Между двух миров (гет)

C некоторых пор все дни Гермионы разделились на две части: занятия со студентами и коллегами — и индивидуальные занятия с самым трудным в её практике учеником. Когда Рон впервые пришёл на свой «конспиративный» урок, она заперла дверь заклинанием и усадила его рядом с собой за учительский стол.

— Ну, мисс Грейнджер, с чего начнём? — усмехнулся он. — У меня пока ни разу не получилось прочесть ни одной мыслишки.

— Получится, но нужно много тренироваться, — Гермиона положила свои руки на стол и с опаской посмотрела на ладони Рона: одна поверх другой, пальцы нетерпеливо барабанят по столу. Перед ней встала неожиданная и весьма щекотливая проблема: как к ним прикоснуться? — Давай для начала вспомним теорию! — уверенно сказала она, и стала повторять всё то, что Рон уже не раз слышал в классе.

Он перебил:

— Да помню, помню! Внимание и концентрация, зрительный контакт, ловить не слова, а образы и звуки… Я внимательно слушал тебя на уроках.

Гермиона вздохнула. Она очень не любила, когда её перебивают, но терпеливо продолжила:

— Рон, есть ещё одна тонкость: если мы будем испытывать похожие эмоции, например, думать о чём-нибудь… смешном, настроимся на одну волну — тебе будет намного легче. В чужом сознании проще уловить то, что эмоционально окрашено, причём в одинаковые тона. Понимаешь?

— Анекдот вспомнить, что ли?

— Допустим, анекдот. И я подумаю о чём-нибудь весёлом — договорились? — он кивнул. — Невербальное заклинание сможешь наложить?

— Нет проблем!

Рон произнёс про себя заклинание, посмотрел Гермионе в глаза, а затем осторожно накрыл её ладони своими. Это было их первое прикосновение после долгой разлуки.

— Почему у тебя руки такие холодные? — спросил он.

— Не отвлекайся, — приказала она, устанавливая зрительный контакт. — Да, и ещё: попробуй не прочитать образы, а почувствовать.

Всё, что она могла чувствовать в этот момент — как по телу разливается тепло от его рук. Это было мучительно и странно, и ужасно отвлекало от рабочего процесса! В голову не лезло ничего смешного, но замешательство длилось недолго. Гермиона справилась с эмоциями и сосредоточилась.

Их первый урок никак нельзя было назвать удачным! Оба промучились больше часа, во время которого Гермиона сначала долго объясняла, как нужно концентрироваться; затем, как нужно расслабляться; потом, как сильно нужно захотеть прочесть мысли — иначе ничего не выйдет, и окончательно сбила бедного Рона с толку, когда сказала, что, наоборот, не нужно ничего хотеть — всё должно получиться само собой, спонтанно...

— Я действительно уже больше ничего не хочу, — устало сказал он, потирая виски. — Кажется, я безнадёжен.

— Поверь мне, это не так! У тебя всё получится, — приободрила его Гермиона. — Давай ещё разок. У меня есть идея.

— Послушай, мучительница, у меня уже голова болит. Может, на завтра отложим, а? — взмолился он.

— Да, конечно, — согласилась она, удивляясь, что совсем не устала.

Гермиона готова была работать и работать — может, потому, что её самолюбие было уязвлено: она не могла найти подход к другу, которого знала сто лет! Расстраиваться было рано, но всё-таки в этом, в первую очередь, была её вина как учителя.

— Ну, где ужинаем? — Рон прервал её размышления. — Знаешь приличные заведения, кроме «Семи Пятниц»?

— Я есть не хочу, — она нахмурилась: нужно было срочно перечитать кое-какую литературу, чтобы завтра уж точно не ударить в грязь лицом…

— Ты вообще сегодня обедала?

Гермиона кивнула, но как-то неубедительно.

— Если ты занята, так и скажи, я не обижусь, — Рон встал из-за парты, и только теперь кольцо их рук разомкнулось.

— Просто мне нужно почитать кое-что, — уклончиво ответила она.

— Ну, конечно, извини — уроки, я всё понимаю, — Рон разочарованно вздохнул, уже сожалея, что не выслушал её идею. Он был голоден, и голова, действительно, разболелась, но так не хотелось возвращаться в гостиницу! Однако навязываться было ещё хуже. — Ну что ж, тогда до завтра? И в любом случае спасибо.

После его ухода Гермиона ещё долго сидела в кабинете, обдумывая, какую тактику выбрать для их дальнейших занятий. В конце концов, она открыла высокий книжный шкаф и призвала несколько книг по методике обучения магическим искусствам, давно ею проштудированных и заброшенных: она явно что-то упустила, самонадеянно считая, что может всегда полагаться на логику и здравый смысл.

* * *

Каждое утро мисс Грейнджер выкладывалась с группой авроров, после обеда занималась с коллегами, а по вечерам — с Роном. Несмотря на все усилия, результат их индивидуальных уроков был один и тот же: они подолгу сидели, соединив ладони, пялясь друг на друга, пока не начинали смеяться и болтать о всякой ерунде, а потом отправлялись куда-нибудь ужинать. Иногда урок из класса сразу переносился в паб или кафе, где мало кого смущала парочка, весь вечер держащаяся за руки. Около полуночи они расставались, чтобы назавтра встретиться снова и повторить попытку. Когда Рону приходилось на день или два отлучаться в Лондон, Гермиона заполняла скучные вечера чтением книг по магической психологии и размышлениями об их странных отношениях с Роном.

Он много рассказывал о новой программе, для которой так усердно тренировался, и как-то даже намекнул, что, возможно, их готовят в шпионы. Гермиона совсем не представляла Рона в этой роли, но оставила своё мнение при себе. А еще её насторожило, что аврорам так и не рассказали, в чём конкретно будет заключаться их работа: это сообщат только тем, кто пройдёт отбор, перед подписанием контракта. И всё-таки она не меньше Рона желала, чтобы у него всё получилось. Его глаза горели, когда он рассказывал о ловушках, которые смог преодолеть, о гонках на мётлах, о тактике «придурков»… Последнее особенно насмешило Гермиону: одним из заданий для авроров было прикинуться простаком и заставить противника потерять бдительность, и Рон лучше всех кандидатов справился с заданием. Рассказывая об этом, он состроил такую глупую гримасу, что ему нельзя было не поверить.

Их долгие беседы навели Гермиону на мысль о вечном противоречии в характере Рона: он стал уверенным, сдержанным, независимым и сильным… ребёнком. Он никогда не повзрослеет!

Они по-прежнему не говорили о личной жизни, но Гермиона была уверена — у Рона никого нет. Просто знала, и всё! Хотя и поверить, что он стал монахом, тоже не могла. Рон так открыто и искренне рассказывал ей как близкому другу обо всём, что происходило в его жизни, что скрыть серьёзную привязанность было бы невозможно. Лезть без спросу ему в голову противоречило всем её принципам, и Гермиона не воспользовалась для этого своими магическими способностями — хотя искушение было велико. Они также не вспоминали о прошлых разногласиях — три года после Хогвартса были негласным табу — и Гермиона почти забыла о неприятном письме, которое долгие месяцы было причиной её душевных страданий. Проще было притвориться, что письма вовсе не было, хотя на месте Рона она бы извинилась за грубость.

Если раньше ей казалось, что они с Роном притягивались друг к другу, как две противоположности, то теперь всё больше и больше удивлялась тому, как они похожи. Не поведением, манерами или привычками, а чем-то гораздо более важным. Там, где Гермиона кого-то долго критиковала, Рон коротко высмеивал; она говорила «великолепно!», а он «тащился»; её сдержанное неодобрение чьих-то поступков перекрывали его ругательства — но во всей этой палитре разных эмоций проступало одинаковое отношение к людям и событиям. Окружающее Рона «чёрное» и «белое» было окрашено для неё в те же цвета. Ни с кем из друзей или знакомых она не находила такого взаимопонимания — разве что с Гарри и Джинни.

Однако радость общения с Роном омрачалась одной большой проблемой: Гермиона за три недели так и не обучила его Легилименции!

В классе за это время наметился явный перелом. Когда во время урока от какой-нибудь парты доносился смех или крики, вроде «о чём ты думаешь, идиот!», это радовало Гермиону, хоть она и призывала авроров к дисциплине. В целом её методы обучения работали — но только не с Рональдом Уизли.

Гермиона не просто нервничала — ей было стыдно и досадно до слёз, но она не собиралась сдаваться. Испробовав на Роне все известные ей традиционные способы обучения «ментальным тактикам», она обошла местные библиотеки и приступила к изучению инновационных методов. В один из вечеров, когда Рон в очередной раз уехал в Лондон, она уселась на диван в своей уютной гостиной, положила рядом стопку книг и пообещала себе, что не уснёт, пока не просмотрит хотя бы половину.

Сверху оказалась толстая книга одного голландского мага под названием «Пробуждение магических сверхспособностей», который предлагал постигать Легилименцию, применяя ароматерапию: запахи некоторых растений якобы расслабляют и способствуют выбросам магии. В списке рекомендуемых трав Гермиона с удивлением обнаружила «Cannabis Profumato» — голландцу, конечно, виднее, но окуривать Рона волшебной марихуаной она не собиралась! Возмущенно фыркнув, Гермиона отложила том в сторону.

Вторая книга, «История магнетизма и гипнотизма» советовала перед чтением мыслей ввести волшебника в лёгкий транс. Гермиона представила, как Рон будет хохотать, если она уложит его на диван и попробует произнести всю ту чушь, которую автор выделил в тексте жирным шрифтом…

«Вызванная телепатия» описывала опыт одного колдомедика, который использовал зелья, обостряющие ментальные функции. На первый взгляд всё было не так уж плохо, но, почитав состав зелий, Гермиона усмехнулась. Она была знакома со многими компонентами: одни использовались для бодрящего зелья, другие для улучшения пищеварения и не вызвали у неё доверия. Рон не поймёт юмора, если её методы обучения вызовут у него расстройство желудка...

«Безмолвная речь и экстрим» рассказывала о пробуждении магических способностей в момент выброса адреналина, предлагая различные экстремальные ситуации, в которых от чтения чужого сознания зависело решение жизненно важной проблемы. Гермиона попыталась придумать экстремальную ситуацию, в которой Рон мог бы действительно испугаться настолько, чтобы включить магию на полную катушку. Вообще-то он был не из пугливых, а прикидываться, что она при смерти, как советовал автор, Гермиона не собиралась!

Затем её внимание привлекла брошюрка с сомнительным названием: «Любовь и магия», которая в библиотеке стояла в разделе «Обучение Легилименции». Гермиона скептически посмотрела на гладкие, никем не тронутые страницы и решила дать автору шанс быть хоть кем-то прочитанным. Не отрываясь, она быстро одолела все сорок страниц и, уставившись на фото на обложке, не удержалась от ответного монолога автору: «Мистер Честерфилд, нет у вас никакой совести, потому что иначе бы вы не писали так убедительно, — сказала она очкарику на колдографии. — Жаль, что ваш способ нам с Рональдом Уизли никак не подходит!» Уж лучше ароматерапия или экстрим! Гермиона грустно вздохнула.

В конце концов, самым реальным вариантом, заинтересовавшим Гермиону, оказался метод обратного чтения мыслей, с которым она внимательно и долго знакомилась, пока не уснула на диване, уткнувшись в книжку носом…

* * *

С тех самых пор, как миссис Палмерс застала мистера Реда и мисс Грейнджер выходящими из класса в десять вчера, Гермиона решила проводить дополнительные уроки с Роном у себя дома. Ей были ни к чему лишние сплетни!

— Вот, значит, как ты живешь? — спросил Рон, впервые оказавшись в уютной гостиной «Вереска», окна которой были занавешены оранжевыми шторами. — Не думал, что ты любишь этот цвет, как люблю его я, — пошутил он, вспоминая, как Гермиона сопротивлялась, когда он уговаривал её отделать «Ирис» в оранжевых тонах. — Наконец-то я удостоился чести посетить твоё таинственное жилище.

Как он и ожидал, небольшая гостиная, служившая одновременно и столовой, и рабочим кабинетом, находилась в безупречном порядке и была уставлена стеллажами с книгами. Когда Гермиона вообще успевала прибираться, если всё своё время тратила на работу и общение с ним?

— Ничего таинственного! Обычный домик. Выпьешь что-нибудь? — она прошла на кухню и открыла холодильник.

— Виски есть? — спросил Рон и сразу понял, что шутка не удалась. Неприятные воспоминания были написаны у неё на лице. — Что ты, я совсем не пью! — он замахал руками и на всякий случай добавил: — Шутка!

Гермиона разлила по стаканам яблочный сок и указала Рону на кресло.

— Сегодня я хочу опробовать новые методики обучения, — её глаза возбуждённо горели.

— Неужели мы ещё не всё опробовали? Нет? Ещё что-то осталось? — Рон плюхнулся в кресло и сразу сделался серьёзным под её строгим взглядом. — Я весь внимание!

Гермиона села напротив и вздохнула.

— Мне нужно с тобой посоветоваться о том, какую методику выбрать, — неуверенно начала она, — но только ты, пожалуйста, не смейся! Сначала выслушай, а потом мы решим, что нам подходит.

— Похоже, этих методик миллион! Видимо, такие олухи, как я, попадаются не так уж редко, — воскликнул он и мрачно пошутил: — В принципе, я согласен на всё, кроме вскрытия черепной коробки.

Гермиона нахмурилась.

— Я ценю твой юмор, но мы ничего не добьёмся, если ты не настроишься на рабочий лад, — в её голосе послышалось раздражение. Она немного нервничала, не зная, как Рон отнесётся к её идеям. — Что ты скажешь о лёгком магическом трансе?

— Кто будет в трансе — ты или я?

— Ты, естественно!

— Тогда я не согласен. Ты можешь запросто воспользоваться моей беззащитностью.

— Рон, это не смешно, — простонала она.

— Ну, извини, нет у меня никакого желания впадать в транс, даже лёгкий — мисс, огласите, пожалуйста, весь список.

— Есть ещё вариант с ароматерапией — используем запахи, которые способствуют пробуждению магической силы.

— Кажется, у меня сегодня нос заложен. Что дальше?

— Есть более экстремальные способы — напугать тебя так, чтобы ты от страха мобилизовал свои магические способности.

— Если ты предупредила — как теперь собираешься пугать? — скептически спросил он. — Да и вообще, мне на работе адреналина хватает, но прочесть чужие мысли я так ни разу и не смог.

— Вот, пожалуй, из реального и всё, — она разочарованно вздохнула.

— А из нереального?

Она заколебалась, стоит ли озвучивать остальное, но её так и подмывало услышать комментарий Рона.

— Я столько книг перечитала... Представляешь, один колдомедик предлагает читать мысли во время поцелуев — мол, когда между людьми возникает доверие и симпатия, их сознание освобождается от всего лишнего, и они могут свободно читать мысли друг друга.

— Ой, ну это точно нам не подходит, — выпалил Рон, — кому только такое пришло в голову?

Гермиона, по идее, должна была полностью согласиться с Роном, но её почему-то окатила волна разочарования.

— Это был чокнутый, но очень влюблённый волшебник, — ответила она.

— И что, ему помогло?

— Да. Врёт, наверное, — на самом деле Гермиона прекрасно знала, что ей самой проще всего было читать мысли самых близких людей — Рона и Орландо…

— Ты с кем-нибудь уже опробовала этот способ? — с иронией спросил Рон.

— Я же сказала: это из нереального.

— Ну и хорошо, а то я обещал во всём тебя слушаться, — он удобно уселся в кресле, сложив руки на груди.

— Я ещё в своём уме! — воскликнула Гермиона.

— Да, учёба учёбой, но зачем такие жертвы! — согласился Рон.

Как же ей захотелось в этот момент огреть его каким-нибудь нехорошим заклинанием! Но она просто отвернулась и снова вздохнула.

— Ну, тогда остаётся метод обратного чтения мыслей.

— Это что за беда? — спросил Рон без особого энтузиазма.

Из всех изученных накануне методов этот показался ей самым разумным: учитель читает мысли ученика, а затем сразу же воспроизводит их у себя в голове. Между магами образуется своеобразный контакт, который позволяет мысленно переговариваться.

Подробно объяснив Рону, что к чему, Гермиона взяла его ладони в свои, посмотрела ему в глаза и приказала:

— Думай!

Рон закусил губы, пытаясь сдержать смех, но тот всё равно прорвался наружу.

— Извини, Гермиона, я больше не буду — просто в голову такая чушь лезет! Давай ещё раз, — он снова уставился на неё, изо всех сил пытаясь сосредоточиться.

«Мне нравятся оранжевые шторы в этой гостиной, — ничего более гениального он придумать не смог, но, почувствовав тонкую вибрацию в голове, удивлённо поморгал и подумал: — Чёрт возьми, если я не научусь это делать, меня не возьмут в программу, а я не хуже других авроров... Я был первым по скорости отбивания заклинаний, дольше всех продержался в задании на выживание, первым пришёл на полосе препятствий…»

— Хорошо, теперь ты. Я буду повторять твои мысли — постарайся их уловить.

Рон наложил заклинание и внимательно посмотрел в карие глаза напротив, такие серьёзные и сосредоточенные. Ему не хотелось подводить Гермиону — она так ответственно отнеслась к его обучению! Но у него, как всегда, ничего не выходило…

Увидев разочарование на лице Рона, она сказала:

— Ничего страшного — давай повторим: я читаю, ты думаешь.

Рон снова почувствовал еле заметное движение в голове, будто ветер гуляет: «Что за странная вибрация? Такого раньше не было! Блин, не знаю, что ещё такое подумать, чтобы не подумать о том, что я не хочу, чтобы ты знала, хоть ничего такого и нет, и между друзьями не должно быть секретов, но всё равно не все мысли можно доверить другому человеку, пусть даже и самому близкому, и мне просто нравится сидеть с тобой и держать твои ладони, и они, как всегда холодные, но ты не ледышка, а на самом деле очень горячая…»

Рон опустил глаза. Он всё-таки подумал лишнее и надеялся, что Гермиона не обидится. Хотя что тут такого — она узнала, что не ледышка!

— Рон, ты специально думаешь такую чушь, которую повторить невозможно? — возмутилась она.

— Гермиона, прости, но… не могу я ничего ни «услышать», ни «почувствовать», ни «уловить», ни «поймать», ни «настроиться на волну», ни что там ещё нужно делать… — выпалил Рон, сжимая её ладони и понимая, что ничего у них не выйдет, что Гермиона сейчас рассердится и вообще больше не станет с ним заниматься. — Это, наверное, аллергия на учёбу, ещё со школы! Моя бестолковая голова не берёт знания, когда их туда впихивают.

— Так и дала бы по твоей бестолковой голове, Рональд Уизли! Если будешь так думать, у нас ничего не получится.

— Точно, ни к чему всё это! — выпалил он.

Гермиона вырвала свои ладони из его хватки.

— Рон, я не пойму, это нужно тебе или мне? Если всё это ни к чему, тогда зачем мы мучаемся?

— Извини, что мучаю тебя, но я не думал, что настолько не поддаюсь дрессировке!

— При чём тут дрессировка? Просто нужно приложить немного усердия! — Гермиона почувствовала, как внутри неё просыпается долго дремавший вулкан.

— Немного? Да у меня каждый раз голова закипает! Толку-то всё равно никакого, — возмутился Рон.

–У меня есть ещё несколько рецептов, — миролюбиво сказала она, пытаясь погасить раздражение.

— Гермиона, хватит относиться к моей тупости, как к болезни. От этого не лечат.

— Значит, я ночами не сплю, читаю книги, статьи, а для тебя это просто игра — посидеть, меня за ручки подержать?

— Я тебя не заставляю идти на такие жертвы!

Гермиона задохнулась от такой наглости.

— Рон! Если бы ты меньше прикалывался, результат был бы в сто раз лучше!

— В сто раз лучше какого? Нулевого? — глаза Рона сердито блеснули.

— Ты хочешь научиться или нет? — прокричала она, не в силах больше сдерживать эмоции. — Если нет — катись назад в Лондон, занимайся своими аврорскими делами и не морочь мне голову!

— Извини, что отнял твоё драгоценное время! — в сердцах воскликнул он и, вскочив с кресла, аппарировал в гостиницу.

Гермиона осталась сидеть в кресле, прикусив губу и глядя туда, где только что сидел Рон. Три недели они виделись почти каждый день, мило общались и ни разу не повздорили — и вот, на тебе! Она подтянула колени к подбородку, обхватила их руками и замерла, прокручивая в голове злосчастный урок. «Другому человеку, пусть даже и самому близкому…» Сумбурные мысли Рона, за которые она его отругала, на самом деле были ей приятны. Злость на его легкомыслие быстро прошла, и накатило раскаяние. Зря она накричала на него!

Рон столько месяцев тренировался для своей программы, а теперь из-за неё может не пройти финальный отбор... Гермиона знала, как важно было для него получить новую работу, и искренне хотела помочь. Конечно, Рон расстроен — каково ему осознавать, что почти все авроры в группе справляются с заданиями лучше него? На мгновенье сердце Гермионы ёкнуло: а если он последует её совету и вернётся в Лондон? И вот так всё закончится — случайная встреча, много дружеских ужинов и безрезультатных уроков, от которых у него «закипает голова». Когда-нибудь, лет через десять, они случайно встретятся в Лондоне, скажут друг другу «здравствуйте, мисс Грейнджер» — «здравствуйте, мистер Уизли» и разойдутся дальше проживать свои жизни.

Она должна была поддержать его, а вместо этого вспылила! Со дня отъезда из Хогвартса Гермиона знала, что никогда не сможет быть Рону просто другом, и ни к чему было обманывать себя: во время уроков с другими учениками она была объективна, спокойна, собрана, но только не с ним. Может, поэтому у них ничего не получается? Если она считает себя профессионалом, то просто обязана забыть об эмоциях! Но как, чёрт возьми, обмануть себя и сказать «не люблю», если любишь?

Выпив чаю, Гермиона успокоилась и снова стала думать, как помочь Рону. В своих мыслях сегодня он упомянул о «странной вибрации» — неужели почувствовал её вторжение? А ведь это самое важное в Окклюменции! Все книги и учителя, как один, утверждали, что обучение «ментальным тактикам» нужно начинать с «чтения», что «защита» — это высший пилотаж, но ведь Снейп обучал Гарри Окклюменции! Значит, и с Роном можно попробовать.

Он не уедет! Гермиона знала Рона: вспыхнет и отойдёт за пять минут. Он уже наверняка жалеет о том, что они повздорили. В Легилименции достаточно почувствовать, как это работает — нужен один единственный прорыв! Завтра они попробуют зайти с другой стороны, и у них всё получится.

На этой оптимистичной ноте Гермиона выпила совсем немного сонного зелья и отправилась спать.

* * *

Учебные субботы в Школе СМС были нормой, и сейчас Гермиона была этому рада, как никогда. После уроков Рон сам подошёл к её столу и, переминаясь с ноги на ногу, как нашкодивший ученик, сказал:

— Гермиона, прости за вчерашнее... Ты не думай, что я не ценю твои старания. И мне жаль твоего свободного времени — я же вижу, сколько ты работаешь.

— Рон, я всё понимаю. Надеюсь, ты не собираешься сдаваться? — спросила она. Он как-то неуверенно помотал головой. — Тогда приходи сегодня в восемь.

— Новые методы? — кисло спросил Рон.

— Не совсем.

— Я знаю, как ты любишь доводить любое дело до конца, но я, похоже, твой худший ученик, — пробормотал он, глядя в сторону. — Гермиона, ты не обязана со мной возиться. Я буду и дальше заниматься с группой, но…

— Только попробуй не прийти! — воскликнула она. — И запомни, я не делаю тебе одолжение! Может, у меня профессиональный интерес? Решить любой трудный случай — моя святая обязанность. Я как учитель тоже повышаю свою квалификацию.

— Ну, если так, то я приду, — он улыбнулся. — Трудный случай? Да, тебе никогда не было со мной легко. До вечера.

Гермиона вздохнула с облегчением: она смогла убедить Рона продолжать занятия, а какой у неё на самом деле к нему интерес — не имеет значения.

* * *

Майские вечера в Шотландии бывают довольно прохладными, но в тот тихий субботний вечер погода радовала теплом. Ирисы в садике Гермионы благоухали; с ближайшего холма доносился горьковато-медовый запах цветущего вереска. Было бы преступлением сидеть в душной гостиной, а не наслаждаться всей этой красотой! Наспех перекусив бутербродами, Рон и Гермиона устроились на скамейке в саду. Что парень и девушка могут обсуждать в такой романтичной обстановке? Конечно, технику Окклюменции!

— Самое главное — почувствовать, что кто-то читает твоё сознание! — сказала Гермиона. — Вчера во время занятия ты подумал о вибрации в голове — я уверена, что это и есть то самое чувство. Тебе осталось только научиться подтасовывать мысли.

— А не проще ставить блок? — спросил Рон.

— Нет. Во-первых, ни о чём не думать очень сложно, а во-вторых, легилимент сразу поймёт, что ты его раскусил. Я вообще-то предпочитаю сразу идти в атаку — чтоб неповадно было без спроса лезть в чужую голову!

Гермиона подробно объяснила Рону, что нужно делать: наполнить сознание яркими, эмоциональными воспоминаниями, которые читать проще всего, и они «отодвинут в сторону» все остальные мысли. Так можно защититься и от мага, владеющего Высшей Легилименцией.

— Не стоит повторять таблицу умножения или перебирать имена однокурсников. Ты должен точно и в деталях воспроизводить образы, не забывая про запах, вкус и цвет — тогда легилимент не заметит подмены. И лучше решить заранее, какое воспоминание ты используешь.

Рон задумался. Самыми яркими в его жизни были те, которые он ни за что не хотел бы сейчас показывать Гермионе! Ничего нового она в них, конечно, не увидит, но лучше уж… полёт на метле! Прошлой осенью он так налетался над лесом в окрестностях Норы, что и думать забыл о ранении маггловскими пулями. А ещё лучше вспомнить гонки на мётлах, которые проводились для отбора авроров в программу.

— Рон, и самое главное: эмоция должна быть яркой, а ты совершенно спокойным. Готов? — он кивнул. — Тогда отвернись! Будешь любоваться вересковой пустошью и подробно вспоминать сегодняшний день — с самого утра. Как только тебе покажется, что я читаю твои мысли — начинай подтасовку.

Рон сел к Гермионе спиной, удивляясь, насколько она продвинулась в Легилименции — ей не нужен был зрительный контакт… Он вспомнил, как проснулся утром с мерзким ощущением от вчерашней ссоры; как спустился в гостиничное кафе, позавтракал омлетом с ветчиной, запил его какой-то бурдой, похожей на кофе, и повздорил с официантом. Возможно, кофе был не так уж плох — просто Рон был в отвратительном настроении! Он аппарировал в школу вместе с Питерсоном, который рассказывал о своих успехах в анимагии — от этого Рону стало ещё паршивей на душе: он-то сам так ничему и не научился! На уроке он не мог сосредоточиться, потому что пытался понять по виду Гермионы, сердится она на него или нет…

Сознание на мгновенье всколыхнулось. Если бросить в воду крошечный камешек, от него пойдут еле заметные круги — лёгкие волны, похожие на вибрацию. Вот что почувствовал Рон и тут же представил себе, что летит на метле вниз головой, а перед глазами древко метлы и синее небо, только ветер в ушах свистит. Он переворачивается, и теперь внизу мелькают верхушки осенних деревьев — красные, желтые, зелёные — а сзади настигает Абахо. Рон подрезает, и конкуренту приходится пикировать вниз и лавировать среди деревьев.

— Это не похоже на твоё сегодняшнее утро, — услышал Рон у себя за спиной и быстро обернулся, встречаясь с парой горящих глаз. — Рон, у тебя получилось!

— Гермиона, ты гений! — они оба вскочили со скамейки, и Рон радостно схватил Гермиону за руки.

— Я же говорила, что у тебя получится! Только… это было страшно — не люблю я метлу...

— Не бойся, я с тобой! Гермиона, ты лучшая в мире… учительница! — сказал Рон, глядя на её светящееся от счастья лицо, а потом в секундном порыве наклонился вперед и поцеловал её. По-дружески. В знак благодарности. Их губы соединились всего на мгновенье и тут же отдалились; их тела были по-прежнему на безопасном расстоянии. — Рон почувствовал, как свело дыхание, и он ещё сильней сжал её ладони. Они замерли на несколько секунд.

— Попробуем ещё раз? — вдруг спросила Гермиона.

— В каком смысле? — он удивлённо поморгал, замечая, как у неё багровеют щёки.

— В смысле Окклюменции, естественно! Нужно закрепить пройденное.

— Да-да, конечно, — пробормотал Рон, чувствуя, как переплетаются их пальцы, а в груди натянулась какая-то струна. Гермиона закрыла глаза, а потом медленно подняла ресницы и посмотрела на него. Её глаза светились, как две звёздочки. Какая, к чёрту, Окклюменция?

Рон шагнул вперёд, и тело обожгло огнём. Он жадно поцеловал её мягкие губы, вспоминая ни с чем не сравнимый вкус, самый любимый и желанный, вдыхая тонкий аромат её волос, который был прекрасней ириса и вереска. Он знал, что не должен был, не имел права — и целовал, вглядываясь в её опущенные веки, чувствуя дрожь её хрупкого тела. Ему ужасно захотелось узнать, что Гермиона чувствует в этот момент, о чём думает, и вдруг она подняла на него глаза. «Легилименс!» — пронеслось у Рона в голове, а потом он словно ковшиком зачерпнул её мысли и услышал: «Это не может быть правдой... Наконец-то!»

Карие глаза тут же возмущённо сверкнули, и Гермиона отстранилась:

— Рональд, ну как ты посмел, без спросу!

— Извини, — Рон разомкнул их ладони и виновато отступил на шаг назад. — А что «без спросу»? — он тяжело дышал.

— Лезешь… в голову, — пробормотала она. — Ты хоть понимаешь, что только что сделал?

В глазах Гермионы не было укора, но тяжесть содеянного уже придавила Рона своим грузом. Мерлиновы штаны! Он столько раз клялся себе, что устоит перед соблазном, что останется для неё другом, самым лучшим и близким, но не перейдёт эту грань, не станет подавать ей ложные надежды...

— Я не хотел, Гермиона! Оно… само как-то случайно получилось!

— Вот именно, — её лицо расплылось в улыбке, — у тебя получилась Легилименция! Поздравляю!

— Спасибо! — Рон улыбнулся в ответ, вздохнув с облегчением — Гермиона и не думала сердиться, — А что «наконец-то»?

— Наконец-то… — она растерялась лишь на секунду, — наши уроки прошли не зря. Ты молодец! Наверное, тот сумасшедший, но очень влюблённый волшебник был прав: поцелуи действительно способствуют обучению, — добавила она. — Стоило тебе расслабиться, раскрепоститься и захотеть проникнуть в моё сознание, как всё получилось.

Они, не сговариваясь, уселись рядом на скамейке, глядя каждый перед собой.

— Получается, что мы опробовали новый метод обучения? — спросил Рон, нервно потирая колени.

— Да, это был удачный эксперимент, — ответила Гермиона, любуясь цветами.

— Спасибо, что верила в меня, — они посмотрели друг на друга. Взгляд Рона почему-то не выражал ликования от долгожданной победы.

— Ты что, не рад? — спросила она.

— Конечно, рад, — теперь у него был практически стопроцентный шанс попасть в программу. Почему от её взгляда в животе защекотало, как от перемещения по порталу?

— Если хочешь, можем закрепить, — предложила она.

Рон подумал, что ему, пожалуй, самое время уйти…

— Не нужно, уже поздно, — промямлил он. — И потом, ты же сама говорила, что Легилименции нельзя разучиться, как нельзя разучиться аппарировать. Так что спасибо тебе большое, но… я лучше потренируюсь завтра в школе.

— Ты прав, — сказала она, покусывая нижнюю губу, — и вообще, раз у тебя получилось — индивидуальные уроки больше не понадобятся...

Рон встал со скамейки, как по команде «урок окончен», собираясь прощаться. Гермиона подскочила и схватила его за рукав рубашки.

— А плата за услуги? — выпалила она, глядя на него в упор.

— В каком смысле? — в его глазах мелькнуло удивление.

— В прямом.

Рон усмехнулся, не веря, что Гермиона завела такой разговор.

— Ну, не вопрос. Только я кошелек с собой не прихватил! По чём урок-то?

— Ты что, деньги мне будешь предлагать? — возмущенно спросила она.

— А что же ещё? Не натурой же платить, — фыркнул Рон.

— Именно! — она отпустила его рукав и сложила руки на груди.

Рон помотал головой, полагая, что ослышался.

— Гермиона, ты что, прыгающих поганок объелась?

— Ты сам хвастался, что выучил столько новых заклинаний, ты обучаешь им авроров — а как же я? Знаешь, что, Рональд, это нечестно! Ты должен научить меня чему-нибудь… этакому, — она выразительно махнула рукой.

— Вот этакому? — Рон прыснул, повторяя её жест, и Гермиона упрямо кивнула. — Хорошо, мисс Грейнджер, я подумаю, чему вас научить, — он давился от смеха. Черт, почему с ней всё время то ужасно неловко, то ужасно весело? — Только вы должны пообещать во всём меня слушаться. И не ждите поблажек!

Гермиона так просияла, что Рон спрятал руки за спину от греха подальше и сказал не в тему:

— Ирисы у тебя обалденные — пахнут так здорово.

— А я чувствую только вереск, — ответила она. — Ну, тогда… завтра, как всегда, у меня?

— Сегодня ночью я спать не буду, — Рон многозначительно помолчал, глядя, как щёки Гермионы становятся пунцовыми, и добавил: — буду читать научную литературу о том, как найти к тебе подход.