Навсегда (гет)

Небо над маленьким городком Коукворт было затянуто серыми облаками, грузно нависавшими над ухоженными газонами и красивыми, как пряничные, домиками. Пыльные улицы пустовали: жители спрятались под кондиционеры и ожидали дождя, который освежил бы высохшие сады и лужайки. Нестерпимая духота непременно предвещала сильный ливень с громом и молниями.

Лили Эванс казалось, что это лето выдалось самым жарким, длинным и нудным в её жизни. Никогда еще она не умирала от скуки во время каникул и не желала, чтобы поскорее наступила осень.

Дыша спертым, душным воздухом, Лили сидела на качелях, крепко вцепившись в горячие цепи. Тихий скрип, который издавали постаревшие качели, звучал очень громко и отчетливо на пустой детской площадке. Вообще-то Лили была уже очень взрослой для детской площадки, но это не имело значения — это особенное место, для которого возраст неважен. Каждый день она приходила сюда, садилась на любимые качали, тихо раскачивалась и просто думала о чем-то.

Лето проходило уж очень нудно и однообразно, словно кто-то решил под шутить над ней. Единственный плюс каникул — Лили высыпалась. Она вставала к полудню, неспешно завтракала в компании недовольной Туньи, помогала маме, если нужно было, а потом целый день слонялась по дому, не зная, чем заняться. Все книги были прочитаны, домашняя работа на лето сделана и много раз перепроверена, Лили оставалось только идти на площадку, сидеть на качелях или на скамейке, наблюдать за резвящимися детьми и размышлять.

Вдалеке недовольно заворчал гром, когтистая молния очертила фиолетовыми штрихами мрачные облака. Сетуя, что сейчас дождь погонит её домой, Лили подняла глаза к небу, печально вздохнула, опустила взгляд обратно на землю и заметила мальчишку, притаившегося в тени кустов сиреневого рододендрона. Его черные глаза внимательно следили за ней, бледное лицо ничего не выражало, и если бы Лили не ждала его, то решила бы, что это призрак.

Она подпрыгнула с качелей и пошла навстречу к Северусу Снейпу. Он тоже двинулся к ней. Приблизившись друг к другу, они обменялись сухими улыбками и неловкими объятиями.

— Я думала, что ты не придешь.

— Прости, дела…

— Какие могут быть дела в летние каникулы? — спросила Лили, изображая на губах веселую улыбку.

— Есть такие дела, — лаконично ответил Северус, потупив взгляд.

За эти годы он вырос. Волосы, черные как уголь, стали длиннее, ростом он вытянулся на две головы выше Лили, но оставался таким же худым и болезненным на вид. В глазах его уже не было детского блеска, восторженной наивной радости. Теперь эти черные глаза стали холодными, отстраненными, такими, словно он уже совсем не тот, кем был прежде. Это на самом деле так — оба они стали другими.

— Северус, я так волнуюсь за тебя, — произнесла Лили и взяла его за руку. Он неуверенно поднял на неё глаза. — Пожалуйста, будь осторожен в этих своих делах, ладно?

Северус кивнул, в ответ стиснув ладонь Лили.

— Хорошо… Как прошло лето?

— Очень скучно без тебя. Может, если бы ты чаще навещал меня, мне бы не было так скучно.

— А что, твои подруги не пишут тебе? — Лили показалось, что в голосе Сева прозвучали какие-то ревностные, вызывающие нотки. — Забыли о тебе?

— Нет, не забыли, пишут, — ответила она, не подав вида. — Они отличные подруги, но самым лучшим для меня останешься только ты.

Северус посмотрел Лили в глаза и улыбнулся. Он был удовлетворен таким ответом, и она была счастлива увидеть его радость, ведь она не врала и говорила сущую правду — никто и никогда не заменит ей Северуса. И пусть в последнее время они начали меньше общаться, и пусть между ними появились секреты, у них разные друзья, он всегда будет занимать в её жизни главное место наравне с родителями.

Около минуты они стояли молча, будто им было неловко находиться в компании друг друга, а потом сели на качели. На самом деле Лили о многом хотела спросить Северуса, но ей почему-то казалось, что сейчас не время и не место.

— Скоро начнется дождь, — сказал Северус, взглянув на небо. — Пошли, я провожу тебя.

— Ты опять уходишь?

— Мне нужно, — кивнул он, потупив взгляд. Наверное, не хотел смотреть в глаза, не хотел, чтобы она увидела в них правду. — Кое-какие дела.

Лили свела брови и, стараясь сохранять спокойствие, произнесла:

— Из-за твоих дел мы не виделись всё лето.

На губах Северуса промелькнула улыбка.

— Прости, — сказал он едва слышно, и Лили тяжело вздохнула. Она не узнавала своего старого доброго друга. — Прости, правда.

Над их головами громыхнул звонко гром, стремительно пробежался поток сильного холодного ветра, колыхнув деревья и согнав духоту. Первые капли дождя упали на землю и на Лили, которая была одета в тонкое платье. Холодок змейкой скользнул по спине.

— Пошли, сейчас пойдет дождь. Ты промокнешь и заболеешь. Идем. — Северус потянул Лили к выходу.

Они торопливо шли по Цветочной улице, когда грянул ливень. Лили остановилась и, радостно раскинув руки, засмеялась, чувствуя теплые капли на коже. Северус же быстро снял пиджак и раскинул его над головой как зонтик.

— Лили, иди сюда! Быстрее!

— Нет! Дождь — это весело! — Лили прыгнула на образовавшуюся лужу, и капли оросили и её, и оторопелого Северуса. — Не будьте таким серьезным, Сев!

Лили уже и не помнила, когда в последний раз гуляла под летним теплым дождем. Кажется, это было уже давно. Она была необычайно рада, а вот Северус явно не был настроен немного поразвлечься. Весь мрачный и недовольный, он набросил на плечи Лили пиджак и потянул её вперед.

— Ну, Сев!

— Перестань, Лили! Вдруг ты заболеешь? Идем!

Они добежали до красивого дома Эвансов и спрятались под козырьком черепичной крыши. Лили увидела в окне любопытное лицо Туньи, которая, встретившись с ней взглядом, тут же скрылась за занавеской.

— Ты промокла до последней нитки!

— Здорово, правда? — улыбнулась Лили, слизав с губ влагу и откинув с лица мокрые волосы. — Вот бы еще так!

Северус улыбнулся, и это была самая искренняя, самая настоящая улыбка за всю их встречу. Заворожено наблюдая, как Лили выжимает потемневшие рыжие локоны, он произнес:

— Прости, что редко виделись.

— Да ладно. У нас еще будет много времени.

Северус кивнул и низко склонил голову. Черные волосы прилипли к его покрасневшим щекам.

— Надеюсь.

Дождь усилился, громко барабаня по крышам домов и асфальту. Бил гром, то и дело молнии прорезали яркими стрелами мрачные тучи.

— Зайдешь? — спросила Лили, чувствуя себя немного неловко.

— Нет, пойду. Мне нужно.

— Очень жаль, — сказала она, сняла пиджак и протянула Северусу. — Ты придешь завтра?

— Нет.

— А когда мы увидимся снова?

Северус осторожно взглянул на Лили. Что-то странное и непонятное отразилось в его черных глазах: то ли грусть, то ли тревога, то ли боль. Сколько всего выражали эти глаза, сколько всего по ним можно было понять! Но Лили не решилась сказать то, что увидела.

— Только в «Хогвартс-Экспрессе».

— Жаль.

— Лили, я… — Северус нерешительно потупил взгляд. Его руки сжались в кулаки. — Прости меня. Я не хочу тебя терять. В школе всё изменится. Мы снова будем вместе.

Она улыбнулась, отчего-то не веря ни единому слову.

— Я знаю.

Они постояли, глядя друг на друга, очень недолго. Северус попрощался, выскользнул в дождь и исчез. Лили, так и не сумев разглядеть его через ливень, вошла в дом и услышала голос мамы.

— Родная, ты вся промокла! Сейчас, я принесу полотенце.

Сняв через голову фартук, миссис Эванс быстро забежала в ванну и вынесла белое пушистое полотенце. Лили по привычке хотела было высушить одежду с помощью магии, но за территорией Хогвартса использовать волшебную палочку запрещено. А Лили так привыкла к магии! Сейчас она будет полчаса сушить волосы, потом нужно переодеться в сухую одежду. Одни хлопоты!

— Я сама, — сказал Лили с улыбкой, когда мама попыталась вытереть ей лицо, как в детстве. — Я уже не маленькая, мама!

Миссис Эванс грустно улыбнулась, отстранившись от дочери.

— Да, я забываю об этом всё чаще.

За эти годы мама почти не изменилась. Появилось немного морщинок у блестящих карих глаз, седина едва посеребрила темные волосы. В остальном она оставалась всё такой же красивой, стройной и самой лучшей.

— Как дела у Северуса? — спросила миссис Эванс, когда Лили, переодевшись в растянутую футболку и свободные пижамные штаны, спустилась на кухню. — Почему он не зашел?

— Торопился куда-то.

Мама поставила перед Лили чашку дымящегося чая и взлохматила её мокрые волосы.

— Вы с ним поссорились?

— Нет. Но что-то между нами изменилось.

Миссис Эванс опустилась на стул напротив дочери и с пониманием посмотрела на неё.

— Такое бывает, правда. Между твоим отцом и мной было примерно то же.

— То есть? — заинтересованно спросила Лили и придвинулась поближе к матери.

— Мы тоже с ним долгое время дружили. Много общались, часто гуляли, но как друзья. А потом он вдруг стал таким… холодным, что ли. Я по началу не обращала внимания, но потом не выдержала и спросила напрямую, мол, в чем дело? И твой отец ответил: «Кажется, я тебя люблю».

Раньше родители никогда не рассказывали историю своей любви. Должно быть, они считали, что их дочери слишком малы, а теперь, столько времени спустя, они выросли и стали достаточно взрослыми, чтобы вынести из их истории какой-то смысл. Однако Лили не хотела искать смысла в рассказе матери. Это просто невозможно, чтобы Северус её любил. Уж она-то была уверена, что он ей просто друг.

Взгляд мамы блуждал по стенам и потолку кухни. Сейчас она находилась совсем в другом месте.

— Знала бы ты, что я чувствовала. Мне показалось, что он предал меня… Странно, конечно, но это так. Я испугалась и в пылу гнева сказала, что нам лучше больше никогда не общаться. Но твой отец…

— Добился тебя, а потом у вас родилась прекрасная дочь, а позже еще одна, — закончила Лили, растроганно улыбаясь. Потянувшись, она взяла маму за руку. Они сплели пальцы. — Это так мило.

Миссис Эванс хотела было что-то сказать, но тут в кухню неторопливо вошла Петунья. Она однозначно подслушивала, потому что в следующую секунду надменно выдала:

— О, вы тоже будете прекрасной парой. Урод и уродка!

Тунья за эти годы выросла: шея её вытянулась, лошадиные зубы стали длиннее, волосы немного потемнели, но глаза оставались такими же ядовитыми и неприятными. Она бы походила на маму в молодости, если бы её лицо постоянно не выражало отвращение и насмешку.

— Петунья! — вскричала мама.

— Туни, давай не будем ссориться, хорошо? Я не хочу… — спокойно начала Лили, но Петунья бесцеремонно перебила её.

— Он вырос таким уродом, фу! Сальные волосы, нос крючком и весь в прыщах! Бэ!

Лили, пытаясь сдержать гнев и желание придушить Петунью, глубоко вздохнула. Невольно её руки сжались в кулаки.

— Мне всё равно, как он выглядит. Он мой друг. В отличие от тебя, у него есть душа. И она превосходна.

Тунья вытянула шею, нахально скрестила руки на груди и прошипела:

— Вы два урода, кроме как друг другу, никому не нужны. В отличие от него и тебя, у меня есть друзья.

— У меня они тоже есть.

— Ну конечно.

Девочки с ненавистью уставились друг на друга. Мама хлопнула рукой по столу, и они вздрогнули, обращая взгляды на неё.

— Всё, мне это надоело! Всё лето вы перебранивались, ссорились, ругались. Я больше не могу этого видеть. Моё терпение лопнуло!

Лили никогда прежде не видела маму такой. Она была рассержена, недовольна, её лицо приобрело очень пугающий оттенок, словно ей хотелось отчитать дочерей посильнее, но она еще сдерживалась.

— Прямо здесь и сейчас вы помиритесь и поклянетесь мне, что до конца своих дней не будете ссориться, будете помогать друг другу и держаться вместе. Сейчас же!

Петунья испустила смешок, который показался Лили нервной икотой. Она явно хотела возразить, однако не осмеливалась, показывая своё недовольство отвратительной миной на лице и плотно сжатыми губами. А Лили хотелось дать слово маме, хотелось извиниться перед Петуньей и помириться, однако она понимала, что этого никогда не будет. Как бы это печально ни звучало, но они уже давно перестали быть сестрами.

— Ну? — потребовала мама, глядя на дочерей исподлобья. — Не слышу слов!

Девочкам не пришлось ничего говорить. Раздалось громкое уханье, и в следующую секунду со второго этажа стремительно слетела Вилди, маленькая бешеная сова Лили. Описав круг, она приземлилась на стол перед хозяйкой. Петунья испугано шарахнулась в сторону — она ненавидела сов.

— Вилди! — обрадовалась Лили, вынимая из клюва совы увесистое письмо из Хогвартса. — Только не говори, что ты снова отобрала письмо у хогвартской птицы.

Вилди как будто хитро улыбнулась, подмигнула и ткнулась клювом в чашку.

— Из Хогвартса? — спросила мама, и Лили кивнула.

Она получает письмо из Хогвартса уже в пятый раз подряд и уже в пятый раз подряд испытывает неописуемый восторг. Подумать только, уже пятый год в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс», а она по-прежнему радуется как впервые. Скоро она снова встретится с любимой школой, учителями, друзьями. Лили и не заметила, как широкая улыбка появилась на губах.

Петунья нарочито громко хмыкнула и удалилась в свою комнату. Лили не обратила на неё ни малейшего внимания и распечатала конверт — на стол, возле шуршащей перьями Вилди, упал какой-то небольшой круглый предмет.

— Что это? — спросила миссис Эванс и взяла в руки то, что выпало. Лили тем временем принялась внимательно изучать письмо. — Лили, кажется, это значок старосты.

— Что?!

Лили, подпрыгнув на стуле чуть ли не до потолка, буквально силой выдернула из рук сияющей матери значок и вытаращилась на него неверующими глазами. Да! Это был он! Такой же висел на груди Эдгара Боунса и других старост Гриффиндора. Лили онемела от смешанных чувств: она была и удивлена, и рада, и сбита с толку.

— Но почему я? — пробубнила она, чувствуя, как затряслись руки, сжимающие значок.

— Потому что ты у меня самая умная! Самая талантливая! Уникальная! — заверещала мама и прижала Лили к себе. — Самая умная! Самая!

— Ну, мам, перестань, — выговорила рассеяно Лили, осматривая со всех сторон значок. Он переливался ало-золотыми цветами, поверх гордого гриффиндорского льва возвышалась буква «С» — староста. — Невозможно.

Пока Лили крутила в руках значок, мама, радостно подпрыгивая, побежала звонить отцу. Чтобы не слышать её радостных возгласов и написать письма подругам, Лили поплелась в комнату, всё еще не веря, что в её руках значок старосты.

Первым делом она написала Доркас, ведь думала, что значок достанется именно ей. Доркас Мэдоуз — самая умная и талантливая ученица курса. Все профессора восхищались ею, ставили в пример, и она просто не могла не получить значок. Однако теперь он принадлежал Лили.

Лили написала и Мэри Макдональд, своей неусидчивой, болтливой подруге, уже зная, какая реакция будет у неё, — она, как обычно, будет очень рада.

Когда Вилди улетела с письмами, Лили ничком упала на кровать и заставила себя улыбнуться. Быть старостой — это неплохо, но её немного тревожил факт, что Доркас, возможно, обидится, когда узнает правду. Лили не хотела, чтобы из-за этой мелочи их дружба прерывалась.

Вечером, когда папа пришел с работы, он первым делом расцеловал Лили в обе щеки. Очень долго он втирал ей, что быть старостой великая честь и не всем достается такая привилегия. Лили, слушая отца вполуха, всё еще не знала, как реагировать и можно ли радоваться, ведь она буквально из-под носа увела значок у своей лучшей подруги. Однако ей нравилось видеть раздувшихся от гордости родителей. А вот Петунья не показывалась из своей комнаты, что только сильнее заставило Лили чувствовать себя виноватой.

На следующий день рано утром Лили получила длиннющее письмо от Мэри. Неровным, косым почерком, словно за лето ни раз не бралась за перо, она писала:

«Я так рада за тебя, Лили! Ты молодец! Было очевидно, что ты станешь старостой, но, признаться, я ставила ставки и на Доркас. Уверена, она не обидится, не переживай по этому поводу».

Остальную часть письма занимал рассказ о лете, затем новая порция каких-то глупых слухов, и в конце Мэри приписала, что на этой недели в воскресенье собирается в Косой переулок и надеется встретиться там.

Сегодня Лили не пошла на площадку. Вместо этого она отнесла школьную форму и мантию в стирку, вытащила из-под кровати пыльный чемодан, чтобы уложить книги и одежду. До самого обеда она собиралась к школе, чувствуя необычайно радостное возбуждение. К часу прилетела запыхавшаяся Вилди и принесла ответ от Доркас. Её письмо было коротко и лаконично.

«Нет, дорогая, я не обижаюсь. Однако если сказать правду, то несколько оскорблена, ведь ожидала, что именно я стану старостой. В этом нет твоей вины. Я знаю, как ты любишь самобичевание, так что ни в коем случае не смей обвинять себя!

Мэри прибудет в Косой переулок в это воскресенье, надеюсь, ты тоже появишься примерно в два часа. Увидимся там»

У Лили отлегло от сердца. Она даже решила, что может теперь немного порадоваться новой должности. Ей захотелось сообщить эту радостную новость и Северусу, но она не была уверена, сочтет ли он нужным прочесть такую глупость, ведь он был так занят, так занят (Лили догадывалась чем), что вряд ли обратит внимание на такую мелочь, как пара строк от лучшей подруги.

* * *

В воскресенье отец отвез Лили в Лондон, оставил у «Дырявого котла» и, перед тем как укатить на работу, сказал, что приедет обратно к семи часам. Лили, взглядом проводив автомобиль папы, забежала в «Дырявый котел». Небольшой темный бар был переполнен разношерстными посетителями. Не увидев знакомых лиц, Лили проскользнула за дверь, которая вела в замкнутый двор, обложенный кирпичными стенами, достала палочку и коснулась нужного кирпичика. Стена спешно превратилась в арку и открыла вход в Косой переулок.

Залитый ярким солнцем Косой переулок, как всегда, кипел жизнью. Кругом шумели голоса, раздавались радостные возгласы и смех, дети и взрослые посещали лавки, выходили оттуда с покупками. Вокруг царила волшебная атмосфера, которая завораживала. Лили казалось, что тут необычный воздух, земля под ногами, небо. Ей так не хватало этого особенного чувства, она так соскучилась по этому за летние каникулы!

Первым делом Лили сходила в «Гринготтс», волшебный банк, где поменяла обычные деньги на кнаты и галеоны и встретила там Берту Джоркинс, семикурсницу из Гриффиндора, которая тут же принялась поздравлять её с должностью старосты (и откуда она только узнала?!). Отделавшись от болтливой Берты, Лили отправилась во «Флориш и Блоттс», чтобы купить новые книги по списку. У высоких полок она заприметила высокую стройную фигурку Доркас Мэдоуз. Она с придирчивостью осматривала корешки и обложки книг.

Лили быстро спряталась за другой книжный шкаф, обогнула его и, подойдя к подруге со спины, закрыла её глаза руками.

— Угадай, кто?

— Я узнаю твои духи где угодно, Эванс! — сказала радостно Доркас, повернулась и заключила Лили в крепкие объятия.

Отстранив от себя Лили, Доркас принялась критично рассматривать её, совсем как книги пару секунд назад.

— Ты подросла за каникулы.

Лили так не казалось, потому что она, как обычно, едва доставала до подбородка Доркас, высокой и стройной. Черные волосы подруги аккуратными волнами падали на хрупкие плечи, холодные серые глаза смотрели пронзительно. Из неприметной девочки с самовлюбленным лицом она выросла в писаную красавицу с самовлюбленным лицом.

— Я так рада тебя видеть! — воскликнула Лили.

— Я тоже. Так соскучилась по тебе, по Мэри, по замку, по преподавателям, по урокам.

Купив нужные учебники, девочки вышли из магазина.

— Как прошло лето? — спросила Лили.

— Не очень, — покачала головой Доркас, нахмурившись. — Я едва выкроила время для домашней работы. Папа всё лето обучал меня всяким мракоборческим хитростям. Говорит, я должна быть готова на случай, если Тот-Темный-Волшебник начнет действовать жестче.

Лили вздрогнула. Она ничего не слышала о Том-Темном-Волшебнике всё лето, и напоминание о нем снова возродило страх. Хотя профессора и «Пророк» твердят, что он не так страшен и опасен, Лили не могла не побаиваться его. Тот-Кого-Нельзя-Называть уже многое натворил за это время. Но сегодня она сказала себе, что не будет о нем думать.

Девочки зашли в магазин, где продавали писчие перья и пергаменты, и встретили Фрэнка Долгопупса, который в компании Бенджи Фенвика затоваривался чернилами. Вежливо спросив о проведенных каникулах, они сообщили, что пять минут назад видели Мэри в «Дырявом котле». Девочки пожелали однокурсникам хорошо провести последнюю летнюю неделю, попрощались, вышли из магазина и направились в бар.

— Доркас, ты же правда не обижаешься, что я стала старостой? — спросила Лили, когда они огибали стайку мальчишек, прилипших в витрине с новенькими спортивными метлами. Лили передернуло — один взгляд на метлы вызывал у неё истерику.

— Нет, что ты. Ни в коем случае. — Доркас улыбнулась холодно и безразлично и легонько толкнула подругу в плечо. — Тем более ты этого заслуживаешь. Ты девочка умная и ответственная…

— То есть без обид?

Доркас задумчиво кивнула.

— А кто стал старостой среди мальчиков?

— Вот встретим Мэри и узнаем, — ответила Лили.

Мэри сидела в «Дырявом котле» в самом углу зала вместе с рыжеволосыми братьями Пруэтт. Они о чем-то оживленно беседовали и заметили Доркас и Лили, только когда те подошли вплотную к их столику. Мэри тут же подскочила с места и раскинула руки.

— Девочки, миленькие! — восторгалась она, обнимая подруг. Несмотря на небольшой росточек и хрупкое телосложение, у неё была медвежья хватка — Лили едва не задохнулась в её тисках. — Я так скучала! Так скучала!

Лили увидела на лице подруги широкую улыбку и полюбившиеся ямочки на щеках. Мэри почти не изменилась, как прежде оставаясь миниатюрной блондинкой с яркими, живыми зелеными глазами и детским непосредственным характером. Было что-то необычное в этой девочке, то, что завлекало мальчишек и заставляло учителей относиться к ней снисходительнее. Мэри пользовалась этим сполна, поэтому из неё выросла довольно избалованная особа.

— Доркас, дорогая, тебе так идет с распущенными волосами! — сказала Мэри, подцепив прядь её черных волос. — Этот твой конский хвост достал уже! Надеюсь, ты и в замке так будешь ходить.

Доркас хмыкнула и, вырвав локон из маленьких пальчиков подруги, хладнокровно проговорила:

— Еще чего. Мне же учиться в замке, а не устраивать показ причесок.

Мэри весело хихикнула и перевела взгляд на Лили. Она невольно сжалась.

— Вы, как всегда, сама обворожительность, мисс Эванс.

— Уф! А я ожидала жесткой критики насчет этого платья или моих волос.

— Да! Кстати о платье! Оно ужа….

Доркас раздраженно дернула Мэри за руку.

— Уймись. Давайте наконец сядем. Я так хочу пить.

Гидеон Пруэтт поприветствовал девочек доброй улыбкой и кивком, а Фабиан вдруг подскочил с места, раскрасневшись словно рак, поздоровался с Лили и чуть ли не силой усадил её на своё место. Мэри, со странной улыбкой поглядывая на Лили, заказала для всех сливочного пива.

— Так значит, староста? — спросил Гидеон, добродушно глядя на Лили. Она, неловко заправив локон за ухо, кивнула. — Ну что ж, Эдгар бы тобой гордился.

— Теперь в Гриффиндоре восторжествует порядок, ведь у нас такой староста! — сказал Фабиан, поймав взгляд Лили и улыбнувшись теплой улыбкой. Лили понадеялась, что никто не увидел, как вспыхнули её щеки.

Доркас спросила:

— Кстати, как там поживает Эдгар?

— Работает в министерстве. Скоро женится, — ответила Мэри и элегантным жестом подправила волосы. Последние несколько минут она играла в гляделки с каким-то милым парнем, сидевшим напротив их столика.

— Я так рада за Эдгара, — сказала Лили и не смогла сдержать улыбки, радуясь за своего хорошего друга.

— У тебя, Гидеон, последний год. Готовишься к ЖАБА? — поинтересовалась Доркас серьезным тоном, будто возомнив себя строгой мамочкой Пруэттов.

— Разумеется, — кивнул Гидеон. — А у вас в этом году СОВ. Очень ответственный экзамен.

Лицо Мэри вытянулась, стакан со сливочным пивом грохнулся на стол, и она всплеснула руками:

— Я и забыла про СОВ!

— Как ты могла забыть про СОВ! Это так важно! — запричитала Доркас под смех братьев и Лили. — И только не говори, что ты не выполнила работу, заданную на лето!

Мэри, захлопав ресницами, вполне натурально протянула:

— Ну ко-о-онечно! — Хотя было очевидно: она ничего не сделала и знать не знала о домашней работе. И никто её не будет винить за это.

— У вас всё получится, — улыбнулся Гидеон. — Сдавать СОВ не так уж и трудно.

Мэри, фыркнув, заявила:

— Ты же у нас умник, вот и не трудно!

Доркас гордо вскинула голову.

— А я уверена в своих силах. Папа хочет, чтобы я стала мракоборцем — типа продолжила семейное дело, — а чтобы им стать, надо сдать много предметов на «превосходно».

— Я бы хотела стать целительницей, — сказала Лили.

— Там тоже многое требуется, — произнес Гидеон. — Кажется, добрую половину СОВ нужно сдать на «выше ожидаемого».

Мэри с глубоко скучающим видом зевнула.

— Ладно, не будем об этом. До экзаменов еще далеко. Поболтаем о другом!

— Но мы не должны забывать о СОВ, — настаивала Доркас, глядя на Мэри строгим учительским взглядом.

— Бла-бла-бла! Поговорим о другом!

Ребята обсудили это лето, потом перемыли косточки преподавателям Хогвартса, пораскинули мозгами над тем, кто в этом году будет преподавать защиту от Темных искусств. Лили всякий раз ловила на себе взгляд Фабиана. Ей становилось неловко, и она старалась смотреть куда-нибудь в другую сторону.

Ближе к пяти часам Доркас, попрощавшись, убежала на автобус до дома, через час братья ушли в Косой переулок. Фабиан, перед тем как отправиться вслед за братом, отошел с Лили в сторонку и предложил встретиться как-нибудь в Хогсмиде. Лили уклончиво ответила, что подумает. На самом деле всё своё время она хотела посветить учёбе. В этом году СОВ, и тратить время на всякие свиданки глупо и неосмотрительно.

Мэри осталась с Лили до семи часов. Пока они сидели, болтая о всякой ерунде (в целом трещала только Мэри), в «Дырявый котел» заглянула Берта с подругами, несколько знакомых пуффендуйцев, один из которых предложил Мэри встретиться завтра, Фрэнк и Бенджи, еще раз попрощавшись, вышли из бара.

— Надеюсь, ты заметила, как Пруэтт на тебя смотрел, — сказала Мэри и стрельнула в Лили лукавым взглядом.

— Нет, — соврала та, сжав стакан чуть сильнее. — А что?

— Да ничего. Может, стоит попробовать? — поиграла бровями Мэри.

— О чем ты?

Мэри закатила свои большие зеленые глаза, откидываясь на спинку стула.

— Только не строй из себя Доркас! Она тоже уткнулась в свои книги и не замечает, как за ней толпами мальчишки бегают!

Лили вздохнула и устало взглянула на неё.

— За мной никто не бегает, и мне не интересна эта тема, Макдональд.

— Ну разумеется, — фыркнула Мэри. — Что ты, что Доркас, вы обе ведете себя не как девочки! Мы должны с вами ходить, вздыхать, плакать из-за неразделенной любви… Это так романтично!

Лили холодно сказала:

— У тебя всегда были какие-то больные фантазии на этот счет.

— Смысл в том, — Мэри подалась ближе к Лили, — что на тебя многие смотрят так же, как Фабиан. Бертрам Обри — ну тот, из Когтеврана, — Бенджи, Поттер…

Лили чуть не подавилась сливочным пивом. Недовольно уставившись на Мэри, она проворчала:

— Только давай не будем говорить об этом самовлюбленном индюке.

Мэри хихикнула и восторженно захлопала в ладоши.

— О да, поговорим о нем!

Лили еле подавила злость. Меньше всего на свете ей хотелось говорить о Поттере. Только не он, только не сейчас. Всё, что угодно, только не разговаривать об этом идиоте, которого Лили просто терпеть не могла. А как можно терпеть спесивость, жуткую самоуверенность и надменность? Никак. Лично Лили ненавидела эти черты.

— Джеймс Поттер просто милашка! Он…

— Перестань же! — не выдержала Лили. — Мне не интересно обсуждать всю эту ерунду! Я знать не хочу ни кто кому нравится, ни кто за кем бегает. Мне больше по душе учиться и…

— Как ты не понимаешь, Лили! Мы молоды, мы красивы, мы прекрасны! — Глаза Мэри возбужденно блеснули. Она наклонилась еще ближе к Лили, будто собираясь поведать великую тайну. — Мы должны влюбляться, мы должны быть любимыми, мы должны жить! Прячась за книгами, ты всё пропускаешь. Моргнуть не успеешь, как станешь взрослой и пропустишь тот период времени, когда нам разрешено делать всё.

— Тебе легко говорить, ты свободная и раскрепощенная.

Мэри, зардевшись, изящно откинула назад блестящие светлые локоны.

— А ты другая. Многих завораживает твоя доброта, твой ум. Ты очаровательна со своей стеснительностью, робостью. Пользуйся этим. Вот ты хоть раз любила?

— Эм, нет, но… — промямлила Лили, желая сказать, что для всего этого слишком рано.

— Вот! — Мэри ткнула в неё пальцем. — Если ты не любила, значит на самом деле никогда не жила!

— О, Мэри! Мы же ещё дети! Нам всего по пятнадцать! О какой любви может идти речь!

Мэри закатила глаза и вздохнула.

— Мы давно уже не дети. Мы молоды, и наши чувства кипят как никогда в жизни.

Когда Лили вместе с отцом направлялась домой, она еще думала о словах Мэри. Нет, всё это глупости. У неё будет еще много времени, чтобы любить и тому подобное, ведь жизнь после молодости не кончается. Сейчас нужно думать об учебе, о выборе профессии. А любовь-морковь… Успеется!