Потомки лорда Каллига (джен)

Решение всё же ехать в Каас-Эвр далось ему нелегко — и не в последнюю очередь потому, что он не знал, насколько в своём уме будет его собеседник. Нокс не выезжал с Дромунд-Кааса уже третий месяц, а ему хватало и меньшего. С другой стороны, на Макебе он просидел полгода, и вроде бы никто не жаловался на его неадекватное поведение. С третьей стороны, если не считать Макеба и пары долгих экспедиций, Нокс и правда нигде не задерживается дольше пары месяцев... и, с четвёртой, едва ли бывший министр безопасности имел причины лгать о таком незначительном на тот момент существе, как отправленный на обучение в Академию бывший раб. Что там, министр вовсе не интересовался собственно этим рабом; его доклад и его тревоги касались в общем и целом экспериментов Джадуса, ведших к повреждению рассудка у одарённых. Забрак Реут был для него — как и для Варауна в тот момент — одним из длинного списка жертв.

«Любопытно, если его сорт безумия — страх слишком долго оставаться на одном месте, ощущение плена и беспомощности, так ли уж помогают ему эти постоянные переезды? Или они только ухудшают положение, заставляя чувствовать себя вечным беглецом, в спину которому неумолимо дышит нечто худшее, чем смерть?»

Вараун покачал головой, сонно глядя, как за окном автопаланкина мелькают бесконечные, сливающиеся в тёмно-зеленую пелену деревья. Скоро они начнут по-осеннему золотиться — и это будет значить, что он почти прибыл. На востоке Дромунд-Кааса сезоны сменяли друг друга в свой срок — так решили древние предки, заселяя эту планету. На юге — вечный жар пустынь, на севере — снега, на Западе — влажные джунгли, а на востоке — мерное чередование сезонов. Древним предкам было плевать на естественный порядок вещей; они правили миром.

«Джадус, Джадус... вот что бывает, когда совершенная одарённость, огромная власть и острый ум оказываются в плену извращённого мировоззрения, уязвлённой гордыни и полной безнаказанности. Он мог бы стать великим правителем — но выбрал быть маньяком. Он выбрал уродовать своих собратьев и кормить ту самую гордыню бесчисленными и бессмысленными смертями, мня себя владыкой жизни и смерти и не имея власти даже над самим собой, даже в самой ничтожной малости».

И участь его была подстать всей его жизни: быть униженным обычным мальчишкой, неодарённым тви'лекком без году неделя в разведке, тем, кого он мнил столь ничтожным. Бежать, поджав хвост. Судорожно копить силы для нового удара. И, наконец, пасть от руки — снайперского выстрела — того же, пусть уже повзрослевшего, мальчишки, и даже не узнать имени своего убийцы. Как любил говорить Чёрный Маршал, мир стремится к справедливости, но в этой справедливости много горькой иронии. Дарт Вараун жил достаточно долго, чтоб убедиться в точности его слов.

В конечном итоге, у него не было выбора, ехать или не ехать. В Совете двенадцать человек, но только трое из них могли бы что-нибудь сделать. Четверо, может быть — и трое из них предпочтут воздержаться. Хадра слишком занята исследованиями; Мортис вошёл в Совет на место Бараса, и уже поэтому связан; а Марр... Марр уже давно по умолчанию выбирает воздержаться. Вот и остаётся Нокс — почётный неуловимый Хэн[1] их компании, создавший себе репутацию достаточно бесполезного идиота, чтобы считаться ещё и безвредным. Но не Варауну, в его-то годы, верить репутациям.

Поместье Нокса раньше принадлежало Тараалам — и что-то подсказывало Варауну, что бывший раб принимал участие в его постройке. Это просто было на него похоже: выбрать дом, который напоминал бы разом и о том, что было, и о том, что теперь есть. Один из тех незаметных взбрыков, которые и заставили когда-то повнимательнее присмотреться к этому выскочке — ведь они, акк подери, были похожи. Оба любили быть безопасными, считаться недалёкими и делать своё дело, а не лезть в чужие. И оба жили своей собственной, скрытой в глубине их душ, жизнью. Или ему просто нравилось так считать?

Привратница — ошейника на ней не было, значит, свободная — проводила Дарта Варауна в сад. Там, за плетёным столиком, зябко кутаясь в шерстяную накидку, сидел Нокс, рассеянно наблюдавший за прыжками незнакомых Варауну созданий — крупных кошачьих, по которым то и дело словно пробегал огонь — алый на гриве и выцветающий в голубовато-белый к кончику хвоста.

— Не правда ли, тиггеры прекрасны? — это было вместо приветствия.

— Завораживающе, — ответил Вараун, садясь на явно ждавший его стул напротив хозяина дома.

Тот покивал:

— Именно то слово. Они завораживают своих жертв — и, когда те уже не в силах оторвать от них взгляд, нападают и разрывают их на части. Очаровательные звери. Знаете, меня нечасто навещают столь важные персоны — меня вообще нечасто навещают, — без перехода заметил он. — Что случилось?

«Кто ж вот так прямо спрашивает-то», — огорчился старый сит, но ответил:

— В некотором роде, пока ничего. Как я и говорил, это семейное дело. Связанное с моей семьёй... и с вашей.

Это странно зацепило его собеседника. Нокс нервно отпрянул, тряхнул рогатой головой:

— О какой семье вы говорите? Вам лучше других должно быть известно, что я совершенно одинок.

— Дарт Нокс — может быть, но Реут — вовсе нет.

Настоящее имя должно было ранить, напугать — но почти не произвело впечатления:

— И что же лорд Эланиат Арош хочет от скромного Реута, сироты, лишённого дома и семьи? — только и сказал тот.

Удар в ответ на удар. Впрочем, от человека, который близко дружит с главой Ситской Безопасности, меньшего ожидать и не следовало. Хотя, конечно, впечатляет — если учесть, сколько лет это имя не звучало под небом Кааса. И под любым другим небом тоже.

— У скромного Реута был брат, насколько я знаю.

— А, Реувен... Или как там его теперь зовут? — забрак заметно поскучнел, но и заметно успокоился. — В любом случае, если вам что-то от него нужно, вы не туда попали. Между нами нет вообще никаких отношений уже много лет.

И он снова повернулся к тиггерам, начавшим очередную игру в догонялки. Судя по тому, что, когда Нокс на них не смотрел, они лениво лежали, изредка подёргивая то лапой, то хвостом — дело было в ментальном контроле.

Разговор то ли был закончен совершенно, то ли требовал какого-то радикального поворота, и Вараун выбрал второе:

— Вы ведь весьма известны и уважаемы среди воссов, не так ли?

— Я бы выбрал другое определение, но я связан с ними, да. А что?

Дарт Вараун прикрыл глаза. Да, вот и время для поворотного момента. Для решительного удара доверием. Впрочем, Нокс всегда был верноподданным. Бунтовщика из него не выйдет никогда — слишком уж он самоуглублён и слишком умён для столь рискованных ставок.

— Барас рекомендовал Императору одного из Пророков на роль Голоса.

— И что?

— И послал вашего брата Реувена на Восс — насколько я узнал, подготовить для этого Пророка ловушку.

— Это бессмысленно. У Императора множество Голосов, сколько мне известно.

«Самоуверенный мальчишка!»

— Барас считает иначе. А он, как говорят, пользуется помощью некой сверхъестественной и всезнающей сущности, которую сумел поработить.

— И при этом вот это вот всё вы говорите мне, а не Совету, — покачал забрак рогатой головой.

— Вы не хуже моего знаете, что Совет предпочтёт посмотреть, что получится. Хотя бы из ложного почтения к могуществу Императора.

— И из страха быть обвинёнными в ереси за недостаточную веру в его силы, да. Если не секрет, как вам удалось выяснить вот это всё?

— У меня есть свои люди среди людей Бараса.

«Я пытался хоть как-то оградить мою правнучку от неминуемой смерти и случайно наткнулся на заговор — звучало бы слишком жалко».

— Хорошо, — забрак поднялся с кресла, плотнее запахивая накидку. — Хорошо. Я сделаю, что могу. Не хотите ли чаю?

Вараун хотел.

— Только где-нибудь в доме, если возможно. Здесь как-то недостаточно тепло.

— Как пожелаете, — кивнул Нокс. — Тогда в гостиную?

* * *

— ...и как назло, именно сейчас!, — Реут устало упал в любимое кресло.

Андроник, бодро оседлавший стул по соседству, только пожал плечами:

— Начальник, всё всегда случается не вовремя. В таком мире живём.

— Да уж, ученик, — мелодично усмехнулась Заш. — Не понимаю, чего ещё ты хотел, принимаясь за это безумие. Конечно, сама Вселенная будет у тебя на пути. Хотя по-моему в нашем случае дело обстоит совершенно наоборот? В чём, собственно, и проблема?

Она всегда и всё схватывала на лету.

— Даже слишком наоборот. Всё складывается в нашу пользу; единственный минус — необходимость изображать активность в противоположном направлении. Ну, и то, что мы загружены по самую маковку. И то, что нас выселили из Храма.

Напугав, между прочим, до полусмерти. Реут до сих пор не определился: намёк это или просто совпадение, что Император пожелал себе резиденцию в опустевшей гробнице дедушки?

— Кто такой этот Реувен, кстати? — спросил Андроник. — Первый раз слышу, чтоб у тебя был какой-то брат, кроме Тремейна.

— И Тристена, — машинально уточнил Реут.

— Ну, и Тристена. Так кто это такой-то?

— Да, ученик! Я тоже не слыхала, чтоб у тебя были родственники. Наоборот, выбирала тебя именно как сироту, — заметила Заш.

— Да какой он родственник!.. — даже говорить об этом было как-то неприятно. — Он старше на два года и рано пробудился, проявив выраженный воинский дар. Его заметили и усыновили в дом Саллаан. В некотором роде, знаете, я обязан ему своей свободой.

— Что-то по твоему тону, начальник, непохоже, чтоб это он добровольно и сознательно.

— О, разумеется, нет. Он просто посоветовал взять меня для... одного эксперимента, по итогам которого я попал в Академию.

— Хотел избавиться от брата-раба, чтоб ничего его не компрометировало? Очаровательно, — Заш хихикнула. — Особенно очаровательно с учётом результата.

— Чёрный Маршал не зря говорил, что мироздание осуществляет справедливость в основном в форме злых шуток, — философски пожал плечами Андроник. — Хочешь его убить, начальник?

Реут честно задумался.

— Знаешь, лет двадцать назад я ответил бы "да, конечно, ещё как". Но даже тогда я до этого не опустился. Это как-то... я не знаю, мелко?

— Замётано, он мой.

«Никки человек добрый, Никки человек щедрый». Невольно захотелось смеяться.

— "Фурия" ждёт, ученик, — строго сказала Заш. — Тебе ещё три недели назад надо было покинуть Каас, и ты сам это знаешь.

— Но Тремейн...

— Или справится сам, или сдохнет сам, но я уверена в первом.

Реут закусил губу.

Он не должен покидать Каас, он не может покинуть его. Что бы это ни было, что держит его здесь — он чувствует это в Силе. Он больше не должен отрываться от почвы, не должен уходить далеко от дома. Лучше вообще из дому не выходить.

Он должен срочно подняться на "Чёрную Фурию". Должен срочно улетать, пока он ещё в своём уме и не попытался запереть себя в чулане или наброситься с мечом на своих. Или пока попытки этого не сделать не подорвали только-только выровнявшееся здоровье.

«Ну же. Давай. Решись. Ты сможешь».

— Андроник, готовь "Фурию" к взлёту, — почти заставил он себя сказать. — Я за седативами.

Тремейн дозвонится ему и на Восс.

[1] Неуловимый Хэн — мифический контрабандист, который неизменно спасается от любых преследований и проходит через любые проверки просто потому, что он никому не интересен. Одни рассказывают это как анекдот, в то время, как другие всерьёз утверждают, что дело в волшебном артефакте, отвлекающем от Хэна внимание врагов. Истина же не известна никому.