Всегда (гет)

Все тело словно каменное. Боли нет, но и иных ощущений тоже нет. Веки слишком тяжелые, чтобы открыть глаза.

— Мисс Грейнджер, вы слышите меня? — донесся до Гермионы чей-то голос.

И тут накрыла волна воспоминаний…

Она бежит по коридору школы, чтобы успеть на матч. В руке маленькое зеркальце, заглядывает им за углы.

— Гермиона! Ты чего еще в школе? — это Пенелопа Кристал.

— Вот бегу на матч, а ты?

— Тоже! Я проспала сегодня, но хочу попасть.

И они и идут вдвоем.

— Ты не видела Перси?

— Он должен быть на матче. Я рада, что вы помирились.

— Да, я тоже, — Пенелопа смотрит на нее как-то странно, словно не верит в Гермионину искренность.

И тут Грейнджер поворачивает зеркальце за очередной угол, видит сначала удивленный, а потом испуганный взгляд Кристал. Она опускает глаза. Из зеркала на нее смотрит огромный желтый глаз. И далее темнота…

Василиск! Значит, она видела глаз василиска! Зеркальце спасло ей жизнь! Как же вовремя пришла догадка.

— Мисс Грейнджер, — ее снова позвали. Она попыталась открыть глаза, хотя бы пошевелиться, но тело так затекло, что не слушалось. С губ сорвался легкий стон.

Чьи-то мягкие руки начали активно растирать ее тело. Стало легче. Постепенно Гермиона смогла пошевелиться. Глаза открывались медленно, их резал свет из окна больничного крыла.

Над ней склонилась мадам Помфри.

— Пытайтесь немного двигаться, постепенно сесть, встать. Только медленно и осторожно. Мне нужно пойти к другим пациентам.

Гермиона попробовала кивнуть, но получилось не очень. Мадам Помфри отошла.

Приходить в себя оказалось долгим и мучительным процессом. Хорошо еще, что об излечении оцепеневших никому не сообщили. Грейнджер не хотела, чтобы вокруг нее крутились Гарри и Рон, они же жуткие непоседы, а ей сейчас все давалось с огромным трудом.

Больше всего ее шокировало время, которое она провела в оцепенении. Гермиона поверить не могла, что ее вышвырнуло из жизни так надолго. Сколько же всего она пропустила! И как теперь готовиться к экзаменам, которые чуть ли не завтра, а ее не было больше двух месяцев! Это ж сколько надо нагнать!

Гермиона порадовалась, когда мадам Помфри рассказала ей про подвиг Гарри и Рона. Бедная Джинни, сколько ж ей пришлось вынести за этот год! Маленькая, добрая, наивная девочка! Какое счастье, что Гарри успел во время! Еще чуть-чуть, и Джинни поплатилась бы за свою наивность.

Жалко было и Локонса, в которого попало его собственное заклинание. Теперь бедняга навсегда останется пациентом больницы Святого Мунго. А мог бы еще столько всего совершить, написать, изобрести…

Гермиона гордилась тем, что ее мальчики и без нее узнали про василиска. А она-то считала себя почти гением, который разгадал великую тайну! Но Гарри с Роном оказались не глупее и справились без нее. Какие же они молодцы!

А еще ей было безумно приятно, что они не забывали про нее и принесли букет любимых гербер. Она не помнила, чтоб они когда-нибудь обсуждали ее любимые цветы, но мальчики, без сомнения, угадали. Гермиона долго восхищалась бархатными темно-фиолетовыми цветами.

Только к вечеру она размяла тело и пришла в себя настолько, что мадам Помфри отпустила ее в Большой Зал на пир по случаю окончания учебного года, взяв обещания есть немного и не налегать на тяжелую для желудка пищу.

* * *

— Как хорошо, что ты снова с нами! — с набитым ртом проговорил Рон. Пир был в самом разгаре. Гермиона сидела между своими мальчишками и тоже радовалась своему возвращению.

— Да, я тоже этому рада! Сколько же я всего пропустила, — ее, действительно, очень беспокоил этот факт.

— Не бойся, мы все в подробностях тебе расскажем, словно ты все время была с нами, — успокоил ее Гарри.

И тут Гермиона вспомнила шикарные темно-фиолетовые герберы на своей прикроватной тумбочке в больничном крыле.

— Кстати, спасибо вам за цветы! Никогда б не подумала, что вы такие умельцы! Да и любимые цветы угадали… — но по лицам друзей Гермиона уже понимала, что ошиблась.

— Прости, Гермиона… Мы как-то не подумали об этом… Тебе ж было все равно, пока ты лежала… А когда вас собрались будить, мы с Гарри пытались спасти Джинни… — промямлил Рон.

— Все хорошо, я понимаю, — задумчиво ответила Гермиона. Вот только вопрос, от кого тогда цветы? Стоило спросить об этом у мадам Помфри, тогда бы не попала в такую глупую ситуацию.

* * *

Отмену экзаменов праздновала вся гостиная Гриффиндора, но Гермиона еще не до конца оправилась от оцепенения, чтобы предаваться шумному веселью вместе со всеми. Она тихо улизнула из гостиной. Ноги сами понесли ее в пустой коридор первого этажа, окна которого выходили на теплицы, и подоконники этих окон были низкими и широкими. Занятия здесь не шли, поэтому ученики появлялись крайне редко. Это место показал ей Драко, он приходил сюда на первом курсе, просто чтобы уйти из слизеринской гостиной, и они не раз там встречались.

Сейчас Гермионе хотелось пойти именно туда, и еще больше она желала встретить Драко. Ведь из-за ее оцепенения они очень долго не виделись! И Гарри рассказал ей о вырванной из энциклопедии странице в ее руке со словом «Трубы», если это сделал не Малфой, то кто еще?

И в школе волшебства произошло чудо, Драко сидел на подоконнике пустого коридора и смотрел на темноту за окном.

— Драко! — Гермионе захотелось броситься к нему и обнять, но она почему-то не решилась.

— Гермиона! — он повернулся к ней и расплылся в искренней улыбке. Он был рад ее видеть, это отразилось в его глазах.

Они молчали и смотрели друг на друга. Тогда казалось, что слова не нужны.

— Спасибо за цветы, — выговорила, наконец, Гермиона. Она подошла и села рядом с Малфоем. Теперь Грейнджер совершенно не сомневалась, что это его подарок, даже странно было, что она подумала сначала на Гарри и Рона.

— Пожалуйста. Я часто менял им цвет, почему-то казалось, что так лучше. И часто к тебе приходил, почти каждый день. Помфри сжалилась и выписала постоянный пропуск. Мне хотелось верить, что ты меня слышишь. А ты слышала?

— Нет, прости, — Гермиона смутилась. Для нее все время оцепенения пролетело как один миг, а вот человек навещал ее, скучал, рассказывал ей новости…

— Это ничего. Мне и самому нужны были эти разговоры, так я меньше скучал.

— А ты скучал по мне? — покраснев и опустив глаза, спросила Гермиона.

— Очень, — честно признался Драко, и в этом его «очень» послышалось больше искренности, чем во всех радостных воплях Гарри и Рона. Они были вместе, заняты, у них и времени не нашлось скучать. А вот он, правда, скучал, потому что Драко не воспринимал Гермиону как данность, как нечто само собой разумеющееся, в отличие от Гарри и Рона. Малфой постоянно боролся за ее внимание с гриффиндорцами, так же как она боролась за него со слизеринцами. Их дружба была слишком необычной, чтобы не воспринимать ее как чудо. Поэтому Драко и скучал по ней больше остальных.

В порыве чувств Гермиона крепко обняла Драко и чмокнула его в щеку. Он так сильно покраснел, что весь пошел красными пятнами. Но именно в тот момент Грейнджер услышала тихий вздох, у арки в коридор стоял Перси Уизли и смотрел на них.

— Перси! — позвала Гермиона, но он не откликнулся. Просто развернулся и ушел. Она не стала его догонять. Что-то в его взгляде подсказало, что не стоило этого делать. Тем более, что ее уход сейчас очень обидел бы Драко, чего Грейнджер, конечно, не хотела.