Всегда (гет)

Самым страшным в семейной жизни для Гермионы оказался декрет. Однообразная возня с постоянно капризничающим ребенком почти в полном одиночестве нагоняла тоску. Гермиона готова была лезть на стену от того, что не с кем и некогда обсудить новый закон или новую статью в «Трансфигурации сегодня». Ей казалось, что надев растянутую футболку, заколов волосы и всю себя посвятив маленькой Розе, она предала себя, свой ум и свои честолюбивые планы. Какое уж тут министерское кресло! Пока она сможет выйти из декрета и снова начать работу, о ней все забудут, вперед выдвинутся более активные новички.

И ведь они с Роном хотели ребенка. Это было их совместное решение, поэтому нельзя обвинить одного мужа. Он-то как раз проявил себя с лучше стороны: и работал в поте лица, чтобы они ни в чем не нуждались, и все свободное время оставался с Розой. Идеальный отец!

Собственно Рон все больше походил на мистера Уизли. Такой же тепло домашний, словно рожденный уже с залысинами и в окружении детей. Для него Роза — маленькое счастье с реденькими еще рыжими волосиками и ясными голубыми глазками. Его маленький ангел. Гермионе же казалось, что желанная поначалу дочь стала крахом ее как самостоятельной, постоянно развивающейся личности. Разумеется, она чувствовала себя виноватой по этому поводу. Ведь Роза не просила такую ужасную мать!

А вот Джинни отлично справлялась с Джеймсом Сириусом и готовилась к появлению на свет второго сына. Поиграв в квиддич, миссис Поттер прекрасно вписалась в роль жены и матери. У Гермионы же этого никак не получалось. А когда у нее что-то не получалось, она изводила себя собственным несовершенством. Так было с детства.

С Роном она этого не обсуждала. Он бы ее не понял. Для него все, что связано с семьей и детьми совершенно естественно. Потому что всегда было естественно для его родителей. У него бы и в голове не поместилось, что женщина может быть не в восторге от материнства, она же для этого создана! А Гермионе казалось, что ее жизнь кончена и теперь вся будет подчинена только ребенку.

Возможно, если б не эта постродовая депрессия, последующих событий никогда бы и не было, но все случилось так, как случилось…

Одним холодным и дождливым апрельским днем, когда хороший хозяин собаку из дома не выгонит, в дверь маленького домика в пригороде, который снимали Рон и Гермиона, постучали.

Роза только что успокоилась после двух часов почти безостоновочного плача, поэтому никакой посетитель не был желанен. Разве что кроме Рона или миссис Уизли, которые бы отпустили Гермиону поспать. Растрепанная, уставшая, злая на весь мир она пошла открывать. Мужу еще рано, да он бы и сам дверь отпер, свекровь к ним в гости сегодня не собиралась, она гостила у Билла и Флер, сейчас, наверно, читала сказки барда Бидля пятилетней Мари-Виктуар и трехлетней Доминик.

На пороге стоял человек, которого Гермиона меньше всего ожидала увидеть, а именно — Драко Малфой, медленно мокнущий от засекающего на крыльцо дождя. Она была так поражена, что застыла как вкопанная, забыв пригласить гостя войти.

Ее школьная любовь стал очень похож на отца. Лицо вытянулось и побледнело еще больше, подбородок заострился. Волосы он отпустил ниже плеч и собрал в хвост, тоже как отец. И даже трость с набалдашником в виде головы кобры с раскрытой пастью позаимствовал у отца. Однако у Драко так и не появилось того надменно-презрительного выражения, что отличало Люциуса, да и глаза смотрели куда теплее.

Пару минут гость и хозяйка смотрели друг на друга, и только потом Малфой прервал затянувшееся молчание.

‒ Добрый день, Гермиона. Позволь войти? Или будем разговаривать под дождем?

Гермиона посторонилась. Она открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, но ничего не могла выговорить. Прошло три года с тех пор, как они виделись в последний раз, Драко был женат, судя по долетавшим сплетням, его жена Астория упорно пыталась родить ему ребенка, но две или три беременности закончились неудачно. Жили они в родовом поместье Малфоев, финансовые их дела шли вполне неплохо. Полтора года назад умерла Нарцисса Малфой. Это собственно и все, что знала Гермиона о жизни Драко за эти три года, и то не была уверена в правдивости своих сведений. Но что ему могло понадобиться от нее? Это не укладывалось в голове.

Незванный гость тем временем сам прошел в маленькую, но уютную гостиную, заставленную и завешанную двигающимися фотографиями многочисленных друзей и родственников, сам организовал себе бокал огневиски, с безошибочным чутьем распознав, где Рон хранит домашние запасы алкоголя. Драко сел в кресло, закинув ногу на ногу и покручивая пальцами трость.

Гермиона внимательно его рассматривала, стоя посреди собственной гостиной. Первое впечатление оказалось обманчивым. Малфой сохранил в выражении лица и движениях много такого, что она помнила еще по Хогвартсу, помнила и любила. Да и вид у него был не цветущий, а уставший и разочарованный. Что-то надломилось в том самоуверенном Драко, которого она знала.

‒ Может, сядешь? ‒ спросил, наконец, Малфой, отпив огневиски Рона из трансфигурированного бокала.

Гермиона тяжело опустилась на диван, но тут захныкала наверху Роза. Наверно, девочка почувствовала напряжение матери или чужого человека в доме. Гермиона тут же подскочила и кинулась за ребенком. Вернулась она, укачивая двухмесячную малышку.

Драко жадно впился глазами в девочку, словно это ее, а не бывшую возлюбленную он жаждал увидеть.

‒ Зачем ты пришел? ‒ спросила Гермиона, мягко покачивая Розу. За окном очередной шквал дождя ударился в оконное стекло.

‒ Мне нужно с тобой поговорить. У меня есть деловое предложение, ‒ Драко говорил медленно, подбирал слова, словно шел по минному полю. Гермиону это насторожило, но она кивнула ему, разрешая продолжить. ‒ Я слышал, что ты мечтаешь стать Министром магии. У меня остались контакты со старыми отцовскими связями. Все чистокровные волшебники, разве что кроме Уизли, прислушиваются ко мне, как к наследнику Малфоев. Кингсли уже готов уйти на покой, я это знаю из очень достоверных источников. Если мои друзья выскажутся за тебя, а если я попрошу, то они выскажутся, то конкуренции у тебя не будет. Все маглорожденные итак твои. Моя протекция уберет всех конкурентов.

‒ Зачем тебе это делать? ‒ Гермиона сразу поняла, что Малфой рисует ей столь радужную перспективу не по старой дружбе. И, тем не менее, он был прав. Все ее противники — из старых чистокровных семей, их не много, но они имеют вес. Если они ее поддержат — ей никто не соперник.

‒ Я хочу получить от тебя довольно серьезную услугу за это, ‒ Драко заметно напрягся.

Было видно, что он не сильно верит в успех своего предприятия, но оно для него столь важно, что Малфой готов рискнуть. Это заинтриговало.

‒ Астория сегодня родила мертвого ребенка, ‒ голос звучал надломленно и с болезненной откровенностью, которой Гермиона от него не ожидала. ‒ До этого было два выкидыша. Специалисты говорят, что если она и родит, то чудом. И магия здесь бессильна. Но мне и роду Малфоев нужен наследник. Иначе род угаснет. Тебе этого не понять, но для меня и таких, как я, это, правда, очень важно.

Малфой почти заискивающе ловил взгляд Гермионы, а она никак не могла понять, зачем он ей это говорит. Да, конечно, жаль мертвого младенца и его родителей, но чем она может помочь? Если магия бессильна?

‒ Ты знаешь, что такое Маховик Времени? ‒ вдруг спросил Драко.

Гермиона неуверенно кивнула, хоть и вовсе не понимала, к чему он клонет.

‒ Так вот, я прошу тебя об очень большой услуге, за которую я гарантирую тебе лояльность всех чистокровных и кресло Министра Магии. Мы с тобой вместе вернемся сейчас на 9 месяцев назад. Я спрячу тебя в охотничьем домике нашей семьи, в лесу, где нас никто не увидит. И там ты забеременеешь от меня. И сегодня родишь ребенка. Моего ребенка. Наследника Малфоев. После этого я заберу его, и мы скажем, что это наш с Асторией сын. А ты вернешься к этому моменту, к своей дочке. К мужу. И когда выйдешь из декрета, тебя будет ждать министерское кресло.

Гермиона сидела, открыв рот от изумления. Невозможный, дерзкий план! Такого она и представить себе не могла.

‒ Как ты можешь быть уверен, что я забеременею так быстро? И что рожу мальчика? ‒ наконец, выговорила она.

Малфой судорожно выдохнул. Видимо, он думал, что Гермиона даже условия обсуждать не будет, а тут деловые вопросы.

‒ Ты способна к деторождению, ‒ Драко кивнул на уснувшую на руках у матери Розу как на доказательство. ‒ Этого достаточно. Ускорить процесс и повлиять на пол ребенка можно специальными зельями. Первое — несложно и легально. Второе сложнее, но я знаю нужных людей.

Гермиона задумалась. Перспектива желанной должности манила ее. А ребенок… В конце концов, ходить беременной Розой было не тяжело, уж точно легче, чем заботиться о крохе. А тут просят просто родить ребенка, да еще и условия для комфорта создадут. И у нее выдастся время побыть в тишине и подготовиться к возвращению домой, к Розе. И она станет Министром Магии. Но…

‒ А почему ты так уверен, что сможешь обеспечить мне пост Министра? Ведь еще три года назад ты скитался по стране, боясь вернуться в Лондон.

‒ Во-первых, я боялся не чистокровных, а твоих дружков, включая Кингсли. А они и так на твоей стороне, тут моя помощь не нужна. Во-вторых, как выяснилось, я сильно преувеличивал опасность, дома меня в итоге встретили с распростертыми объятиями. Ну и в-третьих, я изначально путешествовать отправился не столько из страха, сколько из желания разобраться в себе. Так что можешь быть уверена, я выполню обещание. Да и ты знаешь меня. Я много кто, но уж точно не балабол, который бросает слова на ветер.

В последнем Гермиона была с ним согласна. Слов на ветер Малфой не бросал. Но можно ли решиться на 9 месяцев бросить Рона? С другой стороны, он об этом не узнает, с ним будет настоящая она… Это же Маховик Времени!

‒ Я согласна, ‒ не давая себе времени передумать, выпалила Гермиона. ‒ Пойду, уложу Розу и соберу вещи.

Драко расплылся в довольной улыбке.