Всегда (гет)

В ночь после взлома кабинета Амбридж Малфой не спал совсем, даже не раздевался. Он все чего-то ждал, хоть каких-то новостей, но ничего не прояснялось. Драко знал только, что директор пропала, так же как и Поттер с Гермионой, и все их друзья, последовавшие за ними.

Рано утром Малфой не выдержал и пошел в кабинет к Снейпу. Он надеялся, что декан может что-то знать, ему могли сообщить, в отличие от школьников, которых никогда не считают нужным ставить в известность. К огромному удивлению Драко, профессор уже был полностью одет. На столе перед ним источала пар чашка черного кофе.

‒ А, мистер Малфой! Я так и знал, что вы придете... ‒ Снейп только на мгновение поднял глаза на Малфоя, а затем снова опустил их на стопку ученических работ. Хорошо зная его, Драко видел следы крайней степени волнения и мог поклясться, что профессор не в состоянии что-либо проверять.

‒ Что произошло? Где они все? ‒ Малфой хотел получить ответы, но уверенность, что Снейп станет что-либо ему рассказывать, быстро испарялась. Сейчас Драко даже не мог сказать наверняка, на кого работает его декан.

‒ Где профессор Амбридж ‒ я не знаю, ваши друзья из Инспекционной дружины в своих кроватях, пребывание в лазарете никому из них не понадобилось.

‒ Вы ведь понимаете, о ком я, профессор! ‒ стараясь скрыть укор, сказал Драко.

‒ Мисс Грейнджер там же, где и мистер Поттер, я полагаю, где и вся их компания. Они в Министерстве Магии, что им там потребовалось, я точно сказать не могу.

‒ Вы сообщили кому-нибудь? Им помогут? Что значили слова Поттера? Кто такой Бродяга? ‒ вопросы лились бесконечным потоком, и он мог бы задать еще с дюжину, если бы Снейп не поднял руку и не остановил его.

‒ Мистер Малфой, Темный Лорд был осведомлен об этом путешествии Поттера, я не знаю всего его плана, но знаю, что многие его сторонники отправились в Министерство этим вечером, включая вашего отца. Что еще я могу вам сказать? Идите спать.

‒ Вы не доверяете мне... ‒ с горечью выдохнул Малфой. Теперь он почти уверился, что Снейп работает против Темного Лорда или на два фронта, но ничего ему не расскажет, потому что Драко ‒ сын Пожирателя Смерти.

‒ А почему должен? ‒ сделал удивленное лицо декан.

‒ Правильно, не должны. Сейчас меня беспокоит только безопасность Гермионы, но неизвестно, что будет потом. Выбора мне не предоставят...

‒ Не делайте выбор, руководствуясь сиюминутными чувствами, ‒ мягко сказал Снейп. ‒ У всех у нас своя правда. Подумайте хорошо. В любом случае без друзей вы не останетесь.

Малфой кивнул, поднялся и ушел. На языке крутился вопрос: при каком выборе его другом останется сам Снейп, но задавать его было бесполезно. Драко бродил по Хогвартсу очень долго, пока не свалился и не уснул в кресле в собственной гостиной.

* * *

Спустя пару дней Драко получил письмо от матери. Он отпустил домашнюю сову, но не стал читать сразу, а остановился у окна в коридоре. Малфой уже знал, что все участники вылазки в Министерство живы, лишь немногие остаются в больничном крыле на попечении мадам Помфри. Среди них была и Гермиона. Насколько было известно Драко, она поправлялась после какого-то проклятия, посланного Долоховым. Ему хотелось поговорить с ней, самому убедиться, что все в порядке, но он не мог. Рядом с ней на койке лежал Поттер, да и посетителей хватало. У гриффиндорцев всегда много друзей, иногда это выводило из себя.

Наконец, Драко развернул письмо и вчитался в несколько ровных строчек, написанных идеальным почерком его матери. Некстати вспомнились неровные прыгающие записи Гермионы, она никогда не была каллиграфом, зато по ее буквам всегда можно угадать настроение.

Нарцисса написала совсем немного. Сухие фразы, она не умела писать прочувствованных писем, вообще не умела проявлять эмоции, судьба миссис Малфой ее отучила. В сердце Драко расползалась темнота. Его отец участвовал в налете на Министерство, большинство Пожирателей, появившихся там, поймали и отправили в Азкабан, Люциус Малфой входил в это большинство. Перед глазами поплыло. Что теперь будет? Драко привык находиться под защитой отца, знать, что сзади крепкая стена. Да, Люциус не отличался ни добротой, ни сердечностью, не проводил много времени с сыном, но всегда защищал. Дома он мог отчитывать, сколько душе угодно, но на людях Малфои заодно, отец никогда не давал в обиду своего наследника. Драко с матерью жили за ним, как за каменной стеной, а теперь он в Азкабане и неизвестно, когда и каким вернется оттуда. С эого момента защита Нарциссы и опороченного имени семьи ложилась на непривычные к такой ноше плечи Драко. Что он мог сделать без отца? У него словно выбили почву из-под ног! Как теперь жить и ориентироваться?

‒ Драко, ‒ из раздумий его вывел знакомый голос. Он обернулся. За спиной стояла Гермиона Грейнджер, еще бледная, но целая и невредимая. Еще несколько минут назад он пошутил бы насчет цвета ее лица, что теперь она очень похожа на настоящую Малфой, но сейчас ни слова не сорвалось с бледных губ. Перед ним стояла куда более важная проблема, не до шуток.

‒ Что с тобой? ‒ тихо спросила Гермиона, опираясь на подоконник рядом с ним. Его нос защекотали родные запахи: лаванда, мята, какао, яблочный шампунь. Его девочка в порядке и снова рядом, но уверенности это почему-то не добавляло.

Драко молча отдал ей письмо матери, зачем скрывать, все равно скоро узнает. Гермиона внимательно прочла сообщение Нарциссы. Она не удивилась, значит, догадывалась. Только сейчас Малфой отчетливо понял, что она была там, в Министерстве, она сражалась с Пожирателями Смерти. В нее попало проклятие Долохова, но могло попасть и заклинание его отца. Война началась, и два родных ему человека оказались друг против друга. Устроило бы его, если бы в Министерстве победили Пожиратели Смерти, его отец тогда бы не попал в Азкабан, но Гермиона могла бы быть мертва или покалечена! В этом случае не было для него хорошего исхода.

Драко молча обнял Гермиону и уткнулся лицом в ее пушистую макушку.

‒ Это началось, ‒ прошептал он каштановым кудрям. ‒ Ты сражалась против моего отца. Это мог быть он, а не Долохов. Но и ты могла бы причинить ему вред. В следующий раз это могу быть я, а не папа.

‒ Мы знали, что так будет, ‒ тихо ответила Гермиона. ‒ Мы знали, но все равно оказались не готовы. Что будет дальше, Драко?

‒ Я не знаю, ‒ прошептал он, чувствуя, как на сердце накатывают волны отчаяния. Время неумолимо, как и судьба.

«Что будет, если это последний раз? ‒ спросил себя Малфой. ‒ Теперь слишком опасно! Я люблю ее, но разве это защитит? Все мы в опасности, но она особенно, пока со мной».

Драко склонил голову и поцеловал Гермиону долгим нежным поцелуем. Пока он не отпустит ее, но юноша чувствовал: это вопрос времени, скоро у него не будет выбора, как и всегда. Выбор вообще огромная роскошь. «Пусть она запомнит меня таким! Пусть запомнит, что я люблю ее! Потому что из моего сердца ее можно вырвать только вместе с жизнью!» ‒ подумал Малфой.

Гермиона чувствовала его отчаяние, его боль, но ничего не могла сказать. Это судьба! Они знали, что так и будет, даже тогда, в розовом саду, во время Святочного бала, они знали, что такой момент настанет. Куда хуже, когда им придется встретиться друг против друга! Что делать тогда? Этого Гермиона не знала и не хотела знать. В тот момент у окна, за которым так радостно сияло летнее солнышко, словно оттеняя черное отчаяние двух юных душ, реальными были только его мягкие губы и горько-холодный запах, ставший таким родным.