Навсегда (гет)

Лето, которое выдалось для Лили поначалу мрачным, а потом ярким и веселым, полным солнца, горячего ночного воздуха и смеха друзей, подошло к концу. Но она совсем не огорчилась, ведь уже соскучилась по школе, учебе, волшебству и друзьям.

Ранним утром первого сентября семья Эвансов отправилась в Лондон. Сначала отвезли Петунью в её новый колледж. Та так волновалась, что всю дорогу молчала, пока Лили желала ей удачи. У дверей колледжа Петунья обрела дар речи и, неуклюже обняв Лили, попросила её не ввязываться в сумасшедшие истории.

— Будь осторожна, — добавила Петунья, убрав с лица Лили выбившийся локон. — Держись подальше от плохих девочек и мальчиков.

— Ладно, — заулыбалась Лили. Она впервые в жизни расставались с Туньей на дружеской ноте. Это что-то новенькое, не иначе. — Ты тоже будь осторожна.

Мистер и миссис Эванс даже прослезились, наблюдая за дочками. Отец пришел в себя первым. Он нетерпеливо глянул на часы и напомнил, что времени мало и надо ещё успеть на вокзал «Кингс-Кросс». Они быстро распрощались с Петуньей, пролив достаточно слёз и сказав много слов, и покинули её. Лили махала ей, пока они не скрылись за поворотом. Впервые она почувствовала, что будет по-настоящему скучать по сестре.

Дорога до вокзала получилась безрадостной. Мама всё рыдала, жалуясь, что дети выросли слишком быстро и того гляди вообще перестанут возвращаться домой. Лили попыталась её утешить, но в итоге сама чуть не расплакалась. Неунывающий отец заявил, что, если это понадобится, он привяжет дочерей к дому, и они никуда и никогда не уйдут.

Эвансы прибыли на вокзал за полчаса до ухода поезда «Хогвартс-Экспресс». Шумная вокзальная суета влила в каждую клетку тела Лили необычайный восторг, и она позабыла обо всех печалях. Обогнав родителей, она ловко ввинтилась в поток людей и двинулась к разделительному барьеру, толкая тележку с чемоданом и клеткой с совой. Вилди бешено скакала по клетке и пищала, вызывая бурный интерес у маглов. Подпрыгивая от радостного возбуждения, Лили остановилась неподалеку от барьера. Несколько знакомых ребят побежали прямо на барьер и исчезли в нем. Ей не терпелось рвануть следом.

— Учись хорошо, родная, — поспешно поцеловал мистер Эванс Лили. Она обвила его руками, теснее прижавшись к груди.

— Ну конечно, пап!

— Пиши нам, — всхлипнула миссис Эванс, утирая слезы платком. — И приезжай на…

Вдруг за спинами Эвансов раздался ликующий вопль, от которого они дружно подпрыгнули, а Вилди пораженно пискнула и распласталась по всей клетке, растопырив крылья. К ним мчалась, расталкивая всех на своём пути, Мэри Макдональд, лучшая подруга Лили. Лили не успела обрадоваться как следует и руки для объятий раскрыть, как Мэри налетела на неё и едва не задушила медвежьей хваткой.

— Лили! — задыхалась Мэри. — Как я рада видеть тебя, подруга!

Она отлипла от Лили и откинула с лица растрепавшиеся светлые волосы. Её большие зеленые глаза искрились задором. Она осталась такой же невысокой и стройной. Магловская одежда на ней была модная и подобранная со вкусом.

— Мэрс! Как у тебя дела?

— Прекрасно! — жизнерадостно ответила Мэри и улыбнулась родителям Лили, показывая ямочки на щечках. — Здравствуйте! Я Мэри!

— Наслышаны, — приветливо сказала миссис Эванс, пожав ей руку.

— Ну, мы пошли. Хорошего учебного года, девочки! — произнес мистер Эванс и, улыбнувшись Лили на прощание, взял жену под руку. Они влились в толпу маглов.

Мэри вернулась за своим багажом, а потом они вместе с Лили прошли на платформу девять и три четверти, где, пуская клубы белого дыма, стоял алый поезд «Хогвартс-Экспресс». Платформа была забита взрослыми и студентами, некоторые из которых уже успели скинуть магловские одеяния и надеть школьные мантии. Гул голосов смешивался со смехом и радостными возгласами. Лили почувствовала себя необычайно счастливой. Наконец-то она едет домой.

— Как прошло лето? — спросила Лили, когда они с Мэри загружали чемоданы.

Второкурсницы из Гриффиндора, пытавшиеся затащить багаж, тут же почтительно поздоровались с Лили. Она помогла им с чемоданами и с улыбкой спросила, готовы ли к учебе. Девочки старательно закивали и, попрощавшись, забрались в вагон. А Лили и Мэри пошли обратно на платформу.

— Отлично! Я помирилась с родителями.

— Это здорово!

Мимо прошли знакомые пуффендуйцы, поздоровались с девочками. Мэри всё махала кому-то, посылала воздушные поцелуи и подмигивала.

— А как СОВ? — не унималась Лили, сильно тосковавшая по своей легкомысленной, но очаровательной подруге.

Мэри поймала за руку какого-то симпатичного парня, поворковала с ним и ответила с неудовольствием:

— Никак. Очень плохо, честно говоря.

— Не переживай, — участливо погладила её по спине Лили.

— Я и не переживаю! — оптимистично отозвалась Мэри и тут радостно завопила, кинув взгляд Лили за спину: — Сириус!

Лили оглянулась и увидела его. Услышав зов Мэри и найдя её, ретиво машущую, он оставил девочек, с которыми беседовал, и направился прямо к ним. С изящно взъерошенными темными волосами, сияющими серыми глазами и притягательной улыбкой, за лето он не растерял свою небрежную красоту и стал только лучше. Девушки так и провожали его восхищенными взглядами. Лили даже была уверена, что парочка из них упала бы в обморок, просто взгляни он в их сторону. Признаться, она бы и сама упала, если не знала его настоящего, с надменным, импульсивным, трудным характером, который сильно раздражал.

— Дамы! Я рад видеть вас! — подойдя к девочкам, весело воскликнул Сириус, и Мэри бросилась обнимать его. У него, бедняги, едва глаза не вылетели из орбит от её смертельного захвата. — Боже, Мэрс, ты меня задушишь.

— Я так по тебе скучала! — защебетала Мэри, не отпуская Сириуса.

Успокаивающе похлопав её по спине, он многозначительно посмотрел на Лили и закатил глаза. Она улыбнулась ему в ответ и пожала плечами. Терпи, если приручил и не смог до конца от себя отвязать.

— Ты живая и невредимая, Эванс! — оторвав от себя Мэри, сказал Сириус и развел руки в стороны с довольной ухмылкой. — Ну, давай, не стесняйся. Пока Сохатого нет, мы можем пообниматься. И, если ты захочешь, я даже поцелую тебя.

— Оставь свои сладкие предложения для других! — засмеялась Лили и с долей сомнения подошла к нему ближе.

Он прижал её к себе и по-братски погладил по голове. От него пахло чем-то таким особенным, приятным, и даже обнимал он как-то по-особенному, отчего ты чувствуешь себя нужной и важной. Лили поймала себя на мысли, что рада Сириусу. Без него Хогвартс не был бы Хогвартсом. Да и должен же кто-то выводить её из себя.

— Кстати говоря, где твой несносный друг? — поинтересовалась Лили, старательно пытаясь придать голосу безразличность.

— Где-то тут был. Мэлани Флоренс потащила его в темный уголок, если ты понимаешь, о чем я, — усмехнулся Сириус и, отстранившись от Лили, вгляделся в её лицо. — Знаешь, лето пошло тебе на пользу. Ты снова лучезарно улыбаешься и светишься как солнце. Вот такая Эванс мне нравится больше!

— Мне тоже, — согласилась Мэри и захлопала в ладоши. — Я так люблю видеть тебя счастливой, солнце!

Лили, стеснительно заправив локон за ухо, поспешила перевести тему.

— Как ты сдал СОВ? — спросила она у Сириуса.

Он самодовольно задрал нос.

— Ни одной плохой оценки! Так-то! А МакГонагалл говорила, что из меня ничего путного не выйдет.

— Эта глупая женщина тебя недооценивает, — пролепетала Мэри, сложив ладошки под подбородком. Она смотрела на Сириуса с таким же восторгом, как и другие девчонки, и, казалось, именно её внимание его раздражало.

— Эм… — промямлил он, улыбнувшись поджатыми губами. — Скорее всего, ты права.

— Я слышала, вы с Доркас объявили друг другу бойкот, — сказала Лили.

Сириус отвлекся от подмигивания двум знакомым когтевранкам, перевел взгляд на Лили и недовольно нахмурил брови, будто она затронула не самую приятную для него тему. Почесав переносицу и вложив руки в карманы, он мрачно выговорил:

— Типа того. Так даже лучше. Порой мне хочется её придушить, так что бойкот — отличная тема.

— Хотела бы я знать, что об этом думает сама Доркас, — пробормотала, сощурив глаза, Мэри и встала на цыпочки, пытаясь найти в толпе Доркас.

Лили осмотрела толпу школьников, безумно желая встретить свою любимую подругу. Сириус же пошел к тем двум когтевранкам и так с ними и остался. А Лили заметила Рема, который торчал среди малышни, что-то нравоучительно им толкуя. Староста в действии. Она тут же ринулась к нему, оставив Мэри с Фином Макмилланом, и с ходу накинулась на него, едва не повалив на спину. Дети, что столпились возле него, шарахнулись от неожиданности.

— Лили! — опомнился Римус, лишь утонув носом в её волосах. — Господи, ты меня напугала! А я думал, что за рыжая банши на меня напала.

— Ха-ха, — с деланной обидой хмыкнула Лили и ткнула его кулаком под ребра. — Гляжу, за лето ты научился шутить!

— Я много чему научился за лето, — знакомая кроткая улыбка скользнула по его губам.

Он подрос, немного похудел. Голубые глаза потускнели, но бледное лицо, изрытое царапинами, было полно жизни. Лили была очень рада его видеть, даже больше, чем Мэри и Сириуса.

— Значит, лето удалось на славу? — спросила Лили, потащив Рема к Мэри.

— Не то чтобы очень, — неопределенно ответил Рем, но появившаяся улыбка выдала его — это лето, непременно, было лучшим в его жизни. — А по тебе сразу видно, что каникулы получились отличными — ты снова жизнерадостная и пылаешь энергичностью!

— О Мерлин, уже все это заметили, — раздраженно буркнула Лили. — Хватит уже! Я всегда была такой.

Мэри встретила Римуса с не меньшим восторгом. Она накинулась на него и принялась давить медвежьими объятиями. Питер, появившийся минутой раньше, смотрел на крякающего Рема с завистью. Видно, его Мэри не пожелала обнять.

Внушительно схуднувший и вытянувшийся, Лили даже не сразу узнала Питера. Жидкие бесцветные волосы падали на лоб, с которого исчезли все прыщи, и на маленькие водянистые глазки, которые слезились, но были полны чем-то таким несвойственным для него, какой-то поэтичной грустью. Он источал какую-то меланхоличную печаль, таинственность, которая может понравиться девчонкам. Но девочки, как прежде, внимания на него обращать не будут, а он, как прежде, будет ходить хвостом за своими друзьями, выполняя каждую их прихоть. Когда-нибудь ему надоест.

— Привет, Питер! — лучисто улыбнулась Лили, проникнувшись к нему жалостью и сочувствием, и раскрыла руки для объятий. Подражая Сириусу, она сказала: — Ну, давай, не стесняйся. Пока Сохатого нет, мы можем пообниматься.

— Привет, — негромко произнес Питер и разрешил себя обнять.

Одинаковый с Лили ростом, он казался слабым и тщедушным, вымученным и уставшим. Лили сразу почувствовала, что его что-то тревожит. Именно это его и изменило. Может, если спросить, он скажет? Лили мало общалась с Питером и, говоря начистоту, смотрела на него свысока, как на услужливого пажа, у которого нет собственного мнения. И ей стало ужасно стыдно. Она ничуть не лучше Мародёров, а сама осуждает их за то, что они, считая себя круче и выше Питера, пользуются им как прислугой. Он вряд ли станет откровенничать, но Лили всё же попыталась.

— Хвостик, — сказала она ласково и, взяв Питера за плечи, отодвинула от себя на расстояние вытянутой руки, чтобы видеть его глаза. Он, покраснев до корней волос, потупил взгляд в ту же секунду. — У тебя всё в порядке?

— Всё хорошо. Всё в порядке.

Как же фальшиво прозвучали эти слова, а взволнованная рябь, пробежавшаяся по лицу, и вовсе сдала его со всеми потрохами.

— О Господи! — вдруг панически заахал Сириус, возникнув за спинами Лили и Питера, отчего они нервно дернулись и уставились на него. Он скорчил испуганную гримасу. — Беги, Хвост! Сохатый идет, а ты обнимаешь солнце! Тебе конец! Солнце, — серьезно, даже деловито обратился он к Лили, — он не простит измены.

Лили и Питер ошарашенно огляделись, действительно рассчитывая встретить Поттера, но его в поле их зрения не оказалось. Сириус, довольный их реакций, загоготал как сумасшедший, и Римус принялся его отчитывать. Мэри смотрела на Сириуса с восхищением, а Лили и Питер смущенно переглянулись.

— Он шутит, — сказала она, чувствуя себя виноватой, и погладила его по плечу. — Не обращай на него внимания.

После того как Сириус и Римус ушли к пятикурсницам из Гриффиндора, чтобы запугивать их СОВ (в целом это стремился делать только Сириус), а Питер, ссутулившись и низко опустив голову, смиренно потопал за ними, Лили и Мэри забрались в поезд. Здесь они встретили Фрэнка Долгопупса. Высоченный, темноволосый и обходительный, он любезно поздоровался с однокурсницами и пошел искать свою любимую пятикурсницу Алису Ричи. Бенджи Фенвик и Эммелина Дэй, рассмотрев через стеклянные двери купе Лили и Мэри, вышли к ним. Эмми с грустью рассказала, что рассталась с Майколом Ричардсом и теперь встречается с одним маглом по имени Луи Вэнс.

Вот на платформе прозвучал длинный свист — поезд отправится в путь с минуты на минуту. Студенты начали забираться в вагоны. За мгновение платформа почти опустела, только взрослые остались, махая детям, которые высовывались из окон, чтобы попрощаться. Лили поспешила вытаскивать ребят, тревожась, что они себя покалечат. Появившийся Фабиан Пруэтт вместе со своей девушкой Камиллой помогли Лили и Мэри снять мальчишку-первокурсника, который особенно старательно пытался вылезти всем туловищем наружу, чтобы затащить метлу, которую не позволено иметь на первом курсе.

— Как дела у Гидеона? — тяжело отдуваясь, спросила Лили у Фабиана. Спасенный мальчик бился в её руках, всё еще желая забрать метлу, но поезд уже тронулся с места и, мерно стуча колесами, покатился по рельсам.

— Прекрасно! — ответил Фабиан, приобняв за плечи в знак приветствия Лили и Мэри.

Гидеон окончил школу в том году, и Фабиан остался один. Лили не могла представить Фабиана без брата. Несмотря на то что они учились на разных курсах, они почти никогда не расставались. Но Фабиан не останется в одиночестве — у него есть Камилла, довольно симпатичная, но вредная девушка.

Камилла потащила Фабиана в купе, не дав ему дорассказать о том, что Гидеон работает сейчас ликвидатором. Он успел бросить напоследок:

— Потом поговорим!

— Какая эта Камилла уродина, — с фырканьем оценила Мэри, проводив парочку взглядом. — Уж лучше бы он встречался с тобой, солнце.

— Он с ней счастлив, — улыбнулась Лили. — Это хорошо. Я рада за них.

Девочки пошли по коридору, помогая студентам устроиться. Мэри всё критиковала стеклянные двери купе. По её скромному мнению, в купе даже спокойно с парнем поцеловаться нельзя — видно как на ладони. А переодеться вообще проблема мирового масштаба. Лили слушала недовольства подруги вполуха, а когда заприметила впереди знакомую угловатую фигуру, и вовсе потеряла слух.

— О, какие люди, — тоже заметив его, с отвращением произнесла Мэри. Его она просто терпеть не могла.

Лили окаменела, как по заклинанию, а сердце дико забарабанило в груди. Снейп, уже переодевшийся в школьную форму, стоял у окна со своими друзьями, Эйвери и Мальсибером. Те никак не изменились, всё такие же неприятные и желчные. Да и Снейп не особо претерпел изменения. Худой, бледный, усталый, с сальными черными волосами, крючковатым носом и черными глазами, наполненными чем-то холодным и жестким. Он выглядел отстраненным, безразличным и вроде как не слушал друзей, витая в своих мрачных мыслях.

Лили не видела Снейпа всё лето и вполне отвыкла от него, но кошки на сердце так и заскреблись. Он уже был ей не нужен как друг, она в целом в нем не нуждалась, но на душе было неспокойно, будто он всё еще волновал её. Но это было давно не так. По крайней мере Лили отчаянно убеждала себя в этом.

Лили на удивление быстро привела себя в равновесие. Она подняла подбородок повыше и, взяв Мэри за руку, остро нуждаясь в её поддержке, прошла мимо. Мэри, поняв, что она хочет выказать равнодушие, шептала:

— Только не оглядывайся. Только не смотри на него. Ты хорошо держишься. Ты молодец, солнце.

Благо, Мэри не стала травить душу всякими расспросами. Будто поднабравшаяся за лето такта, она шла молча, а потом и вовсе побежала искать свободное местечко. Проводив её взглядом, Лили двинулась по коридору, заставляя себя не думать об этом дурацком Снейпе. И вскоре он вылетел из головы, как вылетел летом.

Лили встретилась со старостами из других факультетов. Радушно поприветствовав её, они разделили поезд друг между другом, чтобы легче было следить за порядком. Лили досталось территория в хвосте поезда. Именно там собрались шаловливые второкурсники, которых держать под наблюдением надо было лучше других. Она направилась прямиком туда и тут же пожалела, что является старостой.

— Не бегай! — одернула Лили маленького второкурсника из Гриффиндора, поймав того за руку. Мальчишка резво вырвался и побежал дальше, от души хохоча. — Ну беда!

Потом она еле затолкала обратно в купе ребят из Пуффендуя, на спор пытавшихся высунуть голову из окна, проводила крохотную первокурсницу до свободного вагона и вновь поймала за руку того второкурсника.

— Я же сказала тебе: не бегай, — вкрадчиво произнесла Лили и улыбнулась, чтобы смягчить тон. — По поезду бегать нельзя.

Мальчик горячо оттер нос рукавом. Его черные волосы были сильно взъерошены, а карие глаза сияли азартом. Лили показалось, что он похож на Поттера — именно так тот выглядел в двенадцать лет. Да что уж там, он до сих пор остался таким же маленьким сопливым хулиганом.

— Почему это?

— А вдруг ты упадешь и сломаешь руку? Что тогда? — Лили присела перед мальчиком на колено и взъерошила его волосы. — Согласись, это не круто — появиться в первый учебный день в гипсе.

— Не круто, — неохотно кивнула мальчик, шмыгнув носом.

— Как тебя зовут?

— Лоркан.

Лили дружелюбно улыбнулась мальчику.

— Значит так, Лоркан. Пообещай мне, что не будешь бегать по поезду.

Лоркан хитро улыбнулся, еще больше смахивая на двенадцатилетнего Поттера. Удивительно, что Лили вообще помнит, как он выглядел в то время. Она тогда люто его ненавидела и старалась как можно меньше пересекаться с ним. Не то чтобы сейчас она смягчилась по отношению к нему, но он уже не вызывал настолько жгучего чувства отвращения.

— Ладно! Я больше не буду! — быстро выпалил Лоркан, а потом развернулся и сорвался с места, едва не свалив маленькую девочку на пути.

— Поттер… — зарычала было по привычке Лили, резко выпрямилась и неожиданно уткнулась носом в чью-то мантию. Она пошатнулась, но сильные руки удержали её за плечи, не дав упасть.

— Здравствуй, Эванс, — раздался знакомый голос, от которого она подпрыгнула и отскочила на несколько шагов назад.

Перед ней — какой сюрприз! — стоял сам Джеймс Поттер, и он совсем не был тем двенадцатилетним мальчишкой. Она иногда забывала, что он вырос и уже не ребенок, что он теперь взрослый парень.

— Как дела? — донесся его голос будто издалека.

Лили отметила, что он возмужал за лето. Черты лица стали острее и четче, голос ниже и глубже, но карие глаза всё еще сохраняли смешинки и детский задор. Было что-то в этих глазах невероятно потрясающее…

— Эм… Эванс? — позвал Джеймс, пытаясь подавить улыбку.

Лили часто заморгала, неожиданно осознав, что уже не одну секунду бесцеремонно пялиться на него, словно увидела впервые в жизни. Боже, как же она по нему скучала! Как же трудно, когда нет того, на ком можно сорваться. Глупо, конечно, но ей не терпелось увидеть его, чтобы выпустить пар. Вот так вот, без причины. Он просто ей нужен.

— Что ты сказал? — рассеяно спросила Лили, замотав головой, чтобы привести мысли в порядок.

— Как дела, говорю.

— Чьи дела? — растерялась она, надеясь, что не раскраснелась со стыда.

Джеймс, всё стараясь унять улыбку, опустил голову и взлохматил волосы. Они всё такие же взъерошенные и непокорные. Лили вспомнила, что, увидев его впервые, подумала, будто он и не знает о существовании расчесок.

— Кажется, сегодня ты или не выспалась, или слишком сильно переволновалась, — предположил Джеймс, расплывшись в широкой улыбке.

«Прекрати на него смотреть!» — приказала себе Лили и потупила взгляд, заправив локон за ухо.

— Привет, — запоздало сказала она, развернулась и пошла по коридору. К её огромному сожалению, Джеймс увязался следом. Лучше бы он ушел — сбивает с мыслей и разрушает самоконтроль.

— Как прошло лето?

— А тебе не всё равно? — Лили, сузив глаза, через плечо глянула на Джеймса.

Он бодро мотнул головой:

— Если бы мне было всё равно, я бы не спрашивал.

— Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, — сварливо ответила Лили и, подскочив к двум дерущимся мальчишкам, развела их в стороны. — Без драк, парни!

Она втолкнула красных после драки мальчиков в купе и захлопнула за ними дверь. Джеймс за всем этим наблюдал со смехом.

— Всё еще подрабатываешь надзирателем? — полюбопытствовал он.

— Ага, — невозмутимо кивнула Лили, скорее пускаясь по проходу. — Тебе бы тоже не помешал надзиратель.

— Я согласен жить под гнетом надзирателя, если, конечно, им будешь ты!

Лили не смогла сдержать смешка. Кинув на Поттера взгляд, она сказала с напускным ожесточением:

— Я буду очень сильно мучить тебя. Тебе не поздоровится.

Он в ответ чарующе улыбнулся:

— Я готов вытерпеть всё, что угодно, если тебе станет от этого приятно.

Лили чуть не споткнулась от такого заявления. Конечно, он сказал это в шутку, но всё равно она прямо подавилась от возмущения.

— Не говори так, — буркнула она и скрестила руки на груди, упорно пытаясь усмирить возгорающийся гнев. — Такое нельзя говорить первой встречной.

— Но ты не первая встречная. Я знаю тебя пятый год. Вот шестой начался…

— Ты знаешь, что я имею в виду, — озлобленно прорычала Лили, остановилась и обернулась к Джеймсу, собираясь расчихвостить его как следует. — Можешь заливать свои слащавые речи в уши других наивных дурочек.

— Я хочу заливать их только тебе, — улыбнулся мило Джеймс.

— То есть ты считаешь меня очередной наивной дурочкой, так?

— Заметь, ты сама это сказала.

Ну вот. Он снова вывел её из себя. Ничего особенного не сказал и не сделал, а уже довел до белого каления. Какая же она дура, что скучала по нему! Видно, за лето Лили выстроила что-то такое нелепое в своей голове, что заставило её броситься в сентиментальные чувства, и вот сейчас, когда встреча произошла, она сильно разочаровалась. Всё же она до сих пор недолюбливает его, слегка переходя грань ненависти.

— Да ты… — начала со злостью Лили, не зная пока, к чему придраться, чтобы обругать Джеймса. — Вот чего ты скалишься?

— Ничего, — просиял Джеймс. — На меня всё лето никто голоса не повысил, так что я готов ко всем твоим выкидонам. Чёрт, как же я по ним истосковался!

— Да ты просто…

— Привет, Джеймс! — пропела хором стайка девушек, грациозно пролетая мимо.

Лили закатила глаза, а Джеймс, совсем о ней позабыв, обратил внимание на девочек.

— Эй, как дела?

— Лучше всех!

— Чудесно!

— Прекрасно выглядишь, Мари.

Они всё продолжали перекидываться жеманными фразочками, и в конце концов Лили это надоело. Раздраженная, она отвернулась и шустро пошла вперед. Собственно, ничего не изменилось. Он всё такой же заносчивый и самовлюбленный, а она до сих пор ненавидит в нем эти черты. Всё так же за ним толпами таскаются девчонки, только вот теперь он не будет ни одну пропускать мимо, в этом Лили почему-то была уверена на все сто процентов. Ну и хорошо, меньше будет за ней ходить. Пропади он пропадом!

Мимо прошмыгнул Лоркан. Лили вырвалась из раздумий и успела схватить его за руку.

— Что я говорила насчет бега? — строго спросила она, на что мальчик шмыгнул носом.

— Я больше не буду!

— Я уже в третий раз тебя прошу: не бегай!

— Я уже во второй раз говорю: я больше не буду!

— Смотри у меня! — погрозила пальцем Лили и на свой страх и риск отпустила Лоркана, и он опять рванул на всех парах.

На этот раз его поймал Джеймс, который снова поплелся за Лили.

— Тебе же сказали, не бегай! Ты что, не понимаешь? — не слишком жестко, но достаточно сурово рявкнул он. Лоркан побледнел и сжался в комочек, как маленький ежик. — Если еще раз увижу…

— Оставь его! — приказала Лили.

Лоркан, с одобрением и уважением посмотрев на неё, зло отмахнулся от Джеймса и, торжествующе смеясь, побежал дальше по коридору.

— Нельзя так строго с детьми! — прикрикнула Лили, смерив Джеймса испепеляющим взглядом.

Он отмахнулся с улыбкой:

— Да брось, Эванс! Жесткость не помешает.

— Это же ребенок! С ним нельзя так!

Джеймс снова увязался следом, когда Лили пошла делать обратный обход.

— Не злись, — весело сказал он, маяча за спиной. — Когда у нас с тобой будут дети, мы будем воспитывать их по-твоему.

Лили остановилась так резко, что Джеймс врезался ей в спину. Ойкнув, он извинился и мягко провел ладонью по её спине. Этот небрежный жест, пустивший непривычную волну трепета, оказался последней каплей.

— Ты наглец, Поттер! — сведя брови на переносице и подбоченившись, Лили обернулась к Джеймсу. Он в ответ лукаво улыбнулся и сузил глаза. И этим глазам нельзя было сопротивляться, но она попыталась. — У нас с тобой никогда и ничего не будет! Запомни это, заносчивый ты идиот, и намотай себе на ус!

Она обогнула его и зашагала прочь. Он догнал её в ту же секунду, склонился и прошептал на ухо, отчего она невольно вздрогнула:

— Не зарекайся, — а потом чмокнул в щеку и запрыгнул в купе.

Лили застыла, не зная, что и делать. Придя в себя, она оглянулась и увидела, как в купе Джеймс обнимает пятикурсниц из Пуффендуя. Встретившись с ней взглядом, он подмигнул, а она сузила глаза и показала кулак. Несчастный Поттер!

Всё еще пребывая в оцепенении, Лили отправилась искать Мэри. Щека горела, будто Поттер не поцеловал её, а приложил раскаленное железо. Потирая щеку, она в задумчивости прошла мимо хихикающих когтевранок и тут заметила Доркас. Она стояла у окна недалеко от когтевранок. И не одна. Рядом с ней возвышался симпатичный русоволосый слизеринец. Лили напрягла глаза, пытаясь разглядеть, что это за парень.

Доркас вела себя странно. Лили даже остановилась, затаив дыхание, будто её снова поцеловала Поттер. Она даже решила, что обозналась и это не Доркас, ведь она не может себя так вести. Доркас, еще больше похорошевшая за лето, что-то нежно мурлыкала, глядя на слизеринца томным взглядом. Обычно она собирала свои черные как ночь волосы в хвост, а теперь они были эффектно распущенны, и она кокетливо крутила прядку в пальцах. Симпатичный слизеринец, судя по всему семикурсник, смотрел на неё как завороженный.

«Мэри очень обрадуется!» — воодушевленно подумала Лили и, чтобы Доркас её не заметила, прильнула к когтевранкам. Среди них оказалась Амелия Боунс, с которой она тут же завела беседу, но краем глаза всё следила за Доркас. Ослепительно красивая, ей очень шла эта роль роковой соблазнительницы. Вот только почему она решила удариться в такое амплуа, Лили даже не догадаться не могла. Это было для неё большой неожиданностью, ведь Доркас никогда прежде себя в таком свете не показывала.

Наконец слизеринец ушел, прошептав что-то Доркас на ухо, отчего она засмеялась серебристым смехом. Только он скрылся, она скинула всю эту очаровывающую женственность, стерла улыбку и собрала волосы в хвост. И снова её лицо выражало привычное безразличие.

Не скрывая загадочной улыбки, Лили подплыла к Доркас и протянула:

— Понятно всё с тобой.

Удивленная внезапным появлением Лили, Доркас тихо сказала:

— Не понимаю, о чем ты.

Хихикнув, Лили мило захлопала ресницами, как Доркас пару минут назад, и закрутила в пальцах локон.

— Всё ты понимаешь, дорогая!

Доркас закатила глаза и протянула к Лили руки.

— Не приставай ко мне. Лучше скажи, Эванс, как поживаешь?

— Неплохо, — ответила Лили с улыбкой и сильно обняла подругу. Стройная, выше её на целую голову и теплая, несмотря на ледяное впечатление, которое она производит. — Я больше не тусуюсь со слизеринцами, а вот ты...

— Мерлин, Лил! Уймись уже!

— Кто это был?

— Норвел Уилкис.

— Норвел? — со смешком произнесла Лили. — Дурацкое имя.

— Какое есть.

Лили озорно улыбнулась, ущипнув Доркас за бока.

— Кажется, кто-то влюбился.

— Нет, — твердо ответила Доркас. В её серых глазах появилась характерное ей безразличие. — Тот, в кого я влюблена, даже разговаривать со мной не станет.

О ком она имеет в виду, Лили не знала и спрашивать не стала. Они пошли искать Мэри и быстро обнаружили её в начале поезда. Вместе с ней в купе сидели Римус, Питер и та девчонка из Когтеврана, которая бегала в том году за Ремом. Ничем значительным их последняя встреча не кончилась, и они так и продолжали поглядывать друг на друга исподтишка. Этим они и ограничивались.

— А вот и мы! — улыбнулась Лили, войдя в купе. Она тут же подсела к Рему и, выразительно взглянув ему в глаза, украдкой кивнула в сторону когтевранки. Он тяжело выдохнул и покачал головой.

Ребята поздоровались с Доркас, Мэри совершила попытку задушить её. Когтевранка неловко поднялась на ноги.

— Я, наверное, пойду, — тихо пролепетала она, но Лили остановила её.

— Нет-нет, останься!

— Иди-иди, — настойчиво подталкивала Мэри. Питер молча моргал, отчего-то раскрасневшись и нервно глотая воздух.

— Да, я пошла, — улыбнулась стеснительно девушка и быстро выскользнула за дверь. Её худенькая фигурка, сгорбившись, двинулась по коридору.

Лили сурово посмотрела на Римуса:

— Почему ты её не остановил?

Он устало откинулся спиной на сиденье и зажмурился.

— Потому, Эванс. Она мне… не нравится, а сказать я не могу.

— И правильно, что не нравится, — сказала Мэри и поправила волосы, разглядывая себя в слабом отражении окна, за которым мелькали зеленые поля и холмы. — Тебе, Рем, нужен кто-то получше.

— А ты свахой заделалась? — поинтересовалась иронически Доркас.

Мэри вдохновенно всплеснула руками:

— О да! Я создана для того, чтобы соединять сердца!

— Мерлин, — фыркнула Доркас, воздев глаза к потолку. — Только не начинай снова.

— А что? Разве я не права?

— Как каникулы прошли? — скорее спросила Лили у Доркас, чтобы предотвратить назревающий конфликт.

Доркас скрестила руки на груди и совершенно бесстрастно ответила:

— Кошмарно. Мои родители развелись.

Мэри так резко повернула голову к Доркас, что чуть шею не свихнула.

— Да ты что?! Святые феи, да ведь это ужасно! Моя бедная Доркас!

Мэри разволновалась гораздо больше, чем сама Доркас. Даже Рем беспокойно сдвинул брови. А вот Доркас, казалось, развод родителей ничуть не трогал. Она выглядела так холодно и безразлично, словно ничего не произошло. Лили поспешила проявить сочувствие и поддержку, хотя точно не знала, как правильно это сделать и что сказать в такой ситуации. Это было особенно трудно, глядя на Доркас, равнодушную и бесчувственную.

— Всё будет хорошо, — пообещала Лили, сжав ладонь Доркас. — Правда. Ты только не волнуйся.

— Я и не волнуюсь.

— А вы с Дэнисс с кем остались? С отцом? С матерью? — спросил Рем, жаждая услышать ответ.

— Я осталась с папой, — черство отчеканила Доркас и уже с едва заметной горечью добавила: — А мама забрала Дэнисс.

— Дэнисс — это твоя сестренка? — сказала Мэри, положив на плечо Доркас голову и погладив её по спине.

— Да.

Лили знала, что Доркас очень любит свою сестренку. Ей наверняка плохо из-за расставания, но она не показывает этого. Лили с дрожью представила развод своих родителей: она осталась с отцом, Петунья — с мамой. И что тогда? Ничего. Жизнь просто разрушена, в ней нет больше смысла. Так что Доркас еще здорово держится. Она всегда была сильной, даже пугающе сильной и хладнокровной.

— Мои родители тоже развелись, — пробубнил вдруг Питер и, когда все перевели на него взгляды, съежился, густо покраснев. — Правда, много лет тому назад.

— Ну вот! — повеселела Мэри. — Питер доказывает, что даже после развода родителей можно жить! Так ведь, Питер?

Питер кивнул, натянуто улыбнувшись. Римус был погружен в свои мысли, мрачные и невеселые. Глаза его застыли, брови неспокойно выгнулись. Лили боднула его головой в плечо.

— Ты чего?

— Да нет, просто, — пробормотал он и взволнованно посмотрел на Доркас. — Как думаешь, она будет в безопасности рядом с ней?

Доркас медленно пожала плечами.

— Я не знаю.

Мэри поспешила перевести тему и с упоением поведала о том, что помирилась с родителями. Её бабушка не приходилась ей родной, кровной, но она всё равно искренне любила Мэри, дочь своего усыновленного сына, и долго не хотела её отпускать, когда мистер и миссис Макдональд пришли мириться. По словам Мэри, её отец, живший в семье волшебников и не имевший магических сил, просто позавидовал ей и поэтому выгнал из дома, когда ей пришло письмо из Хогвартса. Всё закончилось перемирием. Мэри была счастлива, и Лили не могла этому не радоваться.

Питер довольно скомкано и сухо рассказал, что все каникулы просидел дома. Его мама приболела, и ему пришлось сидеть с ней. Римус сообщил, что подружился с одной хорошей девушкой. Мэри попыталась вытащить из него больше информации, но Лили быстро её угомонила, потому что по Рему видно было, что делиться этой девушкой он ни с кем не хочет.

Ребята мирно обсуждали предстоящий учебный год, когда за стеклянными дверями купе показались Джеймс и Сириус. Джеймс держал за руку какую-то девицу. Они остановились у купе, весело хохоча, и вдруг девушка притянула Джеймса к себе, что-то прощебетала ему на ухо и довольно требовательно поцеловала. Мэри и Римус подавились смешками, Доркас с улыбкой закатила глаза, а Питер густо покраснел.

— Никакого воспитания, — проворчала Лили, с отвращением поглядывая на парочку. Щеки у неё, прямо как у Питера, вспыхнули. — Что за балаган они там устроили? Рем, останови их!

— Ревнуешь? — хитро приподняла бровь Мэри.

Лили, метнув в неё взгляд, сузила глаза. Мэри тут же унялась. А вот Поттер и девица не собирались. Лили даже стала ненавидеть стеклянные двери поезда. Мэри была права: никакой анонимности. Пусть он тащит своих пассий в какой-нибудь темный угол и уже там обжимается с ними сколько ему заблагорассудится! Или он специально остановился перед купе, где сидела Лили, чтобы позлить её? У Лили не было ни тени сомнения, что так и есть. От этого она возненавидела Поттера еще сильнее.

Вот Сириус, хохотавший над парочкой, соединенной в сладострастном поцелуе, оглянулся и заметил, перед каким купе они затормозили. Глаза у него стали большими, будто он впервые в жизни увидел призрака. Не отрывая взгляда от друзей, он толкнул Джеймса в плечо, а потом что-то зашептал ему на ухо, пытаясь отцепить от него девушку, но та буквально-таки прилипла к нему, что ужасно разозлило Лили. Невоспитанная девчонка! Наконец Джеймс отвлекся от неё и по указу Сириуса оглянулся. Его глаза округлились и ошеломленно забегали с одного вытаращившегося на него лица на другое. Когда он посмотрел на Лили, она вскинула бровь, чуть ли не давясь от гнева и возмущения. Устроили цирк у всех на глазах!

— Всем привет! — бодро кинул Сириус, ввалившись в купе. Сел напротив Лили, он подмигнул и щелкнул её носу. — У тебя щеки покраснели. Смотри, солнце, от злости не взорвись.

— Я не злюсь, — равнодушно отозвалась Лили, сложив руки на груди. Рем, прекрасно понимавший, что на самом деле она еще как злится, скрыл улыбку, низко опустив голову.

Джеймс за дверью чуть ли не с силой отпихнул от себя девчонку, и та оскорбленно зашагала прочь. А он зашел в купе и остановился на пороге. Казалось, он чувствовал себя крайне неловко, ероша пятерней волосы и медленно выдыхая через рот. Но вот в следующую секунду на его губах появилась широкая улыбка. Он указал себе за спину и как ни в чем не бывало выговорил:

— Она просто ужасно целуется. Я серьезно.

Сириус усмехнулся и откинулся на спину, расслабленно закинув руки за голову.

— То-то ты её чуть не слопал. Голодный Поттер.

Ребята покатились со смеху, только Лили ничего смешного не находила. Джеймс кидал на неё виноватые взгляды и будто ждал, что она сейчас закатит ему сцену по поводу поцелуев с этой девицей. Вот только ей было всё равно. Только сердце отчего-то неспокойно колотилось.

— Ну здравствуй, голодный Поттер, — сказала Доркас с огромной радостью и, подскочив к Джеймсу, обняла его. С Сириусом с таким рвением она и не думала здороваться. Она вообще не обратила на него ни малейшего внимания.

— Сестренка! Как дела? — Джеймс мимолетно чмокнул Доркас в губы. Судя по всему, она была не против. Возможно, этот ритуал приветствия у них самое обыденное явление. Лили начала злиться еще сильнее.

— Прекрасно!

По-братски обняв Питера и Римуса и вытерпев поцелуи Мэри, Джеймс посмотрел на Лили, сев напротив неё.

— С тобой я уже здоровался, но я не прочь сделать это еще раз и обнять тебя к тому же.

— Ты наглец, Поттер, — огрызнулась Лили. — Я уже говорила это, но я не прочь повторить это еще раз и ударить тебя к тому же.

— О, — умиленно протянула Мэри, соединив ладошки под подбородком. — Вы так мило ругаетесь!

Лили снова посмотрела на Мэри, сощурив глаза, а потом уставилась на Поттера, точно не зная, откуда у неё появилось столько злости.

— Что ты там устроил с той девицей? Какого черта?

Поттер невинно пожал плечами, обменявшись с Сириусом недоуменным взглядом. Сириус явно веселился, глядя на рассерженную Лили, как и Мэри, а вот Рем и Доркас о чем-то взволнованно переговаривались, ни на кого не обращая внимания. Питер, скорее всего, хотел убежать отсюда.

— А что, нельзя было?

— Нельзя! Тут кругом дети, а ты её тут пожираешь! У тебя совесть есть?

— Вот представь, есть!

— Так включи её, идиот! И перестань думать только о себе!

Они невольно подались ближе друг к другу. Джеймс старался держать себя в руках, а вот Лили не сдерживалась и прожигала его свирепым взглядом. Руки у неё прямо тянулись к его физиономии, чтобы дать отменную пощечину. И она бы сделала это, поддавшись клокочущей злости, если бы не Рем, который велел:

— Остыньте, ребята!

— Да я-то остыл! — раздосадовано всплеснул руками Поттер, устремив негодующий взгляд на Римуса. — Это она снова на меня напала!

— Ох прости! — прошипела Лили.

Затем она встала, решив, что не будет терпеть общество этого гадкого Поттера, и быстро вышла из купе, ворча под нос о невоспитанных заносчивых придурках. Доркас и Мэри рванулись за ней, прося не уходить, но остановились в дверях, поняв, что сейчас лучше оставить Лили в покое. Мэри крикнула ей вдогонку:

— Только не теряйся!

Лили сердито шагала непонятно куда, скрежеща зубами от злости, когда её окликнула та девушка из Когтеврана, что бегала за Ремом.

— Лили! — позвала она и, догнав Лили, поравнялась с ней. — Постой, пожалуйста.

— Привет, — опять поздоровалась Лили, устыдившись, что девушка её имя знает, а она — нет. — Не знаю, как тебя зовут…

— Априлис.

— Априлис, — произнесла Лили, пробуя имя на слух. — Красивое имя!

Девушка стеснительно переступила с ноги на ногу.

— Не посчитай меня невоспитанной, но мне кое-что надо узнать. Ты с Римусом Люпином встречаешься?

— Что? О Боже, нет конечно, — замотала головой Лили и дружелюбно улыбнулась, взяв Априлис за руки. — Он замечательный, но мы с ним всего лишь друзья.

— Мне важно было знать это. Спасибо, — застенчиво улыбнулась Априлис.

— Всегда пожалуйста!

Априлис кротко кивнула, неспешно развернулась и пошла по проходу, по которому как раз шел Поттер. Она проводила его восхищенным взглядом и зашла в купе.

Лили, раздраженно выдохнув, отвернулась к окну. Пожалуйста, пусть он пройдет мимо! Но мимо он не прошел. Остановился за спиной Лили, осторожно дернул её за локон и сказал:

— Прости меня, я вспылил.

Очевидно, это Рем послал его извиняться — сам бы он до такого не снизошел, истинно считая, что ни в чем не виноват. И это на самом деле так: он не виноват. Если кто-то и вспылил, то только Лили. Она даже не знала определенно, почему так резко вышла из себя. Рядом с ним она вообще с трудом может себя контролировать. Даже сейчас, когда он извиняется, она ужасно злится.

— Ты ни в чем не виноват.

— Но ведь ты ушла.

— Ха! Считаешь, что я ушла из-за тебя? — вскинулась Лили, повернувшись к Джеймсу. — А не много ли почестей, Поттер? Кем ты себя возомнил? Центром вселенной?!

— Нет, но…

— Тогда с чего ты взял, что я ушла из-за тебя? Что ты вообще ко мне привязался?! Оставь меня в покое!

— Только не заводись! — взмолился Джеймс, взял её за плечи и легонько встряхнул. От этого мысли в голове взболтались, ещё больше пропитавшись злобой. — Чёрт, прошел только час, а ты уже орешь на меня, хотя я, как всегда, ничего не сделал!

Лили, умом отлично понимая, что, и правда, беспочвенно гневится на него, всё же продолжила нападение.

— Не сделал! — плюнула она, сбив его руки с плеч. — Как же! Ты родился шестнадцать лет назад и испортил мне жизнь — вот что ты сделал! Лучше бы ты никогда не появлялся на свет!

Глаза Джеймса, обычно выражавшие беспечность и задор, наполнились жесткостью. Он стиснул зубы так сильно, что у него желваки дернулись. Лили с острой болью на душе осознала, что перегнула палку. Дура.

— Вот что ты думаешь на самом деле, — процедил Джеймс и издевательски поклонился. — Уж простите, госпожа, что я родился и испортил вам жизнь! Хотя, знаешь, ты мне её испортила гораздо больше!

— Что?!

— То! Как же ты меня достала!

И он ушел, оставив её томиться в злости, которая начала превращаться в отвращение к самой себе.

Что ж, традиция не нарушена. Лили, как всегда, поссорилась с Джеймсом перед началом учебного года. Это уже продолжается шесть лет. На следующий год они и вовсе поубивают друг друга. И как всегда, ссора выстроилась на пустом месте. И как всегда, Лили чувствовала себя виноватой. И как всегда, не разобралась из-за чего сыр-бор.

В первый учебный год Лили и Джеймс рассорились из-за Снейпа. Во второй год он едва не поджег ей волосы из-за того, что она случайно толкнула его на платформе. В третий он обидел Снейпа, а она заступилась за него, и они на славу побранили друг друга. На четвертом курсе она посмеялась над тем, что он бегает за старшекурсницами, за что он запер её в купе машиниста. На пятом курсе он ударил Снейпа, а она ударила его. Вот теперь она непонятно из-за чего накинулась на него — скорее всего, из-за того, что он бессовестно обследовал десны той девицы, — и разругалась в пух и прах. Если взглянут с одной стороны, то во всем виновата только Лили. Всё из-за неё. Она действительно портит Джеймсу жизнь. Всё-таки она большая-пребольшая дура.

Лили чуть в тот же миг не кинулась извиняться, но передумала в последний момент, поддавшись остаткам гордости, которые вынырнули из потока самобичевания. Возвращаться к Мародёрам и подругам она тоже не решилась и отправилась в купе, где устроились Эмми, Бенджи и Фрэнк с Алисой.

— Ты слышала об этом, Лил? — не успела Лили сесть, спросил Фрэнк, высунувшись из-за газеты. Выглядел он тревожно и мрачно. — Пожиратели убили парочку маглов и оставили метку над домами нескольких волшебников.

— Что-что? — ахнула Лили, невольно стиснув ладонь не менее перепугавшейся Эмми.

Лили специально не выписывала на лето «Ежедневный пророк», чтобы не читать вот таких вот горьких новостей. Она специально не спрашивала у подруг о Том-Кого-Нельзя-Называть, чтобы не печалиться, чтобы не видеть, как разрушается мир волшебников, чудесный и уникальный. Теперь это будет преследовать её на каждом шагу, и от этого не спрячешься.

— И это еще цветочки, — покачал головой Бенджи, взволнованно теребя в руках пачку тыквенного печенья. — В середине августа Пожиратели похитили целую семью чистокровных волшебников, а потом казнили на людной улице прямо перед маглами. Уж не знаю, как, но Министерство с этим разобралось. В магловских газетах об этом не писали.

— Всё так ужасно, — содрогнулась Алиса и прижалась к Фрэнку. Он заботливо обнял её.

— Не бойся, милая. Я смогу тебя защитить.

Остаток пути они только о Пожирателях и Волан-де-Морте говорили, очень сильно огорчая Лили. Слушая обо всех тех ужасных вещах, что произошли всего лишь за два месяца, она не могла отделаться от мысли, что приходит конец добру, свету, свободе и завтра уже не будет возможности сделать то, о чем мечтаешь. Вдруг твои друзья, родители, знакомые умрут завтра? Слова так и не будут сказаны, признания умрут вместе с тобой. И ты ничего не успеешь сделать, кто-то другой лишает тебя возможности. Лили внезапно поняла, что глупо злиться на кого-то, скрывать что-то, молчать, когда надо говорить. Надо делать то, что хочешь, пока есть время.

Доркас и Мэри нашли Лили, когда поезд уже остановился. Они проявили крайнюю степень тактичности и ничего ей не сказали. Видно было, что Мэри сильно рвалась спросить, почему Лили накинулась на Джеймса как ненормальная да еще так внезапно оставила их с Мародёрами, но Доркас постоянно метала на неё строгие взгляды, и она вынуждена была молчать.

До Хогвартса доехали в скорбном настроении. Лили всё глубже и глубже погружалась в чувство вины, всё терзала и терзала себя за те горячие слова. Зачем она вообще сказала, что лучше бы он не рождался? Что именно её заставило? Зачем она вообще взъелась на него на ровном месте?

Банкет в Большом зале прошел для Лили тоже не весьма радужно. Судя по всему, Джеймс никаких угрызений совести или других всплесков эмоций не испытывал и преспокойно веселился, пока Лили мучила себя. Как в тумане прошло распределение, затем что-то говорил профессор Дамблдор, потом начался пир. Лили всё пыталась успокоиться.

«Эй! — думала она, зло вонзая вилку в стейк. — С каких пор я переживаю о нем? Раньше я никогда не сожалела о сказанных словах и говорила ему всё, что считают нужным сказать. Хватит уже! Он-то так не переживает! Выбрось его из головы и займись чем-то более важным, пока есть момент!»

Однако же даже это не помогла Лили обрести покой. Тогда она заставила себя прислушаться к разговору, который гулял за столом Гриффиндора.

— Дамблдор никого не представлял, — сказала Эмми. — Значит, новых преподавателей нет. Значит, защиту от Темных искусств будет преподавать снова Флитвик.

— Да нет, — отмахнулся Фрэнк. — Флитвик еще год не выдержит. Тем более вы же знаете: это место проклято. Никто больше года защиту не преподавал.

— Получается, будет новый учитель, — закивал Бенджи.

— Уф! Опять надо будет привыкать к нему! — сокрушилась Мэри, не отрываясь от скоростного поглощения пищи.

Лили оживилась, когда пришла пора провожать первокурсников до гостиной. Маленькие забавные детишки развеселили её, и она вместе с Ремом с большой радостью провела для них короткую экскурсию.

— Слышал, Сохатый зуб на тебя точит, — прошептал Римус, покосившись на Лили, когда они поднимались по лестнице к портрету Полной Дамы. Дети копошились у них за спинами, изумленно разглядывая живые картины. — Это у вас что-то вроде обычая? Ругаться в первый день, да, солнце?

Лили, поймав мальчика, который чуть не провалился в ступеньку, которая исчезла, оставив дыру, невесело усмехнулась.

— Кажется, да, это уже обычай. И ты, как всегда, должен сказать ему, что мне жаль.

— Боюсь, солнце, он не будет меня слушать. Он сильно разозлился.

— Мне плевать, — холодно выговорила Лили, пропустила Рема вперед, взяла за руки двух девочек, которые устало забирались по лестнице, и лучисто улыбнулась им. — Еще совсем немного, и мы дойдем до гостиной. Давайте, один рывок!

У Лили была еще одна традиция перед очередным учебным годом, помимо ссор с Джеймсом, — она сидела некоторое время в пустой гостиной в одиночестве.

Когда первокурсники разошлись и поднялись старшекурсники, Лили посидела немного перед камином с Доркас, Мэри и Алисой. Потом сонные подруги потянулись по комнатам. Алису утащил Фрэнк, Мэри пожелала Лили сладких снов, а Доркас наказала не задерживаться надолго, потому что завтра будет трудный день. Это она говорит каждый год.

Мародёры тоже ушли в комнату, смеясь и толкая друг друга. Лили с большим трудом заставила себя не оборачиваться, чтобы взглянут на Джеймса и понять, действительно ли он так сильно зол на неё.

Через час-другой гостиная опустела. Лили неслышно забралась в свою комнату, чтобы переодеться, стянула с кровати покрывало, в которое тут же укуталась, и зашлепала обратно в гостиную. Там она пододвинула кресло ближе к камину и устроилась в нем поудобней. Успокаивающий жар огня ласкал лицо. Ночь за окнами накрыла Хогвартс. Всё погрузилось в благостный сон. В коридорах изредка что-то поскрипывало, завывало какое-то привидение, Пивз хохотал, предвкушая, как завтра первокурснички испугаются, увидев его. В гостиной стояла обволакивающая тишина, и только огонь трескал, танцуя и отбрасывая на стены забавные тени.

Лили неожиданно для себя задремала. Во сне она слышала чьи-то шаги, озадаченные перешептывания, а через какое-то мгновение до боли знакомый и неприятно трогающий за душу голос и игривое девичье хихиканье. Некоторое время спустя она проснулась и, потянувшись и потерев глаза, заспанно уставилась на угольки в камине, тихо тлеющие, брызжа оранжевыми искрами. Она уже хотела отправиться в комнату, упасть на кровать и спать до самого утра, но не успела встать, как услышала шаги. Кто-то спускался из комнат мальчиков.

Лили выпрямилась в кресле и увидела, как появилась девушка (Лили её узнала, и она была не из Гриффиндора) в одной длинной ночной рубашке, а следом вышел Поттер. Обнаженный по пояс, он перекинул футболку из руки на плечо и, притянув к себе, поцеловал девушку. Та захихикала как душевнобольная и вяло стукнула его — так, для вида — ладошками по спине. Лили они не замечали, и она поспешила оповестить их о своём присутствии тактичным кашлем.

Оба на секунду застыли, не выбираясь из объятий друг друга. Затем Поттер медленно повернул голову в сторону звука, что издала Лили, и недоуменно заморгал, увидев её. Волосы у него были взъерошены сильнее, чем всегда. Лили с отвращением представила, как эта пигалица запускает руки в его волосы. Её чуть не стошнило, а скрыть на лице омерзения она даже не попыталась.

— О, Эванс… Ты чего тут делаешь? — спросил тихо Поттер.

— Сижу, — с расстановкой ответила Лили.

Несколько секунд продлилось тягостное молчание. Те двое явно находились в ступоре. Лили же старалась дышать спокойно и не показывать всей злости.

— Проводи меня, — прошептала девушка Поттеру на ухо и сконфуженно улыбнулась Лили. — Прости!

— Да ничего, — с откровенно фальшивой вежливостью отозвалась Лили.

Девушка сарказма не уловила, приняв учтивость Лили за чистую монету, а вот Джеймс — да. Он опустил голову, пытаясь скрыть улыбку, и ласково взял девицу за руку.

— Идем.

Они пошли к портрету, обернувшись к Лили спиной, и девушка зашушукала:

— Наверное, она всё МакГонагалл расскажет. Она ведь вся такая правильная у вас.

— Не выдумывай, она — свой человек.

— Ты сам говорил, что она рождена, чтобы быть старостой. Ты сам говорил, какая она пай-девочка.

— Пардон, но я всё слышу, — снова с ненастоящей доброжелательностью сказала Лили, неприятно тронутая. Он говорил о ней с этой поверхностной девчонкой. Что он себе позволяет?!

Джеймс прыснул со смеху и закрыл глаза, чтобы успокоиться. Его тупоголовая подружка опять не поняла, что Лили буквально плюется ядом.

— Ой, извини, — пролепетала она, смущенно улыбнувшись.

— Ничего-ничего. Ну, вы идите. Время позднее, спать пора.

Они исчезли за портретом. Лили, всё это время сжимавшая кулаки так сильно, что ногти впились в кожу, попыталась расслабиться. Она закрыла глаза и выдохнула через нос, но этот успокаивающий жест больше походил на разъяренное сопение быка, который готов броситься на красную тряпку. Она не могла понять однозначно, что вывело её из себя: то ли тупость пассии Поттера, то ли он сам и его жалкое полуголое тело, то ли то, что он посмел обсуждать её со своей подружкой.

Портрет Полной Дамы снова открылся, и в гостиную вошел Поттер. Лили окатила его злобным взглядом. Глаза невольно скользнули по оголенным плечам, груди, прессу. Вот же Аполлон недоделанный! Поджарый, жилистый, в меру мускулистый, есть на что посмотреть, и ничуть не жалкий. Лили стало необычайно стыдно и неловко. Сердце неспокойно забилось. Она нечасто и немного видела по пояс раздетых парней, но, признаться, Поттер был лучшим и на него хотелось смотреть не переставая.

Чтобы не показать, что она вот так прямо любуется им, Лили поспешила отвести взгляд. Поттер шмыгнул носом, почесал затылок и ткнул пальцем себе за спину.

— Знаешь, она просто… Я не хо…

— Собираешься оправдываться? — сглотнув, вполне мирно спросила Лили и посмотрела ему в глаза, стараясь удерживать взгляд только на них. — Не нужно, совсем не нужно. Ты уже и так знаешь, что я накажу тебя за то, что ты притащил в нашу гостиную студентку из другого факультета.

— Сдается мне, знаю, — мрачно улыбнулся Поттер, взлохматил волосы, немного помолчал и спросил: — Почему не спишь?

— У меня традиция: не спать перед учебой и сидеть в гостиной, — ответила Лили, устремив взгляд на угли в камине.

— Можно я посижу с тобой?

Она взглянула на него в раздумье, честно говоря, совсем не желая находиться с ним в одном помещении, но всё же кивнула.

— Ну конечно. Только, это… — она обвела пальцем своё туловище, надеясь, что не раскраснелась. — Оденься.

Джеймс усмехнулся, стянув с плеча футболка.

— Я тебя смущаю?

Лили раздраженно выдохнула и получше укуталась в покрывало, как будто это могло помочь скрыться от хитрого взгляда и торжествующей улыбки Джеймса.

— Да. Такой ответ устраивает?

— Вполне. Не знал, что ты такая щепетильная особа.

— Ну, по-моему, такие моменты очень личные.

— Ты про расхаживание голым? Я же думаю, если есть что показать, то это должно быть достоянием страны, не меньше.

— Ну ты и… придурок, — не удержалась Лили, и в тот же миг ей стало стыдно за это ругательство. Да, она отменно может расположить к себе людей, которых ненавидит.

Быстро одевшись, Джеймс подвинул кресло поближе к Лили, плюхнулся в него и раскинул руки, чем нечаянно коснулся её плеча. Она отодвинулась, надеясь, что он этого не увидел, — а то подумает, что она до сих пор смущается. Он и так вон как сияет! Небось, нарадоваться не может, что показался перед ней во всей красе. Чертов позер! Заносчивый идиот!

— Не подумай, что меня это так интересует, — подала голос Лили через невыносимо долгие пять минут. Она чуть ли не прорявкала эти слова, поэтому помолчала и взяла себя в руки. — Не думай, что мне очень интересно, но… И часто ты их водишь?

Джеймс понял, что она имеет в виду, и нахмурился, словно это было абсолютно не то, что он хотел услышать. Посмотрев на Лили раздраженно-вызывающим взглядом, он выговорил:

— Периодически, с определенной стабильностью.

«Выкрутился!» — подумала со злостью Лили и продолжила расспрос с пристрастием, злясь на себя, что вообще это делает.

— А как же парни? Или ты прямо перед ними?..

— А парни, — отвернулся Джеймс, недовольно уставившись на камин, — очень тактичные и понимающие. Они уходят.

— Понятно, — кивнула Лили, поняв, чьи озадаченные голоса слышала, когда спала. Должно быть, Мародеры очень удивились, увидев Лили в гостиной. Наверное, подумали, что она снова их караулить, чтобы наказать или наорать.

Они замолчали, и Лили еще никогда не было рядом с Джеймсом так неприятно, так напряженно, так страшно. Её будто потихоньку затягивало в зыбучие писки. Помощи нет, есть только ярость, которую Лили пыталась подавить, потому что она была необоснованной.

— О чем поговорим? — кажется, через целую вечность произнес Джеймс, почесав затылок. Он, однозначно, чувствовал себя равно так же неловко, как и Лили, и тишина, которую они единодушно соблюдали, ему тоже не нравилась.

— Ума не приложу, о чем мы с тобой можем поговорить, — честно призналась Лили. — Ты… прости. Я сегодня в поезде сказала тебе столько плохого. Я не думаю так на самом деле. Я не хотела тебя обидеть.

— Да ладно, забыли.

Но Лили по голосу стало ясно, что ничего Джеймс забывать не собирается. И ей стало так паршиво, что ей захотелось как-то утешить его. Она как можно искреннее улыбнулась, с интересом взглянув на него, и получше устроилась в кресле.

— Итак. Рассказывай, как ты провел лето? Судя по тому, что ты сломал ногу, ты ввязался в какую-то сомнительную, но интересную историю, хотя обещал мне, что не будешь делать этого.

Джеймс подыграл ей. Он чинно выпрямился и кивнул:

— О, это забавная история. Мы с Бродягой решили полетать одним прекрасным утром. Я ж просто ас и превосходно летаю… Не закатывай глаза! Это правда!

— Продолжай, — повелительно махнула рукой Лили, с трудом подавляя смех.

— Так вот. Я летал себе, летал, и тут в меня врезалась сова!

— Нет! Ты шутишь!

Он хлопнул себя рукой по груди:

— Честью клянусь! Она как налетела на меня! Проклятье, я завизжал как девчонка — большая неожиданность, знаешь ли, — и свалился с немалой высоты. Еще легко отделался, лишь ногу сломал, мог вообще умереть. Вот тогда бы никто не стал портить тебе жизнь.

Улыбка с лица Лили мигом сползла. Она тяжело выдохнула и выпалила:

— Я же извинилась! Прости, мне очень жаль, что я сказала такое!

— Я прощу, — кивнул Джеймс, хитро улыбаясь. — Если ты меня поцелуешь.

— Что?! — Лили возмущенно выкатила на него глаза. — Да ты…

Джеймс вдруг весело рассмеялся. Сбитая с толку Лили недоуменно заморгала.

— Ты чего хохочешь?

— У тебя такое лицо было. Просто любо-дорого на него смотреть! — Джеймс поднял очки и вытер несуществующие слезы. — Я пошутил. Я не злюсь на тебя. Ну и ты на меня не злись.

— Я и не злюсь.

— Отлично, — наконец успокоился он, откинулся на спину и с безмятежной улыбкой направил взгляд на потолок. — Ну а тебя больше никто этим летом не бил?

— Откуда ты… — Лили осеклась и рассерженно стиснула кулаки. — Доркас. Чудесно. Я убью её.

— Так в чем смысл этой истории? — неподдельно заинтересовался Джеймс. — Расскажешь?

Лили, не желая вспоминать эту мутную ситуацию, резко потрясла головой.

— В ней нет смысла, — проворчала она, осматривая свои ладони. — Нет, и всё. Я сама виновата. Я её спровоцировала.

— Ты в своём стиле, Лили. Она сделала тебе больно, но ты оправдываешь её. Ты всех оправдываешь, как будто любого можно простить. Как будто у всех есть причины, почему они поступают так или иначе.

Они взглянули друг на друга. И только их глаза встретились — Лили сразу потупила взгляд.

— Я не хочу об этом говорить.

— Ладно. Еще один вопрос на эту тему: как ты выбралась из этой передряги?

— Меня спасла сестра.

— Сестра? А, понятно, почему ты такая жертвенная — тебе всё приходится делить с сестрой.

Лили с укором склонила голову к плечу.

— Говоришь так, будто это плохо. Это здорово на самом деле. Я люблю Петунью.

— Петунья? Значит, ваши родители клумбу выращивают, — констатировал Джеймс.

— Что? — не поняла Лили.

Джеймс неловко улыбнулся, точно извиняясь за глупость, которую сморозил.

— Ну, знаешь, Лили, Петунья… Цветы!

Лили засмеялась, но тут же заткнула себя, заметив, как на неё смотрит Джеймс. Словно никогда раньше не видел, как она смеется. Словно был очарован. Стало стыдно до ужаса. Глупо получилось.

— Еще никто не называл нас с Петуньей клумбой. Это оригинально.

Джеймс одобрительно цокнул.

— Ну, это потому что я весь такой оригинальный. И крутой. И чертовски обаятельный. И…

— Прекрати! — улыбнулась Лили. — Ты же не товар на полке, не хвали тут себя!

— Ладно.

— А вот у тебя, наверное, нет ни братьев, ни сестер. Так?

— Ну да.

— Понятно, почему ты такой избалованный.

Джеймс задумчиво взъерошил волосы и сказал:

— Мои родители очень долго пытались завести детей. Но у них ничего не получалось, совсем ничего. Мама так переживала, что впала в депрессию, и от этого стало только хуже.

— Ох, прости! Я такая бестактная! Не надо было мне начинать этот разговор.

— Да ничего. Ведь в конце концов история кончается хорошо. Мама и папа уже были немолоды, когда появился я. Вот такие дела. Поэтому они очень сильно меня опекают. Внимательно следят за мной, но, тем не менее, разрешают делать всё, что мне захочется, потому что боятся, что, запрещай они мне что-то, я уйду от них.

— А если запрещали, ты бы ушел?

— Нет конечно.

Они снова замолчали, но ненадолго. Джеймс глянул на Лили и улыбнулся:

— Слушай, а ведь только что мы вполне спокойно разговаривали. Ты не накричала на меня, а я не вывел тебя из себя.

— Да. Это удивительно.

— Может, мы могли бы попробовать…

— Нет.

— Ты не дослушала. Я…

— Что бы ты ни предложил, нет, — прервала Лили и, чтобы избежать этой неловкой темы, поднялась с кресла, укутав плечи покрывалом. — Я не хочу с тобой связываться.

— Я говорил о дружбе. — Джеймс встал следом и подошел к Лили. Слишком близко. Она отошла на два шага назад. — Просто дружба. Ничего больше.

— У меня не очень получается дружить с мальчиками. Правда, не очень. Ты знаешь пример.

— А как же Лунатик?

— Он другой.

— Боже, что я не знаю о Лунатике? — театрально схватился за сердце Джеймс, и Лили тихо засмеялась.

— Я не это имею в виду, идиот! Ты… с тобой трудно не то чтобы дружить, просто разговаривать, просто смотреть тебе в глаза. Я не знаю, какие мысли тебя посещают, о чем ты думаешь. Почему ты делаешь то, что лучше не делать. Иногда я просто не могу тебя понять.

— Но ведь ты сможешь оправдать меня, правда? Как и всех других?

Лили глубоко вздохнула, нервно заправила прядь за ухо и посмотрела Джеймсу прямо в глаза. Он мягко улыбнулся, словно пытаясь подбодрить её и натолкнуть на правильную мысль. И его глаза действительно завораживают, и каждая его черта, и даже торчащие в разные стороны волосы. И он действительно очень сильно её раздражает и выводит из себя. И его на самом деле очень трудно понять.

— В том то и дело, что тебя я не могу оправдывать. И не хочу. Потому что… потому что ты такой, какой есть. Оправдывают только тех, кто виноват, кто запутался, кому нужна помощь, и когда не хочется мириться с истиной.

Внезапно Джеймс едко усмехнулся.

— Так вот что ты делала всё это время, оправдывая Снейпа: не хотела мириться с истиной, хотя он был виноват.

— При чем он здесь? — сузила Лили глаза.

— Не знаю. К слову пришелся, — прорычал Джеймса, опустил голову и запустил в волосы руку.

Всю зачарованность, напавшую на Лили, как ветром сдуло. И он снова показал своё истинное лицо. Достал!

— Ты всё испортил, — прошептала она, смерила Джеймса злым взглядом и отвернулась.

Он не шелохнулся с места, когда она зашагала прочь. Всё так и стоял, стиснув зубы и уставившись в пол. Перед тем как уйти в комнату, она бросила:

— Это-то я и имела в виду: я не понимаю тебя. Не знаю, зачем ты говоришь и делаешь, то чего не следовало. Ты просто невыносимый придурок.

И теперь ей не было совестно за последнее слово.