Ведьмино отродье (hag born) (джен)

Самым неожиданным в его первых вольных днях оказалась скука, к которой Гарри оказался совершенно не готов. Сколько раз он представлял себе, что будет радоваться свободе от уроков и надоедливых Дурслей, магии и полетам на метле. Оказалось, что и магия, и полеты не так уж и веселы, если ты один-одинешенек. Нет, в первый день Гарри с огромным удовольствием спал до тех пор, пока голод не разбудил его и не выгнал из палатки, потом позавтракал тем, что первым попалось на глаза, потом отправился проверить почту и изучать окрестности, и это заняло у него половину дня, пока вернувшийся голод и уставшая спина не заставили его вернуться домой. Это была отличная и очень нужная прогулка: за прошедшие вчера и сегодня он узнал окрестности городка, в котором прожил почти всю жизнь, лучше чем за предыдущее десятилетие. МакГонагалл все же добилась своего, хотя и не так, как планировала — он тренировался в полётах, правда, совершенно не думая при этом о квиддиче. Паря как невидимый орел, над холмистым ландшафтом Суррея, он сейчас понял, как на самом деле важны скорость и курсовая устойчивость метлы, и что именно хотела сказать Элайн в том споре с Роном. Она явно уже имела опыт долгих перелетов до того, как попала в школу. Впрочем, его Нимбус и тут был хорош, надо отдать ему должное, а подарок Элайн, Попутчик, и вовсе был незаменим, иначе Гарри непременно заблудился бы в первые же полчаса.

Он несколько раз летал на Бирючиновую улицу, находя себе оправдания то в том, что надо проведать дом на случай следящих чар, то чтобы выследить ненавистного Дадли и как-нибудь подгадить ему, пользуясь невидимостью. В конце концов он поймал сам себя на том, что провожал на метле машину дяди Вернона, встреченную им на шоссе, соревнуясь с ней в скорости. Тут он зло плюнул и развернулся к лесу. Проклятые Дурсли слишком сильно въелись в жизнь и душу Гарри и не хотели его покидать.

Зато тот заросший пруд, спрятавшийся в траве, он полюбил и летал туда, чтобы просто посидеть у воды. Один раз он даже подошел к самому берегу и долго глядел на спокойное зеркало зеленой воды и бегающих по поверхности водомерок: до тех пор, пока ему не вспомнился рассказ Имрана и комментарии Элайн к нему. Тогда он опасливо отошёл от пруда, подумав, что рискованные привычки приобретать пока не стоит. Конечно, в тихом мирном Суррее вряд ли стоило ожидать гриндилоу, но Элайн была права — какой-нибудь год назад он и сам мог бы поклясться, что хаги, ломящиеся в зарешеченные окна и ворующие отбившихся гусей — глупая выдумка, а между тем они были здесь. Он усмехнулся, подумав, что было бы, узнай его кузен Дадли, что настоящая хага ночью пыталась вырвать решетку, стремясь попасть в дом. Наверняка, вышвырнул бы Гарри из его домашней камеры и сам заперся бы там, это уж точно.

Он добросовестно накладывал на себя Моющие чары, расчесывал всклокоченные волосы пятерней, чтобы совсем не одичать — ведь завтра надо было лететь в Лондон за очками, срок уже подошёл, да и справиться насчёт мукомолки тоже нужно. Это Гарри хотел сделать больше всего, потому что в глубине души надеялся встретить там Элайн. Колдовать над деревом он тоже пытался, но пока безрезультатно — мягкий комок в пальцах под действием Финиты упорно возвращался к состоянию ветки.

К вечеру небо начало затягивать облаками, и Гарри внезапно вспомнил, что дождь ему теперь вовсе не друг. До самой темноты он заготавливал сухие ветки, в чем ему очень помог сверхострый топор, который, правда, начал терять режущие свойства — видимо, зелье понемногу стиралось с металлического лезвия, потому что с его деревянным кесешем ничего подобного не происходило — он оставался таким же острым, как и в день своего создания. Сбор дров отвлек его от грустных мыслей и настроил на деловой лад, ведь к работе руками он был привычен благодаря Дурслям. Часть веток он занёс внутрь палатки, чтобы всегда иметь запас на случай, если погода ночью внезапно испортится, и ему станет холодно. Сварив себе на ужин вполне удачную кашу на замечательной волшебной печи и прогрев палатку, он поел, полетал еще немного после заката, полюбовавшись на вереницу фар, тащившуюся по шоссе из Лондона, вернулся домой и с чувством выполненного долга улёгся спать.

Утро встретило его пасмурной и прохладной, но сухой погодой, и он решил не терять зря времени и отправиться в Лондон не медля. Оказавшись в городе и быстро проведя привычный ритуал — развертывание палатки в глухом дворе, чтобы спрятать метлу — он купил себе рыбу с картошкой, отлично позавтракал, и отправился за очками.

Выйдя из магазина в купленных очках, он огляделся. Сквозь новые стекла и мир смотрелся новым, а может, это только ему казалось. Он решил пока никуда не спешить и просто брел по полной магазинов улице, заглядывая в витрины и ощущая в кошеле пачку фунтов. "Всё куплю, — думал он, довольно улыбаясь, — всё, что захочу." Не то, чтобы ему многого хотелось — то, что ему хотелось, нельзя было купить ни за какие деньги, как мудро заметила когда-то Гермиона перед тем как разрыдалась в ночной тиши коридоров Хогвартса.

Он остановился перед рыболовным магазином — на витрине красовались удочки, спиннинги, огромные резиновые сапоги и прочая дребедень — и принялся разглядывать выставленные предметы. Наверное, они были бесполезны в мире волшебников, и он решил спросить потом у Элайн, как охотятся и рыбачат колдуны. Ну, или хаги, если у них есть способы получше — а это наверняка так. Взгляд его упал на дальний угол полки, и он увидел там бинокль. Гарри еще немного постоял, борясь с искушением, но подумав: "Какого черта!", решительно шагнул в дверь. В магазине сильно пахло свежим пластиком, людей было очень мало — кажется, рыбалка не пользовалась большой популярностью у лондонцев. Продавец, относительно молодой еще мужчина, взглянул на него, но подходить не спешил, и Гарри направился к нему сам.

— Чем могу помочь, молодой человек? — обратился к нему мужчина, видя его целеустремленность.

— Мне нужен хороший бинокль, сэр, — твердо ответил Гарри, помня наставления Элайн: наглость и уверенность, он — хозяин жизни.

— Хороший для какой цели? — оживился продавец, знаком пригласив его к дальним полкам.

Гарри подошёл, и глаза его разбежались от изобилия биноклей и зрительных труб разных размеров.

— Для наблюдения за птицами, — ответил он, потому что это был единственный критерий качества, который он знал, да и тот со слов Элайн.

— О! — воскликнул продавец, оживившись еще больше, — И где же вы собираетесь наблюдать ваших птиц?

Вариантов для вранья у Гарри было немного, и он решил комбинировать легенды, чтобы самому не запутаться:

— Линкольншир, сэр. Кажется, так. Там еще Фенские болота, знаете... (Продавец улыбнулся и кивнул), заповедники...

— Национальные парки, — подхватил мужчина, — отличный выбор! И ты явно едешь туда не один?!

— С папой, сэр. Он орнитолог-любитель, раньше не брал меня с собой, а теперь я хочу ехать с ним.

— Чудесные места для мальчишки! — довольно воскликнул его собеседник и даже задрал глаза к потолку, видимо от воспоминаний, — А почему ты не пришел с отцом? Он наверняка знает, что тебе нужно. Хороший бинокль довольно дорог. Я имею в виду такой, какой тебе потребуется. Я, знаешь ли, и сам не чужд, так сказать. Но я делаю фото.

Тут пришел черед легенды, и Гарри сделал грустное лицо, стараясь не сбиться от волнения, ведь он впервые врал в одиночку, без опытной в таких делах Элайн:

— Папа и мама развелись, сэр. Я живу с мамой, папа забирает меня только на выходных. Я и так его редко вижу. У меня есть деньги, сэр...

— Мда, — сочувственно произнес продавец, — Мама твоя, как я понимаю, увлечений твоего отца не разделяет? (Гарри кивнул) Ну это и понятно! Что эти женщины понимают в биноклях?! Вот отличная модель! Не только для начинающих — даже опытные орнитологи ею пользуются. Цена, правда, кусается... Какой суммой ты располагаешь?

Продавец оказался человеком увлеченным и легковерным. Гарри наплел ему, что отец его — обеспеченный моряк, и редко бывает на суше, а его, Гарри, приучает к морской самостоятельности, и это легко сошло за правду. Возможно, помогла хорошая дорогая одежда и очки; возможно, уверенность, которой Гарри не пожалел, хотя у него поначалу ладони вспотели от страха. Он приобрел шикарнейший бинокль, чехол к нему, мягкие фетровые колпачки, чтобы носить и не царапать дорогую оптику, и даже опыт в использовании — продавец вышел с ним на крыльцо и показал, как настраивать окуляры под свои глаза, и они вместе рассматривали какую-то вышку, торчащую из-за крыш.

— И обязательно послушай рассказы местных, — сказал ему продавец на прощание, — О тех местах рассказывают чудные истории, в твоём возрасте это, пожалуй, лучшее, что можно сыскать. Они мастера на такие рассказы. Про огни на болотах, пропажи скота и птицы, а то и людей. Говорят, здоровые парни пропадали там, а находились потом через много месяцев, а то и лет, совершенно не помнящие, ни где они были, ни какой сегодня день, хотя были сыты и в чистой одежде. Врачи говорят — диссоциативная фуга⁽¹⁾, но у местных свой взгляд на мир. А уж про голоса девушек, зовущих из болота... О! Ну тебе это, наверное, пока не интересно... И так складно врут, скажу я тебе! Тут, в городе, этому не поверишь, а там... Чудные места! Хороший выбор! Обязательно спроси! И если твое увлечение перерастет во что-то большее, ты знаешь, куда прийти за советом — подберу тебе отличный объектив и фотоаппарат со штативом. Даже мама будет довольна.

— Спасибо, сэр! — сказал Гарри, — Я так и сделаю.

Он помахал ему рукой и покинул магазин.

"Слышал я уже эти истории, — довольно думал он, осторожно опуская покупку в кофр, — и как раз от местных, вот только с другой стороны болот, хе-хе! А гусей я и сам таскал, так-то вот!"

Посещение Косой Аллеи не принесло результатов — та добрая женщина не нашла мукомолки, но сказала, что спросит у подруг, и Гарри ещё раз пообещал непременно выкупить нужную вещь и после этого, опасаясь натолкнуться на знакомых волшебников, покинул Лондон. В этот раз на шее у него висел тяжелый бинокль, и он разглядывал в него едва ли не каждое дерево. Нужно же было убедиться в качестве покупки, и сравнить то, что видно в бинокль, и то, что было на самом деле, для чего, очевидно, приходилось лететь к объекту интереса. Путь к дому занял в этот раз втрое больше времени. Уже подлетая к знакомым местам, он решил еще раз осмотреть Бирючиновую улицу, на этот раз вооруженным взглядом, и увидел, что у дома стоит автомобиль Вернона, а все семейство Дурслей, одетых в выходные костюмы, рассаживается по сиденьям. "Чёрт! — подумал он, — а ведь вчера, кажется, был день рождения этого придурка Дадли. И сегодня они собрались куда-то в гости или отдыхать. Ещё бы, "этого ненормального" больше нет, можно смело оставить дом." Тут ему пришло в голову, что, пока он сидит и скучает в своем новом жилище, Дадли будет отсутствовать, а в его второй спальне лежит целая гора книг, в том числе и про Шерлока Холмса, и про индейцев, о которых он обещал рассказать Элайн, и все это добро пропадает зря, никому не нужное. Автомобиль Дурслей, наконец, отъехал от дома и повернул к автостраде. Душа Гарри просила приключений и справедливости, и он направил метлу в сторону теперь уже бывшего дома. Дом выглядел прежним: все те же кусты роз и клумбы, взращенные руками Гарри (не только Гарри, конечно. Петунья тоже приложила свою руку, но Гарри страдал во время работы так, как будто собственноручно вырастил на этих грядках весь хогвартский лес), те же окна (на окне маленькой спальни осталась решетка, прутья которой в одном месте были заметно непараллельны — тут уже руки приложила Элайн). Он под покровом невидимости полетал вокруг окон, но они, естественно, были заперты. Впрочем, проблема была решаема — Гарри прекрасно знал, где дядя прячет запасной ключ на случай, если они потеряют основной. Он приземлился среди роз, спрятал в кустах метлу, сунул Мантию в кофр, не таясь, пошел за ключом и так же, не таясь, поднялся на крыльцо.

— Гарри! — раздался дребезжащий старческий голос у него за спиной, и Гарри от неожиданности едва не выронил ключ, которым уже начал ковыряться в замочной скважине.

Он оглянулся — позади него на тротуаре у въезда стояла миссис Фигг, пожилая леди-кошатница, которой Дурсли отдавали Гарри на время, пока сами отсутствовали или отдыхали.

— Давно тебя не было видно, Гарри, — сказала она, остановившись, — Твой кузен, кажется, вчера праздновал день рождения? Он бродил по улице с какими-то мальчишками.

— Добрый день, миссис Фигг, — поприветствовал ее Гарри, — Дядя отвозил меня... помогать ухаживать за садом тетки Мардж.

— Вот как! — довольно воскликнула она, — А я-то думаю, почему редко тебя вижу. Ну ничего, скоро в школу, другие хлопоты, другие заботы...

Она попрощалась и поковыляла дальше по улице. "И какое ей дело до того, видно меня или нет! — сердито подумал Гарри, возобновляя процесс отпирания, — Когда я убегал от дружков Дадли, ей это было не очень интересно." Ему даже пришло в голову догнать миссис Фигг, напроситься к ней на чай и подлить зелья Беспамятства. Но подумав еще немного, он решил все же этого не делать — Дурсли нечасто говорили со странной старушкой, да и то в основном, чтобы было куда деть "его", то есть Гарри. "Чего доброго, заявится спрашивать, куда они дели племянника, если стереть ей память, — подумал он, заходя в дом, — а так, глядишь, решит, что я и вправду батрачу у тетки Мардж, и больше не будет тут ошиваться. Делать ей, что ли, больше нечего, кроме как следить, где я нахожусь?!" Он поднялся на второй этаж. Его бывшая комната была не заперта, и открыв ее, Гарри сразу понял, что кузен вернул ее в свои владения — там царил ужасный бардак. Дадли свалил на кровать свои вещи, разворошил шкаф и раскидал обувь по полу. Гарри аккуратно, стараясь ничего не трогать, поставил кофр на пол и принялся методично сгружать туда все книги, которые представляли интерес, будучи твердо уверенным, что уж что-что, а отсутствия книг Дадли точно не заметит. Забрав всё, что хотел, он в отместку проник в комнату Дадли, святая святых, куда заходить ему было строго запрещено под угрозой побоев. Телевизор, игровая приставка, видеомагнитофон — Гарри не прочь был обладать такими вещами, но сейчас они были бесполезны, ведь в его новом доме не было электричества. Не придумав, что можно было взять, не вызвав подозрений, он злорадно справил малую нужду в шкаф Дадли прямо на коллекцию его обуви, и пошел вниз, размышляя о том, как можно добыть электричество в лесу при помощи магии. Ведь магия у волшебников могла абсолютно всё: с ее помощью можно было построить дом, согреть его, добыть воду, свет, приготовить пищу. Так неужели такую глупую вещь как электричество, нельзя было получить! Знать, откуда оно вообще берётся, сильно помогло бы его размышлениям, но ответ "из проводов" был единственным, который он мог дать. Погруженный в свои мысли, он спустился на кухню и обшарил там все полки. Предусмотрительная Петунья, конечно, вычистила холодильник перед отъездом, и там немногим можно было поживиться, но он все же ополовинил сыр и масло, и отсыпал понемногу круп и сахара — вряд ли кто точно вспомнит, сколько там еще оставалось. "За столько лет уж это-то я отработал," — подумал он, — Думаю, дядя Вернон должен быть мне благодарен за то, что я не сжег ему машину. Хотя говорят, что сейчас не принято сжигать магглам дома и травить колодцы, но дерьмо случается, так ведь?" Рецепт катастрофы — Огнивное зелье — он знал. Правда, его знание об этом зелье начиналось на названии и им же заканчивалось, но для того, чтобы заказать его одной знакомой хаге, других знаний и не требовалось. Он постоял ещё немного посреди кухни, представляя себя в бесформенном балахоне с лицом, укрытым тьмой, в то время как Дурсли торопливо протягивают ему торты и салаты, и угодливо хихикают, совсем как та страшная ведьма из Лютного переулка. Но мечтами сыт не будешь, и он вышел из дома, тщательно закрыл за собой дверь, спрятал ключ на прежнее место и, усевшись на метлу под Мантией в кустах позади дома, взлетел в небо. Огромный кот миссис Фигг — кажется это был Мистер Лапка — таращился на кусты, в которых Гарри только что сидел, с ветки соседнего дерева.

Последующие пару дней Гарри читал. Британская погода все же взяла свое и на двое суток загнала его под полог дождями. Правда, дожди были слабенькими, и после них воздух был теплый и влажный, как в душевой, но время на изучение окрестностей сократилось, хотя Гарри все же регулярно вылетал "на природу", чтобы поколдовать. Того единственного раза, когда он услышал Водоотталкивающие чары, ему хватило, чтобы перерыть все книги в поисках подробностей, и он конечно же обнаружил его в его собственной "Заклятья и контрзаклятья" Виридиана. Там эти чары подавались как шуточные, с помощью которых можно было зачаровать пергамент на несмачиваемость и подшутить над приятелями, которые не смогли бы писать на нем чернилами, но Элайн уже рассказала (и показала), как их использовать с пользой, поэтому он неплохо освоил их и теперь мог зачаровать себе обувь и джинсы, и спокойно бродить по мокрой от дождя траве. В один из таких дней, когда он сидел в кустах на вершине небольшого холма, наблюдая, как далеко внизу трактор тащил по полю разлапистую металлическую ерунду, поливая какой-то дрянью длинные бледно-зеленые грядки, у него получилось таки колдовство хаг: бездумно смятый комок дерева после Финиты затвердел, сохранив свою форму. Не веря своим глазам, он осторожно повторил опыт, и рядом с первым сероватым куском лег ещё один. "Получилось! — радостно завопил он, подскакивая, — У меня получилось!" Но вокруг не было никого, способного разделить с ним его триумф, и восторг от достигнутого сразу потускнел и скукожился, словно брошенная в костер упаковка от чипсов. Он вздохнул и уселся обратно на кусок брезента, который расстелил возле палатки.

— Ну, получилось и получилось, — тоскливо сказал он вслух самому себе, чтобы услышать хоть чей-то голос, пусть даже и свой собственный, — Чего орать?

Он еще немного понаблюдал за магглом-водителем трактора, которого бинокль превратил из едва заметной козявки в молодого парня, ковыряющегося в мешанине металла и шлангов позади кабины, а затем полетел домой за яблоневой древесиной. Весь этот и последующий день у него ушли на изготовление посуды. Он твердо вознамерился выучиться этому способу, и его старания принесли свои плоды: посуда была теперь повсюду. Быстро поняв, что голыми руками он не сделает ничего приличного, Гарри приспособил в качестве шаблона пустые бутылки из-под молока. Первая же попытка сделать кружку закончилась тем, что замечательный деревянный танкард затвердел вокруг бутылки, намертво склеившись со стеклом, и он запоздало сообразил, что ему следовало использовать копию бутылки, порожденную Джеминио, чтобы эта копия потом сама исчезла из кружки, когда срок ее существования в этом мире истечет. Но свое изделие он оставил как памятник собственной глупости, и глядя на него, принялся за новое. Вскоре у него была впечатляющая коллекция кружек всех форм и размеров, украшенных снаружи отпечатками монет, крышечек и пуговиц от джинсов; стопка тарелок в слегка японском стиле, почти квадратных, потому что попробуйте-ка сделать круглую тарелку, имея в наличии лишь молочную бутылку; и даже несколько ложек, хотя в них совершенно не было нужды, потому что ложки они с Элайн и так приобрели. На самом деле, как понял Гарри, для того, чтобы жить одному, нужны были одни кружки. Даже тарелки оказались излишни, потому что Гарри, варя кашу или супы (весьма гнусные, всё же этим занималась Петунья, а как оказалось, знание ингредиентов, которые Гарри чистил, никак не помогало в готовке. Видимо просто сваливать всё в кастрюлю с кипятком, было не совсем рецептом супа), Гарри ел прямо из кастрюли, посчитав, что нет никакого смысла марать больше посуды, ведь для ее очистки необходимо было улететь подальше, чтобы не колдовать у себя дома. Хотя и тут он придумал хитрость, временно сваливая грязную посуду в рундуки — чары хранения не давали разрастись плесени.

Решение проблемы электричества пришло к нему внезапно, как озарение, когда, в одну чудную темную ночь, он сидел у костра в стенах тьмы, порождённых Ядвигой вокруг полянки, и жарил хлеб над углями. Он вспомнил о дорогом подарке, который пытался клянчить Дадли — портативном кассетном "Уолкмане". Вещь была компактная и работала от батареек. Цена, правда, кусалась, но сейчас у Гарри не было проблем с деньгами. К музыке Гарри был скорее равнодушен, по правде говоря, ему раньше негде было ее слушать, но он надеялся, что это будет похоже на песни Элайн, да и слышать время от времени чей-то голос было бы здорово, и он решил завтра же лететь в город за покупкой.

На следующий день Лондон встретил его слегка прохладной облачной погодой, духотой и запахом выхлопных газов. Он без труда нашёл музыкальный магазин и подошёл к продавцу, странному молодому человеку с серьгой в ухе, щегольской бородкой и неопрятными длинными волосами. Покупке Гарри тот нисколько не удивился. Гарри даже не потребовалось прибегать к какой-либо легенде, которую он перед этим весь вечер придумывал, лежа под проекциями волшебных тварей на потолке палатки. Патлатый парень просто выложил перед Гарри дорогой плеер и посоветовал купить побольше батареек. По его словам, плеер был довольно прожорлив, и он даже научил его перематывать пленку карандашом, чтобы сэкономить заряд, а затем подвел к полкам с кассетами.

— Что слушаешь? — спросил он, — Рок, поп, дэнс?

— Я возьму всего понемногу, сэр, — сказал Гарри, поняв уже, что молодым людям необыкновенно льстит такое обращение, — У меня много друзей и подруг, а я не знаю их вкусы.

И э́та просьба ничуть не удивила парня, который собрал ему огромную коллекцию всего, поинтересовавшись лишь, хватит ли у Гарри денег. Пачка банкнот отмела все вопросы. Лишь однажды продавец проявил что-то, похожее на удивление: когда Гарри взял несколько кассет с "сельской музыкой⁽²⁾". Его привлекли изображения исполнителей — сурового вида мужчин и женщин, одетых как американские фермеры, с холеными руками, держащими гитары и скрипки. Даже одного дня в роли сына фермера хватило Гарри, чтобы понять, что у фермеров не может быть таких ухоженных рук. Однако индейцы, по его разумению, должны были обитать в сельской местности, и он надеялся найти там что-нибудь полезное для Элайн.

— Американцы действительно похожи на нас во всех отношениях, — насмешливо произнес парень, указав Гарри на его выбор, — за исключением, разумеется, языка.

Произнес он это, явно цитируя что-то известное, вероятно, какую-то старую шутку, и Гарри согласно улыбнулся⁽³⁾. Он спросил и про песни индейцев, но тут продавец был категоричен:

— Нет, парень, — сказал он уверенно, — Чего-чего, а индейских песен у нас нет.

Лететь с наушниками на голове было не в пример быстрее, чем с биноклем. Гарри нашёл кассету с рок-музыкой, очень похожей на ту, что слушал в машине Имран, и всю дорогу нёсся под ритмичный грохот клавишных, бас-гитар и барабанов, бросая метлу из стороны в сторону. Конечно, при этом у него не было огромной сигары во рту, но это нисколько не умаляло его счастья.

Музыка была ему развлечением до самого вечера. К ужину голова уже начала трещать, несмотря на то, что он менял жанры, хватаясь то за одно, то за другое. Комплект батареек исчерпал свой ресурс, и он снял наушники, с сожалением подумав, что эти батарейки кончаются что-то слишком быстро. Дальнейшее прослушивание он решил отложить на завтрашний день. Пока он варил себе сосиски и макароны, табула принесла прекрасную новость: Элайн сообщила, что через несколько дней отправляется к теткам на болота, и все пройдет примерно по старой схеме — для отца и Морвены даты будут с разницей в один день. "Жди меня в "Дырявом котле", — писала она, — "и сотри текст, как только прочитаешь. У меня смутные предчувствия насчёт папы. Как-то он внимательно смотрел на метлу, и слишком уж легко о ней забыл через пять минут." Гарри стер текст и пошел готовить ужин. Он решил, что плеер будет для Элайн отличным сюрпризом, ведь она любила музыку и даже сама могла играть на доске, название которой не держалось в его голове больше пяти минут.

Утро для него началось с завтрака, представлявшего собой остатки ужина. Привычно уже бросив взгляд на пустую табулу, он замер, увидев на ней знакомые кривые строчки:

"Привет, Гарри!

Спасибо огромное за метлу. Напомни, пожалуйста, сколько у нас с тобой денег? У меня появилась классная идея для следующей встречи. Надеюсь, тебя вскоре ещё раз привезут в Лондон.

Пока"

Гарри задумчиво уселся на рундук и снова перечитал записку. Выглядела она странно, словно Элайн забыла, о чем она писала вчера. Но с другой стороны, она упомянула метлу, а кто еще мог знать, что Гарри отдал ей её. Кроме ее отца, для которого они сочинили легенду о том, что Гарри случайно оказался... Он улыбнулся — кажется, кое-кто так ничего и не понял, пытаясь снова развести его как глупого ребенка. Он вновь вгляделся в текст. Теперь ему сразу бросилось в глаза и отсутствие отпечатка ногтя в правой части табулы — их подтверждения отправителя; и слишком слабый нажим стилуса — Элайн частенько давила на легкую палочку так, что вспахивала воск до самого основания. Почерк был безусловно похож, но и только. Гарри почесал нос, хихикнул и принялся сочинять ответ. Настрочив в ответ, что все монеты в сундуках на фестралах, а золото в слитках осталось в её замке, и она сама способна все их пересчитать, он принялся ждать. Через некоторое время надпись исчезла. Понадобилось полчаса, прежде чем он получил ответ: "Добрый вечер, Гарри!" Почерк был твердый, взрослый, лишь нажим прежний, несильный и аккуратный. "Прошу прощения за эту глупую шутку. Позволь перейти сразу к делу: зачем ты отдал Элайн метлу? Это довольно дорогой подарок и весьма двусмысленный. Ты, видно, мало имел дел с женщинами. Такой подарок могут легко понять неправильно. Будь осторожен.

P.S. И что это за история с железным инферналом и серебряным зельем-убийцей?"

Гарри засмеялся, прочитав текст, поводил табулой над горячей плитой печи и взялся за стилус:

"Метлу я отдал на время, это не подарок, так что беспокоиться не о чем. У магглов всё равно нельзя ею пользоваться, а Элайн она нужнее. Вы взяли вещь Элайн, и осторожным нужно быть именно вам.

P.S. просто маггловская сказка, сэр."

В ответ пришла нарисованная смешная рожица с подписью: "Кому ты рассказываешь!" Через несколько минут она исчезла. Гарри, посмеиваясь, пошел поедать свой нехитрый завтрак. Значит, Элайн до сих пор у отца. Следует сообщить ей при встрече, что табуле нельзя больше верить.

Дни тащились как улитки, и Гарри от скуки все же освоил чары Воды. Пусть наполнить чайник доверху за один раз для него было все еще недоступно, но напиться он уже мог даже в нескольких сотнях футов от земли. И это было чрезвычайно удобно, особенно когда он подолгу висел там под Мантией, наблюдая в бинокль за окрестностями. Его очень подмывало окатить водой котов миссис Фигг при помощи этих чар, но колдовать на Бирючиновой улице было бы чистым безумием, поэтому Мистер Лапка и остальная хвостатая компания могли чувствовать себя в безопасности. Гарри видел их у дома Дурслей, когда, не выдержав скуки, слетал туда в поисках идей для мести своему кузену в конце августа. Впрочем, сейчас Гарри все больше склонялся к тому, чтобы отправиться в Хогвартс сразу из леса и вообще не возвращаться к Дурслям ни на мгновение. Он был готов забыть обо всех Дадли на свете и не вспоминать больше никогда.

Музыка принесла разочарование: Гарри с сожалением вынужден был признать, что он — не меломан. Прослушивание довольно быстро наскучило, хотя он не переслушал и малой части всех кассет. Теперь он даже начал жалеть, что вообще потратил деньги на такую дорогую игрушку. Но оставалась еще надежда, что удасться удивить ею Элайн, а вдвоем и песни веселей, это уж точно, поэтому он теперь лишь иногда летал под звуки чего-нибудь ритмичного, а часть батареек приберег для будущей демонстрации своей покупки.

В день встречи с Элайн, он прилетел в Лондон заранее, накупил всякой необычной еды, чтобы было с чем скрасить вечер, и поджидал ее в "Дырявом котле", набросив поверх обычной одежды школьную мантию, чтобы не бросаться в глаза своим маггловским видом. Элайн появилась довольно быстро, и они, не тратя времени, выскочили на задний двор. Она была в своём настоящем облике, закутана в балахон с тенью вместо лица, метлой в одной руке и сумкой в другой, поэтому в магазин товаров для дома пошёл один Гарри — Элайн вознамерилась изготавливать дубины и помахала перед носом Гарри сумкой, в которой с глухим металлическим звуком брякало что-то тяжёлое. Его целью стал здоровенный черенок для лопаты, и после покупки они привычным маршрутом направились на юг. Шум ветра в ушах не способствовал непринужденной беседе, и они летели молча до присмотренного им местечка на вершине холма к северу от Литтл Уингинга.

Увидев запас посуды на полках, Элайн широко улыбнулась.

— Да у тебя теперь как у меня дома, — довольно сказала она, усевшись на рундук и оглядывая полки, — только комната прямоугольная.

— А какой ей еще быть? — спросил Гарри с беззаботным лицом, как бы невзначай выкладывая бинокль на стол.

— У нас стены круглые, — пояснила Элайн, вертя в руках кружку, которой Гарри более всего гордился.

— А почему они у вас круглые? — спросил Гарри.

— А почему они у вас прямые? — вопросом на вопрос ответила Элайн и оторвала наконец взгляд от кружки, — Фу-ты, ну-ты! Это у тебя что?!

Бинокль привел её в совершенный восторг. Они немедленно вышли наружу и Элайн принялась обозревать окрестности. Гарри, довольно улыбаясь, стоял рядом, наслаждаясь ее нехитрой радостью. Он решил дозировать сюрпризы постепенно, чтобы растянуть удовольствие от ее восторженных возгласов — впереди у них был еще целый день, и Гарри не намерен был скучать или давать заскучать Элайн.

— Вот это — полезная вещь! — сказала она, наконец, оторвавшись от окуляров и бережно накрывая их и объективы фетровыми колпачками, — А уж с твоей метлой и Мантией можно держать под наблюдением милю вокруг. И черта с два тебя кто обнаружит на таком расстоянии, будь ты хоть два раза Дамблдор!

"Кто о чём, а Элайн — о прятках и выслеживании," — подумал Гарри, — Неужели у хаг настолько опасная и беспокойная жизнь?" Он вынес книги, и они устроились рядом с палаткой на куске брезента. Гарри показал ей изображения знаменитого сыщика и индейцев с обложки. Элайн внимательно осмотрела книги, пролистала страницы, а затем, сделав хитрое лицо, отложила их в сторону и потянулась за своей сумкой.

— Смотри, что у меня есть, — заговорщицки сказала она и достала курительную трубку с длинным чубуком из знакомого бело-желтого материала, — Как я выгляжу? Похоже на детектива?

С этими словами она нахлобучила на голову остроконечную шляпу и сунула в зубы трубку, до ушей растянув в улыбке свои узкие подвижные губы. Выглядела она просто шикарно и внушительно, о чем Гарри с удовольствием ей сообщил, не упомянув, правда, что на детектива она была нисколько не похожа, как впрочем и на индейца. Зачем огорчать хорошего человека, подумал он про себя. И нечеловека тоже. Элайн, довольно скалясь, достала из сумки маленький кисет, набила трубку и прижала табак пальцем.

— Инсендио, — буркнула она сквозь зубы.

Крохотный огонек вспыхнул на ее широком крепком ногте и, словно капелька, скатился в трубку. Она, с триумфом взглянув на сидящего в изумлении Гарри, не спеша затянулась, но потом, внезапно поперхнувшись, бросила трубку и зашлась в приступе кашля.

— Мерлин правый! — задыхаясь, прохрипела она, выпучив глаза в возмущении, — Что это за дерьмо?!

Рот ее скривился в отвращении, и она принялась отплевываться, и корчить уморительные рожи, высовывая впечатляющей длины язык. При этом она была так похожа на овчарку, пытавшуюся укусить осу и поплатившуюся за это, что Гарри не выдержал и засмеялся.

— Не очень-то смешно, я едва не задохнулась — сказала она и, вытащив палочку, сердито ткнула ею в трубку, — Тергео!

Трубка мгновенно перестала дымиться. Элайн снова с отвращением плюнула.

— В книге про Шерлока Холмса написано, что табак бывает разной крепости, — сказал Гарри, — может, этот слишком сильный? Где ты его взяла?

— Стащила у Морвены. Она сама его выращивает. Поливает какими-то зельями, чтобы он рос... Проклятие, ни один чёрт не знает, чем она его поливает! Чем я только думала! Я словно золы из костра наелась, — пожаловалась она, — Чем можно закусить этот кошмар?

— О! — воскликнул Гарри, — Есть то, что нужно!

Он кинулся в палатку и принес банку маринованных корнишонов, которые он приобрёл, чтобы удивить Элайн необычным иностранным салатом.

— Это что, огурцы? — спросила Элайн, — А почему они в воде? Хотя какая разница...

Она выловила один корнишон, сунула его в рот, и глаза ее округлились от удивления.

— Укуси меня дракон, Гарри! — воскликнула она, — Что эти магглы сотворили с огурцами?! Это же сплошной уксус! А хотя, ты знаешь — они чертовски хороши против табака Морвены!

Она выловила еще один огурец из банки.

— Это маринованные огурцы, — пояснил Гарри, — для салата. Их никто не ест просто так.

— Что за салат можно сделать из такого ужаса? — пробурчала Элайн, подцепив ногтем еще один корнишон.

— Русский, кажется — сказал Гарри, — Не знаю, почему — майонез кажется делают во Франции. Он вкусный, на самом деле. Туда добавляют вареные яйца, ветчину, чуток этих самых огурцов... Да честно говоря, туда что угодно можно добавлять. Я планировал сегодня угостить тебя чем-нибудь необычным.

Сам Гарри делал его на основе яиц и гущи из супа, заимствуя у тети Петуньи майонез, когда она покупала его, чтобы поражать гостей дяди Вернона своим кулинарным мастерством. Разумеется, сама тетя Петунья об экспериментах Гарри с едой не подозревала. Впрочем, хозяйкой она была действительно хорошей, жаль только, что все ее удачные свершения до Гарри обычно не доходили.

— Яйца и ветчина? — заинтересованно спросила Элайн, — Мне уже нравится.

— Отлично! — обрадованно воскликнул Гарри, — Я сейчас поставлю вариться яйца.

— Кстати, есть отличный способ сделать яичницу при помощи магии. Даже без посуды, — заметила Элайн, — Хочешь, покажу? Тащи любую ткань. Лучше полотенце.

Заинтересованный Гарри принес полотенце и упаковку яиц. Элайн наложила чары Умножения на полотенце, взяла наколдованную копию, вбила туда несколько яиц и свернула полотенце в рулон.

— Обязательно надо очистить от скорлупы, — пояснила она, — иначе они взорвутся, и яйцо будет напополам с кусками скорлупок. Калефак!

Полотенце засветилось голубоватым, почти невидимым при свете дня светом. Послышались несколько тихих шипящих хлопков. Элайн торжественно положила полотенце на деревянную тарелку и ткнула в него палочкой:

— Эванеско!

Наколдованная копия полотенца исчезла, и на тарелке остались лежать яйца, порядком развороченные взорвавшимся желтком. На них даже остались отпечатки ткани, в которой они были сварены.

— Ловко! — восхитился Гарри, — А ведь так и посуду можно не мыть! Просто делать копии, они потом сами исчезнут!

— Я тоже так думала, — с усмешкой сообщила Элайн, — и один раз так получилось, что чары вышли недолговечными. То ли я что-то не так сделала, то ли отвлеклась. В общем, у меня в руках оказалась миска похлёбки, но без самой миски, и это был очень неприятный опыт, хочу тебе сказать.

Гарри сходил за ветчиной и майонезом, и принялся крошить дикую импровизацию, которую он решил считать русским салатом, хотя его с таким же успехом можно было назвать любым другим словом. Элайн с любопытством сидела рядом.

— Это что — такое масло? — спросила она, ткнув пальцем в майонез, — Или сливки?

— Черт его знает, — честно признался Гарри, — Он вообще ни на что не похож, я не знаю, из чего он делается. Хочешь попробовать?

Он протянул ей кусок ветчины, окунув его в майонез, и сам с удовольствием проделал то же для себя.

— Чёрт бы их побрал, этих французов! — воскликнула Элайн, сосредоточенно жуя мясо, — А неплохо!

Она схватила банку с майонезом и принялась изучать этикетку.

— Это растительное масло, Гарри. Ты представляешь? — пробормотала она наконец, — Как можно сотворить подобное с растительным маслом? Эти французы творят с едой черт знает что!

— Дядя говорит, они едят лягушачьи лапки, — сообщил Гарри.

— Не могу их за это винить, — заметила Элайн, — они весьма недурны на вкус. Но пока наешься, полночи проторчишь на болоте — чтобы ими наесться, надо поймать наверное с полсотни. Кстати, о лягушках — нельзя ли мне взять у тебя куриную ногу?

Пока Элайн с хрустом обгрызала окорочок, разумеется, сырой, щедро смазав его майонезом ("Вот это правильные лягушачьи лапки, Гарри," — заявила она со смехом), Гарри рассказал ей о происшествии с табулой.

— Я так и поняла, — сказала Элайн, кивнув, — Папа жутко беспокоится обо мне. Не говори ему, что я всё знаю. Пусть себе думает, что и дальше может за нами следить. Ты не пиши туда больше ничего серьезного. Просто отвечай всякие глупости, я тоже буду писать что-нибудь такое. А для наших дел мы заведем другие.

— А кто нам их зачарует? — спросил Гарри, добавляя майонез в накрошенную им смесь.

— Я! — уверенно сказала Элайн, — Папа же при мне их зачаровывал, и я прекрасно всё запомнила. Он конечно схитрил и использовал невербальные чары, но слова заклинания я нашла в той книге из библиотеки, помнишь? А уж сложить два и два я сумела! И этого человека Шляпа когда-то отправила на Равенкло! Кого он пытался обхитрить, я не понимаю?! Я уже тренировалась на бутылках, и у меня неплохо вышло.

Гарри улыбался, слушая болтовню Элайн, и восхищаясь той лёгкостью, с которой она решала все их проблемы и затруднения. Кажется, обхитрить хаг и в самом деле было непростым делом — даже в родном доме Элайн была всегда настороже. Он разложил чудовищный салат по тарелкам (как раз тот случай, когда предлагать еду из кастрюли было бы совершенно неправильно), и они принялись за поздний завтрак или ранний обед. Гарри решил испытать свою замечательную деревянную ложку и в процессе понял, что сильно переоценил свои способности к поглощению пищи, потому что ложка получилась великоватой. Впрочем, Элайн, кажется, была вполне довольна посудой — с ее ртом такой проблемы не было; судя по всему, она легко могла бы использовать в качестве ложки некоторые из его тарелок. Через некоторое время с едой было покончено.

— Куда отправимся на этот раз? — спросила Элайн.

— А куда можно? — спросил Гарри, перебирая в уме те немногие места, о которых он хоть что-то слышал в своей короткой жизни.

— Сейчас лето, — заметила Элайн, — Предлагаю слетать на море.

Когда Дурсли, оставив его на попечение миссис Фигг, съездили отдохнуть в пансион к морю, Дадли целую неделю говорил о том, как здорово там было. Несколько найденных на побережье раковин до сих пор валялись где-то в комнате с решетками, бывшем складе вещей Дадли. Сам Гарри видел море лишь однажды, в тот день, когда он познакомился с Элайн, да и тогда он толком ничего не разглядел.

— На море?! — воскликнул Гарри, — А так можно?! Куда нужно лететь?!

— Конечно, можно! У колдунов только и разговоров, что о море. Как оно шумит и плещется среди камней, — произнесла Элайн с умным видом, — Давай рассуждать логически. Ты живёшь в городке Литтл Уингинг, так?

— Верно, — согласился Гарри.

— Название английское, — констатировала Элайн, — следовательно, мы в Британии. Поэтому можно лететь в любую сторону, ведь это же чертов остров!

— Безупречная логика, — расхохотался Гарри, — даже и возразить нечего!

— А если серьезно, — со смехом добавила Элайн, — то мы живём на востоке и летаем на восток, к Северному морю. Ты живёшь на юге, следовательно, сейчас мы полетим на юг, к Каналу⁽⁴⁾. Ни разу там не была. Будем надеяться, он теплее.

— Что берём? — спросил Гарри, подскакивая в порыве энтузиазма, — Всё?

— Всё и еще чуть-чуть, — подтвердила Элайн, — нам понадобится брезент и дрова для печи. На море обычно проблема с дровами, возьмем их с собой, чтобы не терять там времени.

Они вернулись на полянку Ядвиги, занесли в палатку солидную охапку хвороста, весь оставшийся брезент, а потом уселись вдвоем на Нимбус и, укрывшись Мантией, понеслись навстречу солнцу.

1) Диссоциати́вная фуга (от лат. fuga — «бегство») — редкое диссоциативное психическое расстройство, характеризующееся внезапным, но целенаправленным переездом в незнакомое место, после чего человек полностью забывает всю информацию о себе, вплоть до имени. Личность в состоянии фуги присваивает себе новую идентичность (полностью или частично), может наблюдаться смена характера, манер, привычек и поведения на совершенно иное. Они могут найти другую работу (обычно никак не связанную с прежней) и вести внешне нормальную жизнь. Диссоциативная фуга длится от нескольких часов до нескольких месяцев, иногда годы. Потом индивид с удивлением обнаруживает себя находящимся в незнакомом для себя месте, не зная, как и почему он туда попал, вспоминает свою биографию (обычно внезапно), но при этом может забыть всё, что происходило во время фуги

Вернуться к тексту

2) Ка́нтри, или кантри-му́зыка (от англ. country music, букв. — «сельская музыка»

Вернуться к тексту

3) "we have really everything in common with America nowadays, except, of course, language", Кентервильское привидение, Оскар Уайльд

Вернуться к тексту

4) Ла Манш

Вернуться к тексту