Друзья моря. Книга вторая. Кирион. (джен)

Прошло несколько лет. Эрейнион вырос. Он помнил обещание отца сделать его принцем Итилиена, но не позволял себе на это рассчитывать. Он продолжал старательно учиться, много времени уделял урокам воинского мастерства и особенно владению мечом, понимая, что хромая нога лишает его преимуществ в пешем бою. Также он стал замечательным лучником, а ездить верхом научился не хуже роханских властителей. И все же юноша не мог не чувствовать некоторую ущербность своего положения: лишенный законного наследства, с примесью умбарской крови да еще и хромой, он не любил привлекать к себе внимание и почти всегда держался в тени, хотя отец неизменно относился к нему как к старшему сыну и непременно сажал рядом как наследника. Принцесса, не желавшая ссориться с мужем из-за формальностей, не вмешивалась, но это дошло до ушей Короля, и Эрейнион беспокоился, как бы тот что-нибудь не заподозрил.

Незадолго до совершеннолетия Эрейниона у его дяди Фэамира родился мальчик, и Элессар сменил гнев на милость. Король не мог допустить, что его внук останется без титула, и он, к удивлению всей гондорской знати, пожаловал Фэамиру титул лорда Пеларгирского, упразднив в городе наместничество. Тот не стал отказываться и перебрался с супругой и маленьким сыном в Пеларгир, в дом, некогда бывший резиденцией его деда Минастана. Узнав об этом, Эрендис отправилась к младшему сыну и на какое-то время, к его большой радости, поселилась у него.

Кирион же в глубине души возмущался, вспоминая слова Элессара, что тот не может сделать Эрейниона правящим лордом. “Почему было не отдать Пеларгир Дэнетору, а Эрейниону не оставить Итилиен?! Значит, возможность все же была!.. Что ж, похоже, у меня не остается выбора”.

Старший сын избегал говорить с ним об этом и, скорее, не хотел осуществления замысловов отца, так как опасался за него, понимая, что подобные планы можно трактовать как государственную измену. Он действительно стал помощником и секретарем Кириона и, несмотря на юный возраст, был популярен в Итилиене.

Когда Эрейниону исполнилось двадцать лет и он стал совершеннолетним, отец возложил ему на голову обруч в главном зале Эмин-Арненского Замка. Нарядный юноша опустился перед ним колени, склонил голову, и изящный митриловый обруч увенчал его голову. “Встань, лорд Эрейнион, сын Кириона, мой старший сын и наследник”. — Слова отца заполнили зал. Он поднял Эрейниона, обнял, что не было обязательной частью ритуала, и тихо, чтобы никто кроме сына его не услышал, произнес: “наследник Итилиена и Дома Хурина”. Юноша вздрогнул и изумленно взглянул на него, но немедленно взял себя в руки. “Зачем он это делает? Что, если кто-нибудь все же расслышал его слова?!” Хотя людей на церемонии было мало. Даже Эрендис с Амариэ все еще оставались в Пеларгире. Зная, как бабушка любит море, Эрейнион уговорил ее не уезжать в Итилиен раньше времени даже ради его совершеннолетия.

Впрочем, на другом берегу Андуина его положение становилось иным. Это в Эмин-Арнен Эрейнион был старшим сыном принца Кириона и по его желанию всегда занимал подобающее своему статусу место. В Столице же он был рожденным умбаркой бастардом, которого отец смог узаконить лишь благодаря милосердию государя. И несмотря на то, что юноша был уже в состоянии самостоятельно управлять княжеством, вход на советы Гондора и даже Минас-Тирит был для него закрыт. Правда, он получал приглашения на дворцовые торжества, но Эрейнион не мог танцевать, пиры не любил и просто оставался тенью своего отца, прислушиваясь к разговорам, которые тот вел со старейшинами и советниками.

К Кириону он относился с обожанием и преданностью не только как к отцу, но и как к единственному по-настоящему родному и близкому человеку. Все же у Эрендис, которая относилась к нему с неизменной теплотой, было уже несколько внуков, к которым она тоже была привязана. Отец же после пожара проявлял к старшему сыну особую заботу и внимание, стараясь оберегать от невзгод и радовать.

Правда, Кириона смущала застенчивость Эрейниона. Отец твердо решил, что со временем сын станет принцем Итилиена, и ему хотелось, чтобы тот чувствовал себя увереннее. Он даже уговорил его принять участие в воинском турнире. От поединков юноша отказался, хотя отец считал, что и здесь он может выступить достойно, но решился состязаться среди лучников. Его зоркость и терпение не подвели, и через несколько раундов он был объявлен победителем. Приятно удивленный, он приблизился к Королеве и получил из ее рук приз — красивый браслет из митрила, который, не долго думая, вручил Амариэ, пришедшей на турнир исключительно ради него.

— Молоденький совсем, нет еще любимой девушки, — услышал он чей-то голос.

— Стреляет хорошо, но уж очень долго целится. На войне бы его уже убили несколько раз.

— Ну, здесь ему некуда было торопиться. Скорость стрельбы не предписана регламентом.

— А надо бы… Скучно ждать, пока он соизволит выстрелить, — проворчал кто-то.

Приятное чувство от победы улетучилось, и Эрейнион, насколько мог, убыстряя шаг, поспешил обратно в Цитадель.

Еще более неприятный сюрприз ждал его вечером перед королевским ужином. Он случайно услышал, как несколько капитанов и старейшин говорили о необходимости изменения в правилах, которое ограничивало бы лучника по времени.

— Истинное мастерство заключается в том, чтобы стрелять не только метко, но и быстро.

— Его отец застрелил его родного деда. Интересно, кого он собирается застрелить, раз научился так точно и хладнокровно стрелять.

Эрейнион вспыхнул, но сбежать с королевского ужина было сложнее, чем из Нижнего Яруса. Юноша в отчаянии взглянул на отца, но тот беседовал с казначеем Даэроном и, по-видимому, не слышал неприятного разговора. Наконец сыну удалось привлечь его внимание, и Кирион повернулся к нему.

— Можно мне уйти, отец?

Тот взял его за локоть и отвел в сторону.

— Что случилось? Тебе нездоровится?..

— Не совсем… Но Король ведь даже не заметит моего отсутствия.

Отчасти это было правдой. Так как Эрейнион не считался наследником, на королевских пирах он сидел отдельно от отца, на менее почетном месте.

— Капитаны и старейшины обсуждают сегодняшний турнир и хотят изменить правила состязаний лучников… — объяснил сын.

— Кому-то не понравилась твоя победа, — задумчиво произнес Кирион. — Хочешь убежать и порадовать их? Мы приходим на эти пиршества вовсе не для того, чтобы вкусно поесть, а чтобы знать настроения членов досточтимого совета. И теперь тебе известно, кто к тебе “неравнодушен”.

— Они все неравнодушны ко мне, отец. Вы же знаете это. Как могут они справедливо ко мне относиться, если в свое время проголосовали за лишение наследства? Даже те, у кого есть совесть… Да, возможно, они испытывают угрызения, и, чтобы заставить ее замолчать, они хотят увериться, что решение было верным, а я — недостойным. К тому же они дурно говорили и о вас…

— Вот и хорошо. Просто запомни этих славных людей и знай, что их нужно остерегаться. Но поверь мне, сынок, бегство — не лучшая тактика. Что бы ты ни сделал, ты не станешь для них достойней. Уйдешь ли ты в тень или совсем исчезнешь, — усмехнулся Кирион, — они не простят тебя и не будут относиться к тебе добрее. Оставайся, малыш. И будь внимательным. Возможно, ты узнаешь еще что-нибудь интересное.

Появился Король, все поклонились и вслед за ним вошли в зал. Эрейниону пришлось расстаться с отцом и войти последним из присутствовавших лордов. Впрочем, его соседи за столом вели себя сдержанно, и больше ничего приятного или неприятного он не услышал. Когда ужин закончился, к нему подошел капитан Аксантур.

— Поздравляю с победой.

— Спасибо, капитан Аксантур.

— Не огорчайся. Пусть меняют правила. Просто выиграй следующий турнир тоже.

— Мне бы не хотелось снова в этом участвовать.

— Победителей любят. Это сделает тебя популярнее. По крайней мере, среди простых людей. И не позволяй другим так легко смущать себя. Отступишь здесь — они поймут, как с тобой бороться… И что это довольно легко.

— Что я им сделал?..

— Ровным счетом ничего. Это они тебе сделали и потому не любят.

— Я понимаю это, но все равно неприятно.

— Не будешь сопротивляться — они просто задавят тебя, и тебе придется скрываться в Итилиене, словно ты и в самом деле в чем-то виноват.

— В Итилиене не так плохо. По крайней мере, меня там уважают.

— Ты не сможешь прятаться, когда станешь принцем. — Последние слова капитан сказал очень тихо, но юноша расслышал их.

К ним подошел Кирион, и после пары фраз Аксантур оставил их. Отец и сын вместе вернулись в Дом Блюстителей.

— Отец, мне нужно поговорить с вами…

— Конечно, мой мальчик. — Они подошли к спальне Эрейниона.

Юноша ожидал увидеть в своих покоях Деруфина, но тот куда-то удрал. “Ну и ладно, не придется отсылать его…”

— Ты узнал еще что-нибудь любопытное? — спросил Кирион.

— Отец… Капитан Аксантур откуда-то знает, что вы хотите сделать меня принцем. Вы… делились с ним этим?

— Нет, Эрейнион. Это изначально была его идея.

— Короновать Дэнетора, чтобы я смог унаследовать Итилиен?!

— Да. И, хорошенько поразмыслив, я согласился, что это наилучший вариант. Король все же медленно, но стареет. Меня он, думаю, точно не переживет. А именно Блюститель правит в междуцарствие и готовит коронацию следующего короля.

— Небо…

— Не переживай. Как видишь, у нас есть и сторонники, — улыбнулся отец.

— Но… гвардия… армия… лорды, в конце концов!..

— Конечно, нужно будет подготовить почву для этого. Такие вещи не делаются внезапно. Ты и, особенно, Дэнетор должны будете стать популярными у простого люда. Твоя победа в турнире лучников — пусть маленький, но все же шаг в этом направлении.

— Вы думаете, никто ничего не заподозрит?..

— А чего им подозревать? Знатный юноша выиграл турнир, причем не самый престижный, это же не поединки. Что в этом подозрительного или особенного? Любому отцу приятны победы сыновей.

— Но гвардия и армия...

— Малыш, я же не тебя буду королем делать, а старшего внука нашего ненаглядного государя Элессара. По нуменорским законам именно Дэнетор в конце концов и стал бы королем.

Эрейнион молчал, пытаясь осознать услышанное. “Значит, отец настроен более чем серьезно… И у него есть сторонники. Даже вдохновители”.

— Ты же будущий принц Итилиена, Блюститель и глава Дома Хурина. Единственное, что может помешать нам… Если принц Эльдарион женится, и у него родится сын. Но и это необязательно. Он не смог стать по-настоящему популярным… Отдыхай. — Кирион поцеловал сына в лоб и вышел.

Через несколько минут дверь в комнату приоткрылась, и показался Деруфин.

— Вернулся… Вернулись, милорд?

После совершеннолетия Эрейниона старший слуга велел Деруфину обращаться к господину на “вы” и с титулом, но тот частенько забывал об этом.

— Да, — задумчиво ответил юноша.

— Что опять не так? Ты же турнир лучников выиграл. Кстати, я знал, что так и будет.

— Спасибо, Деруфин.

— Ложись-ка спать… милорд. — Он подошел и стащил с Эрейниона камзол.

На самом деле у ушлого слуги были свои планы на эту ночь, и он хотел поскорее избавиться от молодого хозяина. В свое время Кирион долго размышлял, позволить ли Деруфину стать личным слугой сына, но потом все же согласился. Тот, конечно, был себе на уме, но в тоже время был искренне благодарен Эрейниону за спасение сестры и поэтому по-своему предан.

Утром юноша долго не просыпался. Вернее, он несколько раз открывал глаза, но было еще темно, и он снова проваливался в сон. Наконец, окончательно проснувшись, он заметил тонкую, но яркую полосу света в окне. — ”Что это? Ставни?! Деруфин!..” Он немедленно поднялся и распахнул створки. Солнце было высоко, и, судя по всему, приближался полдень. “Разбойник...” Эрейнион быстро оделся и вышел из спальни.

— Выспался? — заметив его, спросил отец. — Это хорошо. Я решил не будить тебя.

— Спасибо, — улыбнулся Эрейнион.

Ему хотелось добавить, что проспал он не по своей вине, но юноша решил все же не выдавать Деруфина. Через какое-то время тот объявился.

— Зачем ты запер ставни? Из-за этого я спал чуть ли не до полудня!

— Вот и хорошо. Зачем ворчишь? Я хотел, чтобы ты отдохнул, а то худой, бледный и унылый.

— Все должно быть в меру.

— Успокойся, милорд. Тебе… э-э... вам вредно нервничать.

— Скажи лучше, где ты болтаешься по ночам? Уж очень ты вчера стремился поскорее от меня избавиться.

— Вовсе нет.

— Вовсе да, — передразнил хозяин.

— Я... может, тоже отдохнуть хотел.

— От чего же ты так устал? Меня вчера не было несколько часов из-за турнира, а потом я был на ужине во Дворце.

— Я ходил на турнир. Хотел тебя поддержать.

— И как же?

— Ну, я там за вас болел… Вы разве не слышали, как я вопил?

— И кто тебя просил?

— Никто. Я считал это своим долгом.

— Твой долг и обязанности заключаются не в этом.

— Одно другому не мешает.

— А почему же у меня осталась только одна чистая сорочка?

— М-м-м. Ты их слишком часто меняешь, милорд.

— Нет. Просто кто-то давно не ходил к прачке.

— Ой, старшая прачка такая вредная. Она меня явно недолюбливает... милорд.

— Мне самому к ней ходить?

— Ладно, ладно, схожу. Не дуйся.

— Где ты был утром?

— Я? Э-э-э…

— Зачем-то ты же закрыл ставни...

— Я хотел, чтобы вы выспались, милорд.

— Но и делом ты точно не был занят. Можно было к прачкам сходить.

Деруфин отчаянно соображал, что бы ответить господину.

— Ты бы хоть заранее придумал, что будешь говорить в оправдание. Даже жулик из тебя никудышный… — заметил Эрейнион.

— Вот уж неправда!

— Значит, ты все-таки признаешь, что ты жулик?

— А вот подлавливать было нечестно.

— Нечестно так себя вести. Где ты был вчера поздно вечером и сегодня утром?

— Ладно, скажу. Если пообещаешь, что не сообщишь лорду Кириону.

— А это смотря, что ты расскажешь.

— Я ходил в трактир.

— Я так и знал!.. И как же гвардейцы выпустили тебя из Цитадели?

— Ну, я сказал, что иду во Врачебные Дома за лекарством.

— Вот мошенник. Как же ты вернулся? От тебя же должно было нести выпивкой.

— Да там смена караула была. Так что никто не хватился. А вернулся я утром.

— Скажи, что за удовольствие пить в трактире?

— Это так не объяснить. Давайте как-нибудь со мной вместе сходите.

— Вот еще.

— А зря, милорд, очень зря. Там играть можно.

— Так ты еще и играешь?! Но… азартные игры же запрещены…

— Ой, милорд, ты такой ребенок.

— Подожди… Ты хочешь сказать, что по ночам можно играть в трактире?!

— Можно.

— Где этот трактир? Я немедленно сообщу отцу!

— Э, милорд, ты же обещал, что не скажешь лорду Кириону!!!

— Я не скажу, что ты там был.

— Так он сразу догадается. Пожалуйста. Ну, Эрейнион, ну, не надо, а?

— Но это же полное безобразие!

— Ну почему?

— Люди увлекаются этими играми, и некоторые могут проигрывать значительные деньги в ущерб своим семьям!..

— Я, например, выигрываю.

— Думаю, они сначала позволяют несколько раз выиграть, а потом начинаются махинации…

— Ой, милорд, я знаешь сколько уже играю!

— Та-ак. Значит, сам жульничаешь!

— Вовсе нет. Я везучий, милорд. Просто везучий.

— Что мне с тобой делать?..

— Только не говорите лорду Кириону. Ты же… обещали.

— Замолчи и не ной. У меня уже голова кругом от тебя идет.

— Отдохните немного… — Деруфин поймал взгляд Эрейниона. — Ну, или почитайте… А я пока к прачкам схожу, — заявил он и выскользнул из комнаты.

“Конечно, он добрый… И зачем ему столько сорочек?.. Но и правильный такой. — Слуга складывал белье в корзину. — Что же делать?..”

У Эрейниона окончательно испортилось настроение. Он не привык что-либо скрывать от отца и теперь чувствовал себя отвратительно. “Что будет, если узнают, что один из слуг семьи Блюстителя ходит по трактирам да еще и играет? Конечно, если он перестанет… Но, с другой стороны, игорный дом, похоже, процветает и, вероятно, не имеет недостатка в клиентах. И ни Король, ни отец не знают о нем. Знает ли капитан Яруса? Или… неужели он в доле?! Или гвардейцы так плохо работают, что не ведают, что творится у них под носом? Что же делать?! — Он обхватил руками голову. — Хотя трактиры ведь закрываются в полночь. Должны закрываться. Но я вернулся из Дворца незадолго до полуночи! Значит… — Он поднялся и выпил кружку воды. — Значит, они открыты и ночью. Тогда их должны были заметить гвардейцы. Всех подкупить точно не могли… — Эрейнион запустил пальцы в волосы. — Получается, с улицы не заметно, что трактир открыт… Подвал?.. И какой-нибудь черный ход со двора”.

Дверь открылась, и появился Деруфин.

— Все отнес, милорд. Будет у тебя куча сорочек.

— Трактир в Первом Ярусе?

— Зачем вам это знать, милорд?

— Значит, в Первом. Там давно не хватает порядка.

— Эрейнион, ну, будь другом… Забудь ты про это.

— Не могу. Раз я не могу рассказать об игорном доме отцу, я должен сделать так, чтобы о нем узнали.

— Зачем, милорд? Кому этот дом мешает?..

— Наверняка там процветают мошенники.

— Послушай, туда и вполне приличные люди ходят.

— Приличные люди не ходят в трактиры и игорные дома!

— Да ладно, я там и офицеров видел… И даже... лордов.

— Небо... И кого же?!

— Ну-у…

— Говори немедленно! Они не могут не знать, что это противозаконно, но все равно посещают злачные места! Это никуда не годится!

— Не переживай ты так. Голова заболит. Эх, скорее бы в Эмин-Арнен…

— Я должен с этим что-нибудь сделать… Раз уж узнал об этом.

— Во-от, не надо было задавать лишних вопросов. Сейчас бы не мучился, а книжку читал. Ну, или гулять бы пошел.

— Гулять… Ладно, принеси легкий плащ, и выйдем на прогулку.

— А я… зачем?

— Нужен. Раз уж решил быть моим личным слугой.

— Хорошо, хорошо…

Они вышли из Цитадели, и Эрейнион решительно направился вниз.

— Милорд… А зачем мы идем вниз?..

— Ты очень догадлив.

— Не надо, а?

— Не бойся, я не собираюсь идти в твой любимый трактир.

— А тогда куда?

— Увидишь.

Деруфин вздохнул, но на время умолк. Оказавшись в Первом Ярусе, Эрейнион направился к Дому Гвардии.

— Послушай, мы так не договаривались… — начал слуга.

— Я не обязан с тобой договариваться, я обещал лишь, что не стану говорить отцу. — Хозяин вошел внутрь.

Его не очень хорошо знали в Столице, но дежурный гвардеец понял, что перед ним юноша из знатной семьи, и поклонился.

— У вас должен служить гвардеец Аэгнор, сын Амандила.

— Верно, господин.

— Я хотел бы поговорить с ним.

— Он сейчас патрулирует улицы… Его дежурство закончится примерно через полтора часа, и он зайдет сюда.

— Благодарю, я приду попозже, — кивнул Эрейнион и вышел на улицу.

— Что теперь? — поинтересовался Деруфин.

— Будем гулять полтора часа, — невозмутимо ответил тот. “А если повезет, мы его встретим… Хотя я могу не узнать его”.

Через полтора часа, которые показались им очень долгими, они вернулись к Дому Гвардии.

— Он здесь, господин, — сказал дежурный и указал на высокого, худого гвардейца.

— Вы хотели меня видеть, господин? — вежливо спросил Аэгнор.

— Да. Мне нужно поговорить с тобой.

— Прямо здесь?.. Или в другом месте?

— Нет ли поблизости какого-нибудь малолюдного места, где можно присесть?

— Да, господин. Я провожу вас.

Они вышли и, миновав несколько улиц, оказались на площадке, окруженной глухими стенами, поросшими плющом. Здесь по вымощенному камнем руслу сбегал небольшой ручей, и росло несколько старых деревьев, под одним из которых была скамья.. Эрейнион сел и жестом пригласил гвардейца сесть рядом.

— Что вам угодно?

— Ты, наверное, не узнал меня…

Тот ненадолго задумался.

— Ты… Вы лорд Эрейнион, сын Блюстителя?!

— Да.

— Очень рад вас видеть.

— Я тоже. Мне, возможно, понадобится твоя помощь.

— Конечно. Я в таком долгу перед вами!..

— Дело в том... — Эрейнион покосился на стоявшего неподалеку Деруфина и тихо продолжил. — В Нижнем Ярусе есть игорный дом.

— Думаете?! Ой, простите, милорд. Вы уверены?

— Ты ничего не слышал об этом? В одном из трактиров.

— Нет, — уверенно произнес Аэгнор.

— Не знаю, известно тебе или нет, но Деруфин, с которым вы когда-то… дружили, теперь служит у нас. И он сказал, что в одном из трактиров по ночам действует подпольный игорный дом.

— В нашем Ярусе четыре трактира.

— Нужно узнать, в котором из них.

— Я бы не удивился, если бы это нашлось во всех, — сказал Аэгнор.

— Ты замечал что-то подозрительное?..

— Нет, но уж очень хозяева неприятные. Да и будет ли добрый человек торговать крепкой выпивкой? Сколько горя из-за них в бедных семьях!..

— Согласен. Но сами по себе питейные заведения, к сожалению, не запрещены. А вот хозяин игорного дома явно нарушает закон.

— Я попробую выяснить, милорд.

— Если узнаешь — сообщи мне… Но сам ничего не предпринимай.

— Хорошо, милорд.

— Спасибо, Аэгнор. — Эрейнион поднялся, слегка поклонился и позвал Деруфина.

Они медленно тронулись прочь, Эрейнион едва заметно прихрамывал. Аэгнор смотрел им вслед. Он неплохо закончил гвардейскую школу, и его готовы были принять даже в Четвертый Ярус, но молодой человек решил служить в Первом, как когда-то предложил ему Кирион. С тех пор он почти не общался с Блюстителем, но относился к нему с огромным уважением, а к его старшему сыну испытывал искреннюю симпатию, особенно когда узнал, что тот, рискуя жизнью, спас Ириссэ из пожара.

(C) 2021 murzwin