#реал #картинки_в_блогах #переводческое
Сорри, мне нужно поделиться весельем. В прошлом году коллеги-мужчины дарили нам веселые тортики с нашими переводами. А сегодня они нам подарили такие вот открытки, тоже с переводами. Открытки индивидуальные, коллеге досталось что-то вроде схемы производственного процесса, только вместо процессов и веществ всякие пожелания, а начальнице - типа страничка из программы DocsVision, потому что она там все время на нас заявки распределяет. А у меня вот переделанная страничка из лекарственного досье, как раз такую недавно переводила. Эта фигня, к которой цветочки прифотошоплены - коллектор-гребенка, я с ним в той заявке намаялась. А, еще, они сначала перевели гуглом текст с русского на другие языки и обратно. У меня открытка переведена с монгольского, потому тут и стоит "с 3-го по 8-е число". Поражаюсь, как они это придумали. Мы, конечно, тоже постарались им на 23-е приятности сделать, но, кмк, у нас не так оригинально, мы им просто лего подарили.
Все утро сегодня рассматривали и ржали XD

#Переводческое

Вспомнилось сейчас интервью со специалистом по техническому переводу, который рассказывал в том числе про то, что постоянно видит китайский за читаемым им английским текстом, потому что китайцы на английском изъясняются из рук вон плохо.

Вот я периодически как будто бы читаю английский в русских переводах манги. Речь идёт о фразах из разряда: «Это просто не моя чашка чая» ("it's not my cup of tea" — это мне не по вкусу, не моё совсем, не то, что мне нравится), или "Они гигантская проблема, готовая случиться" ("A disaster waiting to happen" — бомба замедленного действия/пороховая бочка).

С французским, кстати, в этом плане сильно проще. Потому что очень уж много выражений русский из него позаимствовал: "чувствую себя не в своей тарелке" ("je ne suis pas dans mon assiette"), "как вишенка на торте" ("comme la cerise sur le gâteau") и многие-многие другие.

В целом заметила, что мне гораздо проще переводить с французского, чем с английского. Не знаю, впрочем, связано ли это больше с количеством практики, или с особенностями языков. В частности, английские фразы мне всегда при переводе машинально хочется приукрасить, они звучат слишком простыми и безыскусными в моей голове. С французскими такого никогда не происходит.

Как-то раз спрашивала у нашего преподавателя по переводоведению, можно ли быть хорошим переводчиком с одного языка и плохим с другого (при условии, что оба языка в равной степени хорошо изучены). Оказалось, что ещё как можно. Кто бы мог подумать...

#всем_пох #переводческое
Влезла, короче, в команду по переводу одной манги. Чтобы лишний раз с японским повзаимодействовать, да и манга, кажись, неплохая. Заниматься буду, по большей части, редактурой. Уже одну главу отредачила.
И, блин, вроде, все отлично, но что-то такой нервяк пошел. Так-то у этой манги главы небольшие, страниц по двадцать, и на этих страницах текста не так уж много. Перевод идет по две главы в неделю, тащемта, я могу это все это совмещать с работой. Но теперь мне кажется, что зря я в это влезла, вдруг не вывезу. Потому что манга - онгоинг, хрен знает, сколько она будет выходить, да и ребята в команде хотят потом еще за что-нибудь взяться. И, вроде, чего переживать, если не буду вывозить, всегда могу уйти, в конце концов, мне за это не платят. Но все равно, есть ощущение, что влезла в обязаловку. Хотя опять же, это лишний повод позаниматься япишем. Я все равно хотела что-то эдакое сделать, а то просмотр японских аниме-дорам-видосов развивает только аудирование, а мне надо еще и с письменным японским работать, обычная зубрежка иероглифов уже вообще не помогает.
Просто, блин, нервно. Я, к тому же, хотела какие-нибудь курсы программирования пройти, что для меня и так допнагрузка, а теперь еще и в это дело влезла. Я свои способности не переоцениваю, помню, как мне сложно было в том году игру переводить, а тут еще и ответственность перед товарищами по переводу.
Ну, может, попробую хотя бы год этим позаниматься, вдруг покатит.

#Переводческое

Гляньте просто каким прекрасным рисунком порадовала нас с утра подписчица нашей переводческой группы! Я бы даже на аву его здесь поставила, но в квадратной миниатюре оно не очень хорошо смотрится, к сожалению. Мышка Алавнир справа, ежели чего, хотя тут по цветовой гамме понятно. Изумительно красиво получилось!

Не спрашивала по поводу креативных страничек художницы, но вот её страница ВКонтакте — https://vk.com/mirielzar и канал в Телеграмме — https://t.me/art_mirielzar

Спасибо Деннису Тейлору и вселенной Боба, кажется, у меня появилась новая любимая идиома английского языка: put your foot in your mouth / засунуть ногу в рот = ляпнуть что-то не к месту, неудачно, не для приличного общества. Применяется разнообразными способами, что придает дополнительный комический оттенок тексту. Типа, ну, эта нога была во рту у нас у всех... Или: ты должен был десять раз подумать, прежде чем совать ноги в рот!
Блин х_х))) В рот мне ноги... Английский - чертовски забавный))

#читательское #переводческое

#Переводческое #Язык_Богов

Я так люблю, когда получается так ровно подогнать перевод строка к строке.

#Переводческое #Язык_Богов

Более полугода тому назад я впряглась в проект по переводу французской манги с мыслью: "А, это просто очередное хобби, которое я заброшу самое большое через месяц, оно мне ничего не даст, зачем я вообще за него принимаюсь". Матушка тоже в упор не могла понять, как можно сливать столько времени на какое-то хобби, а не отдавать всю себя вузу.

А сегодня я читаю рекомендационное письмо от профессионального иллюстратора со стажем в 29 лет, который ещё и оказался преподавателем в частной школе в Лилле, и до сих пор не могу поверить своим глазам! Не верю, что это правда, что это я своими силами привела к тому, что у меня теперь есть рекомендация от такого важного и респектабельного человека! Что мне из всех людей может так повезти!

И это всё оттого лишь, что я в прошлом году не стала слушать родительские жалобы, последовала зову своего сердца и каждую неделю жертвовала законными выходными, лишь бы успеть перевести новую главу французской манги "за спасибо" (мне даже не донатил никто, и до сих пор ни разу в группу не задонатили, на самом деле)!

Вот правду люди добрые говорят — никогда не знаешь, где и что потом пригодится!

П.С. Если вдруг знаете французский, то вот о каком человеке идёт речь — https://fr.wikipedia.org/wiki/Mig_(dessinateur)

#конкурсы_на_фанфиксе #оргпост #амур_всемогущий #стихи #переводческое

Любовь говорит на разных языках!

Именно поэтому в правила конкурса "Амур Всемогущий" были внесены правки: убран пункт запрета на переводы стихов.

Отныне при соблюдении рифмы, ритма, размера и прочих общих требований к конкурсным стихам, а также сохранении построчного/построфного смысла исходной работы, вы можете принести на конкурс перевод фанфика в стихах 🥰

Как и в случае с переводами прозы, для этого необходимо будет запросить разрешение на перевод у автора оригинала.

Вдохновения и любви! Ждем вас на конкурсе!

#переводческое #кино #всякая_фигня

В фильме Longlegs (2024 г.) я отдельно влюбилась в то, как сыгран Николасом Кейджем маньяк (который, на самом деле, скорее жертва, но это -- тонкости сюжета).

Помню, как меня пробрало на диалоге:

-- I'm A Friend Of A Friend.
-- What friend?
-- My friend. Lives downstairs.

Если у вас работает ютуб, глянуть этот кусочек можно тут. Все еще целиком рекомендую весь фильм, он классный.

Но как же блекло эта реплика звучит в русской озвучке! Хотя по смыслу вроде передано верно -- "мой друг, который живет внизу".

Честное слово, я в русской озвучке не про сатану подумала (который имеется ввиду), а про Карлсона, который живет на крыше. Ну, только тут наоборот.

Мне нечем сейчас заняться, так что вот вам моя простыня на тему #Итоги_года

Итак, за прошедший 2024 год я:

1) #Переводческое

Серьёзно занялась переводом — https://vk.com/zakatnyemyshki. Перевожу французские комиксы и мангу на русский в команде ещё с парой человек.

Это был одновременно и результат счастливого совпадения, и умный расчёт.

Мне давно хотелось попереводить что-то с французского, да и в принципе переводить, а Вакфу один из самых популярных фандомов, среди франкоязычных. В ходе выхода 4 сезона мультсериала мне повезло прижиться в фандоме и заиметь дружеские связи, как с админами самого крупного тематического паблика ВК, так и с единственной действующей переводчицей.

#Переводческое

А вот каким артом наша переводческая команда (рисовала по традиции ТотороЧка — https://vk.com/totorochka) поздравила вчера с днём рождения автора той французской манги, которую мы мало-помало переводим, начиная с марта этого года. Уже 49 лет человеку, с ума сойти. Собственно на арте изображены персонажи из манги с подписью: "С днём рождения!".

Ему понравилось!

Языки - как дети. Когда их шесть, добавление седьмого едва ли что-то меняет.

#цитата Lois McMaster Bujold "Penric & Desdemona" #переводческое

#Переводческое

Рылась в старых сообщениях и случайно наткнулась на свою самую первую попытку в перевод странички из комикса. Тогда я ещё работала с английским. А ещё в Пэинте.

Вот с одной стороны, мне хочется выколоть себе глаза, при одном только взгляде на это дико кривое оформление.

Встретив когда-то в первый раз описание денежной системы в #ГП, согласился с Хагридом: да, разобраться в простых соотношениях, выраженных простыми числами, довольно просто (ну, если вы не проспали всю математику в начальной школе). И только недавно врубился, что в оригинале it's EASY to understand a SIMPLE money system based on PRIME numbers…
Неужели родной язык владельцев монетного двора Волшебной Британии относится к восточнославянской группе?!
#математика #переводческое #ГП

#Переводческое

В дополнение к предыдущему посту докину ещё это.

Порой подписчики нашей переводческой группы пишут такое, что мне становится как-то даже неловко. Но очень приятно.

Мать перестала задыхаться сразу после рассвета. Мы услышали крик, похожий на крик маленькой птицы, а затем тишину. Я снова задремала перед огнем и не просыпалась, пока Сьюзен не коснулась моей руки.
— Пойдем, Детка, — сказала она. — Пойдем посмотрим.
— Пойдем посмотрим на что? — спросила я сонно.
— На Детку, глупая.
На мгновение я не могла понять, что она говорит — я была Детка, я была прямо здесь, я же не могла пойти посмотреть сама на себя — а потом поняла. Новый ребенок. Да. Конечно.

Мы прокрались наверх. Ступеньки были очень высокими, и нам приходилось карабкаться по ним постепенно. Мать перешагивала их по две за раз.

Мать спала, обняв младенца. Он выглядел очень маленьким, не больше кролика, зажатый в сгибе руки Матери.
— Он такой маленький, — глупо сказал я.
Сьюзен пихнула меня.
— Она, — сказала она. — Она не он. Она наша сестра.

Только тогда нам пришло в голову задуматься, куда ушла наша другая сестра.
Мы искали в саду, в сарае, где спала Рут, на крыше. Мы зашли за деревья вокруг дома. Темные птицы теперь в основном спали, лишь изредка раздавалось «oh-die-will!», а голубые сойки переругивались друг с другом на деревьях.
Мы не прекращали поиски, пока не услышали как Мать зовет нас обратно в дом.
— Где Рут? — спросила Сьюзен, выглядывая из-за лестницы. — Мы не можем ее найти.
Мать закатила глаза.
— Она ушла в город, — раздраженно сказала она. — За новыми семянами.
Мы с Сьюзен переглянулись.
Насколько нам было известно, никто из нас никогда не ездил в город. На самом деле, мы даже не знали, в какой стороне находится город.
— Когда она вернется? — спросила Сьюзен.
— Понятия не имею, — коротко ответила Мать. — Позже. Никогда. Я не знаю. Иди, завари еще чаю.
Сьюзен вышла к насосу, чтобы набрать воды. Я поставила чайник на огонь и достала из шкафа горшочек с чайными листьями.
Когда вода закипела, я бросила в нее горсть листьев и наклонилась над ними, вдыхая запах мяты и пчелиной пыльцы.
— Ты беспокоишься о Рут? — требовательно спросила Сьюзен.
Я попыталась проигнорировать ее. Запах трав был в моих ноздрях, и, возможно, если я смогу втянуть этот запах достаточно глубоко в легкие, он прогонит внезапный страх.
— Детка!
— Да, — устало сказала я.

Не было смысла пытаться бороться с Сьюзен. Она всегда будет доставать тебя, пока не получит желаемый ответ. Она была упрямой и смелой, той, кто крепко стискивал зубы и готовился к драке.
Я была мягкой, миротворцем, и всегда бегала за ней, чтобы сгладить ситуацию, остановить ее ссоры с Рут или подколы над Матерью.
Я прекрасно знала, что Сьюзен презирает меня за мягкость, но это было нормально. Даже я презирала себя за это, но не было смысла пытаться что-то изменить. Просто таков был порядок вещей. Нас в семье было недостаточно, чтобы кому-то было позволено экспериментировать с разными ролями.
Я принесла матери чай, тихонько прокравшись по скрипящим полам. Отец молчал в подвале, не ревел и не скребся, но я все равно не хотела его будить.
Мать выглядела усталой, ее серое лицо было в морщинах, как старое полотенце, когда она лежала в своем гнезде из одеял и шкур. Все, что я могла видеть от ребенка, был его затылок.
Она взяла чай.
— Спасибо, Сьюзен.
Я не была Сьюзен, но, похоже, не стоило беспокоиться об этом.
— Это девочка? — спросила я.
— Это всегда девочка, — устало сказала она, откидываясь на шкуры. — Уходи.
Я снова сползла по лестнице вниз.

§

Рут не вернулась в ту ночь. Мы засиделись допоздна, ожидая ее. Она не вернулась и на следующий день, хотя мы со Сьюзен остались в саду, наблюдая за дорогой.
На грядках взошел крупный золотистый мангольд, верхушки листьев торчали над землей, как желтые кулаки. Мы выдергивали пучки травы и фиолетовые цветки дикой фиалки. Стая птиц на деревьях вокруг дома пела, их голоса то поднимались, то опускались, как прерывистое дыхание.
Сьюзен выдергивала большие горсти фиалок, не говоря ни слова. Я думала, что она, возможно, плачет, но я не хотела спрашивать, потому что тогда узнала бы точно.
Я не хотела, чтобы она плакала.

Пчелы роились по краям сада. Я играла с одной в салки, гоняясь за ней, а затем отступая обратно за линию. Она жужжала надо мной, зависая в воздухе, но не приближалась. Пчелы никогда не пересекали невидимую границу, до которой могла падать тень от дома. Даже в солнечный день, когда солнце стояло в зените. Это раздражало, потому что нельзя было сажать ничего, что нуждается в пчелах, рядом с домом. Рут иногда ворчит по этому поводу. Вместо этого мы там складываем дрова, по обе стороны от окон.
Но корнеплоды растут в тени, и это нормально. Мухи не обращают внимания на дом. И осы тоже. По крайней мере раз в сезон Рут должна была взять длинный-длинный шест и сбить осиное гнездо. Она действительно хорошо справлялась с этим — она могла сбить гнездо двумя ударами, а затем бросить шест и убежать, не будучи ужаленной.
Мне было интересно, кто будет сбивать осиные гнезда теперь, когда Рут ушла.
В какой-то момент последнего дня мне в голову пришло, что Рут не вернется. Поэтому Сьюзен плачет. Сьюзен — храбрая, умная, свирепая. Она бы знала. Если она плачет, значит, Рут ушла навсегда.
— Куда, как ты думаешь, она ушла? — спросила я.
Это был неправильный вопрос, а может, и правильный. Сьюзен села на пятки и провела по лицу рукой, оставляя на нем зеленые полосы. Она сказала, сердито всхлипывая:
— Я не знаю, Детка. Но почему она не взяла нас с собой?!
— Как ты думаешь, она ушла ночью? — спросила я. — Я не помню, чтобы она уходила. Может, она не хотела нас будить.

Мы вернулись в дом, когда уже начало темнеть. Мать спала, поэтому мы ее не будили.
— Нам ее покормить?
— Она не звала, — только сказала Сьюзен, и все.
У нас был овощной суп с горстью проса. Просо было единственным зерном, которое мы могли выращивать, помимо кукурузы. Неподалеку от дома был болотистый участок, на котором по мнению Сьюзен, мы могли бы выращивать рис. Вот только у нас его не было.
Все, что мы знали о выращивании продуктов, мы узнали из потрепанного тома под названием «Книга ответственного фермера». Рут научила нас читать по нему. Сьюзен читала лучше меня. Я не видела в этом особой пользы — мы все и так выучили книгу наизусть, да и какой смысл изучать такие вещи, как снежный горошек, если у нас нет семян, из которых его можно вырастить? Поэтому я просто цитировала книгу, когда она указывала на строку, вместо того, чтобы пытаться разгадать каждую букву одну за другой.
Рут сказала, что в мире есть и другие книги, но это казалось необычайно сложным. Написание моего имени занимало у меня целые минуты. Написание такого слова, как «ответственный», заняло бы целую вечность. Когда автор закончил писать каждое слово в «Книге ответственного фермера», он, вероятно, умер от истощения.
(Была, конечно, семейная Библия, но люди не писали Библий. Ее написал Бог, и Бог, по-видимому, был превосходным писателем и имел в своем распоряжении целую вечность, чтобы расставить все слова в правильном порядке.)
Рут не видела никаких других книг. Лили видела и рассказала ей. Она рассказала нам все истории Лили, передавая их как Евангелие. Лили сказала, что есть дома с десятками книг в них. Лили сказала, что есть океан и города больше, чем наш город.
Но Лили ушла, возможно, вернулась в тот самый город.
Мать ходила в город, может быть, раз в год. Она не брала нас и возвращалась в отвратительном настроении, но иногда у нее были новые семена. В последний раз, когда она была там, то купила чудесные пятнистые бобы.
Даже сейчас, раскалывая стручки и видя ряды пятнистых бобов, я чувствовала себя богатой.
В этом году она не ездила в город. Возможно, именно поэтому мы так долго верили, что Рут могла уйти без нас.

§

— Рут еще не вернулась, — сказала Сьюзен на следующее утро.
— Она не вернется, — сказала Мать. Она нахмурилась, глядя на ребенка. — Теперь ты Рут.
Сьюзен уставилась на нее. Ее лицо было пустым. Она явно ничего не понимала, а когда она чего-то не понимала, она начинала злиться.
— Что?
— Иди, завари чай, Рут.
— Мама, это Сьюзен, — поспешно сказала я, пытаясь вникнуть в суть происходящего.
— Нет, ты Сьюзен, — сказала Мать. — А это Детка.
Сьюзен повернула голову туда-сюда, не совсем покачав — скорее, она пыталась найти способ посмотреть на это, чтобы все понять.
— Мама, я Детка, — сказала я.
— Теперь ты Сьюзен, — сказала она. — Это Детка. Вот как это работает. Перестань ныть и принеси мне супа.
Я взяла Сьюзен за руку — или, теперь, Рут, полагаю, — и оттащила ее, прежде чем она успела разразиться яростной руганью. Бесполезно злиться на Мать. Она будет игнорировать тебя, пока не прекратишь, а затем ударит тебя в ухо, и ничего не изменится.
Из подвала послышался скребущийся, дребезжащий звук. Мать посмотрела на нас поверх головы ребенка.
— Иди, покорми его.
Мы вместе спустились по лестнице.
— Теперь твоя очередь, — сказала я.
Сьюзен — Рут — могла бы поспорить со мной, я думаю, но она напряженно думала. Между ее бровями образовалась морщинка.
Она вышла через заднюю дверь к бочке с корнеплодами и достала охапку. Это были последние из тех, что были внизу, и они уже начинали превращаться в кашу. Скоро мы получим новые с грядок в саду.
Люк загрохотал, когда она его открыла, и она выругалась. Я подбежала и придержала его, пока она спускалась по лестнице, держа в одной руке свеклу.
Грохот усилился на мгновение, затем прекратился. Я услышала рычание, слишком низкое, чтобы разобрать, а затем слова сестры:
— Ни за что. Ты не получишь меня так легко, — и звуки хруста свеклы, когда он ел.
Она всегда была храброй.
Когда она поднялась по лестнице, то выглядела уставшей, и я почувствовала себя виноватой за то, что заставила ее кормить отца.

Мы вышли в сад. Сестра села на плетень и болтала ногами, не рассеянно, а сердито и нервно. Морщинка между ее бровями была похожа на шрам.
Я взяла палочку и написала на земле «S-U-S-A-N». На это потребовалось некоторое время. Я так и не смогла вспомнить, начиналась ли черта в середине буквы «Н» сверху или снизу, и мне пришлось несколько раз стирать ее рукой.
— Она не может просто заставить нас сменить имена! Я не Рут!!
Я уставилась на имя в грязи и подумала, немного раздраженная, что потратила кучу времени на то, чтобы научиться писать «B-A-B-Y», а теперь все это впустую. А «S-U-S-A-N» было намного сложнее. «S» скользили, как змеи, и я никогда не была уверена, в каком направлении они хотели ползти.
Я могла написать «B-A-B-Y», вот так. Мне даже не приходилось думать об этом. А теперь мое имя изменилось.
— Может быть, так оно и есть, — сказала я наконец. — Может быть, все меняют свои имена. Я имею в виду... Мать не всегда могла быть Матерью, не так ли? Она должна была быть кем-то другим, прежде чем у нее появились мы. И я больше не ребенок, так что, может быть, я не могу быть Деткой. Наверное, это нормально.
Она хмыкнула.
Птицы кричали в лесу, одна за другой.
— Как ты думаешь, как теперь будут звать Рут — я имею в виду старую Рут? — спросила я, надеясь поднять ей настроение.
Она долго молчала. Ее руки сжимали плетень из расщепленных прутьев, и я видела, как занозы впивались в мозолистые кончики ее пальцев.
— Я не думаю, что это имеет значение, — тихо сказала она. — Я не думаю, что ее вообще будут как-то называть.

§

Вот еще одна история из Евангелия от Лили. В той старой зеленой стране были камни, больше, чем жернов, торчащий во дворе.
— Выше, чем Мать! — сказала Рут.
— Выше, чем Отец? — скептически спросила Сьюзен.
Рут колебалась. Никто из нас не знал, насколько высоким будет Отец, если он когда-нибудь выйдет из подвала, но это были камни Лили, и поэтому они были исключительными.
— Выше, — наконец сказала она. — Намного выше. Выше деревьев. И никто никогда не снесет и не выкопает их, потому что в них живут маленькие люди.

Лили ушла из страны камней и переплыла море на лодке.

Море было также и в Библии, а «Книга ответственного фермера» рекомендовала морские водоросли в качестве подкормки в местах, где они были доступны, хотя их нужно было хорошо промыть, чтобы удалить соль. Таким образом, все три наших Евангелия подтверждали друг друга, и я думаю, только Сьюзен беспокоило, что никто из нас не имел ни малейшего представления о том, как выглядит море, кроме того, что оно соленое.

§

Я рассказываю о нас так, будто мы никогда не видели других людей. Это неправда. Вы не можете жить в сельской местности и никогда никого не видеть. Охотники, например, приходили в любое время года, охотясь на дичь или собирая грибы. Фермеры выпускали своих свиней в лес откармливаться желудями, а осенью гнали обратно на фермы. Еще были лудильщики, которые приходили чинить горшки, и мы платили им едой, потому что это было все, чем мы могли заплатить.
И, конечно, всегда были благотворители. Они приходили обычно на Рождество, с пальто и заштопанными одеялами и апельсином для каждой из нас, и говорили, что сегодня день рождения Иисуса. Рут лучше всех умела разговаривать с ними. Сьюзен задавала вопросы, которые заставляли благотворителей чувствовать себя неловко. Рут умела быть по-настоящему благодарной, и это им нравилось.
Еще был торговец, который приходил дважды в год. Мать всегда выходила из дома чтобы встретить его. Последний раз он был здесь уже давно. Однако с большинством людей имели дело мы сами. Мать не может выйти, говорили мы благотворителям, лудильщикам и бродягам, предлагающим помочь по хозяйству. Она такая хрупкая.

Я уже почти выросла, когда узнала, что "хрупкость" означает мягкость и слабость. Мать не была ни хрупкой, ни слабой. В то время она была, вероятно, около девяти футов ростом, хотя часть этого роста пришлась на последнее время.
— Боже мой! — сказал торговец, когда он приходил в последний раз. — Ты так выросла!
— Бывает такое, — тихо сказала она, и торговец подняв руку похлопал ее по боку, как лошадь, и рассмеялся.
— Ты не видел Рут? — спросила Сьюзен, стоя в дверях сарая.
Торговец рассеянно взглянул на нее.
— Что?
— Заткнись, Рут, — сказала Мать.
Она взяла торговца за руку и повела его в дом.

§

В Евангелии от Лили говорится, что она прибыла сюда на лодке, которая была больше дома.
— Это был Ковчег? — спросила я.
— Больше, — сказала Рут. — На Ковчеге было всего по два вида животных.
— И семь штук некоторых из них, — сказала Сьюзен.
— Ладно, и семь.
Рут закатила глаза, когда ее перебили. На лодке были сотни людей, может быть, тысячи, они шли с зеленой земли на эту. Многие из них были больны на лодке, и она попала в шторм и ходила вверх и вниз, вверх и вниз, пока Лили не перестала понимать, где верх, а где низ.
— И женщина заботилась о ней, — сказала Рут. — Старая женщина с седыми волосами. Она держала ее за руку три дня, и Лили стало лучше.
— А на третий день? — резко спросила Сьюзен.
— Они пришли и забрали женщину, — сказала Рут. — Она умерла сидя, держа Лили за руку. Они завернули ее в простыню и бросили в море.
— Она была святой? — спросила я.
— Наверное, — сказала Рут, когда я спросила ее в первый раз. — Да.

С тех пор в Евангелии от Лили старушка стала святой, которая исцелила Лили и приняла за это мученическую смерть, когда ее завернули в простыню и сбросили вниз, чтобы утолить голод моря.

§

Когда мы прокрались обратно, в доме было темно. Мать сидела на полу перед огнем. Стулья ей больше не подходили. Она выглядела уставшей, а волосы спутались от грязи. Она съела весь суп.
— Мама? — окликнула Сьюзен.
Мать взглянула на нее.
— О, — сказала она. — Сьюзен. Это ты.
Сьюзен странно замерла. Я видела, как напряглись мышцы ее спины.
— Где ребенок?
— Ребенок умер, — сказала Мать. — Иди принеси дров. Огонь почти погас.

Потребовалось много времени, чтобы собрать достаточно дров, и к тому времени было уже слишком поздно для супа. Я не была голодна. Настала моя очередь спуститься и бросить отцу корм. Я спустила две охапки корнеплодов с лестницы, затем бросила их в темноту.
Его было достаточно легко кормить. Просто не подходи слишком близко. Мать объяснила, что он плохо видит и может оторвать нам руки, не задумываясь. Я не знаю, правда это или нет.
Я слышала, как он жует своими огромными скрежещущими зубами. Я хотела сказать ему, что ребенок умер, но, может быть, Мать уже сказала ему. Может быть, это было не мое дело.

Мы с Сьюзен лежали на крыше той ночью, достаточно близко к дымоходу, чтобы согреться. Мы не разговаривали. Говорить было нечего. Я немного поплакала, но не знаю, о чем.

В предрассветные часы я проснулась.
Сьюзен зажимала мне рот рукой. Я видела ее лицо в лунном свете. Она приложила палец к губам, призывая к тишине.
Я кивнула, хотя не знаю, почему это имело значение. Темные птицы кричали так громко, что я сомневаюсь, что кто-то мог услышать если кто-то из нас заговорит, и козодои кричали вместе с ними, создавая ужасную какофонию.
Сьюзен жестом пригласила меня следовать за ней. Мы подползли к краю крыши, оставаясь в тени дымохода, и когда Сьюзен посмотрела вниз, я сделала то же самое.

Темная фигура скребла землю позади дома. Это была Мать.

Я прижала губы к уху Сьюзен.
— Что она делает?
— Копает.
Мать остановилась, оглядываясь. В ее движениях было что-то скрытное, как будто она пыталась никому не попасться на глаза. От кого она могла прятаться?
Она повернулась, и я увидела, как ее рука исчезла в земле до запястья. Она вытащила горсть земли, затем еще одну, а затем взяла что-то в другую руку и положила в ямку.
— Что это...
— Я думаю, это ребенок.
Я больше не задавала вопросов.
Мать засыпала могилу боковой частью ступни, в три длинных взмаха, а затем наступила на землю, чтобы утоптать ее. Она снова подняла глаза, осмотрев крышу, но мы со Сьюзен лежали в тени, стараясь не дышать.
— Oh-die-will! — закричали темные птицы, кружась в воздухе вокруг нее. — Oh-die-will!
Козодои отвечали им из леса.
Мать издала звук отвращения и отмахнулась от них, как от комаров. Стая, словно сгустки теней, распалась на части в лесу.
Она вернулась в дом. Я слышала, как она двигалась под крышей, стук от ее ног, поднимавшихся по лестнице, пока она не оказалась прямо под нами. На мгновение у меня возникло безумное чувство, что она протянет руки сквозь деревянные балки, схватит нас и спустит вниз, чтобы убедиться, что мы ничего не видели.

§

Последнее Евангелие от Лили было создано, когда она жила здесь. Она работала в саду, и к забору подошел мужчина, мужчина с темной кожей и испуганными глазами.
— Спрячь меня, — умолял он ее. — Они меня ищут.
— И она спрятала? — спросила я, зная ответ, но зная, что это моя работа — спрашивать.
— Спрятала, — сказала Рут. — Она спрятала его...
— В сарае! — выкрикнула Сьюзен.
— И когда мужчины, от которых он сбежал, пришли, чтобы найти его, Мать вышла и напугала их, — сказала Рут. — Они были маленькими по сравнению с ней. Она не знала, что он там прячется, и прокляла их за то, что они бродили вокруг ее владений. И они снова ушли, и Лили выпроводила его той ночью, и он скрылся на севере, среди звезд.
— Я бы на ее месте ушла с ним, — сказала Сьюзен.
— Она не могла, — сказала Рут. — Он был беглым рабом, и они убили бы его, если бы поймали. А Лили не могла убежать. Ей пришлось ждать, пока ее контракт не закончится, и тогда бац! — Она развела руки перед собой. — Она... ушла.

§

Сьюзен ждала до следующей ночи. Луна взошла и почти совсем стемнело, когда я проснулась и обнаружила, что ее нет рядом.
Я прислушалась. Мать храпела. Отец тоже. Козодои затихли, и только темные птицы пели. А внизу, со двора доносились звуки чего-то, скребущего по земле.
Я спустилась по лестнице, по одной ступеньке за раз, все еще прислушиваясь. Затем свернула за угол дома, и там...
— Что ты делаешь? — прошипела я.
— Проверяю кое-что, — прошептала Сьюзен, вонзая лопатку в землю.
— Но ведь именно там похоронен ребенок!
Она подняла на меня глаза. Ее взгляд был холодным и отчужденным, а в глазах отражался лунный свет, как у темных птиц.
— Я знаю, — сказала она и снова вонзила лопатку в землю.

Это было чудовищно.

Это была моя сестра.

— Если не хочешь помогать копать, то покарауль, — сказала она.
Я отвернулась, чтобы не смотреть, как она оскверняет могилу, и уставилась в темноту, ожидая каких-то звуков от нее, когда она докопается.
Но слышно было только звуки летней ночи. Даже дыхание Отца было ровным и размеренным под нашими ногами.
Я услышала, как изменились звуки копания, и подумала о том, куда могла ударить лопатка. Мое горло словно сжала судорога.
— О-у-у-у, — шептали темные птицы. — О-у-у-у.
Копание прекратилось.
Я не осмелилась обернуться. Это был грех в его самой темной, глубинной форме. Библия даже не помышляла о таких грехах, а если и помышляла, я не могла вспомнить, чтобы читала о них.
Все, что я могла вспомнить, это строчка «В те дни на земле были великаны». Я всегда предполагала, что они имели в виду людей, подобных Отцу, которые прятались в подвалах с корнеплодами, но что, если были другие великаны, что, если земля была полна ими?
Что, если Сьюзен полезет в могилу нашей сестры, а чья-то рука потянется из земли и заберет ее? Гигант, еще больше и голоднее, чем Отец?
Я поняла, что больше не слышу ее дыхания.
— Сьюзен? — прошептал я. — Сьюзен, ты все еще там?
— Конечно, — грубо сказала она. — Где же еще мне быть?
Она выдохнула, как будто затаила дыхание, и я снова услышал звуки копания.
— Что ты делаешь?
Она молчала несколько минут. Темные птицы все кричали и кричали на деревьях, а Отец перевернулся во сне.
— Хороню нашего брата, — наконец сказала она.
Она отшвырнула лопатку и исчезла в темноте.

§

Брат.

Для меня это имело очень мало смысла. У Матери были дочери. Она всегда говорила так. Были и другие до нас — она упоминала о них Лили, я думаю, и Рут передала это как часть Евангелия. Но это всегда были дочери.

— Ты уверена? — спросил я Сьюзен на следующий день, когда мы пошли к ручью за водой.
Мне не нужно было говорить, в чем именно. Я боялась говорить об этом дома, из страха, что Мать проснется и услышит. Это был грех Сьюзен, выкапывать мертвецов, но я не остановила ее, и это сделало все и моим грехом тоже.
— Конечно, я уверена, — сердито сказала она. — Я достаточно хорошо знаю, что у меня между ног. Он был как Отец, а не как мы.
Я прислонилась к дереву. Черви проложили по нему осторожные тропы сквозь кору, которые закручивались вокруг, как слова, которые я не могла прочесть.
— Тогда почему она сказала, что он дочь? — спросила я.
Сьюзен дернула себя за волосы.
— Не знаю, — сердито сказала она. — Если только она не хотела, чтобы кто-то узнал.
— Я бы не возражала против брата, — тихо сказала я. Я понятия не имела, чем это будет отличаться от сестры.
Наклонилась и провела ведром по воде. Зеленые нити водорослей плавали в ней, как волосы.
Через минуту я сказала:
— Ну, значит будет еще одна, да?
Мать никогда не скрывала, что до нас были другие девочки, и что они ушли в мир. Как Рут, наверное. Мне было интересно, встречались ли они вместе и говорили о старых деньках, теплых местах на крыше и о том, как птицы кричали по ночам.
Сьюзен уставилась на меня.
— Ты не понимаешь, — сказала она. Ее голос был странным и медленным, как будто она сама только сейчас поняла это. — Не нужно заботиться о ребенке. Мы можем уйти.
— Уйти! — повторила я. — Куда уйти?
— Куда угодно. В город. В зеленую землю. На север. Туда, где ее нет.

Сначала я буквально не могла понять, что она говорит. Потом идея начала укореняться во мне, медленно, как семя, разворачивающееся и запускающее корни в землю.

Уйти. Уйти. Пройти дальше между деревьев и продолжать идти, не оборачиваясь.

Это возможно?

— Почему мы никогда не уходили раньше? — яростно спросила Сьюзен. — Почему мы не уходили? Я не знаю! Может это заклинание, как ты думаешь?
— Но… но мы же умрем с голоду, да? Если у нас не будет сада? Мы заблудимся… и Мать…
— Проклятая Мать! — прошипела Сьюзен.
Ее богохульство было слишком ошеломляющим. Я уставилась на нее, как рыба, вытащенная из ручья. Крик темных птиц то усиливался, то ослабевал, словно дыхание.
— Сьюзен! Ты не можешь!
— Я могу, — сказала она. — И ты пойдешь со мной.

§

Если бы мы ушли тогда, эта история была бы другой.

Если бы мы ушли тогда, возможно, Сьюзен рассказала бы ее вместо меня.

Но мы вернулись в дом, потому что Сьюзен подумала, что нам понадобятся припасы, а Мать ждала в тени дровяного сарая.
Ее руки были огромными, такими же большими, как голова Сьюзен. Она схватила ее за голову, как женщина, выдергивающая сорняки из земли.
— Что ты задумала, девочка? — прорычала она, пока Сьюзен отплевывалась и сопротивлялась. — Ты рыскала вчера ночью и совала свой нос в то, во что не следовало бы.
— Мама! — закричал я. — Мама, опусти ее!
Я без всякого толку хватала ее за руки.
— Ты думаешь, я дура? — прошипела Мать. — Ты думаешь, я не вижу, как ты крадешься здесь? Думаешь, ты такая умная?
Она трясла ее на каждом слове, и я слышала, как щелкают зубы Сьюзен, когда ее голова мотается вперед и назад.
Возможно, если бы Сьюзен все отрицала, мы бы справились. Но Сьюзен никогда не была миротворцем, никогда не была той, кто сглаживает углы, и когда Мать перестала ее трясти, она подняла голову и выкрикнула:
— Почему ты не сказала нам, что это мальчик?!
После этих слов наступила глубокая тишина. Никто не дышал.
А затем из-под земли Отец сказал:
— Ааааааууууххх…?
— Oh-die-will! — хором закричали темные птицы.
Мать перехватила Сьюзен за шею и отшвырнула меня в сторону свободной рукой.
Она шагнула в дом, волоча за собой мою старшую сестру к люку в подвале. Я побежала рядом с ней, хватаясь за нее, пытаясь замедлить, хотя моя голова все еще звенела от пощечины.
— Мать-мать-остановись, остановись!
Она распахнула дверь и спустилась по лестнице. Я стояла наверху, открыв рот, и слышала, как Отец смеется в темноте.
— Что, время пришло? — прохрипел он. — Ааааааааа…
— Нет! — прорычала Мать. — Не пришло! Теперь ешь и заткнись!

Я услышала крик Сьюзен, а затем я услышала звук, похожий на тот, когда Отец ел свеклу, но хуже.
Крики прекратились.

Голова Матери появилась в проеме люка. Я схватила за створку и со всей силы хлопнула ею.
Я просто пыталась остановить ее. Я не ожидала, что ударю ее. Деревянный люк отскочил от ее черепа, и она издала рев, как Отец, когда он был голоден, подняла руку и сорвала люк с петель.

Я побежала.

Я выскочил за дверь и за угол, ничего не думая, только пытаясь уйти. Я была на полпути к лестнице на крышу, когда подумала: «Это же глупо, куда ты идешь, другого пути вниз нет», — но было слишком поздно.
Лестница была достаточно маленькой, и ей пришлось быть осторожной, поднимаясь по ней. Верхняя перекладина ритмично стучала о край крыши.
Я отползла назад. Если бы пришлось, я бы прыгнула вниз. Больше я ничего не могла сделать.
Ее лицо появилось из-за края.
Темные птицы набросились на нее волной тел, как вороны, нападающие на ястреба. Она ударила себя по лицу, и я услышала, как хрустнули их крылья, но их становилось все больше и больше, они целились ей в глаза, и громко кричали высокими голосами, и она все шире раскачивалась на слишком маленькой лестнице, а ее руки разжались, когда она дернулась назад.

И она исчезла.

— Oh-die-will! — кричали темные птицы. — Умри-умри-умри!

Я подкралась к краю крыши.

Мать лежала, растянувшись в саду, окруженная темными птицами, живыми и мертвыми. Она ударилась головой о жернов. Ее кровь смешалась с кровью темных птиц, и земля под ними медленно почернела.

§

Мне пришлось спрыгнуть с крыши на бочку с водой, и я поцарапала руки и голени. Мне следовало бы пойти в сад, но я подумала о Сьюзен в подвале и что, возможно, отец знал ее слишком хорошо, чтобы есть ее, и, возможно, он понял, кто она такая. Может быть, она сейчас лежит раненая в темноте.
Мне нужно было проверить.
Я спустилась на три ступеньки лестницы в подвал и прошептала:
— Сьюзен?
— Все закончилось, — сказал отец. Его голос был хриплым и булькающим от редкого использования. — Все закончилось. Тебе ничего не осталось.

Я чувствовала себя так, будто висела в воздухе, и если бы я поднялась или спустилась по лестнице хотя бы на одну ступеньку, слова ударили бы в меня, и я бы их поняла. Если бы я их поняла, мне пришлось бы их почувствовать. Если бы я что-то почувствовала… хоть что-то… я бы умерла, потеряла сознание или упала с лестницы и была бы съедена.
— Мать умерла, — резко сказала я.
— Она умерла? Аааа…
Я слышала, как он шевелится, шорох плоти, звон цепи.
— Да. Как и должно быть. Когда они начинают… извергать мальчиков… время настало.
— Время? — тупо сказала я.
— Для новой Матери, — сказал он.
Я молчала. Было слышно только его дыхание и снаружи крики темных птиц.
— Обычно… это Рут… — сказал он и рассмеялся. — Ты всего лишь вторая… Детка… которая займет ее место…

Я говорила тебе в начале, что не все Рут были полными дурами. Мне тогда не приходило в голову, что некоторые из них могут быть монстрами.

— Тащи… старую… сюда, — предложил он. — Я съем ее… когда проголодаюсь…
— Ты хочешь, чтобы я стала новой Матерью?
Он снова рассмеялся. Я слышала, как его зубы царапают фундамент.
— А для чего еще… ты думала… ты была?

Я поднялась по лестнице.
Мать лежала в саду. Я посмотрела на нее и подумала, была ли она Рут или Сьюзен, и имело ли это какое-то значение.
На вершине жернова сидела темная птица. Она смотрела на меня глазами цвета лунного света, и было что-то в том, как она наклонила голову, как будто она ждала от меня…
— Сьюзен? — прошептала я.

Стая спустилась. Они сидели у меня на плечах, на голове, вдоль моих рук. Их твердые черные лапы кололи как швейные иглы. Мои сестры. Сотня Рут, Сьюзен и Деток.
Была ли одна из них Лили? Или только дочери людоеда, будучи пожранными, становились темными птицами?
И сколько из них были Матерями?
Я судорожно вздохнула, но у меня не было времени плакать. Я не могла рисковать, чтобы Отец узнал о моих планах.
Я подошла к поленнице и начала вытаскивать из нее дрова, полено за поленом, складывая их вокруг дома.
Я не знала, что произойдет после того, как я зажгу огонь. Возможно, дым задушит его. Возможно, огонь медленно его поджарит. Возможно, пол сгорит, а цепи, удерживающие его, расплавятся, и он сбежит в мир.
Я не хотела быть там, чтобы узнать это.
Птица Сьюзен окрикнула меня властным тоном.
— Да, — ответила я.
Опустилась на колени и дула на искры, пока они не разгорелись, затем встала и стряхнула щепки с рук.
— Да, я знаю. Я иду.

(с) Ursula Vernon «The Dark Birds», перевод Lasse Maja

#цитата #переводческое #хоррор #horror #семейные_ценности #UrsulaVernon

У моей матери рождались дочери год за годом, и отец пожирал нас одну за другой.
В семье разрешалось иметь только три имени и только трех детей. Старшую, которую всегда звали Рут, и среднюю, которую всегда звали Сьюзен. Младшая была «младшей» или просто Деткой.
Когда рождалась новая дочь, она становилась Деткой. Бывшая Детка становилась Сьюзен, а Сьюзен становилась Рут, а Рут исчезала.
Когда я рассказываю эту историю сейчас, может создаться впечатление, что мы знали, что происходит. Но мы не знали. Я рассказываю вам это сейчас, чтобы это не стало для вас шоком, каким это было для меня.
Рут, я полагаю, в основном понимали, что происходит что-то странное. Доверчивые верили рассказу Матери о том, что прежняя Рут сбежала с проезжим торговцем. Подозрительные смотрели, прикрыв глаза, и думали, что в последнее время они не видели никаких торговцев... но с другой стороны, кто знает, на что была готова предыдущая Рут, чтобы сбежать из этого дома?
И к тому же всегда был новый ребенок, который быстро забирал все мысли и энергию, которые оставались у прежней Рут. К тому же, в зависимости от ее возраста, Сьюзен могла вообще не оказывать существенной помощи. Даже самые подозрительные могли полностью потерять ориентиры, постоянно просыпаясь ночью, чтобы перепеленать рыдающую сестру.
Тем не менее, я не могу сказать, что каждую Рут съел наш отец. Из стольких дочерей людоеда, конечно, не каждая была полной дурой.

Я совершенно уверена, что Рут непосредственно передо мной не была дурой. Она выбрала момент, сбежала и забрала свою Сьюзен с собой. Остался только новый ребенок, который был совсем маленьким. Мать родила ее и рухнула без сил, а проснулась при остывшем сером очаге и пустом доме, и голодный Отец ревел из подвала.

То есть, я думаю, что так все и было. Мать никогда бы не рассказала нам так много. Тем не менее, я могу представить это более четко, чем мне хотелось бы.

Так вот, между дочерьми часто были промежутки. Мы появлялись с разницей в четыре или пять лет. Иногда Мать теряла детей. Так что временные промежутки были обычным явлением. Но такой разрыв, когда старший ребенок внезапно оказался Рут, а никакой Сьюзен вообще не было, — это ввергло семью в смятение.
Мать стала худой и осунувшейся, с впалыми щеками, с костяшками пальцев, как красные грецкие орехи. Отец рычал и скрежетал зубами о фундамент дома.
Новая Рут едва могла ходить и, конечно, не могла одновременно ухаживать за садом и заботиться о ребенке.
Наша мать ходила взад и вперед с младенцем на груди, ее седые волосы растрепались по плечам, и наконец она сказала:
— Мы должны нанять девушку. У нас нет выбора.
Наш отец ответил из подвала голосом, похожим на голос земли и камней:
— Сделай это. Самую толстую!
— Нет, — сказала Мать, притопнув ногой, чтобы перекрыть его голос. — Не толстую! Это не для тебя. Это было так давно, они, должно быть, забыли, но они быстро вспомнят, если ты съешь ее!
— Орраааахаахаа… — сказал Отец, смеясь, и тряс дом, пока пыль не посыпалась с потолка.

(Я слишком ясно вижу это во сне. Птицы, должно быть, рассказали мне, я полагаю.)

И вот Мать оделась, пошла в город и наняла девушку, чтобы она помогала по дому.

§

Эту часть на самом деле я не могу себе представить. Она, должно быть, купила контракт бедной девушки, потому что любой, кто мог бы уйти, сделал бы это. Но она пришла, худенькая девочка с волосами, похожими на тряпки, и сломанными ногтями после плавания на корабле. Одна из ее ног была больна, и она не могла бегать, поэтому, вероятно, мать вообще могла позволить себе выкупить ее документы.
Она жила в сарае, рядом с поленницей. Она могла бы спорить, но я думаю, что ей достаточно было услышать звуки из подвала, чтобы благодарить судьбу, что она живет не в самом доме.
Иногда я думаю, как моя мать объясняла эти звуки?
Моя Рут росла, разговаривая с девушкой-контрактницой, которую звали Лили. Именно от Рут я слышала все истории, передаваемые как притчи. Евангелие от Лили, более драгоценное, чем все, что было написано в семейной Библии.
Она исчезла однажды ночью, вскоре после рождения новой дочери. Мать сказала, что ее контракт закончился, вы не можете держать служанку вечно, и это было вот так просто.
Новая девочка стала Сьюзен в том же году. А ребенок, который родился после...
Ну. Это был я.

§

Мать рожала сама, по собственному распорядку.
— Я уже это делала, — рычала она. — Оставьте меня в покое.
Моя сестра Сьюзен посмотрела на меня, а я на нее, и мы вышли из дома и сели в саду. Был ранний вечер, и Рут полола огород.
Она подняла глаза, когда мы вышли.
— Она уже все?
Я покачала головой.
— Ну, тогда иди помоги мне полоть.

Я помогала ей, пока не стало слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Ягнятник, мокрец и дикая горчица были в одной куче, трава и подмаренник в другой. Одни травы мы съедали, а другие выбрасывали через забор.
Я едва могла вспомнить время, когда у нас были куры и как я кормила их сорняками, но это было слишком давно. Теперь кур не было, и мать пришла в ярость, когда мы предложили завести еще.
— Куры не растут на деревьях! — прорычала она. — Мне придется продать тебя, чтобы получить цыплят. Может, стоит так и сделать, и как тебе это понравится?

Честно говоря, я не знала, каково это — быть проданной. Быть наемным слугой звучало плохо — Рут объяснила, что это такое, что иногда ты попадаешь в ужасные места и не можешь уйти. Сьюзен сказала, что так она, по крайней мере, увидит другие места, но я слишком боялась думать об этом долго.

Наконец Рут села на пятки, а я села опершись спиной на жернов. Это была большая тяжелая круглая штука, наполовину зарытая в землю. Мать как-то сказала, что жернов был там, когда отец построил дом. Он был слишком тяжел, чтобы утруждать себя его перемещением. Он был прохладный даже в жару, и на него можно было опереться спиной, как на стул.
Я понюхала пальцы. Они пахли зеленью, как солнце и трава, и немного как земля.
— Скоро нас будет четверо, — сказала я. — С новым ребенком.
Рут повернула ко мне голову. Я не могла разобрать выражение ее лица.
— Будет ли? — сказала она. — Интересно.

А потом мама крикнула, попросив чаю, и я встала, чтобы идти в дом, а это значит, что последние слова, которые я в этой жизни сказала своей старшей сестре, были глупостью, а последние, которые она мне задала, были вопросом, на который она уже знала ответ.

§

Роды у мамы, как она сказала, были легкими, но она же любила говорить, что даже легкие роды достаточно тяжелы. Я приносила ей чай три раза. Она спала и просыпалась, иногда кричала, а мы сидели у камина и ждали.
Это заняло много времени, так что мы заснули у камина, чего обычно не делали. Отец становился беспокойным, когда кричала мама, и однажды он ревел, сотрясая фундамент. Жестяная крыша дребезжала и звенела от шума.
Наступила и прошла полночь.
— Принесите воды, — сказала мама. — Детка, Сьюзен… идите к ручью.
Это был долгий путь в темноте. Кричали ночные птицы. У некоторых из них были низкие, пульсирующие голоса, как у горлиц, а другие были высокими и пронзительными, как у ястреба. Большинство из них, однако, издавали повторяющийся трехнотный крик, как у козодоев — Oh-die-will! Oh-die-will! Ночью они все вместе начинали кричать, козодои, цапли и темные птицы вокруг дома, создавая такой громкий шум, что вы едва могли услышать собственные мысли.
Они беспокоили Отца, когда кричали. Лето нравилось мне за обильную еду и светлячков, летающих над опушкой, но не за птиц.
В такие ночи мы с Сьюзен спали на крыше. Рут спала в сарае у поленницы. Думаю, она могла бы позволить нам присоединиться к ней, но там едва ли было достаточно места для одного человека, не говоря уже о троих. Она была той, кто знал Лили, поэтому она была той, кто хранил ее святилище.

Мы с Сьюзен сняли ведра с гвоздя на стене дома. Луна ярко светила над головой. Козодои обычно затихали в самую глубокую часть ночи, но сегодня темные птицы продолжали: Oh-die-will! Oh-die-will! Время от времени к ним присоединялись другие птицы, но вы едва могли услышать их, если не стояли рядом, так что это было просто хором громких пожеланий умереть.
Темные птицы были похожи на грачей, с глазами цвета лунного света вместо золотых. Иногда они сидели вдоль садовой ограды, но не приближались к дому.

Мы добрались до ручья при лунном свете, спотыкаясь о корни деревьев всего один или два раза. В это время года ручей был мелким, и вода, которую мы зачерпнули, казалась черной в лунном свете.
— Как думаешь, он высохнет в этом году? — спросила я. Это уже случалось однажды, и каждый день приходилось долго и изнурительно идти за водой.
— Не знаю, — сказала Сьюзен.
Я повернулась к дому и увидела на тропинке темную птицу. Она странно двигалась для птицы — порхала вверх и вниз, словно была ранена. Она была похожа на черную тряпку, зацепившуюся за веревку. Я отступила на шаг.
— Что это? — спросила Сьюзен, едва не врезавшись в меня.
— Птица. Она на земле.
— Лови ее, — сказала Сьюзен. — У нас давно не было мяса. — Она поставила ведро и начала крадучись идти к ней, протянув руки. — Иди с другой стороны.
— Oh-die-will! — пели темные птицы на деревьях. Птица на земле хлопала крыльями.

§

— Oh-die-will! — пели темные птицы на деревьях.
Птица на земле отчаянно хлопала крыльями. Я попыталась подкрасться к птице сзади. Под ногами хрустнули прошлогодние листья. Птица крикнула — не трехнотную песню, а высокий крик тревоги.
Сьюзен бросилась вперед. Птица выскочила из ее рук и взмыла в воздух. Она покинула луч лунного света, и я на мгновение потеряла ее из виду, затем она ударила меня в грудь, отскочила и влетела в нижние ветви дерева позади меня.
— Дура! — прошипела Сьюзен. — Она полетела прямо на тебя!
— Я не... я не ожидала, что она...
Сьюзен застонала.
— Ох, Детка...
— Мне жаль!
— Неважно. — Она подняла свое ведро. — Давай просто вернемся.

Вот история из Евангелия от Лили — она пришла из прохладной и зеленой земли, где поля были открыты и не превращались в леса, как только вы поворачивались к ним спиной. Ей не нравилось это место, от края до края заросшее шиповником, плющом и диким виноградом. Оно было недостаточно зеленым.
— Но здесь зелено, — сказала Сьюзен, когда Рут рассказала эту историю. — Все зеленое. Зеленый — единственный цвет здесь.
— Она сказала, что это не тот зеленый цвет, — сказала Рут.

Я росла, мечтая о той другой зелени, не в силах ее себе представить, гадая, похоже ли это на яркое солнце сквозь тополя или на глубокую зелень листьев каштана в тени, или же на плоские первые подушечки на прорастающем семени.

Рут на самом деле не знала. Иногда она придумывала что-то, чтобы сделать историю лучше, но она не могла вызвать в памяти цвет, которого никто из нас не видел...

To be continued...

(с) Ursula Vernon «The Dark Birds», перевод Lasse Maja

#цитата #переводческое #хоррор #horror #семейные_ценности #UrsulaVernon

#Переводческое #Язык_Богов

Миг оказался настолько добрым, приятным и милым человеком, что охотно согласился упомянуть нашу группу в своих соцсетях (и тем самым заодно окончательно доказал, что это правда он, а не какой-то очень хитрый фейк).

В посте написано:

"Я начал пользоваться ВКонтакте, на просторах которого нашёл сообщество особо активных фанатов вселенной Кросмоза и Огреста, вот — https://vk.com/zakatnyemyshki .

Спасибо за поддержку и любовь, выражаемую вами к этой вселенной!!!

Буду теперь поститься и там."

Пойду поору в подушку, что ли. Всё ещё не могу до конца поверить, что это правда что-то, что произошло.

#Переводческое #Язык_Богов

Миг, автор французской манги, которую мы с марта переводим, набрёл на нашу переводческую группу ВКонтакте. Да, я сначала тоже подумала, что это очевидный развод, чей-то стёб, явный фейк, но потом шаг за шагом находилось всё больше подтверждений того, что это правда он — реальный Миг.

Недолго думая, написала ему, и мы очень мило на французском пообщались. Оказалось, что Миг проследовал за каким-то фандомным художником аж до ВКонтакте, и через его подписки вышел на нас.

Очень милый оказался дядя. По поводу моральных коннотаций пиратства сказал, что: "Ну да, с точки зрения закона это не очень, но на русский, к сожалению, переводят редко, а ваша работа открывает мою мангу для новых читателей, так что спасибо вам за вложенное в неё время!". И в принципе был удивлён тому, как много оказывается проектов Анкамы фанаты уже перевели на русский.

А ещё Миг похвалил мой французский! Буквально сказал, что ему "крышу сносит" от моего уровня владения языком. Я понимаю, конечно, что это скорей всего просто из вежливости, но всё равно же приятно!

Чувствую сейчас себя как-то так.

Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до чего-то подобного.

#всем_пох #реал #переводческое
Вчера после работы начальница пишет, мол, кто переводил такие-то спецификации, там серьезная ошибка в переводе, компания на деньги попадает. Типа, в переводе спецификации указаны какие-то датчики, а по факту их нет. Ну, один коллега откликнулся, он это переводил. А он такой старательный чел, трудоголик, я еще думаю, вот блин, даже он, видать, замотался, что-то не заметил и влетел. А сегодня выясняется, что грeбанные индусы в оригинале написали "/наименование датчика/ provision". Коллега перевел provision как предоставление. А оказывается, по какому-то их инженерному жаргону это подготовка места под оборудование. Во-первых, вообще непонятно, какого хрена в официальных документах используется, мать его, жаргон. А во-вторых, начальница с этим коллегой обшарили словари, там только один раз упоминается такое значение у provision, причем в тематике авиации. Но эти ляди давят на то, что переводчики обязаны быть телепатами и должны такое знать. То есть, один индийский долбонавт написал в документе херню, но виноваты переводчики. Сцууууукааааааа. Я, конечно, в курсе, что переводчик по жизни козел отпущения, нам это еще в инязе популярно объяснили, но более нормальной от этого такая херня не становится.
Радует, что начальница у нас просто ми-ми-ми. Она со своим мужем, который в нашей же фирме работает, но в отделе снабжения, весь вечер из-за этой ситуации скандалила, а сегодня сказала, что если этого нашего чела попытаются уволить, она сама заявление на увольнение напишет. Мы сказали, что тоже так сделаем, ибо нехер.
Весь день из-за этой хреноты злюсь. Попыталась отвлечься, по ленте вк пошариться, в итоге начала беситься на всякие посты и комменты, а с одной чувихой, которая меня особенно выбесила, даже в срач влезла. Теперь еще и на нее бешусь, фиговое отвлекалово вышло. Прям хоть пиво бери и набухивайся, но я не люблю таким макаром проблемы решать :/

upd. Сейчас девчонка из ОКК, с которой мы в одном районе живем и вместе на автобусе ездим, угостила меня тик-таком. Хоть что-то приятное в этой жизни.