Рики Макарони и Старая Гвардия (джен)

С начала года уроки Хагрида сделались для Рики терпимее, чем до сих пор. Он не рискнул бы заявить, что все хорошо, чтобы не сглазить. Но лесничий пока не выделял его из числа других учеников. Кроме того, гиппогрифы и самому Рики казались великолепными существами.

Он, конечно, не считал бы так, если бы Хагрид настаивал на обязательном контакте с ними. Рики разумно опасался их огромных когтей и независимого нрава. Но лесничий, впервые с тех пор, как он стал посещать его уроки, остерегался подпускать учеников близко к гиппогрифам. Они смотрели, как Хагрид кормит их дохлыми крысами – в сравнении с уроками у МакГонагол, отвращение удалось подавить довольно скоро. Еще лесничий доверял ученикам собирать перья и чешуйки , но близко не подпускал к своим гигантским крылатым любимцам. Кроме того, случилось нечто удивительное – Хагрид, не замеченный до сих пор в возне с бумажками, задал сочинение!

Вряд ли преподаватель нарочно интриговал слизеринцев и равенкловцев. Но такая манера возымела действие – уже на втором уроке многим захотелось подойти поближе к существам. Но чем дальше, тем больше это желание усиливалось.

– Почему Вы не позволяете нам полетать? – взбунтовалась однажды Дора.

– Потому что вы еще не все про них прочитали, – аргументировал Хагрид. – Вам надо хорошенько усвоить…

– Но Вы же сами говорили, что не бывает тварей абсолютно опасных, – настаивала Дора.

– Зато дети абсолютно дурные бывают, – отрезал Хагрид. У Рики создалось впечатление, что он имел в виду кого-то конкретного. Сам он покосился на Френка, и заметил, что в этом споре недруг, как все, на стороне Доры.

– А Вы верите, что чтением можно добавить ума? – поинтересовалась Дора.

– Не всем, но можно, – заявил лесничий и зашагал к загону, считая на этом беседу завершенной.

Дора в негодовании топнула ногой. Затем демонстративно выставила вперед ладонь.

– Когда огненные крабы нас едва не зажарили, это ничего, – и загнула мизинец. – Бякоклешни, наверное, совсем милашки…

– Думаю, после раздражаров мог бы нас не запугивать, – проворчал, соглашаясь с ней, Генри.

– Ты же не собираешься, – обратился к Доре Виктор, – прокрадываться в загон и угонять гиппогрифа?

Рики невольно покосился на нее – Дора была на такое способна, а он уже прочитал, насколько опасно действовать подобным образом. Все успели убедиться, как гиппогрифы привязаны к Хагриду. Действия за его спиной не понравятся им…

– Нет, я хочу поставить ультиматум, – тряхнула головой Дора. – После сочинений он позволит покататься, а иначе зачем мне все это нужно?!

– Ставь, – одобрил Виктор.

– А почему ты сам с ним об этом не поговоришь? – поинтересовалась Тиффани.

Чайнсби в ответ состроил равнодушно-благонравную физиономию.

– Потому что мне не очень-то и хочется! – заявил он.

Рики не стал бы говорить то же о себе. Он никогда не боялся риска, возникающего на пути к чему-либо, чего он хотел. С тех пор же, как в школе появилась тетушка Луна, всякого рода нестандартные ситуации стали даже обыденными. Ему приходилось останавливать текущую лаву, замедлять спонтанно возникшее падение шкафа, а с животными он вообще всегда прекрасно ладил и знал, что если только гиппогриф вообще позволяет садиться себе на спину, именно его он непременно покатает.

Рики было немного жаль, что это удовольствие не светит Питу. Возможно, такой полет понравился бы ему больше, чем на метле. Рики живо представлял, каково это – два крыла по обе стороны от тебя, перья вокруг и ветер. В самом деле, интересно было бы попробовать, и скоро ему подтвердили, что это возможно.

– Дядя Гарри летал с третьего курса, – сообщил Артур.

«И здесь он!». Рики в который раз задумался, почему везде, где ему хотелось бы попробовать себя, будь то Тремагический турнир или нарушение школьных правил, Гарри Поттер уже успел показать класс. Крестник общался с ним достаточно часто и считал, что в самом герое нет ровно ничего особенного – добропорядочный зануда вроде бывшего профессора Лонгботтома. «Должно быть, Джинни Уизли трудно было выбрать, как тому ослу, что умер от голода между двумя одинаковыми кормушками с овсом», – подумал Рики, у которого против воли возникала мысль, что он словно соревнуется с Поттером, не имея возможности поставить новый рекорд. Допустим, та же Луна Уизли отличалась значительным своеобразием, и всякого рода необычные поступки увязывались с ее образом гораздо проще.

Возможно, Рики считал так потому, что, в отличие от всех прочих преподавателей защиты от темных сил, с ней он был заранее знаком и, пожалуй, немного симпатизировал. Так что, когда во время второго завтрака ее не оказалось за учительским столом, он заметил это и очень удивился. Но его сотрапезников волновало другое.

– Министерство сегодня проводит масштабный рейд, – объяснил Лео. – Хотят проверить все подозрительные места, и будут прочесывать города с наибольшей плотностью магического населения. Хочу верить, что после этого нас спокойно отпустят в Хогсмид.

– А могут не отпустить? – удивился Рики.

– В прошлом году в это время всегда начинаются прогулки, – друг покачал головой. – Мне же Снейп специально сказал, что пока это не разрешено. И других завучи тоже предупредили. Тебе разве никто не сказал?

– Нет, я давно не слышал от вас ничего стоящего, – проворчал Рики. – Рейд… Кто сообщает такие вещи заранее? Какая польза от рейда, о котором знает любой ребенок?

– Кому ты это ставишь на вид? Я тут ни при чем, – ответил Лео.

– А по мне, так не трогали бы их. Разворошат осиное гнездо, – высказался Билл Кеттлборн.

И Френк, по всему было ясно, с ним согласился.

До начала уроков новость о министерских мерах облетела весь Большой зал. Когда слизеринцы его покидали, Рики лично услышал, как один третьекурсник из «Равенкло» уверяет другого, будто бы нескольких авроров уже взяли в заложники.

– … и требуют за них выкуп в виде шоколадных лягушек, – закончила Тиффани.

– Да не высунутся они, – уверенно заявил Френк. – Еще заложников с собой таскать. Нет, старая гвардия залегла на дно.

Слизерицам предстояла сдвоенная защита. Поднявшись по главной лестнице, пятикурсники миновали еще полкоридора и вошли в знакомый кабинет.

В ожидании профессора Лавгуд Рики механически вычерчивал пером линии на уголке пергамента. Приглядевшись, он вдруг заметил, что сквозь них проглядывает случайный образ. «Если соединить вот так, получится роза». Рики принялся дорисовывать, и вдруг поймал себя на том, что почти не замечает неудобств пера. Как давно он не брался за карандаш, ничего не рисовал…

– Прошу прощения, леди и джентльмены.

Голос, отвлекший его от любимого занятия, был знаком, но принадлежал определенно не профессору Лавгуд, поэтому Рики лениво поднял голову, выяснить, кому чего надо.

– Доброе утро, – поприветствовало учеников привидение Жирного Монаха. – Мисс Лавгуд не сможет сегодня провести с вами занятие. Поэтому меня попросили заменить ее. Я обещал вашему преподавателю, что изложу азы теории. Определение темных сил…Вы записывайте!

Ученики неохотно раскрыли тетради.

– Как вы знаете, возможности нанесения вреда другому существу довольно обширны.

Рики встретился взглядом с Эйвери. Он мог бы поклясться, что враг за долгое время их знакомства перебрал в уме немало таких возможностей.

– Равно как и степень нанесения вреда. Однако, не всякое деяние подобного рода заслуживает наказания.

Например, война или самооборона – исключения. Возникает вопрос: как обозначить круг действий, которые недопустимы ни при каких обстоятельствах?

– Но, сэр, – Боб чуть приподнялся, – таких нет!

Монах слегка нахмурился.

– Большинство заклинаний и приемов, действительно, применяются. И от их использования тоже следует воздержаться, если нет необходимости. Но однако, выделяется перечень заклятий и деяний, безусловно обозначенных как недопустимая магия. Согласно классификации…

– В свое время он был неплохим проповедником, – пробормотал Рики, собирая сумку.

Попрощавшись, Монах замешкался перед выходом и дождался, чтобы Генри открыл для него дверь. Биннз пренебрегал подобными церемониями.

Суббота пришла, неся желанное облегчение после тяжелой недели. Впрочем, Рики уже знал, что облегчение это иллюзорно. В выходные он не обязан был общаться с учителями, но не с собственными мозгами, которые специально сам же настраивал на интенсивное поглощение ненужной информации.

К его удивлению, с утра за столом учителей находились только Хагрид и мадам Трюк. И заметил это не он один.

– Наверное, что-то случилось, – забеспокоилась Ариадна, вытягивая шею, словно рассчитывая таким образом разглядеть преподавателей под столом.

– Конечно, – невозмутимо кивнул Лео. – Сегодня свадьба Филиппа Уилкса и Лауры Боунс. Они все приглашены.

– А эти – нет? – удивился Рики.

– Думаю, они будут меняться. В обед мы увидим кого-нибудь другого, – предположил Лео.

Отсутствие наставников сказывалось на дисциплине, ученики шумели больше обычного. Во время завтрака Лео три раза вынужден был требовать тишины за слизеринским столом.

– А ведь придется еще патрулировать коридоры, – сказал он. – Как повезло Эдгару, что его не будет в школе эти два дня.

Рики нахмурился; он не сомневался, что по возвращении кто-нибудь, скорое всего, Мелани или Артур, обязательно это хуффульпуффцу выскажут. Сам он не почувствовал бы никакой разницы, если бы ни провел весь день почти в одиночестве. Старосты заглядывали в библиотеку, но казались при этом озабоченными и постоянно сновали туда-сюда.

То же самое повторилось и в воскресенье, разве что теперь учителя почти все вернулись в школу. Отсутствовали только преподаватели гербологии и трансфигурации, когда-то бывшие завучами новобрачных. Судя по тому, что другие наставники вели себя, как обычно, можно было предположить, что ничего особенного там, откуда они прибыли, не случилось.

Выходные заканчивались, так что Рики решил посвятить остаток дня приятному чтению, как советовал Лео. Он направился в штаб и в дверях столкнулся с Мелани Хатингтон, которая как раз выносила оттуда «Свидание с Банши». Ожидающая ее снаружи Каролина приплясывала от нетерпения. Раздосадованный Рики едва сумел прикусить язык, что б не сказать ей, что женский туалет не так уж и далеко отсюда.

Мелани покосилась на него и протянула подруге книгу.

– Я так искала другие после «Вояжа с вампиром», – с благодарностью произнесла Каролина и добавила, как бы извиняясь: – Он, конечно, все врет. Но так захватывает!

Мелани досадливо покачала головой, давая понять, что никогда бы до такого не опустилась. Ну конечно, Каролина не знала, что пару недель назад равенкловская староста оторваться не могла от «Единения с йети» и даже почти перестала вмешиваться в чужие разговоры.

Девушки ушли, пару раз обернувшись на него. И в самом деле, было довольно странно, с чего это он, как столб, остановился перед дверью. Ему было, в самом деле, все равно, куда идти, поэтому Рики нажал на ручку, пользуясь тем, что Мелани не запирала, и зашел.

Все шедевры пера Чаруальда с полок исчезли. Зато имелся самый скучный учебник по защите от темных искусств «Теория защитной магии» Уилберта Уиляйла. Повинуясь непонятному чувству, он взял его в руки и раскрыл на первой странице. А постояв так некоторое время, решил удобно устроиться в кресле и налить себе соку. «Прежде чем применить защитную магию, следует убедиться, что ситуация, в которой вы находитесь, относится к опасным. Признаки…».

«Вот чушь», – подумал Рики и, не успел он вновь склониться над учебником, как хлопнула дверь: вернулся с дежурства Дик.

– Сок есть? Красота, – сказал он и призвал к себе один из стаканов.

– Нет, это невероятно, – пробормотал Рики. – Ну что же, пойдем от противного. Если мой противник попробует действовать подобным образом, то что я отвечу?

Вариантов нашлось столько, что Рики ощутил острую потребность записать. Он даже мог легко представить некоторые варианты, особо невыгодные противнику, и Дик с ним соглашался. Листая учебник, они все больше удивлялись одаренности автора – надо было постараться, чтобы из верных в принципе теоретических постулатов делать такие странные выводы.

Увлеченный своим делом, Рики не обратил внимания, что в штабе появился еще кто-то.

И только когда напротив заскрипело кресло, он неохотно поднял голову. Как оказалось, вернулся Эдгар. Он выглядел несколько взбудораженным, так что Рики, в любом случае собирающийся спросить его, как прошла свадьбе его сестры, насторожился. Но Эдгар опередил его, не дав рта раскрыть.

– Странные вещи происходят с Артуром, – сказал он.

– Его кузины опробовали на нем летучий порошок? – вскинул брови Дик. – Они грозились!

– Он признался в любви Доре Нотт, – сказал Эди и потянулся за графином с тыквенным соком.

– Нет, этого не может быть! – воскликнул Дик.

Его вид подтверждал подозрение Рики – потрясение равенкловца было далеко не радостного свойства.

– Дора нравится мне, – сказал он. – И я даже собирался пригласить ее в Хогсмид.

Первой мыслью Рики был протест. Вторая, более разумная, мало чем отличалась от первой.

Он представить не мог настолько неудачного расклада событий. Того, что Лео и Дик соперничают из-за учебы, казалось ему более чем достаточным. Но отношения полов были явлением однозначно более эмоциональным. Кроме того, сама личность камня преткновения, то бишь Доры, располагала к всевозможным проблемам.

Эдгар немедленно превратился в живейшее воплощение тревоги.

– Ничего себе ситуация! – вздохнул он. – Я не знал, иначе сказал бы тебе об этом как-нибудь поаккуратней.

«Никто не догадывался… кроме меня, – подумал Рики. – Вот кто твоя принцесса!».

– При чем здесь ты, – не скрывал, тем не менее, раздражения Дик.

Рики постарался взять ситуацию под контроль.

– По-моему, никакой трагедии здесь нет. Так было два года назад с Ческой, и мы это урегулировали, – кстати вспомнил он. – Я думаю, тебе и Артуру придется поговорить об этом.

По выражению лица Дика было ясно, что ему совсем не кажется, что это эффективное средство для решения проблемы. Но, тем не менее, он медленно кивнул.

Рики не думал об этом долго. Тем более что Эди очень хотелось поделиться впечатлениями от поездки, а ему – выслушать их.

– …В первый момент я Лауру не узнал. Платье, прическа – она как с картинки сошла. Министерский чиновник на нее пялился минуты две и все никак не мог разглядеть жениха, – он хихикнул. – Родители считают, что в остальном все прошло хорошо, как и надо, но я не ожидал, что столько приличных колдунов и даже ведьм уже к обеду переберут.

– Ну, это каждый умеет в меру своей воспитанности, – мудро заметил Рики, повторяя за отцом.

– Вообще-то это ужасно невежливо, – высказал свое мнение Эди. – Каждый должен знать свою меру. А леди Парвати взялась расспрашивать меня о своем сыне! Как будто, если мы оба живем в «Хогвартсе», то я все знать о нем должен. Но мороженое там было просто потрясающее.

– Вот чего нам здесь не хватает, – кивнул Рики, обращаясь к Дику. Его беспокоило, что тот как-то уж очень напряжен и где-то витает, и надеялся все же вовлечь его в разговор.

– Эльвира поймала букет, и подруги Лауры сразу так мило заулыбались. Кстати, моему брату все надоедали, почему он раньше не женился. А бабуля взялась каждому объяснять, что он копит деньги. Ну почему людям обязательно надо совать носы в то, что их абсолютно не касается?!

– Потому что люди наделены речью, и считают, что им обязательно болтать, – ответил Рики.

И он просто еще не знал, до какой степени прав. Когда пару часов спустя, поужинав и ничего не подозревая, он открыл дверь штаба, то обнаружил там Артура, Дика и Эдгара. «Надо же, как замечательно. Все члены Клуба в сборе», – хотел сказать Рики, но не успел.

– Слушай, что тебе нужно от Нотт? – Артур определенно сердился.

– Похоже, то же, что и тебе, – ровно произнес Дик.

Рики беспомощно следил за тем, как его друзья, застывшие, словно каменные изваяния, сверлят друг друга отнюдь не приятными взглядами.

– Красота, – умилилась Мелани, которую Рики не заметил за стопкой пыльных фолиантов.

Рики дорого бы дал, чтобы ее здесь не было. Соперники, особенно Уизли, с трудом держали себя в руках. В глазах Дика светились сожаление и отчаянная решимость, в глазах Артура – ярость и обида.

– Кто тебе дал право зариться на мою девушку?! – вскричал Артур.

– Она не твоя девушка. К тому же, я первый начал за ней ухаживать, – заявил Дик.

– Ну, раз так, посмотрим, – злобно произнес гриффиндорец и развернулся к выходу.

– Страсти накаляются, – прокомментировала Мелани.

Перед дверью Артур покосился на нее, чертыхнулся, рассек кулаком воздух и пулей выскочил из штаба. Дик постоял немного, потом уселся на прежнее место и начал перекладывать пергаменты. Чувствовалось, что ему здорово не по себе.

И было отчего. Даже при поверхностном рассмотрении ситуация сильно не нравилась Рики. Эдгар, глядя на него, только руками мог развести. А равенкловец был и вовсе выбит из колеи.

Через некоторое время участники и наблюдатели сцены относительно пришли в себя. Кроме того, за Мелани зашла Каролина, так что она ушла, что позволило обсудить случившееся без лишних ушей.

– Он как будто спятил, – покачал головой Дик.

– Именно Артур предложил, что соперничество любого рода не встанет между нами, – напомнил Эди.

Но было непохоже, чтобы гриффиндорец об этом помнил. Еще больше напрягало то, что Дик тоже отвечал на его явную враждебность. Глава Клуба надеялся, что ссоры, как в случае с Ческой два года назад, не произойдет, но похоже, с возрастом чувства стали сильнее и импульсивнее.

Письмо от брата пришло как раз в тот момент, когда Рики напрочь забыл о нем, пребывая в расстроенных чувствах из-за друзей. «Возможно, ты надеешься, что вещие сны – это глупые суеверия. Я обсудил это с одним из своих преподавателей – специалистом в данной области, и должен сообщить тебе, что сны имеют значение. По ним невозможно предсказывать судьбу, потому что символизм вещей и предметов, принятый в культуре, не пригоден ко всем отдельным случаям. То есть, значение любого предмета для разных людей будет различаться. Значение любого символа определяется индивидуально, поскольку сны выражают состояние человека – а именно, как правило, то, чего он обычно знать не желает.

Профессор Дулиттл полагает, что с помощью снов мы получаем послания из бессознательного, о чем я и раньше слышал. Каждый человек подобен айсбергу – большая часть скрыта от него самого. Насколько много можно узнать из снов – другой вопрос. Во всяком случае, твое представление о самом себе не позволит показать тебе больше, чем ты готов переварить».

В этом Рики вынужден был убеждаться каждый день. Его друзья своего поведения явно не замечали. Артура вовсе как будто подменили.

– Артур устроил настоящий спектакль на уроке профессора МакГонагол, – Ральф выглядел удрученным и растерянным.

Отсутствие Мелани позволило посвятить присутствующих в ход событий. Профессор трансфигурации имела неосторожность раскритиковать действия Доры и собственно ее отношение к занятиям. Артур не сумел пережить это молча.

– Дело приняло крутой оборот! – констатировал Рики.

– Куда уж круче! – Ральф зажмурился и помотал головой, словно хотел прогнать само воспоминание. – Так и слышу его вопли. «Вы несправедливы, профессор МакГонагол! У Доры такой талант!». А под конец вообще намекнул, что ей завидно. МакГонагол чуть не лопнула от злости.

– Взыскания вкатила? – предположил Эди.

– Ему придется оставаться после уроков и переписывать, – кивнул Ральф. – Для него это трагедия.

Но друзья буйного гриффиндорца сошлись на том, что так гораздо лучше. Чем меньше свободного времени у него оставалось, тем меньше он создавал головной боли.

Рики спрашивал себя, почему так. Ведь когда-то, и вроде бы не так давно, его жизнь была простой и ясной. Раньше он считал, что каждый человек в состоянии разобраться с теми проблемами, которые встают на его пути. Он не мог свалить свою теперешнюю неуверенность на то, что его собственная загадка, над которой он бился не первый год, так и не разрешилась. Нет, похоже, что правы были взрослые: с возрастом мироощущение, в самом деле, менялось, и причем пока он замечал только худшие перемены.

Однажды Рики сидел в одиночестве и думал, сколько всего поменялось в его отношениях с друзьями. Они забросили не только рыбалку. Лео, должно быть, разучился метать лассо и бумеранг. Они так и не научились обращаться с ножами, хотя собирались. Рики знал, что друзья хранят их, скорее всего, как бесполезные сувениры. И не то, чтобы ему хотелось, чтобы они почаще пускали их в ход…

«Неужели вся взрослая жизнь заключается в том, чтобы заниматься всякой ерундой?! – вопрошал он сам себя. – Неужели переживания о том, кто как о тебе думает, и есть то, ради чего мы растем, учимся, прилагаем усилия в этой жизни? Мы забываем все стоящие занятия, наши мечты, и ради чего? Какое стремление приходит вместо этого?».

Раньше Рики неоднократно приходилось слышать, что власть портит. Возможно, с тех пор, как его друзья стали старостами, они стали распоряжаться другими учениками и слишком привыкли чувствовать себя правыми. Поэтому они никак не желали уступать друг другу – ни в том, что касалось правоты или вины их подопечных из колледжей, ни в делах более серьезных и деликатных. Да, определенно, ощущение собственной солидности не пошло им на пользу – так считал Рики.

Если раньше они были просто детьми, то теперь, стремясь получить оценки как можно лучше, пятикурсники вынуждены были задуматься о том, какое место займут в своей будущей жизни. Желание что-то значить, о чем Рики неоднократно читал, заставляло людей бороться друг с другом за то, что они считали лучшим. При мысли об этом ему почти стало нехорошо, накатил хаос посторонних образов, но на этот раз Рики, как ни странно, сбросил их с себя довольно легко. Ему хватало неразберихи вокруг себя, чтобы еще копаться непонятно в чем. Сейчас имело значение, чтобы конфликт из-за Доры был улажен без ущерба для дела Клуба.

Гриффиндорец среагировал слишком импульсивно, но Рики рассчитывал, что позже он остынет. Однако, когда на следующий день, почти через неделю после его ссоры с Диком, они встретились в теплицах, тот не казался образумившимся. Рики оставалось только радоваться, что Дора с Тиффани и Генри выбрали самую далекую кадку от их четверки.

Артур же ничего не мог делать, у него все валилось из рук. Рики несколько раз просил его положить резак, и сам исправлял его погрешности. Его честолюбие не вынесло бы, если бы их общая, а значит, и его работа оказалась бы безнадежно испорчена. Но просто так стоять на месте гриффиндорец не мог и был непривычно молчалив.

– До каких пор это будет продолжаться? – вспылил, наконец, Ральф.

– О Мерлин! Я и не думал, что любовь – такое тяжелое чувство, – вздохнул Артур. – Рики, мне нужна твоя помощь.

– Не представляю, что я могу сделать, – ответил Рики. На самом деле, ему не хотелось не только вмешиваться, но, тем более, отдавать предпочтение одному из друзей. Впрочем, ему уже приходилось приглашать Дору для Дика.

– Делать тебе ничего не нужно, – заверил Артур. – Только, ты ведь имеешь доступ к общей гостиной «Слизерина»…

– Ясное дело, – не мог отрицать Рики.

– И ваши девчонки сплетничают между собой, как везде. Вдруг ты услышишь что-нибудь, ну, интересное для меня, – гриффндорец неопределенно повел плечом.

Рики подумалось, что для ученика другого колледжа в гостиной «Слизерина» говорится много интересного, но предпочел не распространяться об этом. Тем более, он отлично понял, что имел в виду Артур. Если он услышит о предпочтениях Доры… В конце концов, он не священник и не обязан хранить тайну исповеди. Артур просил его помощи, и так трепетно, что он не мог отказаться.

– Хорошо, – пообещал он, и почему-то сразу возникло предчувствие, что он пожалеет об этом. Рики постарался как можно скорее переключиться на другое.

«Столько домашних заданий! Разве это реально выполнить за выходные?!» – подумал он, перебирая в уме прошедшую неделю.

Собственно, ему редко когда выдавалось спокойное время в школе. Но он не ожидал, что Артур будет подходить к нему каждый день. Это оказалось довольно утомительно, и уже к выходным Рики понял, что избегает его компании. Поэтому в субботу он остался в общей гостиной, а перед ужином сильно задержался, потому что ему хотелось подольше посидеть у огня с книгой – валил снег, и во всей школе стало холодно.

Зато при виде еды его словно с цепи спустили. До «Хогвартса» Рики не поверил бы, что интеллектуальное напряжение способно вытягивать из человека столько энергии. Вокруг возбужденно переговаривались, но он слышал через слово. Однако и так можно было понять: опять случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Чем все так взбудоражены? – спросил, наконец, Рики, прежде чем приступить к десерту.

Лео не ответил – погруженный в чтение «Пророка», он хмурил брови. Сосредоточенный взгляд свидетельствовал о том, что к написанному там он относится очень серьезно. Этому Рики удивлялся – к прессе он и дома-то относился скептически, а после того, как познакомился с репортершей Вриттер, и вовсе перестал уважать печатное слово. Он решил не портить себе аппетит, тем более, что на столе обнаружились потрясающие пирожные.

– Поверить не могу! – прозвучало за столом «Равенкло». – Они что, совсем идиоты?

Рики отхлебнул чаю и твердо решил не обращать внимания ни на что, пока не поужинает. Пусть его то и дело отвлекали. Разнородные реплики, гудящие в Большом зале, казалось, исходят из ниоткуда.

– Да, плохи наши дела, – очередной раз вздохнул кто-то.

Рики махнул рукой и вернулся к пирожному.

Но атмосфера нервозности и всеобщей озабоченности просачивалась сквозь блаженство взбитых сливок.

– Неслыханная наглость, – вот что узнал Рики вместе с последним глотком чай.

– Ну что, в библиотеку? – уточнил он у Лео, всем своим видом показывая, что, если ему не говорят, он и спрашивать не будет. Но друг выглядел встревоженным и намека не заметил.

– Тебе неинтересно, что происходит? – неодобрительно спросил он.

– Я узнаю в любом случае, – сказал Рики. – Итак?..

– Надо признать, этого никто не ожидал, но… Извини, начну по порядку. Ты же знаешь, что после побега магазин Олливандеров тщательно охранялся. У беглецов было всего пять или шесть волшебных палочек, а их около пятидесяти.

– Не понял. Они отобрали палочки у охранников Азкабана, так? – напомнил Рики. – Неужели в Азакабне всего пять или шесть охранников?

– Нет, конечно, но когда дежурным стало ясно, что они не справляются, некоторые попрятались, а другие нарочно сломали свои палочки, чтобы они не попали в преступные руки.

– Интересное кино, – проворчал Рики. «Хорошо, что магглы не знают, как беспомощны колдуны в некоторых ситуациях. Так хоть иллюзии останутся», – подумал он.

– Поэтому магазин волшебных палочек в списке возможных мест нападения стоял первым номером.

– Неудивительно, поэтому на их месте я бы не сунулся туда. Нельзя же быть такими недогадливыми, – высказался Рики, готовясь услышать рассказ о кровавой бойне в магазине деда Селены. Он обернулся и отыскал ее глазами. Но Селена не казалась более встревоженной, чем другие студенты.

– Они оказались достаточно догадливы, – развеял его опасения Лео. – На самом деле, авроры опасались, что преступники начнут подкарауливать одиноких магов и отнимать у них палочки.

– Единственный выход для них, – согласился Рики, втайне радуясь, что его родственники в таком случае Упивающимся смертью не нужны.

– Но последователи Темного лорда превзошли ожидания, – покачал головой Лео. – Вчера вечером они проникли в Министерство Магии.

– Что, вот так запросто? – поразился Рики.

– Никто не знает. Но в отдел авроров Упивающиеся смертью, конечно, не пошли. Они посетили самый заваленный бумажками отдел Министерства, – Лео уставился в газету, – «Департамент по колдовским играм и спорту, там еще штаб-квартира квидичной лиги Британии и Ирландии, судейская коллегия клуба побрякушей, а также бюро потешных патентов», – он оторвался от чтения, – которое, кстати, ушло в отпуск. Так что преступники без труда разоружили всех, кто там был. Перед уходом они подожгли шкаф с приказами по хозяйственной части – из хулиганских, как пишет «Пророк», соображений. А потом быстро скрылись.

– Как же они успели? Я не знаю, как устроено Министерство магии, но неужели там не охраны?

– Пострадавшие пришли в себя не сразу. А главное, только через несколько минут смогли позвать на помощь. Они просто не знали, как это сделать без палочек. Пока кто-то не догадался выйти в коридор и поискать кого-нибудь с палочкой, долго думали, чем бы просигналить.

– Ну и как это назвать приличным словом? – возмутился Рики.

– Но пойми, они боялись, что могут встретить Упивающихся смертью, – вздохнул Лео. – Удивляюсь тебе. Ты так и не научился понимать колдунов.

– Я так и не научился понимать, почему министерские маги, в каком бы отделе они ни сидели, так просто отдают свои палочки. Зачем вообще тогда им палочки? – спросил Рики. – Или в Министерство берут умственно отсталых, которые больше нигде не способны найти себе работу?

– Не всех, – отчеканил Лео. – Но ты сам подумай. Если люди привыкли всю жизнь комментировать матчи и писать отчеты, они становятся легкой добычей.

– И об этом знают абсолютно все, – не унимался Рики.

– Ты так рассуждаешь, как будто во всем с ними согласен, – съязвил Лео.

– Я?! – ужаснулся Рики. – Ты же знаешь, я – последний человек, который хочет, чтобы они добились своего. И, судя по тому, что ты рассказал про Министерство, оно – плохая крыша.

Рики не желал подавать виду, но то, что Упивающиеся смертью теперь вооружены, взволновало его. Он не хотел поддаваться панике и предпочитал не думать, насколько сильно стремились они к встрече с ним в предыдущие годы. Мысли, однако, так и лезли в голову, одна другой неприятнее. Он долго ворочался без сна, хотя на этот раз положил рядом на подушку свою волшебную палочку, чего почти никогда не делал раньше.

Но, как оказалось, настоящая угроза для его душевного спокойствия находилась в школе. В воскресенье к нему в штабе подошел взволнованный и расстроенный Дик и попросил помощи для себя.

Как выяснилось, Артур, не мудрствуя лукаво, пустил в ход еще одно средство.

– Ральф честно предупредил меня, что Артур попросил его позвать в Хогсмид Тиффани Флинт, – сообщил Дик. – Он считает, что она, как подруга, сможет повлиять на Дору.

– Не знаю, – пожал плечами Рики. – Но кто ожидал такого коварства от гриффиндорца?

– Ральф сказал, что Флинт уже согласилась, – продолжал Дик.

– Даже так? – удивился скорости Рики.

– Поэтому мне необходима твоя помощь, – Дик вернулся к тому, с чего начал. – От тебя не потребуется ничего особенного. Я вовсе не хочу, чтобы ты разрывался между мной и Уизли. Но и не могу…

То, что Дик назвал Артура по фамилии, покоробило Рики. Однако, видя, насколько расстроен равенкловец, он не стал делать ему замечания.

– Ты хочешь знать, что я могу услышать в слизеринской гостиной в твою пользу или наоборот, – констатировал Рики.

Дик казался удивленным этим заявлением.

– Вообще-то, нет. А, понимаю, Артур просил тебя об этом, – быстро догадался он. – Что ж, тогда я тоже попрошу. Но вообще-то мне нужно было, чтобы ты уведомлял, когда она одна и свободна. Ну, как до сих пор.

– Вот отличная работа, – проворчал Рики. – Постараюсь, но ничего не обещаю.

– Я понимаю, – удрученно пробубнил Дик.

После этого разговора Рики вдруг почувствовал себя так, словно почва уплывает у него из-под ног. Он ощутил настоятельную потребность немедленно привести в порядок хаотичные мысли и расстроенные чувства. А штаб перестал быть таким местом, где это возможно. Оставив свой реферат, и не закрыв чернильницу, он поспешно вышел и направился к лестнице, с каждой секундой ускоряя шаг.

Он спешил в туалет Миртл, чтобы уединиться и подумать. Наконец, он закрыл дверь и привалился к ней, что даже ему самому казалось несколько театральным.

– Что ты здесь делаешь? – кокетливо спросила Плакса Миртл.

Неудивительно, что наступает конец света – она снова была в терпимом настроении.

– Пришел простить у тебя совета, – проворчал Рики.

– Сэр Николас мне рассказал, – с пониманием кивнула Миртл.

Он в изумлении вскинул на нее глаза.

– В этой школе есть хоть что-нибудь, не известное всем! – воскликнул Рики.

– Ну, ты же каждый раз находишь, – хмыкнула Миртл.

– Да, верно, – согласился Рики.

– Ну, так я тебе посоветую…

«Этого только не хватало». Но Миртл явно настроилась давать концерт.

– Это очень странно с точки зрения здравого смысла: как такая шустрая, – Миртл неодобрительно скривила губы, – любопытная девчонка может кому-то понравиться.

– Ты думаешь?

– К твоему сожалению, так думаю я, – с ударением на «я» произнесла Миртл. – Парни со мной не согласны, – она вздохнула. – Вообще, я много повидала их, всяких разных. И они все одинаковые.

– Хочешь сказать, ты наблюдаешь за учениками? – спросил Рики.

– Нет! – возмутилась Миртл. – У меня нет времени на такую ерунду. Иногда даже поразмыслить некогда…

– Извини, я верю. И что, по-твоему, будет дальше?

– Время покажет, – утешила Миртл. – Но одно могу тебе обещать – долго беситься твои друзья не будут. Это надоедает.

Рики очень хотелось бы поверить ей, но настоящее было настолько напряженным, что он верил в наступление другого будущего.

Вот если бы Миртл тянула на мудрую наставницу, слово которой рассеивает сомнения и вселяет надежду в сердце! Однако, невзирая на почтенный стаж в роли привидения, она совершенно не казалась таковой. А что касается других привидений и сэра Финеана, то они понятия не имели о делах Клуба, да Рики и не хотел их вмешивать. Даже с помощью Лео он не представлял, что ему делать. В отличие от большинства счастливых и гордых слизеринцев, в этом году он чувствовал, что ему не с кем посоветоваться.

Впрочем, сэр Салазар появлялся в рамке крайне редко. Все знали, что виной тому повышенный интерес к нему в первые дни. От желающих переговорить с ним отбоя не было, а место за столиком, над которым висела картина, сразу стало элитным.

Рики не понимал всего этого. Единственным портретом, с которым ему приходилось разговаривать, был сэр Финеан Нигеллус, но по своей воле он вряд ли сказал бы ему больше трех слов: «Здравствуйте» и «До свидания». Но для отпрысков многих старинных колдовских семейств Слизерин был кумиром.

Большинство придерживалось иного мнения, причем было в нем твердо убеждено. Рики временами казалось, что он чего-то не понимает и ошибается. Но, к счастью, Лео разделял его отношение.

– Я понимаю, добиваться компании живого человека, которого ты не знаешь, но он может быть полезен, – практично заметил Лео. – Они же бросаются на основателя, как фанаты на рок-звезду.

– У магглов проще. С портретами на стенах можно говорить лишь в одностороннем порядке, и то, как правило, в сильном подпитии, – сказал Рики.

– Склоняюсь к тому, что это правильно, – согласился лучший друг. – У нас имеется живой наставник.

Наставник же на своих уроках становился все строже, если такое вообще возможно. Рики не раз вспоминался тот прекрасный урок в первом классе, когда они варили простейшую настойку от кашля. Но Снейп, как назло, все усложнял рецепты, благодаря чему у Рики постепенно складывалось убеждение, что ему не очень-то и нравятся зелья.

Прогулки на свежем воздухе во время ухода за магическими существами и беседы с русалочкой становились истинной роскошью. Впрочем, погода так испортилась, что просто так Рики и не высунулся бы на улицу.

В один из хмурых дождливых дней Лео, Дора и Рики спешили в библиотеку. По пути их догнала Мирра Жанн.

– Извините, вы придумали что-нибудь насчет моего пороха? – спросила она, волнуясь.

– На самом деле, пока нет, – честно ответил Лео.

Мирру, как ни странно, это признание смутило больше, чем представителей Клуба Единства.

– На самом деле, я не беспокоилась бы, если бы старостой был мой кузен Марк, – заговорила она. – Он никогда бы не выдал меня. А вы ведь расскажете все профессору Снейпу, если возникнет необходимость?

Лео вынужден был ответить на ее испуганный взгляд.

– Мне совсем не хотелось бы этого делать. Наш завуч очень не любит, когда возникают проблемы, тем более – когда их вокруг и так полно.

– Он просто запретит мне навещать папу, – вздохнула Мира. – А письма – это ведь совсем другое дело. – Там всегда одни нравоучения, делай это, туда не ходи…

Рики никогда не получал писем с одними только нравоучениями, и ему оставалось только сочувствовать девочке, у которой такая семейка. Он толкнул дверь и, оказавшись в библиотеке, сразу приметил столик подальше от библиотекарши.

– Ну, иногда это полезно, – успокаивающе произнес Лео. – Например, Марк часто пишет твоему кузену Френку, чтобы объяснить ему важность СОВ, – сказал Лео, кивая на Френка за вторым от окна столом, увлеченного очередным письмом.

– Да. И Френк мне даже приветов не передает, – пожаловалась второкурсница. – Может, я зря с ним поссорилась.

– Что порох? Больше не пропадал? – спросил Рики, устраиваясь на облюбованном месте. Девочка все не отставала от них, и ему казалось, она не решается сказать главное.

– Нет. Я начала думать, что все-таки случайно его рассыпала. Но теперь точно знаю, что кто-то брал, – с готовностью кивнула она.

Мирра сделала паузу, прося поощрения. Дора кивнула.

– Вчера в баночке оставалось чуть больше половины. А сегодня она почти полная.

– Интересно. Получается, кто-то решил вернуть долг, – рассудил Рики. – И перестарался.

– А профессор Снейп не мог этого сделать? – спросил Лео.

– Я думала об этом. Хотя с какой стати он будет мне покупать? – резонно удивилась Мирра. – Свой порох я привезла из дома. Но я на всякий случай спросила профессора, не приходил ли он в гостиную. Он ответил, нет.

– Интересное дело, – недоуменно произнес Лео. – Я точно знаю, что никто не следит за каминной сетью школы. Гарри Поттер заставил Министра подписать приказ сразу, как только его назначили. Поэтому невозможно отследить, с кем связывались отсюда, если нет распоряжения от Гильдии Авроров.

– Есть, конечно, защитные чары против нежелательных посетителей, – сказала Дора.

– Мне что не нравится, – вклинилась в паузу Мирра. – По-моему, этот вор не просто связывается с кем-то. Он или она перемещаются по сети туда и назад. Он очень много взял, поэтому я и заметила пропажу.

– Тогда все запросто, – сверкнула глазами Дора. – Кто удержится от такой возможности гулять вне школы?

«Уж точно не ты», – подумал Рики.

– Понятно, откуда он взял новый порох. Можно, наверное, в том же Хогсмиде купить, – произнес он вслух.

– Мы, как старосты, обязаны пресекать подобные нарушения, – назидательно произнес Лео, покосившись на Дору и Рики.

Рики демонстративно обиделся, что его неблагонадежность оценивается настолько высоко, чтоб приравнивать к Доре, но и порадовался, что ничего такого не обязан.

– Значит, будем ходить в Хогсмиде по магазинчикам и спрашивать, кто покупал порох? – усмехнулся Дик, когда Рики, пользуясь отсутствием Мелани и Марго, рассказал о втором обращении Мирры. – Сомневаюсь…

– А если он или она отправлялись в Косой переулок? – предположил Лео.

– Но ученика обязаны были запомнить! – рассудил Эди.

Теоретически Эдгар был прав – в неспокойное время каждый почтенный гражданин колдовского мира должен был фиксировать даже незначительные необычные моменты, вроде шатания ученика по улице в разгаре учебного года. Но Рики вспомнил, как в прошлом году во время рождественских каникул, проведенных в Италии, в Генуе зашел вместе с ребятами из «МентеСана» в аптеку, принадлежащую родителям чемпионки последнего Тремагического турнира. Сама чемпионка, хорошо знакомая Рики Консуэло Этерна как раз стояла за прилавком и не пылала восторгом от того, что ее оставили присматривать за нудным, с ее точки зрения, делом.

Собственные пессимистичные мысли навевали на Рики уныние. Никогда еще на нем не повисало столько проблем, которые он сам считал неразрешимыми.

То, что и Артур, и Дик требовали от него шпионить за Дорой, отягощало его совесть. Он мучился, наблюдая их отношение друг к другу. Кроме того, Рики не мог не видеть, насколько недовольна Дора тем, что Артур не дает ей проходу. Гриффиндорец же как будто потерял голову. О его безумной любви знала вся школа, тем более что он умудрился устроить еще пару инцидентов на уроках профессора МакГонагол.

Его кузины София и Джорджина, до того прекрасно ладившие с Дорой, теперь также изменили отношение к ней. С одной стороны, их возмутило ее безразличие к чувствам Артура; с другой, слизеринка тут же была объявлена недостойной их драгоценного брата. Более молодое поколение Уизли взирало на Дору, как на дуру.

Дик страдал относительно тихо, и видно было, что его, ко всему прочему, удручает разлад с Артуром. Но уступать он не собирался. Он был не из тех людей, чьи чувства можно наблюдать со стороны, как на ладони, однако Рики, хорошо знающий его, понимал, насколько серьезно равенкловец относится к Доре. Впрочем, он не был уверен, что Дора об этом знает.

Рики не представлял, каким волшебством гриффиндорец и равенкловец, сраженные, по мнению Клуба, страшной болезнью похуже гриппа, еще успевали справляться с неиссякаемым потоком домашних заданий. Рики много ломал голову над тем, как бы им помочь, не отдавая предпочтение одному и не разрушая дружбу. Одно было несомненно: позволяя помыкать собой, он только вредил им. Иногда он сожалел, что не может повлиять на Дору, но на самом деле он совершенно не должен был этого делать.

Встречи с Селеной на мостике ободряли его и поддерживали его дух, но теперь и они почти прекратились, поскольку озеро заволокло ледяной коркой. Так что из приятных вещей в жизни внезапно остались только еда и некоторые уроки.

«Ну что же, – думал Рики, наблюдая за окном танец чего-то среднего между снегом и дождем, – как говорится, испытания укрепляют дух».