст:

«Напиши хоть пару слов, когда прочтёшь. Мама волнуется».

Почерк был не женский. Хотя кто их, врачей, знает… Вздохнув, я обмакнул перо в чернильницу и написал — как всегда, уже привычным каллиграфическим почерком:

— «Мистер Грэйнджер, это Гарольд Поттер. С Гермионой всё в порядке. Она просто уснула в гостиной с книгой в руках, и домовики отнесли её в постель. Если у вас что-то срочное, можно вызвать старосту и разбудить её».

— «Нет, не надо. Как она там?»

Как всегда, вопрос на миллион…

— «Она выбрала неудачный факультет. “Смелость и отвага” вместо “Мудрости и ума”. Книголюбов тут не жалуют».

— «Как и в её предыдущей школе».

Возможно. Но предыдущая школа не была полным интернатом, а Гермиона в ней — бесправной маглорождённой.

— «Погодите! Но вы же вроде на одном факультете? Вы не показались мне»… — Помедлив, собеседник зачеркнул последнее предложение, но его мысль я понял.

— «В силу политических причин мне не позволили выбирать. Но мне плевать на общественное мнение, а вот Гермионе — нет».

С той стороны помолчали.

— «Мистер Поттер, я всё ещё не могу просить вас»…

— «Я помогаю ей, если она ко мне обращается. Проблема в том, что скоро она освоится, и ей перестанет хватать одних лишь книг. Она начнёт искать себе реальное дело, и её потянет на подвиги и спасение мира. Вот тут я ничем помочь не смогу».

— «Но вы»… — собеседник опять запнулся. — «Вы выглядите человеком, который занят нужным и правильным делом. Неужели вы не сможете найти такое же и для неё?»

Настала пора задуматься мне.

— «Мне бы очень пригодился помощник, мистер Грэйнджер», — написал я, тщательно подбирая слова. — «Но в выборе между дружбой и мнением любого старшего авторитета Гермиона легко изберёт второе. Я не могу доверить ей ничего серьёзного».

Почерк собеседника внезапно сменился. Ага, всё же и доктора умеют писать красиво, если это не шифровка для истории болезни.

— «Это что же за дела у тебя такие, что их нужно скрывать от любого старшего авторитета?»

Помнится, в прошлый раз мы тоже не сошлись во взглядах с миссис Грэйнджер. Я вызвал «Темпус». Вообще-то, разговор пора сворачивать: компания-пати малолетних авантюристов вот-вот закончит своё формирование и двинется к выходу, на подвиги.

— «Я предпочитаю следовать Уставу школы, мэм. В отличие от устных распоряжений, он является магически обязывающим».

Наверное, некоторое время на том конце шла борьба за авторучку. Женская рука победила.

— «Как она питается? Как одета? Следит за собой?»

О, это очень простые вопросы.

— «Питание у нас простое, но сытное, хотя некоторым современным диетологам оно не понравится. Но овсянка по утрам имеется. Что касается внешнего вида… Понятия не имею, как должна выглядеть правильная девчонка. Ей нужно волосы убирать на», — я запнулся, — «лабораторных работах по зельеварению — вот это я могу сказать точно».

В зоне «Гостиная» появились три имени. На часах — четверть двенадцатого.

— «Мэм, мне пора. Поздно уже».

Так, а Гермиона у нас… отлично, на женской половине. Вот там до утра и оставайся.

— «Подожди! Зачем убирать волосы?»

— «Затем же, зачем это делают доктора. Чтобы не засорять варочный состав своим генным материалом».

Про кипящие кислоты и взрывы котлов мы матерей на ночь глядя пугать не будем.

— «Спокойной ночи, уважаемые. Скажу Гермионе, чтобы вам с утра отписалась».

Вложив листок в книгу, я отложил её в сторону и придвинул Карту. Уизли, Лонгботтом, Томас. «Три мудреца в одном тазу»… Не самый худший выбор, хотя я всё ещё в упор не понимаю, зачем им Лонгботтом. Финниган в эту шиложопую компанию вписался бы идеально.

Очень надеюсь, что состав «беспокойного трио» закрепится официально. Не хочу видеть в нём Гермиону. Больше, чем Лонгботтома.

Тройка имён исчезла из зоны «Гостиная». Три точки начали движение по пустым коридорам к восточной лестнице. МакГонагалл у себя в кабинете, Снейпа нет на радарах, Флитвик патрулирует четвёртый этаж, а Малфой — пребывает в зоне «Факультет Слизерин». Что ж, мне тоже пора. Хогвартс, скрой меня… ах да, в диспетчерской больше никого нет, всё самому делать приходится.

Вылетев в окно, я поморщился. Холодный дождь льёт как из ведра, порывистый ветер бросает из стороны в сторону, а где-то с юга ещё и гроза погромыхивает. Отличная ночь для дуэли.

Что за фарс будет происходить в Зале наград, меня интересовало мало. Я тихо присел около злосчастного пролёта, выбрав затенённое место на карнизе. Лестницы были ориентированы в положении «Добро пожаловать в запретный коридор». Интересная добавка в управляющих плетениях выключала на сегодняшнюю ночь любые случайные повороты, но оставляла возможность прямого удалённого управления.

Как по заказу, гроза подошла прямо к замку, а дождь усилился ещё больше. По чувствительным глазам начало бить рваным стробоскопом, а уши заболели от громовых раскатов за окном. Чего там делали в грозу три мудреца в одном тазу? Чтобы уполовинить мучения, я прикрыл веки и перешёл на второе зрение.

Без четверти двенадцать я намертво отключил исполнительную часть поворотных механизмов от управляющих плетений — просто перерезав на время нужные нити — после чего вручную перевёл лестницы в безопасное положение. Делать это непосредственно перед появлением гриффиндорцев было бы подозрительно, а так — ну, опять что-то переклинило в древней магии.

Ещё минут через двадцать под моим карнизом тихонько мяукнули.

— «Как всегда, в эпицентре самого интересного, миссис Норрис?» — мысленно поздоровался я с подозрительно глядящей на меня кошкой. — «Мы же не хотим, чтобы трое шалопаев влетело к Пушку на ночную аудиенцию? Он спросонья и осерчать может».

Кошка посмотрела на запретный коридор, ощетинилась и встряхнулась. Где-то, пока ещё довольно далеко, послышался дружный топот и возбуждённые голоса.

— «У меня к вам просьба», — я проследил глазами вдоль восходящих лестниц. — «Если эта беспокойная компания свернёт с прямого пути к своей гостиной, шуганите их обратно вашим особым искусством».

Кошка проследила мой взгляд и… исчезла. Хотя, может, это сверкнувшая не ко времени вспышка меня ослепила?

Существенно приблизившийся топот на некоторое время стих, но вдруг нарушаемую лишь раскатами грома тишину вдребезги разбил грохот упавшего и раскатившегося по камням комплекта железных доспехов.

— Бежим! — завопили в галерее.

Топот возобновился, и вскоре из-за поворота на втором этаже вывалилась сильно запыхавшаяся толпа. Тяжело дыша, группа приключенцев забилась в угол под лестницей: перед долгим подъёмом нужно было передохнуть и обменяться новостями.

— А Малфой-то так и не пришёл, — прошептал Дин. — Может, опаздывает?

— Главное — Филч отстал, — шумно высморкавшись, рассудил Рон. — Джордж говорит, что со злобным дедом всегда спасают хорошие ноги.

— Я больше не могу так бегать, — слабым голосом простонал Невилл. — Мне…

— Принюхайся, милая, — раздался вдруг каркающий голос где-то на том же этаже. — Они, наверное, спрятались в каком-нибудь углу…

— Надо подняться выше! — крикнул Рон и ломанул по лестнице, подавая пример.

Далеко, впрочем, молодое стадо не продвинулось. Вместо того, чтобы взбежать по абсолютно прямому пути к родной гриффиндорской башне, шалуны свернули в коридор третьего этажа — к счастью, в левое крыло. Я мысленно выругался: если эти спортсмены будут устраивать привал на каждом пролёте, времени на сон мне сегодня не останется.

Ударила очередная молния, на миг осветив тёмные помещения.

— Что-то я совсем потерялся в этих лабиринтах, — выдохнул Томас. — Тут кругом пылища и паутина. Куда мы попали?

— У меня нехорошее предчувствие, — Рон явно воспользовался чужой цитатой.

— Давайте отдохнём, — просипел Невилл.

— Рон, нужно вернуться вниз. Мы попали явно не туда.

Да чтоб вас! Пункт А, пункт Б — что ещё непонятно? Покачав головой, я подал команду на нижнюю лестницу, отрезая путь назад и оставляя идиотам только одно очевидное направление — наверх до упора!

— Кажется, лестницы передвинулись… — зашептал Томас. — Проклятье! Рон, нас почти отрезало! Давай…

— Дин, мы в запретном коридоре! — Рон, как всегда, не сдерживал голос.

— Что?! Уизли, я на такое не подписывался!

— Не пыли! Фред говорил, тут есть потайной ход…

— Да в жопу твои ходы! — Томасу тоже надоело секретничать. — Невилл, путь наверх ещё остался, пошли скорее!

— Давайте отдохнём ещё немного…

— Да тише вы! — заорал рыжий. — Вы… Да где же эта долбаная дверь!

Миссис Норрис, хватит выжидать! И, словно услышав мои мысли, из глубины коридора раздался протяжный торжествующий «мяв».

— Невилл, бежим! Филч вот-вот будет тут!

— Драная тварь! Да когда ж её собакам скормят!

— Ага! — каркнули совсем рядом с неопределяемого направления. — Вот они где!

Компания выбежала из коридора и начала подниматься по лестнице.

— Дин, я почти нашёл ту дверь…

— В жопу твои двери! И дуэль твоя с самого начала тухлятиной шибала! Поттер оказался умнее всех и спокойно дрыхнет, а мы как последние…

— Не смей хвалить этого «синяка»! Он…

Шваркнула очередная молния, лестницу ярко осветило, и… гаснуть свет почему-то не стал.

— Задержитесь, джентльмены! Подходите поближе, не стесняйтесь… Стоять, я ска… Инкарцеро! Мобиликорпус! Лицо покажи! Уизли номер шесть, ничего неожиданного.

Как же я мог забыть о Флитвике, патрулировавшем четвёртый этаж!

— Кто ещё? Дин Томас, отличный дебют. И примкнувший к ним… плохое начало, мистер Лонгботтом.

— Мы, это…

— Да-да, я как раз хотел поинтересоваться, что за неотложное дело привело троих гриффиндорцев на пустой этаж в полпервого ночи?

— У Поттера дуэль с Малфоем, — вдохновенно начал Уизли. — Но он…

— Трепло, — еле слышно выплюнул Томас.

А Томас умнее, чем я думал. И благороднее, хоть и воспитывался у маглов.

— Но он послал вас троих вместо себя, а сам спокойно лёг спать. Я правильно расслышал?

— Ну… да. Он…

— Какое коварство, — голос Флитвика был исполнен ледяной иронии, но для Уизли эти обертона находились вне ощущаемого диапазона. — И для дуэли, стало быть, вы выбрали самое пыльное место в жилой части замка.

— Нет, мы… то есть Малфой…

— Ах да, Малфой. Я не вижу его среди вас. Разминулись? Или мне нужно поднимать преподавателей на поиски заблудившегося?

— Он не пришёл!

— Тоже спокойно лёг спать. Прямо как Поттер.

— Да этот Поттер…

— Филиус! Что у тебя… Мерлин!

Бедная МакГонагалл. Завершила работу за полночь, закрыла кабинет и тоже спокойно шла спать.

— Вот, слушаю байку о том, как Поттер и Малфой сговорились, чтобы изящно подставить трёх гриффиндорцев, — невозмутимо ответил Флитвик. — Минерва, иди отдыхай, я сам их…

— Да какой тут сон…

Я клюнул носом и встрепенулся. Снизу тихо, но требовательно мяукнули.

— «Вы правы, миссис Норрис, мне тоже пора на боковую», — согласился я. — «Спокойной смены».

* * *

Влетев с разошедшегося не на шутку ливня в тёплую комнату, я энергично встряхнулся и превратился в человека. Дом, милый дом… в котором кое-что изменилось.

Чем-то обожравшаяся Букля мирно дремала на насесте, уткнув клюв в немного раздувшийся зоб. Рядом с ней стояла большая тарелка, с горкой наполненная домашним печеньем. В комнате, по-моему, появился ещё один платяной шкаф, хотя я мог ранее его не заметить. На спинке одного из стульев аккуратно висело детское платье с фенечками.

Я осторожно заглянул за занавеску. На верхней кровати подушку давила белокудрая головка, увлечённо досматривающая первый сон. Капец сове, отчего-то несвоевременно подумалось мне. Магазинное печенье она больше есть не будет.

Я вздохнул и достал протеев лист, вторую половинку которого отправил на днях Лавгуду-старшему — «на всякий случай», как я написал ему в сопровождении. Мистер Лавгуд ответил мне тогда раздражённым отсутствием ответа, но средство связи принял: мой лист не показывал признаков разрушения протеевой пары.

Сейчас на листке меня дожидались две короткие фразы, появившиеся там с некоторым промежутком:

«Она у вас?»

«Да отвечай же!»

Ну да, в совином теле я появление «новых сообщений» не чувствовал. Переговорные артефакты практичнее, но не с моей немотой.

— «Да, она здесь. Извините, только сейчас вернулся в комнату».

— «В какую ещё комнату? Почему она не отвечает?»

Наверное, имеется в виду её переговорный браслет.

— «Луна спит. Мне её разбудить?»

— «Не надо. Где она спит? В больнице?»

— «Нет. У меня в комнате».

— «В гриффиндорской спальне?! Ты, паскудник»…

Игнорируя выводимые Лавгудом-старшим строчки с угрозами, я написал:

— «Мистер Лавгуд, у меня на факультете есть своя комната. Отдельная. Другие её не видят, только декан. В этой комнате Хогвартс зачем-то поставил двухуровневую кровать. На верхнем этаже нарисована луна. На этой кровати сейчас спит мисс Лавгуд».

Какой-то низкопробный трэш получается… Хогвартс, ну зачем ты мне такое устраиваешь?

— «Что она там делает? Тебе же было ясно сказано: оставь её в покое!»

Я помедлил, подбирая слова.

— «Как, мистер Лавгуд?»

— «Я тебе при встрече»…

— «Через весь Альбион, с юга на север. Минуя купол Хогвартса, защиту факультета и Фиделиус. Ни разу у меня здесь не побывав до того. Как её останавливать?»

Лавгуд медлил с ответом.

— «Вы же знаете её лучше меня. Она видит неустроенную суть и просто делает её устроенной. Если её *нужно* в этом останавливать, это *можно* сделать только убеждением. И воспитанием».

Собеседник молчал. Я вздохнул.

— «Не перекладывайте эти задачи на меня одного, мистер Лавгуд».

Помедлив, Лавгуд спросил другим тоном:

— «А нельзя её… опять в вашу больницу?»

— «Плохая идея», — ответил я, покосившись на карту. — «Флитвик только что выловил троих нарушителей-гриффиндорцев. В гостиной идёт воспитательный процесс. И тут выйдем мы…»

Не говоря о том, что мне придётся уломать Помфри остаться ночевать там же на соседней койке, и во второй раз объяснить это будет уже труднее.

Лавгуд молчал.

— «Мистер Лавгуд. Вы ведь знаете, где сейчас Полумна и с кем».

И с кого, в случае чего, сдирать шкуру, а также где его искать.

— «Парень», — после паузы написал отец. — «Если ты её обидишь, я тебя убью».

Говорит он мне это во второй раз. И отвечать на это нужно так же, как в прошлом — предельно ясно и без своего особого мнения.

— «Я вас услышал, мистер Лавгуд. Этого не потребуется».

Подождав ещё какое-то время, я уж было хотел начать укладываться спать, но листок вздрогнул от новой порции текста.

— «Минуту! Куда мне завтра за ней приходить?»

— «Думаю, будет лучше, если я сам доставлю её утром к вам. Я умею перемещаться мгновенно».

— «Да что ты говоришь?»

— «Ну, вы же в курсе».

— «Что?! После того, что ты там устроил»…

— «ТАК я перемещаюсь только из особенно глухих подвалов. И я принял меры на будущее».

— «Поговори у меня… Значит, ещё и нелегальная аппарация. С кем связалась моя дочь?»

— «Я ничего не говорил об аппарации. Мои умения регистрировать негде, британский закон их не регулирует».

— «Ну, конечно»…

— «Мистер Лавгуд, уже поздно. Давайте продолжим завтра, если это необходимо. Как только Луна проснётся, я заставлю её связаться с вами».

— «Поттер, я не хочу рисковать».

— «Я с ней уже прыгал. С чердака, куда она попала в прошлый раз, просто нет пути для бескрылых. Её даже не тошнило. Но вы мне не верьте, с утра сами всё расспросите».

— «Расстояние имеет значение»…

— «Спокойной ночи, мистер Лавгуд. Завтра договорим».

Мне опять снился мой дом — и земной, и настоящий. Странно, что такие сны я вижу, только если рядом ночует Луна.

Появившись ранним утром в своём чулане у Дурслей, чумазый, грязный и голодный, я, смешно сказать, больше всего беспокоился о том, что мне влетит за потерю рубашки, оставленной где-то там, в оживающем Замке. Дурсли же — теперь я это понимаю — отойдя от горячки вечернего скандала, с ужасом ожидали предстоящего визита если не коронера, то как минимум бригады детских парамедиков.

Можно себе представить их облегчение, когда потенциальный калека появился из чулана не только живым, но и на своих ногах. Все присутствующие на этой сцене старательно прятали свои переживания под масками повседневных гримас: Дурсли — суровой раздражённости, я — внимательной предупредительности.

Рефлексы Петунии не позволили затянуться утренней встрече слишком сильно: разглядев своего злейшего врага — грязь, она погнала меня в ванную, заодно отобрав всю одежду со следами крови и проведя беглый осмотр на предмет заметных травм и повреждений. Одежду мне выдали чистую, а изъятую я больше никогда не видел.

Никогда ранее я не ел настолько вкусной овсянки. Оценив скорость, с которой я расправляюсь с нелюбимой всеми Дурслями кашей, тётя украдкой положила мне добавки. На моей памяти это было впервые, но размышлять было некогда: дают — ешь быстрее, пока не передумали. Я тогда был другим и глубоко не анализировал.

Следующее, что меня волновало — кольцо. Материал, из которого оно сделано, просто вопил о его *нездешней* необычности. Никогда и нигде доселе мне не встречалось ничего похожего. «Он полон звёзд» — это было о маленьком обруче на безымянном пальце правой руки, который пришёлся мне абсолютно впору и ничуть не сдавливал фалангу, но почему-то цеплялся за сустав то одним, то другим своим краем, стоило попытаться его снять.

Мне бы никогда не позволили иметь столь необычную вещь — никто из Дурслей, по-отдельности или все вместе. Не тускнеющее со временем, отторгающее любую грязь и царапины, кольцо выделялось на мелкой детской пятерне, как безупречный изумруд на куче старой ветоши — но его никто не замечал. Не видели даже в упор — ни Петунья в ванной, ни Вернон за завтраком, ни жадный Дадли, ни пронырливые школьники и бдительные к подобным украшениям учителя — никто, кроме меня.

Впавший поначалу в отчаяние — это же правая рука, её правше надолго не спрятать — я, видя эту странную слепоту окружающих, постепенно успокоился и забыл об украшении. Ненадолго. После завтрака, когда я «упаковывался» в школу, кольцо легонько стукнулось в палец и потеплело. И вместе с этим пришло понимание, что теперь я могу в любой момент вернуться в Замок, стоит только пожелать.

Немедленной отправке в становящиеся родными развалины помешал резкий окрик Петунии, подгоняющий зависшего в прострации племянника к выходу в школу. И оно к лучшему: вернуться на Землю я смог бы только через час. После срабатывания кольцу требовалось время на перезарядку: час на Земле или семь часов под небом Саргаса.

В своё тайное убежище я отправился только ночью, хорошо подготовившись. Из садового сарая в чулан была тайком пронесена старая совковая лопата без ручки, из тёткиных подсобок — щётка-швабра, а из кухонного крана — запас воды в пластиковых бутылках.

С лопатой, пусть даже без ручки, работа пошла намного веселее. Чтобы не марать одежду, я снимал и откладывал её в сторону — погода в том странном месте была непривычно тёплой для британца. Отработав многочасовую смену и дождавшись отката кольца, я с опаской перешёл к себе в чулан, но обнаружил, что в Литтл-Уингинге прошёл лишь один час из восьмичасовой добропорядочной ночи.

Ещё через час я перешёл в Замок, прихватив с собой старый механический будильник. Ну, то есть Дадлику его подарили абсолютно новым и исправным, но через два дня он уже валялся в мусорнике с отломанной ножкой, разбитым стеклом и отсутствующим ходом. Наверное, подаренный будильник в какой-то момент остановился, Дадли попытался его «починить» ударами о пол, но быстро попортил товарный вид и выкинул. Функциональная замена ножке легко отыскалась в дядином гараже, без стекла вполне можно жить, а ход восстановился, стоило только завести часовой механизм. Теперь оставалось никому не показывать восстановленную вещь — иначе отберут и доломают окончательно — и у меня в чулане появились свои собственные часы.

Вернувшись в Саргас, я обнаружил там глубокую предрассветную ночь, хотя уходил на Землю во второй половине местного дня. Будильник позволил объективно подтвердить назревшую гипотезу: между нашими мирами имеется семикратная разница во времени.

Идей, как это использовать — огромное множество, и они продолжают у меня появляться до сих пор. Но в тот момент доступной была только одна перспектива — много, много работы.

В последующие дни я незаметно перетаскал в Замок некоторое количество инструментов и немало полезного хлама из сарая: старую детскую коляску, мешки из-под удобрений, полиэтиленовую плёнку, цветочные горшки, стеклянную тару, помятые кастрюли и тому подобное. Дурслям этот мусор не особо нужен, а если и заметят пропажу — спишут на шалости любимого сыночка. Ну не племянник же на такое может решиться — где ему, в конце концов, прятать всю эту кучу барахла?

Ну а у меня появилась тачка для перевозки грунта, сборник дождевой воды, ручка на лопате, столик с табуреткой, закрытая от дождя лежанка и тому подобные нужности.

Со временем, конечно же, Замок восстановил и крышу, и прозрачное перекрытие атриума, и водопровод, и спальные покои — но до этого нужно было как-то жить и чем-то работать.

А вечерами, поужинав местными дарами после очередного трудового дня, я осторожно устраивался в корнях у «рябинового» дерева и начинал вести рассказ. Обо всём, что знал: о прочитанных в школьной библиотеке книгах, о своей прошлой жизни и о текущих событиях. Придумывал сказочные истории с вымышленными героями — не представлявшие особой художественной ценности, но происходящие по моим представлениям о плохом и хорошем. Рассуждал вслух о каких-то своих, детских вопросах. Пытался представить, какая картина меня может ждать за внешними стенами Замка, когда я до них, наконец, докопаюсь; и что же такое там столь загадочно шумит: морской прибой, бескрайний лес, гигантский водопад или автомобильное шоссе…

Меня не покидало странное ощущение: и этому дереву, и замку жизненно необходимы мои монологи. Они внимательно их слушали и даже, казалось, иногда отвечали. Так ли это было на самом деле, или я всего лишь «ловил» выверты находившегося в одиночестве собственного сознания — но дерево постепенно пошло на поправку. А ещё через некоторое время забил ключом «Фонтан» — выложенная тёмно-синим камнем плоская родниковая чаша около дерева, откопанная и тщательно вычищенная моими руками в первую очередь.

С этого момента восстановление Замка заметно ускорилось.

А с Золотой рябиной я «разговариваю» до сих пор. Каждый день в Замке нахожу хотя бы пять минут, чтобы посидеть в её тени и поделиться своими мыслями, новостями и планами.

Жаль только, что сказки рассказывать я так и не научился.

* * *

Луна проснулась отвратительно рано. Даже с учётом моего, одного из наиболее «жаворонковых» для Гриффиндора распорядка — всё равно рано. Тем не менее мне удалось ухватить ещё пятнадцать минут сна, пока она плескалась в ванной.

— Вставай, соня, — негромко протянула она. — Петухи давно пропели.

Пап, я не понимаю, чего от нас хочет эта женщина? Впрочем, поспать мне всё равно больше не дадут, так что и вправду придётся вставать.

— Здесь так красиво, — Луна стояла у окна, уже одетая, и крепила волосы заколками. — И высоко. И очень хочется побывать в том лесу.

— «Луна, свяжись с отцом, пожалуйста».

— Одевайся, Саргас, — Луна достала и поставила на стол крытую полотенцем корзинку, из которой чем-то вкусно пахло. — Я накормлю тебя завтраком.

На стол? Я проморгался. Небольшого обеденного стола в этой комнате точно не было! И, по-моему, жилплощадь немного увеличилась.

— А то устроил тут… цех по производству, этих… трубок из кварца, словно это его любимый чердак. Правда, Букля?

Букля что-то невнятно просипела, но собственного сна не покинула.

— «Ты зачем мне сову обкормила до потери грузоподъёмности? Она теперь до завтра с места сдвинуться не сможет».

— Она была не против. Я специально спрашивала.

— «Ладно», — я вздохнул, припомнив, как именно Луна интересуется у сов их мнением. — «Постучись к отцу, пожалуйста».

— Мы никуда не уйдём, пока ты не позавтракаешь, — терпеливо ответили мне. На столе начало появляться содержимое корзинки. — Здесь твой любимый рыбный пирог.

Это был серьёзный удар. Я внезапно вспомнил сон, в котором Луна в Замке не отпускает нас обоих на занятия без завтрака. Что-то он перестаёт мне казаться просто сном…

Я потряс головой и обнаружил Луну, загадочно улыбающуюся без отрыва от сервировки. Вздохнув, припомнил тему лекции.

— «Луна, твой папа волнуется. Я ему обещал. Поговори с ним, а потом — позавтракаем».

— Ла-адно, сейчас закончу и…

— «Начни при мне, пожалуйста».

— Он мне не верит, Букля, — Луна отложила корзинку, подошла и села рядом со мной на кровать. Активировала браслет.

— Пап! Доброе утро… Да, бужу Саргаса и накрываю на стол. Пап, ты представляешь, он свою сову голодом морит!.. Да она впервые досыта поела! Пап, а что такое грузоподъёмность и где её искать, если потеряли?..

Вздохнув, я поднялся с кровати и потопал в ванную.

На полочке перед зеркалом лежал девичий гребень для расчёсывания волос, несколько простых заколок и пара флаконов с какими-то пахучими зельями. На появившейся второй вешалке поселились несколько полотенец с месяцем и звёздами, банный халат и какие-то ленточки для волос.

Точку телепортации из санузла нужно убирать. Эта комната больше не моя. Впрочем, я совсем не против такого соседа… соседки. Но если МакГонагалл узнает, её хватит удар.

Если узнает Ксенофилиус, удар хватит уже меня.

Выйдя из ванной, я застал свою кровать идеально убранной, одежду — выглаженной и вычищенной, а непонятно когда появившуюся домовичку — помогающей заваривать чай.

— Фиби жалуется, что ты не даёшь ей убирать в комнате, а всё делаешь сам!

Фиби испуганно прижала уши.

— «Да мне правилами предписано следить здесь за чистотой самому!»

Луна укоризненно на меня посмотрела.

— Ты что, кошмар ночной увидел?

Я решительно открыл дверь в санузел, но… таблички с правилами проживания на привычном месте не нашёл. Проверил в ящиках стола — то же самое. Гм… определённо, отличия имеются. А может, бумажку с правилами превратили в этот обеденный стол.

— Фиби, не слушай этого лунатика, — Луна погладила домовичку по голове. — Убирай здесь всё так, как вам предписано.

— Фиби сделает, леди! — просияла домовичка и исчезла.

— Домовики из кожи вон лезут, — мягко выговаривали мне, пока я одевался, — чтобы освободить своих мастеров для действительно важной работы. Саргас, ты даже во сне какие-то руины откапываешь. Нельзя же так! Распределяй обязанности.

— «Это был мой дом, Луна», — ответил я, садясь за стол. — «Не беспокойся, он давно откопан. Мне тогда восемь лет было».

— То-то у тебя земли под ногтями полно, — рассеянно произнесла Луна и улыбнулась, увидев, что я купился.

— «Слушай, Луна», — я обвёл глазами выставленное изобилие. — «Как-то не хочется вас объедать».

— Нашёл о чём волноваться, — девочка положила мне в тарелку с овсянкой кусок пирога. — Половину всего этого Фиби принесла.

— «Тут даже для оставшейся половины многовато».

— Я живу в деревне, Саргас. Еда у нас дешёвая, особенно если самому готовить. Для печенья всё вообще на нашем огороде растёт.

— «Рыба тоже с огорода?»

— Карасей в пруду наловить можно, а вообще-то у нас побережье рядом и рыбаки торгуют уловом, — Луна улыбнулась. — Ешь спокойно. В ближайший месяц ты можешь этого не увидеть.

— «Неужто хорошая погода установится?»

— И не надейся! Вообще-то, хорошо бы уравнять ответные визиты…

Я тоскливо вздохнул. Начинается…

— … но я пока работаю над этим. Подвожу папу к мысли, что ему будет спокойнее, когда ты у нас, а не когда я у вас.

Я едва не подавился.

— Так что я никуда не денусь, даже если ты начнёшь грязные носки под кроватью прятать.

— «Какие носки?» — не выдержал я. — «У меня что, рыжая шевелюра?»

— Пока нет. Но на розыгрыши ты ведёшься не хуже наших соседей.

— «Это тебя папа такому учит?»

— Это наша совместная придумка. Саргас, расскажи мне о вашем озере. Почему в нём не ловят рыбу?

Так, под интересную беседу и продолжился завтрак. Вопрос с рыбой в Чёрном озере действительно интересен. Отговорки, что в рыболовных сетях будут запутываться русалки, несостоятельны: «озёрные девы» разумны, с ними можно договориться и выделить для сетей отдельную зону. Моя текущая рабочая гипотеза — весь рыбный излишек идёт на прокорм волшебным обитателям. Но опять же непонятно, зачем держать там всю эту прорву хищных дармоедов вроде гриндилоу и двупалых тритонов.

Однако Чёрное озеро намного старше Хогвартса, и Основателям, вполне возможно, пришлось принять устоявшийся порядок. Хорошо уже то, что Запретный лес согласен щедро делиться с нами своими дарами.

— «Я вспомнил, где я уже ел такой пирог!» — вдруг прорвались у меня из памяти давно разыскиваемые сведения. — «Только не такой вкусный. Сюда ещё что-то добавили. Не пойму только»…

— Ну вот, Букля, — вздохнула Луна. — Я уже думала, сегодня он не похвалит.

— «Так он не покупной? Не из вашей… продуктовой лавки?»

— Похоже на папины слова… Нет, этот рыбник я сама делала. Ладно, расслабься, всё нужное я уже услышала.

— «Слушай, я… ещё печенья твои толком не похвалил»…

— Расскажи лучше, где ты ел такой пирог?

— «А… У барсуков за столом. Кому-то из дома прислали. Они со мной поделились».

Да. Бенефис моей краткой спортивной карьеры, после нашего матча со Слизерином.

— Это семейный рецепт Диггори. У Седрика отец заносчивый, а вот бабушка — добрая. Взяла с меня обещание никому не передавать, так что извини: что туда добавляют, я не скажу… Ой, папа стучится!

Она взялась за браслет.

— Да, пап! Уже позавтракали, сейчас будем… Хорошо, открываю.

— Мистер Поттер! — донёсся из браслета голос Лавгуда-старшего после того, как Луна тронула на нём какой-то узелок. — Доставьте Полумну в Хогсмид. Я заберу её оттуда.

Вздохнув, я взял протеев листок.

— «Можно и так, но в Хогсмиде организован постоянный негласный надзор за учениками. Нас запомнят и доложат».

— Проклятье… Хорошо, в любое неприметное место на полпути. Я вас найду.

Я посмотрел в окно. Ночной дождь ещё накрапывал.

— «В мокрые пустоши? Мистер Лавгуд, давайте без ненужных трудностей. Дубовое дерево на дороге напротив ваших владений. Ну или подходите к воротам на Хогсмид. Я перенесу Луну туда, если не доверяете».

— Пап, мне ничего не грозит! — Луна заглядывала через плечо, читая мою переписку. — Я же тебе…

Оставив их дискутировать, я спрятал остатки вкусностей в сумку и попросил Фиби убрать со стола.

— Поттер, если с ней что-то случится, я тебя…

В отличие от Луны, я не перебивая дослушал обещание до конца.

— «Этого не потребуется, мистер Лавгуд».

Рассчитанная точка выхода находилась за пределами чьих-либо владений. Так меньше шансов нарваться на защиту, да и просто невежливо это — аппарировать прямо в дом или во двор. К счастью, в этот раз Луна была нормально одета — в «её» платяном шкафу обнаружился скромный девичий гардероб.

Лавгуд нас уже встречал.

— Пап, я к себе! — отца искренне обняли, чмокнули в щёку и убежали. Я остался наедине с мрачным, тяжёлым взглядом серых глаз.

— В дом я тебя не приглашаю, — выдал, наконец, глава семейства.

— «Мне и самому нужно поскорее вернуться в школу».

Пауза затягивалась. Долбаное знакомство, прошедшее настолько неудачно. Долбаная крыса, загнавшая меня тогда в совятню. Честно говоря, у меня были совсем другие планы. Ладно, попытка не пытка.

— «Мистер Лавгуд», — решился я. — «Могу я чуть позже рассчитывать на деловой разговор? С редактором “Придиры”, а не отцом мисс Лавгуд?»

— Это что, неумелая попытка подлизаться?

— «Нет. Если бы не наше неудачное знакомство, я бы связался с вами инкогнито по переписке, где-то в начале сентября. Личной встречи не планировалось. Вспомните, как я вырывался, когда меня несли к вам в дом».

— Об этом мы ещё поговорим. Что тебе нужно от «Придиры»?

— «Есть тема для статьи. Не совсем ваш профиль, но… в общем, решать вам».

— Что за тема?

— «Мне нужно всё собрать и оформить».

Лавгуд молчал, мрачно взирая на меня и машинально перебирая узелки на какой-то сложно сплетённой верёвочке в левой руке.

— У меня нет чутья дочери, — сказал он наконец, — но даже я вижу: от тебя за милю разит крупными проблемами.

Ах вот что его беспокоит. Ничего не поделаешь: директор плетёт какую-то интригу с моим участием, и от проблем мне никуда не деться. Вот только…

— «Вы надеетесь, что их можно избежать, тихо отсидевшись в стороне?»

Мне нечего ему предложить, вот в чём беда. Луна поступает в Хогвартс в следующем году, и ей потребуется кто-то, кто за ней там присмотрит. Но даже это я не могу обещать, потому что не знаю, сколько тут пробуду.

Я медленно развернулся и побрёл прочь. Прыгать в прямой видимости из окон «Норы» не хотелось. Зачем я тебе, Зрящая, если даже своим пребыванием управлять не могу?

— Свяжись со мной, когда приготовишь статью, — негромко сказали в спину.

Я не оборачиваясь кивнул и свернул с дороги к живой изгороди — завязать шнурок. Поднялся я уже в своей комнате.

Несмотря на сытость, я всё же решил спуститься на завтрак в Большой зал, похлебав для вида чаю.

Малфой громко рассуждал о трёх недалёких гриффиндорцах, с поличным пойманных аж в полпервого ночи — где бы вы думали? — да, прямо у запретного коридора. Открыто своё участие в организации столь масштабной подставы он не выставлял, но и намёков хватало.

В ответ на это за гриффиндорским столом возобновилась утихшая было дискуссия, чего бы такого потребовать от Малфоя на ближайший месяц. Некоторые из прозвучавших вариантов, вроде татуировки с похабной надписью на лбу, мне откровенно не понравились. На дрогнувшем протеевом листке Булстроуд появился текст, совпадающий с моими мыслями:

«Есть мнение, что брага начинает передерживаться»

Писать ответ на виду у всех я не рискнул, ограничившись стиранием текста большим пальцем в подтверждение прочтения. Тем более что вскоре ко мне подошёл Перси:

— Поттер, в кабинет МакГонагалл, прямо сейчас.

Отставив чай и поднявшись, я отыскал Булстроуд и кивнул ей одними глазами. Показательно, что она пока что не приносила мне ни свои мантии, ни тем более первые заказы. Слизеринцы ожидают моих действий.

— Проходите, Поттер, — встретила меня суровым взглядом декан. — Вы в курсе, что сегодня ночью трое наших учеников были пойманы на серьёзном нарушении режима?

— «Я что-то слышал, но без подробностей».

— Они в один голос утверждают, что пошли на нелегальную ночную дуэль вместо вас.

— «Втроём?»

— Мистер Поттер!

— «Хорошо, вот что я знаю»…

Я изложил свои сведения об этой истории, начиная с «вызова» Малфоя и заканчивая повторной отправкой рыжего за горизонт в гостиной после отработки.

— «Таким образом, что-то “в один голос” может утверждать только Уизли, а остальные знают лишь то, что он мог им весьма произвольно наплести в уши».

— Плохо, мистер Поттер! Трое ваших товарищей отправились ночью вместо вас.

— «Не понял. Что, простите, я должен был сделать, но не сделал вместо этих троих?»

— Вы…

— «У них своя голова на плечах имеется?»

— Как вам не стыдно?

— «Будем говорить прямо: двое нормальных парней наслушались баек Уизли о какой-то дуэли и куда-то попёрлись с ним ночью. При чём здесь я и почему тут нет главного виновника?»

— Они уже получили своё. А вы считаете нормальным, что они будут отбывать наказание за своего товарища, а этот товарищ — нет?

— «Да у них весь факультет записан в товарищи! Давайте всех накажем!»

— Жаль, но до вашей совести, похоже, не достучаться. Отработка, мистер Поттер. Сегодня, после ужина.

— «Вас понял. У меня просьба. Назначьте мне отработки до конца года. А взамен — никогда больше не ассоциируйте с Рональдом Уизли».

— Что? Да как вы можете? Он же…

— «Хитрый, завистливый, ленивый, он замазывает говном всякого, к кому прилипает».

— … хочет как лучше, он всего лишь…

— «Двое нормальных парней получили своё, потому что он организовал эту авантюру, а потом сдал с потрохами».

— … помочь вам в… Что?! Да как вы можете?

— «И я тоже получил отработку только потому, что это ничтожество соврало, будто я его друг».

— Да я сейчас и вправду вас до конца года Филчу отдам!

— «Да хоть на все семь лет! Любые слухи, будто меня с Уизли хоть что-то связывает, прошу считать наглой ложью. От этого говнюка я с самого начала держусь подальше, а теперь-то уж точно запомню вашу отработку как прекрасную науку о рыжих тараканах!»

— Вон отсюда!!

* * *

Чтобы успеть на урок к Спраут, пришлось воспользоваться крыльями. К сожалению, быстрая дорога не позволила мне прийти в себя, так что я просто вошёл в теплицу одним из последних, бездумно встал на оставшееся свободным место и невидящим взглядом уставился в одну точку.

Надо же было так сорваться! Подумаешь, ещё одна отработка, что тут такого? Но как же я ошибался в МакГонагалл! Думал, она адекватна и восприимчива к нормальной аргументации. Думал, Уизли поменялся и не настолько прилипчив, даже присмотреться к нему собирался… Но как только подошло к серьёзным делам — опять та же петрушка: рыжий паскудник мутит очередную провокацию, МакГонагалл выдвигает нелепые обвинения, и оба — будто единый оркестр в дурацком водевиле.

Ничего не поменялось. Ну хоть обосновал для декана, почему я теперь буду отвечать рыжему «Пошёл вон!» на любой звук в мою сторону. А оно мне надо — так обострять ситуацию?

Взять себя в руки. На эмоциях каши не сваришь. Если ты гневаешься — значит, тебя победили…

— … А мистер Поттер, видимо, всё уже знает, поэтому он нам сейчас и расскажет: какой состав грунта используется при пересадке красной белладонны?

— «Донный торф, два года компостированный с магической ботвой — четыре части; речной песок — три части; древесная зола лёгких лиственных пород — до одной десятой части», — машинально ответил я.

— Хм… поднимите повыше, чтобы видели все. Золу мы сегодня добавлять не будем, почвы у нас и так низкой кислотности, — Спраут посмотрела чуть добрее. — Может быть, расскажете нам и о самой пересадке?

— «Перед пересадкой не поливать куст двое суток. Работать только в перчатках, есть и пить запрещается — растение ядовито. Окопать подсохший грунт узкой лопаткой на две ладони от стебля на глубину…» — я легко выдавал пересказ уже когда-то сделанного своими руками, причём под руководством куда более доброй, домашней, умиротворяющей самых отъявленных лоботрясов матушки Помоны…

— Десять баллов Гриффиндору за два правильных ответа. Постарайтесь всё же смотреть на преподавателя, когда он говорит — это вопрос уважения. Мистер Лонгботтом, какие детали упустил мистер Поттер?

Руки всё ещё потряхивало. Не лучшее состояние для работы с магическими растениями, но кто ж мне даст время прийти в себя? Каллиграфией на Травологии не займёшься, тут только с растениями разговаривать. Гм… почему нет? Помнится, мои «беседы» под рябиной всегда обновляли и натруженное тело, и разум. Что ж, перчатки — на руки. Ну, здравствуй. Будем менять тебе кормушку, а то в твоей уже почти ничего не осталось. Извини за колючую небритость, меня малость укатали суетливые двуногие. Это только ваше племя никуда не торопится, вдох-выдох длится сутки, вслед за тёплым солнцем и прохладными звёздами. Помнится, я тоже когда-то жил под солнцем, не всегда сытно, но всегда спокойно и размеренно. В чём-то тебя понимаю. Давай просто посидим на том пляже, послушаем океан…

— Поттер.

Чужой голос застал меня успокоившимся, отдохнувшим и каким-то образом успевшим пересадить почти три куста. Подняв глаза, я обнаружил, что работаю в окружении слизеринцев, а из родного факультета рядом только Грэйнджер. Что называется, занял место не глядя. А я ещё удивился, почему сегодня меня почти никто не достаёт?

— «Малфой».

К обычной для Драко надменной брезгливости, сегодня на лицо подселилась нервная раздражённость и признаки плохого сна.

— Ты ещё долго собираешься рожать свои хотелки?

Вот ещё один суетливый двуногий, можешь полюбоваться. Я досыпал оставшуюся треть грунта на корни пересаживаемой белладонны.

— «Всё давно уже продумано и приготовлено».

— Что? Так какого рожна ты тянешь кота за…

Резкий стук заставил Малфоя подавиться остатком фразы и опасливо покоситься в сторону его источника. Дафна положила лопатку на стол, и отчего-то это вышло чуть громче обычного. Бывает.

— «Всякой ягоде свой срок», — я примял рыхлую землю положенным образом и потянулся за лейкой с удобряющим зельем. — «Но изволь».

Вокруг стало тише. По-моему, даже Гермиона прекратила копаться в земле.

— «Я хочу от тебя месяц безупречных манер и правильной речи, Малфой».

Грэйнджер непонимающе нахмурилась. Крэбб с Гойлом ошарашенно переглянулись. Булстроуд помедлила, но кивнула одобрительно. Паркинсон по-светски вскинула брови вверх. Забини ухмыльнулся, с сочувствием посмотрев на Малфоя. Задумчивый взгляд Нотта был непроницаем. А Гринграсс даже с размешивающих грунт движений не сбилась, что, наверное, означало, что я поступил ожидаемо для неё. Может быть.

Ошарашенность на лице Малфоя сменилась презрительным пониманием.

— Это типа ещё и грифов не задирать, да, Поттер?

— «Нет. Только то, что я сказал».

Драко попытался вытереть лоб грязной перчаткой, но вовремя остановился.

— Да вы сговорились, — обречённо пробормотал он. — Я думал, что наконец-то вырвался из этой душной муштры… Поттер, я не понимаю: тебе-то это зачем?

— «Хочу хотя бы ближайший месяц видеть здесь будущего аристократа».

— Ты охренел? Я тут нищеброд тебе, что ли? Ты в курсе, что состояние моего отца…

— «Это непринципиально».

— Мухоморов обожрался? С каких пор…

— … А кто не успеет пересадить хотя бы два куста, после занятий будет доделывать то, что останется от всей группы, — со значением обратила свой взор в наш угол Спраут.

Поморщившись, Малфой вернулся к работе. Поковырявшись в земле, продолжил гораздо тише:

— Деньги решают всё, Поттер. Открывают любые двери, продвигают нужные решения…

— «И как, много ты тут нарешал, Малфой?»

— Ты… — Драко раздражённо двинул цветочным горшком, едва не разбив его. — Сам бы попробовал, за две недели-то!

Мы помолчали. Я бросил взгляд на невозмутимое слизеринское ядро. Кому-то и двух дней не потребовалось.

— Знал бы ты, куда вхож мой отец! — спокойнее произнёс Драко. — А ведь я тебе предлагал…

— «Ты когда-нибудь слышал от отца словечки вроде “охренел”, “нафига” или чего потяжелее»?

— Ну… гм… однажды… неважно. Он меня воспитывает, вот и старается говорить только…

— «А от зелёных мантий?»

Драко невольно покосился на Гринграсс, но ничего не ответил.

— «Мы в Британии, Драко».

— И чё?

— «В отличие от Штатов, принадлежность к аристократии у нас диктуется не размером кошелька. Так и у маглов было полтора-два века назад, пока пэрство не стали массово жаловать буржуа. Но до буржуазной революции у британских магов мы, боюсь, не доживём».

— Говори нормальным языком, без своего маглового чириканья. Ты мне хочешь втер… убедить, что аристократ — это тот, кто правильно держит нож и вилку?

— «Манеры, речь, образование. Да, Драко. Это необходимый критерий. Пропуск. Маркер, по которому опознают своих и отсекают плебеев и торгашей».

— Да что ты говоришь! К твоему сведению, если есть деньги…

— «Тебя не пустят дальше прихожей. Однажды ты просто столкнёшься с невидимой стеной и не сможешь продвинуться выше этого потолка».

— Ха! Знаешь ли, я бываю в гостях у многих уважаемых семей, и даже чуть дальше прихожей. А вот тебя я там что-то не…

— «И этот человек рассказывал мне о метафорах… Драко, я вообще не понимаю, почему тут читаю эту лекцию для дошкольников. Тебе всего этого дома не преподавали?»

— Да ты… Посадить бы тебя на пару завтраков к моей маме! Эх, я-то думал, что хоть тут…

— «Попробуй теперь САМ. Вдруг понравится?»

— Поверить не могу: вылезший из какой-то магловской дыры гриффиндорец повторяет нотации моего… Кстати, Поттер! А ты сам-то это откуда знаешь? Опять книжки в библиотеке?

— «Шутишь? Такие вещи только среди своих передаются. Собственного Итона у магов нет. А я даже пробовать не буду сойти за “воспитанного”. Раскусят за минуту, и будет ещё хуже».

— Ха! И как ты меня контролировать собрался, если ничего не знаешь?

Я пристально посмотрел на него. Нет, он не шутит, он действительно не понимает. Так же как не понимает, что не так с его лживым вызовом на дуэль и последующей сознательной неявкой на оную. Его что, отправить к «Британике» почитать статью «Репутация»?

— Учти, клятву приносить не буду, — поняв мой взгляд по-своему, предупредил Малфой. — Это может повредить нашему роду.

Поздновато ты об этом вспомнил. Ладно, вопросы твоего воспитания — не моя проблема.

— «Мисс Гринграсс», — я повернулся к Дафне. — «Чем бы я мог отблагодарить, согласись вы взять на себя этот труд и присмотреть за застольными манерами Малфоя в течение месяца? Разумеется, *помимо* моих скромных услуг по доработке школьной формы».

Дафна неспешно утрамбовала последний участок, отодвинула в сторону пересаженный куст и безмятежно посмотрела на Малфоя. Драко побледнел, отступил на шаг и судорожно оглянулся.

— Поттер, может, я лучше…

— Ты будешь сидеть вместе с ним, Поттер, — спокойно сказала Гринграсс и придвинула к себе лейку с подкормкой.

Однако. Дафна только что продемонстрировала высший класс лидерской работы: когда одно твоё управляющее воздействие решает сразу несколько актуальных задач. Пусть Драко успел достать многих на своём факультете, но ни один слизеринец не допустит, чтобы другой слизеринец безответно, пусть и справедливо, страдал от чужих. Другое дело, если вместе с ним мучается ещё и виновный в этом гриффиндорец…

Но, помимо этого, был как минимум ещё один слой. Мне предлагали месячный абонемент на мастер-класс по этикету «только для своих». С какой-то мне пока неведомой целью.

Я именно такую возможность и потерял, будучи приглашённым Малфоем на лето к себе, но попав вместо этого… сюда.

— «Сочту за честь, мисс Гринграсс», — я с тоской смотрел на свой куст. — «Но дальше-то что?»

Мне совсем незазорно признавать, что рядом имеются превосходящие меня интеллектом ровесники. Но, в отличие от Дафны, я чуть больше осведомлён о возможном будущем.

Мне нельзя просто так сесть на целый месяц за слизеринский стол. В Уставе на это запретов нет, но, с учётом политической обстановки, на такую демонстративную акцию потребуется согласие двух деканов, которых ещё нужно убедить в её целесообразности. С учётом же сложившейся в Хогвартсе ситуации с управлением, решение будет принимать директор.

Пересадка за стол антагонистов сильно ударит по моей «геройской» репутации. И дать разрешение на такое Дамблдор согласится лишь в одном случае: если решит меня закопать, передав «светлое лидерство» другому. А я это уже проходил, и последствия — не для себя — представляю.

Очень может быть, что я уже приближаюсь к подобной бифуркации — больно много наговорил сегодня МакГонагалл, да и на «знакомство с Пушком» не иду. Но пока что я хочу уберечь Невилла хотя бы от метлы, а с остальным пусть разбирается своим умом.

— «Забыли, Малфой», — я поднял глаза на наблюдающих за мной слизеринцев. — «Публично выпей стакан воды вместо чая, и на этом»…

— Ещё чего! — Драко решительно вздёрнул подбородок. — Желание было предъявлено, менять его поздно. Значит, манеры и речь? Вот с завтрашнего дня и начну.

— … Если паршивца заковывают в цепи и подвешивают за запястья на пару дней — желание пакостить куда-то пропадает, мистер Поттер. Раньше умели воспитывать детей. Сейчас другие времена…

— «Мистер Прингл, наверное, был двужильным».

— Это да… А вы откуда знаете?

Дежа вю. Явившись к Филчу за нарядом, я был огорошен известием, что сегодня мне предстоит отрабатывать в другом месте. Опять масляный фонарь и опять дорога в потёмках к Хагридовой хижине.

Радовало, что я без компании. Крушить в лесу нечисть без свидетелей можно заметно свободнее.

— «Видите ли, пока штрафники висят в кандалах, мешки с картошкой приходится таскать завхозу».

Старик крякнул.

— Да, Аполлион мог себе позволить несколько дней обходиться без помощников.

— «Вы, кстати, зовите меня, когда овощи начнут прибывать. Безо всяких отработок».

— Да чем же вы сможете помочь, мистер Поттер? Там мешки — с вас размерами будут!

— «Да тем же, что и в туалетах: заставлю мешки грузиться самостоятельно».

— Вы и так чуть не лишили меня основного воспитательного орудия!

— «И в мыслях не было! Второй этаж — неприкосновенен, я понимаю».

Судя по звукам, у хижины вовсю орудовали мощной ручной пилой: Хагрид распиливал брёвна для последующей рубки на дрова. Брёвен было много. Дров требовалось ещё больше.

Медитативную картину чужой работы сильно портило наличие Уизли, околачивающегося рядом с лесником. Если его навяжут мне в компанию — клянусь, я без колебаний скормлю его дементору и только потом займусь самой тварью.

— Я привёл второго, Рубеус.

— Отлично!

Великан поднажал — и, вызвав локальное землетрясение, на грунт приземлился очередной чурбак, весящий чуть больше нас с Роном, вместе взятых. Шумно выдохнув, Хагрид отложил пилу размером с половину лестничного пролёта, подошёл к стоящему рядом деревянному ведру и, подняв его к бороде, от души напился.

— Значится так, ребята! Лесопилка у нас сломалась, а дрова назавтра край как нужны.

Я с сомнением посмотрел на топор для разделки динозавров.

— Э нет, Гарри, с этим я сам отмахаюсь, — успокаивающе рубанул пятернёй Хагрид. — А вам, стало быть, у Пушка нужно-ть прибраться, потому как мне совсем продыху нет. А он со вчера некормленный сидит.

— Пушок? — тупо спросил Уизли, покосившись на близкую хижину, из которой доносилось редкое собачье побрехивание. — А ты сам что…

Я же, не вникая в дальнейший безынформативный диалог, достал и начал прилаживать на рукаве повязку — широкую, красно-кумачового цвета, с крупной ярко-жёлтой надписью «Отработка», немного светящейся в темноте. Специально для Снейпа и его однообразного «Поттер, какого лешего вы тут делаете».

— … никому, ясно? Это важное и секретное дело!

Рон активно замахал головой. Я вяло кивнул.

— Теперь за мной.

Мы подошли к хижине. Хагрид вынес наружу и свалил на землю какой-то тяжёлый свёрток.

— Этим, стало быть, накормите бедолагу. Вот тут ведро — воды ему нальёте. Там внутре швабра есть — приберётесь за ним.

— Фу!

— А ты думал! Это тебе отработка, значится, или пузо на солнце погреть? И смотрите мне: сначала приберётесь, стало быть, а потом уж на чистое ему кормёжку.

Я живо представил себе картину уборки вокруг голодной трёхголовой псины, безошибочно чующей долгожданный паёк где-то рядом с нами.

— Теперича вот. Гарри, этим поворачиваешь лестницу, ежели уехала, — мне вручили грубую деревянную дудочку размером с гобой. — А тебе, Рон — ключ от двери.

— Ключ?! А от какой двери?

— Да ты чем меня слушал, стало быть!

Не вникая в разразившийся повторный инструктаж, я развернул свёрток. Костлявые куски мяса, сорт «собачья радость», в количестве трёх штук. Наверное, чтобы три головы не передрались. Как и всё вокруг, куски соответствовали хагридовым масштабам — килограммов по семь каждый.

Неслабо. С собачьей баландой тут не заморачиваются. Только свежий белок.

— … В запретный коридор?! — раздался рядом восторженный вопль.

— Да тише ты, лось на гоне! Говорил же тебе… Дай сюда! — ключ был безжалостно отобран и вручен мне. Хагрид не на шутку разозлился. — Надо было Невилла звать, а тебя, значит, на навоз поставить. Но уж боязлив он больно, сомлеет без толку. Ты хоть понимаешь, что дело это секретное?

Как по мне, Невилла ещё не поздно пригласить, компостные ямы здесь недалеко. Но тут же смысл не в секретности, хе-хе! Раскрыв сумку пошире, я начал закидывать туда мясо палочкой.

— Ага, — одобрительно пробасил Хагрид. — И ведро не забудьте, стало быть. И вот ещё что, Гарри.

Лесник доверительно понизил голос до возможного для себя минимума громкости.

— Если Пушок там, это, разойдётся малость, то ты ему сыграй, стало быть, чего-нибудь на поспать.

Я кивнул с непроницаемым лицом. Щаз. Сыграй, поклонись, вежливо попроси разрешения убрать дерьмо.

— Так, ну всё. Дрова сами себя не напилят. Давайте, осторожнее там, по сторонам поглядывайте.

Рон немедленно взял себе самую тяжёлую поклажу — фонарь. Я равнодушно развернулся и потопал к замку.

— Эй! Гарри, а ведро?

Вопли я проигнорировал. У меня — двадцать килограммов мяса. Кто должен нести десятилитровое ведро? И не надо поминать мою волшебную сумку. Как по мне, этот лось даже с полным коромыслом не запыхается. Деревенский воздух и натуральное питание от пуза творят чудеса.

Уизли догнал меня у входа. В ведре, которое он тащил, воды плескалось едва на треть. Талант халявщика не пропьёшь. Ничего, он у меня ещё побегает. Одного ведра, даже полного, явно будет маловато для твари, уминающей пуд мяса за день.

Мы поднялись на третий этаж совершенно внаглую и открыто. Как назло, ни одна любопытная пара глаз нам не встретилась.

Я отпер дверь, и меня немедленно отпихнули в сторону. Уизли влетел внутрь так, будто на двери висел транспарант «Первому посетителю — один галеон в день пожизненно». Я с трудом подавил желание захлопнуть крепкую створку и пойти спать. Изнутри мощно рыкнули, после чего окрестности огласил сигнал настоящего морского ревуна — Уизли с воплем вылетел наружу и метеором исчез где-то этажом ниже.

Баба с возу. Зазвучавшая из комнаты полифония уверяла, что там разбудили целую псарню. Я рассеянно откусил печенье и осторожно заглянул в приоткрытую дверь.

Нет, эту тварь определённо невозможно удерживать за ошейник — разве что хагридовой рукой. Размером с молодого бегемота, трёхголовая собака рвалась к посетителям, будучи удерживаемой крепкой якорной цепью. Перед дверью оставался небольшой безопасный пятачок.

Я поспешно отступил и закрыл дверь. Не хватало, чтобы на концерт в прекрасной замковой акустике сбежался полноценный разновозрастный аншлаг. Специально для возможного наблюдателя коснулся дудочкой обеих лестниц, отправляя их восвояси. Подумав, засветил поперёк коридора багровую пелену с пылающей надписью «Не входить! Идут регламентные работы». Ухмыльнулся, скользнул в дверь и заперся. У патрульных есть свои мастер-ключи, остальные мимопроходилы мне тут не нужны.

— «Будешь так себя вести — я тоже отнесусь к тебе, как к безмозглой скотине!» — строго передал я свою мысль в одну из голов.

Зверюга на миг опешила, но потом разразилась настоящей собачьей бранью в три глотки. Такое впечатление, будто вместо уважаемого пса сюда влетела стая бабкиных шавок. Ну, дело твоё.

Я внимательно оглядел привязь. Крепкая цепь была намотана на барабан на потолке, который… ага. Я осторожно потянул за факел на стене у входа. Факел щёлкнул, и барабан начал медленно наматывать цепь, укорачивая свободный участок. Псина обиженно взвизгнула, но была вынуждена отступить, освобождая мне почти всю комнату, за исключением дальнего конца помещения с каким-то люком в полу. Оставив исходящей ядом злюке достаточно жизненного пространства, я оценил открывшуюся картину, вытащил палочку и приступил к уборке.

Хагрид имеет явно загрублённые критерии чистоты в своей псарне, но тут я ничего поделать не могу, разве что однократно убрать по-настоящему. Зато могу починить вентиляцию… и транспортную сеть… ха, и уборочные плетения. Везёт тебе, Пушок, я сегодня добрый…

— Поттер!! Да какого же лешего…

Я не глядя похлопал по повязке на руке и продолжил наводить фокус «Экскуро» на особо грязные участки… но был грубо развёрнут к собеседнику.

— Твоя вонючая дыра в пригороде — то место, где ты навечно окажешься уже к утру! — Снейп пребывал в бешенстве. А может, он просто был вынужден орать, перекрикивая тройной оглушительный лай.

— Силенцио, тварь! — зельевар, наконец, догадался наложить заглушающие чары. — Живо на выход!

На этот раз его пятерня скользнула по моему щиту, а я приподнял левую руку, в которой был демонстративно зажат красивый кусочек кварца. Правая рука удерживала палочку, истекающую «Протего».

— «У меня законная отработка, профессор. Я останусь здесь, доделаю свою работу и проследую на законный отдых. Пожалуйста, за деталями обратитесь к моему декану».

— Да что за собачий бред ты несёшь?

Я погасил щит.

— «Убраться в псарне, накормить и напоить животное. Хагрид занят. Если хотите, можете присутствовать».

— Ты хоть понимаешь, куда залез, идиот?

Я, изображая тупого Уизли, посмотрел по сторонам и на потолок.

— «Куда?»

Снейп понял намёк и перестал откровенничать «под камерами».

— Долго тут ещё?

— «Половину закончил. Убрать ещё вот эту часть, наполнить поилку, выдать мясо».

— Работай. Что за дурацкую афишу ты развернул на входе?

— «Думал, патрульные поймут толстый намёк. Что здесь работают, а не прячутся».

— Идиот. А не-патрульные что должны понять?

— «Там что, лестницы опять сошлись?»

— Работай!

Тварь являлась магической, так что заглушающие чары быстро расползлись. Я обратил внимание на появившиеся скулящие нотки среди общего лая и прервал уборку. Псина пристально смотрела на поилку, пытаясь до неё дотянуться.

Поморщившись, я подошёл к посудине и мысленно выругался. Большое керамическое корыто оказалось расколото, и вода из него давно вытекла. Хагрид что, этого не заметил? Присев, я соединил куски и «сплавил» их рескульптингом, после чего залил агуаменти-водой. Повизгивание усилилось. Я взял швабру и с опаской придвинул поилку собаке.

Как же она пила эту воду! Умирающий от жажды в пустыне так не припадает к источнику, как лакала эта псина в три свои глотки. Я посмотрел на Снейпа и прочёл на его лице то же мнение о хозяине собаки, какое сейчас переполняло меня самого. Луна права: этой псине здесь плохо. Но организовывать операцию спасения я не собираюсь.

Повторно наполнив быстро пустеющее корыто, я вернулся к уборке. Лай прекратился, пёс был слишком занят для подобных глупостей. Работа ускорилась, и через пять минут пол в помещении заблестел.

Вывалив мясо, я задумался. Демонстрировать Снейпу владение левитацией нельзя, а кидаться семикилограммовыми кусками при моём весе — это рисковать собственной спиной и пупком. К счастью, Снейп догадался прийти на помощь и левитировал мясо своей палочкой.

Наложив напоследок укрепляющие чары на поилку и в третий раз её наполнив, я отошёл к выходу, дождался Снейпа и стравил цепь в рабочее положение. Пёс приступил к поздней трапезе, а мы покинули помещение. Кажется, этажом выше за угол порскнула пара рыжих шевелюр, но под присягой я бы этого утверждать не стал.

Не забыв запереть дверь ключом, я убрал свои художества и вызвал лестницу дудочкой. Зельевар мрачно покосился на реквизит.

— Откуда у вас ключ? — спросил он.

— «Хагрид выдал. Могу вернуть ему при вас или отдать сейчас вам, но вы обязательно отнесите Хагриду», — я посмотрел на дверь, откуда доносился приглушённый, но аппетитный хруст мослов.

— Сами отнесёте. Отбой через полчаса.

— «Спокойной смены, профессор».

Далеко уйти мне не дали. На следующей площадке на меня налетел Уизли.

— Гарри! Эта тварь тебя не сожрала? Как ты…

— «Пасть захлопни, балабол! И свали от меня нахрен!»

— Да ты… Ты вот обзываешься, а я, между прочим, успел заметить там…

— Мистер Уизли! — Снейп тоже далеко уйти не успел. — Что вы здесь делаете в самый разгар комендантского часа?

— А я с Гарри! У нас отработка, и мы…

— Очевидно, вы лжёте. С Поттером на отработке присутствовал даже я, а вот вас там… Поттер, вы теряете время!

Я кивнул, подобрал укатившееся на этаж ниже ведро и продолжил путь.

— Профессор Спраут как раз просила подыскать бригаду для навозных ям, — продолжил меж тем отводить душу Снейп. — И вы отлично туда вписываетесь. Думаю, неделя на свежем воздухе…

Идя к Хагриду, я обдумывал происшедшее. Не знаю, с чем связано изменение в игре Дамблдора со мной, но выглядит так, будто он решил частично приоткрыть карты. Присмотрелся ко мне и понял, что я умнее, чем он изначально ожидал? В «прошлый» раз меня несколько месяцев пытались затащить к собаке в атмосфере загадочной тайны и с правильной компанией, а сейчас и двух недель не прошло — а мне просто показали, что тут и где? Чего он вообще хочет?

Или я себя просто накручиваю, а всё идёт по-старому?

Похоже, что так, потому что Хагрид наивно попытался оставить ключ и дудочку у меня во владении.

— Недосуг сейчас, — пропыхтел он, врезаясь в очередное бревно. — Зайди в дом, положи там на столе.

Ага, зайди и попади прямо в лапы его слюнявого домашнего пса. Резца, Клыка или как там его. Я слегка сосредоточился — и перегретое полотно пилы заклинило в глубоком резе.

— Да чтоб тебя, тролья подошва! — лесник высвободил пилу из западни и осмотрел в свете фонаря. — Точить пора, весь день тут на скрыпке елозю. И зубья разводить. А это на полночи занятие, стало быть.

— «Хагрид», — отвлёк я его от тяжёлого выбора: заниматься заточкой до первых петухов или идти спать. — «Там Пушок без воды долго сидел. Корыто треснуло».

— Да ты что? — встрепенулся лесник. — Дай-ка ключ! Надо ж его… Ага, и ведро давай!

— «Бери», — я отдал ему реквизит. — «Я корыто починил и воды налил много, так что всё нормально. Но ты ж приглядывай за животиной».

— Да тут! — лесник со злостью зашвырнул пилу под навес у хижины. — Нет, пойду всё ж проверю, как он там. Давай провожу тебя до входа. А Рона где потерял?

— «Да он сразу сбежал куда-то».

— Прямо как братья — работать не заставишь. Ну то есть… Но семья у них правильная. Держись за Уизли, Гарри, и не пропадёшь. А кстати! У тебя ж завтра вроде нет занятий, после обеда-то?

— «Да», — ответил я, подозревая, что занятие на время без занятий мне уже нашли.

— Дык, приходи ко мне на чай тогда. Вот к после обеда и давай. А то сову с записками посылать — морока на полдня.

— «Хорошо, приду», — вздохнул я украдкой.

Некоторые вещи не меняются.

В пятницу я встал пораньше, чтобы провести-таки пропущенную вчера пробежку. Благая задумка, однако, с первой же минуты оказалась под угрозой провала.

На письменном столе дожидалась внимания утренняя корреспонденция: увесистый пакет из плотной бумаги и письмо от Луны.

Пакет был переполнен тонкой, сложной магией, о предназначении которой я не смог сделать никаких предположений. Обычно я к такому даже не прикасаюсь без необходимости. Однако письмо Полумны гласило:

«Саргас, оно не несёт вреда. Можешь смело надевать, это будет тебе на пользу. Учти, снять их ты сможешь только через месяц, но твоим полётам и работе это не помешает.

PS. Папа будет свободен в воскресенье в первой половине дня».

Я осторожно вскрыл пакет. Внутри обнаружилась короткая записка и строгий прямоугольный футляр чёрного бархата с серебряной снежинкой в правом верхнем углу. В футляре на чёрном же атласе покоилась пара простых металлических браслетов, испещрённых рунами и очень старых на вид. Магией исходили именно они.

На записке изящным каллиграфическим почерком было выведено: «Завтрак — ровно в восемь, Поттер».

Опасности я не чувствовал, но надевать неизвестный артефакт, не предприняв всех доступных мер предосторожности, не собирался. Вызвав Фиби, я попросил проверить браслеты на наличие опасных чар.

— Фиби проверяет всё, присылаемое мистеру Поттеру по почте, совами или другими домовиками. И эту посылку Фиби проверила очень тщательно. Эта вещь не несёт опасности для мистера Поттера.

Что-то зацепило меня в последней фразе.

— А не для мистера Поттера?

Домовичка пошевелила ушами, помедлила и ответила:

— Эта вещь может принести много боли таким людям, как Рональд Уизли. Но мистер Поттер может верить лунной леди: ему эта вещь будет на пользу.

Решившись, я защёлкнул обручи на запястьях. Потеплев, браслеты явили какую-то сложную магическую деятельность и… исчезли. Они продолжали быть видимыми магическим зрением, но отсутствовали на ощупь и для зрения обычного.

Фиби удовлетворённо улыбнулась, кивнула и исчезла.

Я вздохнул. Сочетание «Гринграсс» и «месяц» оставляло минимум возможных гипотез. Дафна слов на ветер не бросает. Но я недооценивал то, что меня ожидает.

К завтраку я явился загодя, минут за пять. На пороге Большого зала немного притормозил и настороженно осмотрелся. Малфой и Гринграсс пересели в дальний конец слизеринского стола, расположившись друг напротив друга. Судя по унылому породистому лицу, за Драко уже начали «присматривать».

На моём любимом месте за столом — «спиной ко всем» — сегодня не было никакой посуды. Зато она в избытке имелась напротив — «ко всем лицом». Я ошарашенно уставился на выставленный комплект приборов, некоторые из которых видел впервые. Банальное «мы что, ещё кого-то ждём?» как нельзя лучше подходило к текущей ситуации.

У нас тут точно школьный завтрак? Там всего-то — овсянка и яичница, зачем тут столько тарел…

Браслеты внезапно активировались, и спину пронзила сильная боль. Тело на рефлексах приняло правильное положение: позвоночник выпрямился, плечи расправились и опустились, затылок… Спасибо тебе, неизвестный слизеринец с моим именем. Не знаю как, но я перенял часть твоих, ставших для тебя привычной повседневностью умений, всего лишь побывав тобой несколько минут в странном прошлогоднем сне на Самайн. Без такой форы мне сейчас было бы совсем плохо.

Отдавшись чужим рефлексам, я с достоинством занял своё новое место. Заработал пару уколов за попытки забыть о проглоченном ломе или положить руки на стол, после чего замер и получил возможность оглядеть окруживший меня натюрморт повнимательнее.

Два ножа. Три стакана. Тарелки… даже считать не буду, часть может оказаться спрятанной под другими. Зачем?! Это же ЗАВТРАК! А на обеде что будет? Срочно нужен хоть какой-то путеводитель по этому минному полю. В нашей библиотеке я только время потеряю, нужно сразу бежать в Выручай-комнату. И уже после завтрака, до первой пары. Успею снять копию.

Долбаный визит к Хагриду! Ещё минус полтора-два часа.

— Гарри! — рядом со мной уселась Грэйнджер. — Что происходит?

Так, а у меня ведь, помимо застольного этикета, ещё и правильная речь в требованиях выставлена.

— «Доброе утро, Гермиона. Похоже, мне назначили факультатив. Вот только учебное пособие выдать позабыли».

На столах появилась еда. Народ оживился, зазвенела посуда, застучали ложки. А вот я сегодня имел все шансы уйти не солоно хлебавши.

Моя фарфоровая батарея оставалась пустой. Путь к пище намертво преграждала льняная салфетка-переросток, недвусмысленно выложенная поперёк самой большой тарелки. Ничего подобного у слизеринцев я никогда не видел, а в ресторанах, по понятным причинам, не бывал.

Мысль просто отложить этот шлагбаум в сторону быстро отмёл как несвоевременную. Заложить за воротник? Я с сомнением покосился на Драко. Тот что-то укладывал на своих коленях, отодвинувшись от стола. Ага…

— Факультатив?

— «Ты же присутствовала вчера на нашем разговоре в теплицах. Помнишь, чем он закончился?»

Меня нетерпеливо кольнуло в ягодицу. Не забывая про лом в пищеводе, я слегка отодвинулся и разместил полотенце на коленях. После чего был отогнан несколькими болевыми пинками ещё дальше. И ещё дальше…

Да вы издеваетесь? А есть теперь как? Вся же мантия в овсянке уделается! А если суп? Я инстинктивно наклонился и получил новый отрезвляющий удар. Так, а если… Ха, маги мы или погулять вышли? На грудь удобно лёг невидимый лёгкий щит. Отлично…

На этот раз удар был раза в три сильнее обычного, а снесённым щитом обидно отхлестало по щекам. Я вдруг вспомнил, что никогда не видел за слизеринским столом явных проявлений магии.

У воронов в утилитарных целях иногда летали солонки и перечницы, у гриффиндорцев — блюда и супницы, причём не всегда магически, вместе с объедками, кусками пищи или совсем уж несъедобными пакостями. Но вот слизеринцы всегда трапезничали так, будто они — высокородные маглы. Если змейки и позволяли себе иногда подогреть напиток или проверить еду на примеси, делали они это очень незаметно.

Похоже, мне придётся избегать обляпывания пищей, просто… научившись не обляпываться.

— Но ты же вроде бы отказался садиться за стол со слизеринцами!

— «Увы, переселиться туда на месяц для меня пока нереально».

На тарелке вместо салфетки появился омлет, украшенный веточкой зелени. И, будто посуды на столе было недостаточно, рядом возникло небольшое металлическое блюдо, накрытое полированной до зеркального блеска крышкой.

— Что значит «увы»?! — Грэйнджер подозрительно нахмурилась.

— «Лучшее место — за первой партой, Гермиона. Разве не так?»

— Ну…

— «Приятного аппетита, Гермиона. Не хочу видеть тебя на уроках голодной».

Я с опаской приоткрыл крышку и заглянул внутрь. Сосиски, две штуки. Пожалуй, их надо переместить в компанию к омлету.

Получив укол за неосторожный звякающий звук, я потянулся было к ближайшей вилке, но не иначе как обострившаяся паранойя остановила меня на полпути. Не этой. Вот та, дальняя её сестра у блюда недаром появилась вместе с сосисками. Надеюсь, её можно брать любой рукой…

Операция прошла успешно. Теперь хлеб… Мне беспрепятственно позволили взять ломтик в руку. А вот откусить от него — нет. И положить его обратно — тоже нет. Однообразные удары по пальцам следовали за попытками избавиться от проклятой вещи, выложив её на стол, в тарелку, на край тарелки, ещё раз обратно в… Да что же это такое? Мне всю жизнь с ним теперь ходить?

— Мне кажется, вот та тарелочка используется для намазывания бутербродов, — неуверенно сказала Гермиона, наблюдавшая за моими мучениями.

Долбаные снобы! Да чтоб вам всю жизнь мыть ту посуду, которую вы тут по-снобски навыставляли!

Медленно, словно к оголённому проводу, я потянулся к дальней левой тарелке с отдельным ножом рядом с ней. Ломоть беспрепятственно лёг на неё, и я поспешно отдёрнул руку. Пронесло. Дежурный укол за слишком резкое движение — не в счёт.

И нет, бутерброды я буду осваивать в следующий раз. Обойдусь вообще без хлеба.

— «А откуда ты знаешь такие подробности, если не секрет?»

Чуть в стороне появилась ещё одна тарелка — точнее, небольшой серебряный поднос с запиской. Очевидно, домовики тоже в деле.

— «Прошу прощения», — вспомнил я о манерах и аккуратно перевернул бумагу.

«Ещё раз явишься с такими ногтями — на день останешься без пищи».

И тебе приятного аппетита, Дафна. Извини, что не пожелал с самого начала. Я покосился на предмет раздора. Дважды применил «Экскуро» — никакой разницы. Что не так с моими ногтями?

— Мне официант рассказал.

— «Вот как?»

Пожалуй, вот эти нож и вилка подойдут. Недаром же они выложены ближе всего к основной стопке тарелок? Ну или я окончательно уверюсь, что вокруг меня — одни садисты.

— Мне тогда семь лет было. Папа с мамой взяли меня в ресторан. А там вот такое же буйство было на столе, только раза в два обильнее. А мама не очень хотела что-то объяснять, и тогда я спросила у официанта.

— «Представляю себе его лицо».

Рефлексы «слизеринца» позволили мне орудовать ножом и вилкой вполне достойно. Да и у Дурслей я, вообще-то, не одной ложкой работал. Улыбались мне опекуны мало, но кое-каким манерам за столом выучили. Может быть, просто чтобы обучаемому той же науке Дадлику не было обидно.

— А вот и не угадал! Он улыбнулся и подробно обо всём рассказал. Пока выставлял приборы, сервировал стол, а позже выкладывал заказ — вот обо всём этом и рассказывал. Без высокомерия и иронии — но, конечно, продолжая оставаться официантом. Совсем не так, как здесь…

Это определённо был настоящий профессионал. Сделать так, чтобы всем твоим гостям было хорошо, причём не за счёт других — разве не это и есть, по сути, главная задача ресторанной команды?

— «Как называлось это прекрасное заведение?»

— Я тогда не обратила внимания. А потом меня больше не брали. Мама почему-то расстроилась и сказала, что теперь придётся искать другое место. А папа веселился и оставил хорошие чаевые.

Я, наконец-то, смог приступить к насыщению. По непонятной причине мне не позволяли отреза́ть более одного куска от сосиски за раз или прикасаться ножом к омлету. Дежурные оплеухи прилетали за попытки положить что-то на скатерть, оторвать локти от туловища или форсировать размеренную неспешность трапезы.

— Фред! Ты только посмотри на этот завтрак аристократа!

— Поттер! Ты ограбил посудную лавку?

— А почему без шампанского, ваша светлость?

Понятия не имею, откуда в голове сложилась рифма «дегенераты».

— «Завидуйте молча, джентльмены».

Нейтральная отбивка на обезьяний наезд. Казалось бы, что ещё можно извлечь из этого эпизода? Но Джорджа мой ответ почему-то взбесил.

— Слышь, ботан, смотри, как бы мёртвым не позавидовал. Что за потроха ты тут вывалил за нашим столом? Ну-ка встал и вымел отсюда…

— Джордж, хорош! — Фред схватил брата за локоть. — Это наш ловец теперь, между прочим.

— Да хуле этот бледный мажор у нас в ловцах делает? В библиотеку пусть валит, книги свои жрать!

— В руки себя взял!! Разорался, б**… И хорош у мелких зависать, жратва стынет!

— Оглядывайся, Поттер!

Вы ещё предыдущее обещание не выполнили, балаболы. Но Джорджа определённо переклинило. Не представляю, как мы будем играть в одной команде.

«Фиби, замени грязную посуду, пожалуйста», — попросил я, покосившись на стакан с чаем. Миг — и на столе уже новая чашка без экспериментальных добавок от близнецов. Может, это спектакль такой был, для отвлечения внимания?

— Почему нигде не любят заучек? — проводив близнецов взглядом, расстроенно спросила Грэйнджер. — Нигде и никто? В моей предыдущей школе тоже… Что в этом плохого?

— «Не все, Гермиона. Только ленивые. Это зависть ленивых к неленивым. Не обращай внимания. Иди мимо — и дальше».

— Ты правда так думаешь? — карие глаза смотрели с надеждой. Я, однако, не спешил обнадёживать в ответ.

— «Но от этого следует отделять другое», — строго посмотрел я на неё. — «Тех, кто непрошено лезет с поучениями, действительно не любят нигде и никогда».

— А… ты думаешь… — Гермиона задумалась, очевидно, что-то вспоминая. Я её не торопил. — Но… но что же теперь, совсем никому советов не давать?

— «Если кто-то попросит помочь — почему нет? Вот как ты со мной», — я улыбнулся. — «Но заранее настройся на то, что будет это нечасто. И это нормально».

— Папа советует прислушиваться к тебе, — после долгого молчания ответила Гермиона. — А вот мама на меня вчера насела: с какими такими хулиганами я тут дружбу вожу?

— «Ну так и расскажи ей всё, что знаешь и видишь», — я усмехнулся. — «Маме нужно знать всё».

Меня уже давно пробивало нетерпение: завтрак доеден, я пью чай, нужно быстрее заканчивать и бежать за книгой. Но я решительно осадил себя: этот разговор важнее. Подумаешь, недоберу калорий ещё и на обеде.

— Не знаю, с кем ещё дружбу заводить. Я люблю читать книги, но мои знания никому не нужны.

— «Для книжных тем присмотрись к Рэйвенкло. Но ещё тебе нужна подруга».

— Зачем? Девочки книгами интересуются ещё реже, чем мальчики.

Как же всё запущено… Миссис Грэйнджер, вы чем вообще заняты вместо воспитания?

— «Подруга нужна тебе не для обсуждения книг. У девочек есть множество интересных тем помимо этого. Какие-то женские секреты, хитрости, обмен личным опытом и переживаниями… Ты многое теряешь, пропуская эту часть жизни».

Главное — не води дружбу с мальчиками, бегающими по подземельям и запретным коридорам. Особенно — с теми из них, кто не только тащит с собой девчонок, но и пропускает их впереди себя, а то и оставляет прикрывать собственный поспешный отход.

— Ты что, хочешь сказать, что я не… не женственная? Некрасивая?

Очень опасный прищур. Не вздумай отводить взгляд, Гарольд!

— «Любую красоту можно сделать ещё прекраснее, Гермиона. Любую красавицу — ещё привлекательнее», — я отвечал, спокойно глядя ей в глаза. Какое счастье, что хоть с кем-то можно не опасаться легилименции. — «Но главное — ни один мальчик не расскажет толком, как это сделать. Тебе нужна верная подруга».

— То есть ты тоже пытаешься от меня избавиться, — вздохнула Грэйнджер. — Как и все остальные.

— «С чего ты взяла? Садись рядом, заваливай вопросами — никуда я тебя не гоню. С тобой интересно, если ты об этом. Просто объясняю, с какими темами я тебе помочь не смогу. А они тебе нужны».

— Вот ещё!

— «А я говорю — нужны! Я же вижу, как ты мечешься».

— Ничего я не мечусь!

— «Ну, может, я и не прав», — погасил я мирной улыбкой начинающую кипятиться девчонку. — «Считаешь, что меня достаточно — обращайся, будем вместе думать».

Подозрительно на меня посмотрев, но не увидев ничего, кроме спокойной искренности, Гермиона задумалась. Медленно оглядела гриффиндорский стол. Вот поэтому и не стоит лезть со своей помощью без приглашения. Если ты отвечаешь на чей-то долго вынашиваемый вопрос, это запоминается лучше.

— Не знаю. Мне пока не удалось ни с кем сблизиться. А с кем бы ты подружился на моём месте?

Я сделал вид, что серьёзно задумался, но на самом деле усиленно давя неуместную улыбку. Девчонке двенадцатый год идёт, ну как можно такие вопросы задавать?

Или вопрос глубже, чем мне кажется?

— «Присмотрись к сёстрам Патил», — ответил я наконец.

— К Парвати? Почему?

— «Смотри. Во-первых, у нас есть Падма. Она — ворон, с ней можно многое обсудить из прочитанных книг и по серьёзным темам. Во-вторых, у нас есть Парвати, они близняшки, а потому Парвати по определению не может быть глупой. И Парвати — как раз наша, гриффиндорка. В-третьих, у Парвати лучшая подруга — Лаванда Браун».

— Это же главная сплетница!

— «Настоящими тайнами она не разбрасывается. Зато многое знает обо всех вокруг, и тебе всегда будет с кем посоветоваться относительно чувствительных “девичьих” вопросов».

— Ну, я не знаю. Создать плохое мнение обо мне у окружающих она в состоянии.

— «Зато, если тебе удастся завоевать её симпатию, она даст общественный укорот любым Уизли, заикнись они о “заучках” в своих рядах. Но главная ценность для тебя — близняшки Патил».

— Почему?

— «Общаясь с Падмой, ты всегда отыщешь себе собеседника на тему о знаниях, но благодаря Парвати — никогда не станешь из-за этого чужой на Гриффиндоре».

— Хм…

— «Кроме того, Патил из старой чистокровной семьи. Более того — из небританской семьи, из Индии. Они знают *очень* многое из того, чего ты не прочтёшь ни в каких книгах здесь, в Англии. И чего я тебе никогда не смогу рассказать, потому что тоже не знаю».

— Чистокровная… — пробормотала Гермиона и надолго задумалась. — Это как те, со Слизерина?

— «Не путай чистокровных и аристократов. Патил вполне коммуникабельны, если ты ведёшь себя правильно. И в этом для тебя главная сложность».

— Что?! Я что, по твоему… — возмущённая Гермиона заметила мой спокойный взгляд и, прервав тираду, ограничилась насупленным пыхтением. — Ну, хорошо, что со мной не так?

— «Не пытайся учить их чему-либо».

— Что? Знаешь что…

— «Гермиона, я не прошу тебя одномоментно и навсегда поменять своё мировоззрение и привычки. Просто придержи их какое-то время. Присмотрись. Прислушайся. Попытайся понять, почему так».

— Зачем тогда знакомиться, если спрашивать нельзя?

— «Спрашивать — можно. Если они видят, что тебя какой-то сложный вопрос интересует не мимоходом, а ты его сама долго обдумывала — они ответят. Они открыты к тем, кто искренне открыт новому. А вот если им с порога начинают рассказывать, что у них не так — этих отсекают ещё на подлёте».

— Но тут действительно многое «не так»!

— «Может быть. Я прошу тебя *не спешить*. Даже если ты считаешь, что старый часовой механизм необходимо исправлять, сначала нужно изучить, как он был устроен, как работал и что делал».

— Как у тебя всё сложно…

— «Ну, представь, что ты читаешь книгу. Ты же с книгами не споришь, верно? Напрасно не споришь, кстати говоря, но не суть. Вот весь этот древний мир, в который ты попала, и есть огромная и интересная книга. В неё нужно вчитываться, а не как Уизли — разрисовать страницы “Пушками Педдл” и убежать играть в плюй-камни».

— Ладно, я поняла твою аналогию. Не маленькая. — Гермиона опять задумалась о чём-то. И невпопад пробормотала: — Мама советует волосы убирать… Как полагаешь, хвост будет выглядеть лучше? Или коса?

Хорошо, что чай уже давно выпит — я едва не закашлялся. Ей срочно нужна подруга, а пока я честно попытался обдумать ответ.

— «Как по мне, в этом возрасте тебе и так идёт. Только на Зельях убирать нужно. Но ты не меня — ты девчонок спрашивай».

— Вот и мама беспокоится, как я там свои лабораторные работы варю. Хочет переслать мне несколько медицинских шапочек, но не знает как.

— «Обговорим время, и я пошлю к тебе домой Буклю».

Кольцо своей почтовой совы я оборудовал вместительным пространственным карманом и научил птицу им пользоваться. Такие доработки не были редкостью, но стоили дополнительных денег. Часть магов предпочитало привязывать небольшие свитки прямо к лапам, но мне это категорически не нравилось. Лапы у сов, конечно, мощные, но подобный «такелаж» делал птицу беспомощной, если в дороге ей требовалось сесть на дерево — иногда она намертво запутывалась. Я уж не говорю о безобразной аэродинамике болтающегося в воздушном потоке груза. Ведь особо прижимистые хозяева так даже мелкие посылки пересылали — на верёвочке!

Ещё одна доработка была нетипичной. Я сделал Букле возможность мгновенно прыгать за десяток миль от Хогвартса сразу после вылета из моего окна. Приметная всё же птица — белоснежная полярная сова. Надеюсь, я хоть как-то осложню возможную слежку за моей перепиской.

— Время?

— «Чтобы твои родители были дома, встретили сову и посылку ей отдали».

— Здорово! Я тогда тоже им что-нибудь передам. Да хоть письмо нормальное! Слушай, а можно…

— «Хорошо, можешь пользоваться иногда моей совой и в будущем», — вздохнул я.

Ну вот что ей мешает свою птицу купить? Хотя, может, хоть теперь распробует?

— «Ну а что касается твоего имиджа», — пристально посмотрел я на лавку рядом с ней. — «Начинать нам надо не с причёски».

— Не дам! — отследив мой взгляд, Гермиона судорожно вцепилась в свою сумку-библиотеку. — Там всё нужное!

— «И ещё два раза по столько нужного туда не влезает», — согласно кивнул я. — «Девушка со шпалой на плече вызывает уважение, но выглядит не очень красиво».

— Ты не понимаешь!

— «И пока ты окончательно не испортила осанку», — я погладил свою сумку. — «Найди время на выходных, когда ты сможешь освободить свой мешок от содержимого и дать мне с ним поработать полчаса».

— Это… типа того, что ты в поезде делал?

— «Добавлю ему внутреннее пространство и уменьшение веса».

— Но это дорого!

— «Не дороже выправления сколиоза… Шучу! Это будет ученическая работа, считай её подарком на день рождения».

— Это ты на ходу придумал? Нет, я так не могу!

— «Гм… Хорошо, тогда в качестве ответной услуги я попрошу тебя подумать ещё об одном одолжении».

— Что? Ты за кого меня принимаешь? За какую-то сумку…

— «Только подумать, Грэйнджер. Без обязательств».

— И что я должна… подумать?

— «Идею об улучшении твоего имиджа, конечно».

Гермиона открыла рот, закрыла, неловко отвела глаза, но вновь с подозрением нахмурилась.

— И кому это я должна понравиться своим имиджем?

— «Всем», — пожал я плечами. — «Есть одна деталь в твоём поведении, которой ты многих от себя отталкиваешь. Я прошу подумать, стоит ли она того».

— А, ну тогда… Так, а что за деталь?

— «А вот это ты узнаешь позже. Я буду сумку делать, а ты — думать».

— Так нечестно!

— «Нам пора на занятия. Ты же не хочешь опоздать к Флитвику?»

— Профессору Флитвику!

— … «О! Если дело в деньгах, я готов оплатить лечение этих достойных людей, — впечатляется столь самоотверженным подвигом гоблин.

— Я принесу рассветную жертву Великому Мэллорну, и может статься, он исцелит слепоту героев сих, — вдохновлённо вещает сид.

— А чего они, блин, ночью не играют? — недовольно каркает дварф».

Дружный хохот сотряс приёмные покои директорского кабинета. Дамблдор задерживался, и собравшиеся на пятничный педсовет преподаватели развлекались, травя анекдоты и перебирая свежие сплетни.

— Как вам, Северус, — Поттер в совятне больше не мерещится?

— Очень смешно, — беззлобно процедил Снейп на подколку Спраут. — Обхохочешься.

— Можете начинать смеяться, — отозвался Флитвик. — Поттер больше вообще нигде не мерещится. Патрульные зеркала его почти не показывают.

— Что, правда, что ли? Не далее как сегодня он был виден у меня в Большом зале.

— О да. Если его видит кто-то из преподавателей — зеркала работают. Иначе — шансы как у…

— Ржавая рухлядь, — поморщился зельевар. — Кстати, Минерва, ты и вправду начала выдавать ученикам аварийные «свистки»?

— Что? Это начало новой байки?

— Ясно. Он опять наврал…

— «Он»? И кто же это тебя… Так! — МакГонагалл вдруг согнала радушное выражение с лица и выпрямилась. — А с чего это Поттеру понадобился «свисток»?

— Да с чего ты взяла, что это Пот…

— С того, что я в два раза старше тебя, интеллектуал!

— Да больно нужен мне ваш джеймсов выкормыш.

— Северус, я тебя предупреждала! Впрочем, ты подал неплохую идею. Где-то у меня был сломанный значок старосты, там как раз канал связи ещё работает…

— Добрый вечер, коллеги, — из белоснежного портала появился Дамблдор с фениксом. — В Министерстве окончательно потеряли…

— … И ты тоже, Северус, своим «свистки» раздай, — не обращая внимания на директора, перешла к угрозам МакГонагалл. — Раз пошла такая…

— Да не трогал я вашего «золотого мальчика»! — взорвался зельевар. — Я не спрашиваю, зачем вы его к «церберу» на отработки отправляете, но если я нахожу его орудующим шваброй под беснующейся псиной, я что, должен…

— Что?!

— … вступить в вежливый диалог с засранцем, или всё же сначала выдернуть его в более…

— Где ты его нашел?!

— … мутить что угодно, но хоть предупредить-то меня можно было?

— Северус, подожди! Что за история с собакой? Где, говоришь, ты…

— Третий этаж, правый коридор, комната с цербером. Поттер сказал, что он на отработке.

— Как он туда попал? — удивился Флитвик.

— У него был ключ. И деревяшка, вращающая лестницы.

— Удушу гадёныша…

— То есть он соврал. Вот теперь я начинаю его уважать. В сравнении с папашей — просто небо и земля! — тут Снейп обратил внимание на МакГонагалл, хватающуюся за сердце, и полез в нагрудный карман. — Минерва, да всё нормально. Вот, выпей, не волнуйся так.

— Что он там…

— Убирал собачье дерьмо. Не волнуйся, я поприсутствовал и подстраховал. Кстати, поздравляю, ты была права: у него талант по твоей части. Прекрасный трансмолдинг: хладнокровно срастил расколотое корыто под тройной собачий рёв.

— Корыто?

— Собачья поилка. Убрал, напоил, накормил животину. Пёс просидел без воды пару суток. Теперь они лучшие друзья.

— Так это что, всё-таки была отработка? Да какая же гнида могла… Я же его к Филчу отправляла!

— Кхм… — вступил в беседу директор. — Наверное, я должен извиниться. Хагрид попросил меня…

— Да говори уж нормально: ты приказал Хагриду!

— Минерва, девочка моя, ну зачем ты так? Всё же прошло как нельзя лучше…

— Альбус, ну хоть крупица совести у тебя осталась? Сначала сказал поступить с ним построже… Знаешь, я его утром отчитывала, а ощущения были, словно отчитывают меня саму! И возразить-то было нечего!

— Ну Гарри же там не один был. Рональд подстраховал бы…

— Он был один, — вмешался Снейп. — Чуть позже — вдвоём со мной. Как по мне, без Уизли там куда безопаснее было. Минерва, выпей теперь ещё вот это, и пока помолчи.

— Кхм… А где был Рональд, Северус?

— Да где и обычно в это время — шлялся по… Минерва, молчи, они того не стоят.

— Странно, он так рьяно хотел туда попасть… — Дамблдор крякнул, усаживаясь в директорское кресло. — Хорошо, коллеги, давайте не будем тянуть. И, раз уж мы начали говорить про…

— Опять Поттер!

— Быстрее закончим — быстрее перейдём к другим темам. Помона, душенька, разряди обстановку. Как там Гарри на твоих уроках?

— Нормально, если он на них приходит.

— Грм…

— Неплохие знания, несмотря на пропуск первой пары. Есть определённый талант в работе с магическими растениями.

— Мерлин! — отчего-то расстроился Дамблдор. — У нас что, два магоботаника на курсе?

— Нет, до Лонгботтома ему далеко. И моя стезя его не особенно привлекает, если ты меня спросишь.

— Ну, тогда… Олух! Организуй-ка нам всем чаю. И куда ты всё время прячешь лимонные дольки?

— Олух не прячет лимонные дольки, — появившийся домовик расставил у каждого присутствующего по чашке ароматного чая. — Но Олух может принести мистеру Дамблдору тарелку побольше.

— Пошёл прочь! Угощайся, Северус. И рассказывай: как там живётся Поттеру в твоих мрачных казематах?

— Они больше не мрачные, — скривился Снейп то ли от вида долек, то ли от звучания ненавистной фамилии. — Какой-то паскудник пробрался ночью в зельеварню и капитально вычистил все стены и потолок. «Казематы» теперь белоснежные.

Ошарашенное молчание сменилось дружным преподавательским хохотом. Кислая мина на лице коллеги выглядела сейчас особенно страдательной.

— Ну так закоптить-то назад нетрудно, — кроме Снейпа, Дамблдор был единственным, кто не смеялся.

— Трудно, — Снейп потёр глаза. — Восстановлены чары самоочистки. Ещё мне починили вытяжку и одну из моек.

Хохот стал оглушительным. Пожалуй, *так* над зельеваром ещё не издевались.

— Смирись, Северус, — сквозь смех произнесла Синистра. — Твой радикальный наряд на белом будет смотреться ещё выразительнее.

— Поймать бы паршивца, — вздохнул зельевар.

— Поймаешь — приводи ко мне, — серьёзно сказала Спраут.

— Зачем?

— Дам ему запасной комплект ключей и попрошу приходить в любое удобное время. Может, мне наконец-то поправят поливалки и очистку стёкол. А то вас пока дождёшься…

— Помона, лесопилка сломалась, — отозвался Флитвик. — Как только пойму, в чём там дело — сразу к тебе.

— Конечно-конечно! Свежая зелень каждый день — это к Помоне. Сырьё для зелий — тоже к Помоне. А как только…

— Лесопилку починили, — внезапно проявил себя обычно молчаливый Кеттлберн.

— Что? Это точно?

— Сейчас шёл сюда от загона с грифонами — Хагрид пилил на ней брёвна.

— Странно, — удивился Флитвик. — Она не могла сама собой заработать!

— Не знаю. После обеда там возилась какая-то компания. Хагрид, домовик и, по-моему, Поттер.

— По-твоему?

— Я не видел, кто копошился внутри, но эти надписи в воздухе трудно с чем-то перепутать.

— Так. Я должен сходить проверить, — забеспокоился полугоблин. — Хагрид там такого мог навправлять!

— Говорю же, в результате она заработала, — успокоил его Кеттлберн. — Чинили в основном домовик и Поттер. Хагрид стоял рядом и гудел что-то про чай.

— Какой ещё чай?

— Не знаю. Хагрид жаловался, что «чай остывает и кексы ждут», Поттер отвечал «дрова важнее камней».

Дамблдор внезапно подавился и закашлялся.

— Кха… Кхамней?

— Альбус, ну нельзя же так! Камней, свиней, червей — я не присматривался к этому трёпу. И тебе не советую так дёргаться. В нашем возрасте себя надо жалеть и беречь.

— Кха… да, ты прав. Кха-ха… Северус, так что там с Поттером?

— У него крепкий желудок.

— Что, прости?

— Жрёт совиный корм без отрыва от разделки флоббер-червей.

На этот раз, помимо Дамблдора, подавились ещё и двое преподавателей — Синистра и Вектор.

— Да вы меня сегодня угробить решили, — надсадно кашляя, просипел директор. — Какой ещё совиный корм? Минерва, что за гадость едят твои ученики?

— На самом деле это питательные белковые галеты, — пришёл на помощь коллеге Флитвик. — Вполне здоровая и сбалансированная пища, пусть и не всем приходится по вкусу.

— Да что ж ему, нашей еды не хватает? — Дамблдор забросил в рот сразу пару долек. — Он бы ещё свиные отруби подъедать начал! Тоже, поди, сбалансированные… С чего вдруг такие вкусы?

— Может, детство было тяжёлое? — буркнул Снейп, невинно разглядывая ногти.

— Кха! Олух! Куда опять подевались все дольки?

Пустое блюдце исчезло, и на столе появилась глубокая миска, с горкой наполненная заказанной сладостью.

— Да ты мне диабет решил устроить на старости лет?!

Миска сменилась переполненным блюдцем.

— Другое дело! — Дамблдор щедро ухватил сразу горсть леденцов. — Угощайтесь, коллеги. Северус, а с зельями у него что?

— Очень неплохо у него с зельями. Но, как и в случае с Помоной, — это не его. Он этим не горит.

— А я слышал, у него что-то взорвалось на этой неделе?

— Взорвалось у Лонгботтома, Поттер ассистировал. С помощью Поттера у Лонгботтома даже стало получаться на удивление приличное зелье, но тут этот говнюк решил не останавливать попытку товарища добавить иглы в кипяток.

— Кхмм… Как-то и вправду не по-товарищески…

— Да, к вечеру я приготовил ему целую бадью со свежими червями. Дальше вы знаете.

— Тьфу ты! Ладно, с тобой понятно. Роланда, а ты чем нас порадуешь?

— Мётлы удалось подлатать до вполне сносного состояния, — Хуч поставила чашку на столик. — Хотя пришлось поработать ночами.

— Я о Поттере.

— Ах да, это же важнее… Ничего выдающегося, если не сказать «бездарь». Метлу нормально поднять не может.

— Зато «шесть колец» делает получше некоторых, — не выдержала МакГонагалл.

— Байки! Постоянно слышу о чудесах полётов, отчего-то происходящих строго в моё отсутствие, — отмахнулась Хуч. — Вы зачем первогодку в команду затащили?

— Да тебе-то что? Это ж бездарь, баланс не нарушит!

— Знаешь, Минерва…

— Кхм, коллеги! Поттер введён в команду в рамках эксперимента по снижению возрастного ценза. Если эксперимент будет признан удачным, в следующем году мы разрешим такое всем факультетам.

— Альбус, вы с ума сошли! У нас и так все койки заполнены после каждого матча! Это жёсткий, взрослый спорт, ну как можно малышей…

— Если результат подкачает — вернём всё назад.

— А Поттер меж тем отыграет сезон, — негромко буркнул Снейп. И, внезапно поднявшись, направился в угол, где в директорском кабинете был установлен думосброс. — А знаете, коллеги, как он сделал эти «кольца»?

Дойдя до массивной чаши, Снейп достал из кармана серебристый флакон.

— Я, как вы понимаете, отмахнуться от этого происшествия не мог. К сожалению. — Откупорив флакон, зельевар не стал выливать его в чашу полностью, а при помощи своей палочки вытянул из горлышка ровно одну маленькую каплю. — Вот, посмотрите сами на этого «бездаря».

В воздухе над чашей повисла призрачная картина: щуплый гриффиндорец, идущий на взлёт в развевающейся мантии. Картина почти не двигалась — Снейп отдал на рассмотрение только каплю серебристого содержимого.

— Что это?

— Воспоминания Гойла. Нужно было убедиться, что это не провокация.

— И на что тут смотреть? Посадка слишком высокая, центр безобразно смещён вперёд…

— Он *стоит* на метле, — внезапно отозвался Флитвик.

Хуч поднялась с места и подошла к думосбросу.

— Это невозможно, — отрезала она после тщательного изучения деталей. — Устоять на летящей метле — невозможно. Добросовестно-ложное воспоминание. Твой Гойл — прирождённый фантазёр, хоть сам об этом и не подозревает.

Развернувшись, физрук последовала на место. Мастер легилименции, Снейп лишь слегка улыбнулся ей вослед.

— Северус, оставь мне посмотреть, — попросил директор.

— Извини, Альбус, — Снейп извлёк каплю из чаши. — Я под клятвой, это не мои тайны.

— Ладно. Как, кстати, твоего — ещё мурыжат?

— Нет. Назначили месяц хороших манер.

— Что за глупое наказание? Зачем ему манеры?

Снейпа слегка перекосило от директорской непосредственности, но ответить он не успел.

— Это вы о Поттере? — вмешалась Спраут. — Неплохая идея, но выбор жертвы бестолковый. Лучше бы тех, кто поближе, на «Розги Ровены» посадили. Начать хоть бы с Уизли — надоело уже любоваться этим свинарником.

— Вы о чём? — удивлёнными выглядели оба мужчины.

— Поттер сегодня с утра осваивает «Малый герцогский приём», — сообщил Флитвик. — Мы с Помоной с интересом за этим наблюдаем. Кстати, Минерва, прими моё восхищение: у него прекрасная аристократическая осанка. Ещё бы подучить, в каком порядке за что хвататься — и можно даже к Её Величеству выпускать. На завтрак.

Взгляд директора приобрёл необычную тяжесть.

— Северус, я не понял: кто кого поймал на слове?

— Ты думаешь, я мог бы это перепутать?

Пободавшись взглядами, Дамблдор повернулся к МакГонагалл.

— Минерва, что там у вас творится? Какие ещё «Приёмы»?

— Пока не знаю. Мои завтрак и ужин сегодня прошли в кабинете. Я разберусь.

Обвинять замдиректора в нерегулярных выходах в Большой зал было глупо: и Снейп, и даже сам директор сегодня там тоже не были. Устоявшийся порядок этого не требовал.

— Разберись, пожалуйста. И что там с его ночёвками непонятно где?

— Разъяснилось. Замок переселил его в другую комнату, — МакГонагалл не хотела вдаваться в подробности в присутствии остальных.

— Что? С какой стати?

— Какой-то странный сбой. Возможно, тот же самый, что перекрасил ему шарф.

— Да что ж такое… Что там у вас творится?

— Альбус, при всём желании, *такие* вещи — вне моей компетенции. Или, может, я чего-то не знаю?

— Ты о чём?

— Ну, ты наверное слышал… Ходят разговоры, что Поттер не совсем подходит для Гриффиндора.

— Вздор! — Дамблдор грохнул ладонью по столу, заставив икнуть Распределяющую шляпу и встрепенуться дремлющего феникса. — Где ему ещё быть? Да при его-то родителях? И думать забудь!

— Ну, тогда… прости, я не знаю, где искать причину. Если хочешь, могу просмотреть Полный Устав, но кто тогда будет…

— Кхм… нет, не стоит. Я займусь этим сам.

Дамблдору совсем не улыбалось привлекать к этой истории пристальное внимание. Очень может быть, что он столкнулся с теми самыми «балансирующими воздействиями», о которых весьма туманно упоминалось в описании «директорской квоты». Как бы всё окончательно не пошло вразнос, начни он силой отменять странные замковые решения. Синий шарф — это неприятно, но пока терпимо. Если этим всё и ограничится — чуть позже можно попытаться на что-то повлиять. Пусть только всё успокоится.

— Расскажи-ка лучше, что там на твоих уроках. Коллеги говорят, у него талант к Трансфигурации?

— Определённо есть. У него первого в классе получилась полная иголка, хотя он и пропустил первую пару. Впрочем, если к сегодняшнему дню он уже сращивает разбитые вещи — немудрено.

— Минерва, это очень серьёзный успех! Может, он где-то учился этому раньше?

— Со взрывающейся палочкой? Не думаю.

— А без палочки?

— Не смешно.

— Значит, всё-таки Трансфигурация, — задумчиво огладил бороду Дамблдор. — Не худший выбор. Как у меня.

— Нет, Альбус, — покачала головой МакГонагалл. — Вынуждена признать, что и Трансфигурация — не его стезя.

— Что? Минерва, но ты же сама…

— Я пригласила его на наш факультатив. Тот, что для старшекурсников.

— Напрасно! Оставь ребёнку хоть немного детства, не торопи его взрослеть. Ему и так пришлось несладко.

— Да всё лучше, чем по тёмным собачьим углам пропадать. Так или иначе, он вежливо отказался.

— Ну вот, правильное решение! Им всем играть в этом возрасте хочется, а не…

— Знаешь, как он обосновал свой отказ? — МакГонагалл вздохнула. — Заявил мне, что не понимает, зачем вообще нужна Трансфигурация.

Послышались снисходительные смешки и вздохи.

— Минерва, девять из десяти учеников поначалу думают так же, но боятся сказать это вслух. Дай им время, и…

— Я создала ему Радужную птицу, — не обращая внимания на реплики коллег, продолжила МакГонагалл. — Удачный экземпляр получился… Он посадил её на руку, посмотрел не по-детски задумчиво и сказал, что с самого первого его визита в Косой переулок, с вида всех этих кривобоких стен и превращающихся в свиней столов, ему кажется, что большинство взрослых магов — пятилетние дети, беспечно играющиеся с любимой игрушкой. С самой сложной игрушкой на свете — Магией, но всё равно лишь как с игрушкой. И почти без шансов повзрослеть.

Воцарилось молчание.

— А парень-то, оказывается, философ, — еле слышно буркнул Снейп, последние четверть часа удерживающий задумчиво-мрачное выражение на лице.

— В его душе нет места чуду, — всё ещё игнорируя окружающих, с горечью резюмировала МакГонагалл. — Его испортили эти жуткие маглы, Альбус. А я ведь тогда предупреждала…

— Кхм… Я бы не делал столь кардинальных выводов, Минерва, — мягко посмотрел на неё Дамблдор. — В любом случае сейчас не время это обсуждать.

— Да, конечно, — тряхнула головой замдиректора. — Так или иначе, у него есть ещё один талант. Как бы даже не лучше трансфигурационного.

— Даже так? И какой же?

— Обучать других.

— Что ты говоришь! Спустя всего две недели он уже чему-то учит?

— Я пересадила его к Грэйнджер с просьбой помочь ей освоить «иголку». Это маглорождённая гриффиндорка, которая всё время тянет руку.

— Кажется, припоминаю… В Большом зале сидит, постоянно уткнувшись в книгу. Вот уж кому не помешала бы перекраска шарфа.

— Нет уж, пусть на моём факультете будет хоть кто-то, разбирающийся не только в правилах Плюй-камней! Хотя воображения книжные знания не прибавляют, — МакГонагалл вздохнула. — Так вот, через десять минут у неё получилась иголка. А к концу урока она умела копировать простые формы вроде заколок для волос.

— Гм… случайность? Вторая пара, как-никак.

— Ради такой «случайности» я готова подсаживать Поттера ко всем отстающим ученикам. Так или иначе, я попросила помочь его ещё и Лонгботтому. И вот тут он отказался.

— Немудрено, — передёрнуло Снейпа. — Эта ходячая катастрофа…

— Не угадал. Он сказал, что Невиллу напрочь не подходит его палочка. Оболочка из ясеня, признаёт только первого владельца, а у Невилла — палочка его отца.

— Какое счастье, что у Лонгботтома ни разу не доходило до финализации зелья, — выругался Снейп, осознав услышанное. — Быть может, Поттер потому и позволил всыпать иглы в кипяток…

— Что-то больно много он знает о палочках, — задумчиво проговорил Дамблдор. — Олливандер, опять же, жаловался: довёл старика до бешенства…

— Оказывается, недавно издана популярная брошюра этого самого Олливандера, — отозвалась МакГонагалл. — Я проверила: там действительно много толкового и интересного.

— Гм… может быть.

— Альбус, поговори с Августой. Палочку Невиллу нужно поменять. Пусть даже на такую же, ясеневую, но — новую.

— Думаю, у меня есть идея получше. Хорошо, я займусь этим. Что-нибудь ещё?

«Ещё» у МакГонагалл было немало, но рассказывать об этом не хотелось: частично из-за наличия слишком большой аудитории, частично — не ко времени.

— Нет, у меня всё.

— Квиринус, — Дамблдор повернулся к преподавателю ЗОТИ. — Ты как, перешёл к практическим занятиям у первокурсников?

— Если так м-можно выразиться, — Квиррелл разогнул спину, выходя из своей любимой позы «подбородок на сложенных ладонях». — Выдал для изучения «Д-дождевой зонтик» на п-последнем уроке.

— Ну… тоже щит. И что же Поттер?

— Я согласен с М-минервой: у П-поттера п-преподавательский талант. Он умеет об-бучать других.

— А сам-то он как? — в голосе директора сквозило нетерпение. — Освоил твой «Зонтик»?

— Я не отс-следил. Б-был занят в д-другом конце класса. Но вот ч-что я скажу: нельзя чему-то хорошо обучить, не умея это делать самому. А обучает П-поттер х-хорошо.

— Вот как… И кому же он помог на этот раз?

— Д-да той же Грэйнджер. Вылил на неё аг-гуаменти-дождь.

Это заявление оживило аудиторию новым взрывом хохота.

— Надо бы взять на вооружение…

— Не выучу, так хоть разбужу галёрку…

— Увы, к-коллеги, — вздохнул Квиррелл. — Если бы всё б-было так п-просто, я давно п-поливал бы детей на к-каждом уроке.

— «Агуаменти» он, стало быть, тоже освоил, — меж тем вычленил суть директор. — Не уровень Мерлина, конечно, но отдельные личности его до шестого курса выдавить не могут. Какая у него палочка? Минерва?

— Точные материалы неизвестны. Приблизительно…

— Почему неизвестны?

— Палочку пришлось покупать в Лютном, на вторичном…

— Что?!

— А что ещё нам оставалось делать, если Гаррик закусил удила? — внезапно разозлилась МакГонагалл. — За трёхгалеоновую «Жилу» без отделки он запросил пятьдесят золотых! Пятьдесят!

— Не может быть! — не выдержал кто-то из преподавателей.

— Совесть у него есть, Альбус? — не утихала замдиректора. — Куда ему золото девать, старпёру пескоструйному?

— Кхм… Минерва, ну а ты там зачем была? Вмешалась бы…

— И вмешалась! Он заявил, что это дело принципа, и что такая цена — исключительно для Поттера!

— Крохобор… Вывесить бы этот ценник в «Пророке»!

— Так, стоп! — опять хлопнул ладонью Дамблдор. — Никаких «Пророков», нам только скандальной хроники не хватало! Я разберусь с этим сам. Минерва, что известно о палочке?

— Данные приблизительны. Семейство сосновых и что-то из драконовых. По виду — очень старая, не меньше века. Не Британия. Чем-то напоминает работы Грегоровича, но не его, понятное дело, потому что старше.

— Гм… не боец. Жалко.

— Мы, случайно, не о том «не бойце», что у цербера спокойно убирался? — удивилась Спраут. — Может, Годрика бы это и не впечатлило, но времена нынче пожиже.

— Времена меняются, — мрачно вздохнул Дамблдор. — Хорошо, с этим понятно. Филиус, остался ты. Показывал им что-то практическое?

— Да. «Люмос».

— Гм… Ну хоть не «Искры». И что? Гарри опять кого-то учил?

— О да. Учил.

— Неужто кого-то нужно учить «Люмосу»?

— Как выяснилось, нужно. Меня.

— Эээ… что, прости?

— Поттер учил меня, Альбус. «Люмосу». Выучил новому заклинанию.

Установилась ошарашенная тишина. Во всём, что касается чар, Флитвику в Хогвартсе не было равных. Более того, все разновидности «Люмоса» давно известны, и новых вариантов не появлялось уже более полутора веков.

Полугоблин достал палочку — неожиданно большую для его роста — и, сделав изящный жест, произнёс:

— «Lumos Selino!»

Преподаватели рефлекторно зажмурились и прикрыли глаза ладонями: как правило, модификации «световых чар» развивались в сторону повышения мощности светового потока. Однако разлившийся по кабинету тёплый «летний» свет совершенно не слепил.

— И… что? — недоумённо спросил кто-то. «Новое заклинание» совершенно не впечатляло.

— Неужели не видите? Присмотритесь повнимательнее, коллеги.

Первой неладное заметила Спраут.

— А светляк-то где?

Народ моргнул, попытался заглянуть «за палочку». Зажглось несколько «нормальных» светляков. Сравнение было не в их пользу: резкий бело-голубой свет и неприятный маленький «пульсар», всегда слепящий глаза и мешающий всматриваться вдаль, в наиболее тёмные углы.

— Альбус, если возможно, приглуши факелы на минуту. Коллеги, уберите ваши «звёзды».

Директорский кабинет погрузился в полумрак, уютно освещаемый единственным заклинанием полугоблина. Флитвик медленно усилил интенсивность потока. Лицо и мантия профессора ярко светились в темноте, но ему самому это не мешало осматривать самые дальние уголки.

— Так просто… — удивилась Спраут. — Филиус, почему до этого никто раньше не додумался?

— Увы, Помона, здесь всё очень непросто, — вздохнул Флитвик. — И вот что я тебе скажу, Минерва. Свет без источника света — это и есть чудо. Незаметное, обыденное, и именно поэтому — самое настоящее. Не хорони Поттера раньше времени.

— Как, говоришь, его вызывают? — Спраут была более практична.

Флитвик продемонстрировал нужное движение и формулу, после чего преподаватели дружно начали осваивать новое заклинание. С первого раза получилось не у всех.

— Филиус, нужно публиковать статью, — решительно произнёс Дамблдор. — Пока нас не опередили.

— В «Зачаровании и жизни»? Поттер не хочет.

— При чём тут Поттер? Это не его заклинание. Напиши от своего имени, я тоже могу поучаствовать, авторитетом. Иначе сейчас оно разойдётся, и первым в прессу выскочит какой-нибудь ушлый проходимец…

— Не выйдет, — спокойно покачал головой Флитвик. — И почему ты решил, что это не его заклинание?

— Потому что ему одиннадцать лет, а представление о теории магии отсутствует, — Дамблдор серьёзно вознамерился застолбить приоритет. — Почему не выйдет?

— Я весь день исследую этот «Люмос», — помолчав, задумчиво начал Флитвик. — И каждый проводимый тест не убирает, а добавляет всё новые и новые вопросы. Ситуация непростая.

— Ты любишь всё усложнять.

— Суди сам. Начав с этимологии, я выявил, что у данного заклинания имеется ещё одна, неизвестная нам вербальная формула. Первичная по отношению к «Люмос Селино». Структурный анализ показал, что у каста большие возможности по настройке: цвет, область, интенсивность, но опять же — мы совершенно не знаем, как это делается…

— Да кому какое дело, сколько там формул и настроек?

— Это простые проверки, Альбус. Их обязательно сделают в издательстве. И зададут закономерные вопросы. Как звучит оригинал? Почему нет полного описания? Почему вы принесли так мало, словно украли? И будешь ты выглядеть очень бледно. И я с тобой заодно.

— Кхм… Ты не мог узнать у Поттера больше?

— Это же было на занятиях! У меня два десятка малолеток, которые постоянно норовят взорвать и поджечь друг друга.

— А после урока?

— Он очень торопился. Книгу в библиотеке найти, по этикету.

— Да будь он неладен, этот этикет! Ладно, привлеку Риту, хоть в «Пророке» заметку сделаем…

— В «Ведьмополитене» ещё напечатайся! Много она тебе даст, в «Пророке»? А потом появится «хозяин» и выдаст нормальную статью в «Заклинаниях». Будет неудобно. Окстись.

— Коллеги, — вмешалась Вектор. — Поздно уже. Давайте обсудим что-то кроме вездесущего Поттера и разойдёмся отдыхать.

— Кхм… Олух, обнови всем чай! Минерва, Филиус, что у нас с подготовкой к холодам?