Рики Макарони и Старая Гвардия (джен)

Только в карете Рики удалось перекинуться парой слов со своим ближайшим другом. Лео выглядел усталым, отчего завидовать ему казалось глупым. Рики жаждал статуса, а не ответственности, осознавал это, так что, раз уж его оставили без того и другого, он соглашался, что это в какой-то степени справедливо.

– Я разработал систему подготовки к СОВам, – обрадовал Лео. – Она распределяет повторение пройденного равномерно на все восемь месяцев, и это позволит избежать перегрузок накануне экзаменов.

– Да? – переспросил Рики, не зная, как еще это прокомментировать.

– Я, конечно, учел Рождество, – утешил Лео.

– Отлично, – сказал Рики, и больше они до самого Хогсмида не разговаривали.

Было заметно, что старосты утомлены общением. Даже Артур, привыкший к толпе и руководству над малышней в своей семье, казалось, стремился забиться в угол, чтоб ему не надоедали. Сочувствуя им, Рики старался не замечать, что его сострадание приправлено приличной долей злорадства. Если патрулировать коридоры – это «привилегия» старост, то его добросовестные друзья сегодня наелись ее с лихвой. Рики подумал, стал бы он так напрягаться, если бы все-таки получил значок. Скорее всего, промелькнул бы пару раз туда-сюда для приличия. Хотя, если рядом Эдгар, не так гладко это получится.

Навязчивая тема уже начинала надоедать. «Так не годится, – сказал он себе. – Сегодня последний день, когда я допускаю такие мысли. С завтрашнего дня никаких больше фантазий на тему «Если бы я был старостой…». А то заставлю себя написать дополнительное сочинение и отправлю дяде Гарри», – дал себе зарок Ричард Макарони.

Кареты остановились, и Рики первым поспешил наружу. Там его ожидало небольшое разочарование. Конечно, он понимал, что все кареты никак не могут затормозить строго напротив крыльца или хотя бы близко к нему. До сих пор ему, однако, получалось напрямик выходить к Главным дверям, а не огибать другие кареты. Но не в этот раз.

Нога Рики с хлюпаньем опустилась в лужу, по счастью, неглубокую. Пришлось зажигать свет на конце палочки. Благодаря этому Рики понял, что у его ног лужа только начиналась, и если бы он не посветил, то пошел бы коротким, но самым грязным путем. Предупредив об этом друзей и параллельно жалея, зачем он вышел первым, Рики отправился дальше по суше. На его пути возникла соседняя карета, а за ней – другая лужа.

«Да, вот ты какая – полоса невезения», – подумал он.

На крыльце Рики остановился перевести дыхание и подождать остальных. Мимо него шли к настежь раскрытым дверям, возникая из ночи, студенты «Хогвартса». Рики знал, что после того, как все они уйдут, здесь появится Хагрид с первогодками. Было бы интересно встретить их на крыльце, но в школе почему-то никогда этого не делали. Он мог бы посмотреть, как они приплывут по озеру, но немедленно отверг возможность подобного хулиганства, потому что делать такой подарок свеженазначенным старостам с его стороны было бы некрасиво, а Хагрид, лесничий, его терпеть не может и, чего доброго, воспользуется случаем и придушит. Скажет потом, что в темноте принял за оборотня, а дядюшка Гарри и директор великана прикроют своими широкими спинами. И еще почему Рики не собирался дожидаться здесь новичков… ах да, он проголодался!

– О чем задумался? Ты идешь или нет? – довольно-таки раздраженно спросила Дора.

Толпа в холле уже схлынула, они должны были войти в Зал в числе последних.

– Привет, Рики, Ральф, – прозвучало сбоку. Рики мгновенно обернулся на голос.

– Селена! Я тебя еще не поздравил, – расплылся в улыбке Джордан, оборачиваясь.

Селена Олливандер приветливо улыбнулась ему. Ее длинные золотые волосы на этот раз были собраны в два хвостика, напоминая Рики одну любимую Данэлой героиню аниме, а на робе красовался значок старосты, впервые за весь день не вызывая в нем никакого раздражения. Они подружились с того момента, как увидели друг друга. Рики сегодня еще не встречал ее, и ему было даже обидно, что Ральф со своей галантностью опередил его, и ему осталось лишь присоединяться к поздравлениям.

– Спасибо, – кивнула Селена.

– Тебе идет эта прическа, – решил добавить от себя Рики. Селена кивнула, не переставая улыбаться. И все друзья рядом, и он сам улыбались – конечно, не оттого, что соскучились по учебе, вдруг подумалось Рики. Но они были рады встрече, и поэтому год за годом ученики возвращались в «Хогвартс» с самыми добрыми чувствами. Пожалуй, именно это привязывало их к школе гораздо сильнее, чем все полезные знания на планете.

Большой зал встретил их во всем своем великолепии. Ярко горели, оттеняя темное небо наверху, свечи, отражаясь миллионами блесток в золотой и, увы, пока еще пустой посуде.

– Макарони!

Рики поморщился, в который раз недоумевая, что могло понадобиться завучу в начале года, когда он еще даже поругаться ни с кем не успел. Профессор Снейп в совершенно новой черной мантии дожидался у входа.

– Добрый вечер, сэр, – приветствия и почтительные кивки других старост слились в один звук. Почти все друзья, кроме Лео, тут же последовали дальше. Рики видел, что они оборачиваются.

– Рад Вас видеть, Нигеллус. Ричард, мне нужно переговорить с Вами.

Тон профессора был не настолько приказной, чтобы немедленно отправляться в его кабинет. Рики согласно кивнул, предвкушая, что, вполне возможно, любопытство будет грызть его до утра.

– Зайдите ко мне завтра, – не преминул подтвердить его догадку профессор.

Снейп отправился к учительскому столу. Толпа школьников расступалась перед ним. Рики и Лео остались возле дверей, но ненадолго.

– Марш отсюда! Скоро поведут первогодков, – рявкнул на них завхоз Филч. Он терпеть не мог учеников и, судя по его виду, сегодня был в очередной раз обманут в ожиданиях, что пополнение в «Хогвартс» не доедет и утонет посреди озера.

Рики и Лео заняли свои места за столом «Слизерина», где Дора уже оживленно обсуждала что-то с Ариадной Блекуотер. Обе кивали в сторону учителей.

– Эта леди, по-моему, из министерских, – сказала Дора.

– А я видела ее на вокзале года два назад. Кажется, с Уизли, – вмешалась Тиффани.

Поняв, кого они обсуждают, Рики поначалу застыл с открытым ртом, а затем переглянулся с Лео, вид у которого был столь же изумленный. Между Флитвиком и Зловестрой восседала одна из теток Артура, Луна Уизли собственной персоной. Рики узнал ее сразу, несмотря на то, что сегодня эксцентричная дама ничем особенным не выделялась: ее белокурые волосы были собраны в пучок, а на парадной робе цвета аквамарина, вроде бы, ничего особенного не висело, хотя с уверенностью он не мог этого утверждать, поскольку Луна сидела.

– Вы ее знаете? – полюбопытствовала Ариадна.

«Если я правильно угадал, почему она здесь, Артур не захочет, чтобы все знали, кем она ему доводится», – решил Рики. На втором курсе защиту от темных искусств вел его дядюшка, и уж тогда он скрывал это, как мог.

– Это сотрудница Департамента магических происшествий и катастроф, – небрежно сообщил Рики.

– Скорее бы. Есть хочу, – проворчал Генри.

Церемония распределения новых учеников по колледжам занимала обычно достаточно времени, чтобы названное Генри состояние усугубить, но, тем не менее, приток новых лиц был радостным событием для всех четырех колледжей.

Вот внесли старую шляпу, которая выполняла эту важную процедуру со времен основателей. Рики вдруг с удивлением обнаружил, что не видел ее с тех пор, как распределили его самого. МакГонагол водрузила шляпу на табурет и вышла, чтоб через минуту вернуться с новичками. Дети стеснялись, но все равно не могли удержаться от того, чтобы не вертеть головами по сторонам. Большинство из них были впечатлены царящим вокруг великолепием. Некоторые старались сдерживать эмоции, всем своим видом будто говоря: «ну и что же, ничего особенного». Похоже, многие первогодки были знакомы между собой; при желании Рики мог бы выделить в толпе тех, кто прибыл не из мира магии. Такие дети ни с кем не переговаривались и не дергали товарищей за рукав, чтобы показать на что-нибудь потрясающее, и чувствовали себя не в своей тарелке в большей степени, чем все. Припоминая свое распределение, Рики, однако, не помнил, чтобы его так смутила новизна обстановки.

Профессор МакГонагол потребовала тишины. Рики с трудом верилось, что новички не знают, каким образом проходит распределение, хотя он сам когда-то был таким же. Некоторые дети косились на Шляпу почти со страхом.

Вездесущая Дора, воспользовавшись тем, что МакГонагол инструктировала их, взялась перечислять тех, кого знала.

– Видишь, – кивнула она Ариадне на очень смуглого брюнета с большими глазами, – его зовут Дон Вуд.

– Сын Парвати Патил, предсказательницы? – заинтересовалась Ариадна.

– Да, той зануды, которая нас доставала как-то на прорицаниях на пару с Трелони, – подтвердила Дора.

«Сын Патил – какой ужас! Бедный мальчик!» – посочувствовал Рики. Он никак не ожидал, что у непрактичной прорицательницы, на попечение которой он год назад не очень хотел отдавать кота умершей бабушки, есть дети, хотя ему говорили, что леди Парвати замужем.

– Наверняка попадет в «Гриффиндор». Его родители оба там учились, – неодобрительно прокомментировал Френк Эйвери, знаток родословных.

– Как и все эти, – не стала спорить с ним Дора, пересчитывая рыжие головы. – Еще четверо Уизли.

Тут шляпе традиционно дали слово, и она запела.

Немало веков пронеслось с той поры,

Когда снизошла благодать

Волшебникам, что велики и мудры,

Волшебную школу создать.

Герой Гриффиндор очень смел и силен,

Врагов побеждал он легко.

Себе выбирает таких же, как он:

Таких, кому страх незнаком.

Ученостью всех Равенкло превзошла

И логикой просто железной.

Лишь умных она в обучение брала,

«Других обучать бесполезно».

А в хитрости равных не знал Слизерин,

К себе собирал он лишь тех,

Кто в жизни стремится добиться вершин,

Кому очень важен успех.

Была Хуффульпуфф всех намного добрей,

В работе себя позабыв.

И к ней собирались подобные ей:

Кто добр и трудолюбив.

Я знания эти с той давней поры

В себе неизменно храню.

Заветы Великих, что были мудры,

Сегодня опять применю.

Как только на голову буду надета

Любому – отбросьте сомненья.

Я тут же ему укажу факультет,

Где будет успешно ученье.

Распределение тянулось долго. Все замеченные лица попали, действительно, в «Гриффиндор», причем одна из рыжеволосых, девочка, носила фамилию Лонгботтом. Рики испытал странное чувство, осознав, что эта совершенно незнакомая ему малявка – дочь его крестной матери. Она сильно напоминала ему кого-то, и чем пристальнее он вглядывался, тем больше убеждался в этом. Конечно, это объяснялось логически – он видел и ее мать, и бабушку, и Артура Уизли, на которых она, естественно, была очень похожа. Все же, остановив на ней внимание, он забеспокоился, и никак не мог объяснить себе этого. Разговоры за столом постоянно отвлекали, хотя Рики с непонятным упорством возвращался к ней до тех пор, пока девочка не села за стол «Гриффиндора» – намного раньше, чем ее кузены по фамилии Уизли.

Распределение подошло к концу не раньше, чем все окончательно проголодались. «Слизерин» пополнился девятью новыми учениками, почти все они были знакомы кому-нибудь из чистокровных одноклассников Рики. Больше всего в этом году оказалось умников – «Равенкло» набрал в свои ряды целых тринадцать новичков!

Но начать есть нельзя было просто так. Согласно традиции, сигнал к началу пира подавал директор, и только после того, как он выдавал ученикам немного духовной пищи из мудрых уст, позволялось переходить к более материальным радостям. В школе имелась оригинальная система, не позволяющая никому нарушить это правило – просто-напросто, пока глава «Хогвартса» не хлопнет в ладоши, еда на тарелках не появится. Так что, когда сребробородый старец начал подниматься со своего места, чтобы сказать несколько напутственных слов, все разговоры за столами враз стихли.

Бесспорным достоинством этой, первой речи всегда была ее краткость. Дамблдор пожелал ученикам узнать побольше. Рики не сомневался, что сдающему СОВы пятому курсу это светит.

Долгожданный пир наступил сразу за директорской речью. Рики, как всегда, быстро пережил шок, наступающий после того, как пустота сменяется изобилием. Его взгляд, жадно блуждающий по всему столу, остановился на жареной рыбе.

Минут через пять разговоры возобновились.

– Френк, почему ты не приехал на чай к моей тете Сесилии? – сердито поинтересовалась Ариадна. – Она так ждала тебя!

– Я уже извинился перед крестной, и совершенно необязательно тебе лезть не в свое дело, – отрезал Френк, вспыхнув.

– А, это насчет того, что ты обманул родителей, как будто едешь в гости, а сам прогуливался возле «Все для квиддича»? – уточнила Дора.

Щеки и шея Эйвери приняли еще более темно-красный оттенок. Если бы не давняя антипатия, Рики посочувствовал бы ему; в самом деле, кому понравится, когда за столом в школе обсуждается, как тебя опекают папа с мамой, а ты не слушаешься? В маггловской школе его подняли бы на смех, но колдуны слишком любили рассуждать о том, как знакомые и родственники относятся к тому или иному явлению, а Френк пользовался репутацией если не головореза, то маньяка.

– Такая была суматоха, – покачала головой Ариадна, которую, при ее родословной, это ничуть не пугало.

Френк насупился и явно хотел бы ответить, но передумал, забеспокоившись, что, пока он будет дискутировать, расхватают все пирожные.

Постепенно сознание Рики начало затуманиваться. В другие дни после ужина ему никогда не приходилось чувствовать себя настолько уставшим, как после банкета в честь начала учебного года. Теперь уже ему хотелось поскорее оказаться в общежитии «Слизерина». Его мозг жаждал встряски, чтобы не уснуть, не прослушав напутствия слизеринским новичкам. Так что, когда профессор Дамблдор снова поднялся, чтобы изложить теперь уже сытым студентам школьные правила и прочие новости, те ждали этого почти так же, как вначале.

– Ну что же, каждый год в жизни нашей школы происходят обновления и перемены. Я рад объявить, что должность учителя защиты от темных искусств займет лицо, знающее все об искусстве темных сил в самых разных его проявлениях, – сказал Дамблдор.

Неотрывно следящий за Луной Уизли Рики больше не сомневался, что его предположение верно: она медленно поднималась с места.

– Профессор Лавгуд, – представил директор.

Миссис Уизли вежливо кивнула ученикам.

– Что скажешь? – спросил Лео, воспользовавшись громом аплодисментов.

– Хороший выбор, – похвалил Рики, впервые забывая, что на первом курсе зарекся доверять носителю этой должности. – Она точно многому может научить. Вот только почему… кое-кто, – поправил себя он, заметив, что Дора прислушивается, – не предупредил нас?

– Кроме того, есть и не очень хорошие известия, – сообщил директор. – Всем вам известно, что в связи с летними событиями Министерство магии разработало новые меры безопасности. Эти правила развешаны на досках объявлений в гостиных и коридорах, кроме того, конечно, они должны находиться у всех школьных старост.

Возле тарелок Лео и Доры медленно возникли два свитка.

– Можно, я возьму твой? – спросил Рики у Доры, так как она не предпринимала попыток ознакомиться с ним. Рики подумал, что на первом курсе вел бы себя, как она.

Как и следовало ожидать, Дора не возражала. Рики поразился, насколько мал кусочек пергамента, пропустил обращение и объяснения, для чего это нужно, и прочел:

– «В целях повышения магической безопасности Министерство магии рекомендует всем учащимся:

не покидать школу без необходимости».

– А разве нас выпускают иначе, чем в Хогсмид? – вскинула брови Ариадна.

– Теперь будем знать, что раньше нарушать правила было легче, и сожалеть об упущенных возможностях, – пожала плечами Дора. – Дальше?

– «…не выходить из здания в одиночестве», – продолжил Рики.

– То есть, на территории школы уже небезопасно, – подытожил Боб.

– Тот, кто это писал, не знал, что бы еще такое придумать, – упокоила его Дора.

– «…в Хогсмиде прогуливаться большими группами», – добавил Рики.

– Вот это уже не лишено смысла, – прокомментировал Лео.

– «…при малейшем намеке на опасность доставать палочки; вызывать дежурных авроров специальным заклинанием…». Что оно делает? – спросил Рики, вопросительно поглядев на Лео и усевшись вполоборота к Дику, который оказался как раз у него за спиной.

– Посылает искры в воздух, – ответил Дик с другого стола.

– Представляю, сколько ложных вызовов придется принимать, – сказал Лео.

– Еще бы, какая-нибудь чувствительная барышня увидит таракана, – невинно заметил Френк.

Дора гордо проигнорировала его поддевку. Вместе с другими одноклассниками посверлив недруга неодобрительным взглядом, Рики продолжил знакомиться с правилами, но уже читал сам себе. Ничего сложного или непонятного там не было больше, разве что между строк читалось паническое желание перестраховаться. Если бы это не было технически сложно, Министерство, пожалуй, рекомендовало бы каждый раз, садясь за стол, проверять каждый сантиметр пищи на предмет отравы.

«Если дать такое поручение профессору Снейпу, он, пожалуй, сам от нас избавится», – подумал Рики. Завуч и без того, как всегда, выделялся за профессорским столом самым мрачным выражением лица. Если директор всегда обращался к ученикам с неизменной симпатией, профессор Снейп никогда не стеснялся дать понять, как же ему надоело скопище бездарных и неаккуратных лентяев, которых ему, увы, обычно приходится учить. О том, что ему пришлось выучить одну из таких, а именно профессора Лавгуд, слизеринский завуч, судя по взгляду, в данный момент умеренно сожалел.

Директор закончил предупреждением о том, что в этом году могут отменить Хогсмид, и на этой ноте под аккомпанемент разочарованных вздохов подал знак к окончанию банкета.

Лео вдруг куда-то заторопился. Рики, собравшийся, как обычно, отправиться в общежития вместе с ним, растерялся.

– Первокурсники! – отчетливо позвал его лучший друг. – Все ко мне!

Рики был не единственным, кого это привело в чувство. Дора Нотт, почти дошедшая до дверей, метнулась обратно.

К Лео медленно стекались новые слизеринцы. Рики вначале тоже хотел подождать. Но внезапная неприятная мысль заставила его встать и как можно скорее покинуть Большой Зал. «Это – дело старост. Эйвери точно подумает, что я увязываюсь».

В гостиной Рики все же вознамерился, как обычно, выслушать напутственное слово профессора Снейпа, тем более что в прошлом году он был лишен этого удовольствия. Другие слизеринцы, не задерживаясь, спешили в спальни, усталые и довольные. Так что Рики, как всегда, занял кресло возле камина. Скоро появились Лео и Дора вместе с новичками.

Первокурсники кто робко, кто с любопытством озирались по сторонам. Рики задался вопросом, что каждый из них может знать о его любимом «Слизерине». Дети не колдовского происхождения и потомственные маги относились к его славной истории по-разному. Многие из них мечтали попасть сюда, и только сюда. Возможно, были и такие, кто боялся этого, как худшей кары. Но Рики знал, что «Слизерин» каждому помогает добиваться своих целей.

Пока Лео объяснял порядки общежития, расположение комнат и прочее, Дора нетерпеливо косилась на каменную стену, закрывшую выход. Профессор Снейп, впрочем, не заставил себя долго ждать.

Рики всегда было интересно наблюдать, как реагируют новые лица на профессорскую холодную манеру обращения. Он производил жутковатое впечатление и без труда завладевал всеобщим вниманием. Профессор Снейп умел внушить чувство долга перед традициями «Слизерина» и гордость за колледж. Он рассказывал, чего ждет от учеников, так, как будто нисколько не сомневался в их способности в точности выполнить его пожелания. А новички из магглов смотрели на него с трепетным ужасом, почти как на людоеда из страшной сказки… и были недалеки от истины, с точки зрения учеников всех других колледжей. Впрочем, почти все слова его короткой речи Рики уже слышал ранее, и уже приготовился к тому, что сейчас завуч отправить своих подопечных по спальням и уйдет. Рики даже подался вперед, намереваясь подняться с кресла, но…

– …Наш колледж в этом году празднует круглую дату основателя, – профессор указал в сторону, и только тогда Рики заметил в обстановке картину, которой раньше тут не было.

Над невысоким столиком из тех, за которыми делают домашние задания, появился средних размеров портрет. В данный момент изображение колдуна находилось на месте. Колдун держал в руке склянку, нетерпеливо постукивая по ней пальцами другой руки. Непроизвольно бросив взгляд на друга, Рики заметил, что Лео глубоко потрясен.

– Этот портрет сэра Салазара Слизерина отреставрирован недавно и доставлен сюда летом. Надеюсь, вы понимаете, что поступить в «Слизерин» в этом году – огромная честь и большая ответственность.

– Спасибо, профессор Снейп, – довольно сильным для такого худого телосложения, но свистящим голосом заговорил Слизерин. – Я основал наш колледж для тех, кто знает, чего хочет.

Рики даже спать меньше захотелось. Нововведение в программе инструктажа для первогодков ему очень понравилось, несмотря на то, что основатель, собственно, повторил, но другими словами, речь завуча. По реакции на него детей Рики теперь точно мог сказать, кто из них – урожденный маг и потомственный слизеринец; у них даже дыхание перехватило от благоговения и восторга. Рики же постепенно успокаивался. Основатель производил впечатление, но не настолько сильное, как уважаемый завуч. Собственно, если бы Слизерина им не представили, он не получил бы столько внимания, но его историческое значение затмевало даже способности Снейпа к нагнетанию стресса.

– Как ты считаешь, – спросил он друга уже в спальне, – с ним можно разговаривать?

Рики прилагал усилия, чтобы расслышать ответ, поскольку как раз воочию убедился, какое это блаженство – после целого дня стянуть носки! Он поправил пижаму и отдернул одеяло, собираясь завалиться набок.

– Думаю, это так же интересно, как с сэром Финеаном, – Лео указал на участок стены между их кроватью, где портрет упомянутого родственника когда-то висел, и доставил этим мало приятного.

– Слизерин мне кого-то напоминает, – сказал Рики, дергая полог. – Как думаешь, кого?

На это Лео не ответил.

Рики проснулся около пяти утра в холодном поту. Сон, который ему приснился, нельзя было назвать кошмаром, но ощущение осталось угнетающее. Это был спуск – все глубже вниз, вроде бы в подземелья «Хогвартса», но он не был уверен, где все это происходило. Просто других подземелий юноша вроде бы не знал.

Состояние напряжения не покидало его, пока он лежал неподвижно и прислушивался. Пошевелиться отчего-то было так трудно, словно его парализовало, но, как только это удалось, напряжение начало уходить и вскоре исчезло, оставив о себе лишь память.

После этого Рики уже не мог заснуть, и все ворочался в теплой и уютной постели, размышляя, что бы мог означать этот сон. Спрашивать у Трелони было бесполезно. Рики решил воспользоваться предложенной помощью и отправить письмо брату.

Как назло, спать ему захотелось только тогда, когда его более удачливые соседи по спальне начали просыпаться. Он волевым усилием заставил себя одеться, не предполагая, что это будет так трудно – противостоять желанию вернуться под одеяло и закрыть глаза.

В общей гостиной его внимание привлек пустой портрет основателя. Рики вдруг пришло на ум, а не мысли ли о Слизерине привели к появлению этого сна? Рики знал, что обладает богатой фантазией, что; если образ Слизерина связан с погружением в подземелья? Личность сэра Салазара была окутана тайной в большей степени, чем других основателей, отсюда и жутковатый налет. Ощущение, что все это происходит с ним самим – просто игра воображения, Рики в детстве снились сны, что он – супермен и все такое прочее. Ему даже стало жаль, что он раньше не подумал о портрете.

– Ты чего такой хмурый? – спросила Тиффани. Рики даже не заметил, что одноклассницы уже вышли с женской половины.

– Учиться лень, – улыбнулся он.

– Понятно, – одобрительно кивнула Тиффани.

Вид сервированного стола в Большом зале поднял ему настроение. Здесь были отличная копченая рыба, бекон и яичница, которым он сразу же воздал должное.

– Френк, тебе передать капустный салат? – нетерпеливо осведомилась Тиффани, сидящая по другую сторону от Рики.

Рики поднял голову и обратил внимания, что указанный салат стоит как раз напротив него. Но Эйвери, конечно, никогда бы не обратился к нему, недостаточно чистокровному, с просьбой. Френк вообще вел себя крайне молчаливо со вчерашнего вечера, после того, как Ариадна взялась его отчитывать за то, что он не поехал в гости к ее родственнице и заставил родителей беспокоиться.

– Будь любезна, – процедил Эйвери, – а то я никак не подгадаю, как подобраться.

Возможно, как раз благодаря тому, что враг не высовывался, за завтраком Рики все еще не хотел верить, что учебный год начался. Пока что у него действительно не появилось никаких обязанностей – до тех пор, пока профессор Снейп не подошел к столу своих подопечных с расписанием.

– Защита от темных сил и трансфигурация в один день?! Вот не знала, что смогу еще больше возненавидеть понедельники, – проворчала Дора.

– Ужас! – возопил, пробежав глазами лист пергамента, Генри. – Почти все уроки парные, и вообще, когда спать и есть?!

– Что у нас сегодня? – спросил Рики.

– Кошмар и пытки! – последовал ответ.

На первом курсе такое многообещающее начало года обеспокоило бы его, но теперь уже Рики чувствовал себя стреляным воробьем. Не дослушав, он тут же потянулся за следующим кусочком кекса.

Первым уроком слизеринцы пришли на астрономию. Преподавательница дала короткую лекцию, а затем – задание средней сложности, что после каникул оказалось под силу далеко не всем.

Даже Рики не был доволен первоначальным чертежом. На самом деле, в прошлом году ему пришлось нарисовать довольно много карт, так что летом он даже не брался за карандаш, а от пера и вовсе отвык. Рики понимал, что для восстановления навыка потребуется время, но его нетерпеливая натура жаждала результата, и как можно скорее. В астрономии он был лучшим учеником и никому не собирался уступать это место, находя в своей одержимости массу поводов для самоиронии.

Но профессор Зловестра ничего не заметила. Когда он, как обычно закончил раньше, она попросила его помочь ей с контурами раздаточных материалов для второкурсников.

Вся прелесть нового расписания предстала перед Рики, как на ладони, когда Лео сказал «Пока» и покинул класс вместе с теми ребятами, которые ходили на нумерологию. Рики остался с Дорой и Бобом.

– Прорицания? Сейчас? – уточнил он, хотя это было очевидно.

– Да. Весь год придется узнавать неблагоприятные прогнозы в отношении СОВ, – невесело пошутил Боб.

Рики тоже не ждал ничего другого. Они, как всегда, расположились за одним столиком. И тут мысли Рики получили неожиданно приятное направление. Обычно четвертой к ним подсаживалась Селена Олливандер. Рики так и не обсудил с ней каникулы, и поймал себя на том, что ему очень этого хочется.

Однако Селена опоздала. Ее голова возникла в люке уже после того, как профессор замогильным голосом поздоровалась с учениками.

– Милочка, – скривила губы Трелони, – я ли не предупреждала, чтобы Вы были осторожнее?

– Да, профессор, – не могла возразить Селена. Трелони преследовала ее своими предупреждениями с самого первого урока.

– А Вы рискуете ходить по замку одна! – обличительно произнесла Трелони.

«В чем проблема? Я же здесь», – Рики давно знал, что Трелони считает его самым опасным существом в школе, особенно – для Селены.

– Простите, – покладисто сказала хуффульпуффка, а после того, как она получила, наконец, разрешение сесть, стало не до разговоров. Она кивком поздоровалась с соседями по столику. Летние каникулы пошли ей на пользу. Но при туманном свете класса прорицаний она показалась Рики обеспокоенной.

– Сегодня мы, к счастью, собрались в том же составе, что и всегда. Я опасалась, признаюсь, что этого могло не случиться. Но провидение хранило вас. Мы начнем наше познание будущего с одной из самых увлекательных и деликатных областей предсказания – толкования сновидений.

При последних ее словах у Рики помутилось в глазах. Он как будто окунулся в сон – и не самый лучший. Он не подозревал Трелони в чтении мыслей, ей было далеко до профессора Снейпа, но благодаря Лео совпадения стали вызывать в нем сознание опасности.

– Уверена, что в течение этой недели вам что-то снилось, – продолжала Трелони. – Запишите свой последний сон.

По классу пронесся протестующий ропот, отчего-то напомнивший Рики тусовку у Роджера. Он живо представил, что бы написали те гости, и усмехнулся, мысленно рисуя, как Трелони объясняет значение появления во сне «голых сисек» или чего-нибудь в этом роде.

Однако, задание в самом деле оказалось довольно интимного свойства. Рики полагал, что почти все, ну, минимум половина сочинит свой сон.

– Как можно более подробно, – вклинилась в его мысли профессор.

Ученики, кое-как расположив на тесном столе пергаменты и чернильницы, принялись грызть перья. Рики поколебался, не написать ли, в самом деле, что в голову придет. Но что-то (как он подозревал, обыкновенная лень) все же заставило его выбрать правду.

На бумаге сон получился простой и даже примитивный – атмосфера жутковатого ожидания при облачении в письменную форму улетучивалась. Он закончил минут за десять и, поскольку Трелони не собиралась заставлять его немедленно зачитывать работу, оглядел класс. Половина продолжала сосредоточенно пыхтеть над пергаментами. Скоро к его бездействию присоединились Селена, потом Боб и, наконец, Дора. Последняя, изображая растерянное уныние, явно скрывала от Трелони, как довольна на самом деле.

– Я списала со старой книжки! – шепотом похвасталась она. – Вспомнила почти точь-в-точь! Интересно, что она скажет?!

Селена покачала головой. Она тоже невысоко оценивала способности преподавательницы, но эксперименты Доры редко вызывали в ней понимание.

До конца урока оставалось четверть часа, а трое все еще не разделались с сочинениями. Предсказательница скорбно обозревала остальных, но не спешила их спрашивать. В какой-то мере это соответствовало пожеланиям Рики, он охотно оставил бы свой сон при себе. Но Дора от бездействия начала раздражаться, и другие ученики постепенно стали переговариваться. Рики, как назло, даже повернуться к Селене не мог, потому что Трелони, как ему казалось, поглядывает на них чаще, чем на других.

Вот Нэнси Льюкот отложила перо; за ней то же самое сделала Фиона Шеклбот. К тому моменту, когда закончил Чип Вэнс, оставалось около пяти минут до желанного удара колокола.

– Должна сказать вам, – заговорила профессор, – что не все справились с заданием так добросовестно, как я ожидала. Поэтому к следующему уроку – а вы, надеюсь, вновь придете в полном составе – напишите весь сон не менее чем на целый свиток.

Рики покинул ее «восточную чайную», кипя от раздражения. Если бы он знал, что она просто тянет время!

– Какого черта я выбрал прорицания?! – прошипел он сквозь зубы.

– Я рада тебя видеть, Рики.

Он вздрогнул, и почему-то совсем расхотелось продолжать в том же духе. Селена стояла рядом, и, наконец, все ее внимание безраздельно принадлежало ему.

– А я – тебя, – живо откликнулся он. – Пожалуй, то, что мы чаще видимся – лучшее в этом бесполезном уроке.

– Но оно, судя по выражению твоего лица, все равно не перекрывает худшее, – проницательно заметила Селена, и они стали вместе спускаться в Большой зал.

По пути завернули в штаб. Она решила, что заниматься здесь будет намного лучше, чем в общей гостиной. Рики тоже считал, что удобнее хранить все свои конспекты на полке в штабе, чем в случае чего каждый раз перерывать свой сундук.

Помещение Клуба переоборудовали. Теперь там стояли шкафчики, всего десять, с фамилией на каждом. Рики стало чуть теплее в груди, когда он обнаружил, что фамилия «Макарони» числится под номером первым. Мелькнула мысль, может ли он считать себя в некотором роде главным над старостами.

В целом, места стало меньше. Но портрет сэра Финеана Нигеллуса остался неотъемлемой частью обстановки.

– Надо же, теперь у меня здесь есть законное место, – Селена провела рукой по дверце своего шкафчика.

– У тебя всегда оно было, – произнес Рики.

– Мне в самом начале казалось, что гриффиндорцы не очень мне доверяют, – сказала Селена. – Зато теперь я прописалась!

Рики кое-что вспомнил. Он попросил ее подождать, пока запишет, что надо написать письмо брату. Он знал, что не забудет об этом, но все же Рики хотелось получить ответ как можно раньше.

А потом пришлось ждать ее, так как Селена заинтересовалась подборкой книг на полках.

– «Сверкароль Чаруальд», – прочитала она имя автора нескольких позолоченных томов, несколько потускневших от времени. – Интересно, почему они здесь? Учитывая, что это комната для пятикурсников, нам должны поставить что-нибудь полезное для учебы, я думаю.

– А ты не знаешь, что за книги? – спросил Рики.

– Понятия не имею, – покачала головой Селена.

– А почему ты опоздала к Трелони? – поинтересовался Рики уже на лестнице.

– Представь, не выспалась, и потеряла счет времени, пока сидела за столом, – робко улыбнулась она. – Филч подошел и стал меня тормошить. А я даже не сразу правильно прочитала, куда идти, думала, что сегодня понедельник.

– К счастью, выходные гораздо ближе, – напомнил Рики.

Внизу они как раз нагнали слизеринцев, спешивших на обед с нумерологии.

– Профессор Снейп будет ждать тебя в учительской, – сообщил завхоз Филч, и лицо его перекосилось. Он, как всегда, испытывал неимоверные страдания от необходимости говорить с учениками, которые все поголовно были ему отвратительны.

– Поздравляю, – внятно пробурчал Френк и, демонстративно отколовшись от одноклассников, скрылся за дверью Большого зала.

Но Рики с вечера был предупрежден, что профессор собирается о чем-то сказать ему, и потому с легким сердцем отправился на обед. Он уписывал за обе щеки, не в силах поверить, что уроки кончились и впереди целых полдня свободы. Он впал в полу-транс; сегодняшние события казались странными и далекими. Рики с трудом мог припомнить их последовательность.

Когда Рики закончил, его завуча за столом учителей уже не было. Но в учительской он застал лишь профессора Стебль.

– Профессор Снейп предупредил, что вызовет тебя. Можешь подождать здесь, – разрешила она и задумчиво добавила: – Значит, уже пятый курс. Как летит время! Поверить не могу, что тебе предстоят СОВы.

– Я Вас не подведу, мэм, – заверил Рики.

– Я не сомневаюсь, – улыбнулась гербологичка. – У меня редко бывают такие ученики, как ты.

– Почему? – насторожился Рики. Он уже столько раз обманывался, но ему вновь казалось, что вот сейчас она каким-то образом выдаст его секрет. А здравый смысл, словно насмехаясь, напоминал, что она, скорее всего, похвалит его за то, что он отлично учился все предыдущие годы.

– Все дело в отношении. У тебя редкая способность обращаться с землей, – сказала она.

– Спасибо, – Рики, ко всему прочему, невольно начинал чувствовать смущение, что было вовсе некстати.

– Ты уже думал о выборе специализации? – спросила Стебль.

– Ну, так, – ответил Рики, предпочитая переменить тему.

– Я бы тебе рекомендовала оборудовать собственные теплицы, – предложила профессор Стебль. – Есть постоянная потребность, это тебе и профессор Снейп скажет, а продукции не всегда хватает. Я не знаю, позволяют ли это твои возможности, ведь на все требуются деньги… – она смутилась, потому что никогда раньше они не обсуждали такие темы.

– Чтобы считать деньги, не нужно учиться нумерологии, – усмехнулся Рики.

– Хорошо, этого не слышит профессор Вектор, – покачала головой Стебль.

Дверь отворилась совершенно бесшумно. Но каким-то магнетическим образом профессор Снейп всегда давал знать о своем появлении. Рики автоматически встал, профессор гербологии немедленно поднялась тоже.

– Ну, не буду вам мешать. А Вы подумайте, Ричард, – сказала она, затворяя за собой дверь.

– Садитесь, – понимающе усмехнулся Снейп. – Я тоже присяду, чтобы не возвышаться.

– Как скажете, сэр, – не стал противиться Рики. Он выбрал одно из старых кресел с плюшевой обивкой, которое показалось ему особенно мягким, и тут же мысленно отметил, что это детское желание вальяжно расположиться в учительской – ни что иное, как протест против того, что его обошли значком.

Профессор Снейп расположился во главе стола и скрестил пальцы перед собой. Прежде чем заговорить, он подался вперед.

– Ричард.

Профессор медлил. У Рики впервые возникло предположение, что завуч сам хочет отвести взгляд.

– Не сомневаюсь, у Вас возникал вопрос, почему я не назначал Вас старостой, – продолжил Снейп как всегда глубоким и ровным, ни на миг не дрогнувшим голосом.

– Потому что Лео больше подходит, я полагаю, – сухо ответил Рики.

– Вам, несомненно, известно, что на меня оказывалось давление со стороны попечительского совета. Не все требовали, чтобы я выбрал Вас, некоторые не желали допускать этого ни в коем случае. Я был бы рад насолить тем и другим, – профессор усмехнулся, – но принимать решение пришлось, исходя из Ваших интересов.

– Вы считаете, мне вредно быть старостой? – осведомился Рики ровно в той степени ехидства, чтобы это не прозвучало нагло.

– Вы упростили, но, в общем, сказано верно, – кивнул Снейп. – На самом деле, я нарушил свою собственную традицию, которую основал с тех пор, как получил назначение на пост завуча. Я всегда выбирал старост параллели из тех, кто первым получал взыскание, или из особо стойких нарушителей, вроде мисс Нотт. Я предполагал – и не ошибался практически ни разу, что, заставив таких учеников контролировать дисциплину, значительно снижу количество инцидентов. Уж не знаю, как, но это благотворно влияет и на других учащихся. На Вашем курсе Вы в этом смысле отличаетесь, пожалуй, даже от Уизли. Помните, Ричард, как получили первое взыскание?

Рики кивнул, но недовольство не позволяло полностью погрузиться в дорогое теперь воспоминание. Он покинул общежитие ночью, а когда возвратился, наткнулся на завуча собственной персоной. Рики мечтал быть отчисленным за это, но Снейп вкатил ему всего один вечер взысканий плюс нотацию, перешедшую в разговор почти по душам. Наверное, с тех пор он и проникся к профессору Снейпу, при всей его отстраненности и холодности, определенной симпатией, основанной на доверии, ну насколько можно верить слизеринскому представителю гриффиндорской мафии.

– Ты даже в нарушении правил идешь напролом, – прервал его мысли Снейп.

– Так почему все-таки Вы выбрали Лео? – не удержался Рики. – Не спорю, он подходит…

-Более чем, – согласился Снейп. – Но ты запомнил, что я так решил, думая о тебе. Свой выбор я остановил на нем, поскольку, во-первых, он – один из немногих людей, кто в состоянии иногда охлаждать твой бурный энтузиазм. Кроме того, тебе ни к чему дополнительные полномочия. Ты и так уже возглавляешь Клуб Единства.

– И что?

– Власть портит, – отрезал Снейп.

У Рики язык зачесался брякнуть что-нибудь насчет власти завуча и скверного характера профессора зельеварения.

– Я не сомневаюсь, что Вы компенсируете себе отсутствие значка старосты, – продолжил завуч уже мягче. – Вы удивительно активный юноша, и меня это неоднократно беспокоило. Я не знаю, как вы отнесетесь к тому, чтобы получить место запасного отбивалы в нашей квиддичной команде?

Профессор пристально вгляделся в него и наверняка заметил, что воспитанник вспыхнул от обиды. Рики поверить не мог своим ушам – Снейп пытается подсластить пилюлю, подсовывая ему квиддич! И, хотя играть он любил, но не собирался из разумных соображений, теперь ответил сердито, исключительно потому, что не хотелось принимать от гриффиндорской мафии никаких подачек:

– Спасибо, не хочу!

– Жаль. Вы прилично играли, – ровно произнес завуч.

– А почему тогда Вы предлагаете мне запасной состав? – ехидно осведомился Рики. Он бы очень хотел встать и уйти, что наилучшим образом выразило бы его отношение, но не мог на это решиться.

– Потому что места в основном составе заняты, – логично объяснил Снейп. – Я подумал, может быть, ты захочешь принимать больше участия в жизни колледжа, если то, что ты не староста, тебя так… расстраивает.

Говоря это, профессор наблюдал за Рики, словно ставил какой-то интересный для себя опыт и очень хотел узнать, как юноша отреагирует.

– Зачем Вы мне все это рассказали? – не пытаясь быть любезным, хмуро осведомился воспитанник.

Ответа Рики не ожидал.

– Я тебе доверяю, – сказал Снейп.