Навсегда (гет)

Солнце застыло над маленьким городком Коукворт раскаленным желтым кругом, прогнав прочь облака. Было очень сухо, душно и жарко так, что асфальт курился парком, будто таял, и ни один горожанин не осмеливался высунуть нос из дома. Знойные улицы находились в сонном, ленивом запустении, и даже на детской площадке, обычно шумной и забитой неугомонной ребятней, находилось только две девочки.

Не испугавшись жары, сестры Эванс с самого утра выбежали из дома и теперь весело качались на качелях, заливаясь смехом. Это был вторая неделя их последнего лета, которое они проводят вместе.

Лили весело раскачивалась на старых хлипких качелях, все выше и выше. Горячие потоки воздуха то оттягивали назад её длинные темно-рыжие волосы, то кидали спутанные пряди на хрупкие плечи и красивое, как у фарфоровой куколки, лицо. Она чувствовала себя легкой, свободной, счастливой и едва расслышала панический крик сестры сквозь свист в ушах.

— Лили, перестань! Хватит! — кричала Петунья надрывно, наблюдая, как Лили, радостно смеясь, пускает качели на полную высоту, навстречу солнцу.

На самой высокой точке Лили разжала ладошки, отпустила горячие цепи качелей и оторвалась от сиденья. Ветер подхватил её, словно она была пушинкой. В этот момент счастливая Лили представляла себя бабочкой, прекрасной, нежной, с большими крыльями, плавно парящей в чистом голубом небе. И она и в самом деле летала! Она парила в воздухе невероятно долго и приземлилась невероятно легко.

Сияя от восторга, Лили подняла взгляд ярко-зеленых глаз на сестру. Ей так хотелось, чтобы они вместе порадовались её небольшому фокусу. Однако на лице Петуньи Эванс было именно то наполненное отвращением выражение, которое появлялось всякий раз, когда Лили, её маленькая несносная сестренка, совершала что-то из ряда вон выходящее. Полет с качелей стал именно тем поступком, который Петунья посчитала ненормальным.

Петунья шустро спрыгнула с качелей, наморщила нос и уперла худые руки в бока, вонзившись в сестренку рассерженным взглядом.

— Мама не разрешила тебе так делать! — взвизгнула она так громко, что Лили чуть не оглохла. — Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Лили!

Сверкнув потемневшими от злости глазами, Петунья подбоченилась и недовольно втянула длинную шею в плечи. В этот момент сестра смахивала на курицу, но Лили, конечно, не стала озвучивать эту мысль вслух.

— Но ведь ничего не случилось! — невинно улыбнулась она. Глаза её до сих пор лучились радостью, она не понимала, что сестра очень сильно разозлилась, что ей не понравился её полет.

Петунья лишь фыркнула в ответ, щеки у неё покрылись красными пятнами. Лили как ни в чем не бывало улыбнулась ей:

—Смотри, как я умею!

В радостном предвкушении она подбежала к пышному кусту шиповника, сорвала розовый цветок и подозвала к себе сестру. Петунья взволнованно оглянулась вокруг, будто не хотела, чтобы кто-то застукал их здесь, вытворяющими странные вещи. Однако никого не было, солнечные улицы пустовали. И Петунья нерешительно двинулась к сестренке, разрываясь между любопытством и неодобрением.

Лили улыбалась, крепко сжимая в руке цветок. Ей не терпелось поделиться с сестрой небольшой радостью, ведь она любила её. Когда Петунья подошла ближе, Лили, сияя глазами, раскрыла ладонь — нежный цветок, словно дыша, вдруг легко и естественно зашевелил лепестками. Ничуть не удившись подобному фокусу, Лили восторженно засмеялась. Она взглянула на сестру, ожидая увидеть хоть немного радости, но лицо Петуньи, узкое и длинное, с лошадиными зубами и тонким носом, вдруг покраснело, а карие глаза сузились и наполнились ядом. Лили показалось, что сестра сейчас лопнет от злости.

— Прекрати!

Лили нахмурила брови. Всю радость как рукой сняло.

— Тебе же от этого не больно! — откликнулась она не без злости и выбросила цветок, который еще «дышал».

— Так нельзя, — твердо сказала Петунья, но глаза ее продолжали следить за упавшим на землю цветком. — Как ты это делаешь? — спросила она с завистью, которую Лили не услышала и не поняла.

Она сочла тон сестры за хороший знак и улыбнулась. Она искренне любила Петунью и хотела, чтобы они вместе творили чудеса. Однако Лили, даже если бы очень хотела, не смогла бы объяснить, как именно у неё получается совершать такие маленькие фокусы. Это выходит как-то само, иногда у неё даже не получается это контролировать. Лили уже привыкла к странностям, волшебным и необычным, которые с рождения происходили с ней, а вот родители и сестра — нет. Они постоянно шарахались от плавающих кружек, взрывающихся лампочек, «дышащих» цветков, хотя видели подобное чуть ли не каждый день.

Внезапно кусты справа от качелей подозрительно зашуршали, и сердца сестер Эванс на секунду остановились. Петунья думала, что это Лили снова вытворяет свои странные штучки, но Лили ничего такого не делала. Через несколько секунд из кустов вылетел тощий бледный мальчуган со спутанными черными как смоль волосами. Он всполошено уставился черными глазами на Лили, которая, в отличие от Петуньи, испуганно рванувшей за качели, не двинулась с места. Лили сначала тоже струсила и чуть было не припустила вслед за сестрой, но, узнав, кто перед ней появился, успокоилась.

— Все понятно, правда? — спросил мальчик с тяжелым дыханием, поспешно стряхивая с куртки, которая была ему слишком большой, травинки.

В его черных волосах, косматых и вздыбленных, висели листочки, крючковатый нос вымазан в грязи. Лили решила, что мальчишка сидел в кустах и наблюдал за ней и сестрой уже давно. Должно быть, родители его не учили, что следить нехорошо.

— Что понятно? — строго спросила Лили.

Она прекрасного знала этого мальчика, но понятия не имела, как его зовут. Она много раз видела, как он приходил в одиночестве на эту детскую площадку, садился на качели или на скамейку вдали от играющих детей и молчал — он никогда никому не говорил ни единого слова. Дети тихо подсмеивались над нелепым тощим мальчиком, на котором всегда была какая-то старая, протертая до дыр одежда, а бледное лицо и круги под глазами у них ассоциировались с чем-то отвратительным и ужасным. Кто-то даже за глаза называл мальчика вампиром.

Молчаливый, хмурый, он многих пугал, но Лили его не боялась. Ей было жаль его, однако она никогда не подходила к нему близко и лишь наблюдала со стороны: мама не разрешала с ним связываться. Может, он и выглядел странным, но вполне безобидным, так что Лили не понимала запрет матери.

Мальчик покончил стряхивать с себя листья и теперь стоял, утирая крючковатый нос.

— Я знаю, кто ты, — произнес он тихо и таинственно, будто раскрывал Лили какой-то страшный секрет.

Лили перестала дышать, немного испугавшись и мальчика, и его странных слов. Совладав с собой, она спросила:

— В смысле?

— Ты… ты колдунья, — прошептал мальчик, и в его худеньком бледном лице не промелькнуло ничего такого, что обличило бы его во лжи: ни издевки, ни смешинки, ни злости.

Лили подозрительно сузила глаза. Отчего-то слово «колдунья» показалось ей очень обидным. Колдунья — значит ведьма, стало быть, это что-то жуткое и плохое, так в сказках пишут. Лили не считала себя жуткой и плохой.

— Обзываться нехорошо! — произнесла она, с укором глянув на мальчика, повернулась и направилась к Петунье.

— Да нет же! — крикнул мальчик вдогонку.

Петунья стояла у качелей, крепко схватившись за цепи. Её взгляд, наполненный недоверием и презрением, внимательно следил за мальчишкой. Она явно не желала, чтобы он тут находился. Лили тоже хотелось, чтобы мальчик оставил их в покое. Сначала он бесцеремонно шпионил, потом обозвал её колдуньей, а теперь настырно увивается следом!

— Послушай же!

Раскрасневшийся мальчик подбежал к девочкам, и Петунья испуганно шарахнулась в сторону. Он походил на маленькую неуклюжую летучую мышь в своей черной слишком большой куртке. Из-под неё выглядывала белая безразмерная рубашка с каким-то дурацким ажурным жабо. Может, поэтому он и надел куртку не по размеру, чтобы не было видно этого ужаса, который обычно носят только девчонки, подумала Лили и прониклась жалостью к мальчику.

— Ты правда колдунья! — горячо воскликнул мальчишка, чуть ли не с мольбой глядя на Лили. — Правда. Я давно за тобой наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже колдунья, а сам я — волшебник.

Лили прикусила губу. Колдунья, волшебник… Что это всё значит? Волшебник не плохое слово, волшебники добрые. Значит, она тоже волшебница? Может быть. Вообще-то где-то в глубине души ей и самой казалось, что она — необычная. Уже давно Лили могла заставить осенние пожелтевшие листья кружиться в забавном танце, цветы в её руках «дышали», кружки и ложки поднимались в воздух, а дома она прыгала с лестницы вниз и мягко, как пушинка приземлялась на пол. Едва ли так могли сделать Петунья или мама. Это странно, необычно и… волшебно.

Образовалось слишком длительное молчание. Мальчик глядел на Лили, нервно теребя полы огромной куртки и ожидая от неё хоть какой-то реакции, сама Лили пребывала в раздумьях, точно не зная, что сказать, а вот Петунья вдруг раскатисто рассмеялась. Она вышла из-за качелей и подошла к мальчику. Вид у неё был на редкость надменный и самоуверенный.

— Волшебник! — хмыкнула она, смерив мальчика насмешливым взглядом. — Я знаю, кто ты. Ты сын этих Снейпов. Они живут у реки, в Паучьем тупике, — сказала она Лили таким тоном, будто Паучий тупик это самое ужасное место на свете. Лили ничего плохо ни в Паучьем тупике, ни в семье Снейпов не находила. — А зачем ты за нами шпионил?

Мальчишка Снейп насупился, стоя на солнцепеке весь красный, лохматый и несчастный.

— Я не шпионил! Уж за тобой-то я точно не стал бы шпионить. Ты — магл.

Последние слова он выплюнул, как если бы это было каким-то оскорблением. Почему-то Лили показалось, что это и есть плохое слово, за которое папа может надавать по губам.

— Пошли, Лили, мы уходим! — резко бросила Петунья, после неудачной попытки прожечь взглядом дыру в Снейпе.

Лили тут же повиновалась и поплелась за сестрой, которая остервенело шагала прочь, хотя ей очень хотелось остаться и расспросить мальчика о волшебстве. Когда они вышли за ограду площадки, она оглянулась и увидела разочарование на красном лице мальчика. Он выглядел таким несчастным, таким печальным. Лили не хотелось, чтобы он оставался грустным и одиноким.

Идя по Цветочной улице домой, Лили решила: завтра она снова пойдет на площадку и поговорит с мальчиком. Он обязательно придет, потому что он всегда приходил.

* * *

—Мама! Лили снова это сделала! — взвизгнула Петунья, как только девочки вошли в дом.

Всю дорогу обе они молчали, изнемогая от жары. Лили надеялась, что Петунья и дома будет помалкивать, но её видимо прорвало. Она скорейшим образом побежала на кухню к матери и запричитала нарочито громко, чтобы и Лили, снимавшая обувь, услышала:

— Она вылетела с качелей и полетела совсем как птица! А потом заставила цветок шевелить лепестками! А потом появился тот мальчишка Снейп и назвал её колдуньей!

Лили сдавленно зарычала, краснея от злости. Она любила сестру всем сердцем, но иногда Петунья была просто невыносимой. Она вела себя как ребенок, хотя была старше Лили на два года. Петунья специально всё рассказывала маме, чтобы Лили устраивали нагоняй. Родители очень боялись способностей младшей дочери и просили ничего не совершать. А Лили совершила. Опять. Она почувствовала себя виноватой, ведь не сдержало обещание, данное папе и маме.

—Милая, подойди, пожалуйста! — позвала миссис Эванс.

Лили тяжело выдохнула и пошлепала к маме, которая удручённо сидела за стулом, держа за руки Петунью. Вид у последней был такой самодовольный, будто она выиграла на школьных соревнованиях золотую медаль.

Лили ни в чём не могла винить Петунью. Наверное, она просто волновалась за свою любимую младшую сестренку, поэтому-то и рассказывала всё родителям — исключительно для того, чтобы уберечь её. По крайней мере Лили утешала себя подобными отговорками всякий раз, когда Петунья ябедничала. Она не думала, что всё дело в зависти, ведь у неё не было того, что могло вызвать зависть. Лили и Петунья в любых отношения были равными.

Миссис Эванс посмотрела на младшую дочку с беспокойством, когда та встала перед ней и неуверенно посмотрела в глаза.

— Лили, мы же с папой просили тебя, чтобы ты так не делала.

Лили почувствовала облегчение, когда поняла, что мама не злится. Она волнуется, она переживает, но не злится. Это немного успокаивало, но Лили всё равно терзала себя виной, глядя в красивое лицо матери. Как и у Петуньи, у неё были темные волосы, карие глаза и длинная шея, но в отличие от старшей дочери, у миссис Эванс на лице не было той ядовитой желчи, которую изображала Петунья, всякий раз глядя на младшую сестренку.

—Это как-то само выходит. Порой у меня не получается сдерживать себя, — виновато склонив голову, в сотый раз повторила Лили. Рыжие волосы занавесью закрыли её заалевшие щеки.

Чувство вины сильнее захлестнуло Лили, когда она призналась себе: ей нравится делать такие необычные вещи. Ей хотелось творить маленькие чудеса, ей хотелось продолжать. Это не было бессмысленно, это не было плохо, всё это было так естественно и правильно для неё. Но мама с папой боялись и запрещали вытворять странности.

Мама вздохнула, печально глядя на Лили, а Петунья презрительно фыркнула:

—Ага, как же, не может она контролировать! Мамочка, это всё ненормально! Так делают только ненормальные! Она ненормальная!

Лили в упор посмотрела на Петунью. Слова сестры почти физически ранили её, но она постаралась не показать всей боли. Ей не хотелось видеть злость в лице Петуньи, не хотелось, чтобы между ними что-то встало, не хотелось, чтобы они перестали быть близкими из-за чего-то. Но её маленькие фокусы это не ненормально! Это просто… волшебство.

Миссис Эванс приняла сторону старшей дочери. Она заговорило тихо, тщательно подбирая слова:

— Я всё понимаю, Лили, но это действительно немного странно. Пойми, дорогая, мы с папой не знаем, нормально ли это для одиннадцатилетних девочек. — Мама поднялась со стула и, встав на колени перед дочерью, взяла её за руки. — Тебе надо быть осторожной, вдруг это опасно? — Она аккуратно откинула с лица Лили рыжую прядь волос и подняла пальцами её подбородок, заглядывая в ярко-зелёные глаза. В них блестели слезы.— Не делай больше так, хорошо?

—Хорошо, мам. — Лили заставила себя улыбнуться. — Но, мамочка, мне не кажется, что это плохо и ненормально…

—Нет! Это ненормально! Ты ненормальная, Лили! Ты… ты уродка! — свирепо провизжала Петунья, покрывшись некрасивыми красными пятнами.

— Что за слово такое? — возмутилась миссис Эванс, строго воззрившись на старшую дочь. — Тунья!

Лили с болью посмотрела на сестру, стараясь не разрыдаться в голос. Петунья же чувствовала себя прекрасно, оскорбив сестренку. Уже не в первый раз она говорит это дурацкое слово. «Уродка». Лили до боли прикусила губу.

Миссис Эванс тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Ей порядком поднадоели эти бессмысленные ссоры, которые вдруг начали вспыхивать между ее дочерьми. А ведь раньше они были так дружны! Ведь они никогда не ссорились! А вот теперь только и делают, что ругаются. Миссис Эванс уже слышать не могла ссор дочерей, но что она могла сделать? Накричать на них, наказать? В воспитании семья Эвансов использовала пряник, а не кнут.

—Девочки, вы сестры, — заговорила миссис Эванс, ласково, но вымученно улыбнувшись дочерям. — Вы родные, и вы не должны обижать друг друга, ссориться друг с другом и ненавидеть друг друга, понимаете?

Тунья закатила глаза. Она всегда так делала, когда мама заводила свою шарманку о сестринской дружбе. Лили любила Петунью и хотела как прежде общаться с ней, но после того как Лили открыла в себе «дар», старшая сестра перестала быть другом. Тунья не то завидовала, не то злилась на «особенность» сестренки. Такое холодное поведение очень ранило Лили, и ей хотелось всё исправить. Но в глубине души она понимала, что ничего уже не изменить.

Лили вынудила себя улыбнуться. Проигнорировав раздраженный взгляд Петуньи, она произнесла:

— Мы больше не будем так вести себя и будем дружными. — В первую очередь она пыталась убедить себя, однако в эти слова ни мама, ни Петунья, ни сама Лили не поверили.

Миссис Эванс нежно взъерошила волосы Лили.

— Ну вот и хорошо. Я на вас рассчитываю. Кстати, а что там с мальчишкой, с сыном Снейпа? Что он там наговорил?

Лили пожала плечами, небрежно улыбаясь.

— Да ничего такого. Наверное, на солнце перегрелся. Сегодня очень жарко.

* * *

Когда Лили открыла глаза, на часах уже было одиннадцать. Комнату заливал тускловатый серый свет, солнце то пряталось, то вырывалось из темных тяжелых облаков. Лили быстро поднялась с кровати, оделась и побежала на кухню, на звук и запах жарящегося бекона. На лестнице она, как всегда, остановилась, прыгнула и плавно, будто снежинка приземлилась на пол. Хихикнув, она рванула дальше, так и не увидев, что за полетом наблюдала Петунья, покрасневшая от злости. Однако сегодня Петунья проглотила гнев, решив, что не будет ничего говорить маме, ведь вчера они обещали быть дружными.

— Лили, милая, с добрым утром! — улыбнулась миссис Эванс, хлопоча по кухне. — Завтрак?

Лили села за стол и потянулась за апельсиновым соком, стоявшим на столе. Осушив стакан залпом, она вытерла губы и торопливо произнесла:

— Нет, мамочка, не буду. Я пойду.

— Куда в такую рань? — вытирая руки о фартук, озабочено спросила миссис Эванс.

— Гулять. Можно?

— Ну хорошо, иди. Только вернись к ужину. Папа придет с работы, и мы поедим вместе.

Лили надела сандалии, попрощалась с кислой Петуньей, которая спускалась с лестницы, крепко сжав губы, и вылетела во двор. Денек был хмурым. Теперь небо полностью заволокли черные тучи, хотя ветер оставался теплым. Лили подумала взять зонт, но в последний момент отказалась от этой идеи, чтобы не тратить время впустую, и рванула по Цветочной улице к детской площадке.

Она увидела там того, кого ожидала и хотела увидеть. Мальчик по фамилии Снейп, имени которого она не знала, качался на качелях, сильно сжав тонкими пальцами цепи. Несколько мальчишек будто специально играли вдали от Снейпа, глазея на него и посмеиваясь.

Лили прошла через ограду, и Снейп, будто почувствовав её приближение, резко поднял голову, отчего его черные волосы колыхнулись. На его бесцветных губах появилась улыбка. Это была добрая, теплая улыбка, от которой Лили тоже невольно заулыбалась. Она направлялась к Снейпу, когда один мальчик, игравший со своими друзьями, подорвался с места и, ткнув в Снейпа пальцем, громко выкрикнул:

— Глядите-ка, какая у него устрашающая улыбка! Теперь он похож на вампира еще больше! Бе!

Лили узнала этого задиру. Это был соседский мальчик Лоренс Флин, который часто приходил на площадку со своими чокнутыми дружками, крушил карусели, топтал клумбы и обижал Снейпа. Тот всегда стоически выдерживал смешки и оскорбления, всё молча выслушивал и не произносил ни слова. Лили решила, что сегодня она должна защитить Снейпа.

— Вампир! Вампир! Вампир! — скандировал Лоренс, а его дружки заливисто хохотали.

Кажется, Снейпа очень сильно ранил едкий смех и ему вовсе не хотелось, чтобы Лили увидела эту сцену. Но боль, на мгновение появившаяся на его лице, тут же исчезла. Он взглянул на противных мальчишек исподлобья. Его лицо будто потемнело и стало чернее тучи, а глаза превратились в злобные щелки. Теплый ветерок, который трепал волосы Лили и щекотал лицо, внезапно стал холодным и колючим. Деревья, окружавшие площадку, неспокойно затрепетали, подгибаясь под усиливающимися потоками ветра, сотни зеленых листочков сорвались с веток и начали кружиться, образовывая бешеный вихрь. Мальчишки раскрыли рты от страха, озираясь по сторонам, а Снейп сидел на месте, черным взглядом прожигая обидчиков.

— Это всё ты делаешь, гадкий Снейп! — выкрикнул Лоренс с испуганными нотками в голосе. Сильный ветер взъерошил его волосы, едва не сбив с ног.

— Я ничего не делаю, — спокойным, почти успокаивающим тоном произнес Снейп, и его улыбка на губах изменилась — теперь она и вправду была устрашающей. Он действительно походил на злого вампира.

— Давайте побьем его, чтобы не выделывался тут…

— Отстаньте от него! — Звонкий голосок Лили услышали даже сквозь гул ветра.

Группа мальчишек обернулись к Лили. На губах Лоренса Флина появилась ядовитая усмешка.

— Эванс, ты смеешь защищать этого чокнутого?

— Да, смею, — ответила Лили, храбро подняв голову.

— Он же страшный и…

— А ты маленький идиот, Флин! Не трогай его!

Лоренс недовольно открыл рот, но грянувший раскат грома заставил его подпрыгнуть от испуга и плотно сжать губы.

— Идем, Лоренс, сейчас дождь начнется, — толкнул Флина в плечо пухлый мальчик, со страхом разглядывая донельзя почерневшее небо.

—Да, идемте. Оставим эту сладкую парочку!

И заливаясь хохотом, мальчишки перемахнули через ограду и рванули по Южной улице. Лили расслабленно выдохнула. Куда бы завело дальнейшее развитие конфликта, она не знала, но, если бы дело дошло до драки, всё равно бы защищала Снейпа.

Ветер, так внезапно поднявшийся, стих, гром больше не ударял, и только тучи грузно нависали над землей. Снейп так и сидел на качелях. Лили подошла к нему и сказала:

— Знаешь, я верю, что когда-нибудь ты сможешь дать им отпор. — Она улыбнулась, пытаясь взглянуть мальчику в глаза, но он хмуро смотрел куда-то вдаль.

— Мне всё равно. Скоро я уеду отсюда, и мне не будет дела до этих идиотов.

Лили точно не поняла, что означают эти слова. Куда же Снейп уедет? Должно быть, его родители переезжают в другой район или даже город.

Неловко переступив с ноги на ногу, Лили улыбнулась как можно шире и протянула ладонь со словами:

— Меня зовут Лили Эванс.

Снейп несколько секунд смотрел на протянутую руку, а затем пожал её, неуверенно и осторожно. Губы его тронула едва заметная улыбка, а щеки дали легкий румянец, так удивительно выглядевший на бледном лице.

— Я знаю. Я Северус. Северус Снейп.

— Откуда ты меня знаешь? — нахмурилась Лили.

— Слышал, как вчера та девочка называла тебя по имени.

— Эм… ну ладно. Слушай, я другое хочу узнать. Ты сказал, что давно за мной наблюдаешь. Помнишь, вчера? Еще ты сказал, что я…

— Колдунья. Это правда. — Бледное лицо Северуса посветлело. Эта тема разожгла в нем неподдельный интерес. — Я не лгу тебе, Лили. — В его черных бездонных глазах и правда не было ни капли лжи. Как и вчера, он говорил честно и не собирался шутить.

Лили несколько секунд испытующе смотрела в глаза Снейпа, ожидая, что сейчас он скажет, что пошутил, но ничего не услышав, села на свободные качели.

— Мама с папой запрещают мне творить такие вещи.

— Колдовать?

— Ну, если это так называют, тогда да. Говорят, опасно.

Снейп тихо хохотнул. Лили немного удивилась, услышав подобный звук от всегда мрачного мальчика.

— Нет, Лили, это не опасно. Не нужно им верить, они маглы. Да что они могут знать?

— Маглы? Это что-то плохое? — Лили насупилась, готовая защищать родителей.

— Нет-нет, это значит «простаки», — тут же закачал головой Снейп. — Это значит, что у них нет волшебных сил.

— А у меня есть?

Голос Лили был переполнен надеждой. Её большие наивные глаза взглянули на Снейпа в ожидании. Мальчик вдруг пуще прежнего залился румянцем и робко потупил взгляд.

— Конечно, ты волшебница. И я не вру.

Лили задумчиво прикусила губу, не зная, что именно сказать. На самом деле ей показалось, что это здорово, просто прекрасно, если она волшебница. Вот бы это было правдой!

— Даже не знаю, можно ли тебе верить, — задумчиво пролепетала она, оттолкнулась ногами и тихо закачалась, заскрипев цепями качелей.

Может, он и врал. А может, и нет. Тогда хотя бы можно будет объяснить все те необычные вещи, которые происходили с ней. Просто она необычная. Просто она — волшебница. Ей очень-очень захотелось, чтобы это было именно так.

Дети недолгое время молча раскачивались на качелях, поднимаясь всё выше и выше. А потом Лили непонятно из-за чего весело захохотала, и Северус тоже подхватил смешинку.

Еще долго они вместе смеялись неизвестно над чем.

* * *

— Северус сказал, что у меня будет волшебная палочка и летающая метла. А еще он сказал, что существует школа для волшебников. Она называется Хогвартс. Скоро мне придет письмо, и мы с ним поедем туда учиться!

После сказанных дочерью слов мистер Эванс, худой мужчина с рыжеватыми волосами и блестящими зелеными глазами, подавился ужином. Откашливаясь, он вопросительно поглядел на жену, но та лишь растерянно пожала плечами, похлопывая его по спине.

Петунья издевательски фыркнула, сидя за столом с королевской гордостью.

— Твой Северус ненормальный и только, — сказала она желчно. — Насочинял сказок! Никакого Хогвартса, как и волшебных палочек, нет, Лили. — Её длинная шея важно вытянулась, а холодный тон мог бы заморозить сестренку.

— Он сказал, это правда!

— Развесила уши, тоже мне.

Мистер Эванс кашлянул, привлекая внимание дочерей.

— Эй, девочки, без драк. — Он перевел строгий взгляд с Петуньи на Лили, которая раскраснелась от возмущения. — Значит так, Лили, не надо верить всему, что говорят. — Отец был серьезен как никогда. — Волшебные палочки, летающие метлы и прочая ерунда существует только в сказках. Твоему другу надо начать писать сказки. У него талант!

Лили вдруг почувствовала себя неловко, а слова Северуса действительно начали вызывать сомнения. Какая же она наивная! Как же быстро и глупо поверила какому-то странному мальчишке, развесила уши, как пятилетняя сопливая девчонка, а ведь ей уже одиннадцать, пора бы стать взрослее и умнее.

— У мальчика просто разыгралось воображение. Завтра я схожу в Паучий тупик и поговорю с его родителями. Несёт он тут всякую богомерзкую чушь… — пробурчал отец, недовольно ковыряясь в тарелке.

— А вдруг это правда? — пискнула Лили.

Отец снова глянул на жену с долей недоумения. Миссис Эванс взяла Лили за руку и тихо сказала:

— Кто знает, Лили. Но лучше не общайся с ним, хорошо?

Лили неразборчиво покачала головой. Сейчас ей начало казаться, что Северус и правда просто сказочник. Все эти чудесные истории про волшебные палочки, летающие метлы, школу для волшебников звучали пусть и заманчиво, но ничуть не правдиво. А может, и Снейпа никогда не существовало? Может, Лили тоже его выдумала?

Да нет, конечно же, маленький бледный мальчик по имени Северус Снейп существует, а вот Хогвартс…

После ужина Лили поблагодарила маму, поцеловала папу и пошла в свою комнату. Она раскрыла окно, впуская теплый летний ветерок, и легла на кровать, вглядываясь в темное небо, в надежде увидеть сову, которая принесет письмо.

* * *

В роще было очень красиво. Лежа на теплой земле, Лили не могла насмотреться на высокие деревья, кроны которых нависали над головой, создавая уютное тенистое место, на поблескивающий на солнце ручеек, убегающий куда-то вдаль. Всё вокруг утопало в зелени, летали красивые бабочки и маленькие стрекозы. Небо было чистым, солнце сильно пекло, но тут, в тени деревьев, было прохладно и свежо.

— Здесь классно, — произнесла Лили, улыбаясь.

— Ага, — кивнул Северус.

Он лежал возле Лили совсем рядышком — их головы почти соприкасались. Рыжие локоны девочки, раскинувшиеся на изумрудной траве, словно языки пламени, завораживали Северуса, и он украдкой поглядывал на них, не обделяя вниманием и кукольное лицо Лили.

— Я часто сюда прихожу. Всё, что угодно, лишь бы не быть дома. Жду не дождусь, когда мы с тобой отправимся в Хогвартс. Тогда мы сможем колдовать, у нас будут свои палочки.

— Колдовать, должно быть, здорово, — мечтательно прошептала Лили, и Северус заулыбалась.

— Еще бы! Иногда надо произносить кое-какие слова, чтобы творить чудеса. А иногда не нужно. Мы научимся всему в Хогвартсе. Но вне школы колдовать нельзя. И если ты занимаешься волшебством вне школы, Министерство тебя накажет.

— Но я же занималась волшебством вне школы! — ахнула Лили, благоговейно ловя каждое слово Северуса.

Несмотря на запрет родителей, на следующий день Лили снова пошла на площадку. Она отправилась туда и на другой день, и на другой. Теперь Лили проводила с Северусом большую часть свободного времени. Всякий раз при встрече они неловко приветствовали друг друга, катались на качелях и заводили беседы обо всем на свете. Северус часто рассказывал о своей семье, о волшебстве, о Хогвартсе. Вот уже неделю Лили, как говорила Петунья, якшалась с Северусом Снейпом и чувствовала себя в его компании легко, свободно и совершенно спокойно. За такой короткий срок он стал её лучшим другом.

Сегодня Северус предложил пойти к ручейку, в рощу недалеко от его дома. Здесь было прекрасно, прямо сказочно красиво. Лили была рада, что такое чудесное место она разделяет с Северусом.

— Нам можно колдовать, — продолжал Северус тоном знатока. — У нас еще нет волшебных палочек. Детьми они не интересуются — мы все равно ничего не можем с этим поделать. Но когда тебе исполняется одиннадцать, — он многозначительно кивнул, — и ты начинаешь учиться, тут уже надо быть осторожным.

Дети замолчали. Лили думала о том, как чудно было бы иметь волшебную палочку. Улыбаясь, она подняла с земли прутик и закрутила им в воздухе, выводя разные завитушки. Представляя, как из кончика вырываются искры и лучики, она засмеялась и поглядела на Северуса, который тоже не мог скрыть улыбки. Когда он улыбался, его лицо светлело и становилось милым. Он ничуть не был злым или противным, как говорили дворовые дети. Это был добрый и искренний мальчик, немного запуганный и тихий, но, несомненно, прекрасный и чистый в душе.

Лили бросила прутик, повернулась к Северусу и спросила:

— Скажи, это всё правда? Ты не шутишь? Петунья говорит, что ты мне врешь и что никакого Хогвартса нет. Он правда есть?

— Для нас он есть, — ответил Северус с таким убеждением, что Лили невольно поверила ему. — А для нее нет. Но мы с тобой получим по письму.

— Правда?

— Да.

— И письмо правда принесет сова?

— Обычно их приносят совы, — сказал Северус невозмутимо. — Но ты — из семьи маглов, поэтому из школы пришлют кого-нибудь поговорить с твоими родителями.

— А это важно, что я из семьи маглов?

Лили показалось, что Северус заколебался, будто был не совсем уверен в ответе. Его черные глаза, таинственно горевшие в зеленоватом сумраке, скользнули по её бледному личику, по темно-рыжим волосам.

— Нет, — покачал он головой. — Совсем не важно.

— Это хорошо, — с облегчением откликнулась она.

— В тебе прорва волшебства, — сказал он, сев и выпрямив спину. — Я видел. Я все время за тобой наблюдал…

Голос его прервался. Лили не слушала его: она снова растянулась на траве и смотрела на полог листьев над головой. Он заворожено глядел на нее.

— Как у тебя дома дела? — спросила она.

Он слегка нахмурился.

— Нормально.

— Они уже не ругаются?

За неделю Лили узнала, что отец Северуса был маглом, а мать, властная и деловая женщина, волшебницей. Родители часто ссорились, кричали, разводили шумиху, поэтому Северус постоянно сбегал из дома. Лили точно не знала, в чем причина размолвки родителей, а Северус не особо об этом распространялся и лишь туманно отвечал: «У них разные взгляды на жизнь», но ей было очень жаль друга, и она старалась его поддерживать.

— Еще как ругаются! — Северус со злостью сорвал пригоршню листьев и стал раздирать их на кусочки, явно не замечая, что делает. — Но осталось совсем недолго, и я уеду.

— Твой отец не любит волшебства?

— Он ничего особенно не любит.

— Северус… — позвала Лили тихо, решив переменить тему, чтобы он не злился.

Он улыбнулся, будто ему понравилось, что она назвала его по имени.

— А?

— Расскажи мне еще раз про дементоров.

— Зачем тебе?

— Если я буду заниматься волшебством вне школы…

— Никто не отдаст тебя за это дементорам! Дементоры — это для настоящих преступников. Они охраняют тюрьму для волшебников, Азкабан. Но тебе совершенно незачем попадать в Азкабан, ты слишком…

Северус замолчал, и Лили увидела, что его щеки покраснели. Он нервно трепал в руках листья, не отнимая от них глаз. Что же он хотел сказать?

Тут за спинами друзей послышались шорохи, а после хруста сухих веток из-за дерева неуклюже вышла Петунья с колючками на платье и волосах. Северус тут же подскочил на ноги и скривился от злости.

— Тунья! — сказала Лили с радостным удивлением.

Сестра переминалась с ноги на ногу, молча глядя то на Лили, то на Северуса. Кажется, она испугалась, что её обнаружили.

— И кто из нас шпионит? — рассерженно закричал Северус, ткнув в Петунью пальцем. Лили смутилась. Его тон ей совершенно не понравился. — Чего тебе тут надо?

Петунья сильно побледнела, растерявшись и не зная, что ответить, ведь факт оставался фактом — она шпионила. Лили и не заметила, как сестра пошла хвостом, но она, в отличие от Северуса, ни капли не злилась. Она была рада видеть сестру, но для этого не нужно было устраивать слежку. Это нехорошо.

— Что это на тебе надето, а? — вдруг спросила Тунья после полуминутной заминки, показывая пальцем на рубашку Снейпа. — Мамина блузка?

Лицо Северуса потемнело так же, как и в тот раз на детской площадке.

Семья Снейпов была небогатой. У них не было достаточно денег, чтобы покупать новую, хорошую одежду сыну или переехать в более респектабельный район Коукворта. Всякие слова о его месте жительства или о гардеробе сильно ранили Северуса. Лили знала об этом, и она уже было хотела укорить сестру за обидную фразу, но тут внезапно раздался треск: над головой Петуньи обломился толстый сук. Всё происходило так быстро, что Лили успела только вскрикнуть, когда сук ударил Петунью по плечу. Сестра качнулась назад, упала на спину и зарыдала страдальчески.

— Тунья! — ахнула Лили, а потом набросилась на Снейпа: — Это ты сделал?

— Нет!

Глаза Снейпа стали большими, лицо потеряло краску. Он был испуган и несколько удивлен, но Лили-то знала, на что он способен. Он был сильным волшебником, и сломать ветку ему не составляло труда.

Лили подлетела к безутешно рыдающей сестре и помогла ей встать. Крупные слезы текли по запачканному лицу, щеки покраснели, а ветка порвала рукав платья, и из небольшой царапины сочилась кровь. Смотреть на Петунью было невыносимо, Лили еле сдерживала слезы.

— Ты! Ты сделал ей больно!

— Нет, это не я!

Лили не поверила. Она бросила на Снейпа укоризненный взгляд и побежала вслед за сестрой, которая, со злостью посмотрев на обидчика, рванула прочь со всех ног.

А Снейп остался стоять с несчастным и смущенным видом.

Этим утром миссис Эванс заметила, что её младшая дочь Лили необычайно грустна. Она не захотела завтракать и, уныло сидя за столом, лишь попивала сок. Лицо девочки было печальным, а зеленые глаза, обычно ярко сиявшие, потускнели.

— Милая, что-то случилось? — спросила миссис Эванс.

Лили ничего не отвечала, крутя в руках стакан. Петунья оторвалась от поедания хлопьев и сказала:

— Она поругалась со Снейпом, и я рада этому факту. Он ужасный мальчик. Вчера он чуть не убил меня палкой!

— Что? — ахнула миссис Эванс, взволнованно поглядев на старшую дочь.

Тунье такая забота очень даже понравилась. Она картинно выгнула брови, изображая невыносимую боль, и произнесла со слезами в голосе:

— Ага! Представляешь? Я думала, что умру! Я уже вчера хотела тебе всё рассказать, но Лили попросила меня не делать этого. Но я не могу молчать. Он псих! Он опасен!

— Не говори так! Он нормальный! Это был не он! — прорычала Лили, гневно посмотрев на Тунью.

Петунья обожала строить из себя жертву, и родители охотно верили этим фальшивым кривляньям. В этот раз ей тоже не составило труда убедить маму, что Снейп ударил её палкой. Конечно, это было не так. По крайней мере Лили так начало казаться. Она не спала всю ночь, размышляя о произошедшем, и пришла к выводу, что, вероятно, сук действительно сам обрушился на сестру. А Лили накричала на Северуса за это… Как же ей было стыдно!

— Это ужасно! Просто ужасно!— взволнованно запричитала миссис Эванс. — Лили, ты должна прекратить с ним дружить!

Последнюю фразу мама произнесла с редкой строгостью. Она поджала губы, нахмурив брови, и крепко обняла Тунью. Та ухмыльнулась, с превосходством глядя на Лили.

— А если он, не дай Бог, убьет её в следующий раз?.. Ох, уж этот Снейп…

— Нет, мам! Нет! Он не виноват! — В голосе Лили звенела паника.

Поднявшись с места, она умоляюще уставилась на маму и заговорила так быстро, что почти не понимала суть слов:

— На Петуньи и следа нет! Палка легонько ударила её по плечу! Ветка сама упала, и Северус, должно быть, не виноват. Это просто случайность! Скажи же, Тунья! Ветка упала сама!

Тунья молчала, что-то тщательно обдумывая. Поджав губы, она отстранилась от мамы и вперила в сестренку раздраженный взгляд.

— Он же волше-е-ебник, ему же труда не составит сделать так, чтобы ветка упала сама.

Лили не нашлась что сказать. Она опустилась на стул и задумчиво прикусила губу. Может, Северус и правда проделал тот же фокус, что и в тот день на площадке, когда над ним подсмеивался Флин? А может, это случайность? Да, Северус был способен на то, чтобы без каких-либо усилий вызвать непогоду или уронить ветвь. Лили понимала и знала, каким он был сильным волшебником. Он мог выделывать штуки покруче, чем глупый «дышащий» цветок. Однако Северус, уважая Лили, никогда не сделал бы её сестре больно. Не должен был, ведь он её друг!

— Волшебник волшебником, но он этого не делал. Это само произошло, — твердо произнесла Лили, взглянув на Петунью. — А вот ты за нами шпионила.

Петунья бросила испуганный взгляд на маму. Миссис Эванс насупилась.

— Ты следила за ними? Туни, это плохо! Если ты хотела поиграть вместе с Лили и Северусом, могла бы просто попросить у них об этом! — Её карие глаза строго глядели на старшую дочь. — Наверное, лишь из-за того, что Северус и Лили не позвали тебя с собой, ты начала врать, что он ударил тебя палкой? Так нельзя! Врать нехорошо, Петунья!

Сестра покраснела до кончиков ушей. Виновато опустив глаза, она пробурчала что-то вроде: «Я не вру», а потом, резко поднявшись с места, посмотрела на Лили таким злющим взглядом, что у неё кровь в жилах застыла.

— Помяни моё слово, Лили: ваша с ним дружба в итоге ничем хорошим не кончится, — выдала она тихо и зло и быстрым шагом направилась в свою комнату.

Лили услышала, как громко закрылась на втором этаже дверь в комнату сестры. Причиной ссоры стал Северус. Стоил ли он такого? Конечно, стоил. Петунья хотела обвинить его в том, что он не совершал. Лили чувствовала себя виноватой за то, что усомнилась в Северусе, за то, что накричала на него. Её сердце разрывалось, и ей очень хотелось извиниться перед ним. Она пообещала, что и перед Туньей извинится, хотя та вряд ли теперь хоть когда-то станет слушать её.

Мама вздохнула, устало приложив ладонь ко лбу.

— Ох уж этот переходный возраст, — прошептала она, грустно улыбнувшись Лили.

— Мамочка, Северус действительно ничего не делал. Тунья стояла у дерева, ветка сама упала. Я клянусь!

— Ох, родная, мы же предупреждали тебя с папой. Не надо с ним водиться. Вот, видишь, с Туньей повздорили из-за него. — Миссис Эванс потерла глаза, плотно сжав губы. — Он, конечно, на преступника не похож, и я не виню его в случившемся, но, всё же, он странный…

Лили почувствовала, как к глазам подкатили слезы, нос закололся.

— Странный не значит плохой! Он хороший! Просто его семья и… — Она замолкла, увидев понимание в глазах мамы.

Миссис Эванс знала странную семейку Снейпов, которые жили в Паучьем тупике. Ходили слухи, что миссис Снейп, женщина жестокая и властная, держала сына под тотальным контролем, а её муж, поговаривали, любил приложиться к бутылке. Миссис Эванс не знала, как маленький мальчик мог жить в такой обстановке и какой могла стать его психика под гнетом строгой мамы и отца, поднимавшего иногда на сына руку. Возможно, мальчишка вполне мог схватиться за палку на нервной почве. Бедный, бедный мальчик!

Миссис Эванс боялась и не очень-то хотела, чтобы Лили общалась с этим престранным юношей, который еще, ко всему прочему, заливал ей в уши всякую ерунду: магия, волшебные палочки, несуществующая школа для волшебников... Однако же между Лили и Северусом Снейпом была та чистая детская дружба, которая у каждого случалась в детстве, и миссис Эванс, как и мистер Эванс, не могла запретить дочери дружить со Снейпом, не могла разрушить наивные грезы дочери. Оба они еще малы, оба они мечтают о чудесах, хотя их нет, и в этом нет ничего плохо.

— Он добрый, хороший и общительный. Он рассказывает мне про волшебство, про Хогвартс. Можно мне с ним дружить? Мам, ну пожалуйста? — тараторила Лили тем временем, пока Миссис Эванс находилась в тяжелых раздумьях.

Она недолго продержалась под щенячьим взглядом дочери.

— Хорошо, можешь дружить с ним, — сдалась мама, натянув на губы улыбку. — Но, пожалуйста, будь осторожна.

Лили никогда еще не была так рада. Она поблагодарила маму, расцеловав её в обе щеки, но так и не смогла понять, почему нужно быть осторожной. Северус не мог её обидеть, а с Петуньей просто произошла нелепая случайность. Северус никогда не сделает больно и никогда не придаст Лили.

* * *

В полдень того же дня Лили хотела встретиться с Северусом и попросить у него прощения, однако с серого неба вдруг грянул сильнейший ливень, и ей пришлось остаться дома. Северус вряд ли решит пойти в такую непогоду куда-то, даже несмотря на родителей, которые наверняка опять ругаются. Как говорил Северус, основное занятие мамы и папы — ссоры.

Весь день Лили просидела в четырех стенах, терзая себя чувством вины. Чтобы отвлечься, она помогла маме на кухне, посмотрела с ней какую-то нудную телепередачу, потом порисовала, почитала книгу. Тунья носа не высунула из своей комнаты и лишь вечером спустилась на ужин, когда пришел папа.

Мистер Эванс был гендиректором в небольшой фирме по производству часов. Он частенько надолго задерживался на работе и, возвращаясь домой поздно вечером, всегда говорил одну и ту же фразу: «Время — деньги! Часы тикают, работа продолжается!». Когда семья Эвансов собралась за столом, на часах было половина восьмого. Под тихие звуки дождя за окном они ужинали, слушая возмущенные возгласы главы семейства по поводу непогоды.

— Ливень жуткий! Я чуть в столб не въехал! Еще бы чуть-чуть, девочки, и не было бы у вас отца!

Миссис Эванс ахнула.

— Что ты такое говоришь, Эдвард?

— Это была шутка. Все это вокруг поняли, да, дочери мои?

Отец заговорщицки подмигнул улыбающейся Лили, которая тут же подмигнула в ответ. Его старшая дочь хмуро глядела в тарелку и подыграть ему не хотела. Он только сейчас заметил, что Петунья была чем-то опечалена.

— Эй, Сью,— сказал он, обращаясь к жене, — кажется, на меня обиделась Туни.

Тунья подняла голову и принужденно улыбнулась.

— Нет-нет, папочка, я на тебя не обижаюсь.

— Да? Уверена? Ну тогда не кисни, Туни, мой любимый цветок! Давайте мы сейчас спокойно поедим и пойдем спать, я так устал.

— Это всё твоя работа, Эдвард!

— Да брось, Сьюзен!

После того как родительский спор утих, семья продолжила вечернюю трапезу в относительной тишине. Однако спокойно поужинать и разойтись по постелям сегодня была не судьба.

Ударил сильный раскат грома, первый за весь дождливый пасмурный день, прервав оживленную беседу родителей по поводу покупки новых школьных форм для дочерей. Лили и Петунья невольно вскрикнули, а миссис Эванс застыла с ложкой в зубах. Её глаза расширились и бешено забегали.

— Вы слышали? — спросила она.

— Что, дорогая?

— Мне показалось, что кто-то постучался в дверь.

Лили почему-то подумала, что это Северус. Глупо, конечно, чего ради он пришел бы сюда?

— Да нет, мам, никто не стучал, — сказал Петунья.

Лили согласно закивала, но тут явственно услышала быстрый стук. Он был громким и настойчивым, и даже когда грянул очередной раскат грома, было слышно, как кто-то стучится во входную дверь дома Эвансов.

Мистер и миссис Эванс переглянулись. Папа был озадачен, а мама испугалась нежданных гостей. Лили шепотом спросила у неё:

— Мы кого-то ждем?

Мама отрицательно покачала головой.

Отец, делая тихие шаги, подошел к двери. Всё в доме утихло, слышалось только спокойное тиканье часов.

— Кто?

За дверью помолчали, ожидая, когда очередной удар грома стихнет.

— Я из школы. По поводу вашей дочери Лили Эванс.

Лили удивленно поглядела на папу, который, насупившись, смотрел в свою очередь на неё. Кто же из учителей интересуется её скромной персоной в разгар каникул, Лили не знала. Она, заерзав на стуле, начала лихорадочно перебирать в голове возможные причины столь нежданного визита в такой поздний час.

— Да-да, входите, — произнес мистер Эванс торопливо, открывая дверь.

Под сияние молний и звуки грома в дом вошла высокая, худощавая женщина в изумрудной мантии. Несмотря на ливень, шумевший за дверью, она была абсолютно сухой, и даже остроконечная шляпа на её черноволосой голове не намочилась. Лили предположила, что женщина только что вышла из машины и бегом добралась до козырька дома. На ней не было ни капли влаги.

Вся семья Эвансов застыла в недоумении, потому что никому ранее не приходилось видеть эту престранно одетую женщину. Это была абсолютно неизвестная дама. Такой учительницы в школе Лили не было.

Миссис Эванс поспешила встать.

— Простите, вы, должно быть, новый преподаватель? Я знаю всех учителей в коуквортской школе, и…

— О, нет, миссис Эванс. Я из другой школы. Вы позволите? — Женщина указала на стул, который минуту назад занимал мистер Эванс. Отец всё еще стоял у двери, не зная, что сказать.

После того как сбитая с толку миссис Эванс кивнула, незнакомка плавно опустилась на стул. Взгляд её суровых серых глаз уставился на маму.

— Я из Хогвартса по поводу вашей дочери Лили Эванс.

Лили показалось, что её сердце остановилась, а все звуки, окружавшие её, затихли. Она шокировано уставилась на женщину. Слова застряли в горле.

— Не может быть! — взвизгнула Петунья, подорвавшись со стула. Её глаза чуть не вылетали из орбит, а из-за приоткрытого рта были видны лошадиные зубы.

— Лили? Должно быть, это вы. — Женщина оглядела Тунью с ног до головы строгим, чуть раздраженным взглядом. — Отлично, у меня кое-что для вас есть…

— Лили — это я, — выдавила из себя Лили, сумев наконец вздохнуть.

Незнакомка из Хогвартса пристально взглянула на неё. Лили отметила, что женщина была не слишком молодой, но и не выглядела старой: немного морщин у глаз, у губ, а складки на лбу, скорее всего, из-за того, что она часто хмурится. Сейчас лицо женщины для Лили стало священным, она хотела запомнить его во всех мелких подробностях.

— Итак, Лили Эванс, поздравляю! Вы зачислены в Школу чародейства и волшебства «Хогвартс», — торжественно произнесла дама и с кроткой улыбкой протянула Лили желтоватый конверт, изумрудными чернилами на котором было написано, что оно адресовано именно ей — Лили Сьюзен Эванс.

У Лили не нашлось сил взять конверт. Она застыла, затаив дыхание, и не могла глазам своим поверить, глядя на письмо, пришедшее из Хогвартса и адресованное именно ей. Казалось, это всё не взаправду. Лили подумалось, что если она сейчас закроет глаза, то, открыв их, и письмо, и женщина из Хогвартса пропадут, поэтому она даже моргнуть не смела.

— Эй-эй! Стоп-стоп-стоп! — Мистер Эванс очнулся первым. Он встал около жены, приобняв её за плечи, защищая, и посмотрел на незнакомку с нескрываемым недоверием. — Что это всё значит? Какая еще Школа чародейства и волшебства? Вы шутите?

— Разве я похожа на шутницу? Я совершенно серьезно. Вы ведь догадывались, что ваша дочь необычная девочка, не так ли? — строго произнесла дама, словно отчитывая папу за какой-то проступок.

Отец нахмурил брови и виновато опустил голову.

— Ну, мы… Может, всё-таки объясните подробней?

— Хорошо, вы её родители, и вы имеете право знать… Это ваша дочь? — Женщина кивнула в сторону Петуньи, которая всё еще не могла захлопнуть рот.

— Да-да, — выговорила миссис Эванс, взволновано схватив мужа за руку.

— Ну, хорошо. Итак, Хогвартс — это школа для волшебников, то есть людей, обладающих магией. Таковой является ваша дочь. Ей уже одиннадцать, и по нашим правилам она должна пройти обучение в Хогвартсе. Я совершенно серьезно, и я не собираюсь шутить с вами шуток. Это всё, что я могу сказать.

— Но как вы узнали, что она волшебница? — спросил мистер Эванс.

— Я не буду вам об этом говорить. Вам недозволенно многого знать, увы. Могу сказать определенно — Лили волшебница. Она обладает магий так же, как и я.

— Докажите! — вдруг выпалила Лили. Встретившись с суровым взглядом женщины, она поежилась, подумав, что зря это сказала.

Дама из Хогвартса, сохраняя полное спокойствие, кивнула:

— Докажу, юная леди.

Она достала из внутреннего кармана изумрудной мантии длинный тонкий прутик. Лили сразу поняла — это волшебная палочка. Женщина грациозно взмахнула палочкой, из кончика вылетели искры, и вскоре перед Эвансами образовался серебристый дымок, в котором начали появляться смутные очертания какого-то здания. Это оказался замок, красивый, словно сказочный: огромный, каменный, с башенками и бойницами, из больших окон струился мягкий свет. Лили восторженно ахнула, как и Петунья, а родители раскрыли рты от удивления.

— Это Хогвартс, — сказала дама.

— Это… это поразительно, — выдавил из себя мистер Эванс, проглотив ком в горле. — Я впечатлен.

Женщина снова взмахнула палочкой, и дымок исчез. Очередной взмах — и по комнате разлетелись цветные лучики. Они начали лопаться с тихими хлопками, разбрасывая искры, как фейерверк. Лили радостно засмеялась, не в силах скрыть восторга. Обычный человек едва ли мог подобное совершить! Эта статная женщина определенно волшебница!

Лучи кружились туда-сюда, гоняясь друг за другом, и манили к себе Лили. Ей хотелось схватить хоть один лучик, почувствовать, что такое волшебство, ощутить магию в руках. И наконец Лили дала волю чувствам.

— Чудесно! — воскликнула она и бросилась за желтым лучиком, который пронесся мимо её носа и стремительно запетлял по комнате.

Мама с папой, удивленно взиравшие на Лили, всё еще не знали, как реагировать, а вот лицо Туньи побагровело. Казалось, она давилась от злости.

Наконец желтый луч был пойман — он сам упал в руки Лили. Она крепко захлопнула ладони, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, а когда отрыла — в руках уже оказался конверт.

— Это волшебство, — прошептала Лили, заворожено глядя на письмо. — Это волшебство! — радостно вскрикнула она, подняв глаза на даму с волшебной палочкой.

— Да, мисс Эванс, и скоро вы станете частью волшебства, — сказала дама уже без той строгости. Её глаза сияли добротой, уголки губ приподнялись в строгой, контролируемой улыбке. — Надеюсь, я убедила вас, мистер и миссис Эванс, — произнесла она, обернувшись к родителям. — Вам нечего опасаться. Магия вполне естественная вещь в нашем мире, и её не нужно бояться.

— Эм… Я… я не знаю, что сказать, — ответил мистер Эванс, теряясь в эмоциях.

Отпустив дрожащую жену, он подошел к Лили и взял из её рук конверт. Взгляд его упал на темно-красный сургуч, которым было запечатано письмо. На нем была изображена какая-то непонятная эмблема.

— Мне следует уйти. До свидания, Лили.

— Но постойте! Кто вы? — спохватилась Лили, оторвавшись от разглядывания волшебных лучей, которые один за другим начали угасать, как уличные фонари.

Женщина уже успела выйти за дверь. Стоя во тьме, подсвечиваемой вспышками молний, она произнесла:

— Я профессор МакГонагалл, ваш преподаватель по трансфигурации.

— Транс… что?

Казалось, что профессор не услышала слова отца семейства. Она внимательно смотрела на Лили.

— Директор школы, профессор Дамблдор, будет очень рад видеть вас в школе, Лили, — произнесла профессор. Перед тем как закрыть дверь, она добавила: — Ответ пришлите до конца этого месяца. Поезд до Хогвартса пребудет на вокзал «Кинг-Кросс» на платформу девять и три четверти первого сентября. В одиннадцать.

* * *

Лили со всех ног бежала на детскую площадку. Она не замечала ни луж под ногами, ни прохожих, которые странно поглядывали на неё. Когда впереди показалась площадка, она припустила быстрее. Заметив на качелях черноволосого мальчика, который сидел на качелях, низко опустив голову, она подняла конверт вверх и громко закричала:

— Мне пришло письмо!

Северус вскинул голову, и на его бледном лице появилась улыбка. Лили подбежала к нему и заключила в крепкие объятия. На щеках мальчик вспыхнул румянец. Он надеялся, что Лили не заметила этого.

— Ты не врал! Это всё правда! Волшебство, палочки и Хогвартс! — восторженно заговорила Лили, не отпуская друга и задыхаясь от радости.

— Конечно, это всё правда! Я тоже получил письмо, сегодня!

Лили посмотрела в сияющие глаза Северуса.

— Мы с тобой поедем в Хогвартс, — прошептала она, и Северус радостно улыбнулся.

Все обиды между двумя были забыты в тот же миг. Оба они были счастливы, и ничто не могло омрачить их радость и ликование.

* * *

— «Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)», — громко и выразительно прочитала Лили и пораженно оторвалась от письма. — Ого, должно быть, он очень хороший волшебник.

— Конечно! Стал бы он тогда директором Хогвартса!

Лили и Северус сидели на мокрой траве в их любимой роще у ручья. Они вместе перечитывали письмо Лили, которое она крепко держала в руках, ведь ей казалось, что оно сейчас растворится в воздухе. Она и спала с ним, и завтракала, и гуляла. Волшебство существует, и это письмо прямое тому доказательство.

— «Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов». — Лили подняла задумчивый взгляд на Северуса. — Тут всякие книжки и странные штуки… Где их взять?!

— В Косом переулке, — пожал плечами Северус, будто это было очевидно.

— Где-где?

— Ну, если хочешь, мы сходим туда вместе и купим всё, что нужно, — робко проговорил Северус.

— Да! Конечно! Палочку тоже там купим? — Лили почувствовала, как всё тело заполнило радостное нетерпение.

— Конечно, у Оливандера. Но сначала сходим обменять деньги в «Гринготтс». Это такой волшебный банк.

Лили, не скрывая улыбки, легла на сырую землю, прижав к груди конверт. Она была переполнена счастьем как никогда в жизни. Ей до сих пор не верилось, что скоро она отправится туда, где существует волшебство. Она дождаться не могла первого дня осени.

— Эй, Сев, я так рада, — произнесла Лили тихо.

— Я тоже. Наконец-то я уеду отсюда. — Северус лег рядом.

Она заглянула в его бездонные черные глаза.

— Пообещай, что ты не бросишь меня в Хогвартсе. Там всё будет для меня чужим и незнакомым, и мне хочется, чтобы хоть кто-то был надежный и близкий.

— Ты привыкнешь. Мама говорит, что Хогвартс самое чудесное место и там никто не остается чужим и одиноким.

— Просто обещай! — настойчиво произнесла Лили, приподнявшись на локтях.

Северус не колебался ни минуты.

— Обещаю.

— Даже в Хогвартсе мы останемся лучшими друзьями, так?

— Да, именно так.

* * *

До первого сентября оставался ровно месяц. И Лили не могла дождаться этой даты. Впервые в жизни она ждала, когда придет пора пойти в школу. Раньше таких порывов она в себе не замечала.

После того как пришло письмо, Петунья очень изменилась. Она стала более раздражительной, нервной, а к Лили не обращалась без нужды и даже не смотрела на неё без надобности. Лили чувствовала, как между ней и Петуньей начала образовываться огромная дыра, с каждым днем становившееся всё шире и шире. Лили много раз пыталась поговорить с сестрой, заверяя, что любит её, что для неё она всегда будет самым волшебным человеком. Петунья на все такие признания лишь недовольно фыркала и выдавала:

— Ты уродка, и тебя надо держать вдали от нормальных людей, в школе для уродов! Какая-то дурацкая школа, с каким-то там Дамблдором! Фи!

Родители же были в замешательстве, точно не зная, как реагировать, но однажды папа сказал:

— Это здорово, что наша дочь волшебница. Хочется, чтобы это была чистой правдой!

Мама и папа даже несколько поменяли мнения о Северусе. Теперь они разрешали Лили звать его на чай, чему она была необычайно рада. Теперь они вместе сидели в её комнате, рисовали, разговаривали, мечтали.

Большую часть свободного времени друзья проводили в роще у ручейка, беседуя о Хогвартсе.

— Ты должна поступать в Слизерин, Лили, — произнес Северус однажды, взглянув в её глаза.

— Почему именно Слизерин?

— Мама сказала, что там учились самые сильные и великие волшебники. Она тоже там училась, и все её родственники. Я тоже пойду в Слизерин.

— Я не знаю, я подумаю... Но ты же говорил, мы не может решать, куда пойти. Слизерин, Пуффендуй, Когтевран, Гриффиндор… Ты же сказал, всё решает Распределяющая Шляпа.

— Ну, опять же мама сказала, что Шляпа учтет пожелания. Наверное…

Неопределенно пожав плечами, Лили подставила лицо солнцу. Сейчас ей не хотелось об этом думать. Её больше волновало другое.

— А вдруг я не смогу? Вдруг на самом деле никакая я не волшебница? Что тогда? Меня выгонят?

— Тебе страшно?

Лили кивнула. Она посмотрела на Северуса и увидела на его губах улыбку.

— Лили, я чувствую, ты очень сильная. У тебя всё получится. Я буду с тобой, тебе нечего бояться.

* * *

Август пролетел незаметно. В последний летний день Лили не могла усидеть на месте. Она была взбудоражена и с вожделением ожидала завтрашнего утра.

За последним семейным обедом, когда все Эвансы в заключительный раз в этом году собрались вместе, родители всё не унимались и обсуждали Косой переулок, который посетили две недели назад вместе с Лили и Северусом, которого сопровождала миссис Снейп. Если родители сомневались в существовании волшебства, то после посещения переулка всё изменилось. Лили, внимательно слушая маму и папу, была необычайно рада, что они приняли волшебство и не испугались. В отличие от Петуньи.

Тунья тоже ходила вместе со всеми, но, кажется, Косой переулок не слишком сильно её впечатлил. Слушая восхищенные возгласы родителей, она лишь кривила губы и недовольно фыркала, будто все слова мамы и папы вызывали у неё отвращение.

После обеда Лили снова попыталась поговорить с Туньей и предложила сходить в переулок еще раз, но на следующий год. Петунья вылила на неё гневную тираду, назвала уродкой и со слезами на глазах выбежала из дома.

Лили до вечера думала о ней. Почему Петунья так сильно изменилась и возненавидела её? Может, дело в зависти или страхе? Лили не знала, не понимала. В семь часов в гости к Эвансам пришел Северус Снейп, и многое прояснилось.

В комнате Лили друзья проводили последнюю подготовку: Лили складывала пергаменты, писчие перья и чернила, а Северус помогал уложить книги. Новая сова Лили, по имени Вилди, маленькая, косматая, с серыми перьями, недовольно ухая, забилась крыльями о клетку, и Сев посоветовал выпустить её.

— Я вся дрожу! — призналась Лили, выпуская сову в окно. Беззвучно шелестя крыльями, она сразу исчезла в темнеющем небе. — Вот и чемодан собран! Жду не дождусь завтрашнего дня!

Северус помог оттащить чемодан к шкафу, а потом они вместе уселись на кровать.

— Боюсь, я не смогу сегодня уснуть. Я так волнуюсь! — Лили откинулась на покрывало. Северус лег рядом, мечтательно глядя на потолок и улыбаясь.

— Поскорее бы наступило завтра, — сказал он тихо, и Лили согласно кивнула.

Она не могла успокоиться. Всё правда существует! Волшебство существует! Лили сомневалась, но увидев Косой переулок, убедилась — магия действительно есть в этом мире.

Как же в Косом переулке было чудно! Куча всяких кафе, магазинов, необычных лавок... Где-то продавали метлы, где-то школьную форму, в «Флориш и Блоттс» предлагали покупателям книги.

Вместе с Северусом Лили побывала и в лавке Оливандера. Продавец, чудной седовласый мужчина, посоветовал ей взять десяти дюймовую гибкую палочку, сделанную из ивы и волоса единорога. Лили, только взяв предложенную палочку, почувствовала, как по телу разлилось приятное тепло. Палочка будто стала частью её самой. Это было незабываемое чувство!

Лили целый день ходила по дому, крутя в воздухе палочкой. Разумеется, у неё ничего не получалось — ни дымка, ни лучей, как у профессора МакГонагалл, — но ей просто нравилось размахивать ею и чувствовать себя волшебницей. А вот Петунья при виде сестренки яростно краснела и мгновенно убегала прочь.

— Эй, Сев? — позвала Лили, улыбаясь.

— Что?

Лили посмотрела в черные глаза друга и уже открыла рот, чтобы сказать, как она рада, что встретила его, как вдруг в комнату влетела Вилди, бешено размахивая крыльями. Лили заметила, что сова держит в клюве конверт.

Лили и Северус подорвались с кровати, наблюдая как Вилди, сделав круг, приземлилась на стол. Довольно ухая, она уставилась на хозяйку. Друзья переглянулись. Сев, сбитый с толку, пожал плечами. Лили подошла к сове.

— Интересно, от кого это?

Не успела она отнять у Вилди конверт, как в комнату, пронзительно визжа, влетела белая сова, гораздо крупнее маленькой серой Вилди. Она накинулась на Вилди, и птицы принялись сражаться, яростно взмахивая крыльями и издавая тонкие неприятные визги.

Лили растерялась и беспомощно уставилась на Северуса.

— Хватай Вилди! — скомандовал он и, подбежав к незнакомой сове, попытался взять её за крылья.

Птица яростно отбивалась, размахивала когтистыми лапами и громко пищала. Севу неплохо досталось — все его руки уже через пару секунды покрылись царапинами. После недолгой борьбы Лили смогла схватить Вилди, осторожно сжав по бокам крылья. Северус отшвырнул незнакомую птицу к окну. Она уселась на подоконник и с недовольным видом принялась отряхиваться. Несколько белых перьев упали на пол.

Лили вытащила конверт из клюва довольной Вилди. Должно быть, неизвестная сова была доставщицей письма, а Вилди отняла его, чтобы принести и порадовать хозяйку. По крайней мере чужая сова выглядела глубоко оскорбленной.

Конверт был из той же желтоватой бумаги, как и конверт Лили из Хогвартса. Такими же изумрудными чернилами были выведены имена отправителя и адресата…

Лили ахнула. У неё едва не отпала челюсть.

Сев, следивший, чтобы чужая сова снова не затеяла драку, заметил лицо Лили и, заглянув через её плечо на конверт, в нетерпении поинтересовался:

— Ну, что там? От кого?

— Это от Дамблдора! И оно адресовано… Петунье!

— От Дамблдора? Ничего себе! Постой… Петунье?!

Лили вопросительно уставилась на Северуса, а тот лишь пожал плечами, не понимая, почему именно Дамблдор и почему именно Петунья. Они даже никогда не встречались, не виделись, о директоре Хогвартса Петунья знала лишь со слов Лили.

— Открывай! — выпалил Сев.

— Но это письмо нам не принадлежит!

— Я считаю, что оно и Петунье не принадлежит! Зачем бы Дамблдор стал писать маглу? Вообще поверить не могу, что кто-то из маглов может завязать переписку с Хогвартсом.

— Я… я не знаю. Может, оно адресовано мне, а Дамблдор просто перепутал наши имена?

На самом деле Лили просто придумывала причины, чтобы открыть письмо: ей было очень любопытно. Может, оно действительно адресовано ей и в нем написано, что это ошибка и она никакая не волшебница. От этой мысли у Лили всё внутри сжалось. Открыть конверт захотелось только сильнее. У неё буквально руки зачесались. Но ведь читать чужие письма нехорошо...

— Открывай же! — подначивал Северус, и Лили, чувствуя себя неловко, решилась.

Аккуратно, чтобы потом можно было заклеить, она распечатала конверт, и в её руках оказался листок, на котором убористым почерком было выведено:

«Дорогая Петунья,

Я получил Ваше письмо и вынужден сообщить, что у Вас нет возможности попасть в Хогвартс. Поймите, моя дорогая, что эта школа для волшебников, и Вы, к моему великому сожалению, таковой не являетесь. Я надеюсь, что не задел ваши чувства.

С уважением,

Альбус Дамблдор.»

Друзья переглянулись. Северус вдруг едко усмехнулся, а Лили совсем запуталась. Петунья просилась в школу? Это было странно, потому что Лили считала, что Тунья с некоторых пор возненавидела Хогвартс и всё, что с ним связано.

— Как она смогла написать ему письмо? — через несколько секунд смогла выговорить Лили. Она снова пробежалась глазами по строчкам, будто там мог присутствовать ответ.

— Должно быть, в коуквортской почте трудится добродушный волшебник, — хмыкнул Северус и взял из рук Лили письмо. Нахмурив брови, он перечитал его заново.

— Это странно... Тунья называет меня уродкой, говорит, что я буду учиться в школе для таких же уродов. Говорит, что ненавидит волшебство, а сама просит у Дамблдора принять её в школу…

Северус хихикнул, и Лили кинула на него строгий взгляд.

— Что смешного?

— Она тебе завидует.

Лили думала об этом. Ей и правда иногда казалось, что Петунья просто завидует. Поэтому-то она злилась и кричала на неё без причины. Она просто хотела быть волшебницей и учиться в Хогвартсе, как и Лили. Но почему Тунья ничего не говорила? Лили казалось, расскажи Петунья всю правду как на духу, они смогли бы что-нибудь придумать и, возможно, их отношения не испортились бы. Однако всё сложилось так, как сложилось.

— Может, и завидует. — Лили, до боли прикусив губу, пожала плечами и взяла из рук Сева письмо. — Я думала…

В дверь тихо постучались. Лили быстро спрятала письмо за спину.

— Ребята, как насчет молока с печеньем? — спросила миссис Эванс, приоткрыв дверь. Она не заметила чужую сову, которая до сих пор с остервенением чистила перья.

— Сейчас спустимся, — кивнула торопливо Лили. — А где Тунья?

— Всё еще гуляет. Ну идемте!

Миссис Эванс скрылась за дверью, и скоро послышались её удаляющиеся шаги.

— Пошли, подложим в комнату Петуньи письмо, — сказал Северус.

— Сейчас, я только заклею его.

Перед тем как выйти из комнаты, Лили усадила Вилди в клетку и поблагодарила всё еще злую сову Дамблдора за письмо, протянув ей печенье. Птица улетела, съев свой корм и больно клюнув Лили на прощание в палец. Когда конверт был подложен в комнату Туньи, дети спустилась на кухню. Сидя за столом вместе со своим лучшим другом, мамой и отцом, Лили думала, что сегодня она в последний раз проводит время в семейном кругу. С одной стороны она радовалась, а с другой ей было немного грустно. Эти дни больше не повторятся. Уже завтра она уедет в Хогвартс.

Мистер и миссис Эванс с нескрываемым восторгом рассматривали платформу девять и три четверти. Их удивленные взгляды скользили по странно одетым людям, сновавшим туда-сюда, по школьникам, некоторые из которых уже надели черную школьную форму. На груди у каждого красовалась эмблема школы «Хогвартс». Ученики грузили чемоданы и клетки с совами, жабами и крысами на ярко-красный паровоз «Хогвартс-Экспресс», вокруг которого клубился густой белый дым. Звучали радостные возгласы, веселый смех и разговоры.

Дочери четы Эванс были заняты другим делом и не обращали внимания на шумную суету вокруг.

— Тунья, не сердись, прости меня, пожалуйста! Послушай… — Лили взяла сестру за руку. Петунья начала вырываться, и она крепче стиснула её ладонь. — Может быть, когда я там окажусь… нет, послушай, Тунья! Может быть, когда я там окажусь, я смогу пойти к профессору Дамблдору и уговорить его изменить решение!

— Я не хочу туда! — прорычала Петунья и резким движением вырвала руку, чуть не свалив Лили на землю. — С чего ты взяла, что я хочу ехать в какой-то дурацкий замок и учиться на… на… Думаешь, я хочу стать… уродкой? — выговорила она, поджав губы. На её длиной шее вздулись вены.

Лили почувствовала, как глаза наполнились горячими слезами. Всё вокруг помутнело от пелены, и только искаженное яростью лицо сестры стояло перед взором.

— Я не уродка, — вымолвила она с большим трудом. — Это ужасное слово!

— Туда-то ты и едешь, — с наслаждением проговорила Петунья, увидев на лице сестренки боль. — В спецшколу для уродов. Ты и этот снейповский мальчишка… вы оба натуральные уроды. Хорошо, что вас будут держать отдельно от нормальных людей. Это делается для нашей безопасности.

Петунья жестко усмехнулась, скрестив руки на груди и высокомерно вытянув шею. Она знала, куда нажимать, чтобы сделать Лили плохо. Но и Лили знала, как обидеть сестру, хотя ей совсем не хотелось этого делать.

Она быстро посмотрела на родителей, которые с большим удивлением осматривали платформу, перевела взгляд обратно на Тунью и произнесла тихо и зло, чтобы только она слышала эти слова:

— Вряд ли ты думала, что это школа для уродов, когда писала директору и клянчила, чтобы тебя приняли.

Петунья мгновенно покраснела до кончиков ушей.

— Клянчила? Я не клянчила!

— Я видела его ответ — очень милый.

— Кто тебе разрешил читать… Это мое личное… Как ты могла?.. — заквакала Петунья, быстро глотая воздух.

Лили до сих пор было стыдно за прочитанное письмо. Как теперь оправдываться перед Туньей, она не знала. Не сказать же, что ей было очень любопытно, а еще Северус подначивал сделать это. В любом случае Лили можно считать бессовестной девчонкой, читающей чужие письма. Тунья никогда не простит её.

Лили беспомощно посмотрела в сторону Северуса. Он стоял неподалеку, чуть ссутулившись, в компании своей мамы, лицо которой было, как обычно, кислым. Миссис Снейп что-то говорила сыну, не выражая особых эмоций. Скорее всего, давала какие-то напутствия, типа: «Ты должен поступить в Слизерин» или «Ты должен учиться лучше всех». Казалось, Северусу уже порядком поднадоело слушать мать, его черные глаза в нетерпении глядели на алый паровоз.

Петунья вдруг ахнула, поняв, на кого Лили смотрит. Жар с новой волной бросился на неё узкое длинное лицо.

— Так вот кто нашел мое письмо! Ты рылась в моей комнате вместе с этим мальчишкой!

— Нет, мы не рылись… — твердо сказала Лили. — Северус увидел конверт и не поверил, что магл мог завязать переписку с Хогвартсом, вот и все! Он сказал, что, видимо, на почте тайно работают волшебники, которые…

— Волшебники, видимо, суют свой нос во всё! — прокричала Петунья, сморщив лицо в страшной гримасе. — Уродка!

После этого Тунья резко развернулась и метнулась к родителям.

Лили почувствовала, как внутри что-то оборвалось и упало вниз. Возможно, это рухнула любовь к сестре. Она не могла пошевелиться. «Уродка!» Это ужасное слово молотом билось у неё в голове, нагоняя на глаза слезы. Почему всё должно было кончиться именно так? Лили не думала, что поссорится с Петуньей. И всё из-за письма… Всё из-за того, что она волшебница.

Прозвучал свист, сообщивший, что паровоз скоро тронется с места. Он вывел Лили из оцепенения. Она почувствовала сильные руки на плечах.

— Еще раз удачи, дорогая! — сказал папа, развернул к себе Лили и крепко прижал её к груди. — Знай, мы тобой очень гордимся! Старайся, учись хорошо. — Его молодое лицо сияло неподдельной радостью и гордостью.

— Конечно, папочка! — Лили улыбнулась, надеясь, что улыбка не вышла фальшивой. — Я буду скучать!

— Присылай письма почаще! — утирая слезы, мама расцеловала Лили в обе щеки. — Приезжай на новогодние каникулы! Тунья, попрощайся с Лили, ей уже пора.

Петунья стояла на месте, скрестив руки на груди и кривя губы в отвращении. Она явно не могла дождаться, когда Лили наконец оставит её в покое. И Лили решила порадовать сестру напоследок. Еще раз обняв родителей, она скорее покинула их, даже не взглянув на Петунью. На этом их сестринская дружба была закончена навсегда.

Толкая тележку с чемоданом и клеткой с Вилди, Лили направилась через толпу к красному паровозу «Хогвартс-Экспресс», который выглядел так таинственно, так волшебно, что захотелось скорее запрыгнуть внутрь и исследовать вагоны. Северус всё еще стоял в обществе мамы. Миссис Снейп раскраснелась и уже начала взмахивать руками, что-то настырно толкуя сыну. Она никуда не торопилась, а вот судя по лицу Северуса, он не мог дождаться момента, когда наконец залезет в вагон. Лили решила, что не будет дожидаться его. Немного обиженная на него из-за этого дурацкого письма, ей не хотелось с ним разговаривать.

Лили остановилась у дверей поезда, не решаясь залезть внутрь. Школьники с багажом наперевес шустро запрыгивали в вагоны и не замечали её. Перрон потихоньку начал пустеть. Большая часть учеников оказались в поезде, и только Лили всё никак не могла войти в «Хогвартс-Экспресс», потому что немного нервничала.

А вдруг это всё обман, и этот поезд отвезет её в психиатрическую клинику или в школу для дефективных детей? А вдруг все поймут, что Лили не волшебница, и её вышвырнут? Подобные мысли роились в голове Лили, заставляя переживать и нервничать всё сильнее и сильнее. Она уже несколько раз хотела развернуться и уйти, догнать родителей и продолжить тихую, привычную жизнь, но тяга к новому заставляла её упрямо стоять на месте и ждать хоть какого-нибудь чуда.

Чудо произошло через секунду.

— Эй, тебе помочь? — Из вагона вдруг резко высунулся долговязый мальчишка с прилизанными темными волосами. Он осмотрел Лили с ног до головы и спросил: — Ты первокурсница?

— Ага, — сумела ответить Лили, слабо улыбнувшись.

Парень засиял в ответ.

— Тогда давай я тебе помогу затащить чемодан! Смотри, какая ты маленькая! Едва справишься с этой задачкой!

— Спасибо.

— Знаешь, все вагоны под завязку набиты, вряд ли ты куда-то сможешь положить свой багаж, но вот в купе для старост место для твоего чемодана и пернатого друга найдется! — Парень, затащив вещи Лили внутрь, снова высунулся к ней.

— Ты староста?

— Ага, на факультете Гриффиндор! — Парень, гордо выпятив грудь, ткнул пальцем на блестящий замысловатый значок, красовавшийся на его черной мантии. — Тебе в купе для старост нельзя, но вещи я заберу. Не переживай, ничего не трону!

У парня была такая добродушная улыбка, что Лили не стала сомневаться, — он не клептоман и воровать её вещи не собирается. Должно быть, он был добрым или просто должность старосты принуждала проявлять доброту.

— Спасибо, — улыбнулась Лили.

— Я Эдгар Боунс!

— Лили Эванс.

Эдгар улыбнулся и протянул Лили руку, чтобы помочь забраться в вагон.

— Ну что же, Лили, надеюсь, ты попадешь в Гриффиндор! В Гриффиндоре учатся хорошие и храбрые люди, и мне кажется ты одна из них. — Парень потрепал Лили по волосам. Она искренне улыбнулась ему. — Иди ищи свободное место. Ничего не бойся, это главное. Всё будет хорошо! Увидимся!

Ещё раз пообещав ничего не трогать, Эдгар ушел в купе старост, прихватив вещички Лили. Кинув взгляд на перрон, где всё еще стоял Северус, Лили нерешительно двинулась по коридору, проходя мимо учеников, которые высовывались из окон, чтобы попрощаться с родными. Платформа почти опустела, на ней остались только взрослые. Паровоз должен был тронуться с минуты на минуту. Лили с трепетом ждала, когда «Хогвартс-Экспресс» отвезет её в новую жизнь.

Почти все купе были заняты гомонящими детьми, которые поедали сладости, гоняли цветные шутихи, громко смеялись. Только в одном купе, где-то в хвосте, оказалось свободное местечко. Там сидели три мальчика, уже переодетые в школьную форму: двое весело переговаривались, а третий сидел обособленно, печально уставившись в окно. Решив, что это тоже первокурсники и их бояться не стоит, Лили смело распахнула дверь и шагнула внутрь.

— О, девчонка! Заходи! Гостем будешь! — воскликнул весело мальчик с лохматыми волосами, увидев Лили. Она подумала, что о существовании расчесок он мог только догадываться — такие у него были растрепанные волосы. Лицо у него сияло, и было понятно, что он счастливый ребенок, которого родители очень любят. — Садись сюда, я позволяю! — похлопал он по свободному месту около себя.

— Ну спасибо! — буркнула Лили и специально села возле второго мальчика.

Он был худее первого, с более плавными, симпатичными чертами лица, но такой же темноволосый, только пряди падали на лоб и глаза каким-то прекрасно небрежным образом. Он глянул на Лили своими серыми глазами, которые, казалось, полностью состояли из-за льда, и нахмурил брови.

— Ты чего такая грубая?

— Тебе-то какая разница?

— Да никакая. Ты просто разговаривай нормально, — растолковал темноволосый с нажимом, и лохматый мальчик хихикнул. — Мой друг в шутку предложил тебе сесть, а ты отвечаешь так, будто он сделал тебе что-то плохое.

Для одиннадцатилетнего ребенка у этого мальчика был очень серьезный и уверенный голос. Но не было в его лице и взгляде того огня и блеска, который был у первого мальчика, который, очевидно, рос в любви и роскоши с рождения.

— Мы же нормально с тобой разговариваем! — продолжал темноволосый.

— У вас странное понятие о нормальности.

— Хорошо сказала, мне нравится! — выдал, сияя всеми зубами, косматый мальчишка. — Ты, похоже, обожаешь всякие умности говорить…

— Да отстаньте вы от неё! — вдруг подал голос третий мальчик, что сидел у окна. Лили и забыла о нем.

Он оторвался от созерцания пустого перрона и вперился недовольным взглядом в мальчишек. Вид у него был уставший и несколько взволнованный. Русые волосы непричесанные, под глазами темные круги, будто он не спал несколько дней. Жалобный и печальный вид мальчика вызвал у Лили желание спросить у него о самочувствие и проявить поддержку.

— Сидите спокойно, — буркнул русоволосый мальчик, по горло сытый болтовней мальчиков, и уже хотел было отвернуться к окну, но тут лохматый мальчик хихикнул.

— Ух ты, ты умеешь разговаривать! Поразительно! Я думал, ты немой. Эй, Сириус, наш странный друг умеет говорить.

Оба заливисто захохотали, принуждая русоволосого прилипнуть обратно к окну. Лили хотела поблагодарить его, но прикусила язык, решив, что приятели снова пристанут к нему, а он явно такого внимания не хотел.

Двое принялись вести дискуссию на тему летающих метел, не обращая внимания на Лили и русоволосого мальчика, чему Лили очень обрадовалась. Вот, неспокойно покачнувшись, поезд тронулся с места, и мальчики восторженно заулюлюкали. Черноволосый выудил из кармана хлопушку — хлоп! — и по купе разлетелись цветные конфетти вперемешку с маленькими цветными конфетками.

— Мне папа эту штуку дал! Я и не знал, что тут «Берти Боттс»! — радостно завопил лохматый мальчик и вместе со своим другом принялся слоняться по углам купе, выуживая конфеты.

Честно говоря, хлопушка обрадовала Лили не меньше, чем мальчишек. Она всё пыталась скрыть улыбку, но не смогла. Она ехала в Хогвартс. Её мечта сбылась.

Когда конфеты «Берти Боттс» были собраны, а конфетти растворились, оставив после себя цветные кляксы на полу и стенах, мальчики принялись рассказывать друг другу какие-то забавные истории. Лили, не обращая на них внимания, вдруг погрустнела. На ум пришло лицо Петуньи, необычайно злое и недовольное. Если бы Северус не просил открыть письмо… Если бы у Лили не было желания узнать, что в конверте…

За окнами замелькал сельский ландшафт. Мальчишки вслух рассуждали о том, как долго еще осталось ехать до Хогвартса. Пришли к решению, что еще около двух часов или больше. Лили, делая вид, что не слушает их, смотрела в окно. Вот открылась дверь. Под тихие смешки кто-то вошел в купе и сел напротив Лили, возле русоволосого мальчика.

Лили оглянулась. Это был Северус, успевший переодеться в черную школьную форму.

— Эй, Лили…

Лили показательно отвернулась и угрюмо уставилась в окно. Перед глазами всё еще стояло недовольное лицо Петуньи. «Уродка!»

— Я с тобой не разговариваю, — пробормотала она окну.

— Почему?

— Тунья меня ненавидит. За то, что мы прочли письмо от Дамблдора.

— И что?

Лили резко взглянула на него и сузила глаза.

— А то, что она моя сестра!

— Она всего лишь… Но мы ведь едем! — радостно произнес Северус. Его лицо посветлело, а глаза засияли. — Мы едем в Хогвартс!

Лили не смогла скрыть улыбки.

Едет в Хогвартс. Это было действительно так. Это всё взаправду, и всех этих мальчишек в купе, как и Эдгара Боунса, как и её саму с Северусом, везут не в психиатрическую клинику. Все дети в алом «Хогвартс-экспрессе» направляются в Школу чародейства и волшебства.

— Тебе лучше поступать в Слизерин, — увидев улыбку на лице Лили, сказал Северус и расслабленно откинулся на спину.

— В Слизерин? — Лили увидела, как бровь косматого черноволосого мальчика вопросительно приподнялась. Взгляд веселых глаз обратился к Лили, а потом переместился на Снейпа. — Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел, а ты? — спросил он у своего серьезного друга, которого звали Сириус.

— Вся моя семья училась в Слизерине, — холодно сказал тот, рассматривая с лениво пейзажи за окном.

Лохматый с досадой хлопнул в ладоши:

— Елки-палки! А ты мне показался таким приличным человеком!

Сириус глянул на него и криво усмехнулся:

— Возможно, я нарушу семейную традицию. А ты куда собираешься, если тебе позволят выбирать?

Черноволосый мальчишка, гордо вскинув голову, всплеснул руками, будто взмахивая невидимым мечом.

— Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы. Как мой отец, — выдал он громко и важно.

Северус фыркнул. На его лице было презрение. Примерное такое же выражение появлялось у Петуньи, когда Лили заговаривала о Хогвартсе.

— Тебе это не нравится? — подняв одну бровь, спросил лохматый мальчишка.

— Да нет, почему? — ответил Северус, хотя Лили знала: он лучше съест живую мышь, чем пойдет в Гриффиндор. Сев часто говорил, что в Гриффиндоре учатся одни тупоголовые идиоты. — Если кто предпочитает быть храбрецом, чем умником…

— А ты-то куда пойдешь, если ты ни то, ни другое? — иронично поинтересовался Сириус под хохот своего черноволосого приятеля.

В этот момент эти двое показались Лили еще большими тупицами. Наглые, самовлюбленные, они смеялись над Северусом, так же, как и Флин со своими глупыми друзьями. Лили очень сильно возмутило такое поведение. Не хватало, чтобы она попала вместе с этими дураками в один факультет. Вот тогда начнется веселье…

Мальчишки уже начали задыхаться от смеха. С неприязнью поглядев на них, Лили резко встала.

— Северус, пойдем поищем другое купе.

— О-о-о-о… — протянули два шутника в унисон.

— Се-е-еверус, пойдем поищем другое купе-е-е! — передразнил Сириус.

Лили и Северус поспешно поднялись с мест. Черноволосый попытался поставить Снейпу подножку, и тот едва не упал. Кинув на мальчишку взгляд, полный отвращения, Лили выскользнула из купе вслед за Северусом и услышала вслед:

— До скорого, Нюниус!

* * *

Дрожа от страха, Лили стояла за спиной Северуса среди толпы первокурсников, ждущих своей участи. За длинными столами факультетов в ожидании распределения сидели школьники в мантиях и остроконечных шляпах, а с учительского стола на новеньких взирали улыбчивые профессора.

Перед толпой первокурсников, держа в руках свиток, стояла профессор МакГонагалл, та самая женщина, которую Лили видела месяц назад. Сегодня на профессоре были праздничная изумрудная мантия и остроконечная шляпа. Как и в тот раз, её взгляд был строг и суров, но Лили всё равно была необычайно рада видеть её.

Около профессора МакГонагалл стояла обычная на вид табуретка, на которую была водружена старая потертая шляпа с поломанными полями. Все взгляды устремились на шляпу, когда она вдруг зашевелилась. Какая-то маленькая девочка возле Лили пораженно ахнула. У самой Лили чуть не остановилось сердце. В следующее мгновенье на шляпе появилась дыра, напоминающая рот, и оттуда начали выходить звуки стройной мелодии:

Я очень стара и не слишком красива,

Но умнее меня никого не найти.

Скажу, не тая, где вам учиться,

Скажу, не соврав, куда вам пойти.

Четыре у нас есть факультета,

И все они, как один, хороши.

Гриффиндор для сильны и смелых,

Учатся там одни храбрецы.

Когтевран славен острым умом,

Коль умен, держи путь туда.

Для верных и преданных Пуффендуй,

Там никто не боится труда.

Слизеринцы хитры и упорны,

До конца идут к цели своей.

Но куда вам пойти, не гадайте —

Я сделаю выбор верней.

Очень редко я ошибаюсь,

Делаю верный выбор всегда.

Не бойся, я не промажу,

Тебе лишь стоит надеть меня.

Шляпа закончила петь, и зал разразился громкими овациями. Лили перепугалась не на шутку. Она чуть сознание не потеряла. Еще бы, ведь ей никогда в жизни не встречались разговаривающие шляпы.

— Когда я назову ваше имя, вы сядете на табурет и наденете Шляпу. Она решит, где вам суждено учиться, — произнесла профессор МакГонагалл после утихших аплодисментов. — Всё ясно? — Несколько первокурсников растерянно кивнули.

Лили до последнего не задумывалась, где бы ей хотелось учиться, потому что она не так много знала о факультетах. После выступления Шляпы всё более или менее прояснилось, однако Лили не думала, что она умная или храбрая, или, хотя бы, хитрая и трудолюбивая. Сейчас ей казалось, что она лишь напуганная и взволнованная. Если бы существовал факультет для маленьких нерешительных девочек, Лили попала бы именно туда с несколькими другими первокурсницами.

— Итак, приступим. Мари Белл, — прочитала профессор из длинного списка в руках.

Из толпы вышла миленькая маленькая девочка, села на табуретку.

— Когтевран! — тут же вскрикнула Шляпа, и когтевранцы громко захлопали.

— Блэк, Сириус, — произнесла профессор МакГонагалл.

Из толпы вышел тот самый темноволосый мальчик, которого Лили видела в поезде. Кажется, он ничуть не боялся распределения, в отличие от Лили. С ухмылкой на лице он сел на табурет и гордо выпрямился. Шляпа опустилась на его темноволосую голову и задумчиво хмыкнула.

— Что ж, будет очень трудно решать. — Шляпа замолчала. Зал погрузился в звонкую тишину. — Я побывала на головах у всех Блэков и всем называла Слизерин, но ты не похож на своих родственников. Ты другой, не так ли? — Было видно, как по лицу Сириуса пробежала испуганная рябь. Он сглотнул. — Не хочешь в Слизерин? Уверен? Неужто хочешь стать белой вороной среди своей семьи? Ага, хорошо. Тогда я вижу только один выход. Гриффиндор!

На лице Сириуса сперва вспыхнуло облегчение, а потом неописуемый восторг. Под громогласные аплодисменты он рванул к столу Гриффиндора и принялся пожимать старшекурсникам руки.

После того как мальчик по имени Фрэнк Долгопупс и девочка Эммелина Дэй были зачислены в Гриффиндор, МакГонагалл громко произнесла:

— Эванс, Лили.

Лили показалось, что у неё остановилось сердце. На негнущихся ногах она вышла из толпы и опустилась на расшатанную табуретку. Шляпа опустилась на её рыжую голову и без раздумий выкрикнула:

— Гриффиндор!

Гриффиндор! Это совсем неплохо, хотя Лили не огорчилась бы, если оказалась в другом факультете.

Подпрыгивая от радостного возбуждения, Лили быстро сняла Шляпу, протянула ее профессору МакГонагалл и заспешила к весело аплодирующим гриффиндорцам. Проходя мимо толпы новеньких, Лили увидела бледное лицо Северуса и грустно улыбнулась ему. Она не заметила, как он проводил её разочарованным взглядом.

Когда Лили подошла к столу, Сириус подвинулся, освобождая место. Она, окатив мальчика раздраженным взглядом, села и повернулась к нему спиной. Тот лишь хихикнул.

— Поздравляем, Лили! — произнесли хором два парня, как две капли воды похожие друг на друга, только один был выше второго. У обоих яркие рыжеватые волосы, сияющие глаза и добрые улыбки.

— Спасибо!

— Еще один хороший человек в Гриффиндоре! Я рад тебя видеть, Лили! — Лили увидела радостное лицо старосты теперь уже её факультета Эдгара Боунса. — Если что, обращайся за помощью ко мне!

— К нам тоже! Все вы, первокурсники, смело обращайтесь к нам! — сказал один из рыжеволосых братьев.

— Чем сможем, поможем, — кивнул второй.

Лили была необычайно счастлива. Всё действительно существовало: и волшебство, и Хогвартс, и даже Дамблдор оказался реальным человеком с почтительной седой бородой и очками на длинном кривоватом носу. Поглядев на него, гордо восседающего за учительским столом, Лили не смогла скрыть улыбки. На душе у неё стало гораздо теплее, когда Дамблдор вдруг посмотрел прямо на неё и широко, по-ребячески улыбнулся.

Тем временем распределение продолжалось. Дальше были Энни Эдвин, Фин Макмиллан, Бенджи Фенвик, Миранда Моусби, Мэри Макдональд, Доркас Мэдоуз. Худого русоволосого мальчика по имени Римус Люпин, которого Лили тоже видела в купе, определили в Гриффиндор. После невзрачного мальчика Питера Петтигрю, попавшего в Гриффиндор, МакГонагалл произнесла громко и четко:

— Поттер, Джеймс!

Этот черноволосый мальчишка оказался тем самым несносным дружком Сириуса. Лили запомнила его имя и внесла в черный список вместе с Сириусом Блэком. Она начала молиться, чтобы он не попал в Гриффиндор. Однако удача не была на стороне Лили.

— Давай, Джеймс. К нам, сюда! — тихо шептал Сириус, взволнованно наблюдая за Поттером, который чуть ли не вразвалочку направлялся к табуретке.

Джеймс надевал Шляпу с самоуверенной улыбкой на губах, а когда она крикнула: «Гриффиндор!», ничуть не удивленный, будто знал, что так и будет, заулыбался еще шире. Под вопли и аплодисменты гриффиндорцев, он растолкал пухлого Петтигрю и сел между Сириусом и Лили. Та отодвинулась подальше, стараясь скрыть на лице раздражение. В голове кружилась мысль: «Только бы они меня не заметили!».

— Отлично! Это просто поразительно! — воскликнул Сириус. — Хотя я знал, что мы вдвоем сюда попадем. Это судьба!

— Ну да! Не иначе! — улыбаясь во все зубы, произнес Джеймс. — О, Сириус, глянь-ка! Та высокомерная девчонка тоже с нами!

Поттер локтем пихнул Лили, и она зло уставилась на него. Всё, что угодно, лишь бы не разговаривать с этими дураками!

— Отстань от меня! — прорычала Лили.

— Отста-а-ань от меня-а-а! — передразнил Поттер под смех Сириуса.

— Я знаю тебя первый день, а уже ненавижу! — прошипела Лили сквозь зубы.

— Знай, это взаимно!

Не на шутку разозлившись, Лили намеревалась продолжить оскорбления, но тут МакГонагалл позвала Северуса Снейпа. Спотыкаясь на каждом шагу, он вышел, побледнев сильнее прежнего, сел на табурет и водрузил Шляпу на черную голову. У Лили навернулись слезы, когда Шляпа произнесла громко и отчетливо:

— Слизерин!

Слизеринцы активно захлопали. Северус кинул на Лили расстроенный взгляд и сел возле белобрысого юноши, на груди которого висел значок старосты. Он принялся пожимать руку Северуса, что-то нашептывая ему на ухо.

— Ой, черт, Нюниус к нам не попал! — с деланным сожалением вздохнул Джеймс, и Сириус усмехнулся.

— Я так надеялся! Он похож на некрасивую девчонку.

— Ага! Еще как!

— Отстаньте от него! — Лили недовольно посмотрела на Джеймса.

— Очень нужен нам твой Нюниус, — хмыкнул он, смерив Лили надменным взглядом.

В эту же минуту Лили решила, что больше никогда не будет общаться с этим Поттером и его товарищем. Но сейчас её больше волновал Северус. Еще в Коукворте они обговаривали план на случай, если попадут в разные факультеты. Они поклялись, что и тогда останутся лучшими друзьями и продолжат дружбу. Но почему-то Лили показалось, что в тот самый момент, когда Шляпа отправила Северуса в Слизерин, они уже никогда не будут дружить как прежде. Здесь их пути расходятся.

После недлинной речи Дамблдора, в которой он просил хорошо учиться и хорошенько повеселиться в этот год, на доселе пустом столе, как по волшебству, появились яства такие разные и в таком количестве, что у Лили разбежались глаза. Гриффиндорцы, смеясь и переговариваясь, принялись пировать. Лили быстро зарядилась веселой атмосферой и, поедая восхитительные блюда, позабыла обо всех проблемах и начала ликовать вместе с остальными.

Первая учебная неделя пролетела незаметно. На всех урок Лили сидела тихо, чувствуя себя полной идиоткой. Она абсолютно ничего не понимала и постоянно корила себя за то, что летом не додумалась хотя бы пролистать учебники. Хотя даже это не помогло бы заполнить те обширные пробелы, которые она имела. На всех уроках ей приходилось быть очень чуткой, всё хорошо слушать и тщательно записывать. Вечерами она долго корпела над домашними заданиями, внимательно слушая советы Эдгара Боунса, старосты факультета, который добродушно вызывался помочь.

Несмотря на трудности, учебные деньки проходили весело и интересно. Лили с каждым днем узнавала столько нового и необычного, с каждым днем она постигала такое, о чем в сказках не пишут. Зельеварение, защита от Темных искусств, трансфигурация. Лили была рада ходить на все уроки, пусть даже многого не понимала.

После уроков Лили обычно быстро выходила из класса, встречала Северуса, и он провожал её к следующему кабинету. Они болтали об уроках, обсуждали учителей, делились решением домашнего задания. Но в последнее время такие встречи стали происходить всё реже. Возможно, именно новые друзья Северуса посодействовали тому, что Лили часто оставалась в одиночестве. Однажды она услышала, как новые друзья Снейпа шептались с ним: «Прекрати дружить с этой девчонкой! Она из Гриффиндора! Фи!» Что на подобные слова отвечал Северус, Лили не знала — он об этом не говорил.

Многие гриффиндорцы, как и младшие, так и старшие курсы, узнав, что первокурсница Лили хорошо общается со слизеринцем, тоже не были в восторге. «Это, вообще-то, неплохо, но многие выходцы из Слизерина — волшебники гадкие. Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Поэтому лучше стоит прекратить с ним общение», — пытался Эдгар вразумить Лили.

Но ведь кроме Северуса Лили было не с кем дружить. Ни с кем из своих однокурсников она пока общий язык не нашла, кроме девочки по имени Мэри Макдональд, вместе с которой жила в одной комнате, и Эдгара Боунса.

Признаться честно, Лили было немного трудно, но, несмотря на это, ей очень нравилось в Хогвартсе. Она чувствовала себя необычайно счастливой, каждый день просыпаясь по утрам. Хотя первая неделя выдалась особенно трудной без родителей и старых друзей, она оправилась и уже не так часто с печалью вспоминала о них.

В воскресенье первой недели Лили проснулась поздно. Комната, которую она разделяла еще с тремя девочками, пустовала. Мэри и Эммелина даже не разбудила её. Обычно девочки вместе ходили на завтрак. Третья девочка, мрачная и молчаливая, имени которой они с Мэри так и не запомнили, и вовсе делала вид, что соседок просто не существует и всегда всё делала одна, и этот факт ничуть её не смущал.

Переодевшись в школьную форму, которая стала привычным и любимым предметом гардероба, Лили тут же написала письмо родителям, в котором сообщила о том, как прошла первая неделя. Как просила мама, она описала во всех подробностях, не скрывая некоторых неудач в учебе. После Лили поднялась в совятник и вручила конверт Вилди. Возбужденная новым заданием, сова тут же выпорхнула в окно, а Лили побежала на завтрак.

— О, Лили! — услышала она, зайдя в Большой зал. Некоторые студенты уже позавтракали, и столы факультетов почти опустели. — Иди сюда!

Это звала Мэри Макдональд, маленькая, невысокая девочка с двумя задорными светлыми хвостиками на макушке и блестящими зелеными глазами. Она призывно махала рукой, широко улыбаясь. Напротив неё сидели братья Пруэтты — погодки, как две капли похожие друг на друга, только один был выше, другой чуть ниже.

Лили подошла к гриффиндорскому столу, поприветствовав братьев и Мэри. Перед тем как опуститься возле Мэри и возле той самой их мрачной соседки, что сидела, уткнувшись в учебник с таким надменным и важным видом, будто штудировала невесть что важное, она посмотрела на соседний стол Слизерина и увидела там Северуса, сидящего в компании своих новых друзей. Мальчики что-то бурно обсуждали. Сев даже не заметил её.

— Прости, что не разбудила тебя. Ты так сладко спала, — улыбнулась Мэри, и на её щеках появились милые ямочки.

— Да ладно, ничего. Зато выспалась. — Лили пододвинула к себе пустую золотую тарелку, на которой тут же появилась горячая овсяная каша.

— Еще немного, и ты бы пропустила завтрак, — сказал Фабиан Пруэтт, дружелюбно улыбаясь.

Он был на полголовы ниже старшего брата, и это было их единственное различие. В остальном братья были точными копиями друг друга: рыжие волосы, с приветливыми улыбами и добрыми светло-карими глазами. Их нельзя было не полюбить.

— Такая трудная неделя! Я так вымоталась! — вздохнула Лили.

— Новичкам всегда трудно, а маглорожденным особенно. Так что крепись! — произнес Гидеон Пруэтт с улыбкой и взъерошил Лили волосы.

Мэри осушила кубок тыквенного сока и оттерла губы, заканчивая с завтраком.

— Чем займешься сегодня? Вот я, пожалуй, сделаю уроки, а потом сыграть партию в плюй-камень с Пруэттами. Вчера я их обыграла! Сегодня матч реванш!

— Ты мухлевала! — хором вскрикнули Пруэтты.

— Я? Я честный человек!

— Плюй-камень? — скорее перебила Пруэттов Лили, потому что назревал большой спор.

— Ага, игра такая. Если хочешь, мы с тобой можем сегодня поиграть партийку-другую. Очень веселая игра, — сказала Мэри, отряхивая крошки с мантии. — Только не играй с Пруэттами. Эти гады постоянно жульничают, — наклонившись к Лили, прошептала она, но братья всё равно услышали.

— Да брось, мы тоже честные люди! — улыбнулся Фабиан и подмигнул Лили, убеждая её в обратном.

— Ну, так чем займешься? — спросила Мэри с большим интересом.

— Хотела пойти в библиотеку. Эдгар дал мне список с книгами. Сказал, они помогут мне быть на одном уровне с остальными.

— Я не пойду, ладно? В библиотеке скучно.

Лили кивнула.

— Идешь делать уроки?

— Ага, вместе с Эммелиной. Увидимся! — улыбнулась Мэри, вспорхнула с места и скрылась за дверями. Пруэтты последовали за ней.

Она так часто делала: позавтракала или пообедала с Лили и уходила с теми, с кем было, должно быть, повеселее. Но Лили не могла винить Мэри. Эта девочка была немного легкомысленной, ветреной, на уроках занималась чем-то другим, однако она была очень искренней и простой. На Мэри просто невозможно было злиться.

Лили поедала овсяную кашу в компании неспешно завтракающих старшекурсников, когда в Большом зале появился худой русоволосый мальчишка Римус Люпин. Он, ни на кого не глядя, быстро опустился на скамью неподалеку от Лили и тут же ткнулся носом в книгу. Сегодня Люпин был бледнее обычного. Помятая форма висела на нем мешком, взъерошенные волосы безжизненно падали на глаза, под которыми красовались темные круги.

— Привет, Римус, — произнесла Лили, и Люпин, вздрогнув, осторожно поднял голову.

— А, Лили, это ты, — пролепетал он тихо. Казалось, у него выдалась плохая ночка, и он не выспался или вовсе не спал. — Ну как, ты сделала домашнее по зельеварению?

— Боюсь, не справлюсь без тебя.

— Хорошо, я сделаю сам, а потом дам тебе списать. — Римус натянул на бледные сухие губы какое-то подобие улыбки.

В четверг профессор Слизнорт, преподаватель по зельеварению, разбил учеников на пары, и Лили посчастливилось готовить зелье для исцеления от фурункулов вместе с Римусом. Весь урок Лили сидела как глупый слизняк, не зная, что и делать, и если бы не Люпин, который оказался очень умным и добродушным мальчиком, то, скорее всего, она получила бы плохую оценку.

Вместе готовя зелье, они немного разговорились. Лили посчитала Римуса неплохим человеком, и ей захотелось с ним подружиться. Но он оказался уж слишком скрытным, тихим и застенчивым и будто не желал ни с одним человеком заводить дружеских уз. Он редко с кем-то разговаривал (как, впрочем, и сама Лили), а в классе сидел подальше от остальных.

Лили внимательно посмотрела на Люпина, который, не притрагиваясь к еде, читал учебник.

— Ты в порядке? Выглядишь нездоровым.

Люпин неловко поднял глаза на Лили и молча кивнул.

Тут в Большой зал, громко переговариваясь, вошли двое: Джеймс Поттер и его закадычный приятель Сириус Блэк. Ребята сели напротив Лили и тут же принялись за яичницу с беконом, рассказывая друг другу какие-то истории, от которых то и дело начинали громко хохотать.

Лили перестала сторониться этих мальчиков просто потому, что те уже позабыли о ней. Ей казалось, что они забыли и её имя, и как она выглядит, и о её существовании в частотности. Это не могло не радовать, ведь Поттер и Блэк были мальчишками противными и несносными.

Несмотря на то что Поттер и Блэк Лили не заметили, она напряглась. Римус, казалось, тоже не был рад разделять с ними один стол. Он торопливо поднялся с места, загребая учебник в охапку.

— Эй, Люпин, ты куда так быстро? — спросил Блэк, оторвавшись от поедания бекона. Его темные волосы были непричесанными, как и у его приятеля Поттера, а школьная форма сбилась, будто он одевался впопыхах.

— Должно быть, спать. Смотри, какой он помятый, — вставил Поттер с усмешкой.

Ребята захихикали. Римус быстро засеменил к двери, спотыкаясь на каждом шагу.

— Зачем вы так с ним? — спросила резко Лили, привлекая к себе внимание.

Поттер и Блэк жестко вытаращились на неё. Поттер внимательно оглядел Лили и хмыкнул, будто не пришел в восторг от увиденного.

— Да просто так, — небрежно пожал плечами Блэк, снова принимаясь за завтрак. — А тебя что-то не устраивает?

— Да, не устраивает. Вы могли бы быть с ним повежливей!

— С чего бы это? Объясни-ка нам, — сказал Поттер, и Лили посмотрела на него испепеляющим взглядом. Мальчик в ответ ухмыльнулся.

Эти двое не могли спокойно сидеть на уроках, вечно хихикая и разговаривая. Учителя сокрушались по поводу их поведения, отнимая по несколько очков у факультета, а этим двоим всё сходило с рук. Веселые, смешные, забавные, Поттер и Блэк быстро завладели всеобщей любовью гриффиндорцев, а вот Лили их терпеть не могла. В гостиной они то подкидывали под кресла навозные бомбы, то обстреливали с лестниц студентов липкими жвачками, и, как уже вошло в привычку, все лишь снисходительно смеялись.

Однако больше всего Поттер и Блэк любили подсмеиваться над слабыми. С некоторых пор козлом опущения стал Римус Люпин. Иногда эти двое приставали и к Питеру Петтигрю, и к Мэри, и даже увязывались за Северусом, осыпая его оскорблениями. Благо мальчишки не замечали Лили, иначе бы ей пришлось использовать волшебную палочку, причем не магическим образом.

— Я не собираюсь вам ничего объяснять, — твердо ответила Лили после минутного молчания.

Под хихиканье Поттера и Блэка она подорвалась с места, вышла в вестибюль, заполнившийся студентами, и быстро направилась в сторону библиотеки.

— Эй, Лили!

Лили обернулась. К ней бежал Северус.

— Привет! — улыбнулась она, и он просиял в ответ.

В последнее время Северус выглядел очень счастливым и радостным. Наверно, из-за того, что у него появились новые товарищи, и теперь ему было не так одиноко, как в Коукворте. А еще он делал хорошие успехи в учебе, чему не могла не радоваться Лили. Его мать определенно должна гордиться им.

— Куда идешь?

— В библиотеку. — Лили помахала листком, испещренным мелким почерком старосты Гриффиндора.

Северус взял листок в руки.

— Я эти все книги читал, — сказал он. — Но если хочешь, я всё равно пойду с тобой — почитаем вместе.

Лили улыбнулась и уже хотела согласиться, но тут за их спинами прозвучал голос:

— Эй, Сев, пошли в гостиную, сыграем в шахматы!

Северус обернулся. У мраморной лестницы стояли два слизеринца, новые друзья Сева. Оба с неприятными лицами, будто по ним прошлись наждаком и топором, высокие и тощие. Лили они не нравились, однако она не могла просить Северуса не водиться с ними, ведь он выглядел таким счастливым.

— Я не…

— Нет-нет, Северус, ничего. Иди с ними, если хочешь, — перебила друга Лили, заставляя себя улыбнуться.

— Ты не обидишься?

— Конечно нет. Иди. Тебе с ними будет интересней.

— Ну хорошо. Увидимся позже?

Лили моча кивнула, и Северус, помахав ей, бегом направился к своим друзьям.

В библиотеке Лили села за свободный стол, со всех сторон обложившись старыми пыльными книгами, и принялась читать увесистый том «Истории магии. Основа основ». Она так углубилась в чтение, что и не заметила, как пролетело два часа. Студентов в библиотеке прибавилось, однако тишина стояла железная, потому что мадам Пинс, старая нервная библиотекарша, похожая на стервятника, начинала шипеть и грозилась превратить нарушителя покоя в хомячка.

Лили взялась за чтение «Теории магии. Нулевой уровень», когда кто-то вдруг тактично кашлянул, обращая внимание на себя. Она вскинула голову, отрываясь от учебника, и увидела ту самую девочку, которая жила с ней в одной комнате и сидела сегодня на завтраке, читая книгу. Худое неказистое лицо, гладко уложенные черные волосы. Взгляд холодных серых глаз был надменно уставлен на Лили. Так на Лили смотрела только Петунья.

— Ты взяла книгу, которая мне нужна. Дай её мне, пожалуйста.

— Какую книгу?

— «Защита от темных искусств. Базовые знания».

Лили протянула черноволосой учебник. Она придирчиво оглядела книгу, а потом так же осмотрела Лили.

— Я сяду вместе с тобой.

Это был не вопрос, а утверждение, и Лили даже не успела ничего сказать, как девочка шумно отодвинула свободный стул напротив и села. Раскрыв учебник где-то на середине, она тут же углубилась в чтение.

Лили, пожав плечами, продолжила читать. Она не успела закончить только что начатую главу, когда черноволосая, оторвавшись от книги, спросила:

— Ты маглорожденная?

— Это так заметно? — спросили Лили, чувствуя себя неловко.

— Ты же учишься со мной, да? Я сразу поняла, что ты маглорожденная. Ты очень сильно отстаешь от других. Правильно, что ты решила позаниматься вне уроков. Тебе это надо, — выдала девочка, высокомерно вытянув шею, еще больше походя на Тунью. Но в отличие от сестры, она не пыталась обидеть Лили и своими словами хотела просто помочь.

— Да, мне нужны дополнительные знания, — согласилась Лили, застенчиво улыбнувшись.

Черноволосая растянула на губах довольную улыбку, будто ей понравилось, что Лили с ней согласилась.

— Знаешь, я могла бы тебе помочь. Посоветовать что-то, подсказать…

— Это было бы прекрасно!

Девочка снова довольно заулыбалась.

— Я Доркас Мэдоуз, — сказала она.

— А я Лили Эванс.

— Приятно познакомиться, — улыбнулась Доркас, и её строгое лицо посветлело. — Ну что ж, Лили, давай приступим. Что тебе непонятно? Спрашивай, я всё объясню.

Девочки до вечера просидели в библиотеке. Доркас действительно оказалась умной и начитанной и знала ответы на многие вопросы. Иногда девочки вели беседы на серьезные учебные темы, а иногда отвлекались и начинали болтать о всякой ерунде. На ужин девочки пошли вместе. Весело переговариваясь, они сели возле Мэри за переполненный гриффиндорский стол.

— Я Мэри! — тут же протянула Мэри руку, завидев Доркас в компании Лили. — А ты Доркас, я тебя знаю!

Весело болтая, девочки принялись за ужин. Лили чувствовала себя легко и свободно, будто снова качалась на качелях. Ей и раньше было хорошо в Хогвартсе, а теперь с новыми знакомыми стало еще лучше.

После ужина девочки сидели в гриффиндорской гостиной, играя в плюй-камень вместе с Пруэттами. Братья действительно очень много мухлевали, и в конце концов Мэри обиделась и больше играть с ними не пожелала. Братья, подарив Мэри большой леденец из «Сладкого королевства» и раздав Лили и Доркас по пачке «Берти Боттс», разошлись по спальням.

Девочки, когда им надоело играть в плюй-камень, сели на свободные кресла возле камина. Они очень долго разговаривали на всякие темы, поедая драже. Студенты потихоньку начали расходиться по комнатам. Девочки просидели бы и подольше, если бы Эдгар Боунс не разогнал их.

Засыпая, Лили чувствовала себя счастливее. Кажется, у неё появились новые друзья.

* * *

В понедельник в гостиной Гриффиндора повесили объявление, которое вызвало радостное возбуждение у первокурсников: со вторника у них начинаются занятия по полетам на метлах. Гриффиндорцы очень обрадовались, и их даже не смутил тот факт, что им предстояло заниматься вместе со слизеринцами. Казалось, ничего не могло омрачить сей чудный урок.

Лили уже знала, что на метлах можно летать, но как именно это происходить, представить не могла, поэтому ей не терпелось попробовать.

— У меня была метла, но однажды я врезалась в стену. Сломала и метлу, и руку с ногой, — произнесла Мэри уныло, когда девочки прочитали объявление. — С тех пор мне страшно даже в руки брать эту штуку!

Доркас холодно и высокомерно пожала плечами:

— Это совсем не страшно. У меня тоже есть метла, «Комета», папа подарил, но нам ведь пока запрещено привозить в школу метлы, поэтому её пришлось оставить. Жаль, я бы показала класс!

Лили тяжело выдохнула.

— Вам везет, вы хоть раз летали, а я боюсь, что в тот же миг грохнусь с метлы или же вовсе не смогу взлететь. Это жутко страшно!

Доркас сжала плечо Лили и ободряюще улыбнулась.

— Да ладно тебе, всё будет хорошо. Мы с Мэри тебе поможем.

Мэри, широко улыбаясь, закивала:

— Да-да!

Весь день первокурсники радостно шептались. Они только и говорили что о предстоящих полетах на метлах и не могли толком сосредоточиться на занятиях. На уроке заклинаний у многих не получилось поднять перо с парты с помощью заклинания Вингардиум Левиоса. У Лили тоже не вышло, но совсем не из-за предстоящего урока, и профессор Флитвик, маленький забавный человечек, который преподавал заклинания, приободрил её, сказав, что в следующий раз всё обязательно получиться. Лили в этом несколько сомневалась.

Вечером девочки делали уроки, сидя у камина. Профессор МакГонагалл, которая вела трансфигурацию, задала написать эссе о значении трансфигурации в жизни волшебника. Нужно было заполнить метровый свиток. Профессор поклялась, что вооружится рулеткой. Мэри дописывала, гигантскими буквами заканчивая своё произведение предложением: «ВОТ ПОЭТОМУ НУЖНА ТРАНСФИГУРАЦИЯ!». Доркас уже закатывала в трубочку исписанный мелким почерком свиток, а Лили только едва, жилясь и всякий раз нервно теребя волосы, заполнила половину длиннющего листа. Казалось, ему конца края нет.

— Тебе помочь? — спросила Доркас, и Лили нервно покачала головой.

— Нет! Я сама! — пробурчала она.

Мэри и Доркас захихикали.

— Ну, Лили, я же вижу, что тебе трудно. Давай помогу! — настаивала Доркас.

Лили упрямо покачала головой. Ей хотелось самой справиться. Ей хотелось стать такой же умной, как Доркас. Для этого надо стараться и делать всё самой, иначе ничего не выйдет.

Лили, последовав примеру Мэри, писала последние три предложения огромными буквами, стараясь заполнить как можно больше места, когда дверь гостиной открылась и в гостиную вошли Джеймс Поттер и Сириус Блэк. В руках они держали огромное количество кексов, конфет и еще каких-то сладостей. Бог знает, откуда они всё это взяли. Чрезвычайно довольные, они прошли мимо девочек, жуя пирожные и весело переговариваясь.

— Ух, завтра полетаем! Ух, я покажу всем, где раки зимуют!

— Я буду молиться, чтобы ты упал и сломал ноги, приятель.

— Ты так любезен, Сириус.

Мальчики, хохоча, скрылись на лестнице, и Лили смогла наконец вздохнуть.

— Меня раздражают эти двое, — призналась она, кипя от вспыхнувшей злости.

Доркас, внимательно проверяющая свиток Лили, безразлично произнесла:

— Просто не замечай их. Меня они тоже раздражают — особенно этот засранец Блэк — вот я и приняла такую тактику.

Мэри же, сжав под подбородком ладошки, восторженно выдала:

— А мне кажется, они милые! Такие необычные, непосредственные, веселые…

Доркас оторвала взгляд от домашки Лили и, приподняв бровь, уставилась на Мэри.

— Ты серьезно? Кажется, кто-то влюбился…

Лили хихикнула.

— Да-да! Поттер или Блэк?

— Мэри Поттер… Звучит мило, вы не находите?

— Нет, не находим. Единственное, что нас с вами должно сейчас занимать, — учеба, — назидательно подняв палец, произнесла Доркас, и Лили с ней согласилась.

* * *

Первый урок по полетам на метлах проходил на улице, на площадке недалеко от замка. Погода была солнечная, «лётная», как сказал Мистер Фокус, молодой и бойкий преподаватель по полетам. Первым делом он выстроил первокурсников в два ряда — гриффиндорцы напротив слизеринцев — а потом, важно вышагивая возле них, заговорил очень громко и отчетливо:

— У ваших ног лежат метлы. Не сокрушайтесь по поводу их отвратных видов, они вполне подойдут. Сейчас вы должны выставить руку над метлой и сказать: «Вверх!». Всем понятно?

Дети закивали и вскинули руки. Слизеринцы не стали торопиться, со смехом наблюдая, как гриффиндорцы делают жалкие попытки поднять с земли метлы. Кому-то древко заехало по носу, кто-то схлопотал по лбу, а некоторым удалось поймать метлу идеально в ладонь.

— Эй, Сев, гляди, твоя подружка, как неуклюжая курица! — произнес темноволосый слизеринец, обращаясь к хмурому Северусу Снейпу. В руках он сжимал метлу.

— Не говори о ней так…

— О, поглядите, Сев запал на маглорожденную!

— Я не запал!

Двое друзей Сева захихикали в кулаки. Мистер Фокус что-то рявкнул, и они заткнулись.

— Хватит дружить с ней, Сев. Теперь мы твои друзья, а не она, — прошептал Мальсибер, злобно уставившись на Снейпа. — Пора менять свои приоритеты.

Тем временем мистер Фокус вещал:

— Оседлывайте свои метлы, нет-нет, не надо бояться. Давайте, аккуратно. Не упадите. Отлично, Поттер, Блэк, Медоуз, Долгопупс! Вы определенно летали прежде. Фенвик, аккуратнее. Петтигрю, на метлу надо сесть, а не совершать попытки раздробить в щепки.

Ребята засмеялись, глядя, как пухлощекий светловолосый мальчик неуклюже взбирается на метлу. Пара других учеников вытворяла примерно то же.

— Итак, если вы сели и чувствуете себя вполне удобно, нужно оттолкнуться и…

Мистер Фокус, энергично вскочив на свой навороченный «Нимбус», уже парил над землей и не слышал разговора троих слизеринцев, а если бы слышал, то, скорее всего, смог бы предотвратить то, чему было суждено случиться.

— Давай, Сев, столкни её с метлы, — прошептал жестко Эйвери.

— Нет. Я не сделаю этого. Вы мои друзья, вы не должны такое просить у меня.

Мальсибер и Эйвери криво усмехнулись друг другу.

— Как хочешь. Мы сами это сделаем, — хихикнул Мальсибер. — Хватит дружить с ней, глупый!

И прежде чем Снейп смог его остановить, Мальсибер вытащил из-под мантии кончик палочки и тихо прошептал какое-то заклинание.

Гриффиндорцы и слизеринцы, оседлавшие свои метлы, с радостными возгласами начали отрываться от земли. Кто-то моментально свалился, кто-то, ойкнув, сделал кувырок, а вот Лили Эванс вдруг резко оторвалась от земли и взмыла в небо со скоростью баллистической ракеты. Ребята заохали, а Мистер Фокус пронзительно заорал:

— Эванс, черт подери, куда ты?! Я не разрешал!

Дети, раскрыв рты, уставились на небо, где Лили выписывала петли и пируэты. Она кричала так громко, что с земли её вопли были слышны прекрасно. Снейп чуть в обморок не грохнулся, а его друзья захихикали.

— Зачем вы это сделали?! — прошипел Северус тихо и вдруг встретил свирепый взгляд черноволосого гриффиндорца. Это был тот мальчик, с которым он вместе сидел в купе «Хогвартс-Экспресса».

— Сделайте что-нибудь! Она летает впервые! Она не знает, как управляться с метлой! — кричала тем временем Доркас Мэдоуз, схватив за руку побледневшую Мэри Макдональд.

— Всем оставаться на местах! — скомандовал мистер Фокус и под смех слизеринцев стремительно взмыл в небо.

— Во дает! — воскликнул кто-то, и в следующую минуту метла Лили стремительно рванула на землю.

Снейп видел, как его подруга камнем падает вниз. Она кричала, в глазах застыл неописуемый ужас.

Мистер Фокус не успел поймать девочку в воздухе, и через секунду Лили Эванс уже лежала на земле, окруженная гриффиндорцами. Слизеринцы держались поодаль. Мальсибер и Эйвери жались позади всех.

— Всем отойти! — взвыл мистер Фокус, расталкивая студентов. — О, черт! — охнул он, увидев Лили.

Девочка потеряла сознание. Её правая рука неестественно выгнулась, с колена сочилась кровь, рыжие волосы раскинулись по земле, как языки пламени, и мистер Фокус даже сначала решил, что это разбрызгалась кровь из разбитой головы бедного ребенка. Но с головой всё было в порядке.

Мэри Макдональд безутешно рыдала, держа побледневшую руку Лили, а Доркас Мэдоуз сжала губы, стараясь сохранять спокойствие. Гриффиндорцы тихо перешептывались, а Джеймс Поттер подозрительно поглядывал на тихо хихикающих слизеринцев.

— Всем быть здесь, урок не окончен. В воздух не подниматься! Я ухожу на пять минут. Вернусь и узнаю, что случилось, — выпалил на одном дыхание Мистер Фокус, взял маленькое тело девочки на руки и быстро побежал к замку. Его проводили жалостливые взгляды и тихие вздохи.

Слизеринцы так и стояли бы с усмешками на лицах, а гриффиндорцы в полном замешательстве, если бы не Джеймс Поттер, который вышел из толпы однокурсников и громко заявил:

— Я видел, как ты использовал палочку.

Он ткнул пальцем в сторону Мальсибера и его товарищей. Слизеринцы шарахнулись в сторону как громом пораженные.

— Не понимаю, о чем ты, — пискнул Мальсибер, втянув голову в плечи.

Лицо Снейпа стало белым как полотно. Казалось, его сейчас вывернет наизнанку.

— Ты сделал это, — сказал Поттер, свирепо глядя на Мальсибера. — Ты что, испугался девчонку? Подумал, что она будет летать лучше тебя?

Мальсибер хмыкнул.

— Я и так летаю лучше, чем она.

— Ну конечно.

Мальсибер шагнул навстречу к Джеймсу. Его руки сжались в кулаки, а из-под нависших бровей на Поттера глядели налитые злобой глаза.

— Как насчет соревнования, парень?

— Да с удовольствием.

В беседу встряла Доркас. Выйдя из толпы, она строго и назидательно уставилась на Мальсибера.

— Фокус запретил подниматься в воздух!

Сириус при виде девочки брезгливо скуксил губы, а Поттер, сложив руки на груди, смерил Мэдоуз рассерженным взглядом и произнес:

— Я видел, как этот идиот использовал палочку! Он хотел убить ту девочку!

Доркас нахмурила брови. Казалось, она серьезно раздумывала над тем, как правильно поступить, отчаянно борясь с противоречиями.

— Бери свою метлу, — сказал Джеймс, не дожидаясь от неё ответа.

Мальсибер усмехнулся:

— Уже!

Никто так и не смог остановить их. Гриффиндорцы видели, как мальчишки оторвались от земли и поднялись высоко в небо. Сириус Блэк выскочил вперед и завопил:

— Задай жару, Джеймс!

Товарищи Мальсибера тоже что-то кричали в поддержку. Все, затаив дыхания, ждали, когда начнется представление.

— Видишь там башню? — спросил Мальсибер, ухмыльнувшись, и ткнул себе за спину.

— Ну?

— Кто первый долетит до неё и прилетит обратно, станет победителем! Проигравший будет прилюдно опозорен каким-нибудь самым ужасным способом. Я придумаю для тебя что-нибудь особенное!

Поттер кивнул.

— Согласен. Давай уже начнем. Мне не терпится сказать Фокусу, кто наслал заклятье на метлу моей однокурсницу.

И мальчишки начали своё соревнование.

Джеймс Поттер с большим отрывом летел впереди, а Ройс Мальсибер дышал ему в затылок, крича в спину какие-то оскорбления. Джеймс уже предвкушал победу, когда долетел до шпиля башни и рванул назад. Он даже придумал кое-что особенное для Мальсибера, этой мелкой, алчной крысе. Однако долететь первым Поттеру было не судьба.

Кто-то пихнул Джеймса в бок, и он чуть было не свалился с метлы. Оглянувшись, он увидел другого слизеринца, Эйвери, который, ухмыляясь, делал еще один подход, чтобы столкнуть его.

— Нечестно! — взревел Джеймс, и гриффиндорцы внизу возмущенно заулюлюкали.

Краем глаза он увидел, как с земли оторвался кто-то еще. К его облегчению, это был Сириус. Он, как комета, стремительно мчался на помощь другу, и эта помощь совсем не помешала бы, ведь Джеймса с двух сторон сжали Эйвери и Мальсибер.

— Как тебе такое представление? — хихикнув, спросил Эйвери, и Джеймс почувствовал, что не может двинуться ни вниз, ни вверх, так сильно его сжали.

— Вы, ребята, не умеете играть по правилам!

— В жизни всегда всё не по правилам! — рявкнул Мальсибер, вильнул влево и с силой грохнул в бок Джеймса, припечатав его к Эйвери.

— Да ты философ!

Вдруг Эйвери, взвизгнув, как девчонка, оторвался от Джеймса — Сириус схватил его за руку и оттащил, едва не скинув с метлы.

Теперь всё было по правилам — их осталось двое. До финиша было рукой подать, и Джеймсу даже показалось, что он выиграет. Но тут Мальсибер совершил еще один гадкий поступок: он схватил Поттера сзади за мантию и дернул со всей силы.

Джеймс Поттер почувствовал, как не по своей воле съезжает с метлы. Он успел цепко ухватиться за древко, прежде чем соскользнуть. Ноги болтались в воздухе, пальцы крепко впились в метлу. Земля была очень далеко, и Джеймс предположил, что если упадет, то, скорее всего, умрет.

— Сириус!

Но Сириус был занят безудержной борьбой с Эйвери. Они спустились на землю и колошматили друг друга как никогда в жизни. Гриффиндорцы пытались их разнять. Девчонки вопили, мальчики не знали, что и сделать, видя, как на небе на волоске от смерти висит Джеймс. Он бы сейчас не отказался от помощи.

Джеймс сделал несколько попыток забраться на метлу, но ничего не вышло. Он висел бы так до самого падения, если бы не какой-то мальчик, который, схватив свою метлу, стремительно взмыл в небо, направляясь прямо к Джеймсу.

Увидев тощего, болезненного Люпина, Джеймс разочарованно выдохнул.

— Ты пришел меня спасать? Шутишь, что ли?! Ты же сломаешься, прежде чем вытащишь меня!

Люпин остановился в метре от Поттера и недовольно проворчал:

— Как хочешь.

Джеймс почувствовал, что его вспотевшие пальцы начали соскальзывать. Люпин развернулся и уже собирался лететь вниз.

— Нет-нет, Люпин, приятель, стой! Помоги, молю! Друг, прости! Спаси меня!

Джеймс подумал, что это прозвучало немного унизительно, но что не сделаешь, чтобы спасти свою шкуру. А Люпин, оказывается, парень неплохой. Поттер подумал, что если бы над ним так издевались, как он над Люпином, он бы вряд ли рванулся на помощь. Джеймс решил, что больше никогда не будет придираться к своему добродушному однокурснику.

Римус Люпин схватил Джеймса за руку и согнулся в три погибели под его весом. Джеймсу действительно показалось, что он сейчас сломается, как щепка, но тот оказался на удивление стойким.

Джеймс, держась одной рукой за ладонь Люпина, а второй за свою парящую метлу, быстро заверещал:

— Держи меня, держи меня, держи!

— Держу-у-у!

— Сейчас, я сяду на свою метлу. Подлети чуть поближе, пожалуйста!

Джеймс дернул старенькую метлу себе под ноги и, едва не отцепившись от Люпина, опустился на неё. Люпин отпустил его руку.

— Спасибо, приятель! — сказал Джеймс и, не дожидаясь Люпина, спикировал на землю, где уже стояли и Эйвери с подбитым глазом, и Сириус с кровью из носа, и Мальсибер. И разъяренный мистер Фокус.

Тут-то Джеймс Поттер понял, что у него очень крупные проблемы.

* * *

— Я видел, как он вытащил палочку и что-то прошептал! — заорал Джеймс, и профессор МакГонагалл кинула на него испепеляющий взгляд.

— Мистер Поттер, в кабинете директора ведите себя, пожалуйста, соответственно. Не так эмоционально, прошу!

— Я ничего не делал! — слезливо взвыл Мальсибер.

Профессор Дамблдор молчал с самого того момента, как мистер Фокус привел Джеймса, Сириуса, Римуса Люпина и Эйвери с Мальсибером в его кабинет. Джеймс не знал, верит ли ему директор, поэтому рьяно отстаивал свою точку зрения. Так же рьяно её отстаивал и Мальсибер, заявлявший, что эта неумеха Эванс сама полетела и сама упала.

— Я видел! — отчаянно рявкнул Джеймс уже в который раз, и профессор МакГонагалл снова на него прикрикнула.

Сириус шмыгнул носом, салфеткой пытаясь остановить кровь, и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут Дамблдор поднял ладонь.

— Я услышал достаточно. Вполне возможно, что Лили Эванс, будучи маглорожденной, не справилась с управлением.

Джеймс увидел, как директор поверх своих очков-половинок внимательно посмотрел на Мальсибера. Разумеется, Дамблдор всё понял. Он знал, что Мальсибер виноват. Джеймс почувствовал облегчение. Справедливость восторжествовала.

— Я никого не буду обвинять, никого не буду хвалить и дерзну всех присутствующих подвергнуть наказанию, — продолжал спокойно Дамблдор, оглядывая внимательным взглядом каждого провинившегося студента.

Сириус оттер ладонью нос и недовольно пробурчал:

— Но мы с Джеймсом не виноваты!

Профессор МакГонагалл стрельнула в него суровым взглядом.

— Вы слышали, что сказал директор, мистер Блэк! Вы с Поттером поднялись в воздух, хотя мистер Фокус запретил вам это делать!

Дамблдор мягко улыбнулся мальчикам и произнес:

— Ваши деканы назначать вам наказание. А теперь идите. Мистер Мальсибер, я попрошу вас остаться.

МакГонагалл строго оглядела своих студентов и раскрыла дверь перед ними:

— Идемте!

Но Джеймс не сдвинулся с места.

— Профессор Дамблдор!

Директор отвел взгляд от декана Слизерина, профессора Слизнорта, который участливо держал за плечи Мальсибера, и улыбнулся.

— Да, Джеймс?

— Не наказывайте Люпина. Он ни в чем не виноват. Он просто помог мне и ни в чем другом не участвовал, клянусь.

Дамблдор посмотрел на ссутулившегося Римуса Люпина, который стоял низко опустив голову, а потом перевел взгляд обратно на Джеймса.

— Что ж, мистер Поттер, вы поступили весьма благородно. Я бы даже снял с вас наказание, но не стану — запрет нарушен был. А вот мистер Люпин от наказания, по вашему желанию, освобожден. Идите, вы свободны.

Джеймс, Сириус и Римус, сопровождаемые профессором МакГонагалл, вышли из директорского кабинета. Профессор что-то недовольно ворчала себе под нос. Распорядившись, чтобы все трое спустились по лестнице после неё, она ушла, и мальчики остались в компании друг друга.

— Идем, — позвал мрачный Сириус, и они с Джеймсом приблизились к лестнице.

Люпин, сгорбившись и низко склонив голову, остался стоять на месте. Джеймс, подумав, остановился.

— Ты чего? — спросил Сириус, безостановочно шмыгая носом.

Джеймс обернулся к Люпину и улыбнулся.

— Эй, Рем, ты идешь?

Сириус чуть было не подавился воздухом.

— Эй, Поттер, что это значит?!

— Сириус, поприветствуй нашего нового друга Римуса Люпина.

Лили пять дней лежала в больничном крыле под пристальным вниманием мадам Помфри. Всё это время её навещали Мэри, трещавшая без остановки, Доркас, братья Пруэтты и Эдгар Боунс, который заваливал Лили книгами и домашним заданием. Северус тоже приходил, но не так часто, как хотелось бы Лили. Он был необычайно задумчив и молчалив. Они перебрасывались каким-то рядовыми фразами, а потом он торопливо уходил, ссылаясь на то, что нужно выполнить сложную домашнюю работу.

За день до выписки к Лили пришла Доркас, передав домашнее задание по теории магии и зельеварению.

— Фокус сказал, это был несчастный случай — какие-то неполадки с метлой, — сказала Доркас, помогая Лили причёсывать волосы, потому что делать это самостоятельно она не могла из-за гипса на руке.

— Может быть, — произнесла Лили, до боли закусив губу — Доркас слишком сильно дёрнула её за локон. — Я не могла контролировать метлу. Отчасти оттого, что понятия не имела, как это делать.

— Не беспокойся, это метлу выкинули. Больше никто с неё не упадёт.

— Надеюсь. Из-за этой дурацкой метлы я теперь каждую ночь падаю с кровати и как ненормальная кричу от страха.

Девочки засмеялись. Доркас старательно заплетала подруге косы.

— Знаешь, что я уже давно хотела тебе рассказать? Ты мне просто не поверишь!

— О чём ты? — заинтересовалась Лили.

— Ты же знаешь, что наш Римус Люпин не пользовался большим успехом у Блэка и Поттера. Ну, они его вечно тормошили, смеялись…

— Ну?

— А теперь они дружат!

Лили удивлённо вскинула брови.

— Ничего себе…

— Ага. Он на них хорошо влияет — эти двое начали учиться! Вести себя стали сдержаннее, ну, так, немного. По крайней мере они уже не пытаются закидывать в чужие комнаты рвотные бомбы. — Лили явственно услышала в голосе подруги отвращение.

Лили всю передёрнуло, когда она вспомнила, как за два дня до её падения Блэк и Поттер, сломав окно снаружи, закинули в комнату, где она жила вместе с Мэри и другими тремя девочками, две рвотные бомбы. Взрыв был что надо: все вещи и постельное белье подлежали стирке, а комнату пришлось ещё несколько дней проветривать. С того момента Лили возненавидела этих двоих еще сильнее.

Слишком увлёкшись, мальчишки закидали бомбами и другие комнаты, и ту, в которой жили сами. Им славно досталось от Филча, а профессор МакГонагалл каждый день оставляла их после уроков, чтобы драить профессорские кабинеты, и Лили тогда злорадствовала. Она понадеялась, что мальчишки до сих пор наказаны.

— А Люпин-то прям весь расцвёл, — продолжила Доркас. — Вот что с человеком делает дружба.

Честно говоря, Лили и обрадовалась за Римуса, и немного огорчилась. Теперь он тоже станет несносной задавакой. Только этого ещё не хватало!

Позже Доркас, попрощавшись с Лили, побежала на ужин в Большой зал. Лили погрустнела, ведь ей предстояло провести ещё одну ночь в больничном крыле в полном одиночестве. Она дождаться не могла завтрашнего дня, чтобы поскорее лечь на удобную постель в своей комнате и вдоволь наговориться с подругами.

После ужина Лили приняла прописанную порцию витаминов и пораньше залезла под одеяло, чтобы скорее погрузиться в сон. Однако заснула она гораздо позже, потому что к ней снова заявились гости. Это были Поттер, Блэк и Люпин, за которыми по пятам мчался Питер Петтигрю, таща их сумки.

— Привет, Лили! — сказал Римус, когда все четверо подошли её к постели. Он был единственный, кто не отдал свою ношу с книгами Петтигрю. — Можно присесть?

Лили, нахмурив брови, кивнула, и Римус с Поттером сели на свободные табуретки, а Сириус Блэк остался стоять, засунув руки в карманы. Питер отошёл подальше в сторонку, будто не хотел, чтобы на него обращали внимания. Лили о нем тут же забыла.

Очень долго никто ничего не говорил. Казалось, мальчики чувствовали себя крайне неудобно и поэтому отмалчивались, а Лили просто не знала, что сказать. Честно говоря, она ждала, что мальчишки сейчас забросают её навозными бомбами и убегут.

— Как дела, Римус? — спросила Лили, почувствовав, что образовавшаяся тишина начала давить.

— Неплохо, — улыбнулся настоящей, искренней улыбкой Люпин.

Он действительно стал выглядеть здоровее. Хоть в глазах ещё оставалась печаль, в посветлевшем лице появились нотки радости, будто ему внезапно подарили ценный подарок.

— Зачем пришли?

Люпин ткнул Джеймса Поттера в плечо, и он вылез из мыслей.

— Ну, я хотел сказать, что знаю, кто заколдовал твою метлу.

— Моя метла была заколдована?

Сириус громко хмыкнул:

— Её заколдовал дружок твоего дружка.

Лили перевела на мальчика недоуменный взгляд.

— Северус? Он не сделал бы так.

Блэк, скрестив руки на груди, закатил глаза, будто его взбесила тупость Лили.

— Это сделал его друг. Мальсибер, — сказал Поттер, запустив ладонь во всклоченную шевелюру. Казалось, он чувствовал себя чрезвычайно неловко и хотел немедленно уйти. — Это всё, что мы хотели сказать.

Все трое поднялись. Лили поняла, что это Римус притащил всех сюда. Если бы не он, Лили так и думала бы, что с метлой случились неполадки. Лучше бы она не знала всей правды.

— Когда ты возвращаешься? Уже завтра? — спросил Люпин, и Лили не сразу его услышала.

— А?.. Да-да.

— Это хорошо. Удачи!

Мальчики удалились, оставив Лили в полном замешательстве.

Знал ли об этом Северус? Знал ли он, что Мальсибер собирается заколдовать метлу? Может, и знал. Но почему он его не остановил? Может, он пытался, но у него не вышло? Может, Северус попросил сделать это своих друзей, потому что больше не хотел дружить с Лили?

Из-за этих мыслей Лили очень долго не могла заснуть. Она явственно чувствовала, как теряет своего лучшего друга, который потихоньку променивал её на других, злых и подлых товарищей. Но самое главное, что и Лили променивала Снейпа на других. Связь между ними становилась всё тоньше и призрачнее, а Лили ужасно не хотелось терять Северуса, хотя этому было суждено случиться.

* * *

Прошли две учебные недели. Погода начала меняться, и солнце стало реже выходить из-за серых тяжёлых облаков. Всё чаще шёл дождь, завывал ветер. Студенты сидели в гостиных, греясь у камина, и только очень смелые и рисковые студенты (как, например, братья Пруэтты или Блэк с Поттером) осмеливались преспокойно разгуливать во время бушующей непогоды.

В тот день Лили вместе с Мэри и Доркас поднялась после занятий в совятник, чтобы отправить родителям письма. Совы Мэри и Доркас были крайне недовольны и никуда лететь в дождь и колкий ветер не хотели, а вот Вилди с радостью разрешила привязать себе на лапку письмо, а потом выпорхнула в окно, готовая сражаться с непогодой.

— Вы видели, там, на холме, недалеко от домика лесничего, посадили огромную иву? — спросила Мэри, настырно пытаясь привязать к лапке своей совы увесистое письмецо.

— Правда? — заинтересованно спросила Лили.

— Ты тогда ещё в больничном крыле лежала, — пробурчала Доркас. Сильный ветер, влетавший через распахнутые круглые окна совятника, растрепал её чернее блестящие волосы, и она была крайне недовольно этим, ведь любила опрятно и держать всё под контролем.

— А вы знаете, что это дерево дерётся? — спросила Мэри, стремительно метнулась к окну и силой швырнула сипуху наружу. Недовольные уханья совы были слышны даже сквозь завывание ветра. Лили подумала, что защитники животных могли бы убить Мэри за такое грубое обращения с птицами.

— Откуда ты знаешь?

— Пруэтты рассказали. Эти экстрималы испробовали на себе гнев ивы.

— Ненормальные, — отозвалась холодно Доркас.

Мэри, распугивая вокруг сов, принялась красочно рассказывать о том, как рыжеволосые братья пытались пробраться через иву, потому что были уверены, что дерево прячет «какой-то тайный проход». От души насмеявшись над кривляньями Мэри, девочки покинули совятник и пошли в гостиную Гриффиндора.

В гостиной собрались почти все студенты, поэтому девочкам едва удалось найти свободное местечко у камина. Доркас тут же принесла свою сумку с учебниками и приказала подругам читать книгу по истории магии, потому что в среду намечалась контрольная.

Лили, читая вместе с Мэри учебник, никак не могла сосредоточиться — так было кругом весело и интересно! Старшекурсники играли в плюй-камень, Фабиан Пруэтт размахивал палочкой, показывая фокусы. Второкурсники вместе с третьекурсниками затеяли борьбу на фальшивых пластиковых мечах, и Эдгар Боунс, покрасневший как «Хогварт-экспресс», метался вокруг них, безостановочно кричал и требовал, чтобы сей балаган прекратился немедленно.

Мэри тоже не особо была заинтересована в чтении. Она, весело хохоча, глядела на кутерьму, творившуюся вокруг. Доркас быстро заметила, что подруги отлынивают.

— Вы собираетесь заниматься? — строго спросила она.

— Да ладно тебе, Мэдоуз! Давай лучше поболтаем! — улыбнулась Мэри, и на её щеках появились ямочки. — Поговорим о чем-нибудь интересном!

Доркас нахмурилась.

— Что может быть интересней учёбы? Тем более ничего интересного не происходит, и обсуждать нечего.

— Ты такая скучная.

— Не говори так, Мэри, — произнесла Лили. — Мы должны благодарить её за наши успехи. Только благодаря её стараниям, мы стали лучше учиться. Если бы не гениальная Доркас Мэдоуз, самая талантливая волшебница, нас бы с тобой, Мэри, давно вышвырнули, потому что мы — глупые маглорожденные волшебницы!

Доркас, зардевшись, заулыбалась. Лили знала, что подруге нравится, когда её хвалят, и на это-то она и рассчитывала — Доркас смилостивилась моментально.

— Ну хорошо, начнём подготовку к контрольной завтра.

Мэри захлопала в ладоши.

— Поболтаем, — произнесла она, и её зелёные глаза радостно блеснули в свете огня, играющего в камине. — Доркас, как поживают твои родители?

Лили давно поняла сущность маленькой милой Мэри. Она была болтушкой, но хорошей слушательницей. Она могла любому запудрить мозги своими разглагольствованиями и втереться в доверие каждому, задавая какие-то вопросы и внимательно слушая. В общем, Мэри Макдональд была славной девочкой, Лили была рада, что подружилась с ней.

— Не очень хорошо, честно говоря, — призналась Доркас, грустно улыбнувшись. — Мой папа мракоборец, и, знаете, в последнее время у него какие-то проблемы с один парнем. Какой-то тёмный волшебник решил поработить наш мир. Мама говорит, он настроен решительно, а папа говорит, что начистит ему лицо при первой же возможности.

— Что ещё за тёмный волшебник? — спросила Лили и услышала голос Эдгара Боунса.

— Это всё ерунда, — сказал он громко и отчетливо.

Лили удивилась тишине, которая мгновенно образовалась в гостиной. Студенты затихли, и только огонь потрескивал в камине, да дождь бил в окна.

— Это всё ерунда, — повторил Эдгар, и все взгляды обратились на него. Он гордо возвышался над второкурсниками. — Это еще один глупый парень, который решил, что ему всё по силам. Сколько таких было и сколько действительно были угрозой? Очень мало, я вам скажу, ничтожно мало. Он не опасен. Нам нечего бояться этого «ужасного» темного волшебника!

— Да, нам нечего бояться, — согласился Гидеон Пруэтт. Встав с кресла, он добавил: — Мракоборцы покажут ему, где раки зимуют, и ничто не будет угрожать ни нам, ни нашим семьям.

Кто-то, соглашаясь, радостно завопил, кто-то захлопал в ладоши, кто-то утвердительно закивал. Все вернулись к своим развлечениям, но вокруг будто появился холодок, которое принесло упоминание о том тёмном волшебнике. Казалось, немногие согласились с Эдгаром и Гидеоном, казалось, многие боялись.

— Что за волшебник-то? — шёпотом спросила Лили.

Доркас хмуро глянула на подругу и ответила:

— Да есть тут один. Очень гадкий тип. Действует пока тихо, но убедительно.

Мэри, как и Лили, являясь маглорожденной, тоже ничего не поняла и потребовала от Доркас объяснений, но та отказалась что-либо говорить.

— Он не заслуживает нашего внимания. Поговорим о чем-нибудь другом, хорошо? Вот, например, Мэри, расскажешь о своих родителях?

Мэри пустилась долго и кропотливо рассказывать о мистере и миссис Макдональд, которые жили в небольшом городке, работали адвокатами и были вполне счастливы до того самого момента, пока Мэри не получила письмо из Хогвартса.

— Они испугались. Не хотели меня отпускать, говорили, что это всё чушь собачья, что это всё ерунда. Даже когда к нам пришла профессор МакГонагалл — ну, чтобы поговорить, — они вытурили её и обозвали дешевой циркачкой. А я пошла за ней, и родители сказали, чтобы я больше никогда не возвращалась. Вот так, — произнесла Мэри без грусти, без слёз, без сожаления. Она будто поведала новую порцию слухов или какую-то маловажную ерунду.

— Не может быть! — ахнула Лили.

Мэри, улыбнувшись, как ни в чём не бывало пожала плечами, как бы говоря: «Да ладно, и такое бывает».

— Я теперь живу у бабушки. Она в тот же день, как меня выгнал родители, забрала меня. Оказывается, она волшебница! Поэтому-то мама и папа запрещали мне с ней общаться, хотя она забирала меня тайком иногда. Я помню, что она постоянно катала меня на метле, и я не могла понять — как так? Маленькая сухая старушка поднимает метлу со мной высоко в воздух?! Абсурд! Но сейчас я понимаю. Я её очень люблю!

Лили обняла Мэри за плечи.

— Это здорово!

— Но как же родители? — спросила Доркас таким тоном, как будто на самом деле её это ни капли не интересовало.

— Я уже в который раз пишу им, они не отвечают. — Губы Мэри дрогнули. Она отвела взгляд. — Это ерунда. Всё как-нибудь пройдет само собой. — Доркас и Лили, переглянувшись, сделали вид, что не заметили, как она вытирает слёзы.

Лили думала, какая же маленькая Мэри сильная. По сравнению с её проблемами, нелады с Петуньей кажутся сущим пустяком.

— Ну а ты Лили? Расскажешь что-нибудь? — спросила Мэри, после того как совладала с эмоциями. — Как дела с твоим другом из Слизерина? Знаешь, не пойми меня неправильно, но я рада, что ты стала меньше с ним видеться. Он мне не нравится.

Доркас холодно закивала:

— Да-да, но мы не вправе запрещать тебе дружить с ним.

Вообще-то Лили не хотела говорить о Северусе. Уж слишком гадко становилось на душе. В последнее время они почти не виделись: Снейп полностью был занят своими новыми друзьями. У каждого теперь были разные друзья, и каждому было интересно с другими, а не друг с другом.

— Он мой друг. Я его никогда не брошу. Что бы ни было, он навсегда останется для меня самым лучшим, — ответила Лили уверенно, после грустной минуты молчания. — Давайте поговорим о чем-то другом.

Тем временем, пока девочки беседовали о преподавателях, делясь мнениями на их счёт, Сириус Блэк, Джеймс Поттер и Римус Люпин сидели за учебниками.

Джеймс, в глазах которого отражалась безысходность, дёргал себя за волосы, а Сириус бросал ненавистные взгляды на Люпина. Это он вынудил их начать учиться. Сириусу и Джеймсу не хотелось корпеть над книгами, они бы с радостью поиграли со второкурсниками, но Римус был непреклонен.

— Я устал, Рем! Иди ты! — воскликнул Сириус, отшвырнув учебник по травологии.

— Сириус, нам надо заниматься. Нам всем надо начать хорошо учиться, — сказал Римус, строго взглянув на друга. — Только представь: негодяи, шалуны, непоседы, мародёры…

— Мне нравится это слово! Мародеры…— произнёс с широкой улыбкой Джеймс.

— Так вот, непоседы, шалуны и — отличники! Блестящие ученики, лучшие на своём курсе! — воодушевлённо продолжил Римус.

Сириус мечтательно поднял глаза к потолку.

— Лучшие на своём курсе… Звучит неплохо… В который раз убеждаюсь, Рем, — ты гений!

Римус, стеснительно улыбнувшись, кивнул, а потом заметил, что Джеймс оторвался от книги. Его глаза задумчиво бегали по стенам.

— Мародёры, — шептал Джеймс.

Римус спросил:

— Ты что-то сказал?

— У меня появилась одна идея, — щёлкнув пальцами, заулыбался Джеймс. — Эй, Петтигрю, — толкнул он в плечо пухлого мальчишку, будто специально сидевшего совсем рядом с ними, — принеси, пожалуйста, из комнаты мой рюкзак.

Питер Петтигрю, крупный мальчик с водянистыми глазами и светлыми курчавыми волосами, зарумянился, будто ему сделали самое лучшее в мире предложение. В последнее время он часто ошивался рядом с Джеймсом и его друзьями, ясно давая понять, что хотел бы подружиться с ними. Мальчишки это прекрасно знали и всё чаще использовали Питера как пажа: принеси то, поднеси это. Он не возражал.

И в этот раз Питер не отказался и без вопросов принёс из комнаты Джеймса его сумку. При этом он улыбался, сильно дрожал, а по дороге пару раз споткнулся.

— Спасибо, Пит. Ты свободен.

Сириус ухмыльнулся:

— Если понадобишься, мы свиснем.

Петтигрю кивнул и сел недалеко от мальчиков, схватив в руки перо. Кажется, он писал письмо своей матушке.

Римус, оторвавшись от книги, недовольно уставился на Джеймса.

— Ты знаешь, что в Англии рабство запрещено?

— О чём ты? — рассеяно спросил Джеймс, достал из дна захламлённой сумки перо и клочок свитка и принялся что-то быстро царапать. Сириус заинтересованно придвинулся к другу. Джеймс зло глянул на него. — Иди читай, Блэк.

— Я о Питере. Последнее время вы с Сириусом слишком часто пользуетесь его услугами, не давая даже и кната за это.

Сириус насмешливо посмотрел на Римуса.

— Ты что-то имеешь против личного подданного?

Римус отложил книгу и строго сказал:

— Питер не подданный. Да, он как услужливая собачка выполняет каждую вашу просьбу, — Римус наклонился ближе к друзьям, потому что Петтигрю, словно прослышав, что беседа идёт о нём, заинтересовано глянул в сторону мальчишек, — но мы не должны пользоваться его добротой.

Джеймс, не переставая что-то торопливо карябать на куске свитка, пробубнил:

— И что же ты предлагаешь?

— Подружиться с ним.

Сириус вытаращил глаза совсем как в тот раз, когда Джеймс сказал, что Рем теперь их новый друг. Казалось, он сейчас задохнётся от возмущения.

— Шутки шутить вздумал, Люпин? Мы что, по-твоему, спасательный центр по дружбе с неудачниками, с которыми никто не хочет дружить?

Джеймс будто не услышал предложения Римуса, полностью погрузившись в свою писанину. Сириус безуспешно пытался разглядеть, что он пишет.

— Ты слышал, Поттер? Он предлагает взять этого пухлечка к нам!

Джеймс, удовлетворенно воззрившись на свой шедевр, выпрямился, гордо вскинул голову и зачитал:

— Господа Поттер, Блэк и Люпин, самые отпетые в мире шалуны и умники, избранные из избранных, отныне и навсегда будут именоваться Мародёрами. — Джеймс важно посмотрел на Сириуса. — Господин Блэк, не соблаговолите ли вы стать славным Мародёром?

Сириус закатил глаза и фыркнул:

— Ну ты и дурак, Джеймс. Какая-то ерунда…

— Ну?

— Ну да, разумеется.

Джеймс отвесил Сириусу поклон, тот чинно поклонился в ответ, и Римус засмеялся, не имея сил скрыть широкую улыбку. Кто бы знал, каким счастливым он себя чувствовал в этот момент.

— А вы? — Джеймс перевел взгляд на Римуса, и он постарался состроить очень важную мину на лице. — Господин Люпин, не хотите ли стать Мародёром?

— Постой-ка, приятель, что значит слово «мародёр»? — спросил Сириус, будто учуяв где-то подвох.

Джеймс, растеряв помпезность и торжественность, ворчливо выдохнул и посмотрел на Сириуса как на полного идиота.

— Какая разница! Ну, типа крутые парни, которым на всё наплевать и они делают всё, что им хочется.

Римус, пытаясь не засмеяться, воззрился на Джеймса и важно кивнул:

— Да, господин Поттер, я согласен.

— Эй, Петтигрю!

Сириус, выкатив на Джеймса глаза, дернул его за рукав, но тот не обратил внимания.

— Хочешь стать Мародером и вступить в наши ряды?

Если бы Джеймса Поттера спросили, что ему больше кажется странным: носить очки, которые с некоторых пор ему суждено носить до конца жизни, или то, что его лучший друг оказался оборотнем, — он бы не смог ответить. Всё это свалилось на него так быстро и неожиданно, что он очень долго не мог решить, как жить дальше.

Это был дождливый ноябрь второго курса в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Джеймс учился очень даже сносно, и мать нарадоваться не могла его успехам, а за это она должна была благодарить Римуса Люпина, чрезвычайно умного парнишку, который конкретно взялся за Джеймса и Сириуса. Джеймс уже сообщил родителям, что начал хорошо учиться благодаря пинкам Римуса, и мама много раз просила поблагодарить его, но если бы он приписал, что его пинающий друг плюс ко всему ещё и оборотень, то и у мамы, и у папы случился бы инфаркт.

В тот злосчастный денёк Мародёры завтракали в Большом зале. Сегодня намечался первый матч против Слизерина, и, несмотря на то что Джеймс был уверен в себе, он несколько волновался. Это его первая игра, до этого он тренировался в поте лица, и ему всё не терпелось показать себя.

Сириус, ни о чем не переживая, болтал без умолку, Питер, как всегда, отмалчивался, с восторгом ловя каждое его слово, а вот Римус, казалось, был не в духе делать что-либо вообще. Сегодня он выглядел необычайно болезненно.

Вообще-то Римус всегда какой-то осунувшийся, усталый, но каждый месяц на одну неделю видок его становился в сто раз хуже, и он превращался в сущего зверя. Ну, пока что не в прямом смысле этого слова.

— Эй, Рем, ты как? — взглянув на Римуса, спросил Джеймс. — У тебя такой вид, будто ты сейчас помрёшь.

Питер хихикнул, виновато посмотрел на Римуса и извинился.

— У него всегда такой вид, — чавкая, произнёс Сириус. С маниакальной жадностью он поглощал всё, что успел закидать себе на тарелку.

А вот Римус ни ложки не взял в рот за весь завтрак. Казалось, он сейчас мёртвым сном завалится прямо поверх яичницы с беконом.

Говоря начистоту, Джеймс никогда особого смысла такому поведению и виду не придавал. Может, у Рема портилось настроение каждый месяц, может, раз в месяц у него в семье случалась какая-то проблема. Джеймс не спрашивал, потому что Римус отвечать не собирался. Сириус, правда, интересовался пару раз, мол, в чём проблема, но он лишь печально вздыхал и, как обычно, говорил: «Вы не поймёте…»

Джеймс еще раз решил закинуть удочку, и на этот раз лёд тронулся.

— Знаешь, Рем, мы вроде как твои друзья и должны знать, что с тобой происходит. Не пойми меня превратно, но каждый месяц ты становишься очень странным малым. Ты же нам расскажешь, в чём проблема?

Сириус кивнул, осушил кубок тыквенного сока и крайне серьёзно уставился на Римус.

— Да, приятель, ты странный. Каждый месяц в тебя будто бес вселяется, ты сам на себя не похож. Не говоря уже о том, что мадам Помфри каждый месяц ночью уводить тебя куда-то… Куда-то к Гремучей иве…

— Вы знаете об этом? — сокрушенно спросил Рем. — Вы что, следили за мной?

Джеймс почувствовал себя виноватым.

— Прости.

— Слежка была идеей Пита. Да ведь, Петтигрю? — Сириус, лукаво улыбаясь, ткнул Питера в плечо, и тот, насупившись, уставился в свою тарелку.

— Это была общая идея, — вставил Джеймс.

Римус, недолго продержав ребят под тревожным взглядом, вздохнул, отодвинул тарелку и тихо произнёс:

— Вы не поймёте…

— Вы не пойме-е-те, бла-бла-бла! — передразнил Сириус и, кровожадно схватившись за вилку, придвинулся к ближе к Римусу. — Выкладывай, парень!

Джеймс наклонился поближе к друзьям.

— Что бы это ни было — страшная болезнь, психопатическое помешательство, — мы тебя не бросим, друг!

Питер, откашлявшись, добавил:

— Ты всегда будешь нашим другом. Мы тебя не предадим.

Римус взволнованно оглядел лица друзей. Его серо-голубые глаза, как всегда, чуть затуманенные и усталые, будто вопили: «Не надо вам знать правды! Нет, не заставляйте говорить!» Если бы тогда Джеймс понял значение этого жалостливого, умоляющего взгляда, возможно, всё сложилось бы как-то по-другому. Но получилось так, как должно было быть.

— Я боюсь, что если вы узнаете правду, то навсегда от меня отвернётесь.

Сириус раздражённо закатил глаза и ворчливо сказал:

— Ты такой придурок, что мы могли отвернуться от тебя раньше, но не сделали этого до сих пор. Так что, делай выводы, Люпин.

— Сириус прав, ты тот еще кретин, — улыбнувшись, добавил Джеймс. — Нам стоило бросить тебя еще в том году, но ты с нами. Улавливаешь суть, приятель?

Рем вроде бы улыбнулся, а может, это был нервный тик. Его лицо приобрело землистый оттенок, в глаза он настырно не смотрел.

— Из-за моей… проблемы у меня никогда не было друзей, — прошептал он и, подняв голову, оглянулся. — Вы единственные, кто дружат со мной за последние одиннадцать лет, — снова склонившись к друзьям, едва слышно заговорил он. — И если я скажу правду, вы бросите меня, потому что испугаетесь.

Сириус опять закатил глаза. Джеймс отметил, что он стал делать так чаще с тех пор, как к ним в компанию присоединился Римус.

— Ты только что назвал меня трусом, Люпин? Хватит тянуть гиппогрифа за хвост, выкладывай! — возмутился Сириус.

Римус потупил взгляд, в нерешительности закусив губу, пробарабанил пальцами по столу, выпрямился и произнёс:

— Давайте не сейчас, хорошо? Тут много лишних ушей.

Сириус явно не был доволен таким ответом, но всё же понял, что тут действительно не очень хорошее место для разглашения тайн: в Большом зале собралась вся школа. С минуты на минуту должен начаться матч, и большая часть студентов и профессоров собирались посетить это мероприятие. Джеймс снова почувствовал лёгкое волнение.

— Давайте поговорим после того, как я поймаю снитч и поражу всех своей ослепительной игрой, — предложил Джеймс, и Питер чуть ли не с восторгом на него уставился. Его голубые глаза стали большими от обожания.

— Покажи им класс! — пискнул он.

— Эй, хочешь сказать, для тебя какой-то там квиддич важнее больного друга? — впервые за неделю улыбнувшись, спросил Римус.

— То есть ты болен?

Рем снова приуныл.

— Ну, можно и так сказать…

Джеймс поднялся со скамейки, подправляя спортивную форму.

— Мне надо прийти на поле за пять минут до начала. Если вы не явитесь на игру, я заставлю вас съесть целую кучу рвотных жвачек.

Сириус скрестил руки на груди и фыркнул.

— Ага, напугал.

— Питер, поможешь мне донести метлу до поля?

Питер тут же подскочил со скамейки, едва не опрокинув на себя кубок с соком.

— Конечно!

* * *

Оглядываясь назад, Джеймс думал, что если бы в тот день он заболел и не смог сыграть за сборную Гриффиндора, то, скорее всего, всё случилось бы как-то по-другому. Но он играл тогда.

Небо заволокли серые хмурые тучи. Дождь лил как из ведра, застилая игрокам и зрителям глаза. Джеймс сетовал над тем, что из-за непроглядной занавески ливня маленький золотой снитч вряд ли можно увидеть, но всё равно упорно глазел вокруг, петляя над полем. Пару раз в него чуть не попал бладжер, но гриффиндорские загонщики, Пол Трэверс и Фабиан Пруэтт (его старший брат называл квиддич «бессмысленной тратой времени» и наотрез отказывался играть, несмотря на то что просто бесподобно летал), всякий раз спасали его голову от черепно-мозговых травм.

В итоге игра затянулась надолго. Дождь усилился, и Дамблдор сотворил над трибунами гигантский зонтик. Игроков почти не было видно, разобраться, кто есть кто, было едва возможно, и только благодаря комментатору, которая безостановочно тарахтела, Джеймс узнал, что Слизерин ведут в счёте.

Джеймс решил подняться выше и потянул метлу вверх. Преодолевая резкие потоки ветра и дождь, заливавший глаза, он долетел чуть ли не до серых облаков, но лучше видно не стало: едва различались красно-зелёные точки, петлявшие вокруг колец. Джеймс подумал, что кружившая подальше от всех зелёная точка — ловец Слизерина. И, кажется, он гнался за чем-то блестящим.

Джеймс, охнув, резко пустил метлу вниз, и комментатор, девушка по имени Берта Джоркинс, взвизгнула:

— Ловец команды Гриффиндора наконец понял, чем там занимается ловец Слизерина!

А потом она пустилась описывать каждого ловца, явно отдавая предпочтение Джеймсу. Берта была как назойливая муха и только мешала своей болтовней. И кто сделал эту затычку комментатором?

Джеймс долетел до ловца противников в тот самый момент, когда снитч вдруг метнулся вверх, уходя прямо из-под носа слизеринца.

— Он мой, Поттер! — вскрикнул Ройс Мальсибер, ловец Слизерина, и пролетел мимо Джеймса, оттолкнув его.

Джеймс зарычал и хвостом бросился за Мальсибером. Тот летел в сторону трибун, где восседали пуффендуйцы, и Джеймс был уверен, что Мальсибер гонится за снитчем. Однако слизеринец вдруг спикировал вниз, а впереди появился бладжер. Джеймс не успел увернуться, и чокнутый мяч угодил ему прямо в нос.

— О Мерлин! Врача! Джеймс Поттер получил бладжером по носу! Кажется, у него кровь! — крикнула Берта.

Было больно так, что в глазах потемнело. Джеймс зажмурился, схватившись за нос рукой. В ушах болезненно звенели завывания и улюлюканья зрителей.

— Эй, Поттер! — услышал он голос Пруэтта, а потом почувствовал несильный хлопок по спине. — Ты как, играть можешь?

— Да-да! — взревел Джеймс, наскоро вытер нос рукавом промокшей до нитки формы и стремительно помчался искать Мальсибера.

Слизеринец летал высоко над полем, чуть ли не кончиками пальцев касаясь порхающих крылышек снитча. Джеймс нагнал его и прижался почти вплотную, чтобы не потерять из виду и самого Мальсибера, и снитч.

— Отвали, Поттер!

— Отвали, Мальсибер! Он мой!

Оба они поднажали, снитч тоже прибавил скорости, и Джеймсу пришлось пихнуть рукой Мальсибера. Это было явное нарушение, но мистер Фокус всё равно ничего не мог видеть, потому что летал где-то у земли.

— Что б тебя! — вскрикнул слизеринец, отставая, а Джеймс рванул вперёд, снова нагоняя блестящий снитч.

В тот момент, совсем как год назад, когда он с тем же Мальсибером затеял полёт наперегонки, Джеймс почувствовал вкус победы. Снитч был в каком-то жалком сантиметре от его пальцев, только вот возьми да хватай. Однако…

— Ослепни! — услышал Джеймс визг ловца Слизерина и сделал то, чего делать был не должен.

Джеймс обернулся на голос, и в тот самый момент в него угодила бледная вспышка света.

Последнее, что Джеймс успел сделать перед тем, как отключиться, — схватить снитч. Где-то совсем далеко зазвучали радостные возгласы, восхищенные вопли, горячие аплодисменты.

— И Гриффиндор одерживает победу! Ура! Ур… О нет, Поттер падает! Ловите его! Лови…

* * *

Когда Джеймс открыл глаза, он с ужасом понял, что ничего не видит. Сначала ему показалось, что над ним решили пошутить и обвязали глаза шарфом, но шарфа никакого в помине не было. А потом Джеймс вспомнил, как Мальсибер прокричал: «Ослепни!» и послал вспышку света, которая попала прямо ему в лицо. Этот гад сделал его незрячим!

Джеймс хотел уже запаниковать, но тут услышал ласковый голос мадам Помфри:

— Нет-нет, мой дорогой, не волнуйся, сейчас я верну твоё зрение. Не вставай.

Джеймс и не собирался. Голова нещадно саднила, руки и ноги стали каменными. Очень сильно хотелось пить, а ещё увидеть солнце, друзей и лицо мамы. Мысль о том, что он может остаться слепым до скончания веков, очень сильно пугала.

Кругом было тихо, и только мадам Помфри звенела чем-то стеклянным, тихо бормоча:

— Ослепни… Ослепни… Несносный мальчишка!

— Мадам Помфри? — позвал Джеймс хриплым голосом, и ему пришлось откашляться.

— Да, мой дорогой?

— Я же не ослеп на совсем?

— О нет-нет! Сейчас я сделаю кое-какое зелье, потом немного поколдую…

Послышались быстрые шаги, и Джеймс услышал знакомый голос.

— Подняли вопрос об исключении Мальсибера, — жёстко заявила профессор МакГонагалл, её мантия зашуршала, и она опустилась на табуретку возле Джеймса, взяв его ладонь в свои холодные руки. — Как вы себя чувствуете, Поттер? — Ладони у неё дрожали.

— Как слепой человек.

— Если вы шутите, значит, здоровы.

— Я не шучу. Я вполне слепой сейчас.

— Вы неисправимы, мистер Поттер. — Джеймс не видел лица профессора, но был уверен, что она снисходительно качает головой. — Ваши друзья очень сильно к вам рвались. Они скоро появятся, а пока полежите, Поттер, отдохните. — МакГонагалл с участием сжала ладонь Джеймса. — Вы замечательно играли. — Он мог поклясться, что услышал в её голосе радость.

Вдруг послышался громкий топот, будто целое стадо слонов побежало на водопой. Джеймс заулыбался, без зрения зная, кто это.

— Соблюдайте тишину! — взревела профессор МакГонагалл.

— Джеймс! — охнул Сириус, и Джеймс услышал возле себя его быстрое дыхание. — Ну ты даёшь! Парень, ты чуть не умер!

Римус и Питер тоже были здесь. Они шумно опустились на кровать. Питер едва не сел Джеймсу на ногу.

— Если бы не Фабиан Пруэтт и Томас Вуд, ты бы переломал себя на мелкие косточки, — произнёс Римус торопливо. — Они тебя у самой земли поймали!

— Ты отлично играл, Джеймс! И ты поймал снитч! — воскликнул слишком громко Питер, и мадам Помфри шикнула на него. — Мистер Фокус еще очень долго не мог вытащить его из твоих рук.

Джеймс фыркнул:

— Конечно! Он ведь такой ценой мне достался!

Чья-то рука сжала его плечо.

— Как ты, друг? — спросил Сириус взволнованно.

— Отлично. Я слепой.

— Мы знаем, — уныло выдохнул Питер.

— Мальсибер пустил на тебя заклятие, — сказал Римус.

Джеймс услышал, как Сириус с презрением хмыкнул.

— Мы потом начистим этому уро…

— Что вы сказали, мистер Блэк? — со стальными нотками в голосе спросила МакГонагалл.

— Да ничего, расслабьтесь.

— Вот именно, ничего. Этим делом займётся профессор Дамблдор.

Все как-то напряжённо замолчали, и через несколько минут это взбесило Джеймса. Он уже хотел попросить друзей не молчать, когда снова услышал топот множества ног. Мадам Помфри взвизгнула:

— Вы же все грязные! Немедленно идите отсюда!

— Джеймс! Поттер! — кричала гриффиндорская команда, и он был рад слышать триумф и радость в их голосах. — Молодец, Поттер! Поймал снитч! Ура!

— Будьте тише, больному нужен покой!

— А что с ним? — Джеймс узнал голос Трэверса.

— Он ослеп.

Ребята тревожно зашептались, кто-то жалостливо сказал:

— Бедняга!

— Как же мы без такого ловца?

— Ты был бесподобен, Поттер! — крикнул Фабиан Пруэтт, и ребята согласно взревели.

Кто-то хлопнул Джеймса по плечу, кто-то пожелал выздоровления. Капитан команды, четверокурсник Томас Вуд, очень долго тряс Джеймсу руку и распинывался насчет того, что эта победа очень важна для Гриффиндора и что они обязательно должны получить кубок. Через минут пять Джеймсу поднадоело слушать Вуда, и он сказал, что сильно устал, а еще он слепой, и капитан сборной моментально отстал от него.

После того как команда была спроважена профессором МакГонагалл, мадам Помфри закончила с зельем и уже была готова излечить глаза Джеймса, чему он несусветно обрадовался — быть слепым порядком поднадоело.

Он залпом выпил отвратительное на вкус зелье, а потом почувствовал между глаз, на переносице, кончик палочки.

— Люмен Висус, — произнесла мадам Помфри, и Джеймс прозрел.

Сначала перед глазами замелькали пятна света, а потом появились смазанные очертания больничного помещения и лица друзей. Джеймс заморгал, ожидая дальнейшего продвижения, однако лучше не становилось. Да, он видел, но не дальше своего носа. Всё остальное оставалось мутным и нечётким, но он всё равно узнал косматую темноволосую шевелюру Сириуса.

— Кажется, какие-то неполадки с заклинанием, — произнёс Джеймс, потянулся к Сириус и влепил ему подзатыльник.

Сириус даже не обиделся. Он захохотал и легонько толкнул Джеймса в ответ.

— Мой дорогой, это заклинание лишь снимает слепоту, — проговорила тихо мадам Помфри, и её лицо появилось в поле зрение Джеймса. — Ему не под силу больше ничего.

— Так используйте другое заклинание, я хочу прежнее зрение!

— Держите себя в руках, Поттер, — сказала с едва различимой жалостью профессор МакГонагалл.

Римус придвинулся почти вплотную к Джеймсу.

— Сколько пальцев я показываю?

— Поближе, пожалуйста. Эм, кажется, два.

Мадам Помфри тяжело вздохнула.

— Я могу лишь чуть-чуть улучшить зрение, но полное восстановление невозможно. Тебе придётся носить очки.

Джеймс подавился воздухом. Сириус захохотал, ойкнул и извинился, а Люпин только и сказал:

— Ну что же…

— Вы серьёзно, очки?! — возмущённо вскричал Джеймс и с досадой всплеснул руками. — Просто отлично! Замечательно!

Питер своей пухлой мягкой ладошкой сжал его плечо.

— Да ладно тебе, очки не такой уж плохой вариант. Тем более другого выхода нет.

— Если ты, конечно, не хочешь врезаться в каждого встречного, — вставил Сириус со смешком, и Рем пихнул его под ребра.

С тех самых пор Джеймсу Поттеру было суждено носить очки. И он смирился с этим так же, как и с тем, когда два дня спустя узнал, что Римус — оборотень.

Джеймса встретили как героя, когда он, гордо водрузив на переносицу квадратные очки, появился в Большом зале после двух дней посиделок в больничном крыле. Гриффиндорцы даже зааплодировали, кто-то сделал комплимент насчёт очков, кто-то похвалил за отличную игру.

Мальсибера не исключили, но на три года запретили играть в квиддич, и это была плохая новость для команды Слизерина, ведь Мальсибер отличный ловец. Только войдя в Большой зал, Джеймс сразу встретил ненавистные взгляды слизеринцев, но его это ни чуть не смутило, даже наоборот, несколько повеселило.

— Кажется, ты стал выглядеть умнее с очками, — заявил Сириус, когда Джеймс сел рядом с ним за обеденный стол. — Хотя нет, шучу, твоё лицо всё ещё как у идиота.

Римус строго глянул на Сириус и вкрадчиво произнёс:

— Помни, что мы должны поддерживать Джеймса.

— Да я поддерживаю. Но очки, это же забавно!

Джеймс, подправив очки, кисло уставился на Сириуса.

— Это бесподобно, особенно когда они постоянно спадают.

Питер проглотил всё, что успел насовать в рот, и произнёс:

— Тебе идёт. Мне даже кажется, что очки придают тебе такой бунтарский вид.

Сириус от смеха чуть не захлебнулся чаем.

— Ну ты, Пит, даёшь! Прям знаток моды!

Питер, скрыв глубокую обиду, снова принялся за обед.

Джеймс подумал тогда, очки — это неплохо. Тем более они ни так уж и мешали. Он, как всегда, обедал со своими лучшими друзьями, говорил с ними о всякой ерунде, и вроде всё оставалось так, как было. Однако очки кое-что всё-таки поменяли.

Джеймс рассеянно слушал речь Римуса, который рассказывал о том, что они проходили по истории магии при его отсутствии, когда с гриффиндорского стола поднялись три девочки, намереваясь покинуть Большой зал. Одна была черноволосая, худая, с чрезвычайно умным и самовлюблённым лицом, страшным, как сама смерть, другая совсем маленького роста, с двумя светлыми хвостиками на макушке, а третья девочка отличалась удивительно зелёными сияющими глаза и рыжими, как огонь, волосами. Джеймс знал эту девочку (правда, забыл имя), видел раньше, но никогда не замечал, никогда не отмечал, что она весьма милая… Он видел её раньше, но ему было как-то всё равно, а теперь он почувствовал, что хотел бы увидеть её ещё раз и, может, даже подружиться с ней.

Что это с ним? Почему его вдруг так заинтересовала та, которую он не замечал? Неужели чтобы увидеть некоторые особенные вещи, нужны очки?

Девочки прошли мимо Мародёров, и Джеймс проводил их взглядом до дверей.

— Эй, Рем, — окликнул он задумчивого приятеля. — Эти три девочки, которые вышли, учатся с нами?

Римус, вырвавшись из мыслей, сосредоточил взгляд на Джеймсе и кивнул.

— Ну да. Тебе что, ещё и память отшибло вместе со зрением? Одна была Доркас Мэдоуз…

— Отвратительная особа, — фыркнув, вставил Сириус. — Выскочка. Маленькая мерзкая хвастунишка.

— Мэри Макдональд и Лили Эванс.

Джеймс вдруг вспомнил:

— А, у Эванс есть друг Нюниус. Что-то мы его давненько не видели.

— А что ты так вдруг заинтересовался составом нашего курса? — спросил Питер.

— Да так. — Он уставился на двери, где-то в глубине души надеясь, что она снова появится в зале.

Дальше до самого вечера этот день проходил как обычно. Джеймс и Сириус филонили на уроках, Питер спал, ел или скучающе водил пером по свитку, а Римус, лицо которого вдруг сделалось серым, погрузился в свои мысли целиком и стал каким-то варёным, словно был не прочь покемарить часок-другой. Джеймс так и решил — Римус устал. Да он и сам уже вымотался и не мог дождаться конца учебного дня, чтобы отдохнуть и поиграть с Сириусом в шахматы.

Последний урок по расписанию, зельеварение, выдался необычайно нудным и скучным. Поэтому Джеймс с Сириусом решили развлечься и на ужас профессора Слизнорта взорвали котёл, обрызгав и стены, и пол, и студентов какой-то липкой, жутко пахнущей жижей. Естественно, их оставили после уроков, чему никто не удивился. Рыжеволосая Эванс (из-за этих очков или просто случайно Джеймс стал её чаще замечать), окинув провинившихся ненавистным взглядом, вышла вместе с подругами, Питер пропищал, что будет ждать в гостиной, а Рем, не проронив ни слова, выбежал из кабинета самым первым.

До вечера ребята сидели в кабинете зельеварения, драя стены и пол. Мальчишки, по обыкновению беседуя обо всём на свете, и не заметили, как пролетело время, и за окнами уже стемнело. Они сильно устали, но работы было ещё невпроворот.

— Знаешь, вы могли бы подружиться, — произнёс Джеймс, отдуваясь и поправляя очки.

С этими очками было вообще чертовски неудобно: они то соскальзывал с носа, то заляпывались пылью, то запотевали. Римус сказал, что позже наложит заклинания, и очкам не будут страшны ни пыль, ни грязь, ни вода.

— Ещё чего, — прорычал Сириус и со злостью принялся тереть пятно на стене. — Я вообще не хочу иметь что-либо с ним общего!

Джеймс отшвырнул тряпку в ведро и устало сел на пол возле Сириуса.

— Да брось ты. Регулус твой родной брат. У вас одна мать, отец…

— И это ни есть хорошо, Джеймс! — Сириус хмуро поглядел на друга, вытер пот со лба и плюхнулся на пол. — После того как он поступил и попал в Слизерин, мать не перестаёт мне присылать письма, где расхваливает Регулуса, а меня называет отступником. И Регулус знает, что я не в любимчиках у родителей, и пользуется этим с самого своего рождения! Да я его терпеть не могу! Да я всю свою семейку ненавижу!

Сириус раскраснелся, тяжело дышал и хотел придушить тряпку в руках. Джеймс уже подумал, что зря завёл разговор о братишке Сириуса Регулусе, который поступил в этом году и теперь очень часто попадался им на глаза.

— Все Блэки повёрнуты на чистоте крови. И — в отличие от меня — Регулус разделял мнение родителей, что чистокровные волшебники лучшая часть человечества, а маглорожденные и полукровки — отбросы. А я так не могу.

— Я знаю. Ты не такой, — кивнул Джеймс.

— Вот тогда закончим об этом. Больше никогда не будем поднимать эту тему.

Сириус с фальшивым усердием принялся мыть пол, и Джеймс окончательно понял, что попытаться примирить Блэков — дохлый номер. Он видел, как братья, сталкиваясь в коридорах и на лестницах, глядели друг на друга убийственными взглядами и торопливо расходились, как будто не хотели дышать одним воздухом и находится под одной крышей. Джеймс думал, что это ерунда и всё в дальнейшем уладится, но, кажется, становилось только хуже.

Через несколько часов, когда все стены засияли чистотой, мальчики молча вышли из кабинета и потопали в башню Гриффиндора. Кругом было тихо, ни души. Студенты давно разошлись по комнатам, люди в картинах уже посапывали, привидений не было, и даже Филч не показывался. Было уже очень поздно.

Мальчики поднимались по лестнице к портрету Полной Дамы, когда услышали чьи-то шаги и голоса. Они застыли как вкопанные, прислушиваясь.

— Не волнуйся, мой мальчик, всё хорошо. — Это явно была мадам Помфри.

— Кажется, уже началось! — Этот взволнованный дрожащий голос принадлежал Рему.

— Нет-нет, ещё рано, рано. Идём, не волнуйся.

Переглянувшись, Сириус и Джеймс шустро спустились обратно в вестибюль и нырнули под мраморную лестницу. Мадам Помфри вместе с Римусом спустились минутой позже. Рема колотила мелкая дрожь, он едва волочил ноги, и мадам Помфри приходилось придерживать его за плечи.

— С ним опять происходит это! — шёпотом проговорил Джеймс, дёрнув Сириуса за рукав мантии.

Римус и медсестра вышли из замка, и мальчики, переглянувшись и кивнув друг другу, тихо подбежали следом. Они уже хотели проскользнуть наружу, но услышали топот и тяжелое дыхание. Отдуваясь, с лестницы спускался раскрасневшийся Питер. Увидев ребят, он пропищал:

— У Рема снова припадок случился! Пришла Помфри и увела его!

Сириус нахмурил брови.

— Она вывела его на улицу.

Питер ахнула:

— К иве! Снова. Как тогда.

Джеймс припомнил, как в том году, где-то в мае, он встал ночью с постели, спустился в гостиную и увидел Римуса, загнувшегося от боли. Он уже было хотел рвануть к другу на помощь, но тут появилась МакГонагалл с медсестрой, и ему пришлось смыться. На следующее утро Джеймс всё поведал друзьям. Они захотели узнать правду, но когда Римус не ответил, уклончиво пробурчав: «Вы не поймёте», решились на слежку.

В начале сентября мальчики, отметив, что Рем снова начал выглядеть как кусок протухшего мяса, организовали наблюдение. И им удалось увидеть, как та же мадам Помфри уводила Римуса, снова бьющегося в агонической боли, из замка и вела к Гремучей иве. Что происходило потом, никто из мальчиков не ведал, потому что в тот раз их подловил Филч.

— Идемте, — скомандовал Джеймс, открыл дверь и скользнул наружу.

На улице было очень холодно. С тёмного, покрытого чёрными облаками неба моросил мелкий липкий дождик. Мальчикам пришлось хорошенько укутаться в мантии, прежде чем рвануть за удаляющимися силуэтами медсестры и Римуса. Уже через пять минут они промокли и продрогли до костей. Очки Джеймса всякий раз покрывались водной плёнкой, и ему приходилось постоянно снимать их и протирать.

— Они идут к иве, они идут к иве!— пищал Питер взволнованно, идя впереди остальных. Несмотря на своё пухлое телосложение, он двигался почти с грациозностью лани.

— Пошли быстрее, — сказал Джеймс, в который раз протерев очки воротником мантии.

Мальчики прыгнули за широкий камень, припав к мокрой земле, когда медсестра и Римус остановились у Гремучей ивы. Дерево тут же ожило и принялось опасно размахиваться ветками, как хлыстами, но буквально через секунду безвольно повисло, потому что мадам Помфри палкой ткнула куда-то в ветки.

— Ого, — только произнёс Сириус.

Дрожащий Римус подошёл близко к дереву, наклонился и как будто исчез в стволе, а мадам Помфри развернулась и, озабоченно поглядывая на небо, быстрым шагом направилась обратно в замок. Стало тихо. Только ветер завывал.

Джеймс, не мешкая, дёрнул Сириуса за мантию и потянул его в сторону дерева.

— Пошли.

— А вдруг ива оживёт? — спросил, икнув от испуга, Питер.

— Нет, не должна. Там куда-то надо на ветки нажать. Пошли!

Сириус тут же ринулся за Джеймсом, Питер недолго потоптался в нерешительности и побежал следом за ними. Когда мальчики остановились у ивы, где снизу у корней чернела дыра, тучи на небе вдруг разошлись, и в лужах, как и в очках Джеймса, отразился серебряный диск полной луны. Где-то далеко раздался вой.

— Ты слышал? — спросил Сириус, и Джеймсу показалось, что в его голосе прозвучал испуг. Что уж греха таит, он и сам испугался.

— Да… Пошли.

— Туда? Свихнулся? — спросил ошарашено Питер, и его коленки и нижняя губа задрожали.

— Нет, а что? Идёмте, не бойтесь. Хотя, признаться, это немного жутко.

— Нет, пожалуйста, уходим, — умоляюще запищал Питер, вцепившись в руку Джеймса. В его больших голубых глазах блеснула полная луна. — Пошли обра…

Голос Питера утонул в протяжном вое, который прозвучал не иначе как из тайного прохода в корнях ивы. Сириус испуганно выругался и сделал несколько шагов назад, а Джеймс почувствовал, что его сердце сделало сальто.

Превозмогая страх, он подошёл поближе к стволу, проигнорировав тихие всхлипы Питера. Кто-то стоял там, в туннеле скрытом в дереве. Кто-то ужасный, кто-то страшно завывавший и рычавший. Джеймс в мягкой темноте видел чей-то силуэт. Но туда зашёл только Римус! Только Римус…

Тут-то Джеймс всё и понял. Один раз в месяц, ива, вой, полнолуние. Пазлы сложились воедино, и он не хотел этому верить.

Когда последовал ещё один омерзительный вой, Питер развернулся и со скоростью света рванул прочь от дерева. Джеймс и Сириус остались на месте, напряжённо вглядываясь в темноту. Очки Джеймса покрылись влагой, и он был не уверен, что именно видел там, в темноте.

— Эй, Рем, — сипло позвал Сириус и сделал шаг к туннелю.

Джеймс схватил его за руку.

— Сириус, кажется, я всё понял. Уходим.

— Но там Рем!

— Это уже не он!

И тут из туннеля вылезло нечто. Худое, лохматое, длинноухое и длинноносое, что-то вроде волка и собаки, только с вытянутыми конечностями. Глаза опасно блестели, из глотки вырывались тихие поскуливания. Оно принюхалось, прижав лапы к тощим бокам, подняло лохматую голову к луне, серебрившейся среди мрачных облаков, и завыло, протяжно и печально. Сердце Джеймса остановилось.

— Это же оборотень… — пролепетал Сириус, но Джеймс и сам это знал.

Он схватил друга за мантию и осторожно попятился назад, лихорадочно вспоминая рассказы папы об оборотнях. Отец его был мракоборцем и частенько сражался с разными опасными существами. Он просто обожал травить байки о своих приключениях, даже что-то рассказывал об оборотнях, но Джеймсу в данную секунду ничего в голову не приходило, кроме как развернуться и дать дёру.

Зверь, не замечая ребят, вдыхал холодный воздух. Джеймс даже на секунду понадеялся, что им удастся некоторое время пробежать, прежде чем оборотень слопает их. Он подумал о палочке, которая пряталась в кармане, но понятия не имел, какими заклинаниями можно уделать своего лучшего друга.

Под ногой Сириуса хрустнула ветка, и оборотень резко повернул голову в сторону мальчишек.

— Святой Мерлин, — услышал Джеймс тихий выдох Сириус и подумал, что это будут его последние услышанные слова.

Оборотень, дико зарычав, сорвался с места и побежал прямо на них.

— Бежим! — крикнул Сириус, и они развернулись и побежали настолько быстро, насколько могли на ватных ногах.

Однако далеко Джеймс не убежал. Он споткнулся буквально на ровном месте и растянулся на земле, исцарапав ладони мелкими камешками. Рычание оборотня звучало совсем подле него, и он решил, что всё, это конец, но вдруг раздался громкий мужской голос:

— Протего!

Оборотень забился головой о синеватый прозрачный купол, который закрыл Джеймса, а потом в него полетело несколько цветных вспышек. Вроде как Римус, поскуливая, попятился назад, потом попытался драпануть в сторону Запретного леса, но кто-то настырно заталкивал его обратно в дыру в корнях Гремучей ивы. И вскоре это удалось сделать.

Ива ожила, вой звучал откуда-то издалека, а синий купол, закрывавший Джеймса, исчез.

— У тебя что, две левые ноги? — заорал Сириус, подбежав к Джеймсу и рывком подняв его с земли.

— Эм… нет, — пролепетал он растерянно и оглянулся.

Побледневший Питер стоял в компании профессора Дамблдора. Директор выглядел так, будто не сражался пару секунд назад с опасным существом. Он с лёгкой улыбкой смотрел на небо, борода его серебром сияла под светом полной луны, в очках-половинках отражались облака.

— Сегодня выдалась отличная ночь. Самое время, чтобы погулять, не правда ли? — спросил Дамблдор с дружелюбной улыбкой, когда Джеймс и Сириус, дрожа от страха, подошли ближе.

— Простите профессор, мы просто… — начал неуверенно Сириус, потупив взгляд, и Джеймс перебил его.

— Люпин оборотень?

Дамблдор, покрутив в тонких пальцах палочку, снова перевёл взгляд на небо, и между бровей у него появилась глубокая морщина. Ответил он тихим и отстранённым голосом только через минуту.

— Да, возможно, что так. Поменяется ли из-за этого ваше отношение к нему?

Джеймс не был настроен вести сейчас высокоморальную беседу. Он хотел согреться, переодеться в сухое и хорошенько всё обдумать.

— Профессор, давайте вы накажите нас в замке. Мы замерзли, — мрачно сказал Сириус, проглотив страх и благоговение перед директором.

— Да-да, конечно, идемте. Но ночь сегодня действительно на удивление хороша, — произнёс Дамблдор воодушевлённо, и Джеймс был с ним категорически не согласен — эта ночь отвратительна, возможно, самая худшая в его жизни. — Если бы я не решил прогуляться в такой чудный денек, подумать только, что могло произойти.

— Нас бы сожрал наш лучший друг, — сказал тихо Сириус, чтобы услышал только Джеймс.

Профессор Дамблдор спрятал свою палочку и улыбнулся продрогшим мальчишкам.

— Идёмте в замок. Выпьем горячего шоколада и побеседуем. Вы любите горячий шоколад, мистер Поттер?

Так вот Джеймс и узнал, что Римус, его хороший друг Римус Люпин, оборотень. Когда они с Сириусом и Питером сидели в гостиной и держали в дрожащих руках кружи с горячим шоколадом, он думал, что это всё очки виноваты и на самом деле того ужасного зверя не было. Однако Сириус, не носивший очки, видел в точности то же, что и Джеймс. Питер не ручался на все сто процентов, но ему показалось, что он видел нечто лохматое.

Уже очень долго никто ничего не говорил. Профессор Дамблдор преспокойно сидел рядом с мальчишками, попивая шоколад. Его безмятежное лицо было уставлено на камин, где бушевал огонь. Сириус, задумчиво направив глаза в сторону окна, помалкивал, Питер был больше заинтересован в поедании пончиков, которые наколдовал Дамблдор, а Джеймс думал о случившемся.

— Питер, не наедайтесь так на ночь, — нарушил тишину Дамблдор, поглядев на Питера, который за обе щёки уплетал сладости.

Чуть ли не давясь, он кивнул, отстранился от тарелки с пончиками и пискнул:

— Простите.

Профессор добродушно улыбнулся.

— Да ничего. Я тоже большой любитель этих пончиков. Они чудесны, не правда ли?

Питер вежливо кивнул.

И все снова замолчали. В камине хрустел огонь, завывал ветер за окнами, был слышен чей-то густой храп, чавкал Питер, снова взявшийся за пончики.

— Профессор? — позвал Джеймс.

Дамблдор, не отрывая взгляда от камина, кивнул.

— Да-да, мистер Поттер?

— Это правда был Римус?

Сириус закатил глаза.

— Дубина стоеросовая, ты что, до сих пор этого не понял?

Понял-понял, только хотел бы услышать правдивый, настоящий, адекватный ответ, чтобы окончательно убедиться, что его очки не искажают реальность.

Дамблдор долго молчал, покручивая в руках чашку, и наконец произнёс:

— Это не изменяет его сущности — мистер Люпин остаётся тем же мальчиком, с которым вы дружили. Я понимаю, вы испуганы, но вы не должны бросать его. Да, он оборотень, но это не должно менять его в ваших глазах.

Джеймс вспомнил слова Римуса насчёт того, что за одиннадцать лет у него ни разу не было друзей. Теперь понятно из-за чего. Джеймс почувствовал и жалость, и некоторое смущение, смешанное со страхом. Он дружил с оборотнем. Это, конечно, не хорошо, но и не плохо, однако если бы отец узнал, то попытался бы прикончить Римуса. Но Римус славный парень! Его нельзя было бросать, нельзя было давать надежду, а потом отбирать. Он и так натерпелся с этим оборотничеством, пребывая долгое время в полном одиночестве, и теперь мальчишки не могли его оставить. Только не тогда, когда узнали страшную правду.

— Да, возможно, он опасен. Но, так или иначе, он тот же юноша, с которым вы подружились. Помните об этом. — Профессор Дамблдор, склонив голову, поверх очков посмотрел на мальчишек. Взгляд его был суров. — Я, конечно, не вправе просить вас продолжить с ним дружбу, но и не вправе просить бросить его. Вы сами должны принять решение, всё хорошо обдумать и взвесить.

Когда шоколад был допить, а пончики уничтожены Питером, Дамблдор встал, взмахнул палочкой и пустые кружки исчезли.

— Что-то мы с вами припозднились. Отправляемся спать. — Профессор широко улыбнулся и подошёл к дверному проёму. — Хороших снов, мальчики.

Когда директор вышел, Сириус и Джеймс переглянулись.

— Ну и? — спросил Сириус, шумно сглотнув.

Джеймс призадумался ненадолго.

— Ты ведь не любишь разделять людей на чистокровных и маглорожденных волшебников? — начал он дрожащим голосом. — Я тоже не люблю. И мне кажется, что в некотором роде это подходит и к Римусу. Если он… другой, отличается от нас, мы не будем презирать его и не бросим. Тем более мы обещали.

Питер, сморенный горячим шоколадом и отменными пончиками, кивнул, скрыв рукой зевок.

— Да, он наш друг, — произнёс он. В голосе его не было ни капли энтузиазма.

Джеймс всё решил. Да, они не бросят Римуса. Этот парень стал для них хорошим другом, и они поступят подло, бросив его. Тут дело ни в храбрости и ни в жалости — просто этот мальчик занял определенное место в их душах, они вчетвером словно были связаны, и от этих уз нельзя было отделаться.

Сириус несколько минут задумчиво смотрел на пляшущий в камине огонь. А потом на его губах заиграла слабая улыбка. Он неуверенно произнёс:

— Подумать только, наш друг — оборотень. Бегает трусцой в виде волчонка и воет на луну. Лунатик…

— Лунатик, — согласился Джеймс, и Питер нервно хихикнул.

— Лунатик, — подтвердил он.

— Хорошо, — сказал Сириус, смело взглянув на друзей. — Мы не бросим нашего Лунатика. Пусть даже он будет самым страшным зверем, мы его не оставим.

Небо над маленьким городком Коукворт было затянуто серыми облаками, грузно нависавшими над ухоженными газонами и красивыми, как пряничные, домиками. Пыльные улицы пустовали: жители спрятались под кондиционеры и ожидали дождя, который освежил бы высохшие сады и лужайки. Нестерпимая духота непременно предвещала сильный ливень с громом и молниями.

Лили Эванс казалось, что это лето выдалось самым жарким, длинным и нудным в её жизни. Никогда еще она не умирала от скуки во время каникул и не желала, чтобы поскорее наступила осень.

Дыша спертым, душным воздухом, Лили сидела на качелях, крепко вцепившись в горячие цепи. Тихий скрип, который издавали постаревшие качели, звучал очень громко и отчетливо на пустой детской площадке. Вообще-то Лили была уже очень взрослой для детской площадки, но это не имело значения — это особенное место, для которого возраст неважен. Каждый день она приходила сюда, садилась на любимые качали, тихо раскачивалась и просто думала о чем-то.

Лето проходило уж очень нудно и однообразно, словно кто-то решил под шутить над ней. Единственный плюс каникул — Лили высыпалась. Она вставала к полудню, неспешно завтракала в компании недовольной Туньи, помогала маме, если нужно было, а потом целый день слонялась по дому, не зная, чем заняться. Все книги были прочитаны, домашняя работа на лето сделана и много раз перепроверена, Лили оставалось только идти на площадку, сидеть на качелях или на скамейке, наблюдать за резвящимися детьми и размышлять.

Вдалеке недовольно заворчал гром, когтистая молния очертила фиолетовыми штрихами мрачные облака. Сетуя, что сейчас дождь погонит её домой, Лили подняла глаза к небу, печально вздохнула, опустила взгляд обратно на землю и заметила мальчишку, притаившегося в тени кустов сиреневого рододендрона. Его черные глаза внимательно следили за ней, бледное лицо ничего не выражало, и если бы Лили не ждала его, то решила бы, что это призрак.

Она подпрыгнула с качелей и пошла навстречу к Северусу Снейпу. Он тоже двинулся к ней. Приблизившись друг к другу, они обменялись сухими улыбками и неловкими объятиями.

— Я думала, что ты не придешь.

— Прости, дела…

— Какие могут быть дела в летние каникулы? — спросила Лили, изображая на губах веселую улыбку.

— Есть такие дела, — лаконично ответил Северус, потупив взгляд.

За эти годы он вырос. Волосы, черные как уголь, стали длиннее, ростом он вытянулся на две головы выше Лили, но оставался таким же худым и болезненным на вид. В глазах его уже не было детского блеска, восторженной наивной радости. Теперь эти черные глаза стали холодными, отстраненными, такими, словно он уже совсем не тот, кем был прежде. Это на самом деле так — оба они стали другими.

— Северус, я так волнуюсь за тебя, — произнесла Лили и взяла его за руку. Он неуверенно поднял на неё глаза. — Пожалуйста, будь осторожен в этих своих делах, ладно?

Северус кивнул, в ответ стиснув ладонь Лили.

— Хорошо… Как прошло лето?

— Очень скучно без тебя. Может, если бы ты чаще навещал меня, мне бы не было так скучно.

— А что, твои подруги не пишут тебе? — Лили показалось, что в голосе Сева прозвучали какие-то ревностные, вызывающие нотки. — Забыли о тебе?

— Нет, не забыли, пишут, — ответила она, не подав вида. — Они отличные подруги, но самым лучшим для меня останешься только ты.

Северус посмотрел Лили в глаза и улыбнулся. Он был удовлетворен таким ответом, и она была счастлива увидеть его радость, ведь она не врала и говорила сущую правду — никто и никогда не заменит ей Северуса. И пусть в последнее время они начали меньше общаться, и пусть между ними появились секреты, у них разные друзья, он всегда будет занимать в её жизни главное место наравне с родителями.

Около минуты они стояли молча, будто им было неловко находиться в компании друг друга, а потом сели на качели. На самом деле Лили о многом хотела спросить Северуса, но ей почему-то казалось, что сейчас не время и не место.

— Скоро начнется дождь, — сказал Северус, взглянув на небо. — Пошли, я провожу тебя.

— Ты опять уходишь?

— Мне нужно, — кивнул он, потупив взгляд. Наверное, не хотел смотреть в глаза, не хотел, чтобы она увидела в них правду. — Кое-какие дела.

Лили свела брови и, стараясь сохранять спокойствие, произнесла:

— Из-за твоих дел мы не виделись всё лето.

На губах Северуса промелькнула улыбка.

— Прости, — сказал он едва слышно, и Лили тяжело вздохнула. Она не узнавала своего старого доброго друга. — Прости, правда.

Над их головами громыхнул звонко гром, стремительно пробежался поток сильного холодного ветра, колыхнув деревья и согнав духоту. Первые капли дождя упали на землю и на Лили, которая была одета в тонкое платье. Холодок змейкой скользнул по спине.

— Пошли, сейчас пойдет дождь. Ты промокнешь и заболеешь. Идем. — Северус потянул Лили к выходу.

Они торопливо шли по Цветочной улице, когда грянул ливень. Лили остановилась и, радостно раскинув руки, засмеялась, чувствуя теплые капли на коже. Северус же быстро снял пиджак и раскинул его над головой как зонтик.

— Лили, иди сюда! Быстрее!

— Нет! Дождь — это весело! — Лили прыгнула на образовавшуюся лужу, и капли оросили и её, и оторопелого Северуса. — Не будьте таким серьезным, Сев!

Лили уже и не помнила, когда в последний раз гуляла под летним теплым дождем. Кажется, это было уже давно. Она была необычайно рада, а вот Северус явно не был настроен немного поразвлечься. Весь мрачный и недовольный, он набросил на плечи Лили пиджак и потянул её вперед.

— Ну, Сев!

— Перестань, Лили! Вдруг ты заболеешь? Идем!

Они добежали до красивого дома Эвансов и спрятались под козырьком черепичной крыши. Лили увидела в окне любопытное лицо Туньи, которая, встретившись с ней взглядом, тут же скрылась за занавеской.

— Ты промокла до последней нитки!

— Здорово, правда? — улыбнулась Лили, слизав с губ влагу и откинув с лица мокрые волосы. — Вот бы еще так!

Северус улыбнулся, и это была самая искренняя, самая настоящая улыбка за всю их встречу. Заворожено наблюдая, как Лили выжимает потемневшие рыжие локоны, он произнес:

— Прости, что редко виделись.

— Да ладно. У нас еще будет много времени.

Северус кивнул и низко склонил голову. Черные волосы прилипли к его покрасневшим щекам.

— Надеюсь.

Дождь усилился, громко барабаня по крышам домов и асфальту. Бил гром, то и дело молнии прорезали яркими стрелами мрачные тучи.

— Зайдешь? — спросила Лили, чувствуя себя немного неловко.

— Нет, пойду. Мне нужно.

— Очень жаль, — сказала она, сняла пиджак и протянула Северусу. — Ты придешь завтра?

— Нет.

— А когда мы увидимся снова?

Северус осторожно взглянул на Лили. Что-то странное и непонятное отразилось в его черных глазах: то ли грусть, то ли тревога, то ли боль. Сколько всего выражали эти глаза, сколько всего по ним можно было понять! Но Лили не решилась сказать то, что увидела.

— Только в «Хогвартс-Экспрессе».

— Жаль.

— Лили, я… — Северус нерешительно потупил взгляд. Его руки сжались в кулаки. — Прости меня. Я не хочу тебя терять. В школе всё изменится. Мы снова будем вместе.

Она улыбнулась, отчего-то не веря ни единому слову.

— Я знаю.

Они постояли, глядя друг на друга, очень недолго. Северус попрощался, выскользнул в дождь и исчез. Лили, так и не сумев разглядеть его через ливень, вошла в дом и услышала голос мамы.

— Родная, ты вся промокла! Сейчас, я принесу полотенце.

Сняв через голову фартук, миссис Эванс быстро забежала в ванну и вынесла белое пушистое полотенце. Лили по привычке хотела было высушить одежду с помощью магии, но за территорией Хогвартса использовать волшебную палочку запрещено. А Лили так привыкла к магии! Сейчас она будет полчаса сушить волосы, потом нужно переодеться в сухую одежду. Одни хлопоты!

— Я сама, — сказал Лили с улыбкой, когда мама попыталась вытереть ей лицо, как в детстве. — Я уже не маленькая, мама!

Миссис Эванс грустно улыбнулась, отстранившись от дочери.

— Да, я забываю об этом всё чаще.

За эти годы мама почти не изменилась. Появилось немного морщинок у блестящих карих глаз, седина едва посеребрила темные волосы. В остальном она оставалась всё такой же красивой, стройной и самой лучшей.

— Как дела у Северуса? — спросила миссис Эванс, когда Лили, переодевшись в растянутую футболку и свободные пижамные штаны, спустилась на кухню. — Почему он не зашел?

— Торопился куда-то.

Мама поставила перед Лили чашку дымящегося чая и взлохматила её мокрые волосы.

— Вы с ним поссорились?

— Нет. Но что-то между нами изменилось.

Миссис Эванс опустилась на стул напротив дочери и с пониманием посмотрела на неё.

— Такое бывает, правда. Между твоим отцом и мной было примерно то же.

— То есть? — заинтересованно спросила Лили и придвинулась поближе к матери.

— Мы тоже с ним долгое время дружили. Много общались, часто гуляли, но как друзья. А потом он вдруг стал таким… холодным, что ли. Я по началу не обращала внимания, но потом не выдержала и спросила напрямую, мол, в чем дело? И твой отец ответил: «Кажется, я тебя люблю».

Раньше родители никогда не рассказывали историю своей любви. Должно быть, они считали, что их дочери слишком малы, а теперь, столько времени спустя, они выросли и стали достаточно взрослыми, чтобы вынести из их истории какой-то смысл. Однако Лили не хотела искать смысла в рассказе матери. Это просто невозможно, чтобы Северус её любил. Уж она-то была уверена, что он ей просто друг.

Взгляд мамы блуждал по стенам и потолку кухни. Сейчас она находилась совсем в другом месте.

— Знала бы ты, что я чувствовала. Мне показалось, что он предал меня… Странно, конечно, но это так. Я испугалась и в пылу гнева сказала, что нам лучше больше никогда не общаться. Но твой отец…

— Добился тебя, а потом у вас родилась прекрасная дочь, а позже еще одна, — закончила Лили, растроганно улыбаясь. Потянувшись, она взяла маму за руку. Они сплели пальцы. — Это так мило.

Миссис Эванс хотела было что-то сказать, но тут в кухню неторопливо вошла Петунья. Она однозначно подслушивала, потому что в следующую секунду надменно выдала:

— О, вы тоже будете прекрасной парой. Урод и уродка!

Тунья за эти годы выросла: шея её вытянулась, лошадиные зубы стали длиннее, волосы немного потемнели, но глаза оставались такими же ядовитыми и неприятными. Она бы походила на маму в молодости, если бы её лицо постоянно не выражало отвращение и насмешку.

— Петунья! — вскричала мама.

— Туни, давай не будем ссориться, хорошо? Я не хочу… — спокойно начала Лили, но Петунья бесцеремонно перебила её.

— Он вырос таким уродом, фу! Сальные волосы, нос крючком и весь в прыщах! Бэ!

Лили, пытаясь сдержать гнев и желание придушить Петунью, глубоко вздохнула. Невольно её руки сжались в кулаки.

— Мне всё равно, как он выглядит. Он мой друг. В отличие от тебя, у него есть душа. И она превосходна.

Тунья вытянула шею, нахально скрестила руки на груди и прошипела:

— Вы два урода, кроме как друг другу, никому не нужны. В отличие от него и тебя, у меня есть друзья.

— У меня они тоже есть.

— Ну конечно.

Девочки с ненавистью уставились друг на друга. Мама хлопнула рукой по столу, и они вздрогнули, обращая взгляды на неё.

— Всё, мне это надоело! Всё лето вы перебранивались, ссорились, ругались. Я больше не могу этого видеть. Моё терпение лопнуло!

Лили никогда прежде не видела маму такой. Она была рассержена, недовольна, её лицо приобрело очень пугающий оттенок, словно ей хотелось отчитать дочерей посильнее, но она еще сдерживалась.

— Прямо здесь и сейчас вы помиритесь и поклянетесь мне, что до конца своих дней не будете ссориться, будете помогать друг другу и держаться вместе. Сейчас же!

Петунья испустила смешок, который показался Лили нервной икотой. Она явно хотела возразить, однако не осмеливалась, показывая своё недовольство отвратительной миной на лице и плотно сжатыми губами. А Лили хотелось дать слово маме, хотелось извиниться перед Петуньей и помириться, однако она понимала, что этого никогда не будет. Как бы это печально ни звучало, но они уже давно перестали быть сестрами.

— Ну? — потребовала мама, глядя на дочерей исподлобья. — Не слышу слов!

Девочкам не пришлось ничего говорить. Раздалось громкое уханье, и в следующую секунду со второго этажа стремительно слетела Вилди, маленькая бешеная сова Лили. Описав круг, она приземлилась на стол перед хозяйкой. Петунья испугано шарахнулась в сторону — она ненавидела сов.

— Вилди! — обрадовалась Лили, вынимая из клюва совы увесистое письмо из Хогвартса. — Только не говори, что ты снова отобрала письмо у хогвартской птицы.

Вилди как будто хитро улыбнулась, подмигнула и ткнулась клювом в чашку.

— Из Хогвартса? — спросила мама, и Лили кивнула.

Она получает письмо из Хогвартса уже в пятый раз подряд и уже в пятый раз подряд испытывает неописуемый восторг. Подумать только, уже пятый год в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс», а она по-прежнему радуется как впервые. Скоро она снова встретится с любимой школой, учителями, друзьями. Лили и не заметила, как широкая улыбка появилась на губах.

Петунья нарочито громко хмыкнула и удалилась в свою комнату. Лили не обратила на неё ни малейшего внимания и распечатала конверт — на стол, возле шуршащей перьями Вилди, упал какой-то небольшой круглый предмет.

— Что это? — спросила миссис Эванс и взяла в руки то, что выпало. Лили тем временем принялась внимательно изучать письмо. — Лили, кажется, это значок старосты.

— Что?!

Лили, подпрыгнув на стуле чуть ли не до потолка, буквально силой выдернула из рук сияющей матери значок и вытаращилась на него неверующими глазами. Да! Это был он! Такой же висел на груди Эдгара Боунса и других старост Гриффиндора. Лили онемела от смешанных чувств: она была и удивлена, и рада, и сбита с толку.

— Но почему я? — пробубнила она, чувствуя, как затряслись руки, сжимающие значок.

— Потому что ты у меня самая умная! Самая талантливая! Уникальная! — заверещала мама и прижала Лили к себе. — Самая умная! Самая!

— Ну, мам, перестань, — выговорила рассеяно Лили, осматривая со всех сторон значок. Он переливался ало-золотыми цветами, поверх гордого гриффиндорского льва возвышалась буква «С» — староста. — Невозможно.

Пока Лили крутила в руках значок, мама, радостно подпрыгивая, побежала звонить отцу. Чтобы не слышать её радостных возгласов и написать письма подругам, Лили поплелась в комнату, всё еще не веря, что в её руках значок старосты.

Первым делом она написала Доркас, ведь думала, что значок достанется именно ей. Доркас Мэдоуз — самая умная и талантливая ученица курса. Все профессора восхищались ею, ставили в пример, и она просто не могла не получить значок. Однако теперь он принадлежал Лили.

Лили написала и Мэри Макдональд, своей неусидчивой, болтливой подруге, уже зная, какая реакция будет у неё, — она, как обычно, будет очень рада.

Когда Вилди улетела с письмами, Лили ничком упала на кровать и заставила себя улыбнуться. Быть старостой — это неплохо, но её немного тревожил факт, что Доркас, возможно, обидится, когда узнает правду. Лили не хотела, чтобы из-за этой мелочи их дружба прерывалась.

Вечером, когда папа пришел с работы, он первым делом расцеловал Лили в обе щеки. Очень долго он втирал ей, что быть старостой великая честь и не всем достается такая привилегия. Лили, слушая отца вполуха, всё еще не знала, как реагировать и можно ли радоваться, ведь она буквально из-под носа увела значок у своей лучшей подруги. Однако ей нравилось видеть раздувшихся от гордости родителей. А вот Петунья не показывалась из своей комнаты, что только сильнее заставило Лили чувствовать себя виноватой.

На следующий день рано утром Лили получила длиннющее письмо от Мэри. Неровным, косым почерком, словно за лето ни раз не бралась за перо, она писала:

«Я так рада за тебя, Лили! Ты молодец! Было очевидно, что ты станешь старостой, но, признаться, я ставила ставки и на Доркас. Уверена, она не обидится, не переживай по этому поводу».

Остальную часть письма занимал рассказ о лете, затем новая порция каких-то глупых слухов, и в конце Мэри приписала, что на этой недели в воскресенье собирается в Косой переулок и надеется встретиться там.

Сегодня Лили не пошла на площадку. Вместо этого она отнесла школьную форму и мантию в стирку, вытащила из-под кровати пыльный чемодан, чтобы уложить книги и одежду. До самого обеда она собиралась к школе, чувствуя необычайно радостное возбуждение. К часу прилетела запыхавшаяся Вилди и принесла ответ от Доркас. Её письмо было коротко и лаконично.

«Нет, дорогая, я не обижаюсь. Однако если сказать правду, то несколько оскорблена, ведь ожидала, что именно я стану старостой. В этом нет твоей вины. Я знаю, как ты любишь самобичевание, так что ни в коем случае не смей обвинять себя!

Мэри прибудет в Косой переулок в это воскресенье, надеюсь, ты тоже появишься примерно в два часа. Увидимся там»

У Лили отлегло от сердца. Она даже решила, что может теперь немного порадоваться новой должности. Ей захотелось сообщить эту радостную новость и Северусу, но она не была уверена, сочтет ли он нужным прочесть такую глупость, ведь он был так занят, так занят (Лили догадывалась чем), что вряд ли обратит внимание на такую мелочь, как пара строк от лучшей подруги.

* * *

В воскресенье отец отвез Лили в Лондон, оставил у «Дырявого котла» и, перед тем как укатить на работу, сказал, что приедет обратно к семи часам. Лили, взглядом проводив автомобиль папы, забежала в «Дырявый котел». Небольшой темный бар был переполнен разношерстными посетителями. Не увидев знакомых лиц, Лили проскользнула за дверь, которая вела в замкнутый двор, обложенный кирпичными стенами, достала палочку и коснулась нужного кирпичика. Стена спешно превратилась в арку и открыла вход в Косой переулок.

Залитый ярким солнцем Косой переулок, как всегда, кипел жизнью. Кругом шумели голоса, раздавались радостные возгласы и смех, дети и взрослые посещали лавки, выходили оттуда с покупками. Вокруг царила волшебная атмосфера, которая завораживала. Лили казалось, что тут необычный воздух, земля под ногами, небо. Ей так не хватало этого особенного чувства, она так соскучилась по этому за летние каникулы!

Первым делом Лили сходила в «Гринготтс», волшебный банк, где поменяла обычные деньги на кнаты и галеоны и встретила там Берту Джоркинс, семикурсницу из Гриффиндора, которая тут же принялась поздравлять её с должностью старосты (и откуда она только узнала?!). Отделавшись от болтливой Берты, Лили отправилась во «Флориш и Блоттс», чтобы купить новые книги по списку. У высоких полок она заприметила высокую стройную фигурку Доркас Мэдоуз. Она с придирчивостью осматривала корешки и обложки книг.

Лили быстро спряталась за другой книжный шкаф, обогнула его и, подойдя к подруге со спины, закрыла её глаза руками.

— Угадай, кто?

— Я узнаю твои духи где угодно, Эванс! — сказала радостно Доркас, повернулась и заключила Лили в крепкие объятия.

Отстранив от себя Лили, Доркас принялась критично рассматривать её, совсем как книги пару секунд назад.

— Ты подросла за каникулы.

Лили так не казалось, потому что она, как обычно, едва доставала до подбородка Доркас, высокой и стройной. Черные волосы подруги аккуратными волнами падали на хрупкие плечи, холодные серые глаза смотрели пронзительно. Из неприметной девочки с самовлюбленным лицом она выросла в писаную красавицу с самовлюбленным лицом.

— Я так рада тебя видеть! — воскликнула Лили.

— Я тоже. Так соскучилась по тебе, по Мэри, по замку, по преподавателям, по урокам.

Купив нужные учебники, девочки вышли из магазина.

— Как прошло лето? — спросила Лили.

— Не очень, — покачала головой Доркас, нахмурившись. — Я едва выкроила время для домашней работы. Папа всё лето обучал меня всяким мракоборческим хитростям. Говорит, я должна быть готова на случай, если Тот-Темный-Волшебник начнет действовать жестче.

Лили вздрогнула. Она ничего не слышала о Том-Темном-Волшебнике всё лето, и напоминание о нем снова возродило страх. Хотя профессора и «Пророк» твердят, что он не так страшен и опасен, Лили не могла не побаиваться его. Тот-Кого-Нельзя-Называть уже многое натворил за это время. Но сегодня она сказала себе, что не будет о нем думать.

Девочки зашли в магазин, где продавали писчие перья и пергаменты, и встретили Фрэнка Долгопупса, который в компании Бенджи Фенвика затоваривался чернилами. Вежливо спросив о проведенных каникулах, они сообщили, что пять минут назад видели Мэри в «Дырявом котле». Девочки пожелали однокурсникам хорошо провести последнюю летнюю неделю, попрощались, вышли из магазина и направились в бар.

— Доркас, ты же правда не обижаешься, что я стала старостой? — спросила Лили, когда они огибали стайку мальчишек, прилипших в витрине с новенькими спортивными метлами. Лили передернуло — один взгляд на метлы вызывал у неё истерику.

— Нет, что ты. Ни в коем случае. — Доркас улыбнулась холодно и безразлично и легонько толкнула подругу в плечо. — Тем более ты этого заслуживаешь. Ты девочка умная и ответственная…

— То есть без обид?

Доркас задумчиво кивнула.

— А кто стал старостой среди мальчиков?

— Вот встретим Мэри и узнаем, — ответила Лили.

Мэри сидела в «Дырявом котле» в самом углу зала вместе с рыжеволосыми братьями Пруэтт. Они о чем-то оживленно беседовали и заметили Доркас и Лили, только когда те подошли вплотную к их столику. Мэри тут же подскочила с места и раскинула руки.

— Девочки, миленькие! — восторгалась она, обнимая подруг. Несмотря на небольшой росточек и хрупкое телосложение, у неё была медвежья хватка — Лили едва не задохнулась в её тисках. — Я так скучала! Так скучала!

Лили увидела на лице подруги широкую улыбку и полюбившиеся ямочки на щеках. Мэри почти не изменилась, как прежде оставаясь миниатюрной блондинкой с яркими, живыми зелеными глазами и детским непосредственным характером. Было что-то необычное в этой девочке, то, что завлекало мальчишек и заставляло учителей относиться к ней снисходительнее. Мэри пользовалась этим сполна, поэтому из неё выросла довольно избалованная особа.

— Доркас, дорогая, тебе так идет с распущенными волосами! — сказала Мэри, подцепив прядь её черных волос. — Этот твой конский хвост достал уже! Надеюсь, ты и в замке так будешь ходить.

Доркас хмыкнула и, вырвав локон из маленьких пальчиков подруги, хладнокровно проговорила:

— Еще чего. Мне же учиться в замке, а не устраивать показ причесок.

Мэри весело хихикнула и перевела взгляд на Лили. Она невольно сжалась.

— Вы, как всегда, сама обворожительность, мисс Эванс.

— Уф! А я ожидала жесткой критики насчет этого платья или моих волос.

— Да! Кстати о платье! Оно ужа….

Доркас раздраженно дернула Мэри за руку.

— Уймись. Давайте наконец сядем. Я так хочу пить.

Гидеон Пруэтт поприветствовал девочек доброй улыбкой и кивком, а Фабиан вдруг подскочил с места, раскрасневшись словно рак, поздоровался с Лили и чуть ли не силой усадил её на своё место. Мэри, со странной улыбкой поглядывая на Лили, заказала для всех сливочного пива.

— Так значит, староста? — спросил Гидеон, добродушно глядя на Лили. Она, неловко заправив локон за ухо, кивнула. — Ну что ж, Эдгар бы тобой гордился.

— Теперь в Гриффиндоре восторжествует порядок, ведь у нас такой староста! — сказал Фабиан, поймав взгляд Лили и улыбнувшись теплой улыбкой. Лили понадеялась, что никто не увидел, как вспыхнули её щеки.

Доркас спросила:

— Кстати, как там поживает Эдгар?

— Работает в министерстве. Скоро женится, — ответила Мэри и элегантным жестом подправила волосы. Последние несколько минут она играла в гляделки с каким-то милым парнем, сидевшим напротив их столика.

— Я так рада за Эдгара, — сказала Лили и не смогла сдержать улыбки, радуясь за своего хорошего друга.

— У тебя, Гидеон, последний год. Готовишься к ЖАБА? — поинтересовалась Доркас серьезным тоном, будто возомнив себя строгой мамочкой Пруэттов.

— Разумеется, — кивнул Гидеон. — А у вас в этом году СОВ. Очень ответственный экзамен.

Лицо Мэри вытянулась, стакан со сливочным пивом грохнулся на стол, и она всплеснула руками:

— Я и забыла про СОВ!

— Как ты могла забыть про СОВ! Это так важно! — запричитала Доркас под смех братьев и Лили. — И только не говори, что ты не выполнила работу, заданную на лето!

Мэри, захлопав ресницами, вполне натурально протянула:

— Ну ко-о-онечно! — Хотя было очевидно: она ничего не сделала и знать не знала о домашней работе. И никто её не будет винить за это.

— У вас всё получится, — улыбнулся Гидеон. — Сдавать СОВ не так уж и трудно.

Мэри, фыркнув, заявила:

— Ты же у нас умник, вот и не трудно!

Доркас гордо вскинула голову.

— А я уверена в своих силах. Папа хочет, чтобы я стала мракоборцем — типа продолжила семейное дело, — а чтобы им стать, надо сдать много предметов на «превосходно».

— Я бы хотела стать целительницей, — сказала Лили.

— Там тоже многое требуется, — произнес Гидеон. — Кажется, добрую половину СОВ нужно сдать на «выше ожидаемого».

Мэри с глубоко скучающим видом зевнула.

— Ладно, не будем об этом. До экзаменов еще далеко. Поболтаем о другом!

— Но мы не должны забывать о СОВ, — настаивала Доркас, глядя на Мэри строгим учительским взглядом.

— Бла-бла-бла! Поговорим о другом!

Ребята обсудили это лето, потом перемыли косточки преподавателям Хогвартса, пораскинули мозгами над тем, кто в этом году будет преподавать защиту от Темных искусств. Лили всякий раз ловила на себе взгляд Фабиана. Ей становилось неловко, и она старалась смотреть куда-нибудь в другую сторону.

Ближе к пяти часам Доркас, попрощавшись, убежала на автобус до дома, через час братья ушли в Косой переулок. Фабиан, перед тем как отправиться вслед за братом, отошел с Лили в сторонку и предложил встретиться как-нибудь в Хогсмиде. Лили уклончиво ответила, что подумает. На самом деле всё своё время она хотела посветить учёбе. В этом году СОВ, и тратить время на всякие свиданки глупо и неосмотрительно.

Мэри осталась с Лили до семи часов. Пока они сидели, болтая о всякой ерунде (в целом трещала только Мэри), в «Дырявый котел» заглянула Берта с подругами, несколько знакомых пуффендуйцев, один из которых предложил Мэри встретиться завтра, Фрэнк и Бенджи, еще раз попрощавшись, вышли из бара.

— Надеюсь, ты заметила, как Пруэтт на тебя смотрел, — сказала Мэри и стрельнула в Лили лукавым взглядом.

— Нет, — соврала та, сжав стакан чуть сильнее. — А что?

— Да ничего. Может, стоит попробовать? — поиграла бровями Мэри.

— О чем ты?

Мэри закатила свои большие зеленые глаза, откидываясь на спинку стула.

— Только не строй из себя Доркас! Она тоже уткнулась в свои книги и не замечает, как за ней толпами мальчишки бегают!

Лили вздохнула и устало взглянула на неё.

— За мной никто не бегает, и мне не интересна эта тема, Макдональд.

— Ну разумеется, — фыркнула Мэри. — Что ты, что Доркас, вы обе ведете себя не как девочки! Мы должны с вами ходить, вздыхать, плакать из-за неразделенной любви… Это так романтично!

Лили холодно сказала:

— У тебя всегда были какие-то больные фантазии на этот счет.

— Смысл в том, — Мэри подалась ближе к Лили, — что на тебя многие смотрят так же, как Фабиан. Бертрам Обри — ну тот, из Когтеврана, — Бенджи, Поттер…

Лили чуть не подавилась сливочным пивом. Недовольно уставившись на Мэри, она проворчала:

— Только давай не будем говорить об этом самовлюбленном индюке.

Мэри хихикнула и восторженно захлопала в ладоши.

— О да, поговорим о нем!

Лили еле подавила злость. Меньше всего на свете ей хотелось говорить о Поттере. Только не он, только не сейчас. Всё, что угодно, только не разговаривать об этом идиоте, которого Лили просто терпеть не могла. А как можно терпеть спесивость, жуткую самоуверенность и надменность? Никак. Лично Лили ненавидела эти черты.

— Джеймс Поттер просто милашка! Он…

— Перестань же! — не выдержала Лили. — Мне не интересно обсуждать всю эту ерунду! Я знать не хочу ни кто кому нравится, ни кто за кем бегает. Мне больше по душе учиться и…

— Как ты не понимаешь, Лили! Мы молоды, мы красивы, мы прекрасны! — Глаза Мэри возбужденно блеснули. Она наклонилась еще ближе к Лили, будто собираясь поведать великую тайну. — Мы должны влюбляться, мы должны быть любимыми, мы должны жить! Прячась за книгами, ты всё пропускаешь. Моргнуть не успеешь, как станешь взрослой и пропустишь тот период времени, когда нам разрешено делать всё.

— Тебе легко говорить, ты свободная и раскрепощенная.

Мэри, зардевшись, изящно откинула назад блестящие светлые локоны.

— А ты другая. Многих завораживает твоя доброта, твой ум. Ты очаровательна со своей стеснительностью, робостью. Пользуйся этим. Вот ты хоть раз любила?

— Эм, нет, но… — промямлила Лили, желая сказать, что для всего этого слишком рано.

— Вот! — Мэри ткнула в неё пальцем. — Если ты не любила, значит на самом деле никогда не жила!

— О, Мэри! Мы же ещё дети! Нам всего по пятнадцать! О какой любви может идти речь!

Мэри закатила глаза и вздохнула.

— Мы давно уже не дети. Мы молоды, и наши чувства кипят как никогда в жизни.

Когда Лили вместе с отцом направлялась домой, она еще думала о словах Мэри. Нет, всё это глупости. У неё будет еще много времени, чтобы любить и тому подобное, ведь жизнь после молодости не кончается. Сейчас нужно думать об учебе, о выборе профессии. А любовь-морковь… Успеется!

Последняя неделя лета пролетела как-то слишком быстро, однако Лили не чувствовала печали, напротив, она дождаться не могла конца каникул. Первого сентября она проснулась ни свет ни заря и с немыслимой резвостью принялась умываться и одеваться, ощущая, как внутри сжимается радостный узел. Совсем скоро она окажется в любимом месте. Снова встретится с друзьями, снова посетит любимые уроки, увидит учителей.

Миссис Эванс находилась в несколько потерянном духе и с трудом вспомнила, куда положила куртку Лили и письмо из Хогвартса. Она так сильно не хотела расставаться с дочерью, что в конце концов расплакалась. Мистер Эванс, как всегда, был бодр, часто поглядывал на часы и подгонял Лили каждую секунду, хотя особенно торопиться было некуда. Но когда Лили выскочила из дома, таща чемоданы и клетку с Вилди, отец приуныл и уже в машине сказал, что без неё в доме будет очень скучно и пусто. Лили чуть не разрыдалась в три ручья. Каждый год расставания давались с трудом, хотя она знала, что не навсегда расстается с родителями.

Петунья попрощаться не вышла. Когда они сели в машину и папа тронулся с места, Лили увидела, как с порога машет мама, утирая слезы платком, а из окна своей комнаты поглядывает Петунья. Её губы были плотно сжаты, глаза выражали гнев, нос истерично поддёргивался.

До Лондона они доехали в скорбном молчании. Лили всю дорогу пребывала в подавленном состоянии, но когда они пришли на вокзал, повеселела, позабыв обо всех печалях. На вокзале было очень шумно. Маглы торопливо бегали туда-сюда, спешно запрыгивали на поезда, вечно куда-то спешащие, торопящиеся. Теперь к ним присоединились ещё и суетливые волшебники, которые на всех парах мчались навстречу неподвижному барьеру между девятой и десятой платформой и исчезали в ней.

Отец торопился на работу, поэтому попрощался с Лили прежде, чем она перешла через разделяющий барьер. Он поцеловал её, пожелал хорошего учебного года, взял обещание сдать все СОВ на ура и быстро влился в толпу маглов.

— Ну, вот и всё, — сказала Лили, обращаясь к Вилди, которая возбуждённо скакала по клетке. — Мы едем в Хогвартс!

Лили захотелось запрыгать и завопить от восторга, но парочка маглов так странно посматривали на неё и пищащую Вилди, что пришлось шустро перейти через барьер. Она не смогла сдержать улыбки, когда оказалась на переполненной платформе девять и три четверти. Студентов, как всегда, поджидал алый паровоз «Хогвартс-Экспресс». Белый густой пар окутывал учеников, которые грузили чемоданы, переговаривались и радостно смеялись. Где-то ухала сова, несколько кошек ютились под ногами. Лили тут и там встречала знакомые лица, слышала слова приветствия. От этого на душе стало гораздо теплее.

Когда Лили помогала первокурсницам погрузить чемоданы, кто-то за её спиной тактично кашлянул и сказал:

— Рад видеть нового старосту Гриффиндора.

Она оглянулась и увидела Римуса Люпина, невысокого худого гриффиндорца, с которым училась на одном курсе. Они неплохо общались, часто вместе делали уроки, работали на некоторых уроках в паре, хотя друзьями их нельзя было назвать, потому что Римус, очень тихий и скрытный, предпочитал исключительно общество Мародёров, трёх необыкновенно надменных и заносчивых парней, коих принимал за лучших друзей.

— Рада видеть тебя, Римус! — искренне улыбнулась Лили однокурснику.

Они обменялись вежливыми улыбками и рукопожатием. На мантии Люпина поблескивал значок старосты. Лили и не сомневалась, что выберут именного его, — он был достоин этого.

— Ты староста! Это так здорово!

— Спасибо, Лили, — Люпин стеснительно улыбнулся.

Сегодня он выглядел как подобает старосте: русые волосы причесаны, форма сидит идеально, значок видно всем. Лицо его было немного бледным и испещрёно заметными шрамами и царапинами странного происхождения, но это не делала его хуже, и он оставался милым в той мере, в какой был.

— Я так и знал, что ты будешь старостой. Когда Мэри поймала меня и рассказала, я и не удивился.

Лили, закатив глаза, пробормотала:

— Ох уж эта Мэри.

— Она сказала, что будет ждать тебя в поезде.

— Хорошо, а теперь пошли. Кажется, старостам надо помогать новичкам и контролировать дисциплину.

Лили запрыгнула в купе, но Римус, неловко улыбаясь уголками губ, остался на месте.

— Я подожду…

— Я поняла. Мародёров. Ну ладно, увидимся позже!

Лили двинулась по коридору, помогая первокурсникам устроиться и разгоняя мальчишек и девчонок, которые бесцеремонно мешали другим пройти. К её большому удивлению, её все слушались и, хотя и неохотно, подчинялись каждому приказу. Правда, семикурсники из Слизерина сначала не хотели отпускать паренька из Когтеврана, которому пытались намять бока, и ей пришлось хорошенько наорать на них. Перепугавшись, мальчишки тут же удалились, а когтевранец чуть ли не в ноги кланялся.

В одном из купе Лили увидела Мэри, сидящую в компании Доркас и ещё двух каких-то девчонок.

— Привет, девочки! — улыбнулась Лили, открыв дверь.

Мэри тут же подорвалась с места.

— Ах, моя милая, ты вся в заботах! — сильно обняв Лили, проворковала она. — Ну и как, нравится?

— Не очень. Так хлопотно.

Доркас была следующая, кто стиснул Лили в объятиях.

— Тогда хорошо, что старостой не стала я, — заявила она прямо. Сев на место, она взяла в руки книгу и продолжила чтение. Читать она любила больше, чем болтать с подругами.

Мэри посадила Лили возле себя и ткнула пальцем в коротко стриженную темноволосую девочку.

— Это Алиса Ричи. Гриффиндор, четвертый курс.

— Привет, — дружелюбно улыбнулась Алиса, и Лили улыбнулась в ответ. — Здорово, что ты староста. Говорят, ты хорошая девочка.

Лили, чувствуя, что щёки начали заливаться румянцем, быстро произнесла:

— Они меня переоценивают.

Доркас оторвала взгляд от книги и посмотрела на неё, приподняв бровь.

— Не прибедняйся, Эванс.

— Лучше молчи, Мэдоуз.

— Ладно, без проблем.

— А это Амелия Боунс, сестрёнка Эдгара, — продолжила знакомство Мэри, указав на светловолосую девушку в роговых очках. Она улыбнулась совсем как её брат — сдержанно, скованно, но искренне. — Шестой курс, Когтевран, если не ошибаюсь?

— Да. Рада знакомству.

Лили пожала Амелии руку и, улыбнувшись, спросила:

— Как дела у Эдгара?

— Всё хорошо. Очень хочет, чтобы ты посетила его свадьбу.

— Я с радостью!

— Хорошо. Я ему передам.

И после этого Амелия не произнесла больше ни слова. Она оказалась очень скупой на слова, впрочем, как и Алиса, которая разговаривала только с Мэри. Позже Амелия и Алиса и вовсе ушли, оставив девочек наедине.

Поезд тронулся с места. Доркас напомнила Лили, что надо бы пройтись и осмотреть коридоры на предмет нарушений, и Мэри подскочила на ноги, вызываясь помочь. Они вышли из купе, и Мэри завела разговор о Люпине и о том, что он стал старостой. Лили внимательно заглядывала в каждое купе, просила мальчишек не высовываться из окон, если они не хотят остаться без голов, разогнала девочек из Пуффендуя, приторговывавших волшебной требухой, которая якобы повышала деятельность мозга. Мэри всё болтала и болтала, но навязчивой не казалась.

Когда они возвращались обратно в купе к Доркас, Мэри толкнула Лили в плечо, отвлекая её от первокурсниц, которые искали туалет.

— Там твой дружок из Слизерина, — фыркнула она.

Северус, прижимая к груди толстую книгу в чёрном переплёте, шёл по проходу, низко склонив голову. Лили невольно заулыбалась, а Мэри вся скривилась в отвращении. Она была настоящей гриффиндоркой и люто не любила слизеринцев.

— Сев! — окликнула Лили, и он поднял лицо. Его бескровные губы растянулись в улыбке.

Мэри хмыкнула и наморщила лоб, будто не пришла в восторг от увиденного. Она пошла показывать первокурсницам туалет, потому что терпеть не могла Северуса.

— Ого! — сказал Северус, сухо приобняв Лили за плечи. — Ты староста! Я рад.

— А я уже нет. Честно говоря, это так хлопотно!

— А где же твой напарник, другой староста?

— Не знаю. Шляется где-то со своими Мародёрами и прикарманивает чьи-то вещички.

Северус побледнел. Его чёрные глаза сначала расширились, а потом сузились до злобных щелочек.

— Неужто этот Поттер…

— Нет, что ты, Сев, — тут же выпалила Лили, выйдя из себя, услышав эту дурацкую фамилию. Да если бы Поттера назначили старостой, она бы сбросилась с астрономической башни! Хотя нет — лучше бы его столкнула. — Не дай Мерлин случится такому! Это Римус Люпин.

Сев недовольно изогнул губы.

— От этого не легче. Этот парень странный… Очень странный. Держись от него подальше.

— О чём ты говоришь?

Северус выразительно посмотрел Лили в глаза.

— Ты не замечала? Всё это время?

— Нет, — ответила ледяным тоном она. Нужен ей больно этот Люпин и его больные на голову друзья. — Меня вообще не интересует, чем там промышляют эти идиоты.

— Поттер и …

— Кто это тут осмелился назвать мою фамилию? — раздался их спинами голос, от которого Лили состроила гримасу и сжала кулаки.

Лили и не заметила, как близко к ним подобрался Поттер со своими закадычными дружками — Сириусом Блэком и Питером Петтигрю. Если последний сжимался в окно, чувствуя себя неловко и неуместно, то те двое стояли, засунув руки в карманы, с таким видом, словно особы королевских кровей, требующие расстелить перед ними ковровую дорожку. В Лили мгновенно вспыхнули отвращение и ненависть, которые несколько притупились за летние каникулы. Она ненавидела эту троицу — особенно самовлюбленного очкарика Поттера — настолько сильно, что готова была придушить каждого прямо здесь и сейчас.

— Да это ж Нюниус! — хохотнул Сириус и ткнул Поттера в плечо. — Видал, Сохатый, это ничтожество смеет произносить твою фамилию!

Но Поттер не слышал друга. Ероша пятерней косматые, дико торчащие во все стороны черные волосы, он с лёгкой ухмылкой смотрел на Лили. Она старалась не сдавать позиции и глядела на него с отвращением. В свой взгляд она попыталась вложить и всю ту ненависть, что накопилась за эти годы. Она училась с ним на одном курсе, жила в одной башне, ходила на одни и те же уроки и просто невообразимо ненавидела. Всё началось с той первой встречи первого сентября ровно пять назад. Они столкнулись в этом самом поезде, и им было суждено стать недругами.

К облегчению Лили, Джеймс с робкой улыбкой опустил голову, а потом, снова оглянувшись и поправив на носу очки, уставился на Северуса.

— Что же ты, Нюниус, тут про меня рассказывал? Я, конечно, польщен, что ты настолько осведомлён обо мне…

— Не твоё дело, Поттер, — грубо перебил Северус, не отрывая от него зло полыхающих глаз. Он ненавидел заносчивого Поттера равно столько же, сколько и Лили. Но они никогда об этом не говорили, потому что это последнее дело — обсуждать жалкого Поттера. — Иди своей дорогой. Ты и твоя шавка.

Сириус разозлился не на шутку. Настигнув Северуса в два прыжка, он схватил его за грудки и проорал прямо в лицо:

— Ты кого назвал шавкой, Нюниус?

— Блэк, отпусти его! — заступилась Лили.

Сириус, трясясь в гневе, взглянул на неё и насмешливо приподнял бровь. Он обладал невероятной небрежной красотой, искристыми серыми глазами и прямыми черными волосами, которые с особым изяществом падали на лоб. Вот только его импульсивный, горячий характер совершенно отталкивал, и Лили ничего особенного в нём не видела. Так, обычный парень, понимающий свою привлекательность и считающий, что, стоит ему пошевелить пальцем, все девчонки падут к его ногам.

Отчасти так и было — добрая половина девочек из Гриффиндора (да и из других факультетов тоже) просто сходила с ума по Блэку, как и по Поттеру, не менее обаятельному, хотя тот по большей части брал своим талантом располагать к себе людей, а не привлекательностью. Люпином девочки тоже интересовались, но он почему-то отвергал всех и держался особняком. И только Петтигрю, щуплый, с бледно-водянистыми глазками, острым носиком и мышиного цветом волос, оставался в стороне. Впрочем, как и всегда.

— Ещё чего, Эванс! — рявкнул Сириус. — Не думай, что если эта блестящая штучка висит у тебя на мантии, я начну тебя кланяться и выполнять каждую прихоть!

Лили, кинув сердитый взгляд на ухмыляющегося Поттера, упрямо уставилась на Блэка.

— Я сказала, отпусти его. Немедленно.

— Бродяга, дружище, отпусти Северуса, — прозвучал голос Люпина.

Он торопливо выскочил вперёд, тяжело отдуваясь, и обвел приятелей строгим взглядом. Сириус гневно закатил глаза. Конечно, он был не рад появлению Римуса, ведь желал продолжить веселье, а вот Лили безумно ему обрадовалась. Люпин был вроде как штатным стоп-краном у импульсивного Блэка и заносчивого Поттера, и если бы не он, то они бы совсем из рук выбились.

— Меня не было две минуты, а вы уже затеяли драку? Отпусти его. Брось, не марай об него руки.

Блэк отмахнулся от Римуса, схватившего его за руку, и, потрясая беднягой Северусом, кинул через плечо:

— Иди к чёрту, Лунатик! Он назвал меня шавкой!

— Ну, отчасти он прав! — засмеялся Поттер и, встретившись с грозным взглядом Лили, сказал: — Давай, отпусти его, Бродяга. Чёрт с ним.

Да-а-а, не часто он идет на подобные уступки, но ради Лили буквально-таки был способен на всё, что угодно. Весь юмор в том, что Лили считала его своим врагом, а вот он к ней относился как-то по-другому. И от этого она злилась и ненавидела его еще больше.

Блэк отшвырнул Северуса, словно мусор, и отошёл обратно к Поттеру, брезгливо вытирая руки о штаны. Сев упал на пол, и книга в его руках отлетела прямо под ноги Мародёрам.

— Ух ты! — воскликнул Поттер и, пока Лили помогала Северусу встать, подобрал книгу. — Лунатик, глянь-ка. «Тёмная магия. Постижение глубин Тёмного искусства». — Он недовольно посмотрел на Северуса, передав книгу нахмурившемуся Люпину. — Тёмную магию любишь, Снейп?

— Не твоё дело, Поттер, — прорычал Северус, остервенело поправляя мантию.

Лили явственно почувствовала, как рассердились Мародёры. Даже Петтигрю зло поглядывал на Северуса, который, раскрасневшись от гнева, пыхтел, как разъярённый бык. Никогда прежде Лили не видела, чтобы Сев читал подобную литературу. Она, конечно, знала, что он в какой-то степени увлекается Тёмными искусствами, но до конца не хотела верить и принимать это. Знала она еще, что всё лето он пропадал со своими друзьями, которые раскланивались перед Тем-Кого-Нельзя-Называть. Очевидно, именно они надоумили его серьезно заняться Тёмной магией.

— Тебе конец, Нюниус.

Угрожающе сузив глаза, Поттер сделал шаг навстречу Северусу, и Лили, не колеблясь ни секунды, закрыла собой Северуса. Поттер удивлённо поднял брови. Его рука взлетела к волосам и с силой вцепилась в них.

— Уйди, Эванс. Я не хочу, чтобы и тебе досталось.

— Попроси вежливо, — потребовала Лили.

Сириус, наблюдавший за ними, захохотал запальчиво. Римус внимательно изучал книгу, а Питер с ненормальным обожанием поглядывал на Поттера. Тот поморщился от злости и сжал кулаки. Лили чуть не рассмеялась над его покрасневшей физиономией.

— Пожалуйста, — прорычал он сквозь сжатые зубы, — отойди, Эванс. Я просто поговорю с ним с глазу на глаз.

— Без драк. Понятно?

— Да. Понятно.

— Она вертит тобой как хочет, Сохатый! — покатывался со смеху Сириус. Питер тихо хихикал в ладошки.

Поттер повернулся к Блэку и с притворной злобой закричал:

— Заткнись, Бродяга! Я тут пытаюсь быть дипломатичным, все дела, а ты меня сбиваешь!

— Да ладно, ребята, бросьте, — неуверенно произнёс Римус, подошёл к Поттеру и отвёл его в сторону, схватив за плечо. — Пусть этот чудик читает всё, что ему вздумается. — Он неловко улыбнулся Лили и протянул ей книгу. — Идёмте.

— Какой ты правильный, Лунатик, — сказал недовольно Блэк и глянул на Лили. — Прощайте, староста! И помните: ваша власть бессильна над нами!

Отвесив ей поклон, он двинулся за Питером и Римусом, который всё ещё стискивал плечо Поттера. Тот с какой-то злостью смотрел на Лили. Её всю передернуло от отвращения.

Северус резко выдернул из рук Лили книгу.

— Что такое? — спросила она тихо.

— Ничего! Этот Поттер… Этот Поттер… Ну я его! Его эти друзья… Это всё…

Лили пристально взглянула Северусу в глаза и крепко сжала его плечи.

— Успокойся, Сев. Поттер просто глупый, заносчивый, самовлюбленный идиот. Ты выше его, лучше и сильнее. Не обращай внимания.

Лили улыбнулась, и Северус нехотя ответил ей тем же. Она понимала, что её слова не очень-то его убедили. Чтобы по-настоящему его успокоить, ей следовало пальнуть в Поттера каким-нибудь сильным заклятием.

Через минуту подошла Мэри, позвала Лили и показательно, даже не взглянув на Сева, зашагала прочь.

— Это твоя книга… — молвила Лили тихим голосом, кивком указав на черный фолиант, который Северус чуть ли не любовно прижимал к груди. — Ты её читаешь?

— Да.

— И как?

— Неплохо.

Больше Северус ничего не сказал. Развернулся и пошёл по коридору, что-то ворча себе под нос. Лили проводила его взглядом и уже хотела пойти к девочкам, но тут увидела знакомую рыжеволосую голову, высунувшуюся из купе.

— Как дела, Лили? — спросил Фабиан Пруэтт, с улыбкой подойдя к ней.

Стараясь унять бешеный стук сердца, она ответила:

— Отлично. Пытаюсь быть старостой.

— Получается?

— Ну, вроде.

— Всё отлично, мне кажется.

Они замолчали, глядя друг на друга. Лили заламывала руки, стараясь не краснеть.

— Давай провожу тебя до купе.

— Пошли.

Они тихо двинулись по проходу. Лили заметила, как дверь одного из купе раскрылась и появилась голова Берты Джоркинс, огромная любительница сплетен. Она внимательно смотрела на Лили и Фабиана. Только этого не хватало! Теперь эта болтушка разнесёт слух, что они женаты и у них трое детей! Мэри задумчиво стояла напротив окна, глядя, как простираются вдалеке горы и холмы. На голубом бескрайнем небе плавало солнце, нежась в перистых облаках и по пятам следуя за поездом. Через пару часов они прибудут в Хогвартс.

— Где ты была? — спросила Мэри и повернула голову к Лили. Заметив Фабиана, она хитро улыбнулась. — А, всё понятно. Как поживаешь, Пруэтт?

— Замечательно, Макдональд. Отдаю твою подругу в целости и сохранности.

— Спасибо, Фабиан. До встречи.

Улыбнувшись напоследок, он ушёл.

— Пошли сядем. Я устала, — торопливо сказала Лили и открывала дверь. Ей не хотелось сейчас выслушивать очередные философские мысли от Мэри.

Доркас уже до середины дочитала книгу. В отличие от Северуса, её книга была не о Темной магии. Почему-то эта мысль крепко повисла у Лили в голове. Тёмная магия и Северус Снейп. Случалось то, чего она так боялась.

Усевшись на место, Мэри принялась рассказывать о Мародёрах, которых встретила по дороге в купе. Поттер был очень злой и постоянно твердил: «Зачем она с ним путается?!», Римус его успокаивал, а Сириус пытался подставить подножку Питеру. Лили не стала рассказывать о сцене, которая между ними произошла, а Доркас оторвалась от книги и с безразличием спросила:

— Почему все подхватили это дурацкое «Мародёры»?

— Потому что их все любят! — воскликнула Мэри.

— Точно не я и Доркас, — вставила Лили, скрестив руки на груди. — Я их ненавижу. Столько о себе думают, столько самовлюбленности!

— Ну, Люпин вроде ничего, — сказала Доркас, хотя по тону было понятно, что ей в целом всё равно.

— Когда нет остальных, вполне адекватный человек.

— А ещё эти их дурацкие прозвища: Сохатый, Лунатик, Хвост… Что они означают?

Лили пожала плечами:

— Кто знает этих чудил.

— А мне кажется, им очень идут эти прозвища. Есть в этих парнях что-то особенное! — чуть ли не с обожанием воскликнула Мэри, соединив в восхищении ладошки под подбородком.

Лили, обменявшись с Доркас раздраженным взглядом, закатила глаза.

— В них нет ничего особенного, — проворчала она. — Это просто кучка кретинов, которые…

Открылась дверь.

— Лили, можно тебя? — спросил Римус, наполовину просунувшись в купе, и Лили мимолётом подумала, что он всё слышал. Стало неудобно и совестно.

— Да, разумеется.

Мэри проводила её смешком, Доркас, ободряюще улыбнувшись, снова уткнулась в книгу.

Когда дверь за Лили закрылась, Римус неловко почесал затылок и сказал:

— Прости за Джеймса. Он не хотел… Короче, он иногда бывает слишком…

— Ты пришёл сюда, чтобы оправдывать его? Да нет, не нужно. Он ничего такого не сделал. Но если он даст мне хоть один повод…

— Да-да, я ему передам. Но, вообще-то, я не за этим. Ещё один обход: проверим первокурсников, скажем, что пора переодеваться в формы.

Лили так больше и не вернулась к девочкам. До самого приезда на станцию Хогсмид она вместе с остальными старостами петляла по купе, прося первокурсников переодеться, слизеринцев из второго курса перестать драться, а болтливых пуффендуек хохотать потише. Когда поезд остановился на станции, Римус первый выскочил из поезда, открывая дверь для остальных. Задачей Лили было направлять новеньких к выходу.

Когда первокурсников забрал Хагрид, Лили подождала девочек, и вместе они сели в карету, которая двигалась сама по себе. Когда кареты со студентами цепочкой двинулись с места, направляясь по ухабистой проселочной дорожке в Хогвартс, Лили увидела в сумеречной темноте фигуру Северуса. Он стоял у пустой кареты, прижимая к лицу ладонь. Его друзья что-то спрашивали, а он настырно качал головой.

— Ты куда? — спросила Мэри, когда Лили выпрыгнула прямо на ходу.

— У тебя пять секунд, Эванс! — бросила Доркас вдогонку. Их карета остановилась, пропуская других студентов вперед.

Лили, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться в темноте, подошла к Северусу. Его товарищи загоготали. Мальсибер, очень неприятный на вид парень с черными волосами и совершенно гнусными глазами, прошипел что-то вроде: «Опять эта дура маглорожденная!». Лили не обратила на него ни малейшего внимания.

— Что такое, Сев?

— Ничего. Иди.

— Дай посмотреть!

Лили потянулась к руке Северуса, но он шарахнулся в сторону, крепче прижав ладонь к носу. Через пальцы проступила кровь, блеснув под лунным светом. Лили ахнула.

— Кто это сделал?

— Иди-ка ты, Эванс, — сказал Эйвери, еще один лучший друг Северуса, выглядящий более-менее сносно, и ткнул Лили в спину.

— Северус!

— Всё в порядке! Я просто… упал. Не волнуйся.

— Это сделал он, да? — грозно спросила Лили. Они оба поняли, о ком она имеет в виду.

— Нет. Иди, Лили, — нетерпеливо закачал головой Северус, и она разозлись и на него, и на ещё одного дурака.

Сжав кулаки, Лили отвернулась от слизеринцев. Мальсибер прошептал:

— В чём дело, парень? Что я говорил насчёт таких, как она?

— Всё в порядке? — спросила Доркас, когда Лили залезла обратно в карету.

Она молча кивнула, и подруги не стали тревожит её расспросами. Всю дорогу до замка она думала о том, что произошло сегодня в поезде. Северус, читающий книгу о Тёмной магии, Мародёры, взбеленившиеся по этому поводу. Кровь на лице Северуса, разозлённый Джеймс Поттер…

Кареты остановились у замка, окна которого ярким светом полыхали в ночи. Студенты радостно зашептались, оглядывая самое прекрасное место на свете. Хогвартс, как всегда, с радостью ожидал своих студентов.

Лили и Доркас с Мэри вылезли из кареты, осторожно ступая на землю. Доркас едва не упала, но какой-то мальчик из Пуффендуя очень галантно поймал её и помог удержаться на месте. Она даже не поблагодарила его, потому что было поглощена рассматриванием замка, будто видела его впервые в жизни.

— Дом, милый дом! — пропела Мэри, широко улыбаясь. — Интересно, кто-нибудь ещё рад так же сильно, как и я?

— Я! — ответила Доркас и позволила себе чуть подпрыгнуть на радостях. — Наконец-то началась учёба!

— Эй, Лили, а ты рада?

— Что?

— Кого ты там ищешь? — спросила Мэри подозрительно.

Лили пришлось оторвать взгляд от Мародёров, вылезающих из кареты. Джеймс и Сириус хохотали над Питером, который вывалился из кареты кулём, запутавшись в полах собственной мантии.

— Никого, — ответила она и снова перевела взгляд на мальчишек.

Поттер, весело смеясь, поднял руку, чтобы взлохматить волосы. На костяшках пальцев блеснула кровь.

Парадные двери были открыты. Студенты зашли внутрь и шумной толпой хлынули в Большой зал. Учителя уже сидели за своим столом, приветливо улыбаясь ученикам. Альбус Дамблдор, директор школы, сиял ярче всех, и Лили тоже не смогла сдержать улыбки, однако на уме у неё было совсем другое.

Мэри и Доркас опустились на скамейку, а Лили разыскала в толпе Поттера и схватила его за руку.

— На пару слов, Поттер.

Он несколько секунд растерянно глядел на её ладошку, сжимающую его запястье, и сказал:

— Ну пошли.

Не без отвращения Лили откинула его руку и, развернувшись, поманила за собой. Краем глаза она заметила, как он обменялся с Сириусом недоуменным взглядом, а затем двинулся вслед за ней. Вместе они вышли в опустевший вестибюль. С минуты на минуту должны появиться первокурсники, а пока они бороздят просторы озера вместе с Хагридом.

— Это ты ударил Северуса? — без вступлений спросила Лили, обернувшись к Поттеру.

Недоумение до сих пор стояло на его лице. Он подправил очки и сказал:

— Нет.

— Ты врёшь.

— Нет.

— У него кровь из носа. У тебя ссадина на руке.

— Нет.

— Что «нет»?! — Лили потянулась, чтобы схватить ладонь Поттера, но он спрятал руки за спину, как провинившийся школьник.

— Успокойся, Эванс!

Но Лили было уже не успокоить. Она замахнулась и отвесила ему хлесткую пощечину, которая прозвучала очень громко во внезапно образовавшейся тишине.

После секундного замешательства Поттер недовольно уставился на Лили.

— Он настолько слабак, что просит тебя защитить его?

— Нет! — рявкнула Лили, приготавливаясь к новому удару, только теперь кулаком. Неплохо бы использовать палочку, но применять магию против студентов в насильственных целях запрещено. А жаль. — Он меня не просил. Я сама поняла. Ты жалкий, противный, заносчивый трус!

Поттер разозлился не на шутку.

— Слушай сюда, Эванс! — рыкнул он, сделал шаг к Лили, и они почти уткнулись друг в друга лбами. Только сейчас, столько лет спустя, Лили обнаружила, что у Джеймса удивительно красивые карие глаза.

Раньше они никогда не подходили настолько близко друг к другу. Лили всегда игнорировала его, а теперь вдруг заметила. Каким же Джеймс Поттер стал высоким, крепким, стройным! Как изменилось его лицо, голос. Лили почему-то до сих пор казалось, что он всё тот же одиннадцатилетний мальчишка, которого она встретила первого сентября в поезде. Однако он изменился, она изменилась, но её ненависть к нему осталась стабильной.

— Слушай внимательно! Он интересуется Тёмной магией, его друзья, поговаривают, связались с Сама-Знаешь-С-Кем, он не тот, за кого себя выдаёт! Этот жалкий недотёпа недостоин дружить с тобой!

Лили усмехнулась Поттеру в лицо.

— А кто достоин? Неужто ты?

— Ну, я не самый лучший кандидат, — небрежно ответил он, — но если твой выбор падёт на меня, я буду благодарен.

— Слишком много пустой болтовни, Поттер, — проворчала Лили, делая несколько шагов назад. Близкое расстояние между ними вызывало у неё истерику. — Если не хочешь ещё и в глаз получить, лучше беги!

Поттер опустил голову и, усмехнувшись, взъерошил волосы.

— Только не говори потом, что я тебя не предупреждал, — снова взглянув на Лили, серьезно сказал он.

— Твоё мнение я буду слушать последним. Хотя нет, вообще не буду.

— Ну и ладно. Бывай.

Поттер развернулся и скрылся в Большом зале. Минуты через две Лили зашла следом и опустилась на скамейку напротив Алисы, устроившись между Доркас и Мэри.

— Когда уже новенькие придут? Я нещадно хочу есть, — Мэри нервно пробарабанила пальцами по столу.

— Успокойся, совсем скоро, — сказала ей Доркас и обратила взгляд на Лили. — Какие-то проблемы?

Лили кивнула. Мэри придвинулась поближе, чтобы выслушать её, но тут в зал вошли первокурсники, сопровождаемые профессором МакГонагалл, которая за эти годы ни капли не изменилась.

Распределение проходило ну очень долго. Лили вспомнила своё распределение, и тогда ей казалось, что оно прошло гораздо быстрее. Гриффиндорцы уже порядком заскучали и проголодались. Сириус вытащил из кармана тыквенное печенье и принялся украдкой жевать его, и Мэри потянула к нему за кусочком.

Наконец последняя девочка попала в Гриффиндор, и после аплодисментов со своего места поднялся Альбус Дамблдор. На нём была красная мантия, расшитая звёздами, борода серебрилась под мягким светом свеч, плавающих на потолке, глаза добродушно блестели через очки-половинки.

— Итак, новый учебный год. Вы наверняка устали, и я не буду многословным, — начала профессор Дамблдор бодрым голосом. — Как всегда, напомню, что ходить в Запретный лес категорически запрещено — там очень опасно. Мистер Филч проследит, чтобы ничья нога туда не ступала.— Лили услышала, как Мародёры усмехнулись. Она кинула на них суровый взгляд, и Сириус по-ребячески показал ей язык. — Желаю вам хорошо провести этот год в замке. Мне искренне хочется, чтобы он стал самым лучшим в вашей жизни. Учитесь хорошо, веселитесь и больше улыбайтесь. Пожалуй, на этом всё. А теперь — да начнётся пир!

Дамблдор взмахнул рукой, и столы факультетов наполнились разными вкусными яствами. Мэри накинулась на еду как ненормальная, Лили от неё не отставала, Доркас, соблюдая какие-то дурацкие правила этикета, неторопливо начала поедать горячий суп.

— Так зачем ты вытащила из зала Поттера? — спросила с набитым ртом Мэри и, всё проглотив, вопросительно глянула на Лили.

Лили, убедившись, что Мародёры больше заинтересованы в ужине, тихо произнесла:

— Он ударил Северуса.

Доркас совершенно равнодушно сказала:

— Кошмар.

— Гляньте-ка, ревнует! — усмехнулась Мэри, потянувшись за пирогом.

— Заткнись, Макдональд! Пожалуйста, просто замолчи! — взорвалась Лили. — Я ненавижу этого задаваку! Я его терпеть не могу! Я его видеть не хочу!

Доркас ткнула локтем Лили под рёбра и, многозначительно посмотрев в глаза, невзначай кивнула в сторону Мародёров.

— Он на тебя смотрит.

Лили почувствовала, как вспыхнули щёки. От мысли, что в этот год, как и в тот, опять надо будет терпеть эти дурацкие взгляды Поттера, усмешки, видеть то, как он ерошить свои поганые волосы, стало необычайно дурно. Но Лили не могла отделаться от Поттера, он всё лип и лип к ней, выводя из себя и вызывая бурное желание преступить закон и заняться смертоубийством. Мэри без остановки твердит, что он просто запал на Лили и всего-навсего нужно отшить его, а не молчать и делать вид, что не замечаешь, ведь тогда он думает, что сможет добиться расположения. Лили казалось, что это просто абсурд — она нравится Поттеру! — а Мэри была так в этом уверена, что её убежденность начала конкретно выводить Лили из себя.

Лили уткнулась себе в тарелку, старательно делая вид, что её очень увлекла пища.

— Я его ненавижу, — прошептала она одними губами.

— Успокойся, дорогая, — твердо порекомендовала Доркас. — Просто успокойся. Не обращай на него внимания, как и в том году, как и в том, и в…

— Ах, такая милая история любви! — похлопала глазками Мэри.

У Лили не было сил перечить Мэри. Пусть думает всё, что захочет. Она же останется при своем мнении: Поттер несчастный идиот, который посмел обидеть Северуса, и она никогда ему этого не простит. Но всё-таки ей было немного совестно: она ударила его, хотя не должна была этого делать. Она ведь староста! И если во время порывов злости будет лупить провинившихся и нарушителей правил, то её, скорее всего, вышвырнуть из школы.

После того как ужин был закончен, Люпин собрал возле себя первокурсников, и Лили к нему присоединилась, покинув болтающих Мэри и Доркас. Маленьких гриффиндорцев оказалась большая куча. Они пугливо озирались по сторонам, словно загнанные звери, и Лили думала, что, должно быть, выглядела точно так же в свой первый день.

Римус и Лили вывели детей из Большого зала и направились вверх по мраморной лестнице. Первокурсники восторженно охали, когда люди на картинах приветственно снимали шляпы и махали руками. Лили вспомнила, что у неё была примерна такая же реакция. Они привели детей к портрету Полной Дамы, назвали пароль и запустили их в просторную гриффиндорскую гостиную. Тут, как всегда, было тепло и уютно. Лили необычайно скучала по этому месту, по посиделкам вместе с подругами, по выполнению домашних заданий, сидя в одном из мягких уютных кресел.

Повосторгаясь красотой и уютом гостиной, первокурсники отправились по комнатам. Время было позднее, и они еле волочили ноги. Лили тоже очень устала. Она без сил упала в кресло. Римус зевнул и зажмурил глаза.

— Я так вымотался сегодня!

— О да, я тоже. Но, вообще-то, это здорово. Мне понравилось помогать новеньким, — произнесла Лили и, помолчав, добавила: — Слушай, Римус. Я… короче, можешь сказать Поттеру, что мне жаль и я не хотела этого делать.

— О чём ты?

— Он поймёт.

Вскоре старшекурсники поднялись в гостиную и начали расходиться по комнатам. Римус и Мародёры тоже отправились к себе. Джеймс напоследок бросил на Лили странный задумчиво-разозлённый взгляд. Её передёрнуло и от гнева, и от отвращения.

Мэри пожелала подругам спокойной ночи и, засыпая буквально на ходу, ушла в комнату. Доркас устроилась в кресле возле Лили. Они остались вдвоём в пустой гостиной.

— Я так рада, что мы вернулись, — сдержанно улыбнулась Доркас, и её серые глаза радостно блеснули в свете языков пламени, бушующих в камине. — Мне так этого не хватало.

— Я чуть с ума не сошла в Коукворте! Ни вас, ни магии, ни Северуса.

— Он же тоже из Коукворта. Вы что, не виделись?

— Ну, он был чем-то занят, — уклончиво ответила Лили.

— Мне он не нравится. Почему ты с ним дружишь?

— Он мне дорог. Если бы не он, я бы не знала, что существует магия. Именно он сказал мне, что я особенная, что я волшебница.

От этих воспоминаний на губах Лили появилась улыбка, а внутри стало горячо, как в камине. Пять лет назад она встретила Северуса, и жизнь её изменилась. Да, она бы и без него узнала, что волшебница, но с ним этот чудный магический мир стал гораздо лучше, у неё была твердая уверенность, что она не запутается в нем и не испугается, ведь Северус подготовил её.

Доркас задумчиво хмыкнула.

— Ладно, тебе решать с кем водить дружбу. Но будь начеку, хорошо?

— Это ни к чему. Я ему доверяю.

Уже второй человек просит быть настороже, но разве это имело смысл? Лили считала, что нет. Да, может, Северус выглядел немного странно, увлекался Тёмными искусствами, а среди его друзей те ещё прихвостни, она не собиралась избегать его и уж тем более прекращать с ним дружить.

После нескольких минут молчания Доркас спросила:

— Так что за разборки у тебя там с Поттером произошли?

— Ах это… Он ударил Северуса, а я ударила его.

Доркас прыснула и весело посмотрела на Лили.

— Рано или поздно ему должно было достаться!

— Ну да, скорее всего, — скованно пожала плечами Лили. — Но я чувствую себя виноватой. Я даже толком не разобралась, а уже с кулаками на него... Вдруг это не он?

— Что я слышу, Эванс! Неужто ты его оправдываешь? — с деланным изумлением воскликнула Доркас.

Лили торопливо произнесла:

— Нет, ещё чего! Просто я такая плохая! Мне так стыдно, ведь я и злюсь на него, и хочу убить, и хочу извиниться. — Она спрятала лицо в ладонях.

— Ты не плохая, Лили. На самом деле ты самый добрый человек на свете. Даже когда все люди кругом плохие, ты будешь о них думать только хорошее. Это даже к Поттеру относится.

Лили улыбнулась, злясь внутри, что разговор снова уперся в Поттера.

— Уж не знаю, комплимент ли это или нет.

— Комплимент-комплимент, — улыбнулась Доркас. — Пошли спать. Завтра будет тяжёлый день.

Этот год предстоял быть трудным. Студенты пятого курса поняли это с первых же дней учёбы. Каждый урок преподаватели напоминали о СОВ, об ответственности, о будущем, загоняя студентов в тяжёлые думы. Профессор МакГонагалл на первом же уроке трансфигурации очень долго рассказывала о важности экзаменов.

— Надеюсь, что в этом году у каждого успеваемость повысится, потому что успех в учёбе — успех на СОВ, — говорила она, окидывая учеников строгим взглядом. — От этого будет зависеть ваша дальнейшая жизнь.

Лили с каждым новым днем чувствовала, как на плечи всё сильнее и сильнее налегает невидимый груз ответственности. С первых же дней она вместе с Доркас целиком и полностью посвятила себя учёбе, до вечера зависая в библиотеке за старыми фолиантами. Ей очень хотелось хорошо сдать СОВ, а Доркас, загоревшись идеей стать мракоборцем и продолжить семейное дело, особенно к этому стремилась.

Мэри же учёбой себя не утруждала.

— Занятия только начались, бросьте! — говорила она, отмахиваясь, и бежала с Алисой Ричи в Большой зал, чтобы поболтать с мальчишками.

— Когда-нибудь она пожалеет, что не училась, — ворчала недовольно Доркас, выглядывая из-за высокой стопки книг. — Когда ей будет нужна помощь, я помогать не стану. Пусть обращается к своей Алисе Ричи!

Доркас, как и Лили, было немного обидно, что Мэри бросала их и уходила с другими девочками, которые не торчали днями за учебниками. Но что можно было взять с ветреной Мэри, которая ненавидела учиться и скучать и просто обожала болтать, причём не на учебные темы? Девочки любили Мэри именно такой.

Доркас и Лили внимательно сидели на уроках, Мэри спала или перешёптывалась с мальчишками. Девочки активно практиковались в использовании заклинаний на уроках профессора Флитвика, который в этом году преподавал ещё и защиту от Темных искусств, Мэри размахивала палочкой, как заправская фея, обсыпая всех вокруг блёстками. Иногда смотреть на её кривлянья было весело, а иногда Лили очень серьёзно задумывалась о её образовании.

— Ты и в том году толком не училась, Мэрс! — подловив однажды Мэри в гостиной, строго отчитала её Лили.

— Я просто такая же гениальная, как Джеймс и Сириус. Они ведут себя на уроках так же, а у них самые высокие оценки!

Для Мэри Мародёры были эталоном поведения. Она говорила о них слишком часто, чрезвычайно раздражая Лили и Доркас, которые терпеть не могли эту зазвездившуюся четвёрку.

— Видела бы ты, как их Люпин по вечерам гоняет, — сказала Лили. — Вот если бы ты хотя бы один раз в три дня занималась вместе с нами…

Но Мэри ничего не хотела слушать. И Лили больше не поднимала эту тему.

Так и пролетели два учебных месяц. Лили засыпала с книгами, просыпалась, за обедом что-то зубрила, освежая знания прошлых лет. Мэри постоянно тормошила её и всё твердила:

— Хватит, Эванс! Ты и так самая блестящая ученица курса! Отдохни, целый день смотришь в свои книги!

Но Лили продолжала сидеть за страницами, перечитывая книги прошлых курсов. И в конце концов Мэри не выдержала.

В воскресенье она с самого утра начала скакать по комнате, громко напевая:

— Сегодня никаких книг, дамы! Сегодня мы идём в Хогсмид и весело проведём время без ваших бумажных друзей!

Доркас оторвала взъерошенную голову от подушки и пробурчала сонным голосом:

— Скройся сию секунду, Макдональд.

Мэри с недовольным видом скрестила руки на груди. В отличие от Доркас, помятой, с тёмными кругами под глазами из-за недосыпа и долгих посиделок за книгами, она выглядела очень бодро и свежо, в общем-то, как и всегда.

— Вставайте же! У нас столько дел в Хогсмиде! Сначала «Зонко», потом «Сладкое королевство»…

Лили нехотя откинула одеяло и вылезла из-за полога. Ног коснулся холодок. С приближением зимы в замке становилось всё холоднее.

— Ну хорошо, Макдональд, — зевнула Лили. — Если это успокоит тебя и твою живую натуру.

— Чур никаких книг! — Мэри строго глянула на неё, когда она потянулась за учебником по трансфигурации. — Помнишь, мы молоды и, сидя за книгами…

— Пропускаем то золотое время, когда нам разрешено делать всё, — выдохнула Лили, отодвигая книгу.

— У вас двадцать минут! Вставай же, Доркас!

— Встаю! — пробурчала Доркас и показательно откинула одеяло. — Вот, я уже одной ногой на полу.

Мэри довольно кивнула, развернулась и, напевая какую-то песенку, вышла из комнаты, оставив после себя лёгкий запах цветочных духов.

Доркас не без труда встала с кровати, вытащила из-под подушки пару книг, отложила их и принялась расчёсывать свои длинные чёрные волосы, которые сияли и переливались ониксом под ярким солнечным светом, заливавшим комнату. День обещал быть славным и, может быть, тёплым, поэтому Лили думала надеть лёгкое серое платье.

— Меня иногда убивает Мэри. Но без неё было бы скучно, — сказала Доркас, улыбнувшись отражению в зеркале. Она выглядела совершенно даже в своей тёплой фланелевой пижаме.

— Ага, представляешь, никто бы не рассказывал нам слухов, не таскал туда-сюда, не веселил.

— Как представлю, как что-то изменит её, как что-то или кто-то сделает её другой, как сломает её... — Доркас вздрогнула. — Кошмарное чувство! Мне так охото защитить её, отгородить от всего.

— Если бы было возможно, я бы сделала всё ради этого, — сказала Лили.

Она не боялась и не переживала за Доркас так, как переживала за Мэри. Если первая сможет себя защитить, будучи крайне талантливой и сильной волшебницей, то Мэри — вряд ли. Она как маленький ребёнок, у которого отобрать конфетку легче лёгкого. Но Лили не хотелось думать, что кто-то может сделать больно маленькой Мэри. Она надеялась, что с ней ничего и никогда плохо не произойдёт.

Доркас очень долго одевалась, ворча под нос что-то о белобрысых надоедливых девчонках, которые не дают поспать. Отведённые Мэри двадцать минут прошли, и в конце концов девочки были готовы. Они спустились в гостиную и застали Мэри в компании братьев Пруэтт. Фабиан вальяжно развалился в кресле, Гидеон разговаривал с Томасом Вудом, капитаном гриффиндорской сборной по квиддичу. Оба выглядели взволнованно.

— Эй, Лили! — позвала Мэри, встав с кресла. Её рука опустилась на плечо Фабиана. — Этот парень хочет пригласить тебя в «Три метлы».

Фабиан, театрально приложив ладонь ко лбу, отвёл глаза в сторону и сказал:

— Не заставляй меня чувствовать себя неловко, Макдональд.

— А что тут такого?

— А давайте все вместе пойдём в «Три метлы»? — предложил Гидеон Пруэтт, улыбнувшись девочкам, и Томас Вуд, широкоплечий коренастый юноша, быстро закачал головой.

— Давайте лучше соберёмся всей командой! Ну, оставшейся от неё частью…

Доркас присела на подлокотник кресла Фабиана и, взглянув на Вуда, спросила:

— О чём вы, ребята?

Мэри ответила за Вуда:

— Трэверс ушёл из сборной.

— Тот, что был ловцом? — спросила Лили.

Мэри снисходительно взглянула на неё.

— Пора бы уже знать своих героев в лицо.

— Тот, что был загонщиком вместе со мной, — сказал Фабиан. — Ловец у нас Поттер.

— Ну конечно, как я могла забыть, — проворчала Лили. Доркас тихо усмехнулась.

Вуд нахмурился и устало протёр ладонями лицо.

— Трэверс поменял приоритеты в этом году, — выдохнул он. — Теперь у него появилось занятие поинтереснее, чем играть в квиддич. Он был отличным игроком. Жаль, что он ушёл. Игра уже совсем скоро.

— Но теперь мы возьмём моего гениальнейшего брата Гидеона! — весело улыбнулся Фабиан.

Лили удивлённо посмотрела на старшего Пруэтта.

— Правда? Я думала, ты не любишь квиддич.

Стеснительно улыбнувшись, Гидеон сказал:

— Это мой последний год, и я решил полетать напоследок.

— Значит, сегодня после завтрака собираемся в «Трёх мётлах»! — бодро воскликнула Мэри. Её энтузиазм и заражал, и раздражал одновременно.

Пока мальчики пошли собирать остальных игроков сборной, Лили и Доркас с Мэри спустились в Большой зал на завтрак. Мэри тут же подсела к Алисе и предложила пойти в «Три метлы». Алиса согласилась с условием, что пригласит Берту Джоркинс.

— Отлично, — пробубнила Доркас тихо, чтобы услышала только Лили. — Давайте соберём ещё полшколы.

— Да ладно. В большой компании всегда весело, — с улыбкой отозвалась Лили.

Доркас, намазывая тост маслом, посмотрела на неё и приподняла бровь.

— А ещё в большой компании тебя не заметит один очень интересный игрок команды…

— Не будем говорить об этом, — категорично заявила Лили. — Кажется, ты превращаешься в Мэри.

— Вы о чём? — Мэри повернулась к подругам с ложкой в зубах.

— Ни о чём. Кушай, Мэри, кушай.

Мэри, сметая всё со своей тарелки, завела беседу об отвратительной причёске Мэлани Флоренс. Сполна оскорбив бедную пуффендуйку, она начала рассказывать о Бертраме Обри, мальчике из Когтеврана.

— Возьмём и его тоже. Он без ума от тебя, Лили, — сообщила она, невинно похлопав глазами.

Лили подавилась чаем.

— Я думала, что мы и вовсе будем только втроём, а теперь собралась целая толпа, — возмутилась она.

— В большой компании всегда весело, — ухмыльнулась Доркас, и Лили пихнула её в плечо.

— Да брось, Лили! Он милый парень и… — начала Мэри, но тут Лили увидела Северуса, который, прижимая книгу к груди, брёл к дверям. Она тут же сорвалась с места.

— Куда ты? — успела спросить Доркас, прежде чем Лили вышла из Большого зала вслед за Северусом.

— Эй, Сев! — позвала она, догнав Северуса.

Он обернулся, и его желтоватое лицо озарила улыбка, от которой у Лили на душе стало теплее.

— Как дела?

— Всё хорошо, — ответил он, и его чёрные глаза быстро взглянули Лили за спину. Он будто боялся, что его увидят вместе с ней. А может, не хотел, чтобы появились её подруги. — А у тебя как?

— Чудно! Не хочешь присоединиться к нам и пойти в «Три метлы»? Я, Доркас, несколько мальчиков из Гриффиндора…

Северус, потупив взгляд, покачал головой, его чёрные сальные волосы плавно колыхнулись.

— Нет. Кажется, я буду лишним в этой компании.

Что еще сказать, Лили не знала. Она была необычайно рада видеть Северуса, ведь за последний месяц они и не общались толком, но о чём ещё с ним поговорить, она просто понятия не имела. Как всякий раз бывало в учебное время, Лили теряла связь со своим другом. Прошлое и позапрошлое лето они провели вместе, а в школе вынуждены были отдалиться. Этим летом она и не видела его, а в Хогвартсе они и вовсе стали друг другу чужими. Всё стало гораздо хуже.

— Ну хорошо. Знаешь, мы могли бы сходить как-нибудь вдвоём. Как тебе такое предложение? — стараясь сохранять в голосе оптимистичность, спросила Лили.

На бледных щеках Северуса появился легкий румянец. Он посмотрел Лили в глаза и, неловко улыбнувшись, кивнул.

— Отличное предложение.

— Ты идёшь, Лили? — раздался голос Мэри.

Лили не шелохнулась с места, глядя на Северуса.

— Ладно.

— Ладно, — повторил Северус, а потом кивнул, улыбнувшись поджатыми губами. — Тебя ждут. Иди.

— Ладно, — сказала Лили, чувствуя отчего-то неприятную горечь. — До встречи.

Она повернулась и зашагал к подругам, которые ждали её на мраморной лестнице. Мэри, поджав губы, буравила взглядом удаляющуюся спину Северуса, Доркас стояла, задумчиво прислонившись к перилу.

— Ну что, идём?

Мэри недовольно уставилась на Лили.

— Ходишь за ним хвостиком, будто влюбилась…

— Он мой друг.

Мэри хотела было что-то сказать, но Доркас решительно подняла руку.

— Не будем поднимать эту тему! Лили будет дружить с тем, с кем хочет. Точка. А теперь пойдёмте позовём остальных и отправимся в Хогсмид.

Лили была благодарна Доркас. Мэри всё никак не могла понят и принять её дружбу со слизеринцем. Этого не понимала и Доркас, но она относилась к этому терпимее.

Девочки, обходя студентов, что столпились на дороге, поднимались по лестницам, направляясь в гостиную. Мэри рассказывала какие-то истории, Доркас рассеяно её слушала, наверняка повторяя в мыслях пройденную тему по истории магии. Лили же думала о Северусе и о книге, которую он сжимал в руках. Она успела прочитать название. «Постижение глубин Тёмной магии»…

Задумавшись, Лили не заметила, как под ногой исчезла ступенька, — такое частенько происходило с лестницами в Хогвартсе. Она бы упала и, скорее всего, сломала бы себе шею, если не руки, которые аккуратно подхватили её.

Мэри восторженно ахнула:

— Ты так вовремя! Лили, как ты?

Увидев, кто её бережно держит одной рукой за талию, а другой за плечо, Лили отпрянула как ошпаренная.

Джеймс Поттер, сдерживая ухмылку, спросил с напускной учтивостью:

— Не ушиблась?

— Нет, — выпалила Лили, чуть не споткнувшись снова от неожиданности и ненависти к этому несчастному кретину.

Римус посторонился, галантно пропустив Доркас и Мэри, Питер уже спустился, на другом пролёте поджидая друзей, а Сириус, провожая ненавистным взглядом Доркас, стоял возле Поттера. Тот настырно пялился на Лили.

— Это всё мило, но «Сладкое королевство» ждёт! — нетерпеливо напомнил Сириус, оттолкнул Поттера и недовольно зашлёпал вниз по ступенькам.

Римус, вежливо улыбнувшись Лили, пошёл следом. А Поттер продолжал таращиться на Лили, смущая и раздражая её одновременно. Всё же у него поразительно красивые глаза. Жаль, что характер не такой. Хотя нет, отдернула себя Лили, ей всё равно и на его глаза, и на характер.

— Неужто ждёшь, что я тебе заплачу или прыгну в объятия? — спросила она озлобленно, больше не в силах выдерживать его взгляд.

Поттер улыбнулся и взлохматил свои непослушные чёрные волосы. Его карие глаза лукаво блестели через стекла очков. Что уж греха таить, Джеймс Поттер был довольно симпатичным, но его скверный характер очень сильно отталкивал, по крайней мере Лили. Остальные же девчонки — и из Гриффиндора, и из Пуффендуя, Когтеврана — были без ума от него, и она считала, что это совершенно глупо. Как можно вестись исключительно на красивый фантик?

— Ну, можем ограничиться только словом благодарности, — ухмыльнулся Поттер, и Лили, немного пристыженная, растерянно кивнула, совсем позабыв из-за вспыхнувшей ненависти об элементарных хороших манерах.

— Ах да, спасибо, — сказала она, жадно улыбнувшись. — Правда, спасибо. Иногда ты бываешь очень милым.

Он лукаво улыбнулся, сузил глаза и прошептал:

— Только никому не говори. Все начнут этим пользоваться.

— Эй, Сохатый, чёрт тебя задери! Мы идём или ты и дальше будешь разводить ромашку? — недовольно воззвал Сириус.

— Иду-иду! — И Поттер спустился к друзьям, напоследок наградив Лили ослепительной улыбкой.

Она, обуреваемая ненавистью и отвращением, подошла к подругам. Мэри хитро улыбнулась и щёлкнула её по носу.

— Всё понятно. «Ах, спасибо! Ах, ты такой милый!»

— Я не говорила таким тоном.

Доркас сложила руки на груди.

— Может, пойдём? Всем ясно, что Лили ненавидит Поттера — да, Мэри! — и тут больше не о чём говорить.

В Хогсмид собралось ни больше ни меньше двенадцать человек вместе с Лили, Доркас и Мэри. Весёлой шумной толпой все отправились деревню, преодолевая жутко холодный ветер и изморось. В «Трёх мётлах», как всегда, было тепло и уютно. Компании, с разрешения мадам Розмерты, молодой и очень красивой владелицы паба, пришлось пододвинуть два столика друг к другу и тесно рассесться. Мадам Розмерта тут же обслужила их, поднеся вкусное сливочное пиво.

Лили сидела вместе с Доркас, Мэри, Бертой, которая болтала без остановки, Алисой и Бертрамом Обри, поглядывавшим на Лили с какой-то дурацкой улыбкой на губах. Она пыталась всеми силами игнорировать его, потому что он был ей крайне неприятен. Сказать подобное в лицо она не могла, потому что боялась повредить его чувства и психику.

Гриффиндорская команда бурно обсуждала предстоящую игру со Слизерином. Вуд, будучи ненормальным фанатиком квиддича, яростно молотил кулаком по столу и, покраснев до кончиков ушей, втирал товарищам, что это важный матч, противники сильны и им нужно хорошо подготовиться.

— У нас отличный ловец… — сказал он с придыханием.

— Кстати, где он? — спросил, оглядевшись по сторонам, Фабиан

— Подойдёт позже… Так вот. У нас отличный ловец, отличные загонщики — несравненные братья Пруэтты! — отличный вратарь. Нам только надо постараться и заполучить кубок. В том году мы проиграли, конечно, но в этом просто обязаны победить! — закончил Вуд на громкой ноте, и Лили подумала, что из него получился бы отличный публичный оратор.

— А что там насчёт Трэверса? Почему он ушёл? — поинтересовалась Доркас.

Команда помрачнела. Вуд сложил руки на груди, явно не желая разговаривать на эту тему.

— Он нашёл себе другое занятие, — выговорил тихо Дирк Крессвелл, третьекурсник, который был вратарём в команде.

Гидеон пожал плечами и мрачно произнес:

— Это его дело, конечно, но я бы ни за что не стал связываться с такими, как они.

— О чём это вы? — не понимала Лили.

— Он связался с теми придурками из Слизерина, — напряжённо ответил Фабиан. — Джагсон, Розье, Макнейр. Кажется, есть кто-то ещё, но мне всё равно, как зовут этих отморозков, которые служат Тому-Кого-Нельзя-Называть.

Над их столиками повисла гулкая тишина. Сердце Лили дрогнуло. Врагов становилось с каждым днём больше, и даже те, от кого не ожидаешь, уходят на сторону Темного Лорда.

Мэри и Берта поспешили разрядить обстановку. Они живо завели разговор о команде Когтеврана, яро критикуя их манеру игры. Ребята поддержали эту тему с удовольствием, затем перекинувшись на команду Пуффендуя.

Лили было очень весело. Она находилась в интересной компании, царила непринуждённая атмосфера, вокруг друзья. Она болтала с Алисой, Бертой и Фабианом, который просто завораживал своей милой улыбкой. Она настырно игнорировала Бертрама, хотя он пытался завести беседу, по её мнению, совершенно ненужную и глупую. Мэри периодически поддёргивала её за край мантии и, выразительно глядя в глаза, невзначай кивала в сторону Обри. Лили в ответ лишь раздражённо закатывала глаза.

День клонился к вечеру, за окнами уже стемнело, и ребята решили отправиться обратно в замок. Однако не успели они встать, как в бар вошли три студента. В одном Лили сразу признала Трэверса, высокого худощавого гриффиндорца, а других слизеринцев она не знала, хотя частенько встречала в коридорах. Среди них же она однажды видела и Северуса.

Трое, осмотрев зал, заметили гриффиндорскую сборную и направились прямо к ним, протискиваясь через переполненные столики. Лили нутром почувствовала, что беды не миновать.

— Ой-ой-ой, — пролепетала испуганно Берта и прижалась к Алисе, которая стояла, мужественно выпрямившись.

Доркас прошептала Лили на ухо:

— Надеюсь, наши джентльмены достаточно благоразумны и не вздумают провоцировать их…

— Я тоже на это надеюсь.

Юноши сбились в кучу, спрятав за спинами девушек. Лили беспокойно вцепилась в плечи Фабиана.

— Без драк, парень, — предупредила она, и Фабиан усмехнулся, взглянув на неё.

— Без драк, — согласился он.

— Какое тут сборище неудачников! — сказал первым делом темноволосый слизеринец, когда все трое остановились перед ребятами.

Мадам Розмерта остановилась, держа в руках поднос и криво поглядывая на вошедших. Она, видимо, тоже почувствовала неладное.

— Ты это про себя, Розье, и своих друзей? — невинно поинтересовался Фабиан, и Дирк Крессвелл не сдержал смешок.

Темноволосый слизеринец перевёл на Дирка полный отвращения взгляд. Тот напрягся и сжал кулаки.

— Что смешного? Я это про вас!

— Ах, да? Ну ты уточняй, а то под определение «неудачники» вы вполне подходите, — продолжал Фабиан насмехаться.

Второй слизеринец, неприятный, с крайне отвратительным лицом, сжал огромные руки, походящие на лопаты, в кулаки.

— Следи за словами, Пруэтт.

— Непременно, Макнейр.

— Если это всё, что вы хотели нам сказать, то мы пошли, — сказал небрежно Вуд и издевательски поклонился.

Трэверс остался в стороне, когда неприятный слизеринец накинулся на Вуда. Темноволосый Розье уже хотел было схватить самого маленького и худенького Крессвелла, но тут яростно вскричала мадам Розмерта:

— В моём заведении попрошу не выяснять отношений! Идите на улицу и уже там меряйтесь, кто круче! — Голос её дрожал, но в глазах искрилась уверенность.

Гриффиндорцы не шелохнулись. Они продолжали прожигать слизеринцев ненавистными взглядами. Трэверс, не произнёсший за всю встречу ни слова, стоял, мрачно взирая на бывших товарищей. Лили беспокойно вцепилась в руку Фабиана, Доркас что-то быстро нашёптывала Гидеону и Вуду, пытаясь вразумить их. Берта побледнела и хотела поскорее смыться.

Через пару секунд Мэри вышла вперёд и взяла за руку Вуда, смотревшего на Трэверс с таким омерзением, будто перед ним стоял флоббер-червь в человеческом обличии. Он явно хотел сказать пару ласковых бывшему другу, но сдерживался, оттого и покраснел, как помидор.

— Идёмте, мальчики, — произнесла Мэри, потянув капитана команды. — Бросьте, не обращайте внимания на этих идиотов.

Макнейр сделал шаг к Мэри и прошипел сквозь сжатые зубы:

— Лучше молчи, грязнокровка.

Парочка пожилых волшебников, наблюдавших за молодёжью, поражённо ахнули, а какая-то старая дамочка в лиловой мантии цокнула и неодобрительно покачала головой. Шепотки пробежались по всему залу.

— Ну-ка все прочь! — крикнула мадам Розмерта. Она была недовольна и напугана одновременно. — Кому говорю!

Макнейр, зло и желчно глядя на Мэри, продолжал:

— Ты, жалкая грязнокровка, как ты смеешь называть нас идиотами? Кто ты такая? Да никто! Просто поганая грязнокровка!

Мэри держалась стойко, однако Лили увидела, как на глазах у неё навернулись слёзы. Лили, как и Вуд, который отодвинул Мэри за спину, выскочила вперёд и направила волшебную палочку на Макнейра. Сзади зашуршали остальные ребята, выуживая палочки.

— Лучше извинись, — сказала Лили, чувствуя, как внутри вскипает злость. Её палочка была наставлено точно в грудь Макнейра. Ещё одно плохое слово в сторону Мэри — и она готова убить его.

— Ты тоже грязнокровка, — произнёс Розье, брезгливо поморщившись. — Тёмный Лорд убьёт вас и ваши семьи первыми, жалкие грязнокровки!

Мэри вдруг разрыдалась, находясь в объятиях перепуганной Берты. Лили уже приготовилась произнести заклинание, но тут раздался громкий грудной бас:

— Если не хотите проблем, то вам… э… лучше того, идти нужно.

Все разом вскинули головы и увидели Хагрида, лесничего школы, который чуть ли не до потолка доставал косматой макушкой. Его черные глаза, обычно добродушно блестевшие, наполнились свирепостью, своей гигантской фигурой он заслонил свет и путь отступления слизеринцам.

— Ты, — Хагрид ткнул пальцем в Розье. Тот невольно вздрогнул, вся краска спала с его узкого кривоватого лица. — Ещё какое-то плохое слово вырвется из твоего рта, и я скручу твой язык в узел.

— Напугал, тоже мне! — дал петуха Макнейр, и Лили, опустив палочку, усмехнулась.

— Вы, подстилки Волен-де-Морта, испугались? Вы трусы, раз боитесь простых слов, — сказала она громко и отчетливо.

Слизеринцы взглянули на неё с ненавистью. Макнейр поморщился, сложив руки на груди, и прошипел:

— Не смей называть его имя, грязнокровка!

— А то что? — не без издевки поинтересовалась Лили, и Доркас позади неё что-то предостерегающе зашептала.

Макнейр, скривившись от гнева, явно хотел ответить что-то гадкое, но Хагрид посмотрел на него так, что он испуганно отвёл взгляд и сглотнул. Вот и всё величие Темного Лорда, а его прихвостни просто напуганные недоволшебники, которые только и умеют, что разбрасываться громкими словами.

— Я же сказал — скручу язык! — напомнил громогласно Хагрид. — А теперь брысь отсюда!

Макнейр и Розье оглядели гриффиндорцев ненавистными взглядами, бочком обошли большого Хагрида и поспешили к выходу. Трэверс, склонив голову, как провинившийся ребенок, двинулся следом.

— Вот негодяи! — сокрушенно выдохнула мадам Розмерта.

— Эй! Тот парень, это же наш загонщик! — вскрикнул Хагрид, глядя, как все трое выскочили на улицу. — Непорядок у вас, я посмотрю? — Он перевел взгляд на мрачного Вуда, а потом на Лили и добродушно улыбнулся, сияя черными дружелюбными глазами. — Смелая ты, раз имя его называешь.

— Я не боюсь ни его, ни его имени. Спасибо, Хагрид, — улыбнулась Лили, до глубины души благодарная Хагриду за его появление. Этот конфликт мог сложиться не самым удачным образом, так что лесничий Хогвартса появился весьма вовремя.

— Да что уж там! — отмахнулся Хагрид, и застенчивая улыбка промелькнула в его густой спутанной бороде. — Вы давайте, ребята, без глупостей. А коли силу хотите свою показать, так уж на поле покажите. — Он серьёзно поглядел на Пруэттов и Вуда. Ребята нехотя кивнули, будто уже вынашивали план мести. — Ну вот и хорошо. Я пойду пропущу пару кружек с Дайлис. Бывайте!

Хагрид, напоследок улыбнувшись Лили, сел за стол к женщине в лиловой мантии. Они живо о чем-то заговорили.

Лили обернулась к мальчишкам.

— И что это было? Зачем они так на нас накинулись?

— Им особые причины не нужны, — ответил Гидеон. — Пойдёмте лучше в замок.

Мэри до сих пор рыдала. Берта, сжимая её в объятиях, что-то быстро тараторила, а Алиса, заметно побледневшая, стояла возле них, заламывая руки. Доркас, строго отчитав Фабиана за издевательское общение со слизеринцами («А если бы началась драка?! Ты подумал, когда язвил им? Нам бы всем досталось!»), вместе с Лили взяла Мэри под руки. Они вывели её, маленькую, рыдающую как никогда в жизни, из паба, и уже на улице она зарыдала сильнее.

Лили никогда прежде не видела Мэри такой. Мэри Макдональд — самый позитивный и веселый человек на белом свете. Она не знает печалей, никогда не плачет из-за пустяков и редко когда ходит грустной. Но сейчас она плакала навзрыд, громко хлюпая и оттирая с покрасневших щечёк слезы. Мэри, слабая физически, была очень сильной морально, поэтому её рыдания не на шутку встревожили Лили.

— Эй, Мэри, что такое? Ну что ты плачешь? — тихо сказала Лили, но Мэри ничего не ответила.

Берта и Алиса с жалостью глядели на трясущуюся Мэри. Доркас осторожно гладила её по спине, другой рукой убирая с лица светлые локоны.

— Перестань плакать из-за этих кретинов! Это просто слово, оно ничего не значит! — заговорила она дрожащим голосом. Обыденную самоуверенность на её лице как рукой сняло, она была обеспокоена. — Грязнокровка! Глупое, пустое слово! Подумаешь! — Лили мимолетом подумала, что Доркас легко говорить, — она-то чистокровная волшебница.

— Я не-не-не из-за этого-го плачу! — заикаясь, прогнусавила Мэри. — Они сказали, что убьют их, маму и папу! И я буду виновата! Я не хочу, чтобы они умирали из-за меня! Вдруг я не успею извиниться перед ними! Не успею сказать, как люблю их! Они были правы: я чудовище!

— Не говори так! — вспыхнула Доркас. Беспомощно глянув на Лили, она произнесла тихо и не весьма уверенно: — Эти идиоты просто запугивали нас, только и всего. Да что они знают! Они просто подстилки Волан-де-Морта! Ты сильная волшебница и сможешь защитить и себя, и свою семью. Скажи же, Лили!

Лили тогда не приняла всерьез слова Розье, что Тот-Кого-Нельзя-Называть убьёт её семью. Однако сейчас она испугалась так же, как и Мэри. Она решила, что подучить защитные заклинания и по приезде в Коукворт набьёт ими дом, чтобы никто не смел подобраться к её семье.

— Они брали нас на слабо, Мэри, — сказала она, тяжело сглотнув. — Это всё бред, просто вода. Они трусы, жалкие трусы и, кроме того как грозиться своим повелителем, ничего не умеют. Ничего не грозит ни нам, ни нашим семья.

Эти слова не очень успокоили Мэри. Она вроде перестала рыдать, но всю дорогу до Хогвартса пребывала в каких-то тяжёлых мыслях, украдкой оттирая со щек слезы. И тут Лили поняла, что защищать и отгораживать от чего-то Мэри нет смысла: кто-то или что-то уже давно сломало её. Она уже давно изменилась, просто она слишком сильная, чтобы показывать это и пугать подруг. Мэри не плачет по родителям, которые, к слову, уже давно выгнали её из дома, но с ума сходит, переживая о них. Она делает вид, что не боится Волан-де-Морта, однако когда его прихвостни угрожали, что Темный Лорд убьёт её семью, она очень сильно испугалась.

Когда они добрались до Хогвартса, Мэри не захотела ужинать и сразу ушла в комнату, сопровождаемая печальной Алисой. Лили и Доркас, хмуро пересидев ужин в Большом зале, вместе с Пруэттами и Вудом отправились в гостиную. У портрета Полной Дамы их поджидал Бертрам Обри. Лили раздраженно выдохнула, чуть не дав дёру от назойливого когтевранца.

— Лили, можно с тобой поговорить? — позвал Обри, когда Полная Дама открыла ход в гостиную.

Фабиан посмотрел на Лили через плечо, прищурил глаза и быстро залетел в гостиную, за ним пошли Гидеон и Вуд, мрачные, хмурые и недовольные. Доркас хотела было двинуться следом, но Лили крепко схватила её за руку.

— Останься, — взмолилась она шепотом. Ей совсем не хотелось оставаться наедине с этим Бертрамом. Не нравился он ей, и отказать ему будет проще, если рядом будет подруга.

Доркас вздохнула и скрестила руки на груди.

— Ладно.

— Лучше уйди, Мэдоуз, — сказал с неприязнью Обри, и Доркас, фыркнув, одарила его тяжелым ледяным взглядом.

— Ещё чего, парень. Я останусь.

Бертрам нервно выдохнул и взглянул на Лили как-то умоляюще, с прошением, будто клянчил решение домашнего задания.

— Ладно. Уф. Слушай, Лили, может, в следующий раз сходим куда-нибудь вместе? Ты очень красивая и умная. И вообще, ты мне очень нравишься…

— Эм, Бертрам, я… — пролепетала Лили, чувствуя, как щёки начали заливаться краской.

Полная Дама снова открыла проём, и из гостиной на всех парах вылетел Поттер, а за ним, расслаблено закинув руки за голову, вышел Сириус. В руках Поттер сжимал какой-то пергамент.

— О, привет! — сказал нарочито небрежно он и уставился на Лили таким взглядом, словно она его как-то обозвала или пребольно ударила.

Доркас и Сириус одновременно закатили глаза.

— Вы очень вовремя, — сказала Доркас с безразличием.

— Ну ты и идиот, Сохатый! — сказал Блэк с ухмылочкой на губах.

— Что тебе здесь надо, Поттер? — спросила Лили не без злости.

Она моментально позабыла об Обри, который отступил чуть назад, а Поттер же, наоборот, подошёл поближе, запихивая в карман сложенный пергамент.

— Я собирался спуститься вниз, — безразлично ответил он и вскинул бровь. — Не думаешь же ты, что я слежу за тобой?

— Думаю, — тут же парировала Лили, и Поттер, с едва заалевшими щеками, усмехнулся, опустил голову и взъерошил волосы.

— Уж прости, не хотел мешать тебе и этому придурку вести с тобой задушевную беседу, — произнёс он, снова подняв на Лили лицо. В его голосе сквозила злоба.

Лили разозлилась. Жестко уставившись на Поттера, она прорычала:

— Значит, ты всё-таки следишь за мной, потому что знаешь, что мы ведём тут задушевную беседу!

— Столько желчи, — вставила Доркас, поморщившись.

— Вы оба друг друга стоите! Вы оба круты! А теперь пошли, Сохатый, мы же вроде «собирались спуститься вниз», — нараспев произнес Сириус и подмигнул Доркас, отчего она с отвращением подняла глаза к потолку. — Что ты глаза закатываешь, Мэдоуз?

— Ничего, Блэк, — ответила она, поглядев на него исподлобья. — Идите уже. Вы мешаете Лили устраивать личную жизнь.

Поттер, к облегчению Лили, отвел от неё взгляд и посмотрел на Доркас.

— С этим вот? — спросил он со смешком, ткнув пальцем в Обри, переминавшегося с ноги на ногу.

— Полегче, Поттер! — сказал Бертрам, не отрывая взгляда от Сириуса, который строил ему рожицы.

— Ой-ой, а то что? — с издевкой усмехнулся Джеймс и подступил поближе к Бертраму.

Обри на секунду растерялся. Его взгляд заскользил от Поттера к Блэку, который принялся обзывать Доркас самовлюбленной задавакой, заумной выскочкой и ушлой девицей. Лили почувствовала, как ненависть к Поттеру и Блэку поднялась на уровень выше.

Рявкнув Сириусу, чтобы он захлопнулся, Лили вперила рассерженный взгляд в Поттера.

— Отстань от него. Иди своей дорогой.

— Попроси вежливо, — поддразнил Поттер.

Сириус засмеялся как ненормальный.

— Видала, Мэдоуз, — мой друг круче!

— А моя подруга староста, так что заткнись, иначе она заставит тебя драить пол в гостиной, — с холодом отозвалась Доркас, гордо задрав подбородок.

Сжав кулаки и до скрипа смежив зубы, Лили прошипела:

— Пожалуйста, Поттер, отстань от меня и от него. Забирай свою ручную собачку и иди, не то я не ручаюсь за себя.

Поттер опять запустил руку в косматую шевелюру и, ухмыляясь, опустил голову. Через пару секунд он посмотрел на Сириуса и сказал:

— Ко мне, моя ручная собачка! Пошли!

Сириус подыграл ему. Он гавкнул, фыркнул, поглядев на Доркас, и вразвалочку подошел к Поттеру. И тут Поттер резко вынул палочку из внутреннего кармана мантии и направил её прямо на Бертрама. Лили вздрогнула, а Бертрам ахнул и шумно сглотнул, ноги у него едва заметно затряслись.

— Что ты делаешь?! — проквакал он.

— Опусти палочку, Поттер, — угрожающе произнесла Доркас. — Ты, Блэк, скажи ему!

— Эй, Бродяга, — с ухмылкой посмотрел на друга Поттер. Его палочка была уставлена точно в грудь Обри. — Помнишь то заклинание…

— Которое заставляет блевать слизняками? Кажется, мы использовали его на Нюниусе неделю назад, давай что-нибудь другое.

Поттер посмотрел на Лили и пожал плечами.

— Ничего личного. Мне просто скучно.

Он произнес какое-то заклинание, и Лили не успела его остановить. Вдруг голова Бертрама начала раздуваться, словно воздушный шар. Глаза покраснели, губы стали толстыми, щеки вспухли. Изо рта вырвались какие-то нечленораздельные звуки. Джеймс и Сириус, согнувшись в три погибели, дико засмеялись, и их хохот эхом пробежался по этажу. Лили покраснела от гнева до кончиков ушей. В этот момент она поняла, что ненавидит Поттера больше, чем кого-либо в этом мире.

— Ну ты и кретин!

Доркас оттолкнула Поттера, на глазах которого уже навернулись слезы, и подскочила к Обри. Лили тоже подлетела к парню, лихорадочно думая о контрзаклинание. В голову ничего не приходило.

Подправив съехавшие на кончик носа очки, Поттер еле выдавил из себя через смех:

— Смотри, Эванс, какой у тебя симпатичный ухажер! Пошли, Бродяга!

Всё еще надрывая животы от смеха, они спустились вниз, а Лили и Доркас, схватив Обри под руки, поволокли его в больничное крыло. Лили проклинала Поттера на чем свет стоит. Её ненависть стала в сто раз больше, ей хотелось убить его, придушить, уничтожить. Всё, что угодно, лишь бы больше никогда его не видеть. И как она могла думать, что он может быть милым! Нет, он полный дурак, который ни на что не способен! Джеймс Поттер никогда не изменится, он всегда будет таким идиотом!

После того как Бертрамом занялась мадам Помфри, Доркас и Лили без сил потопали в гостиную. В креслах у камина сидели Римус и Питер. Как только они увидели девочек, тут же подорвались с мест.

— Что там случилось? — спросил Римус взволнованно. — МакГонагалл искала Соха… Джеймса и Сириуса. Сказала, что они…

— Поттер заколдовал Обри из Когтеврана. Его голова вдвое увеличилась, — жестко ответила Лили.

Питер очень громко хихикнул. Бросив на него ненавистный взгляд, который, вообще-то, предназначался Поттеру, Лили отвернулась и зашагала к лестнице. Доркас шла следом, устало вздыхая и оттирая со лба испарину.

— Зачем он это сделал? — спросил Люпин так, будто не мог поверить в случившееся.

Лили, не оборачиваясь, ответила:

— Сам спроси у этого заносчивого индюка! — И, повернувшись к ошарашенному Римусу, добавила: — И, если тебя не затруднит, скажи, что, если он подойдет ко мне хоть на шаг, я испробую на нем Круциатус!

Над Запретным лесом, окутанным мраком и мглой, плавала луна, утопая в серебристых облаках. По тропинке, петлявшей меж высоких сосен и елей, шли три парня. Они не боялись ни страшной ночи, ни осеннего холода, ни даже Запретного леса, где кишмя кишили разные чудовища и твари. Они уверенно шагали в темноте, ничуть не боясь перспективы умереть самой ужасной смертью.

— Ай, Хвост! Не торчи под ногами! — зашипел Сириус, едва не споткнувшись. Что-то маленькое и тёмное скользнуло около его ноги и растворилось в ночи. — Хватит выпендриваться, жалкая крыса!

— Давай немного потише, Сириус! — взмолился Римус, через плечо поглядев на друга. На его взволнованное лицо со шрамами и царапинами падал серебристый свет луны, которая, к его счастью, была неполной. — Не хватало ещё парочку кентавров за собой захватить.

— Да нет, Бродяга, кричи во всё горло — я ещё никогда не катался на кентаврах! — усмехнулся Джеймс, идя впереди всех. Римус строго посмотрел на него, и Джеймсу пришлось спрятать ухмылку и заткнуться.

До полянки, обросшей высокой омертвелой травой, они дошли в молчании, слыша, как где-то ухает сова и завывает зверь. По земле, шурша кустами, бегал Питер, обратившийся в крысу. Как только парни остановились и сели на мокрую траву, он превратился обратно в себя и широко улыбнулся. Его маленькие водянистые глазки азартно блеснули.

— Вот это круто! Вот это класс! Видели, как ловко на этот раз я превратился?

— Ну конечно, — фыркнул Сириус недовольно. — Ты превращаешься в жалкую крысу. Это же легко!

Глубоко оскорблённый, Питер присел возле Римуса, который выудил из кармана палочку и принялся тыкать ею в карту Мародёров, аккуратно разложенную на коленях.

— Идите потренируйтесь, парни, — сказал он. — А я пока доработаю карту.

Сириус, ворча что-то под нос, поднялся с места, Питер тут же обратился в крысу и зашуршал по мокрой траве, а Джеймс, подправив очки, взглянул на Римуса и спросил:

— Разве в ней есть какие-то неполадки? Да она идеальна, чёрт возьми!

— Не совсем. Вот, например, она показывает, что профессор Кеттлберн расхаживается в кабинете МакГонагалл. Но Кеттлберна нет в замке уже целую неделю, и ему, вообще-то, нечего делать в кабинете МакГонагалл. А вот якобы у леса слоняется наш любимый Нюниус…

— Я понял, понял.

Джеймс устремил взгляд на Сириуса, точнее на огромного чёрного пса, в которого он успешно превратился.

— Браво, Бродяга! — с улыбкой сказал он. — Теперь моя очередь!

Он закрыл глаза, сосредоточился и в следующую секунду превратился в красивого рогатого оленя, шерсть которого лоснилась и переливалась под светом луны. Прогарцевав, Джеймс пустился рысцой, и собака последовала за ним.

— Только не уходите далеко! — успел крикнуть Римус, прежде чем Джеймс и Сириус рванули в густую чащу леса. Питер остался с Лунатиком, наворачивая возле него круги.

Джеймс и Сириус бежали наперегонки, огибая деревья и валуны. Под их копытами и лапами шуршала обледенелая трава, ветер обтекал их звериные тела. Оба они чувствовали себя невероятно свободно и счастливо. Всё-таки здорово, что у них получилось стать анимагами. В таком обличии гораздо легче следить за Римусом, который каждое полнолуние превращается в неконтролируемого оборотня.

Джеймс припустил сильнее и оторвался от Сириуса, который с интересом остановился у куста шиповника. И тут ему почудилось какое-то движение вдалеке: что-то невысокое и чёрное метнулось от одного ствола дерева к другому. Он, перепрыгнув высокие колючки, рванул за сосны и принял своё обличие. Переполненный подозрением, он подправил очки, вытащил палочку из кармана и выглянул из-за дерева. Мимо пробежала большая чёрная собака.

— Нет, Сириус! — успел лишь прикрикнуть вслед он, а потом раздался душераздирающий вопль.

Не думая, Джеймс стремглав побежал на утихающее эхо крика, миновал сосны и ели, вылетел из Запретного леса и оказался на опушке неподалёку от Гремучей ивы. Вдалеке сиял Хогвартс. Вокруг стояла мёртвая тишина, Сириуса не было, зато на земле валялась чья-то скрюченная фигура. Луна, вырвавшись из облака, осветила малосимпатичное, насмерть перепуганное лицо Северуса Снейпа.

Джеймс нервно выдохнул. Его только тут не хватало! Он понадеялся, что Снейп его не заметил, быстро развернулся и уже хотел было рвануть обратно в лес, но тут раздался нервный вскрик слизеринца.

— Поттер! Я видел, как ты выбежал из леса!

Джеймс обернулся к Снейпу, изображая на лице самую правдоподобную невинность.

— Нет, приятель, я только что пришёл…

— Я видел! — завизжал Снейп отчаянно и вскочил с земли, попутно отряхивая перепачканную мантию.

В его сальных волосах запутались травинки, чёрные, как лужицы, глаза злобно сузились, неприятная физиономия исказилась в гримасе гнева. Джеймс понадеялся, что на его лице не выразилось всё отвращение, которое он испытывал к этому уроду. В этот момент надо быть самой обходительностью и добротой — Снейп может рассказать всё Дамблдору.

— Сначала из леса выбежала огромная чёрная псина, а потом ты! — продолжал брюзжать Снейп, скривив губы.

Джеймс, глубоко вздохнув, как ни в чём не бывало ухмыльнулся и крайне спокойно произнёс:

— Там не было никакой псины.

— Что ты делал в лесу? — требовательно спросил Снейп, и Джеймс решил, что это перебор. Кто-кто, а это патлатое чудовище не имело права так с ним разговаривать.

— Какая тебе разница! — рявкнул он, сильнее сжав в руке палочку. Безумно хотелось пустить в этого гада какое-нибудь заклятие, однако он себя с трудом, но сдерживал.

— Выходить из замка ночью запрещено! Что ты тут делаешь?

— Если запрещено, то почему ты здесь? Ты что, Нюниус, следил за мной?

Неприятное лицо Снейпа сморщилось. Следил, понял Джеймс. И это сильно его возмутило. Подумать только, ещё бы чуть-чуть — и это чудовище узнало бы все их секреты! Внутри вспыхнул небывалый гнев, но Джеймс попытался держать себя в руках.

— Шёл бы ты, Нюниус, в замок, — как можно спокойнее выговорил он.

— Я знаю, чем ты со своими дружками занимаешься! — заявил Снейп злостным шёпотом. Лунный свет падал на его землистое лицо, делая его зловещим и уродливым. — Я знаю, что вы замышляете какую-то гадость. Я знаю, что у вас на уме. Я всё расскажу…

— Ничего ты не знаешь, Нюниус! — прорычал Джеймс и подскочил к Снейпу, с трудом заставляя себя не направлять на него палочку, из которой уже вовсю сыпались искры. — Если ты снова будешь следить за нами, клянусь, я превращу тебя в таракана и раздавлю!

Эта угроза ничуть испугала Нюниуса. Он ядовито осклабился и вымолвил как бы между прочим:

— Через пару дней будет полнолуние…

— И что?

— Да ничего, так, как факт. Думаю, одному твоему дружку очень понравится полная луна…

Терпение у Джеймса лопнуло. Он вскинул палочку и ткнул её в грудь Нюниуса. Тот подпрыгнул на месте, но страха не показал.

— Ещё слово, ещё одно слово, Нюниус…

— Ага! Значит, ты этого не отрицаешь!

— Левикорпус! — не выдержал в конце концов Джеймс.

Вскрикнув, Снейп перевернулся вверх тормашками и повис в воздухе. Его тощие ноги задергались, чёрные сальные волосы завозились по мокрой траве. Он что-то отчаянно завопил, пытаясь выудить из-за пазухи палочку. А заклинание Левикорпус просто превосходное! Как-то раз Джеймс услышал его от слизеринцев и решил использовать против них же. Отличная штука!

Джеймс громко рассмеялся.

— Ну что, Нюнчик, приятно висеть вверх ногами? Классные подштанники…

— Заткнись, Поттер! Отпусти меня!

— Поклянись, что не будешь следить за моими друзьями!

— Ну я тебе… Да я тебя…

— Либерокорпус!

Снейп плашмя грохнулся на землю, пропищав, как маленькая девчонка. Джеймс еле-еле подавил хохот, который рвался наружу, и, направив палочку на Нюниуса, жёстко сказал:

— Если я ещё раз увижу тебя…

— Петрификус тоталус!

— Протего! — успел крикнуть Джеймс. — Экспеллиармус! — Палочка вылетела из хлипких ручек ошарашенного Нюниуса и приземлилась у него за спиной. — Ну всё, Нюнчик!

Джеймс подскочил к Снейпу, который попятился назад, чтобы поднять палочку, и ударил его по крючковатому носу. Раздался хруст и тихий вскрик.

— Эпискеи! — тут же произнёс Джеймс, направив палочку на скорчившегося Снейпа. — Лучше беги, Нюниус!

— Я ещё задам тебе и твоим друзьям! — бросил сквозь зубы Снейп, и Джеймс снова не выдержал и ударил его под дых.

Снейп скрючился в три погибели и застонал.

— Беги пока можешь, Нюнчик.

— Это ещё не всё, Поттер. — Одарив Джеймса ядовитым взглядом, Снейп неуклюже встал, поднял палочку и, прижимая руку к носу, рванул прочь.

Джеймс расслабленно выдохнул, когда никчёмная фигура Нюниус растворилась в темноте. Он перекинулся в оленя и стремительно побежал обратно к друзьям. В голове бились гнев и желание снова побить этого гадкого Снейпа. Он постоянно следил за ними, но никогда так близко не оказывался. Подумать только, ему стоило только пройти по тропинке, и он бы встретился с тремя анимагами и одним Римусом.

Лунатик в компании Питера до сих пор сидел за картой. Когда Джеймс в образе оленя подошёл к ним, он посмотрел на него, нахмурил брови и пробормотал:

— Уж не знаю, верить ли карте…

Джеймс превратился обратно в себя и кивнул, присаживаясь возле Питера, который смотрел на него, выпучив водянистые глазки.

— Верить. Я же сказал: карта идеальна! Нюниус тёрся у леса, — отрапортовал Джеймс. — Значит, Кеттлберн и МакГонагалл этой ночью вместе? Вот же проказница!

— Ты ушел с темы, — строго сказал Римус. — Снейп.

— Ах да. Но Кеттлберн и МакГонагалл…

—Так ты прогнал Нюниуса? — взволнованно спросил Хвост.

— Ага, — небрежно кивнул Джеймс. — Наподдавал ему немного…

Римус вскинул бровь и отложил карту и палочку.

— Насколько немного? — В голосе его звучало предостережение, которое не очень понравилось Джеймсу. Лунатик, как всегда, был ко всем добр, слишком добр.

— Ну, я его ударил и сломал нос, — нехотя признался он. Ему хотелось смеяться. Перед глазами до сих пор стояла побледневшая физиономия Нюнчика.

Питер захихикал в ладошки, Лунатик раскрыл рот, чтобы отчитать Джеймса, а Джеймс уже приготовился выслушать гневную тираду, но тут из-за дерева вылетела чёрная собака.

— Вы не поверите, кого я видел! — вскричал Сириус, обратившись обратно в себя и подбежав к друзьям. На его губах играла дурацкая наглая улыбочка, глаза сияли безумным блеском. — Нюниуса! Он, кажется, пытался вынюхать, что мы тут делаем. Я бежал со всех ног, и тут он как вылетел из-за сосны, как увидел меня, как завизжал! Я чуть не умер от смеха! Вот только собаки не умеют смеяться…

— Он видел меня, — хмуро сообщил Джеймс, подправив очки и пристально взглянув на Бродягу. — Мы с ним немного попрактиковались в применении заклинаний.

Сириус издал лающий смешок и хлопнул Джеймса по плечу.

— Так ему и надо! Молодчина, Сохатый! Задал жару?

— В этом нет ничего хорошего! — сказал Лунатик, вперив хмурый взгляд в Джеймса. — Он мне тоже крайне неприятен, но, может, не нужно его задевать?

— А почему нет? — спросил Питер и пожал плечами. — Он такой неприятный. И он следил за нами. Он этого заслуживает.

Джеймс, соглашаясь с Хвостом, кивнул. Вообще-то кроме неприятности Нюниуса, его кое-что еще раздражало в этом уроде — он получал внимания от Лили Эванс больше, чем заслуживал.

— Нет, так нельзя! — запротестовал Римус.

Бродяга лег на траву и, закинув руки за голову, фыркнул:

— Ты меня раздражаешь своей праведной жизнью, Лунатик.

— Кто-то же должен…

— Кажется, он догадывается о твоей мохнатой проблеме, Лунатик, — сказал Джеймс, прерывая Римуса. — Он сказал, что кое-кому из моих друзей очень понравится полная луна. Недвусмысленно, правда?

Римус заметно напрягся. Он потупил взгляд, а Сириус, вскочив на ноги, закричал:

— Вот же жук! Вот же гад! Копает под нас! Вот же кретин! Да я ему шею сломаю!

— Но зачем ему это нужно? Следить за ними? — встревожено спросил Питер и потянул пальцами воротник рубашки, будто начал задыхаться. — Неужели лишь из-за того, что мы его периодически… ну, короче, не уважаем?

Джеймс пожал плечами. Он посмотрел на сникшего Лунатика и, пытаясь вложить в голос побольше уверенности, сказал:

— Мне кажется, он просто завидует. Мы ведь крутые, прямо душки! А он? Сопливый, патлатый идиот. Хочет, чтобы нас тоже все ненавидели, презирали…

— Очень может быть, — покачал головой Лунатик. — Вас все возненавидят, когда узнают, что вы дружите с оборотнем…

— О, да брось, Рем! — Бродяга закатил глаза и пихнул Лунатика в плечо. Тот неуверенно улыбнулся уголками губ, всё ещё изучая травинки. — Мне всё равно, что они будут думать обо мне, если узнают правду. Пусть катятся со своими предрассудками куда подальше!

— Вот и закроем эту тему. Просто будем держать ухо востро, — сказал Джеймс, поднимаясь с земли. — Надо доделать карту и внимательно отслеживать Нюниуса. Кто знает, что крутится в его больной башке.

— Отличная идея, — кивнул Сириус. — А теперь пойдёмте в замок. На сегодня достаточно, мы отлично потренировались. Я был шикарен, как вам кажется?

— Я был в сто раз лучше! — пискнул Питер, вставая и поправляя сбившуюся мантию.

— Не ссорьтесь, девочки. Я был круче вас всех! Особенно когда сломал Нюниусу нос, — произнёс Джеймс, гордо вскинув голову и ухмыльнувшись.

Лунатик, слушая друзей, широко улыбался.

— Ну вы и самовлюблённые типы!

Парни торопливо вышли по тропинке из леса и двинулись к замку. Ночь была тихой и поздней, Джеймс очень устал, и надо было вздремнуть, чтобы набраться сил, — завтра намечался первый матч против слизеринцев. Ему как никогда хотелось задать Слизерину.

Добравшись до замка, мальчики остановились у высоко расположенных окон башни Гриффиндора. Одно окно было распахнуто, и Джеймс, направив на него палочку, тихо произнёс:

— Акцио, метла!

Задев створки, из окна вылетела метла Джеймса, «Комета» последней модели. Описав в воздухе круг, она подлетала к хозяину, и Джеймс крепко схватил рукоятку.

— По очереди, как всегда, — сказал он и вскочил на метлу.

— Когда уже отец вернет тебе мантию-невидимку? — недовольно выговорил Сириус. — Достало уже на метле тут рассекать.

— А не нужно было в женские туалеты заглядывать, — произнес Джеймс с деланным укором. — А потом еще рассказывать об этом в моём доме в присутствии моих родителей.

Бродяга хитро улыбнулся:

— Уж такой я любопытный.

— Нам надо в замок, — напомнил Лунатик, хлопнув Джеймса по плечу, а Питер зябко поежился от холода.

Джеймс поднялся в воздух, сделал несколько грациозных петлей, и Сириус, задрав голову, крикнул:

— Хватит выпендриваться, Сохатый! Я хочу спать! Шевелись!

— Тише, тише! — взмолился Римус, пихнув его под рёбра. — Филч услышит!

— Пусть он прекратит! Завтра налетается!

— Не завидуй, Блэк! — хохотнул Джеймс и аккуратно залетел в окно.

В гостиной было тепло и уютно. В камине тлели угольки, кресла пустовали, никого не было.

— Держите! — Джеймс скинул друзьям метлу, и пока они решали, кто будет следующим, развалился на кресле, чтобы погреть руки у огня.

Вторым в гостиную залетел Сириус, потом Римус, и в конце, едва не вывалившись обратно, появился Питер. Они устроились возле Джеймса, молча греясь.

— Завтра матч, — сказал Питер некоторое время спустя. — Мы разорвём этих слизеринцев! Да ведь, Джеймс?

Джеймс взглянул на Питера с ухмылкой.

— Неужели ты сомневаешься во мне, Хвост?

— Нет-нет, что ты! Ты обязательно первым поймаешь снитч!

— Должен сказать, что ловец у Слизерина неплохой, — произнёс Римус и осторожно взглянул на Сириуса, который показательно отвернулся к камину, вытащил палочку и зажёг огонь.

— Да, Регулус отличный ловец… — кивнул Джеймс.

— Может, хватит о нём говорить? — нервно дёрнувшись, Сириус уставился на друзей. — Перестаньте уже! Я уже сто раз говорил: я не буду с ним мириться, общаться, видеться. Точка!

— Ладно, ладно, не кипятись! — примирительно подняв руки, сказал Римус.

Джеймс толкнул Сириуса в плечо.

— Спокойно, Бродяга!

— И больше не говорите об этом!

— Ладно.

Они замолчали. Сириус смотрел в камин, и языки пламени отражались в его глазах, Питер почти заснул, подперев голову рукой, Римус отсчитывал дни до полнолуния, а Джеймс думал о сегодняшней разборке с Нюниусом. Он понадеялся, что со Снейпом всё в порядке. Нет, он не переживал за этого патлатого гада ни капли, его больше тревожило другое. Эванс. Она, увидев раскрашенное лицо своего самого лучшего друга Нюнчика, непременно поймёт, что это сотворил он, Джеймс. И тогда возненавидит его ещё больше, хотя предел её ненависти и так зашкаливал. Но Джеймсу так не хотелось, чтобы она его ненавидела. Ему хотелось подружиться с ней для начала, а уж потом…

— У тебя такое глупое лицо, Сохатый, — подал голос Сириус. — Прямо как у полного кретина. О чём задумался?

— Да так, есть о ком, — отмахнулся Джеймс, не глядя на Сириуса.

— О ком? — подняв бровь, улыбнулся Римус. — Дай угадаю! Её имя начинается на букву Л, у неё рыжие волосы и зелёные глаза?

— Эй! — Питер шутливо ткнул Лунатика в плечо. — Ты описываешь мою маму?

Ребята весело прыснули.

— Да-а-а, Хвост, — подыграл Джеймс, — я втюрился в твою мамку!

Сириус, зевнув, откинулся на спинку кресла и непринуждённо произнёс:

— Лучше забудь о ней. Я не о превеликой и уважаемой матушки Питера — честь ей и хвала! — про Эванс.

Джеймс прикусил губу. Если бы он мог забыть! Он пытался, точнее, пытается забыть милую рыжеволосую девочку, но едва ли это возможно. И как так можно было втрескаться?! Она вроде не шибко красивая, её черноволосая подруга Доркас была в сто раз, даже в миллион раз красивее, но всё равно он, кажется, залип именно на ней. Какой же она была умной, доброй, смелой, застенчивой. Как мило она краснела, как забавно она ненавидела его, обзывала его самовлюблённой выскочкой и задавакой.

Джеймс понимал, что это всё глупости и скоро Лили Эванс выветрится из его головы, появится какая-нибудь другая, тем более выбор был большой. Однако ему хотелось добиться только одну. Друзья обо всём знали и прекрасно понимали, однако он запретил им лезть в свою личную жизнь. Никто не возражал по этому поводу.

— Думаю, скоро забуду, — неуверенно ответил Джеймс, взъерошив волосы. Римус так сосредоточенно на него смотрел, что ему даже стало неловко. Лунатик будто лучше всех понял, что он никогда не забудет Лили. — Забуду, клянусь. Ну, знаете, это же подростковая любовь! Она непостоянная, ненастоящая, странная и что-то ещё в этом же духе…

— Это разумеется, — кивнул Римус и поймал взгляд Джеймса. Он, как всегда, был участливым и хотел помочь, что было, несомненно, мило, однако Джеймс не хотел обсуждать сейчас Лили Эванс. — Но относится ли это к Лили? С кого курса ты к ней привязался?

Питер уже заснул, но моментально ошарашенно открыл глаза, потому что Сириус недовольно повысил голос:

— Что мы с вами сопли розовые разводим, как девчонки! Мы парни, чёрт возьми, крутые брутальные парни! Если нам что-то или кто-то нравится, мы должны это просто забрать себе, и точка! А если мы, брутальные и очень крутые парни, не нравимся тем, кто нравится нам, мы должны просто забыть и искать что-то другое!

Джеймс и Римус подавили смешки. Питер что-то пробурчал себе под нос и, снова подперев голову рукой, закрыл глаза.

— Слушай, ты, брутальный парень, не забудь переодеться в пижамку с мишками перед сном, — улыбнулся Джеймс и ударил Сириуса в плечо.

Тот, гордо задрав голову, усмехнулся.

— Ладно, пойдёмте тогда спать. Я как раз переоденусь в свою пижаму.

Ребята поднялись с кресел, Римусу перед этим пришлось хорошенько ткнуть Питера в плечо — он закемарил.

— Завтра матч! — взволнованно взъерошив волосы, напомнил себе Джеймс, когда они поднимались по лестнице в комнату.

— А мне ещё завтра с Эмми Дэй на свидание, — ухмыльнулся Сириус и хлопнул Джеймса по спине. — Улавливаешь суть, приятель? Сириус Блэк новый дамский угодник!

Римус засмеялся:

— Ты хоть в зеркале себя видел, дамский угодник?

— Да, представь, сегодня утром, — невозмутимо отозвался Сириус. — Там отразился симпатяга с грустными серыми глазами…

— А тебя зеркало не отразило? — сонно пробормотал Питер.

Джеймс и Римус не удержались и громко захохотали. Из-за какой-то двери послышался недовольный голос, посоветовавший немедленно заткнуться. Сириус уничтожающе оглянулся на Питера, но тот ничего не заметил, уронив голову на грудь и закрыв глаза.

— Вы трое такие чокнутые идиоты, но без вас было бы скучно! — сменив гнев на милость, произнёс Бродяга и широко улыбнулся. — Куда я без вас, чертовы дураки!

* * *

— Вставай, Сохатый! — нараспев прокричал Сириус, и на голову Джеймса обрушилась подушка. — Нас ждут великие дела!

— Бродяга, а ну-ка, фу! Дай нашему ловцу отдохнуть перед игрой! — строго произнес Римус.

Джеймс еле разлепил глаза и заставил себя сесть.

— Сколько сейчас времени? — сипло спросил он, зевнул и водрузил на нос очки.

Комнату заливал яркий солнечный свет, в воздухе плавали пылинки. День выдался что надо.

— Почти одиннадцать, — сказал Питер, аккуратно заправляя постель. — Тебе лучше уже встать, Сохатый, если хочешь позавтракать перед матчем.

— Ну ты, Хвостик, прямо как заботливая мамочка Сохатого! — усмехнулся Сириус.

После того как Джеймс облачился в спортивную форму, Мародёры спустились в гостиную. Часть гриффиндорской команды сидела в креслах, что-то живо обсуждая.

— Поттер! — сказал Том Вуд, подлетел к Джеймсу и схватил его за плечи. — Всё в порядке? Ничего не болит? Играть сможешь?

Сириус и Римус тихо засмеялись и отошли, Питер же и не подумал отделиться от Джеймса. Он важно и внимательно уставился на капитана команды.

— Ну да, всё нормально. Чувствую, что надеру слизеринцам одно место как следует!

Вуд треснула Джеймса по спине.

— Отличный настрой, приятель! Вот! — обернувшись к хмурым Крессвеллу и Фенвику, крикнул он. — Так надо!

— Слизерин неплох, Вуд, пора признать, — подал голос Бенджи Фенвик, который был одним из охотников в команде. Он был белым как снег и сильно волновался, потому что в этом году его первая игра. — Ты сам говорил…

— Мало ли что я говорил! Только вперёд! К победе!

— Окей, я понял, — безынициативно пробормотал Дирк.

Вуд взволнованно взглянул на Джеймса и сильнее сжал его плечи.

— Всё зависит от тебя, Поттер. Я знаю, ты превосходен…

— Ещё бы! — усмехнулся Джеймс, и Питер с жаром закивал.

— …но постарайся играть ещё лучше! Это мой последний год, и мне с гордостью хочется сказать в будущем своим детям, что их отец был чемпионом по квиддичу. Понимаешь? Не подведи меня, Поттер.

— Без проблем, Вуд.

С чувством выполненного долга, Томас Вуд вернулся к Крессвелу и Фенвику и принялся промывать мозги им. Мародёры прошли через портретную дверь и направились в Большой зал. По дороге Джеймсу постоянно говорили приободряющие слова и желали удачи.

— Давайте, побейте этих слабаков!

— Удачи, Джеймс! Я буду болеть за тебя!

Такое внимание очень даже льстило ему. Римус, увидев его довольное лицо, посоветовал не раздуваться от гордости. Сириус же сказал, что Джеймс Поттер и так самый раздутый от гордости, самовлюблённости и лести человек на белом свете.

В Большом зале было людно. Все собирались подкрепиться, прежде чем пойти на игру. Тут и там шептались о предстоящем матче, и Джеймс даже бы начал волноваться, если бы не был уверен в своей победе. Пока он с друзьями дошёл до стола Гриффиндора, ему несколько раз пожелали удачи.

— Ты только не объедайся, — порекомендовал Питер, когда все четверо опустились на скамейку. — Вот, соку попей.

— Питер, мне дорога твоя забота, но заткнись!

— Он прав, Сохатый, — кивнул Римус, схватившись за тост. — Будет круто, конечно, если тебя вывернет наизнанку прямо на поле, но мне этого не хочется.

Сириус, более заинтересованный в переглядывании с красивой гриффиндоркой Эмми Дэй, рассеяно вставил:

— Да, я тоже так думаю. — Подмигнув Эмми и обворожительно улыбнувшись, он обратил взгляд на друзей. — Вы вообще о чём?

Тут в Большой зал вошли братья Пруэтты, загонщики Гриффиндора, вместе с Лили Эванс, Доркас Мэдоуз и задорной Мэри Макдональд, которая, завидев Мародёров, тут же им ретиво замахала руками.

— О, какие люди! — сказал Сириус и ухмыльнулся, поглядев на Джеймса. Тот в ответ лишь одарил его уничтожающим взглядом.

Пруэтты сели напротив Мародёров, девочки опустились рядом. Джеймс заметил, как Эванс кинула на него ненавистный взгляд и уткнулась в книгу, потянувшись за кубком с соком. Естественно, её тяготило его общество. Плюс ко всему, она всё ещё злилась из-за Обри. Зато теперь этот урод не лез к ней и обходил за добрый километр, будто боялся, что в любую минуту появится Джеймс и снова раздует его голову.

— Ты как, Поттер? — спросил Фабиан, взглянув на Джеймса и улыбнувшись. — Волнуешься?

— Да нет. Здорово, что ты играешь, Гидеон.

Старший рыжеволосый Пруэтт кивнул с лёгкой улыбкой на губах.

— Что не сделаешь ради факультета.

Мэри Макдональд, возбуждённо подпрыгивая на месте, выпалила:

— Вы должны победить этих нахалов! Вы бы, парни, видели, что они устроили позавчера в «Трёх мётлах»!

— Что устроили? — нахмурил брови Римус.

Питер и Джеймс выжидающе уставились на Мэри, Сириус же был занят, шёпотом осыпая оскорблениями Доркас Мэдоуз. Ему доставляло особое удовольствие подсмеиваться над Доркас, но у той всегда был такой непроницаемый вид, что Джеймс был уверен — ей всё равно, что Сириус называет её самовлюблённой выскочкой, ушлым пугалом и занудной пигалицей, хотя все эти выражения ей совершенно не подходили. Умная, самоуверенная, красивее Эммелины Дэй, она вызывала дружный восхищенный вздох у окружающих парней, вот только она плевать на них хотела.

— Неделю назад Макнейр и Розье пришли с нами разобраться в Хогсмиде. Очень много кричали, права качали. Пару раз обозвали меня и Лили грязнокровками…

Лили резко вскинула голову и рассержено уставилась на Мэри, недовольная, что та упомянула о ней в своём монологе.

— Ну что я опять такого сказала? — сжавшись, пролепетала Мэри.

— Да я бы ему за такие слова… — начал Джеймс.

— Ерунда, — перебила Лили. — Они просто кучка глупых прихвостней, которые только и умеют словами бросаться.

— Расслабься, Поттер! — сказал Фабиан. — Мы отомстим сегодня за наших милых дам!

Лили и Пруэтт обменялись взглядами и приторными улыбками, которые недвусмысленно могли означать только одно: что-то между этими двумя происходило.

«А мне всё равно!» — подумал Джеймс, залпом осушая кубок с соком.

Попросив Джеймса не задерживаться надолго, Пруэтты ушли, обсуждая тактику игры. Девочки остались с Мародёрами. Мэри болтала без умолку, забавляя Джеймса. Питеру и Римусу явно поднадоело её слушать, поэтому они полностью посвятили себя завтраку. Лили вроде слушала подругу, а вроде рассматривала стол Слизерина, и Джеймс уже знал, что она выискивает там своего любимого Снейпа.

— Ищешь Нюниуса? — как можно безразличнее спросил он.

Римус пихнул его локтем, точно это была запретная тема — обсуждать Снейпа.

— Тебе-то какая разница? — прорычала сквозь зубы Эванс, захлопнув книгу. — Давай, беги к своей любимой метле. Надеюсь, она не сломается, когда будет поднимать твою самовлюблённую тушу.

Они уставились друг на друга в упор. Лили смотрела с нескрываемым отвращением, Джеймс пытался показать усмешку, однако первым потупил взгляд, по привычке взлохматив волосы. Смотреть в её удивительные ярко-зеленые глаза прямо сладкая пытка.

— Не сломается, не бойся, — ухмыльнулся он, снова подняв лицо на Эванс. — Я знаю, где Нюнчик.

— Не называй его так!

— Наверное, рыдает под одеялом…

Сириус захохотал, а Рем тяжело выдохнул:

— Какой же ты кретин, Сохатый. Зачем?..

Питер тихо усмехнулся, а Мэри молчала, вперив тревожный взгляд в Лили, которая зло сощурила свои зелёные глаза и смотрела на Джеймса так, будто готова была убить его голыми руками.

— Что ты с ним сделал?

— Я? Свершил правосудие! Нельзя, чтобы такие плохие мальчики дружили с такими хорошими девочками.

Мэри, мечтательно взглянув на Джеймса, улыбнулась, точно соглашаясь с его словами. Римус качал головой, явно недовольный Джеймсом, Доркас с непроницаемым, холодным лицом продолжала игнорировать Сириуса, который как ребёнок обзывался, а Лили покраснела от злости до кончиков ушей.

— Если ты сделал с ним что-то серьёзное, я тебя убью!

— Ну иди, беги к своему Нюнчику.

— Джеймс, — почти умоляющим тоном протянул Римус. — Сбавь обороты, приятель! И ты, Бродяга, отстань от Доркас!

— Эй, Мэдоуз, у тебя лицо как груда камней! — не унимался Сириус.

— Отстань от неё, Блэк! — крикнула Лили, но Доркас махнула рукой подруге и улыбнулась так вкрадчиво, что Джеймс понял — Сириусу сейчас воздастся за всё хорошее.

— Да нет, я сама, Лили.

Должно быть, у Доркас, всегда такой терпеливой и безразличной ко всему, кроме своих оценок, лопнуло терпение. В следующую секунду она резко встала, схватила кубок и вылила сок на Сириуса.

— Ты что делаешь? — заорал Сириус, подрываясь с места. Джеймс не удержался от смешка, как и Питер, а Лунатик лишь закатил глаза.

— Вершу правосудие!

Доркас вскинула голову повыше и гордо пошла к выходу. Лили, окинув злым взглядом Сириуса и Джеймса, отправилась за подругой. Мэри задержалась на секунду.

— Вы четверо идиоты, конечно, но такие весёлые! — восторженно выпалила она и убежала.

— Но хоть кто-то оценивает нас по достоинству, — проворчал Сириус, с помощью заклинания высушивая мокрую мантию.

— Зачем ты пристал к Доркас? — строгим тоном спросил Рем, сложив руки на груди.

Сириус глубоко задумался, будто раньше даже не пытался поразмышлять над этим вопросом. Джеймс даже усмехнулся над ним. Бродяга действительно слишком много приставал к бедной Доркас. То на занятиях начнёт её оскорблять, как бы недовольный её непревзойдёнными знаниями, то подловит её в гостиной за домашней работой, чтобы раскритиковать её почерк. Сириусу будто хотелось придраться к девочке просто так. Такая фигня между ними сложилась с первого курса. Должно быть, дело было в обычной зависти, ведь Доркас и сильнее, и умнее, и, как глупо бы не звучало, красивее и самоувереннее Сириуса. Или тут замешана старая добрая необоснованная ненависть, которую и Лили чувствовала к Джеймсу.

— Ну, она мне крайне неприятна, — наконец высказал свои нескладные мысли Сириус. — Такая… наглая! Вечно лезет, высовывается. Тоже мне, умница-разумница! Ненавижу таких самовлюблённых книжных червей!

— Мне кажется, что она довольно милая, — сказал Питер, взглянув на Бродягу. Тот в ответ раздражённо закатил глаза и фыркнул.

— Пошлите уже на поле, — предложил Джеймс. — Скоро начнётся игра.

* * *

В Джеймса едва не угодил бладжер. Он спикировал вниз, и бешеный мяч яростно пролетел чуть выше его головы. Он оглянулся и увидел Макнейра, который злобно ухмылялся, перекидывая биту из одной руки в другую.

— Как тебе такой подарочек, Поттер?

Джеймс ничего не ответил. Он полетел вперёд, потому что заметил, как у уха Макнейра блеснул снитч.

Погода для игры была отличной: солнечный морозный денёк без ветра и облаков. Однако игра складывалась не в пользу гриффиндорцев. Слизерин неплохо натренировался и сейчас вел в счёте с большим отрывом. Томас Вуд уже несколько раз брал тайм-аут. Он бешено кричал на команду, пытаясь донести, что победить слизеринцев — дело чести. Все старались, но всё получалось не самым удачным образом, хотя болельщики Гриффиндора ещё таили надежду на победу.

Не успел Джеймс обогнуть Макнейра, как снитч стремительно помчался вверх. Откуда ни возьмись появился Регулус Блэк и едва не схватил снитч, но маленький золотой шарик ловко выскользнул из его рук. Джеймсу пришлось поднажать и прижаться к Регулусу, чтобы не упустить его из виду.

— Ловцы увидели снитч! — взревела Берта Джоркинс, болтливая комментаторша. — Они начинают свою погоню! Давай, Джеймс!

Со свистом пролетел бладжер — Фабиан Пруэтт безуспешно попытался отвлечь Регулуса. Джеймс прибавил скорости, оторвался от Блэка и вытянул руку навстречу снитчу. Тут же снитч резко вильнул вниз, Регулус среагировал моментально, а Джеймс врезался в Розье.

— Смотри куда прешь! — услышал он вслед, стремглав полетев вниз.

У самой земли он снова поравнялся с Регулусом. Он был точной копией своей брата, и сейчас его красивое лицо выражало то же самое отчаянное сосредоточение, которое появляется у Сириуса, когда он пытается сделать домашнее задание по ненавистной травологии.

— Слизерин играет очень жёстко! — отозвалась Берта, и болельщики взревели: гриффиндорцы с осуждением, слизеринцы с восторгом. — Тома Вуда сбил с метлы Джагсон. Мистер Фокус назначает штрафной удар.

Снитч взлетел к небу, и оба ловца двинулись следом. Джеймсу безумно хотелось поймать снитч первым, но, признаться, это было тяжелее обычного: младший Блэк играл отлично. Но Джеймс не позволит отнять у себя победу. Он поднажал, со всей дури мчась за снитчем. В ушах бешено стучала кровь, сердце сильно колотилось в груди.

Прямо перед носом Джеймса пролетел бладжер, а потом раздался возмущённый крик Берты:

— В Фабиана попал бладжер! Он упал с метлы! Потерял сознание! Ох! Макнейр! Ну ты и… — Закончить фразу Берте не дала МакГонагалл, которая уставилась на неё жестким взглядом.

Джеймс, не останавливаясь, оглянулся: на зеленой траве лежал Фабиан, над ним сетовал мистер Фокус. Игра, однако же, продолжалась. Сейчас следовало поймать снитч. Джеймс как никогда чувствовал себя ответственным.

— Гидеон Пруэтт и Уолден Макнейр затеяли драку! Так его, Гидеон, так! Получай, гад! Сегодня горячая игра! — азартно заверещала Берта.

Маленький золотой шарик полетел ещё выше, Джеймс напропалую помчался следом. Регулус тёрся справа от него совсем близко, и их пальцы были на одном расстояние от снитча. Джеймс подумал толкнуть слизеринца, но вместо этого поднажал сильнее, выжимая последнее из своей «Кометы», и вскоре в его руках уже трепетали крылышки снитча.

— Джеймс Поттер поймал снитч! Джеймс, милый мой, ты поймал снитч! — завопила Берта, и гриффиндорцы восторженно закричали. — Гриффиндор победил!

Восторгу не было предела. Болельщики радовались, игроки сборной подлетали к Джеймсу, хлопали его по плечу. Вуд чуть было не расцеловал его, заливаясь радостными слезами. Мистер Фокус длинно свистнул в свисток, сообщая о конце игры. Команды начали опускаться на землю. Джеймс, вскинув руку со снитчем, летел вниз. Ему нравилось ощущать триумф, победу, видеть кислые лица противников и радость своей команды.

Фабиана отнесли в больничное крыло. Джеймс, пока его окружали восторженные болельщики, видел, как за носилками, на которых без сознания лежал младший Пруэтт, по пятам следовала добрая половина гриффиндорок, и в их числе тихо плачущая Лили Эванс со своими подругами. Ну вот, герой Джеймс, а девчонка и внимание достались другому.

* * *

После игры студенты собрались посетить Хогсмид. Радостные гриффиндорцы всё ещё обсуждали блестящую победу своей сборной, попутно жалея Фабиана Пруэтта, которому серьёзно досталось, и нахваливая Джеймса. Сразу после матча его пригласили в «Три метлы» сразу несколько девочек из Пуффендуя и Гриффиндора, но он отчего-то очень мягко отказал всем.

Римус и Питер в этот раз решили не идти в Хогсмид. Хвост собирался выспаться, а Лунатик сослался на плохое самочувствие. Его лицо действительно приобрело болезненный сероватый оттенок. Джеймс подсчитал в уме деньки и понял, что уже послезавтра полнолуние. Сириус вместе с Эмми Дэй уже были в полном параде и поджидали Джеймса в гостиной, пока он переодевался.

— Сохатый, — сказал Бродяга, увидев спускающегося Джеймса. — Не хочешь пойти в Хогсмид вместе с подругой Эмми?

Эмми, высокая и очень симпатичная девушка, улыбнулась, откинув с плеч длинные каштановые волосы.

— О да, Мэлани Флоренс — которая из Пуффендуя — будет рада с тобой погулять!

— Почему бы и нет, — пожал плечами Джеймс. — Чёрт, я ей завидую — она будет в компании с таким крутым парнем!

Эмми, очарованная его остроумием, захихикала, и Сириус, приобняв её за плечо, сказал с деланным возмущением:

— Мне кажется, Сохатый, ты пытаешься увести у меня Эмми.

— Брось, ты же знаешь, моё сердце принадлежит только одной, — проникновенно признался Джеймс, приложив ладонь к сердцу. — Я про Мэлани Флоренс.

Сириус хитро улыбнулся.

— Ну конечно.

Они вышли из гостиной и встретили Мэлани Флоренс. Мэлани оказалась довольно симпатичной девушкой с рыжеватыми волосами, которые были собраны в какую-то замысловатую причёску на затылке. Глаза у неё были удивительно зелёные, совсем как у Лили, однако сравнивать её с прекрасной Эванс не было смысла.

Когда Джеймс поприветствовал её и, подойдя к ней, согнул руку в локте, чтобы они пошли вместе, Мэлани чуть не лопнула от радости. Всю дорогу до деревни она не проронила ни слова, только улыбалась и робко поглядывала на Джеймса, когда как он беспрестанно сыпал шутками, подкалывая Сириуса и Эмми, которые, как самая настоящая влюблённая парочка, сюсюкались друг с другом, крепко-крепко держались за руки и постоянно останавливались, чтобы поцеловаться.

— Только не съешь её, Бродяга, — закатил глаза Джеймс, когда они с Мэлани обогнули соединенных в крепких объятиях Сириуса и Эмми.

Они снова остановились прямо на середине оживлённой улицы, старательно целуясь, и Джеймсу правда казалось, что Сириус пытается съесть лицо Эмми.

Мэлани тихо засмеялась:

— Ты такой весёлый!

— Не хочу хвастаться, но да!

— Может, в «Сладкое королевство» пойдем?

— С удовольствием, — улыбнулся Джеймс. — Эй, Бродяга! Мы будем в «Сладком королевстве». Когда съешь Эмми, можешь заняться шоколадными лягушками!

В «Сладком королевстве» было чрезвычайно людно. Студенты Хогвартса слонялись возле полок, маслеными глазами рассматривая всевозможные сласти. От такого большого количества сладостей рот невольно наполнялся слюной, хотелось скупить абсолютно всё.

— Куплю лакричные палочки! — сказала радостно Мэлани и потянула Джеймса за собой. — И огненный леденец. И «Берти Боттс»!

— Так и быть, бери всё, что захочешь. Я даже расщедрюсь и за всё заплачу.

Они молча ходили возле витрин, забитыми сладостями, когда Джеймс услышал знакомый звонкий голос.

— О, Лил, мне не хватает! Два галлеона, чтоб их!

— Зачем же ты так всего много взяла, Мэри? Ты вроде следишь за своей фигурой.

— Брось, Доркас! От пары килограммов сладостей ничего не будет.

— Утешай себя этим.

Джеймс обернулся и увидел у кассы рыжую макушку Лили Эванс. Её удивительные волосы не шли ни с каким сравнением с тусклыми локонами Мэлани. Ярко-зелёные глаза радостно блестели, на губах играла широкая улыбка, от которой Джеймс и сам невольно заулыбался.

— У меня нет двух галлеонов, Мэри. Прости!

Маленькая белокурая Мэри жалобно посмотрела на безразличную черноволосую Доркас, что стояла, как всегда, гордо вскинув голову и скрестив руки на груди.

— Я тоже на мели. Тебе придётся оставить что-то. Точнее, всё.

Добродушная женщина за кассой нетерпеливо произнесла:

— Мои дорогие, решайте уже что-нибудь!

— Два галлеона! — шептала расстроено Мэри. — Не хватает!

— Я добавлю!

Когда Джеймс подошёл к девочкам, Лили скривилась, будто увидела огромную кучу мусора. Она поджала губы и отвела взгляд, резко заинтересовавшись шоколадными лягушками, и, судя по наморщившемуся лбу, ей чем-то не угодили эти сладости.

— О, Джеймс, ты такой милый! Спасибо! — Мэри на радостях даже обняла его за плечи, а потом чуть ли не силой вырвала из рук две монетки и швырнула колдунье за прилавком. — Вот! Вы довольны? — С крайне блаженным видом она загребла в свои маленькие ручки огромную кучу конфет, шоколадок и леденцов и огромными от счастья глазами уставилась на Джеймса.

— Ну, Поттер, если Мэри умрёт от большого количества сахара в крови, виноват будешь ты, — сказал Доркас, помогая Мэри собрать сладости.

— Да без проблем, — улыбнулся Джеймс. — Но, Мэри, согласись, это будет лучшая смерть!

Мэри с жаром закивала. Её большие зелёные глаза возбуждённо блеснули.

— Лили, у меня там на пол коробка конфет упала, подними, а?

Доркас хотела было подобрать конфеты, но Мэри строго посмотрела на неё и едва заметно мотнула головой. Доркас выпрямилась и усмехнулась, скрестив руки на груди.

Лили, одарив Мэри уничтожающим взглядом, склонилась, и Джеймс автоматически сделал то же самое. Их пальцы соприкоснулись, когда они оба потянулись за конфетами. Лили, будто ошпарилась, сразу отняла ладонь и резко выпрямилась, а Джеймс, не скрывая ухмылки, поднял коробку и протянул Мэри, которая с осуждением смотрела на Лили. Лили же отвела раздражённый взгляд. Доркас попыталась скрыть смешок, приложив к губам ладошку.

— Держи.

— Вот спасибо, Джеймс! Я верну тебе деньги, когда вернёмся в замок, ладно?

— Да не нужно, мне не жалко.

— Так благородно, — безразлично протянула Доркас.

— Джеймс! — прозвучал голосок Мэлани Флоренс.

Джеймс и забыл о девушке, полностью сосредоточив внимание на Лили, которая стояла, недовольно топая ножкой и нервно поглядывая на Мэри. Однако когда к ним подбежала Мэлани и взяла Джеймса под руку, она перевела удивленный взгляд на них и чуть приподняла бровь.

— О, Мэл! — с напускной радостью пропела Мэри. Лили и Доркас лишь сухо кивнули в знак приветствия. — Ты тут вместе с Джеймсом?

— Да, — робко произнесла Мэлани. — Вроде как да.

— Ну да, мы вместе, — сказал Джеймс, прижав к себе Мэлани чуть ближе. Флоренс даже удивленно подняла на него глаза. Лили тихо усмехнулась.

— Здорово, — произнесла без особого энтузиазма Мэри и подозрительно сощурила глаза. — Правда, здорово.

— Может, уже пойдём? — подала голос Лили. Её прелестные зеленые глазки недовольно глядели на Мэри, которая бесцеремонно рассматривала Мэлани.

— Да, идёмте, — сказала Доркас и взяла Мэри под руку. — Хватит так смотреть, Мэри. Это неприлично.

Девушки быстро удалились, оставив Джеймса и Мэлани наедине.

— Джеймс, — позвала Мэлани, и ему пришлось оторвать взгляд от двери. — Ты ничего не собираешься покупать?

— А? Нет. Слушай, Мэл. Я на секунду, ладно?

И не дождавшись ответа, он кинулся вслед за девочками, однако их уже не было поблизости — они растворились в толпе прохожих. Он быстро двинулся вперёд, точно не зная, куда держит путь. Он просто хотел ещё раз найти Эванс и поговорит, но вместо неё ему посчастливилось встретить кое-кого другого.

Северус Снейп стоял у тёмного переулка в компании Макнейра и Мальсибера. Они будто поджидали кого-то. Джеймс решил, что им нужен именно он. Забавно, он всегда всем нужен!

— Эй, Поттер! — позвал Макнейр, когда заметил высокую фигуру Джеймса.

— Иди сюда, Поттер! — крикнул Мальсибер.

Снейп хмуро отмалчивался, но было что-то нехорошее в его черных глазах.

— Девочки, вы меня ждёте? — улыбнулся небрежно Джеймс, подойдя к слизеринцам. — Как мило!

Парни переглянулись с гадкими ухмылками на губах. Мальсибер, разминая костяшки пальцев, произнес:

— Здорово, что ты один, без своей верной свиты.

— Да, без них скучновато. Тебе тоже так кажется?

— Заткнись! Сейчас ты будешь отвечать за всю свою команду и вашу победу! Вот это будет классно!

После звонка пятикурсники из Гриффиндора и Пуффендуя шумной толпой вытекли из кабинета. Профессор Флитвик ещё кричал вслед о том, что нужно хорошенько повторить пройденную тему, но его уже никто не слушал: все поспешно потянулись вниз по лестницам в Большой зал.

— Я так устала! — вздохнула Мэри, устало шагая рядом с подругами.

— А я совсем не устала. Это был отличный урок, — сказала Доркас холодно. — Мы получили очень ценные знания, и они пригодятся нам как и на экзаменах, так и в жизни.

Мэри фыркнула, закатила глаза и толкнула в плечо Лили, внимательно рассматривавшую толпу однокурсников, которые торопливо расходились. Её взгляд быстро скользил от одного лица к другому, и с каждым разом она хмурилась всё сильнее и сильнее.

— Скажи ей, Лил! У меня и так мозги кипят, а тут ещё она загоняет мне эту чушь!

— Это не чушь! — вспыхнула Доркас. — Я права!

Лили перевела хмурый взгляд на подруг.

— Вы заметили, что на уроке не было Поттера?

Мэри игриво вскинула бровь.

— Ты по нему скучаешь?

Доркас раздражённо закатила глаза.

— Уймись уже!

— Нет, просто я же староста. Я должна контролировать посещаемость… — начала быстро лепетать Лили, но Мэри такие слова категорически не понравились.

— Ну да, — усмехнулась она, криво улыбаясь. — Оправдывайся давай!

Обгоняя других студентов, девочки торопливо направились в Большой зал.

— Нет, правда, где он? Без него Мародёры были такими спокойными, — сказала Лили, снова оглядываясь по сторонам в надежде увидеть косматую голову.

— Может, решил поспать, — предположила Доркас с безразличным видом — её Поттер ни капли не волновал. — Или его чокнутые дружки решили над ним подшутить и приклеили его к кровати. Или к потолку.

— Появится после обеда, я уверена, — произнесла Мэри, выуживая из дна сумки пудреницу. — Он блестящий студент, и ничего не случится, если он пропустит парочку уроков.

Справедливости ради Доркас заметила:

— Ты уделяешь этим Мародёрам слишком много внимания. Тебе не кажется?

Мэри невинно похлопала глазками, пудря лицо. Конечно, она была без ума от Мародёров, а вот Лили, как и Доркас, терпеть их не могла. Кроме Люпина, тот был совершенно адекватным парнем. Даже странно, что за столько лет дружбы с заносчивым Поттером, импульсивным Блэком и недалеким Петтигрю, он никак не изменился и остался таким же славным парнем.

— Я просто без ума от них! Джеймс, Римус, а Сириус! Они такие классные! — заявила Мэри с придыханием и восхищенно улыбнулась, отчего на её щечках появились милые ямочки.

— Питер. Ты не назвала Питера, — рассеяно отозвалась Лили, всё еще всматриваясь в каждое лицо.

— Ах да, Питер, — кивнула Мэри и наморщила лоб, будто пытаясь вспомнить, как выглядит этот самый Питер, неказистый, незаметный в кругу своих покровительственных друзей. — Петтигрю…

— Пошлите уже, я хочу есть, — сказала Доркас угрюмо, однозначно не желая вести дискуссии о Мародёрах.

Когда они оказались в вестибюле у Большого зала, Лили остановилась, отставая от подруг, и увидела в толпе спешащих на обед студентов худое, побледневшее лицо Римуса, который вместе с Блэком и Петтигрю спускался по мраморной лестнице. Мальчишки весело болтали, смеялись, толкались, но вот в следующую секунду Римус, словно что-то вспомнив, резко остановился, развернулся и рванул обратно вверх по лестнице, а его друзья пошли дальше.

— Эй, Блэк! — окликнула Лили, когда Питер и Сириус приблизились.

— И снова здравствуйте, наш дорогой и бесценный староста! — насмешливо поклонился Сириус. Питер улыбнулся и сразу отвёл взгляд в сторону, густо покраснев.

— Поттер пропустил два урока. Где он? Почему Римус не проследил за ним? — требовательно спросила Лили.

Блэк, недовольный таким тоном, сморщил нос и, подражая ей, проворчал:

— Я тебе ничего говорить не обязан!

— Я староста!

— Иди хвастайся этим в другом месте, маленькая затычка Эванс!

Лили сощурила глаза и постаралась посмотреть на Блэка с такой ненавистью, на какую только была способна. Блэк нагло ухмыльнулся. Он ни за что не станет закладывать своего лучшего друга, поняла Лили, поэтому не было смысла его спрашивать.

— Питер, — перевела тогда она взгляд на Петтигрю, который от неожиданности даже подпрыгнул.

— Эм… да?

— Где Поттер?

— Он в к… Я не знаю. — Под жёстким взглядом Сириуса Питер сглотнул и, опустив голову, принялся молотить пол носком ботинка.

— Вы что-то скрываете, — пробормотала Лили, пытливо разглядывая парней. — Если это то, из-за чего у Гриффиндора отнимут несколько сотен очков, вы у меня получите!

Она развернулась, краснея от злости, и поспешно вошла в двери Большого зала. За гриффиндорским столом её поджидали подруги, в том числе Берта Джоркинс и Алиса Ричи.

— Ну что, узнала, где он? — спросила Мэри, оторвавшись от скоростного поедания мясной запеканки.

— Нет, но что-то тут нечисто, — пробубнила Лили, усаживаясь возле Алисы, которая кивнула и дружелюбно улыбнулась в знак приветствия.

— Вы это о ком? — поинтересовалась Берта, не отводя взгляда от свежего выпуска «Еженедельного Пророка».

— Джеймс Поттер, — равнодушно ответила Доркас. — Лили немного переживает о нем.

— Я не переживаю! — запротестовала Лили, подавляя желание придушить Доркас. Ей вообще этот Поттер не нужен! Катись он лесом! — Просто его не было и…

— А ты не заметила, что и Фрэнка не было? — спросила Алиса с милой улыбкой. — Мы с ним вместе решили прогулять этот день.

— Я не…

Лили осеклась, чувствуя, как к щекам прилила кровь. Ей вдруг стало необычайно стыдно. Значит, отсутствие Поттера она заметила в первые пять секунд травологии, а то, что нет Фрэнка Долгопупса, даже после второго урока не увидела.

— Нет, не заметила, — честно призналась она и опустила голову пониже, чтобы никто не заметил, как она покраснела.

Берта серьёзно сказала:

— Я кое-что слышала, но не знаю, правда ли это.

— Ты о чём? — заинтересовалась Мэри.

Берта уже открыла рот, чтобы поведать очередной слух, которые она обожала собирать, но тут Доркас пихнула Лили в плечо и кивнула в сторону дверей.

Мародёры шли по залу и весело смеялись. Еще более лохматый, чем всегда, Джеймс еле поспевал за бодро шагающими друзьями. Он сильно хромал, прижимал левую руку, обмотанную бинтом, к груди, а его симпатичное лицо посерело, на губе, как и на щеке, красовалась багровая ссадина, царапина на брови слабо кровоточила. Лили ахнула, а Мэри даже всхлипнула.

— Ничего себе, — пролепетала Доркас. Даже она сменила маску хладнокровия и казалась встревоженной. — Кто это его так?

Парни будто специально сели подальше и продолжили какую-то жаркую беседу, не обращая внимания на любопытные взгляды. Студенты заинтересованно вытягивали шеи и перешептывались. МакГонагалл за учительским столом, заметив Поттера, насупилась, однако промолчала и продолжила обед.

— Говорят, его избил кто-то из Слизерина. Позавчера, после матча. Вуд, когда это услышал, очень разозлился. Ходит теперь и ищет тех, кто это с ним сделал, — прошептала Берта, склонившись ближе к столу.

Алиса и Мэри заохали, обменявшись жалостливыми взглядами.

— Я не видела его целый день вчера. Думала, он решил отдохнуть после матча или что-то в этом роде, — пролепетала Лили растерянно.

Она была не в силах оторвать глаз от Джеймса. Он непринуждённо смеялся, даже умудрялся щёлкать Питера по носу, но от каждого движения едва заметно морщился. Римус бросал на него обеспокоенные взгляды, но тоже вёл себя как обычно, сдержанно улыбался и журил Сириуса за неприличные шутки.

— Бедняга! — ахнула Мэри и мстительно уставилась на стол Слизерина.

Лили тоже обернулась и заметила злые улыбки Макнейра и Розье. Кто-то открыто тыкал в сторону Мародёров пальцем и хихикал. Но больше всего Лили не понравилось выражение лица Северуса. Было что-то нехорошее в его потемневших глазах. Когда она поймала его взгляд, он тут же уткнулся в книгу. Лили нахмурилась.

— Это Фрэнк принёс Джеймса в замок, — сказала негромко Алиса. — Говорит, нашёл его, едва дышащего, в переулке возле «Кабаньей головы». Джеймс так и не сказал, кто это сделал. А Вуд всё ищет.

— Почему он не отсиделся в больничном крыле? — спросила Доркас, снова приняв маску безразличия.

— Не знаю, — пожала плечами Алиса. — Видимо, не хотел. Или всё не так серьёзно. Пара царапин на его необыкновенно милом лице.

— Очень, очень милом! — поддакнула Мэри.

Лили вдруг захотелось в голос зарыдать. Она никогда не испытывала особенных чувств к этому индюку Поттеру, но теперь ей стала искренне жаль его. Что уж греха таить, в один момент она даже мечтала, чтобы его кто-нибудь побил и поставил на место, но когда она увидела его таким измождённым, жалостливым и слабым, ей стало стыдно.

— Эй, Поттер, — позвала Доркас тихо, чтобы услышали только Мародёры. Лили хотела было одёрнуть её, но не успела.

Парни перестали смеяться и повернули головы на девочек. Питер раскраснелся и отвёл взгляд, Римус дружелюбно улыбнулся, а Поттер и Блэк одновременно скривились, точно им не понравилось, что кто-то посмел их отвлечь.

— Кто это тебя так разукрасил?

— Тебе-то какая разница, Мэдоуз? — спросил Сириус недовольно, и Лили заволновалась, как бы он снова не перешёл на личности, как обожал поступать с Доркас.

— Хочу пожать ему руку.

Лили толкнула Доркас в плечо, чтобы она перестала вести себя так грубо, взглянула на Поттера и, стараясь не выдавать всего волнения, спросила:

— Кто это сделал, Джеймс?

Поттер, пристально глядя на неё, сузил глаза и сдвинул брови. Скорее всего, его возмутило то, что Лили впервые за пять лет учебы назвала его по имени. Она и сама не ожидала от себя подобного порыва, привыкшая с отвращением шипеть сквозь зубы лишь «Поттер».

— Тоже хочешь пожать ему руку? — саркастично поинтересовался он, с большим трудом всем корпусом поворачиваясь к девочкам. — Наверное, тебе очень приятно видеть мою боль.

— Вот мне очень-очень приятно, — захохотал Сириус. Римус строго глянул на него и скрестил руки на груди. Пристыженный Блэк заткнулся моментально.

— Что ты такое говоришь? — возмущённо воскликнула Лили. — Нет конечно. Это ужасно! Кто и зачем избил тебя?

— Ну, один, я думаю, пришёл мстить за тебя, — желчно произнес Поттер, и Лили сразу поняла, кого он имеет в виду, но ей совсем не хотелось в это верить.

Они пристально уставились друг на друга. Поттер определённо силился не кривиться от боли, но Лили-то видела и понимала, как ему плохо, но ей уже не было его жаль.

— Ты лжёшь. Он бы так не поступил.

Поттер с трудом ухмыльнулся.

— Ну конечно.

— О ком идёт речь, ребята? — влезла Берта. Мэри шикнула на неё, с интересом наблюдая за происходящей ситуацией.

— Ни о ком, — отрезала Лили. — Мне всё равно, кто это сделал. Очень жаль, что это совсем не понизило уровень твоего нахальства.

— Мечтай, Эванс.

Они отвернулись друг от друга. Мародёры снова начали перекидываться дурацкими шуточками, а Лили даже не смогла продолжить трапезу. На душе у неё образовался такой тяжёлый камень, что казалось, она не сможет подняться на ноги.

Парни ушли первыми. Перед уходом Поттер одарил Лили убийственным взглядом, Сириус хорошенько обсыпал Доркас оскорблениями и игриво подмигнул Мэри. Потом девочки отправились на травалогию. И на этом уроке Джеймса Поттера не было, а когда профессор Стебль спросил, где он, Сириус ответил:

— Он решил не идти сегодня. Вы же знаете нашего бунтаря! — Так же он отвечал и на трансфигурации, и на защите от Тёмных искусств.

* * *

Вечером того же дня Лили и Доркас сидели в своей комнате и делали уроки. Мэри куда-то смылась и не мешала им своей озорной болтовней. Лили, склонившись над пергаментом, пыталась писать сочинение по уходу за магическими существами, но никак не могла сосредоточиться, всё припоминая изможденное лицо Поттера. Странно, что она вообще о нем так переживает. Очень надо!

Тут в комнату ворвалась бодрая Мэри.

— Как оно, подруги?

— Отлично, — улыбнулась Лили. — Где ты была?

— Гуляла. — Мэри плюхнулась на кровать к Доркас и с интересом заглянула в её пергамент. — Ну конечно. Чем вы, книжные черви, можете ещё заниматься? Уроки-уроки-уроки… Всё веселье пропускаете! Там Джеймс и Сириус играют в шахматы, фигурками служат первокурсники. Весело, не правда ли?

— Займись уроками, Мэри, — полностью занятая работой, сказала Доркас. В её тоне проглядывался упрек. — Экзамены на носу.

Мэри смешно сгримасничала, и Лили хихикнула.

— Брось, успеется. Тем более я не создана для такой ерунды, как учёба.

— Учёба не ерунда! — с жаром воскликнула Доркас.

— Девочки, только не начинайте снова! — взмолилась утомленно Лили и повалилась на подушки, отшвырнув перо. — Лучше расскажи что-нибудь, Мэри. А то скучно стало.

Мэри устроилась на своей кровати поудобнее и обворожительно улыбнулась, накручивая на палец светлый локон.

— Могу похвастаться очередным успехом. Один пунктик в моём списке можно уже пометить галочкой. Осталось три!

— Ты это про что? — без особого интереса спросила Доркас.

Мэри сохраняла драматичную паузу и улыбалась, прикусывая губу.

— Что? — подняла брови Лили. — Говори.

— У меня будет свидание с Сириусом!

Лили онемела, не зная, радоваться ли, протестовать или расхохотаться. Честно говоря, ей было совершенно всё равно, но Мэри в этот момент выглядела такой счастливой, она вся будто светилась, поэтому Лили постаралась улыбнуться как можно искреннее.

— Здорово! Но он же вроде с Эмми…

Мэри отмахнулась, будто Эмми назойливая муха.

— Ерунда. Они просто погуляли.

Доркас, не отрываясь от быстрой и нервной писанины, прохладно спросила:

— А что значит, один пунктик в твоём списке есть, остались ещё три?

— То и значит. Я хочу получить всех четырёх Мародёров.

Лили прыснула. Подруги сохраняли молчание, так что она почувствовала себя немного неловко.

— Зачем тебе это?

Мэри мечтательно улыбнулась.

— Цель жизни, — промурлыкала она. — Сначала Блэк. Она такой душка! А какие слухи о нём ходят! Говорят, он просто превосходен. Здорово, правда?

— Чудесно, — безэмоционально молвила Доркас, выводя косые буквы на пергаменте. — Просто блеск.

— А ты что думаешь о моем плане захвата сердце Мародёров, Лил, дорогая?

Лили пожала плечами, глядя в радостные глаза подруги. Не хотелось её расстраивать и осаживать, заявляя, что это как-то грязно, подло и нецеломудренно, но это же Мэри! В её голове один ветер.

— Ну, делай что хочешь.

— А ты не против, что я потом и Джеймса охмурю? Ведь я же вижу, что ты ему нравишься, а он тебе нет. Так зачем мучить парня?

Лили недовольно скривилась. Мэри постоянно твердит, что она нравится Поттеру, и всегда эти слова как-то выбивают её из колеи. Ей почему-то казалось, что это невозможно, это глупо, это странно. Это просто издёвка, Мэри просто пытается подшутить и показать своё превосходство, типа: «Смотри, Эванс, ты «нравишься» Поттеру, этому симпатичному мальчику, гениальному ловцу всех времён. Именно ты — книжный робкий червь». Но как бы там ни было, Лили уже решила, что такие ухажёры, как Поттер, ей не нужны.

— Я и не должна быть против. Он мне никто, совершенно безразличен. Делай что хочешь, — проигнорировав все чувства, которые вспыхнули, произнесла Лили.

Мэри просияла в ответ:

— Уф, ладно! Так даже легче. Римуса заполучить за раз-два…

— Ну я бы поспорила, — вставила Лили. — Правда. Мне кажется, что он будет не в восторге от тебя. Он слишком правильный.

— Брось! — хитро улыбнулась Мэри. — Питера вообще расплюснуть! Ведь он такой неизбалованный в женском внимании...

— Может, уже хватит болтать о всякой ерунде? — нахмурившись, Доркас строго взглянула на подруг. — Займись уроками, Макдональд.

— Тебе всё это не интересно? — невинно поинтересовалась Мэри. — Отношения, чувства, любовь? А ты вообще умеешь чувствовать или любить? Вот Лили может. Как она заглядывается на Пруэтта!

— Эй! — возмутилась Лили. — К чему вообще эта беседа?

Доркас разозлено уставилась на Мэри. Та попыталась сохранить гордый вид, но быстро сдалась под таким убийственным взглядом.

— Нет, не могу. Не чувствовать, не любить, не понимать, не разбираться во всем этом, потому что ничего хорошего эта чушь не приносит.

— Ага, — спохватилась Мэри. — Ты это по собственному опыту знаешь, да?

— Представь, да. Я больше не хочу об этом говорить, — отрезала Доркас и снова приняла свой излюбленный холодный вид. Лили даже почувствовала, как в комнате понизилась температура.

Мэри, беспомощно взглянув на Лили, грустно улыбнулась и сжала плечо Доркас.

— Прости меня, если обидела. Я просто… Просто я не такая умная, как ты и Лили. Я не способна учиться, и единственное, в чём я хороша, так это… в чувствах.

— Ладно, — отмахнулась Доркас. — Закроем эту дурацкую тему.

* * *

В тот вечер Лили поднималась по лестнице в башню Гриффиндора, когда к ней как ветер подлетела запыхавшаяся Мэри. Её грудь бешено вздымалась, светлые волосы растрепались, в наивных зеленых глазах застыл ужас, который не на шутку перепугал Лили.

— Ты где была? — спросила Мэри так, будто от этого вопроса зависела её жизнь.

Лили насторожено ткнула себе за спину:

— Гуляла с Фабианом по замку. Что случилось-то? Ты чего такая?

— Ты не представляешь, что я слышала! — Видимо, это было что-то крайне интересное, потому что Мэри забыла, как всегда, похихикать над Лили и Пруэттом.

Она медвежьей хваткой вцепилась в руку Лили и потащила её вверх по лестницам. Они мигом пролетели несколько пролётов, перемахнули через портрет Полной Дамы и оказались в гостиной. Тут было пусто, однако Мэри озиралась вокруг, будто искала кого-то.

— Только что слышала! — возбуждённо выпалила она и силой усадила Лили в кресло. — Такое услышала! Такое!

— О чём ты, Мэри? Говори уже!

Мэри села напротив Лили на ковёр, глубоко вздохнула и начала свой рассказ:

— Когда ты ушла, мы с Доркас решили сделать домашнее. Так вот, спустились сюда, заняли стол, сидим, делаем. И тут влетают Сириус и Джеймс, а за ними по пятам Томас Вуд, весь красный такой, злой, и кричит Мародёрам: «Это так не должно сойти им с рук! Сообщим Слизнорту!». А Джеймс такой: «Ещё чего! Это уже касается только меня! Я сам разберусь!». А Сириус такой: «Мы разберемся! Устроим им встречу в Хогсмиде через неделю и всё решим!».

Лили заморгала, уставившись на подругу с непониманием.

— То есть «решим»? О чём они вообще?

Мэри с крайне задумчивым видом принялась щёлкать пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.

— Как это называется… Собрание?... Нет... Как же это… Короче, разборки. Соберутся где-то в Хогсмиде и будут там размахиваться палочками не на жизнь, а на смерть. Мародёры против слизеринцев, которые побили беднягу Джеймса.

Теперь Лили поняла. Значит, Поттер захотел решить свою проблему тем же способом, что и те, кто избил его. Решил разобраться с обидчиками теперь уже с поддержкой друзей. Он, как всегда, думал какой-то другой частью организма, а не мозгом.

— Безобразие! Он и так еле живой, а вдруг его опять… — начала возмущённо Лили, но тут поймала вдохновленный взгляд Мэри.

— Я знала, что эта новость заденет тебя, — хихикнула она.

— Она меня не задела, просто…

И правда, чего это она? Ну и пусть бьют Поттера сколько угодно. В каком-то смысле он заслужил, может, это поубавит спеси. Но в том-то и дело, что Лили было жалко Поттера. Жалко и остальных Мародёров, которых он тащит за собой на разборки. И те ребята хорошенько получать от них. Вот уж действительно: насилие порождает насилие.

— Просто это неправильно, — скомкано промямлила Лили, нервно заправив локон за ухо. — Если это правда слизеринцы его побили, то Вуд прав — нужно сообщить Слизнорту, а лучше Дамблдору. Зачем же снова ввязываться в драку?

Мэри закатила глаза, словно слова Лили — самая глупая отмазка в мире.

— Это же Мародёры! Они не ищут лёгких путей! Даже если они придут все в синяках, им ничего не скажут. МакГонагалл же знает, как эти четверо любят впутываться во всякие передряги.

— Мы должны их остановить, — твёрдо заявила Лили. — Найти другой выход…

— Другого выхода нет, — покачала головой Мэри. — Те, кто сделал это с Джеймсом — моральные уроды. И они заслуживают хорошей трёпки. Со мной даже Доркас согласилась, а ты знаешь, какой она почитатель правил и справедливости.

— Ладно. Хорошо. Да и мне всё равно.

Мэри прыснула:

— Разумеется.

* * *

Эта неделя пролетела быстро. Поттер уже выглядел здоровым, не морщился от боли, не хромал, но до сих пор вынашивал план мести. Несколько раз Лили слышала его разговор с Мародёрами о том, где и как будет происходить их битва, и больше всего ей не понравилось, что в их беседе фигурировали слова «Снейп» и «Нюнчик».

Чтобы хоть что-то узнать, Лили попыталась поговорить с Северусом, но он как-то особенно старательно избегал её всю неделю, даже сторонился взглядов в Большом зале, и это только больше вселило в неё подозрительность и недоверие.

Вот пришли выходные и новый поход в Хогсмид. Совсем скоро Рождество, поэтому в этот раз в деревню отправилось больше студентов, чем обычно, чтобы купить подарки для родных, близких и друзей. Мэри была слишком перевозбужденной в тот день. С самого утра она принялась бегать по комнате с охапкой вещей, подпрыгивая от волнения.

— Я должна быть идеальна! Свидание с Сириусом! — верещала она, переодеваясь в свои лучшие платья. — Ну, как вам? — постоянно спрашивала она, крутясь возле зеркала.

В каждом наряде Мэри выглядела просто безукоризненно. Однако Доркас так не считала. Она закатывала глаза и о любом прикиде Мэри отзывалась:

— Кошмар. Ужас. В таком только в гроб.

Короче говоря, советником на этот раз стала Лили. Она посоветовала Мэри надеть миленькое красное платье. Когда радостная Мэри вылетела из комнаты, Доркас фыркнула:

— Они будут отличной парой.

— Ага, очень, — со смехом согласилась Лили, хотя ей казалось, что этот союз не будет долговечным.

Лили тоже собиралась в Хогсмид, но не затем, чтобы веселиться. У неё на уме было другое: она во что бы то ни стало хотела предотвратить разборки Поттера.

Доркас выступала против этой идеи.

— Да ладно тебе, Лил. Пусть сами решают свои проблемы.

— Ну уж нет! Такие проблемы надо решать цивилизованно. Пошли скорее вниз!

В гостиной, будто поджидая именно Лили и Доркас, сидели Мародёры и Мэри. Сириус и Мэри мило щебетали, обмениваясь жеманными улыбками, Джеймс сидел в кресле и был явно чем-то взволнован, Римус, необычайно бледный, о чем-то глубоко задумался, а Питер пересчитывал монетки.

— Всем привет! — сказала Лили первым делом.

— Тоже в Хогсмид? — спросил Римус, слабо улыбнувшись.

— Да, — ответила Лили и заметила, как Доркас криво поглядывает на милующихся Мэри и Блэка. Наверняка её возмущало, что они устроили этот балаган прямо у всех на глазах. Лили же казалось, что все эти их речи и переглядывания были какими-то наигранными. Особенно со стороны Сириуса.

Поттер, смерив Лили нервным взглядом, поднялся с кресла со словами:

— Может, уже пошли? Мэлани меня, наверное, заждалась.

— Да-да, пошлите, — провозгласил Сириус и протянул Мэри руку. — Моя прекрасная леди!

Мэри, сиявшая от счастья, как полярная звезда, сжала ладонь Блэка, и её щёки ударились в краску.

— О Мерлин, пощади, — закатил глаза Римус. — Вы так глупо выглядите.

— Не завидуй, Лунатик, — с ухмылкой ответил Сириус.

— Время поджимает, — напомнил Поттер. — У нас на всё час.

И всей кучей Мародёры вышли через портрет Полной Дамы. Через минут двадцать Лили и Доркас пошли следом.

Лили никак не могла сосредоточиться хоть на чем-то, витая в тревожных мыслях. Её не мог отвлечь ни первый снег, который лёгким одеялом покрыл землю, ни праздничный настрой всех и вся. Она бродила за Доркас хвостом, пока та забегала то в «Сладкое королевство», то в «Зонко», покупая подарки для родителей и сестры.

— Лил, перестань! Забудь! Какая тебе разница? — раздраженно проворчала Доркас, когда они вышли из «Трёх мётел». Лили сидела такая молчаливая и задумчивая, что Доркас не выдержала этой напряжённой обстановки и выволокла её из паба. — Ну что ты так морочишь себе голову?

— Мне кажется, что Северус принимал участие в избиении Поттера, — наконец заговорила Лили. — Теперь и ему достанется! Мне плевать на Поттера, меня беспокоит только он!

— О, всё понятно, — равнодушно отозвалась Доркас. — Ну что ж, если ты хочешь спасти его, то пошли найдём Мэри. Или хотя бы Берту.

Но вместо них Лили и Доркас встретили Алису Ричи, которая вместе с Фрэнком Долгопупсом прогуливалась по улицам деревни. Увидев девочек, оба как-то раскраснелись, будто их застукали за чем-то неприличным, и с робкими улыбками поздоровались.

— Вы не видели Мэри? — спросила Лили.

Алиса кивнула:

— Мы видели, как она вместе с Мародёрами шла в сторону Пустого переулка.

— Это пустырь за «Кабаньей головой»? — взволнованно выпалила Лили и схватила Доркас за руку, чтобы сейчас же рвануть туда.

Фрэнк, нахмурившись, сказал:

— Да. А в чём дело?

Но Лили уже потащила Доркас за собой, со всей силы припустив в сторону Пустого переулка. Они обогнули «Кабанью голову» и оказались на пригорке. Снизу, на покрытом снегом пустыре, виднелись фигуры десяти человек. У Лили дрогнуло сердце, когда она узнала Северуса и его дружков, Эйвери и Мальсибера. Другими слизеринцами оказались темноволосый Розье, здоровенный Макнейр и долговязый Джагсон. Напротив них стояли Мародёры. Преимущество было явно не на стороне Гриффиндора. Этого-то Лили и боялась больше всего.

— Лили? — удивилась Мэри, увидев запыхавшихся подруг. Она стояла тут, на холме, наблюдая за переговаривающимися мальчишками. — Как ты нас нашла?

— Алиса, — лишь выдохнула Лили и вытащила палочку из внутреннего кармана мантии.

Мэри нахмурилась.

— Они сами всё решат, брось.

— Их больше! О чём он вообще думал?!

И она рванула вниз по горке. Девочки, выудив палочки, двинулись следом.

— Протего! — тут же крикнула Лили, потому что Розье, явно желавший нанести неожиданный удар по Мародёрам, исподтишка замахнулся палочкой.

Мэри вскрикнула, а Розье, оглушённый собственным заклинанием, ничком повалился на землю. Тут же засвистели заклятия, посыпались ругань и оскорбления.

Мальсибер удивлённо воззрился на Лили. Его лицо перекосилось от гнева.

— Ты, грязнокровка! — проорал он, направив на неё палочку.

— Только попробуй её тронуть! — Поттер хорошенько ударил Мальсибера по лицу. Они накинулись друг на друга, и между ними завязалась неистовая драка.

Римус отчаянно боролся с Джагсоном, который был сильнее, ведь он всё же семикурсник, а они знают порядком больше, чем пятикурсники. Питер пытался оглушить Макнейра, который явно веселился, видя, он как пыжится. Мэри рванула Питеру на помощь.

— Остолбеней! — взмахнула палочкой Доркас, и Эйвери, пытавшийся пробить защиту Сириуса, рухнул на колени.

— Мне не нужна твоя помощь! — заорал Сириус, посылая в сторону Северуса бледную вспышку.

— Протего! — опять произнесла Лили, чтобы защитить Северуса. Он пытался оглушить Поттера. — Конфундус!

Поттер и Мальсибер отлетели друг от друга и упали на землю. Поттер тут же поднялся и вскинул палочку.

— Инкарцеро! — спохватилась Лили, прежде чем он успел что-то сделать.

Мальсибера с ног до головы туго обвязали верёвки. Он повалился на землю и что-то яростно завопил в сугроб.

— Петрификус тоталус! — пискнула Мэри, и Розье, поднявшийся было с колен, ухнул обратно в снег.

А потом раздался хлопок, и Лили заметила, что Джагсон и Макнейр исчезли. Трансгрессировали, поняла она. Оглушённый Эйвери тихо постанывал, Розье отключился, Мальсибер ёрзал по земле, как червяк. Невредимым во всей этой потасовке остался только Снейп.

— Грязный мерзкий жук! — взревел Сириус и подскочил к Северусу, чуть ли не в глаз тыча ему палочкой. — Сейчас ты у меня получишь!

— Оставь его! — прорычала Лили, направив палочку на Блэка.

Тот раздражённо отмахнулся, мельком взглянув на неё. Его уже трясло в гневе, а серые глаза взбешенно полыхали.

— Иди своей дорогой, затычка Эванс! Тоже мне, пришла она тут! Тебя только не хватало!

— Да если бы не она, ты бы уже валялся в кустах без сознания! — произнесла с жаром Доркас.

Сириус смерил её ненавистным взглядом.

— Твоё мнение я вообще не хочу слушать! Убирайся!

— С радостью!

— И не смей меня защищать!

— Очень надо!

— Давайте успокоимся! — крикнул со стальными нотками в голосе Римус. — Отпусти Снейпа, Бродяга. Пусть этот трус уходит.

Снейп фыркнул и оттолкнул Сириуса от себя. Его чёрные глаза уставились на Лили с какой-то раздражённостью, будто она не должна была появляться здесь. Лили не понравился этот взгляд. Она отвернулась от него и в упор посмотрела на Поттера, который помогал Питеру излечить мелкие кровоточащие порезы на лице и руках.

— Зачем ты устроил эту разборку? — потребовала она объяснений.

— Затем, Эванс, — ответил спокойно он, не глядя на неё. — Спасибо, что помогла, и всё такое. А теперь иди.

— Поклянись, что вы тоже сейчас же уйдёте и оставите их. Своё они уже получили.

Джеймс испытующе посмотрел на Лили.

— Зачем ты пришла?

— Чтобы сказать, что ты идиот и что нельзя решать проблемы теми же методами, что и Слизерин. — Вышло как-то глупо, но в целом именно это вынудило её прибежать сюда.

Поттер усмехнулся, опустив голову. Он опять по привычке взлохматил волосы. Как же Лили ненавидела эту его привычку!

— Но всё же их метод очень даже действенен, — подытожил он тихо.

Лили ничего не ответила. Под диким взглядом Блэка она подошла к Северусу и протянула ему руку.

— Пошли, Сев. Идём со мной. Пожалуйста.

Поттер, прищурив глаза, внимательно смотрел на ладонь Лили, и ей показалось, что ему бы очень хотелось взять её за руку. И он сделал бы это не задумываясь, в отличие от Северуса. Он долго думал, оглядывая друзей, и в один момент Лили даже решила, что он проигнорирует её. Но всё же он вложил свою руку в её ладонь, и она улыбнулась. Он в ответ спрятал глаза, сильнее стиснув её пальцы.

Мэри осталась с мальчишками, а Доркас и Лили с Северусом молча пошли вверх по пригорку.

— Эй, Мэдоуз! — позвал Сириус, но Доркас не обернулась. — Больше никогда, никогда не ставай на мою защиту. Поняла?

— Как пожелаешь, Блэк, — прошипела Доркас еле слышно, скорее взбираясь наверх.

Лили сильнее сжала ладонь Северуса и прибавила ходу, чувствуя на себе прожигающий взгляд Поттера.

— Ты пришла, чтобы защитить своего урода! — услышала она вслед его яростный крик. — Понятно, на чьей ты стороне!

И на чьей же она стороне? На стороне Северуса? Поттера? Нет, ответила себе Лили, она ни на чьей-то стороне, она на своей стороне. Однако она пришла на пустырь не Снейпа защищать, но Поттера, который отчасти заслуживал защиты больше, чем Северус. Впрочем, это было уже неважно.

* * *

— И что он сказал? — спросила Мэри, взглянув на Лили.

Лили взволнованно поёрзала в кровати и, глядя в потолок, произнесла:

— Сказал, что да, это сделал он, Мальсибер и Макнейр.

— И ты до сих пор дружишь с этим кретином? Он зверь! — Мэри даже подпрыгнула в кровати от возмущения. Её зелёные глаза так и светились ненавистью, и Лили не хотелось видеть этого во взгляде подруги, ведь в чём-то она была права.

— Я знаю, знаю, — выдохнула Лили устало. — Он обещал, что это больше не повторится.

Мэри недоверчиво хмыкнула, скрестив маленькие ручки на груди.

— И ты поверила?

— Да.

— У тебя слишком доброе сердце, — грустно произнесла Мэри и обняла Лили за плечи. — Ему повезло, что у него есть ты.

— Я его не брошу. Он мой друг.

Хотя это уже давно было не так. Лили и Северус давно уже не друзья, однако между ними всё ещё сохранилась та особенная связь, которая образовалась еще в детстве. Но с каждым днём она становилась всё прозрачнее и призрачнее.

Девочки снова откинулись на подушки и замолчали, глядя в потолок. Перед глазами Лили до сих пор стояло бледное лицо Северуса, а в ушах звенел его гневный голос: «Просто он… Поттер! Мне он не нравится!» Лили не стала его в чём-то переубеждать, но попросила больше не трогать ни его, ни кого-то в целом без особой на то причины. И Северус пообещал, и Лили поверила, надеясь, что не зря.

Вдруг резко открылась дверь, и в комнату, до ужаса перепугав Мэри, влетела Доркас, мокрая с ног до головы. Вода стекала с её чёрных волос, тушь под глазами расплылась, губы мелко дрожали, и, вскакивая с места, Лили подумала, что подруга сейчас разрыдается в три ручья.

— О Мерлин, что случилось? — Лили вытерла рукавом кофты мокрое лицо Доркас и убрала влажные локоны. Доркас быстро моргала, пытаясь прогнать просившиеся наружу слёзы.

— Это Пивз сделал? — Мэри стянула с дрожащих плеч подруги мантию и высушила её с помощью заклинания. — Опять бросался водяными бомбами?

— Да, только не Пивз, — сдавленно пролепетала Доркас, и Лили действительно казалось, что она сейчас расплачется. Однако через секунду её красивое лицо перекосила гневная гримаса, и она крикнула: — Это твой идиот Блэк! Я его ненавижу!

Лили и Мэри едва смогли успокоить Доркас. Она, совсем позабыв о самообладании, уже хотела было побежать использовать запрещенные заклятия на Блэке. Именно с этой секунды их ненависть, сложившаяся еще с первого курса, стала еще более лютой, жаркой и страшной. Здесь начало их сложных и запутанных отношений.

— Оборотни, — провозгласил профессор Флитвик и взмахнул палочкой.

На доске тотчас появилось название темы, которую сегодня должны были проходить студенты пятого курса: «Оборотни. Кто они? Как их распознать? Защита от оборотней».

Слизеринцы и гриффиндорцы зашуршали книгами по защите от Темных искусств, выискивая нужную главу. Лили тут же подняла руку.

— Да, мисс Эванс? — обратил внимание профессор Флитвик, приподнявшись на цыпочках на стопке книг, водруженной на преподавательский стол.

— Мы же проходили оборотней на третьем курсе, сэр, — сказала она.

— Да, разумеется, проходили, — произнес профессор Флитвик тонким голоском. — Сегодня мы будем повторять эту тему, изучая её более подробно и раскрыто. Оборотни будут на СОВ, так что я попрошу быть внимательнее сегодня.

— Оборотни на СОВ? — прозвучал голос Поттера с задних рядов. — Какой кошмар! Они же нас покусают!

По классу пробежались смешки гриффиндорцев, слизеринцы сохраняли хмурую серьезность. Поморщившись, Лили переглянулась с Доркас, что сидела слева вместе с Бенджи Фенвиком, и раздраженно фыркнула. Как же она ненавидела этого выскочку Поттера!

— Вы поняли, о чём я имел в виду, мистер Поттер, — поспешил угомонить класс профессор Флитвик. — Вопрос об оборотнях, возможно, будет присутствовать на экзамене.

— Я это и имел в виду, сэр.

Профессор откашлялся и едва не свалился со своих книг. Кто-то громко прыснул — скорее всего, это был Сириус.

— Возьмите свои перья и спишите со страницы шестьдесят признаки, по которым можно узнать оборотня. Стеббинс, прошу, отстаньте от мисс Дэй и принимайтесь за работу. Мистер Поттер, я знаю о вашей пламенной любви к мистеру Блэку, но и вы отстаньте от него и пишите.

Заскрипели перья и зашуршали пергаменты. Мэри, оторвавшись от разглядывания Мародёров, хихикнула и взялась за перо. Лили уже принялась за дело. Форма морды, зрачки…

— Скукота, — зевнув, сказала через минуту Мэри и откинулась на спинку стула. Она записала только два признака. Видимо, для неё этого было достаточно.

— Пиши, это важно, — пробурчала Лили.

— Зачем мне это? — возмутилась Мэри. Она кинула быстрый взгляд на профессора, седовласая голова которого петляла возле парт студентов, и склонилась ближе к Лили. — Каков шанс, что я встречу оборотня?

— Очень даже большой, Мэрс, — строго воззрилась на неё Лили. — Это важно.

— Ну, наверное.

Раздался голос профессора:

— Вот основные признаки, которые помогут вам распознать оборотня и отличить его от прочих схожих с ним существ. Попрошу вас запомнить эти пункты, они важны и понадобятся в жизни.

— Ну конечно, — проворчала Мэри. Лили лишь укоризненно покачала головой.

Профессор подошел к своему столу, неуклюже забрался на стопку книг и обвел студентов внимательным взглядом.

— Итак, оборотень — это человек, который не по своей воле превращается в зверя каждый месяц во время полнолуния. Он не может контролировать процесс превращения, его сознание полностью меняется, это зверь, уже не человек. Он неуправляем, никем, даже собой. Как нам уже известно, оборотень приобретает вид волка, но с длинной мордой, вертикальными зрачками, с непропорционально длинными конечностями и кисточкой на хвосте. Кто мне ответит, как становятся оборотнем?

У половины слизеринцев руки взметнулись вверх, как и у студентов Гриффиндора. Даже Мэри неуверенно протянула ладошку, но профессор попросил ответить Северуса, который тут же с готовностью выпалил:

— Оборотнем нельзя родиться, им становятся через укус или повреждение, нанесенное оборотнем.

— Отлично, мистер Снейп! Пять очков Слизерину!

Лили поймала взгляд Северуса и улыбнулась. Тот в ответ слабо приподнял уголки губ и тут же уткнулся в учебник. Всегда он так: как только друзья рядом, они друг друга знать не знают. После того случая на пустыре возле «Кабаньей головы», Северус и вовсе перестал общаться с Лили. Она решила, что это его друзья-товарищи запретили ему дружить с ней. Ей было очень обидно, но она старалась не подавать вида.

— О, профессор, почему вы не спросили меня? — подал голос Сириус. Рядом сидевшие девочки умилённо захихикали. — Это единственный вопрос по всему курсу защиты, на которой я знал ответ.

— Какой же ты тупой, приятель, — сказал Джеймс, усмехнувшись.

— Не прибедняйтесь, Сириус, — улыбнулся профессор. — Лучше ответьте: как распознать оборотня, когда он находится в человеческом обличии?

Полкласса повернулись к последней парте, чтобы посмотреть на Сириуса. Лили тоже оглянулась и с удивлением заметила, что лицо Сириуса стало необычайно серьезным, даже хмурым, будто он не знал ответа, но показаться глупым не желал. Можно даже подумать, что Флитвик затронул какую-то неудобную для него тему. Поттер тоже изменился в лице. Впервые он не был рад вниманию других. Шмыгнув носом, он обратил взволнованный взгляд на Сириуса.

— Я не знаю, сэр, — сказал тот, поколебавшись минуту. — Я же сказал, я знаю только, что оборотнем становятся через укус.

— Кто знает? — спросил профессор, оглядев студентов.

Лили хотела было поднять руку, но её опередил Северус.

— Да-да, мистер Снейп? — обрадовался Флитвик, вновь давая слово Севу.

Северус даже поднялся с места, лениво и вальяжно. Его дружки, Эйвери и Мальсибер, отвратительные на лица мальчишки, гадко ухмылялись, глядя на него с каким-то вожделением и ожидая ответа. Лили краем глаза увидела, что Сириус и Джеймс переглянулись, проведя между собой какую-то безмолвную беседу, а сидящий впереди них Римус Люпин низко опустил голову и вжался в стул, как будто хотел исчезнуть. Питер старательно переписывал что-то со страницы учебника, не замечая напряженной обстановки вокруг друзей.

— Со стопроцентной уверенностью нельзя определить в человеке оборотня, — начал неспешно Северус. Он будто получал удовольствие, растягивая каждое слово. — Но некоторые признаки могут указывать на это. Например, в преддверии полнолуния оборотень становится более агрессивным, нервным, растерянным, несобранным. Кожные покровы бледнеют, появляется звериная дикость в глазах, сумасшедший блеск. Оборотень на вид усталый, потрепанный, он может накинуться на других людей, даже на друзей. Они опасны в любом виде. Это звери, опасные звери, и их нужно изолировать.

— Еще пять очков Слизерину! — восторженно пискнул профессор и принялся дополнять ответ Снейпа.

Мэри, окидывая однокурсников подозрительным взглядом, сказала Лили на ухо:

— Знаешь, мне кажется, что Стеббинс оборотень. Он такой нервный и бледный.

Лили тихо усмехнулась, оторвавшись от записи слов профессора.

— Да нет, он отравился недавно, вот и бледный. А нервный он всегда, а не в преддверии полнолуния. Лучше пиши, а не ищи в наших рядах чудище.

Мэри задумчиво поскребла подбородок, а потом сощурила свои зеленые глазки и склонила голову набок. Взгляд её был устремлен в сторону Мародёров.

— Люпин.

— Что?

— Римус бледный, нервный, болезненный. И только неделю, один раз в месяц, и только когда скоро полнолуние. Я часто слежу за Мародёрами — ты знаешь почему, — и я давно отметила это.

Лили, резко оторвавшись от пергамента, испытующе взглянула на Мэри, необычайно сосредоточенную и подозрительную, ожидая, что она сейчас как-то отшутится по поводу Люпина и скажет, что просто так это выпалила. Но от неё слов больше не последовало. Тогда Лили, не зная, как именно реагировать на слова подруги, перевела взгляд на Римуса. Он тихо переговаривался с Поттером и Блэком, обернувшись к ним лицом. Его русые волосы были взъерошены на затылке, на шее виднелись шрамы, мелкие зажившие царапины. Руки у него тряслись, он был бледнее, чем Питер, Джеймс и Сириус, вместе взятые, однако это ничего означать не могло.

— Это всё глупости, — убежденно заявила Лили, но и на сей раз Мэри ничего не ответила, углубившись в чтение параграфа.

Лили нравился Римус. Он был неплохим парнем, всегда таким добрым и обходительным, милым и умным. Она и представить не могла, чтобы он, такой хороший и доброжелательный, мог быть страшным зверем, который каждый месяц теряет рассудок. Однако если это действительно так, она не испугалась, ей даже стало жаль его. Больше всего на свете ей захотелось, чтобы Римус не оказался оборотнем: такие хорошие люди не должны страдать.

Остальную часть урока, которую Лили отчего-то слушала лишь вполуха, Флитвик рассказывал о том, как защититься от оборотня. Его можно спугнуть любыми защитными или боевыми чарами, а некоторые боятся яркого света, так что можно использовать заклинания Люмос Максима. Мэри всё продолжала каждую минуту оглядываться на Римуса, а тот, как заметила Лили, будто старался слиться с партой, постоянно низко к ней наклоняясь.

После звонка Лили вышла из класса крайне задумчивая. Мэри и Доркас попытались расшевелить её, но она слишком глубоко погрязла своих тяжелых мыслях и, казалось, не могла из них выбраться. В голову лезли очевидные факты, которым она ой как не хотела верить.

Когда Мэри поделилась своей теорией с Доркас, Лили была счастлива услышать её ответ.

— Это всё ерунда, — сказала она сухо и холодно. — Дамблдор не допустил бы, чтобы с нами учился оборотень.

— А почему нет? — спросила Мэри. — По-моему, это круто!

— Какая же ты глупая, Мэрс!

Девочки спорили еще очень долго, Лили в их словесной перепалке не участвовала. Когда они спускались по лестнице, мимо них проскользнули Мародёры, и она услышала их жаркую беседу.

— Клянусь, я убью его! — шептал зло Сириус.

— Спокойно, Бродяга, — пролепетал устало Римус. — Это еще ничего не значит, брось. И я сам его убью, если это потребуется.

— Давайте будем тише! Не хватало, чтобы кто-нибудь прослышал о твоей мохнатой проблеме, Лунатик, — сказал Джеймс, воровато оглянулся через плечо и встретился взглядом с Лили.

Лили, растерявшись на долю секунды, быстро опустила глаза, крепче прижав к груди учебники. Поттер же свёл брови на переносице и отвернулся.

— Ладно, потом поболтаем.

* * *

Девочки сидели в Большом зале, выполняя домашнюю работу, когда, пробившись сквозь снежную метель, что бушевала за стенами замка уже не первый день, прилетели совы с почтой. Цветными пятнами они кружили над высоким потолком и скидывали хозяевам письма и посылки.

Лили, так и не встретив среди прочих птиц свою маленькую серую Вилди, печально вздохнула и уставилась в девственно чистый пергамент. В голове роились мысли, одно смешивалось с другим, одна проблема падала на другую, и от этого у неё уже битый час не получалось написать ни строчки по оборотням. Она думала и об этой дурацкой теме, и о родном городе, и о приближающимся Рождестве.

Мэри, поймав свою белоснежную сипуху, силком вытащила у неё из клюва конверт, критично осмотрела его, а потом подожгла с помощью заклинания — пепел серыми хлопьями закружился над головами девочек. Возмущенная сипуха тут же упорхнула, а Лили вопросительно взглянула на Мэри.

— Ты чего?

— Что там было? От кого? — спросила Доркас в свою очередь, бережно снимая с лапки своей красивой ушастой совы увесистый свёрток и тонкий конверт.

Мэри раздраженно фыркнула, с остервенением листая книгу.

— От родителей. Наверняка снова приглашают к себе.

— И ты не хочешь праздновать Рождество с ними? Почему? — поинтересовалась Лили. Выпросив у рядом сидящего Фрэнка свежую газету «Пророка», она пробежалась глазами по заголовкам. Ничего плохого: никаких убийств, никаких странных смертей. Затишье перед бурей.

— Потому, — буркнула Мэри, чуть не вырвав листок из книги. — Снова будут называть меня чудовищем, монстром… Я так не хочу!

Лили с участием обняла рассерженную Мэри, а Доркас оторвалась от чтения письма.

— Может, на этот раз они решат не травмировать твою нежную подростковую психику? — По тону было ясно, что ей вообще-то всё равно.

— Нет! Я к ним не поеду! И точка! — жёстко заявила Мэри и надула, как ребенок, губки.

Мистер и миссис Макдональд жили в Шеффилде, работали адвокатами и были вполне счастливы, пока их единственная дочь Мэри не получила письмо из Хогвартса. Оказалось, что она волшебница. Макдональды, к сожалению, были одними из тех людей, которые боялись всего ненормального и странного. Они испугались и не захотели отпускать Мэри в школу, говорили, что это всё чушь собачья, что это всё ерунда. Даже когда к ним пришла профессор МакГонагалл, чтобы поговорить, они обозвали её дешевой циркачкой и выгнали из дома. Мэри же поставили перед выбором: или они, или какая-то несуществующая школа. Маленькая Мэри по глупости и наивности своей выбрала школу, и родители выпроводили её из дома. К счастью, бабушка, Мэри, которая приходилась её отцу мачехой, приютила внучку.

Мэри лишь однажды рассказала свою грустную историю и больше никогда о ней не распространялась. Лили считала, что её родители поступили неправильно. Она не понимала: как можно не любить своего ребенка только из-за того, что он особенный? По её скромному мнению, это просто дикость. Глядя на Мэри, маленькую, глупенькую и так нуждающуюся в родительской ласке, Лили твёрдо решила, что никогда в жизни не допустит ненависти к своим детям, — она будет любить их всей душой.

— А что у тебя там, Доркас? — спросила Лили, чтобы переключиться на более нейтральную тему.

Доркас аккуратно сложила письмо обратно в конверт и чопорно ответила:

— Папа пишет. После очередного министерского задания он плохо себя чувствует. Поедет с сестренкой лечиться на это Рождество в Шотландию.

Мэри раздраженно захлопнула учебник и, закинув руки на стол, уткнулась подбородком в ладонь. Сидеть за уроками она ненавидела, а вот поболтать просто обожала.

— А тебя с собой не возьмут, значит? — спросила она с интересом.

— Нет, — пожала плечами Доркас. — Тем лучше. В Шотландии много рыжих.

Лили пихнула Доркас в плечо и с притворной злостью спросила:

— Имеешь что-то против рыжих?

Доркас усмехнулась, взъерошив волосы Лили.

— Нет, уже нет.

Тут в Большой зал вихрем влетел ошарашенный Поттер, за ним попятам неспешно следовал Сириус. Лили, чувствуя, как в груди зарождается что-то горячее, словно разгорается неприятный огонь, напряглась и уткнулась в свой пергамент. Доркас сделала то же самое и проворчала что-то вроде: «Почему где мы, так сразу они появляются?!». Мэри же, необычайно радостная, вспорхнула с места и, пугая остальных студентов, завопила на весь зал:

— Привет, мальчики!

— Ты что, этих идиотов сегодня не видела? Зачем так орать? — ворчливо проговорила Доркас, и Лили, солидарная с ней, хмуро посмотрела на сияющую Мэри.

— Бросьте, книжные черви. Как хочу, так и поступаю.

Поттер вдруг опустился на скамейку возле Лили, и она, превозмогая отвращение, стиснула зубы. Джеймс быстро дышал, волосы у него были взъерошены сильнее обычного, очки съехали на кончик носа. Лили ужасно хотелось, чтобы он немедленно ушел. Он сидел близко, слишком близко к ней, нарушая границы личного пространства. Меньше всего ей хотелось, чтобы именно Джеймс Поттер нарушал эти границы. Пусть убирается прочь или она сама сейчас же убежит.

— Слушай, Эванс, — начал торопливо Поттер, и чтобы обратить внимание Лили, выдернул из её рук перо.

— Эй! — возмутилась Лили.

Она встретилась с его карими глазами, которые лукаво блестели за стёклами очков, и попыталась изобразить на лице ненависть. Отчего-то в последнее время ей удавалось делать это всё сложнее и сложнее. Возможно, потому, что у Поттера необычайно красивые глаза и, глядя на них, она несколько терялась.

— Отдай!

— Да перестань, Эванс! Дай сказать!

Пока между ними разразилась неистовая борьба с размахиванием рук и обоюдными оскорблениями, Сириус плюхнулся на скамейку напротив Доркас ближе к Мэри. Доркас съежилась, будто на неё вылили ведро ледяной воды.

— Какая встреча, Мэри! — с деланным восторгом пропел Сириус и непринужденно положил руку Мэри на плечо. Мэри улыбалась так широко, будто на неё наслали заклятие вечной улыбки. — Чем занята? Пошли лучше погуляем по замку.

Мэри с готовностью подпрыгнула на ножки, и Доркас одарила её осуждающим взглядом.

— А как же домашнее задание?

— Никак, Мэдоуз, — протянул лениво Блэк. — Сиди и делай, а мы пошли. Сохатый, — ткнул он Поттера в плечо, — не ищи нас, мы убежим заграницу, где нас никто не найдёт.

Под глупое хихиканье Мэри Сириус отвесил Лили поклон, произнёс: «Моё почтение, староста» и, взяв Мэри под руку, скрылся за дверями. Доркас что-то проворчала и уткнулась в пергамент.

— Отдай моё перо, Поттер. Мне надо дописать эссе!

Лили снова потянулась, пытаясь вырвать свой писчий инструмент из рук Джеймса, но он спрятал руки за спину и нагло ухмыльнулся, в его глазах плясали бесенята.

— Не спеши, кузнечик! Я хотел кое-что спросить, а ты тут писанину затеяла.

— Слишком много пустых слов, Поттер!

Лили вдруг заволновалась, ощущая, как щеки стали горячими от прилившей крови. А вдруг этот индюк вздумает пригласить её куда-то? Не дай Мерлин такому случится. Раньше он так не поступал, но, возможно, будет. Лили этого совсем не хотелось, и она уже давно продумала каверзный ответ до мелочей, но в этот самый момент растерялась. Придумывать и говорить всякие крутые фразы в голове куда легче, чем произносить их вслух.

Джеймс подправил очки и взъерошил волосы, готовясь задать вопрос.

— Ты всех сов в совятнике знаешь?

— Ну, предположим, что да, — ответила прохладно Лили, чувствуя себя неуютно и скованно, будто на иголки присела. И всё из-за этого гадкого Поттера.

— Чья такая маленькая серая сова? Чертовски чокнутая на вид. Сегодня утром она стащила мою записку, которую я даже не собирался никому отправлять, прямо из моих рук и улетела!

Лили и задуматься не успела, как Доркас, оторвавшись от конспектирования параграфа по нумерологии, ответила:

— Это вроде твоя сова, Лил. Чокнутая, да еще ворует чужие письма. Определенно.

Лицо Джеймса шокировано вытянулось. Он вцепился в волосы и прохрипел:

— Твоя?!

Лили кивнула.

— Ну да. Вилди. Ты прости, она часто так делает. Никак не могу отучить.

— А… а она уже прилетала к тебе? — Кажется, Поттер был очень взволнован, буквально шокирован до смерти. Он весь взмок, слегка побледнел и, казалось, рухнет сейчас в обморок.

— Нет, но как только прилетит, я обязательно верну тебе твою записку.

— Только не читай её, — предупредил Поттер, нервно подправляя очки.

— Я честный человек, Поттер!

Он вроде расслабился. Слабо кивнул, едва заметно улыбнулся и протянул Лили перо.

— Спасибо, Лили. Странная у тебя сова.

— Она нормальная. А теперь иди — ты мне мешаешь, — Лили, проигнорировав странное чувство, которое в ней расцвело после того, как Поттер произнёс её имя. На его устах оно прозвучало как-то по-особенному, а может, ей просто показалось.

* * *

В ту ночь Лили очень долго не могла уснуть. Время перевалило за полночь, а у неё сна ни в одном глазу. Через окна в комнату пробрался плавный серебряный свет полной луны, которая периодически пряталась в облаках, а потом снова ярко вспыхивала.

Лили, глядя на серебряные лучи, никак не могла успокоиться и всё думала и думала об уроке защиты от Темных искусств.

Укутавшись в халат, она опустила ноги на холодный пол и на цыпочках вышла из комнаты. В задумчивости зашлёпала по холодным ступенькам лестницы, спустилась в гостиную и застыла как вкопанная, увидев горящий в камине огонь и чью-то скрюченную фигуру в кресле, освещенную желтыми языками пламени.

— Эй, — позвала она едва слышно и сделала шаг.

Римус Люпин вскочил с места, и в свете огня его глаза необычно блеснули. Его трясло, как в лихорадке, лицо осунулось и побледнело, брови изогнулись в боли и тревоге. Лили, безмолвно ужаснувшись, сглотнула и сделала еще один шаг, неуверенный и короткий.

— Эй, Римус, ты в порядке?

— Я… да, — ответил он и плюхнулся обратно в кресло, с диким отчаянием схватившись за волосы. — Тебе лучше уйти. Иди спать, Лили. — Голос его был тихим и надломленным.

Лили только сильнее встревожилась. Поколебавшись пару секунд, она тихо, боясь спугнуть Римуса, опустилась на другое кресло и попыталась посмотреть ему в глаза, но он сильно зажмурился.

— Пожалуйста, уходи, — умоляюще прошептал он.

Лили слышала его тяжелое дыхание, видела, как сильно его трясет, и ей совсем не хотелось оставлять его в таком состоянии.

— Рем, я…

— Уйди, пока не поздно!

— Ладно, — кивнула Лили, поднялась на ноги и добавила: — Просто знай, что ты хороший. Что бы ни происходило, кем бы ты ни был… — В этот момент Римус поднял глаза на неё. В них блеснуло что-то вроде надежды, а может, наоборот, это было крайнее отчаяние. — В общем, я хочу с тобой дружить.

Потупив взгляд, Римус прошелестел:

— Спасибо. Я… Ты удивительная, но если бы знала правду, то не захотела бы дружить со мной.

Лили не успела и слова сказать в ответ, как вдруг Римус вскочил с места и шустро выпрыгнул за портрет. Она тяжело вздохнула, едва подавив подкатившие к глазам слезы, и снова села в кресло, поджав под себя дрожащие ноги. Ей стало необычайно холодно, и огонь, пылающий в камине, не мог её согреть, потому что холод принесло понимание. Вся мозаика соединилась. Все кусочки встали на свои места. Слова Мэри были не такой уж глупостью. Однако Лили совсем, чрезвычайно, очень сильно не хотела в это верить.

Минут десять просидев у камина, Лили встала, собираясь пойти обратно в комнату, но тут услышала тихие шаги: кто-то спускался по лестнице. Испугавшись непонятно чего, она мигом вжалась в кресло, склонила голову и притихла. А потом раздались голоса.

— Заткнись, Хвост! Просто заткнись! — прошипел Сириус. Это был определенно он, Лили где угодно узнала бы эту легкую хрипотцу в голосе. — Если хочешь, то оставайся, а мы с Сохатым пойдём к Лунатику!

Питер захныкал:

— Чую, что-то нехорошее будет! Останемся!

— Исчезни, Хвост!

— Тише, парни, — сказал Джеймс. Лили тоже узнала бы его голос в любом месте, и от этой мысли ей стало стыдно. — По одному, как всегда. Последний поднимает метлу обратно сюда. Я пошёл.

После недолгой возни и писков Питера всё затихло, и Лили, торжествуя, что её никто не заметил, встала с кресла. Одно широкое окно гостиной было настежь раскрыто, поблизости, прислонившись к стене, стояла новенькая метла Поттера, а его самого, как и его друзей, не было. Они пошли за Римусом, поняла Лили и испугалась. Но куда? Зачем? Что они задумали?

Не раздумывая, Лили стремительно побежала в комнату, за пару минут натянула джинсы, кофту и мантию, засунула во внутренний карман палочку и рванула обратно в гостиную. Использовать метлу, как Мародёры, чтобы последовать за ними, не вариант — Лили до ужаса боялась летать. Поэтому на свой страх и риск она махнула через портрет (Полная Дама, недовольная, что её разбудили, пообещала, что больше никого сегодня не впустит) и рванула вниз по лестницам, прислушиваясь к каждому шороху. В голове грохотали мысли, любой скрип вызывал у неё панику, и она почему-то ожидала увидеть Римуса, вполне здорового и нормального, как в любые другие дни, но этого так и не произошло.

На одном дыхании преодолев сразу несколько пролетов, Лили вылетела через парадные двери на студёный зимний воздух и остановилась. Куда Мародёры могли отправиться? Возможно, в Запретный лес или к Гремучей иве… Почему именно туда? Да потому, что эти идиоты только и ищут что проблем на свои головы, а в лесу и у ивы этих проблем завались. Но будет ли там Римус? Вполне возможно, что он просто пошел в больничное крыло… Но стали бы Мародёры из-за этого через окно сигать, если можно было просто потревожить Полную Даму.

Наконец Лили всё продумала и решила: нужно идти к лесу. Это была очень сумасшедшая идея, буквально неестественная для неё, но она всё равно рванула в сторону Запретного леса, растапливая заклинанием сугробы и точно не зная, почему именно так рвется найти Мародёров. Наверное, хочет убедиться в своей теории, хочет доказать, что всё это бред. Просто, хочет проверить, что Мародёры не подвергают себя опасности. Догадываются ли они о том, кто их друг на самом деле?

Когда Лили дошла до кромки леса, луна уже находилась на самой высокой точке темно-синего неба. Облака разошлись, по-королевски освободив ночному светилу место, и где-то неподалеку раздался вой. Лили вздрогнула, а сердце бешено заколотилось в груди. В Запретном лесу всегда много всяких звуков, но этот вой ни с чем не сравнить. Лили, застыв на месте от страха, решила, что она очень глупая и что пора бы возвращаться, да побыстрее, иначе она может стать для кого-то ужином.

Однако не успела она и шага сделать, как совсем рядом, в чаще заснеженных деревьев, затрещали ветки, захрустел снег. Кто-то очень высокий пробирался прямо к ней. Миндалевидные звериные глаза сияли маяками в густой темноте, слышалось учащенное дыхание, кольцами клубился пар, серебрясь под светом луны. Лили, с трудом подавив крик, попятилась, но споткнулась и упала в сугроб. Ей вдруг показалось, что сейчас-то и наступит её конец.

Но вот из леса вышел не какой-то там зверь, решивший перекусить Лили Эванс, а Джеймс Поттер собственной персоной. Растрепанный, взлохмаченный и весь в снегу, он шустро подскочил к Лили, резко поднял её, схватив за руку, и заорал так громко, что в чаще леса несколько испуганных птиц сорвалось с веток и устремилось в небо.

— Какого лешего ты тут делаешь?! — Он не злился, скорее, был взволнован и удивлен одновременно.

— Я… Я… — залепетала растерянно Лили, не зная, что именно сказать. Джеймс смотрел на неё дикими, встревоженными глазами, ожидая немедленного ответа, и все оправдания моментально вылетели из головы. — Просто я…

Гневно сведя брови, Поттер уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут снова прозвучал протяжный вой, на этот раз гораздо ближе. По спине Лили пробежались мурашки. Она вцепилась в руку Джеймса с такой силой, что он прохрипел:

— Расслабься ты! Всё в порядке!

А потом он очень настоятельно потащил её прочь, силком протаскивая через сугробы. Лили, напуганная до смерти, не решилась ему сопротивляться и спрашивать ничего не стала. Молча, она плелась за Поттером, крепко держа его за руку, однако далеко они уйти не смогли.

Из леса послышался очередной страшный вой, который заставил Лили и Джеймса остановиться и обернуться. Внезапно со скоростью света из леса выпрыгнуло косматое животное. Лили хватило секунды, чтобы понять, — перед ней оборотень. Похож на волка, но с вытянутой мордой, длинными лапами, а глаза с вертикальными зрачками ярко сияют под светом луны.

Сердце Лили будто из ума выжило и бешено заколотилось, точно решило выпрыгнуть из груди, чтобы убежать прочь. Лили и сама хотела скорее сделать ноги, но её тяжелым одеялом окутало оцепенение, и она не могла сделать ни одного движения.

— Только не это! — сказал Джеймс, вытаскивая палочку. — Лили, спрячься за мной! Что ты встала? Живее!

Но Лили не могла пошевелиться. Она как завороженная наблюдала за оборотнем, который стремительно бежал прямо на них.

— Прости, приятель… Остолбеней! — крикнул Поттер, и яркая вспышка угодила прямо оборотню в бок.

Животное заскулило, повалилось на сугроб, но тут же вскочило на задние лапы, злостно зарычав. В глазах блестело безумие, взъерошенная шерсть сияла и поблескивала под луной.

Джеймс попытался отодвинуть Лили себе за спину, но она не поддалась и вскинула палочку, наконец вырвавшись из окаменения.

— Люмос Максима!

Оборотень света не испугался, наоборот, сильнее распалился, поднял голову на луну и страшно завыл. Лили подумала, что теперь им обоим точно конец, но тут в ответ из леса донесся другой вой. Лили показалось, что это воет не оборотень, а человек — этот хриплый голос был знаком ей.

Оборотень остановился в каком-то метре от Джеймса и Лили. Лили, держа Поттера за руку и не решаясь вздохнуть, видела, как из ноздрей зверя вырывался пар, лохматая шкура блестела, а в знакомых глазах отражалась луна. Принюхавшись, оборотень развернулся и побежал на утихающее эхо чужого воя вглубь Запретного леса. Через минуту его и след простыл. Ночь стала тихой и беззаботной, будто и не было никакого оборотня. Луна плавала в серебряных облаках, тихо шелестел колкий морозный ветер.

Лили наконец смогла сделать глоток воздуха. Он распорол легкие когтями. Дрожа от страха, она опустила руку Поттера, отошла от него и осипшим голосом спросила:

— Это… это был оборотень, да?

Хотя она уже знала ответ, ей хотелось услышать, что скажет Поттер. Он так спокойно отреагировал на появление неадекватного животного, даже удивительно! Вот она перепугалась до смерти, однако могла гордиться собой, ведь не ударилась в панику и даже не пустилась в бега, вопя, как маленькая девчонка.

Поттер внимательно всматривался в густую темноту леса и, казалось, был не прочь рвануть вслед за оборотнем.

— Пошли в замок, сейчас же, — сказал он вместо прямого ответа, но Лили не хотела его просто так отпускать.

— Стой, — сказала она, и чтобы остановить Поттера, схватила его за запястье. Он при этом поморщился, будто ему стало неприятно. — Это ведь Римус? — Голос не дрогнул, чему она необычайно обрадовалась. — Только не ври мне, я всё сама поняла.

Поттер какое-то время внимательно всматривался в глаза Лили, тем самым вгоняя её в дрожь и краску, а потом разозлено выдернул свою руку из её пальцев. Лили, отшатнувшись от его резкости, удивилась и огорчилась одновременно. Не должна была она так говорить. По сути, она обвинила Римуса, а ведь он друг Мародёров. Она не завуалировано сказала, что он опасный и плохой, что он неуправляемый зверь. Возможно, Поттер не знал этого до сего дня и не хотел знать. Это надо было провернуть это как-то по-другому.

— Если ты всё поняла, то зачем спрашиваешь? — прорычал Поттер и отвернулся, сжав до хруста кулаки.

— Ты знал, — поняла Лили. Ну конечно! Это же было очевидно! — Знал и ты, и остальные тоже, так?

— Тоже сама всё поняла? — поддразнил он, снова оборачиваясь к ней. Щеки у него покраснели то ли от мороза, то ли от эмоций. — А теперь беги — звони во все колокола!

— Что?! Ты думаешь, я расскажу? Ты совсем идиот, Поттер? Я никому не скажу!

Тяжело дыша, Поттер потупил взгляд и взъерошил волосы. Неопределенно помотав головой, он едва слышно произнес:

— Да знаю, знаю, что не скажешь. Просто… Да чёрт! Он наш друг, и будет нехорошо, если все узнают, какой он… Что тогда будет? Короче, мы все за него переживаем!

Лили поразилась как никогда в жизни. Ничего себе, с какой стороны показал себя этот самовлюбленный выскочка! Лили всегда казалось, что Поттер способен думать только о себе, переживать только за себя, делать всё лучше для себя, а тут такое… Римус был оборотнем, и никто из Мародёров не сказал об этом, они хранили эту тайну, заботясь о своём товарище. Это заслуживало похвалы и даже уважения.

— Я правда буду молчать, клянусь, — не зная, что еще сказать, тихо протянула Лили.

— Ладно, — ответил Поттер и с досадой топнул ногой. — Ладно же…

Чувствуя тяжкий груз на душе и особенно остро ощущая неловкость в компании Поттера, Лили тяжело вздохнула и тут услышала скрип на земле — по снегу ползло что-то маленькое, серенькое и пухленькое.

— Крыса! — испуганно взвизгнула Лили и запрыгнула на Джеймса, чуть ли не на голову забравшись к нему от страха. — О Мерлин, гадкая мерзкая крыса!

Серый комок испугался её не меньше. Пронзительно пища, он пометался растерянно по сторонам, а потом юркнул в ближайший сугроб. И вокруг снова воцарилась первозданная тишина, и только Лили ускоренно дышала.

— Эм… Эванс, кажется, ты меня сейчас задушишь, — давясь от смеха, сказал Поттер, и Лили выбралась из оцепенения.

Краснея, она сняла руки с его шеи и, отстранившись от теплого плеча, кое-как выговорила:

— Извини. Просто я до ужаса боюсь крыс.

Передернувшись от отвращения, Лили взглянула на Поттера, ожидая от него какой-нибудь идиотской шуточки или дикого хохота, но он лишь весело усмехнулся. И ей не стало обидно, даже наоборот, немного смешно над своими страхами.

— Значит, оборотней ты не боишься, а маленьких крыс — да. Это так… странно, — улыбался Поттер, ероша пятерней волосы.

— Ничего не странно, — притворно обиделась Лили. — Они противные, и у них хвосты мерзкие.

— Да-а-а. Про хвост ты это метко…

— Пошли в замок? Или ты собираешься остаться рядом, ну, с… Кстати, это безопасно?

— Конечно нет, Эванс.

— А как же…

Поттер тут же перебил её, очевидно не желая раскрывать всех тайн.

— Я провожу тебя, — сказал он. — Если ты, конечно, не против. Знаешь, тут кругом очень много крыс. — Его глаза лукаво сверкали.

— Только попробуй теперь пугать меня этим. Я тебя уничтожу.

Они в полном молчании двинулись по сугробам к замку. Лили думала, что это самая сумасшедшая и необычная ночь в её жизни. Сегодня она увидела несколько людей с другой стороны, она поняла, что некоторые на самом деле не такие, какими кажутся. И это удивительно.

Когда впереди показался замок, Лили сильно обрадовалась. Она устала и замерзла, все вещи промокли насквозь. Она уже думала, что приключениям конец и сегодня уже не произойдет что-то более необычное и странное, но вдруг Поттер взял её за руку и потащил в сторону гриффиндорской башни мимо парадных дверей.

— МакГонагалл наложила заклятие на дверь. Если пройду я или Сириус с Питером, то она тут же появится по наши души и хорошенько нам всыплет, — пояснил он, хитро улыбаясь. — Так что используем альтернативный вход…

— Но я же могу пройти.

Он посмотрел ей в глаза и ухмыльнулся.

— Можешь, но со мной ведь будет интересней.

Они остановились у раскрытого окна гостиной, и Поттер, вскинув палочку, прошептал:

— Акцио, метла!

— Что?! — У Лили чуть сердце не остановилось, когда он поймал свою метлу, ловко запрыгнул на неё и протянул руку. — Я не полечу с тобой. Нет. Я пошла к дверям.

Поттер закатил глаза, явно забавляясь над реакцией Лили.

— Да брось ты. Не бойся!

Лили отчаянно замотала головой, сложив задрожавшие руки на груди.

— Нет, категорически нет.

— На этот раз ты не упадешь с метлы, — тихо сказал Поттер и улыбнулся. Протянув в сторону Лили руку, он мягко добавил: — Я же с тобой.

— Ты помнишь, как я упала с метлы? — сокрушенно выдохнула она. Ей вдруг стало необычайно стыдно.

— Думаю, я нескоро забуду это шедевральное падение.

— Гад.

Поттер засмеялся.

— Давай, летим. Тут ведь всего ничего! Раз — и уже на месте.

Лили содрогнулась всем телом, вспомнив тот страшный случай, произошедший ещё на первом курсе. Тогда у них проходил урок по полётам на метлах. Лили предстояло впервые оседлать это волшебное средство для полётов, и это дельце не увенчалось для неё успехом: только взобравшись на метлу, она каким-то образом влетела в небо, а потом упала с приличной высоты и сломала руку и ногу. Она неделю провалялась в больничном крыле, а потом еще целый год ей снились ужасные сны, где она всё соскальзывала с метлы и летела, летела вниз навстречу к смерти.

После того ужасного падения Лили больше никогда не приходила в голову идея полетать, потому что она была уверена — упадет, обязательно упадет, как в тот раз. Однако сейчас ей невольно стало интересно. Она видела на матчах, как здорово Поттер управляется с метлой, и, возможно, она даже выживет, если согласится полетать с ним. Может, стоит попробовать?

Переступив через страхи, Лили глубоко вздохнула и произнесла подчеркнуто спокойным голосом:

— Хорошо. Только имей в виду, что я целиком и полностью доверяю тебе свою жизнь, и ты не должен вести себя опрометчиво и…

— Я понял, ваше высочество, — закатил глаза Джеймс. — Не соизволите ли вы замолчать и уже сесть?

Трясясь от страха, Лили взяла ладонь Джеймса, и он помог ей устроиться у себя за спиной. Она тут же закрыла глаза и обвила его руками так сильно, будто он был спасательным кругом или непоколебимой стеной.

— О, мне нравятся такие крепкие объятия. Можно, конечно, покрепче. Еще крепче.

— Заткнись, Поттер. Полетели уже.

Какое же легкое и приятное чувство появляется, когда взмываешь вверх на метле! В лицо дует легкий ветер, под ногами нет почвы, ты словно бы птица, парящая в небе. Однако даже это не заставило Лили открыть глаз, и она так по-прежнему и сидела, закрыв глаза и крепко вцепившись в Поттера. Он был тёплым и чересчур напряженным. Лили понадеялась, что это не признак того, что он решил врезаться в стену и убить их.

— Может, полетаем? — спросил небрежно Поттер.

— Нет! — пискнула Лили, выкатив на него глаза, но он проигнорировал её.

Пролетев мимо окна башни, они устремились в небо, всё выше и выше, ближе к звездам. Лили, сжавшись от страха и снова сомкнув веки, чуть не потеряла сознание, судорожно вдыхая морозный воздух. Она ждала, что Поттер вот-вот потеряет управление и они рухнут в озеро, над которым как раз пролетали. Кажется, если упадешь с такой высоты в воду, то обязательно умрёшь. Да и вообще, с такой высоты куда ни упади — при любом раскладе погибнешь.

— Не бойся, открой глаза! — подначивал Поттер, но Лили не могла — ей было до безумия страшно. — Ну же, храбрая гриффиндорка!

И она решилась. Распахнув веки, она увидела звёзды, которые сияли будто совсем рядом, башни Хогвартса, особенно красивые под серебряным светом луны, верхушки деревьев Запретного леса, блистающее озеро. Было так красиво, так прекрасно, что Лили не удержалась и радостно засмеялась.

— Вот видишь, со мной гораздо интересней! — весело произнёс Поттер, и Лили не смогла не согласиться.

Они покружились над Хогвартсом еще немного, а затем спустились к башне Гриффиндора. Залететь удачно в окно у Поттера не получилось: метла не вписалась в раму, с треском выбила стекло, вылетела из-под ног наездников и отлетела куда-то вглубь гостиной. Лили и Джеймс дружно рухнули на пол и захохотали.

— Молодец, чемпион по квиддичу, лучший ловец Хогвартса! — усмехнулась Лили и встала на ноги. Поттер всё еще лежал на полу, закинув руки за голову и безмятежно улыбаясь. — Репаро!

Окно починилось, стекло собралось воедино, и всё стало как прежде, будто они не совершили акт вандализма. Удивительно, но Лили не было неприятно из-за падения, напротив, ей было весело, пусть даже опасения подтвердились и она пребольно ударилась коленями об пол.

— Что ты развалился? Вставай, — сказала Лили и легонько пнула Поттера ногой.

— Задумался кое о чём… Да неважно. — Он быстро поднялся, схватил метлу, которая долетела аж до камина, и обернулся к Лили. — Всё, что ты видела сегодня, останется между нами. Так ведь?

— Да. Разумеется. Это даже не обсуждается.

Он по привычке опустил голову и взлохматил волосы, как-то застенчиво улыбаясь.

— Ладно, я лишь надеюсь, что Римус не разозлится и не начнёт винить себя… Ты же его знаешь.

— Знаю, — неловко ответила Лили, переминаясь с ноги на ногу. — Поэтому мне всё равно, кто он. Я буду дружить с ним как прежде.

— А со мной? — вдруг подняв голову, спросил Поттер.

— Что? — растерялась Лили, чувствуя себя еще более неловко.

— Дружить? Я знаю, что я немного… заносчивый и…

— Выскочка, задавака, самовлюбленный индюк, скользкий флоббер-червь, — подсказала Лили.

Джеймс усмехнулся, снова взъерошив волосы.

— Точно. Но, может, есть шанс?..

Карие глаза Поттера заблестели за стеклами очков, он с надеждой ожидал ответа, и Лили не знала, что сказать. Сегодня она, конечно, несколько поменялась во мнении насчёт него, однако до дружбы ещё далеко, так же, как и до луны.

— Не спеши, кузнечик, — только произнесла Лили, слабо улыбнулась и, развернувшись, пошла к лестнице.

— Эй-эй, что это значит?

Лили ничего не ответила. Она шустро поднялась в комнату, закрыла за собой дверь и, даже не стараясь унять бешеный стук сердца, улыбнулась.

Конечно, дружба с Поттером бы вышла: он и поможет, и спасет, и развеселит, и поддержит, но что-то Лили останавливало, что-то её в нём отталкивало. Скорее всего, дикая спесь и самовлюбленность, но это можно изменить; эти его дурацкие взгляды, усмешки и идиотская привычка постоянно запускать руку в непослушные волосы, но, впрочем, в этом жесте был определенный шарм…

Нет, решила Лили и рухнула на кровать. Это всё глупости, в дружбе с таким, как Поттер, она не нуждается.

* * *

Утром Лили проснулась от настойчивых тычков в плечо. Она открыла глаза и увидела сонное лицо Доркас.

— Твоя проклятая сова уже битый час колотит окно, — зевая, сказала она, а потом вернулась в кровать и укуталась в одеяло.

Лили, протирая глаза, нехотя поднялась с теплого местечка, раскрыла окно, и Вилди, её маленькая серая сова, особенно возбужденная сегодня, налетела на неё, стараясь приветственно уткнуться в щеку. В клюве у совы находился сложенный пергамент, а к лапке привязано письмо от родителей.

— Ну всё, дай мне это. — Лили едва удалось вырвать из клюва Вилди сложенную в несколько раз записку, похищенную у Джеймса, и снять письмо. Вилди отчего-то была чрезвычайно активная и веселая. — Лети отдохни, я еще к тебе поднимусь.

Довольная собой, Вилди на прощанье ухнула, сделала в воздухе грациозный пируэт и улетела, серым пятном растворившись на раскинутом белом одеяле из пушистого снега.

— От кого? — спросила Доркас. Она поднялась, завернутая в одеяло, и упала на кровать Лили.

— Мама и папа зовут домой, — печально протянула Лили, снова перечитывая короткое письмо, написанное прямым почерком мамы. — Я так хотела остаться с вами…

— В следующий раз, Лил, — улыбнулась Доркас. — Тем более на это Рождество я поеду вместе с сестрой к моей тетушке в Йоркшир.

— Мэри?

Доркас пожала плечами. После сна она выглядела прекрасно даже с покрасневшими глазами и взъерошенной черноволосой шевелюрой.

— Наверное, на этот раз отправится к бабушке по отцовской линии в Ирландию. Родителей она видеть не хочет… Кстати, это та записка Поттера, которую Вилди украла?

Лили кивнула и, отложив письмо от мамы, покрутила в руках измятый пергамент. Она вдруг вспомнила ситуацию с Петуньей, когда они с Северусом прочитали её письмо от Дамблдора. Лили до сих пор помнила, как ей было тогда стыдно, как Тунья разозлилась и злится до сих пор. Она прямо решила, что не будет смотреть писанину Поттера.

— Что там? — поинтересовалась Доркас, испытующе глядя на Лили. — Не хочешь взглянуть?

— Хочу, но не буду. Я обещала.

— Даже мне интересно стало, а я редко чем-то интересуюсь, кроме учёбы.

— Нет, — категорично покачала головой Лили, разрываясь от любопытства.

Ей стало стыдно за это любопытство. С каких пор её начал интересовать Поттер?

В мыслях вдруг вспыхнула прошлая ночная прогулка, полёт на метле, звезды, улыбки Джеймса…

Вот бы узнать, что же он понаписал!

— Ну ладно, — равнодушно согласилась Доркас. — Но я бы не теряла такой шанс. Посмотреть на каракули Поттера! Я думала, он не умеет писать.

Лили подавила веселый смешок, ужасно желая рассказать Доркас о ночной встрече с Поттером. Но тут она припомнила, зачем именно отправилась ночью на прогулку, и отдернула себя. Сегодня обязательно нужно поговорить с Римусом.

Позже, когда Лили и Доркас спустились на завтрак, их встретила радостная Мэри, которая не ночевала этой ночью в комнате. Нараспев она сообщила, что остается на это Рождество в Хогвартсе и проведет его вместе с Сириус.

— Как занимательно, — проворчала Доркас и показательно отвернулась, резко заинтересовавшись болтовнёй Берты.

— А ты не видела Мародёров? — спросила Лили у Мэри.

— А что? — игриво подняла бровь подруга.

— Вилди украла у Поттера его бумажку, надо отдать.

У Мэри безумно заблестели глаза, и Лили поняла, что зря это сказала. Благо, что она всё-таки не поведала подругам о своем ночном приключении, тогда бы даже Доркас, обычно молчаливая и ненавидевшая всё, что связано с Мародёрами, заинтересовалась, а Мэри и вовсе было бы невозможно заткнуть.

— Что там? Что он писал? — спросила Мэри, подпрыгивая от нетерпения.

Лили строго взглянула на подругу и покачала головой:

— Я не смотрела. Это его личное дело.

Мэри отмахнулась и фыркнула.

— Да ладно тебе! Вилди принесла пергамент тебе, значит, он твой. Посмотрим, что он написал, ну пожалуйста!

— Я не могу… — Хотя, признаться, Лили было весьма интересно. — Я же тебе рассказывала про Петунью и её письмо…

— Он не узнает. Дай мне эту бумажку.

Не успела Лили вытянуть из книги сложенный в несколько раз пергамент, как Мэри вырвала его, выудила из кармана мантии палочку и произнесла:

— Джеминио!

И вот на столе появился второй, такой же растрепанный пергамент Поттера.

— Вот. Точная копия. Она по праву принадлежит тебе.

— Ну я не знаю… — пролепетала Лили, и тут Мэри, кинув секундный взгляд в сторону дверей, быстро засунула копию пергамента себе в карман, встала и крикнула:

— Ребята!

Мародёры направлялись к столу Гриффиндора. Лили заметила, как Люпин потупил взгляд и почесал затылок, будто ему не понравилось, что в зале слишком много студентов. На его лице появились новые царапины, он выглядел усталым и потрёпанным.

Когда парни опустились на скамейку подальше от девочек, Лили подвинулась к Джеймсу и протянула ему пергамент.

— Вот, возьми. Прости мою сову, она не нарочно, — сказала она, улыбнувшись.

Поттер, улыбаясь в ответ, быстро запихнул записку во внутренний карман мантии.

— Спасибо, Эванс.

— Я не смотрела.

— Да я знаю.

Сириус тактично кашлянул.

— Мы вам не мешаем?

Поттер с деланной злостью посмотрел на приятеля и пробурчал:

— Мешайте.

— Ты куда, Рем? — спросил вдруг Питер, оторвавшись завтрака и взглянув на Римуса, который рывком поднялся с места.

— Я пойду, нет аппетита.

Сириус проводил Римуса взволнованным взглядом, потом уставился на Лили и нахмурил брови.

— Ты же понимаешь…

— Я уже говорила, что никому ничего не скажу, — твердо произнесла Лили.

— Он переживает, — сказал Питер, не решаясь поднять глаза на Лили. — Думает, что испугал тебя и ты теперь будешь его избегать.

Сириус цокнул и пробарабанил пальцами по столу.

— Вот такой он наш Лунатик — вечно переживает о других, не о себе.

В конце концов Лили не выдержала. Она сорвалась с места и рванула вслед за Римусом. Он тихо поднимался по мраморной лестнице, когда она окликнула его.

— Слушай, Рем, — начала Лили, когда Римус остановился и обернулся к ней. В его глазах виднелись боль и досада, будто ему совсем не хотелось встречаться с ней и он искал повод уйти. — Я понимаю, что ты чувствуешь… То есть, конечно, не понимаю. Я узнала твой…

Тут Лили поняла, что монолог как-то не складывается. На самом деле она толком и не знала, что сказать. Всю ночь она думала, прикидывала, но так и не решила, что бы такое произнести, чтобы не потерять Римуса.

В итоге, глубоко вздохнув, она решила говорить от всего сердца.

— Ты очень хороший, правда! Я еще не встречала таких прекрасных людей, и ты должен знать, что мне всё равно кто ты. Я хочу быть твоим другом, и даже если ты этого не хочешь… Не замыкайся в себе, не теряйся, не закрывайся, помни, что у тебя есть те, кто волнуются о тебе, кто любят тебя, и им, как и мне, всё равно, что ты… необычный. Мне не хочется терять тебя только из-за того, что ты… Это не причина, это ерунда. То есть, может, нет, но… Просто останься.

Лили показалось, что Римус сейчас развернет и уйдет, так ничего и не сказав. В его глазах было столько боли и печали, что ей и самой стало невыносимо гадко.

Лили уже подумала, что всё потеряно, но вот в следующую секунду на губах Римуса появилась слабая улыбка. Потупив взгляд, он сказал:

— Спасибо, Лили. Я просто боялся, что ты меня испугаешься или…

— Я никому не скажу. Я, как и Джеймс, Сириус и Питер, твой друг, а друзья хранят секреты.

Римус снова кивнул, но в этот раз решил посмотреть Лили в глаза. Она улыбнулась, пытаясь хоть как-то поддержать его.

— Ты удивительная, Лили. Мне повезло, что у меня есть такой друг.

Они вместе вернулись в Большой зал, и Лили чувствовала себя невероятно счастливой. Всё было хорошо: она не потеряла хорошего друга, скоро Рождество, и она увидит родителей и сестру.

* * *

Вечером, оставшись в комнате наедине с Доркас и Мэри, Лили достала из кармана записку Поттера и, решаясь к отчаянному шагу, глубоко вздохнула. Щеки у неё отчего-то залились горячим румянцем.

— Давай уже! — торопила Мэри.

И Лили расправила пергамент.

От удивления она едва не выругалась: весь пергамент, от одного краешка до другого, был исписан кособоким почерком Поттера, и главным образом фигурировали имя Лили, её фамилия, её инициалы, а где-то около её имени была приписана фамилия Джеймса. Щеки у Лили запылали сильнее, ей даже показалось, что она сейчас сгорит. Она, конечно, понимала, что Поттер к ней неравнодушен (вот почему он так часто лезет к ней), но ведь не до такой отвратительной степени!

— Что… что это значит? — выговорила она севшим голосом.

Мэри хихикнула, хитро поглядывая на сконфуженную Лили.

— Тебе до сих пор не понятно, глупышка?

— Эм, нет… — постеснялась признаться Лили.

Доркас восторг Мэри не разделила, но и не была удивлена, как Лили. Она нахмурилась, отвернулась от девочек и жестко произнесла:

— И правильно, что не понимаешь. Тебе же это не нужно, верно?

— Ну да.

— Что за неуверенная пауза, дорогая? — вскинула бровь Мэри.

Лили ничего не ответила. Сгорая со стыда, она с особой злостью смяла листок, достала палочку и произнесла:

— Эванеско.

Пергамент бесследно исчез, однако смущение не отпустило. Тогда Лили встала, быстро выпрыгнула из комнаты и прислонилась к двери. Было слышно, как Мэри, что-то проворчав, ринулась следом, но Доркас её остановила:

— Пусть побудет одна, подумает.

А Лили не надо было думать. Уже слишком сильно она ненавидела Поттера, но, признаться, она чувствовала себя польщенной и даже счастливой. Однако ей не хотелось обнадеживать ни его, ни себя. Поттер ей не нужен и не нужен будет никогда.

Впрочем, Лили ощущала, что врёт самой себе.

Первый месяц весны преподнес студентам Хогвартса немало сюрпризов. Погода очень быстро начала меняться, каждый день радуя солнцем и теплом, и уже к концу первой недели снег во дворе и на холмах превратился в липкую тающую кашу. Ученики не теряли последней возможности покидаться снежками, слепить снеговиков, а сборные по квиддичу начали чаще выходить на тренировки. Одним таким прекрасным солнечным днем случилось ужасное: капитан сборной Гриффиндора по квиддичу Томас Вуд упал с метлы, сломал ногу и получил сотрясение мозга. И всё это произошло за неделю до матча Гриффиндора с Пуффендуем.

— Клянусь вам! — бурчал Вуд на больничной койке, обращаясь к игрокам своей сборной. — Это капитан Слизерина учинила!

В формах, грязные с ног до головы, игроки преданно сгрудились возле капитана команды. Мадам Помфри несколько раз пыталась прогнать их, но ни один не ушел до самого того момента, пока Вуд не очнулся, обвязанный бинтами с ног до головы.

— Это всё Эмма Ванити! Эта злостная корова позавидовала моему грациозному полёту!

— Не таким он был уж и грациозным, — решил отшутиться Фабиан Пруэтт. — Ты как будто впервые на метлу сел: так резво порхал туда-сюда…

— Да еще улыбался, как кретин, — добавил Джеймс Поттер, сдержанно улыбаясь.

— А кто теперь займет твоё место? — спросил Гидеон Пруэтт и покосился на двух запасных игроков, которые тоже прибежали к капитану в больничное крыло.

Все в сборной знали, что этих двоих взяли ровно для галочки. Играли они так себе и особой инициативы не показывали даже сейчас, когда решалась судьба команды.

— Судя по всему, за неделю ты не восстановишься, — сказал Дирк Крессвелл, взволнованно стискивая в руках метлу.

Вуд с досадой плюнул:

— Да, чёрт возьми! Это главная проблема! Я так мечтал посвятить эту игру — ну и победу — моему новорожденному братику!

— Что делать-то будем? — спросил Джеймс.

Вуд состроил серьезную мину на лице. Выглядел он забавно с обвязанной головой — как маленький ребенок в чепчике, размышляющий о смысле бытия.

— Я кое-что придумал, пока был без сознания.

— Да ты у нас просто уникум: и сознание теряешь, и в то же время кое-что придумываешь! — сказал Фабиан, и они на пару с Джеймсом засмеялись. Кроме них, никто эту шутку смешной не счёл — тишина стояла железная.

— Так вот, — невозмутимо продолжил Том Вуд. — Вы помните, — глянул он на Пруэттов, — как во второй учебный год Поттера, мы проводили испытания для новичков?

Братья, не совсем понимая, куда клонит Вуд, кивнули.

— У нас был выбор среди ловцов: Поттер и девочка Доркас Мэдоуз. Отлично летала, помните? — спросил Вуд и подчеркнуто взглянул на Джеймса.

Джеймс помнил, отлично помнил тот день. Ему до безумия хотелось играть за сборную, и он чуть ли не первым прибежал на тренировку. Вуд оценил мастерство его полета и даже сказал, что он, возможно, станет новым ловцом. Однако же отличный результат показала и Доркас, на две секунды раньше, чем Джеймс, поймав снитч. Джеймс тогда очень злился, и у него даже появилась навязчивая идея — заколдовать девчонку. Правда, в то время он не особо блистал познаниями по части заклинаний, да и этого в итоге не потребовалось: накануне последней, окончательной тренировки Доркас подхватила воспаление легких и была вынуждена отказаться от участия в матчах.

— Ты хочешь взять Доркас за… охотника? — спросил Дирк и скептично приподнял бровь.

— Ну, девчонка это что-то новенькое, — сказал в свою очередь Джеймс. — У нас одни парни, и ко мне начала подкрадываться жуткая мысль, что ты, Вуд, не совсем…

— Тебе тоже так кажется? — ухмыльнулся Фабиан, и они снова чуть не засмеялись, но Гидеон строго глянул на братишку, а Джеймсу показал кулак.

— Уймитесь! — гаркнул Вуд отчаянно. Если бы он мог, то бы уже дергал волосы на перевязанной голове. — Я тут не шутки шучу! Для вас, как и для меня, это должно быть важно!

— Прости, — пожал плечами Фабиан. — Вещай дальше.

— Ну так вот. Мэдоуз будет нашим новым ловцом…

— А… — начал Джеймс, чувствуя, как слова Вуда тронули самолюбие.

Он, строго говоря, считал себя незаменимым, самым быстрым и лучшим игроком в команде. Да и кто мог играть лучше него? Неужели девчонка? Ну уж нет! Хотя Джеймс должен был признать, что Доркас когда-то неплохо играла. Но ведь уже три года прошло, вдруг она растеряла весь талант?

— А ты, Поттер, будешь охотником вместо меня. Ты отличный ловец, но и охотник хороший. Не такой, как я, конечно, но я больше уверен в тебе, чем… — Вуд быстро взглянул на запасных игроков.

— А…

— А капитаном сборной станет Гидеон. Не в обиду, друг, но на время.

— Ладно, — кивнул Гидеон и сложил руки на груди. — Одна проблемка: Доркас еще не согласилась играть. Вообще-то её никто и не спрашивал, к тому же не факт, что она согласится, а ты так убежденно об этом говоришь.

— Ой, точно, — задумчиво почесывая голову, пролепетал Вуд, будто совсем позабыв о такой мелочи, как желание других. — Она учится с тобой, Поттер, так ведь? Даю тебе задание: заарканить её в нашу команду.

Джеймс задумался лишь на секунду. На самом деле он мало общался с Доркас, и для него она была не иначе как заумной девчонкой и одной из подруг Лили Эванс, но ради команды он готов был на всё, что угодно. Даже отдать своё место девчонке, даже признать, что она когда-то показала хороший результат, даже согласиться, что она — лучший вариант.

— Хорошо, я постараюсь.

— Нет-нет, приятель, — насупился Вуд. — Не «постараюсь», а «обязательно выполню».

— Тут нужна тяжелая артиллерия, — сказал Гидеон, хлопнув Джеймса по плечу. — Мы тебе поможем.

— Никто не устоит перед очарованием двух рыжеволосых братьев и одного паренька в очках! — пафосно заявил Фабиан.

Впрочем, Доркас Мэдоуз была не из тех, кто ведётся на рыжеволосых и очкастых. После собрания парни отправились в гостиную Гриффиндора и сразу же заметили Доркас в компании подруг, Лили Эванс и Мэри Макдональд. Они сидели за столом в углу комнаты и делали домашнее задание, что было неудивительно. Джеймс каждый день тайком наблюдал за Лили, которая сосредоточенно корпела над домашкой, а потом показывала высший класс на уроках. Это не могло не восхищать его.

— Дамы, — произнес Фабиан, отодвигая свободный стул и усаживаясь возле Лили.

Джеймс шумно рухнул на свободное место рядом с Доркас. Та даже не оторвалась от конспектирования.

— Что вам нужно? — Лили вдруг взглянула на Джеймса, едва заметно поморщилась и отодвинулась, чуть ли не прижавшись к Мэри, которая дружелюбно улыбалась, освещая комнату своим светом.

— Привет, мальчики! Как тренировка прошла?

— Не очень, — ответил Гидеон, а Лили всё подозрительно пялилась на Джеймса, будто ожидая от него чего-то плохого.

Её зеленые глаза лучились презрением и ненавистью. Это всегда забавляло Джеймса, и он чуть было не улыбнулся, но вовремя сдержал себя, по привычке опустил голову и взъерошил волосы.

Последние два месяца Лили Эванс почему-то особенно старательно избегала Джеймса, и как бы он не пытался привлечь её внимание, она делала вид, что его просто не существует. Он даже задумывался порой: что он сделал, что она вдруг так стала избегать его? Последний их разговор прошел накануне Рождества, когда они вместе летали над школой. И после этого всё — Лили Эванс отгородилась, когда Джеймс было подумал, что лед тронулся. Впрочем, сдаваться он не собирался.

— Спокойно, Эванс, — сказала Джеймс, усмехнувшись. — Не к тебе пришли.

— К кому же?

— Что за вопрос? Ко мне, конечно! — захлопала глазками Мэри.

Джеймсу всегда казалось, что Мэри Макдональд легкомысленная и простая, но определенно не лишенная очарования и красоты — Сириус Блэк ведётся только на таких. Не зря же они уже два месяца играли в любовь. А вот Джеймсу Мэри была не по душе, но говорить об этом он не собирался ни самой Мэри, ни Сириусу, который обязательно разозлится.

Гидеон, опершись руками о стол, сказал:

— Не совсем. К Доркас.

— Что бы вы ни предложили, мой ответ — нет, — сказала та, не отрываясь от быстрой писанины. Длинные черные волосы закрывали лицо, которое не особо было способно выражать что-то, кроме безразличия и холода.

— Ты даже не слышала… — начал Фабиан, но Доркас перебила его, вскинув голову и взглянув ему в глаза.

— Мне всё равно. Не ввязывайте меня в ваши дела.

Братья переглянулись, а Джеймс кинулся в бой. Перехватив руку Доркас и встретившись с её рассерженным взглядом, он быстро затараторил:

— Дело в том, что нам нужен новый ловец. Знаешь уже или нет, но Том сломал ногу и головой ударился…

— Да ты что? — ахнула Мэри, приподнимаясь с места. — Пойду проведаю его! Мой бедный Том!

И она стремительно выпорхнула за портрет. Лили проводила её растерянным взглядом, точно совсем не хотела, чтобы она оставляла её тут одну. Джеймс подумал, что, узнай Сириус о том, что его девчонка так быстро ускакала к другому, беды не миновать. Бродяга слишком ревниво относился к своим пассиям.

— Что с ним случилось? — спросила Лили, посмотрев на Фабиан, и тут Джеймс снова заметил ту ерунду, которая происходила между этими двумя. Они глядели друг на друга так, будто ничего в жизни лучшего не видели. А может, ему просто казалось, но эта мысль не давала покоя.

— Нам нужен новый ловец, — продолжил он невозмутимо, всё еще стискивая руку Доркас, а Фабиан начал шепотом рассказывать Лили то, что произошло на тренировке. — Я вместо Вуда буду охотником, а ловца, получается, нет. И тут мы вспомнили о твоем выступлении чертовски много лет назад, но мы все уверены, что ты всё еще настолько же хороша, как и на втором курсе. Я очень ценю и уважаю своё место, но, думаю, ты достойна того, чтобы дотронуться до снитча.

Доркас не отводила от Джеймса тяжелого взгляда. Глаза у неё были поразительно серые и несколько жутковатые: они будто заглядывали в самую душу, холодили и замораживали всё на своём пути.

— Нет, — Доркас отдернула руку и откинулась на спинку стула. — Я не смогу.

Фабиан и Лили перестали хихикать и уставились на Доркас.

— Ну, Доркас! — протянула Лили.

— Слушай, — начал серьезно Гидеон. — У нас мало времени, и ты чуть ли не единственная, кто способен без особой тренировки играть. Одна игра, а потом всё вернется на круги своя, понимаешь?

— Когда игра?

— Через восемь дней, — быстро ответил Джеймс.

— Что? Вы шутите? — приподняла бровь Доркас. — Не то чтобы я сомневаюсь в себе, но восемь дней на тренировку?

— Тебе и не нужно много тренировок, — заявил убежденно Джеймс, старясь не глядеть на то, как Фабиан и Лили снова начали переглядываться. — Я до сих пор помню, как ты меня уделала тогда. Ты лучший кандидат, ты превосходно летаешь, для одной игры достаточно и этого. Если проиграем в этом матче, то на следующем, когда всё будет по-прежнему, порвем когтевранцев и победим по очкам. На этой игре можешь даже не ловить снитч…

— Но лучше… — начал задумчиво Гидеон.

— Но лучше да, — согласился Джеймс. — Я знаю, ты сможешь.

Голос подала Лили. Она склонила голову к плечу и жалобно взглянула на подругу.

— Ну, Доркас, ну, милая! Давай же! Ты же любишь квиддич, мечтала играть! Чем тебе не шанс показать, что не только мальчишки круто играют?

Лили коснулась нужного места. Джеймс и не сомневался, что Доркас феминистка каких еще поискать надо.

— Ну… Я думаю… Ладно! — сдалась наконец та.

— Отлично! — воскликнул Гидеон, а Джеймс подпрыгнул на месте и схватил Доркас за плечи.

— Я готов расцеловать тебя, но не буду!

— Я переживу.

— Ты просто потрясающая!

— Это я еще снитч не поймала! — азартно заявила Доркас, и от улыбки, сдержанной и холодной, её лицо стало не таким уж враждебным.

* * *

— Ты серьезно? Она? — спросил пораженно Сириус и вытянул шею, чтобы разглядеть сидящую за первой партой Доркас. Джеймс видел лишь рыжие волосы Лили, которая сидела вместе с ней. Она внимательно записывала каждое слово профессора Флитвика.

— Ну да, а что?

— Она же… Это же она! — скомкано ответил Бродяга, невнятно всплеснув руками.

Джеймс покосился на него и закатил глаза.

— Твоя неприязнь никоим образом не волнует команду. Смирись уже, только ты её ненавидишь. Даже не знаю почему, она вполне адекватная и даже симпатичная.

Возмущенный Сириус хотел было что-то сказать, но тут им обоим пришлось низко наклониться к парте, потому что профессор Флитвик, обращаясь к классу, спросил:

— Кто помнит, как произносится развязывающее заклинание?

— Зато возненавидят, когда вы проиграете! — заявил Сириус шепотом.

Джеймс быстро нацарапал пару слов для Лунатика и, взмахнув палочкой, отправил сложившуюся бумажную бабочку ему в руки. Римус, как всегда, был внимателен на уроках, не то что он с Сириусом. Вчера Лунатик не пошел поглядеть на новую сборную, потому что ужасно был занят подготовкой к СОВ, и Джеймс был обязан сообщить ему об успехах.

— О нет, друг, вчера на тренировке она показала высший класс! Такие виражи выделывала, у неё даже получился финт Вронского!

— Гонишь?

— Нет?

— Гонишь.

— Да нет же!

— Мистер Поттер! — прозвучал писклявый голос Флитвика, и Джеймс, толкнув Бродягу в плечо, выпрямился.

— Да, профессор?

Маленький Флитвик, строго глядя на Джеймса, указал на него палочкой, а потом ткнул в пространство возле себя.

— Раз блестяще болтаете на уроке, значит, блестяще сможете показать, как использовать поджигающее заклинание.

— Да, профессор.

Сириус, хохотнув, подтолкнул Джеймса с парты.

— Давай, друг, покажи высший класс!

Девочки из Пуффендуя захихикали, и Джеймс почувствовал себя героем. Он гордо вышел к доске, и профессор Флитвик поднял в воздух бумажный шар. Лунатик со своей парты начал шепотом подсказывать, а Питер поднял два больших пальца. Впрочем, ни в помощи, ни в поддержке Джеймс не нуждался, он мог справиться и без этого.

— Инсендио!

Огонь разгорелся такой, что профессор радостно запищал, едва не свалившись со стола.

— Чудесно-чудесно!

Джеймс важно поклонился. Девочки смотрели на него чуть ли не с восхищением, и только Лили Эванс, скрестив руки на груди, показывала истинное недовольство.

Ну вот, он опять что-то сделал не так.

* * *

За эту зиму Мародёры устраивали снежные баталии много раз, но в этот день, накануне игры, было гораздо интереснее, чем тогда. Снег был липким и скрипучим, солнце спряталось за серыми облаками, воздух был холодным и свежим. Почти вся школа вышла во двор, чтобы в заключительный раз повеселиться.

— Эй, Сохатый! — услышал Джеймс голос, обернулся, и ему в лицо прилетел снежок.

— Ну, Хвост, дай только тебя поймать! — прокряхтел Джеймс, снимая очки и быстро вытирая их о шарф.

Питер захихикал и кинулся в бушующую толпу. Джеймс лишь швырнул ему вслед снежок, а потом решил поискать другую цель, не такую шуструю и юркую, как Питер. Сириус веселился с Мэри, старательно закапывая её в снег, братья Пруэтты вместе с первокурсниками строили снеговые башни, Фрэнк Долгопупс смело защищал от всех снарядов разрумянившуюся Алису Ричи.

Из толпы выбежал Римус и, заметив Джеймса, подлетел к нему.

— Как дела? — спросил Джеймс, загребая побольше снега.

— Петтигрю хорошенько поел снега, мой генерал, враг наказан!

— Отлично, мой верный солдат!

— Как сегодня тренировка прошла?

— Ты про квиддич? Просто замечательно!

— И думаешь, у вас получится? — спросил Римус и отклонился от снежка, который кинула хорошенькая когтевранка. Она битый час пыталась заигрывать с Лунатиком, но он её игнорировал, Бог знает почему.

— Наверное, — ответил Джеймс и шмыгнул носом. — Доркас классная, но… не знаю. Скорее всего, я просто ревную. Снитч только мой!

Лунатик улыбнулся. Щеки его раскраснелись, в русых волосах замерз снег. Он выглядел свежо, даже несмотря на приближение полнолуния, и Джеймсу нравилось видеть его таким живым, веселым, непосредственным. Этот миг был бесценен.

— То есть, есть сомнения?

— Нет, но я…

— Пригнись! — скомандовал Римус, и над головой Джеймса просвистел огромный ком снега, только он опал на землю. — Бродяга!

— Я царь горы! — завопил Сириус, взмахнул палочкой и влез на образовавшуюся снежную горку. Следом за ним рванула Мэри, весело хохоча и пуляясь снегом во всех подряд.

— Ну погоди, — пробубнил с улыбкой Джеймс.

Они с Лунатиком уже хотели атаковать Бродягу, как следует вооружившись снегом, но кто-то их опередил: гигантский снежный шар завалил Сириуса с ног до головы, а в руках Мэри вдруг оказались розы, слепленные из снега.

— Теперь я царица горы! — засмеялась Лили, появляясь перед растерянной Мэри.

Рыжие волосы Лили, рассыпанные по плечам, будто горели огнем, глаза искрились, а щеки слегка порозовели. Она была необычайно мила.

Мэри недовольно топнула ногой.

— Ты его чуть не убила!

— Я жив и узурпирован! — простонал из-под снега Сириус, вскидывая руку. Мэри кинулась откапывать его.

— Эванс! — окликнул девушку Джеймс, и когда она обернулась, кинул в неё снежок.

— Полегче, парень! — предупредил Лунатик, но слишком поздно: снаряд Джеймса угадил точно Лили в лицо. Она поскользнулась и исчезла в рыхлом сугробе.

— Ой, — нелепо произнес Джеймс.

— Кажется, ты её сильно, — заметил Лунатик. — Иди давай, я прикрою спину.

Пробравшись через атакующих, Джеймс быстро добрался до Лили.

— Жива? — спросил он, вытянув её из сугроба и поставив на ноги.

Снег запутался в прекрасных волосах Лили, с лица капало, и он ждал, что она сейчас, как всегда, разорётся и вовсе перестанет на него смотреть. Но вместо этого она вдруг хитро улыбнулась и поманила его пальцем.

— Подойди ближе.

— Что?

— Сюда иди, говорю.

Джеймс, полностью сбитый с толку, сделал к Лили шаг, и они оказались так же близко, как и в тот первый день учебы в этом году, — их носы почти соприкоснулись. Он и не знал, чего ожидать. В голове появилось миллион идей, многие из них были сумасшедшими, абсурдными, слишком откровенными. Но Лили сделала то, о чем он совсем не думал: она засунула ему за шиворот целый ком снега и рванула в толпу.

— Так нечестно! — крикнул Джеймс ускользнувшей прочь Лили, содрогаясь всем телом от колкого снега. — Ты заколдовала меня взглядом!

Лунатик подскочил к нему и захохотал как сумасшедший. Джеймс толкнул его в плечо и сам не удержался от смешка.

— У тебя такой видок был, приятель, — пробормотал через смех Римус. — Клянусь, как у щенка! «Пожалуйста, давай обниматься!» — говорил твой взгляд.

Джеймс усмехнулся, всё пытаясь стряхнуть со спины снег.

— Ну, не обниматься я с ней хотел, это во-первых, а во-вторых… — И он швырнул в Лунатика снежок.

Позже пошел снег, последний в этом году. Студенты остановили бои, чтобы посмотреть, как снежинки, огромные и пушистые, мягко кружатся в медленном последнем танце, прощаясь с зимой. Этот миг был восхитителен, и ему больше не суждено повториться. Больше с неба никогда не будут падать такие красивые хлопья, больше никогда не повторятся такие веселые игры, но ученики не знали этого и думать об этом не хотели. Каждый в этот момент был счастлив по-своему.

Джеймс смотрел на небо. Его взгляд последовал за горсткой снежинок, которые стремительно рвались на землю, и встретился с горящими глазами Лили Эванс. Он улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ. Этот безвозвратный момент был самым чудесным и волшебным в мире.

* * *

— Может, корень мандрагоры? — предположил Джеймс без особого энтузиазма, кинул мяч в стену. Тот отрикошетил и снова прилетел ему в руки.

Римус выдохнул через рот, косо глядя на Джеймса.

— Нет, идиот. В Сонное зелье не идет корень мандрагоры.

— Да? Я почти был уверен в этом.

— Как ты собираешься сдавать экзамен по зельеварению? — возмущенно спросил Лунатик и даже приподнялся на кровати, чтобы строго воззриться на Джеймса.

— Ну, как-нибудь, — небрежно пожал плечами он.

Сириус отшвырнул на пол книгу по ненавистной травологии и с ухмылкой взглянул на Римуса.

— Ты не знаешь Сохатого, что ли? Еще как сдаст! Улыбнется, подмигнет, пошутит, намешает какую-нибудь бурду, а потом еще умудрится продать её кому-нибудь.

Джеймс, смеясь, швырнул маленький теннисный мячик в стену и снова ловко поймал его.

— Черт, Бродяга, может, ты такую же убедительную речь толкнешь на СОВ?

— Не, я уже забыл, что говорил. Эй, Хвост, подай книгу.

Питер вздохнул, встал с кровати и подобрал травологию. Лицо у него было до невозможности усталым, будто ему уже порядком поднадоело выполнять приказы друзей. Джеймс, как и Римус, никогда особо Питера не запрягал, так, по мелочам и когда было слишком лень, а вот Бродяга отрывался по полной программе. Иногда его просьбы доходили до абсурда, но попытаться усмирить Бродягу то же самое, что заставить Землю крутиться в другую сторону.

Когда книга снова оказалась в руках Сириуса, Питер вернулся на свою кровать, что-то недовольно ворча под нос.

— Что ты там бормочешь? — угрожающе спросил Сириус.

— Отвали от него, Бродяга, — сказал Джеймс и швырнул в него подушку. Он со злостью кинул её обратно.

— Хорошо, — произнес терпеливо Римус, перелистывая учебник и желая продолжить пытку. — Что входит в состав Уменьшающего зелья?

— Эм… — протянул Джеймс и почесал затылок, будто этот жест волшебным образом мог помочь вспомнить то, что его мозг просто не желал запоминать. — Может, пыльца… или… Да не знаю я! Не знаю! Понятия не имею! Ясно?

Лунатик покачал головой, устало потер переносицу и снова завалился на кровать, потеряв надежду втолкнуть в голову Джеймса мысль, что зельеварение — штука важная. Но Джеймсу так не казалось. Он ненавидел зельеварение, потому что терпеть не мог кропотливую работу вроде отмеривания точного количества иголок ежа или растирания зубов змеи.

— Вот что мне прикажешь с тобой делать? — тяжело вздохнув, поинтересовался Римус.

— Всё, что угодно, Рем, — ухмыльнулся Джеймс, перекидывая мяч из одной руки в другую. — Только делай всё нежно и деликатно.

Питер тихо прыснул, а Сириус захохотал, весело посмотрев на Джеймса.

— Нет, Сохатый, тебя надо бить розгами! Очень больно и долго!

— Да заткнись ты, Бродяга.

Мальчишки замолчали. Римус штудировал чертово зельеварение, Питер писал письмецо своей дорогой матушке, а Сириус всё возмущался, что травология кромешный ад и никогда в жизни эта ерунда ему не понадобится. Джеймс, перебрасывая через комнату мячик, старался не думать о сегодняшнем случае. Эванс ему улыбнулась, там, на улице, когда пошел снег… Что же это могло значить? Может, у неё просто случился лицевой спазм или что-то вроде того? Ведь очевидно — она ненавидит и избегает его, а теперь вдруг заулыбалась…

Джеймс, однако, надеялся на лучшее. И он уже не в первый раз пообещал себе, что ни за что не отступится от Эванс. Пусть она убежит хоть на край земли, он помчится за ней и будет доставать до тех пор, пока она не станет хотя бы его подругой.

— Знаете, о чем я подумал? — спросил Сириус, видимо, заскучав из-за тишины, стоявшей в комнате.

— Ты умеешь думать? — спросил Римус с деланным удивлением.

Питер засмеялся. Бродяга кинул на него испепеляющий взгляд и невозмутимо кивнул:

— Ага. Я решил расстаться с Мэри.

— С кем? — не расслышал Джеймс, гоняя мячик туда-сюда.

— Мэри Макдональд.

— А что так? — вяло спросил Лунатик, более заинтересованный в чтении.

Питер с интересом ждал продолжения, а Джеймс думал о том, что был прав, сказав когда-то, что этот союз не будет вечным. Скорого расставания Сириуса и Мэри он ожидал и, признаться, даже ждал с нетерпением, ибо Мэри Макдональд была слишком несерьезной и ветреной. Не то чтобы Бродяга был правильным парнем, но ведь кто-то должен быть умнее и разумнее его, чтобы он не творил разные необдуманные вещи.

Сириус откинулся на подушки, заложив руки за голову.

— Ну, она надоедливая и… Черт, не знаю, как объяснить. Ну, в общем, есть другая…

— У тебя их много, — отозвался Джеймс и кинул мячик в Бродягу.

Тот поймал мяч и, улыбнувшись, приподнял бровь.

— Ну уж побольше, чем у тебя.

— Да нет, у меня больше.

Лунатик оторвался от книги и оглядел друзей строгим взглядом.

— Мы ведём речь о девушках. Они не вещи, чтобы так говорить о них.

Сириус лишь отмахнулся.

— И всех ты, Сохатый, как нежная девчонка, отшиваешь, — хохотнул он, снова передовая Джеймсу мячик. — Ради одной особы, которая видеть тебя не может!

— Зато она не надоедливая.

— И шлет тебя лесом.

— И шлет меня лесом.

Питер вдруг поднял руку вверх, прося мяч. Джеймс дал пас Хвосту.

— Я слышал, что Лили встречается с Фабианом Пруэттом.

Сириус нахмурился, быстро взглянув на Джеймса. Тот сделал каменное выражение лица, отчаянно сосредотачиваясь на прекрасной погоде за окном.

— С каких пор ты, Хвостик, собираешь слухи? — поинтересовался Бродяга с опасными нотками в голосе.

Питер потупил взгляд, быстро передавая мячик Джеймсу.

— Я думал, что Сохатый хотел бы это услышать.

Нет, не хотел бы, подумал Джеймс. Эта новость расстроила его сильнее, чем он ожидал. Наверное, в итоге так и должно было произойти, возможно, это даже было неизбежно. Он не часто видел их вместе, но всё равно — что-то подобное однозначно должно было случиться.

Джеймс почувствовал себя так, будто у него похитили самую дорогую вещь в мире. Он слишком сильно кинул мячик в стену, тот с громким звуком отскочил от стены и прилетел ему в руки.

Сириус сел на кровати и ткнул пальцем в Питера.

— Нельзя такое говорить. Этот идиот втрескался в неё по уши, а ты заявля…

— Во-первых, я не втрескался, — улыбнулся через силу Джеймс, чувствуя на себе внимательный и понимающий взгляд Лунатика. — Ну и потом это не ваше дело. И мне всё равно.

Он встал на кровать и швырнул мяч в сторону окна. Вообще-то предполагалось, что мяч отскочит от рамы, но он вдруг сломал стекло и вылетел наружу.

— Сохатый, ты дурак? — заорал Римус, вскакивая на ноги. Питер же вжался в подушку, виновато поглядывая своими маленькими водянистыми глазками на Джеймса.

Подавляя хохот, Джеймс шустро полез за палочкой. Сириус тоже азартно взялся за свою.

— Акцио, мяч!

— Репаро! — сказал Бродяга, когда мяч приземлился в ладонь Джеймса, и стекло снова собралось воедино.

— Орхидеус! — в свою очередь произнес Джеймс, и недовольного Лунатика с ног до головы засыпало цветущими бутонами орхидей.

* * *

— Боишься? — спросил Джеймс, посмотрев на Доркас.

С поля доносились вопли и крики болельщиков. Они с нетерпением ожидали матча Гриффиндора против Пуффендуя, который должен был начаться с минуты на минуту.

— Не знаю… Кажется, да, потому что я сейчас потеряю сознание, — пролепетала Доркас, глядя прямо перед собой. Она вся дрожала, пальцы, сжимавшие метлу, побелели.

Джеймс осторожно похлопал её по плечу.

— Не бойся. Просто попытайся поймать снитч.

— Ладно. Чёрт, как же страшно!

Сборная стояла в раздевалке, ожидая выхода. Никто, кроме Доркас, предстоящего матча не страшился, ведь пуффендуйцы, прямо говоря, играли так себе, и гриффиндорцы даже не тренировались особо. Но вот Джеймс тренировался. Каждый день, с утра до ночи он как сумасшедший летал над полем вместе с Лунатиком и Бродягой, которые вызвались ему помочь. В себе он был уверен, но чем дольше стоял на месте, ожидая начала игры, тем ближе к нему подкрадывался страх.

— Ну, вроде бы тут Вуд говорит что-то такое крутое и одухотворяющее, — подал голос младший Пруэтт, и его брат откашлялся.

— Да, точно. Что-то вроде: мы сможем, мы круче всех и так далее.

— Да, парни… и девушка, мы сможем это сделать, — решил взять Джеймс инициативу в свои руки. Он повернулся к команде и широко улыбнулся. — Признайте, мы лучший состав за всё время существования Хогвартса. Всё должно быть круто, ведь я охотник, а лучше меня только Вуд. Давайте не будем подводить его, а то он убьет себя своим же гипсом на ноге.

— Я бы на это посмотрел, — пошутил Фабиан, а Джеймс подавил желание придушить его. Всё же Пруэтт был отличным игроком и нужным в данное время.

— У нас классные братья-загонщики, другие охотники тоже очень быстрые, — Фенвик и Ричардс помахали метлами, — вратарь просто зверь, ну а Доркас сможет порвать кого угодно!

— Тем более Пуффендуй. Они играют из рук вон плохо, — сказал Дирк, уверенно улыбаясь.

— Эта речь вполне одухотворяющая, — оценил Фабиан.

— Да, я даже почувствовал что-то вроде подъема духа, — сказал Майкл Ричардс.

На поле прозвучал громкий свисток, мистер Фокус дал сигнал. Матч начинается.

— Всё в порядке? — напоследок спросил Джеймс у Доркас, и она, сжав губы, кивнула. — Ладно, вперед.

Как только сборные вышли на поле, их оглушил гул голосов. На трибунах сияли красно-золотые знамена Гриффиндора и канареечно-желтые и черные транспаранты Пуффендуя. Болельщики кричали, шумели, свистели. Голос Берты Джоркинс, комментатора, зазвучал в микрофоне звонким возбужденным воплем:

— Итак, Гриффиндор и Пуффендуй. Третий матч в сезоне. Чувствую, игра будет жаркой, ведь состав обеих сборных несколько изменился!

По свистку обе команды оседлали метлы и взмыли в небо. Мистер Фокус уже держал в руках квоффл, и Джеймсу не терпелось начать.

— В Гриффиндоре несколько изменений, — вещала Берта. — После того как Томас Вуд пострадал на тренировке, место капитана сборной занял Гидеон Пруэтт. Охотником вместо Вуда стал — кто бы мог подумать! — Джеймс Поттер, а ловцом стала студентка пятого курса Доркас Мэдоуз. Гриффиндорцам — в частности профессору МакГонагалл — не терпится узнать, как же она играет!

Дальше Берта начала расписывать изменения в сборной Пуффендуя. Джеймс отметил, что слабоватых охотников сменили другие: две ловкие девушки и один крупный паренек в желто-черных формах. Больше изменений не было, и, насколько он помнил, ловец Пуффендуя был не то чтобы асом, но всё-таки Доркас придется с ним потягаться как следует.

— Сейчас начнется игра, дорогие мои! Бладжеры уже выпущены, снитч улетел, промелькнув перед глазами ловцов. И мистер Фокус свистит в свисток! Ура! Игра началась!

После того как мистер Фокус подкинул квоффл вверх, его ловко перехватил Бенджи Фенвик и сразу рванул вперед. Джеймс и Майкл Ричардс полетели за ним, расположившись по бокам. Пуффендуйка чуть не перехватила мяч у Бенджи, но тот дал пас Майклу, он ушел в пике от бладжера и кинул мяч Джеймсу.

— Ну давай же, Джеймс, милый мой! Вперед! — взревела Берта. — ГО-О-ОЛ! Джеймс Поттер забивает первый мяч в ворота Пуффендуя!

Дальше игра начала набирать нешуточные обороты. Братья Пруэтты только успевали отбиваться от агрессивно настроенных загонщиков противника, пока Джеймс и Бенджи разыгрывали мяч. Крайне занятый полетом, Джеймс мог только краем уха слушать Берту, которая быстро чирикала:

— Ну давай же, Доркас, что же ты делаешь? Он полетел за снитчем! Не тормози!

Майкл поймал квоффл, но в него угадил бладжер. Мяч вылетел из его рук, а он сам чуть не навернулся с метлы, но быстрые Пруэтты закинули его обратно. Мяч оказался в руках девочки из Пуффендуя. Джеймс даже не понял, как она его обогнала и каким приемом обманула, но уже через несколько секунд Берта с досадой кричала в микрофон:

— О нет! Мирта Солкинс забивает в ворота Гриффиндора превосходный мяч! Дирк, ты просто идио… Пардон! Игра продолжается!

Мяч оказался в руках Джеймса после паса Майкла. Он быстро нашел глазами Бенджи и попытался жестами показать, что придумал. Тот вроде понял, кивнул и увернулся от бладжера.

— Ничего себе! Вот это битва разворачивается в небе! — комментировала Берта. — Шон Рид серьезно захотел заполучить снитч первым, но Доркас Мэдоуз от него не отстает! Кажется, они там дерутся… Нельзя бить девушек, грязный мерзкий Шон! Простите, профессор МакГонагалл, я больше не буду!

Тем временем Джеймс дал пас Майклу и на всех парах рванул к воротам. Охотники, более занятые игрой в собачки с Бенджи и Майклом, даже не заметили его, а вот бладжеры в Джеймса полетели с бешеной скоростью, словно град. Ему даже показалось, что и Пруэтты, и противники решили сделать из него решето. Но вот Бенджи сделал обманный маневр, ухитрившись загнать пуффендуйца в одно из колец Гриффиндора, и дал пас сначала Майклу, а тот швырнул квоффл Джеймсу. И снова Берта закричала:

— Джеймс! Ура-ура-ура! Еще один мяч забивает наш блестящий охотник! Вуд, прости, дорогой мой, но этот парень лучше тебя!

Дальше мяч закинул Бенджи, потом Майкл, едва не сбив вратаря, а потом начали наступление пуффендуйцы, забив с ходу три мяча. В Джеймса два раза попал бладжер, и он чуть было не свалился с метлы, но умудрился устоят в воздухе и даже побранить противников.

— Счет 50:40! Мы идем нос в нос с Пуфф… Команды идут нос в нос! Они молодцы! Гляньте на ловцов! В них так и летят бладжеры!

— Защищайте её! — быстро пролетая возле братьев, крикнул Джеймс, имея в виду Доркас, которая снова затеяла драку с Ридом. Мистеру Фокусу даже пришлось остановить игру, чтобы каждому сделать предупреждение.

— Продолжаем! — кричала Берта в микрофон. — Так-с, Поттер передает квоффл Фенвику. Ох ты, бладжер пролетает в сантиметре от него, но старший Пруэтт успевает отбить дикий мячик! Скажу вам, что получать бладжером по частям тела очень больно. Майкл Ричардс держит мяч, передает его По… О нет! Пуффендуйцы выбрали вышибал что надо! Кажется, у Поттера сломались очки! О пресвятые угодники, всё в порядке! Солкинс пасует… Постойте-ка, что там происходит с ловцами? О нет, вы гляньте!

Перехватив квоффл, Джеймс стремительно нёсся к воротам и не мог видеть то, что происходило, но Берта всё внимательно комментировала:

— Рид и Мэдоуз вместе летят за снитчем, они на одном расстояние от него! Снитч резко улетает вниз! О Боже! Они вместе пускаются следом… Кто-нибудь из них способен на финт Вронского? Они почти у земли, что ты делаешь, Доркас?! Лети вверх! Нет-нет, ты столкнешься с землей!

Джеймс обернулся на секунду и увидел эту картину: два ловца напропалую летят вниз к маленькому блестящему шарику, который стремительно мчится к земле, бешено размахивая крыльями. Вдруг Рид, видимо испугавшись, поднимает метлу вверх, а Доркас всё еще мчится за снитчем. Если она не сделает петлю, то мистер Фокус найдет только мокрое пятно.

— Она это сделала! Финт Вронского! — закричала Берта визгливо, и болельщики громогласно зааплодировали. Джеймс и сам чуть не пустился молотить ладонями, но тут ему прилетел квоффл от Майкла.

— Только посмотрите, что делает эта безумица! Её рука в сантиметре от снитча, ну давай… Бладжеры!

Гриффиндорцы на трибунах возмущенно застонали, а Берта разразилась бранью, профессор МакГонагалл едва не вышвырнула её с трибун. Игра остановилась, даже пуффендуйка с квоффлом застыла в небе, только Дирк держал ухо востро, петляя возле колец.

Что там происходило, Джеймс понять не мог. Он тоже затормозил, пытаясь разглядеть, что творится внизу. Последнее, что он видел, как в сторону Доркас полетело сразу два бладжера, а снитч был почти в её руках. Сейчас там, где её настигли мячи, поднялся целый столб пыли, и не заметно было — висит ли Доркас в воздухе до сих пор или уже без сознания на земле, а снитч где-то в просторах неба…

— Мистер Фокус останавливает игру… У-у-у, Мэдоуз пропахала спиной землю и, кажется, потеряла сознание. Это уже становится традицией: все ловцы выделывают небывалые штуки, чтобы поймать снитч. Опасно, однако.

Почти синхронно Джеймс и братья Пруэтты спустились на землю и рванули к Доркас. С трибун уже спускались медсестры.

— Она жива? — спросил Гидеон, и всё трое склонились над Доркас вместе с мистером Фокусом.

— Кажется, да… — протянул тот неуверенно, и тут Доркас тяжело подняла веки.

— Ты как? — спросил взволнованно Джеймс, и Доркас молча вытянула руку и раскрыла ладонь. В ней трепыхался снитч.

* * *

— Итак, дамы и господа! — торжественно произнес Том Вуд, стараясь перекричать толпу ребят, собравшихся в «Трех метлах» по случаю победы сборной Гриффиндора. — Эй, вы меня слушаете?

— Да, конечно! — ответила за всех, подпрыгнув на стуле, Мэри Макдональд, и Вуд откашлялся в кулак, держа в другой руке кружку сливочного пива.

— Я бы хотел кое-что сказать. Моя команда хорошо меня слышит?

— Да! — взревела сборная.

— Отлично! Тогда вот. Я решил уйти в отставку. Да, я понимаю, что сезон почти кончился — у нас осталась последняя игра в мае, — но мне нужно заниматься ЖАБА. Родители весь год терроризировали меня, заставляя бросить квиддич. Вы не подумайте, что я решил прогнуться под ними, просто, серьезно, эти травмы из меня последние мозги выбили! — Он ткнул в свою всё еще перевязанную голову и весело улыбнулся. — Недавно у меня родился братик, и я решил, что, только он выберется из пеленок, начну тренировать его, и тогда он станет великим игроком вместо меня! А я ухожу и, подумав, кое-что решил.

— Ну же, не томи! — попросил Дирк Крессвелл. Он устроился за столом возле Джеймса и Доркас, которая позвала на празднование Лили Эванс и Мэри Макдональд.

Лили, только услышав о победе сборной, сразу же ринулась поздравлять подругу, а вот на Джеймса даже внимания не обратила, будто он и не забил большую часть голов. Так или иначе, он всё равно чувствовал себя на подъеме.

— Так вот… — продолжил Вуд. — Кто за то, чтобы Поттер остался охотником?

— Я! — первым поднял руку сам Джеймс, и его поддержали согласными возгласами остальные игроки команды и болельщики.

— Кто за то, чтобы Поттер стал капитаном команды?

— Я! — снова вскинул руку Джеймс.

Ребята засмеялись, а Фабиан, подняв кружку с пивом вверх, воскликнул:

— За нового капитана!

— Кто за то, чтобы Доркас осталась ловцом? — спросил Джеймс в свою очередь.

— Я! — ответила Мэри и обняла подругу так, что та крякнула.

— Ну и я тоже, — ответила Доркас и, покраснев, улыбнулась так ослепительно, что её всегда равнодушное лицо посветлело. На щеке красовался синяк, а под глазами появились синие пятна — ловец противников чуть не сломал ей нос. Впрочем, это ничуть не портило её внешность.

— Ну, если решение единогласное, то… — Вуд вынул из кармана значок капитана команды и, поколебавшись долю секунды, кинул его Джеймсу через стол.

Джеймс поймал значок и не смог скрыть широкой улыбки.

— Теперь он твой, приятель!

— О чёрт, кажется, я ждал этого момента больше, чем всю жизнь!

— Ура новому капитану! — воскликнула Мэри.

Этот вечер получился веселым и насыщенным. Джеймс многое понял, многое осознал, за один вечер он много добился. Во-первых, теперь он капитан команды. Это была его давняя мечта, и она сбылась! Ему даже хотелось надеяться, что и другая его заветная мечта сбудется. Во-вторых, Доркас Мэдоуз оказалась вполне нормальной девушкой и отличным игроком. Она перестала быть для Джеймса просто заумной подружкой Лили. Теперь она стала превосходным ловцом и крутым человеком. И, в-третьих, Джеймс понял, что его просто выводят из себя Фабиан Пруэтт и Лили, которые болтали без остановки весь вечер, не обращая внимания на других. Он игнорировал их как мог, пытаясь внушить себе, что это ничего не значит, но получалось не очень. Они постоянно хихикали и улыбались друг другу, и у каждого горел взгляд. Джеймс даже решил в один момент, что пора бы смириться и забыть об Эванс, но произошло нечто такое, что переубедило его.

Он вышел из «Трех метел», чтобы проветриться и успокоиться, когда вслед за ним в морозный вечер выскочила Доркас.

— Слушай, Поттер, — сказала она строгим учительским тоном, Джеймс даже вспомнил МакГонагалл, которая разговаривала с ним обычно так же. — Ты помогал мне на тренировках, помог победить, и теперь я хочу помочь тебе.

— Это ерунда, ты сама всё сделала, — ответил он, отворачиваясь от неё.

— Слушай, не смотри так на них. Если хочешь знать, то они просто друзья и ничего между ними нет.

Джеймс изумленно воззрился на Доркас, пытаясь скрыть улыбку. Он понял, о ком она говорит, но, сделав вид, что понятия не имеет, о чем она тут мелит, спросил:

— Ты вообще о чем?

Доркас сложила руки на груди и закатила глаза, будто посчитав Джеймса самым тормознутым человеком в мире.

— Я видела, как ты пялился на них весь вечер. Я знаю, что она тебе небезразлична. Говоря начистоту, это многие видят, понимают и знают, кроме Лили, естественно. Фабиан ей друг, у него есть девушка, если тебя так интересует его личная жизнь…

— Всё равно не понимаю.

— Короче, — выдохнула Доркас и подошла к Джеймсу ближе. В её серых глазах блеснуло участие. — Не всё потеряно. Просто знай это. Ты не должен… Нет, больше ничего не скажу. Просто помни: шанс есть всегда.

Потом она ободряюще похлопала его по плечу и зашла обратно в паб. На губах Джеймса вдруг сама собой появилась широкая улыбка. Если подруги Лили так говорят, значит, она им что-то такое рассказывает. Значит, не всё так плохо. Значит, не всё еще потеряно.

Мэри рыдала, уткнувшись лицом в подушку, уже не первый час. Лили пыталась успокоить её, осторожно гладя по спине и приговаривая ободряющие слова, но подруга раскисла чрезвычайно сильно и никак не могла успокоиться. Лили еле сдерживала себя, чтобы не рвануть к Блэку и не использовать на нем Круциатус. Видеть слезы Мэри было просто невыносимо.

— А я говорила! — снова произнесла Доркас, сидя на своей кровати.

Не обращая внимания на вой Мэри, она пыталась читать учебник, но каждую минуту считала нужным напомнить, что была права, когда еще в самом начале этой связи сулила: Сириус бросит Мэри в очень скором времени, не пройдёт и полгода. Так оно и произошло. Они встречались — если такие отношения можно так назвать — всего ничего, два-три месяца, и Мэри с придыханием и восторгом рассказывала, какой Сириус классный и веселый, а вот теперь навзрыд плакала по нему, будто ничего подобного не было.

— Я же говорила, что он так с тобой поступит! Чего еще от него можно было ожидать?

Лили выразительно глянула на Доркас и подняла брови, не понимая, как она может быть такой безжалостной и жесткой в этот момент. Впрочем, Мэри никак на её слова не реагировала, беспрестанно пуская слезы в подушку. До девочек доносились её тяжелое дыхание и всхлипывания, неразборчивый лепет и постанывания.

— Мэри, милая, перестань, это же Блэк! Что по нему убиваться так? — мягко проговорила Лили, поглаживая светловолосую макушку подруги. — Ну, что ты? Давай-ка, посмотри на меня!

С большим трудом ей удалось оторвать Мэри от подушки. Тушь растеклась под опухшими глазами, черные капли скатывались по красным щекам, губы мелко дрожали. Лили было так жаль видеть Мэри такой, что она снова с огромным трудом подавила дикое желание как следует взгреть Сириуса Блэка чем-нибудь тяжелым.

— Я говорила! — снова заявила Доркас не без злости. Её серые глаза, холодные, словно осколки льда, с необъяснимым раздражением следили за Мэри, которая шмыгала носом, оттирая со щек слезы, как маленький ребенок.

— Ну зачем же ты так плачешь? — участливо спросила Лили и убрала с лица Мэри мокрые пряди.

— Я просто… Ну я… Он меня бросил! Взял и бросил, как ненужную игрушку! Так нечестно! Я хотела его бросить! Меня никогда никто не бросал, а тут… Мне просто обидно! — прохныкала Мэри и уткнулась лбом в плечо Лили.

Та с недоумением посмотрела на Доркас и с легким сомнением погладила Мэри по голове.

Такого поворота событий Лили совсем не ожидала. Она-то думала, что тут замешаны особенные, искренние, глубокие чувства, привязавшие Мэри к Блэку, которые он разорвал, тем самым сильно ранив её, а дело, оказывается, лишь в принципиальности Мэри и её жизненной позиции бросать мальчиков первой.

Доркас испустила тихий смешок, который прозвучал в скорбной тишине как издевка, и, отложив книгу, перебралась на кровать к рыдающей Мэри. Её лицо было серьезным, как у учителя, который задумал отчитать провинившегося ученика.

— То есть ты плачешь по собственному задетому самолюбию? И тебя ни капли не волнуют чувства Блэка? Это в твоем стиле, Мэрс. — Казалось, Доркас в этот момент до глубины души презирала подругу и жалела Сириуса.

— А что тут такого? — зверем посмотрела на неё Мэри. Глазки её разозлено сощурились. — Он бы не рыдал, если бы я его бросила! Он должен был подумать обо мне!

— Он и подумал, — хладнокровно изрекла Доркас, морщась то ли от отвращения к Мэри, то ли от ситуации в целом. — Что он там тебе сказал?

Мэри снова уткнулась Лили в плечо, сильно обхватив её талию руками. Лили похлопала её по спине и тяжело вздохнула. Не в первый, да и не во второй раз она утешала Мэри, но всё никак не могла привыкнуть к её слезам.

— «Прости, но ты слишком хороша для меня!» Вот, что он сказал!

— Честно, — помолчав пару секунд, произнесла Доркас, и они с Лили переглянулись, уверенные, что на прощание Сириус подсластил пилюлю.

Не то чтобы Мэри не была хорошей и в прямом, и переносном значении этого слова, но её иногда заносило в ненужную колею, и она становилась просто невыносимой. Наверняка у Блэка были другие причины, но он поступил верно, не выпалив всю правду матку ей в лицо. Это бы убило её.

На самом деле Лили была рада, что Мэри и Сириус больше не пара. Во-первых, Блэк плохо влиял на Мэри, во-вторых, он поглядывал на других девчонок и совсем этого факта не скрывал, что говорило о несерьезности его чувств, и, в-третьих, Лили очень сомневалась в его добропорядочности. Мэри была маленькой и такой глупой, у неё ветер в голове, и Бог знает, что бы случилось, продлись их роман дольше.

— Слушай, Мэри, — после недолгого молчания Лили взглянула в зеленые глаза подруги, оторвав её от плеча. — Он правда недостоин такую девушку, как ты. Понимаешь? Ты милая, красивая и добрая.

— И ты на самом деле слишком хороша для него, — добавила Доркас и даже выдавила из себя что-то вроде улыбки.— Забудь о нем.

Прошло не меньше часа, прежде чем Мэри снова смогла взять себя в руки. Она вытерла рукавом блузки мокрые щеки и благодарно поглядела на подруг сияющими от слез глазами. Только тогда Лили смогла расслабленно выдохнуть — вроде успокоилась.

— Ладно, спасибо, девочки, — улыбнулась Мэри. — Я… на самом деле, я не так сильно хотела убиваться, но потом вспомнила, что… Уф, хорошо. Зато теперь я могу встречаться с Вудом!

Девочки переглянулись. Лили пожала плечами и с легкой улыбкой закатила глаза, а Доркас покачала головой, явно недовольная подругой. Это же Мэри, легкомысленная и неунывающая! Она рыдала о парнях недолго, но бурно, она любила их всей душой, но, расставшись, быстро забывала о них.

— Что-то я совсем расклеилась, — сказала Мэри, затягивая влажные волосы в хвост. — Пойду умоюсь. Доркас, дорогая, этот синяк просто жутко выглядит. Пошли еще раз намажу тональным кремом. Как же ты будешь очаровывать парней с таким фингалом?

— Никак, — холодно ответила Доркас и отказалась от очередной порции спасающего крема. С каждой новой тренировкой синяков, царапин и ссадин у неё становилось всё больше, и скрывать их не было смысла.

— Лили, прости, что я испортила твою школьную рубашку. Я потом уберу пятна от туши.

— Да брось, я сама, — улыбнулась Лили, счастливая, что Мэри Макдональд снова Мэри Макдональд.

— Ладно, пойду найду Вуда!

— Он всё еще в больничном крыле, — отозвалась Доркас.

Теперь она знала всё обо всех игроках сборной. Хотя Вуд больше не играл, он частенько подлавливал Доркас в гостиной или в коридорах и пускался давать советы, а еще периодически посещал тренировки команды и всегда с жаром критиковал манеру Поттера командовать, что очень веселило Лили. Забавно наблюдать, как неугомонный, буйный Поттер с кислым лицом смиренно выслушивает нудные наставления Тома. Лили квиддич никогда особо не любила, но после того, как Доркас стала играть, очень даже заинтересовалась и начала ходить на поле вместе с ней чуть ли не каждый день.

Когда окрыленная, снова взбодрившаяся Мэри вылетела из комнаты, Лили откинулась на подушки, успокаивающе вдыхая через нос и выдыхая через рот. Доркас снова взялась за книгу.

— Я скручу ему шею, — безмятежно заявила Лили, закидывая руки за голову. — Блэку. Поможешь?

— Мне всё равно, — ответила Доркас, и Лили, вообще-то, другого ответа не ожидала. Она-то знала, насколько Доркас ненавидела этого Блэка.

* * *

Новый учебный день в Хогвартсе, как всегда, начался с завтрака. Лили находилась за столом в Большом зале вместе с подругами и братьями Пруэттами, когда заявились Джеймс Поттер и Сириус Блэк, как обычно, с таким видом, будто только что вышли из Запретного леса: усталые, потрепанные, с взъерошенными волосами, с помятыми формами, но невероятно довольные. У Лили моментально пропал аппетит и желание находиться в Большом зале, но всё же она осталась. Растерявшись на секунду от озорного взгляда, которым её одарил Поттер, она скорейшим образом поспешила завести беседу с Фабианом.

— Как дела? — спросила она у младшего Пруэтта, краем глаза наблюдая, как Поттер опустился на скамью рядом с Доркас и живо о чем-то с ней заговорил. Она поддержала беседу с радостью, её глаза заблестели.

— В норме, — улыбнулся сухо Фабиан, и Лили, чувствуя неловкость, кивнула.

После матча с Пуффендуем у них произошел серьезный разговор. Фабиан говорил, что Лили ему всегда нравилась, ведь она милая и умная, но недавно он повстречал другую девушку. Он просил у Лили прощение, но она не дала ему извиниться, сказав, что всё в порядке, — теперь они будут друзьями. Просто хорошими друзьями, когда-то испытывавшие друг к другу что-то больше дружбы. После этого их отношения стали какими-то сухими и натянутыми, а Фабиан большую часть времени стал проводить с Камиллой, со своей новой, весьма милой подружкой из Когтеврана, но Лили этот факт ничуть не тревожил. Она была искренне рада за него.

— Как Камилла поживает?

— Здорово, — на сей раз широко улыбнулся Фабиан. — Тебе стоит познакомиться с ней поближе.

— Было бы здорово…

Вдруг Мэри с очень гордым и безразличным видом поднялась с места, буркнула подругам, что ей срочно нужно идти, и скорейшим образом выскочила из зала, не успела Лили слова ей сказать. Она сначала не поняла, в чём дело, а потом увидела, что Сириус, ничуть не расстроенный расставанием, бодро болтает с пуффендуйками с четвертого курса. Они хохотали, как дурочки, а он обольстительно улыбался им. Такое поведение очень сильно возмутило Лили — он же делает Мэри больно! Она чуть было не наорала на Сириуса прямо здесь, но решила промолчать и тупо уставилась в чашку.

— Черт, это было круто! — случайно прислушалась Лили к разговору Джеймса и Доркас. Они снова обсуждали прошлую тренировку. — Как ты поймала этот проклятый снитч!

— Ну, сначала я в трибуны врезалась и наглоталась песка, а уж потом он оказался в моих руках, — улыбнулась Доркас, и Лили с каким-то неприятным чувством отметила, что подруга улыбается так только Поттеру. А он и вовсе слова Лили не сказал, хотя обычно приставал со всякими дурацкими беседами.

— Клянусь, я себе чуть глотку не порвал, пока на Дирка кричал, — смеялся Джеймс, а Лили старалась делать вид, что её крайне заинтересовала поверхность стола. — Я говорю ему: «Лети вправо!», а он летит влево. Тогда я ему воплю: «Лети в другое право!».

Доркас и Пруэтты захохотали, а Лили отчего-то почувствовала себя несколько обделенной.

— Ты смотри, друг, не переусердствуй, — посоветовал Гидеон, поднимаясь на ноги. — А то разбежится вся команда. Ты психопат больше, чем Вуд.

— Зато ты, Поттер, не кидаешься камнями и не грозишься утопить нас в озере, как Вуд, — усмехнулся Фабиан и встал вслед за братом.

— Ну, — взъерошил волосы Джеймс. — Думаю, скоро я тоже буду принимать подобные меры.

Когда братья ушли, Лили почувствовала себя еще более одинокой. Мэри, с которой можно было поболтать, как назло, упорхнула, Доркас с головой затянул разговор с Поттером, Сириус перебрался к пуффендуйкам, серьезно намереваясь убить их своим псевдообаянием. Ей осталось лишь уныло покончить с завтраком и шустро ретироваться из зала.

Напоследок Лили услышала, как Поттер, обращаясь всё к той же Доркас, произнес:

— Я снова готов расцеловать тебе, и, черт возьми, на сей раз я сделаю это!

— О нет, парень, помилуй! Эй, Лили, ты куда? Подожди меня!

* * *

Зельеварение было самым любимым уроком Лили. Она всегда с большим удовольствием посещала занятия и отлично готовила зелья. Профессор Слизнорта считал её своей лучшей ученицей и не уставал восхищаться ею.

— Вам надо было учиться на Слизерине с такими талантами, Лили, дорогая моя! — говорил он всякий раз, проверяя идеально сваренное зелье Лили.

— Ну что вы, профессор! Среди храбрецов должен быть хотя бы один умный волшебник, — отвечала она с улыбкой, и Слизнорт заходился смехом.

Этот урок профессор Слизнорт начал с длинной вступительной речи, в которой сообщил о важности зелья, которое пятикурсники должны были приготовить сегодня, потом написал на доске формулу этого самого зелья, и студенты Гриффиндора и Слизерина разделились на пары. Лили, как всегда, работала с Римусом. Они уже безоговорочно сели у одного котла и быстро приступили к делу.

— Уменьшающее зелье, господа, — вещал профессор, обходя учеников и поглядывая в их котлы. — Очень полезная штука. Его можно использовать и на живом существе, и на каком-то неодушевленном предмете. Формула проста, и я надеюсь, вы все справитесь.

Формула действительно оказалась легкой. Лили и Римусу понадобилось всего лишь двадцать минут на приготовление зелья. Профессор, лишь краем глаза взглянув на выполненное задание, похвалил их, задушевно улыбаясь, и поставил высший бал. Больше он ничего не задал, до конца урока еще было много времени, поэтому Лили и Римус стали наблюдать за потугами друзей.

Доркас и Мэри старались очень сильно. Доркас, лучшая студентка курса, выдающаяся волшебница, была отличницей по всем предметам, но даже она не могла справиться с Мэри, которая всегда без разбору швыряла в котелок всё, что попадалось под руки. Любопытной Мэри хотелось знать, как действуют те или иные ингредиенты. Вот и на этот раз она, закидав в котел что попало, хохотала как безумная, наблюдая, как опасно бурлит варево. Доркас, взъерошенная, с бешено бегающими глазами, почти потерявшая контроль над собой, отчаянно пыталась спасти ситуацию, но получалось не весьма удачно. Зелье явно было испорчено.

— Бедные, — прокомментировала Лили, взволнованно глядя на подруг, но всё-таки ни она, ни Римус не удержались от смешков.

— Кажется, ничего уже не исправить, — метко заметил Римус.

— Боюсь, что да, — согласилась Лили, видя, как Доркас с паникой схватилась за волосы: Мэри что-то ещё подкидывала в котел. — Как мне жаль Доркас! Она сейчас все волосы выдернет из-за такого напряжения!

— Глянь-ка, — указал Римус на Поттера. Тот развалился на парте, подперев голову рукой, и печально поглядывал на свой котел, из которого вытекала какая-то серая неприятная жижа. — Сохатый… Джеймс ненавидеть зельеварение, он полный профан в этом деле!

— Блестящий студент, ловит всё на лету и не может справиться с зельеварением? — усмехнулась Лили.

— Сама знаешь: зельеварение не терпит халатности. Наобум, с лёту, как привык Джеймс, приготовить хорошее зелье не получится.

— Это точно, — кивнула Лили, обращая взгляд на парту Поттера.

Не менее печальный Сириус, работавший в паре с Джеймсом, тяжело вздохнул, видимо, поняв всю безвыходность ситуации, и сыпанул в кипящую жижу какой-то порошок из зеленой баночки. Лили понятия не имела, что это был за ингредиент, но через секунду котел вдруг запрыгал, расплескивая липучую жидкость по всей парте. Мальчики, явно не ожидавшие такого поворота событий, пораженно отпрянули, громко чертыхаясь, и едва не свалились на котел двух хмурых слизеринцев.

Студенты начали заинтересованно подниматься с мест и вытягивать шеи. Слизнорт не сразу обратил внимание на образовавшийся шум.

— Что там у вас… — начал было он, подойдя к парте мальчишек, и тут раздалось громкое «бабах».

Студенты, ахая и ругаясь, спрятались под парты, а стряпня Поттера и Блэка фонтаном разлилась по столу и полу, измазав твидовый пиджак Слизнорта. Лили и Римус засмеялись, спрятав от профессора, покрасневшего и шокированного, лица. Другие тоже не стали молчать, и в классе мгновенно смешались смех и негодующие возгласы. Мэри, не скрывая злорадства, с прищуром глядела на незадачливых мальчишек, а вот у Доркас был довольно-таки хмурый вид, будто это её зелье только что взорвали.

— Надо же, как интересно получилось, — глубокомысленно изрек Поттер через минуту другую, вытирая заляпанные очки о край мантии.

— Ну что ж, — поддержал его Блэк, умно потирая подбородок. — Я думаю, не стоило добавлять столько гусениц…

— Что вы, ребята! — ахнул профессор, театрально схватившись за сердце. Студенты покатились со смеху. — В Уменьшающее зелье не идут сушеные гусеницы! Я же написал формулу на доске!

Мальчики озадаченно переглянулись и уставились на доску так, будто видели её впервые. Поднялась новая волна хохота.

— Ух ты, и правда! — грохнул кулаком по столу Сириус. — Надо было тебе разлепить шары, Поттер!

— Сам бы разлепил, Блэк! Я находился в жутко стрессовой ситуации и не мог отвечать за это дурацкое зелье!

Смех стал громче, буквально все сходили с ума от комичности ситуации. Несомненно, Поттеру и Блэку нравилось такое внимание. Как здорово они играли на публику! Хотя не совсем играли: оба действительно не смогли сварить зелье, и взорвалось оно только потому, что они понятия не имели, что делать.

— Может, дадите нам второй шанс? — спросил Джеймс и похлопал глазами, как невинный ребенок. — Чувствую, на этот раз у нас получится.

— Увы, мистер Поттер. Боюсь, вам придется сегодня после урока заняться уборкой кабинета, — заявил профессор Слизнорт, с обидой оттирая с пиджака крупные зеленые пятна.

— Я считаю, справедливо.

— И вы тоже, мистер Блэк!

— Я считаю, справедливо, — передразнил Поттер, пихнув друга в плечо.

Гриффиндорцы хорошенько повеселились, глядя на этих двоих. Только слизеринцы, хмурые и желчные, явно ненавидевшие такой показушности, сохраняли мрачную сосредоточенность. Лили несколько раз ловила взгляд Северуса, который устроился на самой последней парте вместе с Мальсибером. Его глаза, черные, словно две лужицы, с прищуром глядели на Лили, иногда с какой-то злобой перекидываясь на Римуса. Тот, кажется, ничего такого не замечал, но оказалось, что всё он видел.

После урока недовольные Поттер и Блэк остались отбывать наказание, Питер куда-то быстренько смылся, взвалив на плечо сумки приятелей, а Лили сообщила подругам, что собирается прогуляться с Римусом, и Мэри и Доркас ушли, договорившись встретиться в гостиной.

Лили и Римус неспешно прогуливались по Деревянному мосту, разговаривая о всякой ерунде и обсуждая умные темы. Лили нравилось разделять вместе с Римусом солнечный день, теплый воздух, чувствовать приближение весны. В такие моменты она искренне радовалась, что у неё есть такой друг, ведь Мэри была слишком легкомысленной, и ни о чем таком серьезном с ней не поговоришь, а Доркас вообще не была большой любительницей посудачить, предпочитая отмалчиваться и просто слушать.

А с Римусом было здорово. В нем поразительно сочетались и ум, и юмор, и серьезный тон, и забавные шуточки. Он был отличным другом, несмотря ни на что.

— Мне кажется, что Северус догадывается о моей… эм… мохнатой проблеме, — сказал очень тихо Римус, не глядя Лили в глаза, когда они остановились на середине моста.

Теплый, но довольно сильный ветер раскачивал Деревянный мост, и, казалось, он сейчас рухнет. Римус прислонился спиной к перилам, направив взгляд куда-то вдаль, а Лили схватилась за них руками, наблюдая за красотой башен Хогвартса. Еще холодной зимой она с Поттером летала над самыми шпилями этих башен. Почему-то Лили часто вспоминала об этом случае, и он согревал ей душу, когда становилось одиноко и скучно. В учебной рутине скука приходила часто, и в те моменты она думала, что Поттеру-то наверняка весело. «Со мной интересней!» — сказал он при их последней встрече, и это была чистая правда.

— С чего ты так решил? — спросила Лили, концентрируя внимание на Римусе.

Он нахмурил брови, опустил голову и тихонько ударил кулаком по перилу.

— Ну, он много раз следил за нами в день полно… ну…

— Я поняла.

— Наверное, он считает меня не самой лучшей компанией для тебя.

В голосе Римуса прозвучала горечь, будто этот факт сильно терзал его, что, несомненно, так и было. Лили вздохнула и участливо взглянула ему в глаза.

— Слушай, Рем. Мне всё равно, что он думает. Да, он мой друг, я дорожу им и его мнением, но… Он не знает, какой ты на самом деле, так что делать всякие выводы бессмысленно. И если уж на то пошло, то, скорее всего, он не хочет ничего такого плохого. Наверняка, Северус просто… волнуется, и ничего плохого в его слежке нет…

— Ну, наверное… — Римус отвел взгляд в сторону. На его губах промелькнула улыбка, от которой Лили почувствовала облегчение. — Ты всегда видишь в людях только хорошее.

— Это плохо? — улыбнулась она, и Рем улыбнулся в ответ.

— Нет, хорошо. Ну, с одной стороны. В некоторых, которые действительно хорошие, ты видишь только плохое. И наоборот.

— Я сужу о людях по их поступкам.

Пальцы Лили взволнованно вцепились в перила. Она насупилась, почувствовав себя неуютно и неловко под внимательным взглядом Римуса. Ей стало ясно, куда он клонит, и разговаривать на эту тему ей совершенно не хотелось. Однако Римус намеревался продолжить.

— Джеймс вообще-то отличный парень. Ты не представляешь, какой он на самом деле. Просто у него, да, соглашусь, много спеси и самоуверенности, но это лишь из-за того, что его разбаловали. Он родился в богатой семье, у него нет сестренок и братишек, ему всегда доставалось всё самое лучше, но ведь…

— А ты сватать нас вздумал, да? — попыталась превратить всё в шутку Лили. Она пихнула Рема в плечо и усмехнулась. — Вот именно, что он разбалованный индюк…

— Но ведь эти черты никак не влияют на его внутренние качества, — закончил мысль Римус.

— Мне уже начинает казаться, что он тебя специально подослал.

— Нет, что ты, — покачал головой Рем. — Он ничего такого не говорит и не просит сделать, наоборот, запрещает нам даже смотреть на тебя.

— Думаю, тебе сегодня от него достанется: ты не только смотришь на меня, но и разговариваешь.

— Наверное, мне не стоит сегодня появляться в комнате.

Они замолчали. Лили смотрела на глубокое голубое небо и легкие белые облака, переваривая всё, что сказал Римус. Говоря начистоту, где-то на дне необычайно бездонных глубинах её души зарождалось какое-то чувство, когда она слышала, видела или ненароком говорила о Поттере. Какое-то странное, пульсирующее чувство, и она предполагала, что это ненависть или отвращение, но, скорее всего, она врала самой себе.

«Но мне этого не хочется! — думала она с отчаянием. — Есть варианты гораздо лучше, чем этот выскочка!». Но перечислить варианты Лили не смогла бы, даже если бы очень того хотела. Не лежала у неё душа к тем, кому нравилась она. Ей даже иногда казалось, что она вовсе не умеет любить и Мэри была когда-то права, говоря, что Лили теряет возможность и молодость.

Лили нравилось учиться, нравилось такое вот одиночество, она ни в ком не нуждалась и ни от кого не зависела, как, например, Мэри. Однако она не могла отрицать, что с правильного пути её начал сбивать он, Поттер.

Куда не глянь, везде Поттер: тут и там, и снова тут, и опять там. Или он её преследовал, или это она каким-то образом всегда оказывалась там, где бывал он. Чего она только не делала, чего только не предпринимала! Она пыталась избегать Поттера — тот всё равно появлялся в поле её зрения, одновременно и выводя из себя, и радуя присутствием, пыталась не обращать на него внимания — он всё равно был рядом, нёс всякую чушь, рассыпался в шутках и с одной стороны снова выводил из себя, а с другой — веселил. Что-то определенно творилось в её душе, но себе она признаваться не хотела ни в коем случае.

Лили и Римус больше ни о чем таком не говорили. Беседуя на отвлеченные темы, они неспеша вернулись в замок и поднялись в Общую гостиную.

* * *

— Привет, Лили, — раздался над Лили знакомый голос.

Оторвавшись от книги, она оглянулась и не смогла сдержать широкой улыбки.

— Северус! Рада тебя видеть! Садись!

Лили кивнула на свободный стул. Отодвинув его, Северус сел и воровато оглянулся. В библиотеке почти никого не было, лишь несколько когтевранок и пара пуффендуйцев, которые терлись у высоких книжных шкафов. Мадам Пинс, злющий блюститель порядка, заснула за своим столом, поэтому до Лили доносились смешки и негромкие беседы девушек и юношей.

— Как дела?

— Нормально, — ответил без улыбки Северус и положил книгу, которую прижимал к груди, на стол.

Лили взглянула на обложку и удивленно округлила глаза.

— Из Особой секции? — шепотом спросила она, подавив холодок, змейкой скользнувший по спине.

Снейп, зардевшись, важно кивнул, будто Лили сделала ему комплимент.

— Мне позволил Слизнорт.

— Здорово, — натянуто улыбнулась Лили, стараясь не сосредотачиваться на названии книги. Что-то про историю Темной магии. Кто бы сомневался. — Как учёба?

— Всё отлично.

— Потому что ты гений! — сказала с улыбкой Лили, пытаясь взглянуть Северусу в глаза, но он старательно прятал взгляд.

За последние несколько месяцев он несколько исхудал, под глазами пролегли темные круги, черные волосы стали длиннее, но всё же он оставался всё тем же дорогим другом для Лили. Она была необычайно рада разговаривать с ним, ведь это чуть ли не первый раз, когда они могут вести беседы без вмешательств её подруг, друзей Северуса и Поттера. Последний чуть ли не попятам за ними ходил, стоило им только встретиться.

— Слушай, Лили, я хотел спросить…

— Да?

— Может, сходим куда-нибудь вместе? Как в старые добрые времена?

Лили несколько удивилась. Не часто Сев делал такие предложения, но она всё равно обрадовалась и улыбнулась, наконец поймав его рассеянный взгляд.

— Ну, я думаю, можно. Как только разрешат, сразу отправимся в Хогсмид.

— Отлично, — улыбнулся Северус, и глаза его оживленно заблестели. — Я хотел сказать, что…

Дверь в библиотеку резко распахнулась, будто её открыли с ноги с той сторону, и в помещение вошел — кто бы мог подумать! — Джеймс Поттер собственной персоной, как всегда, с взъерошенными волосами и дурацкой улыбкой на губах.

— И я снова здесь! — воскликнул он и грохнул целую кучу книг библиотекарше на стол. Мадам Пинс встрепенулась и резко выпрямилась на стуле. — Ой, простите, мадам Пинс, я не знал, что вы решили покемарить на рабочем месте в самый разгар рабочего времени. Просто я тут свою дополнительную литературку притащил. Жуткое чтиво! Я немного полистал и решил, что сдам экзамены без подготовки. Я же умный! О, Эванс! Кто это с тобой? Нюнчик? Не узнал!

Каким-то волшебным образом мадам Пинс не устроила Поттеру вынос мозга, как поступала с каждым, кто тревожил её покой, особенно за тихим часом. Она тяжело поднялась на ноги и крайне спокойно пошла раскладывать книги, а Джеймс взял стул, пододвинул его к месту, где устроилась Лили, и взвалил руки на стол, улыбаясь широко и радостно. Лили почти сразу почувствовала бешеное желание уйти отсюда.

— Чем заняты? Беседуете? О, Нюниус, ты читаешь? Не знал, что ты умеешь! Я несколько принижал твои достоинства, но, в общем-то, у тебя их нет.

— Так же, как и у тебя. Ты один сплошной недостаток, — буркнул Северус, не отводя от Поттера ненавистного взгляда. Лили напряглась. Только бы снова эти двое не начали перепалку!

К счастью, Джеймс отреагировал крайне спокойно. Он дерзко улыбнулся, щелкнул пальцами и откинулся на спинку стула. Лили отчего-то еле подавила веселую улыбку. Честно говоря, она ждала Поттера, ведь он всегда появлялся там, где находилась она, и, признаться, с ним становилось гораздо веселее, даже в библиотеке. Вот только не радовало, что тут, ко всему прочему, находился и Северус. Обычно их встречи с Поттером ничем радужным не кончаются.

— Я бы поспорил, милый Нюнчик.

Поттер взглянул на Лили, в его глазах плясали бесенята. Она в ответ вскинула подбородок повыше и показательно скрестила руки на груди, как обычно, состроив на лице недовольство, но с каждым разом это получалось делать всё труднее и труднее.

— У меня масса плюсов и достоинств. Во-первых, я просто душка! Правда, Эванс? Я могу разрушить хоть всю эту библиотеку, но мне ничегошеньки не будет, — убежденно заявил Джеймс, продолжая смотреть исключительно на Лили.

— Потому что ты убежишь, как последний трусишка? — невинно поинтересовалась она, стараясь удержать маску безразличия.

— Нет, потому что я душка. Мне простят! Правда, потом заставят всё починить…

Лили показалось, что Поттер заметил, как уголки её губ дрогнули в улыбке. Она еле-еле смогла вновь состроить нейтральную мину на лице, пока он подозрительно щурился.

— Ладно, продолжим, — улыбнулся он. — Во-вторых, я просто душка, в-третьих, я душка! И, наконец, я не интересуюсь, в отличие от тебя, Нюниус, Темной магией, как последний придурок, — ткнул он пальцем в книгу в черной обложке, и тут Лили поняла, что всё-таки перепалки не избежать.

Она кинула быстрый взгляд на Северуса, который напряженно стиснул кулаки и сжал губы, а потом озлобленно уставилась на Джеймса. Он словно бы вылил на неё ведро холодной воды, потушив всё, что вспыхнуло.

— Это тут ни при чем.

— Еще как при чем! Просто послушай мою теорию, — подавшись ближе к Лили, произнес Джеймс.

Сначала Лили хотела откинуться на спинку стула, чтобы оказаться подальше, но, поддавшись непонятно порыву, наоборот, наклонилась ближе к Поттеру, на губах которого играла манящая лукавая улыбка. На Лили смотрели удивительной глубины карие глаза, она даже застыла, забыв на секунду, как дышать.

— Возможно, твой дружок искренне интересуется Темной магией, а может, он просто хочет выпендриться, позиционируя себя как эдакого бунтаря, возможно, чтобы ты считала его крутым и восхищалась им. То есть он жаден до внимания, что является минусом, а это противоположность плюсу. Возможно, он даже из тех, кто разделяет психологию Сама-Знаешь-Кого и искренне считает, что его предназначение стать его слугой, ведь в наше время это если не модно, то непременно вызывает какую-то болтовню в узких кругах. Значит, он тщеславен и честолюбив, что тоже отнюдь не является достоинством личности.

— Ты нарываешься, Поттер, — буркнул Северус через зубы. Щеки его покраснели, а глаза превратились в узкие черные щелки.

— Спокойно, Северус, — сказала Лили и взяла Северуса за руку.

Поттер критично взглянул на их переплетенные пальцы, и Лили вдруг резко захотелось откинуть его ладонь, но она этого не сделала, понимая, что сейчас Северусу нужна поддержка.

— А сам ты, думаешь, не тщеславен? — спросила она, смерив Поттера злым взглядом.

Тот невозмутимо улыбнулся и покачал головой:

— Нет. Если ты считаешь что да, то в свою защиту скажу, что это доброе тщеславие.

— Есть и такое, значит.

— Ну да.

Лили долго смотрела Джеймсу в глаза и наконец добилась того, что он опустил голову и взлохматил и без того косматую шевелюру. Этот жест привел её в замешательство, и она совсем позабыла, из-за чего злилась на него. Вспомнить ей помог нервный взгляд Северуса, которым он смерил её. Лили сразу отвела глаза в сторону.

Когда Джеймс снова поднял голову, на его губах играла небрежная, но вымученная улыбка.

— Значит, ты выбираешь его, — сказал он не без горечи, которая почти физически ранила Лили. — Снова.

— Я давно сделала выбор, — ответила она холодно.

Лили вдруг почувствовала себя маленькой одиннадцатилетней девочкой. Как и пять лет назад, она встала и потянула за собой Северуса, до сих пор не отпуская его руки. Это прикосновение жгло и кожу, и сердце.

— Пошли, Северус.

И как пять лет назад, Джеймс сказал им в спину:

— До скорого, Нюниус!

* * *

В тот день Лили и Доркас шли с нумерологии, обсуждая пройденную тему. У Мэри в расписании нумерология не значилась, и никто не мог помешать им вести серьезную беседу. Коридоры были полны студентов, спешащих из одного кабинета в другой, и шум стоял такой, что Лили едва слышала голос Доркас.

Продвигаясь сквозь плотную толпу на историю магии и увлеченно болтая, девочки не сразу разглядели маленькую Мэри, которая напропалую мчалась к ним, расталкивая всех на своём пути.

— Лили! — выпалила Мэри, остановившись возле подружек.

Лили сразу не понравился напуганный тон подруги и её огромные, испуганные глаза. В голове моментально вспыхнули ужасающие мысли.

— Что случилось? — спросила она внезапно задрожавшим голосом.

— Ты когда в последний раз Нюниуса своего встречала?

Лили негодующе посмотрела на Доркас, которая мрачно разглядывала Мэри, и, пожав плечами, ответила:

— Вчера, в библиотеке с ним поболтали.

— А потом? — взволнованно допытывалась Мэри, и у Лили задрожали ноги от плохого предчувствия.

— Ну, потом пришел Поттер, мы с ним немного поругались, а потом вместе с Северусом ушли. Он пошел к друзьям, я — в гостиную.

— Что такое, Мэрс? — строго спросила Доркас.

Мэри быстро заморгала выпученными глазами и тихим, таинственным голосом сообщила:

— Кто-то Нюнчику накостылял вчера.

Несколько секунд Лили молча переваривала услышанное, внимательно всматриваясь в лицо Мэри, а потом вдруг подавилась воздухом. Руки невольно сжались в кулаки, а в голове возникла навязчивая мысль.

— Не может быть, — прошептала она, чувствуя, как запылали щеки от ярости. — Поттер.

Мэри возмущенно насупилась, но ничего не сказала, а Доркас взглянула на Лили, приподняв одну бровь.

— Ты думаешь это он?

— Я уверена в этом, — жестко ответила Лили, не слыша Мэри, которая начала что-то лепетать в защиту Поттера, сорвалась с места и рванула по коридору.

С трудом она преодолевала плотный поток учеников, разыскивая того, кто был ей нужен. Злость уже кипела в ней, и всё, чего ей хотелось, — мести. Она даже думать не хотела о том, что это, возможно, сделал не он, она даже не хотела сначала поговорить с Северусом. Ярость билась внутри, а в голове крутилась мысль: «Он опять это сделал!».

Наконец в зале возле мраморной лестницы Лили увидела знакомые фигуры — Мародёры. Как всегда, вместе, как всегда, веселятся и громко хохочут. Это еще больше разозлила Лили, и она стремительно помчалась к ним.

— Лили, подожди! — прозвучал в толпе голос Доркас. — Стой же! Давай разберемся спокойно!

Лили проигнорировала её, расталкивая всех, кто стоял на пути.

— Эй, Поттер — позвала она, остановившись возле Мародеров.

Когда Джеймс удивленно воззрился на Лили, она, не теряя времени, замахнулась и влепила ему хлесткую пощечину. Его друзья сразу умолкли, раскрыв рты от увиденного. Казалось, все звуки в зале, словно по щелчку, утихли, и всё, что слышала Лили, злостно вглядываясь в профиль Поттера, своё бешено колотящееся сердце. Праведный гнев овладел её полностью, и она не чувствовала ничего, кроме желания прижучить Поттера.

Сириус пришел в себя первым. Он было засмеялся, широко осклабившись, но Римус строго воззрился на него и ударил рукой по ребрам, а Питтегрю ойкнул и сделал несколько шагов назад. Джеймс же так и стоял на месте, повернув голову к плечу, плотно сжав губы и закрыв глаза. Щека его покраснела. В любой другой раз Лили кольнула бы жалость и захлестнуло чувство вины, но не сейчас.

— Лили, — твердо позвал Римус, но она даже не взглянула на него, продолжая прожигать глазами Поттера.

— За что же? — спросил тот наконец, взглянув на Лили. В его голосе явственно звучали злость и раздражение. — Позволь узнать, за что на этот раз?

Когда Лили снова так близко встретилась с этими глазами, карими, глубокими и манящими, она чуть было не поддалась жалости, но смогла вовремя спохватиться. Толкнув Джеймса настолько сильно, насколько могла, она крикнула:

— Ты сам знаешь, за что!

Поттер недоуменно переглянулся с Сириусом и озадаченно пожал плечами. Снова актерствует, подумала Лили и кинулась на него с кулаками.

— Ты! Жалкий! Несчастный! Глупый! — яростно зашипела она, нанося по Поттеру безжалостные удары. Он в ступоре застыл, не зная, как реагировать. — Ты опять сделал это!

— Да что такое-то? — возмущенно спросил Поттер и схватил Лили за руки, сжав запястья.

Только почувствовав его железную хватку, Лили поняла, какой Поттер высокий и сильный, а она, маленькая и слабая, тут руками на него размахивать вздумала. Захочет, ноги ей переломает. Однако она не боялась его в этот момент, злость притупила все другие чувства. И, честно говоря, внутри была уверенность, что он ничего ей и не сделает.

— Ты опять его тронул! Опять! Жалкий трус!

— Да что я сделал-то? — сведя брови, громче вопросил Джеймс, опять переглянулся с Блэком и отпустил Лили, которая упрямо пыталась вырваться.

— Ты избил Северуса! Ты! Опять! Это! Сделал!

Римус было открыл рот, но Лили перебила его:

— Только ты на это способен! Еще вчера всё было хорошо, а теперь…

Поттер долго всматривался в глаза Лили, будто пытаясь разглядеть в них правду, а потом вцепился в волосы и прорычал что-то невнятное, подняв лицо к потолку. Сириус схватил его за плечо и потянул к себе, но Лили не хотела так просто отпускать его.

— Кто мог еще так поступить! — Она снова кинулась на Поттера с кулаками, но на этот раз её руки перехватил Римус, а за плечи задержала подоспевшая Доркас. — Толька ты! Жалкий трус!

— Стой, успокойся! — зашептала Доркас, но Лили не хотела ничего слушать. Перед глазами так и стояло лицо Северуса, бледное, с синяками, как сказала Мэри.

— Он этого не делал, — произнес Римус, доверительно глядя Лили в глаза, и она растерялась на секунду — он не мог ей врать. — Он весь день был с нами, клянусь тебе, Лили. Когда бы это ни случилось, он постоянно был при мне.

Лили нервно отмахнулась от Доркас, вырвала руки из холодных ладоней Римуса и дрожащим голосом спросила:

— А кто тогда?

Поттер отпихнул Питера, который заслонял его от Лили, отделался от руки Сириуса на плече и завопил:

— Кто же еще?! Я! Конечно! Разумеется! Естественно! О ком ты еще могла подумать? Ведь я всегда у тебя хуже всех!

Лили растерялась, позабыв все аргументы. Честно говоря, она совсем не ожидала от него такой бурной реакции. Её уверенность, как воздушный шарик, начала потихоньку сдуваться, но она не собиралась отступать.

— Так и есть! Ты не лучше других! Гораздо хуже! Я было уже подумала, что ты хороший парень, но ты снова показал своё истинное лицо!

— Да не трогал я его!

Доркас снова схватила Лили за плечи, настойчиво притягивая к себе.

— Да успокойся ты, Эванс! Надо разобраться без криков! Ты же староста, какой пример ты подаешь другим?

Эти слова рухнули как снег на голову и поумерили пыль Лили. Словно вырвавшись из сна, она рассеяно оглянулась и заметила, что возле них собралась огромная любопытная толпа: сотни блестящих глаз внимательно взирали на неё и Мародёров. Лили почувствовала себя неловко. Устроила цирк у всех на глазах, словно маленькая стервозная девчонка! Действительно, надо было спокойно переговорить, однако она почему-то не подумала об этом. А сейчас было уже поздно — Джемс Поттер распалился не на шутку.

— Я его не трогал, если хочешь знать! Пальцем не дотронулся до твоего сопливого Нюниуса! — кричал он, глядя на Лили желчно и оскорбленно. Её сердце острой иголкой кольнула совесть. — Его много кто недолюбливает в школе, уверен, что и за её пределами тоже, а ты подумала обо мне! Ну конечно! Кто же еще? Что ты о себе возомнила? Кем ты себя считаешь, раз я колочу всех твоих ухажеров?

Лили перестала дышать, еле отведя взгляд в сторону. Поттер будто открыл ей глаза. В первую очередь она подумала именно о нем, ни о ком-то другом, ни о Северусе, ни о чистой случайности, ни о стечении обстоятельств — может, Сев просто ударился? — Лили сразу решила, что Северуса избил именно Поттер. Но по какой причине она так решила?

Она не могла дать толкового ответа даже себе. Видимо, она действительно возомнила себе, что Джеймс надавал тумаков Северусу лишь из-за того, что они дружат. Она просто решила, что он ревнует. Она просто дала себе повод думать, что заслуживает ревность Поттера. Как же глупо и эгоистично с её стороны!

Кровь прилила к голове и залила румянцем щеки. Никогда еще Лили не чувствовала себя настолько грязной, настолько плохой и стервозной. Гнев отступил, а вместо него на неё упали сожаление, жалость и отвращение к себе.

— Я… — растеряно пролепетала она, отходя подальше от Римуса, который всё еще стоял перед ней защитной стеной. — Я просто… Я…

Доркас сразу обняла её за плечи, но Лили показалось, что она недостойна этих объятий. Даже Доркас, такая эгоистичная и самовлюбленная, не поступила бы так, как она.

— Я не…

— О! Нюнчик! Ты так вовремя! — произнес вдруг с напущенной радостью Поттер, и Лили чуть не потеряла сознание.

Римус и Питер попытались остановить Джеймса, но он ловко ускользнул от них. Толпа зевак, шушукаясь, разошлась и показала Северуса Снейпа с компанией друзей. Они, видимо, хотели пройти мимо, но, заметив необычайное внимание к своим персонам, остановились как вскопанные, угрюмо озираясь на студентов.

У Северуса не было так много синяков, ссадин и других ран, как решила сначала Лили. Небольшой синяк под глазом, а Мэри так говорила, у неё были такие глаза, что Лили возомнила, что Сев при смерти. Это был лишь небольшой синяк, и судя по Поттеру, который подскочил к Снейпу и по-хозяйски положил руку ему на плечо, всё же это сделал не он.

— Джеймс, прошу тебя… — воззвал отчаянно Римус, но Поттер отмахнулся, с улыбкой глядя на Снейпа.

Тот не шелохнулся, лишь свел брови на переносице и косо посмотрел на Джеймса. Его товарищи, Эйвери и Мальсибер, заметно напряглись. Лили вздрогнула. Она всё испортила! Она всё не так поняла! Она сделала только хуже! Из-за её глупости Снейп и Поттер пострадают!

— Останови его! — взмолилась Лили, обернувшись к Сириусу, у которого заинтересованно блестели глаза. В такой ситуации только он мог усмирить неугомонного Джеймса. Даже не Римус, привыкший контролировать друзей, только Сириус, и Лили отлично это понимала. — Прошу, сделай что-нибудь! Я всё не так поняла!

Сириус, опершись о плечо бледного Питера, лениво посмотрел на Лили и ухмыльнулся:

— Нет-нет-нет! Я не буду мешать ему очищать своё доброе имя от такой грязной лжи, Эванс.

Сириус злился, хоть и улыбался во все тридцать два зуба — это было слышно по голосу. Лили осквернила не только Джеймса, но Блэка, ведь они друзья до гроба. От этого она почувствовала себя только хуже.

В бой за Лили кинулась Доркас.

— Сириус, — произнесла она, и Лили удивленно поняла, что это впервые за пять лет, когда Доркас обращается к Блэку по имени с едва различимой нежностью, абсолютно без злобы и ворчания. Казалось, тот тоже удивился и подозрительно сощурил глаза. — Ты же знаешь, он тебя послушает. Уведи его, пока он в драку не ввязался, пока МакГонагалл не просекла…

— Ладно, — на удивление быстро сдался Блэк, не продержавшись под умоляющим взглядом Доркас и пяти секунд. — Старина Бродяга спасет друга!

Он быстро подскочил к Джеймсу, что-то зашептал ему в ухо и потянул за собой. Поттер, смутившись на секунду, вроде как поддался, но потом оттолкнул Сириуса и схватил Северуса за грудки.

— Скажи-ка, Нюниус, кто тебя побил? Разве я? — Джеймс замахнулся кулаком. — Говори! Ну?!

Северус вздрогнул, а его друзья насупились. Намечалась потасовка, и Лили застыла на месте, не зная, что сделать. Всё из-за неё!

— Лучше отвали, Поттер, — прошипел Мальсибер. — Отпусти его и иди со своими мохнатыми дружками куда подальше.

Тут разозлился и Сириус. Он подскочил к Мальсиберу, угрожающе на него уставившись. Лили с паникой услышала, как какая-то маленькая гриффиндорка с воплем «Я за МакГонагалл!» исчезла в толпе. Надо было что-то делать, иначе достанется всем и по крупному.

— Прости меня, Джеймс! — как можно громче произнесла Лили, быстро подбежав к разозленному Поттеру. — Прости, я просто так это сказала! Я не хотела обвинять тебя! Честно, прости. Я… просто я испугалась за тебя! Тебя бы снова наказали, снова отчитывали бы, снова…

Лили задохнулась и от слов, и от чувств, которые набежали, как буйные волны. То, что она говорила, было сущей правдой, но она не хотела выпаливать всё вслух. Слова сами вырвались, преодолевая блок, стену, которую выстроила у себя в голове Лили. Она тяжело призналась себе, что не из-за эгоистичности обвинила Поттера, но из-за волнения. Она переживала за него, причем не за Северуса, а именно за него.

Казалось, слова Лили привели в ступор абсолютно всех, кто находился в зале. Образовалась гнетущая тишина, и Лили, с трудом преодолевая её, чуть не расплакалась от собственной низости и странных чувств, которые переполняли её. Блэк задумчиво хлопал глазами, отступив подальше от Мальсибера, Римус сохранял равнодушное спокойствие, как и Доркас, а Поттер был явно удивлен, даже обескуражен. Он так внимательно смотрел на Лили, что ей показалось, будто она прозрачная и все её чувства и душу видно насквозь.

Послышались торопливые шаги, и тонкий девчачий голосок произнес:

— Они там, профессор! Они сейчас начнут драться!

Толпа расступилась перед профессором МакГонагалл. Высокая, облаченная в изумрудную мантию фигура декана Гриффиндора остановилась, и столько покровительства и уверенности было в её позе, что студенты шустро попятились. Её строгий взгляд быстро скользнул по Поттеру, который всё еще держал Северуса за грудки, по оторопелым Мародёрам и остановился на Лили. Никогда еще профессор не смотрела на неё так. В глазах декана отражались и понимание, и укор, и злость.

— Все расходитесь по классам. Уроки начнутся с минуты на минуту. Не задерживайтесь, господа! — произнесла строго МакГонагалл, и ребята заторопились. — Мистер Снейп, Эйвери, Мальсибер, немедленно ступайте в кабинет профессора Слизнорта. Мы обсудим ваше поведение позже. — Она обернулась к Лили, и та непроизвольно сжалась. — Мисс Эванс, мистер Поттер, следуйте за мной. Ваши друзья могут идти на занятия, немедленно.

Лили еле сдерживала слезы. Доркас рывком обняла её, прошептала какие-то слова, но она ничего не разобрала из-за бешеного стука сердца в ушах. Никогда еще Лили не подлавливали учителя и не уводили для поучительных разговоров. МакГонагалл определенно хотела именно этого, она непременно всё поняла, но, возможно, неправильно трактовала предысторию, и Лили ужасно хотелось стереть все её предрассудки.

В своем кабинете профессор МакГонагалл торопливо села за стол и вперилась в провинившихся студентов своего факультета строгим взглядом. Лили, стоя перед ней как на ладони, чувствовала себя пристыженной, а вот Поттер, не раз тут бывавший за «хорошее» поведение, будто даже скучал и пребывал мыслями в другом месте.

— Итак, мисс Читток поведала мне вашу историю, — сказала МакГонагалл вроде без злости, но Лили всё равно испугалась. — Это правда? Мистер Поттер, вы подняли руку на…

Джеймс взъерошил волосы и тяжело выдохнул, будто устал повторять одно и то же. За последние две минуты он даже рывком на Лили не взглянул, и она решила, что сильно задела его своей бездумной выходкой.

— Я его не трогал. Даже не смотрел на него, если хотите знать такие подробности, — проговорил он сквозь зубы, прямо глядя на профессора. Лили на такой поступок была не способна и старательно прятала глаза.

— Мы непременно узнаем, что об этом скажет мистер Снейп, — сказала участливо МакГонагалл, а потом посмотрела на Лили. — А что вы нам расскажете, мисс Эванс? — Теперь в её голосе звенел ледяной укор.

— Я узнала от… Просто услышала, что Северуса кто-то ударил, и подумала, что это сделал Джеймс, — нерешительно произнесла Лили.

— Почему же вы подумали, что это сделал он? Это весьма громкое заявление, — сказала слишком строго МакГонагалл, как будто приняв сторону Поттера.

— Я знаю, — кивнула Лили. Щеки у неё до сих пор огнем горели. — И мне жаль, что я поспешила с выводами, и я прошу прощения у Джеймса. Я искренне презираю своё поведение, мне не стоило так поступать.

Лили понадеялась, что МакГонагалл не попросит развернутого ответа на свой вопрос и они обойдутся такими вот абстрактными фразами. Она больше не сможет сказать, что переживала за Поттера, ведь всё равно в итоге вышло так, как она и опасалась: его накажут. Её, кстати, тоже.

— Хорошо, — спокойно сказала профессор МакГонагалл, откидываясь на спинку стула. — Я ценю, Лили, что вы полностью принимаете свою вину. Вы отвечаете за свои ошибки, как взрослый и умный человек. Однако же мне придется вас наказать, ибо такое поведение неприемлемо для старосты, который должен быть примером…

— Профессор, — произнес Поттер, глубоко вздохнув. Голос его был тих и надломлен, будто он вовсе не хотел вступать в разговор. — Не надо наказывать Эванс. Лучше меня, только не её. Я разозлился и не смог себя остановить. Если кто-то и виноват, то только я и моя несдержанность.

— Я виновата, не ты, — в свою очередь сказала Лили, не решаясь взглянуть на Поттера. Впрочем, он тоже не желал этого делать. — Накажите меня, не его. Я просто вывела его из себя…

— Достаточно! — приподняла руку профессор МакГонагалл.

В течение нескольких секунд она испытующе смотрела на Поттера, который всё так же скучал и тяжело вздыхал, а потом перевела взгляд на Лили. Она не смогла долго продержаться под взглядом МакГонагалл из-за чувства вины и собственной низости. Ей ужасно захотелось поскорее убраться отсюда и больше никогда, никогда не разговаривать с Поттером. Так будет лучше.

— Что ж, — изрекла задумчиво профессор МакГонагалл. — Я делаю вам обоим предупреждение. Если произойдет что-то подобное еще раз на глазах у всей школы, мне придется вас наказать, а пока ступайте.

Лили, не веря своим ушам, долго всматривалась в непоколебимое лицо профессора, потом слабо кивнула и на ватных ногах вышла из кабинета. Поттер шел за ней, и еще никогда она не испытывала такого ужаса, находясь рядом с ним. Она будто предала его, нанесла удар в спину. Между ними никогда ничего такого не было — да и не будет, — но Лили всё равно показалось, что она сделала ему чрезвычайно больно. И от этого ей самой было крайне паршиво.

Проскользнув мимо, Поттер пошел вниз по лестнице, засунув руки в карманы. Лили с новым приступом ужаса вспомнила, что им в один кабинет, и пошла следом, стараясь держаться на дальней дистанции. В голове грохотали мысли, из-за которых она пару раз споткнулась и едва не упала.

Вдруг Поттер остановился на середине лестницы, обернулся и с явной обидой поглядел на Лили, пригвоздив её тем самым к месту.

— Значит, это называется волнение?

— Я же попросила прощения! Ну хочешь еще ра…

— Вот только не надо мне тут одолжений делать, как своей ручной собачке! — зло махнул рукой Джеймс и, повернувшись к Лили спиной, затопал вниз.

Лили, опять распалившись, быстро пошла за ним. Картины со стен внимательно наблюдали за ними, и она будто вновь оказалась среди толпы любопытных студентов, которые жаждали увидеть продолжения их словесной перепалки.

— Прости-прости-прости! Я повторю это хоть сотню раз! И я не делаю тебе одолжений! Я вообще не привыкла делать что-то выгодное для себя, пользуясь другими. Мне очень-очень стыдно, что я так поступила. Прости!

— Мне нечего тебе сказать. Обратись позже — я придумаю очень острый и дерзкий ответ, — буркнул Поттер, ступая на каменный пол коридора.

— Ты меня простишь?

Лили показалось, что она ведет себя глупо, однако прощение её требовалось, словно воздух. Она до самой смерти будет мучить себя, если не услышит, что Поттер не злится. До конца жизни чувство вины будет терзать её за этот совершенно глупый и неосмотрительный поступок.

— Вообще-то я на тебя и не обижался, чтобы прощать, — упрямо идя по коридору в сторону кабинета, сказал Поттер, и Лили явственно услышала, как он улыбается. От этого один камень, тяжким грузом засевший в груди, растворился.

— Всё равно, прости меня.

Когда Джеймс остановился, совсем немного не дойдя до нужной двери, Лили чуть не врезалась ему в спину. Он обернулся, и она снова встретилась с его блестящими глазами. Всё-таки они действительно невероятные.

— Просто предупреждай, если снова решишь накостылять мне, а то сегодня я несколько растерялся. — Знакомая лукавая улыбка скользнула по его губам, и Лили обрадовалась ей как солнцу. — Я думал, что ты за мир во всем мире и за разрешение конфликта цивилизованным способом.

— Когда дело касается тех, за кого я волнуюсь, у меня буквально сносит башню, — выпалила Лили, надеясь, что щеки снова не покраснели. — Прости, а?

— Я же сказал…

— Хочу услышать это слово, — настаивала Лили.

Поттер закатил глаза и широко улыбнулся.

— Какая же ты надоедливая!

— Не будем снова переходить на личности.

— Ладно. — Лукаво улыбнувшись, Джеймс драматически откашлялся. — Итак, дорогая Лили Эванс! Я прощаю тебя за то, что ты обвинила меня в рукоприкладстве, хотя я даже не намеревался делать этого в ближайшую неделю. Формально я на тебя не злюсь, я даже несколько польщен, но всё равно — вот тебе моё прощение!

Несколько секунд они безмолвно смотрели друг другу в глаза, а затем Поттер, как всегда, опустил голову и взлохматил волосы, как-то застенчиво улыбаясь.

— Спасибо, кажется, мне стало лучше, — тихо сказала Лили, действительно чувствуя легкость и спокойствие на душе. Никогда никому не должно быть стыдно просить прощения — от этого становится только легче.

— Но карму ты себе всё равно подпортила.

— Какой же ты всё-таки идиот.

— Не будем снова переходить на личности, — напомнил Джеймс и, улыбнувшись, кивнул в сторону двери в кабинет истории магии. — Пошли. Мы серьезно опаздываем на урок.

— С каких пор ты стал волноваться по поводу уроков? — с усмешкой поинтересовалась Лили.

— Ты благотворно на меня влияешь, — просиял в ответ Джеймс.

Апрель пролетел быстро и незаметно, и наконец в Хогвартс пришел май, жаркий и ласковый, еще на шаг приблизив итоговые экзамены. Студенты начали больше проводить время за книгами, повторяя пройденные за год темы, будто пытались надышаться перед смертью.

Лили Эванс никогда с учебой проблем не испытывала, однако тоже теперь днями и ночами корпела над уроками. Она настырно пыталась сосредоточиться исключительно на занятиях и СОВ, да вот только с самого начала мая на неё начали падать всё новые проблемы, задачи, решения, и жизнь казалась чертовски сложной.

— Я слышать этого не хочу, Сев! — горячо произнесла Лили, упрямо шагая по людному коридору в Большой зал. — Просто не хочу! Понятно? Не хочу!

Северус, не отставая от своей рыжеволосой подруги, тяжело вздохнул. Его черные глаза потемнели от гнева, щеки покрылись красными пятнами.

— А если я тебе докажу? — спросил он с вызовом.— Если я докажу, что твой любимый Люпин опасный и ужасный? Каждый месяц он…

Тут Лили не выдержала. Она остановилась, подождала, пока галдящие когтевранки благополучно пройдут мимо, и жестко воззрилась на Северуса. На языке крутилось много слов, но она выдала только то, что звучало не слишком откровенно и подозрительно.

— Мне не нужно ничего доказывать. Точка, Сев! Я знаю, что ты думаешь, и меня это ни капли не волнует. Люпин хороший парень, и он ничего такого мне не сделает…

— Это ты сейчас так говоришь! А вот когда правду узнаешь! — зло сощурил глаза Северус.

Не скрывая раздражения, Лили резко развернулась и быстро двинулась по коридору. Сев увязался следом и снова завёл свою шарманку о Люпине.

Уже не первую неделю он втирал ей о Римусе. «Он зверь! Причем в прямом смысле!», «Он опасен!» Лили уже осточертело слышать подобные фразы, но она не знала, как тактично остановить Северуса. Он определенно всё понимал — или хотя бы догадывался, — и она внушала себе, что он просто хочет уберечь её, защитить, помочь. Однако его мнительность и слишком большая тяга к этой теме уже начали выводить её из себя.

— Я докажу тебе! Докажу! — опять заявил Северус, и Лили, не сбавляя шага, мрачно на него взглянула.

— Ладно. Делай что хочешь, — сказала она с некоторой жесткостью, надеясь, что Сев поймёт: тут их дискуссия должна подойти к концу.

Но он не понял и продолжил плеваться ядом:

— А твои Мародёры его покрывают! Они тоже не такие хорошие! А ты за ними хвостом ходишь!

Лили выдавила из себя нервный смешок и посмотрела на него, приподняв бровь.

— Я не хожу за ними хвостом. Это они за мной таскаются…

Мародёры не то чтобы очень таскались за Лили, но в последнее время она начала замечать, что они стали слишком часто слоняться поблизости её скромной персоны. Чем обусловлено такое внимание, она не знала, но подобное общество не очень радовало Мэри, которая всё еще не простила Блэку расставания, а вот Лили, к собственному шоку, реагировала вполне терпимо. Парни постоянно шутили, рассказывали какую-то чепуху, забавные истории. Римус, как всегда, вежливый и обходительный, журил Сириуса за неприличные шутки, Питер с обожанием таращился на Поттера, который особенно старательно преследовал Лили.

Однажды Лили с удивлением обнаружила, что Мародёры пусть и ленивые, взбалмошные и несносные, но очень веселые и жизнерадостные. Возможно, ей, собранной, тихой и прилежной девочке, не хватало именно таких друзей. Однако друзьями Мародёров она не считала и не собиралась, кроме Римуса, конечно. Он-то давно стал её другом.

— И этот Поттер! — презрительно шипел Северус, прожигая черными глазами Лили. От такого ненавистного взгляда ей стало немного дурно. — Ох этот Поттер! Он на тебя… а ты на него… Да он…

Лили опять остановилась, на сей раз посмотрев на Северуса со злостью.

— Слушай, Сев. Мне эти Мародёры, если хочешь знать, даром не нужны! Уж прости, что мне невольно приходится с ними видеться, ведь мы случайно попали на один факультет, живем в одной башне, а еще ходим на одни и те же уроки!

Снейп будто не ожидал такого бурного монолога — он удивленно вытаращил на Лили глаза. Через секунд пять плечи его расслабленно опустились, со щек спал румянец, и он весьма спокойно произнес:

— Ладно, я понял.

Остальной путь они прошли без разговоров. Северус что-то бубнил и сопел себе под нос, а Лили старалась не замечать его. Она прикидывала, как аккуратно, чтобы никто лишний не услышал, сообщить Римусу о том, что Северус задумал совершить что-то такое обличающее его «мохнатую» натуру. Недолго поразмышляв, она решила, что просто отведет Рема в безлюдное место и обо всём поведает. Если Северус сказал, что докажет, значит, он это сделает. Что только будет, если в свет просочится новость, что Римус Люпин, студент пятого курса из Гриффиндора, оборотень…

Возле дверей Большого зала Северус вручил Лили её сумку и книги, которые благородно таскал от самого портрета Полной Дамы, и они вместе вошли внутрь. Сев сразу, даже не взглянув на прощание на Лили и никак не показав, что они вообще знакомы, отделился и присоединился к Эйвери за столом Слизерина. Мальсибер отсутствовал. Даже странно — обычно эта троица везде шатается вместе.

С неприязнью Лили подумала, что эти паршивые Эйвери и Мальсибер полностью оккупировали Северуса, еще дальше отделив их друг от друга. Отчасти в разлуке виновата и сама Лили, но её друзья, по крайней мере, не были такими отвратительными, как Эйвери и Мальсибер. Она считала, что эти мальчишки не самая удачная компания для Сева, а он сам этого то ли не понимал, то ли не брал в учёт, то ли ему было совершенно всё равно, что его друзья гады каких еще надо поискать.

Проводив Северуса печальным вздохом, Лили сделала пару шагов к столу Гриффиндора и остановилась как вкопанная, заметив, как Джеймс Поттер, сидевший за книгами в кругу других гриффиндорцев, быстро отвел от неё прищуренный взгляд. Снова не в восторге, что она появилась с Северусом. Эта догадка отчего-то заставила Лили улыбнуться, но она тут же взяла себя в руки.

— Всем привет! — весело сказала она, грохая книги на стол и присаживаясь возле Поттера, который с чрезвычайным упоением списывал что-то со страниц учебника. Сириус и Питер сидели, задумчиво уткнувшись в книги, а Римуса не было, что немного расстроило Лили.

— Здравствуй, Эванс, — не отрываясь от просмотра конспектов, почтительно поздоровалась Доркас, будто они не виделись пятнадцать минут назад.

Лили поначалу удивило, что Доркас, как всегда, не собачится с Блэком — они сидели крайне далеко и спокойно и в упор не замечали друг друга. Обычно стоит только им встретиться, как начинается ругань, взаимные оскорбления, громкие заявления, лишь палочки в дело не идут. А не ругались эти двое только потому, что рядом был Джеймс, который считал Доркас своим другом. Как и всех своих друзей, он защищал её от всего, даже от импульсивного Сириуса.

Лили уже не в первый раз с остервенением отметила, что Доркас стала больше времени проводить с Поттером, после того как вступила в гриффиндорскую сборную по квиддичу. Этот факт её несколько коробил — теперь Доркас проводила больше времени с мальчишками, чем с ней.

— Какими судьбами? — с улыбкой осведомился Джеймс, оторвавшись от писанины и взглянув на Лили.

— Как и вы, решила домашнее сделать.

— Тут полнейший порожняк, — мрачно сообщил Сириус. Волосы у него были так растрепанны, будто он уже не раз предпринимал попытки сорвать скальп голыми руками. Снова изучает ненавистную травологию, поняла Лили.

— Ага, — удрученно согласился Питер, читавший историю магии и списывавший даты в тетрадь. В его водянистых глазках безнадеги было больше, чем у заключенных Азкабана.

— Не то слово, — поддакнул Джеймс, вымученно улыбнулся и обратил взгляд на книгу.

Лили раскрыла учебник по нумерологии, попыталась вникнуть в строчки, но через минут пять поняла, что сегодняшний разговор с Северусом совершенно не дает ей покоя. От волнения в голову ничего не лезло.

— Слушай, — сказала Лили тихо, и чтобы привлечь внимание Поттера, которого полностью засосало чтение, ткнула его локтем в плечо. — А где Римус?

— Он… плохо себя чувствует, — уклончиво ответил он, не отрываясь от книги.

Лили за лунным календарем не следила, но поняла, почему Рем плохо себя чувствует — скоро полнолуние. А значит, Северус устроит слежку или придумает еще что похуже, чтобы доказать ей правду. Надо предупредить Мародёров.

— Эй, Поттер, — снова позвала Лили, кинув быстрый взгляд на Доркас. Ей лучше не слышать лишних слов.

— Ну что опять, Эванс? — с притворной раздраженностью буркнул Джеймс, косо взглянув на неё. — Я тут, знаешь ли, пытаюсь втолкнуть себе в мозг то, что абсолютно вталкиваться не хочет!

— Сознание того, что ты полный идиот? — предположил без особого интереса Сириус, и Питер негромко хихикнул.

— Ха-ха, Бродяга, ты просто юморист высшего уровня, — ответил Джеймс, исподлобья глядя на приятеля. — Зельеварение! Черт бы его побрал!

— Так давай помогу! — предложила Лили.

Джеймс уставился на неё с подозрением, будто не мог поверить, что она снизошла до него с таким предложением. Лили действительно никогда прежде не вмешивалась в его учебный процесс, но почему бы ему не помочь? Что тут такого?

— Ну попытайся, — угрюмо кивнул Джеймс и подвинул книгу к Лили. — Вот, задача, чтоб её!

Лили прочитала условие задачи и широко улыбнулась.

— Так это же просто!

— Тебе легко говорить, Эванс, — недовольно протянул Сириус, рассерженно глядя на Лили, как будто именно она была корнем всех проблем. — Ты очень умная, а вот Сохатый — дуб-дубом!

— Ну, я бы прямо так не выразился, — проговорил Джеймс, непринужденно улыбаясь, и Лили еле сдержала смешок. — Я просто терпеть не могу зельеварение! На следующий год пошлю его в тартарары!

Доркас серьезно воззрилась на Поттера, отвлекшись от чтения.

— О нет, приятель, не получится, — категорично покачала она головой. — Ты же хочешь мракоборцем стать, а зельеварение, увы, там требуется, так что…

Разглядывая красивое лицо подруги, Лили едва ли не с горечью подумала, что Доркас путалась с Поттером всего лишь два месяца, а уже знала его планы на будущее. Какие еще она знает о нем подробности? «Впрочем, мне всё равно!» — твердо решила Лили, сосредотачиваясь на задачке.

— Ой, забыл! — с досадой хлопнул себя по лицу Джеймс. — Я уже было подумал — свобода!

— А вот я избавлюсь от зельеварения! Ура! — ликующе вскрикнул Сириус. На него зашипели девчонки из Когтеврана с соседнего стола, и под хихиканье Питера он в ответ показал им кулак.

Лили откашлялась, чтобы привлечь внимание Поттера. Чинно выпрямившись, он тут же с неподдельным интересом взглянул на неё.

— Так вот, чтобы правильно приготовить Умиротворяющий бальзам нужно…

Она сделала паузу и, подняв брови, выразительно взглянула на Поттера, надеясь, что он всё-таки сам сможет ответить. Но он молчал и лишь как-то странно смотрел на неё. Его притягательные карие глаза застыли, на лице не было обыденной хитроватой улыбочки или еще что-то такого веселого, он был совершенно спокоен. Лили почувствовала, что краснеет.

— Ну? — спросила она, стеснительно заправляя выбившийся локон за ухо.

— Не знаю, — неторопливо покачал головой Джеймс. — Не могу… сосредоточиться… Черт! Ты только больше меня отвлекаешь!

С силой выдернув из рук Лили книгу, он кинул её на стол и уткнулся носом в желтые страницы, вцепившись во взъерошенные волосы. Лили, не совсем понимая, что проблема именно в ней, произнесла:

— Ну ты глаза закрой, уши или…

— Или иди выпусти пар, перед тем как поедать Эванс глазами, — как бы между прочим сказал Сириус, с поддельным увлечением листая книгу.

Питер и Доркас не смогли сдержать громких смешков, Лили же, не поняв всю суть хохмы Блэка, лишь скованно улыбнулась, а Джеймс прыснул и швырнул в Сириуса книгу со словами:

— Закрой рот, чертов остряк!

— Значит так, — поучительно заговорила Лили, глядя на Поттера, который, снова заполучив назад свою книгу, выискивал нужную страницу. — Решение такое: чтобы правильно приготовить Умиротворяющий бальзам необходимо добавлять ингредиенты в строго определенном порядке и строго определенных количествах. Помешивать состав необходимо определенное количество раз — сначала по часовом стрелке, потом против. От правильно приготовленного зелья должен исходить легкий серебристый пар.

— Браво, Эванс, — оценила Доркас, и Лили, довольно улыбаясь, чуть склонила голову в поклоне.

— Стараюсь.

— Учись, Сохатый! — хохотнул Сириус, забавно гримасничая.

— Как ты всё это запоминаешь? — изумленно вопросил Джеймс. — Такие тонкости невозможно запомнить! А этот состав: лунный камень, черемица… Что это вообще?

Лили усмехнулась и сказала:

— Запомнить можно всё, если стараться. А ты, Поттер, не стараешься, потому что ты несносный, неусидчивый и гиперактивный.

— Что есть, то есть, — ответил Джеймс таким величественным и гордым тоном, будто Лили сделала ему комплимент.

Следующий час Лили как на иглах сидела, пытаясь с головой окунуться в мир чисел. Её отвлекал то Поттер, кидавший на неё озорные взгляды и «случайно» дергавший за волосы, то собственные мысли, тревожные и волнующие, то Сириус, который каждую минуту травил совершенно глупые, неуместные шутки. Потом Доркас, захлопнув книгу, сказала, что собирается в гостиную, и позвала с собой Лили, но та отказалась, сообщив, что хочет провести время с мальчишками. Блэк и Поттер, услышав эти слова, переглянулись и ухмыльнулись — не часто Лили оставалась с Мародёрами наедине.

Когда Доркас скрылась за дверью, Лили склонилась ближе к столу и произнесла:

— Мне надо кое-что сказать вам, ребята.

— Я догадываюсь, что ты хочешь сказать, Эванс! Ах ты маленькая проказница! — игриво изогнул брови Сириус. Джеймс потянулся через стол и, смеясь, хлопнул его книгой по голове.

— Сильнее бей! — посоветовал Питер и неуклюже уклонился от подзатыльника Сириуса.

«Идиоты!» — подумала Лили, унимая веселую улыбку.

— Это касается Римуса. И Снейпа.

Беззаботная обстановка, окружавшая Мародёров, моментально растворилась. Парни многозначительно переглянулись и посмотрели на Лили.

— Что именно ты хочешь сказать? — серьезно спросил Сириус.

— Я закладываю своего друга Сева лишь потому, что волнуюсь о Римусе, — начала издалека Лили, скорее утешая себя, чем сообщая что-то существенное. — Он ничего такого плохого не хочет…

— О Нюнчике твоём будем говорить? — с презрением поинтересовался Поттер, сдвинув брови.

— Не называй его так, — выдохнула Лили, устало прикрывая глаза. — Уф, ладно.

Она быстро оглянулась через плечо, убедилась, что Северус не следит, и поспешно сказала:

— Будьте осторожны во время этого полнолуния. Держите ухо востро, смотрите, чтобы Северус не следил за вами. Он определенно что-то знает и задался целью доказать мне, что Рем не тот, за кого себя выдает.

Мальчики некоторое время мрачно отмалчивались, внимательно уставившись на Лили. Потом Джеймс сложил руки на груди и с неприязнью скривился, проворчав под нос что-то о гадких сопливых уродах, что не дают спокойно жить, а Питер зло нацелился глазами на стол слизеринцев.

— Значит, правды захотел… — прошептал Сириус, барабаня пальцами по столу. Глаза его превратились в злобные щелки. — Ладно. Он у меня попляшет.

— Нет! — тут же воскликнула Лили. — Предупреждаю вас всех: если с Северусом что-то случится, я вас придушу, клянусь! Попытайтесь как-то деликатно… отвести его от этой темы, объясните ему спокойно, чтобы он не лез в чужие дела.

— Что же ты сама этого не делаешь? — глумливо поинтересовался Поттер.

Лили, совсем не ожидавшая от него настолько резкого тона, опешила на секунду.

— Я пыталась, — честно призналась она, — но он до безумия желает доказать мне, что Рем не стоит моего внимания. Наверняка, он пытается предостеречь меня и защитить…

— Ты как будто хвастаешься своим славным и благородным дружком, — холодно отозвался Поттер и отвернулся от Лили, словно разочаровавшись в ней.

Такая реакция распалила гнев внутри Лили. Она еле подавила желание убить Поттера прямо здесь и сейчас. Можно подумать, ей нельзя дружить с Северусом! Можно подумать, что он имеет право так открыто презирать их дружеские узы!

— Слушай, — глубоко вздохнув, жестко произнесла она и схватила Джеймса за руку. Тот, однако, взбешенно отмахнулся и стиснул кулаки. — Я волнуюсь и за него, и за Римуса тоже. Я не знаю, что у Северуса в голове, только ли мне он хочет доказать, что Рем обо… Вдруг он хочет доказать это всей школе? Представляете, что будет?

Сириус хмуро посмотрел на Лили и кивнул:

— Представляем. Еще как. Этот жук только и хочет, что разоблачить Рема и показать, какие мы плохие. А ведь мы очаровашки, черт возьми!

Питер согласно закивал, робко поглядывая на Лили.

— Он много раз следил за нами во время полнолуния, рыскал рядом. Мы даже… — парень осекся, уловив предупреждение во взглядах друзей.

— Сделайте что-нибудь! — быстро выпалила Лили, взволнованно оглядывая Мародёров. — Я тоже еще раз попытаюсь его вразумить. И пообещайте мне, что Сев не пострадает.

Питер и Сириус переглянулись с таким видом, будто Лили сморозила большую глупость. Она поняла, что просить такое у них нет смысла, и перевела взгляд на Джеймса, который ревностно рассматривал стены. Он-то должен её послушать. Она почему-то была уверена, что он выполнит её просьбу.

— Пожалуйста, пообещай мне, Поттер, что Северус, что бы ни случилось, не пострадает. Если что-то произойдет, хоть малейшая оплошность, я сотру тебя и твоих друзей в порошок. Ты уже видел меня в гневе, так что не заставляй меня снова делать это.

Поттер тяжело вздохнул и, всё еще не глядя на Лили, нетерпеливо выдал:

— Ладно! Ладно же…

— Не могу понять, Эванс, — сузив глаза и приподняв бровь, сказал Сириус. — На чьей ты стороне? Вроде и Лунатика хочешь защитить, и Нюнчика своего оберегаешь…

Лили шустро поднялась на ноги, закинула в сумку книги и, чувствуя на себе испытывающий взгляд Поттера, сказала:

— Я только на своей стороне. Была и буду.

* * *

Когда полная гнетущих дум Лили зашла через портретный проем в гостиную Гриффиндора, ей в глаза бросилась рыдающая Мэри, которую окружила взволнованная толпа. Она тут же подлетела к подруге, растолкав гриффиндорцев на пути.

— Что случилось? — спросила она, и ребята начали наперебой рассказывать. — Не все разом!

Том Вуд, сжимавший маленькую Мэри в объятиях, хмуро сообщил:

— Мальсибер, тот, из Слизерина, пытался с помощью заклятия задушить её.

У Лили на мгновенье потемнело в глазах, а руки невольно сжались в кулаки.

Мальсибер, лучший друг Северуса. Вот почему его не было в зале, он решил заняться своим любимым делом — помучить студентов. И такое он и Эйвери совершали довольно часто: чуть ли не каждый день они доводили до слез девочек и мальчишек. Причина для них всегда была одна — грязная кровь.

Иногда в этом балагане участвовал и Снейп. Лили слышала и видела воочию, как однажды он, Мальсибер и Эйвери подвесили вверх тормашками паренька из Когтеврана под дружное «Грязнокровка!» Однако Сев начал отнекиваться, мотать головой, твердить, что он не такой, когда Лили завела разговор об этом случае. Северус принимался оправдывать своих друзей, защищать их, чуть ли не надевал на их головы нимбы. И Лили ему наивно верила, но больше такого не повторится. При следующей встрече она обязательно потолкует и со Снейпом, и с его лучшими дружками.

Кипя от злости, Лили опустилась на колени перед креслом, где устроились Мэри и Вуд, и взяла подругу за руку. Мэри била крупная дрожь, Том бережно гладил её по макушке, нашептывая что-то успокаивающее.

— Эй, Мэрс, — позвала Лили, но Мэри, уткнувшись в плечо Тома, никак не отреагировала, икая и давясь от слез. — Ты сказала об этом МакГонагалл?

— Нет, — ответил Гидеон Пруэтт, появившись за креслом несчастной Мэри. Его лицо, обычно добродушное и дружелюбное, перекосилось от гнева. — Но это сделаем мы — Доркас пошла за МакГонагалл.

— Мэри, не плачь, — зашептала Лили. — Успокойся. Ты сможешь рассказать МакГонагалл, что произошло?

Мэри пролепетала что-то непонятное и лишь сильнее обняла Вуда. Тот тяжело вздохнул, уткнувшись подбородком в её макушку, и посмотрел на Лили.

— Он использовал на ней удушающее заклинание лишь только потому, что она… из семьи маглов.

— Он назвал её грязнокровкой! — произнес жестко Фабиан Пруэтт. Он был необычайно зол и стоял мрачной глыбой возле Гидеона, до хруста стиснув кулаки. — Грязнокровкой! Чертов уродец! Да я его!..

— Успокойся, — строго сказала Лили. — Давайте все успокоимся, хорошо? С этим будет разбираться Дамблдор…

— Предлагаешь просто так смотреть на то, как эти уроды обижают детей, потому что они родились от маглов? — перебил младший Пруэтт возмущенным тоном. — Сама не знаешь, как к этому отнесется Дамблдор? Я ничего такого не говорю, он классный малый, но слишком добродушный…

Гидеон грозно посмотрел на братишку:

— Замолчи, Фабиан! Мы ничего не сможем сделать…

— Сможем! Мы можем пресечь это прямо здесь и сейчас! — разгорячившись, яростно вскричал Фабиан. Ребята, внимательно наблюдавшие за ним, зашептались. — Среди нас есть один из них! Так ведь? Трэверс, друг мой!

Все взгляды обратились на худого паренька, который сидел за столом в самом углу гостиной. Он явно не ожидал, что на него свалится столько внимания, поэтому вжался в стул, силясь слиться с ним. Лили его прекрасно знала. Пол Трэверс, в этом году покинувший гриффиндорскую сборную по квиддичу, предпочтя якшаться с теми, кто называл себя слугами Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Ты… — потемнев от бешенства, зарычал Фабиан, и нескольким старшим ребятам пришлось схватить его под руки и оттащить подальше.

Но не только младший Пруэтт хотел надавать этому предателю тумаков. Обстановка начала накаляться.

Лили не отрывала взгляда от побледневшего Трэверса. Она много раз видела его с теми, кто расхаживал по школе, говоря о величии Того-Кого-Нельзя-Называть, но почему-то не обращала особого внимания, предполагая, что он рано или поздно одумается. Он же гриффиндорец! Он не должен быть таким… Однако Трэверс не одумался, да и не собирался. Он, скорее всего, не виноват в том, что случилось с Мэри, но сейчас Лили совсем не хотелось видеть его физиономию.

— Тебе лучше уйти, — громко сказала она Трэверсу, перебивая голосящих гриффиндорцев. — И в твоих интересах избегать всех, кто не любит… твою новую компанию.

Парень тут же поднялся и исчез за портретом, а Лили вздохнула, печально поглядев на Мэри.

Споры продолжались. Кто-то предлагал намять бока «этим гадким Пожирателям», кто-то пожаловаться родителям, кто-то оставить всё как есть, ведь это чистой воды фарс и скоро всё само собой рассосется. Лили не знала, с кем согласиться, кого послушать. Честно говоря, ей было страшно. Пожирателей становилось всё больше, а маглорожденных волшебников — меньше. Она и сама родилась в семье маглов, но за себя она ничуть не боялась. Она переживала за таких волшебников, как Мэри, — маленьких и испуганных, нуждающихся в поддержке и защите.

— Мэри, — попыталась Лили расшевелить подругу, но безуспешно — она всё плакала и плакала, обнимая Вуда. Сердце Лили чуть на части не разорвалось. — То, что сделал Мальсибер, ужасно, и это ему просто так с рук не сойдет. Он просто глупый необразованный кретин, который не понимает, что чистота крови не показатель силы и мощи. Это вообще ничего не значит, главное душа, главное внутренние качества.

— Ты права, Лили, — улыбнулся Гидеон, сменив наконец гнев на милость. — Неважно кто ты — маглорожденный или чистокровный волшебник, — главное то, кого ты собой представляешь на самом деле. Мы все равны!

От этих слов у Лили вроде как поднялся боевой дух. Жаль, что Пожиратели смерти и Волан-де-Морт тоже не могут понять: чистота крови не имеет никакого значения, это не главное, что нужно видеть в волшебнике. Неужели «грязная» магловская кровь может быть хуже лживости, предательства, алчности? Неужели нечистая кровь хуже того, что совершает Темный Лорд? Он убивает маглорожденных волшебников, он заставляет чистокровных перейти на его сторону, а если они не соглашаются — карает смертью. Что может быть хуже невинных смертей?

Через несколько минут в гостиную твердой походкой вошла декан факультета профессор МакГонагалл. Ничего не сказав и лишь оглядев студентов строгим взглядом, она тут же взяла Мэри под руки и повела её к директору. Лили и Доркас, услышав от декана запрет на сопровождение подруги, отправились к себе в комнату.

Лили рухнула на кровать, упорно подавляя слезы. Мир волшебников, такой красивый, сказочный, волшебный, окружавший её вот уже пять лет, начал меняться. Из рук начало ускользать то, что она хотела иметь до старости. Она еще так много намеревалась сделать. Но вдруг у неё не останется на это времени? Вдруг она станет следующей грязнокровкой, которая будет убита?

Доркас, будто почувствовав уныние Лили, опустилась на её кровать и с непривычной ласковостью заговорила:

— Эй, Лил. В итоге всё будет хорошо, ладно? Скоро это закончится, и уже никто не будет переживать насчет чистоты крови. Не думай об этом, пока ты в Хогвартсе, ты в безопасности. А уж школу закончишь — и всё пройдет!

Лили подумала, что Доркас легко говорить, — она-то чистокровная! Ей не нужно слышать это гадкое «грязнокровка», не надо бояться расправы. Но всё-таки подруга права: всё будет хорошо. Может, не сейчас и не потом, и не в ближайшее время, и не скоро, но хорошо.

Лили нашла в себе силы взглянуть на Доркас и улыбнуться ей, широко, хоть и неискренне.

— Всё будет хорошо, — согласилась она дрогнувшим голосом.

* * *

Небо над Хогвартсом было безупречным: прозрачное, блестящее, чистое и удивительно голубого оттенка. Лили, Доркас и Мэри, лежа на расстеленных мантиях поверх зеленой травы, безмолвно наблюдали за этой красотой, наслаждаясь ослепительным солнцем и свежим, сладким воздухом. Оживший после зимы двор был полон звуков: младшие курсы играли в веселые игры, девушки и юноши, премило беседуя, весело смеялись.

— Эх, как же хорошо! — с улыбкой протянула Мэри. После того происшествия с Мальсибером прошло два дня, и она снова была собой: веселой, улыбчивой и восхищенной.

— Да, прекрасно, — согласилась Лили, щурясь от шаловливых лучей солнца.

Она чувствовала себя невероятно счастливой. Как здорово, что просто солнце, свежий воздух и подруги могут так обрадовать и наполнить сердце надеждой. Лили казалось, что ей ничего больше не нужно, кроме этих составляющих маленького счастья.

— О чём вы думаете? — спросила она.

— Я думаю, что скоро станет невыносимо жарко и мы не сможем больше вот так спокойно отдохнуть во дворе — зажаримся, как отбивные, — ответила Доркас, сияя улыбкой.

— А я думаю, что наши волосы так красиво лежат и выглядят как флаг: черный, рыжий и белый. Гениально! — воодушевленно воскликнула Мэри. Её белоснежная кожа блестела под яркими лучами солнца, отчего она казалась прозрачной и сказочной, словно фея. — Флаг страны, где живут три очаровательные красотки!

Лили и Доркас не удержались и залились хохотом.

— Что? — спросила Мэри. — Правда, мы как на подбор с вами: одна такая раковая брюнетка, злющая и любящая только себя и снитч…

— Я злющая? — возмутилась Доркас, сердито поглядев на Мэри. — Я само очарование! И, к твоему сведению, кроме себя и снитча, я еще люблю папу, сестру и учиться!

Лили усмехнулась и ущипнула подругу за живот:

— Но всё равно себя обожаешь больше всех!

— Вторая, — увлеченно продолжила Мэри, — рыжеволосая бестия, которая сводить с ума всех парней и всех парней отшивает.

Теперь настал момент возмущаться Лили. Она недовольно вытаращилась на Мэри, намереваясь спорить, но всё-таки благоразумно промолчала. Она решила, что никогда никого не сводила с ума и не отшивала — это всё, конечно, ложь, — но переубеждать в этом Мэри не стоит, иначе она начнет доказывать обратное, да еще с таким рвением, что ей невольно поверишь.

— Как же ты себя назовешь? — с напускной заинтересованностью спросила Лили, чтобы отвести от себя внимание.

Мэри хитро улыбнулась и поиграла бровями.

— Очаровательная блондинка, которая нравится абсолютно всем парням!

— И это еще я самовлюбленная, — с упреком произнесла Доркас, и девочки захохотали.

Вдруг Мэри резко села, вытянув шею, а потом тихо охнула и вновь упала на спину.

— К нам идет Джеймс! Как я выгляжу? — выпалила она на одном дыхании.

— Что? — отчего-то испугалась Лили, хотела было сесть, но так как подруги не шелохнулись, тоже не стала этого делать. Сердце гулко зашевелилось в груди.

Мэри быстро разгладила юбку, волосы и состроила на лице томное выражение.

— Ну где он там? — Она была серьезно нацелена на сердце Поттера, и Лили, говоря начистоту, это злило. Как можно быть такой ветреной и непостоянной?!

— Эй, девочки, как дела? — раздался голос Поттера, а потом над Лили повисла его улыбчивая физиономия.

— Лучше всех! — откликнулась счастливо Мэри, обольстительно улыбаясь, но Джеймс взглянул на неё лишь рывком. Взгляд его был прикован к Лили, и ей вдруг показалось, что солнце начало жарить еще сильнее.

— Зачем пожаловал, Джеймс? — дружелюбно поинтересовалась Доркас, но и на свою подругу Поттер не обратил внимания.

Осторожно, будто боясь лишний раз прикоснуться к Лили, он аккуратно подхватил пальцами её рыжий локон, небрежно струящийся на воздухе. Мэри подавила смешок, а Доркас, снисходительно улыбаясь, закатила глаза. Лили же не знала, как реагировать и что сказать. В один момент ей захотелось накричать на заносчивого Поттера, но она передумала, точно не зная, почему.

— Уже сегодня, — произнес Джеймс, робко улыбаясь, и Лили сразу его поняла. — Гляди в оба за ним.

— Ладно. Спасибо, что предупредил.

— Ну, мы же типа друзья.

— Мы не друзья, — тут же сказала Лили.

Поттер встал и взлохматил волосы, как ни в чем не бывало улыбаясь.

— Именно поэтому я сказал «типа». Еще увидимся, дамы!

Только когда Поттер ушел, Лили глубоко вздохнула, радуясь, что он быстро смылся, и заметила, как на неё пялится Мэри. Глаза сощурены, на губах играет хитрая улыбочка, брови игриво изогнуты — не иначе как подозревает что-то. Чувствуя, как щеки залились румянцем, Лили лишь легонько хлопнула Мэри по лбу и засмеялась.

— Что у вас там за секреты, а? — начала нападение Мэри. — Неужто…

— Нет! Нет-нет-нет! — тут же затараторила Лили, принимая сидячее положение. На секунду она замолчала, решив, что слишком упрямо отнекивается и это может показаться подозрительным. — Просто… Даже не знаю, как сказать…

— Говори как есть, — предложила Доркас. Даже она улыбалась такой улыбкой, которая заставила Лили удариться в краску сильнее.

— «Я без ума от Поттера! — запищала тонким голоском Мэри, кокетливо накручивая светлый локон на палец. — У него просто очаровательные серые глаза…»

— У него карие глаза, — не смогла сдержать себя Лили.

Доркас и Мэри заговорщицки переглянулись и протянули дружное «поня-я-я-ятно», а Лили чуть не взорвалась со стыда. С одной стороны тут ничего такого — просто сообщила о цветовой гамме радужки глаз этого несносного Поттера, а с другой стороны — проявила исключительные познания, будто была крайне заинтересована в этой теме.

«Уж лучше пусть думает об этом, чем добиваются правды» — подумала Лили, смущенно потупив взгляд.

— Перестань краснеть, Лил! — сказала Мэри, умиленно хихикая, и кончиками пальцев дотронулась до её горячей щеки. — Ты постоянно краснеешь. Это немного разоблачает твои чувства…

— Всё дело в капиллярах… — сумничала Доркас, но Мэри тут же её перебила, продолжая прожигать Лили проницательным взглядом.

— Брось! Что тут такого, а? Признай, Поттер тебе нравится!

— Нет, — категорично замотала головой Лили, скривившись от напряжения. Ей вдруг очень сильно захотелось исчезнуть. — Нет и нет. Нет еще раз.

Улыбаясь одними уголками губ, Мэри сузила свои зеленые глаза, и Лили показалось, что она всё понимает. Мэри как будто чувствует, что на самом деле у Лили что-то такое было к Поттеру. Но не симпатия! По крайней мере в этом она себя отчаянно убеждала последние несколько недель.

— А вот ты ему нравишься, — заявила Доркас неожиданно, словно холодной водой окатила.

— Откуда ты знаешь? — жадно спросила Мэри.

Доркас закатила глаза, будто посчитав подруг большими глупышками оттого, что они не видели столь очевидных вещей, и назидательно принялась перечислять:

— Во-первых, ты сама, Мэрс, говорила, что это и так понятно.

— Говорила! — с чувством собственного превосходства воскликнула Мэри.

— А во-вторых, он сам мне сказал.

Тут удивилась не только Мэри, но и Лили. Девочки недоуменно переглянулись и уставились на Доркас, требуя незамедлительного ответа. Лили до безумия хотелось узнать, почему это вдруг Поттер вздумал откровенничать с Доркас. Они, конечно, очень хорошо подружились, но неужто до такой степени, что могут делиться сокровенными вещами?

Доркас и бровью не повела, совершенно спокойно пояснив:

— Он правда мне сам сказал. Не прямо открытым текстом, конечно, но думаю, я верно его поняла.

— Ничего себе, — вымолвила Мэри и в упор уставилась на Лили, ожидая от неё реакции.

Лили была совершенно сбита с толку и в течение минуты молчала, опустив глаза на колени и краснея со стыда.

— Не может быть, — наконец прошептала она, неловко заправив локон за ухо.

Лили казалось, что это полный абсурд, — она нравится Поттеру. Она. Нравится. Да ещё и Поттеру! Ну, может, что-то такое и было на самом деле, и она что-то подобное подозревала, да и Мэри что-то похожее говорила, но Лили принимала всё это за ложь и даже за издевку. Как так можно?!

Вдруг Лили вспомнила ту записку, испещренную её именем, которую Вилди украла у Поттера. Сверху донизу, везде «Лили», «Лили», «Эванс», «Эванс». Не просто так же он это писал, не оттого, что у Лили замечательное имя и звучная фамилия. Теперь эта частичка встала в ряд вместе с болтовней Мэри, которая чуть ли не каждый день твердила о симпатии Поттера, странным поведением Джеймса, который с каким-то рвением таскался за Лили, и словами Доркас. Всё сложилось в идеальную мозаику, и Лили, ужаснувшись, решила, что симпатия этого надменного Поттера ей совсем не нужна, потому что ей неловко, неуютно, страшно, смущение так и давит, а еще для неё это всё в новинку.

— А что это вдруг он так искренен с тобой? — с обидой спросила Мэри, чтобы, видимо, скрасить тишину и неловкость, которую источала заалевшая Лили.

— Потому что мы давние друзья, — невозмутимо ответила Доркас, наконец перестав буравить Лили сосредоточенным взглядом. — Скажу по секрету: наши отцы вместе работают в мракоборческом центре и дружат, и мы с Поттером давно в детстве, еще до Хогвартса, дружили.

— Правда? — неподдельно заинтересовалась Мэри.

Доркас кивнула:

— Да. Ну а потом мне подарили книги, а ему — метлу. Тут наши пути разошлись, и мы друг о друге позабыли. Да и не вспомнили бы, если бы я не припомнила случай, как однажды какой-то мальчишка в глубоком детстве засадил мне камнем по голове.

— И этот мальчик был… Джеймс?

— Ну да. Как оказалось, он случайно это сделал, но я до сих пор сомневаюсь, — заулыбалась Доркас.

Мэри восторженно захлопала в ладоши:

— Как здорово! Поразительная история! Эй, Лил, ты слышала?

Лили не слышала, находясь в глубокой задумчивости. Миллион мыслей кружилось в голове, не давая сконцентрироваться на чем-то одном. Значит, она нравится Поттеру… Эта новость печалить её? Нет. Злит? Не то чтобы очень. Выводит из себя? Нет. Так что же? Лили просто не знала, как теперь себя вести. Никогда прежде она с подобным явлением не сталкивалась и чувствовала растерянность. Что теперь делать? Как жить с этим? Кажется, в книгах об этом не пишут, а жаль.

— Эй, Эванс! — вцепившись Лили в плечи, Мэри хорошенько встряхнула её, чтобы вывести из оцепенения. — Перестань уже мусолить эту тему в своей рыжеволосой головушке! Да, ты нравишься Поттеру! Разве это не было очевидно?

— Это его проблемы, нравлюсь я ему или нет, — отозвалась Лили, отважившись взглянуть на подруг. Сердце у неё раскатисто стучало в груди, а щеки до сих пор огнем горели. — Мне он абсолютно безразличен. И я больше не хочу ни говорить, ни слышать об этом.

— Ладно, — на удивление быстро согласилась Мэри, снова откидываясь на спину и закрывая глаза. — Всё равно он тебя сграбастает. Ты и так уже попалась.

— Что? — возмутилась Лили, недовольно вытаращив глаза на Мэри.

Та в ответ лишь торжествующе захохотала.

— Да-да! По тебе видно! Ты так на него смотришь!

— Как это я на него смотрю? — требовательно спросила Лили, действительно рассчитывая на ответ, чтобы больше не наступать на те же грабли, но тут вмешалась Доркас.

— Пошлите, скоро начнется урок, — сказала она, потянув подруг за руки. — Оставим эту тему в покое.

* * *

Лили как могла отвлекала Северуса весь этот день. После уроков она подловила его у класса и, не обращая внимания на недовольный взгляд Мэри, потащила в библиотеку, где они просидели до самого вчера, пока мадам Пинс силой не выгнала их. Потом они гуляли по замку, мирно болтая на отвлеченные темы, будто и не ссорились на днях по поводу Римуса. Лили надеялась, что Сев забыл свою назойливую идею доказать, что Рем опасный и ужасный.

Когда замок опустел и все ученики попрятались по гостиным и комнатам, Лили и Снейп поднялись к портрету Полной Дамы. Филч уже начал свои вылазки, проверяя коридоры и подлавливая студентов, поэтому им приходилось расставаться, что Лили не очень хотелось делать.

Ей вдруг стало совестно: она не хочет расходиться с Северусом не из-за того, что с ним приятно проводить время, а лишь потому, что он может наворотить дел без неё.

— Спокойной ночи,— улыбнулась Лили, не отпуская холодную руку Северуса.

Тот улыбнулся поджатыми губами, будто Лили ему уже надоела и он не прочь поскорее отделаться от неё.

— Сладких снов, Лили. Иди.

Лили не шевельнулась.

— Слушай, Сев, — неуверенно начала она и быстро взглянула через плечо на портрет Полной Дамы. Та с ненатуральным интересом гляделась в зеркальце, ощупывая пухлые щеки, но на самом деле подслушивала их разговор.

Лили боялась не столько Даму, сколько тех, кто мог появиться из гостиной. Например, Поттер, только завидев Северуса, обязательно попытается пульнуть в него каким-нибудь заклятием, а Лили обожжет презрительным взглядом, даже несмотря на то, что сам просил её следить за Снейпом. А вдруг Римус раньше времени решит покинуть замок, и тут — оп! — Северус прямо перед носом.

— Помнишь то, о чем мы говорили? Про Люпина и… — сказала Лили, и Северус, потупив взгляд, кивнул. — Забудь, ладно? Ты мне дорог, и мне никто не нужен, кроме тебя. И если ты захочешь, я больше не буду с ним дружить.

От такой неприкрытой лжи Лили чуть не разрыдалась, раскрасневшись до кончиков ушей. Она совсем не хотела порывать дружбы с Римусом и не собиралась этого делать. Однако правда всё же прозвучала в её фразе: Северус был дорог Лили.

— Ты правда это сделаешь? — с глубочайшей надеждой спросил Сев, и она кивнула.

— Да.

— Ладно.

— Ладно, — согласилась Лили и, неловко заправив локон за ухо, добавила: — Пообещай, что ты не будешь делать глупостей. Пообещай, что ничего мне доказывать не станешь. Я и так тебе верю. Пообещай, что ты не предашь мою веру в тебя.

— Обещаю. Иди спать, Лили... — торопливо ответил Северус, снова улыбнулся сжатыми губами и кивнул в сторону Полной Дамы.

— Ладно, — повторила Лили, но Северус уже не слышал — он быстро заспешил вниз по лестнице. — Ладно же! — пробормотала она, невольно повторив слова и тон Поттера, и, обернувшись к Полной Даме, назвала пароль.

В Общей гостиной никого не было. Кресла и столы пустовали, и лишь одиноко в камине потрескивает огонь, слабо освещая комнату желтоватым свечением. Лили опустилась в ближайшее кресло, собираясь дождаться Мародёров, — нужно снова предупредить их быть осторожными сегодня. За окнами уже спустились сумерки, небо заволокли черные тучи, за которыми пряталась полная луна.

Лили просидела в гостиной долго. Она отчаянно боролась со сном, но в конце концов статичное сидение в одной позе и бесцельное разглядывание огня сделали своё дело — налившиеся свинцом веки опустились. Лили показалось, что она проспала минут пять, не больше. Однако когда кто-то коснулся её плеча, аккуратно, едва заметно, вырывая из сна, она, встрепенувшись и резко открыв глаза, заметила, что облака за окнами разошлись и в кромешной ночи вовсю сияет полная луна.

— Эй, Эванс, — позвал знакомый голос, и Лили, быстро моргая, оглянулась: перед ней сидел Поттер и смотрел на неё с легкой улыбкой, будто его забавляло её сонное выражение лица.

Какая-то скованность — возможно, из-за неожиданного сна — охватила всё тело Лили.

— Где Рем? — заспанным голосом спросила она, пытаясь вжаться в кресло, чтобы оказаться дальше от Поттера.

Он как будто заметил эти неуклюжие движения и попытался скрыть улыбку, сжав губы.

— Они с Сириусом уже ушли. Мы с Питером сейчас пойдем следом.

— А почему Блэк пошел с ним, а вы нет? — сонливость всё еще не уходила из голоса Лили, а голова до сих пор была затуманена внезапным сном.

— Так надо, — ответил Джеймс. — Бродяга следит, чтобы Лунатик не сорвался раньше времени и благополучно дошел до Гремучей ивы.

Лили внимательно всмотрелась в лицо Поттера, пытаясь сложить два плюс два.

— Зачем ему нужна Гремучая ива?

Джеймс сузил глаза, лукаво улыбнулся и, потянувшись, заправил выбившуюся прядь Лили за ухо. Впрочем, она не ручалась, что всё произошло именно так, — она буквально спала на ходу. Может, ей и Поттер снится, может, и его хваленая симпатия, и слова Доркас ей приснились. Ей ужасно захотелось, чтобы так и было.

— Всё тебе надо знать, Эванс! — усмехнулся Поттер. — Лучше иди-ка ты спать. Я бы сыграл роль благородного парня и отнес бы тебя в комнату, потому что ты и так вырубаешься, но не думаю, что лестница смилостивиться и ступеньки не исчезнут из-под ног.

Лили подумала недолго, встала на ноги и едва не упала, споткнувшись обо что-то несуществующее, но Поттер подхватил её за руки. Движения его были аккуратными и осторожными, можно подумать, ему неприятно дотрагиваться до неё.

— Аккуратней, — настоятельно порекомендовал Поттер и, старательно подавляя веселую улыбку, повел Лили к лестнице. — Впервые вижу тебя такой вялой. Я думал, что наш неунывающий староста никогда не впадает в такую заторможенность.

— Просто я так вымоталась сегодня, — рассеянно призналась Лили, стараясь не отключиться прямо на руках Джеймса.

— Почему же?

— Пыталась отвлечь Северуса.

— О да! Его общество угнетает!

— Не думаю, что мне удалось переубедить его хоть в чем-то, — сказала Лили и устало приложила ладонь ко лбу.

— Не беда, — небрежно улыбнулся Джеймс. — Может, мы зря волнуемся и твой Нюниус и правда не хочет сделать ничего плохого.

— Не называй его так, — без особого рвения произнесла Лили и, зевая, неустойчиво зашагала по лестнице. — Будь осторожен, Поттер, — добавила она, не оборачиваясь, уверенная, что Джеймс всё еще у подножия лестницы, смотрит на неё, а на его губах эта дурацкая озорная улыбка.