Последний герой (джен)

Двое дюжих матросов втолкнули Джека Воробья в капитанскую каюту и застыли в дверях, глядя на Пикарда в ожидании дальнейших распоряжений.

— Оставьте нас, — мрачно произнес капитан Пикард, сидевший за столом.

Матросы кивнули и ретировались.

Джек Воробей, которого всё это время подталкивали и волокли, едва успел нагнуть голову, чтобы не удариться о низкий подволок.

В воздухе стоял сильный запах табачного дыма, и Джек видел Пикарда как будто сквозь туман. Несмотря на душную тропическую ночь, все окна в каюте были закрыты.

Сам Пикард сидел за столом, перед ним лежала трубка, но в данный момент он не курил. Темные раскосые глаза капитана пристально смотрели на Джека Воробья.

— Ну что, Джек, полагаю, ты уже успел вдоволь насладиться нашим гостеприимством?

Капитан Воробей осклабился, прислонившись к переборке.

— О да, Жан-Люк, сполна! Но, как человек воспитанный, должен отметить, что не хотел бы слишком долго злоупотреблять твоим гостеприимством.

Пикард фыркнул, не сводя с него немигающего взгляда.

— На этот счет не беспокойся, дружище, я всегда могу решить эту проблему с помощью пистолетного выстрела.

Джек нахмурился.

— Ну, зачем же так сразу? Если ты все еще злишься из-за того недоразумения…

По лицу Пикарда пробежала нервная судорога.

— Недоразумение, подонок?! Нет уж, изволь объясниться по-полной! Впрочем, ты опять будешь лгать и изворачиваться. Как ни крути, всадить в тебя пулю кажется мне наилучшим решением…

Джек тяжело вздохнул, выпрямившись.

— Ну… если это действительно утешит тебя и принесет тебе пользу…

— Pardieu![1]— прорычал Пикард, стукнув кулаком по столу с такой силой, что трубка подскочила и упала на пол.

Джек наблюдал за этой вспышкой гнева с напускным спокойствием.

Пикард взял себя в руки и погладил подбородок, снова посмотрев на своего невольного гостя.

— Ах, Джек, Джек, как же ты подвел меня, если бы ты знал! Я ведь верил тебе, смешно звучит, да? Поделился с тобой сокровенным секретом, который, если бы все пошло так, как мы задумали, сделал бы нас обоих богачами. Но жадность, жадность, Джек! Что она делает даже с самыми хорошими людьми! В каких чудовищ она их превращает! Без совести, без души. Но одна мысль меня утешает. Мысль о том, что есть Высший Суд, Джек, и те, кто предал своих друзей и напарников, попадут в самые ужасные круги ада. Прямиком в ледяные воды Коцита[2]. Вот я и думаю, не ускорить ли мне этот процесс, не отправить ли тебя в преисподнюю прямо сейчас?

— Жан-Люк, мой добрый друг, если бы я знал, что моя смерть вернет тебе твои утраченные сокровища, клянусь честью, сам бы пустил себе пулю в лоб! — ответил Джек Воробей с нотками пафоса в голосе.

Пикард поморщился, взмахнув рукой.

— Во-первых, я тебе не друг, и ты сам в этом виноват, во-вторых, нет у тебя чести, так что лучше помалкивай.

Он произнес эти слова устало, и в его голосе не было прежней ярости.

Джек, воспользовавшись тем, что Пикард замолчал, глядя в одну точку, подошел к столу и нагло уселся в кресло напротив своего собеседника.

— На самом деле, Жан-Люк, ярость и гнев не вернут тебе твое ацтекское золото. Равно как и моя смерть. Ты всегда был разумным человеком, и я вижу, что твоя рассудительность всё еще при тебе, раз ты до сих пор не пристрелил меня. Вместо того чтобы сотрясать воздух бесполезными проклятиями, нам надо думать, как помешать Барбоссе воспользоваться плодами нашего совместного труда.

Он наклонился, поднял трубку и оглянулся по сторонам. Потом устремил на Пикарда невозмутимый взгляд.

— Табачку не одолжишь?

Пикард бросил на него свирепый взгляд.

— Зная твою удачу, Джек, я был бы последним дураком, если бы позволил тебе закурить на моем корабле. Ты сущий Иона[3], если хочешь знать. Всем, с кем ты связываешься, ты приносишь только несчастье. Где был мой разум, когда я решил взять тебя в долю три года назад?!

— И всё-таки осмелюсь напомнить тебе, — перебил его Джек Воробей, — что без меня у тебя бы ничего не вышло. Ты бы до сих пор скитался на своем гнилом бриге по этим морям, скрежеща зубами от досады.

— Это именно то, что я сейчас делаю, и всё из-за тебя, идиот! — зарычал Пикард, стукнув кулаком по столу. — Как же так получилось, Джек, что Барбосса оставил тебя с носом?

Джек Воробей тяжело вздохнул и стиснул трубку в руке.

— Не один ты питаешь иллюзии и веришь в добрые намерения людей. Я свалял большого дурака, доверившись моему штурману.

— Ты что, показал ему курс на остров?! — воскликнул Пикард, потрясенный до глубины души.

Джек сердито насупился.

— Он все-таки был моим штурманом, Жан-Люк. Ты же знаешь, как Барбосса умеет гладко болтать. Да, я показал ему курс на Исла-де-Муэрте. Он сказал, что согласно условиям нашего договора, имеет право требовать это. Черт побери, Жан-Люк, не смотри на меня так! Я знаю, что поступил, как последний идиот. Но скажи мне откровенно, кто бы мог подумать, что именно Барбосса пойдет на попятную и восстановит против меня всю команду? Он был последним, кого я мог бы заподозрить в этом…

— И он высадил тебя на этот остров, надеясь, что ты здесь подохнешь? — пробормотал Пикард. — Узнаю его черный юмор…

Джек Воробей кивнул.

— Полагаю, он теперь уже купается в золоте на Исла-де-Муэрте, — сказал он, тяжело вздохнув.

— Пока мы, как последние дураки, сидим здесь с пустыми руками и кусаем локти, — добавил Пикард, и его глаза недобро блеснули. — Хорошенький расклад получается! Нам достался весь риск, а Барбоссе — все денежки.

— И мой корабль, моя «Черная Жемчужина»… — пробормотал Джек глухим голосом. — За которую я заплатил такую дорогую цену!

— Ты, никак, начинаешь жалеть, что я надоумил тебя обратиться к Дэйви Джонсу? — проронил Пикард, прищурившись.

— Нет, если я и жалею, то не об этом, — покачал головой Джек, — сделка того стоила. Но сейчас, когда мой корабль в руках этого мерзавца…

— Понимаю, — кивнул Пикард. — Эх, Джек! Если бы не твоя наивность, я был бы сейчас богатым человеком. Завязал бы с этим чертовым пиратством и уехал куда-нибудь в Европу, спокойно жить на берегу, подальше от моря. Туда, куда проклятый Дэйви Джонс никогда бы не добрался. Вот было бы забавно посмотреть на его мерзкую рожу, когда он понял бы, что я улизнул от него…

Пикард хохотнул, но тут же снова стал мрачным.

— Но Барбосса лишил меня этого удовольствия. Чума на него!

Джек смотрел на него с легким удивлением.

— Ты действительно хотел оставить пиратство? Бросить якорь на суше, стать сухопутной крысой?

Пикард грустно улыбнулся.

— Джек, Джек, какой же ты дурачок, честное слово. Неужели ты не чуешь, что ветер переменился? Карибское море больше не принадлежит Береговому Братству. Наступают новые времена, и другие будут править бал. Скажи мне честно, сколько кораблей ты взял на абордаж за те годы, что командовал «Черной Жемчужиной»? И стоила ли овчинка выделки? В последнее время мы только и делаем, что удираем от испанской береговой охраны. А теперь губернаторам Ямайки и Тортуги ударила вожжа под хвост. Один, чтоб ему лопнуть, обзавелся огромной эскадрой и гоняется за пиратами, как цепной пес. Второй, чума его задави, пляшет под дудку Французской Вест-Индской компании. Даже если нам улыбнется удача, и приз, который мы возьмем, окажется богатым, мы не сможем сбыть его с рук так, чтобы это не оказалось нам в убыток. Нет, Джек, наивная душа, времена теперь другие. И нам, привыкшим к прежней свободе, надо или убираться отсюда в другие моря, где уже полно таких акул, как мы, или бросать якорь на берегу, пока не слишком поздно.

Джек слушал его, мрачно теребя бородку. Он вспомнил то, что говорил ему Блад совсем недавно, о том, что правительства Англии и Франции вот-вот уступят настойчивым жалобам Испании касательно морского разбоя в Карибском море. И то, что они уже сейчас активно заманивают наиболее талантливых и влиятельных корсаров на службу, а с теми, кто не имеет каперского свидетельства[4] в кармане, будут поступать без лишних церемоний...

— Конечно, есть третий выход, — иронично продолжал Пикард, — поступить на королевскую службу. Продаться с потрохами какому-нибудь королю и послушно вилять хвостом за жалкое жалованье. Или наняться в Ост-Индскую компанию, стать торгашом…

— Ну, уж нет! — оборвал его Джек Воробей, и мундштук трубки хрустнул в его руке. — Этому не бывать!

— Но именно это и случится, если мы будем продолжать жить так, как жили, — сказал Пикард. — Про четвертый выход я не буду говорить, дабы не накликать беду. Но слышал, что на Ямайке виселицы никогда не пустуют.

— Я бы никогда не стал заморачиваться с золотом Исла-де-Муэрте, если бы не все эти обстоятельства, — продолжал француз. — Ты же знаешь, Джек, чего это мне стоило. Но это был наш единственный шанс разбогатеть. Золото — универсальный ключ ко всем замкам!

Он грустно улыбнулся и достал небольшой золотой медальон, висевший у него на груди на шнурке. Поднес его к глазам, наблюдая, как блики от фонаря играют на его поверхности.

— С карманами, набитыми такими симпатичными кругляшами, я бы мог жить спокойно, и никто бы не тревожил меня лишними вопросами, — сказал он мечтательно.

Джек вздохнул.

Пикард посмотрел на него, сжав медальон в кулаке. И хищно улыбнулся.

— Ты знаешь, Джек, у нас все еще есть шанс переиграть этот расклад. Но всё зависит от твоего желания сотрудничать.

Джек Воробей очнулся от своих мрачных раздумий и посмотрел на Пикарда.

— Да? Я весь внимание, Жан-Люк!

— Мы могли бы подкараулить нашего друга Барбоссу на обратном пути с Исла-де-Муэрте.

— Отличная идея, — кивнул Джек, — вот только одна досадная деталь: «Черная Жемчужина» — самый быстроходный корабль в этих морях, вряд ли твоя «Русалка» угонится за ней. И я не буду говорить о ее превосходстве в пушечном огне и людях. Мы слишком хорошо продумывали наш план, Жан-Люк, и золото Исла-де-Муэрте действительно находится в полной безопасности на таком корабле…

— Да, но у нас есть твой чудесный компас, — произнес Пикард, не сводя с него глаз. — Не так ли, Джек, дружок? Ты ведь не мог его потерять? С таким компасом, как у тебя, Барбоссе не скрыться от нас даже на краю света!

Брови Джека взлетели вверх, на губах появилась легкая усмешка.

— Ах, мой компас! Ну, конечно, конечно… Да, он у меня.

Пикард не смог скрыть дрожи, пробежавшей по его телу.

— Отлично! Тогда дело за малым…Осталось только определить курс…

Джек продолжал улыбаться, глядя на него.

Его ухмылка заставила Пикарда оборвать свою речь.

— В чем дело, Джек?

— Ничего особенного, друг мой. Просто вспомнилось, что дней десять назад я примерно так же беседовал с Барбоссой в своей каюте. Я показал ему курс, мы выпили по кружке рома за успех операции, пожелали друг другу доброй ночи… а часа два спустя меня разбудили и предложили прогуляться по доске. Признаю, я был изрядным дураком. Но я был бы полным кретином, если бы повторил свою ошибку снова.

— Ты что, не доверяешь мне?! — вскричал Пикард, вскочив из-за стола и нависнув над ним.

Джек даже не дрогнул, спокойно встретив его гневный взгляд.

— Конечно, не доверяю. Еще пять минут назад ты обещал пристрелить меня. И где гарантии, что ты этого не сделаешь, как только завладеешь моим компасом?

— Ах ты, шелудивый пес! — выругался Пикард. — Из всех вас только я один держал свое слово! И ты еще смеешь подвергать его сомнениям?!

— Еще как смею, — кивнул Джек. — Не обижайся, Жан-Люк, но, тот, кто обжегся на молоке, долго дует на воду.

— И всё-таки ты отдашь мне этот компас, — прошипел Пикард, подойдя к нему вплотную. — Советую тебе сделать это добровольно. Избавишься от многих неприятных переживаний.

— Жан-Люк, в последнее время судьба подкидывала мне много неприятностей. Этого вполне достаточно чтобы озлобить даже святого. Будь уверен, у меня хватит упрямства и выдержки, чтобы не выдать тебе, где спрятан компас. Если уж кости упали не в мою пользу, и сокровище ускользнуло из моих рук, то пусть оно не достанется никому! Можешь пытать меня, можешь изрезать на кусочки, но компаса ты не увидишь!

— Ах ты, мразь! — выдавил Пикард, падая обратно на свой стул.

Джек поднял руку, иронично глядя на него.

— Однако мы все еще можем договориться. Если ты оставишь свои попытки выведать у меня местонахождение компаса. Если бы мы начали сотрудничать без обмена угрозами, всё действительно можно переиграть. У тебя есть корабль… неахти какой, ты уж прости за откровенность, а у меня есть компас…

— Скотина, — ответил Пикард. — Ты просто блефуешь, потому что наверняка потерял его!

— Если ты так думаешь, что ж, это твои проблемы, — Джек пожал плечами.

— Я надеялся, что у тебя хватит здравого смысла, чтобы быть сговорчивее, — произнес Пикард, встав и шагнув к двери, — но ты как был упрямым дураком, так им и остался. Эй, парни! — зычно крикнул он, высунувшись в коридор. — Бросьте этого предателя в трюм! Пусть посидит еще немного, может, передумает.

Двое матросов схватили Джека Воробья и поволокли прочь…

Пикард, оставшись один, издал яростный вопль и пинком опрокинул стул на пол. Потом замер, схватившись за голову…

* * *

Некоторое время спустя в каюту Пикарда постучался его лейтенант, Лаваль. Капитан все еще пребывал в отвратительном состоянии духа.

— Компас у него? — Лаваль сразу перешел к делу. — Ты смог его достать?

Пикард покачал головой.

— Этот ублюдок отказывается сказать, где его спрятал. Но ничего, я развязывал языки и не таким упрямцам.

Лаваль поднял опрокинутый стул и уселся на него верхом, положив скрещенные руки на спинку.

— Мы обыскали его сразу, как только он поднялся на борт. Если он и спрятал компас, то где-то еще. На острове или у своих дружков…

Пикард резко повернулся к нему.

— Ты прав! Обыщите доктора и его рабов. Если ничего не найдем, отправимся на берег и поспрашиваем у этих двух курочек и их желтоглазого слуги. Быть может, они окажутся более разговорчивыми, чем наш наглый друг Джек.

На широком небритом лице лейтенанта появилась понимающая ухмылка.

— Слушаюсь, капитан! — сказал он, поднимаясь на ноги.

[1] Pardieu! — (фр.) черт возьми!

[2] Коцит — Река Плача в греческой мифологии, одна из рек в царстве Аида. Также у Данте это девятый круг Ада, ледяное озеро, куда попадают души предателей.

[3] Иона — пророк, по имени которого названа пятая книга малых пророков Библии. Пророка Иону, поступившего вопреки воле Бога, моряки бросили за борт, чтобы утихомирить бурю. Среди моряков это имя стало нарицательным для человека, который приносит несчастья в плавании.

[4] Каперское свидетельство — официальное разрешение, выдававшееся правительствами воюющих стран владельцам частных торговых судов на занятие каперством (т.е. захватом судов противника).